Лабиринты Времени
историческая фантастика

Валерия Лагутина




























89111364969
Luna2000-74@mail.ru

Пролог
Огромным пластом на широком океанском просторе, простираясь от края до края с леденящего душу пустынного севера на цветущий и плодородный юг и граничащая с роем мелких островов на западе и востоке, раскинулась величественная Лаурия.
Зеленеющие хвойные леса сменялись мандариновыми рощами, а Великая стена, начинающаяся у северных скалистых гор, уходила своими каменными плитами в южное море, разделяя восток и запад. И там, на востоке, начинался раскинувшийся на тысячи километров угол Мёртвой пустоши, широким краем уходящей далеко на север. Кто и когда построил эту стену, уже точно не помнили. Но предания гласили о великой битве тысячу лет назад между жителями восточных и западных земель, во время которой небеса развернулись и некогда зелёную и цветущую землю накрыл бешеный огонь, сметающий на своём пути всё живое и неживое. И был он настолько силён, что обуглившаяся земля и спустя много сотен лет не смогла возродиться и охладить свои недра.

Много лет смельчаки, пробравшиеся на пустошь, находили среди чёрных камней оплавившийся металл и остатки затвердевшего оружия. А потом в муках умирали от неизвестной болезни. И вот тогда -то и появилась эта стена. Ибо не зачем ходить туда, где ждёт тебя её величество смерть.
Долгое время это место охраняли отряды вооружённых воинов, а потом люди перестали интересоваться им и надобность в этом исчезла. И с тех пор, медленно разрушаясь под напором беснующихся вокруг её осиротевших башен стихий, устраивающих дикие пляски с опавшей с обвивающих камни лиан листвой, зияла мрачная стена своими пустыми бойницами. Да случайно пролетающие мимо птицы вили под её крышей гнёзда с надеждой обрести надёжность и покой в дали от вечно посягающих на их жизни людишек. Леденящий ветер - бродяга тихо скользил по пустынным башням, завывая унылую песню, глухим эхом отдающуюся в рассыпающихся под его напором бойницах.
А что там, за Мёртвой пустошью? Никто на западе об этом не знал верно. Кто-то говорит, что живут там потомки тех самых воинственных захватчиков, уцелевших во время битвы. Другие думают, что сразу за ней край земли. А некоторые верят, что именно там души умерших находят своё последнее пристанище. Так или иначе, но проверить ту или иную версию ни у кого не возникало мысли. Да и зачем? Если здесь хорошо?
Плодородная земля даёт богатый урожай, в лесах полно дичи, а в реках плавают косяки рыб.
Тонкая нить полноводной Реи, начинающейся в заснеженных горах, уходивших под самые облака, страны суровых ветров течёт далеко на юг, в роскошные сады Эпии, с новой силой возрождаясь в Розовом море и теряясь за ним в бесконечных песках Великой Пустыни.
И здесь, на её берегах, раскинулись многочисленные племена и расы, мирно существовавшие тысячи лет. Кто - то из них так или иначе контактировал с соседями, а о существование некоторых никто и не подозревал. Настолько они вели замкнутый и скрытный образ жизни.
На высоких берегах реки раскинулись деревянные дома белых людей -славличей- земледельцев с крышами, уходившими основанием в землю. Белых, потому что кожа была у них светлая, волосы цвета пшеницы, а в глазах отражалась небесная голубизна. Были они кроткими и боголюбивыми. Несли жертвенные подарки Богу Солнца и Матери – сырой- земле. Соблюдали посты и обряды, чтили семью свою, мать и отца, и детей своих. Оттого и боги жаловали их, ограждая от врагов и завистников.
Далеко в глубь лесов, по соседству со славличами, жили таёжные люди - ирки- ловкие охотники без стыда и совести. Жили, как звери, в вырытых земляных ямах, обложенных изнутри бревнами, воровали девок у соседних племён, пили кислое вино и пели разгульные песни. Имели непомерную жадность к золоту и солнечному камню. И в редкой землянке не нашлось бы тайного местечка, куда хозяин не прятал бы свои богатства. Однако никто лучше них не мог в одиночку завалить дикого кабана или стрельнуть белке в глаз, будь то мужчина или женщина. А мастера их так искусство выделывали шкуры, что были они лёгкими, как пух и мягкими, как шёлк.
На самом севере, в каменных гротах скалистых берегов вели хозяйство мрачные затворники иссиды, никого не подпуская близко к своим владениям. Не то, что бы они были злыми людьми. Просто затворнический образ жизни был их сутью и другой они не знали (а, может, и знали, но не хотели перенимать). Будучи искусными рыболовами, они так умело коптили и солили дары северного моря, что слава о них шла далеко за пределы их селений. А солнечный камень, добываемый в их краях, был предметом мечтаний многих южных красавиц. Но и сами иссиды нуждались в вине и хлебе, которые, естественно, не могли быть выращены на суровых землях. А поэтому единственными, кого они пускали на свои причалы, были балты- смелые купцы- мореплаватели, соединяющие на своём торговом пути север и юг.
В устье же великой Реи, на берегу Розового моря было Блаженное Царство со своими жителями эпийцами. Считалось, что именно они и есть потомки древней цивилизации, победившей во время великой войны, но утратившей многие знания.
Среди их тропических лесов раскинулись роскошные сады и белокаменные дворцы с водопадами и статуями. Яркое солнце круглый год не теряло своего тепла, благодатно одаряя им раскинувшиеся под ним селения. Загорелые девы в тонких одеждах ходили по каменистым улочкам, бесстыдно сверкая обнажёнными полосками тел и золотыми украшениями. Вино лилось ручьём в их домах, и сладкоголосое пение заглушало трели соловьёв. Диковинные животные охраняли своих хозяев в их каменных домах, а мужчины щеголяли мускулистыми телами во время спортивных соревнований. На самом же юге, на краю великой пустыни день и ночь закованные в цепи рабы добывали и плавили для южан железную руду. Именно сюда купцы - балты и везли товары со всего света.
Каждый год на огромных двухпалубных ладьях они начинали своё плавание со страны мрачных иссидов и спускались по Рее на самый юг, в страну горячих песков, где выменивали дары моря и таёжного леса на табак, вино, стальные мечи и тонкие ткани. И к концу осени возвращались к себе домой, на ближний север, по пути разменивая южные товары.
Но однажды всё изменилось.
По широкой степи, раскинувшейся южнее Пустоши и восточнее садов эпии, в одну из ясных звёздных ночей быстро, перебирая ножками, шли темноволосый мальчик лет десяти с узкими глазами и чернявая пятилетняя девочка.
-У меня ножки устали, - захныкала девочка и остановилась.
-Давай, залезай ко мне на плечи, - присел мальчик и девочка, быстро вскарабкавшись к нему на спину, крепко обхватила тонкими ручонками его шею.
Яркая звезда, вспыхнувшая высоко на небосклоне, осветила круглые крыши юрт на засыпающей бескрайней степи и качнулась в сторону, улетая далеко на север.
Девочка посмотрела на небо:
- Смотри, боги пируют, - зачарованно сказала она.
Мальчик запрокинул голову и увидел разрезающий ночной небосклон огненный след звезды, летящей далеко за горизонт.
-Наверное, весело у них там, - остановившись, вздохнул мальчик и, крепче обхватив ножки своей спутницы, продолжил путь.
А чуть позже, далеко на севере, когда все племена уже спали, и только старый Шаман иирков бил в ритуальный бубен, да вышедшая по нужде славличанка помолилась светлобокой луне, новая звезда ярко осветила синим светом небо над верхушками вековых елей .
-Молодой бог родился. И мама поёт ему здравную песню, - широко зевнула девушка, закрыв глаза, сложила ладони рук перед грудью, постояла так немного и вернулась в свой дом.
-Боги! Они услышали нас!- завопил Шаман иирков на другом конце света, вытягивая руку в сторону падающей звезды.
И звук бубна в дуэте с оглушительными криками восклицания охотников разрезал ночную тишину спящего леса.

Часть 1. Завоеватель
Глава 1
Круглая Луна спелым яблоком нависла над спящим лесом, лениво наблюдая, как между дремлющих сосен устало бредёт, шурша по траве кривым посохом, тёмная фигура Ведуна, укутанного в длинную меховую накидку из волчьей шкуры с натянутым на лицо капюшоном.
Покачиваясь, на его плече сидит большой белый филин, монотонно мигая жёлтыми глазами. Крутя головой во все стороны, он хрипло подухивает, приподнимая хохолок перьев на загривке, готовый, едва увидев заблудившуюся в траве мышь, тут же сорваться с плеча хозяина и, схватив добычу цепкими когтями, разорвать её на части, обагрив своё оперение свежей, струящейся кровью.
Укутанный лесной тишиной, молча бредёт старик по лоснящейся от влаги траве, погрузившись в свои мысли. Ничто не отвлекает его от далёких воспоминаний: ни хлопанье крыльев ночной мыши, покинувшей своё тёмное логово в поисках пищи, ни моросящие капельки дождя, проникающие глубоко в складки грубого плаща, ни разрезающие далёкий небосклон молнии. Спокоен и безмятежен его взгляд. Уверена и тверда его поступь.
Неожиданно замелькавшие далеко впереди огоньки удаляющихся факелов заставили Ведуна остановиться и прислушаться.
Кто это может быть в столь поздний час?
Не по-старчески озорной взгляд голубых глаз, обведённых густой чёрной краской, сверкает из-под седых прядей и мощным лучом пробивает ночную мглу.
И лес словно растворяется в воздухе, открывая ясному взору группу мужчин и женщин - ирков в мохнатых штанах и шапках, с факелами и топорами, догоняющих растрёпанную женщину, озирающуюся безумными глазами по сторонам. Когтистые ветки цепляются и рвут её грязное, мокрое платье, покрываясь клочьями шерсти от меховой куртки и лоскутами грубого холста. Ведун видит её окровавленное тело, мелькающее белизной из-под рваной одежды и руки, поддерживающие округлый живот. Тяжело дыша, женщина останавливается, но, оглянувшись, видит бегущие далеко позади огоньки факелов и, скривив лицо от внезапно пронзившей её нутро боли, согнувшись пополам, продолжает бежать, едва уворачиваясь от ударов сухих веток по лицу, до тех пор, пока темнота окончательно не поглотит её и не скроет от глаз всевидящего путника.
«Неужели, – подумал Ведун и тень радости на мгновение озарила его лицо.- Это тот самый день? Значит, скоро… совсем скоро это должно свершиться».
И, взбодрённый внезапно посетившими его мыслями, мужчина глубоко вздохнул, опустив взгляд и спешно продолжил путь, беззвучно шурша палкой по опавшей пожелтевшей листве в сторону еле слышимых криков:
-Где же она?
-Не могла же провалиться сквозь землю!
-Может, свернула ниже, к ручью?
-Схватим и убьём ведьму!
-У-ля-ля!!!!
Зловещий хор многоголосия диссонансом разнёсся по спящему лесу, разбудив дремавших на его ветвях воронов и полетел в след за глухим топотом босых ног дальше, уносясь в сторону освещённых луной скалистых вершин, сдерживающих бурный поток виляющей между их оснований реки.
-Должно быть, где-то здесь, - пробормотал старик и, внимательно осмотревшись по сторонам, увидел, как огромная крылатая тень медленно выползла из-за скрытой в темноте горы и, взмахнув крыльями на сверкающем от звёзд небосклоне, быстро полетела прочь, в сторону спрятанной далеко за лесами Мёртвой пустоши.
Сердце Ведуна забилось сильнее и он, словно предчувствуя что-то радостнее, зашагал быстрее.
-У-ух! У-ух, - словно разделяя чувства хозяина, забормотал филин, взмахнул мощными крыльями, взлетел с плеча хозяина, зовя его за собой и тот, повернув вслед за птицей, уверенно зашагал в сторону виднеющейся недалеко высокой скалы с прямым, словно аккуратно срезанным склоном, заросшей кустарником.
Ещё немного пути между колючими, осыпанных гроздями бурых ягод кустов и поваленного бурелома и Ведун вышел на небольшую поляну
Примятая трава и безжизненно свисающие концы веток ясно говорили о том, что совсем недавно здесь пробежала толпа. Её следы, потоптавшись на месте, плутали между деревьев и, теряясь во влажной от росы траве, уходили далеко в сторону.
Лёгкий шум где-то высоко–высоко заставил мужчину поднять голову и осмотреться. И там, на чёрном, как смоль, небосклоне, он увидел тёмные силуэты встревоженных птиц, кружащихся под освещёнными луной верхушками деревьев.
«Она где-то здесь», - подумал старик и осмотрев поляну вокруг себя, начал искать доказательства своих мыслей, медленно разводя траву посохом.
Гнилой орех, из нутра которого медленно вылезает землянной червячёк…
Красные капли сока от растоптанных чьей-то ногой ягод…
Или…
Это капли крови несчастной, подвергнутой гонению своего племени?
Ведун дотронулся тонким худым пальцем до багровеющей копли на груглом листе и, поднеся его к носу, медленно вдохнул её аромат.
«Кровь», - только успел он подумать, как филин на его плече вдруг глухо заухал и повернул голову в сторону.
-Ты что то услышал?- погладив его по перьям, спросил мужчина.
-У-ух,- словно поняв его, ответила птица и моргнула в сторону.
Ведун прислушался.
Из клубины кустов, закрывающих плотным ковром низ скалы доносились тихие, еле слышные звуки.
Сделав круг, филин опустился на круглый, поросший мхом камень у зарослей дикого шиповника и моргнул одним глазом.
Ведун огляделся.
«Должно быть где-то здесь…»
Земля вокруг была сильно притоптана, трава примята, некоторые ветки безжизненно висели на тонких ворсинках.
Неожиданно окружающую Ведуна тишину разрезал душераздирающий крик, доносящийся, казалось, из самой глубины камня и глухим эхом пронёсся между верхушек спящих деревьев, разбудив дремавших в её листве воронов, с криком взметнувшихся в тёмное небо.
Мужчина осторожно раздвинул колючие ветки, пробираясь к горе.
Ещё, ещё…
Осторожно протянув руку сквозь кусты, он неожиданно почувствовал, как холодная каменная влага коснулась его ладони.
Ещё…
Ещё…
Неожиданно пальцы проваливаются куда-то вглубь. Раздался сухой треск и яркий белый свет, неожиданно вырвавшийся из-за кустов у самой горы, осветил Ведуна и тот, ослеплённый его яркостью, отклонился назад, рукой прикрывая глаза.
И, если бы мужчина не сделал этого, то с удивлением бы заметил, как на месте где только что он прошёл, примятая его поступью трава, словно наливаясь свежим соком, вытянулась, а сломанные ветки с новой силой потянулись вверх.
Через мгновение свет притух и, почувствовав, что яркость стала более слабой, старик открыл глаза. Переливаясь всеми цветами радуги, возникший из одной точки, свет вихрем закружил по каменистой плоскости, образуя круг и вдруг… Так же неожиданно пропал, как и появился. А на его месте чернело круглое отверстие, уходящее своим основанием далеко-далеко в глубь камня.
Не раздумывая, Ведун решительно сделал шаг навстречу темноте, в которой слышались удаляющееся уханье и еле заметные взмахи крыльев улетевшей вперёд птицы.
Темнота окутала мужчину. Он замер. Протянул руку.
Ничего.
В стороны.
Сухая, холодная каменная поверхность.
Старик повернул назад, но наткнулся на такую же каменную стену. Безуспешно морщинистая ладонь щупала влажную шершавую поверхность. Чёрная дыра пропала так же бесшумно, как и появилась и попавшему в ловушку путнику ничего не оставалось, как продолжить путь вперёд.
И мужчина сделал шаг в неизвестность.
Да, конечно, он знал, что будет что-то именно такое. Но одно дело знать и чувствовать что либо. А совсем другое – испытать это в действительности.
Нащупывая кончиками пальцев ноги каменистые ступени, Ведун начал спуск и тут же, сделав шаг, остановился: мерцание, возникшее под его ногами осветило тёмные ступени.
Ещё шаг…
И свет, словно белая тень старика, медленно пополз вниз.
Ещё, ещё, ещё…
С каждым шагом световой коридор становится всё длиннее и длиннее, пока, наконец, не заполнил всё пространство вокруг и потянулся выше, к уходящему к небу куполу.
Ведун, уже занеся ногу в очередном шаге, едва успел остановиться на краю площадки, резко спускающейся вниз.
Перед ним, залитый мерцающим светом, открылся огромный каменный зал с длинными веренецами ступеней, ровными пядами спускающимися в низ.
С каменных стен на мужчину, словно замершие в сражении, смотрели фигуры змееголовых существ и огромных птиц, у ног которых маленькие фигурки людей в звериных шкурах застыли в ритуальном танце под бубен окаменевшего в прыжке шамана.
Спускающиеся с купола разноцветные лучи заставили мужчину оторвать взгляд от панорамы сражения и поднять голову вверх.
Тысячи мерцающих точек одна за другой загорались и гасли на каменном своде, образуя замысловатые узоры и посылая свои лучи в центр зала к многогранному сверкающему камню, состоящему из множества кристалов различных оттенков, которые, быстро перемещаясь, окрашивали их во все цвета радуги.
Ослепший от яркого света филин безмолвно восседал на одной из покрытых толстым слоем пыли висящих в воздухе над полом прямоугольных поверхностей, мигая неподвижными жёлтыми глазами.
Ведун оглядел покрытые пылью валяющиеся на полу предметы и, подняв один из них, протёр широким рукавом.
Кубок.
Скорее всего, золотой.
А вон ещё один.
А это…
Ведун взялся за край скомканного покрывала и хотел было встряхнуть его, но тонкая ткань просто рассыпалась в его руках на мельчайшие кусочки, превратившись за сотни лет в нежную труху.
«Как давно это было?» – подумал мужчина, вытаскивая из закоулков памяти давно забытое прошлое.
-Уааа!
Словно возникший ниоткуда, детский плач оторвал Ведуна от размышлений и он огляделся по сторонам.
В одном из углов у лестницы прямо на голой земле неподвижно лежала окровавленная женщина в разодранных одеждах, из-под которых слышался тоненький плач. Несмотря на размазанную по лицу грязь, смешанную с кровью и слезами, и взлохмаченные, посеревшие от пыли, скомкавшиеся волосы со следами колючек, она была очень даже хороша собой. Правильные черты лица были нежны и аккуратны. Её вздёрнутый носик вызывающе смотрел в верх, а светлые глаза застыли с выражением немого вопроса: « За что?..»
«Несомненно, это она», - равнодушно подумал мужчина, быстро подошёл к ней, осторожно убрал прикрывающие женщину лохмотья и достал из-под них маленькое трепещущее красное тельце.
-Как же ты, маленький, - осторожно взяв ребёнка на руки, пробормотал Ведун и тот, словно почувствовав тепло человеческого тела, замолк и посмотрел на старика огромными голубыми глазами.
…Полная Луна лениво освещает тёмную поляну в самой чаще сумеречного леса.
Неглубокий ров с останками когда - то уповающих жизнью, а теперь разлагающихся тушек тушканчиков и птиц, тонким ручейком обрамляет местность. Вековые ели небрежно раскинули свои мохнатые лапы, переплетаясь в непроходимую стену, недоступную случайному путнику, забредшему в столь отдалённый от людей край.
Среди них, совсем незаметно на восьми пеньках-опорах стоит хижина из переплетённых еловых веток. Её стены украшают иссохшие от времени головы волков, зияющих пустыми глазницами, веники сухих трав и цветов, поникших обезвоженными головками и рыжие шапки опят, густыми пучками вылезающие из-под сырых пеньков.
За торчащие из брёвен ветки, лениво раскачиваясь, цепляются сонные вороны, время от времени приоткрывая один глаз, а рядом, на столбе у двери хижины сверкает глупыми глазами филин, озабоченно вертя головой в разные стороны, едва заслышав чуть заметный шорох не спрятавшейся на ночлег мышки.
Образуя круг, на поляне стоят четыре неумело вытесанных из дерева статуи с кривыми лицами и широкими скалящимися ртами. Они безмолвно наблюдают за лежащим младенцем, безжизненно раскинувшим свои ручки и ножки по стоящему посреди поляны плоскому камню.
Чуть дальше него на тонком настиле из веток лежит тело мёртвой женщины из пещеры. Маска спокойствия и благоденствия накрыла её красивое обескровленное лицо и поседевшие от пыли волосы густыми прядями прикрыли обнажённые плечи и шею.
Невесть откуда с победным криком вылетел большой чёрный ворон, сделал круг над будущей жертвой, опустился на землю у камня, трижды каркнул, деловито задрав голову, и ущипнул младенца за пухлый пальчик, скосив жёлтый взгляд наглых глаз на лицо малютки.
Дверь хижины со скрипом открылась и из неё вышел Ведун. Его торжественно сияющее лицо было удивительно спокойно и радостно. Высоко задрав голову, он посмотрел на сияющие на небе звёзды и перевёл взгляд на пыхтящего на камне младенца.
Увидев Ведуна, ворон с криком взлетел вверх и продолжил кружить в небе тёмным пятном, пока совсем не превратился в маленькую исчезающую точку.
Подойдя к костру, Ведун бросил на поленья горсть тёмного порошка, равнодушно наблюдая, как они моментально вспыхивают, поглощая лежащую на них женщину.
Взяв ребёнка на руки, мужчина поднёс его к пламени и тихо произнёс:
- Посмотри на свою мать, малышка. Скоро ты встретишься с ней.
Жар огня обдал хрупкое тельце и, нервно заёрзав, ребёнок издал пронзительный крик. Но, не обращая на это никокого внимания, Ведун положил его на большой плоский камень и, достав из-под полы тёмного плаща большой острый нож, занёс его над испуганно моргающим младенцем.
«Ты должна была жить…
Как минимум лет пятнадцать…
Но теперь…
Теперь это не важно.
Я заберу то, что принадлежит мне сейчас и всё будет кончено.»
Размышляя, Ведун высоко поднял нож и, прицеливаясь, остановился, увидев с надеждой смотрящие на него глаза младенца.
И в этот миг…
Промелькнувшее среди плотно окружающих поляну ёлок светлое пятно отвлекло его внимание и мужчина, опустив оружие, внимательно обвёл взглядом окружающие поляну тёмные кустарники.
Неожиданный треск ломающихся веток заставляет его моментально перевести взгляд в сторону деревьев и увидеть убегающую невысокую фигуру.
Не долго думая, Старик резко выбросил руки вперёд, закатил глаза и начал шептать, притягивая тощими руками невидимую верёвку так, что вены на них вздулись и быстро запульсировали.
И вскоре из – за деревьев на поляне появляется сопротивляющийся невидимой силе притяжения тоненький мальчик в длинной белой рубахе с испуганными глазами. Он так отчаянно упирался ногами, что непомерно большие лапти врезаются в сырую землю, покрытую мягким мхом.
И чем ближе Ведун придвигает его к себе, тем больше и больше расширяются тёмные зрачки мальчика с отражающимися в них языками пламени.
Ещё чуть-чуть и он упал на колени прямо у ног нависшего над ним Старика и зажмурил глаза.
-Что ты здесь делаешь? Подглядываешь? - голос Ведуна был таким тихим, что, кажется, он вовсе и не злился и Мальчик, открыв глаза, жалостливо, словно взывая к милости, посмотрел на него.
-Нет! Нет! Я коровку ищу. Потерялась она. Вот батька и послал искать,- дрожит голос ребёнка в слабой надежде на пощаду.
В ответ Старик неподвижно обводит поляну и лес взглядом и улыбается:
-Коровку, говоришь?
Рассчитывая на милость незнакомца, паренёк падает лицом в землю и начинает биться головой о его ноги:
-Пустите меня, дяденька! Я никому не скажу! Всеми богами клянусь…
Но тот брезгливо отталкивает его и, сделав шаг назад, ещё раз оглядывается по сторонам и тихо шепчет:
-Верно, не скажешь.
Голос мужчины так спокоен, что мальчик поднимает голову от земли и с надеждой смотрит на него. Но тот крепко берёт его костлявой рукой за плечо, легко, словно поднимает пушинку с земли, ставит на ноги перед собой и, наклоняясь так низко, что паренёк чувствует его холодное дыхание, начинает бормотать в самое ухо.
Мальчик неуверенно дёргается, пытаясь освободится, но рука Ведуна крепка, как сталь и тверда, как камень.
-Пустите меня, дяденька, богами кляну-у-у-у, - плаксиво ноет он, но слова внезапно зависают в воздухе, растворяясь и образуя зловещую тишину, утопающую в мрачных вершинах ночного леса.
Старик отталкивает мальчика от себя:
-Ну, ступай, ищи свою коровку.
Пытаясь что-то сказать, мальчуган беззвучно открывает рот, хватая воздух немыми губами, но вместо слов слышаться только беспомощные шлепки пересохших губ и он со всей силы зажимает их руками.
Глаза в ужасе смотрят на удовлетворённого своим злодеянием Ведуна.
-Ну, что же ты, иди, иди.
И, улыбаясь, словно ничего не произошло, старик машет рукой на мальчика и тот, сначала медленно пятясь, а потом ускоряясь, с обезумившим взглядом, бежит к лесу, подальше от этого ужасного места, падает, встаёт, снова бежит и вскоре скрывается за мохнатыми ветками деревьев.
Прислушиваясь к удаляющемуся топоту детских ног и треску сломанных веток, Ведун тихо бормочет себе под нос:
-Теперь-то точно никому не скажешь. - и, повернувшись к лежащему на камне младенцу, громко вскрикивает: там, где только что лежало пухлое тельце, осталась лишь маленькая жёлтая лужица, медленно стекающая на землю.


Глава 2
Далеко на востоке, за Мёртвой пустошью, раскинулись бескрайние степи. Сотни лет живёт там свободный от обязательств к внешнему миру кочевой народ - тургары. Низкорослые, плотного телосложения, с белыми лицами и раскосыми голубыми глазами, вьющимися длинными рыжими или чёрными волосами они взяли себе всё лучшее от своих предков: дикость и смелость, отвагу и страсть. И горит в их сердцах не погасающий вот уже много лет огонь войны. Изгнанные когда - то с восточных земель из-за неприязни новой веры, они так и не смогли потушить его и всё ещё надеялись вернуть утраченную власть. И только ужас перед выжженной на многие километры землёй останавливал их от длительного перехода. Да и зачем? С годами, обленившись от военного безделия, тургары забыли свою природную сущность и обратились к спокойной жизни в степи. Постепенно отары их овец становились больше и больше, а табуны лошадей исчислялись тысячами.
Разбросанные по степи коганы, иногда насчитывающие до нескольких сотен человек, выбирали себе вождя-каюма на пожизненное правление, со смертью которого ему на смену выбирался наиболее умный и сильный представитель клана, достойно показавший себя в ведении хозяйства, переговорах с соседями и торговле. И кровные узы в этих выборах не играли никакой роли. А сыновья каюмов, выращенные в строгости и по всем правилам суровой жизни кочевников, не пользовались никакими благами при отцах- каюмах и поэтому воспринимали как должное отсутствие у них каких либо прав на правление.
Так и Теймур, ловкий десятилетний паренёк с вьющимися чёрными волосами и миндалевидными тёмными глазами, нисколько не задумывался, резво скача на вороном скакуне по степи о том, что когда то может стать правителем.
Но пришедший в степь чужестранец с кожей необычного красного цвета изменил не только его жизнь, но и всю сущность кочевых племён на многие сотни лет вперёд.
Учитель, а именно так прозвали пришельца, знающий толк в лекарстве и звёздах, быстро стал доверенным лицом тогдашнего правителя - отца Теймура и учителем его сына.
Сблизившись с подростком, он рассказывал упоённо слушающему его парнишке истории о сгинувших племенах и великих битвах, о прославленных воинах и мудрых правителях.
-Мой отец тоже мудрый правитель!- однажды гордо заявил мальчик и смущённо замолчал, видя ухмылку учителя.
-Конечно, твой отец мудрый правитель, - согласно кивнул тот и, наклонившись к своему ученику немного ниже, загадочно добавил:
-Но можно ли назвать его великим?
Паренёк потупил глаза и тихо и неуверенно, словно стыдясь, пробормотал:
-Не знаю… Нет, наверное, нет.
-Что? Я не слышу твой ответ!- выпрямившись, громко произнёс учитель.
-Наверное, нет, - более уверенно, но всё ещё тихо повторил мальчик.
-Посмотри на меня, - приказал Учитель, - главное, что должен уметь правитель, это быть уверенным в своих действиях и ответах. Так что ты там ответил?
-Но я не правитель. И никогда не стану им, - отрицательно покачал головой Теймур.
-Не важно, что ты думаешь об этом. Гораздо важнее то, хочешь ли ты этого или нет! – отрезал чужестранец и сурово посмотрел на мальчика:
-Я так и не услышал ответа на мой вопрос. Так можно ли назвать твоего отца великим?
-Нет, - глубоко вдохнув, теперь уже уверенно ответил Теймур и смело посмотрел на Учителя.
И столько не детской уверенности было в этом взгляде и твёрдости в голосе, что впервые за месяцы обучения Учитель понял, что перед ним именно тот, чьё повзрослевшее лицо преследовало его в кровавых кошмарах. И теперь, нисколько не сомневаясь в своём выборе, чужестранец уверенно положил руку на плечо своему ученику и настойчиво посмотрел в глаза:
-Запомни, не важно, кто ты сейчас. Важнее всего то, на что ты готов ради того, что бы стать тем, кем ты хочешь.
С этого дня закончилось детство маленького Теймура.
И началось взросление будущего правителя.
Занятия стали более продолжительными.
На несколько дней, без еды и воды уходил Учитель со своим учеником далеко в степь. Туда, где не увидят глаза непосвящённых тайные учения забытых предков. Туда, где человек сможет почувствовать единение с таинством природы. Туда, где душа может покинуть бранное тело, вознестись в глубины космоса, а потом, обретя непостижимую лёгкость, вернутся в отдохнувшую телесную оболочку.
Но не только тайные знания приобретал Теймур.
Его мускулы приобретали округлые формы и стальную силу, суставы стали более гибкими и податливыми, движения чёткими и точными.
Теперь мальчик мог спокойно справиться в бою с любым молодым парнем старше него. Его стрела не знала промаха, а тело не знало поражения.
Что бы отточить бойцовские и командные навыки Учитель как-то сказал своему подопечному:
-Научившись управлять десятью, сможешь управлять и тысячами.
И небольшая толпа беззаботных пареньков под чутким руководством стала превращаться в хорошо организованный, сильный и смелый отряд воинов.
Наверное, по началу, каждый из них хотел быть ловчее и сильнее Теймура. Но, то ли тот действительно был крепче всех от природы, то ли мудрый наставник применял к нему свои тайные знания, но никто и никогда не мог победить маленького сына каюма. И вскоре весь отряд признал его своим командиром и стал беспрекословно подчиняться его приказам.
Видя, как ловко его сын стреляет в цель на скаку или побеждает в кулачном бою, стареющий каюм больше и больше благодарил богов, пославших ему такого наставника, как этот странный, не известно откуда пришедший чужак.
Но мог ли он знать тогда, что тот укрепляет не только физическую оболочку, но и подавляет человеческие эмоции своего ученика?
Действительно, многие представители клана стали замечать, что с каждым годом сердце взрослеющего Теймура становилось более чёрствым, а душу наполнили тщеславие и жестокость. И даже повзрослевшая рыжеволосая Ханна стала бояться ставшего таким чужим друга детства.
-Ты стал каким-то другим, - как то сказала она, увидев, как пятнадцатилетний подросток размозжил камнем голову слабеющему от старости псу.
-Ты из-за него?- удивился паренёк, кивнув на мёртвую собаку, валяющуюся в расползающейся по земле луже крови. – Всё равно она бы сдохла. Не сегодня, так завтра.
-Я боюсь тебя, - дрожащим голосом ответила девочка и, отступив назад, бросилась бежать, сверкая грязными от пыли пятками.
Юноша равнодушно посмотрел её вслед, пожал плечами, ещё раз бросил взгляд на труп пса, и, пнув его ногой, направился в сторону тренировочных курганов: ежегодные состязания в канун бога лета были для него не просто дружеской забавой, а очередной демонстрацией его силы и ловкости. И каждый раз, после лёгкой победы он призывал публику к восхищению им, наслаждаясь их восторженными криками.

…Бледноликая Луна осветила темный дремучий лес, безмолвно наблюдая за его трепетом под напором лёгкого ветерка.
И здесь, между корявых стволов мохнатых елей на засыпанной хвоей земле раскинулась деревня иирков. Крыши вырытых в земле полуземлянок, обложенных внутри плохо обтёсанными брёвнами, покрывает толстый слой зелёного ельника, скрывая их от глаз непосвящённых, отчего и сами землянки казались молодой порослью. Однако нависающие вместо дверей звериные шкуры с иссохшими от времени мордами указывали на тщательно замаскированное человеческое жилище. А пугающие черепа животных, величаво красующихся на воткнутых в землю кривых палках у входа, однозначно говорили о ловкости и доблести обитателей этих домов.
На поляне между деревьев тесными кругами вокруг кострища сидят полуобнажённые ирки- мужчины и женщины с чёрными, отдающими синевой, волосами и разрисованными узорами телами. Хорошо выделанные меховые штаны закрывают их ноги, а обнажённые мускулистые тела и руки говорят о силе и ловкости.
Среди женщин выделяется Кайра - статная чернобровая красавица с хищным лицом и сверкающими чёрными глазами. Массивное золотое ожерелье украшает её обнажённую молодую высокую грудь с вызывающе выпирающими сосками. Из - под густых бровей она стреляет метким взглядом на сидящего напротив неё через костёр молодого, атлетически сложенного мужчину, Ратибора, который, однако, не обращает на это никакого внимания. Его почти наголо выбритая голова с пучком длинных волос посередине украшена татуировкой волчьей морды, а мощную грудь покрывают две звериные лапы что, несомненно, должно навлекать страх на врагов, если таковые были бы.
Ратибор сидит рядом с уже седеющим, но ещё не утратившим упругости мышц вождём племени Стриборгом, сверкающим зоркими глазами из-под нависших на лицо поседевших прядей когда-то иссиня-чёрных волос.
Сидя на коленях и положив на них руки сидящего рядом, ирки передают друг другу рог с напитком и делают по глотку, плавно раскачиваясь под методичные звуки бубна в руках прыгающего вокруг костра обнажённого Шамана в накинутой на голову длинной волчьей шкуре. Его тонкое, истощённое тело с выпирающими костями и длинными руками и ногами разительно отличается от атлетически сложенных соплеменников.
Когда последний ирк делает свой глоток, Шаман в бурном экстазе бросается на землю рядом с костром и, продолжая изгибаться и извиваться, как змея, поднимает руки с бубном вверх.
Громкий удар.
Далеко в небе появляется падающая звезда, навстречу которой летит белая птица и Шаман вытягивает руку в её сторону.
Получив сигнал, Ратибор поднимает лежащий перед ним лук, вставляет стрелу, и, встав на одно колено, натягивает тетиву.
Упругий звон и острая стрела летит навстречу своей жертве.
Меткий выстрел пронзает несчастную птицу и она стремительно падает далеко в лес, беспомощно распластав белоснежные крылья.
-Новый бог спустился на землю! Нас ждёт великая охота! – Взвизгивает Шаман и подскакивает с земли с такой необычной для его сложения резвостью, что вызывает бурный восторг и крики одобрения своих соплеменников.

…Багровый закат мирно отражается в зеркальной глади реки. Плакучие ивы полощут свои тонкие ветки в чистой воде, роняя молодые, ещё не окрепшие листья в прозрачную гладь. То тут, то там на солнцепёках из земли показывают свои головки первые цветы, а воздух наполняется свежей сыростью, переплетающейся с тонким лесным ароматом и болотной гнилью.
По лесу идут Койву и Йорка.
Койву – не высокий, светлокожий, худощавый молодой человек с комной русых волос, одетый в длинную холщовую рубаху, подпоясанную переплетённой разноцветными нитями верёвкой. Высокие ичиги из тонко выделанной кожи, обмотанной такими же кожаными шнурками, плотно облегают тонкие икры ног, мягко ступающих по пропитанной влагой земле.
Йорка – тоненькая голубоглаза девушка, с грацией молодой лани и выразительным лицом, на котором сверкают широко раскрытые глаза, отражающие красоту утреннего неба. Две тяжёлые пряди волос цвета пшеницы, прикрывая выглядывающую из-под глубокого выреза светлой рубахи молодую грудь, волнами падают на её плечи и ниже, касаясь изящной талии.
Молча идут молодые люди, провожаемые разноголосым хором потревоженных птиц, по пробуждающемуся помле зимней спячки лесу. Взявшись за руки, они молча ступают по влажным проталинам и первым зелёнам травинкам, пробирающимся сквозь упорно не желающим таять снежным островкам. То тут, то там среди мохнатых ветвей выглядывают любопытные мордочки радующихся приходу тепла весёлых лесных попрыгуньев белок. Заметив двуногих существ, они юрко вскарабкиваются на вершины стволов и шумно передают сигналы друг другу о приближении странных чужаков.
Неожиданно мощный хруст веток где-то в глубине леса заставляет молодых людей остановиться и спрятаться за широкий ствол векового дуба, стоящего на краю освещённой солнцем поляны.
Тишина.
Раздавшийся снова хруст, такой, будто кто-то с силой ветра несётся среди ещё не налившихся весенним соком кустов, ломая их неокрепшие после зимней спячки ветки, заставляет Йорку сильнее прижаться к Койву .
Ещё мгновенье и они видят, как впереди за деревьями мелькнули рыжие пятна и благородный олень стремительным рывком вырвался из –за тени деревьев на свет и замер.
Прячущиеся Койву и Йорка увидели, как он, оглядевшись по сторонам, звучно цокнул копытом и призывно затрубил, вскинув мощную голову.
Далёкий хруст…
Ещё и ещё…
Резкие звуки ломающихся веток нарушили тишину утреннего леса, среди деревьев которого сначало появилась голова, а затем и всё тело молодой оленихи.
Она статно ступила по влажной, пропитанной сошедшим снегом, земле, оставляя глубокие следы, и останавилась боком в метре от самца, вызывающе смотрящего на неё в ожидании первого шага.
Величественная самка игриво встряхнула головой, делая неуверенный шаг ближе, останавилась и искоса посмотрела на оленя. Тот, потерев головой, вытягивает шею в призывном боевом кличе и вплотную подходит к своей подруге. Некоторое время животные искоса смотрят друг на друга и идут по кругу, слегка касаясь пятнистыми боками. Неожиданно олениха игриво подпрыгивает, брыкает задними копытами и, сделав скачок в сторону, останавливается и поворачивает голову назад, словно призывая медлительного оленя к активным действиям. И, не дождавшись его реакции, снова прыгает, кося задорными глазами. Оценив ситуацию, самец наклоняет голову, а затем, резко выпрямив, одним большим прыжком догоняет олениху, покорно склонившуюся к его боку.
Мгновение…
…и оба они, игриво поведя шеями, лягают друг друга задними копытами и устремляются в самую чащу, готовые придаться зову просыпающейся природы.
Задыхаясь от аромата свежести, исходящего от тела подруги, Койву наклоняется к Йорке и тихо шепчет ей в самое ухо:
-Хороший знак. К потомству.
В ответ девушка смущённо улыбается и, ничего не ответив, продолжает смотреть за любовными игрищами животных, которые постепенно наращивая темп прыжков, скрываются в лесной чаще и только треск ломающихся веток напоминает об их стремительном бегстве с залитой светом поляны.
Отведя взгляд от места игрищ оленей, Койву поворачивается к Йорке и нежно обнимает её, пытаясь поцеловать. Однако, девушка игриво увёртывается и, быстро побежав через поляну, весело оглядывается и кричит:
-Коли догонишь, дам себя лобызнуть!

…Расположившись в лесу по периметру, крепко прижимаясь к кронам деревьев, в их густых ветках прячутся обмазанные грязью, смешанной с травами и козьим навозом, иирки во главе с Ратибором и Кайрой, крепко сжимая в руках оружие. Одни из них держат наточенные ножи, а другие неподвижно замерли, сливаясь в одно целое с туго натянутыми луками, готовыми в любой момент испустить острые стрелы в ничего не подозревающие жертвы.
В лесу слышится многоголосое хрюканье и Ратибор, почти перестав дышать от напряжения, устремляет взгляд на еле заметное движение высокой травы и осторожно направляет дугу лука в его сторону.
Ещё чуть - чуть и в кустах появляется уродливая морда клыкастого одноглазого кабана, а затем весь выводок мелких поросят полосатым горохом выкатывается на поляну. Следом вальяжно, оббивая себя скрюченными хвостиками, выходят несколько жирных самок.
Остановившись, кабан вдыхает морщинистым пятаком запахи леса, стараясь уловить витающую в воздухе опасность. Но то ли нюх его к старости стал слишком слаб, то ли мелькающие высоко на деревьях между листвы охотники хорошо замаскировали человеческие запахи под слоем грязи, но, так и не почувствовав ничего, он продолжает трапезу, жадно поглощая прошлогодние жёлуди.
И в этот момент Ратибор натягивает тетиву, которая, упруго вытянувшись, еле слышно дрожит, готовясь мгновенно сократиться навстречу своей жертве. Но тонкий слух кабана, уловивший давно знакомый звук опасности, заставляет его замереть и настороженно повернуть голову в его сторону. И тут же всё семейство, неподвижно озираясь одними глазами по сторонам, останавливается в ожидании команды, готовое в любой момент сорваться с места и дать отпор неизвестности, поджидающей их в лесу.
Отточенная стрела с мохнатым концом, минуя ветки деревьев, метко летит в голову старого вожака, разрезая утренний воздух.
Налитый кровью единственный бешеный глаз, поведя взглядом в сторону, видит медленно приближающуюся смерть и жирная туша с призывным кличем срывается с места.
И тут же всё стадо, пронзительно визжа, врассыпную пускается бежать через колючий кустарник, ломая тонкие ветки.
Но поздно.
Меткие стрелы с лёгкостью ветра догоняют свои жертвы и пронзают их жирные тела.
Тонкие струйки крови сочатся из пробитых насквозь только - только начавших свой жизненный путь поросят.
Несколько стрел колючими иголками торчат из туши кабана и из его единственного глаза, которым он с ненавистью смотрит на приближающегося к нему Ратибора.
- Кажется, мы уже встречались, - присев к кабану, охотник тянет к нему руку, что бы вытащить из глаза стрелу.
В ответ животное дёргается в сторону врага в отчаянной попытке наказать за дерзость. Но мужчина, в упор глядя на него, резко выдергивает стрелу из глаза, встаёт, и, осмотрев её, опускает глаза на поверженного зверя. Кабан продолжает биться, всё ещё пытаясь встать, и зайдя к нему с боку, кохотник репкой рукой хватает за шею и заострённым кинжалом в свободной руке уверенно и без сожаления медленно разрезает ему глотку.
Резкая струя горячей крови бьёт прямо в подошедшую Кайру, обрызгивая её меховые штаны и куртку, обнажающую грудь.
Ничуть не смущаясь, девушка наклоняется к кабану, запускает руку в его окровавленную глотку, и измазав лицо и тело его горячей кровью, в упор смотрит на мужчину:
-Ты прекрасен.

Глава 3
В центре землянки ярко полыхает очаг, освещая спящего на шкурах Ратибора и идущую к дальнему углу обнажённую Кайру.
Достав из углубления в земле кувшин, девушка возвращается к мужчине, садится на колени рядом и игриво брызжет ему на лицо пенистой красной жидкостью. Тонкие струйки вина расползаются по гладкому лицу охотника, он открывает глаза и слизывает несколько капель, попавших на его губы.
Зачерпнув ладонью новую порцию вина, Кайра со смехом брызгает ею на Ратибора, но тот хватает занесённую руку девушки и в упор смотрит на неё.
Два сильных взгляда, не желая уступать друг другу, прожигают соперника насквозь.
Один, два, три, четыре…
Секунды кажутся вечностью и, что бы победить, Ратибор, так и не сводя глаз с девушки, молниеносно выхватывает из рук подруги кувшин и плещет вином прямо в её лицо.
Зажмурившись, Кайра отворачивает голову:
-Так не честно! – смеётся она, ничуть не обижаясь на любовника.
-На войне все средства хороши, - изрекает охотник и, жадно припав к горлу кувшина, пьёт из него до дна и отшвыривает в сторону.
-Славная была охота, - Кайра вытягивает мускулистые руки в стороны и падает на спину рядом с Ратибором, одной рукой прижав его грудь.
Мужчина берёт её кисть, и задумчиво шепчет, разглядывая тонкие пальцы и ладонь:
-Как ты можешь быть такой?
-Ты о чём?- не понимает девушка.
Вместо ответа Ратибор целует каждый из её пальцев, спускается губами ниже, к кисти, локтю, предплечью…
-Ай! Щикотно же!- игриво вскрикивает девушка, ловко увернувшись и Ратибор, глубоко вздохнув, переворачивается на спину, подложив руки под голову и, вспомнив утренюю охоту, задумчиво произносит:
- Залезла в его глотку, измазалась в крови. Бррр.
Отвечая заливистым смехом, девушка ложится ему на грудь и начинает теребить жёсткие кучеряшки:
-Тебя это возбуждает, да?
Стремясь показаться равнодушным к её ласкам, иирк ничего не отвечает и, широко зевнув, закрывает глаза.
Так и не е дожидаясь ответа, Кайра наклоняется над его губами в желании страстного поцелуя. Но мужчина лишь слегка касается её губ и девушка в недоумении резко садится перед ним на колени и в упор смотрит в его полные насмешки глаза.
-Хочу перенести свой тотем в твой дом, - после длительной паузы неожиданно заявляет она, в упор смотря на своего избранника.
- Разве тебе плохо?- ничуть не колеблясь отвечает тот. Конечно, ему нравится кувыркаться в постели с этой ненасытной тигрицей, но, что бы видеть каждый день её мелькающий зад в своей хижине… Нет! Это у ж слишком!
«Что?!»- возмущённый взгляд девушки красноречивее слов говорит о её оскорблённых чувствах и Кайра, наотмашь ударив Ратибора по лицу, встаёт:
- Не делай вид, что не понимаешь. Это тебе не к лицу.
Девушка поднимает с пола разбросанную одежду, стараясь не смотреть в сторону Ратибора, и, чувствуя его взгляд, двигается ещё более плавно и вызывающе, словно призывая его отменить своё решение.
Молча наблюдая за каждым движением её гибкого мускулистого тела, Ратибор отмечает, как огонь очага ярким пламенем отражается на её стройных ногах, округлой попке, высокой упругой груди и думает: «Эх, хороша… Но почему же я не хочу остановить её?»
«Чего он ждёт»?- мысленно ждёт девушка, нарочно ещё более медленно собрая свою одежду , бросив в сторону Ратибора гневный взгляд, идёт к выходу.
-Не поцелуешь напоследок?- кричит ей Ратибор.
«Наглец!»
Выхватив кинжал из ножен на штанах и, мгновенно разворачиваясь, Кайра делает резкий выброс вперёд и оружие со свистом несётся к мужчине. Однако, ни один мускул на теле и лице Ратибора не выдал его чувств, а взгляд так и остался холодным и насмешливым, будто говоря:«Ты хочешь напугать мен?! Меня, самого бесстрашного из всех ирков»?
Просвистев над головой мужчины, остриё вонзается прямо в пучок волос в миллиметре от его головы и кончик рукояти, быстро раскачиваясь, тихо звенит.
- Твоя выдержка достойна уважения,- ухмыляется девушка, бросив в его сторону полный ядовитого гнева взгляд, отдёргивает полог шкуры и, помедлив, поворачивается и грустно добавляет:
-В отличие от тебя самого, - и мысленно добавляет про себя: «Безчувственная скотина!»
И так и выходит из землянки, ничем не прикрывшись, выставляя на- показ свою наготу и пытаясь скрыть выступившие на глазах слёзы обиды.
Дождавшись, когда полог, плавно качнувшись, замрёт, Ратибор, равнодушно улыбнувшись и не вставая, выдергивает из стены кинжал, и, прицеливаясь, бросает в сторону двери.
«Ну и дура! Что ушла. Ночь ещё долгая…», - особо не сожалея, думает он, наблюдая, как стальное лезвие чуть – чуть не по рукоять входит в высушенное бревно так, что слышится треск расходящейся древесины.
Мужчина удовлетворённо улыбается, кладёт руки под голову и закрывает глаза Ещё немного и его сочный храп распугивает покушающихся на его здоровую кровь назойливых комаров, бесцеремонно лезущих в тонкие зазоры между брёвнами землянки.

…Последний луч Солнца ласково скользнул по тёмному небосклону и ушёл на покой, освободив место холодной бледной Луне, лениво наблюдающей за угасанием дневных забот мелких людишек со своего поста.
На высоком берегу реки, закрытая сплошной стеной из высокого ельника, переплетённого ивой, с одним узким проходом раскинулась деревня славличей.
Несколько десятков треугольных бревенчатых полуземлянок, уходящих крышей в землю, расположились рядами по кругу. Из некоторых через крышу идёт густой едкий дым, рассевая прозрачный воздух и наполняя его запахом палёной смолы. В центре деревни, на круглой площади, выложенный в несколько рядов обтёсанных местной рекой булыжниками, горит большой костёр, освещая языками пламени молодых парней и девушек, сидящих вокруг него.
Среди них уже знакомые нам Йорка и Койву.
Пожилая женщина с бубном – Йогу – с открытым добрым лицом, скрестив ноги, сидит в самом центе круга рядом с костром.
-Для многих из вас завтра ответственный день, - нравоучительно произносит она. - Он покажет, к кому благосклонна Мать-сыра – земля, а к кому-нет.
Её слова, видимо, производят большое впечатление на присутствуюющих и те, озабоченно переглянувшись, начинают тихо шуметь, заметно волнуясь.
Пытаясь навести порядок среди собравшихся, Йога бьёт крепкой рукой в бубен и обводит всех пристальным взглядом и мгновенно наступившая тишина даёт ей возможность продолжить дальше:
-Но не стоит переживать, если не получиться с первого раза, продолжает женщина.- Помните, жизнь-это испытания, которым подвергают нас боги. Кого-то они любят с самого рождения, а кому-то приходится завоёвывать их любовь своими поступками. А теперь ступайте и хорошенько поспите. Завтра для вас предстоит важный день.
И ещё раз звучно ударивши в бубен, Йога несколько мгновений прислушивается к его угасающим дребеззащим звукам, а когда они совсем заглохнут, начинает методично бить кончиками пальцев по его кожуху, всё больше и больше ускоряя темп до тех пор, пока паузы, заполняющие пространство между ударами настолько сократятся, что превратят их в один не прекращающийся звук.
Мощный гул раскатистой волной пробегает по сидящим вокруг слушателям, накрыв их с головы до ног и неожиданно замирает, уступив место накрывающей поляну тишине.
Опустив руку, Йога довольно быстро, несмотря на свой возраст, встаёт и, пройдя мимо расступившихся перед ней молодых людей, уходит в темноту и будто растворяется в ней.
А следом, словно боясь нарушись наступившее безмолвие, впечатлённые и поражённые увиденным действием, так же тихо расходятся и все остальные, оставив медленно угасать в полном одиночестве языки костра. Тихо скользя по периметру выложенных камней, он вспыхивает мимолётными надеждами на возрождение до тех пор, пока на земле не останутся одни только обуглившиеся чёрные головёшки с мерцающими в них огненными искрами-остатками некогда мощного, а теперь затихнувшего пламени.

…Тлеющие огоньки очага бросают блики на тёмные брёвна избы, единственный свет в которой исходит от смотрящих в круглое отверстие в крыши звёзд, на застланные шкурами насты у стен и прочные клетки из тонких веток, соединённых ивовыми прутьями, за которыми дремлют несколько куриц и две козы.
От угасающих угольков навстречу свежему воздуху в отверстие в крыше тянется к мигающим на небе звёздам тонкая струйка дыма.
Шаловливый ветерок еле заметно колыхнул шкуру на дверном проёме и тихонько пробрался в помещение. Заиграв с почти угасшим костром, он возродил несколько слабых искорок, прошуршал ветками засохших растений, развешанных вдоль стены, заглянул в курятник, проверив его обитателей на чуткость, и спрятался в густых волосах спящей Йорки.
Девушка улыбнулась.
Ей снился сон.
С неба в сторону земли летела звезда.
Приближаясь, она становится всё больше и больше, закрывая собой горизонт и разбросанные по нему россыпи сверкающих звёзд. Войдя в атмосферу, её голубой струящийся хвост белым заревом разрезал ночную темноту и рассыпался на сотни мельчайших частичек, угасших в глубоком мраке.
Острым концом звезда врезалась в толщу земли, выбрасывая вверх клубы пыли и, протащив своё продолговатое тело между разбросанных её мощью ёлок, оставила на смешанной с чернозёмом сникнувшей траве глубокую борозду.
Глухой гул, сменившийся странным звенящим рёвом, пронзил тишину ночного леса и через мгновение спящие во мраке деревья встрепенулись от осветившего их яркого пламени, вырвавшегося из упавшего с небес предмета.
Ещё мгновение-и огромный крылатый змей, сверкая тремя парами разгневанных глаз, поднимается над охватившим лес пожаром и, словно пытаясь спасти его от ползущих обжигающих языков, распахивает над ним опахало чёрных крыльев и разевает зубастую пасть прямо на Йорку.
Девушка испуганно открывает глаза и, поёжившись от накрывшей её волны страха, резко садится и осматривается.
У соседней стены, широко раскинув руки и высунув из - под шкуры ноги, спит отец, густым храпом показывая, какой у него крепкий сон.
Куры безмолвно сидят на своих тросточках, сонно свесив головки.
Угли совсем погасли.
Тишина…
Ещё раз осмотревшись, Йорка встаёт, нежась от ранней сырости, на цыпочках идёт к очагу, осторожно ступая по холодному земляному полу и шурудит головешки железным прутом, наблюдая, как слабые искорки, пробуждённые живительным кислородом, с новой силой бегут по затухшим уголькам, возрождая угасшее пламя.
Сладко зевнув, девушка возвращается к настилу, забирается под шкуру с головой и, махнув длинными ресницами, закрывает глаза.

Глава 4
Двадцатилетнему Теймуру было тесно в своём когане. Звание лучшего бойца и меткого стрелка уже не приносило ему той, детской радости. Тщеславная душа просила величия. И тёмные мысли, подогреваемые хитрым Учителем, всё чаще и чаще туманили его сознание. А тут ещё…
Медленно передвигаясь на вороном коне, едет Теймур по степени, сжав в злости губы. Нет, не болезнь отца заботила его.
Первый раз за долгие годы он испытал чувство больно ударившего его унижения. Весть о сватовстве черноокой красавицы Хайны озадачила молодого человека. Совсем недавно отказала она ему в любви, а вот теперь выходит замуж за простого пастуха из соседнего с ними когана. Быть отвергнутым ради простолюдина! Такого позора он никак не мог перенести. Учитель старался успокоить его, говоря, что для того, что бы стать великим, нужно научиться не только побеждать в бою, но и прежде всего контролировать свои эмоции.
Легко сказать! Когда над тобой в тихоря смеётся весь клан.
Да, можно, конечно, всем им разбить в кровь носы. Но тогда отец точно выполнит свою угрозу. В последнее время рассказы о «подвигах» сына порядком ему надоели и он твёрдо пообещал отпрыску в случае ещё одной выходки выгнать его из клана.
Продолжая размышлять об угрозах отца, Теймур заметил, как среди движущейся кучерявой массы овец мелькнуло цветастое платье и, присмотревшись, двинулся ему навстречу.
Рыжеволосая красавица, весело напевая песни, гнала отару овец из степи в стойбище клана, когда к ней подъехал Теймур и резко притормозил вороного прямо у ног девушки.
-Чего тебе?- испуганно спросила Хайна, отойдя в сторону и, посмотрев на лениво бредущую в сторону дальних юрт отару блеющих овец, опустила глаза и попыталась пройти мимо.
Но юноша лихо повернул своего коня, преградив ей дорогу. Сурово улыбаясь, он смотрел на безуспешно пытающуюся обойти его тургарку, направляя скакуна в ту же сторону, куда поворачивала и глядящая себе под ноги девушка.
-Пусти, - вскинув и тут же опустив глаза, попросила Хайна.
-Плохо просишь, красавица, - внезапно почувствовав твердеющую у себя между ног плоть, Теймур соскочил с коня и вплотную подошёл к девушке.
-Ну, чего тебе?-неуверенно спросила та и, колыхнув по ветру цветастым подолом, обнажившим загорелые крепкие икры ног, сделала шаг в сторону. Но молодой человек, уже почувствовав накрывший его жар, грубо схватил девушку за руку:
-Куда же ты? Побудь со мной, красавица. Да будь по - ласковее.
-Некогда мне. Отец дома ждёт, - вырвав руку, Хайна оттолкнула мужчину и бросилась бежать, догоняя отару, но просвистевшее над её головой лассо плотно обвило её тело и повалило на землю.
Притянув к себе верёвку с упирающейся ногами в землю девушкой, Теймур наклонился над ней:
-Я же просил, будь поласковее, - зловеще-нежным тоном прошептал он и, проведя остриём ножа, зажатого в руке по трепещущему под цветастой рубахой телу, одним движением разрезал связывающую девушку верёвку и прижал руками её кисти к земле.
-Теймурчик, - еле слышно прошептала бедняжка, умирая от страха.
Её огромные чёрные глаза в миг наполнились набежавшей на них солёной влагой, а подкатившийся к горлу комок заглушил пытающиеся вырваться из груди мольбы.
-Ну, поцелуй меня, - не обращая внимания на сковавший девушку страх, юноша наклонил голову над лицом Хайны. И та, что бы наконец–то отвязаться от надоедливого поклонника, неожиданно быстро потянулась к нему и торопливо чмокнула в щёку.
-Разве это поцелуй красавицы такому парню, как я?- разочарованно улыбнулся молодой человек и, навалившись своим телом на сопротивляющуюся девушку, крепко впился в её губы, одной рукой спуская свои штаны.
Сильные руки задрали цветастую юбку, обнажив крепкие загорелые бёдра и упругие ягодицы.
-А что это там у нас?- слащаво спросил Теймур, пробираясь ладонью между её ног.
-Прошу, не надо. Теймурчик, ну пожалуйста, - заплакала девушка, - ты же знаешь, у меня свадьба скоро.
-Вот я и успеваю сорвать твой расцветший цветок, - между поцелуями приговаривал юноша,- ты же отказала мне по закону степи. Скажи, чем он лучше?
-Я его люблю, - заныла Хайна и схватилась тонкими пальцами за сильные руки мужчины, пытаясь их отвести.
Но это только раззадорило насильника, и он ещё крепче сжал девушку так, что она почти не могла дышать в его стальных объятиях.
-Да люби ты кого хочешь, - зло выкрикнул Теймур.- Мне зад твой нужен, и титьки, ну, и маленькая влажная дырочка, - с силой раздвигая девичьи ноги, бормотал он, - и сейчас я тебя иметь буду. Да не дёргайся ты так! Всего-то один разок! Слушай, а мне нравится твоё сопротивление!
С силой двигаясь на дёргающемся теле девушки, юноша вдруг остановился, замер и, громко выдохнув, поднялся.
-Знаешь, - произнёс он, натягивая штаны, - я передумал. Я буду иметь тебя, когда захочу. А если раскажешь кому…- и он так посмотрел на пытающуюся прикрыться девушку, что та разрыдалась ещё сильнее. - убью, - зловеще прошептал Теймур, наклонившись к самому её уху, и, вскочив в седло, обернулся:
-Давай, ступай отсюда. Отец заждался, наверное.

…Багровый лик солнца сонно выполз из-за горизонта навстречу тёмному небосклону и голубой рассвет забрезжил над чёрным вспаханным полем, тонкой полоской тумана закрывая его наготу. Мелкие капли утренней росы освежили готовую к плодородию землю, которая с неистовой жадностью впитала их своими недрами.
Из леса на краю поля стройными рядами вышли полуобнажённые девушки в распахнутых по бокам юбках и парни, прикрывающие своё ничем не прикрытое тело глинянными широкими мисками, полными семян.
Вперёд в развевающейся свободной рубахе с непричёсанными волосами вышла держащая в руках большую чашу-ступу Йога. Неистово трижды плюнув во все стороны света, она падает на колени в сторону восходящего солнца, поднимая к нему руки, и визгливо вещает во весь голос:
-Отец наш, солнце, согрей чрева матери нашей –сырой земле! Мать наша - сыра земля! Прими семя в недра свои. Дай силу ростку, как даёшь нам травы и воду. Отец, Солнце наше! Согрей землю теплом своим ласковым! Тучи небесные! Напоите влагой живительной.
С последними словами Йога поднимается с колен, выпрямляется в полный рост и встаёт спиной к уже вошедшему на горизонт яркому солнцу. Уверенным движением она запускает руку в ступу, размашисто швырнув пригоршней семян в рыхлую почву и, утопая голыми ступнями в рыхлой земле, делает уверенный шаг вперёд.
И, следуя её примеру, парни и девушки парами медленно, но уверенно двинулись по полю, орошая готовую к плодородию землю брызгами разлетающихся в разные стороны семян.
Далеко позади остался горизонт с поднимающимся светилом.
Тёмная кромка леса с каждым шагом становилась всё ближе и ближе.
И вот первая пара доходит до края поля, затем вторая, третья…
Йога слабо бьёт в бубен, качнув всем телом. Ещё и ещё. Удары становятся всё громче и громче, быстрее и быстрее, перерастая в мелкую трель. Движения -раскидистей и мощнее.
Парни и девушки вторят ей в такт, закатив глаза и держась за руки.
-Мать-сыра земля! – взвизгивает женщина. -Мы наполнили тебя семенем! Благослови и ты детей своих на плодородие!
И её визгливый голос перерастает в истошный крик, побуждающий собравшихся на неистовство.
Закрыв глаза, люди начинают неуверенно, словно стыдясь друг друга, ласкать тела стоящих рядом с ними соплеменников.
«То, что велено богами, не может быть постыдным»- вспомнила Йорка слова бабы Йоги и, бросив взгляд из-под полуприкрытых глаз на извивающихся рядом людей, крепче прижалась упругой грудью к телу Койву.
-Бросьте семя своё в чрева свои!- страшно завизжала Йога, яростно стуча в звенящий бубен. - Умилостивите богов наших жизнью новой!
И под гул бубна и собственных стонов, парни и девушки в сладостных объятиях опускаются на сырую от утренней влаги землю и начинают сначала в одиночку, а затем парами кататься по ней, измазывая себя в жирном чернозёме. Постепенно игрища принимают более чувственный характер. И вот уже на поле груда обнажённых тел сливается в одном страстном экстазе. Сладкие стоны и вздохи пробуждают утреннюю природу, смешиваясь со звуками бубна. Руки и ноги переплетаются в одно целое, податливые тела бесстыдно выгибаются в самых неимоверных позах.
Мать-земля даёт силу своим детям.
Отец-Солнце дарит им любовную страсть.
Глава 5
Центр деревни наполняют шумные голоса и переливы звонкого смеха. Люди переговариваются друг с другом, неся на площадь мешки с зерном, туяса с мёдом и сушёными грибами и ягодами.
Седовласый худой мужчина преклонных лет- вождь племени Мудрояр-пересчитывает товар и делает чёткие надрезы на деревянной дощечке, одновременно отдавая указания.
Здесь же Койву аккуратно расставляет всё на валуши - деревянные повозки с боковыми жердями.
-Десяток осмин ржи, пять штоф мёда.
Койву перебивает Мудрояра, укладывая на повозку ещё туяса:
-Ещё два мёда
Мудрояр наносит ещё два ровных надреза на дощечку:
-Ещё два. Семь штофов. 11 дюжин грибов и 9 ягод. Яйца.… Где яйца?
Мудрояр окидывая взглядом повозки, смотрит на Койву:
-Куда ты их упрятал?
Не переставая загружать очередной мешок на валуши, Койву вытирает с лица пот и отвечает:
- Так Йорка по дворам собирает.
Мудрояр одобрительно кивает и переходит к следующей повозке.
Сюда же подходит Йорка в мужской рубахе с запрятанными под шапку волосами. В таком виде она больше похожа на молодого пастушка, беззаботно пасущего стадо коз. За ней четверо мальчишек тащат несколько корзин с яйцами.
- А вот и наши яйца подоспели, - удовлетворённо хлопает себя по рукам Мудрояр и делает быстрые записи.
Койву, оглядываясь на девушку, быстро располагает яйца на павозках:
- Всё-таки идёшь?
В ответ Йорка весело кивает, сверкнув белоснежной полоской ровных зубов. Однако, паренёк не разделяет её радостного нетерпения и, неодобрительно мотнув головой, укладывает очередную корзину:
- Не хорошо это, не женское дело среди торговцев шастать.
- Ты что же, боишься за меня?
- А что в этом плохого?
Койву в упор смотрит на девушку:
-Все знают, как они вылавливают наших девок, а потом продают на юг.
В ответ Йорка подходит к молодому человеку, обнимает его за шею и тихо шепчет на ухо:
- Я буду осторожной.
-Надеюсь, этого хватит, - подошедший Мудрояр строго смотрит на дочь и та смущённо отходит от любимого. – Не хочу тебя брать. Да ведь ты настырная. Всё равно увяжешься
В ответ девушка припадает к груди отца и моляще улыбается:
- Недалече ведь. Всего полдня ходу. А ты давно обещался свезти. Да всё отговаривался.
Мудрояр отворачивается от девушки, но недовольно бурчит, бросив ей через плечо:
- Но от меня ни на шаг. И не ныть в дороге. Не потерплю. Дёрнул же леший за язык!
Йорка вытягивает шею в его сторону и озорно кричит в след:
-А коли дёрнул, так отвечай!
Покачав головой, Мудрояр поворачивается к девушке и шутливо грозит пальцем:
- И в кого ты такая? - тяжко вздыхает он, подумав про себя: « Ой, не нашего роду- племени. Не нашего», - и, покачав головой, отходит к началу обоза.
Туда же, неторопливо перебирая босыми ногами, направляется и Йога, ударяя в бубен каждый раз когда ровняется с очередной повозкой.
Обойдя все валуши, она останавливается перед обозом и, подняв руки к солнцу, начинает вещать:
-Утром я бросила кости. И боги сулят вам большую торговлю и добрую дорогу.
И все собравшиеся, зачарованно впиваясь глазами в ведунью, прикладывают сложенные кисти рук к груди, прикрыв глаза, а затем трижды поднимают ладони в верх, устремляя при этом свои взгляды к солнцу:
- Славься!Славься! Славься!

…Высоко стоящее в зените жаркое солнце через кроны деревьев освещает медленно движущийся обоз славличей. Густые ветки, аркой нависающие над тропой дарят путникам лёгкую тень и прохладу, а редкие птицы, встревоженные скрежетом едущих колёс повозок, по цепочке звонко передают сигнал осторожности своим сородичам и с высоты наблюдают за странными двуногими существами, нарушающими тишину летнего леса.
К полудню лес постепенно редеет, и вскоре путники выходят на крутой склон, песчаным берегом спускающийся в полноводную Рею.
Взору Йорки открывается зеркальная гладь реки со стоящими на ней высокими ладьями на спущенных парусах и толпы мелких людишек, копошащихся на причалах у самой воды и на берегу.
Бойкие торговцы ловко выменивают товары и либо сгружают их на палубы, либо уносят на племенные стоянки, расположенные ближе к лесу.
Чего тут только нет!
Мягкие меха, переливающиеся на солнце всеми оттенками от снежно белых заячьих до почти чёрных медвежьих, от серебристых песцовых до огненно-рыжих лисьих.
Груды сушёных ягод и грибов, корзины с яйцами и свеже-испечёнными калачами хлеба, туяса с мёдом и берёзовым соком.
Изделия из солнечного камня и золотая россыпь.
Мечи, кинжалы, солёные слитки, шерсть и шёлк…
Глаза разбегаются от всего разнообразия представленных на этом берегу товаров.
И это тебе не скупые подарки, привозимые отцом с ярмарки!
Ходи, смотри, выбирай, чего душе угодно.
Широко открытыми глазами смотрит Йорка на всю эту человеческую возню, предвкушая новые эмоции и впечатления. Неожиданно её взгляд остановливается на статном всаднике, горделиво проезжающем на своём скакуне между торговых рядов. Это Ратибор, ищущий подарок для своей страптивой любовницы останавливается у торговца украшениями. Бусы из лунного и солнечного камня, серьги из массивного золота, простенькие и замысловато завитые колечки… Что выбрать из всего этого разнообразия подруге? Какой подарок будет достойным самой прекрасной женщины?
Ратибор наклоняется, захватывает мечом цепь с побрякушками и поднимает в сторону солнца. Ярким пламенем сверкает золото, купаясь в солнечных лучах, радуя глаз.
Но что это?
Зоркий взгляд охотника выхватывает из группы славличей тонкую фигуру невысокого паренька, стоящего на крутом берегу. И что-то такое непреодолимо манящее есть во всей его стати, в не по мужски грациозных движениях, в плавном наклоне навстречу ветру головы, что иирк невольно задерживает на нём взгляд, впиваясь глазами в каждое его движение.
Нет! Он не может быть мужчиной!
И неожиданно налетевший порыв, сорвав с головы паренька шапку и растрепав широкими волнами длинные золотистые локоны, подтверждает догадку Ратибора. Он видит огромные, широко открытые очи, сливающиеся с цветом неба и всё золото мира сразу же меркнет перед открывшейся ему удивительной природной красой.
В недоумении, сражённый наповал видом прекрасной незнакомки, иирк опускает меч, не спуская глаз с этого чуда и та, тихо проскользив по острию металла, цепь звонко падает на прилавок и утопает в груде таких же побрякушек, тут же теряющих всякий интерес для околдованного красотой иирка.
-Ты брать-то чего будешь или нет? – Подняв голову к неожиданно застывшему покупателю, кричит торговец. - Меняю на пятак шкурок. У такого доблестного охотника наверняка найдётся не одна рыжая шкурка.
Он с надеждой смотрит на мужчину, побрякивая цепью в руке, но Ратибор словно и не слышит его и возмущённый таким невниманием купец сильно толкает его рукой в ногу:
-Ты или бери или не загораживай.
-А?
Словно очнувшись, охотник непонимающе смотрит на торговца.
-Чего как истукан? Давай, говорю, пятак рыжих да пару серебристых, и забирай.
Охотник, игнорируя надоедливого купца, поднимает глаза в сторону берега и ведёт острым взглядом от его края до края.
Что за?..
Девушки нет. В том, что это была именно девушка, у него нет никаких сомнений. Но где?
Ратибор крутит головой во все стороны, пуская лошадь вокруг себя, которая сердито фаркает, тычась в разложенные на столах побрякушки.
Увидев, что покупатель явно потерял интерес к его товару, купец в последней попытке выгодного обмена трясёт цепью в его сторону, жалобно упрашивая:
-Ну, давай хоть тройку рыжих! В ущерб себе отдаю.
Однако, Ратибор, не обращая никакого внимания на его слова, суетливо всматривается в толпы людей, выискивая чудное создание. Но напрасно. Как в воду канула. И он, бессильно опустив руки, медленно направляет лошадь в сторону, так и не понимая, на самом ли деле увидел или только причудилось.
-Ну и вали! – бормочет в сторону торговец, возвращаясь к товару и, так и не угасив злости, кричит иирку в спину:
-Смотри, пожалеешь! Выгодный был обмен! Потом придёшь, так не отдам!- и тут же переключается на другого возможного покупателя, с интересом расматривающего дорогой товар:
-Камни чистые, как утренняя роса, морем умытые, солью начищенные…

…Тёмная ночь укутала своим покрывалом степь и ветер забаюкал колыхающиеся травинки ковыля. Ясное небо с множеством далёких холодных звёзд осветило спящие курганы с темнеющими лощинами и сидящих среди них Теймура и Учителя.
-Отец очень плох последнее время. Наверное, скоро кончина придёт, - без особого сожаления произнёс молодой человек.
-Будут выборы, - просто ответил чужестранец.
-И я одержу лёгкую победу на них! Кто может быть сильнее и умнее меня?
Но учитель отрицательно покачал головой в ответ на его слова и задумчиво посмотрел на мигающие дальними огоньками звёзды.
-Что? Ты сомневаешься во мне?- удивлённо посмотрел на него юноша, так и не дождавшись ответа на свой вопрос.
-Старейшины единогласны против твоего включения в списки, - ответил тот, не отрывая взгляда от небосклона.
Молодой мужчина опустил глаза.
«Да, конечно, он умён, силён. Но нужно ли это их клану? Да и другим кланам тоже? Привыкнув к размеренной спокойной жизни в степи они, как обычно, изберут такого же тихого и спокойного, того, кто не нарушит привычный образ их жизни. А он? Все его успехи будут забыты так же легко, как прошлогодний снег, растёкшийся мелкими ручьями по степи между курганами. «Важнее всего то, что ты сделаешь для того, что бы достичь желаемого», - вспомнил он слова учителя.
- Помнишь, - помолчав, спросил Теймур, - когда то давно ты спросил, был ли мой отец великим? – и, не ожидая ответа, продолжил. - Нет, он не был великим. О нём не напишут песни, не сложат легенды. Через поколение его просто забудут, как забудут любого из нас. Но я не хочу, что бы забыли обо мне. Хочу, что бы и через тысячи лет все помнили имя великого Теймура. И я знаю, что нужно для этого сделать.
Юноша замолчал, ожидая реакции со стороны учителя.
Но…
Долгая тишина нависла над сонной степью.
«Да, я не ошибся в нём, - подумал чужестранец. – Этот повзрослевший мальчик станет величайшим из правителей, коих видел свет», - а вслух ответил:
-Если ты хорошо усвоил все мои уроки, то ты знаешь, что нужно делать.
Глава 6
После того, как ветерок так бесстыдно подставил девушку, Мудрояр заволновался, не заметил ли кто. Что и говорить, место опасное. Купцы – люди хитрые, мысли у них только одни - как бы где что за дорма урвать да подороже продать. А тут – девка. Да какая! Не только парни их рода, но и из соседних селений сватов посылали.
Из-подлобья оглядываясь на толпы людей, снующих по базарной набережной, Мудрояр тихонько подозвал Йорку и молодого славлича Петро к себе и увёл за широкий дуб:
-Поменяйтесь- ка рубахой.
-Зачем это, батя? – Удивилась девушка, продолжая всматриваться в разношёрстную трепещущую толпу на берегу.
-Затем, что косы по ветру пустила. Авось, заметил кто. Давай, давай, живее.
Петро, быстро обнажив белое тонкое тело, протянул рубаху Йорке, продолжая смотреть на девушку во все глаза.
-Чего зенки - то раскрыл? –насмешливо спрашивает Йорка глазеющего на неё парня, - али не видел чего?
И тот, смущаясь, отворачивается, передавая через плечо одежду, продолжая, однако, косить в сторону, пытаясь хоть краешком глаза увидеть часть словно высеченного из кости, тела девушки. А Мудрояр тем временем, боязливо осматриваясь по сторонам, тихо ворчит себе под нос:
-И на кой потащил тебя сюда? Зарекался ведь, - и, увидев, как Петро вытягивает в сторону переодевающейся дочери шею, даёт ему звонкий подзатыльник:
-А ты чего кости тянешь? Не видел чего? Мал ещё, на девок глазеть.
Покраснев, паренёк втягивает голову в плечи и, отвернувшись в сторону, обидчиво хлюпает носом и отходит в сторону.
Трижды подпоясавшись вокруг талии, девушка осматривается и ловко бросает свою рубаху Петро через плечо:
-Держи уж, - и подходит к отцу, который со знанием дела осматривает дочь, недовольно морщась. Взяв её за плечи, мужчина поворачивает Йорку из стороны в сторону, а затем снимает шапку, озабоченно наблюдая, как волосы густой волной падают на её спину.
-Я это, того, вусё, - бормочет Петро, шевеля плечами в тесной рубахе.
Мудрояр оглядывается на него и вздыхает. Да, чуть-чуть по швам не расходится. Хоть и юнец ещё совсем, а в плечах-то широк! Больно широк! Не по годам вырос. И что с ним через пару лет будет?
Тем временем Йорка, спешно завязав волосы верёвкой, прячет их под шапку.
-Косы-то, косы шибче запрячь, - недовольно ворчит отец. - Да что б не вывалились.
Девушка пытается засунуть косу под шапку, но та предательски вываливается наружу
-Всему-то учить вас надо, зелень,- упрекает Мудрояр, подходит к дочери, засовывает косу за ворот рубахи и, натянув шапку на её лоб до самых глаз, одобрительно кивает. - Вот как-то так.
Славличи в это же время спускаются вниз, осторожно держа повозки с ценным грузом, и направляются в сторону идущего к ним навстречу невысокого плотного мужчины в дорогом халате - купцу Торвальду. Поравнявшись с вновь прибывшими, он раскрывает руки и, белозубо улыбаясь, подходит к Мудрояру:
-Рад видеть тебя в добром здравии, друг мой!
-И ты здоров будь, коли не шутишь!- любезно отвечает ему славличанин.
Трижды обнявшись, мужчины почтительно кланяются друг другу и Торвальд продолжает, внимательно осматривая обоз:
-Твоя медовуха произвела фурор на южном рынке. Надеюсь, на этот раз ты про неё не забыл?
-Ну, как я мог! - смеётся Мудрояр и жестом вытянутой руки показывает на обоз. - Сто тридцать пять хусов залиты и надёжно запакованы. Как и договаривались, – и, наклонившись к Торвальду ниже, тихо добавляет, - и один лично для тебя.
Хитро улыбнувшись, купец хлопает славлича по плечу и, распахнув в объятиях руки, изрекает:
-С тобой приятно иметь дело.
После чего деловито берёт Мудрояра под локоть и отводит от обоза чуть в сторону, прищурив горящие надеждой глаза:
- А как же моя просьба?
В ответ славлич аккуратно, что бы, не дай бог, не обидеть дорогого друга, освобождает свою руку и отрицательно качает головой:
-Прости. Но никто не захотел ехать с тобой, - и сочувственно хлопает его по спине.
От внимательно взгляда старика не скрывается, как гаснет теплившаяся в глазах торговца надежда, уступая место горестному сожалению:
-Ты мог приказать, - всё ещё пытается поймать ускользнувшую прибыль за хвост купец, но Мудрояр окончательно крушит и её:
-У нас так не принято.
Поджав верхнюю губу, Торвальд отводит взгляд в сторону и тихо вздыхает:
-Жаль, очень жаль. Я бы заплатил золотом, - разочарованно разводит он руками и, срывая захлестнувшую его злобу, кричит в сторону рабов:
-Эй, вы, грузите в трюм! Да закрепите лучше! Да что б вас!.. Бараны вы эдакие! Овцы паршивые!
Выпустив пар, он с натянутой на всё лицо улыбкой снова поворачивается к собеседнику и, как ни в чём не бывало, продолжает:
-Но ведь прочие уговоры остаются в силе?
В ответ славлич утвердительно кивает и указывает в сторону обоза:
-Всё, как и договаривались.
-Тридцать реев? Ведь так?- мельком взглянув на грузящих в лодки товар рабов, спрашивает Торвальд, сверля хитрыми глазками худую фигуру старика.
-Верно, - кивает тот головой и отходит к своим. Но, словно предчувствуя что-то, оборачивается и видит, как к купцу подбегает чернокожий Раб и, низко наклонившись, что - то говорит, указывая в сторону славличей.
Торговец поворачивает голову в их направление и внимательно оглядывает толпу новоприбывших, словно выискивая кого-то.
Там, среди разгружающих повозки мужчин, оглядываясь по сторонам, стоит невысокий паренёк, именно на него Раб и указывает Торвальду. Купец видит, как к нему подходит Мудрояр и что-то говорит, оглядываясь по сторонам. В ответ паренёк кивает и садится на освободившуюся телегу.
Внимательно приглядываясь, Купец не спускает глаз с паренька, кивает головой Рабу и в тот же момент его взгляд сталкивается со взглядом повернувшегося в их сторону Мудрояра. Смущённый Торвальд, словно испугавшийся, что тот прочитал его коварные мысли, поспешно отворачивается и машет руками рабам на причале:
-Эй, вы! Что так медленно? Шевелитесь, давайте, живее, живее!
Быстро просеменив к причалу, он даёт сильный пинок замешкавшемуся рабу и хочет дать ещё один, но проходящий мимо него в это время молодой человек невысокого, но крепкого телосложения, с открытой грудью, на которой красуется рисунок двух переплетённых змей, окрикивает его:
-Торвальд!
-А, это ты, - жмёт поданную ему руку купец, - ну, чем порадуешь, молодой охотник?
-Я это…, - замешкался тот, - просить хотел…
-Да чего жмёшься - то, как красна девица?- засмеялся Торвальд. – Вам, иркам, вроде храбрости не занимать!
И Кантимир, оскорблённый подозрением его в трусости, выпрямляет грудь и, выдохнув, тараторит:
-Возьми меня с собой, а?
Тут же переставший ухмыляться купец недоумённо смотрит на него:
-Лучшего ничего придумать не мог, а?
-А что?- не ожидав такого ответа, теряется ирк.
-Вот скажи мне, - берёт его за плечо купец, - зачем тебе это?
-Ну, мир посмотреть. Девки, говорят, на юге на наших не похожи совсем.
-Девки, - заулыбался Торвальд.- А вот знаешь ли ты, как паруса ставить?
Кантимир пожимает плечами.
-А воду из трюма качать?
-Я и трюм - то что такое не знаю.
-Ну, вот и зачем ты мне такой незнаха?- остановившись и деловито подбоченясь, укоризненно смотрит на ирка купец.
-Ну как же...,- пытается выкрутиться охотник, - я любую дичь подстрелить могу, - и, увидев ухмылку собеседника, смущённо добавляет, - к ужину.
-Э-эх, к ужину, - сокрушённо качает купец головой. - Дурень! Откуда ж на море дичь! Там рыбу ловить надо. – И, легонько толкнув собеседника в грудь, продолжает:
-Слушай, иди, давай, отсюда. Каждый должен своим делом заниматься. Они вон, - кивает он в сторону кораблей, - под парусом ходить. А ты - по лесам бродить, дичь, как ты сам сказал, стрелять.
Удручённо вздохнув, Кантимир поворачивает в обратную сторону, а Торвальд, неожиданно о чём-то призадумавшись, добавляет себе под нос:
-Не хватало у меня на корабле ещё таких. Своих дурней валом, - и, бросив мимолётный взгляд в сторону стоянки славличей, семенит к идущему ему навстречу иирку с охапкой пушистых шкурок.
-От меня ни на шаг, - не спуская тем временем глаз с купца, наставляет Мудрояр дочь, - эта хитрая лиса что - то пронюхал, а ты, - обращается он к вальяжно оглядывающемуся по сторонам молодому славличу, Белояру, - иди, ка, прикупи ножичек какой. Так, на всякий.
И тот, кивнув, смешался с толпой снующих туда - сюда людей и засеменил к торговцу оружием.
Там, осматривая холодную сталь, в надежде отогнать прицепившееся к нему вмдение, Ратибор выбирал оружие:
-Хороша сталь, крепка, - провёл он по заострённому лезвию, – чего хочешь?
-Пару рыжих давай, на том и сговоримся, - хитро подмигнул купец, на что иирк покачал головой:
-Нет, одну дам.
-Сам же говоришь, хороша сталь, - удивился торговец, - а даёшь мало.
-Ну ладно, ладно, поймал. Рыжая, да пару беляков в придачу, - в знак согласия Ратибор похлопал его по плечу и увидел приближающегося к нему Кантимира.
-Как тебе?- крутанув между пальцами кинжал, спросил он друга и сделал несколько уверенных выпадов в стороны.
-Сойдёт, - отрешённо отвечает тот, равнодушно рассматривая рукоятку.
-Что, не взял, да? – угадав причину упавшего настроения соплеменника, спросил его Ратибор и тот утвердительно кивнул головой.
-Ну, долго ещё глазеть-то будете?- прервал их разговор продавец и, поймав заинтересованный взгляд Ратибора, хитро добавил:
-Давай три?
-Чего три? Ты ж изначально две просил?- удивился иирк и, возмущённый таким обманом, сделал вид, что хочет уйти, но купец, цепко схватив его за руку, торопливо забормотал:
-Да постой ты, постой. Не понял ты. Рыжая и три беляка. Ну, как, сойдёт?
-Ах ты, хитрая рожа, - засмеялся Ратибор, вырывая свою руку, - лады, бери трёх. Только больше не дам, - угрожающе посмотрел на купца и повернулсяся к другу:
-Ты тут покарауль, пока не приду, а не то эта бестия кому другому дороже отдаст.
-Да что ты, что ты! – заспешил уверить его купец. - Уговор дороже денег! Три беляка и одна рыжая!
Кантимир утвердительно кивнул, рассматривая ломящийся от оружия прилавок, но еожиданное прикосновение к плечу заставило его схватиться за висящий у пояса кинжал и обернуться.
-Прости, друг, что напугал тебя, - улыбающийся славличанин настолько просто произнёс эти слова, что Кантимир невольно рассмеялся:
-Ну, чего тебе?
Продолжая улыбаться, невысокий паренёк так умилённо посмотрел на него, что на пару секунд иирк усомнился, а парень ли это?:
-Мне нож нужен. Что бы хороший. А ты, вижу, толк знаешь. Не поможешь выбрать?
И до того искренне и просто он это сказал, что кольнуло что - то в душе сурового охотника:
-От чего ж не помочь? Тебе какой? На волка, лису или так, позабавится?
Славлич смущённо опустил глаза и неуверенно начал:
-Да так, коли плохие люди это…того…
Не зная, что сказать, Белояр замолк, а Кантимир, увидев его стеснение, так раскатисто залился смехом, что славлич испуганно вздрогнул и попытался уйти. Однако, иирк, со всего маху, но по-дружески ударив по плечу, остановил его:
-Ну, так бы и сказал! Вот, смотри, - указал он на один из лежащих перед ними ножей, - этот тонкий и длинный, войдёт легко и быстро, как по маслу. Но рана затянется. Если всё правильно сделать. А этот, - взял в руки широкий кинжал, - наверняка, если хорошенько воткнуть, да ещё и кишки на лезвие намотать, ворота к чертогам богов откроет. Так что смотри сам, на что рука не дрогнет.
И, ещё раз хлопнув славлича по плечу, отошёл, видя подходящего к месту торговли с ворохом шкур Ратибора и направился в сторону доносящихся с поляны громких мужских голосов и раскатистого хохота.
Там, в отдалении от бойкой торговли не занятые делом матросы с кораблей и свободные от торговли мужики устроили соревнования на силу и ловкость, а разгорячённые видом разбитых в кровь носов и губ зрители неистово улюлюкали, подбадривая дерущихся в кулачном бою борцов.
Немного дальше десяток мужчин разного племени, возраста и телосложения соревновались в метании, пытаясь попасть в воткнутый в деревянный щиты нож, ну, или на крайний случай, быть к нему ближе всех.
Кантимир, а вскоре и догнавший его Ратибор подходят к ним. Высокий иирк другого рода –племени—Тусуркай - медленно прицеливается, подбадриваемый соплеменниками:
-Давай, сбей его! Покажи, кто хозяин леса!
И, словно подтверждая это звание, иирк мощно метает оружие и на мгновенье застывает с вытянутой рукой, словно продлевая полёт своего летящего со свистом ножа, который врезается в щит рядом, чуть-чуть не сбив метку.
В толпе слышны крики разочарования одних и радости других.
-Ну что! Есть ещё желающие? Или отдаём победу этому великому охотнику? – вещает смотритель соревнований, указывая на иирка.
-Есть!- выкрикивает Кантимир и обращается к Ратибору:
-Давай, утри сопливые сопелки. Покажи свой особеный.
Охотник самовлюблённо улыбается:
-Это можно. Только… Второго ножичка нет.
-Возьми мой, - неожиданно протягивает новенький широкий нож стоящий рядом Белояр:
-Потом вернёшь. Проверить хочу. На деле.
Ратибор усмехается, берёт кинжалы в обе руки, выходит на площадку, мастерски прокручивая их между пальцами, чем вызывает полное одобрение и восхищение публики.
Прицеливается правой рукой, левой.
Выпад.
Разрезая стальным лезвием воздух, кинжал с визгом врезается в торчащий из щита один из ножей, сбивая его сильным ударом.
-О!- раздаётся гул восхищённых зрителей.
Ратибор прицеливается другим ножом.
Но что это?
Далеко за щитом проходящий мимо паренёк поворачивает голову в его сторону и знакомый пронзительный взгляд голубых глаз встречается с взглядом охотника.
Ратибор опускает руку, открывает второй глаз.
Паренёк смешивается с толпой идущих людей и Ратибор, забыв про соревнование, бросается бежать туда же через поле.
-Эй! Куда же ты! – Свистят зрители.- Струсил! Ха-ха! Трепло!
-А мой нож, - растерянно кричит Белояр и опускает руки.
Ратибор подбегает к толпе, видит впереди себя знакомую шапочку и, грубо расталкивая людей, подбегает к невысокому пареньку и хватает его за плечо.
Тот вздрагивает и боязливо втягивает голову в плечи..
-Ты кто?- удивлённо спрашивает Ратибор, увидев перед собой испуганное мальчишеское (в этом не было никаких сомнений) лицо с еле-еле наметившейся полоской пушка над верхней губой.
-Петро, - дрожащим голосом отвечает паренёк, широко смотря на нож в руке мужчины.
-А девка где?- оглядывается охотник.
-Какая? – ещё больше вылупив глаза лепечет славлич, зарывая подбородок в ворот рубахи. - Не знаю. Нет никакой девки. – И жалобно бормочет:
-Пусти меня, дяденька, мне к своим надобно. А?
-Да иди уж, - словно сам себе отвечает Ратибор и, вяло опустив руки,смотрит в сторону спешившего убраться от него подальше славлича.
«Наваждение какое - то»,- думает он и со слабой надеждой смотрит по сторонам:
Снующие туда- сюда люди весело переговариваются друг с другом, меняют товар, спорят и ругаются, соревнуются в ловкости и силе, не обращая на него никакого внимания. И никакого намёка на присутствие в этой разношёрстной толпе из разных племён и народов какой - либо девушки.
«Перегрелся, чай, после сырых болот. Ей богу, перегрелся», – сплёвывет себе под ноги мужчина и, сжав кулаки, чувствует тонкую боль, пронзившую ладонь.
«Что за?»- озадаченно смотрит он на руку, сжимающую клинок и тут же ухмыляется: «Вот незадача! Вернуть надо бы».

Глава 7
-Ты звал меня, отец?- произнёс Теймур, откинув полог юрты, и услышал с детства знакомый, но ослабевший за последнее время голос:
-Я ждал тебя.
Пройдя вперёд, в полумраке юноша увидел лежащего на подушках сильно постаревшего отца и еле заметные остатки жалости промелькнули и тут же погасли в его ставшем суровым взгляде.
-Ты, наверное, забыл своё обещание, - тихо произнёс отец.
-Которое из?- делая вид, что не понимает, спросил молодой человек и зло подумал: «Вот сучка, нажаловалась - таки. Ну и достанется же тебе. Отымею у всех на глазах и отдам своим ратникам!»
-Ты зачем девушку обидел?
-Я?!- делая удивлённые глаза, спросил Теймур и тут же, вспомнив уроки учителя, поправился, - я просто взял то, что давно хотел.
«Что стало с моим милым мальчиком?- горько спросил себя старик, с сожалением смотря на сына, - в чём вина моя, что вырос он таким?»- и, громко и тяжело кашлянув, взял его руку:
-Мальчик мой! Люди бояться тебя. И это оправдано. Последнее время ты стал очень груб и даже жесток с ними.
Напрасно старик высматривал на лице сына хотя бы слабую тень раскаивания и сочувствия. Его глаза источали холодный свет, хотя были всё такими же живыми и горящими.
-Только с теми, кто путается у меня под ногами, - равнодушно, ничуть не задумываясь, ответил юноша.
Каюм тяжело вздохнул и с сожалением посмотрел на Теймура:
-Ты стал тщеславен. Я был слеп по отношению к тебе и долго не замечал того, что видели другие. Твои успехи ослепляли меня и я не замечал очевидного.
-А чем это плохо?- перебил Теймур отца.- Все вспоминают о великой славе наших предков. Об их величии и бесстрашии. Но в то же время никто не хочет повторить их подвигов, трусливо прячась в степях и пася отары овец.
-Люди хотят жить мирной жизнью. Им не нужна война ради величия одного человека. Жить здесь и сейчас, воспитывать и растить детей, пить кумыс по праздникам и не бояться, что может кто-то прийти, убить их родных и разграбить их дома. Чем плоха такая жизнь? Скажи мне, сын?
-Ты не понимаешь меня, отец, - горестно покачал головой Теймур.- Что скажут о нас потомки? Я хочу, что бы слава о тургарах была вечной, что бы наши имена передавались из поколения в поколение, ими называли своих детей. А мы… Вот скажи, кого из вождей, правящих более ста лет назад, люди помнят? Никого. Но все помнят великого Хула – Бата, расширившего когда-то наши территории…
-Ты не понимаешь разницы в величии, - снова перебил старик и задумчиво добавил: – Хула- Бат… Да, можно стать великим, разрушая и убивая всё вокруг. Но каким словом вспомнят тебя? И какие боги примут в свои чертоги? Хула- Бат… Скольких детей он оставил без отцов, а жён –без мужей? Разве хорошая эта память?
-Нужно жить здесь и сейчас, - упрямо ответил Теймур, не отвечая на вопрос отца, - и оставить широкий след в будущее. И не важно, каким будет этот след.
-Полный трупов и крови?
-Пусть. Так даже заметнее.
-Ах, милый мой, милый мальчик! Я многое упустил в твоём воспитании. Тебе нужно переосмыслить свои приоритеты, - и изнурительный кашель, вырывающий внутренности и раздирающий горло не дал ему договорить.
«А он совсем плох»,- равнодушно подумал юноша и присел к отцу на ложе.
Тяжело задыхаясь, переставший кашлять, каюм жёстко посмотрел на сына и продолжил:
-И поэтому ты должен покинуть коган.
-Отец!- раздражительно ударил по покрывалу Теймур, но старик успокоил его, положив на его крепкую кисть свою сморщенную от морщин руку и утвердительно добавил:
-Это окончательное решение.
-Ты не можешь этого сделать!- возразил молодой человек, пытаясь убрать руку, но, на удивление, на это потребовались некоторые усилия: рука отца, хоть и была слаба, но пальцы были всё так же крепки.
-Почему? – сжимая из последних сил пальцы сына, спросил каюм. Пристально встматриваясь в глаза Теймура, он всё ещё надеялся увидеть в них раскаяние и отменить своё решение. Но напрасно. Взгляд тургарина был так же холоден и ценичен. И старейшина, приняв очевидное для себя, не столько спросил, сколько подтвердил свои слова:
-Почему? Пока ещё я – каюм и моё слово неоспоримо.
Старик приподнялся на локтях и, громко кашляя, посмотрел на сына:
-Знаю, ты надеешься на выборы. И некоторые были бы не прочь выбрать тебя, но я…, - глубокий кашель, исходящий из самых закоулков дряблого тела ненадолго прервал его речь и вскоре, прокашлявшись, старик продолжил:
-Я убедил их.
-Так это ты, - горько усмехнулся сын и, скрипя от злости зубами, подумал: «Прав был учитель, говоря, беда придёт оттуда, откуда не ждёшь».
-Да, - подтвердил старик, - я убедил их не включать тебя в списки. Ты не готов к мудрому правлению. И приведёшь наш коган к гибели.
-А если ты ошибся в своих выводах? Ты не думал об этом?- стараясь казаться более чем равнодушным, сын внимательно посмотрел на отца.
-Нет, - горько усмехнулся каюм, - я хорошо узнал тебя. Жажда власти- твоя болезнь. И она даёт тебе гнить изнутри, распуская свою гниль на других. Ты обязательно излечишь свою душу. Но сейчас ты должен покинуть клан. Знай, это решение трудно далось для меня. Но так будет лучше. Прежде всего для тебя самого.
-Но отец, - начал было Теймур, но старик твёрдо перебил его:
-Пока ещё я каюм и мои решения никто не смеет оспаривать. Даже ты, сын. А теперь ступай и оставь меня.
«А он может быть твёрдым, если захочет», - подумал Теймур и, пытаясь скрыть нахлынувшую на него злость, быстро встал, не обращая внимания на накрывшую белки глаз отца влагу, и направляясь к выходу.
«Знай, - вспомнил он слова Учителя, - ты сам вершитель своей судьбы».
Мощным ударом пронзили они клокочущий от негодования мозг молодого человека и он, остановившись, повернул голову в сторону отца, прочитав в его взгляде немой вопрос.
Решение было принято.
Оставалось только действовать.
«Как он жалок, - с отвращением подумал юноша и, вернувшись к отцу на ложе, низко наклонился над ним:
-Да, пока ещё ты каюм, - тихо произнёс он и взял отца за кисть, крепко сжав её.
Слабое проявление угасшей любви на мгновение коснулось его сердца и тут же накрылось волной жажды власти. И настолько сильной она была, что прожгла его насквозь, вырываясь мощным пламенем наружу.
И был лишь один способ потушить его.
-Но я исправлю это, - договорил Теймур и правой рукой подтянул ближе одну из окружающих отца подушек.
Неожиданная догадка мелькнула в глазах старика и тут же сменилась выражением боли и ужаса, когда мягкая материя плотно прижалась к захлёбывающемуся от кашля рту. Холодные, казалось, даже безжизненные голубые глаза равнодушно наблюдали за мелкими судорогами, сотрясающими дряхлое тело, пытающееся освободиться от невероятно сильных молодых рук.
Ещё немного и тонкие губы крепко сжались и скривились в безжалостной улыбке, увидев бессильно свисшие с ложа морщинистые руки. Теймур откинул подушку с отцовского лица, провёл по нему ладонью, закрыв раскрытые в немом вопросе глаза, и, гордо выпрямившись, закричал:
-Курдулай!

…Редкие звёзды, подглядывающие из-за густых облаков, скрывающих луну, за людской суетой, слабо освещают берег уснувшей реки. Мохнатые тучи всё больше и больше затягивают ночное небо, и вскоре кромешная тьма спускается на землю, закрывая своей тенью громады красующихся на реке кораблей.
Затихают разгульные песни довольных удачным обменов торгашей.
Угасают стоны наказанных плетьми за нерасторопность рабов.
Даже шум ветра замирает от наступившей темноты.
Слабые огоньки угасающих костров на берегу меркнут один за другим, делая тьму ещё больше пугающей. И только мерцающий рой светлячков, бесшумным облаком порхающий над землёй, оставляет в воздухе серебряный свет.
В глубине леса среди высоких деревьев ярким пламенем горит одинокий костёр, обогревая отдыхающих после дневной жары славличей.
Мудрояр толстой веткой переворачивает обуглившиеся в костре сучья, давая им новую силу и, подбрасывая в него свежие брёвна, обводит соплеменников взглядом:
-Как зарница встанет, обратно двинемся. К полудню как раз будем. А теперь спать всем, - и, улыбнувшись, смотрит на дочь:
-Подле меня ляжешь.
Девушка кивает и славличи, кто подложив под голову руку, кто поджав под себя ноги, а кто и просто раскинувшись на траве, мирно засыпают.
Мудрояр остаётся сидеть у самого костра, оглядывая спрятавшиеся во мраке близлежащие деревья: «Темень-то какая! Ни звёздочки. Может и к добру это. Никто лишний раз не сунется, боясь глаз выколоть».
И, прошептав слова благодарности отцу небесному и Матери земле, он широко зевнул, и, пытаясь прогнать подкрадывающийся сон, встряхнул головой. Затем нежно улыбнулся, оглянувшись на Йорку и наблюдая, как она, свернувшись калачиком за его спиной, тихо спит, глубоко вздохнул:
«Измоталась за день. И зачем притащил её»?
В тот день, когда Боги забрали у него сына, они дали ему её, маленькое беспомощное существо с огромными светящимися глазами. Убитая горем Богулька так и не смогла смириться с потерей сынишки и принять этот дар. Через пару лет она просто ушла. Ушла и не вернулась, оставив его одного с маленькой дочкой на руках. И он стал для своей голубоглазки всем: и отцом и матерью, и дедом и богом, и защитником и кормильцем. А она.… Когда он брал на руки это маленькое белое тельце, тёплая волна нежности растекалась по всему его телу, и счастье крепким кольцом сковывало его сердце. Да, она стала… Нет! Она всегда была самым любимым существом на всём белом свете!
Наслаждаясь нахлынувшими воспоминаниями, Мудрояр не заметил, как глаза его сонно закрылись, а голова бессильно опустилась на грудь.
Йорка сладко улыбнулась во сне и перевернулась на другой бок, спиной к лесу. И счастлива она была от того, что снился ей родной дом с полыхающим огнём в печи и грустно напевающая мама, расчёсывающая пушистые волосы совсем ещё маленькой Йорке:
-Расти волос, как в поле колос, ветром очищайся, дождём омывайся, да солнцем укрепляйся.
Опустив голову на грудь, тихо дремлет и Мудрояр, склонившись над распускающимися огненными цветами, тянущими лепестки в сторону дремлющего мужчины. Ползущие по обуглившимся головешкам языки пламени медленно угасают, окатывая уставшего за день старейшину волнами ласкового тепла и наполняя его приятной дремотой.
А далеко внизу, там, где песчанный берег заигрывает с нахлынувшей на него волной, в полном одиночестве виднеется тёмная фигура Ратибора. Весь день он провёл в поисках прекрасной незнакомки в белой шапочке с красным шнурком. Но всё напрасно. Да и была ли она? Или это просто игра воображения от дикой жары, изнуряющей всех на этом берегу?
Скинув одежду, мужчина уверенно входит в реку и, сверкнув упругими ягодицами, ныряет с головойв тёплую воду.
Один, два, три, четыре…. Десять… двенадцать.
Длинный пучок волос на разрисованной голове, разбрызгивая прозрачные капли, вылетает из речной глади и мощные руки, загребая волны, размашистым брасом плывут к берегу.
Нырок.
Ещё и ещё.
И вот уже атлетическая фигура, которой позавидуют сами боги, уверенно выходит из воды, садится на берег и пристально смотрит вдаль на бесконечную гладь Великой реки, уходящей далеко за горизонт.
«И что ж за день-то сегодня такой? – со злостью отшвыривает он ползущего к нему по земле рака. - Не успел отойти, как стырили. Отродясь такого не было. Эх, жалко… Хороший был… Фригийской стали, узором отделанный. Десять шкур в прошлогодний базар отдал за него! И вот, спёрли. Узнать бы, кто, уши бы отодрал! И эта ещё… И что за наваждение? Ведь точно, девка была. А потом, словно в воду канула. А, может, и не было никого? Подшутили боги, посмеялись? Да нет, точно была…»
Назойливые мысли Ратибора прерывает приближающееся фальшивое пение Кантимира:
-Э-эй! Э-гей! Песни пой веселей!
Чарку полну наливай!
В губы крепче лобызай!
Медленно приближаясь, иирк, скаля ровные зубы, тяжело плюхается спиной на песок и, подложив руки под голову, начинает тихо ругаться:
-Вот ты послушай, гад же какой! Ведь прошлым базаром обещал? Обещал! А теперь чего? И как вот тут верить? А? Вот скажи, как? А я -то ему медведя… Во, – разводит он в воздухе руками. – Во какого! Поимал. На цепи притащил, а он…
-Ну допустим. - прервал его Ратибор. - не медведь это был, а медвежёнок.
-Да разве ж в том дело? Вырастит, всё одно медведем будет. А ты чего это? Сидишь тут один…
Ничего не отвечая, Ратибор со всего маху бросил в реку пригоршню мелких камешком и те, тяжело плюхаясь в воду, быстро пошли ко дну, разводя по поверхности ровные круги.
-По Кайре сохнешь?- похлопав друга по спине делает вывод Кантимир. – Видел, видел, как ты подарок выбирал. Вот ты мне скажи, что за баба! Огонь, а не баба! Как посмотрит, искры из галаз так и …
Представив взгляд знойной красавицы, молодой иирк, мечтательно вздохнув, расплылся в улыбке. Но, тут же спохватившись, бросил быстрый взгляд в сторону друга, и успокоился увидел его озабоченное лицо:
-Случилось чего?- участливо спросил он.
-Знаешь ли, видел девицу утром, - вздохнул Ратибор и кинул в реку плоский камешек, наблюдая, как тот несколько раз пропрыгав по водной глади, оставил на ней расходящиеся круги, а затем медленно опустился на дно.
-Здесь? Девицу?- удивился Кантимир и, посмотрев на утвердительно кивающего друга, засмеялся:
-Нашёл причину воду мутить. Найди, забери, увези. Или мы не сыны воинов?
-Да то-то и дело, - печально вздохнул иирк, - весь день искал. Как в воду канула. Вот и не пойму, померещилась, али нет.
-А коли померещилось, забудь. Тебя вон какая баба ждёт! А ты сидишь тут, словно дитя малое причитаешь. Наши увидят, засмеют.
Оскорблённый речами друга, Ратибор резко подскочил и, схватив лежащий на мокром песке широкий кинжал, направил его в сторону иирка:
- Слышь, ты!
Примирительно подняв руки, Кантимир добродушно усмехнулся:
-Да ладно, ладно, сиди. Пошёл я, - отряхиваясь от песка, он медленно встал и, оглядев голую фигуру друга, добавил:
-Ты бы штаны хоть надел, вояка, - и, демонстративно развернувшись, пошёл в сторону пылающих далеко в темноте тусклых огоньков на ходу бросив через плечо:
-И слово - то нельзя сказать. А ножичек-то того, славлича. Вернул бы.
Обескураженно опустив оружие, Ратибор, стараясь затушить возникающую внутри него на самого себя злобу, пожал плечами: «Чего это я? Ведь он помочь вроде как хотел».
-Не томись моё сердечко, - расхлябанно затянул уходящий в темноту Кантимир:
-Что я девушку люблю.
Черноглазу, черноброву
Я в свой терем отведу.
Ты ласкай меня, родная,
Мою душу согревай.
Коли любишь, не погубишь,
От себя не отпускай.
Усмехаясь фальшивому пению друга, Ратибор с наслаждением потянулся, быстро надел штаны, куртку, пояс с ножнами и, разминая плечи, пошёл по берегу, разгоняя набежавшие в голову думы о таинственной незнакомке: «А, может, действительно, ну её? Чего за призраком бегать, если живые телеса рядом ходят? Выбирай, какую хочешь, а хочешь, так сразу двух.… Или трёх… да даже выбирать не надо, сами припрыгают».
Так и ступая тихо по мокрому песку наедине со своими мыслями, иирк не увидел, как от одного из кораблей тихо отплыла шлюпка и направилась к берегу в сторону отдалённого от других угасающего костра.

…Тени от почти потухших углей красным блеском полыхают на лице Мудрояра.
Опираясь о толстую палку, он громко сопит. Так, что его слышат прячущиеся за деревьями люди. Быстрыми перебежками они ближе и ближе чёрными демонами приближаются к спящим славличам. Их тёмная кожа почти сливается с окружающей темнотой и только предательски белые белки глаз выдают их присутствие.
По-кошачьи быстро и ловко чернокожий раб появляется рядом со спящей Йоркой и оглядывается в сторону деревьев.
Стоящий там Надзиратель делает ему еле заметный знак и тот, зажав ладонью девушке рот, тащит её в кусты.
Тут же проснувшаяся Йорка замирает от вида смотрящих на неё белков глаз с красными прожилками. И даже если бы сейчас её отпустили, ужас настолько сковал её члены и челюсти, что она бы всё равно не смогла закричать или, тем более, убежать.
В кустах обмякшую от испуга девушку запутывают верёвкой, вставляют в рот кляп и несут к стоящей у берега лодке. И тут она понимает весь смысл ситуации и начинает отчаянно сопротивляться, дёргаясь всем своим телом из стороны в сторону.
Неожиданно несущие девушку руки, словно устав от борьбы, бросают её на песок. Краем глаза Йорка видит, как появившийся ниоткуда исполин с хвостом на голове расшвыривает её похитителей.
Р-раз! И один из них, схватившись за располосованный живот, из которого вываливаются тошнотворнопахнущие внутренности, отлетает в сторону прямо в воду.
Два! И ещё один, спотыкаясь, без оглядки удирает прочь в сторону качающейся на волнах лодки…
Не ожидая окончания схватки, девушка быстро освобождается от верёвок и бросается бежать, на ходу вытаскивая кляп и оглядываясь на дерущихся, замечая, как мощная фигура незнакомца точными ударами разбрасывает нападающих на него людей в разные стороны.
Один повержен, второй бежит прочь.
Свист летящего кинжала….
И через мгновенье пытающийся убежать человек падает, заливая песок кровью из пробитого горла, а исполин поворачивается в сторону убегающей Йорки:
-Эй! Постой! Не бойся меня!- разрезает мёртвую тишину низкий голос.
Но девушка, быстро обернувшись на его клич, уже скрывается в темноте спящего леса.
Пытаясь догнать её, Ратибор бросается бежать следом:
-Эй! Где ты? Ночью в лесу опасно одному!
Услышав приближающиеся шаги, Йорка замирает в кустах, прислушиваясь к шороху ног идущего за ней незнакомца.
Осторожно отодвигая от лица упругие ветки, Ратибор тихо идёт по лесу, стараясь уловить хоть какое-то движение. Но, так ничего и не услышав, он останаливается как раз у тех кустов, за которыми, со всей силы зажав свой рот ни жива ни мертва притаилась Йорка. Понимая, что в такой темноте идти дальше в лес нет никакого смысла, молодой охотник останавливается:
-Ну, как знаешь! Просить не буду! – напоследок оглянувшись вокруг ещё раз, Ратибор поворачивает обратно к реке, где уже мелькают факелы и раздаются крики разбуженных шумом людей.

Глава 8
Грозные крики и звон металла заставили мирно спящих тургар покинуть тёплые кровати и, громко зевая, выйти из юрт:
-Что за шум?
-Случилось чего?
-Эх, такой сон был! Жаль, не дали досмотреть.
-Только уснул, а тут опять, - недовольно бурчали они, вяло семеня к юрте каюма и удивлённо замолкали, увидев у её входа вооружённых ратников.
-Касым, ты что?- узнав в одном из воинов своего сына, одна из женщин вышла к нему из толпы, но тот отточенным движением рук направил копьё в сторону матери и та, недоумённо остановившись, спросила:
-Ты чего это? Мать не признал?
Ничего не ответив, Касым принял первоначальную стойку и, так и не дождавшись ответа, женщина, с опаской оглядываясь в его сторону, вернулась в толпу, покосив глазами на стоящего рядом высокого ссутуленного старца - отца Хайны.
Молодая девушка, ещё не совсем пришедшая в себя после утренней встречи с Теймуром, с любопытством вытянула шею и тут же спряталась за спину отца, увидев выходящего из юрты сына каюма.
«Э-эх, не к добру это»,- горько подумала она и покачала головой.
Вернувшись из степи, заплаканная девушка не смогла утаить от отца правду и всё ему рассказала. И он был так зол на молодого тургара, так гневно ругался и кричал в его адрес, что на мгновенье Хайна даже пожалела, что не смогла придержать язык. Зная его суровый нрав, девушка забоялась, как бы он не вызвал Теймура на бойбаши. Но, узнав, что тот собирается к каюму, успокоилась: «Старый каюм мудр. Он примет правильное решение», - подумала девушка.
Однако сейчас её сердечко тревожно ныло, предчувствуя что-то нехорошее.
-Наш каюм умер, - расправив грудь, просто сказал Теймур и оглядел всех высокомерным взглядом.
Огорчённо переглядываясь, толпа тихо зашепталась:
-Умер.
-Скоро как -то.
-Болел сильно.
-Теперь - то что?
От толпы отсоединился один из старейшин и, сделав шаг вперёд, заискивающе улыбаясь, обратился Теймуру, одновременно поворачиваясь и к своему народу:
-Надо бы выборы…
Но его дребезжащий голос тут же утонул в, казалось бы, простом, но сазанном в отнюдь не дружелюбном вопросе юноши:
-Ты что-то сказал, старик?
И тот, от греха подальше, поспешил вернуться в глубь толпы, виновато разведя руками в ответ на направленные на него укоризненные взгляды соплеменников.
-Их не будет, - довольно тихо, но настолько зловеще продолжил Теймур, что его слова были чётко услышаны в самом последнем ряду притихших людей.
-Как не будет? Как это? – зашумела толпа. – Как же без каюма? И что теперь?
-Ты не можешь нам указывать!- раздался низкий голос и отец Хайны, младший Старейшина, расталкивая толпу, вышел вперёд, - ты не наш каюм, - смело посмотрев в глаза юноше, начал он.
«Этот может быть опасным», - решил Теймур и, посмотрев в сторону спрятавшейся за мать Хайны, подумал: «Растрепала таки, дура. Ну, ты ещё пожалеешь…», - и указал на посмевшего перечить ему мужчину взглядом одному из своих воинов, который тут же вышел вперёд и направился к старейшине.
-И все прекрасно знают, что твой отец … - продолжал в это время говорить тот, но точный удар закруглённого меча был настолько внезапным, что, так и не успев сообразить, что же произошло, его недоговорённые слова эхом зависли в воздухе.
-А-ах-х, - выдохнула отпрянувшая назад толпа, увидев, как окровавленная голова, расставшись с телом и брызжа во все стороны кровью, покатилась по серой пыли, остановилась у ног Теймура, и уставилась на него широко раскрытыми, остекленевшими глазами.
-Отец!- в ужасе закричала Хайна и бросилась к обезглавленному родителю.
Не обращая никакого внимания на её вопль, юноша поставил одну ногу на голову пытавшегося возразить ему человека и, обведя взглядом замолкнувшую толпу, остановил его на рыдающей над мёртвым телом девушке.
-Увести её в юрту, - кивнул он на плачущую красавицу и, наклонясь к ней, тихо прошептал:
-Отпразднуем моё назначение, - а затем обратился к не смеющим возразить ему тургарам:
-Ну? Кто-то ещё будет против моего единогласного избрания?
И, к его великому удовлетворению, все молча переглянулись и отрицательно закачали головами.
-Что ж, - самодовольно поджал губы новый каюм, - тогда вот мой первый указ. Все молодые люди старше четырнадцати лет с завтрашнего дня поступают ко мне на службу и начинают усиленно тренироваться под присмотром своим командиров. Остальные занимаются, как и прежде, своими делами. Пока я не решу что-то ещё, - и, отшвырнув ногой голову, обратился к Курдулаю, - повесьте его на самом видном месте. Да, и ещё, - повернулся мужчина к своим теперь уже подданным, - если кто из вас вдруг решит удрать, того ждёт участь пострашнее этого. - кивнул он в сторону окровавленного трупа и, наслаждаясь видом возникшего трепета в перемешку с ужасом и покорностью в глазах людей, добавил:
-Надеюсь, всем всё теперь ясно?
И в это самое мгновение тургары клана степных волков смиренно поняли: в эту ночь в степь пришла госпожа Смерть.

…Только-только забрезжил розовый рассвет и солнечные лучи умылись в утренней росе, а славличи уже группами разбрелись по лесу.
-Йорка! Дочка! Ау! – раскатистым эхом улетали слова в лесную чащу и терялись в кронах её деревьев.
Вот здесь, точно, ступала её нога, трава сильно примята, а здесь светлый локон смешался с зелёной колючкой. Там, на влажной земле, чётко отпечатался след маленькой женской ноги и берёзовая ветка повисла на тонкой ворсинке.
-Не бойся! Никто не обидит тебя! Дочка!
Отчаявшийся отец в гневе бежит к качающимся на якорях кораблям и врезается в толпу стоящих на берегу людей:
-Люди! Други! Да что же это! Украли! Девку украли!
И только тут видит мёртвое тело чёрного раба на рыжем от спёкшейся за ночь крови, песке и склонившегося над ним Торвальда
-Ты! – поворачивается купец к славличу и многозначительно вытягивает в его сторону руку. - Ты убил его!
Уверенность, с которой были сказаны эти слова, была настолько впечатляющей, что никто из собравшихся вокруг людей не сомневался в её правоте и все дружно повернули головы в сторону опешившего от этих слов Мудрояра.
-Я?- тут же остановившись, переспросил тот, не веря своим ушам.
-Ты! Ты! А если не ты, то твои люди. Видели, как вчера твой человек покупал этот нож. А теперь он в шее моего раба. Кто заплатит мне за испорченный товар? Ты?- обратился купец к одному из присутствующих и тот, отрицательно покачав головой, поспешил отойти в сторону.
-Или, может быть, ты, - взяв за грудки трюхлявенького старца, Торвальд тихонько тряханул его. – Кто вернёт моего убитого раба?
Всё ещё пытаясь понять смысл брошенных в его сторону обвинений, Мудрояр искал нужные слова, но настырно лезущие в голову мысли о дочери затуманили его разум. Однако, подбежавший Петро быстро что-то нашептал ему на ухо и прежний Мудрояр перешёл в наступление:
-Многие так же видели, как этот самый нож у моего собрата нагло стащили, - схватив за широкие полы халата, резко одёрнул он Купца, и, повернув к себе, крикнул ему в самое лицо:
-Да и какое мне дело до твоего черномазого? А вот ты девку украл! Люди! – резко отпустив его, обратился он к собравшимся. - Он дочь мою украл!
Заинтересованные таким поворотом, стоящие вокруг мужчины начали переглядываться и шептаться друг с другом:
-Девку?
-Когда?
-А зачем он её сюда привёл?
-Вы бабу видели? Нет. И я тоже.
Однако Купец был не простой малый, что бы вот так терпеть брошенные в его сторону обвинения, хотя прекрасно знал, что в какой-то степени они и правдивы. Но другие-то этого не знали! Поэтому он с присущей только ему наглой уверенностью оттолкнул Мудрояра и завопил:
-Девку? Да ты умом тронулся! Напраслину наводишь! Зачем мне девка?
-А не ты ли просил молодку привезть? Что б кровь с молоком?- даже и не думая отступать, продолжил Мудрояр.
-Я?!- для привыкшего всю жизнь выкручиваться и врать торговца не составило большого труда изобразить из себя невинную жертву и, округлив глаза, Торвальд схватился за голову обеими руками и запречитал, обращаясь к толпе:
-Люди добрые! Да что ж это такое? Мало того, что человека моего сгубили, так ещё и очернить хотят! Вы ж все тут меня не первую годину знаете! Да разве ж я хоть кого-то хоть как-то?.. Да я ж…
И купец демонстративно зашмыгал носом, вытирая широким полом рукава несуществующие слёзы, отмахиваясь от пытающихся утешить его знакомых и кося изподлобья на обескураженного таким поворотом Мудрояра: «Накось, выкуси! Нашёл с кем передряги устраивать».
-Чего случилось-то? Кудахчут словно куры насест поделить не могут, -усмехаясь наигранности Торвальда, поинтересовался у собравшихся только что подошедший к толпе Ратибор.
- Да девку вроде как украли, - просто ответил один из мужчин.- Славличанку. Их вождь воду и мутит. А что? Сам виноват. Не зачем было её сюда тащить. Да дай ты ему в морду!- переключившись на спорящих, советует он Торвальду, яростно выбрасывая вперёд сжатую в кулак руку.
Мгновенно перестав смеяться, Ратибор быстро отошёл за толпу и, сузив глаза, посмотрел в темнеющий вдалеке лес: «Значит, не привиделась. Точно была. И как это я…» - и, со злостью причмокнув губами, решительно направился к своему стану.
Ошарашенный наглостью своего недавнего друга, всегда добродушный Мудрояр неожиданно сжал кулаки и, догнав спешащего улизнуть торговца, послал ему такой сильный удар в спину, что тот упал лицом в песок и начал истошно вопить:.
-Люди добрые! Убивают! Было б за что! А так, незнамо, умирать не хочется!
Но, невзирая на его крики, вождь славличей схватил купца за ворот и потащил по берегу, оставляя на мокром песке широкую борозду:
-А не ты ли просил продать?
-Так ты ж не продал!- визжал купец.
-Вот ты и решил задорма взять?
-Да нет её у меня! Богами клянусь!
-А мы проверим! Эй, там, на лодке! Давай сюда!- машет рукой в сторону стоящих у причала лодок Мудрояр и, наклонившись к испуганному купцу к самому лицу, зло шипит:
-В каждую щель, под каждую половицу твоего корыта загляну. И не дай боже…
Протащив купца по песку прибрежной воды, старейшина швырнул Торвальда в лодку, в которую сел и сам. Пара крепких мужчин-славличей, выпихнув лодочников-рабов за борт, быстро прыгнули на их места и, взяв в руки широкие вёсла, стали грести к высокому кораблю-ладье.

…Дав распоряжение Курдулаю, новый каюм откинул полог юрты, и, войдя в неё, осмотрелся. Да, более, чем скромная обстановка никак не подходила для опочивальни будущего великого правителя. Пора бы выйти на связь с внешним миром и для начала задружить с эпийскими купцами.
Окинув недовольным взглядом своё жилище, Теймур увидел, как в тёмной его части, на старом ковре и подушках, обхватив колени руками, тихо всхлипывает бедная Хайна, кутающаяся в цветастое покрывало. Услышав шаги, она подняла голову и, увидев своего мучителя, забилась ещё дальше, сжалась в маленький комочек и затихла, вытирая рукавом мокрые от слёз нос и щёки.
Равнодушно посмотрев на неё, мужчина плюхнулся на ложе и закрыл глаза.
«Вот она, власть, - подумал он, - делай, что хочешь и с кем хочешь. Никто и слова не скажет. Надо бы наградить этого, - вспомнил он раболепного Старейшину, - наверняка, это он хотел продвинуть меня на выборы. И ещё разработать систему поощрений и наказаний, свод правил. И навестить соседние коганы. Посмотреть, что там у них. Да. Жених этот. Как с ним быть? Подумаю. И по Хайне тоже. Ну и хороша же девка! Крепкая, загорелая», - вспомнив запах её горячего пота, мужчина почувствовал напряжение, возникшее в его членах и, похлопав ладонью по ложу, позвал девушку:
- Эй, прыгай ко мне.
Но, не услышав ответа, он встал и подошёл к тому месту, где ещё совсем недавно сидела Ханна.
-Красавица, - неожиданно ласково позвал он девушку, дотрагиваясь до скрывающего её покрывала и потянул его на себя.
Но, растаявшее было в улыбке, лицо сменила маска жестокого гнева, когда вместо нежной пленницы он увидел кучу наваленных подушек, скрывающих подкоп под юртой.
-Курдулай!- неистово заорал он и тут же в юрту нырнул верный помощник.
-Найти и притащить!- приказал каюм, пиная ногой и без того разбросанные по полу подушки.

Глава 9
Ясно голубое небо рваными лоскутами просвечивается сквозь верхушки вековых деревьев. Солнечные лучи крадучись пробираются сквозь густую листву молодого кустарника, отражаясь всеми цветами радуги на крупных каплях утренней росы. Звонким пением птицы вещают о приходе нового дня и лес пробуждается всей своей звуковой палитрой. Вот и белокрылая бабочка опускает свою головку в только-только раскрывшийся бутон нежного цветка, упиваясь сладким нектаром. Вспорхнув с трепещущегося лепестка, крылатая красавица с удивлением кружится над странным колючим клубком, катящимся через заросли дикого орешника. Не обнаружив в нём для себя ничего интересного, бабочка взмывает в верх и уносится к верхушкам деревьев, а клубок, натолкнувшись на непредвиденную преграду, останавливается. Из-под его колючек высовывается любопытный носик, обнюхивая препятствие, а чёрные глазки-бусинки удивлённо смотрят на невиданного спящего зверя. Быстро перебирая лапками, ёж пробегает вдоль его туловища, останавливается, тянет любопытный носик ближе, быстро дёргая тонкими ноздрями, пытаясь определить величину исходящей от него опасности.
Йорка поднимает веки.
Маленькие чёрные глазки упираются в небесно-голубой взгляд и зверёк, моментально превратившись в колючий клубок, укатывается от греха подальше в сторону от странного существа.
Девушка обводит взглядом местность и, с наслаждением потягиваясь, поднимается. Незнаковый тёмный лес пугает своей природной тишиной. Еле заметный шорох заставляет девушку обернуться и увидеть, как чёрно-рыжий полоз, переливаясь мелкими чешуйками, быстро проползает мимо по влажной траве, дребезжа длинными полосками узкого языка, нисколько не обращая на неё внимание.
Славличанка приседает, собирает ладонью с травы влагу, затем, закрыв глаза, с наслаждением протирает лицо, глубоко вдыхает утреннюю свежесть и, окончательно проснувшись, открывает глаза и осматривается. Ага, когда они утром шли в сторону реки, солнце светило им в спину. Значит… Девушка ещё раз оглядывается, поднимается и уверенно поворачивает в сторону поднимающегося светилы.

…Когда Хайнну по приказу каюма привели в его юрту, она, оглядевшись, сразу сообразила, как можно удрать и, найдя в ней самое тёмное место, откинула покрывающий землю ковёр и шустро заработала маленькими ручонками, отгребая землю от края юрты.
Притоптанная земля плохо поддавалась, но упорная девушка, сжав губы от боли, ломая ногти и сдирая с пальцев кожу, не переставая рыла и рыла, пока, наконец, узкий просвет не появился между юртой и земляной поверхность. Она уже хотела быстренько улизнуть, но в это время со стороны входа раздались голоса:
-Двоих у входа, остальные на дежурство, - узнала она голос Теймура, быстро села у просвета, положила рядом с собой пару подушек и накрылась сдёрнутым с ложа покрывалом.
Моля всех известных и неизвестных ей богов, девушка просила, что бы злодей ни возымел на неё желания и, кажется, они решили ей помочь, потому что Теймур только посмотрел в её сторону и завалился спать. Немного подождав, Хайнна выглянула из-под покрывала, увидела, как грудь закрывшего глаза каюма поднимается и решила, что он заснул. Осторожно, практически бесшумно она юркнула в узкий лаз и, активно работая локтями, вскоре выбралась наружу.
В центре, у погасшего огня прямо на земле спало несколько воинов.
Пробегая между юрт, девушка быстро добралась до окраины когана и там чуть не столкнулась лицом к лицу с делающим обход Курдулаем. Вовремя успев присесть, она прижалась к каменному колодцу и затаила дыхание. Наблюдая за остановившимся в шаге от неё воине, Хайна осторожно отодвигалась за колодезную дугу и, облегчённо вздохнула, увидев, как он прошёл мимо неё и направился к центральному, уже затухшему костру.
Пригнувшись к земле девушка, быстро передвигая маленькими ступнями, выбежала в степь и скоро её тёмная фигурка скрылась между курганов. До соседнего когана была всего ночь ходу и Хайна радостно представляла встречу со своим будущим мужем.
Ветер обдавал её ночной прохладой, развевая подол тонкой рубахи, путающейся между ног. Острые травинки начавшего засыхать ковыля больно резали голые ступни ног, выбивая капельки алой крови. Тяжёлая усталость наваливалась на всё её тело. Но девушка не замечала этого. Перед глазами снова встала жуткая картина с окровавленной головой любимого отца. Зачем он начал говорить! Ну, зачем?! Почему не подумал о ней, о мамке, брате?
Мамка!
Девушка внезапно остановилась.
Как она могла забыть о ней?
Дура.
Только о себе и думает.
Что будет с ней и маленьким братом?
Теймур не простит её бегства.
И девушка представила жуткие сцены расправы с любимыми ею людьми, потом посмотрела на чистое небо, сверкающие звёзды, повернула голову в ту сторону, где далеко за холмами располагалось стойбище соседнего когана, глубоко всхлипнула и, опустив голову, медленно побрела обратно.
Она будто и не заметила приблизившегося к ней всадника, не услышала его слов, не увидела поданную ей руку, даже не разглядела его лицо.
Какая разница?
Не всё ли равно, кто приведёт её к хозяину?
Главное, что бы он сказал, что она вернулась сама и не сопротивлялась.
Главное, что б гнев разъярённого каюма не обрушился на головы родных.
Главное…
Да какая теперь разница? Что для неё главное?
Теперь у неё не может быть главного.
Нужно просто быть послушной и тогда, может быть, будет всё хорошо. Ну, или хотя бы… терпимо.

…Лодка с сидящими в ней купцом, Мудрояром и славличами, уверенно приближалась к ладье.
С палубы, скаля кривые пожелтевшие зубы, на них смотрит пухлый балт в красных, местами выцветших и неумело залатанных, шароварах, с круглым обветренным лицом по имени Малыш. Его голую грудь и выпуклый живот покрывают густые чёрные заросли, а невысокий рост явно намекает на происхождение его прозвища. Рядом стоит нереально тощий, с выпирающими рёбрами и выпученными, как у рыбы глазами, но гораздо моложе, чем его сосед, прозванный с лёгкой руки Малыша, Дохлый. И действительно, это прозвище отражало его самую физическую суть. Настолько бледный и худой он был.
-Эй, там, на палубе, – машет руками Торвальд,- трап спускай!
Малыш на мгновенье исчезает и вскоре за борт вышвыривается длинная верёвочная лестница, уходящая концами в воду.
Славличи переглядываются.
-Милости прошу, - язвительно приглашает купец, указывая на трап и Мудрояр, решительно схватившись за верёвку, поднимается наверх.
Сильно прогнувшись под его тяжестью, трап нерешительно раскачивается и вождь опускает глаза вниз, на несводящих с него глаз людей.
Малыш и Дохлый, видя испуг на лице славлича, громко хохочут, скалясь в кривой улыбке:
-Это тебе не по лесам шастать. Тут сноровка нужна.
Не обращая внимания на их слова, мужчина с трудом доползает по борта корабля и падает в руки принимающих его моряков. А через некоторое время на судно поднимаются остальные славличи и Торвальд.
-Ну, давай, ищи, коли найдёшь, - купец демонстративно садится на бочонок на палубе и обращается к Дохлому: - трюм покажи, как здесь закончат, мать их за душу.
Неуверенно ступая по раскачивающейся на волнах палубе, славличи разбредаются в разные стороны, заглядывая под бочки, мешки и тюки.
-Йорка! Дочка! Ты здесь? Отзовись, коли слышишь!
Безучастно наблюдая за поисками, Малыш переглядывается с Дохлым:
-Случилось чего?- спрашивает он друга.
-А я почём знаю? Я ж всю ночь с тобой кости бросал. Почём мне знать?
-Эй, ты, - Малыш схватил за руку пробегающего мимо балта, поднявшегося на борт вместе с остальными. – Чего за кипишь такой?
-Да, вроде, бабу спёрли. На нашего и грешат, - буркнул тот и ловко подставил ногу под катящуюся прямо на него бочку с вином, уроненную неуклюжим Петро. Но чуток промахнулся и та, прокатившись в миллиметре от его ступни, продолжила стремительно катится к борту, сбивая с ног не успевших отбежать славличей.
-Эй, вы!- закричал Малыш и, рассталкивая поднимающихся людей, шустро подбежал к остановившемуся у преграды бочонку и, ловко перекатывая его на место, заворчал под нос:
-Принесла же нелёгкая! Вот руки бы вам пообрывать, криворуким!- выкрикнул он в сторону молодого славлича и показал большой волосатый кулак:
-Как дал бы щас!
Петро испуганно отступил назад, пропуская моряка, не заметив открывающийся позади себя трюм:
-Я это, того, -залепетал он, но, не успев договорить, упал вниз.
-Вот те!.. Бесы морские! Да что б тебя, неладная!.. Ёк макарёк! - услышали его глухие стоны, смешенные с довольно крепкими словцами хохочущие на палубе моряки.
-Того-того… Смотри, куда прёшь, бестолочь сухопутная! - наклонясь над отверстием в трюм кричит Малыш и возвращается к Дохлому:
-И чего шум подняли? Было б из-за кого! Из-за бабы! Тьфу, - сплюнул он: - Мать их налево.
-Цел? - подойдя к трюму, спросил Мудрояр.
-Да, вроде цел, - раздался из темноты глухой голос Петро.
-Давай, оглядись пока там, - попросил славлич и подозвал соплеменников:
-Давай, по одному. Осторожно только, мать их за ногу. Не хватало ещё шеи посворачивать в ихнем корыте.
И славличи, осторожно спускаясь по лестнице один за другим, вскоре оказались в тёмном, затхлом поиещении.
-Вроде как дочь вождя их, вон того, - кивнул Дохлый в сторону Мудрояра, наблюдая как тот последним осторожно спускается по скрипящей леснице.
На что Малыш, удивлённо присвистнув, поернул к собеседник голову:
-Так на кой он её притащил? Сидела б дома, кур пасла. Ну, или чего они там ещё делают. Пойдём, подсобим, что ли? А то, чую, наведут они шороху, а нам потом разгребать. - И, махнув рукой Дохлому, направляется к трюму.
Глава 10
-Что ты делала в степи? - обойдя девушку, спросил Теймур, словно острым копьём пронзая её взглядом.
-Я… я…- всхлипнула Хайна, потупив глаза, - я погулять вышла, - неожиданно решительно закончила она и, быстро посмотрев каюму в лицо, тут же опустила глаза.
«Надо же, как врать умеет, - удивился про себя Теймур и, подняв её голову за подбородок, тихо произнёс:
-Ты думаешь, я поверю тебе? Да?
Но, несмотря на, казалось бы, спокойствие в голосе, слова его звучали с такой угрозой, что девушка поняла, что лучше теперь ей не врать и быстро замотала головой.
-Тогда что же?- продолжил Каюм, продолжая сверлить её взглядом.
-Я… я … уйти хотела, - пролепетала несчастная и быстро шмыгнула носом.
-Почему же вернулась? - Посмотрев на тургарку, Теймур вдруг увидел в ней ту самую маленькую девочку, с которой вместе они шли когда-то по бескрайним волнам ковыля, покрываюшего южную степь.
«Почему он так спокоен?- изнывающе подумала девушка.- Лучше бы накричал, ударил…»
-Почему?- повторил Теймур, надеясь услышать, что она вернулась к нему.
-Мамка… и… и, - тихо всхлипнула девушка и замолчала, не силах говорить от сковавшего её горло кома.
Суровая правда больно ударила по самолюбию мужчины. Значит, если бы не её родные….
Он ей не нужен…
Да не всё ли равно?
Главное, она нужна ему.
И он знает теперь, как приручить эту дикую, прекрасную кобылицу!
-Умная девочка, - наклонившись к самому её уху, прошептал каюм, - умная и… красивая, - и, помолчав, добавил, - я не ошибся, когда выбрал тебя.
Хайна вопросительно вскинула на него полные блестящих слёз глаза и тут же потупила их под тяжёлым взглядом мужчины.
-Ты подаришь мне крепкого сына, - выпрямившись, решительно сказал Теймур, - наследника моей будущей империи. Можешь… - встал он за спиной девушки, - ты можешь делать всё, что хочешь, ходить в степь, ткать ковры, готовить еду. Чем ещё занимаются женщины?
Каюм взял её за плечи и, вдыхая дурманящий аромат ковыля и багульника, исходящий от тела девушки, блаженно закрыл глаза и продолжил:
-Можешь вообще ничего не делать.
Его руки слегка коснулись сине-зелёных следов от его пальцев, оставшихся на её шее после вчерашнего насилия, и спустились ниже, освобождая тело от тяжести рубахи.
-У тебя будет всё, что попросишь, - прошептал он, целуя Хайну в точёные плечи, - ведь ты догадываешься, как должна просить меня? Да? Но если, - тихий голос стал более угрожающим, и мышцы девушки интуитивно напряглись и вытянулись как тугая струна лука, - ты снова попытаешься удрать от меня, тебя поймают, приведут и, - Темур неожиданно нежно провёл пальцем по изгибу шеи пленницы, - нет, я ничего тебе не сделаю.
Шурша, рубашка тяжело упала на пол, обнажив крепкое, загорелое тело девушки с высоко поднимающейся от тревоги грудью.
-Я могу быть нежным, - прошептал мужчина, обнимая Хайну за талию и, делая поглаживающие движения по её животу, вдруг так сильно сжал её, что девушка почти не могла дышать, а он, неожиданно больно укусив её за плечо, жёстко продолжил:
-Но твои родные… Сначала я прикажу отрезать им фаланги пальцев на руках и ногах, затем кисти и ступки, а потом отвезу далеко в степь и брошу на пиршество степным волкам и орланам. Ведь ты не хочешь, что бы они стали чьим - то обедом? Ну, или ужином?–ласково закончил он, нежно слизнул выступившую на плече девушки каплю крови.

…В тёмном трюме корабля осторожно ступают славличи во главе с Мудрояром и с держащим в руках фонарь купцом.
Неожиданно возникший за рядами бочёнков шорох заставляет их остановиться и замереть. Стараясь угомонить клокочущее от напряжения сердце, Торвальд недоумённо переглядывается с идущим рядом с ним матросом, с опаской оглядываясь на вдруг засветившегося от радости славлича.
-Это Йорка! Точно, она, - кричит вождь и быстро идёт в ту сторону:
-Девочка моя, это ты, да? Не бойся, голубка, мы идём.
Быстро передвигаясь по трюму и натыкаясь на сваленный товар, он заглядывает за бочки.
Удивлённый шумом не меньше славлича, Торвальд поднимает фонарь выше, стараясь разглядеть место, откуда он идёт. Словно услышав голоса, шуршание на мгновение прекратилось, но затем стало ещё громче и сильнее.
-Куда ты её спрятал? В бочку? Размазать бы тебя по стене, дрянь ты этакая. Или лучше к медведю в берлогу, - с ненавистью смотрит Мудрояр на Купца, так сверля его взглядом, что тот ни капли не сомневается в правдивости его намерений.
Представив картины расправы, купец пожимает плечами, однако ничего не понимая и прокручивает в голове один и тот же вопрос: «Что это за хрень шумит?»-и вдруг неожиданно чувствует, как что-то мягкое касается его босых ног.
-Эй, - кричит он Дохлому, - ну-ка, посвети маленько.
И, наклонившись ниже, видит, как у его ног шевелиться тёмная масса.
-Что за!?- раздаётся возмущённый крик одного из славличей и в свете опущенных фонарей все видят, как из-за бочек выбегает большая жирная крыса.
Ещё одна, ещё…
Они шустро пробегают между испуганно прыгающих ног людей.
- Крысы!- вопит Дохлый, роняет фонарь и поворачивает назад.
-Тьфу ты, леший тебя налево, - сплёвывает Торвальд, - Крысолова сюда! Вот сколько раз говорил, кота завести надо. У тебя кота нет?- неожиданно обращается он к Мудрояру.
-Да ну тебя, - машет тот рукой и, вздохнув, идёт обратно, - нет её здесь. Пошли, ребятки.
Когда лодка со славличами возвратилась на берег, там всё ещё толпилось с десяток любопытных, судача о происшедшем. Люди Торвальда неторопливо тащили труп погибшего раба с привязанным к его шее тяжёлым мешком к реке, оставляя на песке глубокий след.
-Эй! Стой!- закричал Мудрояр, махая руками в их сторону.
-Ну, что ещё, - недовольно забурчал купец.
-Нож-то, нож верни! Я за него честно заплатил.
-Да отдайте ему, - машет рукой Торвальд и отходит в сторону, наблюдая, как надзиратель, отряхнув руки, вытаскивает из шеи трупа острое лезвие и протягивает Мудрояру, который брезгливо морщится, оглядываясь на сородичей, в надежде, что они избавят его от возможности быть испачканным, но те отворачиваются, как бы ни замечая его молчаливой просьбы.
Пока вождь неуверенно мнётся, к нему подходит Ратибор и, просто взяв оружие из рук балта, вытирает лезвие о свою куртку и протягивает рукояткой Мудрояру:
-Слышал, дочь твоя пропала.
-А ты знаешь что? – с надеждой посмотрел тот на иирка.
Уловив краем уха разговор, Торвальд настороженно вытянул шею в их сторону и, прислушиваясь, осторожно подошёл ближе.
- Может и знаю. Да то ли?-задумчиво оглядевшись по сторонам и увидев подошедшего к ним купца ответил охотник, пристально посмотрев на балта и отметив еле заметный испуг, промелькнувший в его взгляде.
Не скрывая надежды, Мудрояр нетерпеливо взял молодого охотника за руку и, оглянувшись на Торвальда, отвёл его в сторону:
- Не томи, говори, что ведаешь. А мы уж решим.
Ничего не отвечая, Ратибор сел на песок лицом к воде и с силой бросил плоский камень на речную гладь, наблюдая, как чернокожие люди на лодке раскачивают со всей силы убитого накануне раба и швыряют его тело далеко в реку, которое громко булькнув, медленно погружается в воду, унося с собой неразгаданную загадку ночного проишествия.
- Не спалось мне, -дождавшись, когда последние круги на реке разойдутся, начал иирк, рассказывая будто бы реке, - вот и бродил. Присел на берег, думу думаю. Вижу, а со стороны леса паренёк идёт. Росту невысокого, тоненький такой. Я ещё подумал, будто на девку похож, только в платье мужском.
-Йорка. Точно она, - закивал головой Мудрояр.
-Йорка?- переспросил его Ратибор.
-Дочка, кликают так.
Опустив глаза, иирк скрыл от присутствующих неожиданно нахлынувший на его лицо прилив крови и задумался, вспомнив белокурые локоны: « Йорка, значит, Йорочка….»
- Ну, дальше-то что? – нетерпеливо прервал его размышления купец, но Ратибор повернул к нему лицо и посмотрел так, будто бы точно знал о его причастности ко всему, что торгаш, потупив глаза, быстро отошёл в сторону, а охотник продолжил, обращаясь к Мудрояру:
- А тут из воды чудо выползает. Клешни такие, как у рака, только огромные, как… как…
Ратибор оглядывается.
-О! Как корабль. Только меньше чуть.
-Да, да, - перебивает Торвальд, - сам слышал, Есть такие, я сам… - и, желая перевести тему, открыл было рот, что бы поведать всем свои знания о морских тварях, но славлич, призывая его замолчать, нетерпеливо замахал на него руками и с надеждой обратился к Ратибору:
-А Йорка-то что, дочка?
Глубоко вздохнув, тот задумался, оглянулся вокруг себя и указал в сторону леса:
-Туда. Точно, в ту сторону побежала.
И тут же все слушатели, словно по команде, повернули головы в сторону леса, словно ожидая увидеть убегающую от чудища девушку.
-Значит, в лес,- кивнул славлич, - ну, лес нам дом родной, выведет. Спасибо тебе, коли всё так, как ты говоришь, - лёгким поклоном головы Мудрояр поблагодарил охотника и повернулся к соплеменникам:
-До дому, братья, а по дороге разделимся.
И, радостно переговариваясь, группа славличей направилась к стоянке, а Ратибор, отряхнувшись, встал и задумчиво направился в сторону оставленного им у берёзы коня. Однако вскоре его догнал один из слушателей и, семеня рядом маленькими шажками, с любопытством спросил:
-А этот - то что?
-А? – не понял иирк, занятый воспоминаниями о прекрасной славличанке.
-Ну, тот, который с клешнями?- не отставал мужчина.
-А! Тот…, - протянул иирк и, быстро сообразив, махнул рукой в сторону воды. - В реку уполз. Поползал, поползал по берегу и нырнул обратно, - и, отвернувшись от надоедливого любопытного, спокойно продолжил путь, оставляя в мокром песке глубокий след.
Однако того явно не устраивает такой ответ и он, немного подумав, догнал охотника:
-А как же.… А раба-то кто же?
Начиная закипать от недовольства, Ратибор не сбавляя ход непонимающе посмотрел на него:
-Какого?
-Ну как же… - кивнул мужчина на окровавленный песок, всем своим видом показывая, что что-то в истории Ратибора его не устраивает.
Немного подумав, иирк быстро оглянулся и, пожав плечами, собрался было продолжить свой путь, но , увидев готовящегося сесть в лодку Торвальда, остановился:
-А я почём знаю?– и, повернувшись к слишком любопытному мужчине, угрожающе положил руку на рукоятку ножа.- Слушай, иди-ка ты отсюда, а? Пока по шее не получил.
И тот обиженно отошёл в сторону, а Ратибор приблизился к слышавшему их разговор купецу, который, прищурив глаз догнал иирка и, схватив его за руку, оглянулся и быстро зашептал:
-Ты ж на берегу был. А у меня финансовые потери, попорченный так сказать, товар. Я ж должен как-то возместить свой ущерб. Кто его, - кивает он в сторону реки, - а? Ты мне только скажи. Я больше никому. Зуб даю.
-На кой он мне?- усмехнулся иирк, освободив руку и продолжая путь.
-Кто?- остановился Торвальд, не поняв вопроса, и тут же догнал уверенно шагающего Ратибора.
-Зуб твой, спрашиваю, на кой он мне? - повторил охотник, смотря в перёд мимо торговца.
-Ну, это так, типа клянусь, что ли. Ты не думай, я же не просто так. Отблагодарю.
-Да что ж вы пристали-то все ко мне!- останавился Ратибор и повернулся к идущему рядом купцу. - Я надсмотрщиком не нанимался. У тебя свои есть. С них и спрашивай, - и, наклонившись ниже к Торвальду, тихо закончил:
-Спасибо скажи, что правду скрыл о твоём безобразии.
Не ожидая такого поворота, купец останавился и испуганно посмотрел на мужчину.
-Я… я, - неуверенно начал он, быстро соображая, что по чём. Однако Ратибор, широко улыбаясь, по- приятельски похлопав его по плечу, рассеял его страхи:
-Не боись, не выдам, - и, наклонившись к самому уху, прошептал:
-У меня свой интерес.

Глава 11
Сверкающе-золотой диск солнца медленно выполз из-за простилающейся по всему горизонту степи, рассеивая остатки безвольно отступающей ночи.
Где-то далеко, там, где бескрайние дали скрыты от людских глаз, еле слышный топот десятков резвых скакунов и клацанье стальных мечей о сверкающие чешуйки кольчуг разбудил спящие курганы, возвещая природе о приближении чего-то могучего и многочисленного.
Встревоженные гулом, любопытные сурки замерли, перестав тереть свои острые носики, вытянули шеи и сложили на груди мохнатые лапки, растопырив ушки навстречу приближающемуся шуму. Ещё немного и самые шустрые из них нырнули в глубокие норки, скрытые от хищников пучками зелёного ковыля. Мгновение - и замешкавшиеся в своём любопытстве зверьки были растоптаны пронёсшимся на огромной скорости отрядом хорошо вооружённых воинов и мокрые кровавые пятна, да разорванные шкурки с вылезшими из них внутренностями – вот и всё, что осталось от случайных жертв не случайного нашествия.
Слетевшиеся тут же на вкус халявного пиршества вороны, базарно ругаясь и хлопая крыльями, торопились вырвать друг у друга кровавые ошмётки и тут же проглатить их, стараясь набить пустую утробу как можно плотнее. И уловивший лёгкий запах мертвичины старый драный лис тут же ловко прискакал на трёх кривых лапах, смачно облизнулся и, подползя на впалом брюхе ближе, кинулся в самую гущу делящих добычу птиц. Пронзительно крича, вороньё, удручённое прерванным обедом, взметнулось вверх и, кружась над неожиданным захватчиком, с жалостью наблюдало, как тот слизывал с травы остатки пиршества и раздирал острыми зубами парочку их собратьев, волею судьбы оказавшихся на месте обеда.
Впереди всадников показались круглые крыши разноцветных юрт. Яркими пятнами раскинулись они по ещё зелёной степи, не ожидая уже приближающейся к ним беды.
-Окружить, - быстро скомандовал Теймур, - и не выпускать никого.
Отряд из нескольких групп вооружённых тургар на ходу рассредоточился по группам и те поскакали в разные стороны, окружая коган на расстоянии.
Теймур с Учителем и ещё десяток воинов резко замедлили шаг и стройным клином медленно направились к центральной юрте, куда уже сбегались заметившие нежданных гостей местные тургары:
-Чего это они? Никак Теймур?
-Сын старого каюма из соседнего когана?
-А сам-то каюм? Не видели?
-Случилось чего?
Спешившись с лошадей у юрты, воины выстроились по обе стороны от её входа, из которого спустя секунды вышел сам Асан- местный каюм.
-Мы не ждали тебя, - улыбаясь, распростёр он объятия Теймуру, недоумённо осматривая его отряд. - Что привело тебя и как поживает твой достопочтенный отец?
Вплотную подойдя к Асану, Теймур закатил глаза к небу, развёл руки ладонями в верх, а затем смиренно сложил их крест на крест на груди:
-Он покинул нас. И теперь пирует с принявшими его в своих юртах богами.
Отдав жестом дань усопшему, мудрый каюм, сразу смекнув, что к чему, пригласил молодого человека к себе в жилище, обведя взглядом собравшихся:
-Что ж, почтим его память чаркой доброго кумыса.

…По уже высохшей от жаркого солнца траве быстрым шагом Йорка шла в сторону родного селения, срывая с кустов созревшие ягоды. Неожиданно далеко впереди среди зелени она увидела будто бы мелькнувшее белое платье и, обрадовавшись предстоящей встрече хоть с каким –нибудь человеческим существом, бросилась бежать прямо через кусты:
-Эй! Подождите! Подождите меня!
При быстром беге девушка не заметила торчащий из земли острый камень и, спотыкнувшись об него, упала на землю, ударившись головой о поваленый ствол дерева. Острая боль иглой пронзила её мозг и Йорка закатывает глаза, распластавшись на влажной от росы траве.
Окутавшая темнота полностью поглотила её сознание и, проникая глубоко в голову, унесла в безбрежный океан воспоминаний.
Ночной лес…
Костёр…
Старик…
Разлетающееся с противным криком вороньё…
Жар…
Свет…
Много света…
Йорка открыла глаза и тут же поймала взглядом коснувшейся её лица луч солнца, отчего сильно зажмурилась и прикрыла лоб рукой. Потом открывает один глаз, другой… Осматривается и находит причину своего падения:
Чёрный сверкающий куб, острым углом торчащий из-под земли.
С идеально ровной и гладкой поверхностью…
Рассмотрев его со всех сторон и даже приложив к уху, девушка не находит нечего для себя интересного, отбрасывает в сторону, встаёт, отряхивается и, потирая краснеющуюся выпуклость на голове, продолжает путь. Но через несколько метров она, словно почувствовав силу притяжения, останавливается, возвращается за своей находкой и бросает её за пазуху: «Бабе Йоге покажу», - думает Йорка, поёжившись от исходящей от предмета приятной прохлады. Передёрнувшись, она хочет достать куб, но тут же отдёргивает руку, ощущая вдруг сменивший прохладу неестественный жар,.
«Что за?!» - только и успевает подумать она, как её глаза округляются ещё больше, увидев возникшее за воротом рубахи разноцветное свечение. Осторожно засунув руку внутрь, Йорка нащупывает прохладный, несмотря на жар, куб и вытаскивает его наружу, наблюдая, как разноцветные лучи выходят из его сторон и фокусируются в мерцающий шарик, который зависает в воздухе прямо перед её лицом. Замирая от нетерпения, девушка протягивает к нему руку, пытаясь дотронуться, но…
Шарик отскакивает в бок и начинает кружиться и прыгать из стороны в сторону.
Изумлённо раскрыв глаза, Йорка опускает руку, наблюдая за его движениями, но неожиданно Шарик замирает и зависает прямо у её носа.
-Ну, чего стоишь? - раздаётся из его глубины тоненький писк. - Пошли, что ли!
Вздрогнув, девушка подаётся назад: « Никак, злые духи задурманили. Закружить хотят, из лесу не дадут выйти».
И, закрыв глаза, она торопливо складывает ладони перед грудью и начинает тихо бормотать:
-Бог солнца наш милостивый, спаси и защити от нечисти невиданной…
-Это я-то нечисть?- возмущённо перебивает её Шарик и, стремительно подлетев в плотную к её лицу, неожиданно визгливо и в то же время грозно кричит:
-Сама ты нечисть, лахудра лесная!
То ли испугавшись его окрика, то ли от перегрева, Йорка, так и не ответив на его безосновательное высказывание, медленно оседает без чувств на землю.
Не ожидав такой реакции на своё появление, Шарик подскакивает к ней по воздуху, и, тяжко вздохнув, восклицает:
- Ну вот, начинается! Всегда одно и то же! Эй! Мадам! Фройлен! Или как вас там… Сударыня, что ли?

…-Ты умный каюм, - усаживаясь на подушки, осторожно начал Теймур, - поэтому я скажу тебе прямо.
«Доверять или нет»? - подумал он, глядя в хитрые глаза старика и, словно ища ответа, посмотрел на безмолвно стоящего у стены Учителя.
«Помни, тот, кто сегодня был другом, завтра может стать врагом. Не доверяй никому, даже самому себе», - вспомил юноша его слова.
-Когда-то на одном из сходов ты говорил, - собравшись с мыслями, начал молодой человек, - мы-великая нация, существующая тысячи лет. Но что нам осталось? Пустынные степи, единственным богатством которых является ковыль? Не ты ли мечтал о возвращении былой власти нашему народу?
Прищурившись, Теймур смотрит прямо в глаза собеседнику и видит в них именно то, что хотел увидеть: вспыхнувший огонёк алчности, долго таившийся где-то в глубине его души. «Я не ошибся в нём»,- удовлетворяется мужчина и продолжает вслух:
-Если мы объединим наши коганы, у нас будет самая многочисленная конница.
-Без оружия она ничего не стоит, - неожиданно перебивает его Асан, размышляя: «А этот малый честолюбив, не то, что отец».
-За нашу разноцветную шерсть мы получим много золота, на которое сможем закупить у фраков стальные мечи и кольчуги, - ничуть не задумываясь, словно ожидая такого вопроса ответил Теймур.
«Хорошо подготовился, чертёныш», - зло усмехнулся про себя каюм, а в слух продолжил:
-Даже если я и помогу тебе здесь, на западе ты столкнёшься с иссидами. А они испокон веков были воинами и не было равных им в бою. Вспомни, кто разбил нас в великой битве?
-Это было давно, - задумчиво произнёс Теймур, - и кто знает, что изменилось с тех пор?
-Ты прав, кто знает…
-Долгие годы, пока правил мой отец, - Теймур легко коснулся губ руками и воздел их к небу, - да почи он с миром в небесных садах.
-Да почи он с миром, - эхом повторил старик, поцеловав кончики пальцев, и сложил их крест на крест на груди, опустив голову.
-…я, - продолжил молодой воин, - готовился к великой войне. Тебе, конечно, известно, какими знаниями владеет мой учитель. Они помогли мне стать лучше других. Разве знаешь ты кого-либо сильнее и ловчее меня?
Уверенным движением рук молодой каюм распахнул расшитый халат на груди и, играя стальными мускулами, дерзко посмотрел на старца, словно спрашивая: « Посмотри, старик, моё тело, крепкое, как сталь, ищет простора для молодецкой удали. Разве место ему в диких степях? Разве не достойно оно права называться властителем всего мира?»
«Да, верно, слава о твоей силе идёт далеко впереди тебя, - завистливо подумал Асан, наблюдая за игрой молодых мышц, - так же, впрочем, как и о том, какую цену ты заплатил за неё».
Скользящий взгляд старика в сторону неподвижно стоящего с закрытыми глазами Учителя не ускользнул от наблюдающегося за ним Теймура.
-Так каков будет твой ответ, мудрый Асан?-просто спросил он, запахивая халат.
«Если я откажусь, то не выйду из юрты живым, - подумал старик, перебирая костлявыми пальцами перламутровые чётки. - А соглашусь, кто знает? Может и удастся обхитрить этого задиру и поставить его на место. Надо втереться к нему в доверие, узнать слабые стороны. Ведь должны же они быть? И тогда…». – Расчётливые мысли предательски полезли в его седую голову, однако лицо со словно приклеиной улыбкой, осталось таким же невозмутимым, как и в начале беседы.
-Ты ведь не оставляешь мне выбора? – спокойно спросил он молодого каюма. - Не так ли?
Вместо ответа Теймур прикрыл,, а затем открыл глаза и еле-заметно покачал головой.
-Я так и понял, - вздохнул Асан и решительно ответил, - что ж, я соберу всех каюмов на общий сбор и дам людей в твоё войско. Кого - выбирай сам.
И, наблюдая, как юноша поднялся и направился к выходу, подумал: «Что же на самом деле стало со старым каюмом?»

