Вязкая, тягучая и топкая трясина неизвестного, непонятного и ужасающего существования бытия поглощала безропотную душу, засасывая ее все глубже и глубже в свою огненную геенну. Словно обжигающий и режущий воск, который своей липкой структурой, обдавал каждую мембрану страдающего и плачущего состояния естества. Воющая не звериным рыком душа была обречена на Великие муки дьявольских страдания и безропотного увядания. В этой клейкой и зловонной массе страшного и вечного бытия варилось дарованное сознание некогда чистого и непорочного существа, которое со временем превратилось в нечестивое и бесовское продолжение.
Адская и раскалённая бездна, не стесняясь разрывала то, что было когда-то единым целым. А эти части этого самого целого, безумствовали уже отдельно, но при этом образуя рой, словно из гудящих пчел. Повсюду был жуткий гул адского грохота, который проникая в сознание жутко мучал душу. Последняя была там не одна. В этой зловещей преисподней горели не тысячи, не сотни тысяч, а миллионы заблудших овец, которые поддались дьявольским искушениям и соблазнам. Эти сущности переплетались между собой, словно через гигантскую и чудовищную мясорубку прокатывались через нее, образуя единое и дурно пахнущее месиво. Затем из этой общей массы, частички каждого отдельного существа выползали и соединялись между собой, образуя вновь единое целое порочного естества. Потом вновь был липкий воск обжигания, страшенный гул и вновь кошмарная мясорубка. К этому наводящему ужасу действу добавлялись и раскалённые угли мрачного бытия, по которым и по горизонтали, и по вертикали, и по диагонали таскалась душа невиданными силами. Тухлость запаха сменялась на нестерпимое зловоние, которое сменялось на дымный смрад душевного мытарства и терзаний.
Повсюду царила мрачная пучина нечеловеческих мук, из которой уже казалось не было шанса выбраться. Повсеместно витала обреченность адской вечности. Душу пронзали тысячи ядовитых кинжалов адских мук. При этом она страдала не от жутчайших кошмаров раздирания ее существа, а от терзаний мук совести, за то, что она жила непристойным образом. За то, что не ценила самого главного на пройденном пути и не поняла истинной сути вещей, а поддавалась мелким и совершенно чуждым ей искусам. От душевных пыток ей было в миллиард раз больнее и ужаснее, чем от постоянного сгорания и мытарств в геенне огненной. Душа сокрушалась над былым и единственным светлым бликом у нее была Вера в лучшее, она не унывала, проходя сквозь пламенные и обжигающие круги уже своего тартара. Сознание наконец поняло, что каждый прожитый день земного пути, это приближение к самому Великому событию в жизни каждого естества и что путь дарованный свыше определен уже заранее, но не определено отношение души к этому пути. Понимание того, что, проходя на жизненном пути разум не мог понять и принять, что окружающий мир нам дарованный свыше, что лучезарные краски бытия сияли именно красивым образом потому, что свыше так было определено. Цветовой реализм сменялся на субъективизм или антиреализм. Душа поняла, что она видела лишь, то видимое излучение, которое было повсюду, но не понимала в тот момент, самого главного, что есть и невидимые для ее восприятия вещи и материи.
Смирение и Вера, вот, что оставалось чистыми и непоколебимыми в этом адском кошмаре существования. Душа все осознала и начала умолять простить ее и дать ей еще один долгожданный шанс на прохождения пути, на избавление от гнусных пороков, на очищение.
Душе был дан шанс на искупление. Она стремительным потоком оказалась на пороге мироздания и увидела, и ощутила всю глубину Превосходства Блаженного над низменным. Ей открылся невероятнейший взор чудеснейшего бытия, где миллионы разноцветных по ауре планет сливались в общем ансамбле мироздания. Это была гигантская и красивая Вселенная, где протекала жизнь, таких же как она. Каждая планета была определенного оттенка. Понятие времени, пространства и гравитации не существовало вовсе. Все было заложено уже давно за гранью осознания души.
Душа смотрела и бескрайне благодарила и радовалось дарованного ей свыше прохождения еще одного жизненного цикла. Все естество теперь было готово прожить достойно, без грехов и пороков, свою Жизнь. Пока она любовалась, вся ее природа устремилась на неизведанную планету для очищения и умиротворения. Ее сознание вновь было заковано в материальное существование, и она вновь открыла глаза и увидела ее первых и родных людей на планете. Она была счастлива и с нетерпение ожидала прожить в этом бескрайне красивом и безумном мире жизнь, которая была бы наполнена всеми радостными красками человеческого бытия.
Начался долгожданный и тернистый путь Души на Небеса Обетованные…

Вязкая, тягучая и топкая трясина неизвестного, непонятного и ужасающего существования бытия поглощала безропотную душу, засасывая ее все глубже и глубже в свою огненную геенну. Словно обжигающий и режущий воск, который своей липкой структурой, обдавал каждую мембрану страдающего и плачущего состояния естества. Воющая не звериным рыком душа была обречена на Великие муки дьявольских страдания и безропотного увядания. В этой клейкой и зловонной массе страшного и вечного бытия варилось дарованное сознание некогда чистого и непорочного существа, которое со временем превратилось в нечестивое и бесовское продолжение.
