Снова время безумства пришло,
По брусчатке гремят сапоги,
Поколенье солдат подросло
И напалмом пылают мозги

Свет лампадкой в окошке горит,
Где то матери больше не спят,
А на сердце слезинкой дрожит
Боль за наших российских ребят.

Я к войне до сих пор не привык,
Хоть немало всех прожитых лет
И мой ум воевать не отвык
Под дымок чуть сырых сигарет.

Нам победу трубит бог войны,
Но дороже богов мне мой дом,
За него мы с землей крещены
И в землянке "Землянку" поем.

Вы не плачьте, коль я полечу
В дикой стае среди облаков
И прокурлычу я вам, прокричу,
Что я жив и почти что здоров.

Кругом сады, цветенье мая
Журавль, уставший у колодца,
Гусей крикливых на подлете стая
И небо на стекле в оконце.

Сережки на березе будто слёзки,
Горшок разбитый на плетне притих,
Мы с этим домом словно тезки,
Здесь жизнь, былье, весна - триптих.

Не слышно детской трескотни,
Крапива властвует безмерно,
Сороки на плетне беседуют одни
И растворяются в дожде бесследно.

Но осторожнее, дыханье сбереги
Под рухнувшими балками у входа,
Сюда когда то подошли враги
И отступила от людей природа.

Она укрылась в соловьиных рощах,
В цветах подснежников притихла синева,
А след пожарищ, как оклад на мощах,
Дома дымились, словно на костре дрова.

Сгорело многое, но дом чернел,
Он был солдатом и стрелял безмолвно
И не боялся, что ему грозил расстрел,
И он погибнуть был готов достойно.

Враги разбились о его глазницы,
Остались навсегда лежать в земле,
И никогда им не испить святой водицы,
Их жизнь погибла на кащеевой игле.

Сейчас сломались жизни, ожиданья,
Хозяева ушли под новый кров
И нет уж сил - опять одни страданья,
Труха из бревен словно кровь.
Дом опрокинулся под небесами
И в стеклах  след от облаков,
Летящих под худыми парусами
Под управлением бездушных дураков.

А бревна тихо засыпаются землей,
И печь дымит давно уж не теплом,
С годами сруб становится дряхлей,
И не мечтает больше о былом.

В этот год случилось диво,
Распушив по ветру рыжий хвост
Кобылица с огненною гривой
Шла по полю в полный рост.

Я и раньше видел, как горела,
Как светилась на закате дня,
Как по небу чёрному летела,
Мою душу ржанием бередя.

Эх, промчаться бы во след по небу,
Надышаться запахом огня,
К морде поднести ладони с хлебом,
Увести на звездные поля.

За туманами - набраться силы,
За дождями - соком пресных трав
Пусть блестят глаза от звездной пЫли,
От небесных облачных дубрав.

Нет конца заре и зарянице,
Расплелись по ветру волосА,
А в полях опять запели птицы,
Страстью оглушая небеса.

Как рада я твоим мученьям,
Ты гений злой и это заслужил,
Ты всю любовь подверг сомненьям
Науку горестных разлук прилежно изучил

Я не ищу созвучий у природы,
Сейчас люблю грозу и майский гром,
Хочу я стать дождливою погодой,
Чтоб ты ловил мой дождь открытым ртом.

А я уйду и для тебя померкнет солнце,
Забудут звуки нотную тетрадь
И будет выпита моя печаль до донца,
А память будет мысли целовать.

Прошу вас, свои чувства берегите,
Влюбитесь снова в чей то яркий взгляд
И обновите свое сердце, обожгите
Не бойтесь этих жизненных утрат.

Я имя твое прошепчу
В безлунных причудах весны,
Я с ночью его разлучу
И в этом мы будем честнЫ.

Есть время побыть нам вдвоем,
Гуляя по лунным хоромам,
Под звездным неспешным дождем,
Серебряным ветром влекомым.

