Сегодня у нашей подруги и коллеги Машеньки двадцать пять лет совместной жизни. Серебрянная свадьба! Сказала, что отмечать ее будет скромно, своей семьёй, а нам на работу принесла разных сладостей. Пока начальство совещалось на планёрке, каким образом построить нашу работу и какие еще надавать нам задания, мы устроили мини-девичник. Сразу начали с поздравлялок, а потом беседа сразу перетекла к воспоминаниям. Наш разговор, естественно коснулся тем околосвадебных. Поговорили о том, у кого какая свадьба была. И вот как-то незаметно речь зашла уже о первой брачной ночи. У каждой женщины есть свои маленькие секреты, которые никогда не рассказываются. Почти никогда. Но иногда, когда складываются обстоятельства и разговор становится откровенным, вот тогда и наступает время невероятных откровений, когда даже хочется поделиться чем-то своим, глубоко личным. Особенно когда кто-то первый решился, тогда уже каждая хочет поделиться своими тайнами. Ведь не ни для кого не секрет, что женщины любят тайны и интриги.
Первой о своей брачной ночи вспомнила Тамарка, самая молодая из нас. Она, правда уже замужем в третий раз, но о своей первой ночи вспоминала с юмором и подробностями. Вообще, Тома женщина серьёзная, и должность у неё серьёзная, инженер-конструктор, но, когда речь заходила про отношения мужчин и женщин, в душе Тамары просыпался юморист. Вот и сейчас она рассказывала такое, что если бы мужчины услышали, то краснота с их щек не сошла бы до конца рабочего дня. Я не могу воспроизвести ее рассказ. Во-первых, это совершенно невозможно изложить текстом – бумага такого не выдержит, обуглится наверное. Да и передать энергетику рассказчицы не получится. А во-вторых, там слишком много не для сторонних ушей и глаз. Мы хохотали до коликов в животе над повествованием Томочки и о ее первой ночи, и второй и, напоследок, о третьей ночи. Что тут скажешь, женщина опытная. Три замужества, и все по неземной любви!
Потом взяла слово Виолетта Павловна. Кладовщица склада покупных изделий. Виолетта Павловна, совсем-совсем невысокого роста женщина, при этом вовсе не худышка. Скорее наоборот, но с ее энергией и жаждой деятельности, излишнюю полноту, мягко говоря, кажется никто не замечал. Второй муж у Виолетты был каким-то городским чиновником с большой зарплатой, но Виолетта не бросала свою работу, видимо, чтобы не свихнуться от скуки в своем большом загородном чиновничьем доме. Потому что с её постоянной внутренней надобностью что-то делать, куда-то идти, кому-то звонить, с кем-то разговаривать, сидеть дома в одиночестве, для нее смерти подобно. Самое смешное, что Виолетта Павловна, пожалуй, единственная наша коллега, которая на работе думала о работе, и только во время таких наших посиделок, когда начальство заседает в кабинетах и занято решением глобальных проблем нашего предприятия, она могла не думать о работе, а как все, спокойно и нормально общаться. Так что всеобщее мнение о занудливости Виолетты наш круг считал ошибочным. Просто Виолетта была отличным работником и умела не отвлекаться от работы и отделять служебные дела от личных. По-моему, на такое способны только мужчины, но Виолетта была женщиной. Немного полной, зато милой и очень жизнерадостной. Коллеги мужчины называли ее заочно «Золотая». Дело в том, что на ней золотых изделий было, наверное, два килограмма. Необычной формы кольца и перстни красовались на каждом ее пальце рук, а на некоторых и по два. Браслеты, броши, цепочки и кулоны с камнями и без. Всё это сверкало и переливалось желтыми бликами драгметалла и яркими всплесками драгоценных камней. Золотая, как есть золотая. А женщины, за глаза, прозвали Виолетту «Лампочка». Жестоко? Да нет, скорее завидно. Для нашей же компании Виолетта была действительно золотой из-за своего жизнелюбия и неугомонного, но очень доброго характера. А вот рассказ Виолетты был грустен и полон какой-то затаенной обиды на своего первого мужа. Но мне показалось, из-за обиды на саму себя. Что вышла за него замуж, а не сразу за своего второго мужа. Но скорее всего, за то, что не смогли они сохранить те чувства, которые испытывали друг к другу, когда женились, потому что про второго мужа Виолетта рассказывала и вовсе вяло, с неохотцей, скучно, некрасочно и чуть было не смяла у всех хорошее настроение.