Адская и раскалённая бездна, не стесняясь разрывала то, что было когда-то единым целым. А эти части этого самого целого, безумствовали уже отдельно, но при этом образуя рой, словно из гудящих пчел. Повсюду был жуткий гул адского грохота, который проникая в сознание жутко мучал душу. Последняя была там не одна. В этой зловещей преисподней горели не тысячи, не сотни тысяч, а миллионы заблудших овец, которые поддались дьявольским искушениям и соблазнам. Эти сущности переплетались между собой, словно через гигантскую и чудовищную мясорубку прокатывались через нее, образуя единое и дурно пахнущее месиво. Затем из этой общей массы, частички каждого отдельного существа выползали и соединялись между собой, образуя вновь единое целое порочного естества. Потом вновь был липкий воск обжигания, страшенный гул и вновь кошмарная мясорубка. К этому наводящему ужасу действу добавлялись и раскалённые угли мрачного бытия, по которым и по горизонтали, и по вертикали, и по диагонали таскалась душа невиданными силами. Тухлость запаха сменялась на нестерпимое зловоние, которое сменялось на дымный смрад душевного мытарства и терзаний.
Повсюду царила мрачная пучина нечеловеческих мук, из которой уже казалось не было шанса выбраться. Повсеместно витала обреченность адской вечности. Душу пронзали тысячи ядовитых кинжалов адских мук. При этом она страдала не от жутчайших кошмаров раздирания ее существа, а от терзаний мук совести, за то, что она жила непристойным образом. За то, что не ценила самого главного на пройденном пути и не поняла истинной сути вещей, а поддавалась мелким и совершенно чуждым ей искусам. От душевных пыток ей было в миллиард раз больнее и ужаснее, чем от постоянного сгорания и мытарств в геенне огненной. Душа сокрушалась над былым и единственным светлым бликом у нее была Вера в лучшее, она не унывала, проходя сквозь пламенные и обжигающие круги уже своего тартара. Сознание наконец поняло, что каждый прожитый день земного пути, это приближение к самому Великому событию в жизни каждого естества и что путь дарованный свыше определен уже заранее, но не определено отношение души к этому пути. Понимание того, что, проходя на жизненном пути разум не мог понять и принять, что окружающий мир нам дарованный свыше, что лучезарные краски бытия сияли именно красивым образом потому, что свыше так было определено. Цветовой реализм сменялся на субъективизм или антиреализм. Душа поняла, что она видела лишь, то видимое излучение, которое было повсюду, но не понимала в тот момент, самого главного, что есть и невидимые для ее восприятия вещи и материи.
Смирение и Вера, вот, что оставалось чистыми и непоколебимыми в этом адском кошмаре существования. Душа все осознала и начала умолять простить ее и дать ей еще один долгожданный шанс на прохождения пути, на избавление от гнусных пороков, на очищение.
Душе был дан шанс на искупление. Она стремительным потоком оказалась на пороге мироздания и увидела, и ощутила всю глубину Превосходства Блаженного над низменным. Ей открылся невероятнейший взор чудеснейшего бытия, где миллионы разноцветных по ауре планет сливались в общем ансамбле мироздания. Это была гигантская и красивая Вселенная, где протекала жизнь, таких же как она. Каждая планета была определенного оттенка. Понятие времени, пространства и гравитации не существовало вовсе. Все было заложено уже давно за гранью осознания души.
Душа смотрела и бескрайне благодарила и радовалось дарованного ей свыше прохождения еще одного жизненного цикла. Все естество теперь было готово прожить достойно, без грехов и пороков, свою Жизнь. Пока она любовалась, вся ее природа устремилась на неизведанную планету для очищения и умиротворения. Ее сознание вновь было заковано в материальное существование, и она вновь открыла глаза и увидела ее первых и родных людей на планете. Она была счастлива и с нетерпение ожидала прожить в этом бескрайне красивом и безумном мире жизнь, которая была бы наполнена всеми радостными красками человеческого бытия.
Начался долгожданный и тернистый путь Души на Небеса Обетованные…

Вязкая, тягучая и топкая трясина неизвестного, непонятного и ужасающего существования бытия поглощала безропотную душу, засасывая ее все глубже и глубже в свою огненную геенну. Словно обжигающий и режущий воск, который своей липкой структурой, обдавал каждую мембрану страдающего и плачущего состояния естества. Воющая не звериным рыком душа была обречена на Великие муки дьявольских страдания и безропотного увядания. В этой клейкой и зловонной массе страшного и вечного бытия варилось дарованное сознание некогда чистого и непорочного существа, которое со временем превратилось в нечестивое и бесовское продолжение.
Адская и раскалённая бездна, не стесняясь разрывала то, что было когда-то единым целым. А эти части этого самого целого, безумствовали уже отдельно, но при этом образуя рой, словно из гудящих пчел. Повсюду был жуткий гул адского грохота, который проникая в сознание жутко мучал душу. Последняя была там не одна. В этой зловещей преисподней горели не тысячи, не сотни тысяч, а миллионы заблудших овец, которые поддались дьявольским искушениям и соблазнам. Эти сущности переплетались между собой, словно через гигантскую и чудовищную мясорубку прокатывались через нее, образуя единое и дурно пахнущее месиво. Затем из этой общей массы, частички каждого отдельного существа выползали и соединялись между собой, образуя вновь единое целое порочного естества. Потом вновь был липкий воск обжигания, страшенный гул и вновь кошмарная мясорубка. К этому наводящему ужасу действу добавлялись и раскалённые угли мрачного бытия, по которым и по горизонтали, и по вертикали, и по диагонали таскалась душа невиданными силами. Тухлость запаха сменялась на нестерпимое зловоние, которое сменялось на дымный смрад душевного мытарства и терзаний.
