Мерно вертится жизнь, умножая круги,
Я сижу на краю карусели;
Очертив сонм орбит, время шепчет "беги,
Уж на треть твои сны постарели..."

Потускневшая нить карусельных огней
Освещает полдюйма от ночи;
Мы ведь можем сбежать, устремиться за ней,
Бросив эту размеренность... Хочешь?

Ведь мятежной душой ты безумец, как я, -
Мир открыт нам, но нами не познан;
Мы могли бы распить сладкий хмель бытия,
Говорить о Луне и о звездах...

Звезды, старясь, срываются с выси родной
И серебряным звоном пророчат:
Где-то там, в тонкой мгле, над бесстрастной юлой,
Дремлет путь, словно сказка, молочный...

А моя карусель все плывет в никуда,
Повторяя себя многократно;
Где-то тают мечты, где-то ждут города;
Сердце жаждет разбить свои латы...

Как и прежде, круги нам сценарий куют,
И размеренность судьбами вертит;
В нас же кротости нет. Мы стоим на краю
Бегства к жизни из царствия смерти.

Над пучиной, на выступах скал,
Млела хищная стая сирен:
Лунный свет их фигуры ласкал
Сквозь прозрачного сумрака плен.

Словно мед, голоса их лились,
Завлекая на смерть корабли;
Грели звезды безмолвную высь
И кого-то в ночи берегли...

Целясь чей-то рассудок обвить,
Был блажен плотоядный напев,
И терялась жемчужная нить
В волосах самой юной из дев:

К ней упрямо вздымалась волна,
К белой коже стремя поцелуй,
Разбиваясь, от песен хмельна,
Об орнаменты жестких чешуй;

И игрались седые ветра
С тусклым золотом рыжих кудрей;
Чужеродной печалью мудра,
Лита - пленница мглистых морей...

И туман, непроглядно густой,
Мерно кутая дьявольский хор,
Не затронул своей пеленой
Лишь ее неприкаянный взор...

Милосердие, голод и медь
Серебрились в холодной крови;
Ей не к роли усопших жалеть
Ей не в пору мечтать о любви...

Сестры пели под полной Луной
И суда к верной смерти вели;
Только грезилось Лите порой
Не губить, а спасать корабли...

Но судьбой до прощального дня
Предназначено деве младой
Вечно спать, свои сны хороня,
Вечно быть чьей-то верной бедой...

Лунный свет к Лите в сердце спадал,
Ночь в заре растворяла свой плен.
Волны схлынули с выступов скал,
Унося очертанья сирен...

Утонченного ветра мелодии
Носят осени бледный фантом,
Что аккордами черной смородины
К заблудившимся душам влеком.

И тоски привидения млечные
Незаметно сочатся меж строк;
В кухне, обнятой ласковым вечером,
Остывает румяный пирог.

Запах солнца блуждает по улицам,
Волшебством веет липовый чай,
Где мечтанья задумчиво кружатся,
Поцелуи ловя через край.

Наливаются спелостью яблоки,
Пробуждается пряный мороз,
Бархат неба становится патокой
В невесомости сахарных звезд...

И в карманах пальто разноцветного,
Что покинуло сумрачный шкаф,
Я укрою желанья заветные,
Их когда-то Луне загадав...

И виденья мои карамельные
Бродят в сердце, надежду даря;
Мелодичных ветров дуновения
Возвещают приход сентября.

В неоновых вспышках ночного квартала,
Среди верениц расписных фонарей,
Горящих карминным и призрачным жаром,
Мелькали чешуи крылатых зверей.

У бара в тени притаился китаец,
О чем-то с колдуньей искусной шепчась,
Способной, по слухам, в причудливый танец
Пустить россыпь звезд, вскинув бледную пясть.