…Шарик завис над лежащей без сознания девушкой, крутанулся вокруг неё и опустился ниже. А затем стал расти, расширяясь всё больше и больше. И когда размеры его прервысили первоначальные в несколько раз, вся его сущность затрепетала и…
Выплеснула на Йорку тугую струю искрящейся в лучах солнца воды.
А Шар тут же сдулся.
Захлёбываясь от попаших в рот и нос капель, девушка открыла глаза, перед которыми, звонко хихикая, весело прыгал Шарик.
-Кышь, кышь, тебя!- закричала девушка, бойко вскочила на ноги и бросилась бежать через кусты.
-Постой! Куда же ты! – запищал ей вслед скачущий за ней Шарик, ловко увёртываясь от пружинистых веток деревьев, норовящих ударить его по гладким бокам.
Оглянувшись на его голос, девушка споткнулась о лежащий на земле заросший травой ствол дерева, и, издав пронзительный крик, упала на бок, заслоняясь от подлетевшего к ней Шара и ту же снова вскрикнула от тонко ударившей по ноге боли.
Продолжая с опаской оглядываться на странного незнакомца, девушка задрала штанину с расползающемся по ней алым пятном и увидела длинную глубокую царапину, рассекающую бледную голень.
-Ну вот, допрыгалась, - нравоучительно изрек Шарик, раскачиваясь в воздухе прямо над раной. - Дай-ка посмотреть, - и завис над раной, испуская вертикально сканирующие искалеченую ногу лучи.
Девушка испуганно дёрнулась, пытаясь отползи, но шарик с лучами настырно преследовал её и вскоре она почувствовала, как по ноге разлился приятный холодок, переходящий в нежное тепло, ласково окутывающее раненую ногу. От наступившего в миг блаженства славличанка томно закрыла глаза и провалилась в глубокий сон.
Тёплые женские руки поднимают её и Йорка, чувствуя в своём теле полную невесомость, начинает плавно парить высоко в воздухе. Далеко в низу, под ней проносятся островки белоствольных рощь и мохнатых тёмных сосен, голубые глаза озёр и остроконечные вершины чёрных скал, тонкие нити рек, прячущихся среди густых зарослей и ровные квадраты засаженных пшеницей полей…
«Дочка…» - услышала она ласковый голос и приподняла веки.
Прямо на девушку небесно- голубыми улыбающимися глазами смотрит незнакомая, но в то же время такая близкая ей женщина и протягивает к ней руку. Пытаясь вспомнить, откуда она знает её, Йорка напрягается и чувствует, как тонкий кончик пальца слегка касается её лба. И тут же лес словно расходится перед ней.
Далёкие крики людей…
Топот бегущих ног…
Тяжёлый удар…
Падение…
Темнота… Темнота… Темнота…
Открыв глаза, Йорка оглядывается по сторонам.
Высоко стоящее над верхушками деревье солнце блеском отражается на нависшем у её лица Шарике.
-Что это было?- еле слышно спрашивает в пустоту Йорка и тут понимает, что тянущая в ноге боль утихла и больше не тревожит её. Переведя взгляд с Шарика на некогда беспокоящую её болью ногу, девушка не обнаруживает на ней никакой раны и, не веря своим глазам, ощупывает голень руками и вертит стопой из стороны в сторону.
-Хи-хи!
Звонкий смешок у самого уха заставляет славличанку посмотреть в сторону.
-Как ты это сделал?- Прищурив глаза, изумлённо спрашивает Йорка у прыгающего рядом с ней Шарика.
В ответ тот высоко подпрыгивает и задорно смеётся:
- Тебе скажи! Ну, пошли, что ли?
Йорка в недоумении смотрит на таинственное существо и неуверенно спрашивает:
-Ты вообще, кто такой?
Вместо ответа, Шар быстро вертится вокруг себя и отвечает вопросом:
-Красавчик, правда?
Йорка встаёт: «Действительно, не болит. Как он это сделал?» - и вслух бросает:
-Да уж! Краше всех.
-И я того же мнения.
«А скромности ему не занимать!»- удивляясь такой наглости, думает девушка и язвит:
-А ещё больно много языком чешешь!
Видимо, несмотря на все свои способности в области знахарства, шар, был не совсем осведомлён об особенностях местного колорита и поэтому, неожиданно зависнув, замолчал на несколько секунд. Йорка уже было подумала, что, наконец-то освободилась от его назойливой болтовни, но не тут –то было.
-Не понял. Как можно языком чесать?- уткнулся почти в её самое ухо собеседник и девушка, глубоко выдохнув, вынуждена была перевести на более понятный язык:
-Ну, болтаешь, значит, много.
Этого вполне хватило, что бы Шарик пришёл в себя и весело запрыгал перед лицом Йорки:
- Ну да, по мере необходимости!
-И откуда ты такой… - начала было славличанка, но не успела договорить, как собеседник, словно прочитав её мысли, быстро затараторил:
-С планеты Ру системы Звездочёт альфа шесть часов сорок пять минут восемь и девять секунд. Дельта минус шестнадцать градусов…
Не ожидая услышать ничего подобного, девушка остановилась и недоумённо посмотрела на него:
-Чего?
Поравнявшись с ней Шарик раздражённо запищал:
-Фу, святая ты простота. Чего тут непонятного? Альфа шесть часов…
Но так ничего не понимающая Йорка его снова быстро перебила:
-Да поняла я, поняла. Только это по ту или эту сторону от реки?
И, посмотрев на собеседника, отметила, что тот вдруг замер и даже, как будто, потускнел на мгновение:
-Проехали, - вздохнул он и, злясь на самого себя, подумал:«Ну да, конечно, как это я забыл! Они же здесь все примитивные! – и зло передразнил свои собственные мысли: - Планета Ру! Альфа!.. Дельта! Балбес я космический!»
-Проехали?
Услышав рядом с собой вопрос девушки, Шар словно выдохнул и безнадёжно так ответил:
-Пролетели. Не бери в голову. Э-эх, темнота казанская.
-Казанская?
-Говорю же, забудь. У меня уже мозги кипят.
-Это как?
Нет! Ну, зачем это всё свалилось именно на него?! Столько лет лежал себе, никому не мешал. А явилась эта – и всё! Приехали! То есть, прилетели. То есть… Да, тьфу, ты!
-О-о-о-о!- застонал он, и, стремительно улетев, так же быстро вернулся:
-Ну, чего стоишь? Полетели!
-Я не умею.
Ну, конечно! Она же примитивная! И что это он!..
-Ну, тогда побежали, - истерично завопил Шар и молниеносно исчез.
Недоумённо посмотрев в его сторону, Йорка пожала плечами и продолжила идти, но через секунду остановилась и, вертя головой из стороны в сторону, закричала:
-Эй! Ты где? Не так быстро!
От неожиданно появившегося рядом Шара девушка вздрогнула, не понимая, как он так быстро вернулся и молча продолжила шагать, кося голубыми глазами на вяло раскачивающегося в воздухе попутчика, горестно бурчащего:
-Так мы до Кузькиной матери идти будем.
-Не знаю, как ты, но я - съязвила девушка, - вообще ни к какому Кузьке не собираюсь.
И, словно в отместку за её слова, Шар решил настолько отставать от Йорки, что она вынуждена была сама обратиться к нему:
-Ты что плетёшься, словно дед старый?
Но на её слова Шарик приближается почти вплотную к лицу девушки и ехидно заметил:
-А ты, я вижу, капризная. То быстро тебе, то медленно. Определись уже, а!- криком закончил он и завис над самой головой Йорки.
Прикрыв глаза ладонями, девушка подняла голову.
Высоко в небе, закрытые с земли верхушками деревьев, набухали тяжёлые пухлые тучи, готовые выплеснуть накопившуюся воду в любой момент.
-Кажется, дождь собирается, - грустно вздохнул шарик.
-И что же?-удивлась Йорка, - Боги прольют на землю свои слёзы, она пропитается живительной влагой и новые травы потянутся к солнцу.
«Э-эх, - подумал Шар,- боги… И когда же вы поумнеете?»
А в слух обречённо простонал:
-Промокнуть боюсь. Матрица сдохнет. Чего тут непонятного? Ах, ну да! Вы же того… первобытные…

-Тысячу лет назад наш народ правил богатыми землями к западу от великой степи…
Слова молодого каюма стальным ударом отозвались в ушах собравшихся у юрты таргар, гн сводящих с него глаз.
Скромно стоящий рядом с ним Асан, смиренно сложив руки на выпирающем животе, из-под лобья оглядывал свой коган.
«Мальчишка горделив и высокомерен. Что ж, пусть начнёт задуманное. А там… Либо ему свернут шею соплеменники, что маловероятно. Либо он сложит её в битвах. И тогда…»
Глаза Асана, давно мечтающего о большей, чем сейчас у него есть, власти, загорелись искрами огонька.
Действительно, из всех каюмов он был самым хитрым и мудрым, правящим уже более сорока лет. Ещё молодым мужчиной, возглавившим свой коган в те далёкие годы, мечтал он об объединении всех племён и единоличной власти над степью. Но не хватило ему тогда силы и смелости противостоять соседям. Не хватило ума и красноречия убедить соседние коганы. И так и остались властолюбивые мечты лишь мечтами.
-… я дам вам оружие и вы станете могучими воинами, такими, каких не видывал доселе мир, - продолжал Теймур.
«…Но этот мальчик…
Далеко пойдёт, если не обломать ему крылышки.
Интересно, что там на самом деле произошло с его отцом?»
-…каждый из вас станет господином на новых землях…
«Да, молодой, сильный, смелый, честолюбивый, жестокий…
Наверное, именно жестокости тогда и не хватило ему самому.
А этот…
Пройдёт по трупам и не остановится.
Что ж, доставим ему удовольствие выполнить всю чёрную работу, а там…»
-… и я спрашиваю вас, наследники великих предков, готовы ли вы пойти со мной? Вернуть утраченную власть и богатство?
Несмотря на пылкую речь, остававшийся пустым взгляд обвёл окружающую его толпу и остановился на одном мужчине, по виду самому бедном и обделённом, местном пастухе Исламбеке, сыне покойного Надима.
И он, этот ничтожно малый человек, впервые услышавший в словах воина надежду на лелеявшую его холодными ночами мечту о богатстве, уже видел себя, купающегося в роскоши и окружённом обнажёнными красавицами. Разве мог он отпустить эту мечту? Так нежно трепещущую в его ещё крепком кулаке?
-Да, - тихо сказал он, посмотрел по сторонам, гордо выпятил грудь, вспомнив, что он и есть потомок великой цивилизации и уверенно закричал:
-Да! Я готов идти за тобой!
-Да! Да, да!- раздалось со всех сторон многообразие мужских тембров, высоких и низких, уверенных и не очень, но враз объединённых единой целью и мечтой.
Деньги и власть.
Власть и деньги!
Что ещё может захватить человека сильнее?
Что может превратить его в покорного раба?
Только непомерная алчность и жажда быть выше, лучше, богаче других.
Асан, потрясённый таким быстрым решением его народа променять его на какого - то там молокососа, посулившего неизвестно что, посмотрел на молодого каюма.
Ни один мускул радости не дрожал на лице воина. Ни одна искра не зажглась в холодных глазах.
Абсолютно холодная, мертвенная пустота.
«Бог мой, - подумал старик, - он вообще способен что-нибудь чувствовать?»
И в этот момент он понял, что, наверное, совершил глупость, уповая на наивность этого человека.
Нет, он пройдёт не только по трупам врагов, но, если понадобиться, и по трупам друзей.
Хотя навряд ли таковые у него будут.

…Подошла к концу базарная неделя
Снимаются с якорей застоявшиеся ладьи, поднимая радующиеся ветру паруса. Купцы, довольные удачным (или не очень) меном, отдают последние указания уставшим от долгого пьянства и безделья матросам. Туго натягиваются канатные реи, обвисшие паруса округляют свои формы и, разрезая речную гладь, медленно двигают с места туши кораблей.
Пустеет и некогда шумный берег.
Последние оставшиеся люди крепят выменянный товар на повозки и трогаются в родные селения к заждавшимся их жёнам и детям, мечтая о радужном приёме и сладких объятиях.
Ратибор на гнедом скакуне подъезжает к крепящему на крупе лошади мешок Кантимиру и спешится.
-Дело есть, - говорит он, ласково поглаживая блестящий бок скакуна.
-Говори, коли есть, - продолжая завязывать узлы, откликается охотник.
-Бала девка. В мужское платье ряжена.
Кантимир прерывает своё занятие и вопросительно смотрит на друга:
-И?
-В лесу укрылась. Да мне в сердце так запала. Забыть не могу. Вот и думаю сыскать. Да помощник нужен.
Кантимир, удовлетворённо осмотрев укреплённую поклажу, хлопает лошадь по бокам и поворачивается к Ратибору:
-Вот слова истинного мужа.
-Пойдёшь со мной? –заглядывая прямо в глаза друга, спрашивает тот.
-Спрашиваешь! Да я за любой кипишь!
Ударив по рукам, Ратибор поворачивает голову в сторону стоянки славличей и видит, как те запрягаются в гружёные товаром волуши и уверенно начинают путь в сторону леса. Из-за продолжающихся почти до полудня поисков Йорки, они двинулись позже намеченного срока и теперь им, что бы не встретить ночь в полном опасностей лесу, нужно было поторопиться.
Дав последние указания Белояру и паре его дружков с походными сумами за плечами, Мудрояр обнимает их поочерёдно и дружески похлопывает по спинам:
- Ну, братья, пусть боги вас берегут. Не позже, чем на седьмицу ждём вас с плохой вестью или с хорошей.
И, дотронувшись пальцем до лбов славличей, указывает им в сторону леса.
«Знаю, дочка, боги не дадут тебе сгинуть. Ведь не для того же они дали мне тебя, что бы забрать в расцвете лет», - поднимает руки к небесам Мудрояр и, закрыв глаза, соединяет ладони.
-О чём молишь?
Неожиданно прозвучавший рядом голос прерывает молитвы Мудрояра и он, открыв глаза, поворачивает голову.
За его спиной стоит высокий худой старец в длинном сером платье, подпоясанном витой верёвкой. Пара не-по старчески блестящих голубых глаз сверкает из-под надвинутого на самые брови глубокого капюшона и в упор смотрят на Мудрояра.
-Ведун? Что ты здесь делаешь?- удивился старейшина.
-Жарко сегодня, - не отвечая на его вопрос, произносит Старец, скинув с головы капюшон, приседает на заросший утоптанной травой склон и свешивает с обрыва ноги.
Внизу, ничуть не обращая на них внимание, копошатся немногочисленные оставшиеся на берегу балты, сгружая остатки товаров на корабли, поднимающие трепещущие под порывами ветра паруса.
-Жарко у вас тут, - повторил старец и, похлопав ладонью по земле, пригласил присесть Мудрояра.
-Да, жарко, - подтвердил тот, усаживаясь рядом.
-Слышал, Йорка потерялась?- не отрывая взгляда от отплывающих от берега лодок, спросил старец и, не дожидаясь ответа, тот час же продолжил:
-Ты не боись. С ней ничего не случиться.
-Но…- начал было славлич, но замолчал, увидев поднятую с открытой ладонью руку старца.
-Не боись. Она сильная.
С этими словами Старец повернул лицо в сторону Мудрояра и тот словно увидел в его глазах картины той самой ночи.
Лес…
Огни…
Крики людей…
-Ты знаешь то, что не ведомо мне, Ведун?- нерешительно спросил он и, боязливо заглядывая в его глубокие глаза, попросил:
-Скажи…
-Я многое знаю, - прервал его старец. - И порой мне хочется, что бы многое из того, что я знаю, лучше бы я не знал. И тебе… не надобно знать. Поверь мне, жизнь тогда кажется проще. Намного…
Оперевшись рукой о землю, Ведун медленно встал и, накинув капюшон на голову, повернулся к остающемуся сидеть Мудрояру:
- А Йорка вернётся, - коротко бросил он и стал быстро спускаться по крутому склону к реке, от которой в сторону леса, разбрызгивая клубы песка, скакали два вооружённых всадника.

…По освещённому лучами дневного солнца лесу уверенно шла Йорка ине отстающий от неё Шарик.
-Ну, вот как-то так, - закончил свой рассказ Шар и, замолчал, плавно раскачивая боками рядом с девушкой.
-А потом? – удивлённая байками попутчика, спросила славличанка, а про себя подумала: «Брешет он всё. Как пить дать, брешет».
-Потом? – останавился Шарик и словно повернул к ней своё несуществующее лицо. - А что потом? Лежал я среди леса, лежал, думал о жизни, так сказать, философии… А тут ты, как на заказ. Ещё вопросы будут?
Йорка отрицательно покачала головой и задумалась: «Это как же так? Баба Йога рассказывала, что война между племенами была и боги осерчали за то и наслали огонь свой небесный на землю. А тут… Что же это получается? Боги меж собой воевали, а мы-то и ни при чём? А этот, значит, тоже бог? Или?..» - Девушка покосилась на Шар и, подозрительно прищурив глаза, спросила:
-А почему ты не улетел? Забыли?
-Почему сразу - забыли? – Обиделся Шарик,- Я, может быть, сам...- и, впервые за всю дорогу, не зная, как бы выкрутиться замолчал.
-Забыли, забыли, - засмеялась в ответ славличанка. – А, может, им болтовня твоя надоела и они тебя специально оставили?
Йорка вызывающе посмотрела на попутчика, но тот, продолжая демонстративно молчать, словно не слышал её и девушка, забежав вперёд него, замахала руками:
-Ау! Ты меня слышишь?
-Всё, пришли, – игнорируя её вопрос, Шар неожиданно завис и засверкал.
На его боках через черноту замелькали, сменяя друг друга какие-то странные знаки, среди которых девушка отчётливо увидела несколько знакомых цифр.
-Допрос окончен, -неожиданно серьёзно произнёс Шар. - Смотри!
Обернувшись, Йорка увидела прямо перед собой покрытую у земли густым колючим кустарником, уходящую высоко в небо отвесную, будто срезанную огромным ножом скалу.
-И что?- развела она руками.
Ничего не отвечая, Шарик уверенно полетел мимо неё к кустам шиповника, проскользнул между их ветками и…
…исчез…
Йорка протянула руку вперёд, прямо в заросли обманывающего своей красотой цветущего куста, но, уколовшись о ветки, отдёрнула её и нерешительно замялась: «И что теперь? Он так и бросит меня здесь? Может, повернуть обратно и ну его?..»
И девушка уже подумала уйти от странного места, как вдруг прямо перед ней снова возник так внезапно покинувший её друг:
-Ну, чего стоишь? Давай за мной!- нетерпеливо взвизгнул он и снова исчез.
Оглядевшись по сторонам, славличанка зажмурила глаза и решительно, морщась и охая от уколов колючек, осторожно раздвинула кусты и оказалась прямо у чернеющей в горе дыры.

Глава13
Жених Хайны, молодой пастух Куяш, узнав, что старый каюм из соседнего когана умер и на его место встал ненавистный ему Теймур, быстро вскочил на коня и во всю прыть поскакал в степь, так и не дослушав его обращение к соплеменникам. Одна только мысль, мысль о возлюбленной терзала и беспокоила его душу. Забрать, увезти куда подальше. Туда, где их никто не найдёт. Туда, где смогут они свить уютное гнёздышко, нарожать и вырастить детей. Туда, где не достанет их ни Теймур со своими бредовыми мыслями о войне, ни Асан с многочисленными податями и налогами.
Ведь есть же на земле ещё места, куда не ступала нога человека?
Почему бы не пойти туда?
А боги помогут им, обязательно.
Ведь не зря же год из года Куяш приносил им щедрые дары на алтарь и молился дни и ночи о любви и процветании его семьи.
Неожиданно далеко впереди вспыхнул один, к нему присоединился второй, третий огоньки пламени и вскоре огненный круг озарил треугольные крыши сторожевых башен.
«Что за?..» - резко притормозив лошадь подумал Куяшь.
Никто из кланов никогда не ставил такие башни. Все в степи жили мирно и не обижали соседей. Таков был закон. Правда, говорят, раньше были какие-то мелкие стычки между кланами, но таких давно уже нет. Все вопросы решались мирными переговорами, за чаркой доброго кумыса. Ну, или вина, если таковое имелось.
Однако в соседнем когане в последнее время, ещё до смерти старого каюма, отца Теймура, стали происходить странные дела. Одна за другой в степи вырастали высокие сооружения, на которых день и ночь сидели вооружённые луками и стрелами тургары. И стоило чужаку лишь приблизиться к ним, как те тот час же наводили на него своё оружие и требовали назваться самим и сказать причину появления на их территории. Конечно, старый каюм не одобрял этого нововвидения сына. Но тот, поговаривают, его особо и не спрашивал, продолжая наводить свой порядок в клане. А единственный вооружённый в степи отряд одним своим видом заставлял молчать ропчащих украдкой тургар. И как бы не высказывал своего недовольства отец по поводу самоуправства сына, тому было всё ни по чём. Казалось, он уже видел себя на месте вождя и дело оставалось только за малым. Но старый каюм всеми силами хватался за тоненькую нить, связывающую его с жизнью, и никак не хотел отпускать её. Более того, видя рвение Теймура к власти, он не одобрял его и даже наложил вето на участие сына в выборах после своей смерти. И вот теперь… Странно всё это… Назначение Теймура? Почему соседи выбрали именно его, нарушив завещание старого каюма? А, может…
Хайна…
Она расскажет.
Пришпорив коня, Куяш, было, рванул вперёд, но резко остановился, словно почуяв неладное и, спешившись, отвёл его за холмы, а сам, ползком и мелкими перебежками двинулся к стойбищу.

…Наощупь спускаясь по крутым ступенькам, Йорка с удивлением видела, как с каждым её шагом пещера всё больше и больше заполняется светом. И вскоре вышла на ровную площадку, ниже которой распологался огромный зал, окружённый спускающимися к нему со всех сторон ступенями. На затянутых паутиной стенах в безмолвном бою были запечатлены фигуры змееголовых существ и птиц исполинских размеров. Маленькие фигурки в звериных шкурах у ног сражающихся на вечно замерли в странных позах ритуального танца под замеревший бубен шамана, словно вырвавшего тысячу лет назад кусок сражения и поместившего его на вечные своды.
Продолжая разглядывать каменные картины, взгляд девушки поднимался всё выше и выше, к самому куполу, на котором мерцали, словно звёзды, крупицы драгоценных камней и расположенные вокруг них разноцветные кружочки, между которых были изображены плоские предметы, напомиющие перевёрнутые чаши для еды.
Спустившись в самый низ, Йорка подошла к каменному постаменту в центре зала со сверкающим многогранным камнем с квадратной выемкой в середине и остановилась. Странное чувство неожиданно наполнило её сознание. Она будто бы уже была здесь когда-то. Но когда? Нет, никто в её племени не знал об этом странном месте. Иначе бы… А что иначе? Теряясь в догадках, девушка медленно обвела взглядом помещение. Зависающие вдоль стен в воздухе полупрозрачные поверхности, покрытые толстым слоем пыли, разбросанные по полу кубки, камни, непонятные странные предметы, разбитые сосуды… Всё говорило о том, что многие годы здесь никто не бывал.
Весело прыгающий в воздухе Шарик, не переставая, хохотал и повизгивал:
-Чего стоишь? Иди сюда! – крикнул он оторопевшей от всего увиденного Йорке и та, осторожно обходя валяющиеся предметы и оглядываясь по сторонам, медленно к нему подошла.
-Куб давай! – неожиданно властным тоном приказыл Шар, зависнув над многогранником.
-Чего?- не поняла подошедшая к нему девушка
-Ну, этот, чёрный, - нетерпеливо заверещал Шарик, - который нашла. Давай, ставь сюда! – и многозначительно запрыгал над выемкой.
Кажущееся таким маленьким, отверстие, словно почувствовав приближение утерянной детали, стало расширяться и куб, словно притягиваемый невидимой силой, вырвался из рук Йорки и прилип к дну выемки, плотно охватившей его со всех сторон. И тут же мелкие детали камня окрасились в разные цвета и начали медленное движение вокруг искрящегося куба, постепенно наращивая темп. Достигнув своего предела, они резко остановились и из центра камня вырвался голубой луч, молниеносно ударивший в купол зала. И в этот момент рисунок на нём словно ожил и тысячи звёзд, планет, галактики звёздных систем вихрем закружились вокруг ошеломлённой девушки, приближаясь и удаляясь, расширяясь и исчезая перед её распахнутыми от изумления глазами.
Но вот одна из планет зависла у её лица и девушка, поддавшись какому-то странному, неизвестному чувству, зачарованно протянула к ней руку и слегка дотронулась пальцем до полупрозрачной поверхности.
И в то же мгновенье планета начала приблизжаться к ней ближе, увеличивая свой масштаб, пока сверкающие города, здания, комнаты и передвигающиеся в них белоликие люди в длинных одеждах не заполнили всё пространство вокруг Йорки.
Поворачиваясь вокруг себя, девушка с изумлением рассматривает ставшими ещё больше глазами невообразимую картину, кажущуюся такой непонятно знакомой и родной. Словно забытой когда-то давно, и теперь выплывающей из глубины её сознания.
Месяц и голубая Луна…
Да, так…
Точно…
Именно так…
Город на большом полуострове и многих маленьких островах, соединённых между собой гранитными мостами. Каменная крепость с огромным маяком, на вершине которого величественно возвышается статуя с трезубцем в руках.
Яркий переливающийся свет выливается из длинных тонких отверстий в стене крепости и сливается с лунной дорожкой, мелкой рябью трепещущей на морской глади, из глубин которой поднимаются полупрозрачные полусферы и, плавно поднимаясь, плывут по небу к темнеющей в далеке гранитной пристани.
Высокие белолицые люди в длинных белых одеждах спускаются по широким ступенями и неторопливо садятся в подплывшие полупрозрачные капсулы. Те плавно поднимаются вертикально и, на мгновение замерев, моментально уносятся так высоко, что, превратившись в маленькую точку, скрываются из виду.
Здесь же, на воде, красуются большие деревянные корабли с резными бортами. Тонкие вереницы сгорбленных под тяжестью ноши людей медленно бредут от их стройных корпусов через каменные ворота в глубь манящего своей таинственностью города…
Йорка закрывает глаза, надеясь, что это лишь долгий сон. Вот сейчас она проснётся и окажется в том же лесу, в котором пряталась прошлой ночью от пытавшихся похитить её людей, рядом будет отец, Петро, Койву…
Но нет.
Открыв глаза, девушка видит, что ничего не исчезает.
Более того, окружающая её картина освещается яркими красками и ведёт в самое сердце столицы, к огромному переливающемуся, как хрусталь, зданию, куполом уходящему в далёкие облака. И царящая вокруг идилия райского блаженства разительно отличается от мрачных гранитных домов, муравейниками раскинувшихся на окраинах города. Здесь же, мерцающий свет освещает зеленеющий парк с фруктовыми деревьями, цветниками, статуями и фонтанами, между которых не спеша прохаживаются светловолосые мужчины и женщины.
По периметру парка идущее из-под земли мерцание надёжно охраняет их от вмешательства посторонних. Вот случайно залетевшая сюда вместе с одним из аппаратов в разомкнувшуюся щель в свете бабочка задела своими крылышками смыкающееся невидимое полотно и тут же, вспыхнув голубым пламенем, рассыпалась на тысячи атомов и исчезла, словно её тут и не было.
Ийорка видит, как из остановившегося у здания аппарата выползает переливающийся мост со стоящими на нём людьми и медленно движется через его хрустальные стены.
-Узнаёшь? Это твоя планета через много тысяч лет, - слышит Йорка незнакомый голос и оглядывается.
Никого.
Возникший высоко над головой девушки шум заставил её поднять голову и увидеть, как из огромного, возникшего ниоткуда корабля вырываются огненные лучи.
Вжав голову в плечи и зажмурив глаза, девушка хочет убежать, но в этот момент…
Взрыв с лева…
С права…
Взрывы…
Повсюду…
Инстинктивно Йорка дёргается всем телом в одну, другую сторону…
Вокруг со всех сторон рушатся здания и в панике бегут люди. Уходя от столкновения, Йорка пытается отскочить от них, но они проходят через её тело так, словно её тут и нет.
Или?...
Нет всех их?
Глухой топот змееголовых существ, стройными рядами идущих по гранитной мостовой гулом отзывается в голове Йорки. Она с ужасом наблюдает, как они проходят по трупам людей, не изменяя маршрута и останавливаясь только для того, что бы добить раненых.
Неожиданно один из них, уже пройдя мимо девушки, останавливается и, словно увидев её, всматривается прямо в её лицо.
Взгляд его больших выпученных глаз с вертикальными вытянутыми зрачками сливается с голубизной очей Йорки и она…
Зажмуривает…
…нет!
…в ужасе открывает глаза.

…По утреннему лесу, осторожно ступая, и ведя лошадей под узды, идут друзья иирки.
Остановившись, Ратибор поднимает голову:
- Солнце высоко. Далеко уйти не могла. К вечере должны догнать.
И друзья продолжают путь, осторожно ступая по цветущей поляне.
-Смотри, - наклоняется к примятой траве Кантимир, проводит по ней ладонью, поворачивает голову в сторону, встаёт, основательно осматривает стоящие недалеко кусты, снимает с ветки тонкую холщовую нить и показывает её Ратибору:
-Западнее пошла.
-В свою сторону, - кивает Ратибор.
-А она, однако, смышлёная.
-Но и мы не хуже. Прибавим, что ли? Вон, видишь, трава примята? По следам и пойдём.
Иирки ускоряют ход и скоро выходят к месту, где девушка упала и поранила ногу.
Из земли торит свежевыкорчеванная часть сука, одним концом уходящая в землю.
-То ли споткнулась, то ли ещё что.
Кантимир наклоняется, осматривая землю и проводя рукой по примятой траве с неестественно рыжим оттенком.
-Странно, – приседает он, срывает травинку и, задумчиво закатив глаза, обнюхивает её:
-Словно обгорела, а травой пахнет, не дымом. А это что?- дотрагивается он до бурого пятна, тонкой полоской покрывающего примятую траву и, сорвав несколько травинок, подносит их к носу.
-Кровь…
-Кровь?- услышав это говорящее о многом слово, Ратибор встрепенулся и повернулся к другу.
-Да, - подтвердил Кантимир, - кровь, - и встал с колен:
-Но её немного. Рана небольшая. Скорее, царапина от падения, не больше. Так что жива- целёха твоя зазноба.
И, пройдя мимо Ратибора к своей мирно жующей траву лошади, мужчина ободряюще хлопает друга по плечу и продолжает, указывая рукой на землю:
-Вот, смотри, след дальше идёт. Бодро идёт, двумя ногами, не хромая.
-И как ты это понял?
-Примятость одинаковая. Если бы хромала, один из следов был бы более сильным. Так что споткнулась, упала, встала, пошла дальше. Быстро пошла, - добавил он, ускоряя шаг, - почти побежала.
-За ней кто-то гнался?- Как ни старался Ратибор быть сдержанным, но еле заметная дрожь в голосе выдавала его волнение и, зная это, мужчина замолчал и, взяв под узды обоих лошадей, пошёл следом за другом.
-Других следов нет, - словно не заметив озабоченность друга, ответил Кантимир, отводя от лица надломанную ветку:
-Ну и шустрая же девка! Интересно, а любит она как? - Усмехнулся он, намереваясь посмеяться над другом, но не успел от того, что получил толчок в спину и почувствовал, как сильная мужская рука обхватила его шею.
-Оставь при себе своё любопытство, - неожиданно злобно зашептал Ратибор в самое его ухо и оттолкнул в сторону .
-Ну, что ты, в самом деле?- потирая покрасневшую кожу, ничуть не обиделся Кантимир, - и пошутить-то нельзя, а про себя подумал: «Влюбился. Как есть, влюбился. Да так, что мозги затуманило. Что ж в ней такое есть, что Кайру смог позабыть так быстро? Э-эх, Кайра, Кайра…»- тяжко вздохнул он, вспомнив жгучий взгляд красавицы- иирчанки.

…То-ли часовые расслабились в отсутствии своего командира, то-ли Куяшу просто повезло, но он незаметно пробрался в селение и, озираясь по сторонам, направился к юрте Хайны, вздрогнув от неожиданного в такой час удара молота на кузне.
-Эй, чего встал! Дел нет?- толкнул его пробежавший мимо паренёк с охапкой стальных прутьев.
Куяшь огляделся вокруг.
Да, многое изменилось за те несколько дней, что он не бывал здесь.
Везде горели костры с бурлящим в больших чанах ароматным варевом. Сидящие вокруг них мужчины весело переговаривались, натачивая свои кинжалы и мечи, вырезали древки и натягивали тугие тетевы. Молодёжь бегала туда-сюда, разнося корзины с едой, трепещущих от испуга кур, охапки древков и окровавленных овечьих шкур.
-Бабы у них, говорят, белые- белые, а косы-как золото…
-А там у них как, кудряшки золотые? Или как у наших? А то, глядь, бывало, сверху – чёрная, а в низу-рыжая.
И никчёмный разговор прервался дружным мужским хохотом.
-Вот как пойдём в поход, наберу себе золота, - мечтал плюгавенький мужичок в старом залатанном халате, закрепляя наконечник на древке, - сделаю коню сбрую золотую, бабе своей цепь выкую вот такую, - и с этими словами мужчина развёл руками как можно шире.
-И зачем? - ткнул его сосед. - У юрты на цепь посадить, вместо пса?
-Да иди ты! На шею намотаю. В несколько раз. Что бы все видели, какой муж великий воин у моей Хатимы.
-Эй, Улумбек!- высунула голову из юрты высокая мощная женщина, Хатима по всей видимости. - Хватит языком воротить, подь сюда!
Мужчина резво подскочил и, отряхнув от серой пыли халат, направился к юрте.
-Смотри, кабы она тебе цепь не намотала, - крикнул в след ему один из собеседников.
-Да ну тебя, - не поворачиваясь, махнул Улумбек рукой и скрылся за пологом юрты.
Мужчины прислушались.
Там что-то загремело, застучало и вскоре мужчина, прикрывая голову руками, выскочил наружу:
-Вот будет у меня много золота, - погрозил он кулаком, - не подарю тебе цепь на шею!
Сидящие у костра мужчины дружно засмеялись, поддерживая потирающего бок Улумбека, и повернулись в сторону выходящей из юрты грозной тургарки:
-Поговори мне! Нахрена мне твоя цепь? Лучше б пару шкур притащил на новую обувку!
Не отвечая на слова жены, тот тихо вздохнул, ухмыляясь, и присел к мужчинам у костра:
-Ну вот, что бабы за дуры? Я тут о будущем думаю, стрелы вон, - кивнул он на кучку дротиков, - клепаю. А ей обувку новую.
-Да, да, - закивали головами те, - дуры бабы у нас. Как втельмяшит что в голову, ни топором не вырубишь, ни кнутом не выбьешь
-Вот и моя, - начал было один из них, но замолчал, увидев вышедшую Хатиму.
Так, обходя юрты и разговаривающих у них людей, Куяш, на которого никто особо не обращал внимание, вышел к площади, на которой одиноко стояла погруженная в темноту юрта каюма. Лишь пара факелов, торчащих в урнах недалеко от входа, освещала двух невозмутимых стражников в сверкающих кольчугах.
«Охрана? - Удивился пастух, - Теймура же нет. Кого охраняют то?»
Пройдя, на всякий случай, стороной, оглядываясь на высокие неподвижные фигуры, молодой человек не заметил в темноте крепкий столб и чуть не стукнулся об него головой.
«А это ещё что за»?.. – во время отскочив, подумал Куяш и задрал голову.
На верхушке крестовидного столба болталось, привязанное за руки тело человека.
Никогда не видевший ничего подобного, пастух судорожно сглотнул и вдруг увидел, как лохматая голова отделилась от висящего тела и полетела прочь.
-Карр!- раздалось на ночном небе.
«Тьфу ты, - сплюнул парень, - это же птица. А кто?..»
Куяш выше задрал голову, пытаясь рассмотреть висящее тело. Но темнота, окутывающая верхушку столба не позволяла узнать висевшего на нём человека и пастух, поцеловав кончики пальцев, сложил руки крест-накрест на груди и тихо пробормотал:
- Кто бы ты ни был, да почи с миром.

Глава 14
-Ну, ты и спать, - сквозь сон услышала Йорка мучавший её целый день писклявый визг. - Солнце уже круг сделало.
Девушка открыла глаза, увидела прыгающий перед её лицом Шар и снова закрыла их.
-Ты домой-то собираешься? – не мог угомониться её болтливый друг. - Или тут остаёшься?
-Чего захотел! – пробормотала девушка и, открыв один глаз, повела взглядом по стенам пещеры.
Ни людей, ни огня, ни уродливых существ со змеиными глазами…
Просто пещера. Обычная пещера, каких много.
Значит, сон?
Просто сон?
Ну и фантазия же разыгралась в её голове!
И к чему бы это?
Сев на пол, Йорка, широко улыбаясь, потянулась с закрытыми глазами, повела затёкшими от сна на каменном полу плечами, бодро поднялась на ноги и только тут заметила мерцающий на полу многогранник.
Или всё-таки не сон?
-Чего молчишь, как рыба в воде?- нетерпеливо подпрыгнул Шар и завис перед лицом девушки.
-И не надейся! – отогнав лезущие в голову мысли, твёрдо ответила девушка. - Вечно болтовню твою слушать? – и вдруг глубоко вздохнула:
-Ушла бы, да только куда? Заплутала я, леший завёл.
-Тоже мне, беда! Как завел, так выведем, - метнулся болтун в сторону, но вдруг остановился и несколько раз крутанулся вокруг себя:
-Хочешь, сразу домой попадёшь?
-А так можно? – удивилась девушка и недовольно прислушалась к урчащим в её животе звукам: «Было бы не плохо. Второй день особо ничего в рот не брала. Хотя… Как выберусь, грибов наберу, разведу костёр…»
-Здесь всё можно, - перебил её мысли Шар и, пролетев по кругу, завис над кристаллом и начал светиться:
-Давай, подь ближе, - подозвал он Йорку.
Подойдя ближе, девушка увидела возникающие в воздухе над кристаллом непонятные ей знаки.
-Видишь? – Услышала она, - жми на тот, что с двумя палочками по бокам.
Приглядевшись, Йорка нашла нужный знак и дотронулась до него пальцем. И моментально пол под её ногами начал крутиться сначала медленно, а потом всё сильнее и сильнее, образуя светящийся круг.
-Эй!- прокричала она, еле сумев удержать равновесие и не упасть на наращивающей темп поверхности.
И, словно в помощь ей, из центра выползла расширяющаяся к верху панель, за которую девушка тот час же ухватилась обеими руками.
-Так, зададим координаты, - услышала она сквозь свистящий шум, исходящий от пола, невозмутимый голос.
-Чего?- прокричала девушка.
-Координаты, говорю, - раздражительно ответил её Шар, - ты координаты свои знаешь?
Продолжая крутится, Йорка, держа равновесие, попыталась развести руками и снова чуть не упала.
-Тьфу ты, святая простота! –сам себе пробормотал Шарик. - Забыл, что ты примитивная. – и, подлетев к самому уху девушки, прокричал:
-Короче, жми на середину.
Осторожно прицеливаясь, Йорка стала целиться в середину расходящегося на панели круга.
-Да не тяни ты резину, - заторопил её Шар, - просто ткни пальцем и всё!
И, словно испугавшись его крика, девушка со всей силы ткнула в панель так, что чуть не сломала палец.
-Ну не так же! – раздражённо завопил Шар, снова испугав её.
-Да не ори ты на меня!- неожиданно грубо огрызнулась Йорка и так посмотрела на своего нервозного приятеля, что тот поспешил отлететь от неё чуть дальше.
А девушка, сверкнув на него взглядом, уставилась на панель с проносящимися мимо изображениями.
-Как увидишь своих, быстро тыкай,- напутствует Шар.
Пустыня…
Мёртвая пустошь с рыжевато-красной землёй…
Леса, леса, реки…
Землянки иирков…
Уходящий зигзагами в верх прозрачный купол…
Увидев до боли знакомые бревенчатые дома, раскинувшиеся на крутом берегу реки, Йорка быстро дотронулась до них пальцами и картинка мгновенно остановилась, а над ней высветились цифры от нуля до девяти.
-Так, теперь радиус охвата. Давай, на крайнюю справа, - приказал Шар и тут же завопил, увидев, как девушка тянет руку совершенно в другую сторону:
-Да не туда, с другой стороны.
Испугавшись его неожиданного визга, Йорка несколько раз дотронулась до нужной цифры и снова услышалп раздражённый вопль:
-Стой! Я же сказал один раз!
-Ты не говорил!- отрицает девушка.
-Говорил!
-Не… - начала Йорка, но тут же замолчала, увидев поднимающиеся от пола вертящиеся разноцветные полупрозрачные кольца, обхватывающие её тело.

…Между верхушками деревьев темнела отвесная скала, к которой медленно приближались два всадника.
-Высокая, - задрав голову, произнёс Ратибор, - словно в небо уходит.
Спрыгнув с лошади, Кантимир наклонился у колючих кустарников над притоптанной травой и внимательно осмотрелся:
-Странно. Словно в гору ушла. Не могла же она раствориться?- и Кантимир озабоченно завертел головой, стараясь найти хоть какие –то ведущие в сторону от горы следы.

…Юрта, в которой жила Хайна, несмотря на высокое положение её отца, была дальше других. Приближаясь к ней ближе, Куяш отметил, что около неё, в отличие от бойкой возни по всему селению, царили тишина и покой.
«Случилось чего?» - встревоженно подумал мужчина и, откинув порог, вошёл в тёмное, еле освещённое помещение.
-Зачем ты пришёл, Куяш?- увидев мужчину, запричитала мать Хайны и уткнулась в его грудь.
-А где Хайна?- оглядывая углы юрты, удивился пастух, вытирая женщине слёзы. - И что тут у вас? Люди на столбах висят…
При последних словах молодого человека женщина зарыдала ещё громче и запричитала:
-Ой, беда в степь пришла. Как старый каюм почил, так сын его мужа моего, отца Хайночки…
Старая женщина разрыдалась, не в силах больше говорить и отошла в сторону, вытирая слёзы.
-Отца Теймур казнил, - сурово ответил брат девушки, двенадцатилетний мальчик Алгаш, хмуро сидящий в углу, - а сестру в свою юрту забрал. Она сбежать хотела, да вернулась потом.
-Вернулась?- удивился Куяш.- Почему?
-За нас побоялась. Что накажет каюм мать и меня. Вот и вернулась.
-А как же… Мы ведь…
Опешивший пастух бессильно опустил руки, не зная, что ответить на слова мальчика.
Целый год готовился он к свадьбе с самой прекрасной девушкой на свете. По амам собирал на выкуп и на дорогой халат для милой. А она… Вот просто так… Вернулась? Побоялась? Да что бы он с ними сделал? А, может, она никогда и не любила его?
Он вспомнил крепкие девичьи руки, нежно обвивающие его шею и горячие губы, опаляющие пламенем его лицо.
Нет.
Она не могла вот так просто всё забыть.
Но что же тогда?
-Я должен поговорить с ней, - уверенно сказал Куяш и пошёл к выходу.
-Забери её с собой, - зашептала мать девушки, схватив его за руку, - и Алгашика заберите! А я уж тут как нибудь. Всё, свой век прожила. А вы молодые, вам жить надо.
-И ничего это я не пойду, - возмутился мальчик, - я в отряд вступлю, стану славным воином.
Хлесть!
Звонкая пощёчина морщинистой руки оставила красный отпечаток на молодой щеке сына:
-Поговори мне! В отряд он пойдёт! К убийце отца пойдёшь?
Не дожидаясь окончания ссоры между сыном и матерью, Куяш быстро вышел и пошёл искать юрту каюма.
-Пойду! …. за отца!- услышал он обрывки фразы и, не оглядываясь, ускорил шаг.

…Неистово вертящиеся обручи покрыли Йорку с ног до головы плотным кольцом, сковывая каждый миллиметр её тела. Девушка попыталась что-то сказать, но её слова утонули в бесконечно нарастающем шуме крутящихся обручей.
-Ну вот, оглянуться не успеешь, как дома будешь, - услышала она знакомый писклявый голос в своей голове и увидела, как Шарик раздувает круглые бока и становился всё больше и больше, зависая над двигающимся кристаллом.
Опускаясь к нему ниже, Шар неожиданно стал расползаться в разные стороны, как кусок густого теста, вымешиваемый женскими руками, и вдруг, вытянувшись в низ тонкой струёй, стёк, словно янтарный тягучий мёд, в узкую расщелину чёрного куба.
- Хоть бы никого поблизости не оказалось, - угасая, заворчал он. - А то начудила ты! Зарекался ведь не связываться с примитивными, - от пискляво- высокого его голос вдруг стал низким и шипящим. - Вам что в лоб, что по лбу. Ничего не соображаете. И что бы вы без нас делали? Так мартышками по деревьям бы и прыгали. Бананы жрали. Хотя, какие здесь бананы?
Последняя капля Шара стекла в центр кристалла в тот момент, когда обхватившие девушку обручи скрыли её из виду своей непрерывно двигающейся и сверкающей массой и через мгновенье всё исчезло, как будто ничего и не было, а пещера утонула в моментально наступившей темноте.
-Э-эх, - донёсся откуда-то из глубины унылый одинокий писк, - подзарядиться, что ли? Совсем запасы иссякли…
Короткая вспышка света осветила тонущую во мраке пещеру и тут же угасла, превратившись в уносящийся в маленькое отверстие высоко под куполом мерцающий огонёк.

…Развалившийся на спине Кантимир, подложив руки под голову, вперился глазами в небо, наблюдая, как две далёкие птицы прямо на высоте делят добычу, агрессивно размахивая крыльями и разрывая клювами змеиную тушу.
-Кто-то сильнее, кто-то хитрее, - задумчиво произнёс он.
-Что?- переспросил его Ратибор, не переставая искать на траве хоть какие-то намёки на присутствие здесь девушки.
-Как люди, говорю, - терпеливо ответил Кантимир и добавил - одни добывают, другие отнимают.
Словно не слыша друга, Ратибор выпрямился и, со злобой отшвырнув ногой лежащий на земле камень, выкрикнул:
-Да что ж это за хрень такая!
Лениво жующие сочную зелёную траву кони, тот час же прервали своё занятие и, то-ли с укором, то-ли с насмешкой, кося луноликими глазами, повернули головы в сторону человека, фыркнули и снова принялись за еду.
Ратибор устало присел на корточки и посмотрел на друга:
- И что дальше?
-Никаких следов, - пожал тот плечами, вставая с земли. - Будто улетела. Слушай, а она, случаем, не того, не ведьмачка?
-А кто её знает.
-Брось ты эту затею. Найди нормальную,- предложил Кантимир и поднялся. – Пойдём, что ли?..
-Ну не сквозь землю же она прова .., - перебил его в отчаянии Ратибор и вдруг замолк, почувствовав заколыхавшуюся под его ногами почву, которая, неожиданно став мягкой и податливой, начала медленно засасывать ноги путников.
Успев отскочить в сторону, Ратибор удержал равновесие, устояв на плотной почве, и схватился на всякий случай за свисающие ветки липы.
-Что за? . . - попытался выдернуть ногу Кантимир, но её словно что-то держало и тянуло всё ниже и ниже.
-Смотри!- Завопил Ратибор и, отпустив ветку, больно хлестнувшую его по лицу, широко раскрытыми глазами посмотрел на друга.
Тот опустил глаза и увидел, как быстро вылетающие прямо под его ногами разноцветные сверкающие кольца обхватывают его ноги, плотно облегая их и поднимаются всё выше и выше: от голени к бедру, от бедра к …
-Помоги!- прохрипел Кантимир, вытягивая в сторону друга руки.
-Сейчас, сейчас, - заторопился иирк и, быстро ( как ему казалось) оценив ситуацию, упал на землю, быстро обмотал свои ступни вокруг ствола липы верёвкой и потянулся к другу:
-Хватай!
Но, посмотрев в сторону Кантимира, он понял, насколько медленной была его реакция: вместо друга он увидел безумно крутящуюся разноцветную массу, которая вдруг вспыхнула ярким светом и исчезла.
Продолжая по инерции хватать рукой воздух и выискивая взглядом пропавшего друга, Ратибор закричал в пустоту:
-Эй! Ты где?
Но неожиданно наступившая в его теле покалывающая теплота заставила опустить взгляд ниже:
-Бог ты мой…- начал было он, но последние его слова словно зависли в воздухе у пустынной горы с продолжающими мирно жевать траву двумя, в миг ставшими ничейными, лошадьми.

Глава 15
Ещё утром, навестив родных, Хайна отнесла им еды. Огорчённая разговором с желающим вступить в армию братом и видом ещё больше постаревшей матери, она, как обычно, забралась в самый дальний уголок юрты каюма и задумалась.
Надо же, как устроена жизнь.
Ещё совсем недавно была она счастлива в своих мечтах о замужестве с Куяшем. Отец обнимал её крепкими руками, а мать чесала широким гребнем жёсткие чёрно- рыжие волосы. И даже Алгашик - брат-выглядел совсем ещё ребёнком, носился с другими мальчишками по степи, собирая отбившихся от стада овец и разоряя норы сурков.
-Смотри, - сказал он сестре как-то и вытянул вперёд руки, сложенные вместе ладонями, - чего нашли.
И, открыв ладошку, показал маленького, не больше месяца от роду, только-только прорезавшего глазки сурка.
-Зачем ты принёс его?- возмутилась тогда девушка.
-Тебе показать, - удивился её негодованию паренёк.- А что тут такого? Мартынбек тоже понёс .
-Они же такие маленькие, - попыталась объяснить брату Хайна.- Представь, если бы тебя отняли у семьи? Что бы тогда было с нами? И с тобой?
-Я бы горевал, - тихо вздохнул Алгаш.
-И мы-тоже. Теперь ты понимаешь?
И девушка, взяв лицо мальчика в ладони, заглянула ему в глаза.
Как же недавно это было!
А теперь…
За несколько дней её брат сильно вырос и переменился. Жестокая смерть отца суровой печатью омрачила ещё недавно сияющее детской наивностью лицо, нарисовав три мелкие вертикальные складочки на его выпуклом лбу. Уголки некогда смеющихся губ опустились, а чистый взгляд нежно голубых глаз посерел, словно мрачные тучи затянули его своей пеленой.

…В темноте пещеры раздалось слабое поскуливание, и два жёлтых тоскливых глаза устремили голодный взгляд в её глубь, туда, откуда доносились еле заметные запахи живой плоти, которая была совсем близко, нужно только подползти и вцепиться в неё всеми истосковавшимися по мясу зубами. Разорвать на кусочки сочную мякоть и уткнутся сухим носом в тёплую вязкую жижу.
Как учила его мать, старая волчица?
Слиться всем телом с окружающей его природой, стать незаметным и неслышным для всех. И тогда добыча сама попадёт тебе в лапы.
Облизнув сухим языком острый оскал, волчонок прижался тощим брюхом к каменистому полу и, сделав неуверенное движение вперёд, остановился. Тихое сопение и незнакомые запахи пугали его, совсем недавно оторванного от стаи, ещё не научившегося всем тонкостям охоты. Но чувство голода, больно вытягивающее внутренности, звало его вперёд и природные охотничьи навыки, заложенные с молоком матери, давали о себе знать.
Стать незаметным.
Распластавшись по холодным камням, волчонок вытянул шею и медленно пополз в темноту, ловя чутким носом вкуснейший аромат будущей жертвы.
Его первой жертвы.
Услышав учащённое дыхание, зверь остановился и прислушался.
В глубине кто-то, явно больше и, должно быть, сильнее его, издавал еле заметные, почти неслышные звуки.
Но это не важно.
Не важно, что соперник может быть больше.
Главное - внезапность.
Волчонок изо всех сил вгляделлся в глубокую темноту, но ничего не увидел, кроме каменистых выступов, скрытых чернотой.
Где же он?
Зверёныш посмотрел по сторонам.
Он точно должен быть где - то тут.
Зажмурив на мгновение глаза, зверь повёл носом.
О, этот сладостный запах еды!
Он даже услышал, как бьётся сердце в груди будущей жертвы, как кровь стремительным потоком течёт по его жилам, как…
Внезапным удар по голове не дал несчастному животному насладиться дурманящими его аппетит ароматами и он уронил морду прямо на камни, уткнувшись носом в растекающуюся под ним багровую лужу крови.
На высоком каменистом выступе зашевелилась чья-то тень и вниз спрыгнул мальчик лет двенадцати с камнем в руках. Наклонившись над волчонком, он высоко поднял своё оружие и ударил им прямо в широко открытые голодные глаза зверя. А потом, сдирая грязными руками с морды шкуру, жадно высасывал кровь из надкушенной жилки и рвал зубами жилистую плоть.
Это была его первая жертва.
Учитель спросил тогда, хочет ли мальчик закалить не только своё тело, но и свой дух?
«Да», - ответил тот.
И учитель отвёл его в далёкие пещеры и оставил там одного, наедине с диким животным.
«Если ты действительно тот, кем хочешь стать, ты должен выжить», - сказал он.
Из года в год, становясь всё старше и старше, мальчик уходил в это место.
И каждый раз волчонок становился всё больше и больше, пока, наконец, в один прекрасный день (или ночь?) Теймур не вступил в схватку со взрослым и сильным волком.

…-Хайна! Хайночка!
Тихий, вкрадчивый, до боли знакомый голос за стеной юрты прервал размышления девушки.
-Куяш?
-Да, милая, это я.
Услышав голос любимого, тургарка быстро подбежала к стене и прильнула к её грубой тканной поверхности мокрой от слёз щекой:
-Что ты здесь делаешь? Тебе нельзя сюда! Уходи!
Даже через толщину отделяемой их друг от друга поверхности, девушка ощутила, как по другую сторону юрты к её щеке прильнула его щека и, закрыв от блаженства глаза, нежно потёрлась об неё.
-Только если ты со мной, - услышала она тихий, настойчивый голос.
-Нет, ты не понимаешь, - с горечью произнесла Хайна и, в миг возвратившись к окружающей её реальности, отпрянула от юрты. - Уходи, прошу тебя.
-Ты больше не любишь меня?
Горькие нотки отчаяние через толщину юрточных шкур проникли в самое сердце девушки и она тихо всхлипнула:
-Теперь это не важно, милый.
Как он не понимает! Нет, она не перестала любить его! Её сердце всё так же радостно рвётся к нему на встречу! Но она не в праве думать только о себе…
-Ты боишься его, да? Не бойся, ну что он сделает?
-Ты не знаешь его. Он убьёт и тебя, и маму, и Алгашика. Уходи, прошу тебя.
Не в силах сдерживать себя, девушка протянула руку в сторону прячущегося за юртой любимого, но вдруг услышала странный шорох и сердце её быстро забилось.
-Куяш?- осторожно позвала она.
Гробовая тишина молчаливым эхом отозвалась в стенах юрты и тревогой пробежалась по телу девушки.
-Куяш? - трепетно позвала она возлюбленного, опасаясь самого худшего.
-Не его ли ты зовёшь?
Грозный голос за спиной заставил девушку задрожать и отпрянуть в сторону, поджав под себя ноги.

Глава 16
Возвращаясь поздно ночью в родной клан, Теймур думал о том, как же он легко убедил старого дурака помочь ему. Конечно, хитрец надеется избавиться от него при первом удобном случае и заполучить власть не над одним, как сейчас, а над несколькими кланами, объединёнными Теймуром, и, вдобавок, приобрести сильную армию, не приложив к этому усилий. Что ж, пусть думает, что сможет обвести его вокруг пальца. А мы воспользуемся его хитростью, коварством и осведомлённостью для достижения своих целей. А потом…
Потом его ждёт смерть.
Какая?
Зависит от него самого. Насколько он будет полезен при жизни, настолько легче будет его кончина.
Однако не так просто будет с другими, более молодыми и упёртыми своим миролюбием каюмами. Наверняка, будут те, кто решит сопротивляться. Немногие, но будут. От таких нужно избавиться в первую очередь. Раздавить, как назойливых мошек или…
Чья-то тёмная тень у задней стороны юрты привлекла внимание Теймура и прервала его размышления. Тихо указав сопровождающим его воинам на неё рукой, он спешился с коня и, сторожно пробираясь в темноте между юрт, вместе с группой ратников бесшумно приблизился к жилищу и затаился.
-Теперь это не важно, милый, - услышал Теймур тихий женский шёпот.
-Ты боишься его, да? Не бойся, ну, что он сделает?
«Куяш», - быстро сообразил каюм и подал знак воинам окружить наглеца.
«Смелый, однако, - подумал он и, усмехнувшись, добавил: - и глупый. Что ж, я дам тебе возможность, как настоящему мужчине, показать свою отвагу»
-Ты не знаешь его. Он убьёт и тебя, и маму, и Алгашика. Уходи, прошу тебя.
Увлечённый разговором с любимой, молодой человек не заметил, как к нему со спины бесшумно приблизились несколько воинов и, запрокинув его голову, заткнули ему рот, всунув кляп, скрутили по ногам и рукам и потащили в сторону от юрты.
Теймур тихо подошёл к стене и прислушался.
-Куяш?- услышал он встревоженный голос Хайны и уверенным шагом направился к входу в жилище.

…Лучи восходящего солнца осветили небольшую группу славличей, отправленную Мудрояром на поиски Йорки, молча идущую по лесу.
Увидев вспыхнувшие вдалеке несколько ярких разноцветных вспышек, они остановились и смиренно сложили ладони перед грудью.
-Боги пируют, -указал на свечение Белояр.
И мужчины, закрыв глаза и сложив кисти ладонями друг к другу, члегка наклонились в сторону вспышки, а затем продолжают свой путь.

…Лежащая на траве Йорка открыла глаза.
Зелёный ковёр поляны, усыпанный разноцветными пятнами распустившихся цветов.
Яркое солнце.
Берёзова роща.
Еле шуршащая под дуновением ветра листва.
Ни пещеры, ни горы, ни, тем более, странных людей и домов.
«Ну и приснится же, » - подумала девушка и, потянувшись, выгнула спину и прислушалась.
Весёлое женское щебетание и смех слышались где-то в глубине леса, приближаясь всё ближе и ближе:
- Ой, смотрите, какой крепенький!
-А я у меня поболе будет!
-Девоньки, девоньки, сюда! Здесь целая полянка!
-Где, где?
-Да сюда!- не смолкает их весёлый щебет.
«Никак, девки по грибы вышли», - радостно подумала Йорка и, поднявшись с земли, быстро направилась в их сторону, ничуть не задумываясь о том, как же она оказалась так близко от селения?
Быстро ступая по росистой траве, девушка не заметила уснувшего за поваленным сухостоем, спрятанным за кустами малины, лесного сладкоежку - медведя, обнявшего лапами измазанный в ягодном соке нос.
Разбуженный девичьими голосами он, открыв полусонные глаза, сердито заворчал.
-Ну и наберём сегодня! Пирогов наваляем!- щебетали в далеке девушки.
Не видя тихо прошедшую за его спиной девушку, зверь уселся, загрёб лапой с куста гроздь сочных ягод и сразу же отправил её себе в пасть, смачно зачмокав.
Неожиданно из ни откуда прямо перед ним на спину упал Ратибор, а чуть дальше из воздуха приземлился и Кантимир.
Рассерженный прерванным обедом, медведь толкнул Ратибора лапой в грудь, оставляя на ней глубокие борозды острых когтей, издав при этом гневный рёв и, перестав жевать, в упор посмотрел на незваного гостя.
Услышав дикий рык, девичьи голоса в роще тот час же замолкли и вскоре наступившую вмиг тишину разрезали испуганные визги:
- Медведь!
-Косолапый!
-Ой, бежим, девоньки!
И звуки топота, хруст веток и женские крики наполнили утренний лес.
Сжав зубы от накатившейся на него волне боли, Ратибор нащупал на поясе длинный нож и выбросил руку вперёд прежде, чем склонившаяся над ним туша смогла нанести ещё один удар и тут же откатился в бок.
Острое лезвие бударило прямо в грудь лесному царю, но оно оказалось слишком коротким, что бы нанести смертельный удар и оглушительный, полный неистовой боли рёв раненого зверя поднял в небо встревоженные стаи птиц, с громким карканьем взлетевших с насиженных мест.
Обезумивший медведь страшно заревел и начал бить мощной лапой, стараясь раздавить катающегося по земле из стороны в сторону человека. Но тот, зажимая одной рукой хлещущую кровью рану на груди, шустро перекатывался от куста к дереву, от дерева к кусту, стараясь увернуться от лап разбушевавшегося зверя.
Что бы спасти друга, очнувшийся после падения Кантимир приподнялся на одно колено и, доставав из-за спины лук, прицелился и хладнокровно выпустил в зверя несколько стрел, стараясь пробить его мохнатую шкуру. Увидев нового врага, медведь дико взревел и, опустившись на все четыре лапы, разбрызгивая кровавыми слюнями огромными прыжками бросился бежать в сторону Кантимира. Но тот, стиснув зубы и не теряя самообладания натянул тетиву и дребезжащая стрела влетела прямо в раскрытую пасть зверюги в тот момент, когда он был на расстоянии пары прыжков от охотника. Оставаясь неподвижным, охотник продолжал держать своё оружие на вытянутой руке, наблюдая, как туша животного обмякла и упала на дрогнувшую под его тяжестью землю.
И только тогда Кантимир бросился к раненому другу.
-Вот незадача, - тихо, стиснув зубы, простонал тот и убрал рукуи от кровоточащей на груди раны.
-Знахарь нужен, - осмотрев её деловито сказал Кантимир, озабоченно покачав головой.-Рваная и глубокая. До дома не дотянуть: кровью изойдёшь.
-Эй! Кто тут!- в стороне послышался голос Йорки и мужчины ооглянулись на её крик.
-Оставь меня, - быстро принял решение Ратибор.- Сам схоронись, да жди вести.
-А ты, - попытался остаться иирк.
-Где-то тут должно быть селение славличей. Их Йога славится целебными знаниями. Они помогут.
-Но…
-Иди же, - с этими словами Ратибор отпихнул друга. -Ничего со мной не случиться. По крайней мере хуже не будет.
Иди, - машет он обессиленной рукой и Кантимир, крепко пожав руку друга, хлопает его по плечу и быстро скрывается среди деревьев.
-Помогите!- слабо закричал Ратибор, стараясь не потерять сознание.
-Кто здесь?- вторит ему идущая на его голос девушка.
-Я тут!- поднимает в последнем рывке руку охотник и тут же бессильно роняет её.
Сквозь туман, застилающий глаза, он видит подошедшую к нему фигуру, золотистые локоны, падающие на грудь и пару чудных глаз прекрасной незнакомки с базара.

…-Помнишь, я говорил тебе, что сделаю, если ты сбежишь от меня?
Стоя на коленях перед сидящим Теймуром, Хайна бросила взгляд на связанного, лежащего тут же, рядом, Куяша и быстро кивнула головой.
-Но этого, конечно, не знает твой друг, - каюм встал и, подойдя вплотную к пастуху, наклонился над ним и зашептал в самое ухо:
-Я обещал ничего не делать с ней, если поймаю. А я бы обязательно поймал и вернул.
Не понимая его намерений, пленник недоумённо перевёл взгляд с Теймура на опустившую глаза бывшую невесту.
-Но я, - встал и громко сказал, выделяя каждое слово, Теймур, - обещал отрезать её родным фаланги пальцев рук и ног, затем кисти и ступни. И, напоследок, отвезти далеко в степь и оставить на съедение степным волкам и воронам. И наша девочка оказалась умнее, чем ты.
Каюм подошёл к Хайне и, грубо подняв её с пола на ноги, повернул лицом к Куяшу.
-Посмотри на него, - прошептал он девушке, - как он низок и слаб. Разве такого мужчину заслуживает твоя красота?
-Отпусти его, пожалуйста, - захлёбываясь в слезах, еле слышно пробормотала девушка и, превознемогая омерзение, взяла Теймура за руку.
-Отпустить? Вот так просто? Нет! – тот словно наслаждался душевными муками своих жертв, морально издеваясь над ними.
-Развяжите его!- неожиданно приказал каюм, самодовольно наблюдая, как послушные воины тут же подняли Куяша и стали распутывать верёвки на его теле.
-Я дам тебе шанс. Победишь- и ты свободен. Заберёшь с собой невесту, её мать, брата, кого захочешь. Даю слово. Проиграешь, - голос Теймура зловеще зашипел в лицо пленника, - и я сделаю с тобой то, что обещал сделать с её родными.
-Отпусти его, – упала Хайна в ноги каюма, пытаясь поцеловать подол его халата, - прошу тебя. И я навсегда останусь с тобой. Я буду тебе рабой, наложницей, кем пожелаешь…
«Бедная моя девочка, - подумал Куяш, не в силах прекратить её страданий. – Пташечка моя ненаглядная. Да разве могу оставить я тебя с этим извергом?»
-Не надо, - прервал её мольбы пастух и, решительно упёршись взглядом в глаза соперника, твёрдо произнёс:
-Я буду драться с тобой, Теймур.

Глава 17
По вытоптанной лесной тропе Койву и Петро волокут к селу два скреплённых у основания ствола, образующих угол, между которыми на мохнатых еловых ветках, свесив в бессознании голову, лежит Ратибор. Рядом, изредка поглядывая на него, идёт Йорка. Увидев раненого иирка в лесу, девушка сразу узнала в нём того самого великана, спасшего её на берегу от похитивших её людей. Только теперь он совсем не казался ей тем страшным чудовищем, легко расшвыривающим крепких чернокожих рабов, коим представился в свете луны. Никогда не видевшая обнажённых мужчин других племён, девушка бросала робкие взгляды на его загорелый торс, украшенный иссиня - чёрными рисунками звериных лап, на округлые мускулы свесившихся с волуш крепких рук, на длинный хвост, одиноко болтающийся на наголо выбритой голове… И что-то ужасное и одновременно притягивающее было во всём его облике, начиная от этого самого хвоста до кончиков кожаных ичигов на его ногах.
Как отличался он от светлолицых стройных мужчин её племени!
Интересно, а что там…
Йорка невольно представила его обнажённое тело в отблесках домашнего очага, его упругий живот, ноги и…
Но тут же почувствовав, как яркий румянец выступает на её щеках от этих мыслей и, стыдясь их, девушка быстро отвела взгляд от Ратибора в сторону и увидела быстро идущего к ней навстречу, сопровождаемого стайкой воркующих девок и снующей ребятни, Мудрояра.
Увидев отца, Йорка бросилась к нему навстречу и, утопая в его объятиях, тихо замурлыкала, ощущая нежные прикосновения широкой ладони к своим локонам:
-Как ты, дочка? Уж и не чаял тебя увидеть!
-Прости, отец, - опускает она глаза, - что ослушалась. Больше, вот те слово, перечить не буду. Да говорят же, боги пути наши ведут. Коли не я, пропал бы добрый человек. Вон, - кивает на Ратиборга, - в лесу нашла.
-С чего взяла, что добрый?- посмотрев в сторону иирка, вождь, приподняв лицо дочери за подбородок, посмотрел в её глаза.
-Да я…- начала было Йорка, но тут же замолчала.
«Лучше не говорить. Пока. А там… Глянем, что будет», - подумала она, а в слух продолжила:
-Был бы лихой человек, боги меня б отвели.
-Ну, ладно-ладно, дочка, - ещё раз обняв Йорку, согласился Мудрояр и, оставив её, подошёл к слипшейся от крови, унизанной торчащими стрелами туше медведя, брошенной на землю несущими её следом за раненым незнакомцем славличанами. Широкий жирный след, оставленный сочащейся из ран крови, тянулся по вытоптанной тропе от деревни и терялся где-то среди зелёной травы.
-Вот, недалеча нашли, - кивнул на медведя Койву. – Видать, потревожили друг дружку, ну и наваляли по бокам.
Мудрояр задумчиво обошёл вокруг туши, с силой выдернул одну из стрел и, со всех сторон рассмотрев её, кинул озабоченный взгляд на Ратибора: « Не тот ли это иирк, что про Йорку на берегу бачил? Только коим образом он здесь оказался, в славличанских лесах, по другую сторону родных болот?»
-А где же оружие ихнее?- кивнул он на раненого.
-Так, дырокол вона, у Михолы. Эй, Михолка!- окрикнул Койву одного из дружков, - куды нож заныкал?
Стоящий в группе девушек паренёк, бурно рассказывающий им про сегодняшнее приключение, повернул голову и, прервав свой рассказ, ответил:
-Да я же его рядом с тем, - махнул он на Ратибора, - с боку поклал, - и, снова повернувшись к увлечённо слушающим его славличанкам, продолжил:
-… а кровищи-то кругом! Не мерено! Ну, мы его за лапы, а тут из брюха-то кишки и вывалились.
-Ой!- вздрогнула одна из девушек и зажала рот рукой в то время, как другие тихо молчали.
-Видать, - продолжил Михолка,- он слегонца-то и вспорол.
-А больше ничего рядом не было?- рассматривая поданный ему нож, обратилтся Мудрояр к Койву.
-Да вроде как... - пожал тот плечами и спросил в ответ:
-А что, не так что-то?
-Да вот смотрю я, стрелы есть, а лук где же?- задумчиво, как бы сам у себя спрашивает вождь.
-И правда, - почесал голову Койву и усмехнулся, - ну ты и голова! А мы и не подумала! Эй, Михолка! Ты ж первый нашёл?
-Ну да!- не поворачиваясь, недовольно бросил тот.
-А лука что, не видал?
-Какого?- не понял паренёк.
-Ну, того, что стрелы пускает?- терпеливо объяснил ему Койву.
-А, того! Нет, не видал!- ответил Михолка и, взяв за руку ту самую девушку, что испугалась, что-то прошептал её на ухо и отвёл в сторону от обсуждающих событие славличанок.
-Вот видишь, - тихо говорит Мудрояр, обращаясь к Койву, - не было. И что это значит?
-Что?
-Ещё кто-то был. Тот и стрелял, видимо. А вас увидал и схоронился.
-Ну и что тут такого?- всё ещё не понимал молодой славлич.
-Да вроде и ничего, - снова посмотрел Мудрояр на раненого иирка, - а что-то не спокойно мне. Понимаешь? Зачем схоронился? Добрые люди не прячутся.
-Да это ж иирки! – отмахнулся Койву.- Дикари нелюдимые! Годами сидят на своих болотах, носа не кажут, кроме как на купище. Да и там обособленно держатся. К ним и не подойдёшь вот так, запросто.
-Байки всё это, - перебил его подошедший молодой славличанин, - страшилки бабьи.
-Это почему это?- удивляется Койву.
-Да я этого знаю, на купище бачили,- продолжает Белояр.
-Это как так, бачили? Чего вдруг?
Уперев кулаки в бока, Койву с интересом посмотрел на друга.
-Да совет нужен был, вот я и поспрошал, как у человека знающего. И ничего, ответил, морду не набил.
Продолжая осматривать Ратибора, вождь, услышав обрывки разговора между славличами, повернулся к ним:
-Так это он нож твой умыкнул?
-Да он, точно он! Потом только его на песке нашли, в груди того, чернявого.
-А чего ж ты раньше молчал?- толкнул Койву друга в спину.
-А я что, знал, что бачить надо? – обиделся тот и, отходя в сторону, тихо пробубнил:
-Ну, нашли – и нашли. Какая разница, кто?
«Значит, точно он. Но почему здесь-то?»- продолжал не понимать Мудрояр и, указав на тушу, поднял вверх руки и обратился к окружавшим его людям:
-Боги оказали нам милость! Будем же и мы достойными их сынами и дочерьми и восславим их, принеся достойную их милости жертву!- и, уходя мимо расступающихся перед ним славличан, подумал: «Лады, потом поразумеем. А покаместь, примем как гостя дорогого, выходим, выкормим. Ничего не происходит просто так, без воли богов, посему и явился он здесь не спроста».

…-Зачем тебе это?- спросил Учитель, подавая девушкам, услаждающим Теймура, баночки с благовониями.
Развалившись на широком ложе, среди подушек, окружённый полуобнажёнными красавицами, молодой каюм был больше похож на эпийского султана, чем на вождя кочевников.
-Почему она любит его?- ответил он вопросом учителю.- Ведь он слаб, беден, ничтожен.
«Почему женщины любят мужчин?»- подумал тот и вспомнил её.
Он так и не вернулся к ней. К чему? Он и так знал всё наперёд. А вернуться - значит нарушить ход истории. А что значит судьба одной скромной девушки в сравнении с судьбой целой цивилизации?
Ничто.
Закира…
Сколько они не виделись?
Сто? Двести? Пятьсот лет?
Время стёрлось из его памяти, настолько долго он был здесь. Но оно не в силах было стереть образ любимой. Долгими тёмными ночами он часами сидел у пучков ковыля, убаюкивающих сонные курганы и смотрел на звёзды.
Закира…
Он помнил каждую крапинку в её огромных глазах…
Каждую…
-Как можно любить слабого?- прервал его размышления Теймур и Учитель, опустив в воспоминаниях глаза, тихо ответил:
-Женская душа- потёмки. Ещё никто и никогда не смог разгадать её. Она, словно книга с картинками, но без букв, листаешь, любуешься, но прочитать не можешь.
-Я хочу показать, что я сильнее его, - упорно настаивал на своей правоте молодой каюм.
-И этим вернуть её детскую к тебе любовь? Нет. Это не поможет.
-Но что же мне делать, учитель? Ты мудрый, дал мне знания, о которых никто даже и не думал, закалил и сделал красивым моё тело. Неужели ты не знаешь способа завоевать её любовь?
-Зачем?
-Что?- не понял мужчина.
-Зачем тебе её любовь?
-Потому что я люблю её.
-Мальчик мой, - присел Учитель на край ложа и Теймур жестами отослал всех девушек, - мальчик мой, у тебя есть более важные и великие цели, чем любовь этой простолюдинки. Трахай её, услаждай её чревами свою плоть, пусть родит тебе, в конце концов, наследника. В этом предназначение женщины. Зачем тебе её любовь? Если ты и так берёшь от неё всё, что хочешь?
-Потому что я так хочу, - упрямо ответил молодой человек и Учитель, глубоко вздохнул, встал и направился к выходу.
-Контролируй свои желания и весь мир будет у ног твоих, - бросил он на ходу.
-Завтра, после прилюдного наказания я отправляюсь в поход!- догнали его у самого порога слова Теймура. – Несколько кланов объединились и решили преподать мне урок! Что скажешь мне, Учитель?
-Твой час настал, мальчик мой, - спокойно ответил тот и, вытянув обе руки повернутыми и поднятыми в сторону каюма ладонями, торжественно продолжил:
-Покажи всем, кто теперь хозяин степи!

Глава 18
Высоко стоящее солнце заглянуло в круглое отверстие треугольной крыши, освещая полутёмное помещение и находящуюся в нём Йорку, держащую за руку лежащего без сознания Ратибора. Сидящая рядом с ним Йога закруглённой иглой с толстой хорошо обработанной жилой умело зашивала кровоточащую грудь:
-Раны глубокие. Но ты смазывай чаще, - обратилась она к девушке, - и боль утихнет.
Закончив, знахарка дотронулась до мускул охотника:
-Тело молодое, крепкое. Э-эх, будь я годков эдак на… - мечтательно вздохнула она и, бросив быстрый взгляд на усмехнувшуюся девушку, решительно добавила: - Чего зубы скалишь? Заживёт. Его боги помогут ему.
С этими словами Ведьмачка медленно, расправив плечи, встала и, ещё раз пройдясь взглядом по кривым швам кровоточащих ран, удовлетворённо хмыкнула себе под нос:
-Ничего, могло быть и похуже, - и, подойдя к выходу обернулась к девушке и добавила:
-А ты смазывай, смазывай.
-Лады, Йогушка, постараюсь, - ответила та, а про себя усмехнулась, вспомнив слова знахарки:
«Скинуть годков бы, – и, задумчиво прикусив язык, встала с нар. - Интересно, сколько ей от роду? Вроде и не стара, но и молодой назвать трудно».
Мужчина со слабым стоном, сжав зубы, приоткрыл глаза и сквозь пелену, застлавшую взгляд, увидел идущую от него в сторону полок с домашней утварью расплывающуюся женскую фигуру. Но навалившаяся на веки усталось своей тяжестью закрыла их, так и не дав рассмотреть её. В памяти всплыл образ незнакомки с купища. «Где же ты, прекрасное создание? Увижуль тебя снова?»- едва успел подумать мужчина, как прикосновение холодной влаги к лицу пробудило уснувшую в его теле жажду и Ратибор, глубоко вздохнув, слабо прошептал:
-Пить…
-Вот если только капельку, - участливо защебетали нежные девичьи трели у самого его уха.
И иирк почувствовал, как несколько капель прокатились в его рот.
-Ещё, - попросил он, сильнее приоткрыв потрескавшиеся губы.
-Прости, милый, нельзя тебе много, - сердобольно ответила незнакомка и ещё раз прикоснулась влажной тряпицей к губам раненого.
Стремясь высосать как можно больше живительной влаги, Ратибор крепко вцепился в неё губими так сильно, что девушке пришлось приложить усилия, что бы оторвать лоскут:
-Да что ж ты так, - укоризненно произнесла она и, прикоснувшись к его лицу пальцами, прошептала:
-Успокойся, поспи малёхо…
И столько искренной нежности было в её словах, что иирк приподнял веки, что бы увидеть свою лекарку, и…
…встретился взглядом с голубыми глазами, пристально смотрящими прямо на него.
Не веря увиденному, он, не чувствуя пронзающую его боль, приподнялся на локтях и слабо спросил:
-Ты кто?
-Йоркой кличут, - просто ответила девушка и, легонько коснулась его рукой, призывая прилечь, но мужчина ещё ближе приблизился к ней и, нащупав её руку, крепко её сжал:
-Ты пришла ко мне во сне? Или моя душа на небесах встретила саму богиню любви?
-Нет, - засмеялась девушка, убирая руку, - ты всего лишь в моём доме.
В ответ Ратиборг попытался подняться и обхватить Йорку, но от натуги рана на его груди раскрылась и тонкая струйка крови юркой змейкой поползла между выпирающих мышц. От резанувшей мозг боли мужчина громко застонал и повалился на нары.
-Не готов ещё женихаться-то, - засмеялась девушка и протёрла выступившую на крепкой груди кровь смоченной в воде тряпочкой.

…Редкая безветренная погода накрыла тишиной и безмолвием морскую гладь Розового моря и одинокий корабль балтов с поникшими парусами, медленно качающийся на слабой ряби еле заметной волны. Ползущая по ней пелена мохнатого тумана, застенчиво прикрыла виднеющуюся далеко на горизонте оголённую полоску чёрной земли, единственным украшением которой были качающиеся на тонких длинных ножках пальмы.
На корме корабля лицом к морю высокий крепыш с огромными плечами и словно застывшим в безмолвной маске лицом – Кормчий, легко управлял огромным веслом, направляя нос корабля в нужную сторону.
Рядом с ним в широких, прилипших от пота к телу штанах непереставая зевал во весь свой беззубый рот Колотун, размашисто отбивая ритм двумя колотушками по большому кожаному барабану.
-И-и, раз, ребятки! – щёлкнул плетью проходящий между рядами гребцов Боцман, - поднажали! Ублажили нашу красавицу! И-и, два!
Двое уже знакомых нам гребцов, Малыш и Дохлый, тихо перешептываются, усиленно гребя вставленными в узкие отверстия борта вёслами.
-Земля маякает. Пристать бы, - кивнул Дохлый в сторону горизонта.
-Ну, тя! Смерти хочешь?- ответил Малыш, не поворачивая головы.
-Пошто так?
-Да места тут гиблые.
Проходящий мимо Боцман резко цокнул плетью у ног говорящих:
-Сил много, языками чешете? А ну, прибавь ходу!- обратился он в сторону корабельного носа.
Колотун тут же ускорил ритм и в сторону Малыша и Дохлого понеслось тихое ворчание соседних с ними гребцов:
-Да что б вам. Чего тихо не сидится? Всё бы лясы точить!
Ещё раз щёлкнув для устрашения упругим кнутом, Боцман пошёл к стоящим на мостике Капитану и Торвальду:
-Ветра нет, - повёл он носом, пытаясь уловить хотя бы какое-о движение воздуха. - Которые сутки. Люди устали. Отдых нужен.
-Здешние земли опасны, - покачал головой Капитан, - тавры-разбойники грабят причалившие к берегу суда и лишают их владельцев голов. Ты иди, - обратился он к Боцману, - вели остановить. Пусть отдохнут
Вглядываясь сощуренными глазами на горизонт, он послюнявил палец и вытянул его вперёд, медленно поворачивая.
-Матросня! Сушить вёсла! Айда спины тянуть! – разнеслась команда и Капитан покосился на тихо вздыхающего Торвальда, недовольно оглядывающегося на выползающих на палубу гребцов.
-Время не терпит, - тихо скулил тот себе под нос. - Через седьмицу при дворе праздник, поспеть бы.
Повернувшись в его сторону, Капитан удовлетворённо осмотрел палец и улыбнулся:
-Успеешь. Услышали боги наши молитвы.
И, словно в подтверждение его слов, слабый ветер поднял полы их рубах, оголив кривые волосатые ноги Торвальда.
-Эй, боцман!- закричал Капитан, - вели парус ставить!

…Далеко за стойбищем, между высоких, покрытых мохнатым ковылём холмов, на выровненной площадке, обложенной десяткам костров, собрался весь коган и вспыхнувшее зарево кострищ превратило только что наступившую ночь в день.
В центр вышел Теймур и, вальяжно скинув халат, расправил мускулистые плечи.
-Ах, какой красавчик, - мечтательно вздохнула одна из девушек и тут же получила удар в бок от стоящего рядом с ней отца.
Два воина вывели в центр Куяша, который оглядывался по сторонам в поисках Хайны.
Увидев милое лицо, он улыбнулся ей и легонько кивнул головой: «Всё будет хорошо, радость моя. Я обещаю».
Но не радостным было лицо девушки. Проплакав накануне весь день, она уже мысленно простилась с любимым и только и молила богов о скорой и лёгкой смерти для него.
-Какое оружие предпочитает мой гость?- высокомерно спросил Теймур, в упор глядя на соперника.
Куяш огляделся.
Что же взять?
Как любой таргарин, он, конечно же, неплохо стрелял из лука. Но, мало вероятно, что он будет уместен в ближнем бою.
А это что?
На поясах у многих воинов висели странные полукруглые мечи. Куяш раньше таких не видел, а, значит, и не знал, как ими пользоваться.
- Или, может быть, ты хочешь драться безоружным?
Насмешливо звучащий голос каюма заставил пастуха быстрее принять решение:
-Кинжал, - нерешительно ответил он и, помолчав, добавил, - наверное.
-Так, наверное, или точно?
Нет, он явно издевается над ним, этот холёный мускулистый красавчик, возомнивший себя богом.
А, может, он и есть бог?
Куяш окинул взглядом уверенную фигуру соперника и впервые засомневался в правильности своего решения. Но, что поделать? Назад пути уже нет.
Дурак.
Надо было просто брать тогда Хайну и бежать, а не разглагольствовать по обе стороны юрты.
Сидели бы теперь где-нибудь, прижавшись, друг к дружке и наслаждались чудесным видом звёздного узора на ночном небе.
Один из воинов протянул Куяшу острый длинный кинжал, обжегший его пальцы холодностью стали.
«Боги мои, как же держать-то его правильно? - неуверенно сжимая рукоятку в руке, подумал пастух.- Ничего. Так же, как и в кулачном бою, только с ножом в руке».
Р-раз!
Куяш сделал уверенный выпад в сторону ещё не готового (по его мнению) соперника, целясь ему прямо в живот и надеясь на успех.
Но, к его удивлению, безоружный Теймур так быстро среагировал на его выпад, что рука пастуха, не найдя цели, зависла в воздухе и его тело резко наклонилось вперёд и чуть не упало лицом в пучки сожжёной солнцем травы.
Громкий смех каюма и его воинов ввели Куяша в ступор и он, не успев сгруппироваться, получил мощный удар кулаком по спине.
-Думаю, оружие мне не понадобится, - падая, слышит он смех соперника, - давай, вставай, я не хочу такой быстрой победы.
Теймур с холодным взглядом и едкой ухмылкой подаёт сопернику руку, но тот, вместо принятия помощи, выбрасывает руку с кинжалом вперёд.
Кажется, вот он, упругий живот.
Так близок.
На расстоянии вытянутой руки.
И снова мужская кисть, сжимающая сталь, проваливается в пустоту.
Да что же это такое!
Как он это делает?
Как же быстра его реакция!
Сильная рука сдавливает горло не успевшего ничего понять Куяша и поднимает от земли вверх. Другая рука, вывернув кисть, заставляет выронить лезвие.
-Ты смелый, - слышит он шёпот у своего уха, - хоть и бестолковый. Но мы это исправим. Иди ко мне на службу. Будь моим воином. Обычно я не даю и одного шанса, но тебе повезло. Только не надейся на судьбу ещё раз.
-Хайна, - упрямо хрипит Куяш, стараясь отодрать руки от своей шеи.
-Наглец, - усмехается каюм, крепче сдавливая горло соперника, - тебе палец дают, а ты руку откусить хочешь? Посмотри вокруг, - Теймур обводит глазами смеющихся тургар, - сколько хорошеньких девушек. Любая будет твоей…
-Х..хай…на –заикаясь, еле шепчет пастух, почти погружаясь в темноту.
-Ну, и дурак!
Каюм резко бросает соперника на землю и тот начинает жадно хватать пересохшим ртом живительный воздух.
-Этот человек, - указывает на него Теймур, - решил взять то, что принадлежит мне. И за это будет наказан. В назидание всем. Мы не будем откладывать казнь. Она совершиться здесь и сейчас. Несите меч!
Ещё недавно смеющаяся толпа зрителей, довольная потешным боем, в недоумении замерла.
Казнь?
Удивлённые таким поворотом, тургары недоумённо зашептались друг с другом.
А тем временем двое воинов поставили обессиленного, униженного таким поражением Куяша на колени и положили его руки на один из плоских камней, окружающих площадку.
Взмах сверкающей стали.
Крик неимоверной боли, разрезающей наступившую тишину.
Раскрытые в ужасе глаза людей.
Разлетевшиеся по сторонам окровавленные куски, когда то бывшие пальцами рук.
Медленно оседающая на землю Хайна.
Блеск стали.
Брызнувшая алая жидкость.
Куски рук.
Это было последнее, что увидел Куяш перед тем, как темнота застлала ему глаза и подняла высоко над землёй.
-Так будет с каждым, кто украдёт у своего соплеменника, - услышал он через пелену сознания слова каюма. - Не важно, что, жену или коня, новую сбрую или старое отрепье. Кара настигнет всех, будь то богач или бедняк. Есть много народов, которых вы будете грабить и убивать. Но в своём когане я требую порядка и уважения не только к себе, но и к каждому из вас.

Глава 19
Тёплые волны Розового моря нежно ласкают песчаный берег Эпии. Золотая дорожка тонкого месяца бежит по тёмной воде, отражающей миллионы то гаснущих, то загорающихся на ночном небе звёзд.
Тишина.
Только шаловливый ветер шуршит широкими листьями на верхушках уходящих в небо пальм, да накатывающийся на берег прибой шипит белой пеной, уходящей в песок.
Вдалеке от берега, между холмов, в тесной тростниковой хижине, через щели которой проникает тусклый ночной свет, спят, прижавшись друг к другу, уставшие от тяжёлой работы на дневной жаре рабы. Перед дверью, на песке сидит уснувший надзиратель, смачно сопя пухлыми губами и уронив голову на грудь, методично поднимающуюся над толстым животом.
Ему снится сон.
Хороший сон.
Золотой дождь с головы до ног покрывающий его золотой пылью.
Прекрасные танцовщицы, грациозно-развратно двигающие пышными формами, ломящиеся от жареной баранины и вина столы…
Коралловые губки доступной незнакомки, тянущиеся поцелуем к его лицу…
Надзиратель, нетерпеливо ёрзнув на песке, довольно вздохнул, наслаждаясь ночными видениями, и смачно причмокнул губами.
Рабам то же снятся сны.
Сны о далёкой, навсегда потерянной родине, о густых зелёных лесах, полноводных реках, белом пушистом снеге. О том, что было когда-то таким близким, а теперь кажется просто сном, приснившимся в одну из ночей.
Вот маленький заблудший мальчик бредёт по ночному лесу к виднеющемуся вдалеке огоньку. Дремучие ели хватают его своими мохнатыми лапами, корявые ветки тянут когтистые руки, и мрачный хохот не спящих сов заполняет ночную тишину. Мальчик вырывается и идёт и идёт вперёд, пока всё вокруг не заполняется огненным светом. Таким ярким, что мальчик зажмуривает глаза. А когда открывает их, седой старик с мёртвыми глазами в упор смотрит на него и беззвучно шевелит посиневшими губами.
И мальчик, дико оглядываясь по сторонам, бежит, бежит, бежит, спотыкается и катится с обрыва вниз.

…Летнее солнце ласкает своим светом благодатную землю славличей. Зелёное море колыхающейся пшеницы радует глаз. Благодарные чувственной жертвой боги щедро одаряют детей своих природными богатствами.
По селению радостно снуют мужчины и женщины, готовясь к ежегодному празднику солнцестояния.
У одного из домов Койву усиленно замазывает образовавшиеся между брёвен щели смешанным с соломой навозом. Мимо него проходит почти оправившийся от ран Ратибор и, не обращая внимания на брошенный в свою сторону нехороший взгляд молодого славлича, уходит по виляющей тропинке в сторону реки.
«И когда же ты свалишь отсюда? - зло думает Койву. – Раны-то уже затянулись, пора бы и меру гостеприимству знать!» - и ещё более усердно, стараясь заглушить закипающую кровь, принялся за работу, злясь на себя за возникающие в его душе порывы ревности к поселившемуся в их селении охотнику.
Но, как ни старался славлич, не мог он забыть пойманный им взгляд Йорки, брошенный на раненого иирка. И этот стыдливый румянец, выступивший на её щеках. И то, что несколько дней не отходила она от чужака, излечивая его раны. Каждый раз, проходя как бы случайно мимо её избы, он заглядывал в узкие щели между брёвен и видел, с какой заботой и нежностью девушка протирала израненную грудь ненавистного ему соперника целебным раствором, а затем смазывала тёмной мазью. Как ему хотелось, что бы медведь подрал его, а не этого болотного дикаря, что бы у его ног сидела возлюбленная, что бы её руки нежно дотрагивались до его груди!
Вытерев руки о полы рубахи, Койву оглянулся и пошёл к лесу, в сторону, где скрылся из виду Ратибор.
Тихо ступая по мягкой траве, вскоре он заметил мелькающую между деревьев мохнатую куртку и остановился.
А что дальше?
Ну, подойдёт он к нему, скажет, что б убирался прочь из деревни и тот его послушает? Или… Что сказать ему? Что б оставил Йорку? Какой дурак! Даже не знает, что сказать. А, может, просто набить ему морду? Нет, точно дурак! Он и руку поднять не успеет, как этот мужлан наваляет ему самому по самые…
Койву посмотрел вперёд, туда, где недавно мелькнула фигура Ратибора, но ничего, кроме листвы не увидел.
Ну вот, теперь и думать не надо. Пока думал, тот и ушёл. Ну почему он такой не расторопный?! Сколько раз повторял себе: задумал- делай.
Чья-то рука больно схватила Койву за плечо и славлич, почувствовав лёгкую дрожь, возникшую в коленках, испуганно повернул лицо и столкнулся взглядом с опущенными на него суровыми глазами Ратибора.
«Ну вот, допрыгался! - подумал он.- Срам-то какой! Чуть в штаны не наклал, - добавил он, чувствуя, как холодная испарина предательским ручейком потекла по его спине.- Сейчас наваляет. Этот долго думать не будет».
Но, к его удивлению, Ратибор отпустил его плечо и просто спросил:
-А ты чего здесь? Гуляешь, али как?
Судорожно сглотнув подступившую к горлу слюну, Койву расслабленно опустил плечи и, пряча глаза и заикаясь, пробормотал:
-Да я это, того… К реке шёл. Во, - вытянул он измазанные навозом руки, - смыть надо.
-А!- протянул иирк, поведя носом . – А я думал, за мной следом идёшь. Вот и решил спросить, чего надо-то?
-Да не, я, - начал было Койву, но запнулся, глядя на изображение волчьей морды с клыкастой пастью и двумя, словно живыми, глазами на лбу Ратибора.
«Нет, такого ночью увидишь, точно душу богам отдашь», - подумал он и попятился в сторону селения.
-Эй!- засмеялся иирк.- Река – то в другой стороне!
Но славлич, уже не разбирая дороги, через кусты со всех ног нёсся к виднеющимся среди деревьев домам, невольно представляя себе, что могло бы с ним сделать это чудовище, уличив его во лжи.
Нет, милая добрая Йорка никогда бы не смогла полюбить этого зверя!
Как может он в ней сомневаться?
Так и продолжая оглядываться в сторону стоящего где-то там, в лесу, но уже не видимого Ратибора, Койву, отдышавшись, увидел, как по селению медленно идёт Йорка, плавно виляя округлыми бёдрами под тяжестью коромысла с вёдрами, расплёскивающими студёную воду крупными, сверкающими на солнце каплями на притоптанную траву.
Отряхнувшись и ещё раз обернувшись в сторону леса, как будто боясь, что Ратибор вот-вот схватит его из-подтишка, Койву успокоился и, восхищённо распахнув глаза, подошёл к девушке.
-Завтра к вечере, - потупив глаза, тихо сказал он, на что девушка, смешливо моргнув глазами, кротко ответила:
-И я приду… к тебе… коли хочешь.
Нет! Как он мог сомневаться в ней? Она любит его, любит, как и прежде!
Пытаясь скрыть улыбку, девушка хотела пройти мимо остановившегося славлича, но тот, наклонив к ней голову, прошептал:
-А не обманешь? – и увидел, как розовый румянец покрыл щёки стыдливой девушки.
-И венок сплету, - так же тихо ответила Йорка, быстро подняв и тут же опустив глаза.
-Так я ждать буду? – с надеждой спросил влюблённый у отходящей от него Йорки, любуясь ей плавно раскачивающимися под рубахой бёдрами.
-На вечере, у мовни!- крикнула, обернувшись, девушка и прибавила шаг, словно боясь, что кто-то ещё услышит этот разговор и пристыдит её.

…Один из рабов, спящих в тесной, продуваемой через широкие щели тёплым ветром хижине, высокий, худой мужчина с чёрными то ли от природы, то ли от копоти волосами, открыл тёмные глаза.
Через пальмовые листья на крыше хижины на него смотрели огоньки звёзд.
Мужчина встал и тут же другие рабы, почувствовав освободившееся пространство, так и не просыпаясь, закопошились и тут же заняли его.
Мужчина вышел и, закрыв глаза, вдохнул прохладный ночной воздух и оглянулся на Надсмотрщика, услышавшего шаги и тут же открывшего глаза и вскинувшего в намерении ударить потревожившего его сон невольника руку. Но, увидев того, успокоился:
- А, это ты, - пробормотал он себе под нос и, опустив голову, продолжил сопеть.
Немой, а именно так прозвали мужчину за неспособность говорить, был здесь уже лет пятнадцать, если не больше. Ещё мальчишкой привели его на рудники мыть песок. Но Хозяин обратил внимание на хрупкого смышлёного мальчика, выводящего замысловатые узоры пальцем на песке, и отдал его в кузню. Там паренька научили придавать оружию особый вид, разрисовывая и украшая рукоятки мечей и кинжалов. Он никогда не пытался сбежать, хотя такая возможность представлялась не раз, никогда не перечил, не буянил, как некоторые другие рабы и вообще был тихим и смиренным. А поэтому пользовался особыми привилегиями, как, например, эта, посидеть ночью на берегу.
Приблизившись к морю, Немой обхватив колени, сел на влажный песок и опустил ступни в прохладную воду, настолько прозрачную, что звёзды отражались на дремлющих на её дне разноцветных рыбках, прячущихся среди ветвистых кораллов и гладких камней в буро-зелёных слизких водорослях.
Высоко в небе шаловливо моргнула своим глазом Полярная звезда и мужчина поднял полные грусти глаза в сторону далёкой родины.

…На лесной поляне, среди берёзовой рощи молодые славличанки вели хороводы солнцу. Их стройные светлокожие тела были украшены гирляндами свежесорванных цветов и длинные волосы струящимися прядями падали на плечи и грудь.
- Выходили красны девушки,
Из ворот гулять на улицу.
В круг к девушкам вышла с кипой цветочных венков в руке Йорка. Её отливающие золотом кудри спадали со стройной шеи к покатым плечам на высоко поднятую упругую грудь и жёлтыми змейками спускаются ниже, к тонкой талии и округлым мраморным бёдрам. Горделиво ступая, словно выставляя напоказ свою красоту, девушка прошла по кругу и вышла в центр. Подруги, тихо напевая, поднесли к ней тонкий платок и крепко завязали глаза:
- Выносили соловеюшку на рученьке,
Проходя по кругу, Йорка начала раздавать венки девушкам, которые те одевали на свои головы, не переставая водить хороводы:
-Посадили соловеюшку на травоньку,
На муравоньку, на цветы лазоревы.
Вскоре все венки были розданы и толпа красавиц щебечущей стайкой выбежала из леса и спустилась на берег реки к дымящейся там мовне.
Мовня - вместительное помещение из расставленных по кругу длинных стволов, накрытых шкурами и соприкасающихся вершинами, образуя отверстие, через которое выходил серый дым. Круглыми кольцами он поднимается в небо и, подхваченный игривым ветерком, поднимается выше и растворяется где-то там, у самых облаков, сливаясь с их мохнатыми шапками.
Стпрятавшиеся за деревьями молодые парни, тихо хихикая и переглядываясь, наблюдают за сбрасывающими с себя одежду девушками и, дождавшись, когда последняя из них скроется за шкурами мовни, ломают хвойные ветки и, спустившись к реке, прячутся в камышах.
…Посреди бани полыхает большой очаг, бросая огненные блики на шершавые поверхности шкур и кривой, наспех обтёсанный каркас мовни. Ёдкий запах ельника приятно щекочет ноздри, отчего то тут то там слышится звонкое чихание и подчихивание верещащих девушек. Прямо на жарких углях в железном чане булькает кипяток, то и дело намереваясь выплеснуться н копошащихся рядом славличанок. Белый густой пар, исходящий от чана, окутывает обнажённых девушек с порозовевшими от пара и дыма лицами, сидящих на расставленных по кругу деревянных брёвнах
Колошматя друг друга по спине и плечам еловыми вениками, они весело щебечут:
-Пару, подружки, пару дайте!
Одна из девушек плещет водой из ковша на горячие камни и от жара вода начинает шипеть, превращаясь в густой пар, обжигающий тела:
-Ой, мамочки! Жжёт-то как!
-Холодненько бы сейчас!
-По-холоднее хотите?
Пышненькая Олеська зачерпывает ушат холодной воды и со всей силы плещет на подруг:
-А вот я вам!
Визжа от соприкосновения разгорячённых тел с ледяной водой, девушки подскакивают с брёвен:
- Ай! Хорошо!
-Э! Холодно ведь!
-Ну, сейчас мы тебя!
-Ой-ёй! Лови её, девоньки! - и начинают хватать проказницу.
Но руки скользят по её потному от жара и влаги телу и Олеся, ловко увернувшись, выскакивает из мовни:
-А! Ну что? Не поймали! – игриво визжит она и, сверкая мокрыми пятками, бросается к речной заводи.
-Держи её!- выкрикивает Йорка и устремляется следом.
Дружной гурьбой девушки выкатываются на свежий воздух и бегут к реке, сверкая красными разгорячёнными телами и размахивая блестящими от воды косами, и тут же становятся жертвами выскочивших из своей засады парней.
Визжа, слаличанки отмахиваются от них, стараясь не попасть в руки. Но молодые люди настырно хватают их за мокрые, скользкие тела и, хохоча и взвалив на плечи, несут к реке. Взмахи страстных рук и ног, игриво борющихся людей бурлят застоявшуюся воду, поднимая море брызг.
Йорке и ещё паре девушек удаётся отбиться от преследователей и они бегут к лесу, на ходу хватая лежащие на земле у мовны сорочки. Но им навстречу выбегают Белояр и Койву и бегуньи с визгами поворачивают обратно к реке. Белояр хватает Йорку, но та, вывернувшись, проскальзывает у него между рук, бросается в холодную воду и плывёт дальше от берега, оглянувшись на вошедшего следом за ней в воду Койву. Молодой мужчина быстро догоняет как бы нарочно притормозившую беглянку и приобнимает её за плечи.
-Долго ж ты ловил меня, любый!- смеётся девушка, ничуть не сопротивляясь, и плещет на него водой.
-Другие то же ж хотели, - пытаясь поцеловать, отвечает парень, но девушка ловко ныряет под воду под его рукой и выныривает чуть дальше:
-Я ж только тебе досталась.
В ответ молодой человек подплывает к Йорке, стараясь обнять её снова, но ловкая девушка, хохоча, выскальзывает из его рук, но не уплывает дальше, а игриво стреляя глазами, подзывает к себе:
-Ну, что ж ты? А ли не по силам словить пташку дикую да голубкой сделать своею?
Разгорячённый её игривостью и красотой, Койву медленно подплывает к зазнобе, намереваясь поймать её в свои объятия, но та ловко выскальзывает снова и снова, орошая своего преследователя звонким смехом и холодными брызгами:
-А вот слови меня, коли любишь!
«Вот хитрая девка!- думает паренёк. - Сама не даётся, да зубы скалит. Ну ничего, и мы кое-чему научены».
И, делая вид, что ему наскучило, Койву отворачивается от девушки и направляется к берегу, прислушиваясь к тихому плеску за спиной.
Ещё немного и тонкие девичьи руки обвивают его шею, а губы тихо шепчат на ухо:
-Что ж так быстро сдался? А я ужо думала, сватовству быть.
-На днях зашлю, - так же тихо отвечает ей Койву и, повернувшись, крепко прижимает её к себе.
Но Йорка, наигранно сопротивляясь, в упор смотрит на молодого человека:
-А меня спросить?! Может, не хочу я?!
Оторопевший от её слов парень ослабляет хватку, чего и добивалась хитрюга и она, неожиданно сильно оттолкнув его, быстро уплывает в сторону берега, крича другу:
- Засылай! Дам согласие!

Глава 20
-Я не хочу, что бы ты умер вот так быстро.
Яркое солнце осветило лицо Куяша и он с трудом открыл слипшиеся от слизи глаза.
Перед ним, освещаемая со спины золотыми лучами восходящего солнца стояла тёмная тень.
Застлавшая глаза пелена не позволяла Куяшу разглядеть человека и он с силой зажмурился и потёр веками.
Снова открыв глаза, пастух повёл взглядом по сторонам.
Степь… Степь… Степь… Вокруг только степь.
Вороной конь с дорогой сбруей.
Несколько воинов на лошадях в сверкающих кольчугах поодаль мирно беседуют друг с другом, даже не смотря в его сторону.
Стиснув зубы, Куяш пошевелился, и тут же ноющая боль сковала всё его тело.
Он поднял руки.
Окровавленные культяшки с запёкшейся на них почерневшей кровью были обмазаны какой то вонючей мазью.
-Ты же помнишь, что я обещал сделать с тобой?- раздался знакомый голос со стороны изголовья.
Да, он помнил.
С трудом приподнявшись, Куяш посмотрел на свои ноги.
Обрубки с торчащими острыми костями.
-Зря ты отказался служить мне. Чего ты добился этим?
Голос каюма был удивительно спокоен и тих.
«Что же он за зверь-то такой?»- с ужасом подумал Куяшь, смотря обезумившими от своего положения глазами на изуродованное тело.
-Ты не умрёшь от потери крови, - на удивление спокойно и тихо продолжил каюм. - По крайней мере, так скоро. Если повезёт, тебя разорвут волки. Согласись, это более лёгкая смерть, чем быть заклёванным воронами. Хотя, кто знает. Ты думал когда-нибудь о смерти?
Теймур обошёл пастуха, присел напротив него на корточки и внимательно заглянул в глаза, словно стараясь достать пронзительным взглядом до самого центра души, спрятанной глубоко в голове:
-А она близко. Очень близко подошла к тебе. Ждёшь встречи с ней?
Собрав остатки всей своей силы, Куяш только и смог, что выплюнуть в лицо врагу сгусток, скопившийся в сухом рту.
Белая, с примесью крови масса, попала прямо в глаза каюму, но тот даже не шелохнулся, словно ничего не почувствовал.
Медленно скатываясь по упругой щеке, слизь зависла на курчавых волосах его бороды, упала на высушенную солнцем траву и растеклась между её травинками по чёрной земле.
-Рад, если это доставило тебе удовольствие, - резко встал Теймур и, взяв под узду коня, оглянулся в сторону пастуха:
-На десятки миль вокруг никого нет. До ночи далеко, так что у тебя будет время подумать, какую ошибку ты совершил, отвергнув моё предложение.

…Уставшее за день от безумной людской страсти солнце ушло на покой, передав пост младшему брату. Ночная мгла коснулась уснувшей земли и бросила серебристую тень месяца на речную гладь.
Но люди, кажется, и не думали спать. Их радости не было ни конца, ни края. И даже окутавшая темень не остановила их разудалого веселья. Растянувшиеся цепочкой огней, по берегу реки пылали огромные костры, в которые веселящиеся люди опускали деревянные колёса и затем, горящими кругами, пускали их по крутому склону в сторону реки.
То тут, то там хороводы сменядись бесшабашным весельем. Молодые люди, крепко взявшись за руки, парами прыгали через полыхающие жарким пламенем костры, сверкая обнажёнными ногами из-под задранных подолов длинных юбок. А затем спускались к реке, со стороны которой доносилось девичье пение:
- На заре, на зорьке,
Под горой в оконьке.
Ой, раным-рано,
На Агуню свято.
Где краса Купала
Ночью побывала?
Ой, раным-рано,
на Агуню свято, - нежно пели девушки в белых холщовых рубашках с венками на голове и шли, держась за руки со своими избранниками, к реке.
-Чай на бережочке,
Со милым дружочком
Ой, раным-рано,
на Агуню свято, - продолжают они и, снимая с головы венки, опускали их на речную гладь.
Гаснут последние угли догорающих костров.
Сырость воды гасит плывущие по реке огненные колёса.
-Цветы собирала,
Венок соплетала.
Ой, раным-рано,
на Агуню свято, - затихая, поют в наступающей темноте девушки.
-Венок соплетала,
В реченьку бросала.
Ой, раным-рано,
на Агуню свято, - поглощает последние звуки опустившаяся на реку темнота.
Засыпает река, кусты и деревья. Даже люди, уставшие от долгого гуляния, расходятся по своим дома и без ног валятся на мохнатые шкуры.
Не спит только Ратибор.
Осторожно ступая по хрустящему ельнику, он углубляется дальше и дальше в лес. Позади него гаснут огни последних факелов, звучный смех затихает и теряется среди звуков, наполняющих ночной лес. Мужчина останавливается, прикладывает ладони к губам и издаёт звук, похожий на уханье филина.

…Оставляя широкий след на примятом жёстком ковыле, превозмогая сковывающую всё его тело боль, Куяш делает ещё один рывок и в изнеможении падает лицом в высушенную солнцем землю, потеряв сознание. Высоко стоящее светило, кажется, пробирает его своим жаром до самых костей, испаряя последние капли влаги в истощённом от изнурительных усилий теле.
-Кар! Кар!
Кружат чёрные падальщики над изувеченным телом, предчувствуя его скорую кончину и дармовое пиршество за упокой его души.
Гуляющий ветер подхватывает и разносит запах запёкшейся крови далеко по степи, щекотя ноздри голодных хищников. И они, поджав облезлые хвосты, вытянув острые мордочки, быстро семенят мягкими лапами между острых травинок ковыля навстречу сытному ужину.
Лёгкая прохлада приятным трепетом коснулась обожжённой солнцем щеки Куяша. Он открыл глаза.
Сколько он пролежал вот так?
Наверное, достаточно долго. Потому что палящее солнце уже спряталось за горизонтом, и ночная свежесть накрыла уснувшую степь.
Пастух осмотрелся по сторонам.
Чернота неба слилась в единое целое с чернотой земли и только яркие огоньки далёких звёзд определяли грани между верхним и нижним мирами.
Скрипя от боли зубами, Кияш подтянулся на обрубках рук и немного прополз в направлении ложбинки между холмов. Жажда иссушила его рот, а голодное нутро неприятно тянуло и призывно требовало пищи.
-У-у-у-раздался где то далеко голодный вой и пастух повернул голову в его сторону.
Темнота.
Но он знал, что именно оттуда приближается опасность и, кряхтя от усилий и ноющей в остатках конечностей боли, быстрее пополз вперёд.
-У-у-у-у!
Неприятный звук не предвещал ничего хорошего и быстрее и быстрее гнал измождённого болью и голодом мужчину вперёд.
Холодная испарина крупными каплями покрыла сначала лоб, а потом и всё его тело, скатываясь по грязной от пыли и пота коже и падая на сухую траву. От физических усилий раны на ногах и руках открылись и мокрый кровавый след широкой полосой потянулся следом за ползущим телом человека.
Голод высасывал последние силы и Куяш, не в силах больше двигаться, упал лицом на землю и стал остервенело рвать зубами сухую зелёную массу, что бы хоть чем-то наполнить нутро. Острые спицы ковыля резали его губы и рот и капельки крови приятно скатывались по иссушенному горлу. Мужчина на мгновение остановился и посмотрел на кровоточащие культи рук.
Алая жидкость скупыми каплями падала на траву.
Куяш зажмурил глаза, потянулся губами к руке и слизнул потрескавшимся языком красную влагу, выступившую на её срезе.
Ещё.
Ещё.
И не в силах сдерживать себя, мужчина крепким поцелуем присосался к источающей кровь ране.
Противная вязкая тёплая жидкость наполнила рот, готовая скатиться ниже, но перехватившая горло то ли от сухости, то ли от тошнотворного запаха, судорога комом перекрыла пищевой канал.
Куяш, крепко сжав зубы, замер.
-У-у-у!
Раздавшийся совсем близко голос голодного зверя заставил мужчину пересилить себя и сглотнуть горячую кровь.
Приятной благодатью разлилась она по истосковавшемуся по пище нутру, всё ещё тянущая, но уже не так сильно боль на мгновенье утихла и пастух продолжил свой полный боли и отчаяния путь.
Вскоре, словно в награду за свои муки, между дальних холмов он увидел слабый пляшущий огонёк костра и, воспрянув духом, пополз ещё быстрее.
-У-у-у-у!- громкий вой прозвучал совсем рядом, в каких-то нескольких метрах от мужчины и Куяш, повернув голову, увидел два мелькнувших в темноте зелёных глаза.
-У-у-у!- раздалось с другой стороны.
«Нет, так не должно быть. Когда спасение совсем рядом», - прозвучала пронзительная мысль и Куяш, собрав последние силы, отчаянно закричал:
-А! Помогите!

Глава 21
В пахнущей благовониями юрте перед подносом с мясом и пышными лепёшками сидели Теймур, Асан и Курдулай.
-Сколько их?- сурово спрашивает Теймур, откусывая кусок сочного мяса.
-Сотен десять- двенадцать, не больше, - ответил Курдулай, смачивая жирные руки в чаше с водой.
-А у нас?- обратился каюм к сидящему рядом Асану.
-Семь с гаком, - коротко ответил тот, ловя мелькающую в голове мысль: «Ну, вот и всё, конец тебе, волчонок. Числом задавят».
-Конные?- снова спросил молодой вождь, наблюдая, как Курдулай нанизывает на тонкую острую деревянную палочку кусок мяса.
-У них? Да, сотни три, - ответил тот, цепляя зубами кусок баранины с деревяшки.
«Их больше, чем я думал. И как это они так быстро объединились? Три клана… Сколько ещё в степи? Десять на востоке, шесть на севере. Двенадцать.., нет, пятнадцать на юге. Выжидают, гады… Но ничего, припомним, - облизывая губы, подумал каюм и встал с подушек на ноги:
-Скоро будут?
И, увидев, как тургары хотели тут же подняться, оставив еду, махнул им рукой, мол сидите, жрите дальше.
-Если на ночлег станут, завтра к вечеру, если нет,- продолжил Курдулай, но Теймур перебил его:
-Станут. А поэтому времени у нас вся ночь и полдня. Да, не думал я, что так быстро соберутся.
Высматривая жужжащую под пологом муху, Теймур задумался: «И куда это Учитель пропал. Сейчас его совет вот так бы пригодился! Как же победить превосходящего почти в двое врага и при этом сохранить как можно больше своих»?- продолжал думать каюм, наблюдая, как Курдулай снова нанизывает на палочку мясо.
Откинувшийся полог юрты прервал его размышления.
Вошедший воин-тургар преклонил колено и, посмотрев на своего командира, протянул ему свиток.
-С юга гонец прибыл, - прочитав, посмотрел на Теймура Курдулай, - Каюм Юкумай к завтрему будет. И с ним три сотни воинов. Правда, воинами их сложно назвать. Но каждый на коне и при луке.
«Ага, у одного кулаки всё-таки чешутся», - усмехнулся Теймур и, уже нашедший способ выиграть свою первую битву, обратился к Курдулаю:
-Пошли нашего человека, что бы на подступе встретил, провёл, где надо. А мы будем готовиться к встрече с дорогими гостями.

…Первый луч восходящего солнца скользнул по морщинистым векам Старца, мирно спящего у догоревшего костра, и он открыл глаза. Откинувшись на примятой траве, он огляделся, потянул вверх сухие руки, сложил их ладонями друг к другу на груди и, смиренно закрыв глаза, тихо забормотал.
Ветер, солнце, трава…
Всё такое до боли знакомое и родное.
Сколько он не был здесь?
Лет пятьдесят?
Нет, наверное, больше. Намного.
Старик встал, отряхнул блинное холщовое платье от прилипших травинок и, закинув котомку за плечи, быстро пошёл вперёд, вспоминая прошедшую ночь.
Уже далеко за полночь его разбудил волчий вой. Должно быть, целая стая пробежала где-то поблизости. Но он не боялся волков. Он слишком долго жил и поэтому даже вплотную приблизившаяся к нему смерть не смогла бы устрашить его. И поэтому Старик снова закрыл глаза, готовый погрузиться в темноту, как вдруг услышал слабый человеческий крик.
«Тургарин? Здесь? В это время?» - Удивился старец.
Наверное, кто-то увлечённый охотой, забрался далеко в степь, почти к самой границе с Мёртвой пустошью.
Ну и пусть.
Старика давно не интересовали людские заботы. Много, очень много лет назад (он уже и сбился со счёта, как давно это было), он пришёл в зелёные леса славличей. В те времена они били ещё почти дикарями, зализывающими раны от великой битвы, невольными жертвами которой стали. Уводя их в глухие леса, он дал им тотем Матери - сырой земли и оберёг Солнца - отца. Под его чутким руководством они из поколения в поколение росли и воспевали славу великим богам, учились строить жилища, печь хлеб, ткать ткани и собирать мёд.
«Откуда я знал всё это»?- впервые задумался Старик, смотря на вспыхивающиеся на бархатном небе звёзды.
Действительно, откуда?
И кто такой он сам?
Отправив в путь многих славных вождей, его руки были всё так же крепки, взгляд ясен, а мысли последовательны.
Почему боги до сих пор не забрали его к себе?
А, может?..
И, испугавшись мелькнувшей в его голове мысли, Старик поспешно закрыл глаза, перевернулся на другой бок и провалился в глубокий сон.

…Ранним утром, чуть только светило заиграло своими лучами с зеленеющей листвой, дружной гурьбой молодые славличанки с полными корзинами уже вымоченого и выстиранного белья отправились к реке. Там, у тихой заводи реки, весело переговариваясь, они, шустро прополоскав сорочки, бросали его в плетёные корзины.
Недлеко от них, на пригорке у старой осины молча стоял Ратибор. Его раны давно уже затянулись и он мог бы и уйти из селения, да только душа его была скована безответной страстью к покорившей его его сердце золотоволосой красавице с глазами цвета утреннего неба. Так и ходил он за ней мрачной тенью по селению, вызывая улыбки местных старух.
-А что, подруга, заслал к тебе сватов Койву?- умело выкручивая рубаху, спросила Йорку одна из девушек, наречённая Олесей.
- Сегодня обещался, - улыбнулась ей в ответ славличанка.
- Смотри, пока обещается, кто другой зашлёт, - засмеялась девушка, вынимая рубаху из реки.
-Это кто же? – удивилась Йорка, - Мне никто и не мил более него.
-А вон, глянь, - кивает девушка в сторону Ратибора, - тень твоя у осинки стоит, глаз не сводит.
Вместо ответа Йорка повернулась в указанную сторону и тут же, встретившись со взглядом Ратиборга, перевела взгляд на подругу:
-Тот, что ли? Он же старый совсем, - и, помолчав чуть, добавила, - и страшный.
Вывернув рубаху, девушка деловито осмотрела её и бросила в корзину:
-И ничуть не старый, - не согласилась она с подругой. - В самом соку. А высокий - то какой! И руки у него, знаешь? Вчерась как схватил меня, так я чуть дух не испустила.!
-Тебя?
-Меня, меня! Не отпустил бы, сама б не вырвалась.
Пытаясь скрыть выступивший на щеках румянец, Йорка украдкой бросила взгляд в сторону Ратибора, нащупывая в корзине бельё:
-Да и не наш он. Слыхала, уйдёт на днях.
Вспомнив кровоточащие раны на широкой груди мужчины, она невольно задержала взгляд на его атлетической фигуре и не заметила, как выскользнувшая из её рук сорочка медленно поплыла по течению реки.
-Может и так. Да только я видала, как он с твоим батькой говорил, - глубоко вздохнула Олеся и, увидев уплывающую сорочку, подскочила:
-Ой, смотри, смотри! Лови её!
Переведя взгляд с Ратибора, девушка увидела уплывающую сорочку и, высоко задрав юбку, спрыгула с помоста в воду, пытаясь поймать её, но неожиданно раздавшийся набат отвлёк её и она повернула голову в сторону деревни.
-Волки, - завизжали девушки, увидев выбегающих из леса хищников и, побросав бельё и корзины, сверкая голыми пятками, бросились к деревне.
Оглянувшись на убегающих подруг, Йорка попыталась схватить предательски уплывающую сорочку, но подскользнулась на глинянном дне и плашмя упала в воду.
-Да брось ты!- закричала Олеся и протянула подруге руку, но в этот момент…

…Жёлтый круг солнца, медленно поднимающийся над широкой равниной, осветил уныло шагающего по степи Ведуна.
Ночью ему снился сон.
Один и тот же на протяжении многих ночей.
Сине-голубое сияние окутывало его с головы до ног и проваливало в бездонную черноту. Где-то наверху сверкал белый свет и он безуспешно тянул к нему руки, с широко открытыми глазами падая всё ниже и ниже, а беспросветная тьма наваливалась на него, проникая вглубь тела и заполняя всё его нутро. Ещё немного и он сам становился всеобъемлющей темнотой, пожирающей слабо просачивающиеся отблески мерцающего света.
Над высокой травой с криками взлетело вороньё, громко каркая и дерясь между собой.
-Что это там?- спросил старик самого себя и свернул с пути в сторону сборища птиц.
Встревоженные его появлением, падальщики взметнули в небо и закружили кричащей стаей над не прошеным гостем.
- Кыш! Кыш!- замахал на них старец кривым посохом и раздвинул пучки ковыля.
В лицо ударил свежий запах начавшегося разлагаться мяса и Ведун брезгливо сморщился и отвернул голову.
В траве лежало разорванное на куски тело, когда-то бывшее человеком. Следы огромных зубов, оставленные на костях и черепе, говорили о том, что он был загрызен волками совсем недавно. А ошмётки мяса, свисающие с его костей, и недоеденные груды кишок указывали, что хищников было немного, не больше двух. Иначе остатков было бы гораздо меньше.
«Кто бы это мог быть»?- подумал Старик, разгребая посохом остатки несчастного, но, увидев остаток разорванной синей с голубым орнаментом ткани, бывшей, судя по всему остатком одежды несчастного, замер и отпрянул назад: «Не может быть!»- то ли в слух, то ли про себя воскликнул он и, замахнувшись на кружащих над ним птиц, быстро пошёл прочь.

… Протянув руку пытающейся встать из воды Йорке Олеся слышит позади себя грозное цоканье зубов и, оглянувшись, встречается лицом к лицу с зубастой мордой, из которой капают пенистые слюни.
«Ну вот и всё, конец», - моментально проносится в её голове и она закрывает лицо руками:
-Ааа!- кричит девушка и в этот момент чувствует, как кто-то толкает её в воду и она, взмахнув руками, спиной погружается в пучину водорослей. Очаянно барахтаясь, вскоре она всплывает на поверхность и, оглядевшись, видит бегущих со стороны селения мужчин и двуногого волка, уносящего на своём плече вопящую во всё горло Йорку. Мокрое платье обтягивает стройное тело девушки, обнажив длинные ноги, которыми она отчаянно стучит в грудь и живот похитителя.
-Йорка! - кричит спешащий из селения к ней на помощь Койву и, упав, кубарем катится с крутого склона к реке.
-Украли! Йорку украли! - визжат убегающие девушки, но, видя, что никто за ними уже не гонится, останавливаются и смотрят, как их подругу уносит огромный зверь со злобно скалящейся мордой.

Глава 22
Утреннее солнце золотым диском поднимается над раскинувшейся бескрайней степью из-за начинающего розоветь горизонта. Пучки распускающегося ковыля плавными волнами растекаются по зеленеющему ковру, стойкий запах чабреца смешивается с горьким ароматом полыни и, подхватываемый свежим ветерком, наполняет воздух дурманящими благовониями. Между раскинувшихся по степи цетущих сопок вдали виднеются гребни буро-красных холмов Мёртвой пустоши, раскинувшейся далеко на запад и хранящей уже сотни лет свои тайны.
Где-то далеко раздаётся глухой гул и вскоре из-за горизонта появляется тонкая тёмная полоска. Быстро приближаясь, она становиться всё шире и принимает всё более чёткие очертания. Ивскоре можно рассмотреть мускулистые крупы лошадей, их оскаленные от узд морды, раздувающиеся ноздри и намертво влитые в них тела всадников в остроконечных меховых шапках.
-У-й-я-я-я! – раздаётся многоголосный нескладный хор голосов и диссонансом проноситься по мирно пробуждающейся степи.
Навстречу им из-за холмов вырывается небольшой отряд и с разрывающими глотку криками несётся прямо на противника.
-У-й-я-я-я!
Расстояние между отрядами неумолимо сокращается и всадники уже могут разглядеть свирепые лица друг друга.
-Их мало!- кричит предводитель отряда Хатым и призывает:
-Раздавим их!
Сверкнули на солнце доставаемые из ножен сабли, готовые раскромсать врагов, короткой вспышкой блеснули наконечники наспех сделанных копий…
Но что это?..
Всего в нескольких метрах от врага, малый отряд вдруг резко повернул и поскакал в сторону мёртвой пустоши.
Преследующие их тургары резко остановились и замерли, недоумённо переглядываясь: «Куда это они направились? Разве можно им, людям, туда? Видимо, страх перед неизвестностью у них гораздо меньше, чем перед ними?» И, обрадованный этой мыслью о собственном превосходстве, Хатым перекрикивает топот собственного скакуна:
-Они бояться нас!
-У-й-я-я! Они бегут! – вторили ему радостные крики и, повернув коней, возбуждённые успехом тургары повернули за противником, свернувшим за бурые холмы.
Но как только большой отряд, уже праздновавший в душе победу над выскочкой Теймуром пересёк холмистую низменность и солнце засветило им в глаза, они увидели всю армию противника.
Прямо перед ними, всего в полуверсте, стояла только что удирающая от них конница, а перед ней, в высоких кустах ковыля, высоко поднимали свои луки пехотинцы.
-Они думают, что испугали нас?!- выкрикнул каюм Хатым. -Посмотрите! Их же в два раза меньше, чем нас! Эй! Теймур! Неужели ты думаешь победить в этом бою? Сдавайся и, может, быть, я позволю тебе остаться вождём клана, в который мы соберём всех ненужных стариков и старух! Как тебе это?
И громогласный хохот всколыхнул степь и поднял в небо стайки мелких пташек, прячущихся в густой траве.
Хатым, уверенный в своей победе, высокомерно подперев бок, смеялся и ждал.
Но гробовое молчание со стороны противника раздражало его всё больше и больше и он, вытянув руку, скомандовал безумным ором:
-В перё-о-од!
И вся неорганизованная толпа гогочущих всадников, подгоняемых жаждой крови и бойни, десятилетиями копившая в своих генах былую удаль, устремилась вперёд, готовая разорвать любого на их пути на мелкие части.
Но как только до невозмутимого противника оставалось совсем немного, земля неожиданно всколыхнулась и самые кровожадные тургары, нёсшиеся в первых рядах, исчезли из виду.
Успевшие встать на дыбы более медлительные всадники увидели, как их собраться провалились в десятки возникших ниоткуда огромных траншей с торчащими из них острыми кольями, на которых корчились и извивались от боли их уже мёртвые и ещё живые товарищи. И в это же время, не дав противнику опомниться, сотни стрел с пылающими ярким пламенем наконечниками, перелетев через смертельный ров, обрушились на отряд Хатыма, посеяв в его рядах панику.
-Убить их всех!- свирепо оскалив зубы, приказал Теймур и, направив в сторону врагов саблю, сжал круп несущей его лошади и первым врезался в охваченный паникой отряд.
-Назад!- заорал Хатым-бек, привстав на своей лошади и, сильно ударив её по маслянным бокам, повернул, но был выбит из седла налетевшим на него пылающим всадником.
Соединившись в один многоголосный хор, крики сражающихся, вопли раненых и стоны умирающих диссонансом накрыли степь, давно забывшую ужасы войны.

…По лесу разносится запах жареной дичи, идущий с тёмной, скрытой от глаз густыми еловыми ветками, поляне, на которой полыхающий костёр на вертеле жарит тушку прыгающего ещё несколько часов назад зайца.
Сидящий у огня Кантимир ворошит толстым суком горящие угли, вдыхая аромат готовящейся еды. Он изредка бросает косые взгляды в сторону дуба на уснувшую от изнеможения, связанную по рукам и ногам Йорку с обмотанной вокруг её рта тряпицей.
«Тонкая она какая-то. Слабая и бледная»,- думает он.- «То ли дело Кайра…»
Слабый шорох, раздавшийся среди кустов, заставляет иирка отвлечься и, положив руку на рукоятку ножа, повернуть голову в сторону шума. Но, увидев выходящего к нему Ратибора, он поднимается навстречу другу:
-Как ты?
-В порядке.
-Не заподозрили?
-Нет, - качает головой охотник и направляется к девушке:
-Зачем так связал?- спрашивает он друга.
-Прыткая больно, да царапучая, - отвечает тот, поворачивая вертел, - ты есть будешь?
Ратибор отрицательно качает головой и приседает напротив девушки.
-Вон, всего обцарапала, пока тащил, - продолжал жаловаться Кантимир, повернув другу спину с глубокими, местами со следами запёкшейся крови, длинными царапинами.
Не обращая на это никакого внимания, Ратибор осторожно дотрагивается до руки девушки и она, вздрогнув, открывает глаза.
-Не бойся, милая, - ласково начинает мужчина, - никто тебя не обидит, - и осторожно опускает с её губ тряпицу.
Вместо ответа Йорка сильнее упирается в дерево, словно хочет укрыться в нём:
-Зачем ты так? Мы же приняли как своего, рану лечили, на ноги подняли.
Ратибор садится ближе к ней на колени и тянет руку к золотистым кудрям, осторожно убирая локон со лба девушки:
- Люба ты мне. Люба. Да отец твой в отказ пошёл.
Йорка отдёргивает голову:
-Так, значит, и решился на…
-Не гневись, милая, - перебивает её охотник, приближая своё лицо.
Горящие страстью глаза жадно впиваются взглядом в каждый миллиметр лица девушки. Горячее дыхание обдаёт теплом её охладевшую от ночи кожу.
-Ничего не могу с собой поделать. Околдовала ты меня, Йорочка, как никто другой, околдовала - нежно шепчет мужчина пересохшими от желания губами в самое ухо избранницы, - жить не могу без тебя. Дышать не могу без тебя. Все думы о тебе лишь одной.
Горячие губы осторожным поцелуем дотрагиваются до уха, спускаются к шее, плечу, упругой груди.
Крепкие руки ласкают натянутое струной напряжённое тело, ослабляя стягивающие верёвки.
-Полюби меня, милая,- страстно шепчут истомившиеся от долгого ожидания губы, - и всё, что только пожелаешь, станет твоим.
Ратиборг находит её уста, крепко целует их, но девушка в ответ так кусает его губу, что на ней выступает багровая капля и мужчина, не ожидая такого сопротивления, отстраняется от неё и, слизнув языком выступившую капельку крови, улыбаясь, словно ничего и не произошло, гладит Йорку по волосам и встаёт:
-Ничего. Время терпит. Долго ждал, подожду ещё.

…Луна освещает уставшую от дневного побоища степь. В её свете тёмными тенями кружатся в небе крылатые вороны- падальщики, созывая братьев на свежее пиршество.
Прибывший уже к окончанию битвы Юкумай вместе со своими людьми проворно добивает оставшихся в живых тургар, всем своим видом показывая и свою якобы причастность к великой победе каюма.
Теймур, проходя вместе с Курдулаем мимо своих людей, сбрасывающих в ров обезглавленные тела, обводит взглядом сотни копий с нанизанными на них головами ещё утром радующихся жизни людей, а теперь украшающих одинокие холмы у самой границы с мёртвой пустошью.
-Это ты хорошо придумал, каюм, - восторгается находчивостью Теймура воин, - с кольями. Как ты мог придумать такое?
-Подсмотрел, как ты нанизываешь куски мяса у меня за обедом.
-Так просто?- удивился Курдулай.
-Учитель говорил: решение любой задачи может лежать на самой поверхности, стоит лишь увидеть его, - просто ответил Теймур.
-Что?- не понял его товарищ и сразу понял, почему Учитель выбрал именно его, Теймура. Только тот мог в обыденном увидеть нечто, только он мог вот так просто, за обычным ужином разглядеть стратегию, приведшую его к победе.
За многие лета, проведённые вместе, Курдулай, как он думал, всё знал о своём друге. Он восхищался его силой, выносливостью, упорством, хладнокровием и во всём хотел походить на него. И Теймур знал это и понимал, что он, не смотря ни на что, был его единственным другом, настоящим и преданным. И только ему было позволено тогда, да и теперь, после захвата власти, называть его во время встреч с глазу на глаз по имени и заходить в его юрту в любое время.
-Хатым?- коротко спросил каюм. – Я видел, как он упал со своего коня, но ни раненым ни мёртвым его не нашли.
-Наверное, удалось удрать в свои горы,- равнодушно пожал плечами Курдулай и продолжил:
-Мы потеряли немногих в этой битве.
-Позаботься об их близких. Они ни в чём не должны нуждаться.
-Твои люди будут помнить это, - слегка наклонил голову воин, - и уважать за то, что ты ценишь их. Но нам надо поторопиться. Наступила ночь и кто знает, что твориться в такое время на этой мёртвой земле?
-Ты прав, нужно увести людей подальше от этого места. А завтра…. Завтра мы отправляемся к сбежавшему от нас Хатыму. Нельзя оставлять его живым, пока он не распространил свою гниль на другие кланы. Он, кажется, находиться южнее всех остальных? Вот по пути навестим и соседей. Мне нужно золото. Много золота, что бы вооружить мою армию.

Глава 23
Палящее солнце раскаляет и без того горячий песок, делая жару ещё более невыносимой.
И работающие у печей рабы с нескрываемой завистью смотрят на тех, кто моет в воде песок.
Между ними прохаживаются полуголые охранники в ярких шароварах, и в таких же остроконечных шапочках. Висящие на их поясах стальные сабли отражают блеск палящего солнца и, кажется, изнывают от жары не меньше, чем их хозяева. Изредка охранники, мечтающие хоть о какой-то прохладе, нехотя кричат и лениво бьют замедливших рабов плётками. Стоящие по колено в воде те просеивают через сита морской песок, оставляя на решётке сверкающую своей чернотой железную руду. Другие же в корзинах несут метеоритный песок к сыродувным печам, расположенным у вершины холмов, стараясь как бы ненароком лишний раз смочить ноги в хоть и не холодной, но всё-таки более приятной, чем дымящийся песок, морской воде.
У печей работают по два человека, один из которых насыпает поверх угля в печь руду и беспрестанно монотонно вымешивает её, а другой как загипнотизированный попеременно давит ногами на опущенные одним концом в печь раздуваемые меха, наполняя её воздухом. Грязные от копоти ручьи пота беспрерывным потоком льются по их измученным от жары и сухости телам.
Корзины с готовым металлом утопающие ногами в песке рабы уносят в кузню.
И там, в единственном затенённом от света месте, раздаются звуки кувалды о железный металл и сверкающие время от времени лезвия бросают солнечные блики.
Под тканым навесом на тонких покрывалах лежит толстый эпиец - Аслан, и тихо стонет, изнывая от неимоверной жары:
-О боги! За что вы наказываете меня, послав на этот унылый берег? Почему одни нежатся в холодных дворцах, а другие вынуждены мучиться на этой проклятой жаре. Эй, ты, - кричит он проходящему мимо рабу, - принеси мне вина! И по-холоднее!
В жаркой кузнице несколько почерневших от жары мужчин куют стальное оружие. Один из них, Немой, высокий мускулистый мужчина неопределённого возраста с длинными, ниже плеч чёрными то ли от природы, то ли от копоти волосами, осторожно выдалбливает на рукоятках мечей замысловатые узоры. В образовавшиеся тонкие канавки мужчина вставляет серебряные нити и аккуратными ударами молоточка накрепко вбивает их. У основания узора, в более глубокие каёмки медленно выливается горячая смола, в которую вкропляются разноцветные камешки. Оценивающе осмотрев готовое оружие со всех сторон, Немой быстро опускает рукоять в чан с холодной водой, наблюдая, как она начинает шипеть и булькать от соприкосновения с горячим металлом. Немного подождав, мужчина насухо вытирает оружие и до блеска натирает его шероховатым куском кожи, смоченным в специальном растворе.

…Там, где кончается степь и начинаются великие горы, раскинулся каменный коган Хатыма. Каменный, потому что жили тургары-хатымийцы не как все кочевники, в юртах, а в выдолбленных на склонах гор жилищах. Ведя аскетический образ жизни, они были настолько замкнутыми людьми, что практически не общались с другими коганами. Однако, выращивая на склонах гор дикий виноград, они единственные производили винный напиток, и поэтому раз в году, на осеннем дишбабе, спускались в низину, где и и меняли свой товар на так необходимые им соль и муку. Будучи жилистыми и крепко сложенными, хатымийцы не прочь были и поучавствовать в состязаниях на силу и ловкость и нередко выходили из них победителями. Да и сам Хатым-баши, несмотря на вполне зрелый возраст, несколько лет подряд не уступал никому другому своё первенство в кулачном бою.
Пока не появился Теймур.
Этот молодой выскочка так бахлялся перед публикой, что хмурый Хатым еле сдерживался, что бы не навалять ему ещё до начала боя. Он уже ясно представлял, как сломает рёбра этому молокососу и согнёт его пополам. Однако, каково же было его удивление, когда этот, как ему казалось, никчёмный парнишка нанёс такой молниеносный и мощный удар в его солнечное сплетение, что он, даже не успев прикрыться, рухнул на вытоптанный песок. Много лет не знающий поражения, Хатым был в мгновение ока повержен соперником в двое младше него.
-Победа, как женщина, - услышал он возглас молодого бойца, - и она отдаётся не всегда. Поэтому надо уметь ею овладевать!
Хатым почувствовал, как из центра живота жгучие струйки боли побежали по всему его телу, достигая, казалось и самой головы. За годы жизни ему приходилось много драться, бить самому и быть побитым, но никогда он не ощущал ничего подобного. Боль была такой, словно чей-то кулак вошёл в его плоть и вырвал её наружу, вытаскивая цепляющуюся за него душу. Занесёнными пеленой глазами, Хатым видел, как соперник красуется перед улюлюкающей толпой и поклялся, что когда-нибудь обязательно отомстит ему за это унижение.
И вот, узнав о смерти старого Каюма и о захвате власти Теймуром, горец понял, что его час настал. Собрав своё небольшое воинство он, вместе с соседними с ним кланами решил дать отпор малолетнему выскочке и уничтожить это зло в самом его зародыше, пока оно не расползлось по всей степи. Однако, попавшись на вражескую уловку, его люди были уничтожены, а он сам вынужден был позорно скрыться и, тайком выкрав вражеского коня, во всю прыть скакать в родные горы, что бы там подготовиться к решающемй битве. Он знал, что Теймур не простит его и обязательно пойдёт следом. Но здесь, среди горных ущелий Хатым сам ловко расставит ловушки и тогда… Но даже мысленно хатымиец старался не думать о том, что будет тогда. Всем известно, что боги не любят хвастунов и, что бы умилостивить их, нужно блюсти скромность и молить их о помощи. Чем и занялись хатымийские женщины, а оставшиеся в жывых мужчины стали готовиться к встрече с армией Теймура. И поэтому по всей долине, от затерявшейся на горизонте степи и до начинающихся гор лазутчики день и ночь прятались в ветвях деревьев и кустарниках, высматривая врага.
Хатым знал, что Теймур со своей армией появиться именно здесь. Потому что не было более удачного места для перехода через горы, чем спрятанные в этой местности гористые тропы, ведущие к Дхалибу.
И вскоре этот день настал.
-Они приближаются, - задыхаясь от быстрого бега, произнёс горец, преклонившись перед своим каюмом.

…Чуть только алой зорькой над тёмным лесом забрезжил рассвет, да петухи прокричали подъём, оживились и улочки славличанской деревни. Бабы с коромыслами и вёдрами пошли на реку, молодые девки да ребятишки - в лес собирать заготовки на зиму, мужики в поле, а старики со старухами остались по делам домашним: похлёбку варить, да очаг топить. Все не спеша шли по своим делам, переговариваясь о случившейся накануне оказии.
-А волк-то огромный был, что человек, и на задних лапах бежал, - тихо рассказывает немолодая славличанка подруге, качая коромыслом.
-И вовсе не волк это, - перебивает её та, - а оборотень. И была их целая стая. Десятка два, не меньше.
Проходящий мимо старый дед брезгливо сплёвывает и сердито бросает в след:
-И вовсе не столь.
-А ты почём знаешь? Сам видел?- останавливаются женщины, а старик чешет за ухом и, решительно так отвечает:
-Сам не видал. Вон, Олеська рассказывала, - кивает он на молодую девушку с корзиной белья, идущую в сторону реки, - она вчерась на воде была. Всё своими глазами и видела. Сотня была, никак не меньше.
И, ещё раз сплюнув, он продолжает путь, а бабы, переглянувшись, окрикивают девушку:
-Олеська! Ты видела, что ли чего?
Услышав окрик, девушка поворачивается к женщинам:
-Ну и что, коли видела?, - словно зная, о чём её спросят, ответила она, даже не замедлив свой ход.
Переглянувшись, женщины догоняют её и, перебивая друг друга, тараторят:
-Ну, чего там? Волки, али кто?
Переводя взгляд с одной из них на другую, девушка ставит корзину на землю и лениво начинает, уже, как видимо, не в первый раз:
-Ну, значит, полощем мы. А тут сорочка и поплыла. Йорка в воду, значит, за ней. А тут они, вроде волки.
-Я ж говорила, - перебивает Олесю одна из женщин, - а ты, оборотни, оборотни.
-Ну, вы чего, слушаете или как?- обижается на неё расказчица.
-Давай, давай, дальше.
Девушка интригующе смотрит на слушающих её славличанок и, намеренно растягивая слова, продолжает:
-Ну, вот, значит, я ей и кличу, брось ты её, ну, сорочку, ту, что уплыла. А она - в воду.
-Кто? Сорочка?- не понимает одна из женщин, на что девушка усмехается, будто думает: «Ну, и дуры же вы!» - а вслух отвечает:
-Да нет же, Йорка. А тут он, ну волк, который вроде вожак, что ли. Только на задних лапах. Хвать её и…
Но, не успев закончить, девушка замолкает, увидев пробежавшего мимо всегда вежливого Койву, который, задев коромысло одной из женщин, даже не оглянулся. Из закачавшегося ведра вода выплеснулась на подол и фартук женщины и она, так и не опуская свою ношу, выкрикнула в след хулигану:
-Эй! Смотри, куда…
Но подруга, не дав славличанке договорить, тихо зашептала что-то ей на ухо и они, поглядывая на удаляющегося паренька тихо зашептали, а затем поцеловали и приложили три сложенных вместе пальца ко лбу, а затем к груди.
-Ну вот, - не дожидаясь, когда на неё обратят внимание, закончила Олеся и подняла с земли свою корзину, - на горбатку закинул и уволок.
-Так волк или оборотень? Уволок-то кто?- снова включились в разговор женщины.
Поставив корзину на плечо, девушка прихватила её одной рукой и, уходя, недовольно ответила:
-А я почём знаю? Вроде волк, а может и оборотень. Развеж поймёшь в такой-то суматохе?.

…В гористой местности, покрытой диким кустарником и мелким ельником, начинались тропы, ведущие в полные несметных богатств южные земли. Ещё в детстве Теймур с упоением слушал рассказы Учителя о высоких каменных пирамидах Дхалиба, украшенных замысловатыми барельефами и сверкающих от множества вкраплённых в них самоцветов, о диких животных с вытянутыми носами и огромными, свисающими ушами и маленьких смешных зверьках с человеческими лицами, скачущих по высоким деревьям. Слушал о подземных золотоносных рудниках и вероломных людях, населяющих этот ни с чем не сравнимый мир и миллионы раз представлял, как он, Теймур, пройдёт по каменной зале и золотой дождь миллиардами сверкающих капель покроет его прекрасное тело.
Но дорога туда должна быть долгой и опасной.
Однако, что такое время для того, кто решил стать властителем мира?
И что такое опасность для того, кто хочет стать непобедимым?
Очередной лишь способ доказать свою силу и бессмертие.
Теймур не бросился сломя голову догонять скрывшегося Хатыма. Он был слишком мелок и ничтожен по сравнению с планами, рождающимися в голове молодого каюма. А поэтому решил сначало укрепить своё воинство, а потом уже двинуться на юг, к манящему его своими богатствами Дхалибу, по пути расчитавшись с восставшим против него Хатымом.
И Каюм-баши, собравший в своём войске несколько тысяч готовых на всё ради пригоршни золота тургар, двинулся в свой первый поход на пути к славе и бессмерттию. Одновременно с ним десятки подготовленных групп вместе с Учителем отправились севернее, в западные земли ирков, исидов и славличей. Им предстояло пересечь Мёртвую пустошь, дикие леса и топи и выйти к землям, когда-то принадлежавшим их предкам.
Манящие где-то в далеке богатства, воодушевляли армию завоевателей и спустя седьмицу они оказались у склонов зеленеющих гор. Никогда не видевшие ничего подобного, воины остановились и, затаив дыхание, задрали головы к небу, пытаясь рассмотреть уходящие в высь вершины, спрятанные в мохнатых шапках облаков. Привыкшие к жёстким пучкам ковыля да редким кустарникам, тургары с удивлением рассматривали кривые стволы деревьев с нанизанной на них густой зелёной листвой и тонкие стебли цветущих лиан с невообразимо яркими собранными в соцветия лепестками.
-Для Хатимы сорву, - привстав на стременах, Улумбек потянул руку к одному из цветков и хотел было его уже сорвать, но в этот момент лепестки распахнулись и, обхватив открывшимся в нутри себя кольцом зубьев, сомкнулись на мужском запястье.
-А!- закричал мужчина, вылупив глаза.- Оно меня жрёт! Помогите!
Но все замерли, увидев, как, раздуваясь и смыкаясь, цветок засасывает руку Улумбека всё глубже и глубке.
-Ну! Чего вы стоите?- орал несчастный, пытаясь выдернуть руку из засасывающего его растения. – А! Я же сдохну! О, моя несчастная Хатима, - крики боли переросли в полный отчаяния плач, но в этот момент над ожившей лианой взмахнуло стальное лезвие и зелёная, липкая жижа обрызгала окружающих из обрубленного стебля. Несколько раз метнувшись в разные стороны, кусок лианы вдруг обмяк и обвис, а яркие лепестки посерели и сникли.
-Только ради Хатимы, - отъезжая, заметил спасший Улумбека тургарин.
-Вот спасибо тебе, - пробормотал спасённый мужчина, сдирая с себя ненавистное растение, - век не забуду.
И, освободив руку из смертельной хватки, показал всем свою местами обсосанную до костей кисть.
-О, божешки ты мой, - присвистнул кто-то из толпы.
-Ничего себе, как прихватила!
-Засосала так, что Хатима отродясь и не делала!
И гулкий гогот раздался среди окружающих Улумбека воинов.
Однако, просвистевшие стрелы заставили тут же замолчать смеющихся над товарищем тургар. Некоторые из них замертво повисли на стременах, а другие, озабоченно вертя головами из стороны в сторону, пытались высмотреть врага.
Секундная тишина.
Свист.
Стальной дождь.
Падающие со своих лошадей люди.
-Щиты!- раздался возглас командующего.
И тут же, услышав хладнокровный приказ, начавшая было паниковать пехота разбилась на группы и, подняв защиту, стала непробиваемой, заслоняя собой выстроившихся за своими спинами всадников.
Сотни стрел беспомощно отскакивали от стальных щитов и вонзались своими остриями в мохнатый травяной ковёр.
-Первые строевые! Вперёд! К лесу!- послышалась новая команда и группы пехотинцев мелкими перебежками, так и не опуская щиты, стали приближаться всё ближе и ближе к спрятанным в зелёной засаде воинам.
Оставшиеся позади конница и пара рядов прикрывающих непробиваемой стеной коней пехотинцев разбились на две группы и разбежались по фалангам. Иногда кто-то из них, сражённый метким выстрелом неприятеля, падал, но ряды тут же смыкались и продолжали движение в перёд.
Невозмутимость неприятеля так раздражала горячие головы горцев, что они не выдержали и, выскочив из-за своей засады, понеслись с обнажёнными саблями на приближающегося противника.
Звон металла смешивается с криками людей.
Солнечные блики заблестели на сверкающем металле.
Алые брызги замысловатым узором украсили зелёные ворсинки травянного ковра.
И чёрный ворон, кружащий над объятой смертью долиной, запел траурную песню, созывая братьев на поминальный ужин.

…Плюгавенький мужчина, держащий на плечах связанного по копытцам пронзительно визжащего и дрыгающегося поросёнка, шустро отпрыгивает в сторону, пропуская крепких рабов, несущих закрытые носилки, на которых вальяжно обмахивается веером скучающая дама и сворачивает к стоящей по левую сторону торговых рядов лавке, украшенной связками свежих бараньих и телячьих грудин, лопаток и окороков.
Там Мясник уверенным движением рубанул лежащую на столе свиную тушу и, взяв заднюю часть, передал её мужчине, стоящему рядом с ним вместе с краснокожим рабом.
Покупатель оценивающе осмотрел мясной кусок со всех сторон:
-Сочная, - удовлеворённо шмыгнул он, вытирая пожирневшие пальцы о тунику раба.
Мясник раболепно улыбнулся и молча кивнул, сложив руки на кровавый фартук, не забывая, однако, бросать взгляды по сторонам в поисках других клиентов.
Отдав Рабу понравившийся ему шмят мяса, Покупатель отослал его рукой в сторону и продолжил начатый им ранее рассказ:
-И жгут они, значит, всё на своём пути, мужчин убивают, а баб и детей продают, - закончил он и отдал наблюдающему за соседней лавкой, из которой к остановившемся у её дверей носилок выбежал Ювелир, Мяснику пару монет.
Тот, шустро спрятав медный ам в карман фартука, оценивающе осмотрел остатки туши, и принялся отрезать её филейную часть.
-А ты почём знаешь?-не отрываясь от работы, поинтересовался он у осведомлённого Покупателя.
В ответ тот огляделся в сторону кланяющегося сошедшей с носилок богатой даме Ювелира и, приблизившись к мяснику, тихо зашептал:
-Мой кузен, двоюродный, с ними торговлю ведёт. Уже много лет, как. Так вот он и рассказал, что неспокойно стало в степи.
Мясник прекратив разделку, недоверчиво сощурил глаз и спросил:
-Ну и?
Покупатель хотел уже было ответить, но визжащий поросёнок в дальнем углу отвлёк внимание Мясника.
-Долбани ты его уже, что ли! - недовольно прикрикнул тот в сторону подмастерья и вскоре пронзительный визг несчастной жертвы человеческого чревоугодия перерос в сиплые хрипы, а затем затих совсем.
-Так вот, - продолжил Покупатель. - Как старый Каюм помер, а знающие люди говорят, что не сам дух испустил, помогли ему. И никто нибудь, а собственный сын.
-Да ну?- опустив руку, держащую шмят мяса, присвиснул Мясник.
-Да, да. Тот давно на место евоное метил, да отец права выбора лишил. Вот он и того..., - разговорчивый мужчина многозначительно провёл ладонью под подбородком, быстро повёл глазами по сторонам и тихо закончил:
-Я думаю так, война будет. Надобно с ней, - кивнул Покупатель головой в сторону богатой дамы, беседующей с Ювелиром, и Мясник, повернув голову, увидел лихо предлагающего свой товар купца.
-…дела заиметь. Жена главного поставщика, - продолжил он и, хихикнув, добавил:
-Только, кто главный, вот вопрос. Через неё все закупки ко двору. И рабы тоже. И оружие…
Айса, та самая жена главного распорядителя, в это время примерив вынесенные ей украшения, недовольно осмотрела себя в отполированный серебрянный диск в руках неподвижно стоящего напротив неё раба.
-Как вы божественны, уважаемая, в этом ожерелье, - залебезил перел ней Ювелир, но та, выискав предательски появившуюся у глаз морщинку, недовольно оборвала его лесть:
-Не тяни, говори, чего надо.
-Подмастерье мой, помощник, - словно и не заметив её высокомерия, начал тот, - ловкий был парнишка, смышлёный.
-Дай-ка другое, вон то, - ничуть не смущаясь перебила его дама, указывая на ожерелье с большим солнечным камнем в золотой оправе.
Шустро расстегнув одно, ювелир тут же закрепил на её шее другое украшение:
-Вот и говорю, заразу он подхватил. Выгнать пришлось. Другой нужен. Что б в металлах и камнях толк знал…
-Вот это возьму, - снова перебила Айса мужчину, не особо слушая пытающегося угодить ей продавца, и, высоко подняв бровь, заметила, что мучающая её морщинка тут же исчезла.
-А как же…- расстелаясь чуть ли не до земли, пролебезил продавец.
Игнорируя его раболепие, женщина, опустив брови, бросила звенящий содержимым мешочек на вытянутое блюдо в его руках и, глядя поверх Ювелира, пошла к носилкам:
-Я подумаю, - равнодушно ответила она и, не обращая никакого внимания на мужчину, скрылась за балдахином.
Прервав разговор, Мясник с Покупателем проводили взглядом уносящих даму Рабов и, повернувшись друг к друг, продолжили начатый ранее разговор:
-И что, эти, как их… тургары, сильно дикие?- заинтересованно спросил Мясник, вываливая на прилавок связанного по копытцам недавно убитого поросёнка.
-Не то слово, -ответил Покупатель и, боясь испачкаться в растекающейся по прилавку крови, чуть отошёл. - И Жрец у них, говорят, краснокожий. Жуткий такой. Из людей души вынимает…
И, с отвращением наблюдая, как Мясник распарывает ещё дёргающемуся животному брюхо и, покопавшись там, вытаскивает сердце, закончил:
- И сердца жрёт… человеческие…

Глава 24
В тёмной избе на почти угасший костёр невидящим взглядом смотрит Мудрояр: « И что же это за оказия? Видно, разгневал я богов, что так лютуют. То на реке, то вот здесь. Видно на роду написано, сгинуть вот так, по юности. И где искать? Куда бежать? Люди бачут, волки. Да только те на ногах не бегают. Значит, толи нечистый какой, толи…»- думает вождь, но мысли его прерывает голос почти что влетевшего в помещение Койвы, с силой откинувшего полог тяжёлой шкуры:
-Благослови, отец наш! Благослови на поиск!
Украдкой смахнув подступившую слезу, Мудрояр поворачивается к полному решительности и в поступи и во взгляде молодому человеку:
-Ну? На что благословение просишь?
-Повели отряд на поиски послать!- горячо воскликнул Койву.- Я сам первым пойду!
-Вот и иди! От меня то чего надобно?
Как любой вождь любого племени, Мудрояр понимал, что не имеет права посылать кого-либо на поиски дочери. Таков был закон. Нельзя личное смешивать с общеродовым. Нельзя ради спасения одного посылать на гибель многих.
-Она же дочь тебе! – яростно выкрикнул молодой человек, проклиная в душе нерешительность Мудрояра и тут же, замолкает, отступив назад, к двери, опасаясь его гнева.
Но, к своему удивлению, увидел, как тот спокойно встал и, выпрямив спину, подошёл к молодому человеку. Заглушая внутренний страх и уважение, Койву нарочито вызывающе смотрел на старика, стараясь утихомирить начавшуюся в коленках дрожь.
- Верно, дочь, -смотрит прямо в глаза юноше Мудрояр. - И, заметь, единственная.
Единственная…
Когда он в ту ночь вернулся из леса с завёрнутым в свёрток ребёнком, маленьким и беззащитным, то думал, Богулька сможет принять его, как родного. Но что-то напугало её, стоило ей только взглянуть в голубые глаза младенца.
-Да уж! Была б твоя плоть и кровь, - прервал его мысли Койву, но тут же замолк под сверкнувшим из под мохнатых бровей суровым взглядом и поднятой в замахе руку. Растратив весь запас своего пыла, он опустился на нары и закрыл руками лицо.
Мудрояр, готовый уже выкинуть этого наглеца из дому, нерешительно и опустил ладонь на голову молодого человека и ласково потрепал его волосы:
-Боги послали мне Йорку, - тихо ответил он и сел рядом. - А потому роднее она родной дочери. Вот ты подумай, что люди скажут, коли приказ дам? А вот если кто сам, по доброй воле, держать не стану. И благословение дам и Йога обряд проведёт. Только где искать будешь? И сам погибнешь, и людей сгубишь.
В ответ Койву с силой сжал ладонь вождя и новый огонёк надежды мелькнул в его заплаканных глазах:
-Сам не найду, боги помогут, - уверенно произнёс он и с силой ударил себя кулаком в грудь.
-Эх, молодость - зеленость, - вздохнул Мудрояр и встал, похлопывая парня по плечу:
-Лады, ступай сам и бери, кто по доброй воле пойдёт.
-Я, я обязательно найду Йорку!- подскочил молодой человек.- всем богами клянусь!
-Ступай, ступай! – слегка улыбнувшись, махнул рукой вождь. -Горяч больно. Не зря, видно, полюбился ты дочке.