Повсюду царила мрачная пучина нечеловеческих мук, из которой уже казалось не было шанса выбраться. Повсеместно витала обреченность адской вечности. Душу пронзали тысячи ядовитых кинжалов адских мук. При этом она страдала не от жутчайших кошмаров раздирания ее существа, а от терзаний мук совести, за то, что она жила непристойным образом. За то, что не ценила самого главного на пройденном пути и не поняла истинной сути вещей, а поддавалась мелким и совершенно чуждым ей искусам. От душевных пыток ей было в миллиард раз больнее и ужаснее, чем от постоянного сгорания и мытарств в геенне огненной. Душа сокрушалась над былым и единственным светлым бликом у нее была Вера в лучшее, она не унывала, проходя сквозь пламенные и обжигающие круги уже своего тартара. Сознание наконец поняло, что каждый прожитый день земного пути, это приближение к самому Великому событию в жизни каждого естества и что путь дарованный свыше определен уже заранее, но не определено отношение души к этому пути. Понимание того, что, проходя на жизненном пути разум не мог понять и принять, что окружающий мир нам дарованный свыше, что лучезарные краски бытия сияли именно красивым образом потому, что свыше так было определено. Цветовой реализм сменялся на субъективизм или антиреализм. Душа поняла, что она видела лишь, то видимое излучение, которое было повсюду, но не понимала в тот момент, самого главного, что есть и невидимые для ее восприятия вещи и материи.
Смирение и Вера, вот, что оставалось чистыми и непоколебимыми в этом адском кошмаре существования. Душа все осознала и начала умолять простить ее и дать ей еще один долгожданный шанс на прохождения пути, на избавление от гнусных пороков, на очищение.
Душе был дан шанс на искупление. Она стремительным потоком оказалась на пороге мироздания и увидела, и ощутила всю глубину Превосходства Блаженного над низменным. Ей открылся невероятнейший взор чудеснейшего бытия, где миллионы разноцветных по ауре планет сливались в общем ансамбле мироздания. Это была гигантская и красивая Вселенная, где протекала жизнь, таких же как она. Каждая планета была определенного оттенка. Понятие времени, пространства и гравитации не существовало вовсе. Все было заложено уже давно за гранью осознания души.
Душа смотрела и бескрайне благодарила и радовалось дарованного ей свыше прохождения еще одного жизненного цикла. Все естество теперь было готово прожить достойно, без грехов и пороков, свою Жизнь. Пока она любовалась, вся ее природа устремилась на неизведанную планету для очищения и умиротворения. Ее сознание вновь было заковано в материальное существование, и она вновь открыла глаза и увидела ее первых и родных людей на планете. Она была счастлива и с нетерпение ожидала прожить в этом бескрайне красивом и безумном мире жизнь, которая была бы наполнена всеми радостными красками человеческого бытия.
Начался долгожданный и тернистый путь Души на Небеса Обетованные…

Сидел Человек на берегу скалы и думал, смотря в безбрежную даль морского совершенства. Безоблачный небосвод словно сливался, где-то вдали, с окраиной морской безмятежности. Волнительный морской бриз окутывал его бренное тело мягким и уютным одеялом. Яркие солнечные лучи касались его оливковой кожи, лаская и обогревая каждую клеточку его организма. Где-то летали небольшие птахи, периодически заныривая в голубую бездну. Было тепло и уютно не только телу, но и душе.
Думал ОН над бытием человеческим, таким прекрасным и в то же время волнительно пугающем. Думал и рассуждал над дальнейшим своим существованием в мире, в мире полном неизведанного и непредсказуемого. ОН представлял разные ситуации и разные события, которые с ним могли бы случится.
Представил Человек, что он станет неимоверно богатым, что все золото и драгоценности будут у его ног, что в любой момент, он сможет приобрести ту или иную вещь, недвижимость и прочую материальную атрибутику. Представлял, что будет жить в наикрасивейших замках, наподобие замка Данноттар в Шотландии, который находится на берегу скалы и омывается морем. Как будет в таких архитектурных творениях устраивать пиры и разнообразные развлечения, где веселье и праздность станет постоянным и неверным другом. Представил Человек, как будет летать по миру из замка в замок, меняя карнавал на представления, на которых вино, словно вода питает человеческое незащищенное тело.
Затем из своих безрассудных иллюзий о богатой и сытой жизни, ОН представил, что будет самым всесильным человеком на всем белом свете. Вообразил негаданно, что будет повелителем мира, что к его ногам будут падать дрожащие слуги, готовые исполнить любой его каприз. По мере углубления в эту властную иерархию, он уже представил, что будет вершить судьбы людские, что станет суровым судьей пороков человеческих, что будет владыкою земным, которого все боятся и подчиняются его капризной воли. Будет иметь самую сильную армию на белом свете, которая будет способна, лишь по щелчку его пальцев, стереть с лица грешной земли все вокруг.
После таких нерукотворных и тяжелых мыслей ОН представил себя самым знаменитым человеком во мраке людских событий. Подумал, что Его будут любить за непревзойденные таланты в искусстве, что за ним толпами бесхитростных очередей, будут ходить его поклонники, которые будут целовать ему руки и ноги. Представил как его будут носить на руках, словно драгоценную и хрупкую статуэтку, смоделировал полные аншлаги своих оккультных концертов, на которых роскошная и бездуховная публика рукоплещет ему в зале в стиле барокко. Представил, что его все любят, обожают и одаряют его всеми сокровищами мира. Дарят ему свою симпатию и восхищение им.
