Мои родители не любят друг друга. Я это поняла, когда мне было 11 лет, а может быть, и меньше. Это проявлялось во всём: в общении, в отношении друг к другу и в совместном быту. Если вы думаете, что дети ничего не понимают, то это зря. Они всё хорошо чувствуют. А ещё, сколько себя помню, мы редко живём «целой» семьёй. Моя мама работает в городе, а папа – за его пределами. Почти с рождения я жила сначала с папой в посёлке, а с первого класса переехала к маме. Они не в разводе, просто это «жизненные обстоятельства». Мне постоянно не хватало их обоих в детстве. С тех пор я полюбила одиночество.
Моя мама очень сильная и властная женщина, местами даже деспотичная. Я это поняла, будучи ещё меньше – лет в семь. Когда я становилась старше, то часто ловила себя на мысли: «А зачем ей вообще нужна любовь? Она и так без неё хорошо справляется». Моя мама не умела дарить нежность, хотя опекала она достойно, даже с избытком. Иногда это выливалось в контроль над всем семейством. Но сколько себя помню, мой папа всегда меня выгораживал и прикрывал перед матерью. Я всегда была папиной дочкой, мне нравилось проводить время вместе, когда была возможность. Любила общаться с ним на разные темы и слушать его истории из жизни. Я поражалась его грамотности и начитанности. А ещё больше меня удивляло, то, что он не получил высшее образование и не переехал в город. Но тогда я не знала, что за этим стоит.
Мой отец довольно мягкий, добрый, но строгий и работящий мужчина. Если мама держала меня в страхе своим криком, то папе достаточно было взглянуть на меня – и я тут же всё понимала. В его сильных и загорелых руках всегда было место для книги. Пускай это были детективы, боевики или военная проза, но для ребёнка школьного возраста это был прекрасный пример для подражания. Мою маму я ни разу не видела с книгой в руках, она любила листать журналы или газеты. И то посвящённые здоровью или садоводству. Она часто жаловалась, что ей не хватает сил и времени на чтение. Работа у неё, действительно, была не женская: дни и ночи проводила на производстве, на местном металлургическом заводе. Но и папа мой работал по-мужски – комбайнёром. И это не единственная его работа: он с удовольствием строил, ремонтировал, копал в огороде и поле – в общем, трудился по хозяйству. У него и сейчас свой частный дом в посёлке Т*******ой области, доставшийся ему по наследству от родителей. Я часто гостила там ребёнком на летних каникулах.
Что же, кроме меня, связывает моих родителей? – таким вопросом я часто задавалась в детстве. Да, они оба из небольших посёлков, из рабочего класса, из простых семей со средним достатком. А ещё – оба пережили что-то страшное в своей юности. Иногда, помимо книг, в руках отца бывала и бутылка. Не зря говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Когда папа напивался, то всегда с сожалением говорил о двух вещах: о службе в армии и… ноябре 1983 года. В армии (а он служил в горячей точке) ему пришлось увидеть смерть так близко, что остались шрамы от пуль на ногах. Что случилось в 1983 году для меня долгое время оставалось загадкой. На все вопросы от меня привычно отмахивались: маленькая, мол, ещё.
Мои родители встретились в начале 90-х, когда маме было уже 38, а папе – 33 года. Каждый из них мог бы создать семью и раньше, но что-то не сложилось. Нужно отметить, что оба они не карьеристы и по натуре своей не выносят одиночества. Что же им мешало?
Однажды, я нашла письмо, которое написал отец моей матери, когда они только начинали встречаться. Оно было небольшим, на две тетрадные страницы, но очень тёплым. В каждой строчке сквозила влюблённость. Это был первый и последний раз, когда я убедилась, что между ними действительно были чувства.
Забыла сказать, что их объединяет ещё одна особенность – они немногословны. Мне всегда было сложно угадать по выражению лиц, что у них на душе прямо сейчас: о чём думают, кого вспоминают, чего боятся? Это никогда не мешало им общаться со мной на самые различные темы. Но одна тема всё-таки была запретной в нашей семье – прошлое.
Однажды, будучи подростком, я спросила свою маму: «А ты когда-нибудь любила? Как это было?» Она уклончиво обронила: «Не помню, это было так давно…» Но когда я задала этот вопрос своему отцу, то он долго молчал прежде, чем ответить. Нахмурился и опустил взгляд, будто удерживал в себе надвигающуюся бурю эмоций. Он так же сбежал от ответа. Моё подростковое любопытство осталось неудовлетворённым, но я была упорной девочкой и сдаваться не собиралась. А к кому ещё я пойду с вопросами о первой любви? К глупым одноклассникам или неопытным подружкам? Да и к тому же, я спрашивала не о том, откуда берутся дети!