…Потерпев поражение в степях, граничащих с Пустошью, Хатыму удалось удрать вместе с ещё несколькими своими воинами. Он знал, что Теймур не простит его и обязательно отправится в горы, что бы отомстить. И здесь, в родных ущельях, Хатым будет ждать его. Тщательно замаскировавшись, его люди часами ждали появление неприятеля и увидели его длинные колонны ещё задолго до того, как те приблизились к горным лесам. Ожидая сигнала, хатумийцы тихо посмеивались над попавшим в ситуацию с засосавшей его стерволовкой Улукбеком и, как только час настал, обрушили с высоты своих укрытий сотни стрел на головы неприятеля.
Однако, опираясь только на знание местности и на неожиданность, Хатым не дооценил характер врага, его выдержку и собранность.
И поэтому, когда поздно ночью он, израненный и ослабевший, вернулся в своё простое каменное жилище, Алия по глазам мужа поняла всё. Сдерживая слёзы, она подошла к спящим в углу детям и, сжав губы, поцеловала их гладкие лобики и погладила чёрные завитушки волос. Затем молча отшла в сторону и отвернулась. Она не хотела видеть последние секунды их жизни. Но другого выхода не было. Женщина знала, что Теймур не простит Хатыма и месть его будет ужасна. Так пусть лучше отец отправит их малюток на небеса, чем…
Так и не вытирая окровавленные руки, Хатым подошёл к окаменевшей в ожидании жене с опущенными глазами и крепко поцеловал её в губы, пытаясь заглушить терзающую её боль. Алия вскинула на него в последний раз глаза и тут же почувствовала, как холодная сталь медленно вошла в её мягкий округлый живот и, обхватив руками мужа, приоткрыла рот, инстинктивно хватая глоток воздуха. Поддерживая её свободной рукой, мужчина крепче прижал жену к себе и ещё раз поцеловал в открытые губы, глубже вонзая длинный кинжал в её обмякшее тело.
-Хатым!- услышал он эхом пронёсшийся по каменным сводам голос Теймура и, подняв окровавленное тело супруги, положил его на ложе. Там же, один рядом с другим, лежало трое его детей. Счастливая улыбка сияла на их пока ещё розовых личиках, но госпожа смерть уже распустились алыми цветками на золотом покрывале под их маленькими, так и не познавшими вкус жизни телами. С таким же каменным, как и стены его дома, лицом, Хатым дотронулся до каждого из них побледневшими от боли губами:
-Скоро, совсем скоро мы встретимся с вами в зелёных рощах на божественном пиру.
-Хатым!
Голос Теймура прозвучал уже у двери и мужчина, повернувшись к ней, гордо выпрямил грудь навстречу гибели.
Он не боялся смерти.
Она заберёт его в свои блаженные чертоги, где он встретит любимую и своих малюток.
Он не боялся позора.
Он сделал всё, что было в его силах, что бы противостоять этому ужасному человеку.
Как и тогда, несколько лет назад, он бросил первым вызов.
И, как и тогда, он проиграл.
На всё воля богов.
Мощные удары в деревянную дверь заставили Хатыма отвести взгляд от семьи и посмотреть в сторону выхода. Медленно доставая саблю из ножен, он видел, как вдребезги рушиться дверь и несколько воинов пролезают в её отверстие, готовые раскромсать врага.
Среди них был Чартынбек, старший сын Ассана. Хатым знал его ещё мальчишкой, видел, как возмужал этот красивый юноша и как ловко орудовал мечом во время ежегодных соревнований. В нерешительности он опустил руку и посмотрел ему прямо в глаза.
Мальчик, ставший мужчиной.
Мужчина, ставший врагом.
-Хатым! – прогремел раскатистым эхом голос Теймура.
Нервно дёрнувшись от его слов, Чартынбек, сам того не желая, выкинул в сторону Хатыма руку с оружием, но тот, сделав выпад первым, опередил его.
Схватившись за вываливающиеся внутренности, Чартымбек вопросительно, словно спрашивая: «Что это со мной?» посмотрел на каюма и, утопая лицом в луже собственной крови, медленно осел на каменный пол к его ногам.
Хатым ждал.
Он думал, что сейчас его разрубят на тысячи кусочков.
Но ничего не происходило.
Он сделал шаг вперёд, вытянув руку со сжатым в кулаке оружием, стремясь нанести удар по самому ближнему из врагов, и взмахнул самблей.
Но тот, опустив в нерешительности руку, успел отклониться назад.
Просвистев в воздухе, сабля Хатыма опустилась в пустоту, а ворвавшиеся в его жилище воины сделали нерешительный шаг назад, не пытаясь не только нападать, но и защищаться.
Хатым остановился.
Он ждал чего угодно, только не этого.
Он должен был покинуть этот мир в битве с противником, но те словно не хотели этого боя.
-Ты не умрёшь, как герой, - раздался голос Теймура и стоящие в проёме воины расступились, пропуская своего вождя.
-И твоя жертва, - каюм окинул ложе с покоящейся на ней семьёй Хатыма, - была напрасной. Ты не воссоединишься с ними. По крайней мере, сейчас. Пусть эта боль ещё долгие годы преследует тебя.

…Остались далеко позади берёзовые рощи с малинником и светлые, залитые солнцем поляны, красные от сладкой земляники. Густой хвойный лес с хрустящей от осыпавшейся хвои землёй тёмной полосой растянулся далеко впереди вдоль горизонта. Сосны-великаны вершинами так высоко уходили в небо, что, казалось, подпирали облака, а их мохнатые ветки крепко переплелись между собой, образуя непроходимую чащу. Кислая брусника ещё только- только стала наливать свои круглые головки, а масляные шляпки боровиков на крепких ножках скромно прятались от глаз путников под опавшей листвой на хорошо вытоптанной тропе, всё дальше и дальше уводящей небольшой пеший отряд от земель славличей.
Впереди шёл Ратибор, ведя за собой Йорку со связанными кистями рук. То и дело девушка оглядывалась на фальшиво поющего Кантимира, бодро шагающего чуть по-одаль, замыкая шествие:
- Стрела летит и цель близка,
Красавица сердце открыла.
Она любви к тебе полна,
Забрав твою волю и силу!
Подняв с земли заросший мхом камень и, повернувшись в сторону друга, Ратибор с силой бросает его в успевшего отклониться певца:
-Заткнись уже, а!
Пожав плечами, мужчина оглядывается на оставшийся лежать на земле камень и разводит руками:
-А я что? Я ничего, всё по правде. Ну, скажи, коли не так?- пытается он вывести Ратибора из себя, но тот молча продолжает идти вперёд, не обращая внимания на друга и Кантимир, усмехнувшись, насвистывает мелодию дальше.
Тихо шелестит редкими листьями холодающий от наступления ночи ветерок. Бросая последние лучи, медленно уходит за горизонт багровый лик солнца, стыдливо прячась за укутывающими небосклон тучами. На поле стройными рядами ложатся мрачные тени высоких деревьев приближающегося леса.
Йорка поворачивает голову назад, бросает грустный взгляд на последнюю, одиноко стоящую в поле берёзку и тяжко вздыхает: «Вот же, душегуб лохматый! – Покосив глазами в сторону Ратибора, зло подумала она.- Тащимся, не знамо куда. И не сбежишь ведь. И день не спит, и ночь не спит, словно дрёма и не берёт его. И на кой я ему? Неужто не понимает, что не люб он мне? А коли и понимает, на что надеется? Что силой возьмёт? Хотя да, этого ему не занимать, - Йорка искоса оглядывает идущую чуть впереди мощную фигуру. - И губы у него… - неожиданно для самой себя вспоминает она его жаркий поцелуй накануне, но тут же опять хмуриться, словно вредничая и не желая отступать от своего. – Ну, нет! Он ещё пожалеет, что связался со мной! Пусть только дотронется!»
Постепенно тропа, по которой идут путники, сворачивает между ёлками в сторону далеко виднеющихся синих гор и вскоре они выходят к крутому обрыву, в низком ущелье которого виднеется тоненькая нить бурлящего потока. Спускаясь между камней в низ, отряд выходит к широкой каменистой реке.
-Надо узкое место найти, - осматривается Кантимир, - думаю, вверх по реке несколько часов, не больше. Видишь?- указывает он на раздвоенную верхушку горы, - там наше племя. От того, что не с реки идём, крюк дали и на другую сторону вышли.
Ратибор поднимает голову вверх. Тусклый солнечный круг медленно опускается к краю земли, оставляя небо темнеть.
-Ночлег нужен. Завтра перейдём.
Мужчина подходит к Йорке и, так несвойственно своему внешнему виду, ласково дотрагивается до её щеки:
-Замаялась, милая?
И столько нежности и ласки было в его прикосновении и словах, что девушка на мгновение усомнилась в своих впечатлениях о нём, но тут же сердито отдёрнула голову и надула губы, отворачивая от иирка лицо.
Наблюдая за очередной отвергнутой попыткой, Кантимир тихо засмеялся себе под нос, отвернув голову в сторону. Однако, его ухмылка не ускальзывает от зоркого глаза охотника:
-Чего ржёшь?- злобно прикриивает на него Ратибор.
-Да так, - стараясь подавить приступы смеха, пытается серьёзно ответить следопыт. - Смешно больно, как ты около девки круги нарезаешь, - и, встав с большого валуна, потянулся, - пойдём, что ли, место поищем?

…Конные тургары сгоняли толпы оставшихся в живых завывающих от боли и горя женщин и детей, в зеленеющую долину. Там, величаво красуясь на лоснящейся лошади, гарцевал Теймур, держа за верёвку связанного за кисти рук Хатыма.
-Что бы ты сделал, победив меня, друг?- издеваясь, спросил молодой каюм.- Убил? Покалечил? Оставил своим пленником? Я не такой зверь, как ты думаешь! Но я должен обезопасить своих воинов. А твои люди, оставшись у меня в тылу, навряд ли будут любить меня. И я не хочу получить нож в спину. Прости, но я вынужден сделать это.
Хатым отчётливо видел, как несколько из женщин, стоящих позади всех, что-то шепнули своим ребятишкам и те быстро затопали своими маленькими ножками в сторону близлежащих деревьев, сопровождаемые плачущими взглядами матерей. Один из воинов, Касым, словно услышав их беззвучный топот, медленно повернул голову в сторону семенящих малышей и уже было открыл рот, что бы прервать их бегство, но в этот самый миг его сверкающие злобой из под низко натянутой шапки глаза встретились с блестящими от слёз глазами одной из женщин и он тут же отвернулся, не в силах выдержать этот полный боли и немого плача взгляд. Нет, не вдруг возникшая жалость сломила его волю. Не ложный стыд за содеянное растопил его сердце. В глазах этой впервые увиденной им женщины он увидел глаза матери. Полные такой же боли и страдания. Точно так же смотрела она незадолго до того, как её сын решил отправиться в поход вслед за Теймуром.
Он оставил её тогда.
Больную и умирающую.
Променял возможность проводить её в последний путь на манящую его где-то далеко впереди славу и богатство.
И теперь, в глазах этой хатынки неожиданно он увидел её глаза. Такие же любящие и нежные, как когда-то давно, когда он малышём играл с деревянной лошадкой у её ног.
Злясь на себя за нахлынувшие чувства, воин со всей силы пришпорил лошадь, и, растолкав толпу женщин, наехал на одного из пленных подростков и, больно ударив его плёткой, наклонился, что - то тихо сказал и сильно толкнул в сторону.
Хатым увидел, как парнишка, скрываемый гарцующим перед ним всадником, быстро помчался к лесу, догоняя мелькающих между зелени малышей.
Тем временем пехотинцы Теймура стали оттаскивать от женщин их малолетних детей и толкать их (или грубо нести ещё не умеющих ходить младенцев за ножки) в центр долины.
Одна из матерей попыталась отобрать у солдата кричащее тельце ребёнка, но тут же была зарублена вместе с младенцем несколькими ударами насмерть. Другие боязливо замерли, стараясь крепче прижать своих чад.
-Нет! Отдайте моего ребёнка!- закричала одна из несчастных, и сразу же её подхватил хор высоких и низких женских голосов, полных боли и отчаяния.
Крепко прыжимающих к себе малышей женщин и подростков грубо растаскивали в разные стороны и, согнав в отдельные группы, выставили перед ними заслон пехотинцев с саблями на голо.
-Мама! Мамочка! У-а-а-а! - раздался по долине плач сотен детских голосов.
-Айса, Мамлик! Ханум! - кричали в ответ матери и более старшие дети, стараясь разглядеть в толпе угоняемых ребятишек, боязливо ворочающих головками на тоненьких шеях, своих братьев и сестёр.
И их сотни голосов слились в кричащий гул, в котором не возможно было разобрать ни единого слова.
Одна из женщин, вырвавшись из оцепения, бросилась к своему плачущему в толпе малышу, но меткий выстрел не дал ей даже добежать до него, и несчастная с торчащей из её спины стрелой так и упала лицом в траву, до последнего вздоха протягивая руку в сторону сына.
Хатым сильно зажмурил глаза.
Как же прав он был, когда дал умереть спокойно своим детям и жене!
Если бы это случилось с ними…
-Затоптать их!- услышал он страшный крик Теймура и, в ужасе открыв глаза, посмотрел на него.
Нет! Это был не человек.
С залитыми от гнева кровью глазами, Каюм - баши привстал на своих стременах и, вытянув руку с обнажённой саблей в сторону ревущей сотнями голосов детской толпы кричал голосом зверя:
-Затоптать этих мерзких выблюдков!
Но, опешевшие от такого неожиданного приказа солдаты с ужасом смотрели на своего повелителя и не двигались с места.
-Вы что, посмеете не последовать за своим господином?!- страшно прорычал Теймур, зверски скаля зубы, и, с силой пришпорив лошадь, поскакал прямо на беззащитно трепещущую детскую толпу.
Боязливо переглядываясь между собой, от конницы нерешительно оторвался один, второй, третий воин…
Несколько женщин упали без чувств на бархатную зелень травы. Ещё несколько были вовремя подхвачены подругами и бессильно повисли у них на руках.
В ужасе от увиденного замолчала кричащая женская толпа и только конский топот копыт гулом отозвался в истерзанных увиденной картиной материнских сердцах.
Прижимаясь друг к другу хрупкими, ещё не окрепшими тельцами, малыши с ужасом смотрели на приближающуюся к ним конницу. Кто-то из них держал на своих тоненьких ручках своих, более младших, братьев и сестёр. Кто-то, не в силах стоять, полз по высокой траве, кто –то…
-Примите, боги, души малюток!-раздался среди гробовой тишины заунывный, полный отчаяния и боли, вопль.
Окаменевшие от увиденного пехотинцы обернулись на его звук и увидели стоящую в центре расступившихся перед ней хатымок молодую женщину с закрытыми глазами, прижимающую руки к груди.
-И дайте им в волю напиться блаженной священной воды, - один за другим подхватили её сотни женских голосов.
-В том мире сады и птицы поют. Там вас ваши отцы и матери ждут.
Журчащей рекой полилась погребальная песня над цветущей долиной, готовой принять невинные жертвы человеческой жестокости.
Обезумевшие от собственных деяний всадники вихрем пронеслись по долине, топча хрупкие, беззащитные тела.
-Будь ты проклят, Теймур, - тихо сквозь зубы прошипел Хатым и скупая мужская слеза, тонким ручейком скатившись по заросшей щеке, упала в мокрую от утренней росы траву.

Глава 25
По берегу, вздымая клубы песка, в сторону раскинувшейся среди песчаных холмов кузни медленно едет группа всадников с несколькими гружёными сундуками телегами. Лавируя между несущих корзины почерневших от избытка солнца рабов, они приближаются к навесу, слезают с лошадей и направляются прямо к высочившему им навстречу толстому эпийцу.
-Рад! Очень рад столь уважаемым гостям, - раскрывает руки прибывшим учтивый Аслан.
Всадники снимают с поясов увесистые мешочки и кидают их на песок к ногам мужчины:
-Твой товар - наше золото!
Один из мешочков лопается и на песок выкатывается несколько золотых монет. Эпиец жадно оглядывает их, делает знак Надзирателю, а тот, в вою очередь, кивает Рабу, который собирает монеты и, унеся их в угол навеса, бросает в стоящий там сундук.
-Всё, как и договаривались, - улыбается Аслан и делает рукой жест приглашения, - прошу!
Все дружной толпой заходят на кузницу, где стоят с десяток сундуков. Хозяин делает жесты в сторону Немого и тот открывает их, показывая многочисленный товар: полукруглые сабли и прямые стальные мечи, короткие кинжалы и вытянутые кортики.
Один из всадников берёт саблю, смотрит на свет, проводит по лезвию пальцем, взмахивает ею.
-Не угодно ли будет испробовать на живом примере?- в учтивом поклоне заискивающе спрашивает Аслан и делает знаки одному из надсмотрщиков:
-Приведи- ка… кого не жалко.
Надзиратель кивает и идёт к группе Рабов, промывающих песок, осматривает их, выбирает одного из них и толкает к группе гостей.
-Поставь- ка его вон туда!- кричит толстяк, указывая на место между холмами вдалеке от кузни, и указывает на сундук гостям:
- Любое, на ваш выбор.
И, пока покупатель выбирает оружие, надзиратель толкает еле перебирающего ногами Раба к холмам:
-Да шевели ты копытами, мать твою!- покрикивает он и, взмахнув плёткой, заносит руку над съежившимся мужчиной, но почему то передумывает и опускает её:
-С тебя хватит. И так своё получишь, - отходит он от раба, оставшегося одиного стоять.
Моющие песок рабы, не прекращая работы, дружно повернули головы в сторону несчастного и стали тихо перешёптываться:
-Отмучился, прими его, боже, - прошептал один из них и закрыл глаза, сложив ладони у груди.
Покупатель, наконец-то выбрав себе достойное оружие, ловко вскочил на подведённую к нему лошадь и, издав воинственный клич и бодро размахивая новой саблей, во всю прыть понёсся к стоящему между холмов мужчине.
-Беги!- неожиданно закричал один из рабов и тут же получил удар плетью.
-Не дай им так просто убить тебя!- снова закричал раб, закрываясь от сыплющихся на него ударов плетью.
И покинувшие, казалось, силы снова возвращаются в истерзанное побоями и истощённое тело приговорёного. С неожиданной даже для него самого быстротой лани он срывается с места и бежит.
Бежит.
Бежит по засасывающему песку.
Бежит, спотыкаясь и падая.
Снова встаёт и бежит.
Бежит, впервые за много лет упиваясь чувством неожиданно дарованной ему свободы.
Пусть на минуту, на полминуты, но такой сладкой и такой мучительно короткой…
Свободы!
Топот приближающихся копыт заставляет беглеца обернуться.
Разрезая горячий воздух, скаля белоснежные зубы на загорелом лице, безумно сверкая чёрными глазами, и в такой же чёрной, развевающейся на ветру, одежде, всадник похож на тёмного демона, поднявшегося из ада за своей жертвой.
Сверкает на солнце отточенная сталь.
Развеваются слипшиеся от грязи и пота волосы бегущего раба.
И беспощадно жарящее солнце словно усмехается его отчаянной попытке.
Разгорячённый бегством жертвы, всадник сильнее пришпоривает лошадь и разрезает острой саблей воздух прямо над головой беглеца.
Раб вжимает голову в плечи и, уклоняясь от удара, падает на горячий песок, а всадник, разочарованный неудачей, проносится мимо.
Раб встаёт: «Зачем бежать, как трус? На мгновения отдаляя неминуемую гибель? Не лучше ли встретить смерть лицом к лицу, как настоящий мужчина?»
И он гордо поднимает голову и расправляет плечи на встречу приближающемуся демону.
-Беги!- кричат рабы.
-Беги, - думает Немой.
Мгновенье.
Всадник и раб смотрят друг на друга, не отводя глаз.
Мгновенье.
Скачущая лошадь поднимает облако песка почти у самых ног свободного человека.
Мгновенье.
Взмах.
Сверкание стали.
И голова несчастного катится по горячему песку, разбрызгивая в разные стороны струи горячей крови.
Тело оседает на вздыбившийся песок, орошая его алой жидкостью.
Довольный всадник делает круг у поверженной жертвы и, наклонившись, саблей поднимает его голову и подносит к своему лицу.
Дрожание глаз в смертной агонии.
Взмах сабли - и голова, размахивая склоченными волосами, летит вверх, несколько раз перевернувшись в воздухе.
Блеск лезвия.
Две половинки, некогда бывшие частью одной головы, падают по обе стороны удовлетворённого оружием и ещё больше своим мастерством воина.

…- Великий правитель должен обладать великой армией,- вспомнил Теймур слова Учителя, горделиво покачиваясь в седле. - Если хочешь всецело править миром, стань господином и на суше и на море. Да, знаю, ты скажешь, что в степи нет древесины, но южнее нас, за горами хатумийцев раскинулись непроходимые джунгли, среди которых спрятаны города кефалов. Сотни лет назад, во время великой битвы они остались в стороне и поэтому смогли сохранить тысячелетнюю культуру своего народа. Спрятавшись в непроходимых лесах в дельтах рек, кефалы продолжили поклоняться покинувшим их богам. Там ты мог бы найти бесконечное множество материала для строительства морского флота. Но их вожди очень хитры и вероломны. Свои богатства они нажили, грабя караваны как земных, так и морских купцов. Не надейся на быстрое победоносное сражение. Они никогда не играют в открытую, мой мальчик.
И вот теперь, спустя несколько лет после этого разговора, пробираясь горными тропами, мучаемые невероятной духотой и покрываясь крупными каплями бесконечно текущего пота, армия Теймура вышла к цветущей долине, через которую протекала широкая спокойная река. Лазутчики, посланные далеко вперёд, с каждым днём приносили всё новые и новые сообщения о том, что к столице кефалов - Дхалибе - стягиваются отряды со всей страны. Вооружённая до зубов пехота, лёгкая конница и, наконец, сотни боевых диковинных животных, именуемых у них в народе слонами, несущих на своих защищённых от стрел и копий спинах оббитые железом кибитки с прячущимися там лучниками.
Зная по рассказам Учителя о силе и свирепом нраве этих животных, Теймур долго размышлял о том, как можно их победить с наименьшим уроном для себя. И решил, что нет ничего лучше, чем попытаться обратить их мощь на их же хозяев. Оставалось только найти способ, как это сделать.
Совершая набеги небольшими группами на близлежащие селения, жаждущие золота, тургары так ничего и не смогли добыть, кроме оставленных там стариков, старух и их боевой дух стал немного иссякать. Но, увидев вскоре сверкающие на горизонте башни величественного города, кочевники приободрились, и уже начали делить ещё не доставшуюся им добычу.
Отбив у гонящих к столице пастухов стадо огромных животных, похожих на коров, но с загнутыми вперёд рогами, отряд Улумбека, отличившегося при битве с горцами и повышенного в звании, получил особую похвалу.
Впервые увидев этих животных, Каюм сразу же понял, как они помогут ему выиграть предстоящую битву и приказал наловить их как можно больше и согнать в стадо.
Узнав из рассказов Учителя, что кефалы - хитрый и воинственный народ, Теймур понимал, что ожидать нападения можно в любую минуту. И поэтому вокруг лагеря в первую очередь приказал возвести высокие наблюдательные вышки, по всему периметру выкопать глубокий ров, который укрепить сплетенными между собой лианами острые колья. Привязанные друг к другу за ноги, следом стояли лениво мычащие буйволы и только потом располагались палатки многотысячной армии, набирающейся сил для решающей битвы после многодневного перехода через горы.
Однако шли дни, а Кефал-бат- вождь кефалов не покидал своего города и Теймур, ежедневно объезжающий окрестности в поисках наиболее удачного места для сражения, думал, как бы заставить выманить непреклонного противника выйти. Он знал, что население его стало велико из-за спрятавшихся за его стенами жителей близлежащих деревень и прибывших со всей страны воинов. А, значит, и продовольственные запасы должны вот-вот иссякнуть. Но почему он не нападает?
Во время очередных раздумий, полог шатра Теймура неожиданно распахнулся и в него ввалился окровавленный человек, поддерживаемый за руки двумя стражниками.
-Великий Каюм, - начал вошедший следом Курдулай и вдруг замолчал, увидев, как пострашнело лицо Теймура.
Он узнал его, этого воина, смелого командира, пожелавшего остаться с небольшим отрядом в бывшем когане Хатыма.
-Нас предали, - закончил Курдулай, отведя взгляд в сторону.
Каюм быстро подошёл к раненому и, взяв его за подбородок, заглянул в затянутые кровавой пеленой глаза:
-Говори, - тихо приказал он.
-Асан - баши, - с трудом выговорил тот, - с большой армией идёт с севера. Мы поймали лазутчика, нёсшего от него письмо Кефал-бату.
Слабыми руками воин вытащил из-за пазухи смятый свёрток и, протягивая его повелителю, упал замертво.
-Похоронить, оказав должные почести, - приказал Теймур, вынимая из его рук письмо и, наклонившись к самому его лицу, пообещал,- твоя семья не будет забыта.
Так вот оно в чём!
Теперь всё становилось понятно.
Читая начинающие расползаться от пота и крови строки, Теймур багровел всё больше и больше.
Этот хитрюга Асан сговорился за его спиной с кефалами и тот только и ждёт приближение предателя, что бы открыть ворота и с двух сторон ударить по армии Теймура.
Всё, как и говорил Учитель: «Никому нельзя верить».
Предатель… Сколько ещё будет таких?
Тревожные мысли тяжёлой волной накрыли Каюма, но он постарался быстрее отогнать их. Сейчас от быстроты и правильности принятого им решения зависит его будущий успех. Асан… Что ж, его ждёт суровая кара. Но потом. А пока он в пути, нужно побыстрее разобраться с засевшей в Дхалибе армией Кефал-бата.
И так, что мы имеем. Хорошо подготовленную вооружённую армию в стенах города, ждущую сигнала о наступлении и собранную Асаном разношёрстную толпу сговорившихся с ним коганов, решивших нанести удар ему в спину во время сражения с кефалами. Да, если бы это произошло, армия Теймура попала бы в такую мясорубку, каких ещё мир не видывал. Но! Теймур знает об это. А вот его противники навряд ли подозревают о том, что он знает их планы. И этим нужно непременно воспользоваться. Но вот как?
-Курдулай, - наконец то нарушил тягостное молчание Каюм-баши, - прикажи усилить охрану с севера и расставь часовых на протяжении нескольких миль от лагеря по всему периметру. И пусть замаскируются так, что бы мышь мимо пробежала и не догадалась. Собери всех пленных и…
Теймур наклонился всем телом над лежащей перед ним картой и подозвал командующего ближе.

…Большие плоские валуны с высеченными на них знаками, по кругу лежат на поляне среди хвойного леса. Тонкая полоска прозрачного ручейка вытекает из - под одного из них и, плавно извиваясь, прячется где- то в далёких кустах. В центре круга валяются иссушенные временем, солнцем и водой, побелевшие кости и черепа животных.
Из спрятанной среди ёлок хижины выходит Ведун. В одной руке он держит чашу с зерном, клочьями шерсти и кусками кожи, в другой - трепыхающуюся белую курицу, кудахтящую во всё своё куриное горло. Её крылья, стремясь вырваться из рук мучителя, бьют по земле, поднимая клубы пыли, покрывающей её белые перья, а жёлтые круглые глаза с ненавистью косят на ноги несущего её человека.
Встав между камней, Ведун берёт содержимое из чаши и, разбрасывая его по костям, призывно завывает:
-Вы, птицы зоркоглазые, летите по небу, смотрите по степям и полям. Вы, звери лесные, рыщите по лесам и лугам. Вы, рыбы плавучие, плывите по рекам в страны дальние, слушайте говоры иноземные. И соберитесь все на третью ночь с вестями как благими, так и недобрыми!
Подняв высоко над землёй курицу, Ведун быстрым точным ударом острого ножа, взятого из-за пояса длинной рубахи, отсекает ей голову и бросает на траву.
Безголовая птица, несколько раз перевернувшись в сухой пыли, подскакивает на лапы и, брызжа из свисающей шеи кровью, несколько раз проносится по кругу, пока силы не оставляют её окончательно. А затем безжизненно падает на землю, раскинув в стороны посеревшие от пыли крылья и судорожно вытянув когтистые лапки.
Попав на кости, куриная кровь начинает пениться, шипеть, поднимая их в воздух, и они складываются в скелеты, принимают туманные очертания и зависают над капищем.
-Летите, бегите, плывите быстрее самого быстрого ветра!
Старик втыкает кинжал в центр круга, встав на одно колено, и опускает голову.
Мыши и зайцы, волки и лисы делают несколько кругов в воздухе, набирая скорость. Орлы и вороны, взмахнув прозрачными крыльями, поднимаются выше. Тела рыб падают в журчащий ручей и, лавируя невидимыми плавниками, замирают на одном месте. Десятки глаз, больших и маленьких, круглых и продолговатых, выпуклых и впалых в ожидании смотрят на старца.
Он поднимает руку вверх, затем вытягивает её вперёд и тут же всё это разнообразие животного мира стремительно уплывает, улетает и скрывается в чаще девственого леса.

…Между двух стен каменистых гор, увенчанных охапками скудной растительности, спотыкаясь о гладкие валуны и бросая на них пенящуюся воду, бурлит прозрачная река. Чуть выше она становится шире и шире и где- то там, на самом верху выливается из холодного горного озера, образуемого бурным каскадом воды, срывающейся с плоской горной вершины.
-Перейдём здесь, – оглядывается Ратибор, остановившись у высокого плоского камня, гладко обтёсанного водой, - бурлит, но глубина небольшая.
-Сойдёт, - кивает Кантимир и, сняв со спины мешок, достаёт из него высушенный коровий желчный пузырь.
Ратибор приподнимает Йорку за талию и сажает на камень:
-Отдохни, милая. Ещё немного осталось.
Девушка, подобрав ноги под себя, насупившись, отводит взгляд в сторону: «Дурак! Думает ласковым словом задобрить меня? Не дождётся!»
Из - под тишка наблюдая за любимой, Ратибор надувает несколько пузырей, крепко перетягивает их тонкими конскими волосами и закрепляет, обвязав их у предплечья.
Рядом Кантимир прочно обвязывает основание стрелы верёвкой и, высмотрев на противоположной стороне крепкий, одиноко стоящий ствол дерева, внимательно прицеливается, туго натягивая тетиву.
В-ж-ж-ик!
Прожужжав в воздухе, стрела, разматывая длинную верёвку, до основания входит в ствол, выходя кончиком с обратной стороны. Другой конец верёвки мужчина обвязывает о торчащий в сторону реки выступ горы и крепко дёргает, посматривая на противоположный берег. Затем немного ослабляет, дёргает ещё раз и, удовлетворённо потирая ладони, обращается к другу:
-Готово!
Ратибор подходит с парой пузырей к Кантимиру и помогает их закрепить:
-Давай, ты первый.
Следопыт кивает и, ухватившись обеими руками за верёвку, медленно, но уверенно идёт к воде.
Река горным холодом обволакивает его тело, проникая за отворот штанов и мягкие ичиги. Мужчина проходит опасно бурлящее каменистое место и уходит на глубину почти по самые плечи. Наполненные воздухом пузыри всплывают над водой, поднимая его тело и, быстро перебирая руками по верёвке, Кантимир выходит на мелководье и отряхивается на другом берегу:
-Давай!
Кивнув, Ратибор, крепит у плеч Йорки надутые пузыри и, подняв её на руки, несёт к реке:
-Ты только не бойся. Я удержу. Ведь ты веришь мне?
Девушка испуганно быстро скользит по нему взглядом и кивает.
-Ну, вот и хорошо. Держись крепче.
Йорка со всей силы хватается за шею мужчины и зажмуривает глаза.
Уверенно шагая по каменистому дну, Ратибор одной рукой держит девушку, а другой перебирает верёвку. В общем-то, ничего необычного, просто очередная переправа, только с ношей. Но ведь с какой! Всю жизнь бы так шёл, ощущая тепло её хрупкого тела у себя на груди, её горячее дыхание, щекочущее его шею, нежные руки…
Холодная вода доходит уже до его пояса, замочив ноги девушки, и Йорка ещё сильнее прижимается к телу своего носильщика, распахнув в страхе глаза.
Через плечо Ратибора она видит бурлящую воду, просвечивающиеся валуны и снова зажмуривается: « Лучше не смотреть. Лучше так».
«Милая, когда же ты полюбишь меня? Когда одаришь радостью видеть твоё прекрасное тело? Когда коснёшься губами моих губ? Когда окутаешь любовной страстью?»- Одна за другой мысли таким же бурным потоком, как и река, окружающая их, проносятся в голове влюблённого.
Измученный долгим ожиданием, он сильнее сжимает девушку, касаясь в поцелуе губами её шеи и Йорка, ослабив хватку, испуганно открыв глаза, отстраняется от него. Этого мгновения хватает, что бы бурный поток, оторвав девушку от груди Ратибора, подхватил её и понёс вниз по течению.
Беспомощно барахтая исчезающими в воде руками, Йорка в ужасе видит уменьшающегося Ратиборга, бегущего вдоль берега Кантимира и крик отчаяния захлёбывается в попавшей в рот холодной воде.
Белые волосы распластавшимися щупальцами поднимаются на поверхности реки и, отяжелев от проникшей в них воды, медленно опускаются вниз.
Темнота и холод.
Холод и темнота.



Глава 26
Как только утро осветило лежащую перед Дхалибом долину, стражники увидели бегущего к ним под градом стрел кричащего на непонятном языке человека в рваной одежде, размахивающего жёлто-красной тряпкой. Едва успев добежать до ворот, он вдруг беспомощно взмахивает руками и падет, наконец-то сражённый метким выстрелом.
Узнав о проишествии, начальник кефальской стражи тут же приказывает втащить мужчину за стену города и, нетерпеливо обшарив его карманы, достаёт свёрнутый в трубочку свиток.
-Асан-баши приблизился к долине и ждёт нашего сигнала, - приклонив колено, докладывает он своему начальнику и тот, вырвав донесение из его рук, спешит передать его содержимое дальше, своему командиру, а тот- своему и так до тех пор, пока сам Кефал –бат не узнает радостную новость.
-Мы выступаем!- торжественно провозглашает тот и звуки труб вещают о начале наступления.

…-Он попался на твою хитрость, - кивает головой Курдулай, - прикажешь готовиться к обороне?
-Да, - кивает Каюм - баши и, повернувшись к командующему, уточняет, - а что наш друг?
-День ходу до долины.
-Ты успел подготовить ему достойную встречу?
-Он будет доволен, мой господин, - усмехается Курдулай и выходит из палатки.

… Выстроившись стройными прямоугольниками, тургары образуют ряд пеших и за ним ряд конних строёв. Дальше них рядами вытянулся тяжёлый резерв, закрыв собой стадо ревущих буйволов с закреплёнными у них на боках и между рогами пучками хвороста и соломы.
-Уууу! - призывно зазвучали кефалийские трубачи, и с флангов, стараясь обойти неприятеля с боков, мелкой рысью поскакала конница, несущая на своих крупах всадников с занесёнными копьями и бьющими плашмя по ногам саблями.
Острым клином врезались закованные в броню лошади в первые ряды неприятеля, оттеснив пехоту от конницы, и началось.
Закованные в стальные кольчуги пехотинецы тургаров, отчаянно рубя наседающих на них лошадей противника по лоснящимся от блеска бокам и ногам, тем не менее быстро отступали назад, освобождая место коннице, выступившей с флангов на противника, которая, обойдя битву свежей мощью ударила в спину конников, беря их в кольцо.
Кефал-бат, наблюдая за ходом сражения, увидел панику в рядах конницы и приказал выступить вперёд боевым слонам, сохраняя силы пехотинцев в запасе.
-Прикажешь дать сигнал, Кефал-бат?- преклонил колено перед повелителем один из генералов.
-Да, пожалуй, пришло время, - согласился тот и кивнул в сторону головой. – Слоны заставят их повернуть назад, а там… Там их встретит наш тургарский друг.
-А потом? Следуем вашему гениальному плану? – раболепно заглядывая в глаза своему господину, снова спросил военачальник, на что Кефал- бат лишь молча кивнул головой и лицо его расползлось в хитрой улыбке.
Нужны ли ему здесь, в кефалийских джунглях чужаки? Лучше избавиться от всех них сразу, одним махом. Конечно, жаль Асана. Но он выполнит поставленную перед ним задачу: поможет справиться с выскочкой Теймуром. А зачем ему, Кефалу, избавившись от одного, пускать в город другого? За долгие годы общения он хорошо понял этого тургарского старца. Правитель прекрасно помнил, каким альчным огоньком блеснули его маленькие глазки при видя богатств, спрятанных за стенами Кефал-града. И теперь старый хитрец наверняка попытается заполучить их.
Ну уж нет!
Он не станет останавливать свою тяжёлую артиллерию! Пусть, затоптав одних, затопчут и других! Что б не повадно было соваться туда, куда не следует.
…Вперёд выдвинулся стройный ряд боевых слонов, облачённых в толстые, не пробиваемые ни мечём, ни копьём покрывала. Металлическим блеском сверкнули на их бивнях прикреплённые длинные кинжалы, смазанные смертельными ядами, а на спинах в оббитых железом башенках спрятались меткие стрелки с запасом острых стрел.
Следом за слонами в некотором отдалении, двинулись несколько пеших рядов, готовых добивать растоптанную неприятельскую армию.
Над стенами Кефал-града взметнулись в высь десятки стрел и вспыхнули ярким заревом на голубом небосклоне.
Это и был сигнал. Сигнал, призывающий старика Асана двинуться навстречу кефалийской армии и взять Теймура в плотное кольцо и, стоя на самой высокой башне своего дворца, Кефал - бат выжидающе вперился взглядом в темнеющие на другом конце равнины за спинами уверенно наступающих отрядов Теймура джунгли. Ещё немного, думал он, оттуда вырвутся главные силы его союзника и можно будет смело праздновать победу.
Но шли минуты, медленные животные уже приближались к неприятелю, а…
Что это?
Кефал-бат не поверил своим глазам! Отряды теймуровской армии неожиданно расступились, пропуская огненный смерчь, понёсшийся прямо на его слонов.
Что это?!
Правитель зажмурил и снова открыл глаза. И картина, представшая перед его глазами, была совсем не радужной: Обезумившие от вида огня, слоны взбесились и, перестав слушаться погонщиков, повернули назад, сминая своих же пехотинцев. Те, в панике побросав оружие, разбегались в разные стороны и там их с лёгкостью добивали тургарские воины. А огненый смерчь, оказавшийся огромным стадом буйволов с горящей на них соломой, с диким рёвом разбежался по всей равнине, следуя к бурлящей за стенами города реке.

…Жёлтыми волнами плывёт по горизонту золотая нива полей. Тихим говором шепчутся тяжёлые колосья ещё не убранной пшеницы, умываясь капельками утренней росы. Поднимающееся солнце осветляет тонкую полоску светлеющего неба над темнеющим за полем лесом, разбавляя светом уходящую ночную черноту.
Одна за другой гаснут звёзды, прячась за быстро надвигающуюся тёмную тучу.
Опираясь на кривой посох, по полю быстрым шагом идёт Ведун, глядя себе под ноги. Тот самый, который, найдя в степи удивившую и напугавшую его находку, прервал своё путешествие на юг и повернул обратно, в западные земли.
Солнечные лучи освещают просыпающуюся природу и уже можно различить ветки мохнатых елей и стройные стволы берёз приближающегося леса.
Рыхлая туча, лениво плывущая по горизонту, закрывает восходящее светило и тонкая молния острым концом бьёт в вершину одиноко стоящего в поле дуба.
Мощное пламя освещает поле и остатки чёрного неба.
Старик поднимает глаза.
Что это?
Высоко-высоко над облаком, по мирно дремлющему последние ночные минуты небу проносится силуэт всадника и исчезает в пламени горящего дерева.
Ведун останавливается, протирает глаза и снова поднимает их.
Отряд воинов с луками и саблями в руках во всю прыть несётся к возникающим на небе деревянным избам, из которых выбегают женщины с младенцами на руках. Огненные стрелы вонзаются в соломенные крыши и обхватывают пламенем высушенные летней жарой дома. Один за другим проносятся всадники между строений, нещадно рубя попадающихся на пути несчастных людей и исчезают так же внезапно, как и появились, оставив на земле изрубленные тела и полыхающие срубы.
Первый луч солнца блеснул из-за тучи.
Второй, третий…
И картина ночного неба испарилась, словно её и не было.
Старик огляделся в поисках горящего дуба и, не найдя его, задумчиво посмотрев по сторонам, зашагал дальше, ускорив шаг.

…После того, как Теймур покинул объединёный коган и двинулся на юг, Асан понял, что настал его звёздный час. Мальчишка сделал то, о чём он мечтал многие годы: до недавнего разъединённые коганы объединились и насчитывали теперь десятки тысяч пеших и конных воинов. Проводя долгие ночи за осторожными беседами с каюмами, Асан выяснил, что многие из них не в восторге от самоназначенца Теймура и его методов правления. Хитро лавируя, старейшина быстро убедил их в необходимости свержения каюма. Он прекрасно понимал, на что идёт, сея интриги внутри ещё не окрепшего когана, но был уверен в своих планах. Послав своего старшего сына, Чартынбека, на службу к Теймуру, старый интриган наказал тому втереться в доверие к молодому каюму и, в нужный момент сделать то, о чём он мечтал с первой с ним встрече. А, заручившись потдержкой Кефал-бата, Асан был уверен в своём замысле и уже мечтал, с каким видом водрузит высушеную голову заносчивого мальчишки у своей юрты.
В то время, как молодой каюм собирал войско по дороге на юг, Асан уже готовился выйти следом за ним и нагнать его где-то на подступах к Дхалибу. Однако, дойдя до Каменного города, ему пришлось задержаться.
И дело было не в оставленном новоявленным Каюмом отряде, насчитывающем чуть больше сотни человек. Асан просто задавил бы их количеством! Но то, что увидел он, войдя в Хатым –город…
Он знал о жестоком нраве повелителя, но что бы настолько!
Даже в самом страшном сне ему не могло присниться то, что Теймур сотворил со всеми жителями города.
Пробираясь по узким улочкам между каменными строениями, тургары видели кучи разорванных дикими животными и оставшимися без присмотра собаками тел, высушеные солнцем кровавые лужи с присохшими к ним мухами, распотрашённые внутренности, кружевами усыпавшие мостовые. Над всем городом кружили потревоженными нежданными гостями стаи птиц, оторванных от своего пришества. Жирные крысы, довольные и сытые, мирно грелись на солнышке и облизывали свои лапки, ничуть не обращая внимания на идущих по улицам людей.
Неожиданно тихо скрипнула дверь, и десятки облачённых в боевые шлемы голов одновременно повернулись в её сторону.
Дряхлый сгорбленный старик с иссохшим морщинистым лицом выплеснул на мостовую остатки ночного горшка и замер, увидев вооружённый до зубов отряд.
-Что здесь произошло, старик?- спросил у него командир, но тот, испуганно замахав перед собой дрожащими руками, упал перед ним на колени и стал целовать кончик его сапог.
Командир с омерзением выдернул из-под его потрескавшихся губ свою ногу и, взяв старика за плечи, заглянул ему в глаза:
-Это сделал Теймур?
Но старик, нечленоподобно мычал, словно пытаясь что-то сказать и обезумившими глазами смотрел по сторонам, махая руками.
На его звуки из домов стали выползать такие же старики и старухи. Сгорбленные и почерневшие, со склоченными волосами¸они стали хватать солдать за полы одежды и трепать сухими руками их лица, непонятно мыча и глупо улыбаясь.
Изумлённо переглядываясь, тургары стали пробираться через окружившую их вонючую и оборванную толпу, не переставая спрашивать несчастных:
-Что случилось? Здесь был Теймур? Где мужчины и женщины?
-Они ничего не скажут, - вдруг раздался уверенный молодой голос и к ним через толпу протиснулся паренёк лет тринадцати, чудом спасшийся во время убийства в долине.
-Почему?- хитро прищурив глаза, спросил его командир отряда.
-Теймур приказал оставить всех стариков и старух, но отрезать им языки, - скрипя от ненависти челюстями, сквозь зубы ответил подросток и метнул в сторону тургарина не по-детски суровый взгляд.
-А горожане…- начал было тургарин, но тот перебил его:
-Мужчин перебили, женщин увели с собой.
-А дети?- снова спросил воин.
-Осталось лишь несколько малышей. Остальных…
И паренёк так посмотрел в глаза спрашивающего его тургара, что тот нервно сглотнул, боясь услышать неизвестную, но уже начавшую леденеть его сердце правду.

…Почувствовав, как ослабли объятия Йорки и её руки, скользнув по груди Ратибора, исчезли в воде, мужчина, отпустив верёвку, бросился в бурный поток. Он видел, как река закружила девушку, унося всё дальше и дальше, и мысленно проклинал себя за мимолётную слабость, стоящую так дорого.
Спотыкаясь о камни и валуны, с верёвкой в руках бежал, готовый прийти в любую минуту на помощь, Кантимир и махал руками в сторону уходящей за горизонт реки.
Там, обтекаемый с двух сторон бурлящими потоками, виднелся небольшой островок с наваленными в кучу остатками деревьев и веток.
« Молюсь всем богам», - мысленно подумал Ратибор и, словно услышав его мольбы, холщовый подол рубахи зацепился за сухую корчагу, торчащую из воды, и ватное тело девушки застряло в беспорядочной куче кустов.
Ещё несколько взмахов рук по воде и мужчина оказался рядом с качающемся в грязной от лесного мусора воде телом девушки. Схватив за плечи, Ратибор вытащил её на сухую поверхность и, разжав побледневшие губы, прочистил пальцами забитый мусором рот и положил на живот лицом вниз на своё колено.
При каждом надавливании мощными руками на тело Йорки, её голова резко подкидывалась в верх, взмахивая мокрыми паклями светлых волос, а затем беспомощно падала в низ, погружая локоны в жидкое месиво утоптанной грязи.
Сильные и ритмичные движения рук.
Ещё немного, ещё чуть - чуть…
Мощная струя выплеснутой из лёгких воды…
Монотонная работа рук и колена…
Колено-рука…
Рука-колено…
Остатки жижи выливаются из изнурённого тела и растекаются по пересыщённой влагой земле.
Перевернув девушку на спину, Ратибор наклоняется над ней.
Глубокий вздох-и крепкие губы мужчины выдыхают живительный воздух в лёгкие Йорки.
Ещё раз, ещё…
Совсем недавно он так мечтал о её губах, а теперь…
Ещё одна струя воздуха мощным потоком пробивает лёгкие девушки и она, разрываемая глубоким кашлем, открывает глаза.
Мужчина бережно садит её на землю и, ласково гладя слипшиеся от воды и мусора волосы, обнимает трясущееся тело девушки и тихо шепчет:
-Как же ты меня напугала, милая. Никогда, слышишь? Никогда мне не было так страшно.
И, сняв с себя мохнатую куртку, он укутывает дрожащее от холодной воды тело и крепко прижимает к своему горячему от любви торсу.

Глава 27
Приказав воинам похоронить убитых и очистить улицы, Асану пришлось на несколько дней задержаться в каменном городе. Но он просто не мог поступить иначе. К тому же он понимал, что возвращаться прийдётся этой же дорогой, а уже через несколько дней трупный запах станет настолько сильным, что от его количества можно будет задохнуться.
Перетащив останки людей в долину, на то место, где ещё можно было найти не доеденных хищниками детей, старейшина устроил такой погребальный костёр, который, наверное, было бы видно на многие мили, если бы не окружающие долину горы, уходивших своими вершинами в самое небо.
Оставив небольшой отряд воинов охранять оставшихся в живых жителей, он пообещал забрать их на обратном пути и вскоре продолжил путь, послав в Дхалиб очередного гонца.
Несколько дней отделяли его от конечной точки его похода, но потрясённые увиденным тургары были настолько воинственно настроены, что останавливались на ночлег намного позже положеного и вставали так рано, что едва успевали высыпаться и поэтому преодолели этот путь намного быстрее, чем предполагал Асан.
Остановившись на последний перед ожидаемым боем привал по полудню, он дал распоряжение отдохнуть как можно лучше, что бы продолжить путь ночью и нанести удар едва проснувшемуся врагу рано утром.
-Пошлите кефалийцам гонца, - запечатав свиток, Асан протянул его воину, - мы приближаемся и готовы нанести удар ещё до того, как встанет солнце.
«Мальчик мой, - закрыв глаза, старый тургарин вспомнил свою последнюю встречу с сыном, - скоро, совсем скоро настанет твой час и мы снова сможем обнять друг друга».
Представляя, как во время завтрашнего боя Чартынбек ранит Теймура отравленной стрелой, мужчина не мог и подумать, что сын его уже давно сожжён на погребальном костре, а прах его, подхваченный пролетавшим мимо ветром, мелкими крупицами разлетелся по всему миру.
Выспавшиеся и плотно пообедавшие тургары двинулись в путь, как только последние лучи заходящего солнца спрятались за горизонт, в последний раз осветив узкое ущелье и нависающие над ним с обеих сторон гористые склоны, покрытые густым кустарником и высокими деревьями.
Непроглядная тьма сковала между собой небо и землю а, как назло, нависшие над горами свинцовые тучи закрыли собой еле мерцающие звёзды – единственное освещение в этом проклятом месте. Приказав двигаться ночью, Асан надеялся ещё до утра выйти к долине, затаиться и ждать сигнала. И поэтому распорядился своим воинам двигаться как можно тише по узкому ущелью - единственному пути к Кефал-граду с севера и не зажигать факелов.
Практически в слепую продвигаясь вперёд, первые ряды армии неожиданно остановились, увидев перед собой темнеющую стену.
-Эй! Что там такое?- пронёсся среди людей тихий шепоток.
-Зовите Асан-баши!
Величаво покачиваясь на крупе серой лошади, Асан вплотную подъехал к возникшей на его пути к славе преграде.
Тонкий, еле ощутимый запах только что начавшего разлагаться мяса защекотал его волосатые ноздри и старик отвернул голову.
-Что это?- спросил он у подъехавшего к нему командира. – Эй! Посветите же, кто-нибудь!
Тут же возникший рядом с его лицом огонёк факела осветил огромную кучу убитых накануне по приказу Теймура пленных. Тысячи мёртвых тел были сложены от одного до другого края ущелья в одну высокую мёртвую стену, закрывая проход к Дхалибу. Слипшиеся волосы и выпученные в ужасе глаза, скривлённые мукой губы и посиневшие лица, торчащие непонятно как из всего этого месива руки и ноги…
Закрывая добрую его часть, десяток вывернутых и высушенных человеческих кож с обвисшими руками-рукавами крепились на всём этом месеве.
На них явно было что-то написано и Асан, прищурив глаза, поднёс факел к ним как можно ближе и, зажав пальцами нос, начал читать:
-Здесь ждёт тебя… смерть.
Тошнотворный ком подошёл к горлу брезгливого Асана прежде, чем он успел дочитать и понять.
-На…, Наза…, назад! - закричал он, захлёбываясь собственными рвотными массами, нисторгшимися из его чрева и, бросив факел прямо на гниющую кучу, повернул коня за узды.
-Назад, назад, отступаем!- тот час же подхватили его крик командиры, и вся эта плохо организованная свора мечтающих о воинской славе и богатстве людей в панике затопталась в разные стороны, натыкаясь друг на друга оскаленными мордами лошадей.
И в этот момент тысячи горящих стрел лавиной скатились со склонов горы, озаряя ярким пламенем ущелье, ставшее последним пристанищем для непокорных.

…После того, как Теймур одержал победу над Хатымом, слава о нём, как о великом и могущественном предводителе разнеслась по всей степи. А слухи о том, что после победы он полностью разграбил и уничтожил южный Дхалиб, принесли в степь небывалый до этого страх. И потянулись к Теймуру с дорогими подарками каюмы со всей степи, принося клятвы верности и вечной покорности. Кто-то из страха быть убиенным, кто-то из уважения к его силе и мудрости, кто-то… Были и те, кто не боялся и не уважал, но был настолько умён, что быстро смекнул, что лучше уж по доброй воли прийти, чем потом локти кусать, которых может и не быть.
И чем больше становилось лебезящих перед ним подданных, тем чаще молодой каюм вспоминал слова Учителя: «Не верь никому. Помни, даже самый верный друг в один миг может превратиться в злейшего врага».
Теперь армия Теймура насчитывала больше семи тысяч человек пеших и трёх тысяч конных воинов. И всех их нужно было не только обучить, но и вооружить лучшим в мире оружием. И один за другим выстраивались в казённой юрте сундуки с золотом и драгоценностями. А, когда их стало достаточно, Великий Каюм послал Курдулая в земли Фрикии заключить мирный договор и привести необходимое для похода на запад оружие.
После казни жениха Хайна совсем ушла в себя. Молча, как тень, сидела она в своей юрте, поджав под себя ноги, и смотрела неподвижными глазами в сторону полога у входа. И только ветер начинал колыхать его тяжёлую ткань, глаза девушки наполнялись страхом и ужасом от предстоящий встречи с Теймуром.
Но он не приходил.
Не приходил день, два, неделю, месяц…
И девушка подумала, что, наконец-то, получив желаемое, она стала не интересна ему и слабая мысль о свободе стала всё чаще и чаще навещать её. Но именно в эти дни ей пришлось осознать, что, как бы не была мила ей свобода, мысли о ней она должна оставить раз и навсегда. Когда-то упругий и плоский живот девушки стал принимать более округлые очертания, а девичья грудь наполнилась новыми соками, ясно давая понять, что в скором времени юрта Ханум-баши должна наполниться звонким детским смехом.
Но ещё раньше этого, в один из вечеров в степи раздался цокот копыт и, откинув широкий полог, в жилище вошёл каюм. Он был молчалив и уверен. За ним, тяжело пыхтя, два воина тащили тяжёлый сундук. Поставив его посреди юрты, они поклонились и вышли, а Теймур, откинув крышку, достал из сундука сверкающее всеми цветами радуги ожерелье и, подойдя к женщине, украсил им её шею и положил свою руку на её уже достаточно заметное чрево, скрывающее его наследника.

…Пенистые волны разбивались о белокаменные стены высокой крепости, уходящей далеко в море. На ней, разбрызгивая сверкающие капли воды на зелёные сады и спускающие ветви лиан, увенчанные бутонами, играли с солнечным светом фонтаны. Единственный проход с огромными дугообразными воротами венчали две отполированные до блеска мраморные статуи исполинских людей с рыбьими хвостами, изо рта и обращённых к небу ладоней которых высоко вылетали мощные водные струи. Вокруг статуй среди мозаично разложенных гладких булыжников разной величины расли диковинные цветы и кустарники, уходящие зелёными тропами за стены крепости, в город. Каменные ступени от ворот спускались к причалу со стоящими на нем кораблями и терялись в пенящихся морских волнах.
Там полуголые работы с кожей самых разных оттенков разгружали с кораблей товары и, подгоняемые надсмотрщиками, тонкой вереницей, согнувшись под тяжестью мешков, несли их по узким улочкам каменного города на центральную базарную площадь.
Мимо них, размахивая белым флагом, пронёсся глашатый:
-Расступись! Послы! Послы едут!
Молодой раб, споткнувшийся о каменный выступ, упал и, ярко рыжие фрукты, наполняющие его корзину, рассыпались по дороге.
Получивший тут же несколько ударов плетью, он, ползая, начал спешно собирать их обратно, но слышащийся невдалеке цокот быстро приближающихся лошадей заставил прервать это занятие и раб вместе со своей ношей крепче прижался к стене рядом с другими людьми.
Улюлюкая, мимо пронёсся отряд всадников, растаптывая оставшиеся на земле фрукты, превратившиеся под их копытами в ярко-рыжие лужицы.
Проводив конницу взглядом, надсмотрщик за ухо подтянул к себе провинившегося раба и злобно зашипел:
-Я тебя заставлю заплатить за испорченный товар,- и, подозвав служку, добавил:
-На рудники его!
Услышав свой приговор, Раб упал на колени перед надсмотрщиком и начал биться лбом о каменистую дорогу:
-Прошу вас, господин! Только не рудники!
Но, не обращая внимание на его просьбы, надсмотрщик со всей силы пнул раба под дых, и тот час же подбежавшие служки схватили его за руки и потащили в сторону, оставляя кровавые следы от сбитых о камень коленях.

…Пробиваясь через разноцветную мозаику на окнах, солнечные лучи упали на мраморный пол белокаменного зала, украшенного золотой лепниной. Там, на высоком мраморном троне с подлокотниками в виде слонов с изогнутыми хоботами, сидел черноволосый худощавый мужчина с тёмными глазами, сверкающими из-под нависших густых бровей. Невозмутимый раб огромным опахалом из разноцветных перьев обмахивал своего господина, создавая искуственно - прохладный ветерок. Лежащий у его ног диковинный зверь на золотой цепи, напоминающий огромного ящера с острыми зубами, лениво бил чешуйчатым хвостом по холодному полу и наблюдал за собравшимися вокруг людьми своими полузакрытыми жёлтыми глазами.
Вдоль стены, не сводя глаз со своего господина, терпеливо стояли разряженные мужчины и женщины, готовые в любой момент исполнить его прихоти.
-Прибыли! Приб!.. Были… - пронеслось по каменным залам громогласное эхо и раскрасневшийся воин в сверкающих латах, которые служат скорее украшением, чем боевым снаряжением, распахнув двери, быстро вошёл в зал. За ним, мягко ступая кожанными ичигами, уверенно проследовала группа несущих сундуки тургар во главе с Курдулаем.
Посол отошёл в сторону и воины, открыв крышку первого сундука, встали по обе его стороны на колени, смиренно опустив голову.
-Каюм- баши приветствует тебя и благосклонно шлёт эти скромные дары, - широким жестом Курдулай указал на сундук и слегка кивнул головой.
Владыка медленно спустился со своего трона к сверкающему всеми цветами радуги сундуку, и, зачерпнув рукой горсть камней, медленно высыпал их обратно в сундук.
Личная гвардия Теймура волочит обессиленное тело Кефал-бата по вытоптанной земле. Выскочившая из дома женщина тут же распадается на двое под свистом разрезающей воздух и её тело сабли.
«Убить всех мужчин, стариков и старух. Молодых женщин и детей можете забрать себе рабами. Двадцатую часть найденных золота и драгоценностей оставляйте себе в награду за верную службу», - вспомнил Курдулай прозвучавший пару месяцев назад приказ каюма.
…два воина срывают платье с отчаянно сопротивляющейся кефалийки и по очереди наваливаются на неё всем телом…
…нанизанная на честокол у собственного же жилища девушка в ярко голубой широкой юбке, забрызганной алыми пятнами…
…старик, пытающийся засунуть грязными руками внутрь живота вывалившиеся из него внутренности…
…женщина, заталкивающая детей в дом и изо всех сил пытающаяся закрыть вход своим телом…
…воин, держащий в руках окровавленные уши со свисающими с их мочек золотыми серьгами, а рядом – зажимающая руками голову кричащая воплем девушка, через тонкие пальцы которой, не переставая, текут струи алой жидкости…
…обрубки рук, тел, голов…
…сверкающие среди окровавленной земли драгоценности…
…залитая кровью земля…
… полыхающие на фоне ночного неба башни Дхалиба…
… оставшиеся висеть вдоль дороги на выстроенных под палящем солнцем деревянных крестах сотни раненых кефалийцев, крепко стянутых мокрыми бичёвками в выпотрошенных шкурах свиней….
…струящиеся в сундук золотые монеты …
…сотни гружённых сокровищами слонов, верблюдов, буйволов и лошадей, бредущих медленным караваном по густым джунглям Кефалии.
-И чего хочет каюм-баши взамен?- Владыка прервал воспоминания Курдулая и, хитро прищурив глаза, посмотрел на него.
-Говорят, - всё ещё вспоминая картину раззорения Дхалиба, невозмутимо ответил Курдулай, - твои оружейники делают лучшее в мире оружие.
…одинокая собака, грызущая ногу своего мёртвого хозяина…
…трепыхающиеся в руках несущего их воина курицы, вертящие выпуклыми глазами…
…мирно лижущая свою шёрстку кошка…
«Почему она была так спокойна?» - неожиданно спросил сам себя Курдулай и в этот момент короткий смешок Владыки снова отвлёк его от воспоминаний.
-Вы слышите?- как сквозь пелену услышал тургарин властный надменный голос.- Это признают все! Лучшее!
И его раскатистый хохот слился с множеством подхвативших его разноголосых хохотков и смешков, заполняя весь зал и сотрясая украшенные лианами колонны.

Часть 2. Люди и Боги
Глава 1
К тому времени, когда Ратибор впервые увидел Йорку, армия тургар достигла неимоверных размеров. Дисциплинированная, владеющая всеми видами оружия и всецело подчиняющаяся своему Каюм -баши, она только и ждала его приказа, что бы начать победоносный поход на запад.
Но Теймур терпеливо ждал.
Наслушавшись рассказов Курдулая о великолепии и богатстве фригийского двора, первой целью его тщеславных замыслов стало завоевание это прекрасной страны. Но, понимая, что фригийцы совсем не похожи на диких горцев и хитрых, но тщедушных кефалийцев, Теймур не торопился к новому походу. Наверняка, их армия так же достаточно сильна, как и тургарская и одолеть её можно только внезапностью, одновременно атакуя со всех сторон, в том числе и с моря. Именно поэтому он договорился с северными балтами о строительстве на его верфях могучих кораблей и обучении тургар морскому делу. Наивные северяне, сами не подозревая того, погнавшись за лёгким амом, и не подозревали, что, согласившись на это, сами готовили себе скорую гибель.
Тысячи рабов трудились на верфях самого южного когана Юкумая, граничащего с восточной стороны с Розовым морем, строя огромные корабли для морского похода. Караваны купцов везли в степь выменянные на драгоценности кефалийцев стальные доспехи и оружие. День и ночь тренировались молодые тургары под руководством опытных наставников, мечтая о богатстве и славе. Сотни групп самых ловких и пронырливых воинов месяцами тайком рыскали по диким землям, собирая ценную информацию о населяющих северо-западные земли племенах.
И вот однажды, накануне вечером одна из групп вернулась, приведя с собой несколько белолицых пленников с волосами цвета пшеницы.
В большой юрте, оббитой красной тканью, на подушках восседает Теймур и, безучастно наблюдая за полуголыми танцовщицами, эротично извивающимися своими телами, курит длинную трубку. Теперь он уже не тот юноша, мечтающий о славе и войнах.
Заметно повзрослевший и ещё более окрепший, он стал эталоном той мужской красоты, о которой тихо мечтают девушки, вздыхая украдкой по ночам в подушку. Высокий и крепкий, с аккуратно подстриженной курчавой бородкой и сверкающими из под густых бровей узкими глазами, он невольно приковывал к себе мимолётные, боязливо брошенные взгляды танцовщиц.
И только увешанная массивными драгоценностями Хайна, сидящая по правую сторону от правителя с ёрзающим на её руках мальчиком, казалось, не обращала на него никакого внимания. Безучастно наблюдая за пиршеством, молодая женщина чувствовала себя чужой на этом празднике и сверкающее на ней золото тяжким грузом давило на грудь. Как хотелось ей сбросить невидимые оковы и улететь свободной птахой в просторную степь! Туда, где такой счастливой и беззаботной она была всего лишь несколько лет назад!
Оставшись в когане после смерти отца, девушка хотела лишь одного: спасти от жестокой участи мать и брата, но очень скоро поняла, как горько она ошибалась. Мать, не вынеся потери мужа, быстро чахла и вскоре умерла, а Алгашик… Хайна так и не смогла понять, как быстро он вырос и изменился! Как Теймур сумел вырвать детство из её братишки и превратить в одного из лучших своих воинов? Как брат переосмыслил убийство отца и стал считать, что это была необходимость? Все действия молодого Каюма он оправдывал желанием того возвысить и возвеличить тургар, сделать их теми, кем они были тысячи лет назад. И многочисленные невинные жертвы, принесённые Теймуром на плаху смерти стали для Алгаша лишь способом добычи этого величия. «А что хорошего для нас они сделали?- парировал он рассуждения сестры о том, что это были обычные люди, мирно работающие на своих землях и в общем-то ничего плохого и не сделавшие их народу. – Право на власть имеет только сильный. Они оказались слабее. Мы – сильнее. А слабый всегда погибает!» Каюм, словно пытаясь ещё больнее ударить по чувствам Хайны, всё больше и больше приближал к себе молодого воина. А тот, совсем ещё наивный по своим летам, дурачок, кичился своим положением и пытался учить сестру: «Не понимаешь ты, какое счастье тебе досталось! Ну, кем бы ты была со своим Куяшем? Простой пастушкой! Одной из многих! А теперь ты- первая женщина в степи, мать наследника Великого Каюма! Что может быть лучше? О тебе слагают песни и никто не осмелиться ослушаться твоего приказа». И действительно, после рождения сына жизнь Хайны резко изменилась. Все не только почтительно кланялись при встрече с ней, но и наперебой старались угодить и услужить. Женщине даже становилось неловко, когда, уронив платок, она, не успев и наклониться, что бы поднять его, видела, как к ней тут же подбегали несколько человек и, вырывая тряпицу друг у друга, старались первыми подать его. Даже Теймур, бывший с ней иногда несносно груб и даже жесток, стал более ласков и терпим. И порой, в моменты его игр с сыном, женщина с удивлением замечала в его глазах проблески той самой чистоты, которая и привлекла её во времена их беззаботного детства.
Несколько музыкантов, сидящих у стены между небольшими очагами с огнём и методично отбивающих ритм, стуча по бубнам и барабанам, неожиданно замолчали и внутрь юрты зашёл Курдулай - военный советник и друг Теймура.
-Великий Каюм! Твоя армия готова к славному походу, - величественно произнёс он, присев на одно колено.
Теймур одобрительно кивнул головой и жестом пригласил военачальника присоединиться к столу.
Быстро бросив взгляд в сторону вошедшего, Хайна проскользила им по багрово - красной стене юрты и тут же опустила ресницы, увидев открывающиеся между кровавыми складками шёлкового полотна два круглых чёрных глаза со сверкающими белизной белками.
Учитель.
Ещё больше, чем Теймура, женщина боялась именно его.
С его приходом в степь пришла смерть.
Он искалечил молодые умы и души тургар, наполнив их жадностью и жестокостью.
Они считают себя свободными?
Нет! Свободными они были до прихода этого страшного человека. А теперь… Они простые рабы. Рабы славы и богатства. Рабы, считающие себя господами…
Учитель медленно отделился от стены, поворачивая голову в разные стороны, и разворачивая руки наружу чёрными ладонями, стал медленно поднимать их.
И все присутствующие тут же замерли, наблюдая, как в его плавно вращающихся руках появился сверкающий голубизной шарик. Медленно отходя от стены, чежеземец встал между Каюм- баши и Курдулаем, активно жестикулируя, тем самым увеличивая шар в размерах. Расширяясь всё больше и больше, он начал медленно крутиться, разматываясь в прозрачно- сверкающее полотно, зависающее посередине помещения от пола до потолка. И Хайна ( да и все прочие) с ужасом увидели возникающие на нём картины сражений, бегущих от пожарищ людей, растерзанные тела убитых…
-Великие победы ждут тебя, каюм, в этом походе, - монотонно произнёс Шаман. - Многие народы сгинут в пламени твоего пожара, но ещё большие покорятся.

…Розовую гладь спокойного моря обрамляет белая полоска песчаного берега. Редкие пальмы на высоких стройных ножках методично качают зелёными головками с широкими, словно резными, листьями. По раскалённому песку на берегу моря весь день ходят измождённые от жары рабы с корзинами, полными железной руды. По всему берегу растянулась тонкая вереница почерневших от палящего солнца тел с выпирающими от обезвоживания рёбрами, похожих на скелеты молчаливых людей. Несмотря на толпы народа, зловещая тишина окутывает берег. И только шум прибоя да редкий свист хлыста с отчаянными криками боли разрезают тяжёлый от зноя воздух.
Между дальними холмами, сопровождаемый гулким топотом, высоко вздымается песок, рассыпаясь в горячем воздухе. Словно лавина, плотным облаком движется он в сторону разноцветного шатра, стоящего поодаль от воды в тени маленького оазиса. Красные кисточки шапочек и жилистые ноги лошадей, подкованных сверкающим на солнце железом, бросают свои блики сквозь песчаные тучи.
Небольшой отряд всадников – халибов с яростными криками вырывается из – за холмов и, разбрызгивая розовую морскую пену, несётся по краю воды, одним своим видом пугая и без того напуганных рабов. Почувствовав прохладу воды, животные с наслаждением проносятся мимо работающих людей и поворачивают в сторону шатра, из которого им навстречу выкатывается толстенький, уже знакомый нам смотритель Аслан и падает на колени лицом низ.
Первый всадник резко тормозит перед ним, подняв скакуна под узды прямо над телом распластавшегося смотрителя:
-Моему господину нужны рабы для галер, - не терпящим возражения тоном произносит он, легко прыгает на песок,и, похлопав блестящий чернотой бок скакуна, идёт в сторону рабов. Отряхиваясь от песка, за ним семенит и толстяк.
-И мастер по художественной ковке. У тебя, кажется, был такой?
Смотритель кивает, давая за спиной всадника указания надсмотрщикам, и те выстраивают рабов в шеренгу:
-Есть. Куда ж ему деться? И был и есть. А господину - то он зачем?
-Не твоё дело. Этот, - указывает предводитель на высокого крепкого, ещё совсем не исхудавшего, раба и надсмотрщик выталкивает его из строя.
-Чего они тощие такие? Ты что, их не кормишь?- поворачивается халиб к смотрителю.
Взгляд узких, заплывших жиром глаз толстяка начинает испуганно бегать из стороны в сторону:
-Как же нет? – показывает он кулак за спиной гостя рабам, - да жара такая, что и жрать - то не хочется.
Предводитель гневно поворачивает голову и упирается взглядом в глупо улыбающегося смотрителя:
-Выбери сам, кто посвежее. А я пойду, прилягу. Ты же не будешь против, если я займу твой шатёр? И этого, из кузни, приведи, - и халиб поворачивает к шатру, около которого на песке под тенью пальм уже расположился его отряд.
Смотритель, поклоном проводив нежданного гостя, машет руками в сторону надсмотрщиков:
-Эй, ты, выбери, которые из недавних, да что б покрепче и этого, Немого. Давай, - и быстро перебирая короткими ножками, бежит в сторону оазиса, на ходу отдавая приказы своим личным слугам:
-Фрукты там, вино несите, да шевелитесь вы! Совсем олухи, обленились!
Слуги начинают быстро сновать, выполняя поручения хозяина, а тот, догнав гостя, запыхавшись, отчитывается:
-Приведут. Самых лучших приведут. А вы пока отдохните, освежитесь с дороги, - и распахивает перед халибом полог шатра.
«Незадача - то какая, - с сожалением думает он. – Вот- вот должны покупатели прибыть. Не дай, господи, им столкнуться!» Нечистый на руку Аслан, пропустив халиба в перёд, озабоченно покусывает губы и крутит во все стороны бегающими глазками, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. И действительно, ему было чего опасаться. В тайне занимаясь поставками оружия «налево» он понимал, что сильно рисковал. Не дай боги, что бы госпожа что-то узнала! Тогда прямая ему дорога в оковы на галеры. Или голова с плеч, что было бы, конечно же, лучше галерного рабства. Нет, надо заканчивать с этим. Что бы спокойно и в достатке дожить оставшийся ему срок где-нибудь в уютном домике на берегу среди пальм в окружении знойных красавиц. Накопил – то он уже больше, чем достаточно. Нужно просить госпожу об отставке, пока голова цела. А то последнее время зачастили к нему гости, не дай боги, пронюхают чего. И тогда.… Ой - ей, хоть бы хоть раз припозднились!
При этих мыслях у Аслана выступила сильная испарина и он, глубоко выдохнув, судорожно вытер её рукавом цветастого халата.
Лёгкая прохлада и полумрак окутали предводителя, и он с наслаждением плюхнулся на шёлковые подушки и вытянул ноги. А хозяин так и остался стоять у входа, смиренно сложив руки на груди и опустив голову.
Через мгновенье в шатёр один за другим пришли слуги с кувшинами вина, с подносами, наполненными спелыми фруктами, сладостями и пышными белыми лепёшками.
-Сам - то жрёшь, ни в чем не отказываешь, - констатировал гость, отрывая от грозди сочные виноградинки, - А девок, случаем, не найдётся?
-Ну как же, - кивает хозяин, понимая, что, если в срок приедут его покупатели, занятый делом халиб точно ничего не узнает, а уж с его то людьми он сумеет договориться и обрадованно спрашивает, - беленькую, чёрненькую? Хотя господин, наверное, устал с дороги...
И, намекая на больное место всех мужчин, Аслан слащаво посмотрел на него, трепетно ожидая услышать желаемое: «Уж вдвоём-то они доведут его до изнеможения. Не станет по берегу шастать".
-Давай обоих, - машет рукой халиб, оскорблённый словами этого маленького человечка, усомнившегося в его силе и выносливости, - и вали уже отсюда.
Ещё раз поклонившись, довольный своей находчивостью и не переставая кланяться, смотритель спиной вышел из шатра, оставив гостя наедине со своими мыслями, полными ожидаемых сладострастий. А через некоторое время, изнемогая от вдруг нахлынувшего желания, Предводитель услышал на улице лёгкий шум и шёпот и вскоре перед его маслянным взором предстали две стройные девушки, негритянка и славличанка, стыдливо кутающиеся в еле прикрывающие их прелести покрывала.

…Яркие звёзды маленькими маячками освещают с неба тёмное полотно дремлющей степи с колыхающимися на ней огоньками костров, вокруг которых сидят воины-тургары, молча ожидающие приготовления вертящейся над ними дичи.
Горчащий запах палёного мяса разносится по степи, вызывая волнение у спрятавшихся в темноте волков, чей голодный вой то тут, то там слышится уставшим воинам .
Чуть по-одаль от костра, у вкопанного в землю высокого столба сидят прикованные к нему цепями несколько пленников в изодранной одежде. К ним-то и подходит возникший из ни откуда Учитель, развевая длинным свободным одеянием кроваво красного цвета.
Он молча обходит вокруг людей, внимательно всматриваясь в их лица и останавливается около одного, подзывая к себе воина.
-Этот, - указывает он на пленника пальцем и тургарин, отвязав его цепь, тащит несчастного в сторону жертвенного места.
Там, вокруг большого плоского камня в землю воткнуты несколько факелов и Учитель, слегка дотронувшись до каждого из них пальцами руки, зажигает их, вызвав одновременно ужас и уважение воинов.
Беднягу кладут на камень, крепко держа сопротивляющиеся руки и ноги и Учитель, тихо бормоча непонятные воинам слова, обходит вокруг приговорённого, плеская в его сторону вонючий раствор. Внезапно затихнув, обречённый бессильно опускает ставшие ватными конечности и закрывает глаза.
Подняв руки в сторону наблюдающей за ним луны и уныло завывая, Учитель начинает раскачиваться из стороны в сторону, постепенно наращивая темп, а затем неожиданно замирает с выпученными, обращёнными к небу белками глаз и, достав из складок одежды огромный нож, одним точным движением вонзает его в грудину жертвы.

… Сквозь узкую щель открывающейся где-то наверху двери, ведущей в тёмное помещение, проскальзывает шаловливый луч солнца. Пробежав по сырым каменным стенам, он останавливается на лежащем в дальнем углу прямо на полу мужчине, единственной одеждой которого является чёрная от грязи набедренная повязка.
-Эй! Выходи! Время вышло!- грубо кричит вошедший следом за лучом высокий халиб в красных шароварах и толкает спящего человека в бок рукояткой хлыста.
Мужчина медленно распрямляет широкую костлявую спину, сплошь покрытую глубокими шрамами и ещё почти свежими, с каплями запёкшейся крови следами от побоев.
-Давай, давай!- торопит его халиб. – Напрохлаждался, пора и работать!
Не обращая внимания на его слова, мужчина садится на пол и, проведя ладонью по влажной от сырости стене, смачивает закрытое скомканными прядями длинных волос лицо.
-Ну, скажи, почто ты такой? А?- почти умоляюще спрашивает его надсмотрщик и присаживается перед ним на колени, стараясь заглянуть в глаза:
-Вот забил бы тебя, до смерти забил, как ты мне надоел, да только нельзя. С меня шкуру спустят. Каждый раз, спускаясь сюда, жду, что найду тебя окачурившимся, а ты хоть бы что. Ну, почто боги не хотят забрать тебя?- почти стонет он. – Когда же ты , наконец, сдохнешь! Другие и года не выдерживают, а ты …
Задыхаясь от злобы, халиб выпленул на пленника слизкий комок и, вставая, звучно цокнул хлыстом.
Но этот звук, ставший уже более чем привычным, никак не подействовал на мужчину. Он продолжал сидеть, не обращая никакого внимания на градом посыпавшиеся на его тело удары.
Он не стонал…
Не сопротивлялся…
Не кричал…
Он просто сидел, слегка подёргивая мышцами от соприкосновения с влажными нитями конского волоса, сплетёнными в тугой канат.
И это бесило его мучителя. Он ненавидел этого человека, ненавидел силу его духа, стойкость, волю, непокорность… Он готов был забить его прямо здесь и сейчас. И плевать на то, что может ждать его самого! Разум затмила непомерная злоба на не сломленного годами человека…
-Эй!- крик сверху прервал избиение и халиб просто опустил руку, уже занесённую в очередном ударе. –Ты что так долго? Давай его сюда! Хозяин требует!
-Боги снова спасли тебя, гадёнышь, - прошипел не удовлетворивший своё желание мучитель и, схватив несчастного за руки, волоком потащил его к выходу, оставляя на землянном полу широкий кровавый след.
«Да и меня тоже, - подумал он про себя, вспомнив указ хозяина: «Этот должен жить как можно дольше. А если испустит дух раньше времени, ты сам займёшь его место».
Вытащив пленника на солнце, халиб тяжело выдохнул и осмотрелся.
Рябистая гладь Розового моря смешалась с синевой горизонта и нависшими над ней мохнатыми белоснежными облаками, прикрывающими палящее дневное солнце. Лёгкий ветерок раскачивает тонкие стволы высоких пальм, спрятавших в широкой листве головы, увенчанные крупными плодами.
Чуть дальше, у песчанных холмов, монотонно копошатся занятые работой чёрные от загара рабы. Если подойти чуть ближе, то можно было увидеть круглые ямы с неестественно сверкающими белизной стенами со свисающими в низ верёвочными лестницами, уходящими глубоко под землю.
Солончаки…
Когда-то, столетия назад, один предприимчивый эпиец задумал развести на этом самом месте виноградники. Однако, посаженные черенки никак не хотели приживаться и чахли прямо на глазах. Думая, что всё дело в слишком жарком климате, мужчина решил закопать корни растений ещё глубже, но каково же было его удивление, когда вместо сочного чернозёма на расстоянии двух кирок он увидел блеснувшую на солнце белизну.
С годами солянные шахты разрослись под землёй паутиной извилистых лабиринтов, в которых от восхода до заката трудились сотни рабов. Целыми днями, стоя на коленях и не имея возможности выпрямиться в полный рост они, окружённые облаком белой пыли, долбили своими кирками куски ценной породы и поднимали её на верх. Там мастера придавали им форму брусков с точным весом и отправляли на склад, откуда те потом развозились купцами по всему миру.
Халиб закрыл глаза и вытянул в сторону щекотящего ветра свой широкий нос с раздувающимися от гнева ноздрями.
Тяжёлый вдох…
Выдох…
Ещё вдох…
Выдох…
Хлоп!
Сквозь взлохмаченные космы пленник видит, как тяжёлый кокос падает на песок, до середины увязая в нём прямо перед идущим с гружёной белоснежными кусками корзиной рабом. Тот останавливается и, быстро оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто особо не наблюдает за ним, поднимает плод, шустро прячет в свою ношу и, как ни в чём не бывало, продолжает свой путь.
Халиб открывает глаза и неожиданно невозмутимо спокойным голосом обращается к мужчине:
-Пошли уже, хозяин ждёт. И на кой ты ему сдался.

Глава 2
Среди ароматного дыма, на мягких шкурах, покрытых шёлковыми простынями, ничуть не стыдясь своей наготы, лежит Теймур. Обнажённые наложницы ласкают его мускулистое тело, намазывая маслами и благовониями.
Другие девушки в чуть-чуть прикрывающих бёдра повязках, исполняют неистовый танец, ритмично отбивая темп звенящими бубнами.
Каюм поднимается, подходит к одной из них, невосокой рыжеволосой смуглянке с луноликими распахнутыми, словно от удивления, глазами и хватает рукой за развевающиеся в танце волосы. Затаив дыхание, девушка чуть отстраняется от него, но Теймур грубо приближает к себе её лицо, сверху в низ в упор смотря на раскрасневшееся от танца лицо с капельками испарины на висках. Под его властным взглядом девушка испуганно опускает глаза, и сердце начинает биться ещё сильнее, поднимая упругую грудь.
-Ты будешь этой ночью со мной, - говорит ей мужчина и толкает в угол юрты на застланное шёлковым покрывалом ложе.
Ритмичные удары тут же замолкают и танцовщицы, сдерживая дыхание, молчаливой стайкой выбегают, оставив каюма наедине с избранницей.
-Откуда ты?- спрашивает мужчина, поворачиваясь к тяжело дышащей то ли от страсти, то ли от испуга девушке. – Твои глаза … Какого ты племени?
-Мой отец, - начинает танцовщица, наблюдая, как каюм залезает на кровать и, собирая коленками складки покрывала, приближается к ней , - мой отец был эпийцем, а мама …
Девушка замолкает, почувствовав, как бёдра мужчины зажимают её ноги, а его руки с силой заходят в маленькую узкую ложбинку между ними.
-Почему ты замолчала?- как ни в чём не бывало, спрашивает Теймур, не прекращая своих действий.
-Мама, - сглотнув подступивший к горлу ком, продолжает девушка, созерцая, как плоть каюма набухает и принимает устрашающие размеры, - она … из тургар.
-Ты боишься меня?- увидев испуганные глаза девушки, снова спрашивает Теймур и, вытащив руку, приближается ближе к её лицу, продолжая зажимать между своих ног её тонкое тело и вытянутые вдоль туловища руки.
Видя приблизившийся почти в плотную к ней член каюма, девушка испуганно кивает и только успевает открыть для ответа рот, как он заполняется возбуждённой плотью.
Вскинув глаза, девушка видит закрытые в сладострастии глаза владыки, его тяжело дышащую грудь и чувствует в своём горле сильные толчки инородного тела, мешающего ей дышать. Задыхаясь, она начинает нервно дёргать зажатыми каюмом руками и её острые ноготочки в кровь царапают его бёдра, нанося тонкие полосы.
Почувствовав это, Теймур открывает глаза и, видя извивающееся тело девушки, прерывает своё занятие. Но, едва успев вдохнуть глоток воздуха, наложница оказывается перевёрнутой лицом в мягкие подушки и кричит от острой боли, разрывающей её нутро от входящей между ягодиц плоти.
Если бы в этот момент её глаза были у неё на затылке, она бы увидела звериную маску, исказившую лицо владыки, его бешено сверкающие глаза, крупные капли пота, покрывающие мускулистую грудь и наверняка не смогла бы узнать в этом насильнике того красавца – каюма, о котором мечтали все девушки когана.
Несколько бурных толчков, извергающих сильное семя и…
-Твой ужин, владыка,- неожиданно раздался голос Учителя и девушка, почувствовав, как инородное тело покинуло её, обмякла и обессиленно опустила голову.
-Твой ужин, владыка, - повторил вошедший мужчина.
Краем глаза девушка увидела, как Теймур подошёл к стоящему в центре юрты с закрытым платком подносом в руках Учителю.
Сбросив платок, он взял в руки человеческое сердце, внимательно рассматрел его со всех сторон и, обмакивая палец в кровавую лужицу под ним, спросил:
-Надеюсь, твой хозяин был храбр и смел.
-В его глазах горел огонь, а сердце билось ещё долго, - подтвердил иноземец.
-Думаю, ты будешь рад отдать свою силу владыке степей, -довольно улыбнулся каюм и жадно откусил кровоточащую плоть.
Струйки алой жидкости потекли по курчавой бородке, каплями падая на ворсистый ковёр.
Подбежавший тут же пёс стал жадно слизывать кровавое пятно, расползающееся по полу и, доброжелательно подмахивая хвостом, заскулил и поднял на хозяина влажные глаза.
Не обращая никакого внимания на с ужасом наблюдающую за нима девушку, Каюм с жадностью дикого зверя съел свой кровавый ужин и, закрыв глаза, сглотнул и наклонился к собаке, потрепав её по длинной гладкой шерсти:
-Ну, что , дружище? - ласково спросил он пса .-Твой ужин был так же сладок. как и мой?
Лизнув ласкающую её руку, собака развернулась и побежала следом за позвавшим её Учителем, надеясь на шедрое подаяние.

…Далеко за песчаными холмами, вихляя между зелёных пальм и цветущих кустарников, извилистой голубой нитью впадает в Розовое море могучая Рея. У самого устья недалеко от деревянного причала, уходящего ступенями в самую воду, стоят со спущенными парусами несколько кораблей.
На берегу, пестрящем от разнообразия восточных товаров, идёт бойкая торговля. Приобретённые на севере меха и мёд с лёгкостью меняются на тонкие ткани и шерсть, сочные фрукты и сладкое вино и тут же грузятся на корабли.
У тюков с шерстью спорят два купца, в одном из которых без труда узнаётся хитрюга Торвальд. Он с сомнением трёт руками комок белоснежной шерсти и качает головой:
-Зачем обманываешь? Волос-то жёсткий, совсем не эпийских овец.
На что его собеседник обиженно разводит руками:
-Э-э, дорогой! Зачем мне тебя обманывать? Неделю, как по холмам бегала, сам видел!
-Так уж и сам?- усмехается Торвальд.
Он сразу понял высокое качество товара, но слишком жалко было отдавать и такую же высокую цену. К тому же, природная, вскормленная с молоком матери, страсть к торгу давала о себе знать, и жадный купец демонстративно отвернулся от тюка, всем своим видом показывая якобы равнодушие к совсем недавно приглянувшемуся ему товару, надеясь, однако, на то, что собеседник всё таки его остановит. И, действительно, эпиец, молниеносно подсчитав возможную упущенную выгоду, быстро хватает Торвальда за рукав халата и сладко напевает:
-Э-э! Дорогой! Только ради нашей дружбы…
Однако, балт со скучающем выражением, показывая всем своим видом о пропавшем к товару интересе, отворачивается от надоедливого собеседника и, вроде бы как, хочет уйти. Но тот, продолжая делать в уме сложные экономические подсчёты, приобнимает Торвальда за плечи:
-Так и быть, только для тебя, по монете с каждых двух амов?
-С каждого ама, - настойчиво твердит купец и делает вид, что собирается уходить, а про себя слащаво думает: « Нет, я тебя всё таки уломаю, бобёр ты этакий».
-Ну, хорошо-хорошо, уговорил, - с неохотой соглашается торгаш, - себе в убыток отдаю. Полтора ама и….- оглядывается купец, - этого раба в придачу, - указывает он на Немого.
Немой, увидев уже давно забытое славянское лицо северянина, подбегает к Купцу и с надеждой смотрит на балта.
-Ты снова хочешь надуть меня?- возмущается Торвальд, - зачем мне раб? У меня своих – вон сколько!
Купец подзывает раба к себе, хлопает его по плечам и груди:
-Смотри, какой крепкий! Он гораздо больше стоит, на больших торгах дороже продашь!
Торвальд приподнимает голову Немого за подбородок, смотрит в его ярко-голубые глаза:
-Откуда ты? Славлич? Балт? - спрашивает он мужчину, но тот жестами показывает, что не может говорить и купец с возмущением поворачивается к коллеге:
-Ты что, бракованный товар мне подсовываешь? Он же немой!
-Да я… - начинает озадаченный торгаш, но его прерывает грозный окрик одного из халибов, направляющегося прямо к ним:
-Эй! Этот не продаётся! Давай его сюда!
-Да, иди, иди,- толкает Немого Торвальд и поворачивается к купцу:
-И как не стыдно! Ну, вот как тебе верить? А?
Немой, грустно посмотрев в сторону купцов, вздыхает и медленно бредёт к окликнувшему его халибу. Последняя надежда, так неожиданно мелькнувшая в его серой жизни, так же моментально и испарилась, как холодная снежинка из забытого детства, расстаявшая когда-то на его тёплой ладони.
-Ладно, - сплюнув в сторону раба, машет рукой смущённый такой незадачей купец, - давай с каждого ама. По монете. Но больше не проси! Не скину!
«Тоже мне…, - пересчитывая серебро в кожанном мешочке, усмехается, поглядывая на фригийского торгаша, Торвальд, - в убыток… Рассказывай кому другому! Сам то, небось, не меньше трёшки накрутил. Всё равно в прибыли, - и передавая деньги, с сожалением сглотнул слюну. - Э-эх, надо было настойчивость проявить, может ещё сколь сторговались бы…»

…На палубы аккуратными рядами складываются тюки с шерстью и шёлком и закрепляются вокруг мачты верёвками. Колотун бьёт несколько раз в свой барабан и Капитан отдаёт первый приказ. Надуваются полной грудью поднятые паруса и, подгоняемые лёгким ветерком, корабли начинают заключительный отрезок пути до столицы Эпии.
На одном из них в тёмном сыром трюме среди прочих рабов сидит Немой, поникший от мыслей о несбыточной мечте. Мохнатые ёлки, укутанные белоснежными шубами, зимним вихрем воспоминаний проносятся в его голове. Замёрзшие ягоды рябины кровавыми каплями нависают на заледенелых ветках заснеженных кустов. Бескрайние васильковые поля и кудри белоствольных берёз…
Родина. Такая холодная и далёкая, но такая прекрасная и любимая. Как бы он хотел после жаркой мовны прокатиться по мягким сугробам, ощущая приятные покалывания тысяч ледяных иголок по всему разгорячённому телу! А потом, со всего разбега, с головой окунуться в свежевыдолбленную речную прорубь и проплыть под тонкой ледяной корочкой! А затем… Затем ощутить тепло маминых рук, заботливо укутывающих его в мохнатые шкуры.
-Чего лыбишься?- грубо толкает Немого сидящий рядом раб.
Немой открывает веки и видит обозлённые на весь мир глаза уставшего от жизни, закованного в цепи атлета.
Ему не понять. Да, не понять. Можно потерять свободу, родных, человеческий облик. Но оставить самое ценное, что есть у человека - его человечность. Казалось бы, нечеловеческие условия должны были озлобить Немого, сделать его жёстким и грубым. Но нет. Наоборот. Они ещё больше закрепили его дух и желание остаться человеком. И именно это и отличает сильного от слабого, а не величина мышц и не умение владеть мечом.
-Чего лыбишься?- повторил вопрос атлет, гневно сверкнув глазами. Ему явно хотелось выплеснуть на кого – нибудь всю злобу от своего незавидного положения и сидящий рядом заросший худой раб очень хорошо подходил для этого.
Немой просто промолчал, отвернулся и закрыл глаза, которые не открыл даже тогда, когда почувствовал сильный удар атлетического соседа в свою ногу:
-Ты глухой, что ли?
Белые облака и ласковое солнце, совсем не такое, как в этих проклятых песках…
Мягкий ворс шёлковой травы, нежно прикасающейся к щиколоткам ног…
Лёгкий запах свежеиспечённого хлеба, щекотящий ноздри…
-Эй!- даже окрик надсмотрщика в сторону злобного раба не заставил Немого прерваться от своих прекрасных мыслей, - у тебя будет возможность на арене доказать свою силу, - щелчок кнута у самого уха атлета заставил его наконец – то смириться и замолчать.
Краем глаза Немой заметил, как тот в бессильной злобе обнажил большие крепкие зубы и, сверкнув, полными ненависти, глазами в сторону надсмотрщика, сжал сильные кулаки так сильно, что вены тонкими нитями вздулись на его крепких руках.
«Эту бы силушку, да на благое дело», - глубоко вздохнул Немой и прикрыл глаза, отдавшись подступившей к нему дрёме.

…Подмигивающие с уснувшего небосклона звёзды осветили вереницу закованных в кандалы рабов, уныло бредущих между бесконечных песчанных волн великой пустыни. Несколько всадников-халибов, мирно покачиваясь на двугорбых верблюдах, несмотря на усталось от дневной жары и долгого перехода, зорко следили за своими пленниками, время от времени прикрикая на слишком медлительных и подгоняя их ударами длинных хлыстов.
-Эй!-послышался окрик едущего во главе каравана халиба. -Приближаемся!
И действительно, впереди из темноты вынырнули изгибы стройных пальм, предвещающих отдых и поздний ужин у костра. Ещё немного и скучающий от одиночества пустынный островок счастья - вечно зелёный оазис -распахнул свои изумрудные объятия долгожданным гостям.
Шепчущийся с засыпающей листвой, их встретил тихо журчащий среди каменьев тоненький ручей и мохнатые верхушки стройных пальм, склонённых под тяжестью переспелых плодов, приветливо закачали своими головками под порывами пока ещё тёплого, но уже с нотками прохлады, ветерка, монотонно раскачивающего тонкие стволы.
В верх- в низ…
В верх-в низ…
Глухой звук неожиданно упавшего с верхушки пальмы кокоса разбудил дремлющую на остывающем булыжнике ящерку и она, ощутив прохладу приближающейся ночи, юркнула в хранящую дневное тепло расщелину старого полусгнившего пня.
Убаюканная нежным дуновением ветерка пустыня готовилась ко сну…
И всю эту тишину и спокойствие спрятанного от людских глаз зелёного рая неожиданно нарушил ворвавшийся на её территорию многоголосый человеческий говор и чавкающие звуки верблюдов.
Ещё немного, и вспыхнувшие среди ночной тьмы языки пламени разбудили засыпающий оазис и он застонал под звуками топоров, нещадно рубящих его застоявшиеся тела. Одна за другой несколько высоких пальм рухнули на ставший уже прохладным песок, рассыпав по нему тёмные ядра ворсистых и ярко-жёлтых плодов, тут же подвергшихся нападению шустрых человечков. И те, словно боясь, что кто-то, прячащийся в этом богом забытом месте, отберёт холявную добычу, торопливо хватали утопающие в мягком песке клклсы и бананы и, озираясь по сторонам, прятали их за пазуху.
Из-под груды камней выползла разбуженная незнакомыми звуками длинная змейка и, грациозно извиваясь чешуйчатым телом, бросилась на утёк от не предвещающего ничего хорошего шума в чернеющую темноту. Но, так и не успев скрыться, была нанизана на остриё длинного кинжала заметившего её человека. Всё ещё продолжая извиваться и, злобно разевая зубастую пасть, она беспомощно старалась напугать пленившее её существо, но взмах сабли отсёк смертоносную голову, и мужчина, отшвырнув её далеко в сторону острым кончиком сапога, растянул длинное тело над полыхающим костром.
-Хоть какого-то мяса пожрём, - деловито изрёк он под бурные звуки одобрения товарищей и, довольно облизнув пересохшие губы, медленно перевевернул свою добычу, подпаливая чешуйчатую кожу.
Приготовление ужина не заставило себя долго ждать и вскоре, весело переговариваясь, путники с наслаждением стали насыщать свои иссохшие от дневной жары животы сочной кокосовой влагой, уминая уже черствеющие лепёшки и раздирая на куски свой ещё недавно ползающий ужин.

…По колыхающимся волнам золотой нивы ковыля медленно бредёт Старик.
Так же, как и много лет назад, когда он спас дитя от суровой казни, легка поступь его усталых от долгой ходьбы ног, ясен пробивающий темноту взгляд голубых глаз, добры мысли его.
Он не свернул с намеченного им пути. Не изменил своей миссии дарить людям знания и добро, хотя он был уже давно не тем, кем родила его мать. Он был другим.
Старик остановился и посмотрел на свои руки. Его телесная оболочка была всё той же, хотя те, другие, и дали ей новую жизнь. Его внутренняя чистота была всё такой же праведной, как и много лет назад, а ум оставался таким же гибким и прозорливым. И теперь он знал всё!
Всё…
Он знал о рождении планеты и о происхождении рода человеческого.
Он знал законы природы и тайны людского сознания.
Он умел говорить с животными и читать мысли себе подобных.
Он …
Не знал он только одного: зечем его наделили такой властью над природой и людьми? Кому это было нужно?
Чёрный Ведун…
Он был единственным, кого по-настоящему боялся старик.
Боялся как-то внутренне, глубоко в душе.
Кто он?
Они так же создали его?
Старик видел его лишь один раз. Но и этого хватило, что бы понять, насколько сильна и ужасна была его внутренняя энергетика.
Ведун всегда появлялся внезапно.
И исчезал так же.
И он искал. Искал в гнилых болотах иирков и берёзовых рощах славличей. Искал среди гор и в степных курганов.
Старик знал это.
И знал, кого он ищет. Но зачем?
Йорка…
Он не смог уберечь её.
Он не знал, чем она так важна для тех, других? Но он чувствовал, что в ней спрятана какая-то загадка, разгадав которую, он поймёт всё.
А теперь её украли.
В том, что это были иирки, Старик не сомневался. Только они способны на такое коварство. Да и внезапное исчезновение из племени Ратибора явно указывало, что тут не обошлось без его вмешательства.
Ратибор…
Славный парень. Но слишком уж запутал его Чёрный Ведун! Ему бы очиститься от всей той греховной нечисти.
Остановившись, Старик задумался и провёл ладонью по верхушкам пшеницы, наблюдая, как колосья, подняв тяжёлые от крупного зерна головки, с новой силой потянулись вверх, наливаясь спелой силой и соком.
Наклонившись, мужчина сорвал пару колосков, потёр их между ладоней и вдохнул ароматный запах созревающей пшеницы. Взмах руки-и светящимися крапинками зёрна, подхваченные ветром, полетели, уносясь всё выше и выше в небесные дали.
Неожиданно появившаяся ниоткуда тёмная птица схватила одно из них и быстро проглотила, устремляясь за другими. Старик недовольно сморщился, и хотел было уже наказать плутовку, но следом за ней появилась вторая, третья, четвёртая...
Кто-то задел развевающийся на спине плащ и, обернувшись, Старик увидел пронёсшеюся мимо него тень оленя, ещё не успев внимательно рассмотреть которую, он почувствовал прикосновение с другого бока.
Тень волка пробежала и скрылась в ночной мгле далеко впереди.
Шорох травы у ног.
Колыхание пшеницы…
Один за другим мимо Старика бежали, скакали, ползли тени лесных тварей всех видов.
Окружив его плотным кольцом, они выли, щебетали, курлыкали, стараясь перекричать друг друга. Силясь уловить смысл всего этого гама, Старик закрыл глаза и внутренне расслабился.
«На юге… Люди… Старое племя…Кровь…» - бедные животные были так напуганы чем-то, что мысли путались в их головах и мужчина никак не мог уловить их смысл.
Стайка птиц вихрем закружила над его головой и Ведун резко выбросил руку вперёд.
Одна из птах, беспомощно махая крыльями, остановилась в воздухе, словно почувствовав петлю на своей шее, и, притягиваемая невидимой силой, стала медленно приближаться к старику.
-Ты, птица говорливая, какие вести несёшь?- тихо шептал старец, притянув её ближе.
Быстро порхая у его уха, пташка торопливо чирикала, поглядывая на улетающих соплеменников и, как только он отпустил её, стремглав бросилась их догонять.
-Так значит. Время пришло, - посмотрел Ведун в сторону исчезающих в ночи зверей и, ускорив шаг, повернул в обратную сторону.

…Вереницей идут рабы по каменным ступеням морского причала к сияющим своей мраморной белизной воротам, ведущим в город. Важно выпятив накаченную грудь, первым идёт атлет, явно любуясь своей фигурой и выставляя её на показ. За ним, оглядываясь на разгружающих товар балтов, семенит Немой, а дальше-ещё несколько несчастных с рудников.
-Живее, живее, - слышит Немой, как стоящий тут же, совсем рядом на причале у своего судна подгоняет рабочих Торвальд, - в скором приём у Владыки. Вы знаете, сколько я добивался этого? Быть представленным ко двору? Да осторожнее, ты!
Балты аккуратно выносят с палубы сундуки и выгружают на стоящие на пристани повозки с запряжёнными в них странными животными с огромными длинными ушами, похожими на маленьких лошадей.
-А что, говорят тот Владыка, огромный, как та гора?- спрашивает Малыша наблюдающий за разгрузкой Дохлый, кивнув в сторону дальних вершин.
-А бес его знает! Может и так, хотя сомневаюсь. Это сколько же на такого жрачки надо? Нет. Враки всё это.
-Вот бы посмотреть, - вздыхает Дохлый.
-Куда тебе! – смеётся Малыш, - ни рожи, ни кожи, а ту да же! Знаешь, сколько наш, - кивает он в сторону Торвальда, - этого приёма добивался? Нужные связи искал, тропинки прокладывал?
-А тропинки - то зачем?- удивляется Дохлый и смотрит на собеседника.
Малыш на мгновенье замолкает, а потом разрождается громким хохотом и так бьёт кулаком в тощую грудь друга, что тот чуть не падает:
-Вот ты!.. Темнота … Это ж типа. Ну, вроде как… да ну тебя! Подрастёшь - поймёшь, - и, насвистывая весёлую мелодию, запрятав пальцы рук за широкий пояс штанин, в развалочку идёт к трюму, бормоча себе под нос, - хотя куда тебе ещё расти? И так каланча каланчой. Мозгов бы побольше. А то дурень дурнем.
-И чего это он? – Удивлённо пожимает плечами Дохлый и недоумённо чешет лоснящуюся лысину затылка, - вроде ничего такого. И спросить - то нельзя. Сразу кулаками машет.

Глава 3
По каменистым улочкам столицы на роскошных носилках, расписанных золотом, в сторону пристани едет красавица Айса, облизывая пухлыми губами сладкий сок надкусанного апельсина. Недалеко от ворот рабы ставят носилки на землю и помогают ей. Обмахиваясь перьевым веером, женщина осматривается по сторонам и задерживает взгляд на веренице рабов, идущих через ворота. Отбросив в сторону недоеденный фрукт, который тут же подобирает подбежавший невесть откуда взявшийся мальчишка, Айса направляется прямо к ним, навстречу к бегущему ей навстречу надсмотрщику, придерживающему рукой бьющую по бедру саблю.
-Ну?- нетерпеливо спрашивает женщина, - привезли?
-Как и велели, госпожа,- низко кланяется мужчина и ведёт её к стоящим поодаль рабам.
-Хорош, - улыбается Айса, похлопывая раба - атлета по мощной груди,- у владыки сегодня игрища, - обращается она к надзирателю, - думаю, он подойдёт. Отличный подарок ко двору!
Мужчина кивает головой и указывает на Немого:
- Это тот самый, по железу.
Женщина равнодушно проходит мимо, небрежно бросив на ходу:
- К ювелиру его, который на площади. А этот, - одобрительно кивает она на следующего раба, - вполне подойдёт для моей прогулочной галеры. И этот тоже.
Один из охранников отвязывает Немого от остальных и толкает по дороге в сторону города.
- Я буду выступать перед Владыкой, - слышит он голос кричащего в его сторону атлета, - и добуду свою свободу мечом! А ты так и сгниёшь, выпиливая узорчики на побрякушках!
Немой поворачивает голову и грустно улыбается зазнавшемуся рабу: «Пусть боги помогут тебе»,- и, почувствовав сильный толчок в спину, ускоряет ход.

…Проходя через разноцветные стёкла, солнечные лучи оставляют на мраморном полу мерцающие блики. Вьющиеся по колонам лианы с огромными цветами собираются зелёным ковром под высоким куполом дворца. Толстые стены сохраняют прохладу и свежесть, а цветущие растения распыляют тонкой волной нежнейшие ароматы. Гулким эхом раздаются далёкие шаги закованных в латы воинов и весёлый смех придворных дам. Журчание фонтанов и шелест заблудившегося в покоях ветра смешивается со звуками струн арфы и щебетом порхающих между цветов птиц.
Раскрываются широкие, покрытые золотым узором, двери и группа балтийских купцов не уверенной походкой заходит в тронный зал и тут же пестрящее разнообразие красок бросается в глаза поражённых роскошью северян. Привыкшие к серым блёклым холщовым одеждам и природной скромности своего края, их глаза на мгновенье жмурятся от игры цветов шёлковых одеяний и блеска драгоценностей, пестрящих всеми цветами радуги и опускают взгляд на мраморный, сверкающий от разноцветных зайчиков, пол.
-Наши гости, видимо, шокированы?- приводит купцов в себя могучий баритон Владыки, гулом раздающийся в круглой зале.
Лёгкий смешок перерастает в мощные раскаты и, повторяемый эхом, заполняет весь купол здания, выплёскиваясь в многочисленные коридоры. Кажется, даже колонны содрогаются от раскатистого гула и вот-вот пустятся в пляс.
Разбуженные шумом птицы суетливо взлетают с верхушек лиан, шурша мелкими крылышками и встревоженно щебеча.
Вдруг наступившая тишина заставляет купцов оторвать от пола взгляд и удивлённо оглядеться вокруг.
Мужчины, женщины, снова мужчины, снова женщины. Боги мои, сколько же их здесь? Торвальд останавливает взгляд на статном мужчине с поднятой ладонью, Владыке, затем переводит его чуть ниже, к лежащему у его ног зверю с длинной зубастой пастью, покрытого вместо шерсти чешуёй и прикованного толстой золотой цепью к его креслу.
-Мне сказали, вы привезли диковинные дары с севера, - продолжает Владыка, - но пока что вы сами вызываете удивление не только своим видом, но и поведением.
-Простите, сир, - встаёт на колено Торвальд, - но я и мои, - показывает он на купцов, - товарищи так поражены великолепием твоего двора, что потеряли дар речи.
-Я вижу много сундуков, - встаёт мужчина с трона и спускается по мраморным ступеням к гостям. - Что за сокровища ты прячешь в них?
Слегка поклонившись, Торвальд открывает один сундук и, мастерски встряхнув так, что распушивается каждая отдельная шерстинка, достаёт шкурку чернобурой лисы:
-Дары севера. Меха мягкие и пушистые, словно волосы твоих прекрасных женщин!
По залу разносится гул одобрения, вызванный такой похвалой. Однако, Владыка, небрежно взяв шкурку, проводит по ней рукой и бросает следующему за ним рабу:
-Зачем мне меха? В моей стране вечное солнце! – говорит он, надеясь смутить хвастливого купца.
Но тот, слегка поклонившись в знак согласия, распахивает второй сундук:
-Солнечный камень, - и, запустив руку внутрь, загребает пригоршню сверкающих камней, медленной струйкой высыпая их обратно.
И, к его величайшей радости, глаза Владыки начинают жадно блестеть. Наклонившись над сундуком, он выбирает один, самый большой камень, с застывшей внутри него крылатой мошкой и внимательно рассматривает его. Ему кажется, что каждая прожилка на крылышках насекомого, каждый волосок на её мелком тельце вот-вот оживут и она, открыв жёлтые глаза, взмахнёт и вылетит из своего заточения.
-Что это?- удивлённо спрашивает сир.
-Это?- Наклонив в знак уважения голову, купец протягивает ладонь и берёт камень в свою руку. - Это самый редкий экземпляр, повелитель. Тысячи лет назад эта мошка попала в ещё жидкую каплю смолы и не смогла выбраться. Годы и вода затвердили её, и теперь она может стать единственным, уникальным ювелирным украшением, достойным самой прекрасной женщины на свете.
-Я прикажу сделать из него украшение для моей жены, - громко провозглашает Владыка, рассматривая это сохранённое веками чудо.
-А это, - указывает Торвальд на следующий короб, - особый дар.
С этими словами он останавливается рядом с самым большим сундуком и подзывает к себе двух купцов, которые осторожно отпирают переднюю стенку ящика. В темноте слышится шуршание и тихие звуки. Стоящие вдоль стен люди с любопытством вытягивают шеи, стараясь рассмотреть, что же скрывает тьма. Владыка хочет наклониться и посмотреть, но Торвальд знаком останавливает его и тихонько стучит по крышке. Ещё чуть-чуть и на свет горделивой поступью выходит мохнатая рыже-белая лапа, затем появляется рыжая мордочка с чёрным носом и с ушами, увенчанными кисточками. И вот величественная большая кошка с пятнистой спиной, прикованная за одну заднюю лапу цепью к коробу, выходит и, свирепо скаля острые зубы, оглядывается по сторонам.
-Рысь. Дикая северная кошка, - коротко представляет её Торвальд и, поклонившись, отходит чуть назад.
Владыка восхищённо обходит вокруг рычащего на него зверя и, повернувшись к замершим от удивления и страха придворным, громогласно выносит вердикт:
-Она прекрасна!
-Она прекрасна, прекрасна, прекрасна, как прекрасна, - шепчутся между собой восхищённые люди.
-Она прекрасна, - повторяет Владыка, обращаясь к купцам и в этот момент Торвальд, чувствуя себя на вершине славы, понимает, что не зря столько лет терпел унижения, исполняя прихоти придворных Владыки, добиваясь тем самым быть представленным ко двору. И уж теперь - то он своего не упустит и звонкие монеты золотым дождём польются из их карманов в его закрома.

…Жаркое солнце слепит глаза…
Жёлтые барханы песка кажутся бесконечными…
Такими же беконечными, как и жажда, уже много часов мучащая его и без того измученное тело.
Сколько он блуждает здесь?
Казалось, время остановилось для него в этих бескрайних, богами забытых местах. И только слепящий глаза золотой диск вяло блуждающего по небосклону светила, двигающегося по тысячалетиями установленной траектории, указывал, что на смену изнуряющей жаре обязательно должна прийти ночная прохлада. Но, словно смеясь над своим измученным жарой и жаждой путником, он вовсе не спешил уходить на покой, а, наоборот, предательски завис высоко над пылающим желтизной горизонтом, щедро орошая и без того горячий песок своим огненным дыханием.
Завис и, кажется, совсем не собирался опускаться ниже.
Словно замер, любуясь мёртвой пустошью, сотворённой его убивающей силой.
И, сколько бы не задирал голову мужчина с надеждой увидеть хоть какое то движение на прозрачном небосклоне, всё было напрасно.
Неподвижный властный лик на мёртвом полотне неба. Такой же мёртвый, как и окружившие мужчину зловещие барханы, словно впитавшие в себя падающий с неба золотой свет, убивший всё живое в их недрах.
Мужчина обессиленно опустился на колени, согнув костлявую спину. Его руки беспомощно повисли, утопая кончиками кривых пальцев в крупицах песка, а широкие ступни со следами запёкшейся крови по щиколотку вошли в горячую кристаллическую массу.
По широкой кости мужчины можно было догадаться, что когда-то он был достаточно крепок и силён. Но теперь иссохшее тело напоминало скелет, а взлохмаченные длинные чёрные волосы паклями свисали на его обгоревшее под солнечными лучами покрасневшее лицо, скрывая его черты.
Мужчина приподнял голову и осмотрелся.
Бесконечное пустынное море.
Мёртвое море.
Без единого признака жизни.
Ни сухой колючки…
Ни жучка…
Ни заблудившейся змейки…
Только горячий бродяга ветер, пролетая между сухими волнами барханов, плавно вальсирует, передвигая песчанные массы из стороны в сторону.
И зачем он сбежал этой ночью?
Когда насытившиеся мясом змеи халибы уснули, он продолжил начатое им во время предыдущей стоянки дело. Ещё прошлым утром, во время заковывания в кандалы, он заметил среди рабов - кузнецов своего прежнего соплеменника. Тот так же узнал его, но не подал виду, выполняя свою работу и только напоследок, так и не поднимая глаза, слегка пожал шершавой ладонью его руку.
А ближе к вечеру, после изнурительного дневного перехода через пески, мужчина заметил, что один из штырей, крепящих его кандалы к общей цепи, плохо закреплён и, если помочь ему, то он выскользнет, освободив ногу пленника. И жаждущий свободы раб, дождавшись, когда все уснут, издирая щиколотки и пальцы рук в кровь, стал расшатывать крепкие деревянные колодки.
С опаской оглядываясь по сторонам при малейшем шуме, издаваемом в этом пышащем жизнью оазисе, мужчина упорно воплощал свою идею в жизнь.
Он не думал о том, куда пойдёт, получив свободу.
Он даже не знал, где он сейчас.
Об этом он решил подумать потом, когда скинет с себя сковывающие много лет оковы и ощутит блаженное чувство свободы.
И поэтому, как только последнее крепление упало с его ноги, мужчина, низко пригибаясь к земле и с опаской оглядываясь по сторонам, быстро приблизился к спящим в стороне верблюдам, снял с одного из них кожух, наполненный накануне водой, и бесшумно исчез в окружающей стоянку темноте.
И вот он здесь.
Один посреди жаркой пустыни.
Ночью от ощущения свободы он потерял расудок и только жажда непомерной мести двигала им вперёд.
Но теперь…
Теперь он понял, что заблудился.
Мужчина ещё раз, прикрывая глаза, приложил над ними широкую ладонь и огляделся.
Пески…
Пески…
Снова пески…
Но что это?
Неожиданно где-то там, далеко впереди, между очередными волнами нескончаемых барханов, зоркий взгляд выцепил блеснувшую голубизну.
Мужчина нетерпеливо протёр глаза и, боясь своей преждевременной радости, снова посмотрел в даль. Да, несомненно, это может быть только вода. Только она может так блестеть и переливаться на ярком солнце.
Оазис?
Ну, конечно же! Ещё немного и он спасён! Нужно приложить ещё чуть-чуть усилий и…
Ноги двигались быстрее его мыслей и, не успевая управлять ими, мужчина кубарем скатился в низ, но тут же подскочил и, утопая потрескавшимися ступнями в песке, бросился из последних сил бежать в сторону манящей его живительной влаге.

Глава 4
За крутым поворотом реки на каменистом берегу между треугольных шапок колючих елей высоко к небу тянутся тонкие спирали чёрного дыма. С первого взгляда кажется, что он идёт прямо из-под земли, густо усыпанной сухой хвоёй. Но, если приглядеться по-внимательнее, можно увидеть тщательно замаскированные глубокие землянки, покрытые мохнатыми ветками, с небольшими отверстиями сверху, через которые и видно глубокое дыхание огня.
Единственным указанием на то, что это жилище, были нависшие над входом тяжёлые шкуры и воткнутые в землю колья с водружёнными на них высушенными черепами диких животных.
Неожиданно зазвучавший далеко, у самого берега набат разбудил тишину спящего леса, а вместе с ним и его жителей.
Из хижин дружно переглядываясь и, перешёптываясь друг с другом, стали выходить ирки:
- Единожды ударил. Из своих кто идёт. А кому идти? Вроде все в селе, на охоту никто не бёг. Да нет. Это наверняка Ратибор. Он ещё с большого базара с Кантимиром утёк. С тех пор и не видели. Сказал тоже! Ратибор! Как есть, сгинул! Сколько девень прошло? Тридесять, не меньше. Так и есть, сгинул.
Расталкивающая людей Кайра бросила гневный взгляд в сторону говорящих о её любимом мужчине и многозначительно положила сильную руку на рукоять свисающего с пояса ножа:
-Не болтай, коли не знаешь, - толкнула она особо разговорчивого охотника в плечо. - Вернётся он. Как пить дать, вернётся. А каркать будешь, язык выдерну и не поморщусь. Ты меня знаешь.
Мужчины тот час замолчали, но, как только женщина отвернулась от них, переглянулись:
-Ну его, себе дороже. Лучше думу при себе держать, чем потом век молчать.
Тем временем, на поляну, расталкивая толпу, вышел высокий крепкий мужчина с суровым лицом, длинным седым пучком волос на лоснящейся лысине и спускающимися до самой груди такими же белоснежными усами. Величественная походка, суровый взгляд и трость из берцовой кости лося, увенчанная золотым набалдашником в виде человеческого черепа уменьшенной копии явно указывала на вождя.
Иирки встали в плотное кольцо и выжидающе посмотрели на него.
Стриборг, а именно так величали главу племени, высоко поднял трость, обводя взглядом собравшихся и только хотел начать говорить, как человеческое кольцо расступилось и в центр вошёл Ратибор, Кантимир и закутанная в мохнатую куртку Йорка.
-Ратибор! Как в воду глядел!
-Кантимир! Друг!
-Где пропали?
-Ты ли? Как? Где был?- тот час посыпались со всех сторон удивлённые вопросы.
Каждый из племени считал своим долгом пожать им руку, похлопать по плечу, сказать приветливое слово. Все были рады приходу славного охотника и его друга.
И только на смущённую и испуганную пленницу, кажется, никто особо не обращал внимания.
Расталкивая толпу, Ратибор вышел к вождю и встал на одно колено, опустив голову и вытянув руку с зажатым в кулак кинжалом вперёд:
-Прости, что без ведома покинул племя. Приму любую кару, что будет назначена тобой.
Суровое лицо Стриборга украсила чуть заметная улыбка. Он слегка кивнул головой и положил тяжёлую морщинистую ладонь на руку охотника:
-Рад видеть тебя живым и в добром здравии, друг, - и, бросив мимолётный взгляд на Йорку, продолжил, - вижу причину твоего отсутствия.
Отстранив Ратиборга, Вождь прошёл мимо него к девушке и снял с её головы капюшон:
-Надеюсь, она стоила того? – И, приподняв её голову за подбородок, внимательно осмотрел её лицо:
-Ты забрала сердце моего лучшего охотника, женщина.
Вместо ответа Йорка смущённо поднимает глаза и быстро опускает взгляд:
-Я не хотела этого, - ворчливо отвечает она и бросает в сторону охотника недовольный взгляд.
«Что за дикие места? – осматривает она вкопанные в землю хижины и одетых в грубые шкуры людей. – И кто я? Рабыня или жена? Боги мои, что за дикари здесь живут? Не зря батька говорил, иирки-люди, зверям подобные».
Опустив руки, Стриборг поворачивается к поднявшемуся на ноги Ратибору и насмешливо улыбается:
-Она не хотела тебя? Люди!-обращается он к племени, - она не хотела его! Нашего Ратибора! Его, - вытягивает вождь в сторону охотника, - о котором хоть раз мечтала каждая из вас! Ну, друг, - смотрит он на Ратиборга, - ты теряешь хватку.
Громкий смех Стриборга смешивается с нарастающим хохотом толпы. Растерянный охотник оглядывается по сторонам и, среди смеющейся толпы, видит кипящую от злобы Кайру.
Тяжело дыша, женщина не спускает гневных глаз с Йорки, до крови сжимая острое лезвие своего кинжала, но почувствовав на себе взгляд Ратибора, быстро отворачивается и, расталкивая веселящуюся толпу, уходит в лес.
«Надо бы поговорить с ней», - думает мужчина и вздрагивает от неожиданного дружеского удара по плечу Стриборгом, поднявшем одну руку для успокоения толпы:
-Мы принимаем её!
Радостное улюлюканье и возгласы одобрения, смешанные с бряцаньем оружия и ритмичными хлопками ладоней о бёдра заглушают остатки смеха.
Прикрыв глаза, вождь рукой успокаивает иирков и, как только наступает тишина, продолжает:
-Сегодня была славная охота! Мы завалили дикого кабана. И наш друг вернулся с молодой женой. Готовьте жертвенный огонь! Нужно поблагодарить Богов за удачный день!

…Голубая гладь огромного озера, раскинувшегося среди уже приевшейся желтизны, манила своей прохладой и влагой. Каждая клеточка иссохшего на солнцепёке тела, уже была готова принять в себя живительные капли и вопила изо всех сил: «Я хочу тебя!». То ли от быстрого бега, то ли от ощущения долгожданной радости, ещё сильнее билось сердце. Мускулистые ноги с ещё большим усилием вырывались из песочного плена, стремясь ускорить встречу…
И вот…
Вот она…
Закрыв глаза, мужчина ныряет в окружившую его воду и всё тело моментально ослабевает под нежными прикосновениями волн. Руки бессильно опускаются вдоль тела. Задрав голову навстречу не такому уже враждебному солнцу, он открывает глаза.
Ставший багрово-красным, диск стремительно опускается к горизонту. Гораздо быстрее, чем поднимался утром, словно кто-то невидимый мощной рукой катит его в низ. Его неровно полыхающий контур старается порвать падающую на него темноту, всё больше и больше краснея от сопротивления, но та упорно толкает его всё ниже и ниже.
Мужчина усмехнулся, обнажив крепкие белые зубы.
Ещё недавно он так мечтал о наступлении сумерок, а теперь…
Теперь он хотел света, освещающего его свободу!
Свобода.
Свобода?
Сколько он пытался вернуть её? Грубые шрамы, покрывающие его тело, говорили о том, что не раз и не два. И чем больше попыток он делал, тем дальше и дальше от родины засылали его. Пока, наконец, он не застрял в этих чёртовых песках. Да простят его боги, сотворившие эти земли! Ночью он отдохнёт, а звёзды подскажут путь домой. А там…
Он не знал, что он будет делать потом.
Пока не знал.
Но дорога займёт много дней и ночей и ему будет время всё обдумать.
А сейчас…
Сейчас нужно смыть с себя всю грязь последних лет и…
Закрыв глаза, мужчина наклонился ниже и, зачерпнув ладонями пригоршню воды, обмакнул в неё своё лицо.

…Ночь укутала мягким покрывалом спящий под звёздами лес. Птицы перестали петь песни, зверьки закрыли лапками носики в своих норках. И только светлячки сверкающим облаком перелетали от поляны к поляне, устремляясь навстречу яркому огню, мигающему далеко среди деревьев.
Там, на большой поляне, огромный костёр тянул свои горячие языки, смешиваясь с ночной мглой и освещая засохший от старости огромный дуб с острыми корявыми ветками, под тенью которого сидели главы племени.
Запах палёного мяса, идущий от коптящейся над костром туши кабана, уносился далеко вперёд, щекоча ноздри не спящих хищников. Их зелёные глаза жадно смотрели из-за отдалённых деревьев, готовые тут же растерзать зазевавшуюся жертву, но торжественные звуки барабанов и трещащие угли костра отпугивали их так же сильно, как сильно было их чувство самосохранения. И голод заставил диких животных углубиться далеко в лес в поисках более доступной и менее пугающей пищи.
Дикий танец полуобнажённых мужчин и женщин вокруг пылающего пламени завораживал присутствующих своей простотой и ритмичностью. Десятки рук и ног танцоров сливались в одновременных хлопках и притопываниях по мягкой траве. Распущенные пряди густых чёрных волос диким вихрем кружились вокруг их голов и били по обнажённым плечам. Упругие животны и рязрисованные груди неистово сгибались и выгибались навстречу друг другу и пламя костра ярким блеском отсвечивало на массивных украшениях, покрывающих тела танцующих.
Вокруг костра кучками по рангам сидят иирки. Тут - женщины-охотницы, там - женщины- няньки, женщины- собирательницы, отдельная группа- старики, заслужившие почёт и уважение своими подвигами, а теперь обременённые одной работой - спокойно без особых забот доживать свой век да баловать внуков рассказами о былых временах. Самую многочисленную группу (и, надо сказать, самую весёлую по причине наиболее выпитого количества хмельных напитков) составляют мужчины племени. А самую малочисленную, но в то же время самую почитаемую- вождь, главы родов и лучшие охотники. Среди них - то и занимает своё место вернувшийся в племя Ратибор.
Йорка, определённая в группу собирательниц, укутанная в волчью шкуру по самые глаза, с интересом наблюдала за диким танцем и не видела злобного взгляда Кайры, не спускающей глаз с соперницы.
Не радовал её хмельной мёд, не веселили дикие пляски. Затаилась в глубинах души непомерная обида, наложила на красивое лицо свою печать неприкрытая злоба. Не понять ей, что такого совершила она? Что сделала, что любый отвернул свой взгляд в сторону чужестранки?
«Зачем он притащил тебя? Разве мало было ему нашей любви? Разве не была я верной и страстной подругой? Разве не я предлагала перенести свой тотем в его хижину?»- думала она, с силой сжимая рукоять своего кинжала.
-Не таи злость, Кайра, - тихий голос присевшего рядом Кантимира прервал её мысли и девушка повернула к нему лицо, будто спрашивая: «Ну, а тебе –то чего?..»
- Выпей вина, - словно не замечая её отстранённости, иирк протянул Кайре рог и, боясь показать вдруг покрывшее его лицо смущение, перевёл взгляд на Йорку:
«И что в ней такого? Худая, бледная. Такую прижмёшь, она и рассыплется».
Не обращая на него никакого внимания, Кайра приняла сосуд, медленно осушила его и смахнула тонкую струйку красного напитка, медленно стекающую от губ по шее в ложбинку между её груди:
-То - же мне, утешитель нашёлся, - процедила она сквозь зубы, еле сдерживая клокочущую внутри себя злобу.
-Как знаешь, - развёл руками Кантимир, - я как лучше хочу. Не мешай ему, коли любишь.
Женщина, прикрыв рот ладонью, грубо ухмыльнулась и, ту т же сжав губы, тихо зашипела в его сторону, наклоняясь ближе и ближе:
-Это он прислал, да? Что, у самого духа не хватило? С поганкою повёлся, так тряпкою стал?
Горячее дыхание винным ароматом обожгло лицо Кантимира и он отшатнулся, вставая:
-Да нет, я сам. И вообще, больно надо!
Поднявшись и бурча что-то невнятное себе под нос, пьяной походкой Кантимир направился в сторону деревьев, где столкнулся с Ведуном, чёрной тенью вышедшим из леса.
Кивнув головой, охотник завернул за кусты и там, спустив меховые штаны, задрал голову к небу:
-Вот всегда так! Хочешь, как лучше, а получается… Ах, - облегчённо выдохнул он, и, испустив последние капли горячей струи, натянул одежду.
У большого костра мужчины лакомились жирными кусками мяса, срезанного с ещё утром бегавшего, а теперь зажаренного до чёрной корочки сочного кабана и, запивая его хмельным мёдом, смешанным со сладким вином, весело переговаривались.
-Она не похожа на наших женщин. Слишком тонка и бледна. Какой стрелой сразила она тебя, Ратибор?- Несмотря на то, что голос вождя был спокоен, в нём чувствовались нотки иронии и любопытства.
Действительно, что нашёл он, могучий охотник, в этом слабом создании? Или дерзкие соплеменницы, готовые постоять за себя не только на охоте, но и на брачном ложе, наскучили, и он ищет утеху там, где в его силе нуждаются более всего? А, может, золотые локоны чужестранки ослепили зоркий взгляд, а ясные глаза затуманили его разум? В любом случае, Ратибор уже не тот суровый воин, коим ушёл. В его глазах смешались тоска и непомерная страсть, а тяжёлая дума наложила печать на некогда невозмутимое чело.
-Мы не подвластны выбору богов, ты же знаешь! - Тихо вздохнул мужчина и бросил взгляд на группу женщин, среди которых была его избранница.
-Некоторым он может прийтись не по вкусу.
Да, навряд ли местные девушки смирятся с тем, что сердце лучшего охотника забрала эта белолицая женщина. Стриборг нашёл глазами Кайру и проследил её взгляд, сверлящий закутанную в меха Йорку.
Взгляд разъярённого зверя, выслеживающего добычу.
-Да, знаю. Но Кайра мудрая женщина. Она поймёт, - и хотя ответ Ратибора был достаточно уверен, всё же нотки сомнения выдавали его озабоченность: «Нет, не та это будет Кайра, которую я знал и любил под сенью шепчущегося леса, если смирится и поймёт. Горяча может быть месть дикой охотницы. Так же горяча, как любовные стоны и крепкие объятия, обжигающие своим огнём влажные от пота обнажённые тела во время дикой и необузданной страсти».
-Но простит ли?- многозначительно спросил Стриборг, словно прочтя мысли охотника и поднялся, увидев выходящего из-за тени высоких елей Шамана, завидев которого и встали со своих мест и все остальные.
Подойдя к пирующим, Шаман достал из полога одежды острый нож, и, сделав надрез на своей ладони, капнул несколько капель в сосуд, который передал вождю. Тот, в свою очередь, молча сделал тоже самое и отдал рог по кругу другим мужчинам, в точности повторившив его действия. .
Шаман принял наполненный сосуд из рук Ратибора и затем вылил его содержимое под корни засохшему от старости дубу:
-Прими дар, великий Таур! Да будет царствие твоё вечно, да будет кара твоя справедлива, да будут дети твои любить тебя!- и, взмахнув руками, старик рассыпал в пространство триллионы сверкающих частичек, которые, пролетев между сидящими, поднялись выше, укутывая собой сухие ветки древнего древа.
И в этот момент время словно останавливается.
Йорка, с отвращением наблюдающая за всем происходящим, замерла от удивления, видя, как тонкие струйки алой жидкости побежали по засохшему стволу дерева, наполняя его зеленью и силой. Замолкли стуки барабана. Застыли в неимоверных позах молодые танцовщицы. Неподвижные, как каменные статуи, сидят иирки на своих местах. Мертвенная тишина окутала поляну так, что слышны только слабые сердцебиения мужчин и женщин, участвующих в магическом таинстве природы. Кажется, само время остановилось, что бы узреть свершающееся чудо. И вот оно. Молодые листочки начали быстро распушиваться на кончиках веток, поднимаясь всё выше и выше, к самой кроне. Один за другим совсем ещё недавно потрескавшиеся ветви наполнились молодой силой и окутались в сочные наряды. Ещё чуть – чуть и ветер заиграл листвой в ветках крепкого, наполненного силой молодостью дуба.
Шумы и ночные звуки так же неожиданно обрушились на ночной лес, как и наступившая ранее тишина.
Треск костра, пьяные смешки отдыхающих людей, шорок листвы…
Йорка смотрела вокруг и не понимала, неужели они ничего не заметили? Как будто ничего и не случилось минуту назад.
-Мы рады видеть тебя, Ведун. – трижды обнял гостя Старейшина. - Будь гостем на нашем пиру. Выпей это, - и протянул рог, наполненный напитком.
Все на мгновенье замолчали и выжидающе наблюдали, как Шаман помутил в нём пальцем, который затем смачно обсосал:
-Вижу, боги не оставляют твоё племя, Стриборг.
В ответ вождь указал гостю на место возле себя у костра и мужчины, потеснившись, пропустили его ближе к огню.
-Боги милостивы, - кивнул вождь. - Вот и сегодня одарили нас славной добычей. И мой лучший воин вернулся из долгого похода.
- Я рад за тебя. Но я устал с дороги и хочу отдохнуть.
- Мой дом - твой дом, - обвёл рукой поляну Стриборг. - и лучшие девушки племени будут ласкать тебя всю ночь. Выбирай! Любая из них будет рада такой чести.
В группе молодых женщин, среди которых и Йорка, пронёсся весёлый трепет и они, взволнованно оглядываясь, поднялись со своих мест.
Встала и Йорка, ничего не понимающая, но повторяющая делать то же, что и другие, как и наказал ей Ратибор.
«Как стар этот человек?- подумала девушка, наблюдая, как по-молодецки статно направися в их сторону незнакомец.- Он не может быть молод. Но и старым назвать его сложно…»
Стараясь лучше рассмотреть незнакомца, Йорка обернулась в след прошедшего мимо неё Ведуна и тот, словно почувствовав что-то, остановился и посмотрел в её сторону:
-Она не твоего племени, - указал он на девушку
Слова Шамана словно кинжалом резанули слух Ратибора и его тело судорожно напряглось, а ставший вдоуг озабоченным взгляд метнулся по телу любимой. Нет, он не имеет права мешать, если выбор высокого гостя пал на его избранницу. Но как он может смириться с тем, что кто-то другой, а не он, будет ласкать её молодое, сладкое тело? Целовать её медовые губы, вдыхать аромат золотых волос? И ладонь сама потянулась к свисающему у бока кинжалу, но Стриборг, почувствовав напряжение воина, положил свою руку на его его плечо.
-Ратибор привёл её из северных земель, - просто ответил он шаману, крепко сжав руку охотника.
Не оборачиваясь на эти слова, Ведун вплотную подошёл к девушке, пронзительно смотря в её глаза и Йорка, онемев от непонятного, захватившего всё её сознание, страха, как испуганная мышка, загипнотизированная ядовитым взглядом гадюки, не смогла отвести от него глаз.
А он, сверля взглядом всё глубже и глубже голубизну её очей, увидел разгорающееся в них пламя, заполняющее всё вокруг, людей и странных существ, исчезающих в его огненных языках. И неведомая ему сила тихо прошептала так глубоко ему в голову, что он и сам не смог понять, действительно ли это так, или ему просто показалось.
«Отпусти!»
И Шаман, словно испугавшись таинственного голоса, так и не спуская глаз с Йорки, вытянул руку в сторону стоящей рядом с ней черноволосой девушки:
-Ты!

Глава 5
Серые тучи рыхлым покрывалом нависли над северной пустыней. Мелкие капли моросящего дождя густым туманом опустились до штормящего моря, разбивающего волны о скалистый берег, с другой стороны которого раскинулась холмистая низменность, покрытая мхом и карликовым кустарником. Издалека она казалась унылой и безжизненной, но стоило подойти ближе к холмам, как открывался скрытый от посторонних глаз оплот дикой цивилизации.
С южной стороны каждого из холмов был вертикально срезанный пласт, уходящий разрезом на глубину полутора метров, в плоской части которого была вырыта прямоугольная яма, теряющаяся в глубине холма. Перед ним плавным подъёмов выходила на поверхность земли вымощенная плоским камнем площадка и терялась среди покрывающих валуны мхов. Все стены перед входом в столь необычный дом были плотно выложены камнями с высеченными на них иероглифами и знаками.
Тонкие ручейки падающего на землю дождя змейками сливались по каменистым дорожкам и исчезали в узких рвах, ведущих к глубоко вырытому колодцу.
На вершинах холмов дымятся выложенные камнем отверстия и, если заглянуть в них сверху внутрь, то можно было бы увидеть уходящую глубоко вниз ровную каменную кладку, выложенную в форме трубы и переходящую в помещении в открытую с одной стороны печь с полыхающим в ней огнём.
Внутри стены помещения так же плотно выложены камнем, отчего тепло от огня задерживалось дольше, стены хорошо прогревались и в помещении было сухо и тепло даже в дождливую погоду.
В полумраке, царящем внутри дома, яркое пламя огня освещало скромное убранство и несколько серых фигур людей.
На каменном стуле сидит седовласый Ротберг в чёрной одежде, с накинутой на голову меховой шапкой-капюшоном, открывающей лоб с выжженным на нём большим глазом.
Напротив него стоит укутанный в шкуры гонец иирков и испуганно смотрит в третий глаз иссида.
Сидящие у внутренней стены дома на плоских, покрытых шкурами, камнях, старейшины всеми своими тремя глазами смотрят в его сторону и выжидающе молчат.
-Старый Ведун с восточных побережий прислал срочные вести, - наклонив голову, гонец протянул запечатанный смолой свиток и отступил на шаг назад.
Головы старейшин тут же дружно повернулись к вождю и так же смиренно стали ждать его реакции. Невозмутимо наблюдая за его хмурящимся лицом, они видели, что вести гонец принёс не добрые, но этикет не позволял им первыми нарушить молчание и они вынуждены были терпеливо ждать, скрывая за масками равнодушия разрастающееся любопытство.
-Тургары, - начал Ротберг и, на мгновение замолчав, обвёл собравшихся взглядом, - тургары возродили свою мощь. Их армия насчитывает несколько тысяч всадников, хорошо вооружена и готова к походу на запад. То есть на нас.
В наступившей тишине тихо потрескивал в очаге огонь, бросая отблески на застывшие фигуры старейшин, поверженных в глубокое раздумье от услышанной вести.
Действительно, было отчего задуматься.
Сотни лет молчали тургары, мирно выращивая своих овец в далёких степях. Напуганные полным разгромом в последней, давней битве, они долго зализывали раны, устраивая жизнь на новый уклад и запад, казалось, совсем и забыл о них.
Но, как оказалось, напрасно.
Что там у них произошло, что через столько лет молчания они снова готовы предъявить свои права?
-Их каюму, – после длительной паузы продолжил Ротберг, - удалось сплотить вокруг себя все кланы. Как пишет ведун, он молод, жесток, амбициозен и поклоняется тёмным богам, которых задабривает многочисленными человеческими жертвами.
-О!- , переглянувшись друг с другом, дружно выдохнули старейшины.
Конечно, всем им когда-то были известны тайные обряды. Но такие жертвоприношения стали строго запрещены после великой победы. И теперь о них можно было прочитать только в древних писаниях. Да и то это были лишь описания. А сами правила проведения таких обрядов были давно утеряны.
Или скрыты от глаз непосвящённых.
-Осмелюсь спросить, - начал один из старейшин, - но откуда молодой тургарин осведомлён о том, что было давно забыто?
-Ведун пишет, - развёл руками вождь, - что птицы напели ему о том, как много лет назад в степь пришёл чужестранец, владеющий тайными знаниями. Думаю, он то и стал причиной такого преображения тургар.
-Так, значит, быть войне?- тихо зашептались старейшины:
- А верно ли всё то, о чём пишет ведун?
-Может, всё не так уж и плохо.
-Птички ему нашептали.
-Да мало ли что там звери шепчут.
-Тихо, - поднял руку Ротберг, - что расшумелись, как бабы на базаре? Тут языками не поможешь. Дело делать надо. Ведун, он, конечно, обо многом ведает. Но и в его словах может не быль промелькнуть. А потому… Вот моё решение. Зигфульд!
С места поднялся пожилой, но ещё очень крепкий мужчина.
-Ты, - обратился к нему вождь, - самый хитрый среди нас. А посему поедешь послом к тургарам. Возьмёшь с собой ещё пару людей, да подарки соберёшь дорогие. Каждую шкурку проверь, каждый камешек осмотри. Что б ни сучка- ни задоринки не было! Своими глазами всё увидишь и сделаешь вывод, стоит ли нам чего опасаться или брехня всё это. А, как вернёшься, подумаем, что к чему. На том и порешаем.

…Что - то слизкое и шуршавое коснулось его лица.
Он открыл глаза, но зрение словно покинуло его.
Всё казалось размытым и расплывчатым. Жёлто-чёрно-зелёные пятна плыли перед его глазами, не давая сфокуссироваться на полном изображении.
Где он?
Мужчина попробовал пошевелиться, но от даже малейшего движения всё тело заломило и застонало тянущейся болью.
Что с ним случилось?
Что бы отогнать боль, мужчина расслабился и закрыл глаза, вспоминая картины прошлого ( или позапрошлого?) дня.
Оазис…
Халибы…
Пески…
Снова пески..
Вода..
Да! Вода! Много воды!
Прохладной, не смотря на жару, чистой воды. Такой же желанной, как и женщина, снившаяся ему неожиданно холодными для этих мест ночами.
Он стоял по колени в прохладной воде посреди великой пустыни и хотел умыть лицо. Да, точно, умыть лицо. А потом…
Что было потом?
Где-то совсем рядом послышалось тихое хрипение.
Что это за звуки? Он не слышал ранее таких…
Голоса… Людей… Людей?!
Он среди людей?
Ужас парализовал всё его сознание.
Люди!
Казалось, он должен был бы радоваться этому, но слишком уж много бед принесли люди ему за последние годы его жизни. И, не зная, враги они или друзья, как мог он радоваться новой встрече с ними?
Превознемогая боль, мужчина пошевелил руками и ногами и, не ощущая какого-либо сковывания, немного успокоился. Его не заковали, а значит, это точно не работорговцы.
Но кто тогда?
Он снова почувствовал неприятное слизко-шершавое прикосновение к своему лицу и приоткрыл глаза.
На удивление, зрение его стало более отчётливым и поэтому кровь застыла в его жилах от увиденного прямо перед собой.
Огромная чешуйчатая жёлто-зелёная морда с длинным свисающим языком смотрела прямо на него немигающими выпученными чёрными глазами.
-Не бойся, она ручная и совсем безобидная.
Голос, прозвучавший где-то позади него, кажется таким далёким…
-И травоядная. Так что ты вовсе не интересен ей в качестве пищи.
К мужчине подошёл высокий худой старик в длинном песочного цвета халате с намотанной на голове чалмой и, наклонившись, потрогал холодной рукой его лоб.
-Кто ты? – подозрительно сузив глаза, спросил он, пронзая острым взглядом карих глаз мужчину.
Действительно, кто он? Как давно не называл он своего имени? И как давно никто не спрашивал его о нём?
-Х-хасан, - запинаясь потрескавшимися от жажды губами, еле слышно пробормотал мужчина и закрыл свой единственный глаз.

…Тускло горящий в центре землянки огонь в круглом, выложенном камнями очаге, слабо освещает бревенчатые стены с висящими на них шкурами со звериными мордами. Блики пламени падают на их оскал и пустые глазницы и те словно оживают, наблюдая за прячущейся под мохнатой шкурой Йоркой, прислушивающейся к доносящимся с улицы слабым отголоскам пьяного веселья.
Звуки приближающегося человека заставляют девушку глубже зарыться под шкуры и закрыть глаза.
В хижину, качаясь от непомерно принятой дозы вина, заходит Ратибор. Откинув полог, он оглядывает помещение и останавливает взгляд на замирающей от страха девушке. Помедлив, он тихо подходит к ней и, наклонившись, приподнимает прячащие её лицо шкуры.
«Спит», - слабая улыбка нежности разглаживает суровые складки на лбу охотника. Нежно дотрагиваясь грубой ладонью до волос девушки, Ратибор тихо вздыхает и шепчет ей в самое ухо:
-Измучила ты меня своей нелюбовью. Измучила. Сил нет терпеть. Хотел бы сжать тебя руками своими, да боюсь обидеть тебя. Хочу ласкать тело твоё, да боюсь отвергнутым быть. Что же ты делаешь со мной, душа ты моя ясная, голубка моя ненаглядная?
Выветрившиеся губы, едва касаясь, целуют золотистые локоны, спускаясь ниже, к тонкому изгибы шеи. Руки напрягаются, лаская плечи и спрятанные под холщовой рубахой упругие груди. Нестерпимое желание готово вот-вот вырваться наружу и овладеть желанной наградой.
«Ой, мамочки, - замерев от страха, думает Йорка, - хоть бы не выдать себя, глаза не открыть. Посмотрит, коли сплю, глядишь и уйдёт».
-Нет, - резко, словно услышав её, встаёт Ратибор, - не хочу с тобой так. Хоть с кем, но не с тобой, - и, пошатываясь, падает на соседний лежак и закрывает глаза.
Сладкий сон окутывает мужчину. Но не великая охота снится ему, не кровавые туши раненых зверей, не бешеные скачки на лоснящихся от блеска конях вихрем проносятся в его сновидениях.
Несбывшаяся мечта слияния с любимой, такой недоступной сейчас, окутывает всё его сознание. Два молодых тела, мускулистое загорелое и стройное, кровь с молоком, сливаются в диком экстазе под сенью шуршащего дуба на шелковой траве. Переплетённые ноги крепко держат друг друга, а страстные руки нежно ласкают обнажённые тела. Горячие поцелуи сладким мёдом накрывают их и уносят в мир сладострастия. Длинные волосы щекочут ноздри, мешая дышать.
-Любимая, - шепчет Ратибор, сжимая девичье тело.
-Да, мой единственный, - чувственно вторят ему крепкие губы и мужчина открывает глаза.
Наклонившаяся над ним Кайра крепко обнимает его своими сильными руками. Жёсткие тёмные волосы хлещут по лицу.
-Кайра?!- удивлённо отстраняется Ратибор.- Зачем ты здесь? Я не звал тебя!
Ничуть не смущаясь его нежелания, женщина продолжает ласкать его лицо, сладостно прикрывая глаза и шепча ему на ухо:
-Зачем ты привёл её? Ведь нам было хорошо вместе. Разве не так?
Ратибор хочет убрать её руки со своей шеи, но не так - то просто это сделать с той, которая запросто может задушить своими пальцами молодую лань.
-Уходи, - почти просит он обессиленным голосом.
Но Кайра, словно не слыша его просьбу, резко садится на него верхом и одним порывом распахивает меховой жилет на своей груди.
Разрисованная синими узорами круглая грудь с торчащими от возбуждения сосками явно говорит о намерениях своей хозяйки:
-Но ты здесь, а она, - кивает девушка на лежащую у другой стены Йорку, - там. Чему ты хочешь быть верен? Той, которая так унизила тебя при всех, дав понять, что не хочет тебя?
Страстные губы Кайры крепко, до крови впиваются в губы мужчины, тело которого, изнывая от долгого воздержания, уже готово поддаться безумной страсти и его руки уже пробираются к влажной ложбинке между ног девушки в предвкушении эмоционального всплеска. Но в последний момент Ратибор грубо хватает не понимающую такой перемены девушку за волосы и отдёргивает от себя. Разгневанный на самого себя, он готов выплеснуть всю эту злость на коварную искусительницу и грубо отталкивает её:
-Уходи!
Кайра удивлённо смотрит на только что готового, а теперь вдруг передумавшего, отдаться ей мужчину.
-Она другая. И я… я не могу предать её.
-И что же? Люби её! Люби меня! Разве это запрещено? Или ты не великий охотник?
Да, хитрая бестия знает, как уколоть самолюбие мужчины, опешившего от таких слов.
-Твоё тело напряжено, ему нужно освободиться, - тихо шепчет она на ухо поверженному под её напором Ратибору и он, резко схватив её за талию, грубо подминает под себя, сжимая руками её кисти, и наваливается всем своим изнывающим от желания телом на её возбуждённые члены:
-Ты права, мне нужна женщина.
Грубо раздвинув Кайре ноги, всей своей мощью мужчина входит в её естество. Его руки больно сжимают её грудь, оставляя следы пальцев, а губы до крови кусают тонкую кожу шеи:
-Ты ведь так всегда хотела? Да?- шепчет Ратибор девушке и наотмашь бьёт её ладонью по лицу.
Но она, ничуть не отвергая его грубости, сладостно шепчет:
-Да! Да! Ты мой властелин! И моё тело-твоё! Возьми же меня!
Бросая отблески на разгорячённые тела, пламя окрашивает их в бронзовый цвет. Тонкие струйки солёного пота стекают с голов на напряжённые мускулы, переливаясь в свете огня.
Вечные игры полов!
Но в этой игре сошлись два равных соперника. Никто не хочет уступать другому в своей одержимости, никто не хочет показать свою слабость и поражение. И игры любовников перерастают в схватку борцов, победитель которой завладевает телом соперника, входя в него мощным клинком. И так снова и снова до того момента, когда возбуждённые руки, срывающие остатки одежды и блестящие от пота тела, кувыркающиеся в бешеном экстазе на любовное ложе, бессильно не упадут на помятые шкуры, а клочья вырванных в порыве страсти волос не разлетятся в стороны и не опустятся рядом с подглядывающей за этим буйством Йорку.
Сотрясаемая мощными ударами истосковавшегося по любовной страсти мужского члена, Кайра, отдавшаяся на милость победителя, чувственно улыбается и, повернув голову в сторону, сталкивается взглядом с подсматривающей девушкой.
«Видишь?- говорит взгляд иирки, - какая я? Горячая и страстная, как огонь. Нежность? Это не для него. Ты не нужна здесь, девочка».

Глава 6
-Ты сбежал с рудников?
Голос старика был не громким, но с такими нотками строгости, что это вызывало непонятные чувства у пришедшего в себя Хасана. «Друг или враг?»- спрашивал он себя, исподлобья бросая тяжёлый взгляд потускневшего от невзгод карего глаза.
-Если ты думаешь, что я продам тебя, то глубоко ошибаешься, - словно прочтя его мысли, ответил незнакомец. – Человек - товар дешёвый и скоропортящийся. Да, да, - упрямо подтвердил он, встретившись с брошенным в его сторону взглядом Хасана, - скоропортящийся. А ты в таком состоянии… Не льсти себе, но ты абсолютно дармовой товар.
-Зачем же я тебе?
Хассан не понимал этого человека. Спас, а теперь, говорит, не нужен?
Старик криво усмехнулся и неожиданно по-доброму посмотрел на мужчину:
-А что, если я просто поступил по-совести? Просто один человек спас другого? Без всяких условий и выгод?
«По-совести?»
Хасан не верил своим ушам. Разве возможно, что бы у кого - то в этом мире ещё была совесть? После всего увиденного за последние несколько лет, он имел полное право сильно в этом сомневаться. Может быть, он просто хочет отвлечь его? А сам готовит западню? Но какой смысл?
-Ты лежал без сознания среди песков. Похожий на жареную куропатку после долгого копчения, - продолжал говорить старик, поглаживая морду странного чудовища, стоящего прямо перед ним.
«Среди песков?- не понял хасаид.- А как же море?»
-Море? – удивился незнакомец и поймал непонимающий взгляд своего гостя.
-Я сказал это вслух?
Что происходит? Нет, он точно подумал это, но не говорил.
-Море? – переспросил старик.- На много вёрст тут нет никакого моря. Ни реки, ни озера, ни какого либо другого водоёма.
-Но я же ясно видел…
-Что ты видел?
Старик смотрел на него немигающими, полными любопытства глазами и терпеливо ждал
-Голубую гладь, - после долгой паузы неторопливо начал говорить, Хасан, стараясь ухватить проносящиеся в голове воспоминания. - И прохладу окружившей меня воды. И…
Внезапно он замолчал. Чёткая картина того вечера яркими красками всплыла в его пульсирующем от прилива крови мозгу. Вот он зачерпывает пригоршню воды, что бы умыть лицо и … Неожиданно понимает, что держит в руках песок, тонкими струйками сыплющийся сквозь его пальцы. Он смотрит под ноги, вокруг себя, на темнеющее небо и понимает, что из всего увиденного им реально только катящееся к горизонту солнце. А всё остальное - лишь плод его измученного жаждой воображения.
«Нет!!!!!!!!!!» - вопит он и, упав на колени, изо всех сил начинает рыть руками песок. «Она должна быть где-то здесь…Должна быть…»
-Это мираж, - просто произносит старик, прервав его воспоминания. – Ты видел то, что хотел видеть. И чувствовал то, что хотел чувствовать. Здесь так часто бывает.

…Темнота.
Огонь в очаге почти погас.
Завывающий на улице ветер то и дело распахивает дверной полог, прокрадывается внутрь и заигрывает с остатками искр, на мгновенье разжигая их мощь.
Йорка осторожно выбирается из под шкуры и оглядывается на спящих на соседнем ложе Ратибора и Кайру. Осторожно встаёт, хочет идти, но громкий храп мужчины заставляет её замереть и некоторое время не двигаться с места.
Вновь наступившая тишина.
Девушка делает шаг, останавливается, оглядывается на мужчину.
Спит.
Она делает ещё несколько шагов, становясь всё смелее и смелее.
Неожиданный треск на полу почти у самой двери заставляет девушку замереть и оглянутся назад.
Два чёрных глаза Кайры неподвижно и пристально смотрят на неё.
Йорка смущается и, не зная, что ей теперь делать, переминается с ноги на ногу, смотря на ухмыляющуюся иирку. Но та широко улыбается и слегка машет ей рукой, указывая на дверь. И славличанка, уже было отвернувшись, делает шаг к выходу, но медлит и снова поворачивается к дикарке.
«Ну, что же ты? Иди, иди»,- жест Кайры настолько понятен, что та, слегка кивнув охотнице головой, осторожно выходит из землянки и направляется к лесу.
А иирчанка, так легко избавившись от соперницы, сладко зевает и, закрыв глаза, кладёт руку на грудь мирно спящего Ратибора.

…Дворец Владыки состоит из нескольких этажей, выложенных кольцом. Сам тронный зал и покои находятся на верхних ярусах, а на самом нижнем, почти врытом в землю, в своих комнатах - клетках живут рабы- гладиаторы и животные, предназначенные для боёв на арене. Таким образом, сама арена находится в центре кольца и, что бы наблюдать за представлениями, не нужно покидать пределы дворца, а достаточно просто выйти на залитые солнцем и украшенные цветами террасы, расположенные по всему периметру внутреннего здания. Обычные зрители- горожане тоже допускались на представления через несколько входов, расположенных по кругу и рассаживались на открытых террасах с первого по третий ярусы, подняться на которые можно было только со стороны арены. Эти террасы были надёжно защищены от нападений животных и гладиаторов тонкими железными сетками, через которые отлично просматривалась вся площадка. На ней представления проводились не часто, а только по крупным праздникам, как в этот вечер. И, что бы попасть на него, нужно было или особое приглашение, или заплатить за вход, что могли себе позволить совсем не многие.
Конечно, в городе были и другие арены, более доступные для посещения. Но и бои представлением на них уж точно было не назвать. Просто кровавые бойни без правил. Однако, уставшим от безмятежной жизни эпийцам они очень нравились и собирали толпы народа.
Вечерело.
Разряженные мужчины и женщины начали выходить на свои террасы, а богатые горожане выстаивались в длинные очереди к входу.
На арене по периметру устанавливались высокие факелы.
В тесных клетках, расставленных по периметру, злобно рычали жаждущие ловкой добычи хищники.
Гладиаторы молились своим богам, уповая на победу или, в худшем случае, на лёгкую смерть.
В ложу на самом верхнем ярусе, открывающем прекрасный вид на арену и на чёрное небо, мерцающие дальними звёздами, были приглашены и угодившие своими дарами купцы.
На центральном месте восседал, разумеется, сам хозяин с женой. У его ног сидело несколько разновозрастных подростков, мальчиков и девочек, его детей. А по бокам – особые гости. Каждый раз они были новыми. Те, кто отличился в битвах, политике, сумел рассмешить или сделать достойный подарок. В общем, все, кто заслужил его особого внимания. Сегодня это были балты. Никогда не видевшие ничего подобного, северяне с высоты своего нахождения с нескрываемым любопытством наблюдали за копошащимися в низу людишками.
Солнце садилось всё ниже и ниже.
Темнота поднималась выше и выше.
И вот, когда уже стало ничего не видно на расстоянии вытянутой руки, где то там, в низу, громогласно заявил о себе оркестр, разрезая ночную тишину.
Громкими методичными ударами барабаны известили о начале представления. Присоединившиеся к ним ревущие трубы и переливы струн мелодичным трепетом заполняют всё вокруг.
Купцы удивлённо переглянулись. На тёмной арене не то что людей, но вообще ничего не видно.
Но что это?
Не понятно откуда, но внизу вспыхнул один огонёк, потом второй, третий… И вот уже десяток огней, испускаемых факирами освещает всю арену и стоящих между ними на коленях танцовщиц, единственным одеянием которых являются лёгкие покрывала, накинутые на плечи. Ещё мгновенье, и девушки разом распахнули сверкающие покрывала – крылья и неистовый танец, то возникающий под огненными фонтанами факиров, то поглощаемый темнотой, в полной тишине накрыл всю арену. И только редкие одновременные хлопки десятков ладоней танцовщиц нарушают покой странного танца. Неожиданный звук барабанов прерывает тишину. Темнота на мгновенье поглощает девушек.
Вспышки факелов.
Взмах крыльев.
Темнота.
Вспышка.
Обнажённые тела танцовщиц.
Темнота.
Темнота.
Темнота.
У невесть откуда взявшейся посередине арены деревянной стены с двух сторон стоят стиснутые верёвками по рукам и ногам обнажённые женщины. Вокруг них, образуя огненный круг, на одном колени стоят факиры, извергающие в их сторону пламя. А дальше – вторым кругом в широких огненно- красных шароварах, сверкая намазанными малом мускулистыми телами неистово прыгают мужчины-танцоры с горящими голубым пламенем кинжалами в руках, приседая и выпрямляясь на пружинистых ногах.
Замолкают трубы, затихают струны и только барабанная дробь и ритмичные хлопки огнедышащих факиров нарушают тишину, нависшую над объятой безумным танцем огня ареной.
Р-раз - и первые лезвия, объятые пламенем летят в сторону прикованных женщины и вонзаются прямо над их головами.
Ни один мускул не дрожит на их лицах, ни одна мышца не дёрнулась на их телах.
Глухой стон удивления и восхищения.
Р-раз! Второе, третье, четвёртое… Одно за другим из рук умелых танцовщиков лезвия стремительно свистят в воздухе и вонзаются острыми концами в тонкое дерево в миллиметре от застывших девушек, образуя горящий контур их тел, сжигая связывающие их по ногам и рукам верёвки.
Женщины спускаются с постамента и горделивой поступью проходят мимо застывших в поклоне факиров и танцовщиков.
Арена взрывается сотнями аплодисментов восторженной публики.
Столб огня на месте стены неистовым пламенем тянется к небу и превращается в чёрные головешки ещё до того, как десятки артистов покидают сцену, последние из которых растворяются в нарастающей темноте.
Мелкая барабанная дробь заглушает крики зрителей, десятки факелов загораются по периметру арены, превращая ночь в день, и гладиаторы стройными рядами выходят на песок.