А рядом, обступлен галдящей толпою,
Обуздывал пламя бесстрашный жонглер -
И хищные искры изменчивым роем
Чертили во тьме раскаленный узор;

Торговка смотрела агатовым взглядом,
На старой телеге расставив товар -
Мерцали флаконы, снабженные ядом,
И сонм амулетов с остатками чар;

И лились потоки тончайших мелодий,
Вплетенные в шум заклинателем змей,
И кобры, поддавшись внезапной дремоте,
Склонялись, озерных кувшинок плавней...

В шелка облаченные юные девы
Плясали, раскрыв пред собой веера,
Расшитые златом закатного неба
И сумрачной магией вещего сна;

Вкруг них возникали эфирные духи,
Порой обращаясь в туманных лисиц -
Они оставались к приветствиям глухи,
Скрывая под масками дымчатость лиц...

И, сдавшись драконам желаний минутных,
Ночь пряным весельем была прожжена,
А в пепельном небе - тяжелом и мутном,
Царя над кварталом, пылала Луна.

Под гомон ветра вольный океан
Бросает волны на скалистый берег,
И водорослей касается туман,
Как будто сброшенных зеленоватых серег.

Миражная расплывчатая даль,
Впитавшая рассветы и закаты,
Порой кротка, сверкая, как хрусталь,
Порой волненьем яростным объята.

И песню ликования прибой
Поет, рождая брызг соленых стайки;
Над этой песней, вечной и седой,
Кружатся необузданные чайки.

На песке золотистого пляжа
Танцевал беспокойный костёр;
Звёзды, словно полночные стражи,
Расшивали небесный шатёр.

Набегали прозрачные волны,
Изгибаясь, как будто лоза,
С мерным шелестом, таинства полным -
С ним мешались друзей голоса.

Мы ушедшие дни вспоминали -
Прежних нас, не похожих на тех,
Кем мы в наших историях стали;
Раздавался раскованный смех.

И горячие отсветы тлели
В глубине затуманенных глаз:
Мы клялись, что не станем взрослее
И найдём наше "здесь и сейчас".

Мы тогда упивались моментом,
Жили только затем, чтобы жить;
Нам казалось, мы были бессмертны
И могли все мечты воплотить.

И улыбки лукаво мелькали
В согревающих бликах огня;
Мы друг в друге опять узнавали
Молодых, безрассудных себя.

Даже горькое тёмное пиво
Не казалось таким уж дрянным;
От костра, высоко и лениво,
Поднимался сиреневый дым.

И как будто солёные волны
Уносили былые года...
Ты нас, море, такими запомни:
Настоящими, как никогда.

Я бежала по влажной траве
С ароматами летних цветов,
И темнели, маня, вдалеке
Очертанья зовущих лесов.

Позолотой сверкала река —
С ней напевы русалок лились,
И жемчужных тонов облака
Обнимали лазурную высь.

Украшения сочных плодов
Созревали на кистях ветвей,
И позванивал в зарослях мхов
Тихий шепот скрывавшихся фей.

И молочное платье мое
Развевалось на сладком ветру,
Что о странствиях дальних поет,
В колыбель возвратясь поутру…

Я бежала, не чувствуя ног,
И виднелся мой дом у холма,
От него мириады дорог
Уплывали к обителям сна.

И янтарный лавандовый чай
Согревал белоснежный фарфор
Старой чашки, чей сколотый край
Привлекает лучащийся взор.

И, одет в мягкий шлейф теплоты,
Остывал ежевичный пирог,
И забытые в детстве мечты
В книге мифов сновали меж строк;

Вновь сходя с пожелтевших страниц,
Наполняя хрустальную быль,
Они стали напевами птиц,
Что легки, словно звездная пыль…

И когда нежный сумрак спадет
На веранду густой пеленой,
В сад прохладная мгла привлечет
Светлячков необузданный рой…

На сапфировый бархат небес
Ляжет ясного месяца рог,
Что хранит отголоски чудес
И рисует фантазий чертог.