Так как я была поздним ребёнком в семье, то застала в живых только одну бабушку по папиной линии. К ней я и обратилась с вопросом о первой любви отца. Мне повезло: бабушка была разговорчивым и открытым человеком. Историю, которую она мне рассказала я не могу забыть до сих пор.
***
Когда папа вернулся из армии, сразу же купил себе мотоцикл марки Ява 360-638, который успешно выступал в мотокроссе и шестидневных соревнованиях Эндуро . По тем временам это был современный и дорогой транспорт. Папе он был нужен не для спорта, а просто для езды по бугристым сельским дорогам и для развлечения. Отец был импульсивным, молодым, жаждал скорости, драйва, хотел удивить местных жителей, в том числе, и своих друзей. В то время Ява стоила дороже отечественных моделей, но за ней всегда стояли очереди. Внешний вид отличал эту импортную марку от других мотоциклов: он был необычным, красивым и радовал глаз. Отец мечтал о нём задолго до ухода в армию, и мой дедушка (его отец) позаботился о покупке заранее. Это был подарок, который мой папа, вопреки любви к скорости, очень берёг. Любил возиться с ним вечерами, а ночью гонял в соседние деревни или просто по ночному бездорожью.
В соседнем посёлке, где жил один из папиных друзей, тем летом у родителей гостила девушка по имени Марина. Она была младше отца на несколько лет, низенькая, аккуратная, с медовыми глазами и короткими пышными кудрями. Бабушка не знала детали их знакомства, но вспомнила: сначала Марина заметила папу, а уж потом его мотоцикл. Вообще, эта девушка сразу приглянулась папиным родителям. Она была кроткой, застенчивой и начитанной, училась в педагогическом университете в Липецке. Любила книги, писала стихи, хотела стать учителем младших классов.
Мой отец – полная её противоположность. Хотя с их знакомством он и сам начал меняться: стал больше читать, посвящал ей стихи собственного сочинения, взялся за учёбу. Решил осуществить свою давнюю мечту – стать врачом и переехать в Липецк поближе к любимой. Марина вдохновляла его, заставляла меняться к лучшему. Родители девушки хотели видеть рядом с ней достойного избранника. Вот мой отец и старался понравиться её семье. Бросил даже свою компанию и совсем перестал выпивать. Да, он был своенравным и вспыльчивым, со своими принципами, ценил друзей, был подвержен в какой-то степени юношескому максимализму. Ну а кто в свои 23 сдерживает порывы?! Единственное, что он не забросил, – это сигареты и свой мотоцикл.
Время шло, их отношения только крепли. В семье моего отца заговорили о свадьбе. Сам папа стал называть любимую ласково «жёнушкой», что её, несомненно, смущало, но в то же время и радовало. Отец нашёл работу и начал копить деньги на кольца. Помпезного предложения руки и сердца не было, папа просто отвёз её в ювелирный магазин и попросил выбрать самое красивое кольцо, под стать ей. Заявление решили подать через полтора года, как только она окончит институт.
Единственное, что было между ними – это расстояние. Марина продолжала учиться в городе, приезжая на выходные или праздники в свой посёлок. А отец работал в области и тоже приезжал к ней в общежитие, когда позволяло время. Нужно сказать, что девушка была не против езды на мотоцикле, но всегда просила быть осторожным. Сама же предпочитала ездить на автобусах. Если папе и удавалось уговорить её сесть на Яву, то она непременно надевала шлем. С любимой он ездил всегда аккуратно, катал «без ветерка».
На дворе стоял ноябрь 1983 года. Отцу Марины исполнилось 50. В родном посёлке справляли юбилей. Туда позвали и дочку с женихом. А на утро следующего дня девушке предстояло сдавать экзамен. Она очень переживала. Конспекты взяла с собой и за столом, украдкой, повторяла, как молитву, длинные лекции. Когда настала пора бежать на автобус, мой папа обнял её за плечи и, усадив обратно за праздничный стол, сказал: «Мариш, побудь ещё с родителями, со мной! Я сам тебя отвезу, тут ехать-то, час, от силы. Домчу, как на пуле!» Родители девушки доверчиво закивали, уговаривая дочь остаться на ночь. Но Марина была непреклонна. На что согласилась, так это на то, чтобы мой папа отвёз её в город тем же вечером. Гости продолжили праздновать дальше: пели, смеялись, слушая кассетный магнитофон, из которого доносился хриплый голос Высоцкого.