От приторно сладких иллюзий Человека отвлекла небольшая птаха, которая пролетала над его непокрытой головой. В клюве у этой маленькой, свободной и вольной птицы была небольшая рыбка, которую она несла в полете к своим птенцам. Неподалеку Человек увидел в скале гнездо этой птицы, в которой находились еще совсем маленькие и несмышлёные птенчики. Она, преодолев расстояние оказалась над нами и птенцы, словно щебетание весенних цветов в поле, начали приветствовать мать. Это было потрясающее событие для Человека. Его потрясло то, что в такой простой истине как раз и кроется ради чего жить. Что этой самой птахе и ее желторотому выводку не нужны ни богатства, ни власть, ни признание, а нужна лишь только любовь друг друга.
В эти минуты Человек вспомнил слова раввинов, муфтиев, священников, вспомнил, что все они говорили об одном и том же, о самом простом и сокровенном, о Вере. Человеку пришло долгожданное озарение, что не материальным миром сыт странник, а духовным. Что самое главное и ценное в жизни любого проходящего жизненный цикл Человека - это сама живая ЖИЗНЬ, которая и есть Бог. И это не просто жизнь материального тела, а ощущение живого присутствия в каждом моменте пути к духовному совершенствованию.
Человеку стало стыдно и мерзко за свои представления. Человек задумался над своим существованием …
Спустя волнительные годы Человек приехал на то же место. Только теперь он был не один, а с ним была его любимые супруга и долгожданный сын. И это было действительно самое огромное счастье, счастье жить, верить и дарить родным и близким счастливые минуты. И Человек наконец понял, что у каждого своя ваза счастья и то, чем он ее наполнит, то и будет впоследствии тянуться шлейфом на протяжении всего жизненного цикла. Человек понял, что даже среди богатства, власти и признания, в итоге он никому бы просто не был бы нужен, а все вокруг находились бы с ним под масками, а внутри у них была бы сплошная корысть. Человек сделал правильный выбор.
Солнце озаряло своими лучами его счастье….
Человек благодарил и говорил СПАСИБО Небесам…
Человек стал счастливым….

Поезд мчался сквозь морозную и свежую быль в город беззаботного и счастливого детства. В плацкартном полумраке, видавшего вида, вагона тихо. Лишь за окном стонут провода и еле доносится стук колес. Тук-тук, тук-тук. Этот стук словно будоражил яркие воспоминания безуспешно пытавшего уснуть пассажира, который облокотившись головой на окно, оказывался мысленно в своем отрочестве. Этот стук колес можно было слушать вечно, а бесконечные рельсы, мчали состав, в то далекое и любимое место под название отчий дом.
Где-то совсем вдалеке уже начало пробуждаться теплое и нежное солнце. Его лучики только-только пробивались сквозь тьму. Рассвет обещал был быть красивым. Заря пробивалась сквозь темный небосвод и давала себя лицезреть впереди долгой дороги домой, долгой дороги до счастья. Детские воспоминания окутывали пассажира словно в теплое и мягкое одеяло, расслабляло и тело, и душу. Нега.
Путника охватывали воспоминания из своей далекой и в тоже время настолько близкой страны, страны беспечной весны. Только в этой весне, в такой своей далекой и близкой, странник ощущал себя действительно по-настоящему и по-доброму счастливым. Конечно, во взрослой жизни есть и были счастливые моменты, но первые лучики счастья были именно в то безмятежное время.
Пассажир вспоминал как он делал первые шаги в жизни, как он, сидя у своего любимого отца на коленях, в мягком и уютном кресле, изучал алфавит. Как его любимый родитель с любовью и терпением повторял новые буквы, чтобы его озорное и непослушное дитя запомнило их. Вспомнил и как ездили на рыбалку на новом мопеде. О, это было непередаваемое ощущение. Маленький мальчик сидел на баке впереди и ветер свободы уносил их с отцом в тихую гавань безмятежности. Тогда они наловили несколько рыбешек и привезли их домой. А заботливая и любящая мать и бабушка их почистили и пожарили. Рыба, конечно же была второстепенным, самое же главное было эта связь между отцом и сыном. И тогда все сидя за чаем на кухне они ели этих вкусных рыбешек и разговаривали. Теперь пассажир понимал, что такие моменты в жизни стоят гораздо, в стократ больше, чем все золото мира.
Благостное воспоминание невольно прервала проводница, которая сообщила, что через час будет станция назначения для пассажира. Путник сквозь полумрак увидел на ее фирменной форме карту региона и невольно начал вспоминать, как его отец принес политическую карту мира и разложил ее на пол. Предок с интересом рассказывал сыну какие народы живут в мире, какие столицы и как называются государства. Странник погружался в это чудесное воспоминание, когда все были рядом и счастливы.
Уже находясь в состоянии пребывания в воспоминаниях, где-то совсем далеко в своих мыслях путник отвлекся, чтобы посмотреть в соседнее окно и увидел лежащие на столе чьи-то шахматы. И тут же ярким всплеском, словно волна, его окутало еще одно воспоминание про то, как его предок учил играть в шахматы и делать детский мат. По началу, конечно, родитель поддавался, но затем игра была уже на равных. И лежа в больнице, когда маленький мальчик играл с лечащим врачом, на вопрос последнего кто его так научил играть, он с гордостью произносил, что папа.
Когда люди постепенно в вагоне, начали пробуждаться и собираться, чтобы сойти на станции, путник увидел берцы у соседней полки, и он тоже вспомнил как ходил на стадион со своим отцом и как они болели за игроков. Куда бы не смотрел пассажир, везде его окружали воспоминания, о том, как он был счастлив в своей весне.