Молодцы Катя и Люба, наши незамужние молоденькие девчушки. Наступившую неловкую паузу тут же заполнили мечтательным щебетанием о своих свадьбах и первых брачных ночах. Уж у них-то всё, конечно, будет по высшему разряду. И женихи, принцы на белых конях, то бишь мерседесах, и свадьбы шикарные со свадебными путешествиями на далёкие острова, где снимали рекламу батончиков «баунти», и, конечно, романтические брачные ночи при свечах. Остальные женщины вдруг как-то поутихли, только улыбались их мечтам, а глаза подёрнулись лёгкой туманной дымкой каких-то своих воспоминаний или мыслей о чём-то далёком, может даже совсем несуществующем.
Потом что-то рассказывала Ксюха, инженерша оп планированию и учету, её рассказ был наполнен романтики и отрешенности от земного. Почти как в мечтах Кати-Любы. Белые шелковые простыни, путешествие в теплые края, в отеле-люкс номер для новобрачных. Правда сказка была недолгой, Ксения развелась через полтора года, и в путешествие к морям поехала её бывшая лучшая подруга.
И я что-то пыталась вспомнить, Сильно-то нечего было вспоминать… Свадьба, брачная ночь, три года замужества, ребенок и пятнадцать лет одиночества.
Даже наша стеснительная тихоня Верочка не стала себя долго упрашивать. Рассказала, как на духу, все что у нее было… Она тоже разведенка. Да что там Верочка, даже наша красотка Маргарита, у которой отбою от мужиков нет, и то так и не смогла второй раз выйти замуж.
Но вот дошла очередь и до виновницы нашей посиделки. Машенька стала рассказывать в своей обычной серьёзной, спокойной манере, размеренно произнося слова:
«У нас, у родителей, большой новый дом, а напротив, через улицу был старый дом. Гостей было не мало, человек сто, сто пятьдесят, кто ж в деревне считает. На свадьбе ведь что главное? Это не накормить-напоить гостей. На свадьбе главное, это уложить всех спать. Ладно деревенские разошлись, а приезжие которых была почти половина, не меньше. Минчане, несколько человек, пальцы веером, мы мол столичные, хотим спать в новом доме, где есть ванная, туалет. Чтобы в цивильных условиях умыться, принять душ утром, сходить в нормальный туалет, а не через весь двор, за сарай в дощатый да без унитаза. Короче минчане застолбили новый дом, где вообще-то было запланировано положить молодых, то есть нас. Но пока шла обычная суета, с кем-то поговорить, с кем-то сфотографироваться, с молодежью посидеть, мы, молодые, оказались не удел по расквартировке. Да и в старом доме все закоулки были уже заняты. Там нас никто даже и не ждал, ведь всем было известно, что мы должны были почивать в новом доме. А в новом доме только кухня, заставленная корзинами, кастрюлями, банками с провизией и сумками с напитками, оказалась свободной. Мой Василий где-то раздобыл какой-то тюфяк и старый дедовский кожух. Мы попытались кое-как устроится на кухне. Длина нашей постели подходила только мне, а Васька никак не вмещался, ну вы знаете моего Ваську, метр-девяноста! Короче, ноги у Васи не помещались, мешал холодильник. Тогда мой жених выключил его, открыл и с нижних полок всё повытаскивал куда-то под рядом стоявший кухонный стол, и растянул свои ноги прямо в холодильник. Так и прошла наша с ним ночь, наполовину в холодильнике да под дедовым кожухом.
Зато утром, - засмеялась Машенька, - когда мама с тетками проснулись, собрали завтрак и стали звать нас, молодых. Представляете, какая у них была паника, когда в комнате новобрачных ночевало десять человек минчан, в других комнатах было примерно тоже самое, а самих молодых-то и нет нигде. Крики, охи, суета! Побегли в старый дом – и там нас нет! И никому и в голову не пришло искать нас на кухне, которая была превращена в склад, потому что готовили-то в летней кухне. А мы спим себе, ничего не слышим, нам хорошо было тогда вдвоём, впрочем, как и сейчас, через двадцать пять лет.» - С улыбкой закончила свой рассказ Машенька.
Весь наш женский коллектив слушал, не перебивая, ловя каждое слово рассказ Марии. Лица моих подруг своими эмоциями, во время рассказа Машеньки, передавали все перипетии этой замечательной истории. А потом наступила тишина. Каждая думала о чём-то своём, и все вместе мы завидовали. Кроме двух молоденьких Кати и Любы, мы-то были замужем кто два раза, Тома вон даже три, половина разведёнки, а тут двадцать пять лет вместе, душа в душу. Без шелковых простыней и пуховых одеял. Да и принц не на белом коне, а с ногами в холодильнике… Зато счастья на всю жизнь…