Когда Марина с папой подошли к Яве, начал накрапывать мелкий дождик. Девушка надела красный мотошлем, по привычке наспех затянув застёжку. В тот вечер с родными она обнималась не слишком долго: «Бегите уже в дом, нам пора! А то совсем не уедем!» – обратилась она к родным. В последний раз её попросили остаться на ночь, но мотор мотоцикла уже нетерпеливо гудел.
Первые 15 километров до главной дороги на Липецк проехали быстро. В то время это была грунтовка, асфальта там не было. Но папа знал уже каждую кочку и каждую яму на ней, мог проехать даже в полной темноте с завязанными глазами. Когда выехали на асфальт – мотоцикл полетел вперёд, набирая скорость. Ехать оставалось менее часа. Но добраться до общежития в ту ноябрьскую ночь влюблённым так и не удалось…
Пишу это, и сама понимаю, что оттягиваю тягостный момент. Руки отказываются выводить буквы в слова, а слова – в предложения, потому что хочется, чтобы это было неправдой, художественной выдумкой или горькой фантазией. Но у жизни свой сценарий.
На утро стало известно об аварии на главной дороге Т*******ой области: «Ява» на полной скорости влетела в фуру. По словам дальнобойщика, водитель мотоцикла пошёл на обгон и не справился с управлением на мокрой дороге. Один пассажир погиб сразу на месте. Это была Марина. Если верить очевидцам, мотоциклетный шлем был плохо закреплён и сразу слетел во время удара. При падении она получила травму головы, несовместимую с жизнью. Говорят, ноябрьский ветер ещё долго гонял по дороге окровавленные тетрадные листки из конспектов погибшей девушки…
У папы был сильнейший ушиб бедра, травма позвоночника и перелом ноги. Врачи сказали: не поднимется после аварии. Но обошлось: он встал и несколько лет ходил с костылём. Сначала был без сознания. Говорят, к нему долго не пускали друзей, чтобы те не проговорились. О смерти Марины решено было молчать. Даже не знаю, как это удавалось скрыть, и насколько это было гуманно, судить не буду. Родители боялись за его психологическое состояние. Похоронили Марину без него.
***
Когда я родилась, моя мама хотела назвать меня Еленой, бабушка – Ульяной, чтобы ласково звать меня «Уля», а дедушка – Татьяной. Папа всех выслушал, молча кивнул и ушёл. При регистрации он записал меня Мариной.
Бабушка призналась, что это она «уговорила» отца жениться. Ей хотелось поскорее понянчиться с внуками:
– Хватит ходить в бобылях, тебе жениться пора! Десять лет прошло. Ну, сколько можно себя винить и грызть… Ты же и нас тоже мучаешь. Семья, она исцеляет.
Когда же он привёл свою будущую жену знакомить с родителями, они с трудом скрывали удивление. Моя мама была очень похожа на папину первую любовь: та же причёска, овал лица, улыбка, медовые глаза и фигура. Отличался только нрав и характер. Впоследствии, моя мама не поладила со свекровью: они часто ссорились по бытовым вопросам и по поводу моего воспитания. Историю Марины бабушка решилась рассказать матери только после моего рождения, когда начались вопросы с её стороны: «Почему он решил назвать дочь Мариной? Даже со мной не посоветовался, вот умняга…» Только по прошествии времени, я смогла понять свою мать. Ну, кому захочется быть всегда на втором месте, быть заменой?!
Эта история первой любви повлияла на отношения между моими родителями, ведь отцу так и не удалось ужиться в городе. Он до сих пор живёт в частном доме в своём родном посёлке, работает в области и каждый день ездит на работу… по той самой дороге. Он забросил учёбу после аварии и отказался от мечты стать врачом. Не до того было. Я до сих пор нахожу в доме бабушки и дедушки пыльные советские учебники по анатомии человека, старые конспекты по биологии да деревянный костыль, спрятанный за занавеской в террасе.
После этой истории я не перестала любить отца меньше. Даже, наоборот, стала понимать его и оберегать, по возможности. Я ведь больше, чем просто папина дочка, я – его выстраданное счастье. Сейчас я взрослая, но остаётся так много вопросов и так мало ответов на них. И самый главный из них: почему первая любовь бывает такой горькой?