За окном уже расцвело, и пассажир узнавал до боли знакомые места, ту речку, на которую ездили со своим отцом, то поле, по которому ходили и все кругом было настолько родным, что если бы было, возможно раскрыв обе руки обнять все это, то он бы с радостью крепко на крепко сделал бы это.
Ранее в уже более взрослой жизни, когда пассажир приезжал поездом домой, то на перроне его всегда встречал его любимый отец. И в жару, и в холод, он всегда ждал его, стоя на вокзале. Но, к горькому сожалению, теперь этого никогда не будет…
Пассажир ехал отдать последнюю дань памяти своему горячо любимому отцу…Сказать ему, что он очень его любит и что всегда гордился им, хотя при жизни никогда ему о этом не говорил. Сказать спасибо за вовремя сказанные мудрые слова, которые прошли лейтмотивом через всю прожитую жизнь. Путник понимал, что плакать и идти против воли Всевышнего он не может и что нужно проводить своего предка и вымолить за него прощения перед небесами. Прозвучал гудок машиниста поезда, который словно бы защемил душу пассажира и начал душить горло горечью слёз. Но путник, еле сдерживая эмоции и успокаивая себя, зная, что на все воля Божия ступил на перрон. И в душе у него снова нахлынули воспоминания, как всегда, его встречал его любимый и любящий его Отец. От этих теплых мгновений его прошлой и безмятежной жизни ему стало вновь тепло и светло на душе. Комок в горле отступал и оставались только добрые воспоминания
Пассажир, не беря такси шел по знакомым местам домой, шел в Отчий дом и на душе у него было светло. Он знал, что жизнь выйдя из тленного тела продолжается и что они все ровно встретятся

Бесконечная Вселенная развивалась по своим неведомым законам бытия. Маленькие частицы метались в разумном хаосе бесконечности. Космос был, есть и будет одним из самых завораживающих событий Вечности. Из мелких частиц создаются звезды, они же в свою очередь создают целые неповторимые звездные скопления, из которых образуются невероятные, по своей уникальности и красоте, галактики. Образуются планеты и из них впоследствии целые упорядоченные системы планет. Небесная пыль простирается между каждой галактикой. Непостижимая и таинственная Вселенная, состоящая из неизведанных и малопонятных мельчайших частиц, образуют Космос бескрайней Вечности. Материальное ощущается в самом совершенном космическом разуме незыблемости.
В этом непредсказуемом и совершенно не понятном мире разуму живых материальных существ образуются необычайно прекрасные природы мироздания. Каждый такой отдельный мир удивительно прекрасен и неповторим по-своему, но связан между собой ниточками энергетического бытия. В каждом таком пространственно-временном континууме есть своя цивилизация, живущая по своим определенным законом. Высшим сознанием определено так, что редко кто из одного мироздания может не то, что попасть, а даже просто заглянуть, словно в замочную скважину, в другой мир.
Высшим разумом определено так, чтобы энергия никуда не исчезала, а всего лишь переходила из одного состояние в другое. В каждом мире происходят события, которые словно на стекло запечатлены тонкими узорами, словно гравюра художника. Гравюра живописная с определенной бесконечностью красок бытия. Каждое событие имеет свое отражение на материальную панель существования. Одно событие порождает другое в рамках определенной модели и столько же порождается бесконечных стекол, словно в безбрежной картотеке матрицы мироздания. После завершения одного материального события, в простом разуме этот процесс именуется как смерть, энергия переходит в другое стекло с такими же богатейшими красками происходящего. Причём событийные стекла мироздания неподвижны, так как координат времени и пространства в нем для простого разума просто стоят на месте, словно картина, написанная неизведанными красками малоизвестным художником до нашей эры. Событийные стекла мироздания нанизаны на различные векторы бесконечности. Когда энергия освобождается из своего материального тела, она по невидимой ниточки переходит в другое событийное стекло с похожей, но абсолютно другой текучестью событий. Эти воспроизведения энергии во Вселенной бытия не просто бесконечны, они бескрайне безбрежны и во времени и пространстве, которых вовсе не существует.
Энергия же жизни не одинока. Жизнь, созданная из мельчайших материальных и неизведанных частиц Космоса, воплощается в материальную оболочку и управляемая Сознанием в физическом мире, построенной по закону притяжении энергии находит свою похожую, но дополняющую половину. Ибо без второй составляющей энергия Сознания неполноценна, и она распределяется между более низшими материями. Сознание ищет, посылая разнообразные вибрации, свою вторую половину и когда находит, то уже общая энергия, соединяясь становится более сильнее.
В физическом мире, соединение энергий называется союзом между мужчиной и женщиной. И нет ничего на свете более прекрасного, чем эта уния любви и гармонии. В каждом таком союзе, в каждом таком событийном стекле, мужчину и женщину ждет счастье и гармония, но с разными событиями, порой очень короткими и безжалостными, по меркам человека, а порой бесконечно прекрасными и счастливыми. После гибели материальных тел, энергия, а она и есть Сознание, такого союза разъединяется и переходит в другие событийные стекла, но по-прежнему они ищут и находят друг друга, проходя по линиям определённой гравюры и перевоплощаясь вновь и вновь в гармонию единого целого, только на совершенно другом, но таком же чудесном стекле мироздания. Нет ничего более совершенного в каждой живописной панели бытия, чем совершенство единства энергии Сознания двух энергий бесконечно прекрасной Вселенной.

