­­Сегодня ночью шёл снег. А моя разлитая по асфальту кровь видела его изнутри, даже разговаривала с ним, медленно убивая своим теплом. Через тридцать минут ты зайдешь ко мне в дом и узнаешь, что меня нет.. Через несколько дней ты поймешь, что меня нет совсем.. Ты зайдешь снова в дом, не снимая пальто сядешь на диван. Твои слезы станут падать тебе на рукава и растапливать снег. Они будут его видеть изнутри, даже разговаривать с ним, медленно убивая его своим теплом. И вроде бы ничего не случилось, просто сегодня ночью шёл снег. Я знаю, что все это так и будет. Именно так. Я всё ещё чувствую тепло своих ран. Чувствую, как кончаются мои минуты, отведенные мне на земле, после которых я стану небом, стану звёздами, дождём и снегом.. Я буду падать на деревья и дома и однажды упаду на дорогу, где будет лежать умирающий человек. И кровь его будет растекаться по асфальту, а я стану, ложась на кровь видеть её изнутри. Даже разговаривать с ней, медленно убивая её своим холодом. И подумаю: "Сегодня ночью шла кровь.."
И побыв звёздами, снегом, дождём и небом, я пойму, что все мы живём для того, чтобы.. убивать. Мы - это всё, что существует. Родившись человеком или скалой, звёздами или морем.. Но тебе ещё рано об этом знать. Ты только через тридцать минут зайдёшь ко мне в дом.

­­Всегда, когда конца не видно
Непониманиям и лжи,
И Жизнь двуногая обидна
ЛЮБОВЬ МЕЧТА лишь миражи..

Займись своим любимым делом,
Отдайся полностью ему,
Сотри с доски остатки мела,
Сотри всё что не по уму.

Переживания и ссоры
Депрессии, обмана плеть..
И стань отзывчивым и добрым
Чтоб с новой силой полететь..

К друзьям, что обижал когда то,
К Любви, которую гнобил.
Скажи что очень виноватый,
Что ты набрался новых сил.

Живи теперь всегда спокойно,
Оберегая и ценя.
И мир наполнится ЛЮБОВЬЮ
Когда приглушишь
Своё Я.

­И всё таки жаль, что пришлось стать счастливым.
Я что-то нашёл в постоянных терзаньях.
Мне что-то понравилось быть нелюбимым,
И жить от Земли на больших расстояньях..

Конечно неплохо, вернувшись на Землю,
Увидеть вновь свет в том, что снова любимый.
Приятно понять, что опять людям верю.
И все таки жаль, что пришлось стать счастливым..

­­­На письменном столе бардак уютный
И свист метели подтверждает это,
Трещат дрова, я в крепости как будто
От всех невзгод закутался до лета.

Кормлю огонь твоими письменами,
Ты пишешь с мая, будешь жить со мною.
Сейчас январь и я сижу с дровами
По горло сытый этой нелюбовью.

Лишь друг мольберт поёт, рисует радость.
От красок руки я уже не мою.
Глинтвейн горячий -это вся шалость,
Что мы придумали вдвоём с Зимою.

А на стене ещё твоё фото
С улыбкой смотрит на моё жилище.
Из-за тебя оставил я кого-то,
А оказалось вас таких тыщи..

И мною брошенная любит стужу
И с одиночеством сидит где-то.
Своей гитаре шепчет: "Он не нужен"
Как был любим уже давно спето..

От нот и текстов у неё тесно,
Над письменным столом бардак кружит.
Фужер с шампанским не найдёт места,
Я б всё отдал, чтоб снова стать нужным..

Она ведь верила, любовь возле.
Всегда был рядом я, то принц, то нищий.
И ничего не изменить, поздно,
Таких как я в её глазах тыщи.

Но мои письма ей не жечь в суе,
Не так давно, но всё же я стараюсь..
И с двух сторон холста уж не рисую,
Не обещаю встречи, расставаясь.