Глава 7
Мохнатые ели и заросли дикого шиповника тёмной стеной окружили деревню иирков и, что бы пробраться через неё, Йорке приходится почти проползать между колючими ветками, нещадно рвущими её одежду.
Высоко на дереве мигнули два жёлтых фонаря, и вскоре взмах могучих крыльев разрезал пропитанный ночной влагой воздух над головой беглянки.
Она инстинктивно прикрыла голову руками и вжала её в плечи.
Жалобный писк пойманной жертвы.
И всё. Снова тишина окружила Йорку среди чужого леса, заставляя испуганно озираться по сторонам и, тихо ступая по мягкой траве, девушка, уходить всё глубже и глубже в лесную чащу
Вернуться? Нет, навряд ли она нужна там, в чуждой деревне. На мгновенье, тогда, у реки, когда Ратибор целовал её холодные губы, странные чувства дрожью пробежали по её телу. И впервые за долгие дни она испытала прилив нежности к этому суровому человеку, так заботливо оберегающего её. Но нет! Как она может? Он дикий варвар, укравший её из родного племени, вырвавший из рук самого милого и желанного парня.
Йорка остановилась и закрыла глаза. Мягкая улыбка открывшихся воспоминаний озарила её лицо.
Койву! Как мил и нежен он был с ней! Как добр и почтителен! Я знаю, ты ищешь меня! И мы обязательно, обязательно будем вместе.
Глубоко вздохнув, девушка открыла глаза и неожиданно встретилась взглядом с парой жадных зелёных огоньков, сверкнувших из-за впередистоящих кустов.
«Волки»!- вихрем пронеслось в голове Йорке, и она в панике огляделась по сторонам, готовая к отступлению, которого не было: со всех сторон на неё смотрели три, четыре, пять пар блестящих глаз.
Сколько же их! Целая стая! Нет. Она не сдастся без боя.
Из-за куста показался злобный оскал и, осторожно ступая и судорожно клацая зубами, на поляну вышел вожак.
Не сводя с него глаз, Йорка опустилась ниже и нащупала рукой вросшую в землю толстую ветку, покрытую мхом. С силой дёрнув её, девушка потеряла равновесие и, пошатнувшись, чуть не упала.
Заметив неуверенность своей жертвы, вожак уверенно двинулся ей навстречу.
-Не подходи, - твёрдо произнесла девушка, махнув на него палкой.
Не ожидавший сопротивления, волк остановился и, вытянув шею в сторону Йорки, громко клацнул зубами.
Ещё взмах, и он отступил назад.
Но, занятая отпугиванием вожака, Йорка совсем забыла об опасности со спины и не заметила, как одна из волчиц, тесно прижимая брюхо к земле, подползла к ней и рванула за подол рубахи.
-А-а-а-а!
Крик отчаяния разрезал ночную тишину.
-Прочь! Пошли прочь!
Удар сзади, и завывшая от боли волчица отползает назад, боязливо поджав под себя облезлый хвост.
Но ей на смену тут же делает выпад другой волк, третий, пятый…
Удар, ещё, ещё, ещё…
Пока ещё девушку спасает длинная рубаха, вихрем кружащаяся вокруг её ног, но ловкое зверьё так быстро отрывает клочья от ткани, что вскоре им открываются стройные икры Йорки с бешено пульсирующими жилками.
Одна слабая девушка и стая голодных волков.
Бой слишком неравен.
Силы покидают Йорку, и мысленно она уже просит богов радостно принять её в свои чертоги.
Но в этот момент…

…Суетливо бегающие по пристани люди быстро разгружают лениво жующих верблюдов и катят к стоящему у причала кораблю массивные деревянные ящики на колёсах, то и дело из нутри которых доносятся странные звуки, услышав которые, один из носильщиков боязливо отступает назад и чуть не падает со сходни в воду.
-Эй, вы!- увидев это, кричит на них спасший Хасана зверолов, - осторожнее там! – и снова поворачивается к стоящему рядом с ним бывшему вождю горных тургар.
-Точно, не хочешь пойти с нами?- спрашивает он, абсолютно не надеясь на положительн6ый ответ и пристально смотрит в глаза мужчине.
-Нет, - уверенно покачал головой тот и, протянув руку своему спасителю, ощущает холодное рукопожатие крепких пальцев.
Теперь в нём трудно было узнать совсем недавно сбежавшего с рудников раба. Умытый и наголо выбритый в результате того, что склокоченные за много лет волосы уже никак не поддавались расчёсыванию, одетый в просторную тёмно-синюю с голубым орнаментом накидку-халат и прикрывающую от палящего солнца чалму, он скорее был похож на мирного фрагийца-горожанина, чем на южного тургара-горца. И только сверкнувший усталой злобой один глаз выдавал угасший было боевой дух своего владельца, вспыхнувший с новой силой при виде появившихся на пристани тургар. Они шустро спустили с телег вместительные коробы и чуть ли не бегом стали ловко грузить их на борт соседнего корабля.
«И сюда, значит, дошли, - зло подумал он, провожая их взглядом. – Хотя… Это даже лучше. Доберусь с ними до ближайшего когана, а там…»
-Дело твоё, - прервал его размышления зверолов. - Ты ничего не рассказал о себе, но я вижу, какие мысли терзают тебя.
От него не ускользнул брошенный в толпу кочевников взгляд Хасана, но это уже не его дело и не в его правилах было влезать без спроса и надобности в чужие проблемы.
-Ступай и успокой свою душу, - благословил зверолов нового знакомого. - Но помни, не всё то, что кажется отвратительным, безобразно на самом деле.
И словно в подтверждение его слов, огромная змеиная морда, пристально наблюдающая за людьми из вместительной клетки на колёсах, высунула длинный шершавый язык и потянулась им к Хасану.
-Ты понравился ей, - засмеялся мужчина.- Вот видишь, как бы не ужасна была эта тварь, но и она абсолютна безобидна к тем, кто не угрожает её безопасности.
-Почему ты не отпустишь её?
Как бы ни старался Хасан, но так и не смог за последние несколько дней пути по пустыне привыкнуть к этой милой змеюке, так искренне проявляющей к нему свою симпатию.
-Она не знает другой жизни. Выросшая среди людей и не ведающая опасностей, она погибнет в дикой природе. К тому же, она служит отличной приманкой для других ей подобных. А это очень упрощает мою деятельность. Ловля зверья для имперских забав, знаешь ли, дело хлопотное.

…Многочисленные свечи, спрятанные в развешанных на стенах стеклянных банках, осветили каменную комнату, единственной мебелью которой являлся огромный стол с аккуратно расставленными на нём формочками, баночками, кистями, разного размера резаками и многочисленными закрытыми коробочками с цифрами и буквами.
На единственном стуле сидел Ювелир и, зажав одним глазом большое круглое стекло рассматривал в него кусок янтаря с застывшей в нём мошкой.
-Поразительно, - тихо восхищался он, рассматривая каждую ворсинку на теле насекомого, - просто поразительно! Какая чудная работа. Нет, ты посмотри, - обратился он к вошедшему в комнату мужчине, одетому в длинный лёгкий балахон.
Тот быстро подошёл к ювелиру и взял протянутый ему камень.
-Ни один мастер, из тех, кого я знаю, не способен создать такую красоту, - продолжал восхищаться ювелир, - как всё - таки нам далеко до её величества природы, до её мастерства и умения. Как думаешь, что можно сделать из этой диковинки?
Ювелир с интересом наблюдал за рассматривающим камень мужчиной, ожидая ответа, но вдруг смутился и отвёл взгляд:
-Прости. Не привык ещё.
«Где-то я уже видел нечто подобное», - внимательно рассматривая со всех сторон янтарь подумал Немой. И в его памяти возникли десятки, сотни разноцветных минералов, прошедших через его руки.
Алмазы, сапфиры, изумруды…
Сколько их крупиц он вкропил в рукоятки мечей и кинжалов, укращая их?
Жемчуг…
Нежно-розовый и ослепительно белый…
Багрово –красные рубины и нежные топазы…
Но этот камень…
Такой насыщенный бледно- жёлтый, плано переходящий в ярко-оранжевый цвет…
И этот застывший в глубине медовой капли чёрный паучок, растопыривший свои мохнатые ножки…
Он не помнил, что бы когда-то украшал таким своё оружие.
И всё же…
-Ну, что? Есть какие соображения?- снова спросил его Ювелир, старательно выводя на бумаге замысловатый орнамент.
Ещё раз осмотрев камень со всех сторон Немой уверенно взял в руки заострённый уголёк и начал рисовать.
Брошь…
В голове возникли картинки массивного украшения с причудливыми завитушками и…
Нет, слишком много всего для такого камня.
Немой задумался и на мгновение прикрыл глаза.
Тонкая, постепенно расширяющаяся к кулону цепь на точёной загорелой женской шее с ниспадающими на плечи жёсткими тёмными волосами…
Да, точно!
Именно так!
Строгие линии плетения не будут отвлекать взгляд от созданного природой великолепия. А тонкие, неровные паутинки по его краям, перетекающие в замысловатую цепочку, только дополнят образ несчастного паучка, застывшего в плену солнечного камня.

…На освещённой факелами арене, издавая устрашающие крики, звеня оружием и играя накаченными мышцами, проходят ряды профессиональных гладиаторов.
Иссиня-чёрные и шоколадно-коричневые, абсолютно белые и отливающие краснотой и желтизной тела они восхищают публику своей красотой и силой. Каждый из них, уверенный в своей непобедимости и могуществе, с презрением смотрит на соперников, уходя один за другим в тренировочные залы в ожидании сражений.
Из стены медленно выползает прочная решётка и для разогрева жаждущих крови зрителей на арену выгоняется разношёрстная толпа осуждённых за совершённые преступления жителей города. Никогда не видевшие крови воры и жестокие убийцы, мелкие жулики, промышляющие обманов и насильники, не признающие ласк женского тела… Всех их объединяет лишь одно:
Страх.
Страх неизвестного.
Страх гибели от неизвестного.
Сбившись в тесную кучку, выталкивая вперёд более слабых, с ужасом они озираются по сторонам, ожидая кары.
И она медленно приближается.
Звериный рык из-за железных ворот заставляет дрожать их тщедушные тела и сильнее прижиматься друг к другу.
Глухой мощный топот содрогает землю и на арену вырывается…
Купцы с удивлением переглядываются:
-Что это? Или … кто? Какой урод!
Публика на нижних ярусах, выдохнув вздох ужаса, откидывается назад.
Трёхметровый ящер на двух мощных лапах с длинным хвостом, на конце которого в разные стороны торчат шипы и с уродливой мордой, украшенной двумя рядами острых клыков злобно ревёт, пытаясь освободить лапу от сковывающей его толстой цепи, мешающей добраться до трепещущего перед ним ужина.
Служки ослабляют цепь и чудовище бросается на беззащитных людей. Кто-то, не выдержав психологического натиска, бросается бежать, других сковывает страх, и они падают на песок там же, где и стояли.
А ящер, разинув над несчастными извергающую вонючую слюну огромную пасть, хватает их зубами, подбрасывает верх и, вытянув шею, ловит их дрыгающие ручками и ножками тела. Мгновение – и то, что когда- то было человеком кровавыми кусками падает в его желудок, легко пройдя по пищеводу.
-Ах!- выдыхает поражённая публика и дружно переводит взгляд на следующую жертву.
Молодой мужчина спотыкается, падает на спину и, увидев занесённую над ним лапу, пытается отползти. Но тёмная тень нависает всё ниже и ниже. Истошный крик замолкает так же резко, как и начинается и только мокрое пятно на песке напоминает зрителям о том, что здесь кто то лежал.
-Сожри их!- кричит с трибуны пожилой мужчина, высунув руку в проём между решётками.
Ящер резко поворачивает морду в его сторону.
Круглые жёлтые глаза дикого зверя встречаются с выпученными от возбуждения, жаждущими кровавого зрелища глазами человека. Звериный оскал лица и струйка слюны, текущая из уголка рта по гладко выбритой челюсти, высоко вздымающаяся под одеждами грудь… Всеми своими мыслями человек там, внизу разрывает тела несчастных, измазываясь в их тёплой крови и наслаждаясь их истошными криками.
Ящер медленно приближает морду к решётке и мужчина, мгновенно превратившись из кровожадного охотника в испуганную жертву, закрыв лицо руками, падает назад, на подхвативших его спину зрителей.
Рывок цепи заставляет чудовище взреветь и обернутся в сторону арены, по которой носятся, падают, ползают, ища убежище приговорённые.
Вот они! Люди- цари природы!
Как ничтожны и малы перед лицом смерти!
Мощный удар унизанного шипами хвоста отбрасывает в сторону группу разорванных тел так высоко, что некоторые из них ударяются о защитные решётки и люди, стоящие за ними, с криками ужаса и восхищения на мгновение отступают назад, вглубь ложи.
Настигнув убегающих жертв, чудовище бьёт их одного за другим шипами своего хвоста, и, хватая их передними коротенькими лапами, отправляет в отражающую на зубах огонь пасть до тех пор, пока только мокрые пятна и остатки разорванных тел не останутся на вскопанном ногами песке.
Насытившееся животное удовлетворённо взвывает и, звучно цокнув острыми, как лучшие лезвия, клыками, в развалочку покидает арену, оставляя глубокий след на залитом кровью песке, подбирая по дороге недоеденные части ещё совсем недавно считающих себя верхушками пищевой цепи людей.
Мгновенье тишины и тысячная толпа удовлетворённых зрителей взрывает своды бурными аплодисментами и восхищёнными криками.
Побелевшие от всего увиденного северные купцы вытирают выступившую испарину с висков, испуганно переглядываясь друг с другом.
-Что это было?- дрожащим голосом спрашивает Торвальд у сидящего рядом с ним весело присвистывающего мужчины в дорогих одеждах.
-Это? А! Так! Для разогрева. Самое – самое должно быть дальше, - как ни в чём не бывало отвечает тот, загадочно подмигнув купцу.
«О, боги! Что может быть ужаснее?» - вздыхает Торвальд и, словно отвечая на его немой вопрос, на арене появляются ряды хорошо вооружённых гладиаторов.


Глава 8
В то время, как публика неистовствует от происходящего на придворной арене, по причалу, низко согнувшись и оглядываясь по сторонам, крадётся замотанный с головы до ног в длинный тёмный плащ человек в громоздких деревянных башмаках.
Проходя мимо мирно покачивающихся у пристани кораблей, он внимательно прислушивается к разговорам, доносящимся с их палуб.
На одной из них, покуривая длинную трубку и сложив ноги одна на другую, сидит Малыш и с умным видом рассказывает собеседнику, хлебающему похлёбку из деревянной чашки, о своих впечатлениях от иноземного двора.
-И что, как там, у Владыки?- в очередной раз отхлебнув напиток из кожанной фляги и шмыгнув сопливым носом, с интересом спрашивает Дохлый.
Человек, крадущийся по причалу, прислушивается к разговору и, оглянувшись по сторонам, снимает с себя плащ, аккуратно сворачивает его, привязывает к спине, туда же крепит башмаки и, быстро нырнув в воду, плывёт вдоль судна.
Малыш, глубоко вздохнув, важно посмотрел на парня и так просто, будто для него это такая же истина, как каждый день палубу драить, ответил:
-Бабы почти голые.
-Да ну! – удивился Дохлый, судорожно сглотнув слюну и отставил чашку в сторону, пододвинувшись ближе к рассказчику:
-Точно говорю! Пусть боги меня покарают, коли вру!- бьёт себя в грудь Малыш, а его собеседник, недоверчиво качая головой, встаёт, поднимает чашку с недоеденной похлёбкой и, направляясь к борту корабля, тихо шепчет:
-Надо ж, голые! Это как, - поворачивается он к Малышу, - совсем, что ли?
-Да нет! Чуть так прикрыты.
-Как так?- не понимает моряк и выливает похлёбку за борт, не видя, как та плюхается в воду недалеко от плывущего мимо корабля мужчины.
-И титьки из одежды выглядывают. Пышные такие. Мягкие.
-А ты что, щупал, коли так говоришь?- недоверчиво спрашивает Дохлый, возвращаясь на место.
Мужчина за бортом видит свисающий с палубы якорный канат и быстро взбирается по нему на верх.
-Ну, - начинает Малыш и замолкает, прислушиваясь.
-Чего там?- Дохлый с любопытством вытягивает шею через плечо собеседника в сторону моря.
-Да так, показалось, - машет рукой Малыш и задумывается: «А классные у неё всё - таки были титьки. И жопа так, сочненькая. Надо бы с Дохлым сходить».
-Чего замолчал-то?- нетерпеливо дёргает задумавшегося Дохлый и в упор смотрит на него в жажде продолжения интересной темы.
-Чего?- огрызается недовольный прерванным воспоминанием Малыш.
-Ну, так чего эти, бабы ихние, хорошенькие?
Плохо закреплённый за спиной взбирающегося по якорному канату мужчины башмак неожиданно слетает в воду и, тихо булькнув, медленно идёт ко дну.
Уловив краем уха знакомые звуки, Малыш замолкает и прислушивается. Затем встаёт и, подойдя к борту, смотрит через него, вглядываясь в чёрную гладь воды.
-Ты кинул чего, что ли?- не оборачиваясь, спрашивает он друга.
-Не-а, не я.
Стараясь остаться незамеченным, неизвестный, схватившись свободной от каната рукой за прорезь для вёсел на верхней палубе, плотно прижимается к корпусу корабля.
-Рыба, наверное, - так ничего и не увидев, тихо бормочет Малыш и, повернувшись к собеседнику, продолжает: - ну, это, как сказать… Чернявые все.
Увидев, что опасность миновала, мужчина прислушиваясь к разговору на палубе, тихо выдохнул и, уцепившись за проёмы в корпусе, ловко стал перебираться по боку корабля в виднеющееся чуть дальше открытое окно капитанской каюты.
-Говорят, танцевать мастерицы? - продолжал расспрашивать Дохлый друга, но тот в ответ только пожал плечами:
-Может и так. Да только танец-не танец.
Для наглядности Малыш попытался покрутить круглым животом и бёдрами в разные стороны:
-Так, животом туда- сюда, туда – сюда…
-Иш, ты!.. Так уж и животом?
-Так и есть, как говорю! А живот- то, знаешь ли? Голый!
-Это как?- удивился Дохлый.
Вместо ответа Малыш подошёл к одной из бочек, прикрученных к палубе, выдернул из неё пробку, налил в висящую тут же на верёвке кружку тёмную жидкость и, громко глотая, выпил. Затем, вытерев рукавом грязной рубахи губы, заткнул дырку и хитро посмотрел от сгорающего от нетерпения друга:
-Ну, это, как его. Юбка у них такая, что б пузо открытое было. Что б пупок видать. И сиськи, как тесто из кадки, торчат.
-Чего?
-Ну, знаешь, как бабы наши тесто в кадке мешают, а оно потом лезет-лезет. Вот и тут. Будто выросли, а в натитьник не помещаются. Вот и лезут наружу.
Сомневаясь в правдивости таких слов, Дохлый недоверчиво посмотрел на друга, поудобнее улёгся прям на палубе и прикрыл глаза, всем своим видом показывает, что разговор закончен.
-Не веришь? – обиделся его собеседник, - сам сходи! У них на площади и не такое увидишь! - И Малыш, махнув в его сторону, качающейся походкой направляется в трюм.
-Смотри, схожу ведь!- не открывая глаз, ответил Дохлый и широко зевнул.
-Сходи, сходи!- недовольный недоверием друга бробубнил моряк и спустился в низ.
А в это же время поднявшийся на уровень открытого окна каюты неизвестный, заглянув в него, быстро нырнул в пустую тёмную комнату и, осторожно ступая босыми ногами, пошёл к двери, ведущей в коридоры трюма.

…Хасан долго ещё стоял на палубе отплывающего от пристани судна, прощаясь с осточертевшей ему раскинувшейся на горизонте пустыней, опалённой лучами нависшего над ней солнца.
Сколько лет он провёл в этих песках?
Был рабом на железных рудниках, затем перепродан из-за несносного характера на соляные шахты. Несколько раз бежал, неделями сидел в холодной сырой яме. Во время редких, но сильных ливней она наполнялась водой и он по несколько дней вынужден был стоять, не имея возможности прилечь даже на секунду. Пропитанная солью, вода несносно разъедала покрывающие его ноги раны, превращая их в болезненные язвы и всё тело трясло от наступающего по ночам несносного холода.
Как он смог выжить?
Рабы, смирившиеся с постигшей их участью, десятками умирали от непосильной работы. На их смену приходили другие несчастные.
Потом другие…
Другие…
Другие…
А он всё жил и жил.
Несмотря на голод, болезни, жару и холод, побои и увечья, он оставался жить, чем вызывал не скрываемую злобу своих хозяев.
Что завставляло продолжать биться его сердце?
Ненависть.
Да, наверное, ненависть питала его истерзанное тело и наполняло энергией.
Жажда мести.
Да, конечно, жажда мести не давала спокойно покинуть этот полный жестокости мир и воссоединиться с ожидающими его на небесах женой и детьми.
Горец обвёл глазами уменьшаюсуюся пристань. Среди расходящихся людей его внимание привлекла высокая фигура старца в длинном сером плаще и накинутом на лицо капюшоне. Он неподвижно стоял среди снующих туда-сюда людей и словно смотрел на него. Ещё там, на земле, пробираясь через толпу торговцев к кораблю, Хасан почувствовал на своей спине чей-то внимательный взгляд и оглянулся. И действительно, какой-то человек внешне похожий на жителей западных земель, внимательно смотрел на него, оперевшись обеими руками на кривой посох.
-Мы не встречались раньше?- пытаясь узнать в старике хоть какие-то знакомые черты, спросил Хасан.
-Нет, ты меня не знаешь, - ответил тот так, будто сам его знал очень хорошо и, словно опасаясь распросов, быстро зашагал прочь.
И вот теперь он стоял на удаляющейся пристани и хатамийцу даже показалось, что слегка кивнул ему головой.
-Ты, должно быть, из Фригии?- хриплый голос за спиной отвлёк Хасана от терзающих его душу мыслей и он повернул голову.
Перед ним, подперев руки в бока, на широко расставленных ногах стол высокий тургарин плотного телосложени. Один из тех, кто шустро грузил ящики с пристани.
-Ну и жара же у вас тут, - смахнул он грязной ладонью выступившие на лице капельки пота. – И как вы только живёте в таком пекле?
«Действительно, - подумал Хасан, - как он смог выжить в этой пустыне?»
-Вот у нас, в степи, однако, - продолжил тургарин, не дожидась ответа, - ветер гуляет, ласковый такой, свежий. И запах стоит… Знаешь, какой запах у нас в степи?
Запах?
Да, он отлично помнил прохладный запах покрытых вечной зеленью гор и сковывающую прохладу горных ручьёв. Цветочный аромат долины и едкий вкус горящей еловой смолы.
-Ты, однако, к Юкумаю направляешься? – не унимался словоохотливый тургарин, не обращая никакого внимани на нежелание незнакомца поддерживать беседу.
Юкумай? Он что, переметнулся к Теймуру?
-Или к самому каюм- баши? Его коган как раз в нескольких днях пути от юкамаевского будет. Прямого- то пути нет, вот и приходится крюк делать.
-А что, - неожиданно прервал его болтовню Хасан, - нового –то что в степи?
-Нового? – приободрился тургарин, обрадованный решением незнакомца поддержать беседу.- Нового? А сам - то давно был в наших крах?
-Да как сказать, - начал было Хасан, но замолчал, не зная, как лучше ответить, но собеседник, не дожидаясь, сам сделал определённые выводы:
-Видно, при старом каюме ещё был, раз спрашиваешь.
И, обрадованный возможностью просветить чужестранца, тургарин рассказал и о битве с хатымийцами и о предательстве Асана и о разгроме джунгарцев и о всём том, что произошло в степи после провозглашения Теймура великим каюм- баши.

…В то время как Немой, а это именно он так благополучно прокрался на борт к балтам, а затем пробрался из каюты капитана в грузовой отсек корабля, на арене начиналось главное представление.
В свете факелов, играя накаченными изнурительными тренировками мышцами и сверкая начищенными до блеска латами, появились гладиаторы.
-В те далёкие времена, - раздался звучный голос трибуна, - когда ящероголовые поработили жителей земли, пришло спасение. Белые люди нашего образа и подобия спустились на сверкающих кораблях с небес и началась великая битва.
С этимо словами из ворот на арену вырываются огненные колесницы с привинченными к ним длинными острыми лезвиями, запряжённые вороными лошадьми. Под восторженные крики зрителей они делают круг почёта и останавливаются вдоль стены.
Гладиаторы, выстроившись стройными рядами, поднимают над головами отражающие блеск огня щиты и готовятся к отражению атаки.
Мелкий топот, смешиваясь со звериным рёвом, гулом отражается на арене амфитеатра, и на сцену в клубах песка вырывается стадо зубастых ящеров в человеческий рост.
-Стена!
Гладиаторы делают одновременный шаг, выставив щиты вперёд. Зеркальный свет слепит глаза ящерам и те отступают назад, к тёмным туннелям, ведущим в подземелья амфитеатра.
И тут же огненные колесницы срываются с мест в самую гущу чудовищ. Острые лезвия на колёсах рубят тела и лапы.
Крики боли смешиваются с криками озверевшей публики.
Спасаясь от колесниц, ящеры бегут в центр арены. И там наступает самая настоящая бойня между людьми и животными.
Острые зубы против наточенных мечей.
Животная ярость и человеческая хладнокровность.
Разорванные части людских тел и отрубленные конечности животных.
Крики людей, рёв животных, ржание задранных лошадей, звон стального оружия…
Всё смешалось в одну большую кровавую массу, из которой то и дело вырывается очередное окровавленное человеческое тело, падает на песок и разрывается острыми зубами налетевших чудовищ. Толстая чешуйчатая кожа рубится на мелкие куски, покрывая синей жидкостью взмокший песок. Завалившаяся на бок лошадь обезумившими от боли глазами пытается сбросить с себя грызущих её животных, вытягивающих из её живота длинную вереницу кишок. Несколько гладиаторов подкрадываются к пирующим её телом ящерам и яростно рубят их.
Объятые пламенем от колесниц, по песку катаются бесформенные тела.
Пот и кровь.
Кровь и дым.
Смерть.
Ещё немного и на арене, среди кусков разрубленных и дымящихся тел, ранее бывших людьми и животными, остаются несколько окровавленных человек с мечами, измазанными голубой кровью и рёв обезумившей от вида крови публики, удовлетворившей животные страсти, служит им наградой.

Глава 9
Спрятавшийся за холмами Тусуркай внимательно наблюдает за непривычным для него укладом в главном когане тургар. Пару месяцев назад вожди иирков послали его разузнать всё о планах кочевников и он вот уже вторые сутки разминает коченеющие от обездвиженности конечности и думает, как бы пробраться в само логово. Однако, сделать это оказалось не так просто. Зорко следящие за степью часовые с башен проверют всех, кто приближается к главному когану и иирк понимает, что если сунется ближе, его тут же раскусят и не стоит быть ясновидящим, что бы узнать своё совсем не радостное будущее. И мужина запасся терпением и приготовился ждать подходящего случая.
Какого?
Он не знал.
И когда он наступит, Тусуркай то же не знал, а поэтому в очередной раз вздохнул и посмотрел на удивительно чистое небо.
Ни облачка.
Только серебристый изгиб месяца освещает и без того залитую светом от сотен костров степь с возвышающимися над ней сторожевыми башнями.
Запах жарившейся на вертелах и кипящей в котлах баранины разносится далеко за чернеющие вдалеке курганы и заманивает голодных хищников ближе, щекоча соблазнительным ароматом их ноздри.
Однако пылающие языки пламени, разбрасывающие в ночное небо горящие искры, пугают их, и голодные звери сверкают зелёными глазами, прячась за высоким сухим ковылём, и облизывают пересохшие пасти, злобно дёргая ими и наблюдая за сбившимися в табун лошадьми и блеющими в загоне баранами. Те, чуя доносящийся из-за курганов запах опасности, косят в темноту тёмными глазами и тревожно ржут, оббивая бока жёсткими нитями хвостов.
Один из волков, подгоняемый то ли голодом, то ли отчаянной смелостью, тесно прижавшись брюхом к охлаждённой наступающей осенью земле, показал из сухостоя мокрый чёрный нос, принюхался и, направив облезлое тело, пополз в манящую овечьими запахами сторону.
Однако, не смотря на быстроту и ловкость, полакомится зверю всё - же не удалось. Крадущегося хищника сразил меткий выстрел стоящего на сторожевой башне тургара.
-Эй, на земле!- крикнул он с высоты своего нахождения. – Кажись, подстрелил кого, посмотри там!
Один из дремлющих у костра воинов приоткрыл глаза и, отряхивая бока от прилипших к ним сухих травинок, встал и направился в указанную часовым сторону.
Пройдя несколько десятков шагов, он увидел у холма чьё то темное тело, прижатое к земле и, вытащив из-за пояса кинжал, пригнувшись, подошёл ближе.
-Волк!- крикнул воин, подняв зверя за задние лапы.- Шкуру спущу, хорошая шапка будет!
-С чего это ты взял?- возмутился часовой.- Я подстрелил, мне и шапка!

…Между отдыхающих воинов на крепком коне проезжает Курдулай в сверкающей, состоящей из сотен скреплённых чешуек, золотой кольчуге. Длинный стальной меч, закреплённый на боевом поясе, методично бьёт ножнами по его бедру, а свободная от узды рука спокойно лежит на коротком кинжале с резной рукоятью.
За ним едут ещё несколько, более скромно снаряжённых воинов, ведя за собой вереницу светлокожих девушек в длинных холщовых рубахах, закутанных в звериные шкуры.
Отрезая длинные полоски жареного мяса, воины прерывают трапезу, оглядываясь на северных красавиц.
-Вот поедем в поход, - говорит один из них, плюгавенький мужичок невысокого роста и хлюпкого телосложения,Улукбек - такую же себе возьму, - и, причмокнув, закрыл глаза, представив себя в объятиях белокожей чужестранки.
-Чего?- вскипятилась мешающая в чане похлёбку толстая женщина с тонкой полоской рыже - чёрных волос над губой. – Вот я тебе!
И бьёт незадачливого мечтателя большой деревянной мешалкой. Дружный смех сидящих воинов приводит в смущение мужчину, и он начинает оправдываться:
-Ну, чего вот так сразу? Уж и подумать нельзя! Сразу бац - по шапке. А я, между прочим, мужчина, мне баба подчиняться должна.
-Вот я тебе сейчас, - грозит мешалкой женщина, - покажу, кто кому чего должен! - И начинает колотить мужа мешалкой куда попадя.
Бедный мужичок старается увернуться и укрыться от злобы рассерженной жены и отползает от костра подальше, но женщина швыряет в него поданную одним из воинов обглоданную кость, и он, еле успев пригнуться, бранясь себе под нос, идёт к другому костру. Подбадриваемая одобрительными возгласами женщина возвращается к готовке, гордо выпятив грудь.
-Ну, Ханума, ну баба! – смеются воины, оглядываясь на уходящего мужа. – И не важно, что страшнее беса, зато горяча, как огонь!
Курдулай тем временем подъезжает к главной юрте и, спешившись с коня, входит в неё, дав знак сопровождающим его воинам подождать.

…В тот момент, когда Йорка уже мысленно распрощалась с жизнью на земле и готова была войти в обитель к богам, острая стрела, неожиданно просвистевшая в воздухе, пронзила глаз вожака и тот упал прямо у ног своей несостоявшейся жертвы.
Девушка беспомощно опустилась на землю и с распахнутыми в ужасе глазами смотрела, как вокруг неё, пронзённые летящими древками, скуля и извиваясь от боли, падают волки, ещё недавно бывшие такими безжалостными и смелыми.
И вскоре избежавшие гибели и ранения животные, боязливо поджав хвосты, уползли в заросли дикого кустарника в то время , как другие остались бездыханно изливаться кровью у ног изумлённой девушки.
И только вожак, озлобленный неудачей и поражением с торчащими из его спины парой тонких деревянных стержней, увенчанных рябыми перьями, всё ещё злобно, но уже обессилено, тянул подол разорванной юбки бывшей жертвы..
Вышедший на поляну Ратибор спокойно подошёл к не обращающему на него внимание животному и, присев на одно колено, схватил мощными руками его челюсть и нос и резко развёл в разные стороны, разрывая мохнатую морду.
Вытирая окровавленные руки, он из-подлобья посмотрел на обессиленно упавшую на его грудь Йорку.
Пусть хоть не любимый, чужой, но человек!
-Зачем ты ушла?- тихо спросил мужчина, неуверенно дотрагиваясь до её головы.
И славличанка посмотрела на него такими молящими глазами, что молодой охотник замолчал, не зная, что сказать, и просто взял её на руки, оставляя на холщовой одежде кровавые следы.

…Сидящий на мягких подушках, Каюм отрывает пальцами куски мяса от лежащего перед ним на подносе жирного барашка.
Время изменило его. Взгляд узких голубых глаз приобрёл выражение суровости и спокойствия, а лицо, некогда лоснящееся от гладко выбритой кожи, теперь покрывала рыже - чёрная курчавая борода.
-Присаживайся,- поманил он жестом вошедшего друга, - отведай этого молодого ягнёнка.
Курдулай кивнул головой, присел у ног Каюма, и, оглядев жирную тушку, оторвал переднее копытце.
Да, многое изменилось за пять лет правления Теймура. Его юрта блестит от украшающих её золотых и серебряных чаш. Музыканты услаждают слух нежной игрой на инструментах, а полуголые танцовщицы ласкают взгляд пышными формами.
Справа от Каюма, как и всегда, закрыв глаза и сложив на колени свои красные руки, сидит Учитель. Курдалай никогда не мог понять, спит ли он, или просто сидит с закрытыми глазами.
По левую руку от правителя, чуть глубже него, поджав ноги под себя, в простом цветастом платье Хайна следит за играющим заморскими игрушками маленьким крепким мальчиком, в котором без тени сомнения можно узнать сына владыки степей.
Теймур взял у подошедшего к нему слуги массивную чашу с пенящейся жидкостью и, помешав в ней длинным пальцем с большим серебряным перстнем, прыснул во все стороны.
Несколько брызг попало и на лицо Курдулая.
-Какие новости принёс ты мне, - спросил у него Каюм, рассматривая свой мокрый от вина палец.
-В северных землях скоро будет зима, - жуя сочное молодое мясо, начал военачальник. - Нужно переждать.
-Мои воины не подготовлены к бою в снегах, - задумался Теймур и поманил носильщика вина, - налей дорогому гостю такого же.
-Ты прав, - ответил Курдулай и, взяв из рук виночерпия чашу, поднял её, - За твоё здоровье, каюм- баши!
Сделав пару глотков, он прикрыл глаза, наслаждаясь, как сладкая жидкость теплом пролилась по его горлу и пьянящим дурманом ударила в голову.
-Переждём зиму в наших степях, - продолжил он.- Воины отдохнут, наберутся сил. А как сойдут воды, отправимся в славный поход, - и посмотрел на задумавшегося каюма.
-Что ж, - вытирая жирные руки, произнёс Теймур, - Подождём весны, - и захлопал в ладоши в сторону танцовщиц. - Пошли вон!
Отпивая мелкими глотками сладко прожигающую внутренности жидкость, Курдулай искоса посмотрел на друга.
Да, годы изменили его. Куда делась та юношеская удаль, которая так и манила его за величием и славой, добытых в завоеваниях и битвах? Куда испарились мечты о вселенском могуществе и единовластии на всей земле? Сладкая лень довольного жизнью человека обволокла его начинающее полнеть тело, отвлекая от когда-то великих целей.
Военачальник посмотрел на метнувшего на Теймура взгляд Учителя и на улыбнувшуюся Хайну.
Да, учитель то же недоволен свершающимися переменами своего любимчика. Много лет назад, ещё босоногим мальчишкой Курдулай во все глаза смотрел на него, впитывая каждое его слова, каждое молниеносное движение рук и ног, стараясь во всё походить на чужестранца. Но тот словно не замечал его усилий, отдавая больше времени сыну каюма. Однажды, когда все костры стойбища уже потухли, а кочевники уснули тихим сном, Курдулаю не спалось и он вышел из своей юрты посмотреть на звёзды.
Две тёмные тени мелькнули за дальними юртами и стали уходить за накрывающими их ночным мраком курганы. Оглядевшись, Курдулай тихо последовал за ними и там, спрятавшись в высоком ковыле, впервые в жизни увидел таинство, которое все последующие годы терзало и мучало его. Тогда то он и понял, что боги уже сделали свой выбор и ему ничего не остаётся, как послушно следовать ему.
Низко кланяясь, так, что пышные груди чуть не вывалились из тесно сковывающих их одежд, девушки быстро скрылись из виду, музыканты замолкли, а Курдулай смочил руки в поднесённой ему чаше с водой и вытир их.
Хайна…
Несомненно, ей удалось свернуть мужа с намеченного им пути. Конечно, её влияние на него хоть и незаметно, но очень велико. И надо быть полным идиотом, что бы винить её в этом. Как и любая женщина, она хочет мира и счастья своему ребёнку, а планы Теймура не предвещали ничего хорошего. Интересно, как ей удалось пошатнуть его властолюбие?
Курдулай не сомневался, что именно благодаря жене каюм так просто принял его слова об отложении похода. Казалось, ему и самому в последнее время не очень - то хотелось нарушать устоявшийся в когане мир и идти не знамо куда.
И только данное им обещание поверявшим в него тургарам о грядущем разграблении завоёванных земель, заставляют его готовиться к великому походу.
Но последнее время Курдулай как-то начал сомневаться, что ему суждено сбыться.
-Ты говорил, у тебя есть подарок для меня?- прервал его мысли каюм и с интересом посмотрел на мужчину.
Поставив кубок, военачальник подозвал к себе одного из воинов и, тихо указав на дверь, приклонил голову:
- Сегодня прибыли послы из северных земель, - поднялся он с ковра и встал левее от каюма. - Они привезли много ценных подарков.
После его слов несколько воинов заносят в юрту расписные, покрытые лаком ларцы и сундуки.
Курдулай подходит к одному из них и, достав распушившиеся шкурки чернобурой лисы, встряхивает их:
-Меха северных животных. Они лёгкие и тёплые. Их добывает племя иирков.
-Прикажи сшить из них шубу моей, - оглянулся он на Хайну,- жене.
Курдулай кивает и поочерёдно подносит каюму и открывает ларцы с золотыми и серебряными украшениями.
- А это, - открывает он последний сундучок, - солнечный камень. Его добывают балты. Посмотри, как он красив!
Мужчина достаёт один из камней и подаёт его повелителю.
-Да, красив, - разглядывая сверкающий в огненном свете огня камень, восхищённо произносит Теймур и, захлопнув ларец, спрашивает:- Это всё? Или ты хочешь чем - то ещё удивить меня?
-Самый прекрасный, самобытный подарок, повелитель, ещё ждёт тебя.
И, отойдя спиной к входу в юрту, громко хлопнул в ладоши и молодые девушки, ждавшие знака снаружи, скинув согревающие их шкуры, вошли внутрь.
Увидев поднимающегося к ним навстречу мужа, Хайна быстро подхватила сынишку и проскользнула мимо них к выходу.
-Они другие, - восхищённо посмотрел на девушек каюм и взял одну из них за подбородок, разглядывая её лицо.
-Её глаза голубые как небо, а волосы блестят, как золото!
Разорвав быстрым движением руки тонкую рубаху на её груди, мужчина обнажил белоснежное тело с парой тёмных кругов на груди, которые девушка тут же стыдливо прикрыла, сильнее сжимая бёдра, прячущие золотой пушок, скрывающий влажную ложбинку.
«В нём ещё остались прежние черты, - удовлетворённо подумал Курдулай. – Но насколько сильны они и как долги будут»?
-Она бела, как мрамор, - задумчиво проведя пальцем по её груди, произнёс каюм и посмотрел на Курдулая.- А кожа так прозрачна, что я вижу, как кровь тонкими ручьями бежит по её телу. Оставьте нас!
И, несмотря на то, что приказ каюма был чуть слышен, все, кроме Курдулая, торопливо кланяясь, стали выходить из юрты, выводя остальных девушек.
-Послы, повелитель, - раздался голос Шамана, незаметно сливающегося с красной обшивкой юрты, и чёрные глаза сердито сверкнули со стены.
-Ах, да,- вспомнил Теймур и, отходя от девушки, махнул рукой и крикнул:
-Эй! Ведите послов! – и, посмотрев на пленницу, кивнул Курдулаю, - приведёшь её после.

Глава 10
В тот момент, когда Йорка покинула его жилище, Ратибор, словно почувствовав что - то, открыл глаза и осмотрелся.
На его груди тихо спала Кайра.
Огонь почти погас.
Йорка…
Мужчина посмотрел на неубранную пустую постель в дальнем углу и тут же сон как рукой сняло с него.
«Йорка?»
Грубо скинув с себя руки Кайры, Ратибор подскочил и бросился к холодному ложе.
Никого.
За его спиной раздался тихий шорох и мужчина обернулся.
Вставшая с постели Кайра ласково обняла его за плечи и коснулась губами шеи:
-Её нет. Она ушла. Я отпустила её. Теперь никто не может помешать нашей любви.
И, прикрыв газа, девушка всем своим телом потянулась к Ратибору, но сильная пощёчина едва не сбила её с ног и, пошатнувшись, но устояв, женщина прокричала своему обидчику прямо в лицо:.
-Зачем она тебе? Если есть я? Ведь ты же хочешь меня? Я знаю это …
Ещё один удар в самые губы не дал ей договорить. Тонкая струйка крови алым ручейком потекла по загорелому лицу.
-Дура, - тихо ответил Ратибор и, быстро надев штаны и куртку, взял в руки лук, колчан и вышел на улицу.
Бывалому охотнику ничего не стоило отыскать следы беглянки, и вскоре он увидел её, окружённую на поляне стаей кровожадных зверей.
Несколько метких выстрелов - и враг трусливо отступил в скрывшие его кусты.


Но ждёт ли награда победителя?
Нет, он не думал о ней, расстреливая клыкастые морды.
Не думал о награде, разрывая свирепую пасть.
Не думал…
И когда нёс её на руках домой, бережно отводя ветки от её лица, другие мысли заботили его.
Мысли.
О чём же он думал?
О том, что хочет видеть её глаза, волосы, руки, сердито сжатые губки. Что просто хочет видеть её, измотавшую его душу красавицу. И всё. Больше ничего. Просто видеть и быть рядом. Без всяких обязательств и намерений. Ну, конечно, если она сама не захочет чего - то большего.
А она?
Какие мысли терзают её милую головку?
Почему он спас её? Так унизившую его перед всем племенем?
Мог бы и не идти, а оставаться с той дикой красавицей.
Неужели?..
Может быть, его чувства действительно так сильны, а он сам и не такой уж и плохой парень?
Да.
Наверное, нужно его отблагодарить.
Но как?
Фу, глупая.
Разве ты не знаешь, чего он хочет больше всего?
-Не делай так больше, - тихо попросил Ратибор девушку, бережно укладывая на постель и, неожиданно чувствуя нежное прикосновение её руки на своей щеке, тут же отстранился, понимает причину такого поведени:
-Если ты… Если … Я не хочу благодарности от тебя, - изнывая от желания, отошёл он от неё в сторону и отвернулся, всеми силами сдерживая естественные порывы своего тела.
-Я знаю, - улыбнулась Йорка и, подойдя ближе, обняла его шею рукой.
Как и тогда, увидев его, растерзанного медведем в лесу, она снова почувствовала то непреодолимое желание узнать его. Тянущая теплота у её лона приятной волной растеклась по всему животу. Ей вдруг захотелось почувствовать его сильные руки, ласкающие её тело, его жаркое дыхание, обжигающее её лицо, его…
Покраснев от вдруг посетивших её мыслей, девушка опустила глаза.
Но он, нежно приподняв её за подбородок, поймал взгляд её безумно красивых глаз и почувствовал своё бешено колотящееся, готовое вырваться из груди наружу, сердце.
-Я не хочу благодарности, - отпустил он её лицо. - Я хочу любви, - страстно зашептал мужчина, обдавая её лицо горячим дыханием, и, отвернувшись, отошёл в сторону.
Еле слышное шуршание падающей одежды…
Тихие шаги…
И Ратибор почувствовал нежное прикосновение девичьих рук, снимающих с него куртку, лёгкое, почти воздушное касание губ на своей спине и закрыл глаза от в миг накрывшего его блаженства.
-Покажи мне свою страсть, - услышал он ласковый голос и, повернувшись к Йорке, тут же замер, увидев стоящую перед ним девушку во всей её природной наготе.
Прикрывая одной рукой округлые полушария груди, а другую положив на золотистый холмик чуть ниже живота, девушка тяжело дышала, приоткрыв коралловые губы и томно прикрывая глаза. Золотой россыпью длинные локоны покрывали её плечи, спину и полуприкрытую руками грудь, опускаясь к тонкой талии и словно выточенным из кости округлым бёдрам.
И столько милой застенчивой сексуальности было во всей её позе, что уже не в силах контролировать себя, Ратибор, одной рукой обхватив её за талию, прижал к себе так сильно, что почувствовал своими мышцами биение её сердца и вопросительно заглянул в её глаза.
-Покажи мне свою страсть, - тихо повторила девушка, взмахнув мохнатыми ресницами, и опустила свой затылок к спине.
Не веря своим ушам, иирк осторожно обнял её второй рукой, провёл широкой ладонью по шёлковой спине и услышал лёгкий стон, ставший немым ответом на его молчаливый вопрос.
-Научи меня нежности, - наклоняясь к её лицу, ответил мужчина и их губы слились в долгожданном поцелуе.

…Окружённые отрядом вооружённых тургарийцев, мимо юрт, озираясь по сторонам, шли четверо послов северо-западных земель. Это представители племени иссидов наконец-то добрались до конечной точки своего пути.
Проходя мимо оглядывающихся на них тургар, каждый из послов внимательно осматривал каждую мелочь, стараясь как можно лучше запомнить всё увиденное, что бы рассказать затем вождям.
«Хороши мечи,- отметил угрюмый Улушай, покосившись на висящие на его бедре пустые ножны. - Такой, если звезданёт, то наши в прах рассыпятся».
«Конница - это плохо, - подсчитывал Ратимир стоящих парами у каждого шатра лошадей. - У нас все пешие. Если наберём конных, то сотен пять- шесть, не больше. Но вот если в леса заманить…,» - рассуждал он, сверкая нарисованным на лбу третьим глазом.
«Интересно, а кормить - то будут?»- слыша урчание в пустом желудке сладко подумал Зигфульд, почувствовав запах кипящего в огромных котлах мясного бульона.
Неожиданно в лоб иирка прилетел большой снежный комок и он моментально встал в боевую стойку, злобно сверкая глазами.
-Смотрите, смотрите, дикарей ведут!- закричал маленький мальчик, целясь снежком в послов, но один из воинов угрожающе направил на него длинное копьё и он, бросив ком снега на землю, спрятался за шатом, строя смешные рожицы:
-Не поймаешь, не поймаешь!
На его голос из большой юрты, окружённой воинами, вышла невысокая крепкая женщина с потухшими чёрными глазами в длинной собольей шубе и, пройдя мимо послов, подозвала мальчугана к себе. Наклонившись к ребёнку, она тихо прошептала ему что-то на ухо и, взяв за руку, повела прочь. Насупившийся мальчик дерзко отдёрнулся от пытающейся взять его женщины и, опустив голову, бросил исподлобья не по-детски угрюмый взгляд на подошедших послов, а затем, воинственно размахивая руками, послушно засеменил за матерью в сторону богато украшеной юрты.
«А ничего так баба, - провожая Хайну глазами, сглотнул Улушай, - я б такой вдул!»

…Над зеркальной гладью широкой реки с криком проносятся белобокие чайки, усаживаясь на высокие реи плывущих кораблей, от одного из которых отплывает лодка. Сидящие в ней Койву и Белояр приветливо машут морякам и стремительно гребут к каменистому берегу.
-О боги мои, зачем я вплёлся в эту авантюру, - тихо причитает, боязливо зажмурив глаза, Белояр, - сидел бы у себя в хате у тёплой печи, жевал мягкие пироги.
-Не боись, - успокаивает его друг, налегая на вёсла, - что тут такого? Вода, как вода, только больно много.
-В кустах запрячь!- кричит с судна вахтенный, - да закрепить не забудь! На обратном пути захватим!
-Сделаю! Как надо! - Машет ему молодой человек и, спрыгнув в воду по колено, вытаскивает лодку на берег.
Белояр, тяжко вздохнув, следует за другом и хватается руками о деревянный борт.
Затащив лодку в густые ивовые кусты, друзья закрепляют её узлом за крепкий ствол и, ласково похлопав её бок, Койву благодарит:
-Спасибо, старушка, выручила. А теперь отдохни, тебя не забудут. Ну, - кивает он Белояру, - пошли, что ли? Путь не близкий.
Вскарабкавшись на крутой склон, они оказываются на широкой равнине, источающей тысячи самых разных запахов. Это и цветущие ромашки, и горькая полынь, и земляничный аромат и много ещё чего, знакомого и неизвестного укутывает путников ароматным облаком. А далеко впереди виднеются утопающие в облаках вершины заснеженных гор.
-Спасибо, друг, что не оставил меня, - хлопает Койву по плечу молодого человека.- Там, - указывает он в сторону гор, - начинаются леса ирков.
-И как же мы туда пройдём? Говорил же, через болота идти надо. Через пару- тройку дней на месте бы были. Ты же, другой, другой путь есть. Более безопасный. Этот что ли безопасный? И где проход то? Да и есть ли он? - ворчит Белояр и плотнее запахивается от начинающего холодать ветра в меховую куртку.
-Через горы пойдём, - отвечает Койву и, обогнав друга, умеренно шагает в их сторону.
-Чего?- останавливается путник, - совсем сдурел? Мы и гор - то никогда не видели, тем более не лазили по ним.
-Что-то всегда приходится делать в первый раз. Ты что, - поворачивается к другу славличанин, - струхнул?
-А если и так? Не хочется, знаешь ли, подбитых птиц изображать.
Койву поворачивается к другу и хлопает его по плечу:
-Ну, чего ты? Не раскисай! Где наша не пропадала?
-Где, где, - отдёргивается тот, - говорил же, через болота идти. Давно бы на месте были. А всё ты…
-Болота –места гиблые, - перебивает его Койву, - дорогу через них только посвящённые знают. Вот ты, скажи мне, посвящённый?
В ответ Белояр лишь отрицательно качает головой.
-Вот то-то. И я, как ты понимаешь, тоже. Поэтому путь нам один- через горы.

Глава 11
В ярко освещённой пылающими огнём чашами юрте, на высоком золотом троне, отделанном резьбой и драгоценными камнями сидит Каюм- баши. Две головы драконов с глазами - рубинами вместо подлокотников украшают бока трона. Перед ним на сверкающих подносах стоят кушания и вина в длинноносых кувшинах.
Рядом, с правой стороны, чуть в глубине сидит красивая женщина в полосатой шёлковой рубахе. Отблески огня бросают блики на её перемешанные пряди рыжевато - чёрных волос, придавая им неповторимый блеск и жизненную силу. Причудливое колье с единственным крупным солнечным камнем по центру, подаренное совсем недавно гостившими у них фригийскими купцами, украшает её точёную загорелую шею.
У ног- тот самый шаловливый мальчуган с улицы, тянущий с подносов фрукты и успешно уминающий их и дремлющая большая вислоухая собака, спрятавшая свой нос в длинной шерсти лап.
Тут же, полукругом сидят особо приближённые подданные каюм- баши и, воспевая мудрость и силу великого правителя, угощаются жирным мясом и сладким вином.
Красные шёлковые полотна мягкими волнами спускаются по стенам юрты, делая её кроваво-красной. А отблески огня, играющие на их разрисованных фрагментами казней и боёв поверхностях, словно оживляют её, придавая ещё более устрашающий вид.
Вошедший к повелителю, Курдулай присел на одно колено и, вытянув в его сторону руку с поднятой ладонью, затем коснулся ею своего лба, а потом и груди:
-Повелитель! Позволь представить тебе послов северных земель!
С этими словами полог юрты приоткрылся, и в юрту горделиво вошли послы. Однако, получив удары древками копий по подколенному сгибу ног, они падают на колени, тут же забывают про свою неуместную спесь и, так и не вставая с напольного ковра, выползают в центр юрты.
-Я принял дары ваших племён, - отбросив кость сразу же подхватившему её псу, просто сказал Теймур, - чего же вы просите?
-Мира, великий правитель, мира,- громко попросил Зигфульд, приподняв голову.
И тут же на одной из стен открылись чёрные глаза и вопросительно посмотрели в сторону послов. Затем стена словно ожила, и из неё появились лысая голова, руки, а затем и тело, скрытое в кроваво-красный плащ.
Учитель плавно, словно летя по воздуху, подошёл к иссиду и ткнул пальцем в его третий глаз. Его пронзительный немигающий взгляд, сверля посла чёрными глубокими зрачками, словно хотел достать мужчину до самой глубины сознаня. И столько непонятной мощи было в этом взгляде, что с сердце иссида словно камень упал, когда Шаман отвернулся и отошёл ( или отлетел?) от него в сторону и он, не в силах говорить, молча протянул свёрнутый в трубочку свиток правителю.
Курдулай взял его, сломал печать и развернул.
-Повелитель!- торжественно начал он читать, - Владыка южных степей и бескрайних равнин! Мы, вожди северных морей склоняем колени перед ликом твоим! Просим милости и…
-Короче, - нетерпеливо перебил его Теймур, беря с подноса большой яркий апельсин и Курдулай, пробежав глазами несколько строк, продолжил:
-Просим милости и… Готовы преклонить колени и платить любую дань, назначенную тобой. Взамен же просим не разрушать городов наших, не жечь полей и лесов, не убивать жён и детей… так…ее идёт просьба в том же духе. Мне продолжать?
Чтец неожиданно замолк, перевернул свиток и посмотрел на каюма.
-Это всё?- Удивился Теймур.
-Похоже, да, - пожал плечами Курдулай и повернулся к послу, - это всё?
-Если великий каюм позволит, -опустив взгляд, ответил Зигфульд и, увидев утвердительный кивок, достал из-за пазухи тонко выделанный кусок шкуры, свёрнутый в длинную трубочку и развернул его.
-Это карта, повелитель, - мельком взглянув на неё, пояснил Курдулай.
-И ты нам всё покажешь?- обратилтся к послу Теймур.
-Да, если позволишь, - иссид попытался встать, но тут же был прикован приставленным к спине копьём и, раболепно ползая по разосланной на полу карте, начал водить по ней пальцем:
-Вдоль всего северного моря раскинулись земли северян. Здесь, на берегу, балты – рыбаки и купцы, добывают солнечный камень. Дальше, на равнине поселились славличи. Их дело земледелие. А в лесах живут иирки-ловкие охотники и воины…
-Ловкие?-удивился Теймур.- Воины? Я не ослышался? – посмотрел он на подданных и те согласно закивали головами. - Никто не может быть лучше моих воинов!
И его раскатистый бас начал дрожать глубоко в груди, вырываясь эмоциональным всплеском. Смех у него был звучный, громкий, как раскаты грома, пробирающий до самых костей.
Не зная, как реагировать, послы, переглядываясь, начали тихо хихикать:
-Ну, конечно, великий, как мы могли. Твои воины гораздо ловчее и сильнее.
И к их раболепному смеху присоединился одобрительный хохот окружающих их тургар:
-Ловкие! Как эти дикари могут быть ловкими! Смелые! Если такие, как эти, то пусть уползают в пещеры и прячутся там!
И только Хайна, грустно опустив глаза, не наслаждается всеобщим весельем. Ей по - человечески жаль этих ничтожных, судя по их поведению, людей, рассчитывающих на милость повелителя. Нет, не нужны ему верные подданные. Тем более - такие. Ему нужны послушные рабы. И если они ожидают дружбы с каюмом, то глубоко ошибаются. Ему не нужны друзья. Ему нужны воины.
Подойдя к Теймуру, Шаман что-то быстро зашептал ему на ухо и тот, переставая смеяться, жестом показал гостям подняться с пола:
-Я подумаю, какую дань назначить твоему народу. А теперь… Курдулай! Покажи нашим гостям, насколько милостивым я могу быть!

…Просидев в засаде пару суток, Тусуркай решил сменить место и осторожно перебрался к самым дальним, западным сторожевым башням. Конечно, сам коган отсюда практически не просматривался, но зато отдалённость часовых давала надежду на какие-то возможные изменения.
И иирк приготовился ждать.
Его ноздри уловили манящий запах свежеприготовленной баранины и , глотая слюни, он голодными глазами посмотрел в сторону двух освещённых воткнутыми в землю факелами воинов-тургарийцев, мирно дожёвывающих сочную баранью ляжку.
-Хороша, - облизываясь, подытожил один, - был бы царём, каждый день бы такую кушал.
-Скажешь тоже! Царям пища царская. А нам - и такая в радость.
-А ты будто знаешь, что цари едят.
-Наш - то точно только человечину и жрёт. Вот ты бы смог?
-Не а,- качает головой воин, отбрасывая обглоданную кость далеко в степь.
-А ты бы?- кричит тургарин сидящему высоко на башне постовому.
-Чего?- спрашивает тот, свесив вниз голову.
-Человечину жрать смог бы?
-Если прикажут, сожру, а так - и не проси. Вы чего там, бараном потчуетесь?
-На тебя то же хватит. Давай-ка, сменимся на недолго.
За ближайшим холмом мелькнула волчья шкура и злобный оскал серой морды вытянулся в сторону людей и Тусуркай увидел, как часовой на башне вскинул лук.
Ещё мгновение и острая стрела звонко просвистела и, разрезав ночной воздух, спряталась где-то между холмов. Протяжный вой, раздавшийся со стороны утопающей во мраке степи, стал подтверждением того, что цель настигла свою жертву и постовые, отложив еду, посмотрели друг на друга:
-Волки, что ли?
-Эй, внизу!- свесил голову постовой.- Пойди, глянь! Кажись, подстрелил.
Тургарин, медленно вытирая жирные пальцы о полу куртки, нехотя встал, выдернул из земли факел и, вынув из ножен кинжал, направился к холмам.
-Есть!- крикнул он, подойдя к распластавшемуся на земле зверю со стрелой в морде.
-Давай его! Тащи сюда! - ответили со стороны вышки и мужчина наклонился ниже, что бы поднять тяжёлую тушу волка.
Однако, к его удивлению, приготовившаяся к тяжести рука легко подняла казалось бы тяжёлый груз.
-Что за?.. - смотря на пустую, выделанную шкуру пробормотал воин и, не договорив, упал рядом.
-Эй! Ты чего там возишься?- прокричал постовой с вышки и свесился к сидящему внизу воину:
-Поди, глянь. Чего он там?
-Ага, сейчас, - встал тургарин и тут же упал от меткого броска сразившего его в шею кинжала.
Тусуркай не знал того, что случилось между холмов, но видел, что часовой на вышке быстро отскочил от края, оглядываясь по сторонам, и уже занёс руку для удара по железному диску, висящему тут же, рядом за его спиной, но просвистевшая в воздухе стрела насквозь пробила его череп и он упал с высоты в низ с широко открытыми, словно удивлёнными, глазами.
А затем из-за холма осторожно вышел человек в полностью скрывающих его фигуру одеждах и, наклонившись над упавшим около шкуры тургаром, начал его раздевать.

…Такой ласковый и приятный на равнине, а в горах порывистый и холодный ветер пробирал насквозь карабкающихся по склону горы людей. Маленькими юркими червячками казались они на скалистой громадине, уходящей снежной вершиной за самые облака. Тонкая, еле заметная тропа между камней, замеченная зорким глазом Белояра, виляя и извиваясь среди редких кустарников и валунов, скрывалась из виду высоко-высоко, в сверкающих от солнечного света снегах и замёрзших пластах льда. По ней-то и шли, осторожно ступая по скрипящему насту, наши путники. Остались далеко внизу зеленеющие равнины и дурманящий запах полевых цветов, стройные берёзки и колючие заросли шиповника. Даже редкие кустарники со скрюченными ветками почти не попадаются на пути. Только редкие заплатки мхов да разноцветные наросты лишайников на выступах остроконечных камней напоминали об уснувшей до следующего лета жизни.
Ещё немного, и был покорён последний выступ.
Койву, тяжело пыхтя, заполз на широкую ровную вершину, покрытую хрустящим настом, и встал на ноги.
Красота!
На многие мили в стороны от него раскинулся, словно древний спящий дракон, каменный хребёт, уходящий далеко за горизонт. Пушистые шапки белоснежных облаков накрывали вершины самых дальних гор, а крупинки осколков льда, переливающихся под лучами заходящего солнца, окрашивали их мерцающим разноцветным блеском.
Койву оглянулся назад.
Редкие берёзовые рощи, знакомые равнины и извилистая полоска полноводной реки.
Впереди, почти сразу у пуска с гор, многокилометровые заросли дикого кустарника перерастали в тёмный лес, растянувшийся далеко-далеко на запад. Мохнатые ветки так тесно переплетались между собой, что, казались одним сплошным полотном, сотканным из такой тёмно- зелёной шерсти, что издалека она казалась совсем чёрной.
-И что дальше? Я не выдержу ещё одного такого подъёма, - устало простонал Белояр, прервав любование природой.
-Надо найти какое-нибудь укрытие, - оглянулся Койву. - Отдохнуть и продолжить путь.
-Ну конечно, -обречённо вздохнул его друг. - другого я и не ожидал.
Оглядевшись ещё раз по сторонам, Койву вытянул руку вперёд.
-Смотри, - указал он, - видишь?
Далеко на западе, между гор виднелось широкое ущелье, покрытое яркой зеленью, смешанной с первыми разноцветными красками наступающей осени. Мерцающая струя водопада, падающая с покрытой сверкающей снегом вершины, скрывалась где-то внизу, между деревьев. А совсем недалеко от них на одной из заснеженных гор зияло тёмное пятно.
-Ты видел что-нибудь подобное?- завороженно спросил Койву.
-Нет, - отряхиваясь от снега, ответил его друг, - и ещё бы сто лет не видел.
-А там, вон, левее, пятно, тёмное, - указал славлич в сторону горы, - наверняка это пещера или что-то вроде того. Если двинемся сейчас, до темноты должны как раз добраться.
-Вверх-вниз, вниз-вверх, - взмахнул руками Белояр, - так скоро мы в горных баранов превратимся, - и тоскливо побрёл за уверенно спускающимся другом.
Горы позади.
Горы впереди.
Горы со всех сторон…
Скрипучий скользкий снег.
-Да чтоб!..
Неожиданно Белояр подскользнулся и, оставляя широкий след, быстро съехал на спине вниз и, уперевшись ногами в каменный выступ, остановился.
-Жив?- закричал ему сверху Койву.
-Да жив я, что б его,- почёсывая зад, попытался встать Белояр.
-Подожди, я сейчас.
Койву осторожно пошёл к другу, но ослеплённый его блеском, остановился и, глубоко вдохнув холодный горный воздух, закрыл глаза:
-Хорошо-то как!
И, сложив ладони трубочкой у рта и, ощущая эту величественную красоту всеми клеточками своего тела, призывно закричал:
-Э-гэ-гээээээээээээй!
-Э-гээээээээй! - Со всех сторон повторило за ним горное эхо.
-Ты слышал это?- воскликнул койву, обращаясь к ждущему его чуть ниже другу.
-Спускайся ты уже!- недовольно кричит тот, наконец - то поднявшись на ноги.
-Э-ге-геееей!- снова повторяет славлич.
-Э-ге-геееей!- вторит ему глухим голосом эхо.
-Ты слышал?- снова обращается к Белояру молодой человек. - Горы, они умеют разговаривать! Как это…
Но внезапный толчок не даёт ему договорить.Удержавшись на неожиданно качнувшейся под его ногами замли, Койву удивлённо смотрит себе под ноги и видит, как всколыхнулась, а потом плавно опустилась снежная корка.
-Что это?-закричал почувствовавший толчок Белояр.
-Не знаю, - пожал плечами Койву и огляделся.
Вдруг наступившая тишина озадачила и напугала его.
«Что бы это могло быть?» - подумал он, пристально глядя на вершины гор и оглянулся на прервавшего его мысли вскрикнувшего друга.
-Да что б тебя, - зло выругался снова упавший, но теперь уже на живот, Белояр и увидел, как наст снега, до этого уверенно державшийся на горе, медленно пополз вниз вместе с ним, - Койву!- завопил он, пытаясь удержать ползущую поверхность руками.
Далеко наверху раздался глухой мощный гул, породивший ещё один толчок.
Гул приближался и, подняв голову, Койву увидел несущееся на них с вершины горы огромное белое клубящееся облако.
-Беги!- отчаянно завопил Белояр другу и кубарем покатился вниз.
Потерявший равновесие славлич упал на спину и, смешиваясь с кусками заледеневшего наста, полетел вслед за другом.
Камень! Ой-ей!
Сук. И откуда он тут взялся?!
Ещё камень! Бля, прямо по лбу!
Ещё.
Ещё!
Да сколько же их тут!
А, ну да, это же горы!
Что это?
Почему всё стало белым?
Всей своей многотонной мощью лавина накрыла путников и потащила вниз.
Взмах руки.
Нога.
Другая.
Тёмные части тел то и дело мелькали среди белой, стремительно движущейся массы, пока, наконец, не скрылись совсем в белоснежном плену.

Глава 12
Тусуркай так и не понял, свидетелем чьих разборок он стал, но решил не вмешиваться и немного подождать.Он видел, как незнакомец быстро переоделся и, уверенно пройдя мимо башни, направился в коган. Иирк, быстро оценив ситуацию, отыскал среди холмов другого убитого часового и последовал примеру неизветного, так быстро упростившего ему выполнение задания.
И вот теперь, быстро передвигаясь по спящему когану, он, переодетый в тургарина, в надвинутой по самые глаза шапке внимательно осматривает спящих у костров воинов, отмечая их странное снаряжение.
В отличие от постовых, одетых в меховые куртки, шапки и штаны, на воинах были странные рубахи из множества нанизанных, словно рыбья чешуя, заходящих друг на друга стальных кругов, одетые поверх лёгкой одежды. Скорее всего, такие должны надёжно защищать их владельцев от смертоносных ударов в живот и грудь. А длинные копья с острыми наконечниками могут быть опасными для врагов и на дальнем расстоянии. Короткие кинжалы и длинные мечи, висящие на поясах, пригодятся для ближнего и дальнего боя. Странные шары с торчащими из них иглами, висящие на прочных цепях… Для чего они? Если бы у Тусуркая были такие, он, наверное, смог бы ими размахивать в разные стороны, разбивая в дребезги головы противников. Да, скорее всего, так. Нет, с таким вооружением, их армии никто не страшен.
А если к этому ещё прибавить те учения, которые иирк наблюдал весь день, замаскировавшись в выкопанной между холмов яме, то их можно вообще считать непобедимыми. Ещё днём он восторженно смотрел, как разгорячённые конники на ходу рубили мечом и стреляли огненными стрелами в чучела, каким то странным образом держась в сёдлах без поддержки узды, не теряя при этом своей меткости, и решил, что это-то и есть колдовство. Но теперь, осторожно наблюдая за вскакивающими в сёдла тургарами ирк разгадал их секрет. Как же всё просто и обыденно оказалось! Никакого колдовства! Просто вставляли тургары свои ступни в железные петли на боках лошадей, которые и могли удерживать их тела во время стрельбы. Что ж, хитро! Очень хитро!
Натолкнувшись на неожиданно возникшего из темноты высокого воина, Тусуркай уже чуть не выхватил из-за пояса тонкий клинок, но во время остановился и, похлопав мужчину по груди, хотел уже было пройти мимо, но что-то заставило его обернуться и посмотреть назад.
Тургарин тоже, заметив что-то странное в толкнувшем его постовом, обернулся.
И иирк встретился с пронзительно холодной чернотой его единственного глаза. Настолько холодной, что поспешил отвернуться и прибавить шаг.
«Всё, валить пора». – уверенно решил он и свернул в сторону, намереваясь уйти тем же путём, но вышел прямо к противоположной его недавнему месту нахождени окраине когана, за которой простиралась сверкающая от неисчислимого количества костров степь.
«Боги мои, – чуть не воскликнул он. – Сколько же их тут! У нас, если всех собрать, то, наверное, и половины этого не наберётся. Задавят. Ей богу! Если не оружием, то количеством. Нет, в прямом бою их не взять. Тут хитрость нужна. Знать бы их слабости…»
Озираясь по сторонам, иирк уже проходил последний строй ровно выставленных юрт, когда услышал призывной набат.
«Всё. Попал», - только и успел подумать он, как мимо него загремели, застучали, затопали сотни вымуштрованных солдат. Рраз-и все они стройными рядами, сотрясая факелами вскочили на коней с факелами и помчались за периметр лагеря.
Что-бы не привлекать внимания, Тусуркай подошёл к одиноко стоящей у юрты лошади и уже приготовился вскочить на её, как услышал крик :
-Не выпускать никого из лагеря! Построение по сотням!
Окружающие Тусуркая тургары, быстро перемещаясь в разные стороны, выстраивались ровными квадратами.
Понимая, что если он сейчас не сможет удрать, то его вычислят, иирк огляделся и, заметив, как из одной юрты вышли несколько воинов, решил, что она пуста и в ней можно схорониться на время. Быстро пробегая между лошадей, он подкрался к тыльной стороне шатра, нырнул под его полог и…

…Бродяга ветер шаловливо дунул в натянутые до отказа паруса и покатил корабли между пенящихся волн дремлющего океана.
Крепкий негр с мощной грудью мёртвой хваткой держит два расположенных на корме весла, уходящие своими концами в морскую пучину и время от времени поворачивает их в ту или другую сторону, поддерживая назначенный курс.
На одном из них деревянную палубу, ограждённую в целях сохранения размещённого на ней товара узкими решётками усердно драят кусками пензы Малыш и Дохлый. Ещё несколько балтов из кадок обдают её уже очищенные доски солёной водой, тут же стекающей за борт, унося с собой остатки грязи.
Для поднятия духа не спускавшимся уже неделю на землю морякам музыкант наигрывает тоскливую мелодию, усердно перебирает на корме дырочки в самодельной свирели.
Парочка загорелых мужчин с обветрившимися от ветра и солёной воды торсами лениво разделывают свежевыловленную рыбу и развешивают её тушки на растянутой над палубой верёвке под лучами палящего солнца, тут же отправляя требуху обратно в море.
А там-то на поверхности то и дело показываются острые плавники кровожадных акул, вытянутые гладкие тела которых без устали кружат вокруг судна в ожидании дармовой еды.
-Эй, свистун, - кричит один из моряков, Триган, музыканту, - хватит завывать, давай чего повеселее.
И тот, быстро перебрав шустрыми пальцами отверстия на своём инструменте, молча заиграл плясовую.
-Вот,-удовлетворённо кивнул чистильщик рыбы, не отрываясь от работы,-другое дело.
-Говорил тебе, пить меньше надо, - тихо ворчит на Дохлого Малыш, ползая на карачках по грязной палубе с куском пензы.
- А сам чего? Не больно - то и гнушался халявой.
Толстяк, на минуту прервав работу, вытирает мокрым рукавом рубахи пот с лица и смотрит на друга:
-А ты что, маленький? Сам не можешь? За старшими повторять надо?
-Чего!?- возмущается в ответ моряк и, выпятив тощую грудь с торчащими рёбрами, встаёт в позу борца, расставив ноги и согнув в локтях руки перед собой:
-Сейчас как дам!- делает он выпад в сторону Малыша одной рукой,- посмотрим, кто тут маленький!
Коренастик, быстро подскочив на коротенькие ножки, готовится к обороне и отбрасывает пензу в сторону:
-На кулаки, чего ли, хочешь?
-А давай, - засучив рукава, браво отвечает Дохлый, уповая на свою лёгкую победу.
Триган, наблюдающий за спором друзей, многозначительно откладывает нож и толкает спящего рядом моряка:
-Эй, подъём! Жара будет! – И, оглядев палубу, кричит:
- Мужики! Дохлый вызвал Малыша на поединок! Айда, ставить!
Лениво заворочавшись, почёсывая залежавшиеся бока, балты поднимаются со своих мест, образуя вокруг драчунов просторный круг. Свистун так же подсаживается ближе и, весело притопывая, свистит бойкую песню.
-Доставай амы! – призывал Триган, - На кого ставишь?- обращается он к протягивающему ему монету моряку.
-На Дохлого, - отвечает тот, крепким ударом положив ам на ладонь крупье и выкрикивая:
-Эй, Дохлый, не подвели!
-Ага, как же!- не оборачиваясь, отвечает тот, вытирая влажные руки о грязные штаны.
-Так, давай, давай, - собирая деньги, приговаривает Триган.- На Малыша? Малыш! На тебя ставка! Дохлый? У тебя - то же! Малыш, кажется, ты в пролёте!
-Ну и хрен с ними! Мне ж больше будет!- задорно прикрикивает крепыш и ловко увёртывается от сделавшего в его сторону выпад Дохлого.
-Ууу!- разочарованно гудит толпа, болеющая за тощего моряка.
-Так держать, - восторженно орут болельщики Малыша.
Дохлый делает ещё один выпад и крепыш, пригнувшись, проскакивает под его рукой.
-Давай, Дохлый! Не подведи!
-Я на тебя два ама дал!
-Э! Так не честно!
-Ты чего как баба бегаешь? Давай, надери ему зад! – слышатся недовольные и подбадривающие в толпе крики.
Играя на толпу, Дохлый разворачивается, снова делает выпад, но Малыш оббегает вокруг него и даёт сильный пинок в зад, одновременно не забывая покрасоваться на публику.
-Ха-ха-ха!- ржут довольные зрелищем моряки,- знай наших! Малыш! Мы с тобой!
-Держи, - через спину Тригана чёрная рука рулевого протягивает блестящую монету, - на Малыша.
Дохлый, понимая, что удача явно не на его стороне, зло встряхивает головой и хочет схватить Малыша в кольцо, растопырев длинные руки. Но тот проскальзывает сквозь его мокрые руки вниз, и озадаченный моряк вместо соперника хватает воздух и чуть не падает вперёд, лицом на палубу. Но удерживается. А Малыш, умело проскользив потной спиной о гладко начищенные доски между его ног, оказывается сзади и, быстро вскочив, толкает Дохлого в спину, чем вызывает бурный восторг наблюдателей:
-Ну, Малой, давай, сильнее, сильнее его. Всыпь по-полной!
Дохлый падает на колени, но быстро встаёт.
А Малыш, продолжая скакать вокруг него, строит сопернику смешные рожи, наблюдая, как тот неуклюже вертится, стараясь поймать юркого противника, который всякий раз проскальзывает мимо.
-Малыш! Малыш!
-Дохлый!Улю-лю!
-Давай, давай! Бей его!
-Слева, слева заходи!
-Да нет, справа!
-Это что за базар?- внезапный грозный окрик Боцмана с пустым кувшином в руке прерывает крики болельщиков и он, грубо расталкивая толпу, выходит в круг и видит, как Малыш валит Дохлого на спину и быстро садится ему на живот.
-Вам что, дел больше нет?- Строгий моряк окидывает грозным взглядом тут же притихших моряков и те, переглядываясь с Триганом, нехотя расходятся по палубе.
-У! Позор!
-Молодчина, Малыш!
-Дохлый он и есть дохлый!- раздаются слабые комментарии расходящихся балтов, косящихся на прервавшего веселье начальника.
-Ну, чего расселся, как баба на члене, - обращается Боцман к застывшему на Дохлом Малышу и победитель юрко соскакивает на палубу и чешет за ухом:
-А я что? Это всё он, - кивает тот на старающегося подняться с мокрой палубы друга и подаёт ему руку.
Однако, Дохлый отбрасывает её и, кряхтя, встаёт сам.
-Нашёл с кем тягаться, - ухмыляется начальник побеждённому, - наш Малыш и без кулаков кого хочешь уделает, на вот, - протягивает он кувшин, - Капитан вина хочет.
Дохлый, обиженно косясь на победителя, берёт кувшин.
-Ну, чего медлишь?- прикрикивает на него Боцман. – Шевели маслами!
Малыш тихонько хочет пройти мимо него, но крепкая рука хватает его за плечо:
-Куда собрался? Просмоли тросы. Да шкурку новую возьми. Ну, давай, давай, стучи копытами!
И, видя, как засверкали пятки бегущего исполнять его поручение моряка, удовлетворённо насвистывая весёлую мелодию и закинув руки за спину, Боцман в развалочку идёт к рулевому, остановившись около делящего выигрыш Тригана:
-Мою долю не забудь.

…Незадолго до набата Теймур зашёл в шатёр жены, надеясь провести эту ночь с ней. Несмотря на всё больше и больше наполняющий его душу мрак, отблески света все же иногда пробивались, на мгновение гася поглощающую его черноту. И такими моментами были его встречи с Хайной. Искры былой детской любви не смогли навсегда погаснуть в его всё больше черствеющем сердце.
«У настоящего правителя не может быть слабостей, - говорил Учитель. - Что бы править миром, нужно в первую очередь контролировать свои эмоции. Эмоции - наша слабость. А любовь - это эмоции. Когда-нибудь она погубит тебя и все твои завоевания. Научись контролировать её и ты будешь непобедим».
А она оставалась последней слабостью в сердце жестокого правителя.
Но был ли он жесток?
И где та грань, которая разделяет справедливое наказание от жестокости?
Хайна. Хайночка…
Зачем ему всё золото мира, если он не может добиться её любви? А, может, и правда, ну её, эту войну? Чем плоха его теперешняя жизнь? А славу на долгие века он уже снискал себе и здесь, объединив многочисленные кланы. Продвинувшись далеко на юго-запад, со своей армией он ещё думал, насколько прав был учитель, дразня его мировым господством.
Зачем оно, если любимая женщина с укоризной смотрит на него всякий раз, когда он говорит о предстоящих завоеваниях?
Действительно, зачем?
А, может…
Вернуться в восточные степи?
А как же его обещания последовавшим за ним воинам? О богатстве и рабах? Не может же он обмануть их.
И Курдулай….
Верный друг начинает сомневаться в непоколебимости своего каюма. Вот и теперь, говоря о необходимости отложить поход, он заметил недовольство, промелькнувшее в его взгляде.
-Ваш напиток, каюм, - слуга поднес Теймуру бокал с бурлящей в нём жидкостью.
Хайна…
Когда-то, взяв её силой, где-то глубоко в душе он ругал себя. Думал, она поймёт его и простит. Но с каждым днём пропасть между ними росла всё шире и шире. Казалось, он больше не обижал её, осыпал подарками и почестями, старался быть нежным и ласковым.
Хайна видела это и в какой-то мере была благодарна, что её саму, и брата, да и всех остальных, ставших верными подданными каюма, окружает наступившая благодать.
Но какой ценой?
Она ещё помнила отсечённую, валяющуюся в пыли голову отца, жестокие казни непокорных кланов, трупы, трупы, трупы на завоёванных и разорённых Теймуром землях.
Да, их народ стал могущественным.
Но кому и как пришлось заплатить за это?
Когда родился их сын, женщина надеялась, что хоть он растопит сердце отца и он откажется от своих кровавых планов.
Но она ошибалась.
В тот день, день когда над степью раздался оглушительный крик новорождённого, каюм поднял его высоко на руках и пообещал подарить ему мир.
Весь мир.
…-Хайна!
Теймур, скинув со своего атлетического тела расшитый золотом халат, подошёл к уже спящей на ложе жене и дотронулся до неё рукой.
«Как же она красива»!- подумал он, гладя её жёсткие рыже-чёрные волосы и, убрав прядь с точёной шеи, нежно коснулся её губами.
-Ведь ты не отпустишь их просто так?- Не поворачиваясь к мужу, спросила женщина, открыв глаза.
-Тебя не должно это волновать.
Теймур настойчиво повернул её к себе лицом и заглянул в глаза:
-Я соскучился по тебе.
Его рука, скользя по крепкой точёной ноге, продвигалась выше, задирая тонкую цветастую рубаху.
-Они хотят мира, - продолжила женщина, не отвергая, но и не отвечая на его ласки.
-И получат его. Они слишком просты и ничтожны, что бы тратить на них свои силы.
-Так ты не пойдёшь на них войной?- встрепенулась Хайнна.
-Нет. Я отправлю несколько отрядов. Думаю, этого будет достаточно, - нетерпеливо ловя сочные губы жены, ответил Теймур.
-Ты сам сказал, что они слабы, - отвернула лицо женщина, – будет ли это великой победой?
-Это будет показателем моей силы, - продолжая настойчиво ласкать её плечи, прошептал каюм. - Думаю, они не будут сопротивляться. И в этом случае останутся живы.
-А если…- начала Хайна, но мужчина нетерпеливо перебил ей:
-Если моим воинам окажут сопротивление, то ты знаешь, что с ними будет.
Проскользнув руками под цветастую рубаху, Теймур нашёл руками полные груди жены, сжал их и крепко поцеловал торчащие от возбуждения соски.
-У них, - начало было женщина, но каюм прикрыл её рот своей рукой:
-Перестань. Я пришёл сюда не обсуждать важные вопросы. Я устал и хочу насладиться твоим роскошным телом. Будь сегодня по-ласковее со мной, и, кто знает, может, я буду терпелив к своим новым подданным.
Сильные руки страстно, до хруста в костях, обняли маленькое крепкое тело Хайнны. Горячие губы уткнулись в её пахнущие степью волосы и зашептали в самое ухо:
-Полюби меня снова, как когда-то давно любила меня.
Тугой пресс живота напрягся ещё сильнее, когда мужчина крепкими ногами раздвинул её стройные бёдра и его, жаждущая освобождения, плоть уткнулась в тёмную норку между цветущих огненными красками холмов.
И Хайна, отбросив всю неприязнь к этому искренне любящему её человеку, нежно обвила его шею руками.

Глава 13
Хлюпая по лужицам воды на нижней палубе, Дохлый медленно пробирался между рядами керамических амфор и бочек. Тонкий фитиль, скрученный из бараньей шерсти, в маленькой круглой чаше, наполненной китовым жиром, тускло освещал ему дорогу.
Неожиданно с боку послышался слабый шорох и мужчина почувствовал, как невидимое существо слегка коснулось его голой голени.
С омерзением Дохлый отдёрнул ногу и приложил палец к губам и груди:
-Спаси меня, боги! Опять мыши завелись.
Опустив светильник ниже, он попытался разглядеть их на полу и в этот момент у дальней стены мелькнула большая тёмная тень и скрылась за бочками.
Выпрямившись, моряк поднял фонарь и продолжил осторожно идти вперёд. Поравнявшись с одной из бочек, он вытащил из неё заклёпку и налил в кувшин красную пенящуюся жидкость, мысленно удивляясь своему недавнему поражению: «И как это он так ловко? А я-то, дурак, думал, сейчас, намылю ему шею. И вот, намылил. Чуть кочупатки мне не вывернули. Э-эх, говорил батька, не лезь на рожон, коли не знаешь» .
Раздавшийся у стены тихий шорох и прерывистое дыхание заставило его замереть и прислушаться.
Тишина.
-Фу ты, показалось, - выдохнул моряк и продолжил следить за льющимся тонкой струёй вином.
Наполнив кувшин, Дохлый закупорил бочку пробкой и повернул к выходу, но останавился и задумался. А затем огляднулся в сторону проёма и, приподняв кувшин, сделал пару глотков. Удовлетворённо хмыкнув, вытер рот широким рукавом рубахи и, сделав ещё несколько глотков, возвратился к бочке, что бы заполнить кувшин.
И в этот момент у стены за бочками раздаётся тихий присвист, как будто струя воздуха медленно вылетает из мехов.
Моряк замирает и прислушивается.
Красная жидкость из наполнившегося кувшина льётся ему на ноги и Дохлый, очнувшись, материться:
-Да что б тебя! - затыкает отверстие в бочке и снова идёт в обратную сторону, но любопытство берёт в верх и он на пол пути останавливается, ставит кувшин на одну из бочек, возвращается, и, высоко держа светильник, заглядывает в проём между стеной и бочками.
Там что-то тёмное и большое зловонно воняет и, пыхтя, шевелится и громко дышит.
Пытаясь разглядеть копошащееся внизу существо, Дохлый наклоняется ниже и оказывается лицом к лицу с неизвестным чудищем, сверкающим на него огромными белыми глазами.
-А-а-а!- орёт балт, падает между бочек на спину и роняет светильник, осветивший появившуюся и тут же спрятавшуюся над бочками взлохмаченную морду. Резко подскочив, оглядываясь и спотыкаясь, моряк несётся к выходу, оглушительно визжа:
- А-а-а-а! Нечистый! Нечистый в трюме!

…-Каюм!- полог юрты неожиданно распахнулся и в неё торопливо вошёл Курдулай.
-Что ещё?- рассерженно закричал Теймур, поворачивая лицо от жены в сторону прервавшего момент его наслаждения военачальника.
-На дальней сторожевой вышке, - приклонил колено тот, - на северо-западе, убиты все постовые. С двух из них снята одежда. Кто-то тайком пробрался в наш лагерь. Наверняка, этот кто-то был с послами, прибывшими сегодня к нам.
-И за этих людей ты просила меня?- гневно посмотрев на испуганно выглядывающую из-под покрывала женщину, гаркнул Теймур и, вставая с ложа, посмотрел на воина, - ты знаешь, что делать. А ты, - обратился он к жене, - лежи здесь и жди меня. Я ещё не закончил. Когда я вернусь, - наклонился он к её губам, - мы продолжим наши игры, - и вышел, на ходу накидывая халат.
Сдвинув брови в единую линию, Теймур, окружённый плотным кольцом облачённых в блестящие доспехи воинов, размашистым шагом уверенно направился в сторону гостевой юрты, цепляясь пристальным взглядом за строящиеся ровными рядами воинами. Он гордился каждым из них. Гордился их преданностью себе, гордился их верой в него, гордился их верой в грядущие победы.
И гордился собой.
Тем, что он, единственный сын простого каюма смог создать самую мощную, дисциплинированную и верную своему баши армию.
И вот теперь кто-то посмел нарушить созданный им порядок.
Кто-то…
Цепкий взгляд выловил очень высокую фигуру, тенью промелькнувшую позади строящихся воинов. Он точно не был среди его солдат при последней битве. Тогда он лично прошёл мимо выстроенных сотнями солдат и уж не мог бы заметить такого великана. Тогда кто-то из новобранцев? Из последнего призыва? Он давно собирался посмотреть на новичков, но всё как-то не было времени. Но он точно уже видел этого человека. Где же?..
-Теймур, - тихо произнёс Курдулай, положив ладонь на сжимающую свисающую в ножнах саблю руку друга, - может быть не нужно делать поспешных выводов?

…Бегущий по палубе с выпученными от страха глазами Дохлый сбил с ног несущего к борту рыбью требуху Тригана и она вывалилась на совсем недавно вычищенную Малышом палубу.
-Да что б тебя, - сокрушённо рявкнул на него крепыш, видя, как остатки кишок слизкими пятнами растекаются по чистым доскам.
-Нечистый!- заорал Дохлый и, подскользнувшись на ставшей слизкой от требухи палубе, упал на спину, ударившись головой и потеряв сознание.
Сидящий рядом с ним Триган с омерзением сбросил с себя прилипшие остатки рыбы и, криво посмотрел на сошедшего с ума (а именно так и подумали все, наблюдавшие эту картину) моряка. Затем со знанием дела приподял, а потом опустил его руку, которая бессильно упала на грязный пол:
-Кончился, - причмокнул Триган и, тяжело вздохнув, встал на ноги, - за борт этого смутьяна.
-И ничего не кончился, - усомнился подошедший Малыш и плеснул на лежащего без сознания мужчину ведром солёной воды.
Тот открыл один глаз, второй:
-Я уже умер? Или мне это только снится?
-Да уж! Умер! Конечно, - послышалось со всех сторон, - дождёшься от тебя!
-Ты чего это, - заботливо подавая руку спросил Малыш, - орал так? Случилось чего?- и подсунул чашу холодной поды, поданную одним из балтов.
-Я того, иду, это, - жадно хлебая воду, начал рассказчик, - вижу, а там тень…
Звонкий свист хлыста из рук Боцмана, полоснувшего по спине Дохлого, заставил его вскрикнуть и замолчать.
-Будешь пить столько, - крикнул он несчастному в самое ухо, - не такое покажется!
-Да не пил я, видят боги, не пил!- втянув голову в плечи под нанесённым над ней хлыстом, завопил моряк.
-Лады, ври дальше, - разрешил начальник, а Малыш дружески похлопал его по плечу:
-Ну, чего там было -то?
И Дохлый, с опаской посматривая на Боцмана, начал активно жестикулировать:
-Ну, думал, показалось. Дальше иду. А за бочкой слышу, дышит кто.
-Из наших, что ли?- перебивает его Триган, - Али как?- и тут же получает подзатыльник от Боцмана:
-Прикуси болтун.
-Сильно так, громко,- тем временем продолжает Дохлый. - Я лампу-то и поднял. А там оно. Чёрное такое, рогатое…
-Нечистый, точно, нечистый, - сплюнул кто-то из толпы, - как есть, он.
-Так, ребята. Не знаю, кто там, нечистый, али человек какой,- выдохнул Боцман, - но мы должны его поймать. Взяли бугры там, палки. У кого что. И за мной! Но если,- зыркнул он взглядом на Дохлого, - всё это байки твоего перепившего разума…- с этими словами Боцман страшно скривил лицо и поднял здоровенный кулак над головой сежившегося моряка.- Смотри мне! До конца пути будешь в трюме прохлаждаться. Связанный.
Скучающим без особого дела в такую ветреную и славную погоду морякам, когда руки свободны от тяжёлых вёсел, любой кипишь в радость и поэтому они все, вооружившись первыми попавшимися под руку предметами, дружно последовали за уверенно шагающим к трюму Боцманом, подбадривая друг друга:
-Да! Да, изгоним нечистого! Ага! Если и есть кто в трюме! А нет, так Дохлому мозги промоем. Пошли, братцы! Всё одно! Хоть какая развлекуха. Давай, давай, вниз!

…Тихо опустился полог юрты и Тусуркай столкнулся лицом к лицу с темноволосой обнажённой женщиной, испуганно сжавшейся при его появлении.
-Тсс, – приложил он палец к губам и женщина послушно закивала головой.
Иирк огляделся, размышляя, что ему делать дальше и снова угрожающе посмотрел на женщину:
-Прибью, если пикнешь, - прошипел он.
Но женщина, кажется, и не думала кричать.
Напротив, она приподнялась на постели и потянула руку к вороху одежды, лежащей на полу.
Тусуркай, думая, что она хочет взять оружие, замахнулся на неё, но незнакомка испуганно замахала руками, останавливая его и, быстро схватив одну из просторных цветастых рубах, бросила в его сторону.
«Одевай», - показала она руками на сорочку.
«Я»?- не понял иирк.
Женщина закивала головой.
«А, может, она права?- подумал Тусуркай, примеривая одежду.- Искать-то мужика будут, а тут- баба. А с чего бы это она?..» - Подозрительно посмотрел он на женщину.
«Давай, давай»!- поторопила тургарка его жестами и иирк, отбросив сомнения, скинул с себя мохнатые штаны и куртку и стал натягивать сорочку.
Увидев, как его отчаянные попытки влезть в сорочку, женщина тихо засмеялась.
И действительно, свободно спадающая на женских фигурах, а теперь слегка затрещав, рубаха плотно обтянула крепкое мужское тело.
Тусуркай разочарованно посмотрел на себя. Ну, красавец! Широкие плечи, обтянутые шёлковой тканью, выпирали под ней мускулистыми буграми. Глубокий вырез открывал густо-волосатую ( ну точно, совсем не женскую) грудь, а из-под коротких рукавов свисали большие кулаки, покрытые на пальцах рыжеватым пушком. «Да, наши бы увидели, животы надорвали. Мужик в бабьем платье. Смех!»- Подумал мужчина и, подняв глаза на тихо смеющуюся себе в кулачок девушку, огляделся вокруг.
Срам-то какой! Чем бы это прикрыться? В таком виде его уж точно сцапают. И к гадалке ходить не надо.
Женщина, тем временем, немного подумав, бросила ему огромную меховую накидку, закутавшись в которую, иирк скрыл за пушистым мехом коренастую, обтянутую сорочкой фигуру и, слегка кивнув ей, направился к выходу.
«Постой»!- жестом остановила его женщина и, выпрыгнув из постели, быстро, не стесняясь своей наготы, накинула на себя соболью шубу.

Глава 14
По тёмному трюму, освещённые одним только фонарём, согнувшись, кралась толпа балтов во главе с Боцманом.
Среди них шёл и Малыш, держа наготове пустой мешок.
Раздавшийся сбоку шорох заставил мужчин остановиться и одновременно повернуть головы в одну сторону.
-Там, - тихо прошептал Боцман и указал в сторону тёмной стены:
-Ты, - кивнул он Дохлому, - слева заходи, ещё кого с собой бери, а вы, двое, с права. Малыш, наготове будь, держи мешок шире. Ну, пошли, братцы. Только тсс!
Балты, разделившись на группы, полукольцом пригнувшись пошли на стену, у которой слышилось злобное ворчание.
-Сердится, гад, - пробормотал кто - то из моряков.
-Видно, беду чует.
-Ну, сейчас мы его!
Подойдя почти вплотную к стене, Боцман взмахнул фонарём и тихо приказал:
-Давай! Дружно! Навались!
И все с громкими криками кинулись за бочку. Кто-то в суматохе толкнул Боцмана, тот уронилт фонарь и в наступившей темноте послышались только грохот падения, топот, дикие завывания неизвестного существа и крики людей:
-Лови!
-Держи его!
-Хватай! Хватай! Бей!
-Да не меня, придурок!
-Всё, поймал!
-В мешок его.
-В мешок!
-Ёкмакарёк, масло разлил!
-Да что б тебя!
Нащупав фонарь Боцман зажёг его и свет фитиля осветил довольные, измазанные маслом и мукой из одного из разорванных мешком, рожы и скалившего кривые зубы Малыша, сидящего на расползающемся под его задом масляном пятне и торжественно держащего дёргающийся мешок, в котором раздавалось злобное шипение.
-Какой-то он маленький, - разочаровался один из балтов, почесывая разодранный до крови бок, сверкающий из-под разорванной рубахи.

…После того, как в её юрте появился этот чужестранец, Хайна сразу же поняла, кто он и что с ним будет, если его поймают. И то, что он оказался именно в её юрте, был знак свыше. Ни капли не сомневаясь, она быстро приняла решение.
Быстро полоснув кинжалом по стене юрты, она на пальцах показала мужчине затаиться и ждать, а сама, выйдя на улицу, закричала на стоящему у её входа воину:
-И чего ты стоишь здесь, дурак? Кто-то пытался проникнуть в мою юрту с обратной стороны. Ты что, забыл, кто я и что головой отвечаешь за мою безопасность?
Опешивший от такого напора от никогда даже не повышающей на него голос ханум – баши, воин засуетился.
-Пойдём со мной, - оглянувшись, женщина завела его в юрту и показала на длинный разрез в стене юрты, - видишь?
Показывая жестами Тусуркаю на выход, она, продолжая ругать оторопевшего воина, вытолкнула его через дыру на улицу, а сама вышла к иирку и, взяв его за руку, повела через снующих туда- сюда тургаров.
-Ищите везде!- приказал группе воинов один из командиров и наклонил голову, видя проходящую мимо него ханум-баши.
Быстро передвигаясь мимо юрт, беглецы вышли к окраине лагеря. Там, озираясь по сторонам, по периметру с расстоянием в несколько метров стояли готовые схватить любого, кто тут появится, воины.
-Тсс, - прижала Хайна палец к губам и указала мужчине плотнее натянуть на лицо платок.
Подойдя к воинам, девушка сделала серьёзное лицо и властно приказала:
-Коня мне и … моей рабыне. Гулять хочу.
И, лихо вскочив на подведённую ей лошадь, указала Тусуркаю на другую.
«Вот так баба»!- восхищённо подумал тургарин, помогая запутавшемуся в одеждах иирку забраться на коня и попытался ущипнуть его за крепкую задницу.
Охотник, еле сдерживаясь от негодования, ударил его по руке и, задрав юбку и показав изумлённому воину крепкие икры явно не женских ног, пришпорил лошадь.
«Красотка! - подумал тургарин, провожая взглядом скрывающиеся в ночи фигуры. - Такая как приласкает, так век не забудешь! Надо найти её после».
Скрывшись за недалёкими холмами, скрывающими их от глаз тургар, Хайна повернулась к Тусуркаю:
-Тебе туда, – неожиданно сказала она на северном языке и указала рукой в противоположную горящим в степи кострам сторону.
-Ты говоришь по-нашенски?- удивился мужчина, на что девушка удивительно просто ответила:
-Ваши купцы бывали у нас, - и, помолчав немного, добавила, - а ещё… рабы. Много рабов. Они строят корабли на восточном море.
-Поедем со мной. Тебя ведь не пощадят, если узнают, - протянул ей руку иирк.
-Нет, - покачала головой девушка, - никто не узнает. А если и узнают, не посмеют сказать.
Действительно, что будет ей, матери наследника великого каюма? Никто не заподозрит её, а если и так, то кто посмеет сказать Теймуру, что его жена спасла лазутчика? Конечно, он не простит её. Но и тому, кто донесёт, придётся не сладко.
-Что ж, воля твоя. Спасибо тебе, - и Тусуркай, наклонив голову и приложив руку к сердцу, пришпорил коня.
Всматриваясь в удаляющуюся в темноте литую фигуру, женщина повернула своего коня обратно, но вдруг остановилась и, обернувшись, приложила ладони трубочкой к своим губам и прокричала в след своему тайному гостю:
-Не верь каюму! Он убьёт ваших мужчин, детей принесёт в жертву, а женщин превратит в рабынь!
И, наблюдая, как фигура воина на резвом скакуне исчезает на медленно выползающем на тёмном горизонте солнце, тихо добавила:
-Если вдруг кто-то не остановит его.
Ни она, ни скрывшийся в темноте иирк не видели, как еле заметная на укутанной ночью степи тень человека вытянула в броске руку и сверкающая сталь просвистела, разрезая ночной воздух.

…С воинственным видом, довольные лёгкой победой, моряки выходили из тёмного трюма на свет, дружески похлопывая Малыша, бросающего мешок на палубу.
-Ну, открывай, - подошёл к нему Боцман и обратился к остальным:
-Эй, держите крюки наготове! Если что, по морде его!
В мешке что-то продолжало шевелиться и шипеть и Малыш со всей силы пнул его.
В ответ раздаётся неожиданно жалобный вой и мешок замер.
-Больно!
-Боится!
-Значит, не так страшен, как думали, - раздаются вокруг одобрительные возгласы.
-А, может, ну его? Прям так, за борт?- осторожно предполагает молоденький юнга и все дружно поворачивают к нему головы с неодобрительным выражением лица.
-Да я так, просто, - отошёл назад паренёк. - Но вы не думайте я, как все.
Все снова отвели от него взгляд и, затаив дыхание, переключились на развязывающего мешок Малыша.
-Ну, чего там?- нетерпеливо спросил Дохлый.
Закатив глаза, крепыш всунул в мешок руку и, довольно улыбнувшись, что-то медленно потащил наружу.
Ещё чуть –чуть.
Все вытянули любопытные шеи и открыли рты.
Ещё…
В руку Малыша клок отличной овечьей шерсти.
-Не понял…- разочарованно протянул кто-то.
-Вот зараза! Шерстью обернулся!
-Да не, видишь, там ещё чего-то.
Малыш отбросил в сторону ненужную находку и уже более уверенно засунул руку в мешок.
Вскоре на свет появился один конец толстой скрученной из нескольких нитей, верёвки.
-У-у-у-у!- зашумели люди и Малыш быстро начал вытягивать её, пока над палубой на появился другой её конец.
В мешке тем временем что-то снова зашевелилось.
Толпа выдохнула и слегка отступила назад.
Малыш огляделся на всех, уверенно засунул руку внутрь и тут же, заорав, выдернул её:
-Да что б тебя!- оглядел он свои разодранные до крови пальцы и отшвырнул мешок ногой:
-Да ну его! Сами вытаскивайте!
-Точно, нечистый!
-Зубастый, гад!
-Может, правда, за борт, а?
-Тсс, смотрите.
Неподвижно лежащий до этого мешок вдруг стал медленно отползать в сторону и все, переглянувшись, толпой, осторожно передвигаясь на цыпочках, держа наготове бугры, палки и другие предметы нападения, двинулись за ним.
Мешок остановился.
Остановилась и толпа возбуждённых мужчин.
Мешок снова пополз и тут Боцман, растолкав моряков, звонко ударил по нему кнутом.
Мешок взвизгнул, подскочил и опрометью побежал к борту, наскочил на него, повернул и побежал в другую сторону по палубе.
-За ним!- подняв кнут, заорал Боцман и разъярённая толпа понеслась за удирающим мешком.
-Лови! Держи! Бей его, гада!
И перевозбуждённые моряки начали изо всей силы колотить, стараясь попасть в прыгающий и визжащий мешок.
А тот вдруг высоко подскочил и…
Из мешка с диким воплем на палубу плюхнулся огромный рыжий взлохмаченный кот и со всей прыти пронёсся по палубе, поджав пушистый хвост. Мужики застывшим от изумления взглядом проводили котяру и задрали головы вверх, наблюдая, как тот взбирается на самую верхушку мачты и, злобно рыча, сверкает на них испуганными глазами.
-Кот, - разочарованно произнёс один из балтов.
-Кот, - усмехаясь, повторил другой и всех охватил безумный смех.
Сотрясаемые от всплеска эмоций, моряки дико заржали, толкая друг друга и побросав бесполезное теперь оружие.
-Нечистый! Ну, точно нечистый! Только рыжий!- Слышилось сквозь смех.
-Эй, Дохлый, а рога-то у него где?
-Откуда он взялся?
-Да в белокаменном залез.
-Точно там, больше негде. Рыбу почуял и залез!
-Надо бы его достать! А то ненароком парус порвёт, тогда точно веселья не оберёмся.
И все, усмехаясь в сторону смутившегося Дохлого, стали медленно расходиться по своим местам, а Малыш зло пнул в его сторону пустой мешок и неоднозначно покрутил пальцем у виска. Боцман же, тихо подхохатывая, прошёл мимо и, похлопав по плечу, нравоучительно произнёс:
-Говорил же, пить меньше надо, и не такое покажется. Давай, ступай в трюм, приберись там. И учти, весь попорченный товар из твоего жалования вычтем. Вот так-то, - и, продолжая усмехаться, пошёл в сторону капитанской каюты.- Это ж надо, нечистый ему, мать его за ногу!..
-Вот, влип, - сокрушённо произнёс парень и, плюнув под ноги, тихо поклялся сам себе, - всё, больше ни капли, - и вдруг задумался: «А может… Да нет. Не кот это был, точно, не кот. Но тогда кто же?»
-Да, жёсткий котяра, – перебил его мысли подошедший Малыш, - Смотри, в другой раз кого увидишь, присмотрись, может окорок из бочки выскочит! Вяленый. Хоть мяса нажрёмся!

Глава 15
Разноцветными красками раскрасила осень цепляющуюся из последних сил за ветки деревьев листву. Ещё жаркое, но уже теряющее свою яркость солнце бросало ласковые лучи сквозь верхушки не меняющих свой окрас елей. Кроваво-красные капли спелых ягод крупными бусинами украшали зелёный ковёр, покрывающий редеющим полотном начавшую остывать землю.
Молодая лань рыжим пятном мелькнула среди деревьев и скрылась в лесной чаще.
Следом за ней, осторожно ступая, безшумно передвигался волк. За ветками можно было разглядеть его мелькающую среди пожелтевшей листвы шкуру и оскаленную злобой пасть.
Увидев мирно жующую среди деревьев последнюю зелень добычу, хищник, плотнее припав к земле, осторожно отполз назад, выжидая наиболее удачный момент для нападения. А та, словно почувствовав что-то, на мгновенье замерла, грациозно повернув шею в сторону опасности и, поведя ухом, внимательно осмотрелась.
Зверь замер, сильнее прижав морду к лапам и лань, убедившись в своей безопасности, продолжила трапезу.
Но в этот момент волк, неожиданно приподнявшись на задние лапы, резко выбросил переднюю кисть вперёд и мелькнувшее на солнце лезвие, тихо засвистев, разрезало укутанный осенними запахами воздух и по самую рукоять впилось в шею лесной красавицы.
Алое пятно багровым пламенем расползлось по рыжей шкуре и коричнево-чёрный глаз с наползающей слезой покосился, словно спрашивая, на медленно приближающегося убийцу: «За что!?» - и навсегда закрылся, моргнув длинными ресницами.
На задних лапах волк приблизился к ней и, присев на колени, откинул голову назад.
Под мордой зверя, отбросив копну чёрных волос, открылось невозмутимое лицо Кайры.
Точным движением руки она, ухватив рукоятку ножа, уверенно провела по горлу своей жертвы и откинула голову в сторону. Освободившаяся из тела волна алой жидкости мощным фонтаном окрасила подмятую траву и исчезла в жадной до влаги земле.
Туго связав задние копыта лани прочной верёвкой и, перекинув другой её конец на заранее приглянувшийся крепкий сук близлежащего дерева, Кайра подтянула сочную тушу к верху и закрепила её.
Остатки крови тонкой струйкой полились из некогда дышащего жизнью тела, а девушка, как ни в чём не бывало, села на землю рядом и, вытерев нож о штаны, принялась точить его лезвие о точило, вынутое из кожаной сумы, висящей за спиной.
«Зачем он привёл её?-думала женщина.-Худая, бледная, будто поганка. Глазища выпучены, словно у рыбины. Что в ней такого, чего нет у меня? Ведь любил же меня? Жарко, страстно любил, до изнеможения…» задумавшись, Кайра прекратила работу и вспомнила их с Ратибором игрища на меховом ложе. Потные, горячие тела, переплетающиеся в неистовой схватке друг с другом, крепкие поцелуи, сильные руки…
-Улетай, голубка, в родные края, - раздалось где-то далеко среди деревьев еле слышимое пение девичьего голоса и Кайра, прислушавшись, вытянулась ему навстречу, как тугая струна её лука.
-Донеси, голубка, весточку мою, - переливался голос чистыми звуками и охотница, всунув нож в ножны, уверенно встала и, отряхнувшись, быстро направилась в его сторону.
-Туда, где колышаться пшеничные поля, туда, где у околицы мамка ждёт меня, - приближалось пение, и вскоре Кайра вышла к лесному озеру у отвесной скалы, гремящему холодными струями ниспадающего водопада.
Там, в студёной воде, с наслаждением плескалась Йорка.
Замерев от неожиданно привалившей ей удачи, Кайра прячется за дерево и с интересом наблюдает.
Славличанка с головой нырнула в прозрачную воду и через мгновенье копна золотых волос радужным блеском разбросала миллиарды бриллиантовых капель, разлетевшихся в разные стороны. Тонкие руки с наслаждением потянулись вверх и упругое тело появилось из воды, вытянувшись в грациозную дугу. Встряхнув головой, девушка снова нырнула, под самые струи водопада и скрылась в его бурлящем ниспадающем потоке.
Кайра осторожно выглянула из-за деревьев и огляделась.
Никого.
Значит, она здесь одна?
Это шанс. Может быть, единственный.
И женщина осторожно вытащила нож.
Йорка, тем временем, встряхнув головой, чинно вышла из воды, виляя округлыми бёдрами и, стряхивая ладонями с удивительно стройного тела остатки воды, мягко ступая по каменистому берегу, подошла к аккуратно сложенной одежде и с наслаждением потянулась.
Прищурив один глаз, Кайра, крепко сжимая рукоять, тщательно прицелилась: «Ну, теперь - то тебе не уйти. Никто ещё не убегал от Кайры- охотницы живым», - злорадно подумала она и вытянула руку в броске.
Как тугая струна лука, выгнулось в изящном изгибе тонкое тело славличанки, и даже так ненавидящая её охотница на мгновенье залюбовалась этой чуждой её племени красотой.
Но в этот момент раздавшийся среди кустов шорох, заставил Йорку резко повернутся и, быстро наклонившись, собрать вещи в охапку. И этого мгновения хватило, что бы спасти тонкую шею с пульсирующей веной от летящего в её сторону острого металла.
Брошенное мгновенье назад лезвие пронеслось как раз над головой девушки, срезав несколько золотых волосинок, и вонзилось между ветвей стоящего позади неё дерева.
Повернув голову, славличанка встретилась с выходящей из-за деревьев Кайрой и, видя её враждебность, отступила назад, испуганно прижав одежду к груди и озираясь по сторонам в поисках помощи.
-Зря смотришь, - нагло ухмыльнулась охотница, небрежно подходя ближе, - никого нет. Ну, кроме меня и тебя, разумеется. Но ничего, сейчас мы это исправим.
-Что тебе нужно? Я же ничего тебе не сделала!
-Ничего? Ты что, издеваешься? – удивлённо усмехнулась Кайра, подойдя почти в плотную к испуганной девушке:
-Да ты, сучка, украла у меня мужчину! У меня! Кайры!
-Прости, я не хотела, - запинаясь, попыталась оправдаться Йорка и под натиском соперница спиной зашла в воду.
-Ну конечно, а я и не виню тебя, - развела руками иирчанка, - это всё он. Но, не виляй ты так постыдно своим круглым задом и, - замолкла на мгновенье она, не зная, как бы ещё оскорбить девушку, - своими… - возбуждённо помахала она руками перед лицом Йорки, - он бы так и остался со мной!
С этими словами Кайра сильно толкнула девушку в воду и та упала спиной на гладкие, покрытые водой камни.
А охотница, сев на неё верхом, попыталась схватить её слабо сопротивляющиеся руки, злобно цедила сквозь зубы:
-Но ничего. Как я уже сказала, мы это исправим. Ты же убегала уже? И почему волки тогда не загрызли тебя? Сейчас тебе не удастся вывернуться. Никому ещё не удавалось сбежать от Кайры - охотницы. Расслабься же, я обещаю, больно не будет.
С лёгкостью преодолев сопротивление Йорки, женщине удаётся скрутить её руки и подмять под себя. Всем телом навалившись она на бедную девушку, она погрузила лицо соперницы в холодную, прозрачную воду, безучастно наблюдая, как со дна на неё умоляюще смотрели два огромных, сливающиеся с озёрной голубизной глаза и кривились, пытаясь поймать крохи живительного воздуха, синеющие губы.
«Не такая уж ты и красавица»,- злорадно подумала Кайра, сильнее надавливая на её грудь.

…Яркие языки пламени в каменном очаге осветили просторную юрту, выложенную цветастыми коврами и подушками, на которых вальяжно валялись довольные успешно выполненной миссией послы и рвали руками жареное мяса, обильно покрывающее золотые подносы. Струйки жирного сока стекали по их толстыми, покрытыми перстнями пальцами и по чмокающим то ли от гастрономического, то ли от визуального оргазма губам, скрываясь в пышных бородах и усах.
Наблюдая, как три полуголые танцовщицы развратно крутят округлыми формами, скрытыми под полосками прозрачной ткани и трясут упругими голыми грудями с одетыми на соски массивными золотыми кольцами, Чаван медленно облизывал длинным, покрытым белым налётом языком жирные губы и почесывал пальцами между ног.
-А, всё - таки, он не так плох, как говорят, - вытирая руки о подол, подвёл итог вечеру самый старший из них, Улушай и, подложив руки под голову, прилёг на спину, наслаждаясь неистовым танцем восточных красавиц.
-Да, барашек что надо, - потянулся к подносу Чаван, выбирая кусок по-лучше.
-Да я о каюме, дурень, - засмеялся старшой и бросил обсосанную кость лежащей у его ног собаке, - Теймур, говорю, ничего так. Падкий до золота. С таким можно дела делать.
-Только почто его так бояться? – спросил Чаван, обведя женщин проницательным взглядом, остановил его на приблизившейся к нему почти в плотную яркой танцовщице с пышной, выпирающей из под тонкой полоски одежды грудью.
Да, действительно, что-то здесь не так. Просто как-то всё. Пришли, надарили безделушек, он и обрадовался? Как мальчишка?
Чаван потянулся губами к торчащему перед его лицом возбуждённому соску развратной танцовщицы и, укусив его, губами потянул к себе. Захихикавшая девушка взяла своей рукой свободную грудь и пошлёпала ею по лицу опешившего от её наглости иссида:
-Мальчишка он ещё, - оттолкнул он женщину и, скрывая выпирающее под его животом возбуждение, начал копаться руками в кусках жирного мяса. - Глупый и жадный.
Молчавший до этого Кевал смочил руки в поданной ему чаше с водой и поманил к себе одну из девушек:
-Ну-ка, милая, поди сюда!
Девушка перестала танцевать и, легко, на цыпочках подбежала к позвавшему её иссиду. Усевшись у его ног, она стянула с них обувку и мягкими, массирующими движениями принялась тереть его костлявые, покрытые редкими белобрысыми кольцами волос ноги.
-У, - выдохнул тот, - хорошо-то как! Надо наших баб такому же научить.
-Я вот так думаю, - сквозь дрему начал Улушай, - никуда он не пойдёт. Зачем ему? Если мы сами пришли, обещали ежегодную дань? Будет сидеть себе со своими бабами и барыши считать. А мы тем временем укрепимся как следует, подготовимся, и-на тебе! Просто так уже и не возьмёшь, -и с этими словами, он, подмяв под себя пару подушек, широко зевнул и звучно засопел, высоко поднимая широкую грудь.
Тихонько хихикая от эффекта, наступившего у Кевал от её прикосновений, девушка быстро пробиралась тонкими пальчиками выше по икрам ног к бёдрам мужчины, застенчиво улыбаясь и моргая мохнатыми ресницами.
-А ну-ка,- встал тот с ковра ,- пойдём, - и, взяв девушку за руку и повёл её в дальний угол.
Проводив его взглядом, Чаван, закончив обсасывать очередную кость, поманил к себе танцовщицу с пышными формами и развязал ворот рубахи. Быстро поняв его намерения, девушка уселась к нему на колени, обвила шею одной рукой, а другой нежно коснулась волосатой груди и помассировала её крепкими пальцами.
-О-о-о!- застонал Чаван и в предчувствии наслаждения закрыл глаза.
Умелые женские руки быстро стянули с него рубашку и массирующими движениями начали поглаживать обвисшую грудь и выпуклый живот посла.
Посмотрев на спящего у стены Улушая, оставшаяся без мужчины девушка смело подошла к подруге, ублажающей Чаван, и, присев у его ног, медленно стянула мохнатые штаны, обнажив тонкие белые ноги и торчащее между ними среди бурых колец волос достоинство. Затем что-то шепнула на ухо подруге и та, подняв юбку, взгромоздилась на мужчину и плавно задвигала бёдрами.
Неожиданно полог юрты откинулся и сам каюм- баши с гневным видом вошёл в юрту, пиная попавшегося ему под ноги грызущего кость пса. Тот обиженно заскулил и, поджав хвост, метнулся к стене, тоскливо глазея на оставленные посреди юрты объедки с лохмотьями мяса и облизывая мокрый нос длинным шершавым языком.
Тут же прервавшие любовные утехи девушки быстро поднялись со своих мест и, стыдливо прикрываясь руками, пробежали мимо каюм-баши и сопровождающих его воинов.
-Что? Что случилось?- натягивая штаны, спросил, озираясь по сторонам Чаван.
Ничего не отвечая, каюм молча стоял, гневно дыша и раздувая тонкие ноздри. Ещё совсем недавно такой, казалось, добрый и ласковый правитель превратился в разгневанного зверя, готового разорвать любого приблизившегося к ним человека.
Тяжело дыша, он скрипел зубами и сверкал из - под чёрных бровей гневным взглядом, так не сочетающимся с голубизной его глаз, наблюдая за суматошными движениями ошарашенных такой переменой чужестранцев, в торопях прикрывающих свои обрюзгшие тела.
-Взять их! - вытянул Теймур в сторону испуганных такой переменой послов палец с огромным серебряным перстнем.
И тут же стражники, словно сорвавшиеся с цепи псы, утомлённые долгим ожиданием свободы, ринулись на беззащитных людей, заламывая им руки и скручивая верёвками вдоль сверкающих через разорванные рубахи белизной туловища.
-Да что такое?- пытался сопротивляться Улушай, выдёргиваясь из цепких рук стражников, отчего одежда его ещё сильнее трещала по швам и раздиралась в клочья.
-Я принял вас в своём доме. А вы, - глаза каюма сверкнули неземным блеском, - заслали лазутчиков?
Крепко связав полуголых послов по ногам и рукам, тургары потащили их к выходу, собирая их босыми пятками разбросанные по ковру остатки одежды.
-Лазутчиков?- не понимали послы, вертя головами по сторонам и тщётно пытаясь ухватиться кистями рук за край ковра. - Мы никого не …
Сильный удар рукоятью меча по голове подошедшего со спины воина вырубил Улушая и он, распластав руки, уткнулся лицом в мягкий ворс ковра.
Подошедший к нему Теймур пнул неподвижное тело посла и сверкнул горящими от злобы глазами на притихших исидов:
-Вы познали моё гостеприимство. Теперь насладитесь моим гневом. Думаю, вы не сильно разочаруетесь.

Глава 16
По трюму в сторону дальнего, самого тёмного угла, прихрамывая, шёл спустившийся с мачты избитый кот. Ярко-красный след запекшейся крови на его спине, смешавшийся с рыжестью мохнатой шкуркой, напоминал о перенесённых побоях и жалобно мурлыча, котяра потёрся боком о лежащего на влажном полу измождённого Немого, а затем, забравшись на его грудь принялся зализывать кровоточащую рану.
-Что, досталось тебе за меня?- еле слышно спросил мужчина и слабо потрепал животное по склоченной шерсти.
В ответ кот благодарно мурлыкнул и лизнул костлявую руку, а Немой закрыл глаза.
Детские воспоминания с новой силой нахлынули на него и он, впав в беспамятство, увидел проплывающие над ним голубые облака, берёзовые рощи и пышные булки свежеиспечённого хлеба. Вдыхая несуществующий запах, Немой откинул голову назад, и темнота на мгновенье накрыла его. Морщинистые руки с длинными когтями схватили его за плечи и два горящих глаза в упор посмотрели из темноты.
-Никому не скажеш-ш-ш-ш, - прошипел голос, и маленького мальчика укутала зловещая тишина с то и дело появляющимися обрывками звуков.
Топот бегущих ног.
Протяжный вой одинокого волка.
Хруст ветки.
Топот.
Пара мигнувших желтизной глаз.
Всплеск воды.
Тишина.
Крепкие руки поднимают его и куда-то несут.
- Славный малыш. Можно хорошо за него выручить.
Мальчик слегка приоткрыл закатывающиеся глаза.
Яркий солнечный луч ударил ему прямо в лицо.
Небо. Плывущие облака. Зелёные верхушки елей…
Белки глаз медленно закатились, и бессильные веки, накрывшись тяжёлым свинцом, опустились, проваливая память в кромешную темноту.

…Вернувшись к своей юрте, Каюм-баши увидел распластавшегося у её входа стражника.
Острая игла больно кольнула его холодное сердце и странное предчувствие беды наполнило его нутро.
-Говори, - вмиг пересохшим горлом тихо приказал Теймур.
-Я только на миг отошёл, - запинаясь, не отрывая тело от земли, забормотал воин, - а её уже нет. С рабыней ушла, в степь, сказали часовые. С какой такой рабыней, спрашиваю. Ну, говорят, высокая такая, здоровая. А я что - то и не припомню такую.
-Короче говори, - замирающим от странного предчувствия голосом прошептал каюм и пнул ногой в живот лежащего тургара.
- Ну, я следом. Вижу, да, на конях, двое. Далече уже, еле видать. Ну, я и догонять. Мол, как же, без охраны -то? А тут она и лежит.
-Лежит?- не понял Теймур, но внутренний голос уже шептал ему ответ на этот вопрос и он застывшими глазами посмотрел на распластавшегося у его ног воина: «Лежит? Кто...»- и, перешагнув через распростёртого на земле воина, подошёл к юрте и дрожащей рукой откинул полог.
-Ну, она, Ханым-баши, - еле слышно ответил ему в спину стражник и, уткнувшись лицом в пыль, застонал, - виноват я, каюм, не углядел. Любую кару приму.

…Услышав набат, Хасан, нахмурив брови над своим единственным глазом, исподлобья бросая гневные взгляды на мельчешащих вокруг тургар, немой тенью шёл к главной юрте. Подгоняемый единственной мыслью о кровной месте, он, не услышав брошенного нечаянно задетым им воином недовольного окрика в свою сторону, продолжал идти к намеченной цели.
Он не знает ещё, как это сделает, но был твёрдо уверен в своём решении.
Да, сейчас самое время. Хасан догадался, что в лагерь пробрался кто-то чужой и сначала подумал, что ищут именно его. Но, поняв, что никто не обращает на него никакого внимания, успокоился и продолжил реализовывать свой план. Отмечая слаженность солдат, мужчина, гневя самого себя за это, всё таки признавал, что Теймур достаточно хороший правитель. Сумев объединить коганы, он смог организовать их структуру и навести в них порядок, какого давно уже не было. Даже сейчас, когда что-то случилось, не наблюдалось никакой суматохи, всё было чётко и слаженно, каждый знал, куда ему идти и что делать.
Наблюдая, как матери быстро уносят своих детей в юрты, Хасан вспомнил своих малюток. Их хрупкие тельца, распластавшиеся на ярком покрывале, укрывшем каменное ложе. Бурые пятна, причудливыми цветами ресползающиеся по серым рубахам…
Да, он принял тогда единственное правильное решение. Что могло ждать их после поражения?
Хасан вспомнил долину. Сколько лет прошло, а долгими бессонными ночами его всё ещё продолжали мучить истошные крики обезумевших матерей и плач испуганных ребятишек, трепещущей кучкой сгрудившихся среди покрывающей долину зелени.
И дикий вопль. Вопль человека, сумевшего сотворить такое.
Человека?
А человека ли?
Разве имеет право ОН называть себя человеком?
-Смотри, куда прёшь!- хриплый окрик прервал воспоминания Хасана и он, пробурчав что-то невнятное, отступил от сверлящего его взглядом воина и, прибавив шагу, пошёл в сторону краснеющей чуть дальше юрты.

…На цветастом покрывале лежала Хайна.
В своей любимой изумрудной рубахе…
Такая тихая.
Лёгкая улыбка застыла на её сочных губах.
Длинные чёрные ресницы, кажется, сейчас взмахнут и откроют небесно-голубые глаза. «Спит. Испугал кто? Узнаю, кто, убью, задушу своими руками», - облегчённо подумал Теймур и, тихо подойдя, присел рядом и взял её за руку.
Мертвенный холод обдал его горячую ладонь и мужчина, испуганно отдёрнув пальцы, посмотрел на любимую.
Только сейчас, вблизи, он увидел расползшееся мокрое пятно на её груди, распустившееся алым цветком на шёлковой рубахе.
Что?
Нет!
Это просто разлитое вино!
Трепещущей рукой каюм потянулся к нему и на мгновенье так и замер с поднятой рукой, понимая и, в то же время, не желая принимать страшную правду.
Нет.
Сейчас она откроет глаза.
Сядет.
Покорно посмотрит на него.
Покорно…
Столько лет прошло?
Почему она до сих пор не смогла простить и полюбить его?
Ведь он так много сделал. Вся степь была в его власти. И даже народ, так презирающий его в начале пути, теперь уважал и боготворил его.
Нет, конечно, и боялся тоже. Боялся его строгости и правосудия…
Но как же без этого?
Разве мог он достигнуть всего этого, не держа руку крепким кулаком?
Только так, жёстко поддерживая налаженный порядок, можно сохранить власть.
Он сдержал своё слово, данное степнякам.
Ни одного из них он не покарал просто так, ради мести или забавы.
Все, казнённые им, этого заслуживали: кто за трусость, кто за бесчинство к соплеменникам, кто за воровство…
Но, с другой стороны, и награды для лучших из его когана, были достойными. Если ты хороший воин, то ждут тебя чины и богатство.
Да, в начале пути ему пришлось пожертвовать многими достойными людьми. Но все они были, так или иначе, против него самого и против его планов. И народ в то время был на их стороне. Разве мог он позволить тем ничтожным в своей власти людишкам отнять у него мечту?
Хайна.
Теймур понимал, что всё, что удерживало её около него, это сначала была любовь к матери и брату, а потом, после того, как старуха умерла, а Алгаш вступил в ряды его воинов, их сын.
Пусть он и не был плодом их любви, но она выносила его под своей грудью и, как и любая женщина, любила своё чадо не меньше, чем отец.
И он, их сын, любил мать не меньше, чем своего отца.
-Мама?
Тоненький детский голосок за спиной Теймура прервал его размышления.
Сын…
Узнав, что Хайна беременна, он сомневался, что может быть отцом этому ребёнку. Кто знает, не сумел ли этот пройдоха Куяш обойти его? Но, только лишь взглянув в глаза новорожденного, вынесённого к нему на мягком покрывале, все терзающие его душу сомнения улетучились.
Да, это его глаза!
Это его сын!
Его наследник!
Его кровь и плоть…
-Мама? Ты спишь?– спросил малыш, хлопая тёмными ресницами и Каюм, повернувшись к нему, взял его за руку.
-Да, сынок, мама спит, - тихо ответил он, скрывая предательски накатывающуюся на глаза слезу.
Наклонившись над Хайной, он бережно снял с её шеи ожерелье и протянул сыну янтарный кулон с застывшим в нём паучком:
-Мама уснула и сон унёс её в далёкие степи, - грустно улыбнувшись, прошептал мужчина. - Но она по-прежнему любит тебя и капелька её души, спрятанная в этом камне, будет всегда рядом с тобой.
Зажав в кулачке мальчика кулон, Темур ещё раз крепко обнял его, вытирая скатившуюся слезу о его жёсткие, такие же, как у матери, и завивающиеся на кончиках, как у него самого, волосы и кивнул стражнику, который тот час же взял маленького каюма за руку и вывел из юрты.
Выпрямившись, Теймур-баши глубоко вздохнул, прикоснулся губами к похолодевшим губам любимой и, дотронувшись унизанной кольцами рукой до её груди, почувствовал на своих пальцах вязкую, так хорошо знакомую ему слизь.

…Освещаемый тусклым светом лампады, Дохлый, недовольно бурча себе под нос, аккуратно расставляет разбросанные по трюму тюки и бочки, бурча себе под нос:
-То - же мне, нашли мальчика на побегушках! Дохлый, туда, Дохлый, сюда! Сделай то, сделай это! Затем, что ли, в море пошёл? Рыбачил бы себе да рыбачил. Думал, вот, в разных странах побываю, диковинки всякие посмотрю…
Вздохнув, он присел на край деревянного короба и, поставив перед собой амфору с изображёнными на ней обнажёнными девами, продолжил вещать:
-А на деле что? На берег сойти и то путём не дали. Говорят, молод ещё, опыта нет. Да и драчливый. Натворю что, потом расхлёбывай. А я что? Я мирный! Меня не тронь и я не буду.
Задумываясь, он с силой сжимает жилистые руки и смотрит на них:
-И этот, то - же мне, устроил петушиные бои всем на смех. Я то что, думал, по всем правилам, как на большом базаре. А это что? Поржать, да и только! Э-эх, - вздохнул он, - кулаки чешутся. Подраться бы! Что б по-настоящему, по-мужски. Да не с кем. Боцман узнает, семь шкур спустит.
Услышав тихий шорох у стены, мужчина замолк и тут же, погрозив в сторону пальцем, придав лицу серьёзное выражение, предупредил:
-Э, нет! Не обманешь!-и, вдруг мило улыбнувшись, поманил:
-Кис-кис, рыжик, выходи!
Не услышав ответа, мужчина взял лампу в руки и в наклон пошёл на звуки:
-Киса, киса, кис-с! Иди, маленький, я тебя не обижу! Кис- кис!
Увиде мелькнувший из-за бочки рыжий хвост, Дохлый подошёл ближе и, вытянув шею, высоко приподнял лампу. Её яркий огонёк осветил тёмные стены, вдоль которых ровными рядами лежали тугие тюки с шерстью, между которыми что-то, очень похожее на фигуру человека, темнело. Сощурив глаза и чуть опустив фонарь, балт пригляделка и увидел лежащего без сознания мужчину, о ноги которого тёрся рыжий негодник.
-Эй, - позвал его балт, - как тебя там? Ты чего? Жив или как?
Не услышав ответ, моряк обошёл бочонки, присел на корточки и приложил ухо к груди незнакомца.
-Вроде жив, - услышав слабое дыхание, решил моряк и потрепал мужчину по впалой щеке:
-Ты того, не умирай. Погодь маленько. Я сейчас!

Глава 17
На тысячи километров раскинула свои просторы бескрайняя степь. И ещё более бескрайнее ночное небо смотрит на неё мигающими миллионами глаз.
Покой.
Тишина и покой.
Прощальное Место, затерянное где-то между холмами, утопает в окружающей его темноте и покорно ждёт своего часа.
Нарастающий из-за горизонта гулкий топот копыт скачущего к жертвеннику отряда будит спящие холмы.
Несколько всадников галопом несутся первыми. У них за спинами, волочась по колючему сухостою, бьются о землю связанные по рукам и ногам иссыды.
Освещаемая сотнями факелов конница останавливается у трёх вкопанных в землю столбов, густо обложенных сухой соломой, образуя вокруг них широкий круг, в центре которого на высоком деревянном помосте лежит мёртвая Хайна, укрытая красным, расшитым золотыми узорами, покрывалом. У её подножия стоит большой плоский камень со следами давно засохшей крови.
Четверо всадников, спустившись со своих лошадей, отцепляют от них длинные прочные верёвки, связывающие окровавленных тела людей в изодранных одеждах и тащат их в центр круга. Привязав четверых еле-живых мужчин к столбам, одного они просто бросают на плоский камень и отходят в стороны.
Из темноты появляются тургары. Мужчины и женщины, старики и старухи. Тесно прижимаясь друг к другу стоят они, опустив головы и крепко сжимая что-то между своих ладоней. Плотным кольцом они обвивают Прощальное Место. Место, на котором души умерших покидают свою телесную оболочку и приглашаются на вечный божий пир.
Из темноты, словно ниоткуда, появляется нагой Учитель. Его необычно красное, разукрашенное чёрной картой звёздного неба, тело завораживает и пугает.
Громко ударив в бубен, он запрокидывает голову назад и, широко открыв рот, испускает из него уносящуюся в ночное небо струю огня.
-Ты был плохим воином, раз не смог уберечь свою госпожу, - наклонился над распростёртым на камне голым тургаром Теймур - Но твоя душа ещё может послужить нашему славному делу. Умри достойно, и твои родные не останутся без моего покровительства.
Положив ладонь на грудь воина, каюм-баши выпрямился и обвёл взглядом окружающих:
-К западу от нашей степи простираются богатые пушниной и золотом леса. И скоро они станут вашими, мои славные воины! Отомстим за смерть вашей госпожи кровью диких племён!
-Да! Да!- дружно закричали тургары и застучали мечами о металлические щиты.
-Их вождь, - кивнул каюм в сторону приговорённых, - хитёр! Но я хитрее. Их народ силён. Но мы - сильнее! Их племена разобщены, а мы - сжаты в мощный кулак! Кто победит в великой битве?
-Мы! Ты, великий каюм! Тургары!- раздалось со всех сторон и степь оглохла от звона рвущегося в бой оружия.
Довольно осмотрев свой народ, Теймур подошёл к одному из послов и усмехнулся:
-Мира! Вы просили мира? А сами заслали ко мне лазутчиков, которые отняли у меня самое дорогое, что было у меня. Так ли поступают преданные мне люди? Я говорил, что подумаю. И ваш поступок не заставил меня это делать долго.
Подойдяк другому, каюм взял иссида за подбородок и заглянул ему в третий глаз:
-Вы возомнили себя хитрыми трёхглазыми богами. А на деле оказались лишь глупцами, думающими обвести меня. Вы хотите мира? Что ж, это ваше право. Но вот вопрос, хочу ли этого я?
И, выпрямившись, обвёл взглядом своё войско:
-Все они,-указал он рукой на пленников,-слишком лёгкая добыча, что бы мы отказались от неё!- и, распахнув в широких объятиях руки, обратился к восхищённо слушающим его тургарам:
-Моя дорогая Хайна! Ты была доброй ханум-баши! И твой народ будет помнить тебя вечно! Пусть путь твой в небесный мир будет простым и боги радостно примут тебя в свои чертоги!
С этими словами несколько солдат поджигают смерное ложе факелами, а безмолвствующая толпа раскрывает ладони и выпускает наружу тысячи светлячков, порхающими роем устремившихся в чёрное небо.
Гробовая тишина сменяется звоном оружия и Теймур, обведя подданных взглядом, призывает их к молчанию:
-Мои славные воины! А теперь нас ждёт весёлый костёр!
По-очерёдно подходя к каждому из столбов, Шаман выдыхает на него огонь, который охватывает еле живых, но ещё достаточно сильных для того, что бы кричать, людей.
Не обращая внимания на их вопли, он наклоняется над лежащим в центре тургаром и, что-то прошептав ему, высоко заносит длинный кинжал и насквозь пробивает им грудину.
Полупрозрачное облако вылетает из кровоточащей раны и зависает в воздухе над растерзанным телом.
Всунув когтистые руки в нутро бедняги, Шаман копается в нём и вскоре вытаскивает окровавленное, но ещё бьющееся сердце и протягивает Теймуру. Взяв живой кусок плоти, каюм внимательно смотрит на него и, поднеся к лицу, жадно вонзается в него своими зубами, отрывая кровоточащие кусочки. И с каждым проглатыванием очередного куска, воздушное облако всё ближе и ближе подплывает к Теймуру, пока, наконец, в его руках не останется ничего и тогда потерявшая своего хозяина душа медленно растекается по телу своего нового владыки.
Почувствовав это слияние, Каюм резко выгибается назад, закрывает глаза и, сильно ударив себя в грудь, кричит в окружающую его, брезжащую первыми лучами рассвета, степь:
-Ууууу..а!
«Уууу…а!»- эхом вторят ему воины, и звон сотен саблей поднимает ото сна отдохнувшую равнину.

…В то время, как степь была свидетельницей очередной жестокости Теймура, Хатым, затаив дыхание, прятался в тени юрты каюма, наблюдая за высоченным стражником в литых латах у входа. Безмолвной, словно вросшей в землю статуей стоял тот, вперевшись мёртвым взглядом в одну точку. Казалось, никто и ничто не могло сдвинуть его с места и заставить пошевелиться.
Хатым понимал, что физически ещё слаб и не сможет справиться с этим верзилой. А поэтому нужно было набраться трпения и ждать.
Ждать удобного случая, что бы прошмыгнуть внутрь каюмовской юрты.
Ждать свершения его мести.
Ждать…
Но времени было совсем немного. Вот-вот, а из степи вернётся Теймур со своим воинством и тогда будет гораздо труднее совершить задуманное.
Хасан нетерпеливо посмотрел в сторону полыхающих где-то далеко в степи костров и медленно приближающихся маленьких огоньков.
Это каюм- баши с верной ему свитой возвращались в свой коган.
Нет времени.
Нужно действовать.
Так, верзила не знает, что ты враг. А это преимущество. Нужно быть только более быстрым, чем он и всё.
Зажав тонкое лезвие с тыльной стороны ладони, Хасан решительно встал и направился к юрте. Неожиданно что-то прошумело над его головой.
-У-ух, - услышал Хатым хриплые звуки.
И действительно, большая степная сова, вышедшая на ночную охоту и напуганная ярким светом, неожиданно осветившем всё вокруг спешила скрыться от него среди тёмных юрт.
Хатым увидел, как птица, сделав пару кругов, быстро спустилась прямо на голову верзиле и возмущённо закрутила головой в разные стороны.
«Что?»- не понял тургарин, не увидев реакции стража и, быстро подойдя ближе, смело заглянул ему снизу в верх в открытые глаза и чуть не рассмеялся.
«Спит! Вот она, хвалёная муштра! Спит с открытыми глазами».
Пройдя мимо дремлющего воина, Хатым прошмыгнул внутрь юрты и тихо позвал:
-Малыш!

…Высокое солнце опаляет своим жаром лежащего на сухой палубе Немого и толпу окруживших его любопытных балтов, наперебой перебивающих друг друга:
-Дышит?
-Ухо, ухо приложи!
-Да, да, послушай!
-А Дохлый - то прав!
-А может того, нечистый?
-Да брось ты! Не видишь, плохо ему.
-Да не, нечистый не дался бы.
Масса солёной воды, выплеснутая Дохлым из кадки на мужчину слегка привела его в сознание. Немой, захлёбываясь, глубоко вздохнул, подняв тощую грудь и быстро и тяжело задышал, приоткрыв глаза.
Через настилающую взгляд пелену смутно виднелись размытые силуэты наклонившихся над ним фигур, освещённых размазанным по небосклону солнцем.
-На южном рынке много дадут за белого мальчика - всплыл в памяти Немого низкий мужской голос.
Мужчина попытался открыть глаза шире, что бы рассмотреть говоривших, но их белки закатились за закрывающие их веки и непроглядная темнота, просочившаяся в мозг, окутала всё тело мягким бархатом.
-Вроде жив!- оглядел всех Малыш и быстро встал, увидев приближающегося Боцмана.
-Сколько же он так? – Продолжали переговариваться балты, образуя проход для сурового моряка.
-Да седьмицу точно, не меньше.
-Чай, как в море ушли?
-Не с неба же свалился!
-Ну, что там у вас? Дохлый нечистого поймал?- дав подзатыльник замешкавшемуся юнге, прикрикнул Боцман и, уперев жилистые руки в бока над широко расставленными ногами, подозрительно посмотрел на лежащего без сознания мужчину:
-Это откуда ж такой взялся?
Растолкав моряков, Дохлый вышел вперёд и, активно жестикулируя, затараторил:
-Я того, как ты сказал. Пошёл в трюм. Слышу, шорох.
-Да не тараторить ты, как сорока на дереве, - прикрикнул старый моряк, - дело давай.
-Ну, думаю,- нетерпеливо начал балт, но толчок кулаком в бок заставил его оглянуться и, тормознув самого себя, продолжить, - теперь- то ты от меня не уйдёшь! А тут этот, за бочками. Ну, я парней позвал, мы и вытащили.
-Жив? – Кивнул в сторону Немого Боцман и присев на колено, приложил к груди мужчине ухо и взялся пальцами за тощую кисть.
-Да, вроде, жив, -сказал кто-то из толпы.
-Вы, двое, - поднимаясь, кивнул моряк на Дохлого и Малыша, и добавил, усмехнувшись, - то же мне, сладкая парочка, унесите-ка его вниз, что ли. Да отвар дайте, из ложки. А я к капитану. А вы все, по местам, мать вашу налево!- и, окинув всех суровым взглядом, повернулся к ним спиной.
Исполняя его приказ, Малыш с Дохлым подошли с двух сторон к Немому, присматриваясь, как бы поудобнее того взять.
-Давай за руки его, что ли, - почесал за ухом Малыш, пристраиваясь к ногам незнакомца, - а я за кочупатки возьму.
Почесав затылок, Дохлый взял, осторожно поднимая, как бы боясь сломать, тонкие пальцы Немого, но те быстро выскользнули и ударились о палубу.
-Ниже, ниже, под кисти бери, - принялись советовать окружающие.
-Чего рты разинули? – оглянулся Боцман на оставшихся наблюдать за усилиями Малышом и Дохлым моряков. – Своих дел мало?
И балты, огорчённые прерванным лицезрением зрелища, нехотя начали разбредаться по палубе, тихонько переговариваясь меж собой:
-А, можа, и вправду, нечистый какой? Человеком обернувшийся?
-Ты дурак? У него ж хвост и рога должны быть. А ты их видел?
-Верно говоришь, рога и копыта не спрячешь!
-А ты проверял? Может, ещё в штаны заглянешь, хвост посмотреть?
-Ну, тя! Тебе надо, ты и смотри!
-Чего ты там копаешься? - недовольно заворчал тем временем на друга Малыш, стоя спиной к другу и крепко держа Немого за поднятые ороговевшие ступни ног.
Вылупив глаза, Дохлый глубоко выдохнул и хватанул незнакомца за кисть. Но та, вспотевшая от жаркого солнца, выскользнула у мужчины из рук и Немой упал головой на палубу.
-Чего там? - оборачивается, услышав глухой стук, Малыш, крепко держащийся за ступни ног незнакомца, и недовольно сплюнул:
-Да что б тебя! Ну, скажи мне, из какой дыры ты вылез?
-Да знамо, из какой, - пожал Дохлый плечами, - у баб это, одна только…
-Придурок, - перебил его Малыш. - Я не про то!
-А про что?
-Ладно, - обречённо махнул рукой крепыш, - Проплыли. Давай, бери крепче, что ли!
И, видя, как парень снова хватается за мокрые кисти рук незнакомца, с раздражением прикрикивает на него:
-Да руки ему оботри!
-Обо что?- осмотрелся тот.
-Да хотя б об себя!
И, наблюдая, как этот высокий здоровый дылда вытирает руки Немого о свои потёртые засаленные штаны, горестно усмехнулся про себя:
«И куда смотрела мать-природа, когда одарила такого верзилу куриными мозгами?»

Глава 18
До сих пор радующийся своему чудесному спасению, Тусуркай медленно ехал на уставшем от много-часового бега коне по бескрайней засыпающей степи.
«Хорошая баба, - вспоминал он Хайну, - красивая, смелая. Прям как наши. Жаль, мужик есть. Но ничего, победим каюма, к себе заберу».
И тут вспомнил иирк несметные полчища тургар, их железные мечи и диковинные кольчуги. Табуны лошадей, закованных в стальную сбрую и тысячи костров.
Да, нелегко будет им одолеть врага, если тот всё-таки сунется в северные леса.
Ну да ничего!
Где наша не пропадала?
Ииркам тоже палец в рот не клади. Откусят по самое плечо. А если ещё иисиды примкнут, и славличи… Вот тогда и посмотрим, кто кого! Хотя, честно признаться, воины из славличей так себе, если не хуже. Но ничего, для общей массы сойдут. Надо бы только оружия раздобыть, да по-больше.
Тусуркай посмотрел на небо правее себя.
Безжизненная темнота ночного неба сливалась с такими же безжизненными равнинами земли. Ни малейшего намёка на присутствие какой-либо жизни. Казалось, раскинувшаяся чуть дальше Пустошь протянула свои мёртвые объятия и коснулась самого неба, поглотив мерцающие на нём звёзды. Её чёрные щупальца протянулись дальше на северо- восток и скрывались где-то далеко за укутанным мглой горизонтом.
Иирк медленно перевёл взгляд левее.
Словно вырвавшиеся из объятий смерти, на бархатной черноте одна за другой загорались яркие огоньки далёких звёзд, мелкой россыпью разбросанные по всему небосклону.
«Сбился немного, - подумал мужчина.- Надо бы южнее держать. Ещё чуть-чуть и до Пустоши будет рукой подать. А там места гиблые. Лучше и не ступать к ним близко.»
Мужчина хотел было уже повернуть узды левее, как что-то большое и мерцающее далеко впереди привлекло его внимание.
«А это ещё что?»-удивился мужчина и, движимый природным любопытством, тот - час забывший об опасности, направил свою лошадь прямо в сторону так совсем недавно пугающей его Пустоши.

…-Ты красивая, - обходя девушку вокруг, подтвердил Теймур, подумав про себя : «Сколько же ей лет?» - и приподнял её лицо за подбородок:
-Как тебя зовут?
Пленница вопросительно посмотрела на него, и каюм тут же понял свою ошибку:
- Ну да, конечно же, ты не понимаешь.
Мужчина погладил золотистые локоны волос:
«Какие мягкие. Не то, что у…»
Загорелое улыбающееся лицо Хайны с жёсткими рыже-чёрными прядями волос словно из тумана возникло перед лицом каюма и он, распахнув шёлковый халат, обнажил свой крепкий торс и закрыл глаза.
-Любимая, - прошептал он.
Девушка быстро вскинула на него взгляд и тут же опустила его, отметив про себя атлетическую фигуру повелителя.
Там, у себя на родине, ей сказали, что она будет дорогим подарком для великого каюм - баши. Отлично осознавая свои обязанности, девушка противно морщилась, всю дорогу представляя, как будет заниматься любовью с жирным (ну, или тощим, какая разница) стариком. Но теперь… Сладкие надежды замелькали в её стыдливом уме и девушка уже начала представлять, как будет ублажать своего господина, надеясь стать его единственной и любимой госпожой.
Белоснежная рука дотронулась до атлетической груди повелителя, скользнула по телу ниже и коснулась его пальцев .
Малышка Хайна дёргает Теймура за руку:
- У меня ножки болят.
-Давай, залезай ко мне на спину, - присел Теймур и девочка, обвив тонкими ручонками его шею, схватила мальчика ногами за талию.
-Господин, - услышал Теймур незнакомый голос и открыл глаза.
Белокурая обнажённая красавица стояла прямо перед ним и широко улыбалась.
-Ты красивая, - жёстко прозвучал голос каюма и он, освободив руку, отошёл от девушки.
«Как он хорош! Наверное, сейчас он возьмёт меня на руки», - подумала та и прикрыла глаза, готовая испытать все радости наслаждения.
И тут…
Сильный удар шёлкового хлыста прервал её грёзы, оставив тонкие кровавые следы на бархатной коже.
-Но ты не Хайна.
Девушка удивлённо повернула голову и увидела холодные глаза красавца, занёсшего над ней рукоять, с собранным пучком разноцветных шёлковых нитей.
- И мне не нужны твои ласки.
Удар.
Ещё.
По спине, животу, груди.
Кровавые полосы, остающиеся от весело свистящей плётки, сплошником покрыли вздувшуюся от ударов кожу, навсегда сметая сладостные думы о вершинах блаженства.
-Мне нужно только твоё тело
Укрываясь от взмахов, девушка упала сначала на спину, потом на бок, на колени и, наконец, поползла к выходу.
Теймур резко схватил её за волосы, высоко задрав голову пленницы назад, и навалился всей своё мощью на её окровавленную спину. Его затвердевшая плоть плотно тыкалась в её бёдра и ягодицы, пока, наконец не нашла спрятанную в золотых кольцах волос узкую ложбинку и не вошла в неё всем своим существом.
Схватив сопротивляющуюся жертву за горло, Теймур в порыве животной страсти не заметил, как сильно сжал его. Он не думал об этом. Им двигала ненависть ко всем чужестранцами, перемешанная с диким желанием удовлетворения. Нежные чувства, питаемые к любимой, переросли в накрывшее его чувство отмщения, и несчастной девушке просто не повезло в это время оказаться с ним рядом.
Пытаясь схватить задыхающимся ртом крупицу воздуха, она с обезумевшими от предчувствия приближающейся смерти глазами пыталась отодрать сильные пальцы, до крови расцарапывая шею. Но это, казалось, ещё больше возбуждало насильника, и он с остервенелой яростью сильнее сдавливал кисть на горле жертвы и, измазанный в сочащейся из её тела крови, наваливался на неё всей своей мощью. И только тогда, когда руки девушки неожиданно не обвисли под его толчками, он, так и не выплеснув накопившуюся внутри него энергию, отпустил пленницу и удивлённо посмотрел, как её тело безжизненно упало на ковёр.
-Стража!- заорал он страшным голосом неудовлетворённого зверя.
В юрту испуганно вбежал воин и, метнув взгляд на женщину, присел на колено.
-Убери это отсюда, - отворачиваясь от жертвы, приказал Теймур и, направляясь к ложу, добавил, - и приведи другую.

…Приближаясь ближе и ближе к мерцающему голубоватому свету, тянущемуся волнами от земли до самого неба, Тусуркай не мог сдержать внезапно охватившего его волнения. Никогда ещё в жизни не видел он ничего подобного и величественного. Подъехав почти в плотную к колыхающемуся полотну, он двинулся вдоль него, разглядывая мельчащие голубовато-синие искорки, непрерывно движущиеся в одном направлении, отчего полотно, закрывающее весь горизонт, плавно переливалось и колыхалось.
Мужчина протянул руку в желании дотронуться до этого чуда, осторожно коснулся его кончиком мизинца, и приятная холодная теплота поползла от ногтя по пальцу, кисти, руке и ниже, ниже, в самый комок нервов, прячущийся далеко в животе.
Кровь мощным потоком ударила в голову мужчины и он глубоко вздохнул, задержав дыхание.
Какое же это было блаженство! Наверное, лучше могут быть только ласки нежных красавиц!
О! Как давно у него не было женщины!
Изнемогая от желания, иирк закрыл глаза.
Теплота сжала его сердце, пробираясь в самый центр души и искорки заплясали в его голове, выстраиваясь в замысловатые картины, рисуемые возбуждённым мозгом.
Тонкие голубоватые фигуры неземных красавиц нежно обвивали руками и ногами его тело, срывая ненужные одежды. Лёгкие поцелуи касались его губ и волос. Тонкие покрывала, сотканные из мерцающих искорок, нежным облаком покрывали истомлённые конечности.
Мерцающее полотно затягивало его всё глубже и глубже, в самый центр своего естества. Всё более чёткими и красочными становились окружающие его картины. Всё более реальным чувствовалось настигшее его наслаждение.
Лёгкие бабочки запорхали в низу его живота, и мужчина на мгновенье приоткрыл глаза, не понимая, сон ли это или чудесная явь, явившаяся непонятно откуда в этой богами забытой степи?
«Происки ведьм!»- мелькнула быстра мысль в голове иирка и он, с силой открыв глаза, выдернул руку из засасывающего его полотна .
«Бежать!»
-Куда же ты? Не бросай нас! Мы так соскучились!- наперебой манили десятки истомлённых голосов.
«Бежать!»
И, изо всех сил пытаясь не оборачиваться на зовущие его за спиной голоса, Тусуркай яростно пришпорил своего коня и во всю прыть поскакал подальше от этого чарующего и вместе с тем пугающего места.

…-Дяденька, я писать хочу, – услышал Хатым тоненький плаксивый голосок в мешке за своей спиной.
«Да что я, зверь какой», - ругаясь на самого себя за чуствительность, подумал мужчина и, остановив лошадь, спрыгнул на землю и опустил мешок.
Некоторое время назад, в юрте Теймура он был настроен более, чем решительно. Но, увидев высунувшуюся из под покрывало чернявую голову мальчика, вдруг замедлил.
Его неродившемуся ребёнку, наверное, сейчас было бы столько же…
Воспоминания о детях снова нахлынули на Хатыма тёплой волной и он бессильно опустился рядом с сыном своего врага на ложе.
-Ты от мамы, да?- неожиданно спросил малыш и вдруг взял его за руку. – Папа сказал, она больше не придёт.
-Да, - сглотнув подступивший к горлу комок, ответил Хатым, - наверное, он прав.
Мужчина посмотрел на мальчика.
Как похож он на мать!
Несмотря на отсутствие одного глаза, Хатым всё ещё обладал острым зрением и тогда, целясь за барханами в свою невинную жертву, замедлил, любуясь развевающимися за её спиной длинными чёрными волосами, играющими с тёплыми потоками ветра.
Он никогда раньше не видел жену Теймура.
Но знал, что она непременно должны быть самой прекрасной девушкой среди тургарок.
Однако это не волновало его, когда он начал задуманное. Ещё будучи на рудниках, он вынашивал планы мести.
Сначало он хотел убить Теймура. Да, просто убить.
Потом он наслаждался видениями, как будет резать на кусочки его атлетическое тело.
Потом…
Потом он понял, что это будет слишком легко дня него, умереть вот так быстро или медленно.
Нет, он должен оставаться жить. Жить как можно дольше. Жить и мучиться. Мучиться до конца своих дней.
Так же, как мучается он, Хатым.
Во время возвращения в родные земли, он много распрашивал фригийских купцов и жизни в когане и о самом каюме. И знал, что больше , чем власть тот любит жену и своего сына. И поэтому, прибыв в земли Великого Когана, Хатым уже знал, что ему нужно сделать. И, проследив за выходящей их юрты Хайной, он устремился следом за ней, прячась среди скрытых ковылём курганов.
-Дяденька, а скоро я маму увижу?
Мужчина молча посмотрел на дёргающего его за рукав мальчика.
Маму…
Чёрные пряди жёстких волос…
Именно на них засмотрелся тогда Хатым, хладнокровно целясь в свою невинную жертву.
Засмотрелся и…
…опоздал.
Тугая тетива уже звонко дребезжала под его крепкими пальцами, готовясь выпустить тонкую стрелу, как вдруг Хайна неожиданно дёрнулась и мягко опустилась на круп лошади.
Кто-то другой, но не Хатым, совершил за него свою месть.

