Давай возьмем мы белый лист
и все начнем писать с нуля.
Не для тебя. Не для меня.
А для того, что б стало "мы".
Пусть лист тот будет свеж и чист,
как капля утренней росы,
как солнца луч в разгаре дня…
Что б не страдать, судьбу хуля,
давай возьмем мы белый лист.

Жизнь так коротка,
что не каждый успеет
ее разлюбить.


Любовь высока.
Гений - тот, кто сумеет
ей хайку сложить.


Мне нравится жить.
Желтый лист опадает,
а я все живу.


Я должен любить,
но любовь устилает
листвою траву.


А дети растут...
И жизнь наполняется
смыслом и целью.

В архивных залежах бумаг
под вековым покровом пыли
попал случайно на глаза
формата ровно А4
обрывок ветхого листа
с объетым крысами началом.
Я с любопытством стал читать,
как будто рукопись романа,

обрывок чьей-то автобиографии:
________________

... десяток лет провел в любви.
А третий встретил осмысленьем.
Четвертый мне глаза раскрыл
на жадность, злость, интриг плетенье.

На пятом я слегка устал.
Шестой - всецело отдал внукам.
Седьмой, вдруг, разочаровал
меня безделием и скукой.

Восьмой десяток посвятил
беспутным связям и разврату.
Девятый пыл мой охладил:
сердчишко стало слабовато.

Свой век встречал, как генерал:
в кругу любимых мной потомков.
В сто десять стал сварлив. Ворчал.
"Сел" на диету, грыз морковку.

В сто двадцать, вдруг, забросил спорт.
В сто тридцать вновь трусцой забегал.
В сто сорок долго сладко спал,
мечтал... И понял: все изведал.

И вот уже сто пятьдесят
мне завтра "стукнет". Это - слишком.
Я в гастрономе прикупил
"Chenet" (приятное винишко).

Зайдя в "Строймаркет", подобрал
крюк, да такой, чтоб центнер сдюжил.
Прийдя домой, легко сваял
обворожительнейший ужин.

Зажег свечу. Плеснул в бокал.
Себя поздравил с днем рожденья...
В хмельной нирване вспоминал
успехи, крахи, наслажденья...

Изведал всё. Познал - что смог.
В свой юбилейный день рожденья
подвёл решительный итог.
Плеснул ещё для настроенья.

Поскольку всё уж испытал,
что в этой жизни нужно было,
из ванной комнаты принёс
кусок хозяйственного мыла

и, закрепив на потолке
крюк - крепкий, чёрный, воронёный, -
повис на шёлковом шнурке.
И умер...
УДОВЛЕТВОРЁННЫЙ.

Я, вдруг, утратил жизни вкус
холерик, вечно зубоскальный.
Ну отчего ж я стал печальный?
Усталости, как видно, груз
меня размазал по тоске.
А радость - как вода в песке
исчезла быстро.
Я - в тоске

Кофе... Сигарета...
Теплый душ... Постель...
Закружила с лета
наша карусель.
Поцелуи... Взгляды...
И в объятьях страсть...
Нам судьба велела
в этот вихрь попасть.

«Отдохнем, любимый.
Подремли чуть-чуть».
«Боже! Как волшебно!!
Ляг ко мне на грудь».
Мысли где-то в небе...
Мы — любви клубок.
«Утонул в тебе я...»
.....................
Воздуха глоток...
Кофе... Сигарета...
Теплый душ... Постель...
Ты кружи нас вечно,
наша карусель.

Жизнь живётся всегда по спирали
(убеждаюсь я в этом порой).
В детстве вредный Амурчик подранил
моё сердце волшебной стрелой.

Полстолетья почти прокатило.
Много жизней моих пронеслось...
Но той девочки очень красивой
мне забыть так и не удалось.

Были женщины. Дети рождались.
Жизнь бурлила вулканом всегда.
Но поныне на сердце осталась
ранка, сделанная тогда.

Жизнь живётся всегда по спирали.
(Убеждаюсь я в этом порой).
Есть мечта: чтоб мы вместе желали
о свиданьи под новой луной

Мы сбежали с дорог ожидания,

миновав переулок Сомнения.

Нас заветные наши желания

привели на проспект Наслаждения.



Познакомившись на перепутьи

заплутавших немного стремлений,

мы пошли в тупичок Все Забудьте.

В дом Невиданных Ошеломлений.



Мы забыли печали и горести

(растеряли их на бездорожии).

Мы - соавторы сказочной повести,

а не просто бродяги прохожие,



что знакомятся на перепутьи

заплутавших немного стремлений.

Мы пришли в тупичок Все Забудьте.

В дом Невиданных Ошеломлений.