В безмолвной пустыни бытия не было ничего, кроме мелких частиц общего сознания. Все эти песчинки, с совершенно небывалыми маленькими размерами, складывали одну общую картину мироздания. Шел стремительный и безвременный водоворот событий. Словно дерево с много триллионными ветвями существовали необычайно красивые и неповторимые мироздания. Каждое из которых было похожим друг на друга, но все же отличались по своему составу. В каждой такой ветви, в каждом таком подобном ответвлении происходила своя неповторимая и волнительная история. Песчинки двигались то хаотично, то целенаправленно и формировали привычные очертания не только гор, рек, озер и рельефа Земли в целом, но и всю безмолвную Вечность. Хотя в Вечности не было ни времени, ни пространства. Не было ничего кроме Сознания.
Человек населявший планету, жил своей обыденной и скоротечной жизнью. Некоторые люди искали волнительную истину. Человек обезопасил себя и создал свой понятный только ему мир. Мир, в котором он чувствовал себя комфортно и понятно. Некоторые люди посвятили прохождение своего пути через жажду власти, наживы, приобретением материальных ценностей. Подобные люди перестали искать Истину и остановили свой духовный осознанный путь развития, тем самым обрекли себя на неминуемое не совершенствование. Алчный человек пытался создать вокруг себя полностью прогнивший мир мракобесия, предательства и лжи, в котором ему будет максимально комфортно дурманить и вводить в заблуждение окружающих его остальных бездумных, податливых и похотливых людей. Таким образом, когда стяжательский и корыстолюбивый мир был сформирован тогда и приходило время и пространство становится во главу угла и править бездуховными существами, которые словно бездумные марионетки подчинялись своим корыстным господам. Безнравственные и распущенные люди, которые потеряли интерес к познанию Высшего, падали все ниже и ниже и постепенно сводили свое сознание к самому минимуму электрического заряда, которое только может быть в осознанном мире. Из века в век, как они полагали насчет времени, которое существовало только в их фантазиях, они жили придуманными за них правилами и рекомендациями, они не хотели и не желали, а порой и банально не знали, что есть абсолютно другой мир, мир духовного знания и совершенства.
Как им казалось, обыденная жизнь протекает изо дня в день, из года в год в уже привычном, протянувшем веками, как они думали, русле их мироощущения. Они даже не могли себе не то, что представить, вообразить, они просто даже не могли осознать всю ужасающую реальность их существования. Они смотрели вокруг себя и видели лишь приобретательский образ жизни. Им было невдомёк посмотреть на жизнь под другим углом. А всего лишь надо было взглянуть на жизнь под другим ракурсом и им бы давным-давно все стало бы понятно. Но их атрофированное сознание даже не пыталось вникнуть в суть процесса мироздания, которое рисовало им окружающий их мир таким, каким они сами хотели наблюдать. Корыстолюбцам стало бы понятно за какие ниточки привязан их ум и куда они ведут. К сожалению, подобные бездуховные твари так и плыли по своей вселенной, не ощущая, что одно из основных и дорогих богатств у них уже есть при их рождении. И, что они это богатство слепо и успешно не замечают.
Другие же разумные и осознанные люди вели абсолютно себя иначе. Они понимали, что мир, такой какой мы его видим, что мир настолько прекрасен и удивителен, что он не стоит никаких богатств всего космоса бытия. Такие люди понимали, что Сознание Человека — это то, чем он богат. Они понимали, что они ВЕЧНЫ и, что они являются частью общего неповторимого и волнительного коллективного СОЗНАНИЯ. Что окружающая их реальность на самом деле, лишь иллюзия того, что они сами себе представляют, что нет ничего материального, а это самое материальное всего лишь необъяснимое продолжение осмысления и совершенствования их понимания. Сознание таких духовно-нравственных людей тянулось постичь непредсказуемые и загадочные лабиринты всеобщего Разума. Они понимали, что их Разум строит их реальность, мироздание, а не наоборот. Такой Человек понимает, что Сознание было первоприродой всего реального мира.

Праздность и богатство окружали уже не молодую даму. Ее великолепный будуар вмещал в себя столько золота и драгоценных камней, словно египетская пирамида. Здесь были и зеркала, обрамленные золотыми рамами, и золотой рукомойный прибор, желтым металлом были выполнены и лотки, и подносы с подсвечниками, и гребни для расчесывания, и даже иглы, которые были воткнуты в подушечку из самой дорогой ткани на Земле-викуньи. Эту ткань экзотической даме специально прислали из альпийских предгорий. Чуть поодаль сей комнаты находилась и другое помещение, которое было не менее, а по слухам еще более пышным и называлось оно бриллиантовой комнатой. В ней находились неимоверное количество полок, на которых пылились одни из самых дорогих украшения мира. Здесь были и переливающиеся медальоны, и браслеты с цепочками, и диадемы с ожерельями неимоверной красоты, что если на них посмотреть при солнечном цвете, то у смотрящего непроизвольно прикрывались глаза от столь непередаваемого мерцания и игры света. Во всем дворце роскошной дамы изобиловал стиль Ар-деко, здесь Барокко соперничал с Рококо. И во всем этом пышном великолепии, во всей этой праздности и жила богатая дама. Она была статная особа с высокоподнятой грудью и осиной талией. На ее тыквенной голове блистала корона, а в иной раз различные диадемы с драгоценными камнями, всего лишь в одной такой диадеме блистали 11 колумбийских изумрудов общим весом более 500 карат и 11 бриллиантов изумрудной огранки. Глаза у тыквенной дамы, при всем своем сиятельстве, были наполнены безудержной и милой грусти. На характер дама была словно хамелеон, меняла свою окраску под окружающую среду, но в душе держала свой внутренний корень не тронутым.