…Парящие высоко в небе два гигантских горных орла неподвижно зависли в воздухе, увидев, как прямо перед ними развернулась голубизна неба и из образовавшейся черноты вылетел мощный поток снега, неся с собой двух существ. Потеряв опору, они начали стремительное падение вниз навстречу ниминуемой гибели, но тут же были схвачены когтистыми лапами подхвативших их птиц.
Мощные взмахи крыльев приводят Койву в себя. Повиснув на них лицом вниз, он открывает глаза и видит, как далеко под ним расступившиеся горные вершины открывают вид на прекрасную, утопающую в разноцветных красках долину со спускающимися в её лоно прозрачными водопадами и сверкающей мерцающим блеском высокой башней, увенчанной круглой плоской крышей.
«Я в краю богов», - радостно подумал славлич и, облегчённо вздохнув, закрыл глаза.
Медленно снизившись, птицы приземлились на плоскую площадку, выложенную из плотного белого материала, перед полупрозрачной башней и бережно опустили Койву и Белояра
С одной стороны строение подпирал гладкий разрез скалистой горы с журчащим по её боку водопадом, стекающим глубоко в ущелье, чернеющим где-то в низу. Заснеженные вершины с обнажёнными деревьями, припорошенные инеем, зачарованно мерцали, освещаемые лучами восходящего солнца. И припушённые заледенелым снегом ветки напоминали сказочные кораллы, каким-то образом поднятые с морского дна и водружённые на величественные горы. Фруктовые деревья со спелыми плодами окружали площадку и мягкий, низко подстриженный травяной ковёр покрывал всю землю.
Встрепенувшись, орлы расправили пернатые крылья и превратились в двух молодых светлокожих гигантов со светлыми вьющимися волосами, одетых в обтягивающие белые комбинезоны с крутящимся на груди дисками металлического оттенка.
Переглянувшись друг с другом, они сверху в низ смотрели на лежащих перед ними человечков, не показывая при этом, однако, никаких эмоций и словно ожидая чего-то.
Через некоторое время двери башни раскрылась и к ним вышел такой же высокий, но заметно постаревший мужчина - Кассиопей, чьи золотистые волосы переплетались с седеющими прядями и ниспадали на широкие плечи. Он наклонился над славличами и внимательно стал рассматривать их. Уже много лет, как он не видел людей так близко. Когда же это было в последний раз? А они нисколько не изменились. По крайней мере, внешне. Такие же низкорослые и щуплые.
-Где вы нашли их?- спросил он молодых андромедян.
-Они появились ниоткуда прямо в воздухе в окружении снежной массы, - начал один из них, но замолчал под гневным взглядом старца.
Зачем они притащили их сюда? У них есть более важные задачи, требующие ежедневного и даже ежечасного присутствия на своих постах. Да и что значат жизни двух смертных в сравнении с той миссией, которую день за днём, год за годом, столетие за столетием выполняют несколько служителей? А люди… они слишком малы и слишком ничтожны, что бы уделять им внимания больше, чем они заслуживают. По крайней мере, пока.
-Мы могли бы отправить их обратно. Как того, в прошлый раз… - попытался оправдаться один из мужчин, ища взглядом поддержку у другого.
- Не вижу смысла - отрезал Кассиопей. – Однако, -внезапно замолчал он. – Они могут быть нам полезны. Поместите их в эко-камеру. Пусть восстановятся, - и, повернувшись спиной к молодым людям, Старец направился в башню.
Переглянувшись друг с другом, мужчины молча подхватили людей на руки и пошли следом за ним.

Глава 19
-Это кинжал эпийцев, - Кордулай протянул каюму орудие убийства, - только они могут так искусстно украшать их рукоятки. Очень ценное, должен сказать, оружие.
-Значит, это не послы…- вертя в руках клинок, задумался Теймур.
Казалось, бы это умозаключение должно было удручить его, казнившего ни за что иссидов, но ни один мускул не вздрогнул на его лице, словно ничего накануне и не было.
-Не уверен, - покачал головой военачальник.
-Почему?
-Кто-то из них мог купить его на ежегодных ярмарках.
-Но ты сам говоришь, что оно дорогое и редкое. Навряд ли убийца воспользовался бы им и тем более оставил в теле жер…- густой комок горечи, возникший в горле каюма, не дал ему договорить это страшное слово и он, сглотнув, поправился, - Хайны.
-Наверное, ты прав, - согласился с ним Курдулай. – У северян в ходу всё же бронза. А сталь… Может быть, у самых богатых и важных. А вот в Эпии-это повседневное…
-Но почему они?- перебил его Теймур.- Разве не заключили мы мир? И почему Хайна? Случайность? Или намеренность?
Курдулай, не зная, что ответить, молча пожал плечами. Да, он был во дворце их правителя. Видел непомерную алчность в его глазах. Видел роскошь, которая и не снилась каюму. Но настолько, насколько показной была эта роскошь, была и их вялость и лень. Погрязшие в греховном разврате, за сотни лет мира они растратили свой воинственный пыл и наслаждались военными игрищами не столько для пользы, сколько для утехи своей хищной натуры.
В том, что они были хищниками, Курдулай не сомневался.
Стоило лишь посмотреть на их бешеные во время состязаний глаза-и всё становилось ясно. Вид крови забавлял и возбуждал их, а мучения несчастных жертв приводили в ни с чем не сравнимое чувство экстаза. И, возможно, их правителю наскучили приевшиеся ему гладиаторские сражения и он, захотев чего-то большего, решил нарушить мирный договор? Понятно, что с севером и западом у него налажены тесные торговые связи и, как бы то ни было, фриги умело обводят вокруг пальцев своих недалёких соседей, набивая барышами карманы. То ли дело невесть откуда взявшиеся тургары. Ясно, что они со своими далеко идущими планами могли нарушить столетиями сохранявшийся мирный уклад. И Владыка, увидев в их лице сильного соперника, вполне мог испугаться не только своего могущего пошатнуться влияния, но и потерять во время войны тургар с северо-западом львиную долю текущих в его закрома дармовых товаров и пошлин. И, с одной стороны, заключив так называемый мирный договор и разрешив им право приобретения оружия в своих мастерских (к чему терять хорошего покупателя?), с другой стороны решил внести смуту в армию противника. И что может быть лучше, чем убийство жены каюма? Только вот на что он надеется? Что Теймур сломя голову понесётся мстить? Кому? И этот нож… Если бы Владыка хотел отвести от себя гнев каюма, то постарался бы перевести подозрение на других. Значит, он сделал это намеренно? Надеется вызвать противника на бой и разгромить его? Он прекрасно понимает, что, если Теймур пойдёт на него, сделать это можно только со стороны моря. Но в данный момент к такому наступлению они не готовы. Владыка умышленно торопит их? Зная, что не подготовленную армию легче разбить?
Курдулай мог бы ещё долго размышлять над создавшимся положением, но вошедший в юрту страж прервал его мысли:
-Мой повелитель, - начал он и, опустив голову, замолчал.
-Что ещё? – недовольно гаркнул Темур, сверкнув глазами в сторону вошедшего.
-Повелитель….- продолжил тургарин и Курдулай заметив, как он нервно сжал полог кольчуги, почувствовал неладное.
А страж, с трудом сглотнув слюну, продолжил внезапно задрожавшим голосом:
-Ваш сын, повелитель, наследник… Он исчез
-Что?!
Никогда ещё Курдулай не видел своего друга в такой ярости. Казалось, весь гнев богов обрущился на несчастного, принёсшего столь недобрую весть. Схватив стражника за грудки, Теймур высоко поднял его и с побагровевшим лицом кинул на пол, издавая душераздирающий крик.
Потом ещё…
Снова и снова…
Ноги…
Кулаки…
Курдулай не мог разобрать, сколько же ударов и куда нанёс каюм воину. Он только слышал хруст ломающихся костей и треск разрывающейся ткани.
Он не вмешивался.
Хотя и мог оставновить это безумие.
Он молча стоял в стороне и наблюдал за крушением силы. Он всегда считал, что у Теймура нет слабых мест. Что он единственный из всех людей на земле, кто может быть одинаково силён во всех ситуациях. Что только он умеет контролировать любые человеческие эмоции, будь то страх, любовь, ненависть. Но теперь….
Теперь он увидел, что даже у самого сильного человека могут быть слабости.
Слабости, которые заберут его силу.
-Готовь войско. Мы выступаем,- тяжело дыша, прошептал Теймур, повернул голову в сторону друга и, медленно опустившись на залитый кровью ковёр, закрыл лицо руками и безмолвно зарыдал.

…Кантимир, охотившийся в том же лесу, что и Кайра, видел, как она ловко метнула нож в лань.
«Какая баба!»- восхищённо подумал он, украдкой наблюдая за точными движениями её рук, ловко разделывающих тушу и, вздохнув, тихо углубился в чащу.
«Дурак ты, дружище, - мысленно обращаясь к Ратибору, подумал он, - ой, дурак! Такую девку упустил! И было б из-за кого. Нет, конечно, эта славличанка вполне даже хорошенькая. Но Кайра… Огонь, а не баба! Сам бы такую завалил ». - Продолжая так думать, Кантимир уверенно шёл в сторону селения, неся за спиной несколько тушек ещё не разделанных русаков.
«А она? Вот тоже, дура! Уцепилась за него всеми мыслями. Как будто других мужиков нет. Вот хотя бы я. Чем плох? Да, ростом немного не вышел. Так, совсем слегонца. Но тоже не из карликов. И стрельнуть могу. И там, - посмотрел он ниже живота, - то же всё в норме. Девкам нравится. Всё, вот подойду сейчас и прямо спрошу, примет мой…» - и, недоговорив, мужчина замолчал, когда, выйдя на поляну, где совсем недавно Кайра разделывала животное, увидел одиноко болтающуюся тушу лани, облепленную стаей воронов, нещадно вырывающих от неё куски мяса.
-А ну, кыш, - замахнулся парень на птиц, и те с недовольным карканьем разлетелись в стороны и разместились на ветках выше, ожидая ухода прервавшего их пир незваного гостя.
-Кайра!- позвал Кантимир.
Тишина.
«Странно, - подумал охотник, - на неё не похоже. Кайра никогда бы просто так не оставила свою добычу».
Мужчина огляделся ещё раз.
Никого.
Подошёл к лани и, ослабив держащую её верёвку, опустил дичь на землю.
«Заберу с собой. Там отдам. Не то, - покосился мужчина на нетерпеливо следящих за ним птиц, - много тут всяких, охочих до чужой добычи».
Взвалив лань на плечи, Кантимир крепко обхватил руками её за копыта и продолжил путь.

…Далеко позади остались тургарские степи, а вместе с ними бескрайние нивы шёлковых нитей ковыля и стойкий аромат чабреца, красные огоньки маковых головок и аромат свежевыпотрашенного барашка, смешанного с дымком костра.
Остались в прошлом Теймур и сгладившаяся временем ненависть.
Хасан посмотрел на сидядщего перед ним на крупе лошади мальчика и что-то нежное коснулось его загрубевшего сердца.
Нет, он не смог убить его тогда.
Новое решение как-то быстро созрело в его опухающем от жажды мести мозгу и он, схватив ребёнка в охапку, завернул в покрывало, связав его концы тугим узлом.
-Тихо сиди там, - как-то совсем не зло прошептал он.
-Тебя мама прислала, да?- так же тихо спросил мальчик.
-Мама, мама, -торопливо ответил Хатым, выглядывая на улицу из юрты.
Верзила так же неподвижно стоял на своём посту.
И так же величаво крутила круглой головой на верхушке его шапки степная сова.
Нет, он не станет убивать этого малыша.
Он вырастит из него доброго и хорошего человека и когда-нибудь он, а не Хатым, отомстит за всех убиённых Теймуром людей.
И это будет высшее торжество его мести!
Где-то далеко впереди на темнеющем небосклоне мелькнуло голубое зарево и так же быстро пропало. А через мгновение точно такое же мигнуло чуть ближе.
Затем ещё ближе…
Ещё…
Хатым еле успел притормозить тревожно заржавшую лошадь прямо перед возникшей перед ним мерцающей синевой.
Словно сотканное из света и звёзд прозрачное покрывало опустилось прямо перед путниками с далёких небес и коснулось земли. Плавно переливаясь нежнейшими цветами, оно как будто дышало и лёгкий стон, тихий и глубокий, вырывался откуда-то из его глубины.
-Что это? - широко открыв глаза, завороженно пролепетал мальчик.
Хатым не знал.
Но какое-то непреодолимое желание влекло его туда, в самую гущу этого мерцания и он, спешившись с лошади, подошёл ближе, слегка коснувшись рукой таинственного сияния.
И тут же тонкой нитью голубая молния пронеслась по всем его напряжённым мускулам, делая их в миг расслабленными и бесчувственными и расплывчатые и вытянутые картины вихрем воспоминаний вторглись в его сознание. И он не мог видеть и слышать уже ничего более, чем чёрные глаза жены и детский смех, звонким эхом раздающийся среди скалистых хат хатым-когана.
-Дяденька! А мама скоро будет?- послышалось где-то далеко- далеко и Хатым, закрыв глаза, провалился в бездну укутавших его воспоминаний.
Вот он с женой, совсем ещё девчонкой, бегут по изумрудной долине и лучезарная улыбка выставляет напоказ её крупные, белые, словно жемчуг, зубы.
Дети…
Дети окружают его и, весело хохоча, хватают за полог рубахи, а он, с завязанными глазами, хочет поймать своих щебечущих птенцов, но не может, настолько ловки и быстры его отпрыски.
Лёгкий поцелуй ароматных губ касается его щеки…
Нежное прикосновение женской руки…
Внезапно окружившая тишина заставила Хатыма открыть глаза.
Темнота.
Острая, раздирающая мышцы и выворачивающая суставы боль.
Тошнотворный запах крови.
Последнее, что он увидел в окружающей темноте-это звериный волчий оскал и длинные когти, рвущие его тело.

Глава 20
Перед многотысячной армией на многие сотни акров раскинулись багрово красные дюны, уходящие каменистыми шапками до самого горизонта.
-Это самое узкое место пустоши, - окинул взглядом равнину Курдулай. - Если идти от заката до рассвета, за несколько дней успеем. Потом ещё дней десять вдоль побережья и мы - у ворот белого города.
Наполнив вместительные кордюки водой из последнего в степи колодца, многотысячная армия тургар, сопровождаемая караваном невозмутимых верблюдов, остановилась у выжженной чернотой полоски земли, тонкой лентой уходящей далеко на север и юг.
Словно начертанная чьей-то невидимой рукой, она разделяла два мира: этот, кипящий жизнью в широкой степи с колыхающимися под ветром пучками ковыля и мелькающими в зелени сиреневыми огоньками цветущего чабреца и тот, с безжизненными каменистыми барханами, бурыми пятнами разбросанными по потрескавшейся земле, покрытой тонкой обезвоженной паутиной.
Первые робкие шаги копыт ступают на забытую богами землю и в нерешительности останавливаются.
Никто за сотню лет не переходил запретную черту.
Никто не знает, что скрывается за безмолвными холмами, что охраняют каменистые пески и что ждёт тех, кто нарушит их многолетний покой.
Теймур посмотрел на зеркально-голубой небосклон, сливающийся у горизонта с рыжей пустошью и, повернувшись к стоящей за его спиной армии, азартно блеснул голубым взглядом.
Тысячи глаз, голубых и серых, карих и чёрных с надеждой и покорностью смотрели на него, готовые следовать за своим командиром.
Он не может обмануть их ожидания.
Данное им обещание сделать их богатыми и сильными ещё разжигает огонь в их сердцах.
Вот он, Улукбек (Теймур помнил его ещё по походу к Дхалибу), когда-то совсем недавно тщедушный мужичок, терпящий побои от жены, остепенился и даже словно вырос на голову выше, величественно сидит на своей кобылке, свысока поглядывая на только что влившихся в его отряд молодых, ещё не чуявших запаха крови, воинов.
Алгаш…Брат Хайны, жаждущий мести за любимую сестру, готовый нещадно рубить и рвать голыми руками врагов.
Юкумай…
Мамлик…
Белбек…
Вон тот молодой, ещё не прославившийся подвигами солдат, сын, кажется, славного пехотинца Якума, погибшего в битве с Хатымом…
Многих из них он знал по именам.
У многих знал погибших в боях отцов.
И каждый из них сейчас смотрел на него, своего Кама-баши, и только и ждал приказа, что бы, не думая о своих жизнях, сложить в бою головы за великую империю.
-Мои храбрые воины! - начал Теймур. -Там, - указал он на багровые холмы , - вас ждёт славная добыча. Вам осталось только протянуть руку и взять её. Но прежде… Прежде вам нужно покорить это, - широким жестом каюм обвёл раскинувшуюся за его спиной местность.
-Но разве испугают эти безжизненные камни тех, кому нет равных как в бою, так и в пирах? Тех, перед которыми трепещет весь восток?- продолжил он и обвёл вопросительным взглядом слушающих его воинов.
-Нет! Нет! Не испугают! Мы с тобой! - Встрепенулась толпа слабыми возгласами. - Нет! Нет!- Слились одиночные крики в один многоголосный хор, подхваченный ветром и взлетевший над безжизненной пустыней, вздымая клубы бурого песка.
-Тогда вперёд!- выкрикнул Теймур и, вытянув саблю в сторону манящего своей неизвестностью горизонта, пришпорил коня.
Клубы красной пыли скрыли круп вырвавшейся в перёд лошади и ударили в носы последовавшей за ним громаде неистово визжащих и кричащих кавалеристов, устремившихся за мечтой о славе.

…-Вот, как-то так,-удовлетворённо выдохнула Кайра, отпустив переставшие сопротивляться руки Йорки и поднясь на ноги.
Но в этот момент тело славличанки неестественно дёрнулось и выгнулось, словно туго натянутая тетива лука. Грудь засветилась голубым блеском, побежавшем мерцающими огоньками по мёртвому телу.
Кайра испуганно отступила назад и взялась за рукоятку кинжала.
Голубое сияние, исходящее из-под утопленной, колыхающимися волнами стало расходиться вокруг Йорки кругами, сливаясь с холодной водой, отчего та вспенилась и забурлила, словно вода в котелке над жарким костром.
-Что за хрень, - отступая назад, пробормотала охотница и, споткнувшись о камень, упала на спину, оперевшисьлоктями рук о землю.
Ей хотелось встать и убежать, но неожиданно возникшая в голове разрывающая мозг боль сковала всё её тело. Словно тысячи маленьких червячков закопошились в её сером веществе, пронзая его насквозь своими микроскопическими телами.
-Ааа!- простонала женщина, скривив лицо и схватившись руками за голову.
Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Маленькие гады расползались в нутри её тела. Она даже видела, как они извивались под её кожей на руках, пальцах, открытой груди…
Что бы избавиться от этих копошащихся в её теле червей, женщине хотелось содрать с себя кожу. До крови расцарапывая себя, она уже не в силах была сдержаться, как в её голове раздались тысячи голосов:
-Услышь, услышь, услышшшь, - шептались они между собой.
Перекатываясь с места на место, Кайра неожиданно наткнулась на что-то гладкое и влажное и подняла глаза
У её тела стояла, как ей показалось, ещё более прекрасная Йорка и, грациозно вертя руками, удивлённо рассматривала, как по ним, растворяясь, бегут мерцающие голубые нити.
-Ведьма, - прошептала Кайра и Йорка удивлённо посмотрела на неё.
-Ведьма!- завопила иирка и, подскочив на ноги, бросилась бежать, ломая попадающиеся ей на ходу ветки.
«Услышь…»- не прекращались в её голове голоса.
-Ведьма!- глухо засмеялось эхо далеко в лесу.

…Ночь настигла армию тургар среди оплавленной лавы, петляющей застывшими волнами уснувшей реки между каменных стен, разрушенных временем и похоронивших под собой остатки древней цивилизации.
Таинственное голубое сияние, неожиданно возникшее ни откуда, тонким покрывалом заколыхалось где-то далеко у горизонта и так же неожиданно исчезло за темнеющими барханами.
Тысячи костров огненными вспышками озарили мёртвую пустошь, словно стараясь наполнить её новой жизнью, и отразились яркими точками на зеркальной черноте неба.
И она ожила.
Через сотни лет сна она проснулась, услышав тысячи голосов, заполнивших одинокое сердце каменистой пустыни.
Развалившись прямо на камнях у горящих костров, привыкшие к суровым условиям воины весело шутили, вспоминая страхи перед утренним перехом по пустоши.
Солдаты Улумбека наблюдали, как их командир учит молодого тургарина готовить походный ужин и, начищая до блеска затосковавшееся по битвам оружие, тихо переговаривались:
-И что люди байки слагали, будто страшно в этом месте?
-И ничуть.
-Ни сколечко.
-Равнина и равнина. Только камень вместо земли.
-Да травы нет никакой.
-А, говорят ещё, город тут древний был. Может, сыщем его? Ну, или по пути найдётся, - предположил один из молодых тургар.
-Ну да, найдётся! Сотни лет никто сюда не хаживал. Если и было что, то ветрами да дождями давно всё разрушено.
-Да нет, правда, - не унимался юнец.- Мне батька рассказывал. А ему- дед его, а тому… Да не важно уж, кто кому. Главное, что жили тута в давнишние времена люди. И кожа была уних белая- белая. И высокие были они такие, словно, - рассказчик осмотрелся по сторонам и, кивнув сторону помогающего Улумбеку воина, продолжил, - вон, словно два, а то и три Мамбека, поставленных на плечи один на другого.
-Ну, ты скажешь, - не доверчиво присвистнул пожилой тургарин, - это ж высота-то какая будет?
-Да это мы мелкие такие. А для древних это самая что ни на есть норма была, - не унимался молодой воин.
-Ну, а дальше-то что?- торопил его самый нетерпеливый из слушателей. - Ты не отвлекайся давай, рассказывай.
Тем временем Улумбек, проворно свернув голову годовалому барашку, мастерски, не делая ни одного надреза стянул с него шкуру от копыт, и затем вывернул её.
-А вот то и было. Жили они, жили. По земле ходили, даже по воздуху, словно птицы, летали…
-Брехня всё это, - перебил его снова недоверчивый тургарин.
-А ты не слушай, если не веришь. А другим не мешай, - вступились за рассказчика остальные мужчины. - Давай, продолжай, малец.
Улумбек отделил позвоночник от головы и, снова вывернув пустую шкуру мехом наружу, крепко связал её у основания задних ног, предварительно положив туда большой камень.
-Ну и, значит, - довольный потдержкой, продолжал тот, - жили и тут прилетели другие. В стальных коробках прилетели. И были они, словно люди, руки, ноги. Ну, всё, как у человека полагается. Вот только лица были у них не человеческие. А словно морды какие –то, зверинные.
-Да не слушайте вы его, - забурчал пожилой тургарин и, отвернувшись, проворчал себе под нос. - Тоже мне, люди, а вроде и не люди. Враки всё это!
-Да помолчи ты!- огрызнулся на него один из слушателей.- Ну, и пусть враки. А интересно послушать.
-Эй, вы, хорош болтать! Давай, начиняй шкуру, - прикрикнул командир на в миг притихших воинов.
Нехотя, тургары оторвались от рассказчика и, разделав баранью тушу на многие куски, налили в шкуру из курдюка малость холодной воды и слоями набросали раскалённые булыжники и куски мяса, пока шкура не наполнилась на половину. Далее, всунув баранью голову внутрь и крепко связав в этом месте шкуру, Улумбек приказал Мамбеку катать и валять её на земле до тех пор, пока в нутри не раздастся сухой треск и затвердевшая от жара кожа не начнёт лопаться.
Тем временем, освободившиеся тургары сели кружком вокруг рассказчика и нетерпеливо задёргали его:
-Ну, давай, чего дальше-то?
-Рассказывай, покаместь время есть.
-Прилетели, значит, другие, вроде как и не люди…
-Ну и вот, - немного помолчав, продолжил молодой воин, - и битва была между ними. И не только на земле, но и в воздухе, в стальных коробках.
-И где же это ты видел, что бы железо в небе летало? – снова повернул голову недоверчивый тургар.
-Сам не видел, - терпеливо ответил юнец.- А вот батька рассказывал.
Недовольные слушатели замахали руками на мешающего слушать солдата и снова всеми глазами вперились в рассказчика:
-Да не обращай ты на него внимание.
-Давай, дальше то что? Кто победил?- раздалось со всех сторон.
-Битва, говорят, была такой долгой, что солнце несколько раз успело обойти землю, цветы успели вырасти, отцвести, зачахнуть и с новой силой поднять свои ростки.
-Ничего себе!- воскликнул кто-то из толпы.
-И тогда применили они свои секретные орудия. Мелькнули в небе огненные лучи и обрушились жестоким огнём на всё, что было вокруг и оплавили его до камней.
Рассказчик замолчал и все, кто слушал его, уныло опустили головы, представив разрушительную силу огня, опалившего землю.
-Ну, а победил-то кто?- нарушил молчание один из тургар.
-А не было в той битве ни побеждённых, ни ...
-Эй, вы!-прервал его рассказ гоняющий по полю тушу тургарин.- Кажись, трескаться начала!
И, повскакав со своих мест, недавние слушатели, променяв сказочные байки на плотный ужин, потянулись к своим мискам, что бы зачерпнуть из нутра пожелтевшей шкуры жирный бульон с кусками полусваренного-полупрожареного мяса и наполнить ими изголодавшееся от дневного перехода нутро.

Глава 21
Бодро шагая, Кантимир услышал раздавшийся недалеко от него треск ломающихся веток и остановился: «Мощный зверь. Никак, лось будет, - не успел подумать он, как из кустов прямо на него, развевая растрёпанными волосами, пронзительно крича выбежала Кайра и, обдав струёй разрезанного её бегом воздуха, чуть не задев, промчалась мимо мужчины:
-Ведьма!
-Что за хрень, - пробормотал тот, ошарашенно глядя в след уже скрывшейся из виду девушки и повернул в ту сторону, откуда она прибежала.
«С озера бежала, - догадался он. - Пойду, гляну, чего там».
И, не бросая тяжёлую добычу, повернул назад .

…Сидя далеко в стороне от тургар, Учитель думал, смотря на тлеющие угли одинокого костра. Проходя через пустынную местность, усыпанную грудами больших и мелких камней, с потрескавшейся от недостатки влаги почвой, он усиленно вспоминал, когда и где мог видеть этот унылый безжизненый пейзаж. Он ясно различал сквозь пелену воспоминаний эти мелькнувшие когда-то лишь на одно мгновение перед ним багровые холмы, застывшие столбы лавы, напоминающие причудливые наросты, обугленные камни…
-Ты помнишь, помнишь… - услышал Учитель за своей спиной таинственный шёпот и быстро обернулся.
Мерцающее полотно тонким облаком колыхалось перед его взором. Переливаясь всеми оттенками голубого, оно приближалось к очарованному мужчине, пока, наконец, почти не стало касаться его лица.
-Помнишь, помнишь… - прозвучало в его голове и Учитель ясно увидел, как от полотна в его сторону потянулся длинный отросток, медленно принимающий форму человеческой руки. Тонкие пальцы на узкой кисти были так отчётливы и реальны, что мужчина ясно различал еле-заметные нити линий, покрывающих женскую ладонь.
-Ты помнишь…- голос был такой знакомый и нежный, но мужчина не мог вспомнить его обладательницу. А что это была именно девушка, он не сомневался.
Рука медленно помянила его.
-Посмотри на меня…
И Учитель, подняв глаза выше, увидел смотрящие на него откуда-то из глубины полотна два огромных голубых глаза, с тоской смотрящих на него.
Это была она.
Да, он не сомневался в этом.
Но как это возможно?
Спустя столько лет?
В этом месте?
Он не успел подумать, как ощутил нежное, почти воздушное, прикосновение кончиков её пальцев к своей щеке и закрыл глаза.
Сосновые ветки больно хлестали его по лицу.
Пелена сильного дождя промочила бы насквозь, если бы не водонепроницаемый комбинезон, плотно облегающий его тонкое длинное тело.
Расползающееся по животу красное пятно становилось всё больше и больше, а изматывающая боль- сильнее и сильнее.
Медленно, стиснув от боли зубы, Цхураб полз через колючие кустарники по плюхающейся под его тяжестью влажной почве.
Он знал, пещера где-то рядом, осталось совсем немного, но измотаное тело было бессильно и не желало слушать его команды.
Ещё один рывок и…
Глаза сами закрываются, а мышцы расслабляются под натиском очередного приступа боли и бессилия…
Учитель почувствовал, как женская рука взяла его руку и приятная теплота разлилась по всему его телу.
До Цхураба кто-то дотронулся и он открыл глаза.
Неведомая сила потащила руку Учителя, словно засасывая его внутрь себя.
Огромные, голубые, добрые очи…
Сильный толчок в грудь оттолкнул Учителя назад и заставил открыть глаза.
Прямо на нём кто-то лежал.
И это был не тургарин.
Незнакомец приподнял голову и…

…Мирно сидящие у своих хижин иирки были потревожены воплями со стороны леса и, повскакав со своих мест, бросились на их звуки.
Каково же было их удивление, когда им навстречу выбежала растрёпанная, сверкающая безумным взглядом Кайра.
-Ведьма!- злобно заговорила она, хватая соплеменников за руки, - я так и знала! Что не так - то просто было увести моего Ратибора! Околдовала! Люди!
Испуганные её видом, женщины шарахались от неё в стороны, вырывая свои руки.
-Ну, что же вы стоите? Убейте её! Убейте ведьму!- молила Кайра, заглядывая сородичам в глаза, - Ха-ха-ха! Нет, я сама прикончу её! Вот так, - выхватив нож, она направляет его в сторону одной из девушек, которая еле успела отскочитьот безумной.
-Вот так, так, - продолжая тыкать лезвие в стороны людей, злорадно приговаривает охотница, сверкая глазами и скаля в дикой ухмылке рот.
Меткий удар камня в голову заставлил её замолчать и упасть, распластав ноги и руки по затоптанной земле.
-Совсем крышу снесло, - вздохнула тощая старушка, отпнув мешающую ей пройти ногу Кайры, - не зря говорят, любовь зла, в омут утянет.
-Злая она стала, вот и прогнал её Ратибор. Разве можно бабе столько времени на охоте проводить? Зачерствело сердце. Почернела душа. Затянуло пеленой глаза, - переговаривались между собой женщины, обходя лежащую без сознания охотницу.
-Да и что тут? Других мужиков, что ли, нет? Вон, хотя бы мой…- начала было полная женщина средних лет, но идущая рядом с ней молодая иирка шутливо толкнула её локтем в бок:
-Да чего, твой-то? Молоко ещё не обсохло, а ту да - же его, к бабе на лежак протиснуть хочешь!
Все дружно засмеялись и, продолжая причитать и оглядываться на бездыханную охотницу, стали расходиться по домам, постепенно переводя разговор на другие, более интересные для них темы:
-А что, закваску-то ты как, на кислом или парном заводишь?
-А я вот пару капель добавляю. Для запаха.
-А у моего-то так и не сходят. Уж и не знаю, чем сводить.
-На болото сходи. Только ночью, как месяц встанет. Только смотри, что б точно над верхушками был, иначе напрасно. Там ягодка такая есть…
«Дуры. Все вы безмозглые дуры, - слыша их пустые разговоры, думала очнувшаяся, но ещё не открывшая глаза Кайра, - Смешно им, значит. Ну, лады. Посмотрим, кто последний смеяться будет. О боги! Дайте силы! Голова-то как трещит. Будто кто стучит и стучит…Да что б вас всех…»
И проваливается в тёмное беспамятство.

…Учитель узнал его.
Это был он.
Он сам.
Много лет назад. Очень много лет назад.
Вот почему это место казалось ему таким знакомым!
Он уже был здесь.
Не долго. Всего несколько секунд.
Но какие это были секунды!
Секунды, перевернувшие в дальнейшем всю его жизнь.
-Ты не должен быть здесь. По крайней мере, не сейчас, - тихо прошептал он и с силой толкнул самого себя прошлого в сторону мерцающего полотна.

Глава 22
По мраморным плитам холодного пола раздался быстрый топот деревянных каблуков, гулом отражающийся в залах белокаменного города. Встрепенувшись от нарушивших их покой звуков, в высоком куполе заметались разноцветные птахи, щебеча и переговариваясь между собой, наблюдая свысока, как худой мужчина на длинных ногах в развевающихся шароварах быстро мчался с докладом к Владыке, сжимая в руке тугой свиток.
-Срочное донесение, - протянул он руку, упав на колени перед Владыкой и коснувшись губами кончиков его расшитым золотом туфель.
Развернув свиток, царственная особа быстро пробежал по небу глазами, с каждой строкой всё больше и больше хмуря и сводя на переносице мохнатые чёрные брови.
-Генералов ко мне!- резко встав, взвизгнул он неожиданно таким тонким голосом, что, сам не ожидая такого, вдруг закашлялся и, отмахнувшись от мгновенно подбежавшего к нему раба, быстро зашагал в сторону переговорной комнаты.

…Бойкая торговля нарушила утреннюю тишину разнообразием тембров и звуков.
-Кабанчик свежий, утренний, по заре ещё по лесам бегал, - призывно зазывал покупателей Мясник, аппетитно тряся в руке жирной ляжкой.
Двое солидных мужчин в длинных плащах с накинутыми против солнечного удара капюшонами, бездельно прохаживались по площади, зорко осматриваясь по сторонам.
-Последний завоз солнечного камня, - зазывает их Ювелир, - подарите своей жене-красавице.
-У меня нет жены, - отмахнулся один из мужей, но Ювелир настойчиво схватил его за длинный рукав плаща, пытаясь заглянуть под капюшон:
-Но у такого видного мужа наверняка есть подруга.
Второй мужчина, идущий следом, спокойно положил руку на висящий на талии стальной меч и угрожающе посмотрел на торговца, всем своим видом давая понять настырному, что б тот знал своё место,что, конечно же подействовало и Ювелир, покорно скложив руки на груди, опустил голову и попатился назад:
-Прошу прощения, что потревожил вас, милостивый.
Ничего не отвечая, мужчины направились к стоящей неподалёку оружейной лавке, а Ювелир тут же нашёл другую жертву- молодую цветущую даму - и, раскрыв ей навстречу руки, широко улыбнулся.
Тем временем у лавки Текстильщика остановились две женщины, Айса и её рабыня.
Подкатившийся апельсин, упавший из рук жонглирующего ими торговца фруктами, остановился у ноги женщины и служанка, быстро подняв его, метко бросила его жонглёру.
Ловко подхватив брошенный ему фрукт, циркач благодарно кивнул и, продолжая жонглировать, призывно закричал:
-Апельсины свежие, сочные. Подходи! Налетай! Апельсины разбирай!
-Нежная и мягкая!- низко поклонившись знатной даме, торговец откидывает отворот пурпурной ткани. - А какие краски!
Никак не реагируя на его слова, Айса, небрежно щупая ткань, находит глазами Ювелира и подзывает его, слегка кивнув сопровождающей её рабыне, шаловливо сверкающей глазками по сторонам и та, встретившись взглядом с Мясником, заливается ярким румянцем.
-Иди, выбери, который пожирнее, - не глядя на служанку, приказывает Айса, - да торгуйся лучше, - и, посмотрев на Текстильщика, озабоченно говорит - слишком яркая. Не знаю, пойдёт ли мне?
-Что вы, уважаемая,- хитро заулыбался тот, - такой цвет придаст загадок и очарования вашему и без того прекрасному лицу!
Подбежавший к женщине Ювелир раболепно поддакивает и открывает перед ней резную коробочку:
-А это прекрасное украшение дополнит ваш несравненный образ, ещё больше украсив пурпурный цвет вашего наряда.
В коробочке, переливаясь розовато - фиолетовыми оттенками, сверкают обрамлённые в сотканную из серебрянных кружев оправу большие серьги.
-Достойные украшения для вашей милости, - наклоняется Ювелир, а ткач умело прикладывает цветное полотно к коробочке.
Рабыня тем временем подходит к торговцу мясом, который занят разговором с двумя покупателями- мужчинами.
-Смотри-ка, у соседа какая торговля бойкая!- кивает в сторону ювелирной лавки один из них.
-Говорят, война будет, - многозначительно отвечает мясник, - Теймур-баши на север собирается. Под себя их богатства подмять. Вот солнечный камень и скупают. Иначе реку перекроют и всё, конец торговле. А и того хуже, пошлины поднимут, цены взлетят. Чего тебе, милая, - улыбается он Рабыне Айсы.
-Мне побольше, да пожирнее, – девушка вытягивает шею в сторону разложенных кусков.
-Слышали? – наклонившись ниже к мяснику, шепчет один из мужчин, - наш войско собирает. Призыв скоро. Всех под чистую сгребут.
Мясник, взвешивая на руках сочные кусочки, показывает один за другим покупательнице. Та осматривает их со всех сторон и выбирает парочку.
-Брехня это!-машет рукой другой мужчина, - у меня брат при дворе. Тургары на нас не двинут. Незачем им своим железом о наше колотить. Себе дороже. А вот на севере ещё бронза в ходу. Её - то сталь в миг расшибёт.
-С тебя десять амов, милая, - улыбается мясник, бросая куски баранины девушке в корзину.
-И то верно! – продолжают меж собой разговор двое мужчин, чуть отойдя от прилавка, - зачем им равный враг, если кто послабее есть? Вот разграбят север, а там видно будет. Ну, мне пора, - протягивает он руку собеседнику и, кивнув головой торгующему мяснику, уходит.
-Десять?- разочарованно произносит Рабыня и, уповая на свою обворожительность, делает круглые глаза.
-Ну если только за твои прекрасные глазки… Девять.
В ответ девушка застенчиво улыбается и сверкает чёрными очами из-под густых ресниц, пытаясь ещё больше снизить цену.
-О, боги! Зачем вы прислали ко мне эту искусительницу!- взмывает руки к небу мясник и, наклонившись к девушке, шепчет, положив свою замасленную ладонь на пальцы девушки - только для тебя, восемь. И… приходи к вечеру, получишь часть из них обратно.
Ещё раз сверкнув хитрыми глазами, девушка протягивает монеты и, медленно вытаскивая кисть из-под тяжёлой окровавленной руки мясника, игриво оборачиваясь, убегает к хозяйке.
-Хороша цыпа, - причмокивает мясник, - приходи вечером, - обращается к другу, - позабавимся.
-Обманет, - усмехнулся тот, - не придёт.
-Придёт, - уверенно ответил мясник, - я ей пообещал кое-что.
И, увидев проходящий мимо отряд вооружённой охраны, торговец, вытянув в руке увесистый окорок, заверещал:
-Мясо свежее! Только утром по двору бегало!
-Говорят, кочевники на рудниках всё железо выгребли, -со знание дела произнёс Покупатель. - И хорошие деньги давали.
-Откуда у них деньги-то?
-А с купцами нашими сговорились. Шерсть у них-уууу!
Тем временем Айса, передав деньги за ткань и серьги, обращается к Ювелиру:
-Ты не медли, камень скупай весь. Да не жадничай. Потом сочтёмся. После войны цены взлетят. Да, кстати, как там тот раб, ну, которого прислала тебе в помощники?
-Раб-то?- удручённо опустил Ювелир голову. - Удрал гадёныш. Я же к нему, как к сыну. Толковый малец. А он… Поймаю, шкуру спущу!
-Да, - усмехнулась женщина, - где же ты его поймаешь? Коли мозги есть, а они у него есть, коли мастером был, уплыл он с купцами какими. Теперь уж точно не сыщешь, старый ты дурак.

…Бодро шагая по раскинувшейся вдоль голубеющей горизонта равнине под завывающие звуки труб и раскатистые удары тугих барабанов, фриги уверенно приближаются к выбранному Владыкой месту потенциального сражения.
Собранная всего за несколько дней до этого многотысячная армия, состоящая из вчерашних торговцев, крестьян, ремесленников представляла собой пёструю толпу вооружённых до зубов солдат, знающих о сражениях только из рассказов стариков и не совсем понимающих, зачем их всех вместе собрали.
Совсем другое дело была конница, состоящая из обученных и натренированных гвардейцев Владыки. Несмотря на то, что у многих из них боевой опыт состоял только из гладиаторских боёв да пьяных драк на городской площади, они были полностью уверены в своей непобедимости и, насмешливо отзываясь о противнике, думали, как потратят награду, милостиво вручённую им по случаю предстоящей победы.
За основной армией следовало тайное оружие эпийцев, на которое Владыка расчитывал более всего. Выращенные для боёв на арене, несколько десятков крепких двуногих ящеров с сидящими на их спинах в деревянных кибитках лучниками, лениво шагали огромными лапами по сочной траве, вертя зубастыми мордами из стороны в сторону. Рядом, придерживаемый погонщиками за крепкие цепи, бежал более мелкий молодняк, стараясь безуспешно вырваться на свободу.
Разведчики уже доложили командирам о приближающимся к ним тургарам и Владыка приказал остановиться, что бы выстроиться в боевой порядок. Пехотинцы, как наименее подготовленная и, следовательно, не представляющая особой важности, часть армии, была разбита на сотенные отряды и выставлена впереди для принятия основного удара противника. С флангов построились отряды кавалерии, готовясь взять тургар в плотное кольцо, а позади всех остались стоять отряды с ящерами. Владыка, питающий особую слабость к своим зверюшкам, надеялся всё-таки избежать надобности пускать их в бой и поэтому оставил в резерве.
Едва армия фригов успела выстроиться в боевой порядок, как далеко впереди послышался гул и вскоре все увидели летящее прямо на них тёмное жужжащее облако. Так и не успев ничего сообразить, через какое-то мгновение на центральные отряды пехотинцев обрушился огромный рой безжалостно жалящих насекомых. Стараясь избежать укусов, фриги отчаянно махали руками, закрывая лицо, но противные твари лезли прямо в рот, ноздри, уши, причиняя острую боль.
Поддавшись панике, отряды быстро смялись.
Убегая от кусающих их пчёл, солдаты бежали в разные стороны.
Обезумевшие лошади срывались с мест и, не слушая команд своих наездников, неслись по равнине.
Отпущенные отмахивающимися погонщиками ящеры, почувствовав свободу, рвали зубами попавшихся им под ноги людей…
И в это время…
Сотни стрел чёрной дугой опустились на пиникующих эпийцев
Это приблизившаяся армия тургар начала обстрел противника.
-Щиты!- завопили камандиры.
-Приготовить мечи!
-Держать ряды!
Но разбросанные по всей равнине солдаты или просто не слышали их, или были уже не в состоянии выполнить их команды. Кто-то всё-таки попытался выстроиться в боевой порядок и дать отпор скачущей на них орде, но был сметён нахлынувшей на них мощью противника.

Глава 23
Глубокая ночь окутала своим бархатом опустевшую площадь и закрытые створки торговых лавок. Кое-где через узкие щели деревянных дверей виднелся тусклый свет лампад, освещающий подсчитывающих барыши торговцев. И тихий звон монет, льющийся в их потайные закрома, показывал, что и этот день прошёл недаром.
Между темнеющих рядов пробежала тёмная фигура, закутанная с ног до головы в длинный плащ. Быстро оглянувшись, она останавилась у закрытой лавки мясника и трижды постучала по деревянной двери. Приближающийся к выходу свет говорит о том, что этот стук был услышан и вскоре тихий мужской голос осторожно спросил:
-Кто там?
-За возвратом пришла. Как и обещалась, - защебетал в ответ игривый женский язычок и дверь быстро открылась.
Показавшийся в проёме мясник быстро осмотрел пустую улицу и пропустил девушку в темнеющее за его спиной помещение.
Пройдя мимо висящих над дымящимися углями коптящихся туш, парочка оказалась во вполне уютной комнатке, завешанной мягкими коврами и усыпанной подушечками самых разных размеров. Огоньки лампад освещали развалившегося на них утреннего Покупателя в широких шароварах и обнажённой грудью, покрытой редкими пучками густых чёрных волос. Закатив глаза, он умиротворённо сосал трубку кальяна и наполнял комнату ароматными кольцами дыма. Услышав шаги, мужчина лениво открыл глаза и увидел сквозь пелену рассеивающегося смога вошедшего друга и спрятанного в плащ человека.
-Ну-ка, красавица, - снял с гостьи накидку Мясник, - удиви нас своими прелестями.
Ничего не отвечая, девушка -Рабыня Айсы- игриво протянула руку:
-Ты обещал вернуть часть монет.
-И верну,- нетерпеливо ответил мужчина, развязывая шнурок на её плаще.
-Сколько?
Голос девушки был спокоен настолько же, насколько и требователен. Она видела горящие глаза мужчины и прекрасно понимала, что теперь он полностью во власти её чар и хочет непременно воспользоваться своим положением.
-А это уже зависит от тебя, дорогая.
Коротенькие толстые пальцы Мясника наконец-то справились с крепким узлом и шуршащая ткань упала на пол, открывая стройную фигуру девушки. Ничуть не стыдясь, она выпятила вперёд сочные груди и стала их вызывающе ласкать тонкими пальцами, продолжая извиваться всем своим телом.
-Богиня,-восхищённо защептал Мясник, уткнувшись губами в её шею и, крепко обхватив одной рукой за впалый живот, другой быстренько погрузился в иссиня-чёрный пушок чуть ниже.
Прикрыв глаза и томно улыбаясь, Рабыня вытянула палец в сторону наблюдающего за ними курящего мужчины и игриво подозвала к себе. Тяжело впиваясь в глаза девушки своим взглядом, тот, наблюдая за ласкающим её тело Мясником, вплотную подошёл к ней спереди и, положив руки на её груди, сжал выпятившиеся бугорки сосков.
-Ах, - тихо вскрикнула девушка, ощущая его сильные руки на своём теле, и тут же замолкла под страстным поцелуем, накрывшем её губы.

…Тихо скользя, в стене открылись вертикальные створки и, пропустив внутрь белолицего мужчину в ниспадающем белом одеянии, так же бесшумно закрылись, оставив его в темноте.
Держа в руках прозрачную светящуюся пластину, Кассиопей, не отрывая от неё взгляда, сделал шаг и тут же волна холодного света, мягко перекатываясь вперёд, осветила необычайно высокое, тёмное помещение. Вдоль его стен стройными горизонтальными рядами стояло множество вытянутых капсул с продолговатыми полупрозрачными окошечками, освещяемых светом всякий раз, как только мужчина проходил мимо.
Почти не останавливаясь, он быстро скользил, словно летел, по полу, мельком бросая взгляд в стороны и ловко перебирая пальцами по пластине, на которой молниеносно мелькали какие - то цифры и знаки.
Остановившись у крайних капсул, мужчина скользнул пальцем по пластине слева-направо и та, под движением его кисти, собралась в тонкую плоскую полоску, которую мужчина положил в спрятанный между складок одежды карман.
У одной из капсул мужчина нажал на её тёмную панель и та засветилась от множества перебегающих по оконцу знаков. Выстроившись в определённом порядке, знаки остановились, и внутреннее содержимое капсулы осветилось голубоватым светом.
И только тут по достоинству можно было бы оценить действительный рост Кассиопея, настолько высоким он оказался по - сравнению с находящимся внутри капсулы человеком, пытаясь разглядеть которого, он наклонился почти по пояс. Однако, такое положение вряд ли устраивало андромедянина и он, нажав на несколько знаков на панели капсулы, присел на выросший неизвестно откуда у него за спиной круглый полупрозрачный диск на тонкой ножке и ещё раз внимательно посмотрел на Койву.
Погружённый в прозрачную жидкость, полностью обнажённый, славличанин стоял на широко расставленных ногах с разведёнными в стороны руками. Бесконечное множество трубочек, с текущей по ним алой жидкостью, шло от его тела и головы к задней стенке капсулы.
«Один, два, три…»- равномерно билось его сердце, одновременно высвечивая на панели соответствующие цифры.
Мужчина, достав пластину из внутреннего кармана, раскрыл её и, набрав знаковую последовательность, скопировал её на панель капсулы и через мгновенье на её потемневшем лобовом стекле замелькали берёзовые рощи, река, деревянные избы славличей, снующие туда- сюда люди…
«Один, два, три, четыре…»- быстро замелькали цифры и бешено колотящееся сердце Койву, казалось, вот- вот выскочит у него из груди, разорвав её мощными ударами.
…выскочивший из леса волк хватает девушку и тащит вниз по реке.
«Один, два, три, четыре, пять, шесть…»
…снежная лавина несёт с собой вниз две кувыркающиеся людские фигурки.
Темнота.
«Один, два, три…»
Сердцебиение успокаивается, принимая первоначальное значение, дыхание становиться ровным и спокойным.
Удовлетворённо кивнув, Кассиопей встал со сразу же исчезнувшего из - под него стула и дотронулся до панели капсулы.
Оконце тот час же потемнело, скрыв находящегося в ней человека, а андромедянин, мельком взглянув на колыхающегося в жидкости в следующей капсуле Белояра, сделал на пластине отметку и прошёл дальше.

…Выйдя на берег лесного озера, Кантимир оглянулся и увидел лежащую на песке обнажённую девушку.
-О, боги, - воскликнул он, решив, что девушка утопилась и, сбросив лань с плеч, бросился к Йорке.
-Ты чего это вздумала? А? - Забормотал он, тряся девушку за плечи, - Ратибора нет, спасать некому! Ну-ка, давай!
Приложив ухо к её груди, мужчина облегчённо вздохнул и захотел встать, но торчащий прямо перед его глазами тёмный сосок приковывает его взгляд и Кантимир, чувствуя в низу живота предательское шевеление, резко отвёл голову от груди девушки и, встав рядом на колени, дал ей несколько сильных пощёчин.
И славличанка тут же приоткрывает глаза и, увидев иирка, резво приподнимается, пытаясь отползти на локтях в сторону:
-Ты чего это вздумал?
Растерявшись, мужчина встал и, отвернувшись, бросил ей через плечо:
- А сама-то что? Валяешься тут, на берегу, в чём мать родила.
-Да я...- оглянулась девушка в поисках одежы и, видя вздувшуюся от попавшего в неё воздуха холщовую рубаху, надутым пузырём плывущую по озёрной глади к струям водопада, растерянно разводит руками.
-Погоди, я сейчас, - оценив ситуацию, Кантимир быстро скинул с себя штаны и куртку, нырнул в воду и несколькими размашистыми бросками достиг платье.
- На вот, накинь, - стараясь не смотреть на девушку, протянул он рубаху.
- Она же мокрая, - недоумённо взяла её в руки Йорка.
- И что? Ты в таком,- окинув её взглядом, спросил мужчина, - виде в племя заявишься?
Понимая, что он прав, девушка, сжавшись от коснувшейся её тела холодной влаги, медленно влезла в поданую её одежду.
«А она очень даже…- одобрительно взглянув ещё раз на одевающуюся девушку, подумал иирк. –Интересно, в постели она так же хороша?»- и тут же, испугавшись своих мыслей, отвернулся в другую сторону:
-Ты одна здесь?- осторожно спросил он, оглядываясь по сторонам.
-Да, - сжимаясь под мокрой рубахой, ответила Йорка и попросила:
-Ты это, Ратибору не рассказывай. Ругаться будет. Я обещала одна не ходить, - и так жалобно посмотрела на Кантимира, что он чуть не засмеялся: «Вот баба дура! Натворит чего, а потом…», но вслух спросил:
-А сам-то он где?
-В соседний род уехал. С утра ещё. Я сразу и пошла искупаться.
-Одна?
-Ну да. Ваши девушки меня не особо. Да мне и не нужно. А ты-то как здесь?- подойдя к нему ближе поинтересовалась Йорка.
-Да я, - начал было отвечать Кантимир, но в последний момент решил промолчать об его странной встрече с обезумившей Кайрой, и просто продолжил, кивнув на лежащую недалеко тушу лани, - охотился вон и решил понырять немного. А тут ты. Голая. На берегу. Чего случилось-то?- с интересом заглядывая ей в глаза, спросил он.
В ответ девушка пожала плечами и, нагнувшись, подняла с песка мокрую куртку:
-Подскользнулась, видимо. Камни тут… Мокрые да гладкие. Ну и … упала, наверное. А тут ты…
«Память отшибло, что ли? Не может быть так просто, - подумал охотник, вспоминая бегущую с безумным взглядом Кайру.- Нет. Что - то здесь всё таки произошло. Но вот что?»
-Ты это, замёрзла совсем. На вот, накинь, - скинув с плечь, он протянул куртку дрожащей девушке, - а свою просуши на ветру. Солнце ещё теплое, быстро просохнет.

Глава 24
Глухой многократный стук, раздавшийся на крыше, разбудил обнимающего молодое женское тело Мясника. Открыв глаза, он посмотрел на потолок.
Тук-тук-тук-дзынь!
Что-то упало между дощатыми перегородками.
Мясник, убрав руку утомлённой от безудержных ласк женщины со своей груди, встал и, накинув длинную рубаку поверх волосатого тела, поспешил к выходу, откуда доносились редкие крики разбуженных шумом людей и странные, напоминающие удары камней по мостовой, звуки.
Приоткрыв дверь, мужчина тут же отпрянул назад в ужасе от открывшейся перед его глазами картины: то тут, то там с неба прямо на дома и головы людей падали горящие камни и, взрываясь от соприкосновения с землёй, разлетались осколками в разные стороны, калеча и убивая старающихся укрыться от них жителей города.
Мужчины и женщины…
Лежащий в луже крови с раздробленными ногами ещё недавно так умело жонглирующий торговец фруктами и растоптанные чьими-то пытающимися убежать ногами остатки апельсинов, испускающих последние капли ароматного сока…
Женщины и дети…
Схватившийся за окровавленную голову старик, раскачивающийся из стороны в сторону…
Две бродячие собаки, опьянённые запахом палёного мяса и крови с остервенением, не обращая внимания на рушащийся вокруг них мир, копошатся клыкастыми мордами в животе мёртвой женщины, вытаскивая связку кишок и злобно рыча друг на друга, ничуть не обращая внимания на голого младенеца, выпползшего из-под её безжизненной руки. Судорожно всхлипывая и даже не имея сил кричать, он лежит в растёкшейся из под матери луже крови и жадно сосёт её палец, схватившись за него своими цепкими ручонками.
Бегущий прямо на ребёнка мужчина готов вот-вот раздавить малютку, и его широкая ступня уже занесена над только начинающим свой жизненный путь тельцем, но резкий толчок отбрасывает его в сторону и сильные руки пробегающей мимо женщины на ходу подхватывают младенца, а крепкие ноги уносят прочь от страшного места.
Прямо через дорогу пылает лавка Ювелира и тот, прижимая к груди остатки своего сверкающего добра, вылупленными от ужаса глазами молча стоит перед ней на коленях, наблюдая крушение своего маленького мира.
Пробегающий мимо него паренёк ловко уворачивается от пролетающего рядом камня и так сильно толкает ювелира, что тот падает, рассыпав груду драгоценных камней и золотых побрякушек, сверкающим ручейком покатившихся по горящей земле в сторону от своего бывшего владельца. Паренёк протянул было руку, что бы загрести несколько катящихся камешков, но тут же был отпихнут ударом широкого каблука раззорённого ювелира.
-Не трожжжжь…- злобно прошипел он над ухом юноши и, сильно оттолкнув его, навалился всем своим телом на разбросанные по земле сокровища, руками подгребая их под себя.
-К морю!- услышал Мясник чей то призывный голос и посмотрел в его сторону.
Высокий крепкий мужчина, несущий на своём горбу вцепившегося в его шею мальчика лет семи, оглянулся в бегущую за ним толпу и замахал руками:
-К морю давай! На корабли!- И быстро побежал вперёд, словно не чувствуя за спиной ношу.
«Это лишь сон. Только сон. Сейчас я проснусь и…», - как-то отчуждённо подумал Мясник, не в силах вопринимать увиденную им картину и посмотрел в даль.
Там, в центре полыхающего города, на высоком холме, тёмной мощью чернел не тронутый пламенем дворец Владыки.
«А если не…», - подумал он, ощущая, как всё нутро его сжалось от предчувствия возможной утраты всего нажитого благосостояния. Ему плевать на жизнь. Зачем она, если рядом не будет куска сочной баранины, чарки доброго вина и пары золотых монет?
-Что это?- услышал Мясник у своего уха голос любовницы, но не успел ничего ответить, так как за его спиной раздался оглушительный взрыв и он, внезапно осознав всю реальность происходящего, был вытолкнут из дверного проёма ударной волной и упал лицом на горящую мостовую.

…В сторону песчаного берега, окаймлённого верхушками кучерявых деревьев, подгоняемая чёткими взмахами гребцов и разрезая ровную гладь моря, быстро плывёт узкая длинная лодка, до верху груженная пустыми корзинами и курдюками.
Вдалеке, качаясь на то и дело набегающих на её корпус волнах, красуется громада купеческого корабля с изящно вырезанной на корме фигурой прекрасной девы с рыбьим хвостом и крыльями вместо рук.
Оглянувшись на неё, сидящий в лодке Немой вспомнил, что видел точно такие же статуи, только гораздо меньшего размера, помещающиеся на ладони, в каморке ювелира.
Много дней назад, удачно сбежав от своего нового владельца, он нашёл приют на корабле, с которого слышалась почти забытая речь его родины.
Несколько дней прячась в мокром тёмном трюме, изматываемый бесконечной качкой, его нутро не могло принимать ни найденную в мешках пшеницу, ни сладкое вино из стоящих рядом бочек. Всё, что бы он ни съел и не выпил, низвергалось с виде слизкой, с тошнотворным запахом массы, вызывающий ещё больший приступ. «Боги наказывают меня», - подумал он и решил больше не красть чужую еду. Всё равно, вскоре после употребления она оказывалась на полу, с которого её, благодарно мурлыкая, слизывал большой рыжий кот.
Прячась за дальними бочками, когда кто-то спускался вниз за очередной партией вина, мужчина с тоской разглядывал северные обветренные лица моряков и слабая надежда на то, что его кто-нибудь увидит, боязливо трепетала в его сердце.
Сколько так продолжалось, Немой не понимал. Приступы жуткого голода сменялись приступами бредовых видений детства, во время которых он не мог уследить за сменой дня и ночи. Он уже готов был выбраться на верх сам и просить милости у находящихся на палубе людей, но слабость так сковала его обезвоженные конечности, что он не мог даже ползти.
«Как несправедливо, - думал он, - умереть свободным, в этом тёмном, воняющем трюме, когда встреча с манящей родиной так близка».
-Так, ребята,- прервал его воспоминания суровый голос Боцмана, - набираем воды и в лодку. Дохлый, бери Немого и быстро в рощу.
Из причалившей к берегу лодки бойко выпрыгивали не чувствовавшие много дней землю моряки и, утопая босыми ногами в обжигающем кожу песке, уверенно шли к виднеющимся неподалёку зарослям.
Поймав выброшенные корзины, Дохлый сунул одну из них Немому:
-Давай, за мной. Только быстро! Шевели маслами-то! –прикрикнул он и рысью побежал в сторону зелёной стены дервьев.
Пробираясь в высокой сочной траве, вскоре все вышли к апельсиновой роще. Там, свисая яркими шарами с наклонившихся под их тяжестью ветвями, спелые фрукты так и манили путников сорвать их.
«Съешь меня!» - просили они, сверкая отблесками прокрадывающегося через верхушки пальм солнечных лучей на своих боках
-Знаешь, что это?- спросил Дохлый, бросая сорванный фрукт в корзину и посмотрел на отрицательно качающего головой Немого:
-У! Вкуснатища! Давай, налетай!
И, сорвав яркий шар, потянулся за следующим.
Немой, разглядывая неизвестный фрукт, принюхался и с наслаждением закрыл глаза.
Запах свежести и лёгкой горечи, перемешанной с ароматом восточных сладостей, ударил ему в нос.
«Вкусно, должно быть», - подумал он, осторожно надкусив плотную кожицу и тут же сморщился, почувствовав горько-кислый запах.
Громкий смех Дохлого, увидевшего его скривлённое лицо заставил Немого обернуться.
-Ха-ха-ха! Его ж чистить сначала нужно!
Взяв один из шаров мужчина цепкими пальцами отодрал с него рыжую шкурку, белую и пушистую внутри и протянул Немому фрукт, состоящий из полупрозрачных долек, с просвечивающимися внутри зёрнышками.
-Да не трусь, давай, жри!- видя недоверчивое лицо Немого, подбодрил он его.
Сочная сладкая жидкость, окутав рот свежестью и ароматом, покатилась ниже. Капли живительной влаги, медленно просачивающейся из полукруглой дольки, скатились по жадно впитывающей их плоти и, смачивая кисловато-сладким соком горло, упали в сжавшийся от долгого недоедания желудок.
О, боги!
Каким же удивительно прекрасным был этот ни с чем не сравнимый вкус!
-Руби их!- еле слышный крик Боцмана с берега прервал гастрономический оргазм и мужчина, поперхнувшись проскользнувшим сочным куском апельсина, закашлялся, пытаясь вытолкнуть инородное тело наружу.
-Чего там?!- вытянув шею в сторону берега, спросил Дохлый, и, бросив рыжий фрукт в уже полную корзину, взвалил её на плечи.
-Давай, шевелись! Живее!- доносилось со стороны моря.
-Бежим, что ли?
Кивнув в сторону криков Дохлый, смешно поднимая длинные ноги, побежал мимо продолжающего кашлять Немого, на ходу сильно хлопнув его по спине.
Недоеденный апельсин дугой вылетел изо рта мужчины и упал в высокую, примятую корзинами траву, подхватив одну из которых, Немой бросился догонять друга.

…Добравшись к ночи до города, остатки армии фригов садились на корабли и спешили покинуть опасное место. Сам же Владыка, оставленный солдатами и не в силах расстаться со своими богатствами, скрылся за стенами дворца, надеясь выдержать длительную осаду со своей семьеё и личной гвардией, так и не посмевшей оставить своего повелителя.
Объятые ужасом горожане, слушая рассказы своих спасшихся мужей и сыновей, быстро собирали пожитки и бежали к покачивающимся на волнах у причала кораблям.
Толкаясь и давя друг друга, люди наперебой совали капитанам монеты, умоляя дать им местечко. Но, как бы ни были алчны морские волки, но и они понимали, что не смогут принять на своих посудинах всех желающих. И поэтому командам были даны приказы бить вёслами всех, кто захочет пробраться без разрешения на корабли и сбрасывать их в воду.
И вскоре сотни окровавленных мужских, женских и детских тел так и остались качаться на волнах вокруг устремившихся в открытое море судов. Но как же горько было их разочарование, когда, выйдя из бухты, все увидели, что путь к свободе перекрыт вражеским флотом, мирно покачивающимся на тихой воде.
Путь к отступлению был перекрыт.
Торговые судна не были преспособлены к морскому бою и капитаны приняли решение повернуть к берегу, но в это время на небе над тёмным городом пронеслись огненные шары и рухнули прямо на городские здания.
Объятый пламенем город заполыхал, окрасив тёмное небо огненным заревом.

…Раздирая о кусты и без того рваную рубаху, Дохлый, высоко поднимая ноги, с быстротой зверя несётся к берегу. Спелые апельсины то и дело выпрыгивали на землю из свисающей за плечами корзины и, растоптанные бегущим следом Немым, рыжими лохмотьями оставались зелёной траве.
Подскользнувшись о скользкую корку одного из них, Немой упал на спину ногами вперёд и, судорожно собирая рассыпавшиеся из своей корзины остатки уцелевших фруктов, стал ползать по утоптанной траве, оглядываясь на скрывающегося за деревьями Дохлого.
-Да брось ты!- услышал он удаляющийся голос друга и, вскидывая за плечи корзину, побежал вперёд.
-Ах ты, з-зараз-за!- услышал он крик Боцмана с берега и прибавил шаг.
Но усталость и болезнь последних дней сказались на нём и вскоре, запыхавшись от бега, Немой на секунду остановился, что бы перевести дух.
Дохлый, тем временем, выпрыгнул из кустов и увидел кровавое окончание недавней битвы.
Проткнувший не за долго до этого полуголого чёрного мужика в звериной маске на лице и в каких-то странных лохмотьях, свисающих с талии, Боцман свирепо скалился, медленно вытаскивая длинную саблю из его голого пуза.
-Ну вот, как - то так,- вытирая оружие о штаны, довольно бробурчал он и оглянулся.
Два туземца с распоротыми животами и вывалившимися из них внутренностями омывались набегающей на песчаный берег солёной водой. Одного из них крепко обвили щупальца зелёных водорослей и, подхваченные волнами, поволокли на глубину синего моря.
Два балта, тем временем, поднатужившись, затаскивали в лодку прикрывающего бок раненого друга.
-Давай, - увидев Дохлого, замахал ему Боцман.
-Ну вот, - огорчился тощий мужчина, - без меня начали, без меня закончили. Подраться и то не успел, - и, огорчённо вздохнув, вышел из-за пальм на берег.
Но, словно услышав непреодолимое желание Дохлого, из дальних кустов выбежала целая группа туземцев и с истошными криками, свирепо махая каменными топорами и целясь из луков, понеслась в сторону моряков.
Те, увидев превосходящую их втрое группу черномазых, быстро столкнули лодку в море и усердно налегли на вёсла.
-Давай, быстрее, шевели копытами!- заорал Боцман Дохлому, увидев, как одна из стрел вонзилась прямо у ног Дохлого, отчего тот, высоко подпрыгнув, прибавил шаг.
Ещё стрела.
Ещё.
Выскочивший из леса Немой увидел, как Дохлого догнал выбежавший из леса высокий мощный туземец и, стукнув огромным кулаком в спину,схватил его за талию и повалил на песок.
Нырнув тут же обратно в зелёные волны джунглей, Немой затаился и, изо всех сил стараясь не выдать своего присутствия, стал наблюдать за приставшей к кораблю лодкой с балтами и за группой туземцев, связывающих автивно сопротивляющегося Дохлого, закрепив которого его за руки и ноги на толстом шесте, они понесли его в сторону чернеющей своей вершиной среди высоко поднимающейся зелени скалы.

Глава 25
Поднявшееся над морем солнце осветило обугленные осты городских домов и чернеющие башни ещё вчера белокаменного города. После ночного обстрела сам город был почти разрушен. Лишь одиноко возвышающийся центре на холме дворец Владыки ярким пятном указывал на его когда-то былое величие. Однако, городская стена, щедро покрытая выбоинами, всё-таки устояла под метким обстрелом и её массивные ворота удивительным образом сдержали наступление тургар.
Теймур знал, что её толщина была настолько большой, что пробить её насквозь не удастся. А раздвижные ворота с секретным механизмом при особом положении не просто плотно прилегали створками друг к другу так, что их невозможно было развести, но ещё и закреплялись парой десятков специально выкованных стальных блоков так, что попасть в город извне было практически невозможно.
Оставалось одно: длительная осада.
Перекрыв каналы с питьевой водой, поступающей из огибающей город реки, спускающейся прямо в море, Теймур обрёк жителей города на мучительную жажду под палящим солнцем, а приказав возввести плотный честокол, через который и мышь не смогла бы пробраться, лишил их возможности улизнуть и скрыться.
Помимо этого, на длинные острые колья были насажены трупы погибших в битве тургар и захваченных с пытавшихся отчалить кораблей ещё живых жителей таким образом, что бы их чётко было видно и слышно с городских стен.
А взятые в плен эпийские воины, приколоченные к городским стенам в несколько рядов, медленно умирали от жажды и палящего их тела жаркого солнца.
Целый день вопли и стоны мучительно умирающих людей терзали души укрывшихся за стенами оставшихся в живых жителей.
Разместившись плотным кольцом по периметру города, армия тургар расположилась на отдых.
Проезжая на своём воронном жеребце между полыхающими кострами, Каюм - баши благодарил воинов за верную службу и обещал щедрую награду после захвата Белокаменного.

…Вздрагивая от малейшего шороха, Немой, прячась и таясь, мелкими перебежками следовал за таврами и скоро оказался у их деревни, расположенной у подножия высокой скалы с плоской вершиной, уходящей одной стороной в морскую пучину.
Прячась за деревьями, он с интересом рассматривал полукруглые хижины из вертикально воткнутых в землю стволов с наброшенными поверх огромными ветками с листвой вместо крыши, около которых полуголые женщины жарили над огнём куски мяса, время от времени прикрикивая на играющих рядом детей.
Рядом, на шестах красовались (если можно так сказать) высушенные (и не очень) человеческие черепа и головы, увидев которые, Немой еле сдержался, что бы возгласом не выдать своего присутствия и самому не оказаться на месте несчастной жертвы. И, зажав рукой рот, он продолжил наблюдать за укладом жизни этих, казалось бы, мирных дикарей.
Практически голые женщины (некоторые из которых были очень даже ничего), если не считать несколько листьев, болтающихся на талии спереди и сзади, с измазанными белой глиной лицами, сидя на корточках, тщательно переминали что-то в кривых глиняных горшках. Тут же бегали голые дети с выпирающими кругленькими животами, швыряя друг в друга круглые камешки и ракушки.
В центре деревни, на самом солнцепёке стояла большая деревянная клетка, в которой томилось несколько белых мужчин , среди которых был и Дохлый.
Дети то и дело подбегали к ним и, вытянув шеи, дразнили пленников языками и кидали через прутья мелкие камешки, стараясь попасть в несчастных и, когда им это удавалось, громко смеялись.
К плоской вершине скалы вели множественные каменные ступени, многие из которых были полуразрушены, но некоторые, однако, имели вполне приличный вид.
«Как это такие дикари смогли сделать такое »?- подумал Немой, разглядывая каменные выступы, и перевёл взгляд на пленников.

…Запах палёного человеческого мяса предательски разносился по узким улочкам города, щекочя потрескавшиеся от жажды губы изголодавшихся выживших фригов.
Голодные и обезвоженные, лежа прямо на мостовой между обломков зданий, они с ненавистью смотрели на красующийся дворец Владыки.
-Жрёт, падла,- со злостью сказал кто-то из мужчин и послышался смачный звук его чмокнувшихся губ, пытающихся выдавить из горла остатки слизи для плевка.
-А мы тут дохнем, как скот, - ответил ему другой.
-А что, братцы, коли свернём ему шею, может и пощадит нас Теймур?- с надеждой предположил ещё один.
-Ну да, конечно же, пощадит. Дождёшься от него!- раздались с разных сторон слабые голоса.- А вот припасов там явно хватит не на один день. Почему мы должны подыхать, как голодные собаки, пока там жрут мясо и пьют вино?
Молча переглядываясь друг с другом, приободрившиеся мужчины поднялись и медленно побрели в сторону дворца, по пути собирая других оставшихся живых солдат и валяющееся на земле оружие.
Вскоре отряд, состоящий из сотни измождённых, но с упорством хватающихся за свои жалкие жизни людей подошёл к дворцовым воротам.
-Откройте! Мы хотим есть! -заорала толпа обречённых людей, пытаясь приковать к себе внимание отвернувшегося, едва заметившего их приближение, стражника.
-Чего надо?- грубо огрызнулся один из них.
Уверенно стоящий на ногах, с презрительной улыбкой на довольном лице он разительно отличался от кучки оборванцев, потревоживших его покой.
-Мы хотим есть, - повторил протиснувшийся через толпу мужчина.
-А я тут при чём? – снова огрызнулся гвардеец. –В городе полно трупов…
-Ты предлагаешь нам жрать людей?!- возмущённо перебил его мужчина и, повернувшись к толпе, крикнул:
-Посмотрите на его рожу! Он явно вдоволь есть и пьёт из кладовых! А нам предлагает жрать человечину!
-Убить его! Убить!- взвизгивает разноголосный хор и десятки исхудалых рук схватилис прутья решёток , пытаясь изогнуть их.
-Эй!- испуганно закричал гвардеец.- Вы что творите! А ну, пошли отсель, голодранцы!
И, видя твёрдые намерения протестующих, он отступил назад, доставая из ножен загнутую саблю, которой собрался уже полоснуть по вцепившимся в ворота пальцам, но в этот момент просвистевшая в воздухе стрела, пущенная сквозь тонкий стальной узор прутьев впилась прямо в его шею.
-Есть!
-Есть!
-Убит! – неистово закричала толпа.
-Сильнее! Налегай!
-Она поддаётся!
Предназначенные скорее для статуса, чем для обороны ажурные ворота не выдерживают натиска обезумевшей толпы и, медленно наклоняясь, вскоре падают на зелёную лужайку, подмяв под себя обездвиженное тело солдата.

…Поднимающееся над горизонтом солнце осветило чернеющие головёшки деревянных построек и каменных стен. Запах гари и остатки дыма ночного пожарища медленно расползались по песчаным дюнам, растворяясь в утренней синеве. И на её фоне десятки катапульт чернели на розовеющем небосклоне, и, словно наслаждаясь творение рук своих, смотрели деревянными носами на искалеченный город.
Стройные ряды многочисленных всадников растянулись вдоль периметра каменной стены, зияющей огромными чёрными дырами от ночного обстрела, оставив далеко за спиной краснеющий песок мёртвой пустоши.
-Часть жителей погибла при обстреле. Наши воины прочёсывают город и собирают всех оставшихся в живых.
Теймур молчал.
Он смотрел на головешки некогда прекрасного города и думал.
Прочесав вдоль и поперёк лабиринты эпийского дворца, его люди так и не нашли каких-либо следов его сына. Более того, подвергнутые допросам и пыткам придворные и в помине не знали о каком-либо пленённом мальчишке.
Всё это казалось более, чем странным.
Подойдя к стенам города, Теймур был уверен, что Владыка отдаст ему мальчика, что бы спасти город. Но этого не последовало. Почему?
Ответа он никогда не узнает.
Уже не узнает.
Единственного, кто смог бы ответить, уже нет в живых. И, как ни странно, он, Теймур, в этом не виноват. Менее всего на свете он хотел бы причинить вред Владыке. Именно поэтому он строго настрого приказал бомбить город так, что бы ни один камень не упал со стен дворца, надеясь на скором воссоединении со своим малышом.
И ждать пришлось совсем недолго.
Всего лишь через несколько дней осады после разгрома эпийской армии ему доложили, что ворота города открылись и горожане просят с ним встречи. Он знал, что это случиться. Но не думал, что так быстро.
Группа ободранных, со следами крови и сажи людей представляла жалкое зрелище. Проходя между рядами гогочащих от их вида тургар, они боязливо переглядывались и жались друг к другу. Совсем недавно умеренные в своём превосходстве, а теперь униженные и побитые, словно бродячие собаки, они могли рассчитывать только на милость победителей и, в лучшем случае, возможность умереть свободными, доживя до глубокой старости. Впрочем, некоторых из них вполне бы устроила и жизнь в неволе, если бы она гарантировала кусок хлеба да чашку кукурузной похлёбки.
Молча вывалив к ногам Теймура сморщенную в предсмертной агонии голову Владыки, они распластали свои исхудалые тела на земле, уткнувшись грязными лицами в песок.
-Кто это сделал? – пнув голову своего недавнего союзника, только и спросил каюм у надеящихся на милость посетителей.
И те, молча переглянувшись друг с другом единогласно указали на одного из них, наиболее крепкого фригийца с разрисованной узорами грудью – Мьянхмы.
-Встань!- приказал ему Теймур и мужчина, уверенный, что его ждёт награда, уверенно поднялся с колен и, свысока осмотрев всех вокруг, нагло посмотрел каюму в глаза:
-Ну, да, я, - с вызовом ответил он.
Как же он награди его? Сделаем командиром своего отряда? Или даст мешок монет? А, может…
Толпа эпийцев, разбивая стоящие в коридорах огромные фарфоровые вазы с вечно цветущими растениями и рубя изредка попадающихся им на пути гвардейцев, с криками прорывается к спрятавшемуся в залах Владыке.
Ворвавшись в трапезную, они видят щедро уставленный кушаниями стол и, хватая еду грязыми руками, судорожно запихивают её в рот, запивая булькающими глотками вино из золотых кувшинов.
- А они себе ни в чём не отказывали!- отбросив пустую бутыль, крикнул Мьянхма.
-Пусть испробует и нашего угощения!
-Эй! Где ты прячешься, царь? Выходи! Или сидеть за одним столом с простыми горажанами постыдно? – кричала опьяневшая толпа.
Неожиданно одна из дверей, ведущих в трапезную, отворилась и оттуда, глухо шлёпая по мраморному полу мокрыми лапами, выползло зелёное чудище с длинным мощным хвостом и зубастой пастью. Звонко щёлкая острыми зубами, оно быстро приближалось к пирующему сброду, настолько занятому пореданием деликатесов, что не видящего приближения опасности.
Крик боли и ужаса, неожиданно раздавшийся в трапезной, оторвал их от наслаждения едой и, повернувшись на его звук, люди увидели, как чудовище вцепилось своей огромной пастью за ногу одного из фригов и стало неистово мотать его из стороны в сторону.
-Бей его!- завопил кто-то и вся толпа бросилась бить чудовище всем, что первым попалось им под руку: палками, топориками, ножами, вилками и посудой до тех пор, пока оно не отпустило исходящего кровью несчастного и, быстро перебирая мощными лапами не пустилось бежать, оставляя за собой широкий кровавый след.
Горожане молча отступили от переставшего кричать друга и с ужасом смотрели на его переставшее дёргаться тело и вырванную от бедра ногу с торчащими из неё костями и висящими волокнами мяса.
-Трусливый собака! Он побоялся выйти сам и прислал своих зверюшек! Бей его!
И, возбуждённая видом крови толпа бросилась по комнатам искать спрятавшегося где-то там Царя.
Рассчитывыая на щедрую награду, мужчина никак не думал, что, стремясь угодить завоевателю, нарушит его планы и тем самым сделает себе только хуже.
-Царя убить может только царь, - сурово изрёк Теймур, впиваясь испепеляющим взглядом в самую душу Мьянхмы, и, неожиданно повернувшись спиной к горожанам, пошёл от них прочь, коротко бросив Курдулаю:
-Всем пленным мужчинам в городе отсечь большие пальцы обеих рук. Что бы не смогли взять оружие. А убийцу царя - четвертовать. Прилюдно! На площади!
Глава 26
За долгие часы ожидания удушающая жара сморила Немого и он так и уснул, упав на высокую траву среди дурманящих ароматов кустов.
Глухие звуки бубна, раздавшиеся откуда-то сверху, разбудили его и, открыв глаза, Немой провалился в окружающую его кромешную темноту, среди которой высоко-высоко между листьями трепещущих под напором ветра пальм просвечивались только редкие звёзды.
Мужчина выглянул из-за деревьев , протерев не выспавшееся лицо и привыкшие к темноте глаза разглядели пустые хижины, клетку, разбросанные по земле горшки…
«Куда все подевались?»-удивлённо подумал Немой и вздрогнул от раздавшегося где-то высоко среди верхушек деревьев глухого стука.
Подняв голову, он увидел полыхающий среди звёзд костёр и, не веря своим глазам, с силой зажмурил их и открыл снова.
Нет, зрение не может обмануть дважды. Языки пламени переплетались между собой среди мерцающих звёзд и тянулись выше и выше, уходя в самые глубины космоса.
«Что за?..»- подумал было Немой, но тут, привыкшие к темноте глаза стали различать очертания еле видимой в темноте скалы с ровной вершиной, на которой и пылал огонь.
«Ну конечно!»- ударил себя по лбу мужчина и, озираясь по сторонам, подбежал к горе и стал взбираться наверх по неровным каменным ступеням.
Вскоре из-за густой растительности, покрывающей край скалы, Немому представилась картина первобытной дикости, увидев которую раз, не забудешь её никогда: в центре у огромного костра полукругом сидели спинами к спуску и скрестив ноги, полуголые туземцы, единственным одеянием которых были лиственные набедренные повязки и украшения из морских ракушек на кистях рук и щиколотках. С выпученными глазами, положив руки друг другу на плечи, они плавно раскачивались в такт ударов звенящего бубна в руках измазанного синей краской голого шамана с нарисованными на его теле несколькими парами чёрных глаз.
Чуть в стороне от них стояла такая же клетка, как и внизу. И в ней, ожидая своей участи, лежали, сидели, стояли исхудавшие, почерневшие от солнца представители «высоких цивилизаций», находящихся теперь в полной власти примитивных дикарей.
Высоко поднимая ноги и как бы на мгновение зависая так в воздухе, Шаман медленно прыгал вокруг костра и пламя освещало его свирепо раскрашенное лицо.
-У-у-а! Бумбарабара! У-а!- завыл Шаман, ударив в кожаный бубен, украшенный по дуге стучащимися друг о друга ракушками.
-У-у-а! Бумбарабара! У-у-а!- заунывно ответили ему сотни голосов.
-О, Матерь великая Аютага! Смилостись над рабами твоими!
И туземцы тут же подхватили его призыв:
-У-у-а!
-Прими дары наши!
-У-у-а!
Под вой и улюлюканье соплеменников стоящий рядом с клеткой высокий туземец вытащил одного из пленников к обрыву и поставил на колени лицом к спокойно плещущемуся далеко у подножия скалы морю.
Вытягиваясь с каждым шагом к небу на цыпочках, Шаман, сменив бубен на увесистую дубинку, пружинисто приседая, подошёл к несчастному и наотмашь со всей силы ударил его по затылку. Мужчина упал лицом в лужу собственной крови и тёмная яркая жидкость, вытекшая из раздробленной головы, медленно расползаясь, потянулась к краю горы и каплями стекла в шипящее пеной море.
Что бы не закричать, наблюдающий за этим убийством Немой, с силой зажимает себе рот, но тут же вспоминает, что не может говорить и тяжело выдыхает, вытирая грязным оборванным краем рукава моментально выступившую на его лбу испарину.
-Дай спасение от страшных напастей, мора и голода!- завывает тем временем дикарь и под хор дружных голосов единым диссонансом подхвативших его, и сталкивает бездыханное тело вниз. Разбиваясь об острые выступы, оно падает в воду и так и остаётся там, плавно раскачиваясь на то поднимающих, то опускающих его волнах.
Единая цепь из сцепленных кистей рук туземцев одним движением поднимается над их головами и опускается к земле.
-У-у-у-у!
Тем временем, двое мужчин направляются к клетке, и Немой, замерев от страха, закрывает глаза и молится всем известным и не известным ему богам: «Хоть бы не Дохлый, только не его». И, наверное, боги услышали его немые мольбы, потому что, открыв глаза, мужчина видит, как двое дикарей тащат неизвестного ему, сильно упирающегося, крепкого пленника.
-Кто тот великий воин, пленивший неверного?-обращается Шаман к племени и один из туземцев невысокого худощавого телосложения (Немой даже усомнился, точно ли он смог пленить того крепыша), горделиво выпятив грудь поднимается и подходит к нему.
-Прими душу врага твоего! –торжественно вещает Шаман и протягивает дикарю остро наточенный каменный нож:
-Да будет она верным стражем дому твоему!
-Нет! Пустите мен! Вы, дикое отрепье!- кричит пленник, стараясь вырваться из крепких рук туземцев, но один из них бьёт его своей ногой под колени и мужчина падает на землю.
Наслаждаясь собственным превосходством, дикарь поднимает голову пленника за волосы, вытянув его шею и, приставив к горлу нож, надавливает на него.
Острый конец медленно входит в мягкую плоть дрыгающегося человека по самую рукоятку и режущим движением ведёт в сторону. Тоненький ручеёк багровой крови, показавшийся из раны, сильным ручьём брызжет во все стороны под мощным движением руки и вскоре голова несчастного, отделённая от его тела, повисает в победоносно вытянутой руке туземца.
-У-у-у-у! А-а!- трясут дикари кистями рук и внезапно замолкают, устремив свои взгляды в сторону моря.
Повернувшись в ту же сторону, Немой, оцепенев от ужаса, видит, как там, над скалой вырастает огромная волна. Поднимаясь всё выше и выше, она принимает очертания невообразимо огромной женщины с растрёпанными волосами и свирепо улыбающимся лицом. Наклонившись своим гибким телом к земле, она приближает свою голову к Шаману, к дикарям и, внимательно оглядев каждого из них, высовывает изо рта длинный язык, которым проводит по очарованной ею толпе. Капли солёной воды стекают по их довольным лицам, обласканным морской богиней, а дева, подняв узким языком обезглавленное тело, резко подбрасывает его вверх. Перевернувшись несколько раз в воздухе, оно падает в широко открытый рот и скрывается в морской пучине.

…Голова трещала так, словно по ней не переставая били и били десятки свинцовых молоточков. С силой приоткрыв слипшиеся от свернувшейся крови глаза, Мясник сел и тут же уткнулся глазами на распластавшегося на земле мужчину.
Лежащий прямо перед ним Ювелир был мёртв и, судя по всему, ему так и не удалось сберечь свои сокровища. Единственным напоминанием о былом богатстве был зажатый в окоченевшем кулаке голубой камешек, предательски сверкающий из-под посеревших от пепла пальцах.
В свете наступающего дня представшая перед глазами Мясника картина выглядела ещё более ужасающей, чем накануне ночью.
Если тогда крики и возгласы бегущих людей всё-таки указывали хоть и на погибающую, но всё таки, жизнь, то теперь…
Мертвенная тишина…
Тлеющие головёшки торговых рядов…
Занесённые пеплом трупы людей…
Тенями блуждающие полуживые мужчины и женщины…
-Дави его!- услышал Мясник визгливый крик и повернул голову.
Чуть дальше от него трое странных узкоглазых мужчин в смешных кожаных шапках треугольной формы скручивали руки сопротивляющемуся изо всех сил чернокожему рабу.
-Эй, ты!- не успев оценить события, услышал Мясник и почувствовал сильный удар в плечо, отчего оно сильно заныло и растеклось тянущейся болью по всему предплечью.
-Вставай!
Рядом с Мясником стоял отливающий бронзой мускулистый конь с сидящим на нём в сверкающих доспехах всаднике. Тот широко улыбался, скаля кривые зубы и щуря и без того узкие голубые глаза, и тыкал обратной стороной копья в плечо мужчине.
-Давай, давай, шевели копытами!- не переставая улыбаться приговаривал чужеземец,побуждая мужчину встать с земли.
Не сводя глаз со своего несчастного ( или, может быть, наоборот, более счастливого?) соседа, кряхтя от возникающей при каждом движении боли торговец поднялся и, обернувшись, посмотрел на свою разрушенную лавку. Там, наваленные друг на друга доски с тлеющим в центре чёрным пятном похоронили под собой всё накопленное годами добро. Тошнотворный запах сгоревшего мяса неприятно щекотал ноздри и ещё больше напоминал о том, сколько же жирных кусков запропало в этом кострище! А ведь могло принести не один десяток монет в глубокий карман его фартука.
И где-то там, в глубине этой кучи, среди зажарившихся туш и почерневших деревяшек, лежала она, его последняя черноокая любовь.

…Дождавшись, когда после кровавой вечеринки туземцы спустятся вниз, а у клетки останется лишь один из них, охраняя остолбеневшего от всего увиденного Дохлого, Немой приготовился к решительным действиям.
Увидев, что дикарь, подперев дверь клетки своей широкой спиной, мирно задремал, оперевшись о высокое копьё, он, тихо ступая по каменистой поверхности, подкрался к ней с другой стороны и просунул между прочными прутьями заранее приготовленную ветку в спину сидящего с безвольно опущенными руками и широко раскинутыми ногами друга.
От неожиданного прикосновения плечи Дохлого высоко дёрнулись и он чуть не заорал, но успел прикрыть рот, увидев корчащееся в призывах к молчанию лицо Немого.
Маска неподдельной радости озарила лицо пленника и он, указывая пальцем на дремлющего туземца, другой рукой показывал режущее движением по своей шее.
Поняв, что от него требуется, Немой, вытащил из-за пояса длинный стальной нож, кивнул, тихо обошёл клетку и, занеся руку над глубоко дышащей голой грудью, остановился и посмотрел на Дохлого.
«Режь!»- нетерпеливо показал тот.
Но Немой нерешительно опустил руку.
«Ну, чего же ты»?- немым вопросом спрашивала рожа Дохлого и Немой снова занёс руку над дикарём и снова опустил её, посмотрев на недовольного друга, молча ругающего Немого, который наконец-то в полной решимости поднял руку в очередной попытке, посмотрел на дикаря и…
Встретился с его взглядом.
Широко открытые вылупленные глаза туземца с ненавистью смотрели на Немого, а мускулистая рука тянулась схватить его кисть, держащую нож.
И тут…
Дохлый навалился на клетку и схватил туземца своими длинными руками за талию.
-Да режь ты его!- злобно зашипел он на Немого и тот, взмахнув рукой, резко опустил её вниз, разрезая острым лезвием мощную грудину туземца до самого живота, наблюдая широко открытыми глазами, как алая кровь в перемешку с кишками вывалилась на руки Дохлого и он брезгливо отдёрнул их.
-Ни хрена себе, - ошарашенно пробормотал он, переводя взгляд с испачканных рук на стоящего с дрожащей челюстью Немого.
Медленно оседая на землю, туземец удивлённо смотрел на свои внутренности, пытаясь запихать их грязными руками обратно, а потом перевёл вопрошающий взгляд на Немого, словно спрашивая: «И как это ты, такой щуплый…» - и, завалившись на бок, закрыл глаза.

…Нависая остроконечными шапками над потемневшим морем, свинцовые тучи тяжёлыми хлопьями затянули небосклон. Падающие с неба капли дождя непроглядной пеленой растянулись от облаков до самого горизонта, сливаясь с бурлящими от ветра волнами, которые вздымались и падали, разбиваясь о болтающееся среди них, беззащитное перед морской стихией, судёнышко. Погружаясь в бурлящую пучину валов и, на мгновение, показываясь над их вершинами, оно делало отчаянные попытки сопротивления настойчиво преследующим волнам, кружащим его в бешеном вихре вальса.
-Держи лагом!- мощным басом пытался перекричать Капитан ревущие порывы ветра и Кормчий влитой фигурой, широко расставив ноги, повёл весло в сторону, пытаясь поставить корпус корабля поперёк ветра.
Как яичная скорлупа, затрещало деревянное тело под натиском морской пляски и заметалось в разные стороны от непредсказуемых па капризной партнёрши, злобно пенящейся от соприкосновения с хрупким и неумелым танцовщиком. Каждый раз, ныряя кормой в пучину её страсти, кораблик вырывался из смертельных объятий и падал в новые, более мощные и крепкие. И казалось, не было ни конца ни края этой бешеной пляски. Всякий раз, чуть поднявшись на гребень новой волны, морской странник плашмя падал в бушующий водоворот, но тут же нежно подхватывался следующей, стремительно возносящей его до самых свинцовых тучь, и там бешеным вихрем кружила между мигающих звёзд, а затем, вдоволь наигравшись, словно надоевшую игрушку бросала на самое дно.
И так снова и снова.
Как повторяющееся рондо.
Как борьба, перерастающая в нежные объятия…
Как объятия, сменяемые суровым отторжением…
Как изматывающая и губительная страсть…
Но вот, казалось, мучениям наступил конец.
Шторм закончился так же внезапно, как и начался.
Из-за туч, словно разведённых чьими то невидимыми руками, мелькнул луч солнца и осветил истерзанное тело морского бродяги, качающегося на успокаивающихся волнах.
Побитая и израненная команда в трюмах, тяжко охая и вздыхая, готовая зализывать раны, выползла на палубу, щуря глаза от пробившегося сквозь тучи яркого света.
-Кажись, пронесло, - Капитан вытер лицо мокрым рукавом своё лицо и осмотрел команду.
На корме здоровяк Кормчий продолжал невозмутимо направлять весло, а Боцман, не давая балтам опомниться, кричал первые распоряжения:
-Эй, давай, давай, шустрее. Шевели маслами. Крепи реи. Паруса…
И пока на палубе начинала возрождаться привычная будничная суета, в нижнем трюме, ползая на карачках по залитому водой с масляными пятнами полу, Торвальд подсчитывал свои убытки:
- О, горе мне, горе! Пять чаш с маслом! Шерсть! Тончайшая шерсть! Надо причалить к берегу. Просушить всё на тёплом южном солнышке. Не то загнеёт.
Одобрительно наблюдая за слаженной работой своей команды, Капитан пристально вгляделся в тихую морскую гладь: с одной стороны наступившее затишье должно было бы радовать его, но… Что-то необычное было в этом мертвецки тихом безветрии, во внезапно застывшем море.
Капитан выглянул за борт.
Казалось, всё вымерло. Ни большой, ни малой рыбёшки, ни…
Что это?
Откуда - то из далека послышался странный гул.
Капитан уже слышал такое. Да, точно. В молодости во время перегона табунов лошадей можно услышать подобные звуки. Но здесь… Словно топот приближающегося огромного стада, гул нарастал и становился всё ближе и ближе.
Что это может быть?
Капитан всмотрелся в ясное небо и внезапно возникший то ли от неожиданности увиденного, то ли от предчувствия чего-то ещё более ужасного, чем пережитый шторм ком в горле перехватил его дыхание: по всему горизонту, плавно нарастая, перекатываясь и бурля, огромным веретеном катился водный вал. Он словно собирал в себя всю массу воды у своего основания, становясь всё выше и выше, вырастая в неимоверных размеров гребень со злобно пенящейся верхушкой.
-В трюм! - заорал Капитан и все, напуганные непонятным гулом, толкаясь и падая, понеслись в укрытие.
Пусть не столь надёжное, как если бы они были на земле, но всё же.
Капитан, скатившийся с мостика, поддавшись манящему его пению океана оглянулся и широко открыл глаза: приближающаяся ровная стена воды выросла настолько, что, казалось, достала своей вершиной самое небо.
Но что это?
Мужчина замер, не в силах двигаться, заворожённый увиденной им картиной.
-Капитан!- заорал Боцман, высовывая голову из трюма, но, увидев то, что не может быть увиденным, тут же нырнул обратно:
-О, чёрт!
Нет, это невозможно! Несколько раз зажмурив дряхлые веки, Капитан широко открыл глаза, не в силах поверить тому, что открылось его взору.

Глава 27
-Ну ты, блин, даёшь!- не переставал удивляться Дохлый, высоко поднимая тощие колени, стараясь не отстать от на удивление выносливого, несмотря на пережитые невзгоды, Немого. - Вот так р-раз- и всё! А он то, гад! Думал всё, кранты! А ты…
Молодые люди стремительно выбежали на ночной берег и, тяжело переводя дыхание, осмотрелись: прямо перед ними, отражаясь серебряным серпом на пустынной морской глади и оставляя длинную колыхающуюся на мелкой ряби дорожку, на тёмном небе завис сверкающий месяц.
-Ушли! Чёрт! Они бросили нас! – в отчаянии закричал Дохлый и, обхватив голову руками, упал коленями на мокрый песок.
Набежавшая на берег волна тут же окатила его сног до головы и, уронив лицом в низ, потянула за собой в море. Полный отчаяния, мужчина даже не думал сопротивляться её объятиям, отдавшись на милость и ласки стихии, но Немой, не согласный с таким решением друга, подхватил его подмышки и вытащил на сушу.
-Что? Ну, что нам теперь делать?!-завыл мужчина, выдирая себе и без того жидкие волосы.
Усевшись с ним рядом, Немой лишь тихо вздохнул и приобнял балка за плечи, ободряюще похлопав по прилипшей к спине мокрой рубахе, через которую выпирали острые лопатки и бугристый хребет позвоночника.
-Наверное, судьбой мне написано быть ужином у этих дикарей, - опустив голову, причитал Дохлый, никак не реагируя на прикосновения товарища. - И зачем я подписался на это плавание? Сидел бы и сидел дома, горя не знал! Нет же! Дальние страны подавай! Явства заморские! Девок южных в натитьниках! Приключения хотел! Вот тебе приключения! Нате! Кушайте на здоровье!-неожиданно зло выкрикнул Дохлый и обвёл рукой пустынный берег.
Становясь всё сильнее и сильнее, ветер сгибал длинные тонкие стволы дремлющих пальм, наклоняя их мохнатые головы чуть ли не до земли, омываемой подкатывающими всё ближе и ближе к зелёным кустам волнам, уносящим с собой сорванную порывами ветра листву.
Проснувшиеся после дневного сна звёзды, вспыхивая одна за другой среди нависших над морем грозовых тучь молча наблюдают за сгорбленная парочка одиноко сидящих на берегу людей. Мокрая и несчастная, они, прижимаясь друг к другу, с тоской смотрят на теряющийся в серых тучах горизонт, стараясь уловить хоть малейшее движение возвратившегося за ними парусника.
«Может, разбились о скалы?»- пытаясь оправдать исчезновение балтов, думает Немой и искоса смотрит на совсем сникшего друга: « Укрыться надо. А завтра решим, что и как.»- и, соединив пальцы рук над головой, толкает Дохлого в плечо.

-Лады,- всхлипывает тот, - пойдём, чего сидеть-то без толку, там видно будет, - и, тяжко вздохнув, поднимается на ноги, отряхнул со штанов крупицы влажного песка.

…Оставшись стоять один на один перед нависающей прямо перед носом корабля водной стеной, Капитан вдруг увидел, как та медленно расползлась на части, принимая отчётливые формы когтистых рук, окружённую ореолом растрёпанных волос голову со злобно сверкающими огромными глазами, тонкую шею, высоко поднимающуюся обнажённую грудь… Ещё немного и уродливая, исполинских размеров женщина, созданная миллионами тонн солёной воды, протянула свою ладонь к кажущемуся таким крохотным рядом с ней кораблику и, подняв его за дно, поднесла к своему криво смеющемуся лицу, на котором в двух её бесконечно глубоких зрачках отразился испуганый, но старающийся не потерять выдержки Капитан. Лицо женщины в плотную приблизилось к балту и мужчина чётко различил, как стайки мелких рыбёшек косяками пронеслись от её переносицы к щекам, а затем, обогнув длинную щею, спустились ниже и спрятались в глубокой ложбинке чуть ниже грациозной талии. Мелко переливающаяся рябь прозрачно-голубого тела пробилась брызнувшими во все стороны золотистыми лучами вырвавшегося из-за туч солнца, превращаясь в сияющую радугу, короной накрывающую взлохмаченную голову.
Женщина вытянула губы трубочкой и тихо засвистела.
Волна тёплого ветра, смешанная с нежными трелями окутала Капитана и он отвёл зажмуренные в страхе глаза в сторону.
«Живи пока», - услышал он в своей голове и…
Тишина…
Безветрие…
Мокрый мазок чего-то невообразимо длинного по лицу…
Открыв глаза, мужчина увидел, как безмолвно смеющаяся богиня расползлась по морской глади и бесследно исчезла в пучине её вдруг ставшей спокойной синевы.

…В большой хижине Стриборга душно от выкуренных в большом количестве мятных трубок. Вытесненный прохладой, идущей от земляного пола, их дым поднимается выше и клубится под куполом крыши, выползая в узкое отверстие. Тихо потрескивая, огонь очага трепещется огненно-красными языками по сухим брёвнам, пожирая их плоть и превращая в безжизненные чёрные головешки.
В тесноте от множества находящихся в избе людей, кажется, и яблоку негде упасть. Представители десятков родов иирков, разбросанных по всей северо-западной тайге, собрались в одном месте, что бы обсудить новости, принесённые накануне возвратившимся из степей Тусуркаем. Стриборг, как старейший из них, имел честь принимать их всех в своём доме.
Лучший охотник племени Ратибор тихо стоял в стороне, наблюдая за переговорами старейшин.
-Их армия хорошо вооружена, - заметил кто-то из присутствующих.
-Благодаря нашим друзьям с юга, - тут же съязвил Стриборг.
-Не важно, кому. Гораздо важнее, что у них выработанная годами дисциплина и сноровка.
-Наши охотники владеют не хуже ножом и стрелами и могут заманить любого зверя в ловушку.
-Сравнил! То зверь, а то - воин!
-Не вижу разницы.
-Может, ты и прав. Если разработать правильную стратегию…
-Друзья! Вы забыли про их мечи и дротики.
-В ближнем бою, думаю, от дротиков мало толку.
-А их Шаман? Вы слышали? Он же людей жрёт!
Ратибор, у которого голова уже шла кругом от бесконечных споров и возражений, не приводящих ни к какому результату, осторожно пробирался вдоль стены к выходу.
Разрозненные роды, прекрасно существовавшие друг без друга десятилетия, не умели, да и не хотели слушать других. Каждый считал свою информацию более важной и лишь свои действия единственными правильными. И как они могли идти против тысячной армии, объединённой одним руководством и одной целью?
- Нужно заслать гонца к иссидам. Они всегда были воинами.
-Да, да! Это их армия победила в десятилетней войне!
-Вспомнил! Когда это было? Тысячу лет назад! С тех пор их воины разжирели и если и грабят и убивают, то только случайно забредших в их места путников.
-Вместе с балтами они ходили за дальнее море и, говорят, поработили там желтокожих дикарей.
-Ну, удивил! Дикарей с каменными топорами, живущих в пещерах!
-Что бы вы ни думали, но они единственные племена, которые знают хоть какой - то толк в войне.
Выйдя на улицу, Ратибор с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух. Летящий густыми хлопьями снег приятной прохладой косался его лица и пушистым покрывалом ложился на землю, скрывая множественные следы у входа. Его плотная пелена застилала темнеющее небо и лес, скрывая от взгляда всё, что находилось дальше вытянутой руки.
С тех пор, как Йорка легла к нему на ложе, счастливее не было человека в племени, чем Ратибор. Далеко остались в шальной молодости пьяные драки и сумасшедшие оргии. Не нужны были другие женщины и друзья - товарищи всё реже и реже видели его на своих молодецких забавах. «Да, в конец испортился парень», - думали они об оставившем их охотнике.
Спокойствие и стабильность стали его второй сущностью и мысли о сыне всё чаще и чаще стали приходить в голову.
Одно огорчало молодого человека.
Кайра.
Да, он прекрасно знал, на что способна обиженная иирка, и больше всего боялся за свою златовласочку. Но проходили дни. Кайра не только не показывала какой либо агрессии, но, казалось, не замечала ни его самого, ни его возлюбленную. И он успокоился.
Йорка, знающая секреты домоведения славличан, поделилась многими из них с местными жительницами. А те, в свою очередь, перестали смотреть на неё, как на чужую и, к великой радости Ратибора, приняли в своё общество.
Всё налаживалось.
Тишина. Стабильность. Любовь…
И тут. Леший бы их побрал! Тургары!
О них, тихо обитающих в своих степях, казалось все и позабыли. И, как оказалось, напрасно. Разбитые и осрамлённые, сотни лет они строили планы отмщения и готовились к новой битве. И надо же, что б это случилось именно сейчас!
Зоркий глаз охотника выцепил фигуру мелькнувшего вдалеке тёмным пятном человека, тут же исчезнувшую за скрывшим её снегопадом.
«И кому это дома не сидится в такую погоду?»- подумал Ратибор и, собрав ладонью горсть снега, растёр её между пальцев, вернулся к переговорщикам.
Споры о том, кто же всё-таки сильнее и опытнее в воинских делах, сменились разговорами о недавних охотах, неожиданно пришедшей зиме и женщинах. Подогреваемые сладкой медовухой, оставшейся с летней торговли и наслаждаясь сочными кусками свежеиспечённой дичи, старейшины, вытирая жирные пальцы, смеялись и, радостно бахляясь, кричали:
-Ну и пусть приходят! Мы их-раз-раз! И башка с плеч! Подумаешь! Шаман! Ха-ха! У нас своих, что ли нет?
И, продолжая пить и веселиться, мужчины не заметили, как вскоре их, распаренных жаром кострища и одурманеных тяжёлым запахом пота, еды и славличанской медовухи, сразил коварный сон.
А за стенами тёплого жилища пушистые хлопья неожиданно рано выпавшего снега застилали землю пышным ковром, сквозь который проглядывали травинки, не успевшие приготовится к столь ранней зиме.

…Как и предполагал Теймур, засевшая во дворце знать не долго смогла существовать отдельно от внешнего мира. Не подготовленные к длительной осаде люди, привыкшие ни в чём себе не отказывать, быстренько умяли скудные запасы из кладовых Владыки и решили перейти на томящихся в ожидании боёв зверюшек. Так как нападение случилось поздно ночью, то погонщики и смотрители диких животных, естественно, мирно приняли смерть у себя дома, и смотреть за ящерами стало некому. И те, оставшись без пропитания не долго думая, растерзали всех, кто, самоуверенно возомнив себя всемогущими, посмел к ним приблизиться. И тогда толпища крыс, почуяв безопасность, противно визжа и толкаясь друг с другом, ринулись в подвали на дармовое лакомство.
По указу Теймура, отряд наименее восприимчивых к запаху в следствии хорошего вознаграждения тургар неустанно освобождал подземелье от останков и вскоре проход был прочищен. Однако доносящиеся из глубины угрожающие звуки отпугивали людей, помнящих во время битвы нападающих на них монстров и они, испуганно переглядываясь друг с другом, нерешительно топтались на месте.
Так как Теймур намеревался остаться во дворце на зимовку, то нельзя было позволить заразе, разносимой крысами из подвалов распространяться по городу. К тому же, нужно было что-то делать с оставшимися в живых животными, пугающими своими криками армию.
И Учитель пообещал решить эту проблему.
Вонь и смрад от гниющих тел, царящие в подземельях дворца были невыносимыми для обычных людей. Но он-то был не из таких. Вдыхая несносный аромат, щекотящий его ноздри, он медленно шёл по широким тёмным коридорам, равнодушно переступая через разлагающиеся трупы.
Еле уловимый запах, продирающийся через всю эту вонь, манил и звал его к себе всё ближе и ближе.
-Р-р-р, - слабое рычание, возникшее где-то в темноте было скорее жалобным криком о помощи, чем угрожающим рыком.
Пара огромных жёлтых глаз неожиданно открывшихся прямо перед Учителем, тоскливо посмотрела на него и он, протянув руку, слабо дотронулся до чешуйчатой кожи животного, прикрыл глаза и всем своим сознанием унёсся далеко-далеко.
Туда, где когда-то ждала его любовь…

Глава 28
По краю берега, утопающего в густой зелёной растительности, устало брели Немой и Дохлый. Всю ночь прячась под корякой большого дерева, они не могли сомкнуть глаз, вздрагивая при каждом ударе молнии и порыве беснующегося ветра. И только под утро, вымотанных и уставших, их окутала победившая их сопротивление дрёма.
Но кошмары преследовали друзей и во сне. Кровожадные туземцы с нанизанными на копья человеческими головами дико скакали и кричали, будоража сонное сознание до тех пор, пока взмокшие от пота, перемешанного с влагой дождя, путники в ужасе не проснулись. Решив, что уж если отдохнуть и выспаться им не суждено, то нужно двигаться вдоль берега подальше от опасного места.
-Жрать-то хочется! Хоть волком вой, - огорчённо вздохнул Дохлый, посмотрев на свой и без того впалый живот, оглянулся на беззаботно шагающего Немого и, с завистью наблюдая за его беспечностью, сказал:
-Ты, наверное, привыкший на пустой желудок. А я, брат, люблю накинуть пару кусков. И чтоб мёду кружку. А лучше, если б две.
Неожиданно подняв руку, Немой вдруг останавился и, прислушавшись, посмотрел в сторону леса.
Тут же присев ниже, Дохлый и тихо прошептал:
-Ты чего?
Вместо ответа Немой указал пальцев куда то в глубь и, показав жестами другу следовать за ним, свернул в сторону.
-Эй, куда тебя леший?- дернулся было за ним Дохлый, но нерешительно остановился:
-Эй, ты! Как тебя там! Я остаюсь! – но, увидев, скрывающуюся в кустах фигуру последнего оставшегося с ним человека, с сожалением сплюнул и, агрессивно работая локтями, побрёл следом:
-Да чтоб тебя!
Но секунды промедления сделали своё дело и, потеряв Немого из виду, мужчина с опаской останавился, боясь затеряться в этом зелёном океане растительности:
-Э-эй!- осторожно позвал он, оглядываясь по сторонам.
Тишина.
Лишь странные звуки, разносящиеся где-то недалеко, пугают и настораживают балта.
-Эй!- повторил мужчина и в панике осмотрелся, вытянув шею, но шорох травы заставил его пригнуться и спрятаться за листву, нащупывая на земле какое-нибудь оружие.
«Ну, нет, второй раз просто так меня не возьмёшь» - зло подумал он, сжимая найденный корявый дряхлый сук и приготовился к яростной атаке, прислушиваясь к приближающимся шагам.
Так…
Сейчас…
Приготовиться…
Прямо перед еголицом раздвигаются пучки высокой травы…
Р-раз!- бьёт мужчина невидимого врага и в этот момент из кустов появляется ошарашенное лицо Немого, потирающего голову, покрытую рассыпавшимися от удара щепками.
-Ты… Ты чего подкрадываешься?- пытается оправдаться Дохлый, переводя взгляд с рассыпавшегося в его руках оружие на друга.
Однако тот, естественно ничего не отвечая, с широкой улыбкой протягивает ему золотистые ячейки слипшихся от густой сладкой слизи пчелиных сот.

…Несколько моряков, стоя по щиколотку в воде, под руководством старика Боцмана откачивали её из нижнего трюма. Трое из них давили на длинный рычаг помпы, по которой вода поступала в деревянный бочонок, а остальные балты передавали наполненную ёмкость друг другу по цепочке на верх и выливали за борт.
-Надо было своих дождаться, - зашептал Малыш своему соседу, передавая ему бочонок.
-Верно говоришь, боги разгневались, что земляков бросили, - согласился тот.
-Эй, вы! Шевели костями, мать вашу, - услышав треп моряков, закричал на них Боцман и направился к выходу на палубу.
-Больно- то нужно им из-за какого-то Дохлого напрягаться, - заворчал старый моряк за рычагом, но тут же замолк под тяжёлым взглядом начальника.
-А Торвальд - то злой, не подходи, - продолжил Малыш, как только Боцман отошёл дальше.
Увидев, что старших нет, балты тут же приступили к разговорам:
-Ещё бы, столько товару попортилось.
-Зато теперь на берег сойдём. Глядишь, дичь постреляем какую.
-Смотри, как бы тебя дикари самого не подстрелили.
-Да не, с этой стороны их нема.
-Ты почём знаешь?
-Да я тут который год плаваю.
-И чего? Что который? Раньше, может быть, и не было, а сейчас-то кто его знает?
-Точно нет, говорю же. Они сюда ни ногой.
-С чего бы это?
-Ага, тебя испужались, такого смелого.
И, дружно загоготав многоголосием тембров, продолжили передавать друг другу бочонок.
-Да точно нет. – упрямо повторил бывалый моряк. - Мы, как прошлый раз ходили, под другим началом только, тут и пристали. Ну, как обычно, пошли за запасами. Да только я с карифаном чуть дальше ушёл. И вышли мы к горе какой-то. Белой такой, ровной, без единого выступа. А из нутри свет идёт. Да не обычный какой, а переливается весь так, сверкает. Ну, мы и затаились. И вдруг, видим, из света этого, в горе который, чудо появляется. Прямо перед нами. Ну, ребятки, я тогда, ей богу, чуть в штаны не наклал. За ним - другое. Вроде бы и человек, да только выше, в белом во всём, а на груди круг такой блестит, вроде как золотой, но я об этом точно сказать не могу, золотой ли. И крутиться весь так, крутиться…
Разинув рты, моряки до того заслушались рассказа, что не заметили, как вода из наполненного бочонка полилась обратно.
- Эй! Растяпы!-привёл их в чувство реальности грозный окрик вернувшегося к ним Боцмана, - Охренели совсем? Не видите, вода хлещет? Байки заслушались! Поговорите мне ещё, и домой на пеших почалите.
Шустро шевелясь, моряки принялись исправлять ситуацию, в полголоса переговариваясь:
-Ну, а дале-то что?
-Ну и крутится так, - продолжил рассказ моряк.
-Кто? Человек тот?
-Да нет, круг тот, что на груди евоной.
-Да чего ты про круг, да про круг. Ты про этих давай, что в белом.
-Ну, так вот, смотрим, а руки их того, в крылья обернулись.
-Врёшь ты всё!
-И ничего не вру!
-Да помолчи ты со своим неверием, дай дорассказать!
-Ну а потом глядим, уж и не люди это, а птицы какие то, взмахнули крыльями и только мы их и видели.
-И чего дальше?
-Да ничего. Постояли мы так, постояли, и обратно пошли.
-А гора то?
-А что гора?
-Ну, я б тоже зашёл!
-Ишь ты, смелый какой! Зашёл! Я же сказал, что ровная она, без входа и выхода.
-И что? Раз открылась, значит вход есть. Ведь есть?
-Не-а. Мы, прежде чем уйти, всю её облазили. Думали, может клад там какой.
И моряки замерли, каждый представив себе, что бы это был за клад такой, но рассказчик отрицательно повачал головой:
-Но не было там не то что клада, ни хрена не было!
-И всё-таки я не верю,- снова подверг сомнению его рассказ один из моряков, - выдумал ты всё! Ну, вот как это, руки в крылья обернулись? Вот ты, обращается он к одному из балтов, -видел такое когда?
-да вроде, нет, - пожал тот плечами.
-То-то! И я не видел и никто не видел. Только ты один. А значит, нет такого. Байки всё это!
-Да ну тебя, Фома неверующий, всё тебе не то, не это!
-А я так думаю – многозначительно закончил рассказчик, - боги это на землю пришли. Может у них того, типа дома в том месте, ну или ещё чего.

…Бушевавшая несколько дней метель закончилась так же неожиданно, как и началась, оставив после себя сугробы покрытого хрустящей корочкой снега. Блеклое солнце осветило снежные шапки, покрывшие низкие, вкопанные в землю избы почти по крыши, из которых валил чёрный едкий дым, оставляя вокруг круглого отверстия частички пепла и сажи.
Обрадованные наступившему улучшению погоды, из домов стали выходить люди, протоптывая между домами дорожки.
-Доброго тебе денёчка, - поприветствовал старый иирк своего соседа.
-Был бы добрый, - покосившись в сторону дома Ратибора, сплюнул тот, - да, видать, недоброй вся зима будет.
-Да, что ни говори, зима нынче рано пришла, - присоединился к их разговору ещё один проходящий мимо иирк весьма преклонного возраста:
-Дичь не идёт. В силки одни зайцы лезут.
-Меня бабы ругают. Мол, что за охотник, коли добычи путёвой нет? Пока кабана не принесёшь, в постель не пустим.
Оставляя в мягком снеге глубокие следы, мимо них проходит задумчивый Ратибор и мужчины замолчали, провожая его взглядом. Несмотря на то, что большинство рода во главе с самим вождём приняли Йорку в своём племени, из стариков были ещё те, кто не принимал этого и сетовал на вольные нравы молодёжи.
-Это она всё, ведьма, напустила, - зашептались иирки, как только широкая спина охотника скрылась за тяжёлой шкурой со звериным оскалом.
-Зря Ратибор её притащил. Что, местных девок мало, что ли? Вон, Кайра! Огонь, а не баба!
-Да, такой огонь, что и сжечь может.
Грубый мужицкий смех разбудил дремавших на мохнатых ветках ворон и те, шумно взлетев, обрушили на землю комья держащегося на ёлках снега.
Бросив мимолётный взгляд на гогочущих соплеменников, к хижине Ратиборга быстрым шагом прошла Кайра.
Она знала, что Йорки дома нет и в очередной раз решила попытать счастья.
-Смотри, ка, - присвистнул один из иирков, оборачиваясь в сторону девушки.
Все дружно перестали смеяться:
-Вот жара будет! Ну, Ратибор! Мужик! С двумя бабами!
И, тихо шепчась между собой, оглянулись в сторону хижины и захохотали.
-А, всё - таки, если ведьма эта покинет нас, жалеть не буду, - сквозь смех проговорил один из них.
-А, как по мне, так норм баба. Вон, мою научила мёд варить. Такой крепкий! По башке хмелем бьёт так, что искры из глаз.
-Ты бы угостил, чем бахляться.
-А ты, значит, как пить, так можно, а как винить кого, так только и нашёл крайнюю!
-Может и так. А, может, и как иначе…

…Огненные блики упали на задумчиво сидящего у очага Ратиборга. Тревожные мысли назойливой лапой лезли в его голову. Ведун говорил, что грядёт большая война. Сотни лет дремавшие на востоке тургары окрепли и превратились в мощную смертоносную армию, победоносно шагая по выжженной огнём земле и покоряя мелкие, независимые племена. Предатели южане, поджав хвосты, тут же приползли к ним на брюхе, стали лизать пятки и забыли обо всех своих обязательствах перед западом. Конечно, иирки славные охотники. Но как они могут противостоять хорошо обученной и вооружённой армии степняков? Йорочка… Куда это она запропастилась?
Шорох откидывающегося полога у входа прервал его размышления и сердце мужчины радостно забилось.
«Йорочка!» - встрепенулся он и посмотрел на дверь. Однако, к его разочарованию, в жилище вошла Кайра.
-Ты?- удивился мужчина.
Кайра подошла ближе, присела и, раболепно заглядывая в глаза бывшему любовнику, спросила:
-Что, скажи мне, любый, что мне сделать, что бы былой огонь вновь разгорелся в твоей груди?- и взяла его за руку.
-Не начинай!- отвернувшись, отрезал Ратибор, осторожно вытаскивая пальцы из её ладоней и, внимательно посмотрев, спросил:
-Ты пьяна?
-Да, так, немного, - усмехнулась Кайра и зашептала:
-Это она, да? Она погасила твою страсть. Ведьма!
Размахнувшись, девушка размашисто ударила его по щеке, но тут же, словно прося прощения, нежно взяла ладонями его пылающие щёки и умоляюще заглянула в глаза:
-Ну чем я, чем я хуже?
-Уйди! Имей гордость, - отводя руки иирчанки, резко ответил мужчина и оттолкнул её так, что она упала спиной на земляной пол.
-Гордость? Ты убил её! Моя любовь к тебе убила её!- в отчаянии выкрикнула девушка, пытаясь подняться, но крепкий хмель так сильно сковал её ноги, что они не слушались и, видя это, Ратибор подал руку:
-Прости, я не хотел…
-Но сделал, - крепко беря руку ответила Кайра и, резко поднявшись с помощью охотника, вплотную подошла к нему и нежно погладила по ударенной ранее щеке:
-Когда - то нам было хорошо…
Чувствую свою вину за оскорблённые чувства этой в общем-то хорошей женщины, Ратибор отвернулся и, отойдя к дальней стене, бросил через плечо:
-Ты молодая, красивая. Найдётся ещё тот, кому ты отдашь всю страсть своего сердца.
-Но мне никто не нужен, кроме тебя!- перебила его девушка, всё ещё надеясь на хоть каплю нежности от любимого, но в ответ услышала твёрдые и настойчивые слова:
-Уйди, прошу тебя, уйди. Не убивай то хорошее, что осталось между нами. И давай будем просто… друзьями.
-Мне не нужна твоя дружба. Мне нужна твоя любовь! –резко прервала Кайра мужчину, пытаясь встать перед его лицом
-Ты знаешь, - покачал головой Ратиборг, - это уже в прошлом, - и неожиданно нежно, словно прося прощения, отодвинул её рукой в сторону.
Видя, что ни уговоры, ни просьбы, ни даже угрозы не помогут ей вернуть любимого, девушка отвернулась от него и пошла к выходу, перед которым на мгновенье остановилась и, слегка повернув голову в сторону мужчины, зло произнесла:
-Ты ещё пожалеешь, что отверг меня!
И вышла, резко отбросив полог.
-Может быть, потом,- вздохнул Ратибор, - но не сейчас.

Глава 29
Идя по высокому, заросшему травой, склону, Немой и Дохлый вскоре вышли к уютной бухте. Там, далеко внизу, плавно раскачиваясь на мелкой ряби, стоял корпус знакомого корабля, на палубе которого мелкие фигурки копошащихся на нём людей, натягивали потрёпанные паруса, готовясь к отплытию.
-Наши! Ну, вусё! Теперь пожрём!- Дохлый радостно хлопнул Немого по плечу и друзья начали медленный спуск вниз, крича и махая руками находящимся на судне балтам.
-Кажись, Дохлый, - обернулся в сторону берега Малыш, услышав еле доносящиеся до корабля крики.
-Точно, он. Больше некому.
-Ну, ка, ребятки! Шлюпку на воду, - быстро скомандовал Боцман и сам первым принялся отвязывать болтающуюся за бортом лодку.
Споткнувшись, Дохлый кубарем скатился вниз по отвесному склону горы, подминая под себя попавшуюся траву и кусты. Следом за ним, цепляясь руками за попадающиеся ветки, бежал Немой, со всех сил стараясь не упасть. Однако, ему это не удалось и он падает на спину и едет вниз, оставляя широкую полосу примятой травы.
Вскоре друзья, один за другим, приземляются на влажный песок и, подскочив, машут руками и бегут к приближающейся к берегу лодке:
-Эй! Это я! Мы здесь!
Охраняемый каким-то странным чувством, Немой оглядывается назад и в этот момент видит выбегающих из дальних кустов туземцев, быстро несущих узкую длинную лодку к воде.
«Только не плен. Нет, только не это», - проносится у него в голове и он, догнав друга, хлопает его по плечу, пытаясь что-то сказать, но Дохлый весело прыгает в стойке боксёра вокруг и обнимает Немого:
-Мы спасены, брат! Бежим! Они не оставят нас снова. Что? Ну, чего ещё? - оглядывается он в сторону, указанную другом, на мгновение замирает и вдруг, резвее самой прыткой лани, подскакивает и, высоко поднимая ноги, пускается бежать, усиленно работая руками:
-Бежим!
Заметно прибавив скорости, они забегают в воду и в припрыжку бегут к приближающейся лодке, разбрызгивая густую солёную пену.
Однако туземцы тоже спускают своё плавательное средство на воду и начинают дружно грести, пытаясь отрезать беглецов от спасения. Десятки стрел одна за другой летят в сторону убегающих людей. Одна из них пролетает над головой Дохлого, но он успевает нырнуть под воду и, оглядываясь, бросается размашисто плыть:
-Скорее! Сюда! Ой! Ё!
Видя, что их друзьям грозит смертельная опасность, балты ещё больше налегают на весла:
-Дохлый! Давай! Поднажми!- слышатся крики поддержки и беглецы, то и дело ныряя под воду от настигающих их стрел, всё ближе и ближе приближаются к друзьям.
И вот тощая рука Дохлого цепляется за край лодки:
- Я знал, ты не бросишь меня, - слабо хватает он протянутую ему Малышом руку.
-Мечтай меньше! Где я ещё такого дурня найду?- смеётся тот и вытаскивает друга на борт.
-Давай, - кричит Дохлый уже почти подплывшему Немому, - руку давай!
И в этот момент одна из стрел пронзает плечо беглеца, вылезая острым концом над его бешено колотящимся сердцем. Алая струйка крови багровым цветком расползается по водной глади. Онемевшая рука, потеряв способность грести, повисает вниз и тянет за собой пытающегося из последних сил плыть Немого.
«Спи, мой мальчик, засыпай,- слышится откуда-то из глубины давно забытый голос матери, - свои глазки закрывай. Пусть тебе присниться сон. Пусть счастливым будет он». Бархатная глубина воды окутывает тело мужчины и он, закрыв глаза, проваливается в её бездонную темноту.

…Неожиданно наступившая зима белым покрывалом накрыла тёмную тайгу с расположившейся в ней деревней иирков. Пришедшие накануне на совет старейшины родов вторые сутки не могут пуститься в обратный путь из-за бушующей на улице вьюги, а поэтому продолжают наслаждаться гостеприимством Стриборга, проводя весь день в безуспешных переговорах, а по вечерам опустошая запасы вина и медовухи. Ночью опьяневшие и усталые от пустой болтовни вожди греют дряблые старые тела в крепких объятиях молодых красавиц и, кажется, совсем и не печалятся из-за своей затянувшейся поездки.
Йорка, проводившая утром Ратибора на один из таких советов, решила заскочить посудачить к соседке, а заодно научить печь пышный славличанский хлеб вместо жёстких лепёшек. Ещё накануне девушка учила её делать закваску:
-Всё дело в ней, в родимой, - говорила она подруге, - берёшь вот эти шишечки,- показывала она на шишки дикорастущего хмеля, - их много в лесу бывает, по лету заготовишь, заливаешь водой, ну и ждёшь, когда забурлят. Затем отжимай и добавь в отвар мёда, что б не сильно густо. Да, по осени, как зерно закупим, немного его прорасти, а потом просуши. Я после покажу, как. Изотри сильно и добавляй по - немногу к закваске, а уж потом муки чуток. Ну, и до следующей вечере оставь. Только накрой чем и в тепло.
И вот сегодня пришло время приступить и к самому хлебу.
Умело сделанная ароматная закваска настоялась, отдохнула и выросла, вылезая из горшка пышной шапкой.
Замесив на её основе мягкое тесто, девушки разделили его на несколько частей, скатали их в небольшие круглые комочки, которые положили на разогретый до красна тонкий железный лист над очагом и накрыли конусными железными пирамидками с отверстиями наверху. И как только из дырочек повалил ароматный дымок, подруги достали из-под куполов румяные пышные булки белого хлеба.
-Ну вот, - довольно произнесла Йорка, - теперь знаешь, что да как.
Распрощавшись с подругой, девушка вышла на улицу и направилась к своей хижине, пробираясь через свирепствующую, заметающую все следы метель, с новой силой забушевавшую ближе к ночи.
Хруст, раздавшийся позади неё, заставил девушку обернуться. И последнее, что увидела она через слепящие лохмотья валящего снега - это быстро приближающуюся к ней через пургу фигуру человека, поднимающего в высоком замахе сжатую в руке дубинку.

На южном рынке много дадут за белого мальчика из племени славличан, - сверлит сознание тихий и вкрадчивый голос.
Безжизненно лежащий на руках несущего его раба мальчик пытается разомкнуть слипшиеся от грязи глаза. Но они только чуть-чуть приоткрывают веки, через узкую щель которых он видит покрытый зеленью склон горы и одиноко стоящий корабль.
-Очнулся?- наклонился над ним купец, и мальчик разглядел круглое улыбающееся лицо с розовыми щеками, обрамлёнными чёрными кольцами жёстких волос.
-Очнулся?- услышал Немой повторяющийся вопрос и поднял веки.
На него смотрело такое же круглое, но заметно постаревшее лицо с глубокой вертикальной морщиной, пересекающей лоб и поседевшими кольцами волос.
И от прикосновения его рук, сухих и холодных, Немой дёрнулся и окончательно открыл глаза.
-Жить будет, раз такой прыткий, - резюмировал Торвальд, отходя от мужчины, и продолжил, отвечая на немой вопрос Дохлого, - рану я обработал, так что не загниёт.
-Ну, брат, и напугал же ты нас!- похлопал Немого по плечу друг.
-Ты как нырнул со стрелой в плече, так он, - кивнул на Дохлого Малыш, - следом за тобой. Ну а там мы все, с божьей помощью вас и вытащили.
-А дикари обратно повернули, - поняв устремлённый на берег взгляд Немого, произнёс один из балтов, - мы так торопились, что нас если только сам чёрт и то не догнал бы!
-Благо, вот он, - кивнул на купца Малыш, - толк знает. Он-то и стрелу помог вынуть и дырку заделать. Так что ты ему теперь, вроде как, обязан.
Немой посмотрел в сторону разговаривающего с Капитаном Торвальда и задумался.

Входим в устье, - осматривая работающую команду, произнёс Капитан, обращаясь к Торвальду, – а там, седьмица и мы дома. Ты как, большие потери?
-Если не считать несколько разбитых амфор с маслом, да десяток унесённых тюков, можно сказать, что пронесло, - вздохнул Купец, подсчитывая убытки.
Качающееся на волнах под рваным парусом судно плавно приближалось к каменистому берегу, раскрашенному всеми цветами начинающейся осени: тут и золотистые кудри белоногих берёз, и ярко-красные ягоды рябины, гроздьями свисающие с начинающих желтеть веток, и блеклая зелень травы…
Плавно вальсируя, корабль ровным ходом вошёл в широкий рукав Реи и замедлил движение.
-Опустить парус! Вёсла в руки!- скомандовал Боцман и, лавируя кормовым веслом, Кормчий задал курс. Исполняя чёткие команды руководства, команда, предвкушая скорую встречу с родными, начала ещё более усердно грести, заходя острым носом в узкое устье реки.

…Вторые сутки на улице метёт метель, а в хижине Кантимира тепло и душно от горящего очага и тёплых женских тел, ласкающих его крепкие члены.
Устав ждать взаимности упорной Кайры, молодой мужчина наконец-то решил оторваться как следует. «Ну и пошла ты, - зло думал он, - дура безмозглая. Хочешь продолжать сохнуть, твоё дело. А я не подписывался. Будто бы других девок нет! Вон, любая ко мне прыгнет!»
И действительно, после того, как самый завидный жених племени бросился покорять семейную жизнь, девки гурьбой повалили к Кантимиру. А что? Весёлый, крепкий парень. Что ещё нужно для холостяцких утех?
И мужчина с головой окунулся в разгульный вихрь плотских наслаждений, пытаясь выкинуть из своего сердца суровую красавицу. Вот и теперь, в то время, когда старейшины занимались важными для народа вопросами, в доме Кантимира был проходной двор. Одна за другой девушки сменяли друг друга на тёплом ложе, зализывая сердечные раны отвергнутого мужчины.
И в этот холодный ветреный вечер, когда на улице снежные вихри наметали сугробы, а небо затянули тяжёлые тучи, Кантимир лежал в объятиях двух молодых красавиц и думал, нежно поглаживая их упругие тела.
Кайра…
Чем зацепила она молодого охотника?
Необычной дерзкой красотой?
Нет. Есть немало девушек красивее её.
Боевым нравом?
Да все женщины племени стреляли и метали кинжалы не хуже, а то, может и лучше неё. И в морду могли так дать, что звёзды градом посыпались бы.
Почему именно она впилась когтями в его сердце и никак не хотела отпускать, сдавливая его всё больнее и больнее?
И чем больше он подпускал к себе других женщин, тем сильнее думал о ней.
-Кантимирчик!-сладко прошептала одна из проснувшихся девушек, нащупывая шаловливой рукой его плоть, и припала сочным поцелуем к его губам.
В ответ Кантимир одной рукой крепко обнял её, а второй нашёл влажную ложбинку между её ног и вошёл туда крепким пальцем.
Проснувшаяся от их возни другая девушка крадучись подползла к ним и вцепилась жадными губами в твердеющую плоть, отбросив руку соперницы. Та ничуть не обиделась и освободившейся рукой провела по вздрагивающей груди мужчины.
Шесть рук и три пары ног сплелись в единый клубок страсти и неземного наслаждения. Игриво борясь за плоть довольного их вниманием мужчины, девушки, не переставая, однако, ласкать друг другу груди и покрывать их поцелуями, по очереди запрыгивали на неё и плавно двигали бёдрами.
-Так-то ты думаешь обо мне, - усмехающийся женский голос заставил любовников прервать свои игры и посмотреть в сторону входа.
-Кайра?- удивился Кантимир.
-Присоединяйся, дорогая, - промурлыкала одна из девушек, - нашего мальчика на всех хватит.
Ошалело смотрящий на впившуюся в него взглядом Кайру, мужчина попытался откатится от девушек дальше:
-Пошли, пошли, - настойчиво стал он их прогонять, освобождаясь от объятий.
-Что же ты обижаешь девушек, - заулыбалась Кайра, - я могу потом зайти, - и повернулась к выходу.
-Нет, - резко закричал мужчина, - постой, подожди, - и подтолкнул девушек с ложа.
-Ну, Кантимирчик, - недовольно защебетали те, - не прогоняй нас. Вот и Кайра не против.
-Давай, давай, собирайтесь, - махал на них ещё совсем недавно такой любвеобильный мужчина, подскочив с мохнатых шкур.
«А он ничего так», - подумала Кайра, оценивающе взглянув на иирка, и опустила взгляд на поднявшуюся в ожидании плоть.
Поймав взгляд девушки, Кантимир посмотрел вниз и, рванув с ложа одну из шкур, стыдливо прикрылся.
-Ну, давай, милый, - одевшись, девушки засеменили к выходу, бросая недовольные взгляды на помешавшую их играм Кайру, - может, повторим как-нибудь. Ты, как соскучишься, зови.
И, весело хохоча, выбежали на успокоившуюся от непогоды улицу.
-Я это, - замялся мужчина, бегая глазами, - не ждал.
-Вижу,- спокойно ответила Кайра, и, проходя мимо него, крепко схватила и сразу же отпустила его достоинство и села на ложе.
Мужчина съежился от внезапной боли, но, всеми силами стараясь не показать этого, сел рядом.
-Я ухожу из племени, - просто сказала Кайра.
-Что?- подскочил мужчина.
Девушка просто посмотрела на него и повторила:
-Я ухожу из племени.
-А как же… Одна?!
Уходит? Зачем? А как же он? Тьфу ты, дурак! Больно ты ей нужен! Сколько времени прошло, а она всё о нём и о нём…
-А что мне здесь делать? – внимательно посмотрела девушка на Кантимира. - Люди смеются над моими чувствами. А я…
-Я не смеюсь, Кайра. Я всё понимаю, - мужчина встал на колени перед ней и раболепно посмотрел в глаза, - останься со мной. Ты же знаешь…
-Знаю? О чём ты?- перебила его девушка, словно не понимая.
-Что люблю тебя. Что готов на всё.
-Так ли на всё?
-Что скажешь, сделаю.
-Пойдём со мной, Кантимир, - девушка взяла в ладони его лицо и зазывающе посмотрела в глаза.
-С тобой?.. - Неуверенно начал охотник и замолчал.
-Найдём новое место,-продолжала уговаривать его Кайра, нежно гладя по щеке. - Пойдёшь? Ты ведь говорил, что любишь меня, готов на всё. А я буду любить тебя. Так, как никого и никогда не любила.
И, словно в подтверждение своих слов, влажные женские губы поймали податливый рот Кантимира и прижались к нему сочным поцелуем.

Глава 30
Мягким покрывалом опустилась ночь на дремлющую в объятиях леса реку. Далёкие звёзды мерцающими огоньками отражались на водной глади, и, казалось, тонули в её бархатной глубине. Холодный ветерок слегка трепал надутый парус корабля, дающего тень развалившимся на его палубе в глубоком сне балтам, выползшим из душного трюма на свежий воздух.
Где-то там, в кормовом отсеке спал Купец, даже во сне не перестающий считать барыши.
Страдающий от бессонницы Капитан вышел из своей каюты и плотнее закутался в овечью шкуру: «Не по времени холодно», - подумал он и, осторожно обходя закреплённые у мачты тюки, прошёл к носу корабля, осмотрелся и вернулся к себе.
Ночную вахту на руле нёс недремлющий Боцман, уверенно держа в своих морщинистых, но ещё крепких руках, кормовое весло. Десятки лет месяц за месяцем ходил он по одному, изученному, как все морщины на пяти пальцах его мозолистой руки, маршруту. Каждый поворот, каждый выступ скалистого берега был с детства знаком ему. Ещё сопливым мальчишкой, потерявшим родителей, взял его к себе большой седовласый капитан с угрюмым обветренным лицом. И с тех пор не знает он другой жизни, чем эта, полная опасностей и приключений.
Так и не заведя семью (а зачем она, если девять месяцев в году проводит он в плавании), единственной его любовью стало море. Тихое и безветренное, бушующее и грозное. Не раз выводил он свой корабль победителем из страшных штормов и молился богам за спасение. Но то, что он видел накануне…
Никогда ещё не было ему так страшно. Нет, не высокие волны, накрывающие судно, пугали его, не порывистый ветер, рвущий паруса. Всё это было до боли знакомо и предсказуемо. Но образ морской девы, знакомый ранее только по рассказам бывалых моряков, ещё более старых, чем он, острой занозой впился в его мозг, не давая покоя.
Ничего до селе более прекрасного и ужасного он не видел. И, наверное, не увидит уже никогда.
Боцман посмотрел на мирно сопящую команду и по - отцовски улыбнулся. Все они были его детьми, его ребятками. И, как бы он не ворчал и не кричал на них, злобно пощёлкивая плёткой, если придётся, он отдаст свою жизнь за каждого из этих парней.
Вот Дохлый. Ну, дурень-дурнем. И что толку в том, что природа наградила его высоким ростом и большими кулаками? Случись чего, паника будет его вторым «я», а огромными ручищами только и махать-то может, и то мимо цели.
Пузатый Малыш. Это хитрый малец. За несколько лет совместного плавания Боцман хорошо изучил его изворотливый ум. Выкрутится из любой передряги. И, при этом, ничуть не пострадает. Обманщик и плут, одним словом. Но, нужно сказать, верный и надёжный друг и товарищ. И, если «бьют наших» первым ринется на их защиту.
Немой. Как он сумел пробраться на корабль? Кто он, откуда? Наверняка, бывший раб, каким-то чудесным образом сбежавший с рудников. Об этом говорило выжженное на плече клеймо, которое Боцман сразуже выцепил зорким глазом. В морском деле не смыслит, но знает толк в металле. Сразу заприметил отличную фригийскую сталь у него на поясе. И чего с ним делать по прибытию? Да бог с ним, пусть Капитан решает. Это его дело. А моё - довести вас до дому, благо, осталось-то всего ничего. А Рея-река тихая, спокойная. Отродясь ничего не случалось. Вот и теперь всё хорошо будет.
Оперевшись о весло, Боцман широко зевнул и мимолётная дрёма укутала его уставшие от напряжённого всматривания в даль глаза.
Далеко впереди, от самого горизонта высоко в небо тянулась огромная шапка надвигающихся грозовых облаков, закрывающих собой звёзды. Непривычная для этого времени года прохлада коснулась корпуса корабля и спящих на нём людей.
Проснувшийся от холода Немой встал, сонно покачиваясь, спустился в душный, но более тёплый трюм и, подложив под голову какой - то мягкий тюк, развалился прямо на полу. Но сон, казалось, навсегда покинул его. С новой силой воспоминания далёкого детства и юности коснулись его души и красочными картинами предстали перед взором.
Маленьким мальчиком попал он на рудники. В начале прислуживал господину, исполняя его мелкие поручения, а потом шустрый малец приглянулся дядьке-кузнецу. Тот и научил его кузнечному делу. Да только тонкие, хоть и огрубевшие, пальцы юноши так ловко наносили кованные узоры на рукоятки мечей и кинжалов, что прослыл он вскоре умелым мастером и отошёл от тяжёлой работы, оставаясь, как его прозвали «стальным ювелиром». Украшенные им изделия имели огромную популярность среди покупателей и стали приносить огромные барыши хозяину и тот милостиво одаривал раба подарками: девушки-рабыни раз в месяц или по праздникам, тонкая овечья накидка, лишний кусок хлеба… Но разве могло всё это сравниться с непреодолимым желанием свободы?
Торвальд…
Где он видел этого человека?
Скорее всего, он мог приезжать к его господину за оружием. Может быть, даже брал у него из рук. Нет, он не запоминал лиц покупателей. Зачем? Они приходили и уходили, ничем не меняя его жизнь. А он всегда оставался. Наедине со своими мечтами и воспоминаниями.
Думы Немого прервал тихо подкравшийся кот, дотронувшийся до его ноги своим хвостом и нежно замурлыкавший.
«А, это ты, рыжик»,- подумал Немой и погладил мягкую шерсть мурлыки.
Спёртый воздух забитого мешками помещения вернул утраченный на прохладе сон и Немой громко захрапел, обнимая прижавшегося к нему рыжего кота.

…-Его поймали, когда он шлялся у городских стен среди пленных!
Небрежно швырнув к ногам Теймура невысого паренька, тургарин сделал шаг назад и, широко расставив ноги, деловито сложил руки за спиной.
Цветастая чалма, плотно обтягивающая голову человека и одним концом закрывающая его лицо, от удара о мраморный пол съехала на бок, освобождая чёрный локон.
-Его? – переспросил Теймур и дал знак приподнять пленника.
Тут же двое воинов подхватили несчастного под руки, поставили на ноги и отошли в сторону.
-Ты не похож на мужчину.
Подойдя ближе, Каюм с высоты своего роста посмотрел в тёмные, словно бросающие ему вызов, глаза незнакомца.
-Скорее на мальчика, - закончил он и резко сорвал с лица повязку.
Звонкая пощёчина, казалось, громче самого громкого грома прозвучала в полупустом зале и отозвалась звучным эхом под его куполом.
-Не смей дотрагиваться до меня, грязный кочевник, - скрипя зубами процедила Айса и, намереваясь снова ударить посмевшему тронуть её человека, резко выбросила вперёд руку с зажатым в ней маленьким кинжалом.
Но, молниеносно перехваченная в воздухе сильной рукой, скривила лицо от пронзившей её боли и, разжав тонкие пальцы, выпустила своё оружие.
Звон упавшего металла мелкими перезвонами отозвался в каждом уголке белокаменного зала и находящихся в нём людях.
-А ты смелая, - отбросив Айсу на пол, прошептал Теймур.- Мне нравятся такие. Только вот что же мне с тобой делать? Может, отдать на потеху своим воинам?
С наслаждением наблюдая, как его слова испугали женщину, Каюм с силой прижал руку женщины ногой к полу и вдруг почувствовал давно забытые ощущения в низу живота и окинул её взглядом.
Хороша…
Просторный плащ мягкими волнами опустился на округлые бёдра, обнажив стройную лодыжку, покрытую мелким тёмным пушком…
Чёрные жёсткие локоны, смуглая кожа, пухлые чувственные губы, прожигающий насквозь взгляд…
Нет, она не была простолюдинкой.
Стать и власть ощущались во всём её виде. Даже теперь, лежа на полу, она не была похожа на загнанного в ловушку зверька.
Скорее, на змеюку, готовящуюся к прыжку.
Обжигающая волна сильнее зажурчала в животе Теймура, теплом растекаясь по всем его членам.
- Ко мне её, - убрав с пленницы ногу, хрипло произнёс Каюм и быстро зашагал прочь, направляясь в спальню.

…Малыш, зябко поёжившись, открыл глаза и встал, потирая озябшие от холода плечи.
Спящий рядом с ним Дохлый, казалось, не ощущал внезапно наступившую прохладу, пробирающую до самых костей.
«Да, - подумал, глядя на него Малыш,- везёт же некоторым», - и, укутавшись в толстую медвежью шкуру, одним её краем накрыл друга и, сладко зевнув, закрыл глаза.
Однако странный треск, доносящийся впереди, не дал ему заснуть и Малыш, подобрав полы шкуры, прошёл к носу корабля, посмотрел вдаль и протёр слипшиеся сонные глаза.
Начинающийся рассвет осторожно выбросил первые лучи восходящего солнца, на растянувшийся далекий речной горизонт, освещая уходящую ночную темноту и белые шапки низких облаков, от которых тянулась сверкающая пелена дождя.
Малыш ещё раз протёр, а затем выпучил глаза: « Что за хрень?!»
-Эй, батька,- крикнул он задремавшему на весле Боцману и тот испуганно дёрнулся, открыв глаза.
-Посмотри-ка, что это там?
То, что сначала Малыш принял за быстро приближающиеся низкие грозовые облака, оказалось ледяной глыбой шириною в реку.
Пробираясь между каменистых берегов она плотной стеной тесно прижималась к крутым берегам, подминая под себя пахнущие осенью деревья и кусты.
Старый моряк посмотрел в сторону вытянутой руки и, моментально прогнав пытающуюся завоевать его дрёму, ударил свободной рукой в стоящий рядом барабан и истошно закричал:
-Айда, ребята! Подымай зады!
Треск приближающейся глыбы нарастал всё сильнее и сильнее. И подскочившие от шума моряки увидели ползущую на них ледяную массу, состоящую из множества больших и мелких кристаллов льда. Продвигаясь по вдруг заледенелой реке, она ломала её корку, подбирая под себя её обломки, отчего становилась всё выше и шире.
Снежная буря, идущая следом за стеной, своими порывами толкала её вперёд, прямо на застрявший в ледяных объятиях корпус корабля, готовая обрушиться на него всей своей мощью.
-Давай, давай, к берегу! Живо! Берите только необходимое! – командовал Капитан.
-Груз! Груз спасайте, - прыгал вокруг тюков Торвальд, останавливая бегущих с палубы моряков, прыгающих за борт.
Пробивая тонкий, не окрепший лёд, балты прыгали в холодную воду и быстро гребли к чернеющему недалёко берегу.
-Моё вино!- причитал Купец. – Шерсть! Лучшая овечья шерсть!
Хватая тюки, он выбрасывал их за борт, надеясь хоть на какое-то спасение своего товара и те резиновыми мячиками выпрыгивали из воды и плавно качались между разбитыми кусками льда.
Пробегая мимо купца, Немой на мгновение остановился и стал толкать его к борту, но Торвальд больно ударил его кулаком в грудь и заорал:
-Я не брошу свой товар!
«Ну и дурак», - подумал было Немой, пытаясь оттащить его и тут вспомнил, где видел этого постаревшего, а тогда ещё молодого, человека.
Узкие улочки каменного города.
Вереница рабов, подгоняемая надсмотрщиками, среди которых он, маленький бледный немой мальчик.
Торговая площадь.
И он, этот человек, выводящий Немого на торги.
«Белый мальчик племени славличан, послушный и робкий», - верещал молодой Торвальд.
Оттолкнув Купца, Немой задом попятился к борту, намереваясь прыгнуть, но замер, наслаждаясь увиденным.
Вот она! Картина мести!
Беспомощно мечущийся над своим нечестно нажитым богатством, человек, жажда наживы которого не знает границ. Сгребая в кучу катящиеся по палубе тюки, он пытался удержать их своими коротенькими пухлыми руками, но они предательски проскальзывали под ними, вырываясь на долгожданную свободу, так вовремя распахнувшую им свои объятия. И он, Немой, ставший невольным рабом непомерной алчности купца, теперь спокойно наблюдал за крахом его империи, уповаясь ласкающей его взгляд картиной падения совсем ещё недавно считающего себя властилином жизни, а теперь ставшего таким ничтожным человечка.
Тем временем, первые выбравшиеся на сушу люди карабкались по отвесному берегу, стараясь забраться как можно выше, а чудовищная глыба уже почти вплотную подошла к кораблю, врезаясь в него своим скрипящим боком.
Деревянный нос уткнулся в холодный лёд, образовав огромную вертикальную трещину, которая, медленно скрипя, начала расходиться шире и шире, рассыпаясь на ледяные кристаллы, звенящим горохом рассыпающиеся по окоченевшей палубе, пока чернота тонкой нитью не коснулась её вершины.
И тогда…
Тысячи высоких и низких звуков режущим перепонки скрежетом пронзили тонкий человеческий слух и Торвальд, скривив от невозможности принятия этого диссонанса лицо, зажал уши руками и вжал голову в плечи, зарываясь носом в мохнатый меховой ворс, стараясь уберечь лицо от обжигающих холодом осколков, бесперебойно сыплющихся с вершины айсберга. Их острые колючки вонзались в его голую шею, расползаясь мокрыми пятнами на горячем теле, и стекали холодными ручейками вниз, впитываясь в сухой холст нательной рубахи. Вместо того, что бы бежать и спасаться, Торвальд, бросившись на дорогой его сердцу товар, закрыл его своим телом, подгребая под себя катящиеся мимо тюки.
Упавший прямо перед лицом купца осколок льдины заставил его задрать голову и посмотреть в верх.
О ужас!
Огромная остроконечная вершина словно целенаправленно полетела прямо на него, словно пытаясь пронзить его насквозь и навечно приковать к так любимой им фригийской шерсти и перламутровому шёлку.
Не в силах отказаться от своего богатства, Торвальд сильнее зажмурил глаза и крепче прижал тюк с выбившимся из него ярко-красным куском полотна.
Увидев, как льдина, перевернувшись в вышине, плашмя упала рядом с купцом, зажав его между мачтой и кучей расколовшихся льди, Немой подошёл ближе и присел перед его лицом.
Открыв один, а затем и второй глаз, Торвальд, сообразив, что ему удалось избежать смерти, поймал промелькнувшую у себя мысль, что это ещё не конец, попытался выбраться из-под льдины, но та оказалась слишком тяжёлой. Несколько раз дёрнувшись, он посмотрел на наблюдающего за его бесполезными попытками выбраться Немого и зло выкрикнул:
-Ну, помоги же мне!
Но тот, к его великому удивлению, широко улыбаясь, встал и отходя к самому борту, приготовился к прыжку.
Нет!
Ты не может оставить меня здесь одного! Это несправедливо!- кричали ставшие вдруг жалобными глаза купца.
«Несправедливо?»- словно услышав его мысли повернулся к нему Немой.
-Я же спас тебя тогда! Помнишь? – в отчаянии выкрикнул Торвальд, но тут же словно увидел, как слабая надежда на его спасение гаснет в безучастных глазах Немого. И в ощущении своей полной беспомощности и приближении скорой смерти, он бессильно опустил голову и смиренно закрыл глаза: «Почему?!»- пронеслась в его голове последняя мысль.
Но тут чья-то сильная рука одним рывком выдёрнула его из смертельной западни и швырнула в раскалённую от холода воду.
Тысячи острых иголочек пронзили пышное тело Торвальда,таща его под плавучие льды. Но инстинкт самосохранения заставил мужчину отчаянно работать коченеющими руками и ногами и всё таки всплыть на ледяную поверхность.
А затем…
Затем чьи-то руки схватили его за шиворот рубахи и волоком вытащили на берег.

Глава 31
Уставшая бушевать метель наконец-то утихла и спряталась в свои тайные чертоги. Накрывшие озябшие деревья белоснежные шубы то и дело стряхивали лоскуты своего наряда, обнажая мохнатые ветки и озябшие сучки.
Белые клубы дыма, вылетающие из горячих печей хижин, пышными облаками поднимались в небо, окрашивая расползающейся белизной тяжёлые серые тучи, плотным одеялом закутавшие небосклон.
Вечерело.
В маленьких окнах-прорезях, прикрытых на зиму кусками слюды, начали светиться тусклые огоньки факелов и молодёжь ряженая в неимоверные наряды, весело вывалилась пёстрой толпой из натопленных изб, выпуская за собой клубы тёплого пара.
-Как на ночь на тёмную
Месяц уродился
И за дали-дальние
Колесом катился,
Луною обратился,
С папабом породнился, - раздалось звонкое пение, сербрянным звоном разрезающее морозный воздух.
Весёлый смех и хвалебные песни, прославляющие богиню - мать и бога - отца лёгкими голосами полетели далеко за границы деревни, теряясь в заснеженном лесу.
Там, на большой поляне стоял Вечный камень с выдолбленными на нём тайными знаками. Кто и когда нанёс эти знаки ровными рядами на твёрдую поверхность, никто из славличан не знал. Ещё прадеды рассказывали своим внукам о таинственном пришествии богов на эту землю. А им - их прадеды, а тем- их… И сколько поколений длилась эта цепочка рассказов, никто уже и не помнил, да и не ведал. Смысл был один: беречь и помнить. А остальное – их не касаемо.
Рядом с камнем на освобождённой от снега земле лежало колесо с восьмью спицами, покрытое посередине большим пучком соломы и два вместительных сосуда: один пустой, а второй с начинающей леденеть водой. Вокруг колеса по широкому кругу стоят двенадцать снопов, прикрывающих столько же вытесанных из камня божественных фигур разного размера, от совсем низеньких, почти в ровень с землёй, до уходящих верхушками голов высоко в небо и доходящих до вершин вековых елей.
Звуки песнопений и весёлого смеха заполнили дремлющий лес, и на поляну вышла толпа молодок и молодцев с бубнами и барабанчиками в руках во главе с Ведуном. За спиной одного из парней со всей силы визжал, чувствуя неладное, связанный по копытам поросёнок. Его маленькие чёрные глазки- бусины боязливо косились по сторонам, а жирное тело упруго дёргалось, стараясь высвободиться из крепкой хватки несущего его молодца.
На поляне испуганное животное положили на камень брюхом в верх, держа за дрыгающиеся копытца. .
Взяв сосуд с жидкостью, Ведун тихо зашептал над ним заклинание и, помешав в нём пальцем, трижды обошёл поросёнка по кругу, плеща при этом на него водой. Тут же замерев толи от заговоров Ведуна, то ли от мёртвой воды, животное бессильно свесила лапки и голову с остекленевшими маленькими глазками.
Дружно замолкло веселье и все с упоением смотрели на воздавшего руки к небесам Ведуна, не переставая при этом ритмично стучать ладонями по деревяшкам.
Обходя каждый сноп, Ведун зажигал его, брызнув из кувшина несколько капель на сухую солому и, подойдя к поросёнку, поднял руки и начал призывно вещать:
-Возьми дух треба, Великий Семаргл, отгони вражей от землей наших!- и, подставив пустой сосуд под недвижимого поросёнка, сделал ему тонкий боковой надрез, из которого полилась пенящаясь жидкость с поднимающемся горячим паром.
Заполыхали двенадцать снопов.
Глухо застучали барабаны и бубны.
-Как эта кровь тебя питает, так и ты, плодородная Апи, защити детей своих, - брызжет кровью на снег перед полыхающими снопами Ведун, наблюдая, как она горячими пятнами прожигает холодную белизну снега, уходя глубоко в окоченевшую землю, а затем плещет водой на центральный пучок соломы, который, вспыхивая жёлтым пламенем, ползёт по деревянным спицам колеса.
-Возьми чрево треби нашей на радость свою, великий Папаб!-вынимает Ведун внутренности животного и швыряет их в самый центр полыхающего зарева, обильно поливая вязкой красной жижей, злобно шипящей на горячих углях.