Может все дело в старом дедовском овчинном кожухе?

Солнышко - вёдрышко
Загляни в окошко,
Сядем с тобой рядышком
Поболтать немножко.

Ты наполнишь горницу
Своим ярким светом.
По траве - муравушке
К нам приходит лето.

Персты твои лучики
В землю жизнь посеют,
И румяные ланиты
Всех теплом согреют.

Вся земля наполнится
Щебетаньем пташек.
У поры - у времени
Нету лета краше.

Встану утром раненько,
Растворю оконца,
Заходи, красавица,
Ласковое солнце!
Май 2022.

Между банками с рассадой
На окошке кот сидел.
И своим кошачьим взглядом
Он на двор в окно глядел.

Ну а там все закоулки
Белым снегом замело.
Лишь собакам на прогулке
Хорошо и весело.

«Бегают. А что им надо?
Без забот и без хлопот.
А у нас взошла рассада,
Того гляди уж зацветет.

Сантиметра три поднялась,
И уже видать листок.
Куда весна-то подевалась?»
- С горьким чувством думал кот.

«Можно и поспать немного.
Время так идет быстрей.
Ведь апрель уж у порога,
А снегопады все сильней»

В доме, через двор, напротив,
На четвертом этаже,
Точно так же кошка смотрит –
Не пришла ль весна уже.

Так же перцы охраняет.
Часовой, ни дать, ни взять!
Так спокойно и упрямо
Только кошки могут ждать.

Сколько же таких окошек
В городах родной страны,
Где сидят рассадой кошки
В ожидании весны!

Белая Лошадь.

Конец августа. Ночь. Туман.
Туман, белый как молоко, сгустился и окутал все. Большую трассу Е-27, дорожные знаки ее, хутора и деревеньки расположенные поблизости. Туман был настолько густой, что ближний свет фар почти не пробивал его, а дальний, отражаясь, слепил водителя. Где не было света, густая пелена тумана в черной ночи черным непрозрачным покрывалом обволакивала собой все живое и неживое. Но стоило посветить в черноту, и Туман сразу становился молочно-белым.
На дороге пусто. Туман разогнал всех. В машине было двое. Он и Она. Для таких дорожных условий автомобиль ехал очень быстро. Быстрее чем следовало бы. Но Она была спокойна. Она уже давно перестала обращать внимание на манеру Его вождения. Водил Он машину всегда на верхнем допустимом пределе своих способностей и возможностей автомобиля, который он чувствовал каждой клеточкой своего тела. Она уже привыкла к тому, как Он остро чувствовал эту грань, между почти невозможным, но осознанным управлением и вождением со случайным везением. Привыкла и доверяла. Она смотрела вперед, лишь изредка поглядывая на Него, едва заметного в, специально приглушенной, подсветке панели приборов. Это была уже Ее привычка, выработанная довольно частыми, а порой и длительными, поездками. Она контролировала Его состояние. Конечно, Он часто и много ездил один, но и вдвоем они немало поколесили. Наверное, все дороги от Казани до Варшавы, они проехали. Всегда на больших скоростях, всегда в спешке. Дома их ждали дети. Время было такое. Девяностые годы…
Она задумалась о чем-то своем. Взгляд ее уходил куда-то вдаль…