В доме, всегда царило праздношатание. Каждый вечер собирались не менее дорогие гости, чем сам дворец дом, во всяком случае они так себя превозносили, чтобы как им казалось, не меркнуть перед изобилием великолепия особняка и его хозяйки. Фуршеты и банкеты сменялись один за другим, унося нашу немолодую особу в мир ничегонеделания и самолюбования. Вокруг экзотической дамы толпами кружились молодые и не очень- арбузы, с уже спелой кожурой, субтильные бананы, накаченные ананасы, полные мандарины и еще зеленные киви. Все они искали внимание нашей экзотической дамы. Все фрукты, которые были вхожи на коктейли были от роду своего из небогатых огородов и ферм. Все они стремились попасть во дворец и привлечь внимание дамы. Они, видя всю эту роскошь обстановки открыто восхищались ею и щеголяли перед хозяйкой особняка словно молодые петушки около куриц.
Каждый вечер музыканты играли веселую музыку, клубился ароматный дым дорогих сигар, в воздухе витала нега. Казалось бы, что время пролетает здесь незаметно и беззаботно. Вот только все это казалось. Каждый молодой и не очень фрукт пытался завладеть вниманием экзотической дамы, завладеть не только ее разумом, но сердцем. Рассказывались на перебой разнообразные шутки, кто-то пританцовывал, кто-то пытался приобнимать даму. Хозяйка, казалось, была настолько раскрепощена, что давала волю своим эмоциям. Эмоциям, но не чувствам…Она прекрасно понимала, что сквозь эту блаженную роскошь и тлетворное удовольствие виднелась пустота. Пустота не только в душах окружающих ее фруктов, но и самое главное пустота в душе. И каждый вечер, после пышных торжеств и застолий, после очередных навязчивых ухаживаний, она оставалась совершенно одна в этом бушующем и полном страстей дворце.
Экзотическая дама понимала, что не она нужна ее обожателям, а всего лишь ее материальное положение. И тогда хозяйка особняка горько плакала среди той роскоши, которую ее окружала. Она мечтала о простых человеческих чувствах, о взаимности, о любви. Дама мечтала, что ее будут любить не за что то, а вопреки, не за ее материальное положение и статусность, а за то, что она просто есть. И вспоминая своих еще совсем недавно кавалеров, ей становилось омерзительно противно от этого образа поддельной жизни.
И в какой-то миг, экзотическая дама бросила свою благополучную золотую жизнь и отправилась в странствие по белу свету в поисках истины и неподдельных чувств. Ей уже было невмоготу чахнуть во всей роскоши и великолепии прежней блистательной жизни. Она устала от многоцветия бытия, дама хотела увидеть тот неподдельный и искренний свет, свет любви

Мир обволакивал туман бесконечных иллюзий. Они были словно бесконечные лабиринты разума, сквозь которые проходил человек. Проходил, порой путаясь и сворачивая не в ту сторону, в которую нужно. Мир взрослой и осознанной жизни складывался не только через опыт данного существования человека, но и существования в других и прохождения других жизненных циклов, сложившихся еще до его нового рождения. Каждый человек, рождаясь приходя в материальный мир нанизывал на свой жизненный стержень определенные навыки, умения и знания, которые и назывались в дальнейшем опытом и житейской мудростью. Человек по мере своей взросления и развития выстраивал себе парадигму определённых ценностей. Ценности же у каждого, по мере перехода его от индивидуума к становлению полноценной личности, были свои, основанные на преодоленном жизненном цикле. Некоторые люди обозначали своим приоритетом материальные приобретения, а другие, наоборот, стремились к созиданию и развитию своей духовно-нравственной системы.
Люди же, которые посвятили себя служению материальным ценностям, очень часто ставили их во главу угла, тем самым отбрасывая, как им казалось, развитие своей личности. Они шли семимильными шагами для достижения своих материальных благ. Главной их задачей было получение выгоды. Они забывали, что абсолютно все материальные приобретения меркнут по отношению к развитию духовной личности человека. Именно это различие и было основным отличием человека от животного. У людей, которые материальный мир поставили во главу угла терялось самое главное-осознанность. Именно такое человеческое качество как осознанность и давало людям принимать взвешенные решения, давало придерживаться не только общечеловеческих моральных принципов, но и внутричеловеческих законов бытия, давало возможность к развитию полноценной личности в плане духовно-нравственных принципов. Именно такая особенность позволяло в дальнейшем человеку жить, а не выживать. Жить и развиваться духовно. У людей, которые стремились к накопительству материальных благ сужалось мышление, падала нравственная самооценка. Такие люди, словно животные, действовали под влиянием своих инстинктов, которые были на порядок ниже, чем развитие духовности человека.
На пути взросления, человек не просто должен, а обязан не забыть те самые светлые чувства, то мировосприятие, которое у него было в детстве. Причиняя кому-то вред, ведя аморальный образ жизни, человек прежде всего угнетает в себе того светлого и доброго ребенка, который был изначально в нем заложен. Человек безнравственный убивает внутри себя совесть, а совесть — это ничто иное что душа. Душа у бездуховных людей страдает, говоря разуму, что те или иные действия неправильные, душа мечется внутри тела, взывая к уму, но иногда эти действия ни к чему не приводит и страдают и душа, и человеческий разум. Человек, живущий лишь только жаждой наживой обречен на великое страдание при жизни в материальном мире, и при дальнейшем духовном. Душа вынуждена перерождаться вновь и вновь, отрабатывая в последующих перерождениях свои неблаговерные поступки.