…Вросшая в ледяную корку, из реки виднеется верхушка тёмной мачты с сидящей на ней одинокой птицей и обрывком застывшего от замёрзшей воды паруса. Глыбы льда развалившейся от неожиданного препятствия ледяной стены покрыли остывшую реку, торча из неё неровными углами. То тут, то там среди льда темнели тёмные поплавки всплывшего и сразу же вмёрзшего в лёд груза.
-Я разорён. Что теперь будет-то?-тихо причитал сидевший на берегу Торвальд, обхватив руками поникшую голову.
За его спиной на берегу, тесно прижавшись друг к другу, у разведённого наспех костра грелись потерпевшие кораблекрушение балты, глотая из горла тросниковой бутылки горячительную жидкость, спасённую во время бегства с корабля запасливым Малышом. Продрогшие до костей в ледяной воде люди молча смаковали терпкий напиток, передавая бутылку друг другу и думали, глядя на полыхающие языки пламени.
Малыш думал, какой же он молодец, что успел захватить эту нужную теперь для всех них вещь.
Дохлый сожалел об упущенной возможности поглазеть на южных красавиц. Когда - то теперь Капитан возьмёт его снова в море? В другие-то команды даже не суйся, все места давно заняты. Вот если помрёт кто…
И, будто смекнув, что его нехорошие мысли могли прочитать, Дохлый испуганно огляделся по сторонам.
Но нет.
Его не слышали.
Все заняты своими мыслями.
Никому нет до него дела.
Немой косился на сидящего в сторонке на берегу Торвальда и хмурился всё больше и больше.
«Чего это он невесёлый такой?- подумал Малыш, глядя на него.- Человека спас. Сам уцелел. Радоваться должен».
«И на кой его вытащил?- спрашивал себя Немой.- Пусть бы тонул со всем своим барахлом. Поделом было бы. – И тут же вспомнив, как купец залечивал его раны после бегства от тавров, опустил глаза. - И чего это я? Ведь он мне жизнь спас тогда. А теперь - я ему. Вот и квиты будем. В другой раз можно будет и мимо пройти. Только, вот, будет ли он, другой раз?»
«На южном рынке маленький славлич дорого стоить будет»,- вспомнил он слова молодого Торвальда и снова нехорошо посмотрел в его сторону.
И как-то жалко ему стало этого уже пожилого, потерявшего в одночасье все свои богатства человека. Такова, видимо, была кара богов, за все его подлые поступки, что потерял он всё то, что нажил нечестным путём.
Глотнув из бутылки, Капитан похлопал по плечу сидящего рядом с ним Боцмана и направился к горевавшему в одиночестве купцу:
-С весной льды растают, - присел он рядом. - Можно будет достать кувшины и амфоры.
Торвальд грустно посмотрел на него из-подлобья и снова устремил полный боли взгляд на похоронившую его мечты о спокойной старости реку.
-А шерсть? Ткани?- грустно посмотрел тот на Капитана.- Разве можно вернуть это? О, моя прекрасная фригийская шерсть!
Тихо вздохнул, Капитан понял, как нелепо звучала его попытка приободрить потерявшего свой товар купца и тоскливо посмотрел на чернеющую изо льда мачту.
Вот и всё.
Сгинула его красавица.
Погибла кормилица.
Сколько лет он ходил на ней?
Сколько стран повидал?
Летом придётся рубить лес, гнать его на верфи, нанимать работников.
Без малого, год уйдёт на новое судно. Не говоря уж о финансовых потерях. Хорошо ещё, что команда уцелела. Все живы - здоровы. Даже вот он, купчишка, и тот выжил. Слава богам, успел Немой его из воды дёрнуть! А то ж нет! Вот, вцепился в мешки свои, чуть жизнь за добро не отдал. Одним словом, торгаш! Надо будет с него поиметь, как лёд сойдёт. Сам-то он в воду не полезет. А товар доставать надо.
-Тут, вроде, родовое село славличей недалече?- прервал мысли Капитана Торваль. – Можно было бы у них зазимовать. Что б далече не ходить. А как лёд сойдёт, так сюда и поспешить.
«Хитрюга. Словно мысли мои прочёл», - усмехнулся про себя моряк, а в слух продолжил:
-Дело бачишь. До дому всё равно по такой погоде не дойдём. Тем более без припасов и одёжки. Перезимуем как-нибудь, а там видно будет.

…Проникая через мозаику купола, свет бросал на мраморный пол цветные блики.
Ничего не изменилось…
Кроме, наверное, самого хозяина спальни…
Ещё будучи маленькой девочкой, Айса и не думала, что когда-нибудь станет вот так, запросто бывать во дворце Владыки. Тем более, станет его доверенным лицом в делах торговли и вся фригийская знать почтёт за честь бывать на обедах, устраиваемых этой когда-то бедной девочкой.
Совсем ещё юной её продали богатому эпийцу.
Старому и толстому дворцовому распределителю.
Проезжая мимо их дома, тот услышал звонкий смех, следом за которым из ворот бедной хижины выбежала тоненькая девочка и, развевая по ветру копной длинных волос, промчалась мимо него, обдав ароматом свежести и невинности.
Мать просто продала её.
Продала за несколько серебрянных монет.
Айса с тошнотой вспомнала, как её лапали жирные пальцы её нового хозяина, а его слюнявый рот мусолил её губы.
Как он пыхтел и сопел, ёрзая на её теле.
И как же она была счастлива, что всё закончилось слишком быстро. Так быстро, что она и понять-то особо ничего не смогла.
А потом…
Потом она лежала рядом с ним на широкой, мягкой кровати и, слушая его хрюкающий трап, думала.
Думала долго. До самого утра. Но, когда первые лучи солнца коснулись через створки окна её лица, она знала, что перестала быть девочкой и только от неё зависит, останется ли она рабой этого противного человека или сама станет хозяйкой своей судьбы.
-Ты красивая, - прервав её размышления, произнёс Теймур, почти коснувшись её уха.
Как он вошёл?
-Даже очень. И своенравная, - продолжил мужчина и, не дождавшись ответа, добавил:
-Кем ты была при дворе?
-Не всё ли равно, кем я была тогда? - Айса с вызовом повернулась к Каюму и посмотрела ему прямо в глаза. - Гораздо важнее, кем я стану теперь.
Он хорош.
Высокий, крепкий самец с белоснежной улыбкой.
Совсем не такой, как её бывший муж.
Скорее, как…
Владыка посмотрел на женщину и, слегка кивнув головой, улыбнулся:
-И ты скрывал такое сокровище от нас?
Краем глаза Айса заметила, как её старый боров-муж неловко замялся и, шаркая беззубым ртом, промямлил:
-Откуда я мог знать, ваше владычество…
А потом…
Потом она почувствовала на себе другой взгляд.
Жгучий и страстный…
-И умная, - словно раздевая женщину глазами, добавил Теймур, вспомнив пришедшие на ум слова Учителя: «Не важно, кто ты сейчас, важнее всего то, кем ты хочешь быть и что готов сделать для этого».
Да, такую женщину гораздо приятнее иметь в союзниках, чем во врагах.
Или в любовницах…
-А в постели ты так же умна или скорее безрассудна?- обходя Айсу и лаская свой взгляд её формами спросил каюм и, приблизив её лицо за подбородок, заглянул в глаза.
-Ты хочешь это узнать?- не отводя взгляда вызывающе спросила женщина.
«Такой же кобель, как и все, – внутренне усмехнувшись подумала она. – Но ты не знаешь, с кем решил связаться.»
-А ты хочешь чем-то удивить меня?- вопросом на вопрос ответил Теймур, всё больше наслаждаясь её обществом.
В первые за последнее время он не просто хотел обладать красивым телом, но и просто разговаривать, слушать и упиваться каждым сказанным ей словом.
Как когда-то …
С Хайной…

…Высокая отвесная скала, спрятанная в зелёных еловых зарослях, была больше похожа на ледянной конус, местами покрытый островками пушистого снега.
Сотни волчьих следов, начинающихся у еле заметного взглядом лаза уходили в глубь горы, теряясь в её лабиринтах, и выходили к огромной пещере, украшенной причудливыми наростами сталактитов и сталагмитов, разноцветными конусами свисающих с потолка и стен пещеры.
Капли прозрачной воды, скопившейся на стенах сказочной пещеры, тоненькими ручейками текли к сверкающему от отблесков огня размещённых на стенах факелов озерцу, со всех сторон которого между мраморных наростов в стенах чернели плотные двери из обтёсанных досок с ведущими к ним высеченными каменными ступенями.
За одной из таких дверей на полу, покрытом покрывалом из тонкого пуха, лежала Йорка, а у её ног, свернувшись калачиком - большой чёрный волк.


ЧАСТЬ 3. Кто есть Кто : ответы.
Глава 1
Оскорблённая и униженная Кайра так и не смогла смириться с постигшей её участью брошенной любовницы и решила покинуть племя. Но, несмотря на её смелость и силу, жить одной в зимнем лесу всё таки было опасно, и женщина вспомнила про Кантимира, убеждавшего когда - то её в своей безграничной любви.
Что ж, влюблённый мужчина на многое способен, а уж если этот мужчина будет ещё и иирком…
Как девушка и ожидала, Кантимир не долго сомневался и, собрав всё необходимое, путники, никого не ставя в известность, покинули селение ещё до прекращения метели.
Правда, иирк хотел проститься со своим другом, Ратибором, но Кайре удалось настоять на своём и он, грустно вздохнув, окинул заметённую снегом деревню в последний раз и решительно двинулся следом за любимой, скользя на обтянутых кожей снегоступах.
Ещё дома решено было идти по направлению к Мёртвой пустоши, а там, у стены, повернуть на юг, в тёплые земли фриков.
Действительно, если уж и менять жизнь, то менять её кардинально.
Кантимир, ещё с детства слышавший рассказы о чудесных райских садах и вечном солнце, давно мечтал побывать в южных странах и даже собирался уболтать хитрюгу Торвальда взять его с собой в плавание. Но тот каждый раз шёл в отказ, находя всё новые и новые причины, но молодой иирк никак не оставлял мечту о приключениях и был согласен на любые авантюры, лишь бы не сидеть дома.
Быстро передвигаясь по скрипичему снегу вслед за уверенно лавирующей на своих снегоходах между деревьев Кайрой, Кантимир вспомнил минувшее лето.
Их с Ратибором поиски сбежавшей с реки Йорки.
Странное приключение у отвесной скалы…
План по похищению славличанки…
Он тогда быстро согласился. И не столько ради друга, сколько из-за Кайры. Давно ныло его сердце при виде этой знойной властной красавицы. Но, зная об их с Ратибором отношениях, молодой охотник покорно отступил в сторону, искренне желая им счастья.
Однако, узнав о неожиданно возникшей у друга любви к славличанской девушке, затаившиеся глубоко в душе чувства с новой силой предательски затрепетали и Кантимир, надеясь сразу же подставить плечо отвергнутой Кайре, решил во что бы то ни стало помочь Ратибору найти таинственную незнакомку. И всё шло вроде бы гладко. Но… Кайра оказалась настырной девчонкой и никак не хотела вытаскивать занозу из своего сердца. И Кантимир безнадёжно опустил уже руки, как вдруг девушка не только пришла к нему сама, но и предложила себя.
Никак по-другому иирк и не мог истолковать её приход в своё жилище.
И поэтому, боясь, как бы своенравная красавица не передумала, он быстренько собрал всё необходимое и пустился с ней в дальнюю дорогу.

…Вечер застал путников далеко в лесу.
Метель здесь то ли утихла, то ли её тут и не было, но холод стоял дикий и Кантимир, вырыв в сугробе пещерку на двоих, навалил в неё еловых веток и с нетерпением стал ждать наступления ночи.
Приготовившая на разведённом тут же неподалёку костре ужин в виде подстрелянного зайца Кайра, всё ещё заглушая в своём сердце обиду на ранившего её самолюбие Ратиборга, украдкой посматривала на работающего иирка.
Ещё утром, так неожиданно ворвавшись в его жилище и застав его в весьма деликатном положении, она отметила величину его мужского достоинства и, истосковавшись по ласкам, строила планы на предстоящую ночь.
«Интересно, каков он? - думала девушка, вспоминая грубые ласки Ратибора. – Так же неотёсан и груб? Или нежен и ласков? В любом случае, из него можно вылепить то, что нужно. Как впрочем, и из любого другого влюблённого дурака. Вот был мужик, - снова подумала она о бывшем любовнике, - а кем стал? Сделали из тебя подкаблучника, ты и рад. Ну ладно, ладно, посмотрела бы на тебя лет этак через пару. Насколько тебя хватит? Слишком уж хорошо я знаю твою натуру. Как бы то ни было, а природа даст о себе знать. И, если ты и не выгонишь свою неженку, сама уйдёт, познав тебя лучше».
…Однобоко светит Луна в круглое отверстие снежного дома, освещая лежащих на ельнике людей.
«Чего же он ждёт?»- Зло думает на Кантимира девушка, изнывая по мужскому члену в своих чревах.
«Обидится или нет»?- Спрашивает себя Кантимир, кося взглядом на лежащую рядом Кайру, чувствуя при этом возрастающие изменения в частях своего тела.
«Ну и хрен с тобой. В конце концов, это ты хотел меня», - сердясь на нерешительность мужчины зло думает надоевшая ждать его действий Кайра и поворачивается к нему спиной. Однако, возбудившая её сцена утреннего секса даёт о себе знать и девушка, резко повернувшись к оторопевшему от её решимости Кантимиру, садиться на него верхом:
- У тебя, я видела, есть очень впечатляющее орудие, - коварно улыбается она, стаскивая с мужчины штаны, - не хочешь воспользоваться им сегодня и наказать непослушную девочку?
Да, конечно!
Он хочет!
Протянув руки к торчащей под меховой курткой груди, мужчина запускает их внутрь и нежными поглаживаниями возбуждает начинающие твердеть тело.
-Брось эти нежности, - прерывает его Кайра, - возьми меня с желанием дикого зверя. Ведь ты можешь, я знаю, ты можешь так, - и, обнажив его грудь, больно кусает тёмный сосок.
-О-о-о!- Не готовый к такому напору, мужчина испускает полный сладострастия, смешанного с удивлением, стон и больно сжимает грудь проказницы сильными пальцами.
-Да! Так! Я хочу!- Кричит Кайра в ответ на его действия и её крик вылетает из тесных стен зимовья и пугает дремлющих на заснеженных ветках воронов, взметнувшихся в небо от посмевшего прервать их сон крика.

…В каменном доме иссидов жаркий огонь бросает на стены отблески яркого пламени, ползущими юркими змейками по гладко обтёсанным камням.
Тушка толстокожей рыбины в три локтя величиной, вертящаяся на вертеле, пускает капли жира на трещащие в очаге головешки и они, шипя на раскалённых углях, чернеют и испаряются.
Сидящие вокруг старейшины опустошают глиняный кувшин, наполненный сладкой медовухой и курят, передавая друг другу длинную трубку, плотно набитую привезённым с юга ароматнейшим табаком.
Несколько месяцев прошло с тех пор, как группа послов, груженных дорогими подарками, отправилась с просьбой о мире к великому каюму. И последний голубь уже более как тридцать лун назад принёс весть о том, что были обласканы вниманием великого хана, а подарки их приняты. И с тех пор - тишина.
Неужели гостеприимство Каюм - баши настолько велико, что одурманило буйные головы посланников и те пустились в греховные утехи, напрочь забыв о долге перед своим народом?
Или не вынесшие неожиданно суровой зимы и долгого перехода голуби погибли в суровых метелях во время дороги домой?
А, может, есть другая причина их долгого молчания?
Так или иначе, но собрались старейшины в этот час именно по тревожащему их молчанию собратьев.
И вот, вдоволь напившись славличанского мёда, отяжелевшего их суставы и выкурив не одну трубку славного табака, они уже были готовы приняться к разделыванию подкоптившейся рыбины, как вдруг полог хижины откинулся, и в нутрь вошёл запыхавшийся иссид, толкая перед собой грязного, взлохмаченного человека в порвавшейся, местами тонкой, наспех пошитой шубейке с туго набитым мешком, покрытым бурыми пятнами.
Иссид подошёл к Ротбергу, что-то прошептал ему на ухо и отошёл в сторону.
Старейшины дружно повернули к нему опухшие от многодневного пьянства головы, сверля помутившимися глазами.
-Тебя прислал Великий Каюм-баши? – Удивился Ротберг, оглядывая незнакомца.- Неужели у него не нашлось никого по-приличнее?
И действительно, настолько жалок и немощь был вид у этого человека, что мог вызвать только горькую усмешку, чем и не замедлили воспользоваться уставшие от скуки старейшины, мелко захихикавшие после слов вождя.
-И как скоро вернутся мои послы?- Продолжил Ротберг, вдоволь насмеявшись.
Ничего не отвечая, мужичок пожал плечами и, развязав мешок, обвёл взглядом загнанного зверька любопытно смотрящих в его сторону людей, а затем вытряхнул на пол его содержимое.
В миг наступившая гробовая тишина зависла над животрепещущим огнём, предательски нарушающим безмолвие треском горящей древесины.
Отрезвлённые видом вывалившихся из мешка предметов, старейшины повскакивали со своих мест и схватились за висевшие у обвисших от обжорства животов мечи.
Один за другим обуглившиеся черепа покатились по каменному полу, зияя пустыми глазницами, в сторону Ротберга и остановились прямо у его ног. Не нужно было быть большого ума, что-бы не понять, кому принадлежали эти останки.
А вождь был не просто умён.
Он был мудр.
И прекрасно понимал, что означает такой жуткий подарок.

…Затихли шумное веселье и разудалые песни, догорели последние жертвенные костры, утихла довольная жирным поросёнком метель, насланная разбушевавшимися богами, ночь укрыла тёмной шалью уснувшую после празднества деревню и только остатки дыма от согревающих жилища очагов ровными кольцами выходили из труб, растворяясь на звёздном небосклоне.
Тишина укутала спящее селение, уставшее от дневных забот.
Не спал только Мудрояр.
Тяжёлые мысли не давали заснуть и терзали его и без того истерзанную душу.
«Отобрав сына, вы подарили мне дочь. А теперь забрали и её. Чем разгневил я вас? – Смотрел вождь на фигурку деревянного идола, смиренно стоявшую в углу. - Разве не приносил я в жертву самого жирного поросёнка? Разве не окроплял землю кровью врагов моих? Где вы теперь, дети мои? Какие боги хранят вас?»
Воспоминания далёкой молодости цветными картинками пронеслись перед его взором.
Вот идёт он вместе с другими мужчинами по дикому лесу, освещая факелами укутавшую всё вокруг темноту.
-Иванко! Сынок! Отзовись!
Гулким эхом крики пробивают лесную чащу и глохнут где то там, далеко в кустах, скрытых тёмной мглой.
Конечно, этот мальчик не был его кровинкой, не был выношен и вскормлен его милой Богулькой. Но так привязались они с женой к этому милому мальчугану, что, казалось, уже и забыли совсем, как он стал частью их семьи.
После того, как Баба Йога предрекла невесте будущего старейшины бездетство, все говорили: «Оставь её, найди другую, молодую и крепкую, способную народить тебе целую избу детей». А он…
Он не мог…
Так любил, что не мог оставить её, несчастную, в грозящем ей одиночестве. И тут на помощь пришёл Ведун:
-Боги не подарят вам своих детей. Но в замен дадут мальчика, который принесёт новые знания и девочку, посланную звёздами.
Мудрояр ( а тогда он был просто Милонег) не понимал смысл этих слов. Что значит, «посланную» звёздами? И какие новые знания будут им полезны, когда уже всё и так изведано?
Но в одну тёмную ночь, на короткое мгновение далеко в лесу вознико голубое зарево. А утром на его месте мужики нашли маленького мальчика с рыже-чёрными волосами и голубыми глазами. Мальчик говорил непонятные на первый взгляд слова, но, если внимательно прислушаться, то можно было понять, что он постоянно спрашивал про маму.
И так забавно протянул он тогда загорелые ручонки в сторону Милонега, что тот сразу понял, что именно об этом малыше и говорил когла-то Ведун.
Мальчик рос смышлённым и сообразительным, крепким и здоровым. С начала думали, что он из племени иирков, но слишком уж странный разрез глаз указывал на другие племена. Старожилы говорили, что когда-то давным давно по соседству жили похожие на него люди. Но потом они ушли далеко-далеко, в степи и каким образом мальчик их рода мог зайти так далеко на запад, оставалось тайной.
Как бы то ни было, он был принят в племя, наречён Иванкой и искупан в реке, а Богулька полюбила его, как собственного сына. И вскоре забылось, стёрлось из людской памяти его таинственное появление.
А потом…
-Смирись. Твоего сына уже не найти, - утешал его вышедший из леса Старик с шевелящимся в руках свёртком.
-Я знаю,- схватил тогда Милонег за грудки Старика и тот чуть не выронил свёрток, - мой мальчик жив! Ты говорил, нужна жертва, и я принёс её. Чего ещё нужно богам?
На что тот хладнокровно убрал руки несчастного отца и протянул ему свою ношу:
-И Боги услышали твои слова. Они не могут вернуть тебе сына, но посмотри, какой дар дают взамен, - и откинул уголок тряпки, закрывающей свиток.
Там, между холщёвых складок, на убитого горем мужчину с милотой и детской наивностью смотрели огромные голубые глаза.

Глава 2
Веки приоткрылись над небесного цвета глазами и затуманенный взгляд осмотрел окружающую обстановку:
Каменные стены.
Потолок.
Деревянная плотная дверь.
Чёрный Волк, спящий у ног.
В ужасе раскрыв глаза и зажав рот руками, Йорка быстро подобрала под себя ноги и осторожно встала, не сводя глаз с животного, обойдя которого пробралась к двери и, толкнув её от себя уверенным движением, замерла от открывшегося её взгляду виду.
Сотни горящих огоньков - факелов освещали пещеру и наполняли её светом, открывая взгляду множество расположенных на стенах дверей, из которых то и дело выходили и спускались по крутым, выдолбленным прямо в камне ступеням люди.
Стайки сверкающих насекомых вихрем проносились в воздухе и исчезали в многочисленных ходах, идущих из пещеры далеко-далеко вглубь.
Сверкающие в лучах огней пирамиды кристаллов, причудливыми наростами выползающие из пола и потолка у стен пещеры, переливались нежнейшими цветами радуги и казались такими хрупкими, что, готовы были бы рассыпаться при одном лишь прикосновении к ним.
Прозрачное озерцо с виднеющимися на его дне сверкающими камешками собирало в себя множественные ручейки, тонкими струйками спускающие с отвесной скалы.
Увидев ходящих внизу людей в коротких туниках и штанах, Йорка, ещё раз посмотрев на дремлющего волка и осторожно прикрыв за собой дверь, стала спускаться по узким ступеням, то и дело чуть не теряя равновесие. Плавно балансируя и замерев от страха высоты, вскоре девушка наконец-то сделала последний шаг, тем самым преодолев несколько десятков ступенек и ступила босыми ногами на мраморно холодную поверхность земли.
Проходящие здесь же молчаливые люди, неспешно обходили девушку, подозрительно оглядываясь на неё, и тут же отводили взгляд, лишь увидев её намерение заговорить.
«Надо сказать им», - подумала Йорка и обратилась к одному из молодых людей, несущих корзину с полупрозрачными длинными брусками:
- Там волк, -тихо прошептала она. - Волк. В том доме волк, - указала она на приоткрытую дверь на стене.
Но мужчина, словно не слыша её, просто прошёл мимо.
«Может, они не понимают меня?» - Удивилась Йорка и, оглядевшись по сторонам, вытянула шею, закрыла глаза и громко, настолько, насколько ей позволяло горло, завыла:
-У-у-у-у!
Это возымело толк и проходящие вокруг люди остановились и, повернувшись в её сторону, настороженно посмотрели на девушку.
«Ну вот,- обрадовалась та, - так-то лучше»,- и, вытянув руку в сторону стены, громко закричала:
-Люди! Там волк! В вашем селении волк!
Но, не обратив внимани на её слова, все продолжили спокойно заниматься своими начатыми ранее делами.
-Вы что, не понимаете меня? – удивлённо оглядываясь на обходящих её людей, как будто в пустоту спросила славличанка. - Или не слышите?
Растерянно оглядываясь на прохожих, Йорка уже не знала, что и думать, как сгорбленный Старец с тростью в руке подошёл к ней и, найдя своей морщинистой рукой её ладонь, спросил:
-Ты что - то сказала, дочка?
Йорка удивлённо осмотрела продолжающих игнорировать её людей и указала в сторону многочисленных дверей:
-В той комнате волк. Большой, чёрный волк.
-Ты сказала, там волк?- Переспросил Старец и поднял трость в направлении стены.
И, словно отвечая на его вопрос, одна из дверей тихо заскрипела, приоткрылась и…
Йорка испуганно зажмурила глаза: «Сейчас он прыгнет и …»
Кровавые картины бойни пронеслись в её испуганном мозгу и тут же исчезли.
Удивлённая продолжающим царить безмолвием, девушка приоткрыла глаза и посмотрела на верх.
Из комнаты, на которую указывала Йорка, вышел молодой мускулистый мужчина в коротких штанах и посмотрел прямо на неё. И таким уверенным и тяжёлым был этот взгляд, что Йорка, не выдержав, опустила глаза и смущённо закусила губу.
Может быть, ей действительно померещилось?
И это был человек, прикрытый шкурой волка?
-Тебе показалось, дочка, - слабо похлопал её по руке Старец, - здесь нет волков, - и продолжил свой путь, постукивая белой тростью.

…Из окружающей темноты на Куяша смотрели несколько пар зелёных глаз.
-Помогите!- Завопил мужчина в сторону виднеющегося в дали костра и увидел, как, осторожно ступая, злобно рыча и подёргивая оскаленной пастью, на него идёт худой и злобный волчара.
-Помогите же кто-нибудь! - В отчаянии закричал Куяшь, уже понимая, что никто его не услышит и не придёт на помощь.
Что может он сделать с парой голодных зверей один, без рук и без ног, не имея возможности даже защищаться, не то, что нападать? Пусть так. Он готов. В конце концов, для чего он теперь годиться? Никчёмный калека. Так пусть принесёт какую-то пользу хотя бы этим голодным животным и насытит их своим телом.
Приготовившись к ужасной смерти, Куяш зажмурил глаза и увидел смеющееся лицо Хайны.
Вот они бегут, держась за руки, по цветущей красными маками летней степи, по - колени утопая в зелёном ковре молодого ковыля. Ласковое солнце улыбается им со своей высоты и раскидывает на лице Хайны мелкие веснушки, задорными пятнами рассыпающиеся по крыльям тонкого, словно высеченного искусным мастером, носа.
«Бежим!»- Кричит девушка, срывая на бегу яркие бутоны и подбрасывая их к небу.
Красным узором окрашивают они небесную голубизну и вдруг…
Темнота.
-У-у-у-у!- Звучит где - то совсем близко и в то же время очень далеко.
«Зачем ты пришёл?»- Слышится такой далёкий и одновременно такой близкий встревоженный голос Хайны.
Тонкая женская рука с аккуратными круглыми ноготками тянется из окружающего мрака и пытается дотронуться до его руки.
Еле заметное касание…
Пастух вздрагивает от холодного прикосновения и открывает глаза.
Перед ним, распластавшись по всей ширине степи, переливаясь всеми оттенками зеленовато-голубого цвета, перекатываются волны изумительно красивого, ни с чем не сравнимого, мерцающего полотна, через который к нему тянется загорелая, широкая мужская ладонь и хватает его за измазанный пятнами запёкшейся крови обрубок, когда-то бывший рукой.

…У подножия горы под мохнатыми ветками высокой ёлки лениво зашевелился накрытый тонким, почти прозрачным снежным покрывалом мохнатый тёмный сугроб. Удивлённо косящие на него пара ворон, сидящих тут же, на одной из веток, увидела, как он вдруг поднялся, сел и ….
Стал человеком.
Разочарованные таким поворотом, птицы громко каркнули, переглянулись друг с другом и, взмахнув крыльями, полетели дальше, искать более диковинное чудо, чем эти, вечно нарушающие лесной покой, двуногие существа.
Койву, а это был именно он, задумчиво нахмурил брови и, оглядевшись по сторонам, недалеко заметил темнеющую в снегу фигуру человека с сидящей на ней птицей.
-А-а-а-пчхи!- Чихнула фигура, и, потревоженная птаха, недовольно каркая, взлетела на ветку, спускающуюся к земле под тяжестью снега.
Несколько белоснежных комков упали на фигуру и она, содрогаясь всем телом, снова громко чихнула:
-А-а-а-пчхи!
Смахивая мохнатой рукавицей снег, Белояр резко сел и, стряхнув с лица и одежды остатки снежного покрывала, посмотрел в небо.
Там, высоко под облаками, парили две огромные птицы.
-Смотри, какие большие!- Задумчиво произнёс Койву, вперевшись глазами в небосклон.
-Кто?- Не понял Белояр.
-Птицы…
Белояр поднял голову и всмотрелся в кружащих высоко над ними огромных орлов:
-Да, ничего так себе, - равнодушно ответил он и, отряхнувшись, встал и подошёл к другу:
-Здорово нас того… шарахнуло! Я думал, всё! Пришли! Эй! Ты чего?
Повернувшись к Койву, он увидел, как тот, не отрывая глаз от неба, задумчиво смотрел на кружащих высоко над ними птиц.
-Снилось мне, - будто бы вспоминая что-то очень важное, произнёс славлич, - будто Боги спасли нас.
Задрав голову к небу, Белояр пожал плечами и недоумённо подумал, кося взглядом на друга: «Чего это он?»
-И спали мы в доме, - продолжал Койву, - который и есть, и будто его нет…
-Эй!- замахал руками перед лицом друга Белояр.- С тобой всё в порядке?
-И всё такое белое-белое, - улыбнулся, как будто во сне мужчина, смотря застывшим взглядом на удаляющиеся на небе тёмные точки.
Однако, сильная затрещина по затылку привела его в чувство и он, поднимая со снега упавшую с головы шапку, посмотрел на Белояра:
-Ты чего?
-Просыпайся уже! Снега тоже, кажись, белые! Вот и забельмило в глазах.
«Белые… Надо же, приснилось, - усмехаясь, подумал Койву, натягивая шапку на голову и вдруг остановился:
-Постой-ка, друже, чего-то я в толк не возьму…
-Ну, чего ещё?
-Будто бы липень был. А теперича…Снежник… А то и лютень будет. Смотри, снега-то сколько! И берёзки совсем убогие стоят.
Белояр, озабоченно оглядываясь, удивлённо пожал плечами и, не зная, что на это ответить, в сердцах махнул рукой: «Да, ну, его, дескать», - и направился в противоположную горам сторону. А Койву, последний раз взглянув в сторону еле заметных на небосклоне чернеющих точек, поспешил догнать удаляющегося друга, недоумённо думая про себя: «Это как же такое получается? Не могло же быть, что мы столько времени просто так на земле валялись? Нет, что-то тут не так. Вернусь, надо бы порося зарезать, Богу- отцу поднести».
«Чего это там ему приснилось такое? - посмотрел на впереди идущего друга Белояр, высоко поднимая над сугробами длинные ноги. – Вона, аж морщинки между глаз полезли от напряжения».
Действительно, чего?
Хотя и сам он видел что-то удивительное и прекрасное.
Только вот что?
Словно стёр кто-то широкой ладонью из памяти всё, что приснилось. Что-то такое… Такое… Только вот какое такое?..
Но что что-то было это что - то непонятное и в то же время прекрасное, он знал точно.
Только вот вспомнить не мог.
Взглянув в сторону исчезнувших из взгляда птиц, Белояр глубоко вздохнул и посмотрел на бодро шагающего впереди него друга.

…Настырная щекотка в носу разбудила сладко спящую Кайру.
«Что за…» - Дёргая кончиком носа, подумала девушка и, замахав рукой у лица, открыла глаза.
У её ног, загораживая выход из снежного убежища, сидел странный улыбающийся человек с узкими голубыми глазами и тыкал в её лицо тонкой сухой веточкой.
Пытаясь найти лежащее ещё вчера вечером рядом с ней оружие, Кайра, не отрывая глаз с чужака, начала шарить рукой по мохнатому настилу.
«Да где же?..»- Удивилась она и посмотрела в сторону.
«Вот чёрт! Сбёг! - Зло подумала она, увидев пустое ложе. - Получил своё и сбёг! Ну, попадись мне!»
Улыбающийся кривыми зубами незнакомец потянул её за голую ногу к выходу, но девушка, собравшись, со всей силы ударила его стопой в лицо. Хруст тонкой перегородки и две алые струйки потекли из ноздрей по щетинистому лицу мужчины, став явным доказательством явно не женской силы красавицы.
-Сучка!- Завопил он и, не обращая внимания на пронзившую его боль и льющуюся кровь, крепко схватил Кайру за лодыжки и потащил наружу.
Отчаянно дёргаясь и сопротивляясь, стеснённая в движениях тесным помещением обнажённая девушка так и не смогла справиться с незнакомцем, и вскоре была вытащена на сверкающий от яркого солнца снег. Но там, на просторе, Кайра, резко приподнявшись на локтях, подскочила и, подмяв под себя мужчину, уселась на него верхом, сжимая коленями напряжённую шею.
Однако, соперник был не так то прост.
Изловчившись, он пересилил дикарку и, ударив её руками по спине, перекинул через себя, бросив животом на утоптанный снег и, заломив руки, уселся на её спину.
-А ты бойкая, - тяжело дыша, сказал он, стаскивая с себя штаны, - да ничего, мы это исправим. Слушай, ты здорово возбудила меня. А ну-ка, покажи, что там у тебя?
И толстый возбуждённый член стал тыкаться между напряжённых бёдер девушки.
-Давай, вставь ей по самое!- Услышала Кайра и подняла глаза.
Только тут она увидела молчаливо усмехающихся узкоглазых мужчин, стоявших чуть поодаль от них в смешных треугольных мохнатых шапках и со странным оружием, свисающим с поясов.
Рядом с ними на снегу лежал с торчащей изо рта рукавицей скрученный по ногам и рукам Кантимир. Слезящиеся то ли от слепящего солнца, то ли от беспомощности глаза в упор смотрели на стиснувшую в немой ярости губы любимую, сотрясаемую мощными качками насилующего её мужчины.
Он видел, как девушка, освободив одну руку, стала шарить по поясу занятого сладострастием и поэтому ничего не замечающего насильника. А потом, умело развернув острый кинжал, со всей силы воткнула ему его в бок и несколько раз, кривя лицом, повернула внутри, наматывая на острие и нещадно разрывая мышечные волокна.
Безумный крик боли разрезал вдруг наступившую тишину и тургарин, схватившись за раненый бок, скатился с девушки на снег, показывая всем свою сразу поникшую плоть.
Тут же подскочившая на ноги Кайра схватила его голову, не сводя глаз с онемевшей публики, провела лезвием по булькающему от хрипов горлу и, вытирая окровавленное оружие о свою обнажённую грудь, выпрямилась.
-Ну, кто ещё хочет проникнуть в мою пещерку?- Вызывающе спросила она.
Один из тургар, видимо, главный в отряде, спокойно пройдя мимо направившей в его сторону нож девушки, кинул ей шубу и, пнув ногой голый передок соплеменника, посмотрел на неё:
-Он был плохим воином, раз дал победить себя бабе. А ты - хороший воин, если победила тургарина в честном бою. Никто не тронет тебя более.

Глава 3
-Тебе повезло.
Спокойный, абсолютно безэмоциональный голос, прозвучавший у изголовья Куяша, заставил его открыть глаза.
Белоснежные стены.
Тусклый свет, идущий откуда то сверху.
Удивительно свежий прохладный воздух.
Безмолвно стоящие рядом двое мужчин в странных сверкающих белизной одеждах.
«Боги приняли меня в свою обитель!» - с облегчением подумал Куяш и вспомнил голубой свет, застилающий горизонт, протянутую ему мужскую ладонь.
«Ну, конечно, они услышали мой крик о помощи и пришли!»
-Он очнулся, - тихо произнёс один из незнакомцев.
Куяш повёл взглядом по сторонам.
«Какие-то они странные, - подумал он, разглядывая окружающих его богов.- Совсем не такие, как говорят шаманы».
Высокие худые люди в упор смотрели на него неестественно мерцающими голубыми глазами так, словно хотели пробраться в самое нутро.
-Кто это сделал с тобой?- Спросил один из мужчин, обводя взглядом Куяша.
-Я…
Пастух закрыл глаза, вспоминания события последних двух дней.
Степь.
Хайна.
Теймур.
А…
Открыв глаза, мужчина вдруг понял, что за всё это время не почувствовал и намёка на мучавшую его последние сутки острую боль, пронзающую от обрубков ног до …
Куяш поднял руки.
Две окровавленные культи, как напоминание о человеческой жестокости и потерянной любви.
-Теймур? – Словно прочитав его мысли, спросил один из мужчин.
«Кажется, я не произнёс его вслух», - подумал пастух, и посмотрел на окружающих его людей.
-Он не мог ещё родиться. Слишком рано, - озабоченно ответил другой.
«О ком это они?»
-Если это тот, о ком мы думаем, - начал было незнакомец и, вдруг замолчав, повернулся к Куяшу, - что последнее ты помнишь?
Что он помнил?
Действительно, что?
Горящие в темноте глаза и злобное рычание ночных хищников…
Холодное прикосновение появившейся из света руки…
Мерцающая голубизной волна, тянущаяся от земли далеко-далеко вверх…
-А где волки?- неожиданно спросил Куяш и посмотрел на мужчин.
-Волки?- переглянулись те.
«Не может быть. Не померещились же они мне? И рука, и…»
Перебирая в памяти события прошедшей ночи, тургарин закрыл глаза и снова провалился в небытиё. Мягкая теплота уютно обволокла все его члены, наполняя их пульсирующей энергией, растекающейся по искалеченному телу.

…Скрытые от взоров, между мохнатых зелёных веток на ёлках неподвижно сидят с покрытые хлопьями снега ирки.
Вдалеке послышались крики.
-Давай, гони его! Толкай- толкай!
Ирки переглянулись между собой и, подавая знаки, осторожно натянули свои тетивы, прицеливаясь в сторону одиноко стоящей между ёлок на краю поляны рябины, усыпанной огненно-красными каплями на сверкающих белизной ветках.
Раздавшийся рёв зверя заставил людей на деревьях напрячься ещё больше и, прицеливаясь, поднять луки.
-Отступай! Левее! Давай! Вали его! – кричали в чаще ирки.
Ещё немного и ожидающие охотники увидели мелькающие между снежных сугробов тёмные фигуры собратьев и стряхивающие снежное покрывало деревья, качающиеся от наваливающейся на них туши гонимого зверя.
Послышался треск надломленного ствола и на поляну выбежали несколько ирков, сжимающих в руках длинные рогатины, и настигающий их мощными прыжками бурый медведь.
Широко разинув пасть, косолапый встал на задние лапы и, злобно рыча, замотал головой.
Кто посмел поднять его в самый разгар зимней стужи из тёплой берлоги?!
Что за смельчак не боится его гнева?
Гнева разъярённого хозяина тайги?
Но едва он раскинул в стороны передние лапы, десятки стрел вонзились в мохнатую шкуру лесного владыки и несколько острых рогатин пронзили белый треугольник груди.
Беспомощно взмахнув лапами, медведь резко выгнул спину и, испустив последний вздох, плашмя упал на примятый ногами людей снег, зацепив качнувшуюся от его когтей рябинку. Сотрясённая мощью туши, земля гулом отозвалась на вздрогнувших от удара деревьях, которые тот час оголились, сбросив со своих ветвей тяжёлые корки затвердевшего снега, и пружинисто замахали освободившимися от груза ветвями. Упавшие с них от удара гроздья рябины слились с окрашенным в красный цвет снегом и утонули замёрзшими бусинками в расстаявших от горячей крови ложбинках.

…В нос ударил пряный запах засохших трав, горящего жира и затхлый аромат старости. Обычно, так пахнут больные старики, готовящиеся к встрече с богами.
Привыкшая и к более неприятным ощущениям, Айса прищурила глаза, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в окружающей её темноте.
-Заходи, я давно жду тебя.
Голос, прозвучавший где-то впереди был хриплым и властным.
-Ты ждала меня?- удивилась девушка.
В глубине дома зажёгся маленький огонёк и она увидела силуэт сидящего прямо напротив неё человека.
-Подойди ближе, присядь, -тихо, но настойчиво приказал голос и Айса, потеряв к своему удивлению весь недавний страх, решительно сделала несколько шагов вперёд.
Человек приподнял лицо и тлеющая перед ним свеча осветила его морщинистое грубое лицо с нависающими на глаза чёрнымыми с мелкой проседью паклями.
Скорее всего, это была женщина.
Древняя старуха. Настолько древняя, что время стёрло внешнюю разницу между мужчиной и женщиной, оставив на лице свои глубокие, тёмные борозды.
«Сколько же ей лет?» -брезгливо поморщась, подумала девушка.
Ещё утром, дождавшись, когда её новый господин уйдёт, Айса, притворясь спящей, резко вскочила с постели и, подбежав к распахнутому окну, проводила его взглядом.
Нет!
Она не позволит ему больше дотронуться до себя!
Она…
Она…
Что она сделает?
-Я научу тебя, - неожиданно услышала Айса и быстро осмотрелась по сторонам, стараясь найти говорившего с ней человека.
Но комната была пуста.
-Я научу тебя, - повторил голос и девушка отметила про себя, что не может определить, кому он принадлежит, мужчине или женщине?
-Сегодня ночью, - продолжил голос, - когда твой господин уснёт, я буду ждать тебя в старой хижине на берегу моря, среди скал.
И последние слова утонули в разбудившем утреннюю тишину пронзительном крике петуха, раздавшемся с заднего двора дома, тут же подхваченном его соседями.
Весь день Айса провела в одиночестве, сидя на широкой кровати. Никто не беспокоил её. Только один раз дверь тихо отворилась и пожилая женщина, ничего не говоря, поставила перед ней поднос с едой, а затем так же тихо ушла.
Но, как бы ни урчал голодный желудок девушки, пожирающей взглядом лакомые ломти мяса и сочные фрукты, так и просящиеся в рот, кусок напрочь отказывался лезть ей в горло. Из головы никак не шёл таинственный голос.
Что это?
Бред после бессонной ночи?
Или кто-то действительно хочет помочь ей?
В любом случае, решила Айса, она ничего не потеряет, если пойдёт туда, куда её зовут. Она знала про пещеру высоко в прибрежных скалах.
Все в городе знали про неё.
Но никто не осмеливался ходить туда. А даже если и ходил, держал это в строгой тайне.
…И вот она здесь. А перед ней страшная старуха. Чем она может помочь?
-Я научу тебя, - неожиданно ответила старуха на её немой вопрос.- И плата будет совсем не велика.
-Утренний напиток, мой господин, - вошедшая в спальню наложница прервала сон Айсы и она, открыв глаза, увидела, как та грациозно поставила поднос с пенящейся в кубке жидкостью на столик рядом с кроватью и поспешно удалилась, тихо прикрыв двери.
«Если бы старуха была жива, - с тоской подумала женщина, не сводя глаз с бокала, - она бы…»

…Ярко-рыжие отблески огня причудливыми змеями ползли и извивались по неровным стенам каменного жилища, освещая лежащую на лебяжьей перине Йорку.
«Чертовщина какая- то, - думала она, переворачиваясь с боку на бок, - ведь был же волк. Я так ясно его видела. Не могло же мне… Пить-то как хочется. »
Девушка покосилась на стоящий на каменном выступе в стене кувшин с напитком. Тянущаяся по нутру жажда неприятной сухостью сковывала горло и обволакивала потрескавшиеся губы. Йорка привстала и хотела было уже взять кувшин, но дверь тихо заскрипела и девушка быстро юркнула в перину и зарылась лицом в приятно щекотящий ноздри пух.
-Тебе надо поесть, - сказал вошедший в комнату тот самый атлет, которого видела девушка выходящим из дома, и поставил перед Йоркой простую глиняную чашу с варёной крупой в белой жиже.
-Тебя нашли замерзающей в лесу и принесли сюда, - продолжал он, наблюдая, с какой жадностью славличанка принялась поедать принесённую им еду. - Как ты оказалась одна в такую метель в самой чаще?
Действительно, как?
Йорка не помнила.
Как только она напрягала память, острая боль тонким лезвием проникала в её голову и сверлила, причиняя неимоверную боль.
-Давно я здесь?- Уминая кашу с завидной жадностью, спросила девушка, вычерпывая остатки со дна деревянной ложкой.
-Несколько дней.
-Так долго?!
Переставшая есть, Йорка удивлённо посмотрела на мужчину.
«Несколько дней? А как же… Её, конечно же, ищут. Ратибор… Он, наверное, с ума сходит… Надо вернуться в селение».
-Мне нужно домой, - уверенно произнесла девушка, отодвигая пустую чашку.
-К иркам?
-Да, - кивнула она.
-Но ты не похожа на них, - удивился мужчина, - твои глаза-цвета неба, а кожа и волосы слишком светлые для их племени.
-Ты прав. Но теперь их дом стал моим домом. Мне нужно идти.
Йорка уверено встала и направилась к двери.
«Ей нельзя в племя. Я должен сказать. Или?.. Хотя, какое мне дело? Она чужая и ей нельзя долго находиться здесь. Я и так нарушил все законы, приютив её. Впрочем…».
-Постой!- уверенно окрикнул её незнакомец.- Ты ещё слаба и не доберёшься одна.
Девушка неуверенно замедлила и остановилась.
Действительно, что же это она?
Она ведь даже не знает, в какой стороне находиться и что там, снаружи? Нельзя же быть такой опрометчивой.
-Да, наверное, ты прав, - вздохнула Йорка и, вернувшись, села на каменистый выступ в стене, служащий стулом, - и, раз уж я останусь здесь ненадолго, хотелось бы знать, кто вы такие и почему про вас никто не знает?

Глава 4
Куяш сидел на странном металлическом стуле.
Длинный тонкий прут вращался вокруг его искалеченной руки, испуская разноцветные лучи, которые, фокусируясь в разных точках, приобретали до боли знакомые формы.
Всё больше и больше раскрывая от удивления глаза, пастух видел, как из обрубка руки медленно вытягивается новая кость с подвижными фалангами пальцев и быстро обрастает багровой мышечной массой, алая кровь начинает пульсировать по голубоватым сосудикам и тонкие волокна загорелой кожи плотно обтягивают сформировавшуюся кисть.
-Пошевели пальцами.
Голос говорящего с ним мужчины был мягок, но в то же время требователен и настойчив.
Подчиняясь его приказу, Куяш сначала медленно, а потом быстрее зашевелил на редкость подвижными пальцами.
-Сожми в кулак.
Белые ногти впиваются в по-младенчески нежную ладонь.
-Ну что, рад новой руке?
Рад?!
Да разве можно это выразить словами?!
Да он…
Да они…
От переизбытка чувств мысли захлёбываются и путаются.
-Ты хорошо усвоил все уроки. Запомни, ты несёшь диким, только что ступившим на свой жизненный путь, людям знания и свет. Ты научишь их разводить огонь и строить жилища, выращивать скот и пшеницу. Расскажешь про великих богов, которые дали им жизнь и научишь в них верить и приносить жертвоприношения. Помни, ты - единственные наши глаза и уши в том мире, в который мы тебя посылаем. На тебе одном лежит ответственность за будущее рода человеческого, за твоё будущее.
Куяшь многого тогда не понимал.
Не в силах был понять.
Ему объяснили только одно, то, что он каким-то чудом попал в такое далёкое прошлое, в котором его предки только-только начинали свой жизненный путь.
И он, простой пастух Куяшь, должен был провести дикий народ к знаниям в будущее. В то самое, в котором когда-нибудь Теймур приговорит его самого к жуткой смерти.

…-Слышал?- Остановился Койву и внимательно посмотрел на чернеющие у горизонта деревья.
-Нет, - помотал головой Белояр, - а чего там?
-Да так, показалось, наверное, – прибавил шагу паренёк, утопая ногами в высоких сугробах.- Леса чужие. Глядеть в оба нужно. Не то получим стрелу в лоб - и поминай, как звали.
-Ой-ёй, - вздохнул его дружок, - козлами горными скакали. Теперь вот зайцами по снегу прыгаем. То ли ещё будет?
Сделав несколько шагов, путники вошли в ещё редкий, но уже темнеющий своей непроходимостью лес. Зловещая, чуждая тишина не приветливо окутала их, словно спрашивая: «И зачем это вы пожаловали? Я вас не звала, не жаловала. Уносите - ка ноги по-добру- по-здорову, пока не сгубила, не заплутала я вас».
-Тихо-то как, - оглядываясь по сторонам, прошептал Койву, - будто и нет никого.
-А ты думал, что зараз, как зашли, так тебя и встречать будут? – Недовольно пробурчал Белояр и замер с поднятой в шаге ногой, косясь взглядом на сбившую с дерева шишку стрелу, вонзившуюся в снег.
-Ну вот, дождались, - тихо простонал он, вертя глазами в разные стороны.
Упав лицом в снег, Койву приподнял голову и прокричал в сторону чащи:
-Не больно-то вы и гостеприимны!
-А нечего шастать там, где не ждут, - басом отозвался незнакомый голос и затерялся в густом ельнике.
-А чего, нельзя? - Огрызнулся в ответ Белояр, - Мать-сыра земля -она всем нам мать, всем и пищу даёт и лесную благодать…
-Заткнись ты уже, - шёпотом остановил его друг
-Всем нам, да не вам!- Насмешливо ответил голос.
-Так мы пойдём?- Осторожно вставая, спросил Койву.
-Попробуй, коли жить надоело!
И новая стрела вылетела из-за впереди стоящих деревьев и вонзилась в снежную корку рядом с головой парня.
-Да с миром мы! С миром! – Разозлился их воинственности Койву и, поймав вдруг мелькнувшую в голове мысль, добавил: - Ратибора ищем!
-А на кой он вам?
-Да так, побачить надо!
-Ну, коли побачить, выходи уж! Только смотри, не балуй! Не то в миг продырявим!
-А если так, не стрельнешь?- Белояр осторожно опустил занывшую от натуги ногу и старательно вгляделся в деревья.
Но, как не высматривал он среди кустов хоть какой-то намёк на сокрывшегося там человека, так ничего и не разглядел.
-Погожу чуток! – Одобрительно отозвался голос и в подтверждении своих слов с далёких деревьев спрыгнули два ирка, держа наготове луки.
Так вот почему их не было видно!
Они то, дураки, по низам смотрели.
А те-то сверху на них глазели!

…Освещённые нежными оттенками отражающихся на сталактитах факелах, у сверкающего своей прозрачностью горного озера, поджав под себя ноги, сидели Ант и Йорка.
Молчаливые люди, косящиеся на девушку, тихо проходили мимо, поднимались по ступенькам и бесшумно прятались в своих жилищах.
«Чудно как-то, - думала Йорка, - вроде бы и живые, а как мёртвые. И слова друг другу не скажут. Всё молчат и молчат. А, может, они и говорить-то не умеют? Хотя, - вспомнила она старика и покосилась на Анта, - кое-кто точно умеет разговаривать. Хоть и немногословен. Так ничего и не сказал, что за люди такие? Почему здесь живут, от других скрываются? Вот, что ходят мимо, что нет никого, а всё одно - тишина тишиной».
Как-то вдруг опустевшая площадь поразила замолчавшую девушку своей мёртвой красотой. Ни шелеста, ни шороха, ни дуновения ветерка. Даже, казалось, полыхающие факелы словно застыли светящимися огоньками на каменных стенах.
Последние жители, готовясь ко сну, закрыли за собой деревянные створки дверей.
Снующий туда-сюда под сводами пещеры рой светлячков укрылся в бесконечных лабиринтах, а чёрные головки летучих мышей, коконами свисающие с потолка, сверкнули чёрными глазками и, расправив крылья, шуршащим облаком полетели на волю.
-Сегодня вечером не выходи. Не нужно, - опустив глаза, попросил Ант.
-Почто так?
-Сказал же, нелья и всё, - неожиданно грубо ответил мужчина и как-то странно посмотрел на славличанку, отчего та обиделась и отвела взгляд в сторону: «Так, значит, и от себя не отпускает, и к себе не подпускает»
-Прости, - поняв, что обидел девушку, мужчина положил в знак примирения ладонь ей на плечо, - но я не могу тебе всего сказать. Пока не могу. Пойдём, тебе пора…
И, подав руку Йорке, помог ей подняться.

…Среди уснувших на поляне веток мирно потрескивал костёр, поднимая в небо обрывки пепла и сажи. Десяток тургар сидели вокруг него, по очереди кромсая тушу дикого поросёнка, капающего расплавленным жиром на чёрные угольки.
Сидящая между ними Кайра из подлобья наблюдала за ними, выжидая удобного случая, что бы тихо улизнуть, время от времени бросая взгляды на связанного и лежащего чуть поодаль Кантимира.
Ещё утром, после постигшего её позора, женщина поклялась отомстить унизившим её чужакам, но, понимая, что сейчас силы их не равны, временно смирилась с постигшим её положением и молча сидела, вынашивая планы.
До их поселения день ходу.
Что если пообещать им богатую добычу? Сказать, что сильных и здоровых мужчин в деревне мало и они не окажут должного сопротивления?
Наверняка, эти, как их, тургары, тоже жадны до золота и солнечного камня.
А там…
Сотня ирков без особого труда уложит десяток этих чужаков, а она тем временем тихонько проберётся в хижину Ратибора, расправиться с ненавистной разлучницей и улизнёт подальше в лес.
Да, конечно, все подумают, что это напавшие на их деревню люди убили эту девку.
А она, как ни в чём не бывало, через пару дней вернётся и уж тут-то сможет утешить опечаленного потерей мужчину.
Вот только…
Кайра покосилась на лежащего в снегу Кантимира.
С этим-то что?
Ведь трепанёт, что это она на деревню навела.
Да и как тургарам на уши присесть?
Скажи она прямо про богатства, могут заподозрить неладное.
-Держи, - кинул девушке шмят сочного мяса Алгаш.
Девушка демонстративно проигнорировала аппетитную подачку с вражеского стола, но потом решила, что ей будут нужны силы, а без еды она ослабеет и не сможет реализовать свои планы и жадно вцепилась зубами в жёсткое волокно.
Вытирая жирные пальцы о мохнатый полог куртки, командир подошёл к ней и присел на корточки.
-Ты ведь местная, так ли?- Спросил он, заглядывая в её глаза.
«Сам подошёл, - радостно подумала девушка, - только осторожно надо, что б не подумал чего».
-Да, - кивнула она головой и посмотрела на смотрящего на неё во все глаза Кантимира.
-Тогда наверняка знаешь, есть ли поблизости места, где можно по-золотиться?
«А я не ошиблась»!- Встрепенулась Кайра, довольная, что её плану, скорее всего, будет суждено сбыться.
-День ходу, - осторожно начала она, пристально смотря на Алгаша.
-Кайра!- Выкрикнул Кантимир, стремясь остановить её.
-Покажешь?
-Не говори ему!- Снова выкрикнул пленник.
«Да заткнись ты, наконец, придурок!»- Зло подумала на ирка девушка, метнув на него такой взгляд, что Кантимир замолчал и посмотрел на неё с неприкрытой ненавистью. Не обращая никакого внимания на эту перемену, Кайра просто ответила:
-Почему нет?
Командир тургар пристально посмотрел на охотницу и вдруг громко рассмеялся:
-Хочешь заманить нас в ловушку?
«Вот чёрт! - Обозлилась девушка, - а он не так прост, как кажется. Думай, думай же».
Стремительно пролетающие мысли никак не отразились на невозмутимом лице Кайры.
Мёртвая тишина зависла над ночной поляной, приютившей выжидающе смотревших на девушку тургар, мечтающих о тёплом ночлеге и аппетитных девках.
Понявший наконец- то её намерения, Кантимир прикусил от нетерпения губу.
Не сводила глаз с командира тургар и Кайра.
-Ты не веришь мне?- После длительной паузы спросила девушка.
-А почему я должен тебе доверять? Убеди меня, если сможешь.
Серьёзное лицо Алгаша не выдавало никаких эмоций, и только насмешливая смешинка в его узких голубых глазах злила девушку.
«Сколько ж ему лет?- Подумала она.- Совсем ещё пацан. Но умён не по годам. Не зря же командует более зрелыми мужами. Что ж, хочешь доказательств? Ты их получишь», - и, вслух попросила:
-Верни мой нож.
Ничего не отвечая, мужчина спокойно протянул ей снятый со своего ремня кинжал и девушка, взяв его, поднялась со снега и направилась в сторону Кантимира.
Даже спиной она чувствовала напряжённые взгляды сидящих у костра тургар, взявшихся за рукоятки своих мечей, готовых в любой момент раскромсать на кусочки эту дерзкую бабу и её спутника.
-Прости меня, - тихо прошептала она, наклонившись к ирку, - но любовь к Ратибору сильнее моих чувств к тебе.
Мелькнувшая было надежда на спасение, тут же угасла в ставших вдруг тоскливых глазах мужчины. А он-то, дурак, был готов на всё ради этой, никогда не любившей его женщины. И на что он только надеялся, когда покинул ради неё своё племя? Что забудет она Ратибора, что станет ему хорошей женой, родит детей и будут жить они долго и счастливо? Наивные мечты влюблённого мальчика! И в ту ночь их любви, когда разгорячённые страстью тела извивались и сотрясали друг друга волнами оргазма, а жаркие губы покрывали поцелуями возбуждённые чрева, мог ли он подумать, что вскоре придётся заплатить за эту единственную ночь такую высокую плату?
-Кайра, - только и смог произнести потерявший всякую надежду на её любовь мужчина, прежде чем она, смотря прямо в страдающие тоской глаза Кантимира, не поцеловала его на прощание в когда-о пылающие жаром губы, невозмутимо перерезая ему горло.

Глава 5
В жарко натопленной землянке Стриборга за кружкой крепкого мёда сидели Ратибор, Старик-Ведун и пара иирков-охотников.
-Завтра идём на общий сбор, - обвёл всех взглядом вождь, - в полном снаряжении. В селе останется десяток охотников и ты, Ратибор. Да-да, - перебил он попытавшегося возразить мужчину, - ты ещё в печали и мысли твои далеки от наших игрищ. Займись тут, в моё отсутствие…
-Да не могу я, - почти прокричал охотник, перебив Стриборга, и ударил ладонью по каменной кладке стола, - все мысли о ней. Вот куда она могла подеваться? Сама б не ушла. Словно канула.
-Вот ты и обойди всё вокруг. Метель утихла. Далеко уйти не могла, - Попытался успокоить его вождь.
-Да обошёл уже, - отрезал Ратибор.
-Значит, плохо обошёл. Да поспрошай кого, может, кто видел чего. Ну, что ещё? – Повернул голову Стриборг в сторону заглянувшего в землянку иирка.
-Там это… - замялся тот, - пришли тут. Его, - кивнул иирк на Ратибора, - хотят.
-Меня?- Удивился молодой охотник.
-Ну, давай, веди, - приказал вождь и с любопытство посмотрел на собеседника, - и кому это ты понадобился?
Пого шкуры, закрывающей дверной проём распахнулся, впустив мощную струю холодного воздуха и , на удивление Ратибора, в помещение, пригнув голову, вошёл Койву, который, увидев соперника, тут же бросился на него:
-Ты! Ты Йорку украл!
От неожиданности охотник упал на спину, чуть не коснувшись копной волос полыхающего огня, но тут же собрался и попытался поймать мелькающие перед ним кулаки славлича, безуспешно пытающегося ударить противника.
Вбежавший в землянку Белояр и приведший его ирк хотели схватить Койву, но получили от него нечаянные удары локтями по лицу и груди и безуспешно отступили в сторону.
Схвативший, наконец-то, руку Койву, Ратибор сильно вывернул её и перебросив мужчину через себя, положил его на лопатки, прижав горло противника локтём.
-Гад! Верни её! Я знаю, это ты, - захрипел молодой человек и иирк сильнее надавил на славлича..
-Ну, всё! Хватит!- грозно окрикнул их Стриборг и Ратибор, пренебрежительно толкнул соперника ногой, встал:
-Её нет здесь, - гаркнул он и отошёл в сторону.
-Врёшь, собака, - выкрикнул Койву и, поднявшись, хотел снова наброситься на иирка, но схватившие его за руки подскочившие мужчины остановили его и сильно нагнули к полу.
-Он правду говорит. Девушка ушла. Несколько лун, как ушла,- подтвердил Стриборг слова своего соплеменника и, кивнув в сторону державших его людей, поднялся:
-Отпустите же его, наконец, – и, пристально смотря на славлича, подошёл к нему вплотную:
-Ведь ты не будешь драться? Тем более, это у тебя не очень - то хорошо получается.
И, пронзительно посмотрев на Ратиборга, продолжил:
-Мой дом открыт каждому, кто пришёл с миром. И это - не место для разборок из-за баб. Пожмите друг другу руки. Ну же!
Тяжёлый взгляд вождя словно прожёг черноту глаз Ратибора и тот, нехотя протянул ладонь Койву. Быстро тряхнув руками, мужчины, словно пронзённые током, отдёрнули их и отвернулись в разные стороны.
-А теперь, - удовлетворённо кивнул Стриборг славличу, - Присядь к нашему очагу, выкури трубку, успокойся, - и, передавая дымящуюся ароматными запахами трубку, вождь ирков пристально посмотрел на него:
-Не злись, - кивнул он в сторону Ратибора. - Все мы когда-то любили и делали глупости. Но Йорка сбежала. А боги несколько дней гневались и заметали её следы.
Втянув в себя непривычно терпкий аромат, славлич поперхнулся и начал судорожно кашлять, зажав рот рукой.
Сидящие рядом ирки засмеялись, а Стриборг со всей силы похлопал его по спине:
-Это ничего. В первый раз всяко так.
-С ней всё хорошо, - принимая трубку у Койву, произнёс Старик.
-Ты почём знаешь?- Удивился тот.
-Просто знаю - и всё, - невозмутимо ответил Старик, с наслаждением выдыхая клубочки белого дыма и сверкнув огненно-голубым взглядом в сторону славлича.
Койву уже хотел было что-то сказать, но Белояр во время успел дёрнуть друга за рукав и указал глазами на вход.
Вошедшие в землянку ирки с двумя кувшинами и с чашей, полной дымящегося ароматного мяса, на мгновение приковали взгляды присутствующих к щекотящему их носы запаху.
«Вот это я понимаю, жрачка, - пожирая глазами сочные куски, облизнулся Белояр, - пожрём хоть по-человечьи. В волю!»
-Вы, конечно же, голодны. Испробуйте нашего вина, - поймав голодные взгляды нежданных гостей, пригласил Стриборг, передавая кувшин Койву, - поешьте свежей медвежатины. Отдохните с дороги. На пару дней я покину селение. Ратибор, - посмотрел он на ирка, - сделает всё, что бы отдых ваш был полноценным. А потом, как вернёмся, мы ещё раз подумаем и решим, как нам быть.

…Темнота окутала холодные стены пещеры, утопив во мраке причудливые ветви тянущихся вверх сталактитов. Высоко - высоко под самым куполом, скрытый в течении дня блесками огней, открылся узкий каменный глаз горы, в который издалека сверкнул луч далёкой звезды. Пробивая темноту, его голубой стержень ударил прямо в центр пещеры, рассыпавшись на её полу миллионами сине-голубых блёсток, усыпавших каменистые поверхности, и исчез, уступая место круглой Луне, нависшей над расщелиной.
Как только колышащийся по стенам матовый свет ночного светилы заполнил всё помещение, открылись усыпавшие гору деревянные двери и обнажённые люди медленно стали спускаться по каменным ступеням к сверкающему своей прозрачностью озерцу.
Молчаливые, атлетически сложенные, будь то мужчина или женщина, старец или ребёнок, они стройными рядами окружили водную гладь и подняли головы в верх, устремив взгляды на белое пятно, проглядывающее сквозь узкую горную дыру.
«И чего там такого происходит?- Сидя на каменном полу в полной темноте и обхватив руками колени, думала Йорка.- Подумаешь, сходка! То-же мне, невидаль! А что, если?.. Ведь всё равно никто не узнает. Посмотрю только одним глазочком».
И девушка, приободрившись, поднялась с пола и, осторожно ступая с вытянутой рукой, прошла чуть вперёд и почти сразу же остановилась, почувствовав холодный камень.
Стена.
Перебирая руками, Йорка нащупала гладкую деревянную поверхность.
Вот она!
Ещё чуть -чуть и ручка плотно прикрытой двери была найдена.
Странно.
Дверь не поддалась на усилие девушки.
Ещё разок…
«Он что, запер меня?!»- Возмутилась Йорка и, с силой ударив ладонью по массивной двери, ту же испугалась, как бы кто не услышал и, замерла, приложив ухо к дереву.
Тишина.
«Что же там такое?» - Задумалась девушка, переминаясь с ноги на ногу.
Движимые любопытством мысли быстро забегали в её голове и, поймав одну из них, девушка так же, наощупь, стала исследовать помещение.
Где-то на столе должны были быть остатки её ужина, неприхотливая утварь, что-то очень похожее на кинжал, только более простой и грубо выделанный.
Дхынь… Бум…
Звон упавшего предмета и тонкая струйка воды подсказали девушке, что это упал кувшин.
Ага, значит, это…
Да, точно, надкушенное ею яблоко.
Странно, откуда у них яблоки в такое время года?
Где-то рядом должен быть хлеб…
Да, вот и он!
И…
Холодная сталь коснулась тёплых пальцев девушки.
Да!
Вот то, что она искала!
Осторожно пробравшись к двери, Йорка принялась ковырять лезвием в сухой податливой древесине и вскоре маленькое, еле-заметное отверстие пропустило в комнату струю бледного света.
Прильнув к отверстию, девушка увидела сине-голубые стены с мерцающими на них белыми огоньками, кружева спускающихся с потолка сверкающих мраморных наростов…
«Надо было чуть ниже делать», - вздохнула девушка и, встав коленями на холодный пол, принялась за дело. Быстро крутя лезвием, девушка ощутила, как оно сильнее и сильнее нагревается в её руке, обдавая ладонь накаляющимся жаром. Отпустив нож, Йорка подула на покрасневшую ладошку и, вытерев о рубаху капельки горячего пота, снова принялась за работу. Ещё немного, и ещё одна маленькая дырочка зазияла в тёмной двери.
Посмотрев в неё, Йорка, словно ребёнок, получивший наконец-то долгожданную игрушку, мелко захлопала в ладоши:
-Так-так! – И прильнула к ней любопытными глазами.
Толпа обнажённых людей вокруг озера, медленно раскачивающих красивыми телами, заворожила и удивила девушку:
«И что в этом такого? Чего он так боялся?»

…По сверкающему своей белизной полю уныло шла группа людей. Кутаясь в разноцветные тряпки и разношёрстные шкуры, они молча брели к темнеющему вдалеке силуэту зимнего леса.
Утопая в высоких сугробах, доходящих ему до самого пояса, тихо ругался Малыш:
-Вот, едрит вашу мать, бредём вторые сутки. А куда? Вокруг поле, снег, снова поле. С одной лишь разницей: там лес есть, а тут его нет. От белизны скоро бельмо на глазу вскочит. И что это за хрень такая с нами приключилась? Эй! Кто- нибудь видел уже такое?
-Ты про снег, что ли? Так его и у нас хватает!- Отозвался кто-то из впереди идущих балтов, не поворачивая голову.
-Да не! Я про льдину ту, что на нас наехала. Вот не было печали, пока боги на горе молчали. Как развеселились, всё к чёрту покатилось!-попытался развеселить товарищей Малыш, но редкие смешки уставших от перехода людей слабо поддержали пошутившего друга:
-Гляди-ка, Малыш песенником стал!
-Эй, Малыш! Тебя какая такая муза за яйца цапнула?
-Это ещё ничего! Он, братцы, через седьмицу баллады слагать начнёт.
-Эй, смотрите! – Прервав пустую болтовню, вытянул руку в сторону Дохлый!
Там, за кромкой темнеющего за полем леса, растворяясь на ясной небесной голубизне, тонкими облачками поднимались из-за верхушек деревьев круглые кольца серого дыма.
-Дошли!- Завопил Малыш и бросился обнимать идущего рядом с ним Немого.
«Вот и дом родной,- стараясь успокоить бешено клокочущее сердце, подумал тот.- Как-то встретишь меня? Живы ли мать, отец? Помнят ли обо мне? Нет, забыли, наверное. Ведь сколько лет прошло! Наверняка, есть младшие братья, сёстры… Живут большим дружным родом. Нужен ли я им теперь, через столько лет? Да к тому же ещё и немой…»
И тут же яркие воспоминания далёкого детства сочной картинкой перекинулись из потаённых уголков памяти на белоснежное полотно окружающей его равнины.
…Вот его, худенького бледного мальчика ведёт по песчаной дороге к реке высокий толстый мужчина в шароварах, и остроконечной красной шапке.
Оглянувшись, он видит, как за клубами поднятого ветром песка виднеются высокие башни белокаменного города.
А впереди-почерневшие от грязи и солнца мужчины, чьи тела больше похожи на обугленные скелеты, молча просеивают речной песок.
Немой искоса посмотрел на плетущегося позади всех купца.
Как он был жалок и ничтожен теперь!
Злорадная усмешка слегка коснулась губ Немого и тут же погасла: «Нет, нельзя так. Боги уже наказали его. К тому же, - вспомнил мужчина ухаживающего за ним Торвальда, - в душе он не плохой человек. Просто жажда денег сделали его таким. Но теперь, лишившись всего, он должен задуматься о своей прошлой жизни и решить, стоит ли продолжать всё так же?»
Немой ещё раз посмотрел на купца и ускорил шаг, высоко поднимая утопающие в сугробах ноги.
-Вот и славличи, - тихо вздохнул Торвальд, вспоминая погибший товар.
«Добром ли встретит меня Мудрояр?- Подумал он, вспоминая их последнюю стычку.- И чёрт меня дёрнул тогда! Ведь знал же, не зачем со стариком враждовать. Сильны их боги, ой, как сильны. Наверняка, они постарались. Ведь, сколько лет ходил? Хоть бы раз заштормило или ещё чего. А тут! То шторм, то дикари, то вообще невесть что накатилось. Нет, точно, без них не обошлось. Приду, брошусь в ноги, молить буду. Глядишь, отведёт беду. Девка… Позарился тогда. Вот теперь и расхлёбывать приходится. Н-да, видно, так дочку и не нашёл, раз боги серчают. И куда это она подевалась тогда? Жаль, хороший товар. Много бы дали. Ой, как много», - тяжко вздохнул купец, вспоминая голубоглазую красавицу и сожалея об упущенной выгоде.

…На редкость тёмная ночь укутала уснувший лес бархатной мглой. Тяжёлые тучи спрятали звёзды в свои мягкие перины, а капризная Луна нехотя выглядывала из-за их мохнатых перин, лениво бросая взгляды на безмолвно спящую землю. Казалось, уснуло всё. И разудалый бродяга - ветер, уставший от дневного гуляния среди ёлок и равнин, и мелко спускающийся по лунной дорожке снежок, и многочисленные шорохи и шумы зимнего леса…
Очередной раз сверкнув из-за туч светлым боком, Луна, казалось, и сама удивилась, что кто-то может не спать в такую чудесную спокойную ночь и сильнее осветила группу хорошо вооружённых людей, пробирающихся между окоченевших деревьев по хрустящему снегу в сторону поблескивающего среди далёких ёлок рыжим огоньком костра.
Идущая впереди отряда Кайра остановилась и, приподняв руку, призвала тургар замереть.
Вот он, родной и до боли знакомый лес!
Каждая веточка каждого дерева связана у девушки с воспоминаниями о прошлой жизни. Каждая тропинка известна, как свои пять пальцев. Каждый изгиб ёлки, каждая спрятанная под снегом полянка, каждая незамерзающая даже в лютый мороз топь…
Оглядевшись по сторонам, девушка снова сделала знак и следующие за ней мужчины быстро встали друг за другом и, осторожно ступая, двинулись вперёд на расстоянии десятка шагов.
Пройдя несколько сотен метров, Кайра остановилась, снова приподняла руку и её спутники тут же замерли, прячась за стволы деревьев.
Неожиданный хруст сломанной ветки заставил девушку обернуться и гневно посмотреть на виновника, нарушившего лесной покой. А затем, ещё раз осмотревшись, смело продолжить путь в сторону полыхающего ярким пламенем костра.
Один…
Два…
Три шага.
Кайра останавливается, внезапно задумавшись.
Правильно ли она делает?
Стоит ли любовь к одному мужчине стольких усилий?
Неожиданно возникшее в темноте лицо Кантимира остановило её.
«Нет, это не правда, - закрыла она глаза, стараясь прогнать преследующий её на протяжении всего пути образ убиенного ею иирка.- Ты умер. Тебя нет здесь».
Но голос, звучащий в её голове, нежно нашёптывал: «За что, Кайра? Ведь я же любил тебя», - и девушка, открыв глаза, земетила, как его лёгкая тень исчезла среди ёлок.
Отодвинув ветку руками, она увидела сидящих к ней спиной двух ирков и, узнав в одном из них до боли знакомые широкие плечи и торчащий на макушке густой хвост, вздрогнула и отступила назад.
Нет, не может быть!
Только не Ратибор!
Зачем он здесь?
Если так, то весь её план летит к чертям!
Она не сможет убить его, а пройти незаметно к деревне мимо них никак не получится.
Что же делать?
Тихо откатившись за ствол дерева, Кайра присела на мягкий снег и схватилась руками за голову.
-Ночь тихая, - услышала она голос любимого, - не скучно вот так, в одново дежурить?
-Не привыкать!- Ответил ему ирк.- В первой, что ли?
-Может, останусь? Вдвоём бодрее всё - таки будет?
«Ну-же, отправь его, прогони», - закрыв глаза, молила Кайра.
И, словно услышав её, ирк, засмеялся:
-Да на кой ты мне здесь? Вот если б бабу какую! А так… И сам справлюсь. Да и кто сюда сунется? Ночь - глаз выколи. Давай, ступай отселе!
-Ну, как знаешь, бывай!- усмехнулся Ратибор и выглядывающая из-за ельника Кайра увидела, как он, оглянувшись по сторонам, поднял воткнутый в землю факел и, освещая им дорогу, направился в сторону деревни.
«Уф, - выдохнула девушка, - теперь переждать чуток и всё станет, как прежде», - и, не в силах удержаться, снова осторожно повернулась, наблюдая за быстро удаляющимся огоньком в руках любимого.

Глава 6
На мгновенье оторвав взгляд от узкой щёлочки, Йорка пару раз зажмурила затёкшие веки, потёрла их кулачками и снова прильнула к своему тайному оконцу в надежде увидеть что-нибудь эдакое.
Пробравшись через плотное кольцо не стесняющихся своей наготы людей, Ант вышел в центр и, ловко перебирая руками и ногами, взобрался на высокий плоский камень. Выпрямив широкую спину, он оглядел толпу и, активно жестикулируя, начал говорить.
Но, то ли действительно речь была его слишком тихой, то ли шум водопада заглушал его своим гулом, но притаившаяся у двери Йорка так ничего и не расслышала. Да она особо и не переживала по этому поводу. Гораздо интереснее было рассматривать молчаливо слушающих его людей, неподвижно стоящих, задрав головы. Стройные, с крепкими загорелыми телами они вызывали неподдельное восхищение Йорки.
«И как это у них получается?»- Думала она, разглядывая собрание.
И действительно, как?
Даже совсем, казалось бы, дряхлые, совершенно седые старики с избороздившими лицо морщинами выглядели совершенными атлетами.
Йорка отвела лицо от двери и задумалась.
В чём секрет молодости их тел?
Ведь и охотники иирки, постоянно упражняющиеся в силе и ловкости выглядели более соответствующе своим годам, чем эти, затерянные в горных пещерах, люди.
Что уж говорить о других племенах!
Йорка вспомнила родную деревню, тяжело идущих с полей увесистых тёток, отца…
Скупая слеза навернулась на погрустневшие вдруг глаза и, вынырнув из-за века, покатилась по впалой щеке.
Отец…
Как он там?
Ждёт ли её, помнит ли?
Йорка вспомнила его ещё крепкие, но уже довольно дряхлые руки, покрытые мелкой сеткой тонких морщин, и тихо вздохнула.
Васильковое поле.
Тёплое ласковое солнце.
Маленькая белокурая девочка в длинной рубахе бежит, заливаясь звонким безудержным смехом по высокой траве, на ходу срывая белые ромашки. Чуть позади, держась за руки, идут отец и мать. Высокие, красивые, они ещё так молоды. И, хотя первые признаки подкрадывающейся старости уже запустили серебристые нити на висках отца, его взгляд был всё так же чист и лучезарен.
А мама…
Почему она не помнит её лица?
Иногда она приходит в её снах. Такая любящая и нежная. Расчёсывает густые локоны и тихо напевает:
- Расти колос к колоску, а волос - к волоску…
Тонкие длинные пальцы медленно перебирают её локоны и вплетают в косы яркую ленту.
Почему она ушла так рано?
Звучный вой прерывает размышления Йорки и она, вздрогнув, открывает глаза.
Ещё и ещё…
Что это там?
Бешено заколотилось от чувства неизвестности сердце девушки и она, ещё более подогреваемая любопытством, прильнула к щели.

…Потеряв из виду пляшущий среди веток огонёк факела, Кайра посмотрела через плечо и, увидев нетерпеливо выглядывающих из-за ёлок тургар, приложила палец к губам. Утвердительно кивнув головами, те снова спрятались и замерли в ожидании её сигнала. Девушка же, уверенно одёрнув меховое пальто, вышла из тени и, быстро оглядываясь, осторожно направилась к костру, у которого сидел иирк. Тот, задумчиво рассматривая язычки пламени, сложил ладони на воткнутую в землю палку и упёрся на них своим подбородком.
Тепло костра обдавало жаром склонённую над ним голову и иирк, сам не замечая этого, мирно задремал, поёживаясь закрывающей костёр от холодного ветра замерзающей спиной.
Кайра, думающая тихо расправиться с мужчиной, осторожно потянулась к висящему у бедра ножу, приблизившись к его спине, но тот неожиданно вздрогнул от опалившего жаром пламени лицо и, словно почувствовав что-то, быстро развернулся, выхватив нож и приставил его к горлу девушки.
Моментально отпрянув чуть назад с поднятыми руками, охотница широко раскрыла глаза и примирительно прошептала:
-Спокойно. Свои.
Опешив от увиденной им Кайры, иирк на мгновенье замер, а потом как-то глупо улыбнулся и, то-ли спросил, то-ли ответил сам себе:
-Кайра? – И, опустив руку с ножом усмехнулся:
-Ты откуда здесь? В деревне говорили, будто ушла ты. И Кантимир, вроде как, с тобой.
Снова присев к костру, иирк вытянул к нему руки и закрутил головой:
-А он-то где? С тобой, а ли сбёг уже?
И захохотал так звучно, что девушке стало даже как-то неловко убивать его.
-Ты один здесь?- Не отвечая на его вопрос, спросила она.
-А с кем же мне быть то? Да вот, недавно, Ратибор приходил. Полялякали, да ушёл. Вон, медовухи принёс. Я и прикимарил немного. Будешь?
И с этими словами охочий до разговоров иирк достал из-за пазухи небольшой кожух и протянул Кайре.
Девушка сладостно причмокнула сладковато-крепкий терпкий напиток и, заткнув отверстие плотной пробкой, засунула к себе за куртку.
-А ты-то как? Горяч Кантимир? - Не останавливаясь, продолжал спрашивать иирк, ничуть не заботясь о том, слушают его или нет. Видимо, ему вполне хватало как минимум присутствия кого-либо, кому можно присесть на уши, а больше и не заботило. - Куда ходила? Место охотное искала? А у нас то, как ты ушла, как-то всё завертелось, закрутилось. Да ты, наверное, и не в курсе.
Потирая руки над тянущимися вверх лепестками огня, охотник не обращал внимания на обошедшую его Кайру, вставшую за его спиной. Медленно доставая нож, девушка слегка наклонилась над ничего не подозревающим мужчиной.
-Сейчас, как расскажу, ты просто… - ухмыльнулся иирк, довольный, что именно он первый расскажет новость о пропаже так ненавистной Кайре славличанки, и только-только хотел продолжить, как слова, зародившиеся на тонких связках, захлебнулись в выливающейся из располосованного горла крови.
Хладнокровно вытирая своё оружие о подол куртки, девушка толкнула умирающего иирка лицом в костёр и безразлично добавила:
-Можешь не рассказывать, я не обижусь, - и, повернувшись в сторону леса, махнула рукой.

…Так же, как много лет назад, Айса осторожно ступила на гладкую каменную ступень, ведущую далеко вверх, почти к самой вершине скалы, навстречу к еле теплющемуся огоньку, мигающему среди камней.
-В тебе есть великая сила,- вспомнила она давние слова ведьмы.- Сила молодости и красоты. И твой новый хозяин слишком стар и уродлив, чтобы обладать ею. Но он, только он может привести тебя туда, где ты достигнешь своего истинного величия, девочка. Делай, как я скажу и весь мир будет у твоих ног.
И тут же перед глазами изумлённой девушки самыми сочными красками вспыхнули и тот час же погасли яркие картины её будущего: сверкающие всеми огнями радуги драгоценности, шуршащие шёлковые одежды, залитые солнечным светом огромные залы…
-Что, что я должна сделать?- жадно зашептала Айса, опьянённая на мгновение появившейся перед ней роскошью и схватила дряхлую руку.
В ответ женщина спокойно освободила свою ладонь и неожиданно спросила:
-Что бы ты попросила у своего хозяина, девочка?
Такой вопрос , конечно же, застал её в расплох и Айса, растерянно отпрянув в сторону, лихорадочно начала думать:
«Вернуть меня домой? Нет, мать снова может продать меня . Дать мешок денег?Деньги рано или поздно закончаться… Что же?»- мысли вихрем кружились в её хорошенькой голове, но она понимала, что всё это не то.
-Мысле шире, - тихо намекнула женщина, - думай о будущем.
-Помоги мне, - неожиданно даже для самой себя, вдруг приказала девушка, капризно топнув ногой и тут же замолчала.
Как может она приказывать этой женщине? А вдруг она сейчас прогонит её? Но старуха, на удивление Айсы, громко и противно засмеялась:
-Я не ошиблась! В тебе действительно есть сила! Только ты сама пока не можешь ею управлять. Ну, хорошо, первый раз я подскажу тебе. Попроси у твоего хозяина, - ведьма неожиданно замолчала и её пронзительный взгляд проник в самую душу Айсы, - попроси…взять тебя в жёны.
-Что?!- воскликнула девушка.- В жёны к этому борову?
-Тсс, - женщина приложила палец к губам.- Не нужно кричать. Просто послушай моего совета и вскоре ты станешь богатой и свободной.
«Да, наверное она права, - думала тогда Айса, спускаясь по каменным кривым ступеням. – Он стар, болен и жить ему осталось совсем недолго. А как умрёт, всё его богатство достанется мне. Ну, конечно! И как я сама не додумалась?»

…Смеркалось.
Последние тусклые лучи заходящего солнца бросали сквозь растопырившие пальцы мохнатых елей-великанов робкие блики на белоснежную перину, укрывшую озябшую от морозов землю. Тонкие, дрожащие под напором сурового ветра стволы берёзок, тянули продрогшие ветви к своим более утеплённым соседям и прятались среди их зеленеющих хвоёй стволов.
Ничто не нарушало покой готовящегося ко сну леса.
Тонкая, хорошо протоптанная тропинка извилисто виляла между деревьев, прячась где-то далеко в лесной чаще. И по ней, вжав головы в плечи, медленно брела группа потерпевших кораблекрушение людей. Продрогшие от пронизывающего их до мозга костей ветра, уставшие от долгой ходьбы по высоким сугробам и изголодавшиеся по горячей пище, они молча шли вперёд, не в силах уже шутить и смеяться.
Казавшиеся так близко клубы дыма, тянущиеся среди верхушек деревьев к небу, оказались не так близко, как могло показаться. А, может, это и было так, да только обессиленным людям этот путь казался ещё более долгим и утомительным, чем все проведённые до этого дни. Некоторые думали, что, может, тёмные струйки дыма - это лишь плод их воображения, галлюцинации, мираж? Ну, сколько же можно идти по этой бескрайней пустыне снега! Побелевшие от инея фигуры и свисающие с лица волосы, обрастающие сосульками от горячего дыхания на морозном ветру, делали путников похожими на неуклюжих снежных баб, которых лепят детишки во время зимних веселий, неспешно передвигающихся на толстых от налепленного на них снега ногах.
Сугроб…
Ещё один…
Идущий последним Малыш споткнулся о заснувшую под толщей снега преграду и упал в колющий мелкими иглами лицо холодный покров.
Не в силах самостоятельно встать, он лишь смог приподнять голову и что - то прохрипеть замёрзшими связками. Но его слова потерялись в скованном холодом горле и он, беззвучно шлёпая немыми губами, с отчаянием смотрел, как товарищи медленно удаляются от него всё дальше и дальше.
Словно почуяв неладное, Дохлый обернулся и, не увидев друга, стал вертеть головой из сторону в сторону:
-Эй,- хлопнул он по плечу идущего впереди Торвальда и остановился, - Малыш…
Потерявший голос купец передал послание Немому и так, по цепочке, весть дошла до возглавляющего шествие Капитана.
Остановившаяся колонна замерла и сквозь пелену мелко падающего снега заметила шевелящийся среди сугробов неуклюже ползущий комок, к которому тут же бросились Боцман с Дохлым и вскоре поднялии поставили на ноги облепленного снегом Малыша.
Но, то ли от бессилия, то ли от обморожения, тот,слегка качнувшись, снова упал на спину. Видя его беспомощность, товарищи подхватили его под руки и повели вперёд.
-Не могу…- хрипел крепыш, - простите, не могу …идти. Оставьте меня…
-Ишь, чего удумал! Оставить! Вот я тебе сейчас как оставлю!- замахнулся на него Капитан и обратился к команде:
-По очереди потащим, тут уже недалече осталось. Как-нибудь дойдём.
-Что-то такое я уже слышал, - недовольно пробубнил Дохлый и тут же втянул тонкую шею в плечи от брошенного в его сторону сурового взгляда Капитана:
-Это ещё что за нюни? Отставить ныть, как баба. Раз я сказал дойдём, так оно и будет. - С этими словами мужчина уверенно повернул в сторону уже совсем близкого леса и, высоко поднимая ноги, размашистыми шагами, продолжил преодолевать снежные сугробы.
Переглянувшись друг с другом, путники вздохнули и медленно, совсем без уверенности своего предводителя, поспешили за ним. Ну, в самом же деле, не замерзать же прямо здесь, среди поля? И что, не мужики они, что ли? Что бы вот так, без боя, сдаваться на милось разбушевавшейся природе?
А вот тебе, выкуси!
Надув от напруги щёки, Дохлый взвалил Малыша себе на плечи и прибавил шагу, догоняя ушедших вперёд товарищей.
А вскоре словно сжалившись над усталыми путниками, сугробы перед ними словно расступились и люди вышли на тропу ( явный признак недалёкого присутствия людей), идущую от склона реки в сторону леса. И тут же почти угасающая надежда с новой силой разгорелась в их измученных переходом душах и добавила силы для последнего броска.
Далёкий лай собак, учуявших приближение незнакомцев, стал ещё одним доказательством того, что они на верном пути и огонь очага и горячая похлёбка уже ждут их почти привыкшие к постоянному холоду тела.

Глава 7
Неожиданно яркий свет брызнул в узкую щель и на мгновение ослепил Йорку. Острая режущая боль кольнула прямо в глазное яблоко и ушла остриём в глубь головы. Зажмурив глаз, девушка скривила лицо, отвернувшись от двери, но жажда познать неизвестное была сильнее боли и славличанка, потерев веки кулачками, осторожно приставила глаз к щёлке.
В залитой необычно ярким белым светом пещере невозможно было ничего разглядеть, настолько ярким он был. Но через пару секунд привыкший к нему глаз начал различать расплывчатые тёмные очертания, которые, становясь всё отчётливее и отчётлевее, превращались в людей и…
В недоумении Йорка отвела от двери взгляд.
Что это?
Игра света?
Её воображение?
Или?..
Снова посмотрев в щель, девушка уже отчётливо различила среди людей несколько огромных серых волков, приветливо машущих им хвостами и скаля клыкастые морды.
Йорка снова оторвала взгляд от двери и в ужасе зажала рот ладонью.
Волки?!
Здесь?!
Откуда?!
Так вот почему никто не обратил внимание тогда на её крики!
Видимо, эти звери – вполне обыденное явление здесь, у пещерных людей.
Но почему тогда никто не сказал ей про них?
Почему молчали и отводили глаза?
Неожиданно громкий и мощный вой заставил её вздрогнуть и снова посмотреть в своё тайное оконце и мгновенно весь румянец словно стёрся невидимой рукой с её щёк, придав лицу мертвенную белизну.
Что это?
Ант стоял один на берегу озера, на другой стороне которого вилая хвостами и скаля морды стояла огромная волчья стая. Ничуть не пугаясь их, Вождь заиграл мускулами на загорелом теле и уверенно погрузился в прозрачную воде, заходя всё дальше и дальше в озеро, направляясь прямо к волкам. Вот голубизна скрыла его торс, плечи, шею… Длинные вьющиеся волосы змееголовым чудищем расползлись по водной поверхности и затем исчезли из виду... Несколько секунд тишины и…
Йорка уже было подумала, что он утонул, но тут…
…над водой взмахнули пара сильных рук и…
…из воды выскочил огромный чёрный волк и, встряхнув радужными брызгами, присоединился к ожидающим его на берегу сородичам.

…Несмотря на глубокую ночь, в землянке Стриборга ещё тихо полыхал огонь, бросая отблески на грубо вытесанные брёвна стен землянки.
Самого хозяина в доме не было. Он, как и говорил, с другими крепкими мужчинами ушёл рано утром на межродовые игрища, оставив в деревне только женщин, детей, да никуда не годных стариков, отгулявших свою удаль далеко не один десяток лет назад. Как и было заведено из поколения в поколение, раз в году, незадолго до празднования зимней Луны, лучшие мужчины из родов иирков собирались у подножия гор Мамая и Папая. И там среди самых ловких, сильных и метких иирков выбирали того, кто будет носить почётное звание великого охотника. Мужчины соревновались между собой в ходьбе на ступах с препятствиями, ловле добычи, кулачном бою и битве на ножах, в умении скрыться от глаз друг друга и, конечно же, мастерстве пить и не пьянеть. Три дня и три ночи шли веселые празднества. Днём соревнования в силе и ловкости, а вечером разгорячённую молодецкую кровь щедро разбавляли крепкой выпивкой.
Койву много слышал о таких боях, но собственными глазами их не видел. Да особо-то и не хотелось наблюдать за тем, как крепкие мужики колошматят друг друга изо всех сил, пока не разобьют в кровь носы и алые струйки заливилисто не побегут по их гладко выбритым лицам.
Вот уже несколько лет подряд абсолютным победителем в этих соревнованиях выходил, как рассказал ему вождь, Ратибор. Но теперь он из-за пропажи любимой был не в лучшей форме, да и годами уже подрос. На смену выросли и возмужали более молодые и крепкие парни. Надо и им шансы дать. А посему оставил Стриборг несчастного иирка с ещё несколькими не годными по разным причинам к такому празднику соплеменниками охранять деревню и бодро с сотней мужей отправился в поход, наказав тому не обижать гостей и оказать им более чем радушный приём.
Весь день в отсутствии вождя соперники обходили друг друга стороной, кося ненавидящими глазами, а вечером, отужинав добрым куском медвежатины, приготовленной на открытом огне старухой-иирчанкой, славличи увалились спать в доме Стриборга.
Однако сон никак не мог найти дорожку к не покинутой размышлениями голове Койву.
Выросший в смирении и доброте, он не понимал, зачем так попусту израсходовать свою силу на никчёмных боях, если она может пригодиться в действительно нужных и полезных делах? Например, в рубке и валке леса, строительстве домов. Ведь с их - то физическими данными можно было жилища сделать более привлекательными.
Койву ещё раз огляделся по сторонам, неодобрительно покачав головой при виде плохо выделанной древесины с торчащими от брёвен в разные стороны ошмётками коры.
И как только Йорка могла жить в таких условиях?
И Ратибор этот... Вот же, гад какой!
А он - то, дурак, тащил его на себе из леса!
Знал бы, так там и оставил! Пущай бы сдох под медвежьей тушей!
И Йорка то же хороша. Возилась с ним, как с маленьким. А, может?..
И страшная, доселе не приходившая в голову мысль стрелой пронзила молодого человека.
Может, и не крал он вовсе? Может, сама сбежала? По доброй воле и согласию?
И Койву на мгновение замер, сам испугавшись такой предательской мысли. Нет, не могло так быть. С кем угодно, но только не с Йоркой. Ведь не могла же она так быстро разлюбить его и променять на другого?
Или могла?
Странный шум с улицы прервал размышления мужчины и он, перевернувшись на жёсткой шкуре, покосился на дверь.
Что это там стряслось такого?
Да и Белояра давно что-то нет. Как вышел по нужде, так и запропал куда-то. Не заблудился ли случаем?
Шум, прерываемый бабьими криками, становился всё сильнее и не на шутку встревоженный Койву поднялся с ложа и выглянул за полог.
Но, только высунув нос за дверь, он тут же юркнул обратно, пытаясь успокоить стремящееся выскочить наружу в миг заколотившееся сердце.
То, что он увидел, никак не входило в его ближайшие планы.

…Вечером он снова пришёл к ней.
Противный, старый, жирный…
С капающей от вожделения слюной, он хотел обхватить её своими толстыми, покрытыми рыжими волосами руками, но…
Девушка юрко выскользнула из сомкнувшихся за её спиной объятий и, подбежав к окну, лихо вскочила на подоконник:
-Ты больше не дотронешься до меня, если я сама этого не захочу! Или.., - Айса быстро посмотрела на чернеющий за её спиной обрыв, уходящий своим основанием в ласкающие его камни волны и, на мгновение зажмурив глаза от страха, решительно прокричала: - Или я прыгну в низ!
И, сама удивлясь своей смелости, повернулась к мужчине, не осознавая, насколько прекрасной была в этот миг.
Освещённую белой луной, её тонкую фигурку, свободно помещавшуюся в широком оконном проёме, обдувал лёгкий морской ветер. Развевая густые кудри длинных волос на гордо поднятой головке, он скользил по складкам просторной одежды, открывая стройные голени ног и маленькие ступни. Тонкое полотно рубахи, словно парус на мачте, плотно прижималось к точёной фигуре, выставляя на показ молодые, упругие груди и тонкую талию, плавно перетекающую в округлые бёдра.
Богиня!
Не в силах оторвать взгляда от этого чуда, мужчина стоял с растерянно опущенными руками и, будучи уверенным в её намерениях, испуганно зашептал:
-Что же я должен сделать, что бы ты…
-Желание, - перебила его девушка. – Выполни моё желание.
«И всего-то?»- обрадовался было дворцовый распорядитель, но затуманенный похотью мозг не мог сконцентрироваться на простом, казалось бы, действии.
Чего? Чего может хотеть молодая девушка? Пообещать ей какое-нибудь украшение? Нет, слишком дорого для босоногой девчёнки.
-Ну? – неожиданно потребовала девушка и, злясь на своего хозяина за его нерещительность, чуть поддалась корпусом назад.
-Хорошо, хорошо, - заторопился остановить её мужчина. - Скажи, чего ты хочешь? Я выполню любое твоё желание, крошка моя. Хочешь… хочешь корзину сладостей?
«Мало ли чего она захочет? Совсем не обязательно выполнять. В конце-концов, что мешает мне взять её силой? Пусть только слезет с этого чёртового окна. А завтра… Завтра поставлю решётки. И засов на дверь».
«Она была права, - сощурив глаза, подумала девушка, вспоминая ведьму, говорившую, что сорвав бутон один раз, он захочет сделать это снова и пойдёт на всё ради этого. Но так дёшево ты меня не получишь!»
-Не хочешь сладости?-прикусил губу распределитель, увидев отрицательный кивок маленькой соблазнительницы. – Ну… тогда, может быть, новое платье?
И снова не то. А он-тодумал, что хорошо знает женщин. Все, что были у него раньше, конечно, и в подмётки не годились этой красотке. Его прежние рабыни, хоть и не обладали такой грацией, но были послушны и кротки, осознавая свою зависимость. И мужчина был уверен, что будет пользоваться прелестями своей новой избранницы до тех пор, пока она сама не надоест ему. Может, просто уйти сейчас, а утром посадить зазнавшуюся девчонку в сырой подвал? А потом отдать на утеху голодной солдатне? И мужчина красочно представил, как девушку лапают руки грязных наёмников, отчего желание стало её сильнее и сердце бешено заколотилось от прилива мощной струи крови. Боги мои! Как же она хороша! Нет, он сорвёт ещё этот цветок! И даже не один раз! А сейчас… Какая разница, что ей пообещать! Главное, что б слезла на пол. А там-то… Он поимеет её, как последнюю сучку в самом дешёвом доме утех… Как…
-… серьги?- судорожно сглотнув слюну, заикаясь, осторожно спросил распределитель.
Девушка молча повернула голову в сторону раскинувшейся за окном пропасти.
-…ожерелье?- почти выкрикнул он, раздражаясь её непокорности и с сожалением увидел, как Айса покачала головой.
-…личного раба?- уже злясь на самого себя проскрипел сквозь зубы мужчина.
И снова молчаливый кивок.
-…что же ты…
Изнывая от полыхающего в низу живота желания, он готов был пообещать ей в эту минуту весь мир, лишь бы она…
-Возьми меня в жёны!

…Расправившись с дурнем, якобы охраняющим тропу к деревне, Кайра дождалась выходящих из своих укрытий тургар и осторожно повела их через лес.
Пройдя несколько десятков шагов, она внезапно остановилась и, подняв руку, показала обойти тропу стороной.
-Зачем это?- Тихо поинтересовался идущий следом за ней Алгаш, хлопая её по плечу.
-Просто делайте так, как говорю, - ничего не объясняя, грубо отрезала Кайра, - или вы не хотите дойти до деревни?
Ничего не понимающие захватчики молча переглянулись, но спорить не стали и, высоко поднимая ноги, полезли в белоснежные сугробы.
Тут же они увидели и редкие, совсем свежие следы человеческих ног.
Кто-то совсем недавно до них ползал по этим же сугробам, обходя тропу стороной.
«Наверное, там стоят какие-то ловушки, - внимательно посмотрев на проводницу, решил предводитель тургар.- А она молодец, не обманула».
«Ну как же, - будто прочитав его мысли, подумала Кайра, - я же не дура. Ну, пару из вас завалит. А остальные? Сразу доверие потеряю. Нет, уж лучше я вас без потерь доведу, а там и сочтёмся».
И, словно в подтверждении их мыслей, далеко позади раздался истошный внезапный крик, но через мгновение всё стихло.
Дружно повернувшие голову тургары, уже вышедшие обратно на тропу, увидели, как две вертикальных решётки пронзили замешкавшегося позади них товарища, не свернувшего с тропы, длинными тонкими кольями, плотно зажав между собой окровавленное тело с поникшей головой и выпученными глазами.
«Одним меньше, - равнодушно решила девушка.- Но я-то тут ни при чём. Сам виноват. Нечего было моргалами хлопать».
-Ты спасла нас, - снова похлопал её по плечу подошедший к ней Алгаш, - хотя могла избавиться. Скажи, ведь здесь наверняка есть ещё что-то подобное?
«В том то и дело, что есть. Да только вы-то мне живые нужны. Пока нужны, - подумала Кайра и, ничего не ответив, утвердительно кивнула головой.
-Что же, наш правитель хорошо тебя наградит, когда мы прибудем в столицу. Эй, вы! - Обратился он к идущим за ним тургарам. - Делайте всё в точности, как эта воительница, - указал он пальцем на Кайру и снова повернулся к ней:
-Никогда не видел ничего подобного. Ведь ты знаешь, как она устроена и расскажешь мне?
Девушка снова молча кивнула и зло подумала: «Как же, надейся. Только тебе и расскажу. Если доживёшь до утра».

Глава 8
«Волко-люди!»- молниеносно пронеслось в голове Йорки и она, успев зажать рот, что-бы не закричать от страха, отпрянула назад и, больно ударившись головой о каменный выступ, потеряла сознание.
Васильковое поле.
Васильковое небо.
Золотистое солнце разбрасывает лучи по высокой траве и рассыпанным по ней ярким головкам летних цветов.
Из леса выходят, обмахивая лоснящиеся бока тонкими хвостами с кисточками на концах, рыже-чёрные бурёнки, лениво жуя сочную траву.
Следом выбегают, взявшись за руки, мальчик и девочка. Он достаёт из-за пазухи свирель и тонкие звуки разлетаются по поляне, смешиваясь с птичьими трелями в зарослях деревьев.
…Треск костра.
Безоблачное звёздное небо с подглядывающей за детьми луной.
Насадив на тонкие прутья шляпки бурых грибов, мальчик и девочка держат их над полыхающим огненными языками костром.
Сочный аромат леса смешивается с его гарью и, переплятямь с серым облачком дыма, подгоняемый тёплым ласковым ветерком, уносится далеко в высь и растворяется где-то на ночном небе.
…Огромный чёрный волк хватает Йорку и, взвалив на своё плечо, быстро бежит по каменистой речке, разбрызгивая холодную воду.
-Йорка…
Несколько капель падают на её лицо, шею, грудь…
-Йорка…
Девушка открывает глаза и видит склонённое над собой лицо Анта, держащего в руках кувшин с водой.
«Приснилось?!»- Подозрительно сощурив глаза, подумала Йорка, но последующие слова мужчины рассеили её сомнения.
-Что случилось? Я нашёл тебя лежащей на полу с окровавленной головой. Ты упала и ударилась?
Ночь.
Луна.
Озеро.
Люди.
Волки.
-Волко-люди!- Вспомнив всё, взвизгнула девушка и, сильно толкнув Анта, схватила лежащий неподалёку нож и забилась в дальний угол, выставив своё оружие вперёд.
-Ты всё видела, - вздохнул мужчина, поставив кувшин.- Я же просил тебя…
Он попытался подойти к девушке, но она выставила сверкающее лезвие вперёд и зло прошипела:
-Не подходи…
-Как скажешь, - смиренно ответил Ант и присел на каменный выступ, не сводя глаз с девушки, - но так или иначе, тебе придётся выслушать меня. Как ты правильно поняла, мы – оборотни. Так называют нас люди. Вы. Ты думаешь, мы плохие? Раз так, тебе не выбраться отсюда живой.
-Пусть, - решительно ответила Йорка, - но я уйду не одна.
-Подумай сама, если мы так плохи, как рассказывают сказки, разве тогда мы бы спасли тебя? Ухаживали бы за тобой? Не проще было бы сразу тебя загрызть?
«Действительно, почему так?- Нерешительно подумала девушка и с сомнением посмотрела на нож. - Ведь можно же было меня просто оставить замерзать в лесу. Ну, или, на крайний случай, притащить сюда и устроить пиршество. Может?..»
И, уже сомневаясь в своём первоначальном выводе, Йорка нерешительно опустила нож и, виновато посмотрев на Анта, сказала, то ли утверждая, то ли ожидая опровержения:
-Но вы же волки… Я видела…
-Ну и что?- Перебил её мужчина.- Да, ты видела наше превращение. Но разве говорит это о нашем злом норове? Думаешь, мы рады этому? Каждый раз в полнолуние превращаться в этих тварей? Думаешь, мы не хотели бы навсегда остаться людьми? Но такова наша природа. И мы не в силах изменить её. Но в душе каждый из нас – человек. Такой же, как ты… Или те, с кем ты жила до этого.
-Но волки опасны, - упрямо произнесла девушка.
-А разве люди не опасны?- внимательно посмотрел на неё Ант.- Мы живём одной стаей и каждый из нас готов отдать жизнь да своего сородича, если понадобится. Мы не оставляем друг друга в беде, не убиваем друг друга ради наживы… А люди? Можешь ли ты с уверенностью сказать, что все люди добры?
Осознавая правоту его слов, Йорка опустила голову.
Да, действительно, он прав. Людские племена разрознены, между ними то и дело происходят мелкие стычки, люди продают друг друга, грабят, убивают. Чем они лучше вот этих?
-Мы не убиваем никого просто так, - словно прочитав её мысли произнёс вождь.
-Раз так, - неуверенно начала Йорка.- Не правильнее было бы прийти к людям и рассказать им правду о вас?
-Ты думаешь, нам бы поверили?- Усмехнулся Ант.- Да только скажи вам, кто мы такие, нас бы сразу закололи, не дав договорить до конца.
«Наверное, он прав, - сжав губы, вздохнула девушка, вспомнив охотничьи реликвии иирков, - лучше уж мирно сидеть тут, под землёй, делать редкие вылазки на поверхность, чем красоваться отрубленной головой перед чьей-то хижиной».

…Тёмнае небо.
Светящая одним боком Луна.
Мелькающие среди деревьев огни факелов.
-Иванко! Иванко!- Крики мужчин пробивают ночную тишину и утопают во мраке.
Неожиданно, прямо из темноты выходит Ведун. В его руках шевелящийся и издающий какие-то звуки свёрток.
-…Боги забрали у тебя сына, но подарили тебе дочь…
Громкий крик разбудил Мудрояра и он, в горячем поту от приснившихся ему давних воспоминаний, открыл глаза
-Батько!- Закричал вбежавший в хижину подросток и, захлёбываясь собственными словами, указывал на дверь, - там, там того…
-Да чего случилось- то? - Нехотя поднимаясь с тёплого ложа, заворчал старейшина.
-Не наши, - глубоко вздохнув, выдохнул паренёк и закончил, - пришли.
-Чего?- Не понял Мудрояр.- Это какие такие не наши?
Накидывая на плечи мохнатую шкуру, вождь с удивлением посмотрел на парня: «Грибов, что ли обкурился? Вот молодёжь! Всё ей неймётся!»
-Ну, одного я точно на базаре видел. Летом ещё. А другие - леший их знает. Зубы стучат. Белые все, как неживые. Слова сказать не могут. Одни только хрипы, - быстро тараторил паренёк, семеня за Мудрояром по очищенной от снежных сугробов деревне.- А ещё этот среди них, немой есть.
-Так ты вроде говорил, что все они того, слова не скажут,- посмотрел на него через плечо, не останавливаясь, вождь.
-Да нет, - протянул тот, - те вроде как могут, но застыли сильно. А этот и вовсе не могёт. На пальцах показывает.
В центре селения, на площади, уже собралась толпа народу.
Разбуженные лаем собак, из домов, провожаемые любопытними взглядами баб, неходя выходили вооружённые вилами и топорами мужики, ожидая нападения дикого зверя.
Однако вместо шатуна, ну, или, на худой конец, волчары какого, из леса вышла группа кутающихся в отрепье людей, единственными звуками которых были стук окоченевших зубов да мелкая дрожь, содрагающая их тела.
-Это кто ж такие, - тихо перешёптывались между собой славличи, - на иирков не похожи. Да и что им тут делать то, в такую погоду, да так далече от своих земель? И одёжа -то у них странная, - рассматривая выглядывающие из-под шкуры красные шаровары Малыша, удивлялись женщины, - а серьга-то в ухе побольше, чем у наших баб будет, - разглядывали мужики свисающее кольцо Боцмана.
-А вот этот - то, вроде как, на базаре мелькал. Ну, точно, он!- Выкрикнул один из мужчин, указывая в сторону Торвальда.- Я ещё на его лодку взбирался, Йорку искал. Думали тогда, спёр он её!- Торжественно оглядел он толпу.
-Н… ннн… на… шшш… жж.., - непонятно прошипел, пытаясь оправдаться, Торвальд.
-И правда, Торвальд, - подтвердил, расталкивая толпу, Мудрояр, - ты как же здесь?- Удивился он, разглядывая замерзающих путников, и вопросительно посмотрел на каждого из них, ожидая хоть какого-то вразумительного ответа.
Но те, наперебой пытаясь что-то сказать, только стучали зубами и то-ли шипели, то-ли мычали.
-Ну вот, - кивнул вождь, - закоченели они совсем. Мы так у них ничего не узнаем. Ну-ка, быстренько разобрали их по домам, - обратился он к славличам, - отпоим, обогреем за ночь, а там и речь слушать будем.

…Потребовав взять себя в жёны, Айса не думала, что хозяин сразу же согласиться. Но тот, то ли действительно был старым похотливым дурнем и решил, что нет ничего плохого в том, если узаконит отношения с этой прелестницей. То ли желание настолько затуманило его разум, что он не в силах был мыслить разумно. Но, в любом случае, уже на следующее утро местный симод скрепил их узы печатью, а ночью… Сдерживая подкатившую к горлу тошноту, девушка покорно исполнила свой супружеский долг и, глотнув глоток свежего воздуха, с облегчением вздохнула после того, как жирная туша скатилась с её тела и громко захрюкала, раскинув руки по всей кровати.
Убедившись, что её нопоиспечённый супруг спит, Айса медленно встала и медленно подошла к окну. Там, через залив, на высоком холме, окружённом мандариновыми рощами, стоял дворец Владыки. Тёмные башни со светящимися от обилия свечей оконцами, казалось, стройными колоннами уходили под самые небеса и прятались в свисающих тёмных тучах. На верхушках шпилей его куполов дремало уставшее от безделья вороньё, надеясь сытно полакомиться остатками дармового ночного пиршества с царского стола.
Интересно, чем сейчас занимается знать?
Айса прикрыла глаза и в темноте, шурша шёлковыми одеждами, пронёсса вихрь недавних воспоминаний.
Как долго ёй ждать?
Ведьма сказала, что скоро.
Но что это значит?
День?
Месяц?
Год?
Девушка оглянулась на спящего мужа.
Как долго ей, молодой и красивой, терпеть этого урода на своём теле?
Может быть, ей затрахать его до смерти?
Тоскливо провожая взглядом начавшие тускнуть один за другим огоньки в королевском дворце, Айса глубоко зевнула и, вернувшись на кровать, свернулась на её краю калачиком и с мечтами увидеть сказочный сон уснула.

…В то время, когда Койву размышлял, созерцая обшарпанный потолок землянки, отряд тургар осторожно выглядывал из-за густых еловых веток, окружающих лесную поляну с высокими сугробами с чёрными проталинами на их вершинах. И, если бы не хорошо протоптанные между них тропинки, никто бы и не смог догадаться, что это вовсе и не сугробы, а заметённые снегом дома, а круглые тёмные пятна - это следы гари от горящих внутри них очагов.
Окинув местность пристальным взглядом, Алгаш неуверенно посмотрел на Кайру:
-Ты уверена, что здесь только старики и женщины, а все мужчины покинули деревню?
-Да, - не замедлила кивнуть та, будучи абсолютно уверенной, что все охотники мирно спят на своих ложах в обнимку со своими жёнами. Ну, или подругами.
До празднества оставалось всего пара дней, а поэтому оружие и снаряжение должно быть готово, начищено и наточено как нельзя лучше.
Откуда её было знать, что игрища из-за внезапно выпавшего снега в этом году решили провести немного раньше, и поэтому была абсолютно уверена в реализации своего коварного плана. Следуя ему, иирчанка мотнула головой и знаками указала на землянку вождя и прочих самых сильных иирков в надежде, что те быстро разделаются с непрошенными гостями. Сама же тихо последовала к жилищу Ратибора и затаилась за его северной стеной, готовая в любой момент юркнуть внутрь, как только мужчина выскочит наружу и рассчитаться, наконец-то, с ненавистной соперницей.
Тихо подбираясь к землянкам, тургары осторожно ступали на скрипучий снег, приближаясь к спрятанным в сугробах домишкам, внутренне радуясь удаче. Они уже надеялись на быструю, лёгкую победу и щедрую добычу, как вдруг полог одного из жилищ откинулся, на мороз выскочила, спрятав голову в мохнатую шкуру, невысокая девушка и тут же столкнулась лицом к лицу с одним из нападавших. Не успев и пискнуть, она только и смогла схватиться руками за широкий разрез на животе и медленно осесть на притоптанный у входа снег, щедро орошая его горячей кровью, а довольный лёгкой победой тургар, спокойно перешагнув через обездвиженное тело, уверенно вошёл внутрь.
Визжащий от ужаса женский хор встрепенул спящий лес и, взлетевшие дремавшие до этого на еловых ветках вороны, разбуженные неожиданным шумом, с криком взметнулись в розовеющее от начинающегося рассвета небо.
Спрятавшаяся за углом землянки Кайра с ужасом увидела, как из домов стали выбегать старики и женщины и тут же падать от ударов мечей, щедро рубящих лёгкую добычу.
Одна…
Вторая…
Вот Анита, смешливая девушка-охотница, уверенно даёт отпор надвигающемуся на неё тургару. Ловко орудуя коротким мечом, она быстро приседает и, полоснув чужеземца по низу живота, тут же переключается на другого. Однако новый противник оказывается более ловок и силён, чем она и вскоре ему удаётся размашисто ударить её оружие своей длинной саблей. К великому изумлению Аниты, оно тут же рассыпается и её мгновенного замешательства вполне хватает для того, что бы захватчик, яростно оскалив зубы, пронзил её своим остриём. Так и продолжая удивлённо рассматривать крепко зажатую в её руке рукоять разбитого меча, девушка падает на жидкое кроваво-снежное месиво рядом с недавно поверженным ею врагом.
«Где же Стриборг?» - Истошно думает Кайра, понимая уже, что, видимо, мужчин в селении нет и вступить в бой с захватчиками некому. Кусая до крови губы и ругая себя за свою же подлость, предательница молча наблюдает, как гибнут её ни в чём не повинные соплеменницы и хочет уже броситься им на помощь и выступить против своих недавних друзей, но в этот момент из землянки выскакивает Ратибор и она, тут же вспомнив, ради чего и была вся эта затея, быстро ныряет за свисающую перед входом в его землянку шкуру волка, держа на готове острый нож.

Глава 9
-Мне нужно к своим, - допивая поданное ей молоко, произносит Йорка, бросив изподлобья взгляд на Анта.
-Ииркам или славличам?- стараясь казаться равнодушным, спрашивает тот, но девушка чувствует в его голосе явное волнение.
-Не знаю. К кому угодно, - неуверенно отвечает она, думая при этом про себя: «Что это его так волнует? Хотя… Какая мне разница? Ратибор, наверное, ищет, волнуется.»
И Йорка, неожиданно для себя, вдруг вспомнила, как впервые увидела его с Кайрой. Какой же страстной была их любовь! Бурной и неистовой, смелой и развратной…
«Ждёт ли?- засомневалась девушка.- Или с глаз долой, из сердца - вон? Может, лучше домой, к отцу, Койву…». Приятные воспоминания родного дома с новойсилой нахлынули на девушку и она улыбнулась, вспомнив тоненького голубоглазого Койву со сверкающей на лице улыбкой. Надо же, а она совсем забыла, как он улыбается! Так искренне, лучезарно и… нежно. Совсем не так, как громогласно хохочущий Ратибор.
Йорка прикрыла глаза.
Два мужчины.
Ласковый Койву и страстный Рати.
Нежный, боящийся лишний раз обнять её славлич и сжимающий её до хруста костей иирк.
-До славличей вряд ли можно будет дойти зимой, - немного подумав, решил Ант. - Слишком много снега выпало и морозы стоят на удивление крепкие. А иирки… К ним теперь путь один.
«Вот судьба и решила, к кому идти»,- вздохнув, подумала девушка и решительно ответила:
-Тогда к ним.
-Путь один, - ещё раз твёрдо повторил мужчина, словно пытаясь намекнуть ей на что-то важное, скрытое под этими словами.
-И?..- Вопросительно подняла брови Йорка, услышав в интонации собеседника явный подвох.
-По подземной реке, - закончил вождь.
-И в чём проблема?- Не поняла девушка.
-Ни в чём. Просто по этому пути давно никто не хаживал и неизвестно, какие там могут быть неожиданности.
-Ты боишься?
-Нет. Для меня - это дом родной. А вот ты…
-Не думай обо мне. Я справлюсь, - решительно ответила Йорка и с мольбой посмотрела на собеседника, - ведь ты поможешь?
-Куда же мне деваться?- Тихо вздохнул Ант, - не бросать же тебя на произвол судьбы. А ты, вижу, упёртая. Если решила, и сама пойдёшь. А потом переживай за тебя. Нет, уж лучше доведу.

…Потчуя путников сладкой медовухой и разносолами, гостеприимная хозяйка бесперебойно болтала, в захлёб рассказывая гостям о внезапно настигнувшей их зиме, опасаясь за озимые посевы на полях, как бы не перемёрзли, о том, как ещё летом волки утащили какую-то девушку в леса, о наступающем Новогодии… Жадно глотая почти не прожёванную еду, Торвальд согласно кивал и поддакивал, отмечая про себя стать молодой красавицы.
«Хороша баба. Жаль, брюхата. А так приласкала бы…-мечтательно посматривая на округлые, выпирающие мягкими булками груди женщины, думал он.- За такую б и цену хорошую дали»,-вдруг неожиданно мелькнула в его голове предательская мысль и он поперхнулся застрявшим вдруг в горле куском.
-Ты не торопись, мил человек, - успокоила Олеся, заботливо шлёпнув его по спине широкой сильной ладонью, - торопиться-то некуда, - и зыркнула огненным взглядом на из-подлобья смотрящего на неё мужа.
-Я вот и думаю, - продолжала она начатый рассказ, вынимая из печи дымящийся горшок, источающий лесные ароматы, - а волки ли были? Может, оборотни какие? Да о них, вроде как, и слуху-то давно не было. А вот вы как мыслите?- Посмотрела она на мужчин, подавая им деревянные, гладко вытесанные ложки.
-Может, и были, - поддакнул Торвальд и, зачерпнув из горшка горячую жижу, с удовольствием закрыл глаза и вдохнул струящийся с ложки пар.
-А ты как же?- Обратилась женщина к Немому:
-Сидишь молчуном, ни за здравие тебе, ни за упокой.
-Немой он, вроде как, ни бельмеса не говорит, - уплетая за обе щёки, ответил Торвальд и вдруг так и застыл с ложкой у самого рта.
Немой?!
Немой…
Как тот юнец, из леса.
Когда ж это было?
Неожиданно мелькнувшая мысль отбила охоту есть и купец выпрямился, отложил ложку в сторону и искоса посмотрел на соседа, медленно жующего ломоть хлеба.
-А чего ж он так? С рождения али как? - Поинтересовалась Олеся, лихо сметая со стола крошки хлеба.
-А кто его знает, - задумался Торвальд, - он же Немой. Сказать не может.
И как это он раньше не подумал? Ведь столько плыли вместе, шли рядом. И хоть бы раз…
Вот дурак!
А если и правда, тот самый?
По годам, вроде как, подходит.
Примерно одних годков должно быть.
А если он? Узнал или нет?
Торвальд вспомнил взгляд Немого тогда, на палубе и последние сомнения выветрили из его головы остатки крепкой медовухи.
Точно, узнал.
А он-то думал, и чего это парень так смотрит на него тогда? Что за кошка пробежала меж ними?
Вот ведь как бывает в жизни!
Напакостил по молодой дури, а теперь смотри, как бы расхлёбывать не пришлось.
Хорошо ещё, что нем, как рыба, а то бы рассказал ненароком всем. И погнали бы его, Торвальда, отсюда поганой метлой.
-Чего?- Вздрогнул купец от неожиданного прикосновения к его плечу мужской руки.
-В углу, говорю, ляжете, - хмуро посмотрел на него хозяин, мотнув головой в угол.

…-Я слышал, что один из моих распределителей женился, - высокомерно улыбаясь, произнёс Владыка, - и что жена его молода и прелестна. Но я никак не думал, что это может быть правдой.
Действительно, несколько дней назад, узнав про расползающуюся в стенах двора новость, он захотел посмотреть на избранницу своего подданного. И в очередной раз выставить Айзека на посмешище. Эхх! Если бы не его талант делать деньги из ничего и тем самым пополнять казну, давно бы прогнал его Владыка с глаз долой. Его уродливая рожа ну никак не вписывалась в красоту и величие двора. И вот теперь… Да ведь не может же такого быть, что б у этого обрюзшего казначея, вечно пытающегося сэкономить, появилась молодая и очаровательная жена! Смешно прям! Может быть, она и хороша, но только в сравнении со своим омерзительным мужем!
Но, увидев прелестную скромницу, Владыка судорожно сглотнул, почувствовав возникшее внизу живота приятное щекотание: «Как хороша! Даже слишком для такого нечтожиства!»- и, подав незнакомке руку, быстро бросил взгляд на семенившего рядом Айзека.
Блеск роскоши на мгновение ослепил девушку, ещё недавно босоного бегающую по каменным улочкам города, и она не услышала слов, произнесённых Владыкой. Еле дыша, Айса даже боялась поднять на него взгляд и сразу не увидела протянутую ей унизанную кольцами руку. Но быстрый толчок локтём в бок стоящего рядом в низком поклоне мужа вернул девушку в реальность и она, быстро моргнув длинными ресницами, медленно подала ладонь, тут же ощутив на них холод соприкоснувшихегося с её кожей металла.
Блеск золота…
Сияние рубинов…
Изумрудов…
Жемчуга…
Она не видела больше ничего, кроме заворожившего её взгляд богатства, собранного на одной лишь руке человека.
Несколько дней назад, когда Айса уже начала проклинать ведьму, наобещавшую ей невесть что, её муж вернулся и, даже не притронувшись к ужину, призвал супругу к себе. Удивившись его необыкновенно растерянному виду и бегающему из угла в угол взгляду, временами останавливающемуся на ней, девушка, ожидая очередных лапаний, лениво подошла и отвела взгляд в сторону возвышающегося на холме дворца.
-Я даже не знаю, - комкая слова, промямлил распределитель, - я даже не знаю, как это получилось… Но… Владыка… Он требует тебя ко двору.
Не слыша его слов, Айса подумала, что, наверное, ей суждено ещё долго быть рабыней этого человека, если она сама не предпримет чего либо.
-Ты меня слышишь?
Распределитель неожиданно больно дёрнул её за руку и девушка, оторвав взгляд от окна, удивлённо посмотрела на мужа.
Что это с ним?
-Ты слышишь? Его владычество требует тебя ко двору, - шепелявя лишённым нескольких зубов ртом снова произнёс мужчина.
И Айса почувствовала, как в тот же миг земля словно ушла у неё из под ног.
Вот оно!
Значит, старуха всё таки не обманула её!
Она увидит двор.
Знать.
Самого Владыку!
И уж там-то…
И вот прошло всего несколько дней и Айса, преодолевая сковывающую её движения дрожь, медленно шла сквозь сверкающую толпу придворных, вспоминая, как пару дней назад, скрепя зубами, её муж до последнего торговался на рынке с ювелиром, примеряющим на девушку сверкающие драгоценности и с торговцем тканями и с владельцем парфюмерной лавки… И ей было стыдно за него. Стыдно за его скупость, за его обрюзгший вид, за его…
-Ты прогуляешься со мной?- услышала она совсем рядом, но как будто где-то далеко-далеко бархатный низкий голос и робко подняла взгляд.

…Выскочивший из своего жилища Ратибор увидел, как один из нападающих направляется к землянке вождя. И, как бы не был ненавистен ему Койву, он не мог нарушить обещание, данное Стриборгу и, размашисто орудуя двумя мечами налево и направо, стал пробираться вперёд.
-Беги в лес!- закричал он, увидев выглядывающее из-за полога испуганное лицо славлича.
Но тут прямо перед Койву на землю замертво упала женщина с отсечённой частью головы и он попытался затащить её внутрь хижины, схватив её за руки.
-Брось её!- Отражая очередную атаку, закричал Ратибор.- Беги же, дурень ты этакий!
Испугавшись его окрика ,наверное, больше, чем всего увиденного, Койву суматошно попытался перешагнуть через загораживающий выход из землянки труп, но упал на него лицом в снег и, втягивая голову в плечи от свестящих стрел, торопливо переполз через мёртвое тело, измазавшись в крови и грязи.
Подскользнувшийся и упавший рядом тургарин попытался схватить его за ступню, одетую в меховые ичиги и нанести удар ножом, но славлич ловко отдёрнул ногу и лезвие несколько раз ударило мимо в мёрзлую землю под полу-растаявшим снегом.
-Ах, ты…- зло зашипел захватчик и, приподнявшись всё-таки на колени, навис над телом паренька и схватилего одной рукой за горло, другой же намереваясь вспороть его живот.
Зажмурив глаза и бестолково махая руками перед собой, молодой человек попытался хоть как-то защититься от нападающего, но тот крепко вцепился в его шею мёртвой хваткой, скаля в зверинной гримассе полугнилые зубы. Зажмурив глаза, паренёк уже почувствовал приближающийся к нему далёкий свет, как вдруг неожиданное облегчение приятно расслабило его и он, открыв глаза, увидел, как тургарин, повалился на бок со стрелой, торчащей из шеи.
Брезгливо скинув с себя мёртвое тело, Койву пополз вперёд, кривя лицо от омерзения, и остервенело пытаясь стереть с лица капли крови напавшего на него воина.
-Да вали ты уже, леший тебя побрал!- услышал он страшный голос Ратибора и, не оборачиваясь, сначала на коленях, а потом в присядку, побежал в сторону темнеющего непроходимой стеной леса.

Глава 10
-Ну и где же ты прячешься, красавица?- Осторожно ступая с оружием на готове тихим вкрадчивым голосом позвала Кайра.
Сбросив с ложа шкуры, она удивлённо огляделась по сторонам, ища место, где бы та могла укрыться, как вдруг услышала за спиной до боли знакомый голос и обернулась:
-Её нет здесь.
-Её нет здесь, - повторил Ратибор, обходя девушку стороной.
-Успела, таки, значит, - усмехнулась та, бросив взгляд в сторону тайного лаза, заваленного шкурами.
-Может, и так, - спокойно ответил ей иирк, играя в руках обоими мечами, - да только ты-то как же так могла? Мы же племя твоё. С нами ты выросла, стала охотницей. А теперь, значит, против своих же и пошла. Не хорошо это, не по - нашенски.
-По-нашенски?- Крепко держа на готове меч, зло усмехнулась женщина, обходя Ратибора.- И чего это ты вдруг вспомнил? Сам же вот так, чужую привёл…
-Это не одно и то же, - оборвал её иирк и сделал уверенный выпад в её сторону.
Но Кайра уверенно перешла в наступление:
-Может и так, да только, видимо, плохо ты знал Кайру - охотницу, раз подумал, что прощу и забуду.
Ловко отразив её атаку, Ратибор оказался за её спиной и приставил один из мечей к горлу:
-Только они-то тут причём?- кивнул он в сторону выхода.
-Топор рубит, щепки летят, - усмехнулась девушка и неожиданно предложила:
-Может, займёмся любовью?
-Если только в другой жизни,-медленно нажимая на кинжал, приставленный к шее девушки, прошипел иирк.
-Я так и думала, - ответила Кайра с силой ударив его назад прямо в пах и, воспользовавшись его мимолётной заминкой, нырнула из-под его меча вниз.
Быстро развернувшись, девушка тут же сгруппировалась и агрессивно пошла в наступление. Однако и её противник, быстро собравшись, дал ей достойный отпор и разговор продолжили звоны бронзовых мечей, бесперебойно стучащих друг о друга.
Удар.
Мимо.
Ещё удар…
Ещё и ещё…
Злая усмешка женщины, искозившая её красивое, надменное лицо.
Решительный взгляд мужчины.
Звон разбившегося кувшина, ставшего невольной жертвой поединка.
Глухой топот ног.
Скрежет танцующих в умелых руках мечей.
Зависший на полу-вздохе тихий крик удивления.
Это одно из тонких лезвий Ратибора пронзило живот предательницы, стремительно войдя в его мягкую плоть.
Быстро глотнув глоток воздуха, девушка на мгновение замерла и, опустив взгляд вниз, широко открытыми глазами смотрела, как сверкающая сталь тонкой полосой разрезает её живот от пупка до самой груди.
Схватив свободной рукой вываливающиеся внутренности, девушка подняла глаза на безучастного к её страданиям Ратибора и из последних сил прошептала:
-Я ведь любила тебя. Только тебя...
И, словно стыдясь за то, что он убил любящую его женщину, Ратибор опустил веки и лёгкая тень воспоминаний их прежних отношений пронеслась перед его глазами.
…Вот он догоняет Кайру, скачашую на вороном коне у берега реки и, схватив за узды непокорную лошадь, наклоняется к лицу девушки. И она, такая покорная и побеждённая, тяжело дыша открывающейся из-за ворота грудью, тянет к нему свои полураскрытые губы. Расслабленный от желания Ратибор уже готов прижать свою добычу к груди, как вдруг… Та мощным толчком выбивает его из седла и он падает в холодную реку с плывущими по ней обломками льдин.
Как же звонок её смех!
-Со мной так! – Кричит она вылезающему из воды Ратибору.- Держи ухо востро!- И, пришпорив коня, уноситься прочь, развевая по ветру длинные пряди чёрных волос.
…Натянув тетиву, он уже готов пустить стрелу в выслеженную многочасовой охотой лань, но тут… Чья-то стрела, задев краешек его уха, пролетает мимо, сваливая дикое животное с ног. «Что за!..»- В ярости думает мужчина, оглядываясь и видит, как из-за кривого засохшего дуба выходит насмешливо улыбающаяся Кайра.
-Проворонил?- Бросает она, и, нагло виляя бёдрами, проходит мимо, обдав мужчину ароматом горячего пота.
…Огненные языки пламени освещают их обнажённые мускулистые тела, слившиеся в одном огромном оргазме, и сочные крепкие губы возбуждённо шепчут ему прямо в ухо:
-Мой! Только мой! Никому тебя не отдам!
Наверное, действительно, любила.
И, вполне возможно, всё могло быть у них хорошо.
Только вот он…
Утонул в голубых волнах глаз белокурой красавицы и не смог выбраться из пучины настигнувшей его страсти. Разве он виноват, что разлюбил?
Да и любил ли?
Острая боль, пронзившая Ратибора, вернула его к реальности и он увидел, как умирающая Кайра из последних сил полоснула его своим мечом по сверкающему бронзой боку и упала на земляной пол, навсегда закрыв глаза.

…Радуясь своему чудесному спасению, Койву быстро полз между мохнатых еловых лап по мягкому снегу, стараясь как можно дальше удалиться от ставшей такой опасной деревни иирков.
-Сюда!- Услышал он знакомый голос друга и, замерев, огляделся по сторонам.
Никого.
Только разбуженное криком вороньё, почуяв кровавую добычу, кругами летало над лесом, да рыжебокие белки прыгали с ветки на ветку, сверкая чёрными глазами – пуговками.
-Сюда, к коряке, - снова слышится тихий шёпот Белояра и Койву, найдя глазами старый вывороченный с корнями пень, из - под которого выглядывает испуганное лицо славлича, шустро к нему ползёт, оставляя глубокий след на рыхлом снеге.
-Скорее, скорее,-торопит его друг, вертя глазами по сторонам и, как только Койву приближается, хватает его за руки и тащит внутрь.
Оказавшись вдвоём в старой заброшенной берлоге, мужчины дружно начинают подгребать к ней снег и валяющиеся с наружи еловые ветки. Как только вход, по их мнению, становится надёжно замаскирован, друзья замирают, тесно прижавшись друг к другу и пряча покрасневшие от холода руки в тёплый мех курток.
-Жив? – неподвижно смотря себе под ноги , спрашивает Белояр .
-Кажись, - кивает Койву, - а ты как здесь?
-По нужде вышел. А тут они. Ну, я и в лес. Бежал и провалился. Чего там?
-Плохо всё. Десятка два напали. Я и не видел раньше таких. Узкоглазые, в мохнатых шапках. И оружие у них- дай боги нашему. Как ударят-враз рассыпается.
-Кто рассыпается?- не понял Белояр.
-Ты дурень, или как?- повернулся к нему Койву.- Наши, то есть, иирковские мечи под их мечами рассыпаются.
-А!- протянул Белояр и, немного помолчав, спросил, - А это хорошо или плохо?
Койву удивлённо посмотрел на него и, крутанув у виска пальцем, ответил:
-Слушай, а тебя по башке случайно не стуканули? Ну, как это может быть хорошо для нас?
-Да понял я уже, понял, - обиделся Белояр, - в живых - то кто остался, али как?
Вспомнив, как Ратибор спас его от нападения настырного тургара, славлич глубоко вздохнул. Вот же как получается: вроде бы и должен он быть для него злейшим врагом, а жизнь спас. Сам-то убёг или тоже порешили? И, как ни гнал Койву от себя коварные мысли, всё-таки они предательски лезли и лезли в его голову, желая иирку смерти.
-Ратибора вроде как последним видел. А так, бабы с детьми, да может из стариков кто. Хотя и тех уложили порядочно, - добавил он, вспомнив толстую мёртвую женщину с рассечённой головой.
-Понятно, - тяжело вздохнул Белояр и, вопросительно посмотрев на друга добавил:
-Чего делать-то будем?

…Она не выходила из его спальни три ночи и два дня.
И всё это время её муж, обречённо опустив голову, сидел на ступенях, ведущих во дворец.
Да, он знал, что так будет, ведя её ко двору. Знал, что господин, любитель женских прелестей, не упустит случая завладеть его молодой красавицей женой. Лучше б он не женился на ней! И что это ему вздумалось на старости лет? Надо было закрыть её в сыром погребе. Отсиделась бы пару деньков, в миг стала бы послушной и покорной. И делай с ней тогда всё, что хочешь.
Распределитель глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Но как же хороша! Богиня…
Он вспомнил, как первый раз увидел её, большеглазую смеющуюся девчонку, промчавшуюся мимо него босыми ногами по горячей мостовой. И он, сам не понимая, почему, приказал носильщикам следовать за ней по узким улочкам, не упуская из виду простое серое платье, расшитое цветастыми заплатками. И потом, возле её дома на окраине города ( если столь убогое жидище можно было назвать домом) он сошёл с носилок и долго ждал, не решаясь зайти в нутрь, пока девушка, звонко щебеча, не выбежала на улицу с кувшином, наполненым молоком и, задев его копной густых волос, не скрылась между домами.
Потом он приходил ещё несколько раз.
Любовался из далека роскошными формами девушки, её смехом и грациозными движениями. Наблюдая за тем, как ловко орудует она своими тонкими пальцами, доя корову, мужчина ясно представлял, как он будет сосать своим ртом её упругую грудь, как его пальцы проникунт в её мохнатую пещерку, спрятанную между её стройных, точёных ног, как.. Он чувствовал, как быстро напрягается его плоть, давно забывшая сладости удовольствия с женщиной и тёплая волна оргазма разливалась по всему его животу, прячась в складках обвисшего жира. И как может эта богиня жить в такой нищете?
А затем …
Затем он уходил.
Он не знал, как долго это могло продолжаться, но однажды из дома вышла высокая пожилая женщина и, подперев сухой рукой бок, пальцем подозвала его к себе. Не будучи уверенным, что этот жест предназначен для него, распределитель оглянулся по сторонам. Но рядом никого не было и он, приложив ладонь к своей груди, вопросительно посмотрел на неё. Женщина кивнула головой, с усмешкой наблюдая, как мужчина, приподняв полы белого платья, обходил навозные кучи, приближаясь к ней.
-Я вижу, тебе приглянулась моя дочь, - хрипло спросила она.
Не ожидая такой прямоты, распределитель сглотнул слюну, не зная, что ответить.
-Десять золотых и она твоя, - продолжила женщина и, увидев сомнения, промелькнувшее в его взгляде, добавила, - она невинна, если тебя это интересует.
-Но…- начал было мужчина, но замолчал.
Десять золотых были приличной суммой, за которую можно было купить несколько невольниц.
-Пятнадцать, - неожиданно повысила цену женщина.
Она запреметила этого богача в первый же день и, наблюдая за ним, была твёрдо уверена, что он выложит любую сумму за её дочь. Уж она-то знала силу женской красоты и невинности! Но теперь, видя растерянность в его взгляде, усомнилась, не слишком ли высокую цену назначила. Однако, он был уже пойман на крючёк и оставалось лишь дать ему заглотнуть приманку поглубже.
-И эта цена на сегодня, - добавила хитрая женщина. – Завтра будет двадцать.
…На третье утро Владыка, собрав подданных на утренний совет, сообщил, что назначает Айзека главным распределителем с правом наследования в случае его смерти его женой всех его чинов, земель и домовладений.

…Тонкая длинная лодка с прикреплённым к корме освещающим путь факелом медленно плыла по виляющей среди каменных стен извилистой реке. То расширяясь, то сужаясь до расстояния вытянутой руки, они нависали над сидящими в хрупком судёнышке людьми своими мрачными сводами, увенчанными сосульками хрупких сталактитов. Иногда пролёт становился настолько низок, что путникам приходится почти ложиться на дно лодки, что - бы не разбить себе головы и тогда Йорка с удивлением рассматривала сверкающие над ней золотые россыпи, спрятанные от человеческой алчности глубоко под землёй и отражающиеся в подводной реке волшебным блеском.
Вода в реке была настолько чистой, что на её дне можно было увидеть разноцветные каменистые наросты, покрытые мелкими волнами ракушек, образующих навечно застывшие в подводном царстве бутоны причудливых цветов, тянущих свои головки с каменистого дна реки и стайки маленьких, почти прозрачных, рыбёшек, молниеносно расплывающихся в разные стороны от монотонных взмахов вёсел.
Йорка опустила руку, что бы дотронуться до одного из каменных лепестков, но неожиданно провалилась в холодную прозрачную воду и даже не коснулась самого, казалось, близкого к ней соцветия.
-Не обманывай себя, - повернулся к ней Ант. - Здесь достаточно глубоко и небезопасно.
И, словно в подтверждение его слов, неожиданно на самом дне песок вдруг зашевелился и огромная полу-прозрачная пасть с десятком длинных и острых зубов потянулась в сторону плещущихся в воде пальцев. Девушка едва успела выдернуть свою руку, как чудище, захватив пустой глоток воды, сомкнуло свои смертельные челюсти и, сверкнув парой блестящих глаз, снова скрылось на дне.
-Острогрыз, - ответил на немой вопрос Йорки мужчина, продолжая монотонно грести, попеременно перекладывая весло из одной руки в другую. - Не заметный и опасный. Когда-то давно, когда я был ещё ребёнком, нашим рыбакам удалось его поймать. Но тело у него настолько прозрачно, что даже на земле его с тудом можно было разглядеть. И только лёгкий блеск его чешуи, да чёрные выпученные глаза указывал на его присутствие.
-И много их здесь?- с опаской отодвигаясь от края лодки, спросила славличанка.
-Не знаю, - пожал плечами Ант, - но помимо них, есть и другие опасности. За тысячи лет подземной жизни они так научились маскироваться, что, даже проплывая совсем рядом, ты и не обратишь на них внимание.
Сидя с неподвижным выражением лица, Йорка одними глазами обвела висящий над ними каменный свод, стараясь что-нибудь разглядеть.
-Первыми они не нападают, - продолжил мужчина.- Мы, люди, слишком крупная для них добыча. У них здесь своя охота и свои правила выживания.
Далеко впереди неожиданно замаячил белый свет и Ант опустил руки, перестав грести.
-Что это?- Спросила его девушка.
Впереди должна была быть пещера. Это мужчина знал точно. Но путь по подземной реке всегда огибал её и, сколько бы раз он с товарищами не проплывал мимо, такого никогда не было. Старики говорили, что там обитают души умерших, а их, как известно, беспокоить нельзя.
-Не знаю, - поразмыслив, ответил Ант и, снова заработав вёслами, добавил: - Раньше такого не было.
Йорка никогда не бывала здесь, но свет казался каким- то до боли знакомым. Более того, он словно манил и звал её к себе.
Ант…
Он точно должен что-то знать, просто говорить не хочет.
И Йорка, недоверчиво посмотрев в его сторону, осторожно спросила:
-А много раз ты бывал здесь?
На удивление девушки, его ответ не заставил себя ждать. Но он был совсем не таким, как она ожидала.
-Не очень, - уверенно произнёс мужчина. - Но достаточно для того, что бы хорошо знать этот путь. А он лежит в другую от света сторону.
Девушка задумалась.
Природное любопытство тянуло её к неизвестному.
Однако надоедливая осторожность настойчиво просила не лезть туда¸ куда не надо.
«Мало тебе приключений на твою голову?- упорно твердила она.- Нечего тебе там делать. Вот плывёшь, и плыви к себе. Наверное, уже совсем скоро будет выход на поверхность. Там иирки, Ратибор…»
«Нет, - перебивало её любопытство, - куда они денуться? Никуда. Как жили в своих землянках, так и будут. А здесь хоть что-то новенькое.»
«Ант говорил, что здесь много опасностей. А вдруг-это одна из них?» - настаивала осторожность.
«Тебя послушать, так и в лес не ходить, - упрекнуло её любопытство.- Послушай, - обратилось оно в сторону девушки. – Ну, когда ты ещё здесь побываешь? Разве самой-то не интересно?»

Глава 11
Всю ночь переворачиваясь с боку на бок на мягких мохнатых шкурах, брошенных в углу избы, Немой так и не смог заснуть. Хозяйка дома – болтливая розовощёкая Олеся с уже вызывающе выпирающим вперёд животом сразу вызвалась, несмотря на тыкающего её в бок мужа, приютить пару путников, среди которых оказались Немой и Торвальд. Видимо, и среди славличанок были бойкие бабы, взявшие мужиков за горло крепкой хваткой.
Внезапно изменившийся к окончанию ужина Торвальд тихо посапывал рядом, повернувшись к нему спиной и мешал думать. Осторожно поднявшись, Немой накинул на плечи тёплую куртку и приоткрыл дверь.
Яркая белизна сверкающего под лучами восходящего солнца снега на мгновение ослепила его и он с силой зажмурил глаза, подставив обветренное лицо на встречу ласковому светилу и далёкие воспоминания с новой силой заполонили его мысли.
…нежные руки мамы, купающие его в большом деревянном корыте…
…Толпа ровесников- мальчишек, ловящих разбежавшихся поросят…
…бескрайнее пшеничное поле с огоньками разбросанных васильков…
Запах свежеиспечённого хлеба защекотал ноздри и мужчина с наслаждением повёл носом в его сторону.
...снежная баба с уголками –глазами и морковкой вместо носа…
…ледяная горка...
…веселый гогот забрасывающих друг друга снежками ребят…
-Держи его!- тонкий мальчишеский крик вырвал Немого из воспоминаний и он открыл глаза.
И словно ожившая картина из далёкого детства новыми красками заиграла перед его заволакивающимися от набегающих слёз глазами: ватага разновозрастных мальчишек, несущихся следом за удирающим от них поросёнком, толкаясь и пиная, пробежала мимо, обвеяв его запахами парного молока и горячего пота.
Как и он сам когда-то в далёком детстве.
Неистово визжа, испуганный громкими криками, поросёнок быстро перебирал своими коротенькими ножками, круто скользя по снежному накату.
-Левее! Левее заходи!
Часть мальчишек бросилась наперерез несчастному животному, и вскоре тот оказался в кольце освистывающих его ребят.
-Теснее, теснее. Да, крепче за руки, - командовал один из них, более старший, но, однако, ещё не выросший ещё из детских игрищ, мальчишка.
Плотное кольцо сжималось всё сильнее.
Немой видел, как беспомощно метался в его кругу поросёнок, уставший от долгой беготни, пытаясь найти лазейку между ног преследователей.
-Навались! - раздалась команда и толпа ребятишек гурьбой упала на зажатого поросёнка.
-Держи! Хватай! За копыта его! Да не меня, дурень! Где? Где он?
Немой, беззвучно смеясь, наблюдал, как из-под вошкающейся и кричащей массы мальчишек выползло маленькое розовое тельце и, издав пронзительный визг, стремглав пустилось в бега.
-Утёк!- - завизжал стоявший поодаль малец и толпа копошащихся в снегу ребят бросилась в догонку за мелькнувшим за поворотом животным.
-Это ещё что за шум?- суровый мужской оклик заставил Немого перестать смеяться. Всё его тело напряглось и вытянулось.
...тихий голос отца, отчитывающего маленького мальчика за разбитый кувшин…
-Посося ловим, - сильно коверкая слова, пролепетал не успевший удрать малец.
-А ты чего же?
-Мал есё. Не упел…
-Ну, давай, догоняй.
Немой, не в силах преодолеть вдруг навалившуюся на всё его тело тяжесть от звуков такого родного и одновременно чуждого ему голоса, замер.
Отец?!
Никогда, ни за что на свете не забудет он этот голос.
Голос отца…
Скрип снега под твердыми шагами приближающихся к нему людей.
Их было двое…
-Ты, что ли, немой будешь?- тяжёлая ладонь опустилась на его плечо и крепко его сжала.
Немой повернул лицо и встретился глазами с говорившем.
Это был Старец-Ведун.
И в глазах молодого человека он увидел всю его жизнь: ритуальный костёр и младенца на камне, корявые ветки ёлок, бьющих по лицу бегущего среди них юнца, берег реки, пески, пальмы, тёмный трюм корабля и…
Этого не может быть…
Ведун опустил руку и тихо сказал:
-Тебе нечего бояться, сынок. Ты вернулся домой, Иванко. Ведь так тебя звали при рождении?

…Стиснув зубы от боли, Ратибор посмотрел на раненый бок: «Вот стерва», - подумал он, пнув неподвижно лежащую Кайру. Хотя имел ли он право винить её? Оскорблённую и брошенную женщину? Наверное, так поступила бы любая другая из иирок, будь на её месте.
Впрочем, нет.
Наверное, нет.
Никто не смог бы сделать то, что сделала Кайра - охотница.
Кровоточащая рана была хоть и не смертельной, но довольно глубокой и длинной и требовала незамедлительного лечения. Однако, навряд ли это удастся сделать: хижина Шамана довольно далеко от его дома и пока он доберётся туда, в таком состоянии его смогут убить не раз и не два.
Зажимая рукой раненый бок, Ратибор подошёл к выходу и осторожно выглянул.
Бойня уже закончилась.
Да и как долго она могла продолжаться между почти безоружными стариками и женщинами и отрядом хорошо вооружённых подготовленных воинов?
Ратибор осторожно осмотрел заваленную трупами деревню.
На когда-то белом, а теперь исчерна-красном от грязи и крови снегу валялись отрубленные части тел и изувеченные иирки. Кто-то был ещё жив, но, видимо, оставлять свидетелей было не в правилах захватчиков, и они хладнокровно добивали умирающих, лишая их последней слабой надежды на спасение.
В центре, у засохшего развесистого дуба, тесно прижимаясь друг к другу прямо на снегу сидела горстка оставшихся в живых тихо причитающих растрёпанных женщин и испуганно ревущих детей. Несколько захватчиков, не обращая внимание на их плач и крики, попеременно крепко связывали их одной длинной верёвкой по рукам.
Другие странные узкоглазые люди вытаскивали из землянок добро и сваливали его одной кучей на наспех сооружённые валуши: шкуры, куханную утварь, украшения.
«Шестеро, - посчитал налётчиков Ратибор.- Четверо убитых, - добавил он, высмотрев зорким глазом охотника среди убитых несколько незнакомых тел. -Двоих я уложил. Ещё двоих… - увидев лежащую с распахнутыми от изумления глазами мёртвую Аниту, тяжело вздохнул Ратибор. - Уверен, ты заняла достойнейшее место в другом мире».
Не обращая внимание на капающую из раны кровь, мужчина постарался внимательнее рассмотреть напавших на них людей.
Невысокие, крепкого сложения, со странными узкими глазами, такими же голубыми, как у славличан и тёмной, как у них, иирков, кожей. Уверенные и чёткие в своих действиях. Всё их движения быстры и точны, ничего лишнего, никакой суеты. Видно, что такие вот нападения для них - обычное дело.
Но кто же вы такие и откуда свалились на наши головы? Неужели те самые тургары, о которых говорил Ведун? Но если они здесь, значит…
При одной только мысли о возможном нахождении где-то поблизости огромной армии у Ратибора пересохло в горле.
Он снова посмотрел в узкую щель между пологом и стеной.
Двое захватчиков, переговариваясь, посмотрели в сторону его хижины и один из них, вынув короткий меч, направился к ней.
Ратибор быстро пересёк помещение и, подойдя к противоположной от входа стене, наклонился к полу, приподнимая наброшенные шкуры. Под ними оказалась деревянная крышка, отодвинув которую, мужчина юркнул в подземную пустоту и скрылся в темноте.
Только-только он успел прикрыть замаскированный шкурами лаз, как полог у входа откинулся, внутрь вошёл Алгаш и тут же остановился, увидев на полу медленно расползающееся кровавое пятно, и неподвижно, одними глазами внимательно осмотрелся по сторонам, остановив взгляд на лежащей с распоротым животом Кайре с вывалившимися из неё внутренностями.

…После утреннего совета у его Владычества, так неожиданно получив новую должность, Айзек семенил по бесконечным коридорам в поисках жены. Прождав её под насмешливыми взглядами придворных на ступеньках дворца несколько дней, он будто постарел ещё больше, но новое назначение так повлияло на него, что он почувствовал, как невидимые крылья словно выросли у него за спиной и дали новые силы. «Ну, вы у меня ещё попляшете», - злорадно думал он на вчерашних насмешников, теперь в почтении склоняющих перед ним головы. Уж кто-кто, а он –то прекрасно знал, как зависят все эти выхоленные щёголи от его расположений и уже мысленно наполнял сундуки их щедрыми подаяниями. Ещё бы! Теперь только от него зависело, у кого из производителей будут сделаны закупки для армии и двора. А это… это…Это же!.. У Айзека даже дух захватило от количества монет даже приблизительного торгового оборота.
Впереди мелькнуло до боли знакомое пурпурное платье.
Айса!
Айзек ускорил шаг и вскоре догнал свою весело щебечущую с Вайроном жену.
Распорядитель посмотрел в её глаза и нервный клубок опасливо заелозил в его животе: нет, она никогда не смотрела на него, своего мужа, такими вот глазами.
Да, этот придворный красавец был опасным соперником. Но он, Айзек, заберёт отсюда свою птаху и больши никогда не пустит в этот развратный вертеп.
-Ты что-то хотел, Айзек?- повернув к нему голову, раздражённо спросил Вайрон.
Глаза мужчин на мгновение встретились и распределитель вынужден был быстро отвести взгляд и, игнорируя вопрос командующего, протянул свои волосатые руки к девушке:
-Душечка!- расплылся он в широкой улыбке. – Я и не мог предположить, как ты одаришь меня! Главный распределитель его владычества! Об этом можно только мечтать!
И он, крепко обняв жену, неожиданно закружил её, не обращая внимание на её брезгливо сморщенное лицо.
-Но ты можешь, - страстно зашептал он в самое ухо девушки, - осчастливить меня ещё больше, если, - и, закрыв глаза в ожидании сладострастной ночи, потянулся собранными в трубочку губами к её лицу.
-Нет!
Неожиданно твёрдо сказанное слово словно хлыстом ударило его по вмиг осунувшейся физиономии.
-Нет!- снова повторила Айса и с силой оттолкнула мужа. – Неужели ты думаешь, что теперь, после того, как сам Владыка разделил со мной ложе, я стану спать с тобой, жирная ты свинья?
Поражённый её словами мужчина смущённо опустил руки и сделал шаг назад, переводя взгляд, в котором был всего один лишь немой вопрос, на Вайрона.
-Ты знаешь законы двора, Айзек, - усмехнулся тот. – Женщина, сумевшая добиться расположения его владычества, сама вольна выбирать себе мужчину. И этот мужчина явно не ты. Смирись, друг мой. Тебе щедро компенсировали твою утрату.
От этих слов, насквозь пропитанных насмешкой и унижением, кровь сильной струёй прилила к голове Айзека и он, сжав кулаки, готов был уже бросится на этого высокомерного верзилу, защищая своё добро, но, поняв, что в очередной раз станет посмешищем, сумел побороть вспыхнувшее в себе пламя и тут же обмяк и осунулся. С тоской посмотрев на Айсу, несчастный влюблённый поразился внезапной перемене, произошедшей с этой нищей от рождения девочкой всего лишь за несколько дней.
Нет.
Это была не та шалунья, увидев которую в первый раз, он потерял голову.
Это была властная женщина, знающая себе цену и не разменивающаяся по мелочам.
Безумно красивая…
… но теперь уже такая далёкая и…
… такая недоступная.

…Прикрепив лодку к одному из торчащих из земли выступов, Ант зажёг факел и вопросительно посмотрел на девушку:
-Ты точно хочешь пойти туда?
-Да, - уверенно кивнула та головой и сделала первый шаг в сторону света, туманной волной выплывающего из одного из гротов.
Мужчине ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть и пойти следом за спутницей.
Осторожно ступая по острым камням, разбросанным по пропитанной сыростью земле, они медленно пошли вперёд по узкому и высокому лазу. Казавшийся в дали яркий свет вблизи оказался тусклым. Более того, весь грот тонул в густом тумане и даже на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Освещая дорогу, Ант протянул руку девушке и попросил:
- Держись за меня. Только не отпускай.
Оказавшись в полном не видении, Йорка уже пожалела о том, что ей удалось упросить друга разузнать причину яркого свечения и она уже хотела было повернуть обратно, но побоялась быть трусихой в глазах оборотня и, внутренне успокаивая бьющееся от страха сердце, готовое при малейшей опасности выпрыгнуть наружу, схватила влажной ладонью крепкие мужские пальцы.
Ощупывая свободной рукой стену сбоку от себя, девушка вдруг почувствовала вместо шероховатых камней абсолютно гладкую поверхность и, остановившись, тихо позвала:
-Ант!
-Что ещё?
-Посвети, что это?
Приблизившись к девушке, мужчина вытянул факел вперёд и полыхающий в тумане огонь, рассеивая в воздухе влажные капли, осветил тёмную гладкую стену. Она уходила так далеко ввысь, что, даже подняв головы и огонь вверх, не возможно было разглядеть, где же она заканчивается.
-Как такое возможно?- поражаясь мастерству выложенной стены, выдохнул Ант.
Девушка осторожно провела по местам крепления камней и тихо ответила:
-Их словно срезали острым ножом. Кто мог сделать такое?- посмотрела она в сторону спутника.
Но тот ничего не ответил и продолжил идти вдоль стены, освещая её и вдруг остановился и поднёс факел к ней вплотную.
-Что там? - заглянула девушка через его плечо и тихо вскрикнула.
Прямо на них из стены смотрело чудовище с оскалившейся в улыбке пастью и огромными жёлтыми глазами с остекленевшим, а от того ещё более пугающим, взглядом.
Волчья голова, туловище, передние лапы и…
Человеческие ноги.
А рядом с ним, чуть выше стояло другое чудовище с телом человека и мордой волка.
А дальше…
Свино - человек...
Рыбо - человек…
Ящеро-человек…
Вообще ни на что не похожее создание.
Заросшие мохнатой шерстью с головы до ног великаны, мужчины, у которых вместо ног части лошади, козы, птицы, женщина с единственным глазом на лбу…
Десятки уродливых тел и морд, навечно застывших в своих каменных склепах, безжизненно смотрели на них многообразием узких, круглых и продолговатых глаз, словно удивляясь и спрашивая, кто это посмел нарушить их покой, сотни лет витающий в этом богом забытом месте? Их позы были так естественны и непринуждённы, что, казалось, они только и ждали, что бы прыгнуть и растерзать не званных гостей. И только невидимая, прозрачная стена, разделяющая их узкие жилища от внешнего мира, не давала им сделать этого.
Йорке даже показалось, что у одной из тварей дёрнулось веко и чёрный зрачок закосил в её сторону и девушка, отпрянув чуть назад, отпустила сжимающую её руку мужчины.
«Что это за место? - подумал Ант, с отвращением разглядывая замурованные в стену тела. – Здесь, наверное, боги сотворяли тех, кто заселит нашу землю? Или наоборот, неугодных им грешников в наказание превращали в жутких тварей? А, может, это и есть боги?» И от одной только этой мысли мужчина поперхнулся собственной слюной и испуганно посмотрел в зияющие мёртвой пустотой глаза, словно боясь, как бы они его не услышали и не наслали на него самого гнева.
Но ничего не произошло.
Только странные звуки позади заставили Анта обернуться.
Стоящая позади него Йорка, не имеющая сил оторвать взгляд от одновременно пугающей и притягивающей картины, зажимала рот руками, не давая вырваться наружу содрагающим её всхлипам.
Но то, что Ант принял за проявление чувственности, оказалось совсем другим.
Многообразие умерших и навечно похороненных в каменно - стеклянных склепах уродцев, от одного вида которых начинались тошнотворные позывы в нутри живота, выворачивали девушку наизнанку и она, упав на колени, наклонила голову. И тут же, задыхаясь, её желудок выплеснул наружу остатки ещё не переваренного завтрака. Тяжело дыша и вытирая слюни руками, девушка не могла больше смотреть на этих, рушащих её мировоззрение, представителей рода человеческого (или вернее сказать, не совсем человеческого) и отвела глаза в сторону:
-Пойдём отсюда скорее, - всхлипнула она, но в этот момент впереди раздалось мужское пение.
Вздрогнув, Ант и Йорка посмотрели друг на друга и, ничего не говоря, уверенно пошли на его звуки.