Резко взвизгнули тормоза, в плечо врезался ремень безопасности. Неприятно. Холодом пробежала мысль, «все, это конец». В ужасе она подняла глаза. Через дорогу, медленно и плавно, как будто паря над землей, плыла белая Лошадь. Она грациозно переставляла красивые тонкие ноги, гордо неся свое белое, какое-то светящееся изнутри тело, расплывавшееся в таком же белом тумане. Поначалу Лошадь Ей показалась огромной, как сам Туман. Но страх быстро покидал Ее разум, и с его уходом Лошадь уменьшалась. Быстрый взгляд на Него. Лицо спокойное, без напряжения, даже, как обычно, слегка расслабленное. «Слава Богу! Все нормально, как сказал бы Он сам» пронеслось у Нее в голове. Через мгновение Лошадь была позади…

«Вот гадство, этот Туман сбивает все планы. Этак мы к границе уже днем приедем. И там будет большая очередь, и простоишь, чего доброго, до вечера.» - невеселые мысли вконец портили настроение.
«Туман, туман, слепая пелена», мысленно он пытался петь, чтобы не думать о плохом. В Тумане показалось белое пятно, казалось, в этом месте Туман просто сгущается и во что-то вырисовывается, и это что-то движется, очень медленно, но движется. Резкий удар по тормозам. От резкого торможения Ее бросило вперед. Он видел боковым зрением, как распахнулись у Нее ресницы и большие карие глаза наполнил ужас, на одно лишь мгновение. И вот уже глаза смотрят вперед и страх постепенно ее покидает. А впереди, из Тумана материализовалась белая Лошадь, которая медленно брела через дорогу. Машину слегка занесло и чуть развернуло правым бортом к Лошади. Он глянул на Нее, страха в глазах уже не было, была какая-то растерянность. Полный газ, руль плавно вправо, сброс газа, руль ровно и машина спокойно объехала идущую в ночи, в Тумане Лошадь, которую нисколько не тронуло появление машины. Пока они объезжали Лошадь, Он мысленно просил прощение у Нее за невольно причиненные Ей волнения.
«Эта Лошадь! Зачем она тут в этой густой пелене», подумал Он. В зеркале заднего обзора Он видел, как Лошадь мгновенно растворяется в уже черном Тумане. А Она уже совершенно спокойно смотрит вперед. Появление этой белой Лошади, невесть откуда взявшейся на общеевропейской дороге за номером Е-27, окончательно его разозлило, и он разгонял автомобиль все быстрее и быстрее…

Буквально через пару километров, которые они проехали за несколько секунд, в Тумане, как всегда неожиданно, появились красные точки задних фонарей, впереди идущей машины. Он перестроился влево, для обгона. Но и прямо по курсу всплыли красные точки. Судя по скорости проявления огней в Тумане, попутчики ехали совсем не спеша. А правый так и вовсе тихоход. Опять резкое торможение. На этот раз, более интенсивное. Казалось, уже столкновения не избежать. До двух машин оставались считанные метры. Туман редел. Машины его разорвали. Он заметил, как «левый» уже практически обогнал «Тихохода» и вырвался на корпус вперед, между ними был промежуток на пол комариного носа шире их машины…
Напоследок, еще заметил, как она уперлась руками в панель. Глаза закрыты, лицо сосредоточено. Он почувствовал, что Она мысленно молилась…
Резкий нажим на газ. Мотор в почти двести лошадей, чутко отозвался, взревел и машина с передним приводом, с коротким и резким визгом рванулась вперед, в атаку, будто хотела взять на таран появившиеся из Тумана препятствия. Легкая дуга и их автомобиль проскочил, почти вплотную, между машин, буквально летя уже в кювет. Тормоз, одновременно руль влево. Юзом в правый занос. Полный газ, руль вправо. Конец полотна. Тормоз, руль вправо, юзом в левый занос. Полный газ…. Как только они увидели фонари, впереди идущих машин, за рулем сидел уже не просто человек, за рулем сидели полтора миллиона километров за Его плечами, сейчас управлял Его опыт. Управлял машиной и им самим, его руками и ногами... Полный газ. Руль вправо, тормоз, юз, руль влево... Успокоить расшатавшуюся машину, как разгорячившегося скакуна, на дороге, где Ему никто не мешал, было делом нескольких секунд…