Организм же человека, ведущего непристойный образ жизнедеятельности отравляет себя как душевно, так и физически. На эзотерическом уровне человек уже при жизни начинает неумолимо угасать. Страдает тело, покрываясь различными болезнями, как физическими, так и психологическими.
Психологические травмы при становлении и роста человека приводят к ужасающим последствиям. Человек полностью теряет собственное Я и отгораживается от внешнего мира, такими постыдными человеческими качествами, как: гордыня, зависть, чревоугодие, прелюбодеяние, гнев, алчность и впоследствии впадает в уныние, которая ведет к концу бренности человеческого тела и души. Все эти непристойные и аморальные качества человеческого естества ведут в конце концов к смерти прежде всего души.
Спасением же человеческого тела и самое главное души является лишь только, то, что человек должен проходя определенный свой жизненный цикл быть в постоянном диалоге со своей совестью, со своей душой. Спасение души является высшей формой деятельности человека. Все наше представление о личной жизни должно сводиться к тому, как очистить свою грешную душу. Человек всего лишь гость в материальном мире, душа же вечна, если человек сможет ее спасти. Вся эта иллюзорная суета сует человеческой жизни ничтожно мала перед вечностью души

УУУУУ…Этот нелепый и одновременно зыбкий гул. Этот звук пронзал все естество, а естества не было. Было лишь часть бесконечного, неизвестного и неизведанного бесконечного. Гул не стихал, а увеличивался, постепенно заполняя все сознание в бессознательном ничего. Ничего словно было и как будто не было. Парадоксальное неожиданное и в то же время настолько старое, долгое новое. Уже не отличить, что реальность, а что отражение безумства.
Казалось, время стало непонятно размытым и перестало существовать, но оно продолжалось протекать, только совсем по-другому и в разные направления. Словно, каким то совершенно невероятным образом, то самое время, которое еще совсем недавно отмеряло человеческое бытие, стало абсолютно другим. Оно рвало на части, эти части были в разные моменты в разных местах. Вся человеческая жизнь прокатывалась, в летящем в неизведанную даль, естестве. Каждая частичка памяти оживала в определенном месте в определенном отрезке времени и словно бы проживала этот момент вновь и вновь. Казалось, что из одного естества происходило множество, да бесконечное множество, таких же абсолютно подобных естеств. Они словно бы разъединялись и с невероятным ускорением удалялись друг от друга, то снова сближались, двигаясь по неопределенной определенной траектории. Вспышки прошлого теперь казалось для каждого клона естества настоящим, реальным настоящим с чувствами, эмоциями и переживаниями. Когда клон естества проходил этот жизненный цикл, то он абсолютно был уверен, что это и есть настоящая реальность, реальность, которую можно пощупать и потрогать, прикоснуться к ней, вдохнуть ее аромат. Начиналась новая реальность с новой судьбой. За всем этим наблюдало первоестество, которое не вправе было вмешиваться в линии жизней своих клонов.
Клоны же были добрые и злые, полны превосходных чувств и наоборот черствые как последний сухарь, засохший среди бескрайней пустыни где-то тысячи лет назад. Существо летело радовалось и страдало. Мучилось же оно когда клон его поступал неправильно, когда клон шел вопреки своей совести, вопреки своей добродетели. Искренне радовалось, когда клон совершал бескорыстные, честные поступки, честные не для кого то, чтобы кому-то понравится, а прежде всего для себя, для своей совести. И тогда первоестество радовалось и ему становилось немного легче лететь и тот самый жуткий и пугающе-пронзающий гул на немного утихал, а реальная нереальность вокруг необъяснимого короткого и в то же время бескрайнего туннеля приобретала более светлые тона. Это было непередаваемое ощущение гармонии, гармонии с чем-то совершенно непонятным и совершенно бесконечно-бескрайним. В такие моменты даже непонятными всплесками где то, совершенно не понятно, где, звучала музыка. Музыка же была настолько прекрасна и настолько добра, что все естество обволакивало в тонкое, прозрачное, но такое теплое и необъяснимо мягкое одеяло, что в нем хотелось кутаться вечно.
Естество мчалось с безудержной максимально ускоренной скоростью, а порой словно стояло на месте, словно все вокруг замирало, а все было только непонятные краски. Краски же были как ноты тумана, то уходили, то менялись плавно и быстро перетекая из одной в другую. Было непонятное чувство, было лишь чувство и разум, не ум, а именно разум. Разум понимал, осознавал, как порой не очень достойно поступал его ум. Как в кожаном сосуде бессознательное пыталось донести до сознательного правду, правду к чему нужно было стремится, но ум не всегда слушался своего разума и делал по-своему. В такие моменты страдала совесть…Страдала душа….
И вот пройдя этот непонятный и в то же время понятный путь, вспоминая и пройдя свой жизненный цикл, сквозь красочный туман естество, а именно душа ощутила чье-то мягкое и доброго прикосновение. Словно бы оковы прошлого спали душа почувствовал благодать. Ей было настолько приятно находится здесь в своем доме среди миллиардов других подобных ей, что она даже не хотела вспоминать горькие моменты своего жизненного цикла, а хотела только радоваться и наслаждаться бытием мироздания.
Но душе вновь было послано очередное испытание, испытание самосовершенствования и саморазвития. И она, как того сама не хотела, должна была снова проходить свой путь в новом месте и в новое время, чтобы на этот раз пройдя сквозь туман и гул, прийти и остаться в бесконечности наипрекраснейшего, в бесконечности единого целого, единого и умиротворенного.
И вновь невыносимый и в то же время прекрасный паноптикум начинался снова, в новом месте, в новое время