Глава 12
Темнота и холодная сырость окружила ползущего под землёй Ратибора. Тянущаяся, прожигающая до самого мозга боль, ни на секунду не переставая, сжимала сознание, прогоняя все прочие мысли. Струящаяся между пальцев кровь из ещё более раскрывшейся раны говорила о том, что надо бы остановиться и немного переждать, но настырное упорство гнало мужчину вперёд. Застилающая глаза пелена становилась всё плотнее и Ратибор чаще и чаще сильнее сжимал и разжимал глаза, стараясь прогнать её.
Ещё немного.
Совсем чуть-чуть.
Далеко впереди мелькнул белёсый просвет и мужчина облегчённо выдохнул и закрыл глаза.
Нужно отдохнуть.
Лишь малость.
И приятная нега теплотой разлилась по обессиленному телу. Как в тумане, перед Ратибором замаячили очертания в развевающихся свободных одеждах и белокурые волосы защекотали лицо.
-Йорочка, - зашептал в бреду мужчина и слабо протянул руку в сторону видения.
Но оно мелькнуло белым облачком и растворилась в поглотившей его темноте.
-Вернись, - зашептал Ратибор и в ответ почувствовал нежное прикосновение женской руки и лёгкое касание губами его губ.
-Любимая…
-Любимый, - зашептало видение и женские пальцы сильно сжали его ладонь, - Иди же ко мне.
Тёмно-карие, почти чёрные глаза наклонились над его лицом.
Волна тёмных прядей упала на его лицо и грудь.
-Йорочка, - не открывая глаз, снова прошептал мужчина, почувствовав лёгкое прикосновение длинных волос.
-Иди ко мне, - тихо прошептала Кайра и, вздрогнув, Ратибор открыл глаза.
Темнота.
Тишина.
Одиночество.
Бред какой - то!
Эта стерва Кайра и сейчас не хочет отпускать его!
Нужно скорее выбираться отсюда, пока души не упокоенных не забрали его с собой.
И мужчина, превознемогая боль и усталость, быстрее пополз вперёд, к мерцающему в далеком просвете розовому восходу.

…Осторожно переступив через Кайру, Алгаш обошёл всю землянку и, убедившись, что в ней никого нет, вложил меч в ножны.
«Хороший был воин, - подумал он, ещё раз посмотрев на мёртвую женщину.- Но, тот, кто убил тебя, был, наверняка, лучше, - и, с презрением оглядев землянку, в слух добавил:
-Дикари. Живут, словно животные в хлеву. Хотя...
Алгаш поднял валяющуюся среди разбросанной утвари и шкур тонкую золотую цепь с красивым камнем прозрачно-рыжего цвета и, что бы рассмотреть его лучше, повернулся к выходу. Под лучами восходящего солнца камень засветился из - нутри необычным блеском, словно тысячи мизерных звёздочек были спрятаны в его глубине. «Подарю Хайнне, когда вернусь»,- подумал тургарин, засовывая вещицу за пазуху, и вышел на улицу.
Там, дрожа от холода в рваных и окровавленных тонких рубахах, тесно прижимаясь друг к другу, сидела кучка несчастных пленников. Полузамёрзшие, они не в силах были уже плакать и стонать, и только молили богов о скорой смерти, что бы соединиться со своими погибшими соплеменниками.
-Эй, дайте им одёжку какую, - крикнул Алгаш в сторону бросающих на валуши добро тургар, - околеют, кто тащить всё это будет?
Но, к изумлению захватчиков, женщины проигнорировали брошенные им шубы и продолжали ещё сильнее жаться друг к другу.
Разгадав их мысли, Алгаш подошёл к одной из них и грубо схватил за руку:
-Хочешь быстрой и лёгкой смерти?- Зашипел он ей прямо в лицо.
Женщина, сильно зажмурив глаза, попыталась отстраниться от него, но тот ещё сильнее сжал её руки и обратился к пленникам:
-Я не дам вам умереть так просто. Сначала я насильно укутаю вас в ваши же шубы, а потом перережу жилы на ногах и руках и оставлю на пир диким животным. Вы этого хотите для ваших детей? Долгой и мучительной смерти?
Молча переглянувшись, пленницы потянулись к брошенной им одежде и, укутывая дрожащих ребятишек, бросали злые взгляды на своих мучителей.
-Вот так-то, - одобрительно кивнул Алгаш, - а теперь дружно встали, взялись за повозки и пошли, - и, видя, как медленно и нехотя те поднимаются, щёлкнул по их спинам кнутом, - Да шустрее, шустрее, мать вашу.
Подошедший к командиру, тургар что-то тихо шепнул ему на ухо и Алгаш, одобрительно кивнув, прикрикнул на пленников:
-А если думаете, что вам удастся заманить нас в расставленные вами ловушки, то глубоко ошибаетесь. Идём по нашему следу. А коли случиться чего, с живых шкуру спущу.
И, наблюдая, как обоз медленно двинулся в путь, он дал знак тургарам и те, обойдя пустые хижины, побросали в них глиняные шарики со взрывной смесью.
Грохот взрывов и разлетающиеся в щепки землянки заставили людей обернуться и увидеть, как их родное селение превратилось в груду развороченных брёвен и разлетающейся земли, смешанной со снегом.

…Схваченная тургарами у стены, Айса не стала сопротивляться. Её целью был Теймур и теперь ей не нужно было придумывать, как пробраться к нему. Судьба сама благоволила ей.
Как, впрочем, и всегда.
После времени, проведённого с Владыкой, девушка шла за его послушником по тёмным коридорам дворца и лёгкая улыбка озаряла её и без того красивое лицо. Да, конечно, правитель хоть и был во сто крат лучше её мужа, всё таки он не был тем любовником, о котором она мечтала в своих девичьих грёзах. Однако… Однако, он был тем, кто открыл ей, безродной девчёнке, путь ко двору и теперь-то она точно не упустит своего. «Будь хитрой с мужчинами,- вспомнила она наставления матери перед тем, как отправится к своему новому хозяину. – Боги одарили тебя красотой, а это великая сила. Не растрать её зря. Любовь? Любви нет, девочка. Посмотри на меня. Я любила твоего отца, оставила ради него семью и достаток. А он бросил меня, как только промотал все мои деньги и нашёл себе более молодую, глупую и свежую. А нас оставил прозябать в сырости и нищете. Не люби никого, милая, ни мужчин, ни детей, ни даже меня. Мужчины приходят, когда хотят и уходят, когда им вздумается. Дети вырастают и забывают. Я… я была плохой матерью. Но знай, я продаю тебя не только ради наживы. Но ради твоего будущего. Помни, что я тебе говорила и будешь счастлива».
-Я сам провожу девушку, - услышала Айса низкий властный голос и подняла глаза.
Тот же жгучий взгляд, который преследовал её в первый день при дворе.
Только теперь она смогла разглядеть и его владельца.
Рядом с её провожатым стоял наголо выбритый высокий статный мужчина в распахнутом шёлковом халате, открывающем широкий гладкий торс. Тяжёлый взгляд его тёмных глаз с головы до ног так пристально осмотрел девушку, что она, словно почувствовав себя голой, неожиданно залилась румянцем, отчего незнакомец раскатисто рассмеялся:
-Да ты скромница!-и, слегка наклонив голову в сторону слуги, рявкнул:
-Я непонятно сказал? Пошёл прочь!
И тот, вздрогнув и согнувшись в три погибели, быстро засеменил назад, вскоре скрывшись в лабиринтах коридоров.
-Откуда ты взялась такая?-тяжело сверля девушку взглядом, прошептал незнакомец, медленно наступая на неё до тех пор, пока та не опёрлась спиной о каменную стену. Её сердце бешено забилось, готовое вырваться наружу и глубокое быстрое дыхание так высоко поднимало её грудь, что та вызывающе мелькала из-за глубокого выреза её платья.
-Кто ты такая?- делая ударение на каждый слог, снова произнёс мужчина, оперев руки о стену с двух сторон от девушки и продолжая сверлить её взглядом.
-Ай… Ай…са, - запинаясь, пролепетала та и её последние слова были так тихи, что, казалось, утонули в этих бескрайних стенах.
-Что, что?- переспросил мужчина, наклонившись так низко к ней, что его горячее дыхание коснулось её обнажённой шеи.
-Же… жена…-еле слышно пробормотала девушка, с трудом проталкивая застрявший в горле ком, - Ай…Айзе… ка, - и, сжавшись всем телом, словно пытаясь слиться со стеной, зажмурила глаза.
-Ответ неверный, - прошептал мужчина ей на ухо и, приподняв её лицо за подбородок, уверенно произнёс:
-Ты- моя любовница.
Хотя её первоначальный план зарезать Теймура с треском провалился, хитрая Айса смогла повернуть всё так, будто бы она намеренно проделала этот трюк, что бы привлечь внимание каюма. И тот, как и ожидала женщина, был ловко пойман в её сети. Однако, Айсе всё же никак не удавалось выполнить задуманное. Каждый раз перед входом в его покои её с особой тщательностью осматривали и пронести какое –либо оружие не было никакой возможности. Да ещё этот вездесущий Шаман! Куда бы ни посмотрела женщина, она везде чувствовала его пристальный взгляд, хотя и не видела его самого.
И как он это делает?
Если бы только старая ведьма была жива! Пара капель какого-нибудь снадобья и всё было бы кончено. Но время ещё есть и она обязательно что-нибудь придумает до наступления весны.

…Неожиданно проход сильно расширился и перед Йоркой и Антом раскинулся свод огромной пещеры, залитой светом. Ведущие со всех сторон стены ступени говорили о том, что это место сотворили руки человека.
Ну, или, возможно, чьи - то лапы…
В центре пещеры на расстоянии примерно метра от поверхности земли прямо в воздухе зависал многогранный кристалл, сверкающий всеми цветами радуги.
А рядом с ним…
Стоял…
После всего увиденного, Ант доподлинно не мог знать, кто это, человек или чудовище. Но, однако, тот стоял на двух ногах и перебирающие грани кристалла руки были точно человеческими.
Однако предположить более точно Ант не мог, потому что на плечи неизвестного была накинута огромная волчья шкура, скрывающая его голову.
Но еле уловимые запахи, исходящие с его стороны всплыли не самыми приятными воспоминаниями в напряжённом мозгу оборотня и он, покосившись на озирающуюся по сторонам Йорку, сделал шаг назад, скрывшись в тени каменной стены.
«Странно, - подумала Йорка, закинув голову в верх, в сторону разрисованного странными рисунками купола, - вроде, как в первой здесь, а всё как-то знакомо. Словно во сне видела. Только там всё чудно было, не по-нашенски», - вспомнила девушка свой давний сон.
И, словно в подтверждение её слов, из кристалла вырвался тёмный луч и рассеялся по воздуху сотнями чёрных точек, которые, вращаясь вокруг своей оси, стали быстро расти, превращаясь в сверкающие шары, проносящиеся друг за другом вокруг незнакомца и исчезающие в тёмных коридорах лабиринтов пещеры.
Сотни… Нет, тысячи искрящихся звёзд проносились мимо человека в шкуре, пока, наконец, он не дотронулся до одной из них и та, увеличиваясь, стала раздуваться всё больше и больше, пока Ант с Йоркой не смогли разглядеть на ней густые леса и высокие горы, реки и такие знакомые глазу разбросанные по поляне дома славличей. Быстро пролетая в воздухе, они испарились и девушка увидела развороченную взрывами деревню иирков с полыхающими домами и вырванными с корнями деревьями.
-Ай!- Вскрикнула Йорка и незнакомец, опустив руки, повернул голову на её звук, а кружащаяся в воздухе картинка пропала, как утренний сон после пробуждения.
Ант успел оттолкнуть девушку за стену, но человек оказался с более быстрой реакцией и успел заметить, как в сторону метнулся подол светлой юбки.
-Кто здесь?- Просто спросил он.
И в его голосе, простом и спокойном, не было и намёка на враждебность.
-Выходите, я не причиню вам зла, - продолжил человек и, осторожно ступая, направился к месту, где затаились путники.
-Это один из славличей, - услышал Ант тихие слова девушки, - из соседнего племени, я знаю его.
Но мужчина зажал её рот своей широкой ладонью и, обхватив за талию, потащил в обратную сторону.
Он сразу узнал этого человека, узнал по странному, ни на что не похожему запаху. Никогда ранее того случая, когда он впервые увидел его, не встречал он таких запахов. Но тогда, в такую метель, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно, он запомнил этот неприятно щекотящий ноздри дух, навсегда отложившийся в его памяти.
Чуть больше месяца назад, он вместе с парой других волков - оборотней, делали обход по граничащей с иирками территории. Неожиданно наступившая метель заставила их прервать свой путь и схорониться, вырыв в снегу убежище. Но чуткий нюх внезапно уловил еле заметный запах человеческого пота и Ант подумал тогда: «Люди? Здесь?» Высунув морду из своего логова, зверь увидел, как кто-то, высокий и сильный, в накинутой на плечи и голову волчьей шкуре прошёл мимо него всего в нескольких ярдах, распуская широким шлейфом за собой едкий, неизвестный Анту запах. На его плече висел человек. Его оборотень разузнал по знакомому с детских лет аромату. Но что они делают здесь в такую погоду? Дав знак собратьям, Ант осторожно ползком последовал за обладателем странного запаха и вскоре увидел его, закапывающего свою безжизненную ношу в снег. Немного постояв, тот пошёл прочь, а из-за густых ёлок сверкнули пара зелёных глаз.
Волки.
Настоящие.
Запах дармовой добычи заставил их пренебречь метелью и выйти на охоту.
Раздумывая, Ант наблюдал, как пара зверей, поджав облезлые хвосты на впалых от голода животах медленно подползла к свежему сугробу и быстрыми ловкими движениями лап, рыча и скаля острозубую пасть, стала отгребать снег в сторону.
Ещё немного, и мужчина увидел показавшийся из под снега золотой клок волос, подол платья…
Аромат человеческого тела защекотал его раздувающиеся ноздри.
Женщина…
Да, несомненно, это женщина.
Запах молодости и здоровья…
Аромат готовой к оплодотворению самки…
Почти переставшая пульсировать по венам холодеющая кровь…
И, больше не раздумывая, Ант бросился из своего укрытия на волков. Упругими прыжками он достиг хищников и мощными лапами отбросил их в сторону. Те, скуля не столько от боли, сколько из-за потерянного пиршества, поджали хвосты и скрылись за стеной деревьев. Выглядывая из-за заснеженных мохнатых еловых лап они злобно рычали и с тоской смотрели, как победитель выгреб из под снега их добычу, взвалил себе на спину и, злобно огрызнувшись в их сторону, уверенно засеменил прочь, сопровождаемый ещё парой таких же чёрных волков.

Глава 13
Странный грохот, донёсшийся со стороны деревни иирков, заставил вздрогнуть прячущихся под корягой славличей.
-Чего это?- Испуганно посмотрев на друга, спросил Белояр.
Тот неуверенно пожал плечами и, промолчав, прильнул глазами к щелям между завалившими вход ветками.
Далеко впереди в небо взлетали клубы огня и рассыпались в клочья поваленные неведанной силой деревья. Грохот и странные звучные хлопки так сотрясали землю, что задрожали и растущие рядом с берлогой деревья и скинули свои мохнатые белые шубы. Комки снега завалили вход в убежище и ничего не видящий Койву снова нырнул в глубь.
-Чего там?- Зашептал Белояр.
-Да леший его знает. Огонь сверкает, деревья разлетаются, - недоумённо ответил Койву, глядя в одну точку.
Его друг тяжело вздохнул, вжав голову в плечи и боязливо зашептал:
-Может они, того, боги какие? Ну, войны там или чего ещё? Люди-то разве так могут? Что б землю воротить?
Ничего не отвечая, Койву молча пожал плечами и задумался.
И вот чего теперь делать?
Без снаряжения зимой в лесу ой как тяжко!
Тем более славличу, привыкшему в зимние морозы дальше своего селения нос не совать.
Вот надо же было так вляпаться!
Йорку не нашёл.
Ратибор (разорви его гнев божий!) скорее всего погиб, а без него (что греха таить, что правда, то правда) им из леса зимой не выбраться.
И чего делать-то?
Всю зиму в берлоге не просидишь.
Путь один. Идти куда глаза глядат.
И молиться.
Чай не оставит нас Матушка- сыра-земля.
Наступившая в миг тишина заставила Койву прервать свои думы.
Вытянув шею он прислушался.
Тишина. Словно и не было ничего.
Койву решительно протянул руку к выходу и стал отгребать заваливший их снег.
-Может не надо, а? – попросил его Белояр, - посидим ещё?
-Чего ждать-то? Век не просидишь. Идти надо.
-Ну, коли, надо, - тихо вздохнул славлич и принялся помогать.
Ещё немного и в глаза друзьям блеснуло высоко стоящее яркое солнце.
-Ух ты, - зажмурил глаза Белояр, - день уже. Это сколько ж мы просидели тут?
Вылезая наружу, друзья боязливо огляделись по сторонам, но ничего подозрительного, кроме летающего в небе встревоженного воронья так и не заметили и, отряхиваясь от налипшего на одежду снега, поднялись в полный рост.
-Тишина, - потянулся Койву, - будто и не было ничего.
И, словно в опровержение его слов, дикий рёв прервал окружающую их тишину и друзья неожиданно шустро упали в снег и закрыли головы руками.
-Что это?- прошептал Белояр.
-Бес его знает, - так же тихо ответил Койву.
Оставаясь лежать, друзья немного приподняли головы и осмотрелись.
Вокруг них стоял оголённый от снега далёкими взрывами лес, а далеко впереди струйки дыма от потухших кострищ тонкими вьющимися змейками тянулись от земли к небу между поваленных деревьев.
-Вроде стихло.
Койву осторожно приподнялся на одно колено, другое и, не увидев опасности, встал в полный рост.
-Зверь, наверно, какой, - в слух предположил он и посмотрел на поднимающегося друга, - что, в штаны наложил?
-Наложишь тут. И не только в штаны. После того, что тут было.
Белояр посмотрел по сторонам и, разминая затёкшие суставы, продолжил:
-Чего делать-то будем? Может, сходим, посмотрим, жив ли кто?
-Навряд ли, - покачал головой Койву.- Домой идти надо. Йорку не нашли. Да и где искать то её? Раз уж охотники не смогли… Видно, такова её судьба, сгинуть без вести.
И, замолчав, друзья повернули в сторону виднеющихся на горизонте гор.

Грохот взрывов всколыхнул узкий лаз, по которому полз Ратибор и земля холодными сырыми комками придавила его, упав на его голову и тело, когда до выхода оставалось чуть более метра.
«Чёрт, чёрт!»- Выругался мужчина, обессиленно опустив голову.
Что это ещё за хрень такая?
Раздающиеся в стороне деревни странные звуки эхом проносились по лазу, срывая с него всё новые и новые земляные куски, закрывая ставший узким выход.
«Если я сейчас не сделаю усилие, - зло подумал Ратибор, - то навсегда останусь здесь похороненным, - и, изо всех сил рванув своё тело, сильным броском вытянув руку в сторону света.
Вылезшая из-под земли рука нащупала стоящий на поверхности куст, схватила его и крепко сжала, несмотря на впившиеся в ладонь острые колючки. Рыча от усилий и боли, охотник из последних сил потянулся, и через мгновенье его покрытая землёй взлохмаченная голова показалась из уже почти засыпанного лаза.
Ещё разок!
Ещё!
Ещё…
И измученное окровавленное тело выползло наружу.
Кровавый фонтан из ещё более раскрывшейся раны хлынул на белоснежную землю и Ратибор потерял сознание.
Кружащие вокруг вороны, видимо, приняли его уже за свою жертву и, опустившись рядом, медленно подбирались к его притягивающему своей горячей кровью боку. Одна из птиц, наиболее смелая ( или наглая) со всей силы клюнула мужчину прямо в рану, вырвав окровавленный кусок мяса и Ратибор, взревев от разорвавшейся внутри него боли, открыл глаза.
Испугавшись неожиданно воскресшей жертвы, птицы с громким карканьем взметнулись в небо и стали кружить над ней, дожидаясь своего часа.
-Не дождётесь! - Зло выкрикнул в их сторону мужчину и швырнул в самую гущу вороньей стаи комок снега, смешанный с землёй.
Разлетаясь в разные стороны и разочарованно каркая, стая решила не связываться больше с этим странным существом и улетела прочь, а Ратибор обессиленно уткнулся лицом в холодный снег и жадно припал к нему пересохшими губами. Обезвоженное от потери крови тело просило воды и таявшие в горячем рту холодные хлопья приятной прохладой стекали по горлу, падая в измученный жаждой желудок. Но охотник знал, что пить в таком состоянии много нельзя и, как бы не просило его тело, он с трудом оторвал губы и, что бы отвлечься, осмотрел рану. Изначально тонкий разрез сильно расширился во время его физических усилий и теперь Ратибор с лёгкостью рассмотрел в зияющую кровавую дырку часть своих внутренностей.
«Плохо дело, - подумал он, - надо бы к Ведуну. Но до него и здоровому-то полдня ходу, а в таком состоянии… Нет, я смогу. Должен смочь». И он, с силой сжав губы, что бы не закричать от боли, разорвал полог рубахи и крепко стянул плотной тканью раненый бок.
-Не везёт нам, паря, - услышал он вдалеке знакомый голос и приподнялся на руках.
Далеко впереди него, между деревьев мелькали две низкорослые щуплые фигуры.
-Твоя правда, - если ещё вчера эти голоса раздражали и злили Ратибора, то теперь он был несказанно счастлив их слышать и слабо закричал:
- Эй! Вы!
Охотник видел, как фигуры остановились и, тяжело дыша, постарался набрать больше воздуха в свои лёгкие:
-Э-эй! – Повторил он, как ему показалось, намного громче и вытянул шею в сторону славличей.
Те переглянулись:
-Слышал, - спросил Койву друга.
-Чего?- Удивился тот.
-Будто стонет кто.
-Да нет, - махнул рукой Белояр, - это ветер. Кому быть-то?
-И то верно, - согласился Койву, - пойдём-ка куда подальше, не то беду какую новую накличем. Кто его знает, что за зверь такой бродит.
И мужчины, ещё раз оглянувшись в сторону крика, повернули в противоположную сторону.
-Эй!- Снова слабо прокричал Ратибор с таящей в голосе надеждой, увидев удаляющихся о него людей.
Ему казалось, что крик его довольно громкий и понятный, но на самом деле ослабевший голос был еле слышен стоящим казалось бы совсем неподалёку мужчинам.
-Люди!- Слабо прокричал охотник и, задыхаясь от бессилия, зажимая рукой кровоточащую рану, пополз в их сторону.
-Нет, это не ветер, - остановился Койву и повернул в сторону крика.
Увидев остановившихся славличей, Ратибор тихо простонал:
-Услышали, - и, блаженно улыбаясь, уткнулся лицом в снег.
Пройдя несколько ярдов, Койву и Белояр увидели темнеющее на снегу пятно и, спотыкаясь, побежали к нему:
-Видно, выжил кто, - на ходу переговаривались они друг с другом и остановились, как вкопанные, увидев Ратибора.
-Вот матерь божья!- Выругался Койву. - Ну почему среди всех только ты и должен был выжить!
-Тебя боги спросить забыли, - слабо усмехнулся Ратибор и, сплюнув кровавый комок, продолжил, -Там, в самой чаще Ведун живёт… Полдня ходу будет. Я укажу дорогу.
-Ну, вот скажи, почему я снова должен спасать тебя? – Огрызнулся в сердцах славлич.
-Видно, судьба у тебя такая, - снова усмехнулся иирк. – не горбатке меня всю жизнь таскать.

…-Пошли прочь!
Отодвинув от двери раба, Айса, распахнула её и быстро вошла в помещение, в котором отдыхал Курдулай и неожиданно возникшие в памяти воспоминания остановили её.
Он нёс её на своём плече, хлюпающую носом, бьющую маленькими ступнями в его упругий живот и яростно царапающую его спину, в эту самую комнату. И тут, на широкой софе, сорвав с неё платье, он овладел ею. Овладел с той грубой страстью, о которой в тайне мечтают все девушки. После трёх бессонных ночей, проведённых с Владыкой, у Айсы не было сил сопротивляться и она, закрыв глаза, бессильно опустила руки, отдавшись на волю победителя. Его руки и губы с жадностью исследовали каждый уголок её тела, проникая в самое его нутро. Она задыхалась в его сильных горячих объятиях. Нет! Она не доставит удовольствия этому насильнику! Она будет нема и безучастна! Но, как бы не хотел этого её мозг, её тело предательски отзывалось на любое его прикосновение. Её руки, до крови исцарапавшие острыми ноготками его спину, теперь страстно обнимали его, размазывая красные капли по загорелой коже. Её губы искали его рот. Её сладкие стоны ещё сильнее побуждали его к действиям и упругий комок в низу её живота снова и снова разливался тёплыми волнами по всему её телу.
Да, он был потрясающим любовником!
Не ожидая увидеть её, Курдулай быстро вскочил на ноги:
-Что тебе нужно?
-Не то, что ты думаешь, -усмехнулась женщина и продолжила:
-Ты хорошо устроился. Знаешь, чья это была комната? Хотя… Откуда тебе знать? - и, подойдя почти в плотную к мужчине, Айса в упор посмотрела на него и грустно улыбнулась.- Одному из тех, кого твой хозяин приказал распять на городской стене, - и отвернулась, пытаясь скрыть от Курдулая накатившие на её глаза слёзы.
Да! Он был потрясающим любовником! И единственным мужчиной, которого она действительно любила.
Любила всем сердцем.
В ночь бомбардировки она навещала свою старую знакомую.
-Зачем тебе это?- спросила она, передавая старухе свёрток.
-Тебе не зачем это знать, - грубо отобрав ношу, ответила та и направилась в дальний угол, но неожиданно раздавшийся грохот со стороны города заставил её остановится.
-Что это там? – спросила она, посмотрев на Айсу, но женщина лишь пожала плечами и быстро направилась к выходу.
И то, что она увидела с высоты тайной пещеры повергло её в такой шок, что несколько секунд Айса даже не могла сдвинуться с места: озарённые тысячами огненных стрел, тучами опускающихся на город, огромные каменные снаряды рушили вековые здания и стены, рассыпая их в прах. От пристани в море отплывали несколько кораблей, но не успев выйти из залива, они, встреченные выплывающими из темноты вражескими суднами, вынуждены были остановиться и повернутсь назад.
-Беги!- старуха решительно вытолкнула Айсу из своего жилища и та, обьятая ужасом, не чуя под собой ног, помчалась в низ по крутым ступенькам.
-Беги и не оглядывайся! – услышала она хриплый крик с вершины. -Помни то, что я говорила те…
Последние слова ведьмы утонули в глухом грохоте, обрушившимся на Айсу и она, внезапно почувствовав пустоту под ногами, полетела в низ, смешавшись с грудой летяших на неё камней.
-Зачем ты пришла?
Айса всегда удивлялась, какой странный голос был у этого человека. Красивый, тёплый, но… Никогда не было понятно, зол ли он или радостен, огорчён или воодушевлён. Казалось, Курдулай никогда ни к кому и ни к чему не испытывал никаких эмоций.
Или…
Или он очень умело скрывал их?
Снова пережив в эту минуту весь ужас тех воспоминаний, Айса не могла говорить. Она лишь неопределённо пожала плечами и, так ничего и не ответив, повернулась и тихо вышла из комнаты, оставив дверь не прикрытой.

…-Надо бежать, - прошептал Ант на ухо сопротивляющейся спутнице, но та сильно толкнула его и выбежала на свет, столкнувшись лицом к лицу с Ведуном.
-Ты?- вскинул брови тот, увидев девушку.
-Ты знаешь меня? - удивилась Йорка и оглянулась в сторону грота в надежде увидеть Анта, но тот словно исчез в этом тёмном лабиринте подземных ходов.
-Ты одна здесь?- оглядываясь по сторонам осторожно спросил Ведун, выводя её в центр пещерного зала.
-Да, - немного помолчав и оглянувшись, неуверенно ответила девушка, подумав про себя: «Ну и пошёл ты. Теперь и сама справлюсь».
-Как тебе удалось спастись тогда?- всё ещё осматривая пещеру, неожиданно спросил Старец и тут же замолчал, поймав её удивлённый взгляд.
-Тогда?- переспросила его Йорка и вдруг, поддавшись нахлынувшей на неё тревоге, отстранилась. Природное чувство интуиции неуверенно заскребло её душу и мгновенно включившийся разум стал оценивать происходящее вокруг.
-Тогда?- не услышав ответа, повторила девушка.
-Ну, все же думали… - осторожно начал Старец, - Тебя долго искали, но не нашли. Думали, ты погибла. Где ты была всё это время?- поинтересовался он, медленно обходя девушку, стараясь зайти со спины.
«Где-то же она должна была быть всё это время. Прошёл почти месяц. Она не могла выжить в такое время в лесу одна. Ей кто-то помог». - думал про себя незнакомец, не переставая кружить вокруг девушки. Но Йорка, словно чувствуя что-то, всё время поворачивалась к нему лицом.
-Странное это место…- не отвечая, постаралась перевести тему разговора в другое русло, сказала славличанка.
Не ожидая услышать ничего интересного, она просто хотела отвлечь мужчину, но его ответ был настолько неожиданным, что ввёл её в ступор.
-Тебе виднее, ведь это ты родилась здесь. И потом, после базара захаживала. Неужто не помнишь?
Видя, какое воздействие произвели его слова на Йорку, Старец вплотную подошёл к ней и прямо посмотрел в её расширенные от ужаса глаза.
-Но теперь-то ты от меня никуда не денешься- словно гипнотизируя девушку, зашипел он сквозь зубы и девушка, не веря своим глазам, увидела, как быстро меняется его лицо, принимая страшные, змеинные очертания и хотела уже броситься бежать, но невидимые цепи так сковали все её члены, что она не только не могла пошевелиться, но и слово сказать. И единственная мысль, которая зарождалась в её голове, был полный отчаяния крик о помощи.
-Сколько ж лет мне пришлось тебя искать? – продолжал тем временем Ведун, ходя вокруг неё кругами. И с каждым кругом невидимые оковы всё сильнее и сильнее стягивали её и без того хрупкое тело, а его глаза смотрели на девушку пылающими, несмотря на свою глубокую голубизну глазами. И ей показалось, что голубой огонь прожёг её очи и тонкой иглой вошёл в самый центр пульсирующего мозга.
-Пришло время исполнить то, ради чего ты и появилась на свет.
Видя, как незнакомец достаёт из-за пазухи огромный острый нож, Йорка зажмурила глаза, но в этот момент…

Глава 14
-Жить будет, - приподняв веко над закатившимся глазом Ратибора, просто сказал Ведун и отошёл к тихонько сидящим в стороне Койву и Белояру:
-Рассказывайте.
-Чего?- не понял славлич.
-Чего там у вас стряслось, рассказывайте.
-Ну, - начал было Белояр и, не зная с чего начать, посмотрел на друга.
-Ну, значит, по нужде я вышел. Только штаны приспустил.
-Давай-ка без таковых подробностей, - перебил его Ведун, - по сути говори.
-Коли по сути, - вступил в разговор Койву, - то напали на иирков басурманы какие-то.
-Рыжие, узкоглазые и с кривыми саблями?
-Ну да, - удивился славлич. - А ты почём знаешь?
-Надобно, вот и знаю, - недовольно пробурчал старик. – С людьми-то что? Всех порезали?
-Не-а. Баб и детишек повязали и по тропе пошли.
-Той, что через болота ведёт, - тихо простонал очнувшийся Ратибор.
-Так, значит, - задумался старик и посмотрел в узкое оконце, открывающее вид на высокие ели, стройными рядами покрывающие поляну. – Тропа тайная. Чужакам не ведома. Ловушек много. Кто провести мог?
Старик внимательным пронзительным взглядом посмотрел на мужчин:
-Ничего не заприметили?
-Кайра это, - простонал иирк и глубокий кашель со свистом стал рвать его раненое тело, -Кайра, - снова с трудом выговорил мужчина между настигшими его приступами.
-Кайра… - вздохнул Ведун, – тёмная злоба наполнила душу её. Не смогла побороть себя, значит.
-А с бабами-то чего?- не выдержал Койву.
-С бабами?- переспросил старик.- Да, с бабами, - повторил он ещё раз и, не оглядываясь на ждущих его ответа мужчин, вышел на крыльцо коря себя за проявленную им нерешительность.
Давно заметил он чёрную тень ненависти, исходящую от некогда пылающей любовью Кайры-охотницы, заполняющей всю её душу, некогда беззаветно преданную своему народу. Но не думал он, что станет эта ненависть настолько сильна, что пойдёт иирка наперекор воле богов, забудет древние заветы, учащие любить и почитать народ свой. Что жажда мести станет настолько сильной, что положит она на её алтарь целое племя, вскормившее и вырастившее её.
Старик подошёл к висящей на толстом суке клетке с воркующими в ней голубями и открыл дверцу. Узнавшие хозяина птицы радостно захлопали крыльями и заклевали его по морщинистой ладони, высыпающей горсть сухих зёрен. Курлыкая и дерясь, голуби наперебой застучали острыми клювами, собирая пшеницу и кося друг на друга круглыми жёлтыми глазами.
Нацарапав на куске бересты послание, Ведун выбрал одну из птиц, погладил её по сизым перьям и прикрепил к ножке письмо. Затем обвязал его ярко-красной тряпочкой и прошептал голубке на ухо:
-Лети, птаха! – и подбросил её высоко в небо и на мгновение замер, наблюдая, как зашумели почуявшие свободу крылья и взметнулись выше самых высоких сосен, держа путь в сторону затерянного в тайге стойбища иирков, собравшего лучших охотников на свои годовые игрища.

…Затуманенным взглядом Йорка увидела, как от каменной стены отделилась огромная чёрная тень и накрыла собой старика.
И в тот же момент пелена спала и встряхнувшая головой девушка еле успела откинуться в сторону от катающегося прямо у её ног живого клубка.
Вцепившись всеми четырьмя лапами в свою жертву, огромный чёрный волк остервенело рвал в клочья его одежду, сдирал окровавленную кожу и, вонзившись острыми как лезвие хорошо наточенного ножа клыками грыз державшую нож руку. Отчаянно сопротивляясь, незнакомец изо всех сил старался ударить животное лезвием, но накрепко зажатая в его пасти рука только беспомощно тряслась в воздухе. Разлетаясь во все стороны, в воздухе мягко оседала серая шерсть, вырванная из волчьей шкуры мужчины, неприятно залезая в ноздри и полуоткрытый рот приходящей в себя Йорки.
Ставшее мягким тело тряпкой повисло в лапах Анта. Мощный взмах - и оно с силой упало на каменный пол, издавая странные звуки.
Ант замер.
Он не поверил своим глазам.
Лицо его жертвы неестественно вытянулось, принимая красновато-бурый оттенок…
Затем Голова стала чешуйчато-зелёной, как у лесних ящериц…
Затем..
Ант на мгновение разжал свою пасть, отпустив руку жертвы и этого мгновения вполне хватило для того, что бы незнакомец смог нажать блестящий на его груди круг и…
С ужасом Йорка увидела, как всё его тело, выгнувшись, становилось всё больше и больше, кисть обросла тонкой перепонкой, а из пальцев вытянулись острые когти.
-Прячься!- только и успел выкрикнуть Ант и толкнуть девушку к стене, прежде чем огромный змей не взмахнул своими крыльями и не взметнулся под самый купол, к темнеющему где-то высоко отверстию.
«Мы ещё увидимся», - услышала Йорка гортанный звук в своей голове и упала на руки успевшему подхватить её Анту.

-Не нашинская она, не нашинская. – простонала Богулька, уткнувшись лицом в грудь Милонгу.
-Ну что ты, милая, - ласково прошептал тот, поглаживая мягкие локоны любимой, - тебе показалось. Посмотри, разве такое чудное дитя может быть злом?
С этими словами мужчина наклонился над колыбелью и посмотрел на крепко спящую, раскинувшую ручонки, Йорку.
-Нет, - покачала головой девушка.- Помнишь, ещё довеча, Старик говорил, что пошлют нам боги звёздное дитя. Только вот боги- то разные бывают. А вдруг это Чернобог какой прислал?
-Да за что ж ему гневиться-то на нас?- рассмеялся будущий вождь.- Али чего плохого ты сделала, а я и не ведаю?
Неспешно отошла от него Богулька, с тоскою посмотрела на тёмное небо, усыпанное огоньками звёзд и тихо вздохнула:
-Позавидовал счастью нашенскому и попортить решил. Вот скажи мне, любый, - неожиданно схватила девушка руку мужа и прижала к своему крепко бьющемуся под сорочкой сердцу.- Скажи мне, что это за напасть такая с нами приключается? Иванко, сынишка, сгинул, словно и не было его. Ни следочка в лесу не оставил, ни знака какого. Как пришёл, так и ушёл, люди говорят. А эта…- мотнула она головой в сторону колыбели,- откудаль взялась? И глаза у неё… Вроде как и цвета небесного, а как огнём прожигают. Будто и наша с виду, а коли приглядеться, вовсе и не нашинская будет.
«Да что ж это за баба такая, - подумал тогда Мудрояр.- Всё ей не этак, всё ей не так. Померещилось с дуру, теперь и поёт, не переставая».
Не поверил он тогда любимой, а через несколько дней…
Ушла его ненаглядная, только и видели.
Бабы говорили, на реку пошла, задумчивая такая, словно и не живая вовсе. Ну, пошла и пошла. Мало ли чего там, по бабьим делам надо. Только вот когда к вечеру не вернулась, заныло сердце, затревожилось, чуя неладное, но, как не искали Богульку мужики и вдоль и подаль реки, так и не нашли ничего. И стал с тех пор Милонг бобылём ходить. Сколь девок вокруг него вьюном не ходило, ни одна не достучалась до сердца его.
Словно на крепкий замок запёрлось оно, а ключик навсегда затерялся вместе со звонкими песнями ненаглядной Богульки.

…Ей повезло: она упала на мокрый песок между острых осколков прибрежных скал. Пенистые волны, с силой накатывая на берег, приносили с собой останки разрушенных кораблей, развалившиеся сундуки с вывалившимся из них скарбом, мотки шерсти и пучки зелёных водорослей. Несколько мёртвых тел валялось совсем рядом. Одно из них, запутанное морской зеленью и тиной, набежавшая на берег волна с лёгкостью подхватила и потащила за собой в морскую пучину, и там, перевернув его в своих водах несколько раз, с силой вышвырнула обратно на берег, прямо на лежащую лицом в песок Айсу.
От удара холодной волны женщина вздрогнула и открыла глаза. Что-то большое и мягкое сильно придавило её к земле и женщина, собрав последние силы, сделала рывок. Почувствовав, как груз свалился с неё, она, с облегчением выдохнув, перевернулась на спину и, посмотрев в его сторону, тут же с ужасом отползла дальше. Прямо на неё смотрел своей выжженой глазницей на полуснесённой голове оскалившийся мужчина, из рта которого, шевеля гибкими щупальцами, выползало морское чудовище.
С омерзением отвернувшись, Айса посмотрела по сторонам. Она не знала, сколько времени была без сознания, но была рада, что не смогла видеть весь творящийся ночью ужас и безмолвно помолилась богам за своё спасение, устремив взгляд на далёкое солнце, освещающее искалеченные городские останки.
Голова раскалывалась.
Всё тело ломило так, словно оно побывало под отбойным молотком главного дворцового кузнеца.
Но Айса, сжав зубы от боли, попыталась сесть и осмотреть себя.
Так.
Несколько синяков и глубоких царапин с каплями свернувшейся крови.
Но, кажется, ничего не сломано.
А это хороший знак. Всё остальное рано или поздно заживёт.
Женщина, сощурив глаза, посмотрела на верх.
Вершина горы и ведушие к ней ступени была полностью разрушена и Айса, судорожно хохотнув, вдруг громко рассмеялась: «Это ж надо! Давая предсказания другим, старуха не смогла уберечь саму себя и теперь покоится где-то среди груды камней! А, может, она и не была предсказательницей и просто водила всех за нос?»
Продолжая нервно хохотать, женщина поднялась и, подобрав разорванный подол, медленно пошла прочь, но, сделав несколько шагов, вдруг остановилась и её лицо мгновенно исказила маска набежавшего волнения: «Вайрон!» Пару дней назад он со своей конницей должен был встретить тургар на подступах к городу. Но, если столица был так нещадно разрушена, значит…
И, боясь даже думать о том, что могло стать этому причиной, женщина, забыв о терзающей её боли, со всех ног бросилась бежать по пустынному берегу, омываемому прибрежными волнами, несущими на себе следы ночного разгрома.
Обуглившиеся деревянные хижины…
Груды камней вместо каменных домов…
Мёртвые, посеревшие от пепла, тела людей…
Стонущие раненые и ползающие рядом со своими матерями дети…
Стоп!
Где-то здесь уже должна быть городская площадь, но…
Айса осмотрелась вокруг. Она не могла узнать это место, настолько весь город стал похожим в своеё разрухе. Словно кто-то огромный прошёлся по его крышам, завалив их остатками улицы и проулки.
-По… помоги…- услышала женщина тихий стон и осмотрелась. Вон там кого –то придавило тяжёлой дверной балкой и, подойдя ближе, женщина поняла, что тому уже не понадобиться помощь. Но что-то блестящее рядом привлекло её внимание и, смахнув с мостовой пепел, она подняла с земли маленький сверкающий камешек.
Изумруд…
Кому он сейчас нужен?
-По…мо…- снова услышала она слабый голос, словно идущий из-под земли, и увидела, как совсем рядом зашевелился пепел на груде камней, из которой вскоре показалась худая рука со свисающими с кисти обрубками пальцев.
Но, вместо того, что бы помочь несчастному выбраться, Айса с полными ужаса глазами попятилась назад, а затем бросилась бежать по лабиринту разрухи.
Левее..
Правеее..
Прямо…
Снова прямо…
Вон за тот дом…
Теперь туда…
Выбежав на окраину города она оказалась перед пальмовой рощей, за которой стоял на удивление почти целый двухэтажный каменный особняк. Пробежав по тропинке мимо разорванных обстрелами деревьев, Айса на мгновение остановилась перед вырванным дверным проёмом, но, услышав звуки, исходящие из дома, стремглав вбежала в нутрь.
-Вайрон!-закричала она и, перепрыгивая ступени, быстро поднялась по широкой лестнице на верх.
-Вайрон!
Сбоку слегка скрипнула дверь и Айса, вне себя от радости, бросилась туда.
-Вайрон!
Но навстречу ей, чуть не сбив её с ног, выскочил тёмный раб и, испуганно пряча бегающие глазки, залепетал:
-Госпожа… это вы… госпожа…
-Где твой хозяин?- схватив его за руку, зашипела Айса.
-Он…он… я не зна…- начал было тот, но женщина перебила его:
-Он вернулся с битвы?
-Я не…
-Вернулся или нет?- сильнее сжав худую руку, закричала Айса.
И мужчина, испугавшись её тона и сверкающих от гнева глаз, затораторил, не переставая:
-Никто не вернулся, госпожа, никто… А ночью… Грохот… Пожар… Все слуги разбежались… А я…
-Ты решил покапаться в его вещах?- сощурив глаза, закончила вместо него Айса, сильнее нажав на руку раба, отчего у того из под пальцев выскользнула тонкая золотая цепочка с кулоном.
-Простите, простите, госпожа, - упал на колени раб и, хватая руками её грязные ноги, попытался их поцеловать, но женщина с отвращением пнула его прямо в лицо так сильно, что он скатился по лестнице в низ.
-Убирайся!- закричала она таким страшным голосом, что бедняга, подскочив на ноги, скрылся так быстро, словно и не падал.
Глава 15
Из-за белых шапок плывущих по небосклону облаков робко просвечивало проснувшееся солнце, освещая разорванные стволы деревьев, вырванные из земли с торчащими во все стороны нитями корней и тлеющие остроги хижин. То и дело, оно то скрывалось, то снова выглядывало, словно не веря своим глазам и удивляясь тому, кто же мог сотворить такое с сестрицей Землёй?
Не в силах сказать что-либо, Йорк и Ант стояли у края изуродованного леса, с замиранием сердца смотря на жуткую картину, представшую перед их глазами.
Ставший багровым от растопившей его крови снег, смешанный с чернотой земли…
Обугленные деревья, в повалку лежащие на разрушенных пожаром землянках…
Осколки глиняных черепков…
Тлеющие шкуры…
Люди…
То, что осталось от них…
Обрубки рук, ещё сжимающих окоченевшими пальцами оружие.
Застывшие с гримасами боли лица…
Тела с распоротыми животами и глубокими ранами с уже запёкшейся на них крови…
Рыжая псина, жалобно скулящая рядом с Анитой, лизала языком её руку и вопросительно заглядывала в мёртвые глаза, словно призывая хозяйку подняться с холодного снега.
Несколько противно кричащих воронов с остервенением вырывали куски мяса из огромной круглой раны на тощей груди старика с такой силой, что его беспомощное тело дёргалось под ударами их клювов.
-Что произошло?- прошептала Йорка, с ужасом рассматривая окрашиваемую первыми лучами солнца картину наступившего дня.
-Не знаю, - пожал плечами в ответ Ант и подал ей руку. – Тебе нельзя оставаться здесь одной. Моё племя приютит тебя до весны, а там… я проведу тебя к славличам.

…Среди кривых верхушек заснеженных елей мелькнул на мгновенье выглянувший из-за суровых туч луч солнца и, словно решив ещё подремать, скрылся за их мохнатыми спинами. Поднимающаяся от горизонта мутная белизна медленно расползалась по белоснежной равнине, раскинувшейся сразу за темнеющим лесом, и поднималась всё выше и выше, освещая двух навечно окаменевших стражей: Мамаю и Папая, стоящих посреди заледенелого озера.
Как гласит древнее предание, давным-давно, на заре человечества, спустились на землю древние боги, Влюблённый Мужчина и Влюблённая Женщина.
Мамая и Папая.
И принесли они людям огонь. Научили возделывать землю и выращивать скот, строить жилища, читать и писать. За это и были наказаны Верховным Богом, превратившим их в каменных статуй, навечно оставленных в глухих местах.
Взявшись за руки, Мамая и Папая смиренно приняли кару, наблюдая, как каменеют конечности их любимых и прозрачные слёзы тонкими ручьями текли из их глаз, заполняя цветущую вокруг них равнину.
Шли годы.
Так и стояли, погрузив свои ноги в прозрачные воды не мутнеющего озера влюблённые.
Так и продолжали держаться за руки, накрепко связанные узами любви.
Так и текли тонкие ручьи вечных слёз с их оголённых вершин.
И приходили к ним люди, принося дары свои.
И слагали о них легенды и песни.
И не стирало Время память об их муках во благо человечества.
Наблюдая за всем этим, всё больше и больше злился Верховный Бог. И тогда решил он послать своих верных подданных, Воду и Ветер, закончить начатое когда-то им дело и навсегда стереть с лица земли осмелившихся перечить ему.
И те усиленно принялись за работу.
Стирались очертания низвергнутых. Тонкие трещины покрывали их некогда крепкие члены и проникшие в их глубь семена разрывали мощными корнями гладкие камни. Зарастало некогда прозрачное озеро паутиной тонких водорослей и лишь небольшие пятна отражающей плывущие на небе облака воды, стекающей с высоких вершин, голубизной сверкали у их зарастающего мхом подножия.
И через столетия ничего не осталось от прежних Мамаи и Папаи.
Две тонких скалы уходили своими основаниями в затянувшееся тиной озерцо, ставшее пристанищем для роя квакающих лягушек и пролетающих мимо птиц. Яркое солнце растапливало на макушках стражей сугробы холодного снега и они, теряясь в расщелинах и виляя между выпирающих корений, тоненькими ручейками стекали вниз.
И только два каменных отростка, тянущихся от горных вершин в низ, так и остались сцепленными друг с другом и никакие силы не смогли разрушить их единение. Тонкие ветви выросших на них растений тесно переплелись между собой и с наступлением весны покрывались пурпурными головками благоухающих соцветий, гроздьями свисающих над затхлой поверхностью пробуждающегося от зимней спячки озера.
Но, как ни старался Верховный Бог, ему всё же не удалось стереть память. Благодарные люди вечно помнили своих благодетелей и раз в году, в канун последней Луны уходящего года, собирались у их подножия и своей силой, смекалкой и ловкостью показывали, что их муки не были напрасны.
Вот и теперь в морозном воздухе витал аромат отваги и доблести, исходящей из разбросанных по всей равнине высоких хатыг. Наспех собранные из грубо обтёсанных стволов деревьев, они были не только временным жилищем, но и первым из заданий соревнующихся. Ведь плох тот хозяин, что не может построить себе дом! И ценилась здесь не только быстрота постройки, но и её качество. Как-никак, а ведь именно в этих жилищах предстояло ииркам провести предстоящую неделю соревнований.

…Переодевшись в мужское платье, Айса бродила по улочкам города в надежде если не найти, то хотя бы узнать что-либо о Вайроне. Но единственное, что ей удалось выяснить, это то, что вся фригийская армия была позорно разбита. Что стало с выжившими солдатами и военачальниками никто не знал и женщина слабо надеялась, что её любимому удалось выжить и скрыться.
Но нет.
Навряд ли.
Она слишком хорошо знала Вайрона.
Даже если он и остался жив в битве, то навряд ли будет скрываться, как последний трус.
Нет.
Он слишком горд для этого.
А если он в плену?
Что делают тургары с пленными?
Айса старалась не думать об этом, когда подошла к небольшой группе фригийцев у костра, над которым жарилось несколько худых тушек.
-Утром говорил с одним из наших, с площади, - нарушил молчание один из них. - Он за стену ходил на переговоры.
-И? Чего там?
-Говорит, коли нашего сдадим и ворота откроем, всех оставшихся в живых пощадят, - продолжил рассказчик и перевернул тушки.
-А пленных видел?
-Видел, - выдохнул тот, поворошив угасающие угли.
-И чего? Как они?
-Эх, братцы, лучше б не видел. Говорит, плохи они, очень плохи. А как и что, говорить не стал.
И мужчина, содрав с рогатины ножём тощие тушки, раздал их товарищам.
Услышав разговоры о пленных, Айса подошла ближе и осторожно присела к огню. Ничего не спрашивая, говорившие немного подвинулись, освобождая ей место и один из них, разорвав на двое обгоревшую маленькую тушку, протянул ей одну часть.
«Что это?»- беря еду, подумала женщина, но не евший больше суток желудок противно требовал насыщения и она, стараясь не думать о том, что у неё в руках, осторожно откусила кусочек.
-Сам –то небось кивнул один из мужчин в сторону дворца, - жрёт, что хочет, пока мы тут крыс ловим.
Несмотря на свои маленькие размеры, после этих слов проглоченный уже было кусок застрял в горле Айсы, но сила голода заставила её сделать усилие и проглотить его.
Да, действительно, уж кто-то, а она-то знала, сколько запасов хранится в подвалах дворца.
И почему это при почти полном разрушении города, ни одна его башня не пострадала?
Теймур умён.
Она бы так же не стала разрушать то, где самой придётся встречать приближающуюся зиму. Пусть она и не так холодна, как на севере, но не будет же он жить среди развалин в побеждённом городе? Тем более, что стоянка будет не из коротких. В зиму идти на север нет смысла, а лучшего места, чем Белокаменная для длительной стоянки не найти.
-Айда, ребята, сдадим его тургарам!-приближающиеся голоса заставили женщину прервать свои мысли и она, оглянувшись, увидела приближающуюся к ним вооружённую толпу.
-Да, да! Пусть сдохнем, а хоть пожрём по-человечески!
Подавляя рвотные порывы, Айса проглотила оставшийся кусок и, поддавшись окружившему её волнению, с толпой возбуждённо кричащих мужчин направилась ко дворцу.

…Тонкие струйки дыма ещё не погасших с вечера очагов ровными кольцами плавно вылетали из верхних отверстий и смешивались с утренним туманом, опускающемся на землю.
Третий день игрищ.
И скоро по домам.
В родные селения.
К матерям и жёнам.
Подругам и сёстрам.
Сыновьям и дочуркам.
Довольные охотой и пройденными испытаниями, в повалку спят уставшие от вчерашней попойки иирки. Ползающие между ними собаки норовят стащить оставшиеся с ужина остатки мяса и грызут найденные кости.
Расталкивая плотно прижавшихся к нему соседей и громко кряхтя, из одной из хатыг выползает мужчина.
Тусуркай.
Из племени северных иирков.
Тот самый, который совсем недавно вернулся из степи, принеся недобрые вести.
А вчерась названный кандидатом в лучшего иирка года.
Победителем в нескольких видах соревнований.
Самый ловкий и меткий, он не имел себе равных этой зимой. Но и он был повержен в схватке с самым злейшим врагом человечества: крепкой настойкой, свалившей намедне не один десяток добрых молодцев.
Зажмурив глаза от на мгновенье ослепившей его белизны, Тусуркай нырнул волосатой грудью в холодный, рыхлый сугроб и громко застонал:
-О-о-хо-хо!- судорожно стуча зубами, он поднялся на ноги и, быстро передёрнувшись, стал растирать себя колючим снегом.
Довольная появлению хозяина, к мужчине тут же подбежала лайка и, радостно скалясь и дружелюбно виляя хвостом, села чуть поодаль, наблюдая за странным поведением человека.
-Ну, чего зенки пялишь?- прикрикнул на неё иирк.
Расценив его слова, как команду к действию, лайка игриво подпрыгнула и, старательно заработав всеми лапами, обрызгала мужчину белоснежными хлопьям.
-Ну, будя, будя, - смеясь, иирк схватил морду псины рукой и нежно потрепал её.
В ответ псина радостно взвизгнула, и, извиваясь всем телом, принялась нарезать круги вокруг хозяина, поднимая столпы холодного снега.
Не обращая на неё никакого внимания, иирк расправил широкие плечи, с наслаждением вытянул в сторону руки и изо всех сил потянулся в высь, словно стараясь дотронутся до самого солнца.
-У-ух!- выдохнул он и уже хотел вернуться в хатыгу, как его внимание привлекло быстро приближающееся в небе пятно с развевающейся красной тряпицей.
Знак тревоги, знакомый с детства.
Знак беды в одном из селений.
Нахмурив брови, иирк не сводил глаз с приближающейся к нему птицы.
В котором из пятидесяти двух?..
Сердце учащённо заколотилось, готовое вырваться наружу.
Кровь с силой ударила по вискам.
Крупные капли пота выступили на раскрасневшейся от колючего мороза, исчерченной шрамами груди.
Иирк зажмурил глаза, мотнул головой, стараясь отогнать настырно лезущие в голову мрачные мысли и протянул руку в сторону приближающейся птицы.
Спускаясь, голубка усиленно замахала крыльями и, торопливо воркуя, словно торопясь что-то рассказать, опустилась на его широкую крепкую ладонь.
Бережно поглаживая вестницу, иирк осторожно отвязал с её лапки тряпочку и нетерпеливо развернул тонкую бересту, быстро пробежав по ней глазами.
Одно слово.
Лишь одно…
Но как много смысла!
Сжатое тревогой сердце радостно забилось. Слабая тень улыбки промелькнула на суровом лице иирка и тут же погасла.
Нет, нельзя так.
Все они братья.
По крови, по оружию.
Хорошо, конечно, что с его племенем всё в порядке.
Но нужно позвать…
-Стриборга, - неожиданно вслух закончил ииирк и, набрав в грудь по - больше воздуха, завопил так, что встрепенулись дремавшие на ёлках вороны, оголив мохнатые ветки от укрывавшего их снега:
-Стриборг!!!

Глава 16
Сверкающая голубая материя, словно ребёнок, сосущий молоко из трубочки, засасывала корабль в себя. Цхураб чувствовал, как сильная дрожь, сотрясающая штурвал, мелкими иголочками передаётся его рукам, плечам, шее…Не в силах сдерживать эту дрожь, астронавт опустил руки и отдал себя в распоряжение судьбы.
Последнее, что увидел атавирянин - это сжавшееся позади него сверкающее отверстие и летящую прямо на него темноту. Почувствовав сильный толчок, он отлетел в сторону, больно ударился головой о закруглённый угол стены, и потерял сознание.
…Разбив в пух и прах неприятеля, вражеская армада преследовала остатки атавирянского флота.
-Любой ценой остаться в живых, - повторяла вновь и вновь исчезающая голограмма командующего.
Цхураб видел, как неумолимо гибнут его товарищи от смертоносных лучей противника и, уверенно маневрируя, продолжал движение вперёд среди обломков несущихся мимо него кораблей.
«Только бы добраться!»- одинокая мысль сверлила его мозг и мужчина набрал комбинацию знаков для перехода на скорость света.
Он знал, что всего в полупарсеке от места позорного поражения находиться космический туннель. Нырнув в него, Цхураб сможет скрыться от преследовавших его врагов и попасть в новую вселенную.
Он не знал, что это будет за мир.
Может быть, гораздо опаснее того, в котором он находился сейчас, а может быть…
Это не важно. Важнее всего остаться в живых и рассказать атавирянцам о подлом предательстве землян, о ловушке, устроенной врагами и передать секретное донесение - последнее поручение командующего. А туннель -лучший способ оторваться и скрыться от преследователей. Они не рискнут последовать за ним.
Все знали о туннеле.
Ярко-голубым мощно пульсирующим желобом сверкал он среди звёзд, всасывая в себя пролетающие слишком близко кометы и астероиды. Запущенный когда-то давно в глубь него разведывательный аппарат успел послать лишь пару десятков секунд видео, после чего связь с ним пропала навсегда. Изучив скудные материалы, учёные сделали только один вывод: по ту сторону находиться другой мир со своими звёздами и планетами , возможно, населёнными неизвестными существами. Насколько они разумны и разумны ли вообще, оставалось загадкой, а все последующие аппараты, посланные на изучение этой части вселенной, пропадали так внезапно, что со временем учёные оставили эту затею и направили свои умы в другие, более привлекательные для изучения, области космоса.
Цхураб знал всё это.
И знал, что никто не последует за ним. Зачем преследовать врага, если тот и так сгинет?
На секунду атавирянин задумался.
А что если он не сможет вернуться обратно?
Вражеский луч чуть не задел бок корабля, но вовремя сманеврировавший Цхураб успел вильнуть в сторону.
Он посмотрел на экран паннели управления. Несколько артиллерийских капсул врага неумолимо приближались к нему, стараясь захватить в кольцо. Ещё немного и он уже не сумеет вырваться из них.
А впереди уже виднелось пульсирующееся морщинистое отверстие межзвёздного туннеля, зияющее внутренней чернотой.
Жажда жизни пересилила страх и Цхураб уверенно нажал на плоский чёрный квадрат, одиноко торчащий поодаль от остальных рычагов. Звездолёт неожиданно замер, словно готовясь к прыжку и неожиданно так резко вырвался в перёд в сторону голубого сияния, что стал похож на сверкнувший среди звёзд огненный луч, разрезавший космическую черноту.
Очнувшись, атавирянин увидел сквозь пелену густого дыма языки пламени, пожирающие кабину пилотов и чуть не задохнулся от едкого запаха горящего пластика. Наспех нащупав на рукаве комбинезона комбинацию кнопок, он, погрузив голову в плотный прозрачный пузырь, с удовольствием вздохнул полной грудью и посмотрел на внешний экран.
Однако, картина, которую он увидел, была далеко не оптимистичной: нос несущего его звездолёта разрезал небосклон пылающим хвостом и на бешеной скорости летел к верхушкам темнеющих вдалеке деревьев.
«Если я не сумеею покинуть корабль, то либо разобьюсь, либо сгорю и никакой термосберегающий костюм не поможет в этом пекле!»- молниеносно протаранила мозг здравая мысль и атавирянин начал судорожно набирать знаки на табло своего рукава. Но те, как назло, выдавали один и тот же результат: команда не выполнима. Мужчина уже начал терять терпение, когда, наконец, на панели загорелся зелёный огонёк. Пара секунд и он, взмахнув мощными крыльями, пролетел сквозь горящее пламя наружу и поднялся высоко в небо за секунду до того, как корабль, оставив на рыхлой почве широкую борозду с разбросанными в

оль неё поваленными деревьями, не исчез в оглушительном взрыве, содрогшим землю.

…Хлопья пушистого снега мокрыми пятнами растекались по прозрачному куполу, скрывающему под собой апельсиновую рощу и утопающую в зелени стеклянную башню. Казалось, бушующая за её пределами внезапно наступившая зима была не властна над этим райским уголком природы, сохранившим свою летнюю свежесть.
Внезапно одна из створок на самой вершине строения мягко выдвинулась вперёд и из глубины на неё вышел высокий светловолосый человек в ниспадающих белых одеждах. Высоко задрав голову, он посмотрел на нависшие где-то высоко над куполом свинцовые тучи, роняющие на землю холодные хлопья и протянул в их сторону руку.
Непонятно как, но на его ладонь упало несколько белоснежных комочков, которые тут же растаяли и потекли холодным ручейком по тонкой руке за широкий рукав белоснежного плаща.
Касссиопей тихо вздохнул и, развернувшись, бодро пошёл в глубь башни.
-Объект неожиданно сильно изменил траекторию, чем и вызвал глобальные погодные изменения. Мы пересчитали новые данные. - встретил его у входа в просторный зал такой же высокий, но более молодой мужчина.
-И? - присаживаясь на выросший из пола высокий стул на тонкой ножке у объёмной панелли с разноцветными значками спросил Кассиопей.
-Болид пройдёт практически вплотную от северного полюса планеты и, при самом благоприятном исходе, это вызовет небольшие природные катаклизмы , - абсолютно равнодушно, как будто речь шла о том, что будет приготовлено на завтрак, ответил молодой человек.
-А при неблагоприятном? – не отрываясь от возникшего перед его глазами экрана звёздного неба, задал вопрос Кассиопей.
-Если последует отклонение ещё хотя бы на ноль целых одну десятую градуса, точкой его соприкосновения с землёй станет северный океан, если, конечно, он не расколется в атмосфере на несколько частей. И тут всё зависит от того, насколько велики будут эти части. В случае целостного падения возникнет масшабное цунами, а миллионы тонн морской воды, содержащей хлор и бром, поднимутся в небо и приведут к разрушению части озонового слоя. Последствия в этом случае станут весьма печальными: не защищённая от уф-лучей поверхность планеты сгорит под палящими лучами солнца. Если же произойдёт раскол и самый большой осколок коснётся земли, то после взрыва мощностью от пятиста до нескольких тысяч килотонн в атмосферу уйдёт огромное облако пыли и на несколько недель, а может и месяцев, наступит ядерная ночь. В этом случае планета, лишённая света и тепла, начнёт быстро остывать. Так что при любом исходе пришло время покинуть объект. В скором времени всё здесь погибнет если не от жары, то от холода.
-А что испытуемые?
-Вряд ли они выживут. Но если кому-то всё таки повезёт, им придётся не сладко.
-Значит, шанс есть?
-В любом случае, мы примем все необходимые меры для продолжения рода ПЧ с той лишь разницей, что теперь они смогут эволюционировать в естественных условиях.
-На это могут уйти тысячалетия…
-Миллионы лет, - поправил молодой альфавитянин.
Кассиопей встал из-за стола и подошёл к панорамным окнам:
-Что могло вызвать изменение его траектории? – задумчиво произнёс он. - Ведь по предварительным расчётам, болид должен был пройти в сотнях тысячах километрах от планеты.
Он пристально посмотрел на своего сотрудника, но тот просто пожал плечами и невозмутимо произнёс:
-Трудно сказать… Но сегодня ночью приборы зафиксировали сильную вспышку магнитного поля земли. Наверняка, это и явилось причиной перемены курса астероида.
Услышав эти слова, Кассиопей нервно встрепенулся.
Вспышка…
Здесь, на земле…
Давно, очень давно этого не наблюдалось.
Неужели опять?..
-Где это случилось?- Кассиопей нетерпеливо провёл пальцем по экрану на лежащей перед ним панелли и перед его глазами вырисовалась выпуклая карта поверхности планеты.
Альфавитянин мгновенно пробежался по ней взглядом и без колебания указал на одну из областей:
-Здесь.
Неожиданно на месте, указанным мужчиной вспыхнул голубой огонёк и непрерывно замигал.
-Вот, снова, - абсолютно безэмоционально произнёс молодой мужчина.
Но Кассиопей не разделял его равнодушия и, быстро поднявшись с тот час же исчезнувшим из под него сидения, приказал:
-Готовьте аэрокапсулу. Я вылетаю.

…Айса и не думала, что всё произойдёт так быстро.
Накатившая толпа возмущённых и голодных горожан с лёгкостью снесла дворцовые ворота и орущей волной прокатилась по залам и коридорам дворца, в каждом уголке которого хранились воспоминания.
Вот здесь она впервые увидела Вайрона. Такого грубого и решительного, что была испугана почти до смерти.
А в той зале была представлена ко двору её беднягой мужем.
Айзек…
Бедный, глупый Айзек…
Несмотря на новое назначение, он так и остался в тени своей прекрасной жены, оставленной им сразу же после приёма. После ночи с Владыкой, её любовником стал командующий конницей и Айзеку не оставалось ничего, как смириться со своей участью брошеного мужа. Небольшой радостью, конечно, стало его новое назначение, но и она была недолгой. Под покровительством Вайрона Айса быстро прибрала его дело к своим рукам и он, оставаясь всё так же при своей должности, получал жалкие проценты со всей прибыли, текущей в карманы его жены.
Что стало с ним во время бомбёжки?
Айса не знала. Да ей и не особо хотелось знать это. Последний раз она видела его на ступеньках дворца, такого жалкого и ничтожного, униженного собственной женой, совсем ещё недавно босоногой девчонкой топчущей грязь в городских трущёбах.
-Эй! Тащи его!- услышала женщина и, повернувшись в сторону крика, увидела, как несколько мужчин волоком тащат сопротивляющегося Владыку.
Их взгяды встретились.
И он узнал её по глазам.
Она поняла это и поспешила отвернуть лицо.
Она ничем, ничем не могла помочь ему.
-Руби его!
Звонкий удар металла о камень.
Она не видела этого, но внутренне почувствовала, как его голова катится по мраморному полу, оставляя широкий кровавый след.
Стараясь заглушить вдруг подступившую к горлу тошноту, Айса, осторожно, словно боясь, что безголовое тело объявит её предательницей и схватит за ногу, обошла мёртвого правителя и быстро побежала в след за удаляющейся толпой, сотрясающей окровавленный мешок.

…Нависающая над землёй спелым яблоком, Луна осветила тёмные фигуры людей, быстро скользящих по снегу.
Один…
Второй…
Третий…
Тринадцать крепких мужчин в меховых одеждах с луками за спинами ловко объезжали на снегоступах торчащие из-под сугробов камни и стволы редких деревьев.
Сурово всматриваясь в темнеющую даль, Тусуркай ни на мгновение не останавливался. Несмотря на многочасовой путь, дыхание его по-прежнему было ровным и спокойным.
Утром совет вождей принял решение помочь племени Стриборга. В послании Старика было сказано, что десяток хорошо вооружённых тургар пришёл с юга, через замёрзшие болота и что бы справиться с ними требовалось лишь несколько отлично владеющих охотничьими приёмами иирков, хорошо знакомых с местностью.
Омрачало то, что захватчики имели приличную фору. Но, с другой стороны, груженные награбленным, они стали медленнее. К тому же, привыкшие к жизни в жарких степях, иноземцы не умели передвигаться по снегу так же быстро, как выросшие на севере иирки.
Прикинув всё это, вожди решили, что, если не идти в обход, а следовать не останавливаясь через озеро Мамаи и Папая, можно будет значительно сэкономить время и догнать захватчиков к завтрашнему утру.
Но никто и никогда на памяти даже самых старых вождей не ходил этим путём.
Никто не знал, какие опасности могут подстерегать путников в центре замёрзшего озера, у подножия гор.
И поэтому было решено оправить в поход самых выносливых, сильных и ловких иирков - следопытов.
Конечно же, на красноречивую речь Стриборга откликнулись многие.
Но выбрали лишь тринадцать.
Среди которых был и Тусуркай. Он единственный из всех, кто уже встречался с тургарами и более или менее знал их военные навыки.
Всё ещё стыдящийся за самого себя, он не мог простить свою утреннюю слабость и поэтому первым вызвался помочь собратьям. Да и могло ли быть иначе? Как бы он, победитель нынешних соревнований, после того, как был признан лучшим из лучших, смотрел в глаза соплеменникам, отказавшись идти? Конечно, никто ему не мог приказать. Это было делом добровольным. И никто не мог бы упрекнуть его в случае отказа.
Но смог бы он сам тогда жить в мире со своей совестью?
Ведь не только силой и ловкостью славиться их народ. Но и тем, что никогда не оставит в беде слабого, будь тот из иирков или другого рода- племени.
Нет, этот поход был делом чести.
Очередным способом доказать, что Боги не ошиблись, наградив его силой и ловкостью.
И именно в этом, наверное, и есть его предназначение.

Глава 17
Осторожно скользя, группа иирков, выстроившись в шахматном порядке, двигалась в сторону величественных гор, одиноко возвышающихся над пустынной гладью заледенелого озера. Далеко позади, освещённые высоко поднявшимся светилом, вскоре совсем скрылись из глаз темные силуэты хатыг. Потухли последние костры и остатки серого дыма растворились в холодном воздухе.
Быстро скользили снегоступы по гладкому насту, спрятавшему глубоко под собой священное озеро. Звонко хрустела затвердевшая снежная корка, ломаясь под тяжестью мужчин, размашисто двигавшихся в сторону быстро приближающихся гор.
Серые тучи мохнатыми шапками плыли над белой равниной, раскинувшейся перед путниками. Словно это не ветер гнал их, а сами горы, окружённые вереницей темнеющих облаков, шли на встречу ииркам. И, казалось, их свинцовая тяжесть вот-вот обрушится всей своей мощью на потревоживших покой людей и утопит их в своём снежном покрове.
-Снег будет, однако, – нарушил молчание Тусуркай.
-Ветер в нашу сторону. За спинами пройдёт, - ответил скользящий в далеке от него Тугаркан, молодой бойкий следопыт, славившийся очень острым слухом.
-Хорошо, коли так. Совсем бы, - начал было охотник, но раздавшийся треск заставил его замолчать и посмотреть себе под ноги.
Тонкие кривые трещины быстро расползались по ледяному покрывалу в разные стороны, выпуская на свободу скованные морозом капли воды, подступающие к ногам Тусуркая.
Неужели конец?!
Такой бесславный?!
Мужчина вскинул взгляд на товарищей.
Казалось, он задержался лишь на мгновение, но его хватило, что бы друзья вырвались далеко вперёд.
Доли секунды и его ноги, обутые в меховые ичиги, погрузились в холодную воду.
Нет! Он не сдастся так быстро!
Резко выбросив ногу в перёд, Тусуркай рванул из подступающего к щиколоткам водного плена. Но, словно не желая отпускать вырывающегося из ледяной ловушки человека, следом побежали тонкие трещины, пытаясь догнать его и оставляя за собой кривой след, заполняющийся вырывающейся из-под льда водой.
Тусуркай прибавил скорости.
Уже близок каменистый островок у подножия гор.
Он видит, как машут ему руками товарищи.
Слышит нарастающие звуки трескающихся льдин.
Ещё немного…
Ещё шаг…
Быстрое скольжение…
Выпад всем телом в перёд…
Бросок руки…
Вихри снежной пыли из под врезающихся в неё снегоступов…
Вот уже друзья тянут к нему руки помощи…
Тусуркай хочет выбросить ногу в очередном броске и…
… не может.
Кто-то ( или что-то? ) цепко хватает его за левую лодыжку.
Мужчина оборачивается и видит…

…Он не помнил, как отключил преобразователь. Но, падая, увидел мерцающий свет, широким полотном устлавший чернеющую землю.
Р-раз!
Цхураб погрузился в мягкую сверкающую бездну и провалился сквозь неё наружу, прямо на какое-то странное красное существо, сидящее среди бурых камней.
Не успев ничего сообразить, он суслышал только, как гуманоид что-то неразборчиво шепнул ему и с силой толкнул обратно.
Два!
Почувствовав лёгкую невесомость, Цхураб открыл глаза и увидел, что падает с огромной высоты в глубокое каменистое ущелье с бурлящим потоком прозрачной воды. Зажмурив глаза от ужаса, он уже готовиться к неминуемой гибели, как вдруг приземляется на что-то холодное и гладкое и открывает глаза.
Далеко под ним всё то же ущелье.
А он сам словно зависает в воздухе.
Цхураб понимает, что лежит на сверхпрочном прозрачном стекле, которое вдруг начинает белеть и вскоре он оказывается в огромной белой комнате с большим количеством стеллажей и пробирок.
Не успев понять, как он сюда попал и что это за место, мужчина словно проваливается в засасывающий его пол и тут же вылетает на мощёную площадь незнакомого города в самый, казалось бы, не подходящий момент. Вокруг него раздаются взрывы и, что-то крича на непонятном языке, бегут одетые в платья безволосые приматы. Прямо перед ним сквозь пелену окружающего его дыма неожиданно появляются два огромных голубых глаза. Они приближаются к нему всё ближе и ближе, так близко, что атавирянин инстинктивно откидывается назад и, столкнувшись с кем-то бегущим в его сторону, падает в укутывающую его теплотой бездну.
Сверкающая синева…
Он кубарем катится по переливающемуся всеми оттенками сине-голубого цвета, пульсирующему туннелю, круто петляющему из стороны в сторону. Скорость, с которой Цхураб несётся по обволакивающему его желобу, настолько высока, что, кажется, сознание его летит далеко впереди тянущегося за ним его же тела. Ему кажется, что все его мышцы нереально вытянулись в длинную тонкую струну и стали почти прозрачными, а открытые в ужасе глаза настолько велики, что видят окружающую его мерцающую бездну на все триста шестьдесят градусов, уродливо вытянутые руки, ноги, голову, лицо… Комом подступающая к его горлу тошнота уже готова была вырваться наружу, как вдруг Цхураб вылетел в кромешную темноту и взвыл от неожиданно накрывшей его нутро острой боли. Раздирая живот, она острой иглой входит в его головной мозг и Цхураб открывает глаза.
Вокруг стоят высокие деревья с мохнатыми ветками, среди верхушек которых темнеет чёрное небо с огоньками сверкающих в далеке звёзд.
-Эй!
Цхураб чувствует чьё-то осторожное прикосновение и с трудом ведёт глазами по сторонам. Приспособленные к видению в темноте они различиют фигуру неизвестного существа. Чистое лицо с большими глазами странного голубого цвета (где он уже видел такие?), покрывающая голову светлая шерсть, четверо конечностей, прямоходящий…
«Приматоподобный», - подумал Цхураб.
-Эй!-повторил незнакомец и Цхураб стал судорожно вспоминать известные ему виды приматов.
Он не был биологом, но знаний, полученных им в центре подготовки специалистов по освоению космоса, должно было вполне хватить, что бы суметь классифицировать встретившееся ему существо.
Так…
В старающемся сосредоточиться мозгу, пульсирующем от боли, проносились картинки странных существ, рогатых, копытных, покрытых густым шерстяным покровом и совершенно лысых…
-Ты слышишь меня?- ощупывая Цхураба, примат дотронулся до его живота, погрузившись пальцами в липкую слизь.
Атавирянин старался уловить смысл звуков примата, но молниеносно проносящиеся в его голове известные ему диалекты нисколько не напоминали этот странный певучий язык.
-Потерпи…- незнакомец резко дёрнул за торчащий из живота Цхураба кусок дерева и…
Боль стала настолько сильной, что Цхураб чуть не задохнулся, пытаясь не закричать, и впал в беспамятство, в котором его душа понеслась через созвездия и туманности к затерянной среди звёзд маленькой красной планете. Приблизившееся за миллионы лет солнце иссушило её когда-то глубокие океаны и выжгло зелёные леса, плодородная почва превратилась в наступающий на города песок, а лишившиеся пищи птицы и звери, столетиями населявшие планету, погибли от нехватки пищи и воды.
Сознание летело туда, где среди красного песка возвышались толстые ножки колючих кактусов и притаившиеся среди камней вечно живущие скорпионы поджидали своих жертв.
Туда, где чёрные скалы уходили остроконечными вершинами за самые облака.
Туда, где одна цивилизация приходила на смену другой, одна раса сменяла другую.
Туда, где ничто не было вечным.
Туда, где толща мёртвого песка навсегда скрыла утерянную правду о прошлом.
Красновато-бурая поверхность земли была иссечена тонкими нитями глубоких каналов, по которым медленно текла прозрачно-голубая жидкость. Поступая по круглым толстым трубам, подведённым прямо к деревьям, она наполняла их живительной влагой так щедро, что плоды, густыми гроздями покрывающие стволы, разбухали прямо на глазах и падали в беспрерывноедущие по рельсам вдоль деревьев корзины.
Далеко за искусственными полями виднелись неизмеримо высокие, с узкими окнами-прорезями вылепленные из жёлтого песчаника, башни, над которыми, визгливо жужжа, пролетали треугольные коробки аэротакси.
Ещё дальше, прямо в пустыне на каменистом плато возвышались громады сверкающих космических кораблей, готовых отправиться в очередное путешествие на поиски новой родины.
Их планета погибает.
Скудных запасов подземных вод еле-еле хватает на утоление жажды её жителей, а для поливов растительности уже давно используется искусственная жидкость, воспроизводимая из естественных отходов атавирян.
Космические купцы продолжают доставлять им всё необходимое для жизни. Однако, пираты, наиболее нагло орудующие именно в этой части удалённой от всех прочих цивилизаций системе, настолько напугали их своими набегами, что остались только самые отчаянные и жадные поставщики, накручивающие настолько огромные проценты на свой товар, что многим из жителей он стал просто не по карману.
…Стройные ряды атавирян с чешуйчатой кожей красного цвета бодро шагают по центральной площади с оружием в руках, делая чёткие упражнения. Стоящая на трибунах в разноцветных одеждах публика бурно апплодирует выпускникам спецшколы.
Среди них Закира.
Она щуриться от яркого палящего солнца, прикрывая луноликие ярко-жёлтые глаза с вертикально вытянутыми зрачками тонкой плёнкой нижнего века. Буро-золотистые чешуйки, треугольником идущие от плоской переносице с двумя узкими щелочками до темечка и по шее спускаются ниже, возбуждённо поднимаются до самой спины, переливаясь зеленоватым отливом…
-Скоро я вернусь из похода и увезу тебя на планету, где будет много сочной зелени и прозрачных вод, дорогая, - нежно шепчет Цхураб в вытянутое заострённое ухо возлюбленной.

…Едва выйдя за стену, Айса была оглушена разнообразием звуков, обрушившихся на неё.
Звон оружия…
Блеяние овец…
Ржание лошадей…
Крики на малопонятном языке…
Вопли…
Стоны…
Женщина вздрогнула. Ей показалось, что среди прочих голосов она слышит самый родной, самый любимый и она с надеждой осмотрелась по сторонам.
Тургары были заняты своими делами и, кажется, не обращали на неё никакого внимания. Они что-то кричали друг другу, громко смеялись и играючи боролись, показывая свою ловкость и силу.
Всю равнину застилала густая пелена дыма, идущая от тлеющих костров.
И запах…
Айса сильнее натянула скрывающую её лицо повязку на нос.
Запах пота, крови, отходов…
Наступив на что-то мягкое, женщина опустила голову и брезгливо сгримасничала, увидев, что стоит на свежей куче лошадинного навоза, но тут же её внимание переключилось на сжавшие её сердце звуки.
Стон…
Стоны разноголосых людей…
Они были где-то за её спиной и Айса, развернувшись, вдруг замерла от представшей перед ней картины.
Ужас сковал все её члены.
Десятки. Нет, сотни полностью обнажённых человек были нанизаны кистями рук и ступнями на железные пруты, торчащие из каменной стены и их иссохшие под палящим солнцем тела почти почернели от его жарких лучей. Тонкие струйки крови, стёкшие из пробитых ран, уже превратились в застывшие тёмные капли на белом камне, а бессильно свисающие головы не подавали никаких признаков жизни.
И всё таки кто-то из них был жив.
Ещё раз оглянувшись на тургар и увидев, что не представляет для них никакого интереса, Айса медленно пошла вдоль стены, пристально вглядываясь на мученников.
Некоторых из них она знала и видела при дворе.
Но многие были ей не знакомы.
Видимо, здесь были и простые воины и их военачальники.
-Ай…- вдруг услышала она слабый голос и подняла глаза.
На высоте примерно трёх ардов от земли висел мужчина. Он, так же, как и другие, повис на железных прутах, но грудь его пересекал длинный тонкий свежий рубец с запёкшейся почерневшей кровью. Посеревшее, иссохшее лицо, покрытое выступившей чёрной щетиной казалось незнакомым, мёртвым и обескровленным.
Но это был он. Она узнала бы его из тысячи, сотни тысяч.
-Айса, - с трудом прошептал мужчина и она, не сумев удержать выкатившиеся из глаз слезы, сильно зажмурила их.
-Тебе нельзя здесь. Уходи.
Слёзы душили её.
Слёзы не давали ей говорить.
Слёзы пеленой застилали её глаза.
Дрожащими руками она схватила его почерневшие ступни и уткнулась в них мокрым лицом.
-У-хо-ди, - членораздельно скомандовал мужчина. – Я приказываю тебе, - и из последних сил дёрнул ногой, ударив её по руке.
Да, это был единственный мужчина, которому она позволяла командовать собой.
Это был единственный мужчина, которому она беспрекословно подчинялась.
Это был единственный мужчина, ради которого даже после его смерти стоило жить.
-Да, - прошептала она, силясь оторваться от его измазанных её слезами и соплями ног, - да, я отомщу за тебя.

…Плавно лавируя над остроконечными верхушками вековых елей, Кассиопей снижает скорость и медленно приближается к месту всплеска электро-магнитных волн. Какой же силы они должны быть, что бы заставить свернуть с пути двухкилометровую глыбу, плывущую по просторам космоса?
Да, вот оно, это место.
Мужчина посмотрел на приборы.
Ничего.
Ровным счётом, ничего…
Лаборант сказал, что последние сутки они с периодической точностью начинают выплёскивать энергию каждые несколько часов. И, судя по расчётам, следующая фаза должна вот-вот начаться.
Не сводя глаз с покрытой свежевыпавшим снегом поверхности, Кассиопей задумался.

…Пошёл пятый свето-месяц, как звездолёт «Lustrator-3023» бороздил космические просторы вселенной в поисках биоматериалов для создания идеальных существ, способных занять достойную нишу в образовавшихся пустотах эволюционной цепи. Исследуя глубины космоса, учёные добрались до окраины Млечного пути и теперь им предстояло решить, стоит ли выходить за его границы или лучше повернуть назад. Десятки звёздных систем и одиноких планет остались далеко позади, а впереди – чернота неизвестности, за которой поблескивало очередное, неизвестное, звёздное скопление.
Компьютеры показывали, что где-то там, в самом центре этого скопления есть маленькая планета. Укутанная атмосферой из кислорода и азота, она должна была быть идеальной колыбелью для живых существ и капитан уже решительно настроил курс в её сторону, как вдруг всё изменилось.
Чуть в стороне от проложенного маршрута бортовой компьютер уловил еле заметное колебание и далёкий яркий свет на мгновенье вспыхнул где-то среди редких звёзд и исчезающей волной прокатился по галактике, оставив маленькое блеклое пятнышко.
-В полутора парсеках зафиксирован взрыв неизвестного происхождения, - доложил компьютер, - судя по спектральному анализу волн он носит не известный нам характер. На месте взрыва обнаружено космическое новообразование.
-Проверим? - Обратился капитан звездолёта к стоящему рядом с ним полковнику научной службы.
-Хотя физические явления не являются приоритетом нашей экспедиции,- немного подумав, ответил тот, - думаю, ничего страшного не произойдёт, если мы с вами немного нарушим маршрут.
-Ура!- взвизгнул до этого безмолвно зависающий над мониторами чёрный гладкий шарик размером чуть больше женского кулачка.- Нас ждёт новое приключение!
Являясь новейшей разработкой андромедянских техников, селиконовый робот-друг, обладающий излишней эмоциональностью и детским восприятием мира, сочетающимся с высоким интеллектом, был головной болью для всей команды. Однако, по рекомендации психологов, он был зачислен в штат и являлся полноценным сотрудником, единственной обязанностью которого стало внесение ноток бесшабашного веселья в однообразную и скучную жизнь.
-Лу, - недовольно посмотрел в его сторону капитан, - я попросил бы тебя немного сдерживать эмоции.
-Но я ведь и создан для того, что бы разряжать обстановку, внося в команду эмоциональный заряд бодрости, - обиделся робот и медленно поплыл в сторону составляющего био-расчёты Кассандра.
-Кассик!-ласково позвал он.-Кассандрик!
-Ты отрываешь меня от работы, - не переставая делать вычисления, ответил мужчина.- Что-то важное?
-Капитан решил уклониться от заданного маршрута, - совсем тихо прошептал Лу, практически прилипнув всем своим моментально расплывшимся телом к уху учёного.
-И что? Значит, на то были причины. На то он и капитан, что бы принимать новые или отклонять старые решения.
-Обнаружено новообразование, - продолжал заговорщецки шептать Лу. - Ты можешь представить, чем это пахнет?
-И чем же? - равнодушно произнёс Кассандр, проводя параллельную линию между двумя химическими элементами на экране.
-Это пахнет великим открытием! - Взвизгнул шарик и весело запрыгал вокруг стола перед лицом выискивающего что-то на экране мониторе собеседника
-Ты мне мешаешь, Лу…
-Ох, -разочарованно вздохнул робот, - ну почему я всем всегда мешаю? Никому до меня нет дела. Эй! Люди!
Ожидая ответа, Лу завис в центре рубки, плавно покачиваясь. Но, так и не дождавшись хоть какой-то мало-мальской реакции, горестно поплыл в сторону стоящего у стены чёрного многогранника с маленьким отверстием в центе.
-Раз я особо никому не нужен, пойду подзаряжусь немного. Кто его знает, сколько энергии из меня высосет мега прыжок?
И, зависнув над многогранником, он тонкой вязкой струёй влился в его отверстие и погас.
-Рассчитан новый маршрут с отклонением на два градуса от ранее запланированного, - доложил бортовой компьютер. - С учётом квадро-скачка, время прибытия составляет один мега час, тридцать две минуты и семнадцать долей секунды.
Как и всегда, штурман не ошибся и ровно через назначенное время космический странник вынырнул из темноты прямо перед сверкающей небесно-голубой пульсирующей воронкой, такой огромной, что на её плоскости поместилось бы не меньше миллиона таких звездолётов. А, нужно сказать, он был далеко не из маленьких.
Бортовой компьютер почему – то молчал и не отзывался на команды, а стрелки приборов словно взбесились и сумбурно крутились вокруг своих осей.
-Перейти на ручное управление!- скомандовал капитан. -И полный назад! .
Магнетизм неизвестного космического явления был настолько силён, что звездолёт медленно втягивало прямо в узкое горлышко, чернеющее далеко в центре маленькой тёмной точкой.
Переключив управление, команда попыталась дать задний ход и выскочить из зоны притяжения, но, привыкшая к полному компьютерному управлению, она потеряла драгоценные доли секунды. Теперь уже невозможно было предотвратить необратимое: корабль стремительно влетел в засасывающее его жерло и, полностью потеряв контроль и швыряемый из стороны в сторону, понёсся в неизвестность.
…Очнувшись после сильного удара, Кассандр открыл глаза и огляделся.
В кают-компании, потерявшей гравитационное поле, царил полный беспорядок. Всё, что было не прикручено, не привинчено, хоть как-то не закреплено, зависло в невесомости, между которыми суетливо летал Лу.
-Ну, наконец-то! - Взвизгнул он и шустро крутанулся в воздухе на триста шестьдесят градусов. – Я уже испугался, что ты повредил себе матрицу и я остался один- одинёшенек в этом чужом для меня мире.
И на его начищенной до блеска круглой чёрной поверхности выступили несколько капель, по всей видимости, должных изображать человеческие слёзы.
-Не переигрывай, - резко прервал его страдания Кассандр и, хрустнув расправленными плечами, попытался встать.
В ответ на такое неблагодарное замечание Лу вдруг начал медленно раздуваться, словно кипя от злости:
-Ну, знаешь ли!!!
Однако, мужчина, не обращая на него никакого внимания, встал и направился к панорамному окну, открывающему вид на раскинувшийся под ним пейзаж и замер от неожиданности.
Прямо перед ним на фоне чёрно-звёздного полотна была ОНА!
И она была прекрасна!
Звездолёт подлетел к планете уже настолько близко, что можно было различить зелёные пятна густой растительности, покрывающей коричнево-жёлтый материк, омываемый чистыми водами голубого океана, белоснежные льдины, дрейфующие у полюсов планеты и тонкие нити рек, стекающих с чёрных вершин.
Видя, что на него не обращают никакого внимания, Лу медленно подплыл к исследователю и завис рядом:
-Ух, ты!- слащаво простонал он. – Красота-то какая!
-Система снова работает, - прервал их любование природой бортовой компьютер, -Гравитационное поле восстанавливается.
И, словно в подтверждение его слов, все вальсирующие в невесомости предметы упали и гулко ударились о пол.
-Уровень процентного соотношения кислорода в атмосфере немного превышен, но, в целом, безопасен. Наблюдаю плотный озоновый слой, защищающий поверхность от уф-излучений. Температура воды восемнадцать градусов. Солёность составляет тридцать пять к тысяче единиц.. Наличие бурной растительности говорит об активной фазе фотосинтеза. В совокупности все элементы благоприятны для развития на планете биологически активных организмов. Начинаю поиск площадки для посадки.

Глава 18
…Два огромных выпученных глаза смотрели на Тусуркая из-под прозрачного льда и бело-синяя рука с неестественно длинными тонкими перепончатыми пальцами, высунувшись среди переломанных льдинок, не давала ему сделать шаг, пытаясь утащить на глубину.
Не выдержав равновесие, иирк упал животом в выступившую воду и, пытаясь свободной ногой оттолкнуть вцепившееся в него существо, руками схватился за острый край образовавшейся под ним проруби. Однако, несмотря на все усилия, мужчина почувствовал, как его тело медленно сползает в низ и прямо перед своим лицом в толще воды увидел смотрящую на него безобразную лысую голову.
Безгубый рот…
Не мигающие, словно стеклянные, глаза…
Раздувающиеся гармошкой уши…
Тонкое вытянутое тело…
Что это за тварь?!
Одна…
Вторая…
Третья…
Сколько же их здесь?!
Холодная вода, скользя по длинному ворсу меховой куртки, стекала за шиворот и Тусуркай ощутил, как тысячи острых иголочек ледяной сталью со всей силой впились в его горячее тело.
-Иди ко мне!
Тихий голос крадучись проник в голову Тусуркая и зазвенел трелью ласковых звуков.
Как в детстве…
Словно мама, добрая и заботливая, пела ему колыбельную песню. И чем больше она пела, тем сильнее разливались эти звуки по окружающей иирка темноте. Обволакивающий сон укуталприятной истомой всё его тело и мужчина рухнул сквозь темноту к виднеющемуся где-то далеко в низу мерцающему свету.
-Иди ко мне! – пел нежный голос, словно гипнотизируя иирка и он готов был уже протянуть руку и окунуться в зовущий его свет, но грубый окрик неожиданно, откуда-то издалека прервал зачарованное пение:
-Три, давай!
-Мальчик мой!-не сдавался маячащий свет.
-Дави, сильней!-настойчиво твердил казавшийся очень знакомым, но, как будто бы забытым, мужской голос
Да кто ж это мешает ему насладиться этим чудным пением?!
Сам не ожидая такого, Тусуркай начал тихо злиться, видя, как из света его манили и звали к себе грациозными движениями тонкие женские пальцы. И не в силах более сопротивляться их магической силе, мужчина вытягивает руки им навстречу.
-Давай, ещё! Ещё!- удаляющиеся незнакомо-знакомые голоса окружают мужчину и иирк не может понять, откуда они.
И кто?..
Да и зачем ему это?
Наступившее вдруг безразличие освобождает его мысли.
Разум становится чист.
Неожиданно возникшая яркая белизна словно выворачивает иирка наизнанку, поглотив его целиком в самого себя.
Растворяет в себе.
Он словно и здесь и там…
Он везде.
Он стал…
Кем он стал?
Кто он?
Он не чувствует ни рук, ни ног. Он хочет дотронуться до себя, но не видит своего тела. Оно словно растворилось в окружившей его белизне, освободив всё его сознание, помещённое до этого мгновения в тесную телесную оболочку. И вот теперь, освободившись, оно заполнило всё вокруг и Тусуркай понял, что значит быть богом.
Бог-это всё.
И всё - это бог.
-Я жду тебя, - сладостно пропел женский голос.
-…ди… ей… дай… - потонули в невесомости обрывки далёких мужских фраз.
Он парил.
Парил в белоснежном мире, в котором не было ничего, кроме сверкающего света. Но он чувствовал, как его сознание становилось всё больше и больше, расширяясь и утопая в поглотившей его белизне, наполненной чарующими звуками:
-Я жду тебя. Иди ко…
Неожиданно белизна словно вывернулась в обратную сторону и выплюнула Тусуркая в темноту.
И он мгновенно вспомнил всё.
Кто он и откуда.
Он ощутил каждую мускула своего рельефного тела. Услышал собственное дыхание.
И боль, возникающую при попытке разжать слипшиеся губы.
-Ну, вот, кажись! – услышал он знакомый голос.
Тусуркай попытался открыть глаза, с силой разжимая скованные заледенелой водой веки.
-Сидра! Влей сидра! – эхом отозвался в раздувающейся от напряжения голове мужской голос и он почувствовал, как чья-то тяжёлая ладонь изо всех сил начала колошматить его по замёрзшим щекам.
Хлесь!
Хлесь!
Кто-то разжал его губы и, стекая тоненькой струйкой по окоченевшему рту к гортани, приятная жидкость обожгла её и холодным огнём заполнила всё нутро.
Из груди вырвался каркающий крик, отдалённо напоминающий кашель и мужчина, хватаясь за горло, резко сел и открыл глаза.

…Створки звездолёта бесшумно отворились.
Кассандр вышел наружу и вдохнул полной грудью свежий воздух, настолько чистый, что его голова, опьянённая дозой кислорода, немного закружилась.
Запрокинув голову назад мужчина с наслаждением вдохнул ещё раз и, разведя руки, поднял их над головой и открыл глаза, наблюдая, как высоко в небе, размахивая огромными перепончатыми крыльями, пролетают стаи диких птиц, в кронах высоких деревьев ветер шелестит зелёной сочной листвой, пара больших жёлтых глаз внимательно наблюдает из-за густых ветвей…
На этой планете есть жизнь!
Но насколько разумны существа, населяющие её? И разумны ли вообще?
Приведя корабль в порядок и продолжая гадать,куда же исчезла вся команда, Кассандр пересел в разведывательную капсулу, предварительно погрузив в неё необходимое научное оборудование и отправился в путь, решив, что пока он не добудет достаточно сведений об этническом состоянии планеты, лучше не летать слишком низко, что бы не возбудить излишнее любопытство её обитателей. Поэтому, поднявшись высоко в мохнатые шапки облаков, он скрылся из виду, одновременно открыв для себя трёхсот шестидесятиградусный обзор.
Он не ошибся, назвав эту планету прекрасной. Зелёной лентой леса опоясывали земную сушу вдоль и поперёк, открывая богатые пастбища, на которых лениво передвигались огромные ящеры. Горные реки были настолько прозрачны, что можно было спокойно наблюдать, как в них плещутся косяки зубастых рыб. А воздух был наполнен такими ароматами окружающей флоры, что голова кружилась от изобилия и разнообразия запахов.
Неожиданно над верхушками деревьев среди начинающего темнеть неба, усыпанного незнакомыми звёздами, появилась тоненькая серая ниточка, которая, поднимаясь выше и выше, расплылась в полупрозрачное облачко и рассеялась.
-Не понял. Это что, дым?- пропищал любопытный Лу.- Искусственного или природного происхождения? Айда, глянем?
Ничего не отвечая, Кассандр направил капсулу в сторону явления, на всякий случай, активировав у неё защитный режим.
Данные монитора показывали, что больших очагов пожара нет. Более того, тепловые точки, последовательно расположенные друг за другом, говорили об их искусственном происхождении.
Проскользив над верхушками деревьев, капсула зависла над холмистой местностью и Кассандр переключил камеры монитора на ночное видение, пытаясь разглядеть открывшуюся под ним низменность. Огоньки костров, расположенные ровными кругами перед холмами почти угасли, но рядом с ними можно было заметить какое-то движение. И, приблизив картинку, мужчина увидел, как прямо на земле, рядом с почти потухшим пламенем спиной к нему сидит человек.
Почти такого же телосложения, как и он сам.
Круглая голова на тонком туловище.
Две пары конечностей…
-Человек? Кассик! Здесь есть люди! – взвизгнул Лу и молниеносно закружился вокруг собеседника. – Мы не одни в этом мире!
Рассматривая силуэт сидящего, Кассандр увеличил чёткость, пытаясь детально рассмотреть его внешность, но, словно почувствовав, что за ним кто-то наблюдает, человек поднял голову и…
От неожиданности увиденного космонавт невольно отпрянул назад.
Нет, это был не человек.
Хотя, возможно, между ними и было что-то схожее. Четыре конечности, расположенные так же, как и у Кассандра, плавно переходящая в плечи голова на коротенькой шее, глаза…
Господи! Что это были за глаза! Большие, жёлтые, с вертикально расположенными узкими зрачками, смотрящими, казалось, в самую душу Кассандра, словно читая его мысли! Повернувшись прямо в сторону капсулы, недочеловек приподнял голову и моргнул, прикрывая глаза нижним веком с низу в верх.
-Что за мерзкий тип?- пробормотал Лу, растёкшись селиконовым телом по панорамному иллюминатору.
Приблизив лицо (или морду?) ближе, мужчина рассмотрел гладкое лицо с безгубым ртом-щелью и тремя дырочками вместо ноздрей. Выпуклый лоб покрывался треугольником переливающихся коричнево-зелёных чешуек, уходящих широкой частью по затылку к шее. Длинные тонкие уши должны были дать своему обладателю очень хороший слух, а, наблюдая за тем, как существо умело ворошило палкой уголья в костре, Кассандр был уверен, что оно (он, она?) находился далеко не на своей ранней ступени развития.
Неожиданно из холма за спиной существа на трёх задних лапах вышло ещё одно такое же, только более низкого роста. Но, присмотревшись, атавирянин понял, что третья конечность – это всего-навсего длинный толстый хвост, на который тот умело опирается при ходьбе. Посмотрев друг на друга, существа издали какие-то члено-раздельные звуки, посмотрели на собравшиеся высоко в небе густые грозовые облака и, взявшись за перепончатые пятипалые руки (или лапы?), отправились в глубь холма, прикрыв за собой отверстие- вход звериной шкурой.
-Не нравится мне всё это, Кассик, - умоляюще пролепетал Лу, отрываясь от окна. - ой как не нравится. Полетели-ка отсюда, пока не поздно. А?
Кассандр хотел было уже покинуть местность, как его внимание привлекло невесть откуда появившееся вращающееся и пульсирующее кольцо сверкающе - голубого цвета. Словно уменьшенная копия того, в какое затянуло его звездолёт. Приближаясь, оно становилось всё больше и больше, при этом вытягивалась внутренной частью в тонкую трубочку, словно губы в воздушный поцелуй. Сомкнувшись, они сильно сжались, запульсировали и, резко разжавшись, выпленули что-то из внутренней темноты.
Это что-то показалось перед Кассандром всего на долю секунды и он не успел и моргнуть глазом, как оно куда-то исчезло, как и неизвестное явление, породившее его.
-Не понял, - Лу моментально сжался и так же быстро растянулся в воздухе. - Что это было? Нет, ты скажи, это действительно было или у меня начались космические галлюцинации?
Мелкая барабанная дробь внезапно начавшегося дождя молоточками заколотила по корпусу капсулы и несколько зигзагов молний надвое разрезали небосклон. Разлетающиеся от них в разные стороны сверкающие огненно-белые шары беспорядочно носились по ночному небу, то сливаясь, то снова разъединяясь друг с другом. Ловко лавируя между ними, Кассандр удирал от настигающей его пелены дождя, настолько плотной, что только рассеивающий свет лучеизлучателя позволял разглядеть спрятанные в её белизне преграды.
Так, неожиданно выросшая прямо перед носом капсулы плоская, словно разломленная на двое гора оказалось настолько близка, что, если бы Кассандр не успел дернуть рычаг управления и корабль резко не взлетел бы вертикально в верх, то, скорее всего, это были бы последние секунды его жизни на этой планете.
-Ну, ты! Поосторожнее там! Я всё таки ж живое существо!- завизжал Лу, пытаясь сохранить равновесие. Однако, это ему не удавалось: капсулу трепало из стороны в сторону так, что его искусственное тело беспрерывно считало углы, ударяясь о стены своими отполированными боками..
-Ну, просил же, поосторожнее, - глухо простонал шар, сползая растёкшейся чёрной массой по стене до самого пола и, не подавая признаков жизни, замер уродливой кляксой.
Но не успел мужчина выправить корабль в горизонтальное положение над скалой, как так же вертикально влетел в неожиданно появившуюся прямо над ним воронку с упруго пульсирующим жерлом. Кабина тот час же наполнилась голубым сиянием, которое заискрилось ещё больше, соприкасаясь с мягкой металлической обшивкой. Одна из них, видимо, проскочила в энерго-отсек. Электричество мгновенно вырубило и всё погрузилось в кромешную темноту. Космонавт почувствовал, как капсулау чтвло бросать в разные стороны, однако, руль не слушался его рук и мужчина опустил их, предоставив свою судьбу случаю.
…Всё прекратилось так же неожиданно, как и началось.
Аппарат выплюнуло и он завис на фоне ночного спокойного неба над дремлющим в долине между двух скал водопадом.

Вокруг него стояли товарищи. Кто-то из них облегчённого вздыхал, потирая покрасневшие руки, кто-то скалил в счастливой улыбке кривые зубы:
-Ну вот, очнулся!
-Ну, брат, ты даёшь!
-А что это было?
-Хороша настойка, не подвела, однако!
-Что за твари-то?..
Пытаясь избавиться от прилипших к волосам сосулек, Тусуркай смешно тряс головой и тёр слипшиеся глаза, ощущая на своих плечах и спине дружеские похлопывания соплеменников. Как в тумане, вокруг себя он слышал их неумолкающие голоса и не мог понять, в действительности ли это с ним происходит или он уже в краю богов?
-Нет, ну ты скажи, как тебя угораздило-то?
-Да не лезь ты к нему!
-Идти - то сможешь?
-Надо бы по-обсохнуть!
-Нет, ему бы бабу горячую под бок. В миг бы согрела!
И со всех сторон на Тусуркая обрушился грубый мужской гогот.
-Бабу! Я бы и сам не прочь!
-Да где ж её зять-то в лесу?
-Если только из воды какая вынырнет!
-Да ну тебя! Бесовская твоя рожа!
-Эй! Гляньте!
-Чего там?
-Вона, среди кустов…
-Баба что ли?
-Да ну вас!
-Сохатый никак!
-Да, это он в тему!
-Ну, ка, сейчас я его!
И неожиданно ещё не совсем пришедшего в себя Тусуркая окружает в миг наступившая тишина. И, услышав тихий, еле заметный звон натянутой тетивы и свист выпущенной в свободный полёт стрелы, мужчина со всей силы пытается открыть глаза, но свинцовая тяжесть накрывает его веки, не давая им разомкнуться, и он проваливается в глубокий сон.

…-Я знаю тебя, - дотронувшись до мужчины, тихо сказала Айса, - ты мясник с площади.
-Да, госпожа, - кивнул заметно похудевший владелец мясной лавки, - вы правы.
-Пойдём со мной. У меня есть поручение для тебя.
Быстро оглянувшись на следующую за ней охрану в виде двух вооружённых до зубов тургар, женщина выдернула мясника из рядов передающих друг другу камни людей:
-Этот пойдёт со мной, - не терпящим возражения тоном коротко бросила она попытавшемуся возразить охраннику и уверенно пошла в сторону дворца.
Со дня захвата города Теймуром прошёл почти месяц. Все оставшиеся в живых горожане были отправлены расчищать каменные завалы и приводить улочки в порядок. Теймур сдержал своё слово и никто из мирных жителей после передачи города в его руки не пострадал. Более того, каюм распорядился выдавать щедрую плату тем, кто работал на восстановлении Белокаменного.
В первые дни захвата столицы Теймур, подначиваемый Учителем, хотел расправиться со всеми мужчинами. И это была бы лучшая месть.
Месть за смерть Хайны.
Но тут появилась она.
Гордая, дерзкая, умная.
-Зачем было Владыке посылать убийц твоей жене?- спросила она. – Он был, конечно, глуп. Но не до такой же степени. Он прекрасно понимал, что дружба с тобой гораздо важнее вражды.
«Действительно, зачем»?- подумал каюм, удивляясь, почему раньше не задумывался об этом. За многие годы он привык особо не размышлять над обстоятельствами. Смысл? Если рядом есть Учитель, который всё знает и даст ценный совет. Всецело полагаясь на него, Теймур ни разу не задумывался о том, прав ли тот был.
-Это личная вражда, - продолжала Айса. – Кому-то ты сделал очень больно. Так больно, что тот решил нанести тебе рану в самое сердце. Скорее всего, ты знаешь его лично и даже, может быть, он где-то рядом с тобой. Узнай, кто это может быть и ты найдёшь убийцу.
Легко сказать!
За то время, которое он был у власти, многие пострадали от его воли.
Теймур вспомнил первую расправу над старейшинами.
Юкумай? Верный воин, ставший одним из его командиров? Он сам когда-то был каюмом южных тургар и, несомненно, величие Теймура сильно било по его самолюбию. Но убить Хайну… Нет, навряд ли. Это ничего не давало ему.
Ассан! Вот этот запросто бы мог! Хитрый, изворотливый старикашка, вечно плетущий интриги даже во времена разобщённости коганов. Жаль, что его давно нет в живых. Кто-кто, а он отлично бы подошёл на роль убийцы.
А, может, ему удалось тогда выжить?
Нет, не может быть. Теймур сам лично приказал содрать с него, уже полуживого кожу.
Но у Ассана было несколько сыновей. Младший… (как же его звали?) …остался в когане отца. Теймур тогда пощадил их, его и его мать. Да, он вполне мог. Нужно отправить гонцов в степь, разузнать про него и привезти сюда. А вот старшый, ( кажется, Чартынбек?), погиб в бою. Когда же это случилось? Да, точно, в битве с Хатымом.
Хатым…
Каюм тургар-горцев.
Теймур хорошо помнил тот день. Помнил окровавленные трупы детей Хатыма и его беременной жены. Как же он хотел тогда лично расправиться с ними! Но старый недруг обвёл его вокруг пальца и лишил этой возможности.
Теймур был в бешенстве.
И, вне себя от переполнявшей его злости, отдал самый жуткий приказ уничтожить всех детей хатумийцев.
До сих пор во снах он слышал их испуганные крики и пронзительный плач матерей, перешедший в заунывную песню:
- В том мире сады и птицы поют. Там вас ваши отцы и матери ждут.
Хатым…
Да, этот с удовольствием бы перерезал горло не только Хайне, но и их сыну и ему самому.
Где он сейчас?
Кажется, где-то на соляных рудниках?
А жив ли вообще?
Или?..

Глава 19
…Как ни пытался Кассандр, но он так и не смог найти оставленный им звездолёт, несмотря на то, что бортовой компьютер упорно указывал на одни и те же координаты. И мужчине ничего не оставалось, как разбить лагерь у подножия гор и начать выполнение своей миссии, благо, что для этого в аэро-капсуле были все необходимые инструменты, а уж материалов-то он насобирает на этой планете - дай бог каждому!
И начать нужно было с существ, обнаруженных им во время своего первого разведывательного полёта.
Отсортировав все полученные снимки, Кассандр обратил внимание, что на одних из них, тех, которые были сделаны во время неожиданно настигшего его дождя, таинственная сверкающая воронка словно выплюнула прямо в его сторону какой-то предмет, появление которого чуть не стало причиной гибели его самого. Желая получить ответы, исследователь увеличил и отшлифовал снимок и…
-Ты что-то напутал, - обратился он к бортовому компьютеру.
-Всё с точностью до минимикрона. Заинтересовавший тебя предмет является представителем неизвестной расы, населяющей эту планету. Уровень его интеллектуального развития равен двухста восьмидесяти айкью. Извини, двухста восьмидесяти шести айкью.
-Такого уровня интеллекта просто не может быть!
-Ты сомневаешься в моей компетенции?- равнодушно усомнился компьютер.
-Нет, но… Как такое возможно?
-Извини, не могу ответить на твой вопрос. Я запрограммирован на выдачу фактов и результатов обследований, но никак ни на природу возникновения тех или иных явлений, способностей, процессов.
-Да, я знаю. Что-то ещё?
-Да. – монотонно продолжил компьютер. - Кроме этого, его мозговой центр наиболее развит, чем наш в силу большего развития отделов, отвечающих за экстрасенсорные способности.
-Экстрасенсорные?- взбодрился Лу.
После той кошмарной ночи он всё ещё обижался на Кассандра и постоянно стонал, пытаясь вызвать у того хоть каплю жалости..
-Сканирование головного мозга, - как ни в чём не бывало, продолжил компьютер, - показало нехарактерные нейронные связи, указывающие на возможное наличие телепатии, телекинеза, ясновидения…
-То есть, всё-таки возможное, но не точное?- задумался Кассандр.
-Я знал, знал, что они не такие, как мы! - подпрыгнул Лу.- Кассандрик! Ну, давай, слетаем на то место. Может, они всё-таки объявились? А?
-Можно мне ответить на вопрос? - невозмутимо по-деловому прервал его болтовню компьютер.
-Да, да, конечно, всё, молчу, - примирительно пролепетал Лу и отлетел немного в сторону.
-Возможно-вероятное с девяносто восьмью процентной уверенностью, -закончил компьютер и продолжил:
-Помимо этого…
-Они умеют говорить, да?- снова встрял в беседу чрезмерно любопытный робот.
-Это уже ни в какие рамки!- всегда такой без эмоциональный компьютер неожиданно резко возмутился:
-Ну, как можно работать в таких условиях, когда тебя постоянно перебивают? Послушай, Кассандр, угомони ты этого балабола!
-Лу, - укоризненно попросил робота Кассандр и повернулся в сторону экрана.
Поняв, что в данной ситуации лучше помолчать, Лу, астянувшись уродливой кляксой, стал беззаботно раскачиваться в воздухе, при этом тихонечко ворча:
-Ну я же не виноват, что меня сделали таким болтуном с непревзойдённым чувством юмора?
-Я проявил инициативу, - спокойно продолжил компьютер, - и сопоставил для сравнения два генотипа обнаруженных нами… эээ… lacertas sapiens… и пришёл к выводу, что существа с поляны являются прямыми далёкими предками возникшего перед нами субъекта.
- Lacertas sapiens?
-Так как обнаруженные особи не имеют аналогов в наших био-справочниках, я решил дать им название, состоящее из двух характеризующих их свойств: наличие схожих с представителями рептилоидов внешних и внутренних признаков и высокого интеллекта…
-Кассандрик!- восторженно взвизгнул Лу и подпрыгнул так, что чуть не ударился о потолок.- Мы на пороге великого открытия! Новая, никем не изученная раса на задворках вселенной!
… Имея достаточно свободного времени, Кассандр занялся тем, что было одной из главных целей экспедиции. Добытые на планете биоматериалы в совокупности с собранными со всей галактике ДНК позволили ему вывести в эволюционную цепочку совершенно новые виды представителей животного мира. Некоторые из них, в силу своей недоразвитости из-за определённых научных упущений, не смогли прожить и нескольких минут. Другие, более приспособленные к внешней среде обитания, не только достигли полового созревания, но даже дали потомство.
И вот однажды…
-Экземпляр ЯЧ-99 и экземпляр ПЧ-65 почти готовы к выходу в окружающую среду, - голос бортового компьютера был, как всегда, приветлив и в то же время монотонен.- До окончания формирования осталась одна минута. Должен сказать, что предварительный анализ психо-физического состояние объектов позволяет сделать выводы, что ЯЧ-99 значительно опережает в своём развитие ПЧ-65. Из этого следует, что при благоприятной эволюции организмов в дальнейшем он может быть на несколько ступеней выше своего конкурента и стать на верхушке цепи.
За спиной Кассандра в стене со множеством ячеек раздался щелчок. В одной из кабин загорелся свет и мужчина нетерпеливо подошёл к ней, сомневаясь в удачном завершении этого эксперимента.
Ведь несколько предыдущих попыток были неудачными.
Да, выращенные экспонаты представляли некий научный интерес: одни из них обладали гипер-подвижностью и способностью к трансформации, но при этом абсолютно не были восприимчивы к дневному свету. Другие напротив внешне напоминали обычных людей, имели определённые задатки разумности, но были слишком слабы физически, третьи были уродливы внешне, четвёртые…
-Три, два, один, - закончил отсчёт бортовой компьютер и Кассандр вместе с Лу плотнее приблизились к двум био-капсулам, в мутно-жёлтой жиже которых что-то шевелилось.

…Жарко и душно.
Никогда бы Тусуркай не подумал, что от тепла может быть так плохо.
Он медленно полз по белоснежной равнине, сливающейся своей белизной с огненно-красным горизонтом. Кровавые капли дождя смачно падали на его высушенное тело и, расползаясь по нему бесформенными кляксами, проникали в его нутро, заполняя образовавшиеся пустоты.
Сердце бешено колотилось.
Вонь и смрад окружали его со всех сторон и не давали дышать.
Тошнота подступала к самому его горлу, выворачивая наизнанку все его измученные внутренности.
Не было сил более терпеть этот белый ад и Тусуркай начал рвать сковавшую его тесноту в клочья, пытаясь вырваться наружу.
Из удушающего его плена.
На свежий морозный воздух.
В холодный снег…
Кровавые лохмотья разлетались в разные стороны.
Ещё!!
Ещё!
Ещё…
Свистящий воздух ударил по заложенным вонью ноздрям и прокатился мощным толчком до самого мозга.
Тусуркай почувствовал, как колючий холод растёкся по всему его телу и открыл глаза.
Ставшее серым солнце приближалось к горизонту.
Где-то в далеке, за темнеющим лесом распласталось необычайно красивое мерцающее сияние. Искрясь и колыхаясь, оно волнами перекатывалось по всему небосклону, пока не исчезло совсем в поглотившей его наступающей мгле.
Рядом весело потрескивал костёр, обжигая теплом лицо.
Над ним, продёрнутые сквозь прут, дымились большие куски мяса, капая выступающим жиром на горячие угли, отчего те ещё больше трещали и искрились.
Рядом ветвистая голова сохатого ещё истекала последними, скудными, каплями крови, прожигающими холодный снег, и косила на него своими потускневшими, холодными глазами.
Сколько он спал?
-Ну вот, брат, вдвоём мы остались,-услышал он голос Тугаркана. - Ну и напугались же мы! Рожи-то у них синие- синие! А глаза-то, что два блюда. И злые такие, таращатся! – продолжал тот, протягивая Тусуркаю свёрнутую трубочкой бересту:
-На-ка, выпей!
Горячая вязкая жидкость медленно прокатилась по горлу, растекаясь теплом по всем клеткам проснувшегося тела, и мужчина почувствовал прилив свежих сил, наполняющих его мускулы.
Вылезая из выпотрашенной туши лося, согретый его горячими внутренностями, Тусуркай почувствовал себя заново рождённым, будто младенец, появившийся на свет из утробы матери. Вытирая с себя остатки лосинной крови, он молча наблюдал, как оставшийся с ним иирк скидывает в мешок куски горячего мяса и тушит огонь:
-Засиделись мы с тобой тут. В дорогу пора. Наши не жравши с утра. А перед вылазкой надо бы утробу набить. Это что ж за бой на пустой желудок? - подмигнув другу, Тугаркан кинул в его сторону просохшую одежду. - Чай, в засаде уже сидят? Ой-ё! Хоть бы до драки успеть! Кулаки почесать!
И молодой иирк так тяжко вздохнул, что Тусуркай услышал, как в его голосе промелькнула нескрываемая досада и сожаление из-за возможного пропуска бойни с настоящим врагом.
И в самом деле, когда-то ещё такое будет?!

…. Внимательно изучив генотип двух существ, компьютер сделал вывод, что человеко-ящеры у костра могут являться прямыми далёкими предками существа из космоса. Но как такое может быть? Кассандр ещё и ещё раз за разом пролистывал в памяти все знакомые ему формы жизни, но ни одна из них и отдалённо не напоминала его недавних знакомых. Конечно, что бы сделать более существенные выводы, нужен был биоматериал, но, как Кассандр не искал, так и не смог найти существ из ночи. Ему даже стало казаться, что они-плод его галлюцинаций, возникших под воздействием необычного явления, но предоставленные компьютером фотографии не только рассыпали в прах эту версию, но и не выдавали никакой либо другой, более реальной и понятной.
Кассандр не знал, сколько времени прошло с момента его приземления на планете. Может год, может два. Может…
Он не хотел считать.
Он знал, что когда-нибудь андромедяне найдут этот прекрасный мир.
И тогда…
Тогда они не пожалеют, что создали его…
РБИ-216. Искусственно выращенного человека.
Он был ещё совсем молод. Всего несколько лет.
Но глубоких знаний, систематизированных в его искусственном мозгу, хватило бы на тысячу учёных.
Однако, как ни перелистывал он файлы своей памяти, он никак не мог найти ответ на один волнующий его вопрос: кто он такой?
Человек или всё таки робот?
И теперь, в полном одиночестве, он мог узнать ответ.
Обработав руку антисептиком, РБИ-216, в ожидании боли крепко стиснул зубы и провёл лезвием скальпеля по внутренней части запястья.
Алая жидкость тонким ручейком полилась на металлический пол.
И…
Ничего…
Кассандр ничего не почувствовал.
Ни приступа боли, ни даже малейшего намёка на неё!
Он знал, что так не должно быть. Всем людям больно.
Значит, он всё - таки робот?
Кассандр глубже вонзил лезвие в мягкую сочную плоть.
Более сильный поток крови.
Неприятный скрежет.
Как по металлу…
РБИ-216 осторожно сдвинул кровавое волокнистое волокно в сторону…
Под ним блестела поверхность металлического скелета.

…-Скажи, ты доволен правлением нового хозяина?- прикрыв двери, осторожно спросила Айса, указав мяснику на стоящую софу.
-Не понимаю, о чём вы, госпожа, - напрягшись всем телом, мужчина, уже было присев, приподнялся и нервно затоптался на месте.
-Не бойся, - поняв его озабоченность, улыбнулась Айса и снова указала рукой на софу.
-Ты ведь потерял свою лавку во время обстрела, да?- снова спросила она, не отрывая взгляда от мясника и тот, потупив глаза, неожиданно вздохнул, вспомнив свою черноокую любовницу и груды копчёных тушь, похороненных под развалинами, и кивнул головой.
-Хочешь, я назначу тебя главным поставщиком мяса для двора?
Подбирая каждое слово, Айса увидела, как алчно блеснули глаза торговца и поняла, что не ошиблась.
-Но для этого я должен что-то сделать?
Всю свою жизнь он работал только в лавке. Продавал мясо и, не зная другой жизни, был вполне доволен. Мясниками были его отец и дед, прадед и прапрадед… С самого детства стоял он за прилавком лавки, сначала подавая и взвешивая сочные куски, затем разделывая целые туши, став взрослее- ездил по окресностям скупать живой товар. В его доме всегда был ломоть хлеба, кусок ветчины и чарка доброго вина. Он не знал голода и лишений. И он был бы доволен жизнью, если бы не одно «но». Он мечтал о наследнике. Чернявом, смышлённом сорванце, которому бы передал дело всей своей жизни. Однако, скольких бы женщин не приводил он в свой дом, ни одна из них так и не понесла. И часто, оставшись один на холодном ложе, думал он о том, за что боги так осерчали на него, маленького человека? Почему, дав достаток и уважение, лишили самого главного? А, может быть, они ждут от него какого-то особенного поступка? Но что такого он должен сделать для них? Дайте знак! И я сделаю всё! Всё, что вы хотите!
И знак появился.
По крайней мере, так думал он.
Очнувшись после раззорившей его бомбёжки, Мясник решил, что боги рассердились на него и, что бы не заморачиваться по его поводу, решили лишить его всего. А если ничего нет, то и передвать нечего, а значит и наследники не нужны.
И с этой горькой мыслью мужчина, утративший веру в благоденствие божие, с понурым видом и без особого энтузиазма принялся расчищать улочки, где скором времени его встретила Айса. И идя за ней по длинным коридорам дворца, Мясник клялся всем известным и неизвестным ему богам:
Нет! Он не будет больше просить у них наследника!
Верните хотя бы малую долю утраченного и я буду рад!
Сама не зная этого, Айса вселила веру в убитого отчаянием мужчину, который расценил её предложение, как посланный с небес знак и готов был на всё ради того, что бы вернуть божью милость и своё утраченное состояние.


…Стрелки приборов интенсивно задёргались в разные стороны и Кассиопей понял, что сейчас должно начаться. С высоты своего полёта он увеличил земную картинку. Где-то там, в самом низу, среди укутанных снегом ёлок непрерывно двигалась тёмная цепочка. А далеко впереди неё, на заснеженной равнине, из земли пробивался тоненький голубой завиток, вбирая в себя кристалы лежащего вокруг снега. Увеличив видимость, андромедянин рассмотрел группу из одиннадцати человек, укутанных в меховые куртки с капюшонами, бодро скользящих на примитивных лаптях-снегоходах по высоким сугробам в сторону странного новообразования.
Что-то очень знакомое показалось Кассиопею в образе этих диких приматов. И, напрягая память, он отчётливо вспомнил давно забытую картинку тысячелетней памяти. Да, он уже видел этих людей.
Но в другом времени и при других обстоятельствах.
Созданные людьми, представители усовершенствованной серии роботов, к которым относился и РБИ-216, были предназначены для работы в научных био-экспериментах, целью которых было выведение новой человеческой расы, организм которой мог бы мгновенно приспособиться к любым неожиданностям в окружающей среде, будь то ядерная катастрофа или нападение хищного животного.
Добытые биоматериалы существующих в этом временном цикле представителей фауны в совокупности с собранными со всей галактике ДНК позволили РБИ-216 вывести в эволюционную цепочку совершенно новые виды представителей животного вида. Некоторые из них, в силу своей недоразвитости из-за некоторых научных упущений, не смогли прожить и нескольких минут. Другие, более приспособленные к внешней среде обитания, не только достигли полового созревания, но и дали потомство.
Так или иначе, но РБИ-216 с научной педантичностью фиксировал все результаты экспериментов, собирал созданные им образцы и консервировал в био-капсулах до лучших времён.
И вот однажды…
-Экземпляр 199, - женский голос бортового компьютера был, как всегда, приветлив и в то же время монотонен.- До окончания формирования осталось десять секунд.
За спиной Кассандра в стене со со множеством ячеек раздался щелчок. В одной из кабин загорелся свет и РБИ -216 нетерпеливо подошёл к ней.
Как это ни странно, но, создавая этот экспериментальный образец, инженеры наградили робота не только умственными способностями, но и некоторыми человеческими эмоциями, в числе которых было нетерпение, сомнение и любопытство.
Наверное, именно поэтому РБИ терзали сомнения по поводу своего происхождения.
Вот и сейчас он сильно сомневался в удачном завершении этого эксперимента.
Добытые им биоматериалы были настолько интересны своей структурой ДНК, что он непременно хотел усовершенствовать их и довести до того необходимого результата, на который и была нацелена вся их потерпевшая крушение научная экспедиция.
Несколько предыдущих попыток были неудачными.
Да, созданные экспонаты представляли некий научный интерес, но они никак не могли претендовать на роль будущих покорителей космоса. Одни из них обладали гиперподвижностью и способностью к трансформации, но при этом абсолютно не были восприимчивы к дневному свету. Другие напротив внешне напоминали обычных людей, имели определённые признаки телепатии, но всё это было не совсем то, чего хотел добиться экспериментатор.
…Приборы зафиксировали сильный всплеск электро-магнитных волн и РБИ, моментально бросив все дела, прыгнул в аэрокапсулу и помчался на место его возникновения.
Когда он прибыл, временная воронка уже исчезла, но перед его глазами предстала картина, которую он никак не ожидал увидеть.
На залитой солнечными лучами поляне, окружённой гиганскими папоротниками, стояла группа приматов, с ног до головы закутанных в зверинные шкуры. Испуганно переглядываясь друг с другом они издавали непонятные звуки и, сжимая в лапах примитивное оружие, оглядывадись по сторонам. Неожиданно чуть дальше среди гиганских деревьев мелькнуло знакомое синее сияние, а через мгновение раздался страшный зверинный рык и на поляну, ломая ветви деревьев, мотая головой из стороны в сторону, выбежал двухметровый ящер.
Кассандр досконально изучил всю флору и фауну периода, в котором оказался и мог с уверенностью сказать, что ни этот зверь, ни, тем более, эти приматы, не были из этого временного периода.
Значит…
Они попали сюда так же, как и он, Кассандр?
Но с какого времени?
Ещё более глубокого прошлого или далёкого будущего?
Пока РБИ пытался систематизировать увиденное, на поляне развязалась самая настоящая битва.
Ящер (то ли в силу своего зверинного нрава, то ли от испуга от всепроисходящего с ним) набросился на горстку приматов с такой яростью, что через мгновение разорвал почти всех их в клочья своими острыми, как лезвия зубами. Но и те, к слову сказать, оказались не робкого десятка и оставшиеся в живых принялись атаковать зверя, нанося ему удары странных, скорее всего, сделанных из стали, заострённых палок. Одна за другой на теле ящера появлялись длинные глубокие раны, брызжащие струями алой крови, но он не здавался, продолжая наступать на своих обидчиков до тех пор, пока последний из них не упал на землю.
Но и зверь, запрокинув голову вверх, заливаемый потоками крови, издал свой победоносный рык и, пошатнувшись, встретился глазами с Кассандром.
РБИ отчётливо уловил его взгляд, хотя и находился в скрываемой защитным экраном капсуле. «Может быть, экран повредился?»- подумал тогда он, но, проверив приборы, понял, что это не так.
«Помоги…»- Отчётливо услышал он и не поверил своим ушам.
Оглянувшись по сторонам, он попытался найти говорившего, но никого, кроме раненого ящера так и не увидел.
«Помоги…»- снова услышал он и, пронзённый вдруг осенившей его догадкой, мысленно спросил: «Ты где?»
«Перед тобой», - тут же был послан ответ и РБИ, впервые за много лет одиночества, точно понял, что ему нужно делать.

Глава 20
На редкость ясная зимняя ночь нависала над дремлющим под пушистым одеялом лесом. Тусклый свет далёких звёзд подмигивал наливающемуся месяцу, наблюдающему за потухающим костром на берегу замёрзшей реки, мирно покачиваясь на бархатной глади неба.
Морозно и тихо.
Уставшие от долгого перехода, истощённые горем пережитого и мыслями о будущем, в повалку друг с другом лежали пленницы из племени иирков. Тугие верёвки крепко связывали их кисти и ступни, лишая возможности побега и несчастным ничего не оставалось, как обречённо принять свою участь и доверить судьбу богам.
Рядом, у костра, спали тургары.
Ещё несколько затаились за деревьями по периметру стоянки, зорко всматриваясь в сторону темнеющих кустов, готовые разорвать любого, кто рискнёт попасться им на глаза.
Задумчиво ворошил кривым суком угасающие угли Алгаш.
Придя утром на место встречи с другими разведывательными отрядами, он понял, что миссия, доверенная ему Теймуром провалилась. Зима, пришедшая слишком рано, разрушила все его планы, лишив возможности вернутся в главный коган ещё по теплу. Толстый слой льда покрывал некогда рябистую гладь Реи и ни один корабль купцов- балтов, если бы он и прибыл в назначенное место, не смог бы и сдвинутся с места, не то, что доплыть до Эпии.
Оставалось одно: идти вдоль реки до её устья, а там (о, Боги, услышьте меня!) надеяться на встречу хоть с каким нибудь торговым судном, застрявшем из-за непогоды на море и договориться с капитаном повернуть в южные земли.
Но…
Алгаш повернул голову в сторону пленников и гружёных добром валуш.
Идти с грузом по глубоким сугробам слишком плохая затея. Женщины и дети медлительны. Волуши слишком тяжелы для их усталых рук. И терзаемый алчностью тургарин стал судорожно размышлять, какому из даров повелитель будет более благосклонен. С одной стороны, пушистые шкурки и золотые безделушки гораздо ценнее горстки измученных пленников. Но, с другой стороны, их можно схоронить до лучших времён в укромном месте. Благо, таких на берегу реки было вдоволь. Людей же не схоронишь, не припрячешь до весны. А некоторые из пленниц были довольно хорошенькие и Алгашу ой как не хотелось их упускать. Но тащить их всех, даже без груза провальная затея. Некоторые уже сейчас еле передвигают дряхлыми кочупатками. А что будет через день-два?
Алгаш посмотрел в сторону спящих иирчанок.
Вон та, что с краю, очень даже ничего, тоненькая такая, глазища, что блюда, огромные, с мохнатыми ресницами, как зыркнет, будто искры летят. Интересно, а на ложе как? Такая же дикарка? Или покорной будет?
И тургарин поёжился, представив знойную красавицу в своих объятиях.
Так и быть, себе оставлю.
А другая, что рядом с ней, вон та, тощая старуха… На кой она вообще нужна? Не сегодня, так завтра копыта откинет.
А, может, отпустить? Пускай идёт, куда зенки глядят. Мороз крепчает, снега глубокие, сама сгинет, зачем руки лишний раз морать? Одно дело, когда в битве, на равных, другое…
В первые за последние годы мужчина усомнился в правильности своих деяний. Как слепой котёнок он всецело доверился тогда Теймуру. Поверил в его пылкие слова о величии и славе, богатстве и почёте. Ради великой цели простил уму убийство отца. Что значит одна жизнь почти отжившего свой век тургарина в сравнении с будущим величием всего народа?
Ничто.
Просто прах, рассеянный в степи среди зелёного ковыля.
Племя быстро забыло старого каюма. Предало забвению память о нём, поддавшись речам его молодого приемника. Запах битв одурманил их. Блеск золота ослепил глаза их. Один раз познав власть, пусть даже маленькую, ничтожную над жизнями других, они не могли уже остановиться и приносили на алтарь войны всё новые и новые жертвы.
А Боги были всё так же ненасытны, как и в самом начале их великого похода.
Боги…
Алгаш поднял глаза на тёмную бездну неба.
Боги…
Пируете в своих юртах, предавшись вечным наслаждениям, и с усмешкой, наверное, смотрите на наши старания угодить вам.
Ждёте от нас подвигов в свою честь…
А так ли это?
Учитель говорит, да.
А, может, он ошибается?
И вам глубоко наплевать на нашу земную возню?
Словно в ответ на мысли Алгаша, где-то далеко в небе моргнула и погасла красная искорка, на мгновение осветив черноту живительным огоньком и мужчина словно боясь, что кто-то услышит его мысли, оглянулся по сторонам.
Нет, нельзя даже думать об этом.
Учитель - посланник богов. И если он что и говорит, то так оно и есть. И не ему, простому смертному, дано думать об этом. Боги и так наградили его, послав в сёстры Хайну.
Быть братом жены Великого каюма - большая честь и нужно было с достоинством нести её.
Быть первым среди первых.
Сильнейшим среди сильных.
Ловким, умным, отважным…
Теймур заметил его рвение и достойно наградил, поручив командование одним из разведотрядов. И он не в праве проявлять слабость и малодушие.
Алгаш оглянулся в сторону спящих пленниц.
Решено.
Как только забрезжит рассвет, выберет самых крепких девиц.
Остальных же…
Что ж, так хотят Боги.
Так велел Великий Теймур.
Так должен поступить и он.

…Скрытый от посторонних глаз, Кассиопей наблюдал с высоты своего полёта за тем, как всё больше и больше расширяется возникшая на земле голубая воронка. Запустив исследовательский зонт в самый её центр, он ждал.
Может быть, именно сейчас ему удасться разгадать тайну её появления и существования?
Занятый принятием данных, поступаемых из зонта, мужчина, однако, обратил внимание на вышедших из леса людей, остановившихся перед неизвестным для них явлением. Как зачарованные, смотрели они на приближающееся к ним сверкающее полотно, не всилах сдвинуться с места.
Что –то смутно-далёкое было во всём их обличье. Как будто он уже видел где-то когда-о этих людей. Кассиопей рикрыл лаза, стараясь вспомнмить, но в этот момент его мысли были прерваны странными звуками, исходящими из зонта.
Хлоп…
Хлоп…
Хлоп…
Андромедянин открыл глаза и увидел, как один за другим, приматы исчезали в недрах голубого сияния, так и не оказав никакого сопротивлени.
Хлоп…
Воронка словно вывернулась в обратную сторону и свернулась в сужающийся калачик, с пустотой в центре, который словно вдохнул, а потом резко выдохнул и исчез, превратившись в тёмную точку.
И всё.
Больше ничего.
Никаких следов.
Нет, следы, конечно, остались.
Следы от одинадцати пар снегоходов, оставленных их невесть куда исчезнувшими обладателями.

… Как истинный учёный, Кассандр, конечно же, собрал биоматериалы погибших в битве приматов и образцы их оружия. И, несмотря на его примитивность, он должен был признать, что оно уже не каменное, а железное, а это означало, что его владельцы прошли несколько ступеней своего развития. И их ДНК была аналогична ДНК человеческой. Но как такое могло случиться? Люди? На другом краю вселенной? А как же те страшные существа из ночи? Кассандр чувствовал, как быстро начинает закипать жидкость в его искусственном мозгу и постарался на время оставить решение задачи, которая на данном этапе была не решаемой для него и заняться новым знакомым. Спасённый им ящер быстро шёл на поправку. И чем дольше РБИ наблюдал за ним, тем больше и больше понимал, что, возможно, нашёл именно ту систему ДНК, которую стоит применить к человеческой.
Эти животные были разумны!
Они могли логически выстраивать цепочки из разных предметов, без труда находили лишнее, выбирались из построенного Кассандром лабиринта…
Кроме этого, в их телепатических способностях РБИ уже не сомневался, а начинающиеся проявляться способности телекинеза могли с эволюцией приобрести ещё большие формы.
И работа закипела.
С ещё большим усердием, чем ранее, Кассандр начал рекомбинацию генов человека и ящера.
На это ушли годы.
188 неудачных образца.
Но РБИ был настойчив. Он знал, что рано или поздно он победит и появиться новый человек, взявший у природы лучшее, что она могла подарить.
И вот…
РБИ-216 и зависший рядом с ним Лу посмотрели в стекло био-капсулы.
Мутно-жёлтая искусственная жижа…
Булькающие пузырьки воздуха…
От неожиданности робот чуть отступил назад.
Прямо на него смотрела пара жёлтых выпуклых, явно не человеческих глаз с вертикальными тёмными зрачками.
Точно такими же, какие он видел много лет назад, когда только- только появился на этой планете.

…Тиха морозная зимняя ночь.
Спят в своих норках зверьки, уткнувшись мокрыми носами в мохнатые шкурки.
В уютных гнёздах смотрят сны о зелёном лете сизые синички.
Где-то жалобно воет голодный волк, так и не добывший себе за короткий зимний день пропитание, а в тёмной берлоге спит смачно сосущий лапу лежебока-медведь, раззоряя во снах пчелиный улей…
Чу!
Скрип затвердевшего снега разбудил воронов, уставших от дневных ссор и драк за остатки тушки несчастного беляка и они каркающей стаей взметнулись в небо, крикливо ругаясь на потревоживших их сон путников.
Две мохнатые двуногие тени пронеслись между пошатнувшихся от порыва ветра ёлок и, ловко петляя между деревьями, заскользили с горы в низ.
Успокоившись, птицы снова опустились на мохнатые ветки, не забыв при этом подраться за более удобные места, и спрятали свои клювы под крылья в ожидании рассвета.
-След закончился, - остановившись, сказал Тусуркай, внимательно оглядывая притоптанный снег. - Странно, словно сквозь землю провалились. Все, как один.
Действительно, на высоком холме, прямо перед последним до стоянки врага спуском на снегу отпечатались ровные полосы снегоступов.
Двадцать два.
То бишь, одиннадцать иирков строго один рядом с другим, словно перед возникшей перед ними преградой остановились в этом месте, потоптались немного и потом…
Куда они двинулись потом?
Ни в какую другую сторону следы не вели.
Они словно пропали в этом месте.
Улетели…
Исчезли…
Провалились под землю…
Тусуркай и Тугаркан переглянулись друг с другом и, не сговариваясь посмотрели в даль.
Там, на берегу уснувшей в зимней спячке реки, маленьким огоньком сверкало пламя далёкого костра.
Тургары…
Ходу всего-то ничего.
Но где их товарищи?
Иирки посмотрели друг на друга.
-Ну, чего?- кивнул в сторону реки Тугаркан.
-А чего?
-Делать-то чего?
-Знамо, дело, чего, - мотнул головой Тусуркай.- Придём, побьём, наших отобьём и по домам.
-Вдвоём?- округлил глаза Тугаркан.
-А чего? Или мы не иирки? Их сколь будет? Старик бачил, не больше десятка. Это по пятаку на каждого. Ты ж кулаки почесать хотел?
-Хотел, - самоуверенно ответил Тугаркан.
-Ну, вот и почешешь. А наши…
Тусуркай задумчиво посмотрел в сторону реки:
-Наши… Да, небось уже в засаде сидят!
-А это как же, - мотнул головой Тугаркан на неожиданно оборвавшиеся на снегу следы от снегоходов.
-Да бог его знает! Не думай о сём. Может, снег прошёл, замело. Может, ещё чего. Давай, прибавь шагу. Перед боем прилечь бы, хоть на миг глаз сомкнуть, да кусок твоей лосятины замять.
И мужчина, размашисто взметнув руками, уверенно двинулся со склона в низ.
«Ну, да, конечно, снег прошёл, - недоверчиво подумал его молодой друг.- Вот так прямо, ровненько и прошёл? Сколь жил, а такого не видел. Нет. Тут дело в другом…»
И, видя, как быстро скрывается фигура товарища в темноте, накрывающей раскинувшийся перед ними лес, тихо вздохнул и, подняв снежный вихрь, двинулся следом.
«Вот они здесь, а вот их нет, - продолжал думать молодой иирк, спускаясь с горы. - Если бы снежный вал за собой потащил, то смешались бы в кучу, заметно было бы. Если зверь какой, тоже знамо, его б след был. А может… Недруг приметил? И одного за другим? Не-а. Тогда бы так лежкой и лежали. Н-да… Нечисть какая? Дух лесной или ещё кто…»
Так и пытаясь разгадать загадку вдруг исчезнувших следов, Тугаркан задумался и вовремя не заметил возникший прямо перед ним огромный валун, припорошенный снегом.
Пытаясь объехать его, он резко повернул снегоступы в сторону и, потеряв равновесие, упал на бок, продолжая съезжать в низ, прямо на развесистый столетний дуб с мощными корнями, вылезшими из под земли наружу. Что бы избежать удара, мужчина попытался затормозить, но высокая скорость, набранная им при езде, не позволила это сделать и Тугаркан, упав на спину, прямо ногами въехал под корневища, застряв в снежном проходе.
-Ну, ты, брат, мастак, - усмехнулся подъехавший к другу Тусуркай и, остановившись, подал ему руку. - Давай, друг, хватай.
И изо всех сил дёрнул застрявшего наружу.
Однако, на его удивление, снег вокруг Тугаркан рухнул вниз и паренёк покатился в образовавшуюся пустоту.
Глава 21
Слабой рукой Цхураб упёрся о холодную влажную поверхность, скрытую колючими кустарниками. Боль всё ещё тягучей жидкостью разливалась по его нутру, но ныла гораздо меньше, чем раньше.
-Ты ещё слаб, -услышал он тоненький голос и открыл глаза.
Сидящий спиной примат, повернулся к нему лицом и мужчина быстро окинул его взглядом.
Округлые бёдра…
Выступаюшие холмики груди…
Судя по первичным признакам, самка, скорее всего.
-Тебе нужен ведун, - произнесло существо и смешно растянуло губы.
«Что оно говорит? Почему их язык неизвестен мне?»
Цхураб, стиснув зубы, уперся спиной о гладкую стену за своей спиной и вдруг почувствовал, как полетел головой в низ, кувыркаясь по возникающим под его ударами ступеням.
-Эй! Ты где?
Распластавшись на каменном полу, мужчина посмотрел в сторону голоса и увидел на высоте пары десятка метров чёрный силуэт примата, появившийся в прикрытом колючими ветками круглом проёмы:
-Я спускаюсь к тебе!
И сквозь застилавшую его глаза пелену боли космонавт увидел спускающуюся к нему полусогнутую фигуру, с каждым её шагом заливаемую белым светом.

…Не смотря на то, что ЯЧ-199( так назвал его Кассандр) оказался физически не совсем тем существом, о котором мечтал РБИ, он был намного перспективнее произведённых ранее него экземпляров.
И, если бы РБИ-216 обладал более восприимчевой нервной системой, его возможности повергли бы робота в абсолютный шок.
Нет, не физические недостатки этого существа, которые правильнее было бы отнести к достоинствам, изумили робота. Его тонкий хрящевый скелет был настолько подвижный, что мог приобретать нужные для той или иной ситуации формы. Он с лёгкостью трансформировался из прямоходячего в бегущего со скоростью более ста километров в час четвероногого животного. Наличие жаберных отверстий и системы лёгочного дыхания позволяло дышать не только на суше, но и в воде, а особенное строение выпуклых глаз позволяло охватывать зрением, как при дневном, так и при ночном свете, всю панораму на триста шестьдесят градусов.
Да, физически человек явно проигрывал этой твари.
А если к этому добавить ещё и заложенные в его систему задатки телепатии и телекинеза, то он становился идеальными представителем животного мира, претендующими на первенство в эволюционной цепи .
И куда уж человеку, освоившему просторы космоса, до его первобытной сути, даже сейчас превосходящей человеческое развитие!
Даже страшно представить, что может быть с этими ящеро-подобными людьми через тысячи лет эволюции!
Не трудно догадаться, что ничтожный по своему психо-физическому развитию человек будет лишним в мире, где будут править такие существа.
И РБИ полюбил его.
Как лучшее своё творение из всего, что было создано им за многие годы существования на этой планете.
Как такого же искусственно созданного, как и он сам.
Сильный, крепкий, выносливый, способный к перевоплощениям и обладающим сверх-способностями!
И преданность человечеству постепенно утратила свою силу перед этим грациозным ящеро-человеком, вобравшим в себя лучшее, что могла дать природа и тысячелетиями накопленные знания.
И вскоре десятки клонов были выпущены на волю из лаборатории, что бы в естественных условиях доказать своё право на первенство на этой планете.
Однако, природа не восприняла чужеродные организмы, внезапно населившие её. Один за другим гибли ЯЧ, не выдержав атакующих их бактерий и вирусов, щедро населяющих планету.
РБИ был сломлен.
Подавлен.
И хотел уже прекратить свои опыты, но…
…однажды случилось то, что должно было рано или поздно случиться.

…Мгновение…
Тело Тугаркана уткнулось во что-то большое и мягкое.
Старый мох, наверное.
Мужчина осторожно подвигал членами.
Кажись, всё цело, руки - ноги на месте.
И как его так угораздило!
Иирк пошарил в темноте руками, пытаясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться и вылезти наружу.
Нет, это не мох.
Шерсть…
Шерсть?!
И тихое сопение и сладкое причмокивание послужили единственным ответом на немой вопрос Тугаркана.
-Эй! Ты жив там? – услышал он над собой голос Тусуркая и, перестав дышать, медленно пополз на мигающий между кореньев лунный свет, кося выпученными от испуга глазами в сторону тёмной массы, издающей еле заметные звуки.
-Чего молчишь? Не сломал чего? Погоди, я сейчас, - снова услышал Тугаркан и, высунув голову из ямы, столкнулся лбом с другом, приблизившим своё лицо к отверстию между корнями.
-Ты чего?- рассмеялся тот, видя ошарашенное лицо друга, но он, словно потеряв дар речи, испуганно замахал руками, призывая к молчанию и указывая в глубину.
Словно в ответ, из ямы послышалась чья-то возня и сердитое ворчание и Тугаркан, шустро перебирая руками и ногами, выполз наружу и, подскочив на ноги, на ходу натягивая снегоступы, поспешил убраться с опасного места.
Мгновенно оценил ситуацию и Тусуркай и, потирая покрасневший от удара с другом лоб, молча последовал за ним.

…Однажды случилось то, что должно было рано или поздно случиться.
Сверкающие молнии были настолько сильны, что, казалось, небеса разорвёт в мелкие клочья. Тяжёлые свинцовые тучи висели так низко, что накрывали верхушки вековых дубов, растущих в долине. А метающийся среди их веток ветер был так силён, что под его мощью столетние гиганты раскачивались из стороны в сторону, гулко ударяясь ветками друг о друга.
Неожиданно где-то высоко, выше всего этого буйства природы, сверкнуло несколько огоньков.
Сначала РБИ-216 принял их за шаровые молнии, но те были расположены настолько симметрично, что, судя по-всему, имели искусственное происхождение. Медленно приближаясь к земле, огни становились всё отчётливее и отчётливее, освещая громаду звёздного корабля.
Его корпус плавно опустился ниже и, не касаясь земной поверхности, замер и завис в воздухе.
Широкая световая дорожка медленно выползла из его нутра и в проёме корабля показалось несколько высоких существ в сверкающих белых плащах.
И в долине закипела новая жизнь.
Астронавты, прибывшие с известной РБИ-216 Альфа - системы, имели схожую с человеческой структуру ДНК, но обладали более высоким ростом и более правильными, симметричными чертами лиц. Светлокожие, с длинными вьющимися волосами они практически не разговаривали друг с другом, общаясь при помощи телепатии.
РБИ-216 знал о существовании этой расы в своём времени. Среди множества других HOMO SAPIENS, эти назывались не иначе, как победившие время.
Они не старели.
Их тела не дряхли.
И иногда РБИ задавался вопросом, действительно ли они живые существа из плоти и крови? Или так же искусственно созданные кем-то био-роботы, умело скрывающие свою сущность?

…-Что это за место?- самка-примат удивлённо оглядывалась на окружившие её своды пещеры и лежащий с закрытыми глазами Цхураб вдруг с удивлением понял, что отлично понимает её.
Как такое возможно?
Мужчина приподнял одно веко и то, что он увидел, заставило его тут же открыть оба глаза и завертеть ими во все стороны.
Это была не обычная пещера.
Судя по тому, что Цхураб падал в низ, она уходила довольно глубоко под землю и высоко белеющее отверстие – вход подтверждало это, как и симметричные ровные ступени, залитые ярким светом, спускающимся со свода, изрезанного причудливыми рисунками.
«Что это за место?» - подумал Цхураб, наблюдая, как самка медленно подошла к стоящему в центре пещеры постаменту и грациозно стала сметать с него толстый слой пыли.
-Здесь какие-то знаки, - повернула она голову к мужчине и вдруг с резвостью лани отпрыгнула в сторону , отдёргивая руку.
«Она не такая и примитивная», - с удивлением решил Цхураб и вдруг замолчал, посмотрев в сторону, указанную рукой его спутницы.
С постаментом творилось что-то странное: из его глубины вверх поползли тонкие полупрозрачные нити света, стройно вытягиваясь и переплетаясь друг с другом в сверкающий клубок. Ещё немного и он завис над выступившими из постамента разноцветными вращающимися кристалами и запищал на родном для Цхураба языке:
-Я рад приветствовать тебя, космический странник!

…-Ну, и где они?- вынырнув из-за сугроба вопросительно поднял брови Тугаркан, оглядываясь по сторонам.
-А бес их, - огрызнулся в ответ Тусуркай и, махнув рукой в сторону мигающих угольков на берегу замёрзшей реки, задумчиво прошептал:
-Дюжины две будет, не меньше.
Шмыгнув носом, молодой иирк посмотрел на товарища и недоверчиво проворчал в ответ:
-Как же так? Ведун бачил не больше десятка. Ты не ошибся? Дай-ка я…
И Тугаркан, прищурившись, начал выискивать в темноте мохнатые шапки тургар.
Один…
Два…
Десять…
Ещё один…
Два…
-Точно, - перекатившись на спину, выдохнул он, - так и есть. Два с лишним десятка на виду, да на постах должно быть не меньше семи. А, может, и того больше. Это что ж получается, ошибся Старик?
И Тугаркан, зло цокнув губами, озабоченно вздохнул.
-Да, нет, не мог ошибиться, - покачал головой в ответ Тусуркай. - Должно быть либо по дороге подошли, либо на месте уже ждали.
-Да на кой мне?! Тута были, коли по-дороге?- снова огрызнулся молодой иирк.- Нам-то теперь как? Если б наши были - и слов нет! А теперь? Вдвоём на три десятка? Ну, знаешь, тут надо либо самим быть полными дураками, либо что б те вон, - кивнул он в сторону угасших костров, - были дурни - дурнями. Однако, судя по всему, они-то как раз и не дурни. Это что ж получается, мы что ли?
Чуть поодаль послышался еле заметный треск и, возбуждённо шепчущийся Тугаркан замолчал, вжавшись всем телом в снег.
-Эй! Ты, что ли, Улушай?
Услышав низкий чужой голос, ирки молча переглянулись и замерли.
-Чего молчишь?
Нарастающий скрип снега указывал на приближение довольно тяжёлого человека и Тусуркай, приложив палец к губам, снова посмотрел на друга и изо всех сил нарочито кашлянул и откатился чуть в сторону.
-Что, жинка не греет, в горле першит?
Глухой раскатистый смех прокатился между спящих ёлок и завис в холодном воздухе над головами притаившихся иирков. Ещё чуть-чуть и среди деревьев показалась широкая фигура хорошо вооружённого мужчины в мохнатой шапке и с прицепленной к боку саблей. Тёмной тучей он шёл, раздвигая рукам ветки, прямо на затаившегося Тугаркана. Ещё чуть- чуть и даже ночная темнота и мохнатые стражи леса не смогли бы скрыть паренька от его пронзающего мглу взгляда. Но в этот момент Тусуркай резко выбросил вперёд большой сук, прямо под ноги тургару и тот, споткнувшись об неожиданно взявшуюся откуда-то преграду, тяжело плюхнулся лицом в снег.
Не давая ему опомниться, охотник ту же навалился на него сверху и, обхватив шею руками, начал душить. Но тургарин оказался сильным малым и попытался скинуть с себя оседлавшего его человека.
-Руки, руки держи, следопыт ты хренов!-зашипел Тусуркай своему пытающемуся опомниться другу.
-Да, да, сейчас, - забормотал тот и, схватив валяющуюся тут же палку, так удачно послужившую ииркам, начал изо всей силы колошматить ею руки тургарина.
Однако тот, изловчившись и схватив бьющее его оружие, из последних сил дёрнул его к себе, пытаясь вырвать из рук Тугаркана, но тот, вцепившись в палку обеими руками, повалился на снег лицом к лицу с врагом.
Налитые кровью выпученные глаза и ставшее нереально багровым лицо так напугали молодого следопыта, что тот от страха чуть не выронил своё орудие, но в этот момент в шее тургарина что-то хрустнуло и его, ставшая вдруг вялой, голова безжизненно опустилась в примятый снег.
-Всё, трындец, допрыгался, - отряхивая руки, Тусуркай поднялся с обмякшего тела и посмотрел в сторону тяжело дышащего друга:
-Чего так долго-то?
-Думал, ты… сам… справишься, - переводя дух, забормотал тот, медленно вставая и напяливая на голову слетевшую во время драки шапку.
Удовлетворённый ответом, Тусуркай, снисходительно мотнув в сторону леса головой, задумчиво сказал:
-Знаешь, пока я тут объезжал этого гнедого, мне мыслишка одна пришла. Присядь-ка, поразмыслим.