«Все позади», подумала она и открыла глаза. Впереди была густая непрозрачная пелена Тумана. Уже ровный гул мотора успокаивающе мурлыкал. «Все нормально», опять подумала Она. Быстрый взгляд на Него. Все, как обычно. Слегка расслабленный взгляд, их глаза встретились, легкая улыбка мелькнула у Него. Все нормально! Все позади! Страх растворялся в густом белом Тумане. От пережитых минут, под едва слышный гул мотора она стала засыпать. Вдруг почувствовала, машина плавно, но существенно снижает скорость.
- Что случилось? - впервые за ночь прозвучал Ее встревоженный голос.
- Ничего. Все нормально. – спокойно, и как-то даже ласково ответил Он – Я вот подумал, ну откуда взялась эта Лошадь, в этом Тумане, да еще и белая?
Она не ответила. Каждый сам искал ответы. Через несколько минут молчания она уснула…

Когда машина выровнялась и успокоилась, Его мысли тоже упорядочились, и потекли ровной неторопливой рекой, как обычно. Время за рулем самое «думательное», о многом можно думать, спокойно, никто не мешает и не сбивает с мыслей. «Откуда взялась белая Лошадь? Почему белая? Куда она шла? Почему не спеша, не обращая внимания на несущуюся на нее машину? Зачем вообще она шла?.. Зачем?.. Куда?.. Почему?.. Он вспомнил глаза, полные страха, сосредоточенное лицо, мысленную мольбу. А может это и не Лошадь вовсе? Может, это предупреждение? Предупреждение? О чем?..

Сработал рефлекс - если что-то не так, снижай скорость. Сейчас не так были его мысли. Он отпустил педаль газа и едва, совсем чуть-чуть нажал на тормоз. Машина, повинуясь Его воле, стала очень плавно снижать скорость. Он решил, что когда они будут ехать с вместе, страха в ее глазах быть не должно. Она вдруг спросила: «Что случилось» Вроде ничего, все нормально, но что-то там, где-то в глубине сознания пыталось о чем-то сказать. Знать бы о чем?
Он постарался успокоить ее своим ответом. Дальше они ехали молча. Она уснула – пусть отдохнет – ночь была тревожной... Была? Ночь еще не кончилась...
Он опять вспомнил белую Лошадь, и опять какое-то чувство едва ощутимой тревоги подкатило к сознанию. Нога сама, словно прочитав Его мысли, снова отпустила педаль газа. Скорость еще заметнее упала. Так медленно Он редко когда ездил. Она спала, лицо у Нее было немного уставшее и спокойное…
Туман сгустился во что-то большое и серое. Он тормозил плавно, так чтобы не разбудить Ее. Почти незаметно съехал на обочину и остановился, включив аварийную сигнализацию. Когда машина качнулась перед окончательной остановкой, она тут же проснулась.
- Что случилось, - второй раз за эту ночь спросила Она.
- Ничего. Все нормально. Фура упала и перегородила всю дорогу. Пойду, посмотрю, что там с водителем, - через минуту Он вернулся, - Все нормально. Тягач на колесах, шофер в норме, помощь не нужна. Поехали, нам надо поспешить».
Объехав по обочине, лежащий на боку поперек дороги прицеп, они умчались в Туман, укрывший, казалось, всю землю белым непрозрачным покрывалом, под которым шла какая-то своя, совсем другая, чем обычная, жизнь, полная событий и опасностей, иллюзий и реальностей, мыслей и неожиданных решений. Сзади, с востока, их догонял рассвет, который унесет в прошлое и этот белый Туман и его сумасшедшую белую Лошадь.



