Был полдень, как вечер, и дождик стеною,
Продрогли машины на площади стоя.
Ни вправо, ни влево на два километра,
Клаксоны аккордами ныли концерты.

В нескором ряду, аккуратно, на стопе,
Мотором урчал цвета мокрого опель.
Так, опель, как опель: две фары, две дверцы,
Внутри тоже два – два испуганных сердца.

Она вся в сюжете – тут дети, там внуки,
Он молча глядел, как усталые руки,
Не могут найти ни покоя, ни места,
Слова провожая беспомощным жестом.

И мысль его мучила до наваждения,
Их встреча – ловушка, судьба, приключенье?
«Лаврадио» пело сто два килогерца…
О главном молчали два сдержанных сердца.

В некрупной машине словам стало тесно,
Слова, как обычно, не все были честны…
Две лжи, две судьбы, две тоски, две печали,
Во что-то, знакомое с детства, играли.

-- Ты веришь? -- Не верю! – А любишь? – Не знаю…
-- Давно в одиночку? – Уже привыкаю…
-- Живу для себя! -- Даже кошке нет места?
Два глупых, сырых, недоученных текста.

А дальше пусть пауза скромною будет.
Звонок телефонный их рано разбудит:
-- Что, доченька? Время? Прости, я забыла…
-- Температура? Бегу, что есть силы!..

-- Где сумка? — Вот кофе! -- Прости, но не вместе!
-- С утра не звонить? – Да! Ключи не на месте!
Перила, ступеньки, пружинная дверь,
Мотор заурчал, как некормленый зверь.

Прошло полчаса или час... да не важно,
Она выжимала цилиндры отважно.
Он хмуро и долго курил на балконе,
Неновой квартиры в неблизком районе.

Бил золушкин колокол, громко и ясно,
Нет веры словам, обещанья напрасны.
Хотелось вернуть, отогреть, разреветься,
Прибрать и скорей заселить своё сердце…

Два на два, как кухонька в пятиэтажке,
Кого сюда пустишь? Букашку? Дворняжку?
Вот спальня со шкаф и курю на балконе!
Сердца одноместные в спальном районе…

В груди как-то тянет и рюмку не допил.
У каменных львов стыл заплаканный опель.
Как в горле горит! Обойдусь без инъекций!..
Кричали от боли два раненных сердца.

Родным сообщили? Дом пять, Тихорецкий!
Инфаркт стал моложе – вот тема для лекций.

Опель