Глава 22
Альфавитяне одобрили и даже оценили достигнутые РБИ-216 успехи. Более того, они с готовностью взялись помочь ему найти и исправить недочёты, допущенные при создании человека.
И вот настал тот день, когда перед Высоким советом стояли два абсолютно разных HOMO SAPIENSA.
ЯЧ-199.
И ПЧ-276.
Подробно изучив оба генотипа, совет должен был принять решение, кто же из них более достоин населить эту планету?
Конечно, РБИ-216 настаивал на своём первом образце, ЯЧ-199. И его доводы были очень убедительны.
Однако, кто станет прислушиваться к мнению пусть и разумной, но всё таки машины?
И Совет выбрал ЧЕЛОВЕКА.
Если бы Кассандр мог плакать, то не смог бы удержать слёзы горечи, хлынувшие от обиды поражения.
Почему?
Ведь его дети более сильные, умные, обладающие поразительными возможностями…
-Они могут быть опасны для нас. Не будем рисковать, - услышал он приближающийся голос Кассиопея и безшумно отошёл за полукруглый выступ стены.
Да, действительно. Разве могли альфавитяне допустить, что бы на этой планете эволюционировал такой сильный тип, как ЯЧ-199? Ведь, обладая уникальными способностями ещё на низшей ступени своего развития, пройдя весь процесс эволюции, он мог стать настолько сильным, что даже альфавитянам пришлось бы признать его первенство.
И они приняли единственное верное для их блага решение:
Убрать соперника.
В самом его зародыше.
Советом было рекомендовано уничтожить генный материал ЯЧ-199 и выпустить в серийное производство ПЧ-276, а сомого РБИ подвергнуть принудительной зачистке, что бы стереть из его памяти результаты всех его экспериментов..
…РБИ-216 тихо проследовал за альфавитянином, несущим драгоценную колбу. Из своего укрытия он видел, как тот поставил её в отсек расщепления и запустил процесс разрушения.
«Десять, девять…»- тикали внутренние часы РБИ-216 в то время, как он, наблюдал за альфавитянином, выходящем из комнаты.
«Семь, шесть…»
РБИ быстро метнулся к стене.
Только бы успеть!
«Пять, четыре…»
С нечеловеческой скоростью Кассандр начал вводить на мониторе возникающие в его мозгу комбинации шифра.
В окне отсека замелькала интерферационная картинка.
«Два…»
«Один…»
Прозвучал щелчок.
Свет погас. Бесшумно открылась дверца разрушителя и из его нутра выползла длинная колба с мутновато - жёлтой жижей.
…Осторожно поднимаясь по винтовой лестнице, РБИ-216 вошёл в открывшееся перед ним помещение с расположенными по его периметру десятками сотен био-капсул, скрывающих человеческие эибрионы. Через несколько дней их очередная партия будет выпущена и начнёт создавать свои первые поселения.
Люди леса- охотники.
Люди моря- рыболовы и мореплаватели.
Равнинные люди - хлеборобы и землепашцы.
Несмотря на одинаковую структуру ДНК, их всех предварительно поделили на отдельные касты, каждая из которых должна была выполнять определённую функцию: выращивать скот и пшеницу, добывать мясо, открывать и завоёвывать новые земли. Одних из них наделили алчностью и жадностью, других- силой и отвагой, третьих- кротким нравом и послушание.
Всем им нашлось место на этой прекрасной планете, чарующая девственность которой должна была вот-вот разрушиться.
Всем…
…но не его детям…

…Первый луч поднимающегося солнца скромно мигнул над чёрной полоской леса, разрезая бархатную гладь ночного неба и тут же погас, не выдержав навалившейся на него темноты.
И, словно на помощь брату, за ним поспешили второй, третий, более смелые лучики, разбавляя мрачную картину светлыми красками, и вскоре между небом и просыпающейся землёй забрезжил алый рассвет, бросая багрово-жёлтые отблески на сливающиеся с небом верхушки деревьев.
-Эй, давай, хватит дрыхнуть, - яростно кричал на просыпающихся пленников толстый тургарин, пиная их заострённым носком мохнатого ичига.
Те, лениво открывая слипшиеся веки, злобно косили на него просыпающимися глазами и нехотя поднимались с примятого снега.
-Ты, ты, ты, - указал воин на молодых девушек, - давай, сюда, сюда, - и толкнул их в сторону от общей толпы.
Отобрав так около дюжины самых крепких и привлекательных, тургарин широко расставил ноги и, деловито уперев руки в бока, уставился на толпу оставшихся старух и детей:
-Ну, вот, что, - шмыгнул он сопливым носом и отхаркнул в снег густой сгусток жёлтой слизи, - наш командир милостив и даёт вам свободу. Можете чапать до дому, коли доковыляете!
И с этими словами он, довольный своей, как ему казалось, остроумной шуткой, разразился таким страшным хохотом, в миг подхваченным его соплеменниками, что женщины, почуяв неладное, переглянулись друг с другом.
-Ну, чего? Пошли, пошли!- зарычал тургарин и звучно щёлкнул по земле упругим хлыстом.
Одна из женщин сделала робкий шаг в сторону.
Остановилась, зажмурив глаза и втянув голову в плечи в ожидании удара.
Но, не дождавшись его, вопросительно из под - лобья посмотрела на захватчиков.
-Давай, давай, - словно подбадривая, подтолкнул её тургарин в плечо.
И она, доверившись его неожиданно ласковому тону, медленно пошла в сторону леса. За ней, подхватив более мелких ребятишек на руки, последовали другие.
С тоской наблюдали за соплеменницами оставшиеся в плену девушки, не замечая, как коварные тургары натянули тугие тетивы, целясь в спины уходящих женщин.
Ещё мгновение и полетели бы их меткие стрелы …..
Но…
Мощный звериный рык, подхваченный неистовым хрустом ломающихся веток прервал нависшую над берегом тишину.
Ещё чуть-чуть и на поляну из-за деревьев выскочил огромный бурый медведь который, встав на задние лапы, мощно ударил себя в грудь, издал такой рёв, что из его пасти во все стороны полетели клочья мохнатой белой пены. Не давая опомниться опешившим от его появления тургарам, лесной верзила размашистыми ударами когтистых лап отбросил нескольких из них в сторону, содрав острыми, как лезвие когтями кожу с их голов.
Десятки стрел, направленных до этого на беззащитных женщин, полетели в сторону злобного гостя, но тот, словно непробиваемый, отмахивался от них мохнатыми лапами, приближаясь огромными прыжками к тургарам.
Занятые стрельбой в невесть откуда взявшееся животное захватчики не заметили, что некоторые из них стали падать на землю, сражённые вражескими стрелами, выпущенными со стороны леса.
-Улушай!- заорал Алгаш, пытаясь навести порядок среди запаниковавших солдат. - К лесу!
И тут же щупленький мужичок в сверкающих латах поверх мохнатой куртки звучно трижды свистанул сквозь щербатые зубы. Не понятно, как среди базарного шума был услышан его сигнал, но тут же к нему подоспел десяток тургар и они, сильно петляя по заснеженной равнине, понеслись в сторону стоящих в далеке мохнатых ёлок.
-Девки! - завизжала одна из пленниц, та самая черноокая иирчанка с мохнатыми ресницами, приглянувшаяся Алгашу. – Девки! Никак наши! – и прыгнула на спину одному из пробегающих мимо неё врагов, вцепилась зубами в его заросшую чёрно-рыжей щетиной шею и со злостью вырвала кусок мягкой плоти.
-Или мы не ирчанки? Давай, подсобляй!- подхватила её другая и, на ходу с силой дёрнув торчащий из-под снега сук, наотмашь ударила им бегущего перед ней мужчину.
Быстро кувыркаясь, тот скатился с берега в низ и, ударившись о стеклянную гладь замёрзшей реки, пробил её корку и медленно пошёл ко дну.
Видя это, вся толпа только несколько минут назад робких девиц, смиренно покорившихся судьбе, с неистовыми визгами бросилась на пленивших их воинов, бегущих на поиски невидимого врага в сторону леса.
-Строй держать! Занять места павших! - орал Алгаш. – По команде! И- раз!
Два десятка острых стрел дугой взмыли в небо и упали на несущегося на тургар зверя.
Немного опешив, тот присел, замотал головой, пытаясь стряхнуть с себя вошедший в шкуру металл.
-И-два!- снова скомандовал командир.
Визг отпущенной тетивы.
Острая боль волной прокатилась по раненому зверю и он, рассерженный ещё больше, встал на задние лапы и, распахнув передние, мотнул мохнатой головой, оскалив зубастую пасть.
-И-три!
Усыпанный стрелами медведь со страшным рёвом бросился на хладнокровно обстреливающих его людей, но те, медленно отступая к краю берега продолжали осыпать его градом стрел до тех пор, пока похожий на усыпанного иголками ежа разъярённый шатун не грохнулся мордой на утоптанный снег, распластав в стороны свои смертоносные лапы.
Алгаш подошёл ближе и, нагнувшись, взял руками его оскаленную морду.
Один враг пал.
Тургар повернул голову в сторону.
Там, пленённые им женщины во всю расправлялись с ненавистными тургарами.
-Догнать и порезать на куски!- завопил он, но тут же упал, сражённый меткой стрелой Тусуркая.

…Да, точно, он уже видел эту пещеру. Он не мог понять, когда это случилось, в прошлом или будущем, но он уже был здесь. Цхураб провёл ладонью по стягивающему его тело комбинезону и нашупал длинный тонкий предмет в потайном кармане.
Капсула…
Он должен сберечь её.
Но для кого и как долго?
Тот краснокожий сказал…
-Я знаю, ты можешь…- голос самки- примата прервал его размышления.
-Что?- не понял Цхураб и вдруг поймал себя на мысли, что отвечает ей на ранее незнакомом ему языке.
-Тебя ко мне послали боги. Я долго просила и они послали тебя. Скажи, ты поможешь мне?
-О чём ты просишь?- всё ещё не понимал мужчина.
Девушка отвернулась от него и Цхураб почувствовал, как сильнее забилось её сердце и кровь прихлынула к щекам.
- Ребёнка. Ты можешь подарить мне ребёнка?
Он, конечно, думал услышать всё, что угодно, но это…
Наверное, не спрячь он свою настоящую внешность под маской этих приматов, можно было бы заметить в миг изменившийся цвет его кожи и возбуждённо вставшие на голове чешуйки. Но теперь эта женщина увидела просто удивлённо смотрящие в её сторону глаза.
-Положи меня в ту штуку, - кивнула она головой в сторону медкапсулы, одиноко стоящей в углу пещеры.- Я видела, как она просветила твоё тело, а потом излечила его.
«Уф, - выдохнул атавирянин. – А я –то подумал…»
Нет, конечно, он постарался придать своей внешности как можно более привлекательные черты, присущие этой расе. Но ведь это была просто оболочка А как совокупляются эти существа, он понятия не имел и, если честно, у него не было никакого желания это узнавать.
-Так ты поможешь мне?- снова переспросила самка. – Баба Йога говорила, что боги дадут знак, только нужно подождать. Я долго ждала, я принесла много даров богине Матери и она послала тебя.
-Почему ты так думаешь?
-А как же иначе, если ты свалился с небес прямо к моим ногам как раз тогда, когда я в очередной раз молила Мамаю?
Да, конечно, эта приматка находиться пусть и не на самом раннем этапе своего развития, но достаточно дика и необразованна, что бы понять весь смысл происходящего. Всё, что с ней происходит, проще всего списать на волю богов. Интересно, сколько их?
Размышляя об этом, Цхураб пристально посмотрел на свою спасительницу.
Большие светло-голубые глаза…
Золотистые локоны…
Маленький нос и чётко очертанные губы…
Довольно светлая кожа с розоватыми разливами в районе скул…
Длинная тонкая шея…
Наверное, она не слишком привлекательна, раз не могла найти себе партнёра для естественного зачатия.
Или, может быть, причина в другом?
Неожиданная догадка промелькнула в голове атавирянина.
- У тебя были,- осторожно начал он, – были партнёры?
-Партнёры?- переспросила девушка.- Кто это?
-Ну, ты …совокуплялась с представителями противоположного пола?
Видя, с каким недоумением эта самка смотрит на него, он понял, что говорил с ней слишком мудрёно для её недоразвитого мышления и решил спросить прямо:
-У тебя был секс?
-Секс?
-Да, да, секс, - нетерпеливо повторил Цхураб, отчаянно пытаясь найти простые слова для такой пикантной темы.
-Секс, - задумчиво произнесла девушка, - красивое слово. Прости, но я не знаю язык богов.
И она так виновато посмотрела на собеседника, что тот, потеряв всякую надежду, вдруг очень просто спросил:
- Мужчины когда-нибудь проникали в нутрь тебя?
-Конечно! – неожиданно для него ответила девушка и заулыбалась. - Каждую полную луну, как и советовала баба Йога.
Опа! Контакт найден! Нужно говорить просто и ясно без всякого стеснения.
-И даже по несколько раз за одну ночь, - обыденно продолжила самка. – Я очень старалась, правда. Но, наверное, богам что-то не нравилось.
Слушая девушку, Цхураб поднялся с пола и направился к медкапсуле, поманив девушку за собой.
Странное всё таки место! Космонавт не мог вспомнить, что бы эта планета значилась даже на старых навигационных картах. Но кто-то же оставил здесь все эти технологии далёкого будущего? Или это были…
-Атавирянчик!- раздавшийся вдруг у самого уха противный визглявый голос прервал его мысли.
Откуда он знает его расу?!
-Давно же тебя не было слышно, - то ли с сожалением, то ли с радостью поприветствовал мужчина шар.
-Да так, обстановку на поверхности проверял.
-И что, как там, наверху?
-П-полное спокойствие и тишина. А вы что затеваете?
Шарик метнулся в перёд и завис над медкапсулой:
-Кто-то болен? – и, видя, как Цхураб открывает крышку аппарата, предложил:
-Если хочешь, я помогу.
-Залезай, - игнорируя его просьбу, атавирянин подал руку женщине и, видя её сомнения, спросил:
-Ведь ты ещё хочешь ребёнка?
Глава 23
…Яркое весеннее солнце было настолько непривычно жарким, что неожиданно рано проснувшаяся от зимней спячки природа, словно не желая отставать, потянулась к его живительным лучам. Прямо на глазах, там где только что лежали сугробы, уже бежали тоненькие журчащие ручейки, среди которых свои жёлтые лепестки распустили первые весенние цветы и зелёные ростки летних трав выползли на пригретые солнцем опушки. Раскрывшиеся почки зелёными кучеряшками покрыли ветви пробуждающихся деревьев, среди которых суетливые птицы, готовясь стать родителями, уже вили свои гнёзда.
Стая оставшихся в живых после голодной зимы облезших и исхудалых волков, уловивших среди весенних ароматов запах дорбычи, рысцой перебегала залитую светом поляну в сторону леса, где среди старых коряк ельника нашло своё убежище семейство шустрых русаков.
И там, за вечно-зелёной стеной, на беругу тихо дремала деревня славличей.
Противный звук трещащих остатков льдин на реке разбудил ещё дремлющих петухов и они, вылупив свои круглые глупые глаза, заорали с новой силой:
-Ккукарреку!
-Хру-хру-хру…- вторил им скрежет с реки.
И тут же многоголисный хор проснувшейся живности загоготол, заблеял, залаял со всех сторон, поднимая нежившихся в постелях хозяев.
-Лёд тронулся, - многозначительно пробормотал вышедший на улицу Торвальд и, довольно потирая руки, направился к избе, в которой зимовал капитан.

…-Перед вами, - Теймур вытянул руку в сторону раскинувшейся вдоль реки, покрытой остатками льдин, равнины, - богатый и нетронутый край. Племена, живущие здесь, дикие и неопытные. Тысячу лет жили они в мире и благодати, посланной им богами. Но достойны ли они, эти ничтожные отпрыски, владеть этими зелёными лесами и полноводными реками, богатыми рудами, хранящимися в их горах и солнечным камнем на их берегах? Создавая землю, наш бог наделил всех нас равными правами на её богатства. Но тысячу лет назад они посмели програть нас с обжитых земель и теперь пришло время вернуть утраченные территории. Со мной ли вы, мои доблестные воины?
-Да! Да! С тобой, великий каюм!-раздался со всех сторон разноголосный гул и многотысячная армия хорошо вымуштрованных пехотинцев, закованных в латы кавалеристов и гружённых на тяжёлые повозки артиллеристов уверенным строем двинулась в сторону спрятанной где-то далеко в зеленеющих лесах мечте о богатстве и славе.

…- Тургары покинули земли фригии, - тяжело дыша от быстрого бега, доложил Тусуркай, откинув тяжёлую шкуру с двери хижины Стриборга, на что тот спокойно призвал его жестом руки и кивнул головой:
-Присядь, отдохни, испей тёплого мёда да откушай с дальней дороги. А потом и слово молвить будешь.
Стараясь успокоить выпрыгивающее наружу сердце, иирк обвёл взглядом собравшихся и, пройдя через ряды обращённых к нему глаз, пробрался в дальний угол.
-Сколько им понадобиться времени добраться до славличанских земель?
-Думаю, пару десятков лун, не меньше, - махнул рукой иирк и принял из рук подошедшей к нему девушки блюдо с кусками мяса.
-К травеню, стало быть, точно будут, - задумался вождь и перевёл взгляд на гостя с выжженным на лбу третьим глазом. - А что иссиды?- спросил он
-Лёд пошёл и наши корабли ничего не держит на севере. Мы прибудем раньше, гораздо раньше них и сами выберем место для встречи.
-Ратибор, - обратился Стриборг к сидящему рядом воину, - ты, кажется, гостевал у самого крайнего селения славличан? Кто их вождь?
-Мудрояр, - хотел было привстать ирк, но мужчина жестом не дал ему этого сделать.
-Ты некоторое время жил среди них, - продолжил Стриборг, - и что? Как они тебе показались?
-Тихое племя. Слабое и тихое. Больших надежд в бою на них возлагать нельзя. Если только так, для количества…
Так и не оправившийся после исчезновения Йорки, Ратибор за последнее время как-то осунулся, постарел и огненный блеск страсти потух в его чёрных очах.
-Наши люди были у Мудрояра,- закивал головой иссид. – Да, слабое племя. В бою первыми лягут. Да и против эпийской стали наша слабовата будет.
-А вот тут-то ты не прав, - похлопал его по плечу Стриборг. – Это они думают, что наше оружие слабовато. Да вот только послали нам боги человечка из эпии. Шустрый такой человечек оказался. Обошёл все тургарские посты и западни, пока к нам добрался. Да не с пустыми руками пришёл, а принёс с собой секрет эпийской стали. И вот уже которую седьмицу все славличанские и наши кузни куют отборные крепкие мечи.
-Вот это дело! Уж с такой-то сталью нам любой тургарин не страшен, - раздались со всех сторон возгласы одобрения.
-Тихо, тихо, - приподнял ладонь Стриборг. – Рано радоваться. Тусуркай бывал у них в когане. Видел и снаряжения их, и учения. Серьёзная, надо сказать у них подготовка. Да и мы не лыком шиты. Вот, гляньте-ка, чего напридумывали.
С этими словами Стриборг откинул крышку близ стоящего сундука и поочерёдно стал доставать из него диковинные штучки.
-Вот это, - указал он на деревянную дубинку, унизанную металлическими шипами, - башки так разбивает, что и после самого слабого удара не суждено встать. Пока только пара сотен таких будет, но, думаю, если ваши мастера помогут, быстренько сколько надо сделаем.
Вождь аккуратно передал орудие своему соседу, а тот, внимательно рассмотрев, и, одобрительно кивнув, отдал следующему.
-Да, дельная штуковина, дельная, - закивал иссид, пробуя на палец заострённые шипы. - Для руки лёгкая, для врага в самый раз будет.
Вытирая жирные от сочного мяса руки о подол куртки, Тусуркай привстал и, приклонив голову, заговорил:
-Спасибо за хлеб соль, други. Только вот ком в горло не лезет, настолько весть моя нехороша будет.
-Ну, что ещё скажешь?- недовольный прервавшим его хвастовство иирком, Стриборг метнул в его сторону такой взгляд, что тот опустил глаза, но твёрдо продолжил:
-Везут тургары с собой тайное оружие.
-Тайное? Какое такое? Что за оружие? Сам-то видел чего?- посыпались на него вопросы со всех сторон.
-Сам-то видел, но не понял ни хрена. То ли животина какая, то ли ещё чего. Только, скажу я вам, в жизни такого отродясь не видывал.
-Животина?- переспросил Ратибор разведчика- иирка.- Ты не ошибся?
-Да ничего не ошибся…- обиделся было тот. – Дюжены две клеток таких деревянных. Они, правда, тряпками прикрыты.
-С чего ж ты взял, что зверьё там?- перебил кто-то из присутствующих докладчика.
-Так рык из них такой, что ажно страшно становиться.
-Ну, тебе и померещилось от страха-то, - загоготал толстый иссид , похлопывая себя по массивному животу.
-И ничего не померещилось. Меня того, любопытство охватило. Что, думаю, за живность такая? Ну, а как смерклось, я потихоньку пробрался и под тряпку-то и заглянул. Сначалось не видать было ничегошеньки. А потом смотрю, два фонаря светят и мигают так, хлоп-хлоп. Ну, я хотел было потрогать, а тут пасть такая зубастая- презубастая как цокнет! Чуть руку не оттяпала!
И тут все собравшиеся, включая мрачного Ратибора, кто сильнее, а кто просто подхохатывая, разразились весёлым гоготом:
-Зубастая! Цокает! Как это зверюга цокать может? Ну ты, паря, даёшь! В штаны-то не наклал? Ты, может, для храбрости грибного отвара хлебнул? Лапой-то хоть не больно царапнула? Вот выдумщик-то!
-Да ну вас!- махнул паренёк и, насупив брови, сел, словно обиженный ребёнок.
-Я видел таких, - неожиданно сквозь смех раздался чей-то голос и все, моментально замолчали и повернули в его сторону головы.
-Я видел таких, - повторил Капитан.- На приёме у эпийского владыки. То ли змеи какие, то ли ящерицы. Только большущие, скажу вам! Людей жрали, как мы семечки. Если Теймур таких с собой взял, всё, парни, наше дело крышка. Их ни стрелы, ни мечи не берут.
-И что ж делать будем?- тихо спросил кто-то из присутствующих, нарушив повисшую над очагом тишину.
-На любого зверя другой зверь найдётся, - привстал молчавший до этого момента Ведун и обвёл всех пристальным взглядом сверкнувших в наступающих сумерках глаз.


Глава 24
Рано наступившая весна так стремительно шагала по промёрзшей от невероятно холодной зимы земле, что через пару седьмиц рощи уже шумели распустившейся зеленью листвы, а расторопные птицы вили гнёзда между их сочных ветвей.
Освобождённый от ледянного плена, остов корабля прибило к берегу. Он зарылся носом в песок и мирно дремал, омываемый проснувшимися водами Реи. Ветер трепал грязные обрывки паруса, ошмётками свисающего с одинокой мачты с горделиво восседающей на ней лупоглазой совой, ослеплённой яркими лучами дневного солнца.
Вдоль берега то тут, то там среди молодой травы, пробивающейся среди засохших прошлогодних кустов, валялись полусгнившие от слякоти тюки, глинянные осколки и посеревшие от грязи лоскуты когда-то ярчайших южных тканей.
Высунувшаяся из тёплой норки любопытная полевая мышь повела носиком, выискивая опасность и тут же юркнула обратно, услышав шелест травы и приближающиеся незнакомые звуки.
Ещё немного и на берег реки из-за плотной стены столетних елей вышла группа людей, вооружённых мотками толстых верёвок с закреплёнными на их концах крюками. Увидев останки корабля, они остановились и, молча переглядываясь друг с другом, погрузились каждый в свои думы.
Малыш судорожно перебирал в голове знакомых капитанов, к кому можно было бы напроситься на службу. Уж с его то опытом, наверняка, его с руками и ногами возьмут!
Дохлый сожалел о таком неудачном первом плавании и всерьёз задумывался о том, стоит ли ему продолжать это дело или всё таки осесть на суше и пойти работать на верфь.
Капитан думал о том, сколько же лет бороздил южные моря он на своей малютке, сколько бурь и штормов пережили вместе. Вспоминал, как много лет назад он спустил её на воду, новенькую, с отполированными боками и сверкающими белизной парусами.
-Здравствуй, родимая, - печально, но с еле промелькнувшими нотками радости тихо произнёс он и горестно вздохнул.
И только засуетившемуся при виде корабля Торвальду было не до дум. Долгими зимними ночами он уже всё просчитал и, заглядываясь на приютившую его Олесю, совсем недавно разродившуюся и от этого ещё больше расцведшую, строил планы компенсации убытков. Конечно, навряд ли ему удасться вернуть хотя бы и десятую часть утопленного товара, но этого должно хватить, что бы нанять северных разбойников и корабль, а там…Торвальд даже боялся думать о том, что с ним сделают, если узнают о его коварных планах. Но, если всё решиться так, как он задумал, то он никогда больше не вернётся в эти земли, а обоснуется где-нибудь во Фригии и будет считать барыши, нежась на жарком южном солнце.
«Вспомни, сколько отвалили тебе за того еле живого мальчишку? - радостно шептала над его ухом Алчность. – Живой товар куда ценнее всех этих тряпок и горшков!»
«Подумай о заблудшей душе своей, - тихо стонала Совесть. – Что скажешь ты, представ перед высшим судом богов, когда настанет твой черёд?»
«Да брось, ты!- перебивала её Алчность. – Пара звонких момент на их алтарь и тёплое местечко тебе обеспечено!»
-Давай, давай, живее, - окончательно сделав выбор, торопил купец неповоротливых от долгого безделия балтов. .
Вдруг заговоривший к величайшему изумлению всех Немой никому ничего не рассказал о нём. А, может, и рассказывать-то было нечего и Торвальд просто ошибся, приняв его за того самого мальчишку? Так или иначе, но начавшие было терзать его совесть и боязнь разоблачения ушли вместе с морозами и проснувшаяся после зимней спячки алчность с новой силой завладела всем его сознанием.

…-Тсс, -повернувшись к товарищам, тургарин приложил палец у губам и, сильнее прижавшись к земле, юрко пополз на брюхе по молодой сочной траве. Следом за ним так же незаметно, зажимая в зубах острые лезвия ножей, группа захватчиков во главе с Улугбеком подползла к высокому обрыву у реки и притаилась, высмативая, как на берегу суетились белокожие люди, вытаскивая из воды верёвки с закреплёнными на них сундуками.
-Чего это они?- прошептал один из тургар.
-Видишь, - кивнул в ответ Улугбек на тенеющее среди реки судно, - то ли на мель село, то ли ещё чего. Добро спасают.
-А, может мы их того?- предположил сухонький паренёк, Мамлек, тот самый, что рассказывал когда-то байки про древнюю битву.
-А что, их не больше десятка, - согласился другой, - перережем и в реку скинем. А добро себе заберём.
-Да цыц, вы! - приструнил тургар командир. - Наше дело маленькое: разведать местность и выбрать место для битвы. Хорошо бы кого из местных прихватить. Так что сидим тихо. Ждём. Нам себя обозначать никак нельзя.
И, слившись с молодой травой, тургары распластались по земле, наблюдая за ныряющими в реку людьми.
К полудню часть сундуков, зимовавших в трюме замёрзшего корабля, была благополучно поднята на берег и Торвальд трясущимися от алчности руками с нетерпением срывал с них замки, открывая тяжёлые крышки. На содержимое этих самых сундуков он надеялся больше всего. Причудливо сделанные золотые и серебрянные украшения и стальные кинжалы с резными ручками, закупоренные воском сосуды с оливковым маслом и виноградным вином, сушёные персики и сочные апельсины… Поднятые с речного дна тюки с шерстью и тканями покрылись слизкой зелёной тиной и воняли так, что купец понимал, что даже многодневная стирка и сушка навряд ли вернёт им прежний вид. Некоторые сундуки во время падения раскрылись и искать на песчанном дне мелкие безделушки было бессмысленно, а содержимое разбитых амфор давно уже разлилось по реке и унеслось в низ по течению прямо в море. И эти несколько чудом уцелевших деревянных коробов- всё, что осталось от былого богатства Торвальда. Конечно, персики и апельсины размокли и пришли в негодность. Но вот золото … Что с ним станет? И вино с маслом в уцелевших сосудах хоть как-то компенсирует понесённые убытки. Хотя…Можно, конечно, поставить двойную цену…
-Эй, Торвальд!- прервал его размышления голос Малыша. – Парни закончили! Когда расчёт будет?
-Расчёт, расчёт, - пробурчал себе под нос купе, а в слух прокричал:
-Везде пошманали?
-А то как! Всё под чистую, что цело было, подняли. Мы свой уговор выполнили, теперь за тобой дело, - потирая руки, Малыш подошёл к Торвальду и, широко расставив ноги, подпёр бока кулаками:
-Долг платежём красен!
Видя, что просто так ему не отделаться от назойливого моряка, Торвальд отвернулся от него и, достав из-за пазухи расшитый мешочек, быстренько отсчитал десяток монет, но, поразмыслив, несколько положил обратно, а оставшиеся протянул Малышу.
-Не понял, - разочарованно перебрав деньги, протянул тот, - ты чего это, надуть нас решил, жмотяра ты этакий? Это ж половина!
-Как поработали, так и получили, - чуя неладное, заторопившись ответил купец и замахал руками:
-Это ты чего-то недопонял, друг! Мы ж как договаривались? Достать и донесть до славлич.
-Ну, да, кажись, так, - заморгал глазами балт.
-Вот видишь, ты и сам понимаешь!- обрадовавшись своей находчивости, потдержал его купец. – Часть работы выполнили, часть денег получили. Остальное, как до конца доведёте.
-Э, нет! Погодь-ка! – прищурил глаз Малыш.- ты мне зубы не заговаривай! Ты как сказал? Как достанете, по две менеты каждому. Про донесть сам же говорил, расчёт отдельный будет.
И, широко оскалив зубы, балт шутливо погрозил пальцем.
«Вот, зараза, - поперхнулся про себя Торвальд, - что б тебя…», - и, надеясь, что всё таки его хитрость прокатит, продолжил давить на морячка:
-Ты что ж, во лжи меня упрекаешь? Не было такого! По монете сразу, по монете- после.
-Так, понятно, - перестал смеяться Малыш и, повернувшись к сидящим поодаль друзям, махнул им рукой:
-Айда, братцы! По хатам! Пущай сам добро своё тащит! – и, отвернувшись от опешевшего купца, пошёл прочь.
-Эй, постой! Ну хорошо, хорошо! – запрыгал вокруг него Торвальд. – По две, так по две!
Но, демонстративно молчащий Малыш спокойно прошёл мимо него и, похлопав по плечу Дохлого, позвал друзей:
-На этом и закончили. Пошли, други! К вечерне как раз успеем.
-А я? Как же всё это?- разочарованно остановился фригиец, разведя руками в сторону стоящих в траве сундуков.
-А нам какое дело?- огрызнулся в ответ балт.
-Ну, хочешь, по три ама?- в отчаянии закричал Торвальд, увидев, как балты дружной толпой уходят прочь и расплылся в радостной улыбке, заметив, что Малыш внезапно остановился
-Знаешь, в чём твоя проблема?- неожиданно сказал тот, в упор посмотрев на купца.- Ты думаешь, всё можно купить, всех обмануть. Лишь бы самому в выгоде. Только вот для нас, морских бродяг, верное слово дороже всякого золота. А вот его держать-то ты и не умеешь.
И, догоняя товарищей, Малыш засеменил коротенькими ножками в красных заштопанных шароварах, через очередную дырку которых блестела его мокрая от пота ляжка.

…В деревне славличей было необыкновенно оживлённо и людно. С тех пор, как пришли новости о том, что тургары приближаются к западным землям, сюда начали стягиваться основные силы. На общем совете было решено встретить врага на раскинувшейся за лесом равнине, покрытой небольшими околками. Вдоль реки раскинулся военный лагерь иссидов. Племена иирков расположились среди хвойных деревьев чуть севернее селения. День и ночь десятки наспех сооружённых кузниц не переставая работали, куя новые партии крепкого оружия по секретам эпийских мастеров, раскрытым пришедшим к ним гонцом из южных земель. Одни из них плавили железную руду в перемешку с древесным углём в огромных печах, неустанно подавая в него мехами воздух. Другие занимались кузнечной сваркой металлических пакетов разной твёрдости, придавая им упругость и прочность. Третьи придавали форму и закаливали уже готовые мечи и топоры.
На специально вырубленном среди леса пустыре иирки и иссиды учили славличан, балтов и своих ещё не знавших оружия соплеменников элементарным навыкам боя.
-Не держи зла на моего воина, Мудрояр, - миролюбиво говорил Стриборг, проходя вместе с вождём славличан между рядами горящих костров с готовящимся на них ужином.- Ратибор хороший охотник и воин, но и его сразила стрела любви. Посмотри на него. Сердце его так же как и твоё стонет от утраты Йорки. Не вини его в том, что случилось. Она была счастлива с ним.
-А тебе-то почём знать?
Вся эта возня рядом с его селением злила и пугала Мудрояра. Его тихие и приветливые люди перестали спокойно спать, слушая грубые выкрики и пьяные драки соревнующихся за боевое первенство иирков и иссидов. Даже несмотря на чудесное возвращение пропавшего много лет назад сына, боль утраты дочери была ещё слишком сильна ещё и от того, что приходилось ему видеть здесь и обидчика его племени Ратибора.
-Я видел её сияющие глаза. Поверь, я знаю, каким светом горят они от любви. И это было именно так. Оставь свою неприязнь. Поверь, сейчас есть гораздо более важные дела, чем жажда расправы над тем, кто нанёс тебе обиду.
-Волки! Волки!- неожиданно раздались крики и вожди одновременно посмотрели в сторону леса.
Там, один за други, к реке быстро приближались маленькие огоньки зелёных глаз.
Десять..
Дюжина…
Две дюжины…
Ещё немного и весь прибрежный лес был усыпан горящими парами глаз диких зверей и дрожащие тетивы луков уже готовы были выпустить острые стрелы, как вдруг…
Из леса вышел Ведун и поднял руку:
-На каждого зверя найдётся другой зверь, - мирно произнёс он и все недоумённо опустили своё оружие, видя, как из-за деревьев появилась…
Йорка, идущая рядом с огромным чёрным волком.

Глава 25
-Ну и валите отсель!- зло выкрикнул Торвальд в след удаляющимся балтам и, присев у сундуков, стал поочерёдно откидывать их крышки.
Как он и ожидал, вода не повредила золотые побрякушки. А вот стальные мечи и кинжалы покрылись тонким слоем рыжего налёта. Мужчина попробовал сковырнуть его ногтём пальца и это принесло определённый результат, хотя на лезвии и остались коричневые крупицы и неприятный тёмный след. Конечно, что и говорить, вид был совсем не товарный, но если приложить усилия и попробовать очистить… Вполне можно успешно продать с некоторой скидкой. А с учётом дефицита товара, повлекшего за собой и возрастания стоимости, цена даже с учётом брака будет примерно такой же, как была бы, не случись всей этой зимней неприятности. Что ж, может и не совсем плохи его дела. Могло быть и хуже…
Гораздо…
Торвальд вспомнил, как выдернул его Немой из под приковавшей его к палубе ледянной глыбы и внутренне сжался.
Да, могло быть и хуже…
Лежал бы преспокойненько на речном дне и кормил проплывающих мимо рыбёшек.
А так, и сам цел и товар вон, хоть какой есть…
Неизвестно, сколько бы ещё купец размышлял о потерянных барышах, но внезапный толчок в спину прервал его мысли и он, трепетно надеясь на возвращение взбунтовавшихся балтов, уже растёкся в широкой улыбке и повернул голову.
И тотчас же уголки губ его скривились в жалкой гримассе, а глаза наполнились страхом, увидев здоровенного незнакомца с дубиной в руках.
Торвальд хотел было уже закричать, ведь балты не могли уйти далеко, но тургарин приложил палец к губам и многозначительно провёл ребром ладони по горлу.
Сглотнув подступивший ком, Торвальд послушно кивнул головой и увидел, как из травы поднялись ещё несколько человек и направились прямо к его спасённым сокровищам.
-Твоё?- только и спросил один из них и, не дожидаясь ответа, продолжил:
-Было твоё, стало моё!
И захохотал страшным, словно загробным, как показалось купцу, голосом. С тоской наблюдая, как тургары засовывают себе за пазуху золотые украшения, Торвальд внутренне застонал, проклиная себя за скупость по отношению к балтам. За что? Ну вот за что боги так наказывают его? Отбирают последнее, пускают по миру ни с чем! Разве не возлагал он на алтарь их богатые дары? Разве не воспевал песнями их доброту и щедрость?
Доброту и щедрость…
Вот грехи души его.
Воспевая у других, он забывал о том, что и сам должен следовать этим заповедям.
Быть добрым и щедрым по отношению к братьям своим.
Тот мальчишка…
Сколько лет прошло?
Но хоть раз вспомнил он о нём? Подумал о том, сколько боли и страданий причинил его родным и ему самому?
Да, он много тогда выручил за мальчика с голубыми глазами и кожей цвета смешанного с корицей молока. И именно тогда дела его резко пошли в гору. А теперь…
Теперь боги посмеялись над ним и в одночасье лишили всего, что было нажито нечестным путём.
Всего…
«За всё приходиться платить», - язвительно усмехнулась Алчность.
-Если хочешь жить, - прервал размышления Торвальда грубый голос, -отведи нас к деревне.
«Подумай!- прокричала Совесть. – Ты ещё можешь искупить грехи свои!»
«Не делай глупости, - настаивала Алчность. – Будь с теми, кто сильнее».
-Хорошо, - еле слышно прошептал мужчина, почувствовав сильный толчок в спину и, волоча ставшие вдруг ватными ноги, медленно побрёл в сторону леса, за которым в одном дне ходу находилось славличанское поселение.

… -У нас осталось совсем немного времени.
Вошедший в кабинет Кассиопея мужчина остановился, равнодушно осмотрев ставшее ненужным помещение.
-Мы готовы покинуть эту планету, - продолжил вошедший андромедянин.
Сколько лет он провёл здесь?
Сколько несбыточных надежд и суровых реальностей пришлось испытать за эти годы?
Наконец-то он останется один, как когда-то очень давно и сможет продолжить начатое им дело. И никто… Никто! Не будет ему мешать.
-Я остаюсь, - не поворачивая к вошедшему голову, ответил Кассиопей и перевёл взгляд на монитор, не обращая никакого внимания на покинувшего помещение мужчину.
Больше всего на свете в эту минуту его привлекала тёмная громадина, медленно приближающаяся к земле. Ещё несколько часов и её неуклюжее тело пронзит земную атмосферу и войдёт в мировой океан, поднимая триллионы тонн воды.
И он хочет это видеть. Он хочет видеть гибель этой навязанной ему цивилизации, за становлением и развитием которой ему пришлось наблюдать последнее тысячалетие. Нет, эти тщедушные существа не сделали ему ничего плохого. Но он их ненавидел всем своим сердцем (если таковое имелось, конечно же). Он ненавидел их слабость и низменные желания, …..
Он знал, что его дети могли быть лучше… И если бы тогда ему удалось закончить задуманное, мир ( Кассиопей знал это наверняка) был бы более прекрасен.
Но ему не дали и самого малюсенького шанса.
И с какой же нескрываемой радостью он теперь смотрел на приближающуюся гибель человечества!
Пройдут года, может быть, не одна тысяча лет, прежде чем он снова воссоздаст то, чего его лишили и тогда…
Вспомнив что-то, Кассиопей внутренне улыбнулся и на секунду прикрыл глаза, представляя то, что было ему особенно дорого.
-Внимание! Возможное изменение траектории полёта, - неожиданно произнёс компьютерный голос и мужчина с удивлением и раздражением, что что-то прервало приятные воспоминания, открыл глаза.
«Что это?»- не совсем понял он, увидев на мониторе вспыхнувшую среди гор маленькую точку, медленно вытягивающуюся в тонкую нить и направляющуюся в сторону болида, который, соприкоснувшись с ней, покачнулся и медленно раскололся надвое.
«Что за?..»- удивился мужчина.
Кто мог сотворить такое?!
Несмотря на высокие достижения в сфере биотехнологий, альфавитяне так и не сумели достич таких же вершин в области освоения лазера. А что это был именно лазер, Кассиопей не сомневался.
Но как такое возможно? Откуда здесь, на не изведанной планете, есть такое мощное оружие? И, главное, кто сумел им так воспользоваться?
Неужели, на Земле, помимо них, есть кто-то ещё? Достигший ещё больших высот в своём техногенном развитии?


«И чего веду их? Всё равно ж убьют. Как есть дать, пришибут и мокрого места не останется, - сетуя на судьбу, размышлял Торвальд, устало перебирая ногами. – А, может, так и надобно? Зачем жизнь такая? Кому нужен я безгрошный? Уж лучше умереть, чем бродяжничать остаток жизни без ама в кармане. А эти… Зачем им в деревню? Поразбойничать да девок попортить? Э-эх, хороши славличаночки… Пару б таких на южный рынок и всё, можно сызнава начинать. А, может, сговориться с этими басурманами?» И, крепко ухватившись за предательски промелькнувшую мысль, купец покосился на идущего рядом тургарина и тут же прикусил язык: « И чего это я снова? Мало, что ли, богами наказан был? Э-эх, гореть мне на костре Чернь-бога ярким пламенем! Вечно гореть». И, тяжело вздохнув, Торвальд, словно почувствовав лёгкое жжение, почесал задницу. Не-ет, что б с богами на вечном пиру пировать, а не задницу над костром греть, надо бы в этой жизни добиться их прощения. Только вот что сделать-то нужно? Будь у него хоть что-то из прежнего богатства, всё б без остатка отдал. А так…
-Долго ещё?- нетерпеливо буркнул тургарин, подтолкнув Торвальда в спину и тот, поперхнувшись собственной слюной, громко закашлялся.
-Да ужё скоро совсем, - с трудом подавляя кашель, ответил купец и, чуть помолчав, вкрадчиво спросил:
- А вам, осмелюсь спросить, зачем такая надобность?
-А тебе дело какое?- оскалив зубы, огрызнулся Улугбек и, недвусмысленно положив руку на рукоять короткого меча, болтающегося на боку, так посмотрел на мгновенно съежившегося Торвальда, что у того тот час же пропало желание продолжать разговор и он, насупившись, продолжил шагать в перёд, всматриваясь на плохо примятую травой тропинку.
С тех пор, как Улугбек впервые увидел Теймура в когане Асана, он сильно изменился. Оставаясь всё таким же низкорослым и щуплым, при помощи накинутой поверх куртки массивной кольчуги он стал словно шире в плечах. Взгляд стал более уверенный и дерзкий, а искалеченная когда-то в хатымийских лесах рука, хоть и обросла волокнами мышц, всё же противно ныла холодными северными ночами, не давая ему уснуть. Получивший повышение за свою отвагу и изворотливость, Улугбек был теперь не просто воином великой армии, а командиром передового разведотряда с возможностью получать долю от добытого на территории врага богатства. Хатима была давно изгнана и теперь когда-то ничтожный, беднейший из всех бедных пастух мечтал привести в свою юрту белокожую северную красавицу.
Где-то в далеке за широкой стеной деревьев раздался тонкий лай дворовых собак.
«Приближаемся», - подумал Торвальд и снова посмотрел на своих попутчиков.
«Ещё есть время», - попыталась в очередной раз вразумить его Совесть.
«Давай, будь смелее, договорись с их главным, - подталкивала купца Алчность. -Наверняка, он так же жаден до золота».
-Уже рядом?- спросил Торвальда Угугбек и, увидев утвердительный кивок провожатого, ткнул пальцем на двоих воинов:
-Мамлек и ты, как тебя? Вперёд идите. Проверьте, нет ли постовых. И псин, мать их, заткните, что б не выдали.
Выбранные тургары тот час же скрылись из виду за деревьями и, как ни старался Торвальд уловить хоть малейший шум их передвижения, так ничего и не услышал. «Это ж надо, - подумал он, - ловкие какие, словно ветром унесло». Наблюдая за командами командира, купец вынужден был отметить их чёткость и слаженность, а, видя моментальное их исполнение, невольно восхитился муштрой и умением самих солдат.
«Э-эх, - вздохнул он про себя, - тяжко вам будет, братки, ох как тяжко», - подумал он о иирках и иссидах и, поддавшись на дёрнувшую его верёвку, крепко стянувшую его запястья, послушно побрёл следом за тургарами.
-Смотри мне, тсс, - услышал он угрожающий шёпот у своего уха и почувствовал, как тонкое лезвие твёрдо упёрлось в его горло.
Бесшумно пробираясь среди кустов и деревьев, маленький отряд уже почти приблизился к селению славличей, как вдруг посреди ночной тишины раздался громкий крик:
-Кку-карреку!
-Кку-карреку! – вторил ему другой, но более хриплый голос.
-Кку-карреку! Кку-карреку!- послышалось разноголосное многоголосие со стороны уже виднеющихся на поляне освещённых луной домов.
-Что это?-остановился Улугбек и, подняв ладонь, посмотрел на Торвальда.
-Петухи, - просто пожал плечами тот.
-Петухи?- переспросил воин.
-Петухи, - подтвердил купец и, видя, что его не совсем поняли, затараторил:
-Ну, птица такая. Зараза, должен сказать, та ещё. Любит по ночам орать. Только вот уснёшь – и начинается! Раза по три…
-Заткнись, - прямо в лицо прошипел ему тургарин и Торвальд, судорожно сглотнув подступивший к горлу ком, замолчал.
-Ждём здесь, - повернулся к воинам командир и те, бесшумно слившись с темнотой, исчезли из вида.
-Я вот сказать хотел, - попытался вступить в переговоры фригиец, повернувшись к Улугбеку, но тот так посмотрел на него, что Торвальд прикусил язык и замолчал, спрятавшись за дерево и продолжал наблюдать за темнеющими домами и тянущимися от их крыш в сторону звёзд тонкими струйками белого дыма. «Спят себе и не ведают, что всё, хана им пришла», - то ли со злостью, то ли с сожалением подумал он. Торвальд, конечно же знал, что на берегу реки, чуть ниже дервни, расположились основные силы иирков и иссидов и, стоило ему поднять крик, от этих зазнаек-тургар и мокрого места бы не осталось бы.
«А тебе-то это надо?»- усмехнулась Алчность.
Действительно, а ему-то какое дело?
-Чего сказать-то хотел?- неожиданно тихо спросил его Улугбек.
-Я это, - подбирая слова обрадовался купец, - предложить хотел. Бабы у них знаешь, какие? Огонь, а не бабы! На рынке много золота дадут.
-Очень много?- переспросил тургарин и Торвальд, даже в темноте заметив, как алчно сверкнули его глаза, утвердительно кивнул.
Наверняка, эти так же знают о собирающемся войске, но, однако, это их не остановило и попёрлись они в эту глухомань зачем-то и его потащили. Значит, так надо. Ну, а он и себе выгоду нашёл. И что в этом такого? Ну и что, что зимой отходили, отпоили, откормили? Он их просил? Лучшеб замёрз тогда.. А раз уж выжил, всё, братцы, теперь каждый сам за себя. Нехорошо, конечно, вот так. Но выбора-то у него нет! Товар пропал, а на нищее существование он как-то не согласен.
Совсем неожиданно для себя он вспомнил мать. Перед смертью она сильно болела и господин- хозяин свечной мастерской выгнал их из своего дома, обрекая на голодную смерть. Ему тогда было лет десять, не больше, но он отчётливо помнил, как мать унижалась и просила хозяина оставить у себя на любую работу хотя бы сына, но тот был непреклоне. Торвальд хорошо помнил, как она умирала не столько от болезни, сколько от голода и решился на отчаянный поступок. Пробравшись ночью в дом бывшего господина, он думал, что бы у него стащить, как дверь вдруг отворилась и вошёл хозяин.
-Кто здесь?-услышал мальчик его хриплый голос и сильнее вжался в угол между стеной и стеллажём с подсвечниками.
-Кто здесь?- повторил мужчина и Торвальд, с замиранием сердца услышав, как его тяжёлые шаги приближаются прямо к нему, инстинктивно нащупал на полке и сжал в руках тяжёлую фигурку.
Хозяин наклонился прямо над ним и осветил лицо туклым огоньком свечи:
-А, это ты, маленький поганец, - начал было он и приготовился схватить мальчика за шиворот, но тот неожиданно ударил его прямо в лицо подсвечником, а затем снова и снова…
Он долго бил его ещё, пока лицо не превратилось в кровавое месиво. И только тогда маленький Торвальд, ужаснувшись содеянному, отступил.
Надо бежать…
К маме.
Пусть слабой, больной, но единственной любящей его женщине.
Слабой…
Он услышал, как на шум в доме проснулись и, скорее всего, хозяин был уже обнаружен, но чувство голода и долга перед матерью взяли своё и, осторожно переступив через мёртвого мужчину, по стеночке прокрался на задний двор. Там он нашёл несколько полусухих лепёшек и корзинку засушенных фруктов и, спрятав всё это богатство за пазуху, бросился бежать, оглядываясь на зажигающиеся в доме огоньки и пытаясь не слышать раздавшиеся позади него крики.
Вскоре он выбежал за городские ворота и, пробираясь между нищенских лачуг, вышел к наспех сооружённому шалашу.
-Мама, мамочка, - закричал он, залезая в узкий проход, - я принёс тебе немного еды.- Вот, возьми.
С этими словами он отломил кусок хлеба и протянул его матери, но, увидев, что она никак не реагирует на его подношение, неуверенно взял её за руку и с силой затряс, выронив лепёшку:
-Мама, мамочка, прошу, возьми эт!
И, приняв страшную правду, мальчик упал на грудь матери и горько зарыдал, не обращая внимание на шум, раздавшийся с наружи.
-Видимо, он спрятался в какой-то из этих лачуг, - услышал он чей-то голос и, вытирая сопли и слёзы, пополз к выходу.
-Поймать поганца!
-Эй! Он нужен живым!
Бежать!
Надо бежать!
Понимая, что спрятаться он может только в городе, Торвальд шустро заработал локтями, проползая мимо хибар и спящих прямо на земле нищих и вскоре добрался до городской стены и юркнул в темноту известного только ему одному заросшего кустарником лаза.
А потом снова бежал…
Бежал по узким улочкам ночного города, не видя под собой ног и не разбирая дороги, пока не забился в один из приоткрытых ящиков, в котором и уснул от изнеможения.
А проснулся уже на корабле, плывущем в открытом море так далеко, что и земли-то не было уже видно. Ему повезло, накорабле плыли фригийские купцы и они заприметили бойкого мальчишку, взяли его к себе и обучили мастерству торговли. А потом, в одном из плаваний, он во время стоянки наткнулся на лежащего на берегу реки без сознания мальчика и, понимая, что никто ему и гроша не отстегнёт за такую добычу, в тайне от всех пронёс его на судно и спрятал, а потом и продал на южном рынке. И потекли с тех пор в его карманы нехилые барыши, закрутилась-завертелась бойкая торговля. Оставалось только привести в дом красавицу-жену, да нарожать кучу наследников. «Мои дети никогда не будут голодать и не умрут от болезней»,-оправдывал он свои действия каждый раз, совершая очередной торговый обман.
-Я вот и подумал, - прервав воспоминания, купец решил предложить тургарину сделку,- давай-ка несколько девок утащим? Я дома покажу, в коих получше будут. А уж кому и как продать, так лучше меня тебе помошника не сыскать.
За годы, проведённые в торговле, Торвальд отлично научился понимать людей и сразу увидел в Улугбеке схожую с ним натуру.
-Договорились. Две трети мне, одну-тебе, - быстро порешил Улукбек.
«Быстро ж он, - удивился купец.- Но я как-то пополам хотел…»
«Не дури, - перебила его Алчность, - лучше так, чем никак. Соглашайся! Хорошая сделка!»
-Тихо у них, - услышав тихий голос справа от себя, Торвальд прервал свои мысли и увидел, как из-за ёлок выходит Мамлик с товарищем, посланные в перёд.
-На берегу народу тьма. Постовые стоят вдоль реки. А здесь-никого, - начал рассказывать Мамлек командиру.
-Хорошо, - оскалился тот, предвкушая лёгкую добычу. - Потом подробно всё расскажешь. А сейчас быстренько тихо пошманаем тут и в лес. Псов убрали?
Молодой воин коротко кивнул головой.
-Точно всех?- ещё раз переспросил командир.
И, снова увидев утвердительный кивок, довольно улыбнулся и повернулся к Торвальду:
-Ну, в которых?- и, проследив за указкой купца, отдал приказы:
-Ты и ты, крайний дом от реки. Девкам кляпы в рот и сюда, мужиков, если будут-ножом по горлу. Вы двое, - указал он на других, - дом по центру берите. Ну, а вы - вон тот, - указал тургарин на тот самый дом, в котором зимовал Торвальд.-Да не забудьте обшмонать всё хорошенько. Золотишко там, побрякушки. И жратву какую прихватите. Только тихо мне, что б как будто бы нас и не было.
Когда командир указал на приютивший его зимними ночами дом, сердце купца неожиданно сжалось от внезапно нахлынувшей на него горечи и вспомнил он пышногрудую, розовощёкую, вечно смеющуюся Олеську. Представил, как будут лапать её чужие грязные руки…
«А тебе-то какое дело?- зешептала у одного уха Алчность. - У самого разве не было мысли зажать её в тёмном углу, а потом продать на невольничьем рынке?»
Было-то, было. Так это он, а тут эти. Поизмываются над девкой и продадут куда. А то и того хуже…
«Эх, ты, - тихо вздохнула Совесть.- Вспомни, как она замёрзшие пятки твои отогревала…»
Да, руки у неё были мягкие-мягкие, тёплые… Как у мамы… Розовые ноготочки приятно впивались в его загрубевшие ступни, разгоняя почти замёрзшую кровь…
-Тургары, - тихо прошептал Торвальд.
«Не смей»!- взвизгнула Алчность.
«Ты сможешь», - уверенно подбодрила Совесть.
-Тургары, - снова прошептал мужчина и вдруг заорал, что есть мочи:
-Тургары!

Глава 26
Тяжёлые грозовые облака плотно затянули ещё недавно сверкающий голубизной небосклон. Потускневшее солнце, словно предчувствуя беду, застенчиво спрятало свой лик за их мохнатыми шапками, изредка бросая взгляды на усыпанную огоньками ярких соцветий зеленеющую равнину. Жёлтые, красные, голубые бутоны только-только проснувшихся цветов купали свои головки в скупой утренней росе и вытягивали тонкие стебельки навстречу готовым выплеснуть на них живительную влагу тучам.
Редкие полёвки, высунувшись из своих норок, готовились к утреннему набегу на зеленеющие луга в поисках пищи и нервно дёргали чёрными носиками, вдыхая наполненный свежестью воздух, но, почуяв приближающуюся опасность, тут же скрылись в глубокой черноте
Где-то далеко-далеко, за горизонтом, утопающем в смешанной с синевой зелени, призывно завопил, захлёбываясь в собственных звуках, рог. Его тут же подхватил рявкающий зверинный рык и дремлющая ещё в своих снах природа окончательно проснулась от нахлынувших на неё диссонансов. Тысячи птиц стаями взметнулись над горизонтом и с недовольным воркованием закружили над посмевшими нарушить их спокойствие существами.
-Что это?- с замиранием сердца спросил Малыш у стоящего рядом с ним в строю Дохлого, но тот не успел ответить, как проезжающий мимо них на буром коне командир иссидов громогласно заорал:
-Они выступили! И теперь только от нас зависит наше будущее и будущее наших внуков! Мы их к себе в гости не звали, так пусть же убираются отсюда так, что б пятки сверкали! А мы их догоним и под зад дадим! Ну что, братки, покажем, где раки зимуют?
И Ротберг так агрессивно взметнул свой мечь, что ни у кого не осталось сомнения в их абсолютной победе.
-Да! Да! Покажем! Пусть валят отсель! Порвём их на портки!- раздались со всех сторон подбадривающие друг друга крики, прерываемые призывным воем припавших к земле волков.
-Ой, ё, - простонал себе под нос Малыш, - как бы нам самим валить не пришлось…
-Ты чего это?- толкнул его Дохлый.-Чего скис-то? А ну-ка, нос по ветру! Где наша не пропадала?
Тихий гул, возникший далеко на другом конце равнины, становился всё громче и громче. Словно рой разъярённых пчёл приближался он к ожидающей его нападения разношёрстной толпе сборного войска северных племён. Все, кто хоть как-то умел держать оружие, были поставлены в центре. Их было большинство и на них возлагалась одна единственная задача: принять первый удар противника и держать их как можно дольше на рубеже, пока главные силы, состоящие из иирков и иссидов не обойдут тургар с флангов и не зажмут их в кольцо.
Ротберг знал, что противник хитёр и навряд ли бросит всё войско в бой сразу. Он бы первыми выпустил своих зверющек, что бы внести смуту и панику в войско противника. И дай бог, что бы Теймур поступил так же. И на этот счёт у них есть своё тайное оружие.
Волко-люди…
И как им удавалось столько времени оставаться не замеченными?
Жить рядом, вести торговлю?
И если уж они, иссиды, не знали об их существовании, тургарам о них и подавно не было известно.
Что ж, удивим Теймура!
Накрывающий равнину нечленораздельный гул приближался и уже можно было отчётливо увидеть скачущую массу конников в сверкающих латах и с высоко поднятыми мечами, растянувшуюся, казалось, по всему горизонту от края до края.
Неожиданно тургары остановились и через мгновение одновременно разошлись на несколько колонн, образовав проходы между которыми тут же появились странные существа и, быстро перебирая задними лапами, ринулись прямо на северян.
Их было не больше сотни и их змееподобные морды с широкими пастями, усеянными рядами острых зубов усиленно цокали и испускали вязкие капли слюны, падающей на притоптанную траву.
-Что за хрень?- выкрикнул кто-то и по первым рядам славличей и балтов раздался испуганный ропот.
Видя, что в рядах неподготовленных воинов начинается паника, на что, безусловно и рассчитывал Теймур, Ротберг понял, что его план может рухнуть, так и не начавшись и угрожающе поднял мечь:
-Стоять, мать вашу! Не то сам по голым задам наваляю! Вы что, ящериц на солнцепёке не видели? Раздавим их, мать вашу!
-Стоять!- закричале приставленные к славличам иссиды. – Насмерть стоять!
Койву, крепко сжав вытянутое в руке копьё, расширенными от ужаса глазами уже мог разглядеть мелкие чешуйки кожи на голове приближающегося огромного монстра, с сидящим на его спине ездоком, целящимся из лука. Его немигающие глаза, капающую из пасти слюну, злобную усмешку воина…
-Боже, сохрани всех нас, - тихо прошептал славлич и зажмурил глаза.
Но прошла секунда, две…
Истошные крики и дикие вопли заставили его ещё сильнее втянуть голову в плечи и сжать веки.
Кусок чего то липкого и холодного ударил его прямо в лицо и Койву, испуганно вздрогнув, открыл глаза.
Далеко впереди большущий клубок тёмной шерсти неожиданно взметнулся прямо из под лап огромного ящера и чёрный волк, вытянув в прыжке своё тело, упал прямо на изумлённого его появлением тургарина, сидящего на спине монстра и, агрессивно разинув огромную пасть, сомкнул её на горле человека. Ещё мгновение и разлучённая с телом голова взлетела вверх, размахивая болтающимся из разорванной шеи позвоночником. Ещё несколько волков вцепились своими зубами в отбивающегося от них коротенькими передними лапками чудовище и со всей силы драли его кровоточащую плоть и чешуйчатую кожу.
Сотни огромных чёрных животных насмерть грызлись со змееподобными ящерами. Вырывая друг у друга клочки шерсти и куски мышц, животные катались по окрашенной кровью траве, издавая пронзительные крики.
Вон там несколько волков повисли на самом, наверное, крупном монстре, стараясь повалить его на землю. Но тот, несмотря на свои размеры, был довольно гибок и шустр и, отбиваясь от нападающих толстым хвостом с торчащими из него шипами, не подпускал их ближе. Получивщие удары животные отлетали от него в сторону, как бычий пузырь, наполненный воздухом и, тихо подвывая, уползали с поля боя, зализывая глубокие раны от смертельных шипов. Но вот один из волков, изловчившись, нырнул под брюхо ящеру и, перевернувшись на спину, вцепился зубами в его живот. Взвыв от боли, монстр встал на задние лапы, оперевшись на свой хвост и постарался сбросить с себя присосавшуюся к нему тварь, но это стало его ошибкой. Тут же несколько волков накинулись на него со всех сторон и, зацепившись клыками, начали драть его ставшее беспомощным тело острыми когтями.
Чуть дальше двое ящеров разорвали мохнатое тело и, высоко подбросив его части, бросились в самую гущу боя на подмогу своим сородичам.
Посмотрев левее, Койву еле сдержал подступившую к его горлу тошноту.
Там несколько совсем мелких чудовищ облепили уже мёртвое тело человека и, растерзав его живот, лакомились горячими внутренностями, вырывавя их друг у друга.
Тут и там божьи создания терзали, рвали и давили своих противников.
Один на один, парами, группами они яростно грызли врагов, словно выплёскивая годами накопившуюся в их сознании жажду крови.
Двум сильным видам не место на одной маленькой планете.
Кто же победит?
Сотня созданных природой убийц или тысяча отстаивающих свои права на существование мирных животных, вынужденных встать на тропу войны?
Совсем недавно зеленеющий ковёр ранины теперь был смешан с грязью вскопанной земли, кровью и кружевами вывалившихся внутренностей. Оторванные конечности и кровоточащие раны обильно орошали его мохнатый ворс, окрашивая его в грязно-красный цвет, смываемый первыми каплями начинающегося дождя.
Койву, судорожно сжимая копьё в опущенной руке, закрыл глаза и подставил заросшее щетиной лицо навстречу первым упавшим с небес каплям.
Кажется, на этот раз количество смогло победить убийственное качество.
Большинство монстров не подавало никаких признаков жизни и только небольшая их часть, смертельно раненая и не уже не представляющая теперь никакой опасности, зло рычала в сторону победившего её врага.
И лишь несколько самых выносливых и жестоких созданий, отогнав одного из волков в сторону, продолжали нападать на него со всех сторон.
Это был Ант.
Стоя в кольце врагов он яростно отражал атаки, отбрасывая нападающих на него хищников мощными ударами лап и страшно скалил пасть. К нему на помощь уже спешила ещё пара самцов, но изловчившаяся тварь всё же вцепилась в тело вождя своими зубами и подоспевшие волки, оторвавшие её от своего соплеменника уже никак не могли ему помочь.
Бережно взвалив Анта на спину, они быстро засеменили в сторону леса и уложили своего товарища на мокрый от дождливых капель мох.

…-Фригийские зверюшки уничтожены, мой повелитель, - преклонив колени, произнёс Курдулай, подъехав к невозмутимо восседающему на своём жеребце Теймуру и несколько удручённо начал:
-Эти волки…
Но Теймур не слушал его. Впервые за много лет его атака была безуспешной.
Конечно, он не ожидал этого. Думал без особых потерь разорвать к чёртовой матери вздумавших выступить против него людишек.
Обратить в бегство…
Растоптать…
Тяжёлые пехотинцы и кавалерия с лёгкостью закончили бы дело.
Но его ждал сюрприз.
И откуда взялись эти зверюги? Как людям удалось не только приручить, но и выучить этих диких животных?
Да, надо бы завести себе парочку таких. Посадить на цепь у трона, как ручных псов.
Несколько холодных капель упали на лицо Теймура и он, прищурив глаза, озабоченно посмотрел на небо. Там, всё больше и больше сгущаясь, друг на друга наплывали тяжёлые от скопившейся в них влаге тучи, готовые вот-вот выплеснуть её на копошащихся на земле людей.
-Дождь может размыть землю и это будет помехой для наших людей, - увидев тревогу каюма, предположил Курдулай.
-Мы успеем, - коротко ответил каюм и повернулся к нему. - Добудь мне несколько этих зверюг. Хочу отметить нашу победу в их окружении, - и, пришпорив коня, величаво направил его в сторону стройных рядов готовых драться на смерть солдат.
-Вы, - громоглассно начал он, - вы все мои воеводы! Среди вас нет простых солдат и командиров. Все вы подобны мне! И каждый из вас стоит во главе моего войска. Вы несокрушимы, как камень! Вы стремительны, как горные реки! Вы зорки, как ястреб, выслеживающий свою добычу из-за дальних облаков! Слушайте же мои слова: во время мирной забавы живите одной мыслью, как пальцы одной руки. Во время нападения будьте, как сокол, который бросается на грабителя, а во время битвы будьте орлом, разрывающем свою добычу! Боги войны поцеловали вас ещё при рождении, так будьте такими, какими они хотели видеть вас: на лихом коне с освещённым солнцем лезвием меча рубите нещадно врагов своих! И если суждено вам пролить кровь, то знайте, что там, - с этими словами Теймур многозначительно поднял руку в верх, - там, на пиру среди богов, ждут вас слава, бессмертие и вечное блаженство!
Закончив свою речь, каюм-баши с гордостью оглядел своих солдат и, высоко подняв щит, трижды ударил по нему лезвием своего меча:
-У-й-я-я-я!-, страшно оскалив рот, закричал он.
-У-й-я-я-я!- вторили ему в ответ тысячи голосов и, дружно застучав мечами о щиты, тяжёлые пехотинцы двинулись вперёд, в сторону темнеющих в далеке нестройных рядов северян.
А Теймур, проводив их величественным взглядом, полным гордости не столько за них, сколько за себя, сумевшего создать такую военную мощь, коротко отдал приказы группе военачальников и в сопровождении отряда направился в сторону краснеющей на холме юрты, коротко бросив Курдулаю:
-Сообщи, когда всё закончиться.
-Как, ты не останешся с нами посмотреть на победу? - с удивлением спросил тот.
Никогда ещё Теймур не покидал смотровую площадку раньше окончания битвы.
-Зачем? - просто бросил в ответ царь. - Самое интересное уже закончилось. Дальше будет, как всегда.
Курдулай хотел сказать что-то ещё, но Теймур не стал слушать его и он, развернув лошадь в сторону предстоящего места битвы, стал наблюдать за удаляющейся пехотой и выстраивающимися на обеих флангах кавалеристами.

…-Они выдвинулись!
-…выдвинулись!
-…двинулись, - по цепочке пронеслось между промокшими от начавшегося дождя балтами.
Действительно, далеко впереди послышался гулкий топот приближающейся конницы врага. Её ещё не было видно. Но сила звука, с которой она приближалась, говорила о их немалом количестве.
-Сколько же их, - пролепетал Малыш, чувствуя, как задрожали от страха его колени и на лбу выступила холодная испарина, которая тут же смылась струями дождя.
Да, это тебе не вёслами в шторм крутить!
И не баб за титьки щипать!
Краем глаза балт посмотрел на стоящего рядом Дохлого и был удивлён, насколько тот был спокоен и сосредоточен.
«Ну-да, как же! Давно кулаки почесать хотел. Вот вдоволь и начешется. Хрен с ним, если только в кровь. Лишь бы не до костей», - подумал он, ближе вставая к другу и стараясь коснуться локтём его руки, словно желая перенять у того хоть малую крупицу его уверенности и спокойствия.
-Ребята!- Заорал стоявший во главе этой группы Капитан.- Помните! Наша задача увести их в лес! Но не так быстро, как хотелось бы. Посопротивляемся чуток и отступать! И на рожон не лезть! Дохлый, это тебя касается! Помните, ваша задача как можно больше врагов положить. А как мы их побьём, коли сами умирать будем?
-Никак, - несмело выкрикнул кто-то из строя.
-Верно говоришь, никак, - согласился Капитан. – И что это значит?
-И что?- пробасил Дохлый.
-А то, дурья твоя башка,- толкнул его в бок Малыш, - что жить ты должен как можно дольше и не сдохнуть всем на радость, - и заржал во всё горло, скаля кривые зубы.
Довольные шуткой моряка, его смех тут же подхватили другие балты и, толкая и пихая друг друга, на мгновение забыли о том, что они здесь делают и что совсем скоро с ними должно произойти.

…Далеко в стороне от поля битвы, кустарники тихо зашевелились и среди листвы показались пара карих глаз. Они быстро моргнули и, осматриваясь, повели по сторонам. Не увидев опасности, глаза скрылись в листве и раздался тихий свист, похожий на утреннюю трель соловья.
В ответ послышались смешно каркающие звуки и чуть дальше среди веток вынырнула чернявая голова и завертелась в разные стороны.
Через мгновение показавшаяся рядом загорелая рука шлёпнула по голове, отчего та моментально спряталась, а среди кустов послышалось тихое ворчание и шелест.
-Чего голову кажишь, - сердито зашептал низкий голос, по которому без труда можно было узнать Тусуркая.
-Дак никого ж , - ответил ему более приятный тембр и бегущий мимо ёжик остановился и, поведя носиком в сторону незнакомых звуков, замер.
-А ты наверняка знаешь?
-Нет.
-Тогда чего кажешь?
-Что, так и будем здесь сидеть?
-И будем, пока точно не узнаем.
-А узнаем-то как, коли сидеть будем?
-Знаешь что, - рассердился иирк, - помолчал бы ты…
-Я почти всю жизнь молчал. Теперь вот остановиться не могу. Язык сам болтает.
-То-то и видно, что сам, как помело метёт. И на кой тебя со мной послали?
-На то и послали, что я единственный, кто по тургарски понимает.
-Как же ты понимаешь, коли говорить только-только начал?
-А понимать и говорить- это, знаешь ли, разные вещи.
Незнакомые звуки замолкли и лесной зверёк, дёрнув носиком, хотел было уже продолжить свой путь, но за кустами опять что-то зашуршало и ёж снова замер.
-Ладно, вылезаем уже, - проворчал Тусуркай. - Кажись никого нет.
-А ты почём знаешь?
-А был бы кто, давно бы болтовню твою услышал!
И из-за кустов, осторожно выползая на животе, показались два чудовища, увидев которых ёжик моментально свернулся в клубок и покатился в сторону от опасного места.

…Первые ряды славличей уже приготовились отразить наступающую на них пехоту врага и, тесно прижимаясь друг к другу, вытянули острые копья, как вдруг тургары остановились и, присев на одно колено, дружно выхватили висящие за спиной луки.
-Щиты!- заорал Ротберг.
Но было уже поздно.
Не привыкшие к быстрой реакции славличи побросали свои копья и, поднимая тяжёлые от пропитавшей их дождевой влаги деревянные щиты, оказались под грядом падающих на них стрел.
-Щиты, мать вашу!- орал иссид, но горе- вояки, привыкшие к неторопливой работе на земле, от его крика засутетились ещё больше и только недавно ещё ровный строй был нарушен, образовав бреши, куда и устремилась часть тяжёлой пехоты тургар, прикрываемая со спины лучниками.
-Строй! Строй держать! Мечи в руки! Копья!- кричал Ротберг, стараясь вернуть порядок, но меткая стрела пронзила ему горло и он, судорожно схватившись за неё руками, повис на крупе своего жеребца, который, почуяв неладное, с ошалелым видом бросился в сторону.
Не понимая, что им делать: то ли хватать с земли копья, то ли доставать мечи и дубинки, то ли прикрываться щитами, землепашцы делали кто что попадя и от этого их отряды превратились в кучу неорганизованных, испуганных видом приближающихся врагов людей.
-Да мать их налево! Руби их, братки!- неистово заорал кто-то из этой толпы, увидев, что их командир пал.
-Да! Хватай кто чего может и влупим им по самое…- подхватили его другие голоса.
-Врежем по самые яйца!
И, как это ни странно, оставшиеся без предводителя солдаты, вылупив глаза и крепко сжимая в руках первое, что в них попалось, с неистовыми криками ринулись прямо на бегущего в их сторону противника.
Р-раз!
Ударились друг о друга деревянные и стальные щиты.
Два!
Тяжёлые дубинки скрестились с острыми мечами.
Три!
Первые окровавленные жертвы, взмахнув руками, упали под ноги бьющихся противников.
Яростно размахивающий дубинкой, усыпанной острыми шипами, Койву уже не мог разобрать кому прилетают удары его оружия. Смешанные с брызгами крови капли дождя бурыми пятнами покрыли его лицо и ставшую мокрой и грязной белую холщёвую рубаху.
И, словно стремясь разнять противников, пеленой застлавший землю моросящий дождь с неистовой силой ударил в самое пекло дерущихся, в миг промочив их насквозь.
Но это не помогло.
Никто не остановился, а, наоборот, словно пропитавшись силой обрушившейся ни них природы, ещё яростнее застучали сотни схлестнувшихся между собой древков.
И непогода, стыдясь своей бесполезности, отступила, продолжая оплакивать падших в бою людей лишь скупыми слезинками, капающими на мёртвое поле.

Глава 27
Расчёт Ротберга был верным. Действительно, тургарская кавалерия обошла основные силы северян с левого фланга и, зайдя к ним со спины, хотела соедениться со своей пехотой, тем самым взяв местные племена в кольцо. Этого нельзя было допустить, а поэтому план иссида был хитроумен и прост. Привыкшие воевать на открытой местности, тургары не были знакомы с приёмами боя в лесах и это нужно было использовать себе во благо.
Спрятавшийся высоко на ветках мохнатой ели Ратибор еле заметно повёл затёкшими от долгого неподвижного сидения мышцами и прислушался.
Мохнатые куртки и надвинутые до самых бровей шапки не давали струям дождя, льющимся на одежду пробраться через их ворс к телу. Но медленно сползающие с листвы холодные капли предательски падали за ворот и тонкими змейками ползли по тёплой спине ниже.
Далеко впереди сквозь шум дождя слышались клацание оружия, ржание лошадей, стоны раненых и крики бьющихся людей.
«Скоро», - подумал Ратибор и повёл глазами по сторонам, стараясь разглядеть спратавшихся на деревьях иирков. Но умелые охотники и непревзойдённые мастера маскировки не зря таковыми считались: ни одно движение не выдавало их присутствия несмотря на многочасовое сидение среди веток под проливным дождём.
Ни одна веточка не шелохнулась.
Ни один лист не упал.
Ни один…
Впереди среди деревьев появился первый бегущий.
За ним второй, третий…
Ратибор осторожно достал лук и, аккуратно вставив промокшую стрелу, прицелился.
По земле, шустро вихляя среди деревьев и мелькая своими красными шароварами, бежал Малыш. Чуть дальше и рядом бежали другие балты, оглядываясь на несущихся на них кавалеристов, размахивающих мечами.
Один, два, три…
Дюжина, две…
Сотни тургар на закованных в латы лошадях вторглись в хранящий вековые тайны лес, пытаясь догнать и зарубить удирающих от них людей. Поддавшись зову крови, они неслись среди редких деревьев, разрубая не успевшихся спастись балтов. Уверенные в своей победе, они углублялись всё дальше и дальше в лес и тут…
Рой острых стрел, появившихся ниоткуда, начал метко косить разгорячённые тела, пронзая насквозь их незащищённые латами части.
Не понимая, откуда ведётся обстрел, всадники, попытались повернуть назад, оставив убегающих в глубь леса балтов, но и на обратном пути их ждала засада. Израсходовавшие свои стрелы иирки прыгали на скачущих мимо них тургар, выбивая их из сёдел и нанося короткими кинжалами смертельные удары.
И вскоре лишь несколько уцелевших в этой позорной для всей тургарской кавалерии схватке смогли выбраться из убийственного леса и присоедениться к своим пешим собратьям.
Ратибор выхватил цепким взглядом несущегося прямо в его сторону солдата и, крепко сжав в руке короткий нож, пружинисто прыгнул в низ, на спину крепкого наездника. Не успев ничего сообразить, тот вынужден был распрощаться со своей жизнью, захлебнувшись в булькающей из разрезанного горла крови. Охотник же, быстро столкнув мёртвую ношу, устремился догонять одного из удирающих кавалеристов и уже вытянул в броске держащую нож руку, как кто-то, проскакавший мимо него, со всего размаха полоснул мечём его спину. Иирк, взмахнув руками, повис на крупе несущей его лошади и, медленно сползая с неё, упал на утоптанную копытами землю.

…Над высокой травой, прибитой тяжёлыми каплями дождя осторожно поднялась остроконечная мохнатая шапка, из под которой блеснула пара чёрных глаз. Внимательно оглядевшись по сторонам, шапка снова спряталась и плотно припавший к земле человек усиленно заработал локтями и ногами, двигаясь в перёд к стоящим у основания холма кустарникам, покрытых малиновыми соцветиями.
Через какое-то время укутанный в меховую курту и шапку человек юркнул в его густые заросли и, присев на корточки, посмотрел в сторону краснеющей на холме юрты. Вскоре к нему присоеденился ещё один и тихо спросил, кивнув на одиноко стоящих у юрты нескольких тургар:
-Чего-то охрана у него не очень..
-Самоуверенный, гадёныш, - сквозь зубы прошипел Тусуркай и удовлетворённо усмехнулся:
-Нам же проще. Возни меньше. Да и дождик нам в помощь. Подойдём неслышно и р-раз!
И, наблюдая, как Немой со знания дела достаёт и осматривает свой кинжал, усмехнулся:
-Ты хоть в руке-то его раньше держал?
-Не только держал, но и применять приходилось, - просто ответил тот, вспомнив, как несколько месяцев назад освободил он сражающегося теперь в долине Дохлого и задумался.
Капитан…Малыш…
Как там его друзья? Выживут ли в кровавой бойне?
-Это как же ты так?- удивился ответу славлича иирк, но Немой, вспомнив спасших его балтов, грустно отмахнулся:
-Да так. Пришлось. Потом как-нибудь.
-Потом, так потом, - согласился Тусуркай. - И верно, время не то, что б байки рассказывать. Давай-ка, с тыла подползём. Они-то нас не ждут, а мы их и того, порешаем в миг. По паре на каждого. Сойдёт?
-Сойдёт, - тихо ответил Немой и, припав к превратившейся в месиво земле, пополз в след за товарищем.

…В то время, как славличи отражали атаки тургар, балты и иирки добивали удирающую вражескую кавалерию, а Немой с Тусуркаем месили животами грязь, карабкаясь под ударами ливня по грязевому склону холма, Кассиопей, оставшись в полном одиночестве на вершине стеклянной башне в мандариновой долине, медленно подошёл к зеркальной панели на стекле и внимательно посмотрел на себя.
Тонкое бледное лицо, обрамлённое струящимися серебристо-белыми волосами…
Сверкающие голубые глаза…
Как же они надоели ему!
Резко встряхнув головой, Кассиопей решительно набрал на золотом диске на груди секретную комбинацию и, опустив руки, вперился взглядом в зеркало.
Тончайшая голограмма, состоящая из миллиардов микроскопических ячек, сползая с макушки его головы, возвращала его реальное изображение.
И через несколько секунд перед ним стоял уже совсем другой человек.
Нет, не человек…
Робот, мечтавший стать человеком.
РБИ-216, когда-то давно укравший внешность Кассиопея.
Оставшись один, он, наконец-то, через много сотен лет скинул с себя надоевший ему образ альфавитянина и, оставшись наедине с самим собой, погрузился в далёкие воспоминания.
Как же давно это было!
Как давно его корабль потерпел крушение на этой дивной планете, на долгие годы ставшей для него домом?
Сколько сил и времени было потрачено на то, что бы заселить её девственные леса и реки?
Сколько испорченных биоматериалов было выброшено, прежде чем первый ПЧ …
ЯЧ…
…вышел из биокапсулы?
Он видел их рождение.
Видел, как за тысячи лет развития недоразвитые приматы выросли в цивилизованную нацию.
Видел все их пороки, развивающиеся вместе с ними самим.
Но каждый раз, наблюдая гибель одной цивилизации, надеялся, что другая, пришедшая на её место, станет более совершенной, гуманной, просветлённой…
Почему люди не могут остановиться в своей алчности и корысти и просто наслаждаться в мире и благоденствии на такой прекрасной планете?
Но сейчас всё должно было измениться. Он был уверен, что теперь истинные хозяева Земли точно займут на ней своё место.
РБИ, вернувший наконец-ио свой привычный образ, оторвал свой взгляд от заворожившей его своей красотой долины и посмотрел в экран монитора. Всё шло по плану: две части расколовшегося в атмосфере земли болида, вспыхнув огненными хвостами и изменив свои траектории, стремительно неслись к её поверхности.

Глава 28
Солнечный день на берегу великой Реи. По её берегам раскинулись торговые ряды близлежащих племён: славличей, иирков, иссидов и заезжих купцов фригийцев.
Между ними, чинно прохаживаясь, медленно бредёт неброско одетый в простую длинную, почти до пят рубаху с широким капюшёном, наброшенным на голову, старец с кривым посохом в руках. На него никто не обращает особого внимания, но он сам зорко бросает взгляды по сторонам, словно выискивая кого-то.
Его внимание привлекает большая толпа иирков, насмешливо улюлюкающих:
-Эй! Куда же ты! Струсил! Ха-ха! Трепло!
-А мой нож, - растерянно кричит тоненький молодой славлич, протянув руку в сторону бегущего через толпу атлетически сложенного мужчины.
Старик видит, как тот усиленно расталкивает людей, словно выискивая кого-то, затем хватает какого-то паренька и растерянно отпускает его.
А продолжающие смеяться мужчины, дружески беседуя, расходятся в разные стороны, обсуждая удравшего с соревнований иирка.
Старец тоже хочет уйти, но его внимание привлекает одиноко торчащий из щита кинжал и он, медленно подойдя к нему, вынимает его и с интересом рассматривает.
Дорогая вещица.
Острая, фригийская сталь, искусстно отделанная камнями рукоять…
Быстро осмотревшись по сторонам, старец быстро прячет кинжал в просторную суму и уже хочет покинуть место преступления, как вдруг дуновение ветра доносит до него еле уловимый запах.
Старец замирает и, быстро дёрнув ноздрямя, глубоко вдыхает.
Да, это он…
Точно, он…
Продолжая принюхиваться, он идёт в сторону таинственного запаха и вскоре оказывается на высоком берегу, на котором среди вековых дубов расположилась группа славличей.
Он сразу узнал её, точно такую же, как и её мать.

…Теймур, развалившись на мягких подушка и закрыв глаза, медленно вдыхает через длинную тонкую прозрачную трубку, одним концом опущенную в золотой кувшин горьковатый аромат. Выпуская кольца белого дыма, он терпеливо ждёт.
Ждёт, когда распахнётся полог юрты и радостные вести приятными волнами польются к его ушам.
Сколько времени прошло с тех пор, как он стал каюмом?
Сколько крови врагов было пролито?
Сколько друзей погибли в битвах во имя его величия?
Друзей?
А были ли они, друзья?
Курдулай…
Да, наверное, его единственного и можно было таковым назвать. С самого раннего детства они шли бок о бок друг с другом. Вместе играли, тренировались, любили…
Любили?
Теймур приоткрыл глаза, пытаясь вспомнить женщин Курдулая.
А были ли они?
Странно, но за столько лет, проведённых вместе, Теймур так ни разу и не видел в его юрте девушек.
Ни разу…
Ни одной…
Хайна…
Неожиданно перед глазами возник образ милой Хайны. Такой кроткой, послушной и милой.
Теймур снова закрыл глаза и словно окунулся в пьянящий аромат воспоминаний весенней степи, исходящий от густых, тяжёлых кос любимой.
Шёлковое покрывало её нежной кожи…
Острые маленькие ноготки пальцев…
Большие, полные грусти бархатные глаза…
Откатившая в сторону окровавленная голова её отца…
Зачем он так поступил с ней?
Почему был так жесток с её близкими?
Оттого ли, что выбрала она другого?
Куяш…
Наверняка, волки разорвали его на части той же ночью, а степные коршуны доклевали скудные остатки.
Нет, он всё правильно сделал. Всё, как учил его шаман.
Хайна…
Любовь моя…
Кто отнял тебя у меня? Кто лишил единственной нужной для меня женщины?
Ради неё он готов был покончить с военными походами и навсегда остаться в степи. Ради неё готов был сменить мечь на посох пастуха. И рад был бы отдать все богатства мира, лишь бы снова увидеть её улыбку и услышать звонкий смех.
Он знал, она так и не смогла простить его, не сумела полюбить и их ребёнок, их сын и его единственный наследник, стал для неё единственным утешением и отрадой.
Но отнявшие их у него вырвали последнюю каплю человечности из его души и непомерная злоба и ненависть наполнили его ставшее каменным сердце.
Сын…
Где ты сейчас, мой мальчик? Жив ли? Или безвестно сгинул в чужих краях?
На улице раздался какой-то шорох и каюм приподнялся на локтях в ожидании хороших вестей.
Но вместо этого в юрту ввалились два мокрых, облепленных грязью человека в уродливых меховых шапках и куртках и Теймур готов уже был рассмеяться при виде столь странных гостей, но не успел этого сделать, потому что один из них вызывающе рванул куртку, обнажив волосатую грудь:
-Я убью тебя, - заорал он страшным голосом и, выхватив мечь, бросился прямо на каюма.

…Женщинам-славличанкам было поручено выносить раненых с поля боя и Йорка была среди них. Она видела, как Ратибор упал с лошади и тотчас поспешила к нему.
-Йорочка, - слабо прошептал мужчина, - ты снова спасаешь меня, как тогда там, в лесу. Помнишь?
-Помню, помню. Помолчи немного, хорошо?
Перевернув иирка на живот Йорка вместе с ещё двумя славличанками взвалила его на валуши и потащила в глубь леса, где над ранеными колдовал старец-Ведун. И там, с надеждой схватив старца за руку, спросила его дрожащим от слёз голосом:
-Скажи, он будет жить?
-Да, но он никогда не сможет ходить, - коротко ответил тот, осмотрев охотника, и, словно стыдясь своей беспомощности, отвёл взгляд в сторону.
-Я не хочу такой жизни, - услышав его слова простонал Ратибор, - лучше смерть.
-Нет, не говори так! Ты всякий мне дорог, хоть больной, хоть немой, - пытаясь успокоить мужчину, девушка взяла его руку и стала покрывать её поцелуями.
-Когда-то я обрадовался бы твоим словам, - усмехнулся охотник, - но не теперь.
Он вспомнил, как больно укусила она его в первую ночь после похищения, как ругала и оскорбляла его во время их пути к ииркам. Как пыталась удрать одна среди ночи через тёмный лес, в котором её настигли волки…
Непроизвольно Ратибор покосился в сторону лежащего без движения здесь же, недалеко, Анта, покрытого зияющими ранами, в окружении волков.
«Интересно, а там были эти или настоящие?»- подумал иирк, наблюдая, как одна из волчиц пытается зализать раны своего вожака и тот, словно услышав мысли Ратибора, открыл глаза и неожиданно сказал:
-Я смогу помочь тебе и ты снова станешь сильным.
-Разве это возможно?- встрепенувшись, ответила вместо мужчины Йорка.
-Всё возможно, дорогая моя, - улыбнулся Ант, - но только… Готов ли ты… поменять своё племя на другое?
-Не понимаю тебя, - сощурив глаза, спросил Ратибор, сильнее сжимая ладонь любимой и подумал про себя:
«Да я готов на что угодно! Лишь бы остаться с ясноглазой лебёдушкой!»
Не отвечая ничего, Ант подозвал свою стаю к себе ближе и что-то сказал им. Кивая головами, волки посмотрели в сторону Ратибора и отошли в сторону, не сводя с того глаз.
-Мои раны смертельны и я ничего не могу поделать с этим, - вздохнул Ант. – Я умру в любом случае. А вот ты… Ты можешь жить. И ты сможешь ходить. И даже бегать… Если…
Каждое слово давалось ему с трудом, но, преодолевая пронзающую его боль, он закончил:
-Если станешь таким… таким, как я…

…Спрятавшись за стволами высоких деревье Старец терпеливо ждал. Он видел, как уснула, прижавшись к отцу Йорка и как только последние уголья костра стали медленно затухать, сделал шаг навстречу своей добыче. Но его опередила группа незнакомцев, вышедшая из-за деревьев. Безшумно подкравшись к девушке, они ловко скрутили её и потащили в сторону реки. Не ожидая такого поворота, Старец снова скрылся за листвой и стал наблюдать за всем происходящим.
Через какое-то время на берегу началась драка между похитителями и знакомым ему по утренним соревнованиям иирком, в результате которой девушке удалось сбежать. Мужчина хотел было следовать за ней, но наполнившие лес незнакомые запахи сбили его спути и он на время потерялся в этом чужом лесу. Однако, утром ему удалось снова поймать след беглянки и к следующему вечеру он оказался у пещеры. Но там её запахи словно растворились в прозрачной тистоте воздуха и как ни рыскал Старик, ему так и не удалось их отыскать.
Но теперь он знал точно, что ребёнок, оставленный им много лет назад в пещере выжил и искать его нужно где-то в одном из племён славличей. Оставалось только найти, в каком…

…Учитель, услышав шум, вяло приоткрыл глаза и резко выбросил руку в сторону бегущего на каюма человека. Сверкающий голубыми нитями клубок, вылетев из его ладони, с бешеной скоростью полетел в сторону нападающего и, ударившись о его грудь, словно ренгеном просветил всё его тело. Тонкие, переливающиеся бело-синим цветом нити быстро поползли по его внутренностям, сковывая их и, когда добрались до самого сердца, мужчина, так и не успев добежать до каюма, резко взметнулся в верх и, дёрнув в воздухе ногами и руками, плашмя упал на пол, ударившись головой о крышку кованного сундука.
-Ну, - кивнул Теймур опешевшему от всего увиденного Немому, - ты тоже хочешь убить меня?
Однако, тот, ничего не отвечая, вперился взглядом в стоящий поодаль высокий золотой трон, покрытый драгоценными камнями.
…улыбающася женщина в простом цветастом платье сидит у его основания и держит на руках маленького черноволосого мальчика, ласково шепча в самое ухо и приятно щекотя жёсткими волосами.
Кто этот мальчик?
Неужели он сам?!
-У тебя что, язык онемел?- услышал славлич словно идущий откуда-то издалека власный голос и, судорожно встряхнув головой, посмотрел в его сторону.
Прямо на него шёл высокий, атлетически сложенный, средних лет мужчина с гневно сдвинутыми над переносицей бровями. Насмешливая улыбка обнажала его крупные зубы, белеющие из-под чёрных кудрей бороды. Легко перебрасывая, словно играя, украшенный каменьями кинжал из одной руки в другую, Теймур так пристально смотрел на Немого, что в нутри у того всё сжалось и он словно превратился в маленького мальчика, провинившегося перед отцом.
-Место будущего властилина мира рядом с настоящими воинами, - услышал он где-то в глубине своего сознания сказанные ему когда-то в детстве слова, - а не за бабьими юбками.
И, поймав себя на мысли, что когда-то он уже видел этого человека, Немой схватился за вдруг загудевшую от наплывших на неё звуков голову и с силой зажмурил глаза.
Красные стены...
Покрытый золотом трон…
Чёрные глаза, пристально смотрящие на него из-под густых бровей…
Выплывающий из стены лысый человек с неестественно круглыми глазами…
Обрывки вопоминаний хаотично ввыстраивались в смутные картины такого незнакомого и, казалось, навсегда забытого прошлого.
…маленький мальчик, скачущий на лошади среди раскинувшейся вокруг него степи с краснеющими огоньками маков…
…качающая на руках малыша женщина…
…эта же женщина, спокойно спящая на золотом покрывале и расплывшееся по её груди красным цветком алое пятно.
…одноглазый великан, заталкивающий его в огромный мешок…
…долгая скачка за спиной незнакомца…
-Скоро ты встретишся с ней…
Его голос хриплый и грубый, но отнюдь не такой пугающий, как у того, другого.
…мерцающая, накрывающая с ног до головы голубизна, плавно втягивающая его в своё нутро…
…тянущаяся из неё волосатая рука, протягивающая кулон…
…темнота…
…лес…
…голоса людей…
-А-а-а!- захрипел Немой, почувствовав, как на его шее крепко сомкнулись стальные руки и в ужасе открыл глаза.
Голубизна словно вывернулась наружу и превратилась в кроваво-красное помещение и во вдруг ставшее омерзительным красивое лицо каюма.
-Ты тоже хочешь убить меня?- прошипел тот, придавливая Немого руками ниже и ниже и мужчина почувствовал, как бессильно сгибаются его колени, как его руки, пытающиеся отодрать от своей шеи пальца Теймура, становятся всё боле и более ватными…
Красная пелена закружилась перед ним и всей своей тяжестью навалилась на глаза, погружая их в вечный сон…
Чувствуя, как остриё холодной стали уткнулось ему в горло и медленно поползло вниз, не в силах больше сопротивляться, Немой бессильно опустился на пол и приготовился отдать свою душу богам, как вдруг почувствовал ослабевшую хватку врага.
-Откуда это у тебя?
Во вздрогнувшем голосе Теймура, таком грубом и насмешливом ранее, промелькнули нотки неожиданной нежности и такой тихой печали, что Немой осмелился открыть глаза и прямо перед своим лицом увидел нанизанную на кинжал каюма верёвку со свисающим с неё солнечным камнем, в самом сердце которого покоилась застывшая в его смоле букашка с растопыренными ножками.
-От-ку-да это у те-бя? - выговаривая каждый слог, требовательно спросил Теймур и звуки его голоса, казалось, слились с теми, другими звуками, идущими из далёких, забытых воспоминаний:
-Да, она спит и сон уносит её в далёкие степи. Но она всё так же любит тебя и душа её, спрятанная в этом камне, будет всегда рядом с тобой.
-Откуда это?-не в силах сдерживать нахлынувшие на него воспоминания заорал Теймур и вперился взглядом в глаза лежащей под ним испуганной жертвы.
…- это было с тобой, когда мы нашли тебя, сын. Возьми, он по праву принадлежит тебе, - Мудрояр протянул вернувшемуся в их селение Немому сжатую в кулак ладонь, раскрыв которую, молодой человек увидел искусстно сделанный кулон из солнечного камня с застывшим в его нутре паучком.
Ничего не отвечая, Немой нащупал освободившейся рукой спрятанное в голенище кожанного ичига острие ножа и со всей силы вонзил его в живот Теймура.
«Если хочешь наверняка, вспори брюхо от горла до самого низа», - вспомнил он слова Тусуркая и, сжав губы, нажал на клинок ещё глубже, распарывая тело изумлённого своей неожиданной гибелью Теймура.
Их глаза встретились.
Две пары горящих глаз, спрятанных под густыми полосками бровей.
И над каждой из этих пар, прямо над верхним веком, расплывалось тёмное пятно со рваными краями.
-Он помечен богами, - вспомнил Теймур свои собственные слова когда-то много лет назад, принимая малыша на руки, - так же, как я, и мой отец, и мой дед…
Только у одного рода человеческого была эта отметина.
Только у…
-Сын?! - то ли спрашивая, то ли утверждая, еле слышно прошептал умирающий каюм, повалившись на Немого распоротым телом. - Но этого… не может… быть…

… Рано наступившая зима постоянно сбивала его с пути. Он обошёл уже почти все племена. Оставалось лишь одно. И, невзирая на неожиданно налетевшую метель, он упорно шёл к своей цели.
Если бы не вечно отвлекающие его дела в когане Теймура, он давно нашёл бы её!
Но и так его частые отлучки нарушили годами установленный среди тургар порядок и боевой дух их командира под влияние семейных забот стал ослабевать. Надо было что-то делать с этим. Он не мог позволить себе бросить начатое в самом завершении, но найти эту славличанку было делом крайней необходимости. Иначе, всё чего он добился за эти годы, было пустой тратой времени.
Женщины…
Почему из-за них одни проблемы?
Хайна…
Было ясно, что она не любила своего мужа. Но почему же тогда имела такое влияние на него? Из-за того, что родила ему наследника?
Учитель давно заметил, что, вернувшись с её ложа, Теймур забывал о суливших ему бессмертие и славу битвах и хотел только одного: тихой семейной жизни.
И ему, Учителю, снова приходилось опаивать каюма, с каждым разом всё больше и больше увеличивая дозы туманящего разум снадобья.
Надо было с этим что-то решать.
И выход был найден! Как же всё хорошо сложилось тогда!
Теперь оставалось лишь найти девчонку…
Так, рассуждая о своих планах, Старец не заметил, как приблизился к спрятанной за честоколом деревни славличей.
-Будет время, - неожиданно услышал он знакомый женский голос, - забегу!
Она!
Бушующая метель скрывала его за хлопьями снега и Старец практически бесшумно проскользив мимо заснеженных домов, настиг девушку и, размахнувшись, сильно ударил её по шее. А затем, осмотревшись по сторонам, быстро взвалил Йорку себе на плечи и скрылся в окутанном пеленой снега лесу.

Глава 29
Пытаясь сбросить с себя тело каюма, Немой не заметил, как от стены отделилась фигура человека и незаметно подплыла к нему. Багрово красная рука, скрытая складками такого же кровавого плаща потянулась к его лицу и славлич, нервно сглотнув подступивший к его горлу ком, поднял глаза и встретился взглядом со сверлящими его насквозь глазами Учителя.
«Ты прошёл сквозь время, – услышал Немой где-то в глубине своей головы вкрадчивый шёпот, - а теперь беги!»
« Беги…
Беги…
Беги…»
Нарастающий в голове гул из тысяч голосов словно разрывал её из нутри и мужчина, стиснув зубы, тихо застонал, пытаясь скинуть с себя тяжёлое тело, но неожиданно почувствовав лёгкость и свободу, открыл глаза.
Тело Каюма висело прямо над ним, капая кровью с висящих из него внутренностей на застланный коврами пол и лежащего на них Немого.
Стоящий рядом с вытянутыми в сторону Теймура руками Шаман чёткими движениями отвёл ладони немного в сторону и мёртвое тело плавно двинулось в след за ними.
Немой, приподнявшись на локтях рук и не сводя глаз с Шамана немного отполз назад и снова замер, наблюдая, как у того вдруг неестественно в разные стороны стало вытягиваться лицо, принимая чуждые для человеческого глаза очертания.
«Беги!»- выкрикнул голос в голове славлича и он, спотыкаясь и озираясь на происходящее в юрте чудо, выбежал под проливной дождь и, скатившись со скользкого от влаги глинянного холма, пустился бежать.
«В горы!»-кричал в след ему затихающий голос и ноги мужчины, не слушая своего хозяина, повернули в сторону от звенящей от ударов оружия долины и направились к чернеющим в далеке силуэтам горного хребта.

…Углубившись в самую чащу, Старец опустился коленями на снег и сбросил со своих плеч девушку. Обнажив от одежды её запястье, он приложил к нему два пальца и прислушался.
Жива.
Ещё жива.
А идти ещё немало.
Несмотря на её небольшой вес, нести её под порывами ветра по глубокому снегу было всё-таки тяжело и Старец, вырыв небольшое углубление, закопал Йорку прямо в снег и быстро направился в сторону пещеры. Там он настроит перемещатель, быстренько вернётся на это место, заберёт славличанку и завершит, наконец-то, начатое много лет назад дело.
Ну куда она денется в такую погоду? Да ещё еле живая?

…Перевернув в воздухе движением рук тело Теймура, Учитель в плотную подошёл к нему и посмотрел на его посеревшее лицо.
Кто бы мог подумать, что спустя всего лишь несколько лет после убийства своего отца, он сам падёт от рук своего же, в миг повзрослевшего сына!
Шаман опустил руки и Теймур с грохотом упал на шерстянной ковёр.
Вот и всё, что сталось с великим полководцем!
Он выполнил свою роль.
Шаман повёл ухом в сторону болтающегося под порывами ветра полога юрты и прислушался к отдалённым звукам битвы.
Мягко ступая, он прошёл мимо Теймура, но вдруг остановился и, вернувшись назад, наклонился над его телом и приложил палец к его холодному лбу.
«Ты хотел узнать, кто убил Хайну?»
Шаман видел, как жена Каюма с какой-то тургаркой вышла из юрты и села на лошадь.
Странно, но он никогда раньше не видел этой женщины. Кто-то из новеньких, прибывших в его отсутствие?
Не столь важно.
Важнее то, что Хайна отправилась на прогулку в степь в сопровождении всего лишь одной служанки и этот момент нельзя было упустить. Может быть, это будет первый и последний шанс навсегда избавиться от одной терзающей Шамана проблемы.
Тихо следуя за женщинами на достаточном расстоянии, скрывающем его в ночной темноте, Шаман достал из складок фригийский кинжал.
Вот он и пригодится!
Теймура нетрудно будет убедить в том, что это сделали фригийцы и он оставит, наконец-то, свои мысли о мире, так внушаемые ему Хайной и продолжит то дело, к которому он его готовил.
Метнув своё оружие, Шаман с упоением наблюдал, как оно вонзилось в грудь женщины, а затем, подойдя и убедившись, что она мертва, тихо хлопнул по крупу держащей её лошади и та, лихо взбрыкнув передними копытами, понеслась в сторону освещённых огнями факелов юрт.

…Солнце, багровея уже клонилось к закату, готовясь ко сну, а две армии продолжали биться, из последних сил поднимая мечи и натягивая стрелы. Потери были велики с обеих сторон, но это не останавливало их, а, наоборот, казалось, злила ещё больше и эта злось давала бойцам новые силы.
-Левее! – весь измазанный кровью, орал Курдулай. – Руби их! За каюма!
И конный отряд тяжело вооружённых тургар, до этого момента не вступавший в бой и поэтому сберёгший свои силы, мощной волной покатился по израненой долине, обильно поливая её свежей кровью. И, обескураженные появлением новых отрядов врага, северяне дрогнули.
-В лес, ребятки!- крикнул Стриборг, взметнув мечом. – За реку!
Подчинившись его команде, разношёрстная толпа иссидов, иирков и славличей, спотыкаясь и падая, в рассыпную бросилась бежать к зарослям колючего шиповника.
-Добьём!- привстав на крупе своего коня, призвал Курдулай и, оскалив зубы, первым бросился догонять удирающих.
Но в этот момент….
-Каюм умер! – раздалось где-то далеко позади него.
-Умер! Умер…- эхом пронеслось по долине и несущаяся волна смерти, так и не достигнув своей цели, остановилась и зашептала:
-Умер? Умер? Как так? И что теперь? – удивлённым шёпотом прокатилась она по своим рядам.
-Каюм умер!- Несущийся среди тургар владник с шапкой каюма был встречен криками удивления, скорби и не понимания:
-Как же так? Умер?
Привыкшие к полному подчинению, тургары удивлённо переглядывались друг с другом и топтались на месте, не зная, что им теперь делать.
-Каюм умер, - всадник остановил коня рядом с Курдулаем и протянул ему на своём копье шапку Теймура.
-Нееет!- раскатисто пронёсся полный боли крик и командующий, спешившись с коня, схватил принесшего печальную весть всадника с его лошади и кинул на землю, схватив за грудки:
-Как ты смеешт такое говорить? Каюм не может умереть! – зло прошептал она в самое лицо несчастного.- Ты врёшь! Врёшь!
Несколько сильных ударов окровавили лицо тургара, но подоспевшие к Курдулаю воины оттащили своего командира:
-У него шлем Теймура. Он не может врать, - пытались убедить они Курдулая.
-Да, да, - взяв себя в руки, ответил тот, - нужно вернутся к шатру, - и , лихо вскочив на коня, повернул в обратную сторону, увлекая всю армию за собой.

…Он часто бывал в этой пещере. Только здесь он мог наблюдать за звёздным небом и корректировать траекторию приближающегося к земле болида. Он должен был упасть точно в намеченную точку. Иначе план мог бы не сработать. Изучив за годы своего пребывания на земле всю её поверхность, Цхураб знал, что заселён только этот небольшой участок, тянущийся с севера на юг и с запада на восток. Часть суши покрывала странная буровато-красная пустошь с торчащими из земли стекловидными отростками обтекаемой формы. Большую территорию покрывал необъятный океан…Нужно сделать так, что бы удар пришёлся в самое сердце этой первобытной цивилизации.
И тогда…
Тогда они погибнут все, освободив место его расе.
Он засёк его, одиноко блуждающего между звёзд, много лет назад. Медленно приближаясь, он должен был в час икс пройти в нескольких парсеках от Земли, не причинив ей никакого вреда. И это нужно было изменить. Однако, сам болид был достаточно велик и мог полностью погубить планету, а это не входило в планы Цхураба. И тогда он сумел расколоть его прямо в космосе и, умело направляя излучатель так, что бы он бил по бокам образовавшихся обломков, сдвигая их траекторию ровно настолько, что бы они упали прямо в заданных точках в определённое время.
И вот этот момент был уже совсем близко…

…Оставшись во дворце одна, Айса быстро примерила на себя маску хозяйки и одно за другим распоряжения десятками выходили из под её пера. Будучи полностью уверенной в том, что Теймур никогда не вернётся во Фригию, женщина взяла власть в свои руки.
Наконец-то настал тот час, о котором когда-то говорила старая ведьма. Она, когда-то нищая девочка с городских окраин, станет повелительницей этой страны!
Шум, раздавшийся на террасе, заставил её отвлечься от дел и подняться на встречу вбежавшей в комнату служанке.
-Госпожа, там, там…- испуганно пролепетала та и, подхватив подол платья, спешно выбежала.
С удивлением посмотрев на неё, Айса подошла к балконной двери и распахнула её.
Боги мои!
Нет, она не испугалась.
Она не….
Она просто не могла поверить, что такое возможно!
Неимоверных размеров стена воды, бурля и пенясь на своей вершине, быстро катилась по улочкам её города, снося всё, попадающееся у неё на пути. Всё, только-только выстроенное, вычещенное и отремонтированное после прошлогоднего обстрела!
Всё, к чему она приложила свои руки!
Всё, к чему шла она долгие годы!
Нужно бежать…
Но куда?
Айса видела, как мелкими букашками бултыхались в смертоносной воде люди, сталкиваясь с несущимися там же нехитрыми пожитками. Как бились они своими слабыми телами о каменные стены домов. Как старались изо всех сил спастись.
Выжить…
Женщина обвела взглядом комнату.
Тонкие пушистые ковры…
Тяжёлая, украшенная золотом мебель…
Портрет мужчины в дорогом одеянии…
Сколько счастливых воспоминаний в одном месте!
Нет! Она не может расстаться с ними…
«Ты обманула меня, старуха», - горько усмехнулась Айса и, закрыв глаза, приготовилась к встрече со смертью:
-Я иду к тебе, Вайрон!-закричала она и, только и успев протянуть руки к показавшейся среди волны знакомой тени, была снесена её мощью в широкие коридоры дворца.

…Увидев, что тургары не преследуют их, северяне, попрятавшиеся было в густых зарослях колючего шиповника, повысовывали головы и, увидев, как те, пересекая долину, покидают поле боя, начали подниматься из своего укрытия, но в этот миг…
Что-то огромное и горящее пронеслось высоко над макушками далёких деревьев и через мгновение глухой удар так сильно потряс равнину, что земля всколыхнулась и задрожала.
-Что за…, - попытался пошутить Малыш, но слова застряли в его голове от увиденного: со стороны тургарской стоянки в их сторону, размахивая огромными крыльями, летело чудище.
-Бежим!- сильно толкнул его пробегающий мимо Дохлый и Малыш, не удержавшись на качающейся земле, упал, но тут же подскочил, как упругий мячик и бросился бежать в сторону леса, спасаясь от чудовища.
Земля содрогнулась от обрушившейся на неё мощи.
Взрыв поразил гул.
Неистовой силой разнёсся он под ногами в миг замеревших людей глубоко под землёй и тот час же затих.
Гробовая тишина зависла над совсем недавно гудевшей от звона оружия и яростного ора бьющихся племён.
Мгновение…
…и тонкие ленты сверкающего голубого полотна струями вырвались из-под земли и поползли мерцающими змеями между недоумевающих людей, пожирая их плоти.
Другие молча бросились бежать в разные стороны, побросав своё уже ненужное оружие.
-Клац! Клац! Дзинь, бряк! - Раздавались одиночные звоны упавших друг на друга мечей, сабель и щитов.
Малыш оглянулся, ища глазами Дохлого и увидел, как его длинные, тощие ноги мелькнули в верх тормашками в ползущем по земле полотне и скрылись в его переливающейся толще.
Кто-то пробегающий мимо балта толкнул его.
Малыш упал, но тут же, влекомый непреодолимой жаждой жижни, подскочил с резвостью упругого мяча. В последний момент он успел свернуть в сторону от надвигающейся на него неизвестности и кубарем покатился в низ с крутого склона, собирая по пути груды камней и колючие ветки кустарников.
Бац!
Последнее, что увидел он, перед тем, как ударился головой о торчащий из земли булыжник, это застилающее весь небосклон не имеющее границ полотно с исчезающими в его плотности телами людей.

Глава 30
Из подлобья Йорка наблюдала, как стая уцелевших волков окружила Ратибора и Анта плотным кольцом. Она не видела, что там происходит, но внезапный крик нестерпимой боли, пронзивший разбуженый стонами лес, острым ножём резанул её сердце.
А потом тишина.
Тишина…
Ожидание было бесконечно долгим.
Время тянулось, как густой вязкий мёд.
Устав ждать, Йорка присела на мокрую траву и, закрыв от усталости глаза, задумалась.
Тёмное жилище Ратибора, заваленное шкурами…
Как ненавидела она его тогда!
Сильные руки, несущие её мимо утонувших в ночной темноте деревьев…
Жар домашнего очага и пылающие страстью губы…
Почему она полюбила его? Его, вырвавшего её из привычного уклада жизни?
Койву…
Она предала его, отдавшись нахлынувшей на неё страсти.
Но разве она виновата? Виновата, полюбив этого сурового воина?
Странный толчок, идущий из земли разбудил её и девушка, открыв глаза, увидела стоящего поодаль от неё Койву, которому Ведун смазывал какой-то тёмной массой раненое плечо.
С момента её возвращения в племя, он так и не поговорил к ней. Бросал издалека обиженные взгляды, но, как только она намеревалась подойти, уходил прочь.
Мальчишка! Сдавшийся так быстро и совсем не пытающийся вернуть свою утрату.
Именно поэтому она так быстро забыла его, найдя сильное плечо уверенного в себе мужчины. Мужчины, который так упорно добивался её любви.
-Йорка, - задумавшись, девушка не заметила, как стая волков расступилась и Ратибор подошёл к ней и положил руку на её голову.
-Ты?-встрепенулась девушка и подняла глаза.
Он стоял перед ней, такой же сильный и мужественный, как всегда, с уверенным взглядом и суровой ухмылкой.
-Рати!- подскочила Йорка и, обняв его за шею, потянулась губами к его лицу, не замечая полный боли взгляд, брошеный Койвом.
-Девочка моя, - с силой обняв её, прошептал Ратибор и, крепко поцеловав, неожиданно отстранился от девушки.
-Что? Что не так?- не понимая его внезапной отдалённости, спросила та, стараясь поймать его убегающий от контакта с ней взгляд.
-Я другой теперь, милая.
-Другой? О чём ты? Я не понимаю…
Ратибор слегка повернул голову в сторону не сводящей с него глаз стаи и Йока, проследив за ним, поняла всё.
В стороне, у дерева, лежал мёртвый Ант.
И он был человеком.
«Готов ли ты… поменять своё племя на другое?»- вспомнила девушка последние слова умирающего друга и тёмная пелена застлала её глаза
-Ты стал другим, -пробормотала она, уткнувшись мокрым лицом в мощную грудь Ратибора.
-Но я всё тот же Ратибор, которого ты смогла полюбить и ты… ты можешь пойти с нами, - попытался утешить тот девушку.
-Нет, - покачала головой Йорка, - мне не место среди вас. А ты… ты не можешь бросить своё племя. Они доверились тебе…
Мощный подземный толчок не дал девушке закончить фразу, отбросив её от иирка в сторону и расползающаяся между ними всё шире и шире земля дальше и дальше отделяла их друг от друга, образуя непреодолимую для них обоих пропасть.
-Койву! – закричал Ратибор в сторону своего недавнего соперника. - Береги её!
И испуганная девушка увидела, как он, высоко подпрыгнув, перевернулся в воздухе и…
Его уже не было…
Огромный чёрный волк тоскливо посмотрел своими зелёными глазами в её сторону и, призывно взвыв, помчался прочь от опасного места, уводя за собой стаю.

…Спешившись с коня, Курдулай вбежал в одиноко стоящий на холме шатёр. И там, на на застлавшем землю ковре лежало прикрытое тело. Опустившись рядом с ним, мужчина дрожащей рукой приподнял краешек покрывала и с силой зажмурил глаза.
Нет, это не может быть Теймур.
Сейчас он откроет глаза и…
Кто-то другой лежит здесь.
Кто-то другой….
Курдулай медленно открыл глаза и убирал с лица умершего погребальную ткань. И тот час же возникший глубоко в голове ледянящий холодок колючками наполнил всё его существо, пробегая по пульсирующим венам по всему телу.
Вот они босоногими мальчишками бугут по степи, разгоняя юрких сурков:
-Лови! Лови его! Вон там!Удёр! Удёр таки! Ну, что ж ты… Эх…
Молодые всадники, приподнявшись на стременах с криками мчаться по степи навстречу тёплому ветру, на ходу целясь в расставленные Учителем цели.
Ежегодный большой дишбаб. Тогда, впервые участвуя в кулачном бою, Темйр победил всех и Курдулай видел, как, переливаясь, солнце играло на его мускулах. Как капельки горячего пота извилистыми ручейками текли по его широкой груди, спускаясь к упругому животу.
Как…
И Курдулай понял тогда, что не видел ничего прекраснее в жизни, что ни одна девушка их племени ( да и других племён то же) не может быть столь прекрасной, как его друг и господин.
Он боялся сказать правду.
Он знал, что не найдёт взаимности, даже если и раскроется в своих чувствах.
Он знал, что такая любовь наказуема у его народа.
Но он ничего не мог поделать с собой.
И единственным утешением стало быть рядом с любимым и радоваться его успехам.
Неистовый гул, крики и грохот оторвали Курдулая от воспоминаний.
-Генерал-баши, - вбежав в шатёр, заикаясь забормотал тургарин, - там… там… - и, не объяснив ничего, выбежал наружу.
Что за бред?
Что это там?
Боги всегда были на их стороне!
Неужели какое-то тайное оружие северян?
Но, выйдя на улицу, воин понял, что боги отвернулись от них.
Вздымаясь и лопаясь, земля в долине злобно гудела, разрываясь и выплёскивая голубое сияние. Не зная, как от этого спрятаться, люди разбегались в разные стороны, но спасения не было нигде и они исчезали в разевающей свою пасть равнине, проглатывающей всё, попавшееся на её пути.
Кони…
Люди…
Повозки…
Всё исчезало в недрах разбушевавшейся земли.
Но Курдулаю было всё равно.
Выражая абсолютное спокойствие, так разительно отличающееся от всего, творящегося вокруг, он вернулся в шатёр и, подняв на руки мёртвое тело, вышел наружу, навстречу манящей его гибели:
-Боги ждут нас, друг мой, - только и успел сказать он, прежде, чем возникшая прямо перед ним пропасть не поглотила их, навсегда спрятав в своих чертогах.

…Задрав голову, Йорка с замерением сердца наблюдала, как прямо на неё летит огромная, невообразимых размеров птица, больше похожая… На что же она была похожа?
Она оглянулась по сторонам.
Всё, окружающее её, было словно страшный сон.
Вырванные с корнями деревья, исчезающие в ниоткуда возникших пропастях люди, столбы голубого сияния…
Где же она видела такое?
Койву, пытающийся пробраться к ней мимо возникающих на его пути препятствий…
-Бежим!- Толкнул Йорку пробегающий мимо неё мужчина.
Но девушка лишь слегка покачнулась и осталась стоять, заворожённо наблюдая, как чудная птица спускается прямо к ней.
-Беги!- Словно эхо прозвучало где-то позади неё.
«Беги!»- Пульсировала в её мозгу настойчивая мысль.
Но Йорка стояла, не в силах сдвинуться с места.
Она видела, как почти спустившееся на землю животное медленно превращается в идущего на неё странного человека с неестественно красной кожей в развевающемся таком же багрово-красном одеянии.
Широко открытые глаза человека не моргая, у в упор смотрели на неё, словно проникая в самую её сущность и лишая её конечности движения.
Его горячее дыхание овеяло её приблизившееся лицо и в голове Йорки замелькали сумбурные картинки:
Лес…
Факелы..
Бегущая женщина в окровавленном разодранном платье…\
Пещера…
Уродливое желтоглазое существо…
Старик, берущий младенца на руки…
Лес…
Лес…
Лес…
Краснокожий молча взял её за руку и девушка почувствовала, как приятно покалывающие искорки побежали от пальцев незнакомца по её руке, наполняя всё её тело и, добравшись до её головы, мощно ударили по вискам.
И тот час же её голова наполнилась такой тяжёлой мощью, что, казалось, сейчас разорвётся и лопнет от скопившейся в ней плотности.
Мгновение…
… и неожиданная приятная лёгкость заполнила всё её существо.
Ей показалось, что её тело стало настолько лёгким, что ветер подхватил его и поднял высоко-высоко над землёй, словно пушинку, сорвавшуюся с головки побелевшего одуванчика.
И, открыв глаза, девушка увидела проносящуюся прямо под ней вздымающуюся землю, выворачивающую с корнями столетние деревья, каменным потоком падающие в море скалы, заполняющие образовавшиеся в земле пустоты бурлящие потоки воды…
Но ей не было страшно.
Не было грустно.
Пустота и равнодушие заполнили всю её сущность.
Она чувствовала, как крепкие когти сжимают её хрупкое тело и ветер треплет белокурые кудри волос, поднимая её всё выше и выше, за самые облака.

…Стая волков, во главе с новым вожаком, быстро перебирая мощными лапами, лавировала между то тут, то там появляющимися всплесками мерцающих волн, теряя не успевших отвернуть от их притяжения собратьев.
Ратибор краем глаза видел, как Йорку поднял в небо крылатый змей, но это уже не имело для него никакого значения.
Он-вожак.
И он в ответе за сохранение своего рода.
Вдыхая копоть и дым, он вместе ещё с несколькими такими же ловкими волками, взбирался на самую высокую вершину в цепочке скал, окружающих равнину. Он не понимал, откуда это знал, но знал это точно: там был вход в пещеру сумеющая надёжно спрятать его племя от гнева богов. И, добравшись до вешины перед тем, как сбежать по ступеням вниз, он с горьким видом посмотрел, как вокруг него рушиться привычный для него мир, думая о том, что новая жизнь, подаренная ему Антом, будет совсем не такой радужной, какой обещала быть.
Громкий вой горести и сожаления перекрыл грохот рвущейся земли и был тут же подхвачен несколькими парами таких же обречённых голосов, с жалким видом сгрудившихся за иирком оборотней.
-Мой сын, - неожиданно раздался вопль за его спиной и среди всего этого безумия Ратибор увидел мечущегося далеко внизу среди камней маленького волчонка.
Он быстро принял решение и стремительными прыжками бросился вниз. Схватив детёныша цепкими зубами он начал уже подниматься, цепляясь острыми когтями за отвесные скалы, как вдруг что-то потянуло его в низ. Оглянувшись, он увидел, как его задние лапы окутывает ползущее по земле голубое сияние и, не в силах сопротивляться ему, размашисто взмахнув головой, бросил малыша в сторону чернеющей в скале дыры.
Погружаясь всем телом в засасывающую его массу он видел, как волки приняли детёныша и призывно завыли, прощаясь со своим новым и так недолго правящим ими вожаком.

…Лавируя в своей аэрокапсуле, Кассандр увидел, как, вырвавшись на свободу, пелена времени ползла по тысячелетиями прятавшей её в своих глубинах земле, вырываясь из её притяжения в космическое пространство.
Тысячи мерцающих струй собирались со всей её поверхности в единый, пульсирующий пучок, тянущийся среди обломков коры к манящей его свободе. Вальсируя, он становился всё больше и больше, пока, наконец, не заполнил всю земную поверхность и тогда, сделав последний рывок, мощным столбом устремился в глубины космоса, погрузив породившую его планету в кромешную тьму.
Не выдержав тяжести, образовавшиеся в земле пустоты рухнули.
Языки расплавленной лавы, вырвавшись из её недр, огненным потоком потекли по растерзанной равнине.
Земная кора затрещала, покрылась мелкими трещинами и стала расползаться в разные стороны, заполняясь хлынувшими в её недра волнами.
Густой пар, образовавшийся от слияния воды и огня, плотной пеленой накрыл совсем ещё недавно цветущую землю.
А с высоты своего полёта Цхураб, держа в мощных лапах хрупкое тело Йорки, наблюдал, как прямо под ним гибнет ещё одна никчёмная цивилизация, освобождая путь единственной имеющей право на жизнь расе.

ЭПИЛОГ
Холодная вода настойчиво потащила её за собой через кружащиеся рядом обломки навстречу мерцающиму в своей пучине голубому сиянию. И свет полностью поглотил её.
А потом…
Темнота…
Окружающая её со всех сторон темнота.
И она…
Странно…
Но она словно видела саму себя со стороны, свободно парящую в этой темноте навстречу крохотной песчинке яркого света.
Приближаясь всё ближе, он всасывал в себя темноту до тех пор, пока, та, наконец, не поглотила женщину.
Яркая вспышка.
Темнота…
Всепоглощающая темнота, нополняющая всё её сознание…
С трудом приподняв веки, женщина зажмурилась от солнечного света, резанувшего глаза. Расплывчатые тени, мелькающие вокруг, принимали всё более и более чёткие очертания, а незнакомые голоса приближались всё ближе и ближе.
-Давно она здесь?- голос говорившего был низок и спокоен.
-Ма, ма, я, я, ма, ма, я - сквозь полудрёму женщина отметила, что отвечающий плохо выговаривал звуки и сильно картавил.
- Мама, говоришь, - задумчиво произнёс чёткий голос и, словно в подтверждение его слов, раздались многие разношёрстные голоса:
-Ма, я, я, ма,ма, я,я,я…
Айса почувствовала, как кто-то взял её за руку и, с силой разжав веки, открыла глаза.
Чистое голубое небо…
Невообразимо высокие пальмы, кивающие своими густыми головками так высоко, что, казалось, подпирали ими небосклон.
Раздавшиеся с боку шорохи заставили женщину повернуть голову в сторону и…
Остатки пелены, застилавшей глаза, словно рукой сняло и Айса попыталась подняться, но резкая боль, сковавшая её ногу, заставила её застонать и упасть на землю.
Из-за окружающих её зарослей высокой травы смотрело несколько сильно заросших существ в зверинных шкурах, отдалённо напоминающих людей. Один из них осторожно подошёл к женщине и попытался дотронуться до неё своими грязными руками с обломанными ногтями. От наполнившей её брезгливости, Айса вздрогнула всем телом и, откинувшись назад, натолкнулась на что-то позади себя.
-Не бойся, - услышала она чёткий голос со спины, - они не обидят тебя.
И, словно в подтверждение его слов, существа радостно закивали головами, оскалив в улыбке ( если её так можно назвать) свои рты с чёрными, кривыми зубами.
-Они добрые, - продолжил незнакомец и, обойдя Айсу, присел напротив неё.
Недоверчиво рассматривая мужчину, Айса отметила про себя его крепкую фигуру, покрытую шрамами и украшенную рисунками волка, свисающие с макушки длинные чёрные волосы, собранные в густой пучок…
Он не был похож на окружающих его существ, боязливо выходящих из зарослей.
Он был похож на людей из её мира.
Её мира…
А где она теперь?
-Ма, ма, я,я,я! Ма, ма, я,ма,я!- кричали вокруг существа и, приседая, весело хлопали в ладоши.
Боже! Что это? И где Вайрон? Она же видела его! Он должен был унести её к богам на небеса! Или… Боги не приняли её и отослали в подземное царство мёртвых на вечные мучения?
-Ты понравилась им, - улыбнулся незнакомец. – И они дали тебе имя. Мамая. Мать всего на ихнем языке. Они, правда, ещё плохо говорят. И слов знают совсем немного. Но ты поможешь мне. Я долго тебя ждал. Вместе мы справимся…
«Что за бред? Что за существа окружают её? И что это за человек? Какой помощи он ждёт? Или это всего лишь сон? Ничего не было и я сейчас в своей мягкой кровати во дворце»… - перебивая друг друга, сумбурные мысли вертелись в голове Айсы. Она закрывала и снова открывала глаза, надеясь, что она проснётся и всё будет привычным.
-Ма, я, я, ма, я, я…- кричали вокруг неё голоса и, не в силах терпеть больше это, женщина зажала голову руками и закричала, что есть мочи:
-Замолчите!

…Переждав бушевавший несколько недель ураган, Цхураб вышел из своего укрытия.
Как чист и прозрачен воздух!
Как приятно шепчут между собой зелёные листья и цветы тянут к выглядывающему из-за туч солнца свои головки!
Ожившая после непогоды природа начинает своё перерождение.
И ей нужен новый хозяин.
И Цхураб знает, кто может им стать.
Подойдя к бурлящему в потоке ручейку, мужчина достал из-за полы своего плаща тонкую металлическую колбу и воспоминания с новой силой наполнили его мозг.
…оказавшись в белой комнате, Цхураб с удивлением смотрел по сторонам, стараясь понять, что же это за странное место, как вдруг услышал чьи-то приближающиеся шаги и, быстро осмотрелся в поисках убежища.
И только он успел замаскироваться, как в комнату вошли двое приматов в белых ниспадающих одеждах. Хотя… Наверное, очень сложно их таковыми назвать, несмотря на то, что какие-то общие черты у них всё-таки имеются. Длинные белоснежные волосы, волнами спускающиесся с головы на плечи и с подбородка на грудь. Светлые лица с уродливо выпирающими носами и маленькими голубыми глазами. Тонкие длинные пальцы…
-Мы выбрали два возможных для первого этапа экспримента вида, - сказал один из них и Цхураб с удивлением понял, что отлично понимает их речь!
-Оба генома имеют достаточно сильную цепочку ДНК, наделены сообразительностью, выносливостью, высокой приспосабливаемостью к окружающей среде и репродуктивностью.
С этими слова примат провёл ладонью по воздуху и Цхураб увидел отчётливо нарисовавшуюся картинку, зависшую над полом. На ней был изображён обнажённый примат мужского типа. Медленно поворачиваясь вокруг своей оси, он давал возможность подробно рассмотреть себя со всех сторон.
-Головной мозг, - начал один из мужчин, более молодой, - изначально имеет несколько отделов, отвечающих за движение, речь, зрение, слух. Естественно, на начальных этапах эволюци они будут мене развиты. Однако, его скрытые возможности, такие как телепатия, управление энергией, временем и прочие, будут недоступны представителям этой расы. По своему образу и подобию они будут очень близки к представителям нашей цивилизации, что позволит нам более тактильно изучать их развивающееся общество из нутри.
-Другой тип, - мужчина снова послал в воздух изображение, но уже совершенно другого существа, - соединил в себе лучшее из человеческой расы и наиболее яркие черты представителей животного мира.
И, наблюдая за поворачивающимся в воздухе изображением, Цхураб с удивлением увидел фигуру представителя его народа и едва успел плотно сжать губы, что - бы не вскрикнуть от удивления.
-Примерно такого же роста, - продолжал тем временем рассказчик, - они будут иметь более приспособленную к изменениям природы структуру кожи, безволостной, частично чешуйчатый покров. Их зрение будет прекрасно приспособлено как к дневному свету, так и к полной темноте. Обоняние и слух будут более острыми. К тому же, функции их головного мозга смогут уже на более ранних этапах развития использовать свои скрытые возможности: магнетизм и телепатию. Именно из-за этого совет рекомендовал нам пока придержать этот геном в запасе. Тем более, что неудачные инциденты по развитию существ, обладающих нежелательными для нас возможностями, ранее были не вполне благополучными.
-Что ж, поступим так, как решил совет, - ответил молчавший до этого примат.- Но, если быть честным, я бы продолжил эксперимент с более сильным носителем. Отправим.... - протянув руку к пробирке, добавил он, но вдруг замолчал и медленно обвёл помещение взглядом.
Цхураб практически перестал дышать и, прикрыв глаза, дал отбой своему пытающемуся залезть в чужие мысли сознанию. Может быть, эти существа так же обладают телепатией? Атавирянину даже показалось, что примат смотрит прямо в его сторону, но через мгновение тот перевёл взгляд на собеседника и продолжил:
-Хотя…
С этими словами он дотронулся ладонью до абсолютно гладкой стены, на которой молниеносно замелькали сменяющие друг друга светящиеся знаки и она неожиданно сдвинулась, открыв тайный отсек.
-Веро инквизити мурсо, - неожиданно примат перешёл на неизвестный Цхурабу диалект и атавирянин не смог сдержать вдруг нахлынувшего на него волнения: «Почему он сменил язык? Он что-то почувствовал?»
-Нон…- начал было второй примат, но первый его перебил:
-Регли дар ярлинг сарли хур верн,- уверенно произнёс тот и, поставив колбу в открывшееся углубление, провёл ладонью по стене.
…Топот и яростные крики становились всё ближе и ближе, и Цхураб решил больше не медлить. Нет, конечно, это не совсем порядочно, оставлять только что родившую женщину одну, но в пещере с ней ничего не случиться. А потом…
Потом он обязательно вернётся за ней.
Сейчас же...
Сейчас он должен спасти будущее его расы.
Цхураб видит мелькающие за деревьями огни факелов и направленные в его сторону мечи и луки и…
Нажимает кнопку преобразователя.
Два мощных взмаха перепончатыми крыльями и огромный змей взметает высоко в небо,, оставив тот час же упавших коленями на землю людей, в молитве протянувших в его сторону руки .
Скрываясь от преследовавшей их экспедицию армады космических пиратов, Цхураб через временную космическую воронку попал на прекрасную зелёную планету, которая могла бы стать райским уголком для его расы. Но, кувыркаясь в коридорах времени, он не понимал, куда же попал на самом деле. Намеренно окунаясь в гуляющую по просторам пустоши синеву, он пытался найти выход. Но вместо этого познавал историю этой планеты от самого её рождения. Со временем он научился не просто контролировать свои перемещения, но и полностью не нырять во временное пространство, а только высматривать преображение планеты, ища нужные ему эпохи.
Он видел расплавленную магну, широкими ручьями покрывающую почти раскалённую планету.
А затем наблюдал, как корка толстого льда покрывает всё, начиная от скалистых гор и заканчивая зелёными равнинами.
Саблезубые гиганские ящеры и чудовищные мутанты.
Рождающиеся и исчезающие расы, обладающие самыми невозможными сочетаниями в цепочках ДНК.
Но, как бы он не старался и не желал этого, он не мог переместиться только в одно место.
В свой мир.
К своей Закире.
И вот однажды…
… Цхураб, неожиданно потеряв равновесие, начал падать в темноту…
Удар…
Яркий свет…
Каменный свод пещеры…
Как он попал сюда?
Цхураб осмотрелся по сторонам.
Да, это та самая пещера, которую он когда-то покинул, оставив здесь женщину с новорождённым ребёнком.
Когда же это было?
-Ещё до твоего рождения, - словно отвечая на его немой вопрос, за спиной раздался знакомый голос и атавирянин, вздрогнув от неожиданно услышанного родного диалекта, повернул голову.
Перед ним стоял высокий краснокожий лысый примат в ярко-красном плаще, полностью скрывающем его тело
-А…- начал было Цхураб.
-Ты в прошлом, - словно прочитав его мысли, ответил тот и, пристально посмотрев на мужчину, спросил:
-Скажи, колба с тобой?
-Что?- не понял Цхкраб.
-Колба, - повторил незнакомец в красном, - та, которую ты прихватил в стеклянном доме?
-Откуда…
-Я всё про тебя знаю.
-Но…
-Молчи и слушай.
Незнакомец присел перед Цхурабом на колени и посмотрел ему прямо в глаза:
-Сейчас ты попадёшь в будущее. Не то, о котором ты думаешь. А в то, которое нужно для того, что бы твоя раса, ты сам и … Закира смогли наслаждаться жизнью. Но для этого ты должен уничтожить тех, кто в скором времени превратит эту планету в безжизненную пустыню, на которой через миллионы атавиряне будут нести своё жалкое существование.
-Что за чушь!- выкрикнул Цхураб и подумал про себя: «Сумасшедший какой-то! Как же отсюда выбраться?»
И он попытался встать с земли, но краснокожий неожиданно грубо толкнул его и прокричал прямо в лицо:
-Ты думаешь, я ненормальный?
И, не веря своим глазам, Цхураб увидел, как преобразившееся лицо незнакомца становится отражением...
…отражением…
…его самого!?
…Тихо пройдя по сверкающему белизной полу, Кассандр, именумый по протоколу РБИ-216, вышел на залитую светом площадку, нависшую над скалистой пропастью ущелья и оглянулся. За его спиной, в глубине покинутого им помещения послышался топот и вскоре на свет вышло несколько альфавитян во главе с Кассиопеем.
-Отдай колбу, - протянул руку в сторону взбунтовавшегося робота главный научный сотрудник, - ты же знаешь, что не сможешь покинуть это место.
«Семьдесят пять, семьдесят четыре, - считал про себя РБИ.- Ещё рано, слишком рано».
Он знал, что именно здесь и именно сейчас должна возникнуть спасительная для него временная воронка, которая унесёт его и его сокровище подальше от лицемерия этих людей. Он затеряется во времени и его больше никогда не найдут. А его дети… Он вырастит из них сильную и полноценную расу. Но ещё не время, ещё слишком рано делать спасительный шаг вниз.
-Зачистив меня, вы не оставили мне шанса, - упрямо ответил он и шагнул в сторону края площадки.
-Ты же робот. Ты создан такими, как мы. Ты должен работать на благо, а не во вред нам.
Слова Кассиопея были очень убедительны.
Но не для Кассандра.
«Пятнадцать, четырнадцать»…
-Уничтожте его, - неожиданно произнёс альфавитянин и РБИ увидел направленные в его сторону четыре тонких сверкающих трубы.
«Он хочет расплавить тебя! – тонко взвизгнула пронёсшаяся в искуственной голове мысль и тут же сменилась холодным расчётом: Восемь, семь…»
Ему не оставалось ничего другого, как, не дожидаясь наступления точного времени, сделать шаг назад и полететь вниз в распахнувшуюся ему навстречу каменистую пропасть.
…Кассиопей быстро подошёл к краю площадки и посмотрел вниз.
-Он разбился?- спросил кто-то из альфавитян, но, увидев повернувшееся в их сторону его озабоченное лицо все поняли, что что-то пошло не так. А ещё через мгновение из пропасти послышался громкий плевок, вверх взметнулась пульсирующая голубая воронка и из неё на площадку к ногам изумлённых людей вылетело окровавленное изуродованное тело дикаря.
…Казалось, он всё идеально просчитал. Всё, кроме одного. Он не мог себе и представить, что время сыграет с ним злую шутку и забросит прямиком в белую комнату к изумлённому его внезапным появлением Кассиопею через несколько дней после того, как он устроит такой удачный побег. И в этот миг РБИ ощутил все прелести бытия роботом. Он не знал, как поступил бы в тот момент, будь он человеком. Но, как робот, он, моментально просчитав все ходы, принял единственное правильное решение и уже через мгновение после своего появления его сильные стальные пальцв сжимали горло Кассиопея.
«А они совсем не бесмертые», - равнодушно подумал Кассандр, опустив на пол обмягшее тело альфавитянина и осмотрелся по сторонам.
Белая, пустая комната с высокими панорамными окнами, открывающими вид на долину.
РБИ сделал в их сторону несколько шагов и тут же остановился, услышав лёгкий, практически бесшумный звук, и посмотрел назад. В том месте, где он только что стоял, появилась полупрозрачная паннель со множеством светящихся зелёным цветом знаков. Кассандр подошёл к ней и уже начал со скоростью звука изучать появляющиеся и исчезающие записи. Быстро перебирая по ним пальцами, робот начал изучать. Он знал, что технологически альфавитяне превзошли все известные ему расы и теперь ему предстояло открыть все их секреты. Конечно, на это уйдут года.
Столетия..
Может быть, тысячалетия…
Но времени –то как раз у него было много.
Пальцы всё уверенне и уверенне бегали по возникающим перед ним невесомым клавиатурам.
Одна картинка сменялась другой…
Одно лицо сменялось другим…
Да, ему предстояло много работы…
…что бы стать тем, кого он убил…
…Цхураб так и не понял, что же произошло, когда они вместе с Майкой пришли в деревню. Всю дорогу она рассказывала, какие её сородичи милые люди и как будут рады видеть её, а на самом деле…
Увидев вернувшуюся к ним девушку с внезапно округлившимся всего за несколько дней животом, соплеменники чурались её и, шепча что-то себе под нос, обходили Майку стороной и за её спиной собирались в толпу.
-Не больно - то рады они твоему приходу, - почуяв неладное, прошептал Цхураб на ухо спутнице.
Девушка что-то хотела ответить ему, но не успела, так как навстречу ей вышел высокий мужчина в чёрном плаще со свисающим на измазанное сажей лицо капюшоном.
-Чёрный Ведун…- с трепетом прошептала Майка и Цхураб даже почувствовал, как задрожали клеточки её тела.
-Мы не ждали тебя так рано, - глухо произнёс Ведун и, подойдя ближе, положил руку на её живот.
-Боги подарили мне дитя. – испуганно улыбаясь пролепетала девушка, вскинув и тут же опустив мохнатые крылья ресниц.
-Боги ли? – взгляд Ведуна был настолько пронзителен, что даже Цхураб почувствовал лёгкий холодок дрожи, пробежавшей под маскируещей его внешностью и встрепенувший тонкие чешуйки.
-Боги ли? – повторил Ведун. – Каким богам ты молилась, девочка?
-Я…я…- еле слышно пролепетала Майка и атаверянин уловил, как скатившаяся по её щеке крупная слеза ударилась об упругую травинку.
-Люди! –развёл руки в стороны Ведун, отвернувшись от девушки. – Люди племени кайров! Не прошло и десяти лун с тех пор, как эта женщина покинула ваше племя, что бы умилостивить Богиню Мать. И чрево её было пусто.
-Да, да, пусто, верно говоришь, - послышались тихие щепотки среди толпы собравшихся.
-Всем вам ведомо, что после посевной должно пройти дюжина седьмиц, что бы семя выросло и дало о себе знать. Так было всегда и ни разу! Ни разу боги не дали нарушить этот черёд. Но она, - Ведун резко выбросил руку в сторону побелевшей Майки, - она молила не тех богов, а потому в чреве её не может быть дитя человеческое.
Цхураб увидел, как черты приматов, возбуждённых речью этого странного самца, приобрели более угрожающий вид, как передние конечности многих из них сжались в кулаки, а глаза засверкали воинственным блеском.
-Можем ли мы принять ту, которая отдалась злобному духу?- продолжал Ведун, переходя на крик. – Духу, который только и думает, как навредить вам, поселившимся в его владениях?
«Нужно уносить ноги, - пытаясь найти выход подумал астронавт. – Не так-то они дружелюбны, эти дикари».
-Отступай назад, - тихо прошептал Цхураб, слегка наклонившись к девушке и крепко взял её за руку.
-У меня молоко скисло по-утру, - взвизгнула одна из женщин. – Ясно дело, его проделки.
-И на поле намедни землю кто-то переворотил. Яйца стухли. Силки которую седьмицу пусты, дичь не идёт, - перебивая друг друга, кричали люди, агрессивно махая руками и не замечая, как их односельчанка с незнакомцеи осторожно пятятся назад.
-Как за ворота выйдем, беги, что есть сил, - атаверянин крепче сжал руку девушке и весело подмигнул.
-Злой дух завладел чревом этой несчастной, что бы.., - начал свой призыв Ведун, но кто-то из толпы перебил его:
-Они удирают!- выкрикнул молодой мужчина и, схватив с земли камень, с силой швырнул в сторону скрывшихся за воротами беглецов.
…И только спустя годы, Цхураб понял, в чём его предназначение. Планета, на которую он попал, была на самом деле его родиной, только много миллионов лет назад. Планетой, нещадно погубленной и разграбленной человеческой расой. Той самой, которую предпочли создатели. Они не оставили его народу шансов. И теперь только он, Цхураб, мог повернуть время в спять и подарить атавирянам, истинным хозяинам земли, право на прекрасное существование.
Дав жизнь ребёнку двух миров, он наделил его такой разрушительной силой, о которой даже никто из представителей его расы не мог и мечтать.
Рассорив между собой все существовавшие на земле племена, он добился их самоуничтожения. Ужасен ли он? Нет, если его деяние ведут в новый прекрасный мир. А то, что он будет именно таковым, Цхураб не сомневался.
Сколько раз он мог вернуться домой, к своей любимой Закире! Но каждый раз понимал, что, удовлетворив своё единоличное желание, он лишает единственной возможности целый народ! Ведь вернуться обратно он никогда уже не сможет. Каким-то странным образом существовавшая миллионы лет назад на Земле временная воронка со временем иссчезла и никто в мире Цхураба даже и не подозревал о её существовании.
- Через тысячи лет люди начнут уничтожать себя, - продолжал говорить в пещере постаревший Цхураб своей более молодой сущности. - Но этого им покажется мало и они почти уничтожат землю. И следующей разумной расе прийдётся влачить жалкое сущестование в поисках достойной планеты для своих потомков. Ты должен опередить их. Уничтож племя человеческое и возради свой народ. В этой самой пещере примитивная женщина попросит сделать ей ребёнка. Помоги ей. И спрячь в теле младенца то, что возьмёшь в белой комнате. А потом, спустя много лет, ты вернёшься сюда и направишь пролетающий мимо земли болид прямо на неё. И когда планета очистится от человечества, ты дашь начало зарождению своего народа и через тысячи лет эволюции твоя душа вновь возродиться в новом, молодом теле Цхураба.
Уверенно шагая вдоль бурлящего потока горной реки, Цхураб вышел к месту её впадения в океан.
Вот он! Великий момент зарождения новой жизни!
И он, простой пилот восьмой космической экспедиции, является её вершителем и творцом.
Пусть он теперешний никогда более не увидит Закиры.
Но пройдут года.
Моря вымоют километры прибрежных скал.
Сгниют и на их месте вырастут новые деревья.
Вышедшие из воды предки постепенно примут привычный облик.
На месте исчезнувших городов возникнут мегаполисы.
Арманды кораблей взлетят с планеты не в поисках нового дома, а строя экономические и торговые связи с представителями других цивилизаций.
И он, молодой Цхураб, поведёт свою Закиру по цветущему зелёному лугу, усыпанному разноцветными огоньками цветов.
Так думал он.
А в это же время…
В это же время высоко в горах, в высокой, когда-то стеклянной, а теперь полуразрушенной башне, расположенной в вечно - зелёной долине с мандариновыми рощами, стоял РБИ-216, названный при создании Кассандром, ставший по воле случая Кассиопеем.
Не отрываясь, он смотрел в оборванные остатки когда-то огромного видеоэкрана, висящего между обломков белокаменной стены на горную реку с бурлящими потоками воды, на извергающий хлопья пепла и лавы где-то далеко на горизонте вулкан, уходящий зелёными вершинами под самый купол лес...
И вдруг увидел ЕГО.
Он уверенно ступал по каменистому берегу реки в раздуваемом ветром просторном красном плаще, открывающем стройные мускулистые ноги. Идущий от лба через затылок к спине чешуйчатый гребень то и дело возбуждённо поднимался, переливаясь на свету всеми оттенками жёлто-зелёного цвета. Большие круглые глаза источали уверенный взгляд, полный интеллекта и достоинства.
Откуда?!
Откуда он здесь?
…Осторожно оглядываясь, Цхураб вышел из своего укрытия и направился к стене с ячейками. За закрытой дверью слишался топот ног и встревоженные голоса: «Удрал прямо с зачистки. Как ему это удалось? Камеры засекли его в утилизационной. Что он замыслил? Ясно, что. Нужно остановить его…» «Видимо, кто-то что-то украл, - подумал атавирянин.- Да чего ещё можно ожидать от этих приматов, произошедших от пакостных мартышек? Не зря же на его планете давно избавились от этих никчемных тварей, тащащих всё подряд». Цхураб осмотрелся и, уверенно подойдя к стене, провёл по ней ладонью. Услышав лёгкий, почти не слышымый ухом щелчок, мужчина немного нажал на это место и тут же перед ним открылось небольшое углубление, в котором стояла, окутанная холодным туманом, тонкая, длинная капсула, в стеклянном оконце которой булькала жёлто-зелёная жидкость.
Значит, его творение не пропало. Кассандр не знал, каким образом, но этот неизвестно откуда взявшийся в его времени потомок его величайшего творения завладел единственным сокровищем всей его жизни.
Значит, ему всё таки удалось…
Избавившись от Кассиопея, Кассандру-РБИ не составило труда перенять его образ. Сложнее всего оказалось с голосом. Но ему удалось …. Однако, главный удар был ещё в переди. Даже умерев, Кассиопей смог навредить честолюбию взбунтовавшегося робота. Обнаружив, что тот обхитрил его, подменив колбы, РБИ лишился последней надежды возродить к жизни своё творение. Он слишком поздно сумел прервать зачистку! Все данные его тысячалетних научных экспериментов были стёрты с его жёсткого диска! Нужно было начинать сначала. Но где взять нужные биоматериалы? И сколько для этого понадобиться времени?
Стоп!
Если Кассиопей приказал уничтожить один из экземпляров ПЧ, значит капсула с ЯЧ должна где-то быть? Он решил сохранить её, несмотря на запрет высшего совета?
Но где?
Единственным местом, где мог её спрятать альфавитянин, мог быть его личный архив, находящийся в кабинете. Но, как ни пытался РБИ обнаружить его, так ничего и не получилось.
А, может, никакого архива и не было?
Как бы то ни было, что бы не вызывать подозрения альфавитян, Кассандр вынужден был продолжить начатый Кассиопеем эксперимент по выращиванию людей и их социализации на этой планете.
РБИ не знал, что мудрый Кассиопей просчитал все возможные ходы этой сложной даже для ума робота комбинации.
Он не знал, что и на утилизацию и в архив была отправлена колба с одним и тем же геномом.
Геномом ПЧ.
Тогда, в своём кабинете Кассиопей почувствовал чьё-то присутствие. Он не подал вида, но решил, что в целях безопасности существования его альфавитянской цивилизации будет введение в заблуждение того, кто так настойчиво пытался проникнуть в его мысли во время решения о начале эксперимента о заселении планеты человеком-разумным.
-Да, это, - перешёл тогда Кассиопей на межгалактический язык, созданный аппаратом разведовательного управления, доступный только членам его научной группы, - один из экземпляров ПЧ-276/4. Но об этом будем знать только мы с тобой. Пусть остальные думают, что на утилизацию пустили отвергнутый советом геном ЯЧ.
…Выйдя из комнаты, он остался наблюдать за всем происходящем в ней и видел, как существо, один в один напоминающее отвергнутый советом генотип, достало из тайника заветную колбу. Но как он мог оказаться здесь?! И почему (а, наблюдая за его уверенными движениями, Кассиопей не мог это отметить) его эволюционное развитие гораздо выше, чем у тех эспериментальных объектов, которых представил РБИ? Однако, появившаяся в центре комнаты сверкающая голубая воронка, втянувшая в себя существо, сразу же расставила все точки.
Блуждающая времення петля.
Альфавитяне научно доказали её возможное существование, но никто никогда не наблюдал её де факто.
Увидев, как атавирянин исчез в сияющей воронке, мужчина удовлетворённо вздохнул: ему удалось изменить прошлое: этот непонятно каким образом появившийся здесь представитель расы атавирян вернёт всё на круги своя и в совсем скором времени прервёт возникновение этой расы. Пусть думает, что в его руках его будущее. Пусть сделает то, ради чего и был проделан весь этот путь. Пусть даст начало новой жизни. Жизни, которую выбрали они, альфавитяне.
Однако… Он никак не мог понять, откуда же взялся этот ящеро-человек, если в массовое производство альфавитянами будет выпущен ПЧ? И если в украденной им капсуле находится этот же генотип?
Что-то явно не складывалось в такой логически завершённой цепочке и это тревожило альфавитянина.
Где же он допустил просчёт?
…РБИ услышал совсем недалеко от места его дислокации глухой гул и, быстро собравшись, полетел на его звук. Всего в нескольких милях от него, на поле, на краю леса приземлился огромный звездолёт. Ещё из-далека заметив, как открываются створки шлюза, мужчина выпрыгнул из своей опустившейся на землю капсулы и побежал в сторону выходящего из корабля человека.
Наконец-то!
Роботу было всё равно, кто прилетел на этом корабле, но одна лишь мысль о том, что вот и закончилось его одиночество, так забурлила по его искусственным венам, что он даже почувствовал, как его искусственный мозг начал перегреваться от стремительно подступившей к нему жидкости.
Но, приблизившись на достаточное для того, что бы рассмотреть космонавта расстояние, он встал и замер от неожиданности того, что увидел.
Расправив плечи и подняв голову к небу, из шлюза вышел он сам.
РБИ…
…После того, как один РБИ-216 встретил РБИ-216 другого, многое стало понятным для них обеих. Скорее всего, время на этой планете местами преломлялось и, тот кто был втянут в эту временную воронку, мог попасть в будущее или прошлое, сам не осознавая этого. Заново проанализировав полученные отчёты, Кассандры сделали вывод, что попали на планету в тот момент, когда на ней только-только начала зарождаться жизнь. Первоначально он прилетел как раз в начале её расцвета, а потом, попав в разлом времени, его отбросило далеко в прошлое, может быть, на тысячи лет назад. Именно поэтому он не смог найти свой звездолёт и повстречавшихся ему существ, которых сам и создал в далёком будущем. Их просто не было в этом времени! Продолжая жить и работать, он не заметил, как пробежали тысячелетия и настал тот момент, когда встретил самого себя, прилетевшего из будущего.
Так же, как и тот таинственный ящеро-космонавт, которого, скорее всего, швыряло из одной реальности в другую, мельком попал в то самое время, когда Кассанд молча наблюдал за его сидящими у костра предками. Значит, когда – нибудь, созданные им дети станут покорителями космоса? И придут на смену человеческой расе?
Или…
Может быть, эра человечества никогда не наступит?..
Этого РБИ-216 не могли знать, а поэтому решили сами писать историю планеты и дать возможность ей выбрать того, кто имеет право быть её властелином.
И так появился человек.
Тот самым, по образу и подобию которого будут созданы в далёком будущем РБИ -216. Тем, кто через тысячелетия будет бороздить просторы космоса.
Тем, кто волею случая попадёт на эту планету и цикл её эволюции начнёт свой новый виток.
Всё это будет потом…
Но может и не быть…
В том случае, если более сильный индивид сможет победить в этой схватке за право существования. И тогда не они, а те самые ящеро-люди, одного из которых в костюме астронавта лишь мельком успел увидеть Кассандр из кабины своей капсулы, станут покорителями Вселенной.
Что ж, пусть выживет сильнейший.
Пусть природа сама решит, кто достоит быть её хозяином.
Однако, созданный генотип человека дал сбой. Выращенный в искусственных условиях, он не мог приспособиться к внешней среде и вскоре погиб, испытав сильнейшую асфикцию, возникшую в результате аллергических реакций на окружающую его растительность.
Всё началось заново.
Монотонная терпеливая работа.
Подопытные образцы.
Казалось, бы настигнутый успех..
И..
Провал…
Провал…
Провал за провалом…
Но РБИ 216 не теряли надежды.
А потом один из них пропал.
Просто ушёл и не вернулся.
Пока Кассиопей пытался понять, каким образом уничтоженному им генотипу удалось не только возродиться, но и достичь вершин цивилизации, кто-то подошёл к нему со спины и сжал горло стальными пальцами.
Он не видел своего убийцу, но этого и не требовалось.
Он точно знал, кто это мог быть.
…«Не знаю, как ты попал в этот чудный мир, но я благодарю тебя, сын мой», - любуясь грациозной фигурой идущего по берегу реки Цхураба, подумал РБИ-Кассандр и, прикрыв глаза, опустил голову к груди.
… Неожиданно возникшая прямо перед капсулой воронка моментально втянула в себя капсулу и уже через секунду выплюнула её на покрытый раскалённой магмой берег. Горящими кружевами она стекала в пенящуюся от сопрокосновения с лавой волну и застывала причудливыми фигурами.
-Что случилось? Где мы? Куда это нас занесло?- взвизгнул Лу и стремительно вылетел в открывшиеся створки дверей.
- Компьютер! Наши координаты!- скомандовал мужчина и посмотрел на высветившиеся на табло данные, прямо указывающие на место их стоянки.
-Ты ошибся, компьютер. Перепроверь.
-Я не ошибся. Мои данные точны, - возразил искусственный разум и хотел уже что-то ещё сказать, но в это время в салон летел Лу и заорал что есть мочи:
-Кассик! Надо улепётывать! Взлетай!
-Куда?- неожиданно глупо спросил Касс.
-В воздух!- завопил Шар.- Смотри!- и неисправимый болтун крутанулся за спину друга.
На фоне ночного неба ярким фейерверком сверкали выбрасываемые из земных недр искры разноцветного пламени и горящие языки быстро ползли с высоких вершин к берегу.
Прямо на них.
-Компьютер, приготовься к взлёту!- быстро скомандовал Касс.
Мгновенно загудевшие двигатели дали знать, что капсула готова к полёту. Её корпус плавно дёрнулся, но тут же, словно натянутая резинка, вернулся на место.
-В чём дело, - спросил Касс, переключая мониторы.
-Нас засосало, - просто ответил компьютер. – Я ничего не могу сделать.
-Как засосало?- засуетился Лу.- Куда засосало?
-Корпус подвергается нерегулируемому внешнему воздействию, - невозмутимо продолжал бортовой компьютер.
Переключив экраны на нижнее обозрение, Касс увидел, как дно капсулы погружается в окружившую его огненную лаву и через не выдержавшие высокой температуры мелкие трещины в кабину поступают дрожащие язычки пламени.
-Для сохранения содержимого капсулы нужна её срочная консервация. Для спасения команды требуется её эвакуация, - подвёл итог механический голос.
-Они не могут погибнуть вот так просто, - посмотрел в сторону био-капсул Касс и, уверенно подойдя к спрятанному в стене стеллажу, достал две плотно закупоренных пробирки.
В этих ничем не приметных колбах были сохранены лучшие творения всей его жизни! Их с РБИ-216/2 жизни. Тысячи сконструированных цепочек ДНК, готовых к росту, развитию, размножению… Понятно, что не все они смогут вырасти в окружающей среде, адаптироваться к ней и эволюционировать. Но если хотя бы их десятая часть сможет это сделать, через миллионы лет они станут полноправными хозяинами этой прекрасной планеты. И пусть природа сама сделает свой выбор.
ПЧ-65 или ЯЧ-99.
Зарядив капсулы в аппаратную, Касс направил её прямо в сверкающий перед ним чистейшей голубизной мировой океан и нажал кнопку, наблюдая, как лёгкий металлический снаряд вылетел высоко в воздух и, сделав зигзаг, вернулся на рассчитанный маршрут, унося драгоценную ношу далеко за пределы видимости.
- Приготовиться к консервации, - набрал мужчина комбинацию знаков.
-Я не хочу быть законсервирован! Прости, Кассик, я сливаюсь! – запищал Лу и юркнул растёкшейся в воздухе кляксой на улицу через узкую щёлку закрывающейся двери.
Закончив делать необходимые расчёты, мужчина передвинул на мониторе две стрелки.
-Консервация начинается, - произнёс компьютер, - команде следует занять крио-отсек.
Поднявшись, Касс хотел выполнить команду, но, к своему удивлению, не смог поднять ноги и, посмотрев на них, увидел, что огненная лава основательно прожгла дно капсулы и его ступни погрузились в кипящую массу.
Странно…
Он не ощущал боли…
Но ведь она должна непременно быть, если только он…
И Касс, неожиданно сделав ужаснувший его вывод, медленно опустил указательный палец в лаву.
Ничего…
Хотя…
Он поднял кисть и внимательно разглядел её со всех сторон.
Горячая масса медленно поползла по пальцу к ладони, сдирая кожу…
Мышечные волокна…
Металлический…

«Не медли, - выдохнул РБИ, - сделай это!»
И, словно услышав его, Цхураб решительно отвентил крышку колбы и на мгновение замер.
Имеет ли он право?
Право дать жизнь?
Атавирянин закрыл глаза, представив цветущие луга, краснеющие вершины глинянных гор, накрытых шапками пушистых облаков…
Закиру…
Ту, которую он никогда больше не увидит в этой жизни.
Пройдут года, полные одиночества и скитаний по обновлённой природой планете. На берег выйдут новые представители животного мира и вступят в схватку с уцелевшей после катаклизмов фауной земли.
И десятки, сотни, тысячи новых атавирян заселят эту планету и построят на ней новую цивилизацию, полную мира и гармонии.
Он не увидит этого. Но он знает, что когда-то, через миллионы лет, снова обнимет свою любимую и уже не расстанется с ней никогда.
…А в это же время, в далёком-далёком прошлом, утопая в высокой, сочной траве, окружённые кучкой вступивших на тропу культуролизации приматов, шли он и она, сильный мужчина и обречённо вздыхающая женщина.
Мамая и Папая.
Те, кому суждено было стать богами для многих поколений населяющих эту планету существ.
Существ, построящих в далёком будущем могущественную цивилизацию.
Существ, своей алчностью и глупостью разрушивших всё, созданное ими самими.
Существ, называющих себя Человечеством.
…Молочная жидкость тонкими струйками медленно выливается в бурлящий поток, неся этому миру новую жизнь.
И Цхураб, являясь заложником своих заблуждений, наивно полагает в этот миг, что именно он, простой сотрудник космической станции, волею случая заблудившийся в коридорах времени, исправит ошибку природы и через тысячи лет развития из чистых вод выйдут те, кто действительно достоин населять эту прекрасную планету.