Вместо эпилога.
Туман и Лошадь не раз еще в мыслях возвращались к Нему. И, однажды, спустя несколько месяцев, Он съездил в те места, объехал все деревеньки и хутора. Ни у кого из местных жителей никогда не было белой Лошади...


















Девочка третьего разряда.

Мотор монотонно, убаюкивающе урчал свою бесконечную песню.
После долгого, многочасового перегона он с трудом держал руль и себя в тонусе. На хороший толк ему надо бы было немного поспать, но до дома оставалось каких-нибудь четыреста километров. От силы пять часов. Недавно заправленная бензином ауди, со своим восьмидесятилитровым баком, могла доехать до дома без остановок на заправку. Оставалась одна проблема, это сон, его нужно было отогнать каким-либо событием. На дороге было пустынно. Хорошо знакомая, до каждого куста на обочине, дорога, по которой он проезжал два-три раза в неделю, уже не могла его чем-то завлечь, добавляла монотонности и тоже убаюкивала. Радио, жвачка, семечки и песни во весь голос уже не помогали. Привычка петь песни самому себе, когда совсем устал, всегда его выручала в долгих странствиях, не давала заснуть, держа организм в бодрствовании. Но сейчас организм настойчиво требовал отдыха, прямо отключаясь посреди куплета. Нужен был попутчик, с которым можно было поговорить. Нужен был интересный собеседник. Но где же его такого взять?
День только начинался и обещал быть ярким, жарким и солнечным. Остатки предрассветного тумана уже почти растворились в лучах поднимавшегося солнца. Солнце светила сзади, и дорога была отлично и далеко видна. Останавливаться на отдых очень уж не хотелось, хотелось поскорее домой. Он и так не был дома несколько дней, и теперь вот собирая остатки всей своей воли, он старался не заснуть.
Вдруг он заметил одинокую фигуру на обочине. Издалека было непонятно кто это стоит, мужчина ли, женщина или ребенок, уставший, почти не реагирующий на события мозг смог только определить, что это человек. Подъехав поближе, он увидел, что это женщина. Вообще-то попутчиков он старался никогда не брать, но сейчас он явно обрадовался возможности с кем-то поговорить. И то, что это была женщина, его даже немного успокоило, всё-таки безопаснее подвезти незнакомую женщину, чем незнакомого мужчину. Он притормозил и остановился прямо возле машущей руками женщины и опустил стекло передней левой двери.
В окно всунулась голова молодой девушки, всей какой-то взбалмошной, с рыжими волнистыми и пышными волосами, с широкой открытой улыбкой и зелёными глазами. Девушка была очень симпатичной. Приятным задорным голосом что-то стала лепетать про то, куда ей надо доехать, но он, не слушая, жестом пригласил её в салон, и она буквально впорхнула в автомобиль. Не успела прихлопнуть дверцу, как машина рванула вперёд. Мощный мотор, взревев диким необузданным зверем, с места разогнал тяжёлый автомобиль до сотни в считанные секунды. Это было привычка, как можно быстрее умчаться с места непредвиденной остановки на дороге. Бережённого Бог бережет. Набрав скорость, мотор успокоился и уже мурлыкал не громче засыпающего на коленях котёнка. Пока девушка приходила в себя, он успел ее разглядеть. Её красивые, может слегка полноватые, вернее налитые молодостью и здоровьем, ноги были в тёмных чулках, резинки которых были заманчиво видны из-под коротенькой, искусственной кожи, юбочки под названием «прости меня мама». На правом колене, с внутренней стороны, была небольшая дырочка, с половинку копеечной монеты, с оплавленными краями, явно след от сигареты. Ниже топика, туго обтягивающего соблазнительную девичью грудь, под короткой расстёгнутой кожаной курточкой, сексуально белел нежной