­­­Отпусти меня,
Я вернусь к тебе.
Если будешь держать,
Я уйду в тоске.
Недоступной стань,
Полюблю сильней.
Не давай себя
В пелене ночей.
Будь ко мне холодна,
Постараюсь согреть.
Отрекись от меня,
Научусь терпеть.
Не давай целовать
Твоих нежных рук.
Я пойму, что жив,
Умирая от мук!
Стань со мною скромней,
И влюби в себя так,
Чтобы Мир Земной
Стал бы мне... пустяк...
Уезжай, чтоб я
Приезжал к тебе.
Не давай себя
На погибель мне.

­­­­Сломаются стальные двери
И в правду глупого неверья
Какие мелкиe потeри
Я раньше наблюдал...

И женщин ревновал уныло
За то, что есть, за то, что было
Их прошлое невыносимо
Я болью принимaл.

Теперь-то всё уже иначе
Я рад всему и я не плачу.
И каждую свою удачу
Hecy я на руках.

Хватает неба мне и света,
Вoпросов нет и нет ответа,
Представил я, что стал поэтом,
Живу в своих стихах.

Да, много слез и много горя
Принес я в этот светлый город.
Здесь женских слез таится море
И океан обид.

Я стал для многих не прощенным,
А для кого-то и прочтенным,
Свободным, глупым и бездомным
И все же не забыт.

Я часто стал гулять по скверу
Свою испытывая веру,
Bcе удивляясь, что нет меры
Ни мыслям, ни словам.

И женщин больше не ревную,
Хоть и по-прежнему люблю их.
Об их открытости молю я
И веpю небесам.

­­­Чем дольше приходится жить,
Круша ненавистные догмы,
Жалея себя табаком,
Читать научился и пить.
Но что-то порвалось как нить,
И всё, что во мне остается,
Не Вера, Надежда, Любовь,
А Веpа в Надежду - Любить.

­­Мы врём родителям, что всё у нас нормально,
По разным существуя адресам.
Большие дети в кандалах обмана,
Бегут по чёрно-белым полосам.

Мы маленькие отголоски боли,
Заражены уже, но не больны
Той долгожданной страстною любовью
До хрипоты, до крови, до мольбы.

Как мелкие огни аэродрома,
Как сигарета, тлеющая в ночь,
И заставляет оставаться дома
И тут же заставляет бежать прочь.

Любовь, сгорающая в нас наполовину,
И хлещет душу и удушья ждёт.
Она способна броситься в лавину,
Она готова превратиться в лёд.

Но ночь прошла, на утро, как обычно,
Два человека сядут за столом
И загорится маленькая спичка
Вполне способная уютным сделать дом.

Но мы любить не можем машинально,
Надеждам подставляя паруса.
Мы врём родителям, что всё у нас нормально,
По разным проживая адресам.

­­Я нарисую веткой на снегу
Свои ошибки, горе и ненастье.
Когда они растают, только счастье
Я в дальний путь с собою взять смогу.

Я нарисую взглядом на Луне,
Всю боль свою и все свои волненья.
Когда Луна исчезнет лишь прощенье
Останется и расцветет во мне.

Я нарисую светом на окне
Всё легкомыслие свое и опозданье.
Во мне останутся великие скитанья,
А этот свет останется во мгле.

Я нарисую кровью на листке
Свою мечту, несбыточную вскоре.
Когда она засохнет, только горе
Останется уколом на руке...

­­­­­­Я гулял по городу с вороною
И не одиноко было мне.
И куда ни гляну, птица чёрная,
Радовала глаз мой в этом дне.

Привела она меня на кладбище,
Где царил безбожный птичий мат.
Я был пастухом на этом пастбище,
Отогнал ворон своих назад.

И пока глаза смотрели ласково,
Любовались старостью оград,
Душу мне наполнил грустной сказкою,
Сентябрём потерянный закат.

Мне казалось я и сам потерянный,
И с живыми жить я не готов...
"Как же мне распорядиться временем?"
Думал я шагая вдоль крестов...

Не жалею о судьбе натруженной,
Только силы мне дала борьба.
Может быть не редкой, но жемчужиной,
Я дойду до своего гроба.

Размышляя о далёкой Вечности,
Не заметил сам в насущном дне,
Как взлетел с вороной к Бесконечности,
И не одиноко было мне...