Сияние - завеса из света
От злых и от добрых чудес,
Нам ночь не нужна до рассвета
В движении по краю небес.

Вдвоем мы заполнили мир,
Прекрасных событий пролог
И ангелов сонм, словно клир,
Наполнил молитвой чертог.

Окружены прекрасным совершенством,
День мАнит,  ночь опять зовет
И чувства дышат подленьким юродством,
А Боженька копеечку даёт.

Бесценно подаяние средь денег,
Как слёзы в благочестный пост,
Но к горю нет уже терпенья
Иду с иконкой на погост.

Там растворюсь душой в огне лампады,
Святым глазам откроюсь в тишине,
О чем прошу прощенья - «Нет пощады»
Далекий голос прошептал извне.

Вы дали подаянье, как надежду,
Где потерял я веру и себя?
И на плечах с крестом иду по свету
Страдая! Веруя! Любя!

Стал ноздреватым старый снег
И это лишь начало,
Когда в сугробе он закончил бег,
И вьюга тихо нашептала,
Что будет продолжение без конца,
Еще придут морозные собратья,
Но устает безумный гнев творца.
И тают жесткие объятья.

Из крУжева, что соткалА зима
Весна лениво так взглянула,
Ладошку нежную от сна,
Ласкаясь, к солнцу протянула.
Голубизной раскрасила весь свод,
Пусть думает зима - весна колдует,
Ветрами теплыми готовит переход
И журавлиной стаей дождь рисует.

И закружИт меня движенье вод,
И мир, готовый к обновлению,
С проталинкой подружится восход,
И подтолкнет нас к вдохновению.

Еще таит вечерняя прохлада
Тепло уснувшего светила,
Цикад бесчисленных рулладу
Ночная мгла к себе впустила.

Притихли розы, запах свой роняя
На крылья нежных мотыльков,
И призрак осени их мягко прижимает
К тростинкам нежных стебельков.

Луна все чаще засыпает
В подушках сонных облаков
И ветер силу проверяет
В созвездьях Льва и Близнецов.

Кукушка на ветвях готова
Опять пророчить нам судьбу,
Так год за годом грЯдет снова
И в этом мире я живу.

А переменчивость диктует в жизни,
Где постоянство - признак неудач
И сердце для ума становится капризней,
Но ум - изысканный палач.

Живем: то каясь, то опять греша,
Уж многих нет, но я стараюсь драться,
В тиши ночной стихами изощряться
И делать это не спеша.

В каком то колдовстве, из слов,
В предчувствии то рифм, а то метафор
Парим на грани вещих снов,
Где ум творец, а дух диктатор.

И вот, знакомлюсь со своим созданьем
В нем истина одна и ею я  дышу,
Любуясь божьим мирозданьем
Нельзя молчать и вновь пишу.

Грезы, грезы, грезы, грезы
Вот бы Мама была жива,
Девяностолетние березы
И седая совсем голова.

Но всегда можно было прижаться,
Посмотреть в родные глаза,
Мама, милая Мама,
Если б только была ты жива!

Но как рано уходят родные,
В памяти только обрывки слов,
Но для нас, для живых, вы живые
В светлой памяти избранных снов.

Я с годами не помню, забыл
Теплоту твоих рук и нежность,
Ты была, а я будто не жил,
Только в памяти теплится верность.

Вы неожиданно открыли в сад окно
И спящий ветерок - ворвался,
А я не спал и было все равно,
Я в думах о былом один остался.

Плясала тень и будто бы в кино
Невидимый тапер - старался
Исправить чувств полет и так легко
Мотив негромкий в сердце разрастался.

Рука упала по шелкам скользнув
И вдох негромкий - тихо засыпал,
Истома сладко к локонам прильнув
Внимала соловью, что распевал.

Проходит жизнь: где радость, где тревоги,
Господь недаром ночь создал,
Чтоб в ней размылись сущие чертоги
И чувств заснувших сдержанный вокал.