И, теряясь в его кутерьме
Между сотканных дремой миров,
Я бежала по влажной траве
С ароматами летних цветов…

Уже шелестит пряный шепот мороза
В текущих времен неизменном кольце;
Приходит сентябрь… Осенние слезы —
Теперь только блеск на счастливом лице,

Ведь скоро опять будет тыквенный латте
Ласкать грани кружки своим колдовством
И вновь шоколадных легенд ароматы
Наполнят овеянный грезами дом.

Легко облачатся древесные кроны
В изящную бронзу, огонь и янтарь;
Красой воспылают высокие клены,
Листву отпуская в манящую даль…

Я стану в окно любоваться дождями,
Листая страницы бесчисленных книг,
И будет мой разум охвачен мечтами
И теплой тоскою храним каждый миг.

И музыка гроз, упоительно звонких,
Сольется с пластинки кофейной игрой,
Мешаясь в нектар меланхолии тонкой,
Что дарит душе тишину и покой…

Меня заключит в шерстяные объятья
До ныне забытый узорчатый шарф,
В свои переплеты уюта заклятье
За долгие месяцы дремы вобрав.

Начнут очертания города греться
Под пламенным сном, что корицей объят,
И вскоре лучистое нежностью сердце
Настроит свой стук на сентябрьский лад.

Я хочу оказаться за городом,
Деревенской дышать безмятежностью,
Где лучи разливаются золотом,
Обнимая с нетронутой нежностью,

Где поля зеленеют бескрайние
И царят ароматы цветочные,
Где под утро — безлюдное, раннее —
Я вкушала бы персики сочные,

Где прохладных ветров дуновение
Мне задорно трепало бы волосы
И беспечной свободы мгновения
Рисовали бы светлую полосу;

Где со вкусом нектара медового,
Принесенного мягкими пчелами,
Реет дух приключения нового,
Обитая в просветах меж кронами;

Где из окон моих открываются
Живописные склоны холмистые,
А река в горизонт устремляется
И сверкает потоками чистыми,

А по небу, бездонно лазурному,
Облака проплывают воздушные,
Пока чай остывает жасминовый
С пирогом абрикосово-грушевым,

И над лесом туманы молочные
Предрассветными шлейфами стелются,
А ярчайшие звезды полночные
Окружают сияние месяца…

В предвкушении лета волнительном
Я любуюсь пейзажей красотами,
Сидя в поезде, мчащем стремительно
По дороге, ведущей из города.

Легкий сумрак, промчавшись по сфере,
Зажигает огнями трактир,
И, скрипя, открываются двери
В эфемерный, мистический мир.

Разгоняясь, колеса фортуны
Начинают свой лживый рассказ,
Заставляя ленивые Луны
Выходить из невидимых фаз.

Извитые туманы видений
Населяют питейный чертог;
На кабацкой заснеженной сцене
Я играю небесный дрим-рок.

Я курю антикварную трубку,
И рассудок мечтателей полн
Ароматом, воссозданным хрупко
Из корицы, фиалок и волн.

Медом ночи очерчены губы,
И улыбка уходит в нуар —
В тон легендам бессмертного клуба
И отметке на кедах All Star.

А глаза мимолетно укрыли
В зазеркалье утерянный мост
За дрожаньем рассыпанной пыли
Заигравшихся с вечностью звезд.

И, ныряя в прозрачные соты,
На ресницах теряется суть.
Я сплетаю безумные ноты,
Разливая в душе Млечный Путь.

И спасенные музыкой души
Воспаряют в объятия тьмы,
Прикасаясь к мерцающей суше
Бесконечной вселенской каймы;

На незримых высотах сиянья,
Словно пепел сгорающих роз,
Оживая, плывут очертанья
Их волшебных несбывшихся грез;

Миражами пленяет нирвана,
И с пути отступает Сатурн;
Я дарую забвенье обмана
Колебаньем серебряных струн.

И, средь отблесков света и тени,
Если ты в своем сне одинок,
Заходи. На заснеженной сцене
Я играю небесный дрим-рок.