бархатистой кожей мягкий упругий животик. Девушка была совсем молоденькой, не больше двадцати. Под тёмными рыжими волосами на ушах поблёскивали серьги в виде колец, яркая помада дополняла образ придорожной жрицы любви. Он с сожалением подумал: «Вот не везёт мне сегодня, хотелось попутчицу, которая могла бы расшевелить засыпающее сознание, а тут проститутка, с утра пораньше. Они отсыпаться должны после работы, а не голосовать посреди чистого поля, где нет никаких признаков жилья. Но сотню километров я с ней продержусь. Там Ярцево. А дальше она и не поедет. Куплю у знакомых, за многочисленные поездки, бабушек, торгующих возле придорожных киосков, своих любимых пирожков с изюмом, попью чайку и покачу дальше».
Он чувствовал, как девушка нагло рассматривает его, видимо прицениваясь к нему как к потенциальному клиенту и сколько можно, если что, содрать с него за услуги. Взглянул на нее, перехватив ее взгляд, она засмущалась и отвела свои яркие какие-то колдовские зеленые глаза. «Проститутка и смущается? Как-то необычно, для ее профессии. Молодая еще что ли, неопытная? Может недавно стала плечевой, жизнь штука непредсказуемая, никогда не знаешь, каким боком повернется к тебе фортуна, и какие переделки тебе уготовила судьба». Он никогда никого не осуждал. Он знал, что самые последние проститутки могут помочь человеку в беде, а самые, с виду, порядочные и всеми уважаемые люди могут запросто проехать мимо.
Он ухмыльнулся и спросил:
- Куда в такую рань? На работу? - он почему-то не хотел, чтобы девчушка поняла, что он прекрасно знает, кто она на самом деле. Обычно проститутки не очень-то хотят, чтобы их таковыми считали люди, которые не входят в круг их клиентов.
- Да нет, я в отпуске! – радостно ответила она.
Он улыбнулся в ответ, подумав, какая же она хорошая, так искренне радуется своему отпуску, наверное, первому в своей жизни. Он уже и сам почти поверил, что она обычная девчонка, которая где-то работает и получила свой первый отпуск, так задорно и непосредственно радуется ему.
- А сейчас во время отпуска я подрабатываю! – так же весело и охотно продолжала она рассказывать. Она еще что-то говорила, а он просто наслаждался её голосом, таким простым и приятным. Её манера говорить правильно, не прибегая к словам-паразитам, выдавала в ней начитанность. Он искоса погладывал на неё, отмечая про себя, до чего же она красивая, не гламурной искусственной, а настоящей красотой славянских женщин.
Разговор постепенно и плавно переходил от одной темы к другой. Девушка оказалась отличной собеседницей. Они говорили о литературе и искусстве, об истории и политике, да просто о жизни и растущих ценах. Он рассказывал ей про разные страны, где побывал, она с интересом, но без зависти слушала и впитывала информацию, как губка воду. Он узнал, что она с отличием окончила школу, надежда учителей, и даже не попыталась поступать в институт. Колхоз, где они жили, развалился. Председатель, украв последние деньги со счетов, исчез. Новое начальство, разворовав то, что осталось после старого, тоже исчезло. Постепенно и односельчане кто куда разъехались. Остались совсем немногие. Те, кому совсем податься некуда. Работы нет совсем, практически все спились. От её совсем невесёлого рассказа веяло, всё равно какой-то добротой, каким-то позитивом, несмотря на описания страшной безысходности.
- Какая ты молодец. Не лежишь в отпуске на диване, не пьешь, а подрабатываешь. Лишняя копейка в семье никогда не помешает.
Она, соглашаясь с ним, защебетала о том, что он совершенно прав, достаток семьи не очень-то, и надо крутиться вовсю.
- Ты замужем?
Юное создание, слегка смутившись и немного покраснев, сообщило:
- Нет ещё, но деньги ведь всегда нужны. У меня двое младших братиков, мне еще надо их выучить.
- А что родители?
- Папа бросил нас, уже давно, а мама больная, она почти не встаёт, но она готовит еду. А всё остальное на мне, – никаких жалобных ноток в голосе, один сплошной позитив.
Он совсем забыл, что она простая обычная придорожная проститутка и спросил, надеясь услышать что-то совсем не то, что услышал:
- Так, а где же ты работаешь?
- В придорожном отеле! - с какой-то гордостью в голосе отвечала тёмно-рыжая попутчица, и продолжила, - а сейчас у меня отпуск и я подрабатываю на трассе.
- А сейчас ты едешь домой? – он совсем забыл, что подобрал её в поле, где нет никаких отелей.
- Да нет же! С работы! – хихикнула она, поставив его в тупик.
- Но ты же в отпуске…
- Ну да… Ну то есть, с подработки еду. Видели, где я садилась, вагончик дорожных строителей, вот с ними я и подрабатывала.
Он аж поперхнулся, пожалев о том, что так быстро, как утренний туман в лучах солнца, развеялись, казалось такие реальные, его представления о ней. Но он быстро справился с собой.
- И кем же ты работаешь в своём придорожном отеле?
- Девочкой!
Ответ поразил его в самое сердце. Да какое там сердце, ответ поразил его сознание, его мозг, уже привыкший к разным ситуациям. Многие часы, дни, недели, месяцы и годы, проведенные в этом живом, живущем своей особой жизнью организме под названием дорога, уже давно приучили его ничему не удивляться. Дорога хороший учитель. Её уроки, внешне ничем не примечательные, давали ответы на многие жизненные вопросы. Главное было их увидеть, услышать и осознать, поразмыслить над ними. А уж времени на размышления у водителей хоть отбавляй. Поразило само определение рабочей профессии, а также тон ответа. В нём чувствовалось какое-то удовлетворение.
- Но у нас всё по-настоящему. Выходные. Отпуск… - как бы почувствовав перемену в нём отношения к себе, быстро промолвила она, и вдруг резко и радостно вскрикнула, - Ой, ну, всё! Мы приехали! Остановите вон у того перекрестка!
- Ты здесь живёшь?
- Да! Вон наш дом!
Машина остановилась прямо напротив съезда на гравейку. Невдалеке расположилась полузаброшенная деревенька. Крайний дом, который хорошо виден с полотна дороги, и был жилищем этой умной образованной и начитанной девочки. Хоть совсем неухоженный, наполовину вросший в землю, с повалившимся забором, он всё же был явно жилым. Шторки на окнах, и чистый двор выдавали, что хозяева как могли все же поддерживали тут порядок. На крыльце, что-то мастеря, сидели два рыжих мальчугана лет десяти. Увидев сестру, стремглав побежали ей навстречу, радостно крича что-то и махая руками. Девушка на прощание оглянулась, сверкнув зелёными глазами, махнула рукой и обняла подбежавших братишек.
Мотор взревев, унёс машину вдаль бесконечной дороги…

« - Кем работаешь? – Вспоминая размышлял он.
– Девочкой!
Ну, надо же! Представляю, приходит она устраиваться в отель. В заявлении написано – прошу принять меня на работу. И директор ставит резолюцию: принять на работу девочкой третьего разряда с оплатой согласно штатному расписанию.
- А у вас соцпакет есть?
- Конечно дорогуша, у нас и выходные и отпуск предоставляется.
Бред какой-то! Но какой крутой у них директор, надо же, как всё закрутил с проститутками, прямо на широкую ногу. Интересно, а он и в пенсионный фонд отчисляет?!
«У нас всё по-настоящему». Конечно, по-настоящему. Наивная девчушка, совсем не такая судьба тебе была уготовлена. Забытые Богом и властью деревни, брошенные на невозможное выживание люди. Поломанные судьбы. А ведь вокруг плодородные поля, на которых можно было работать. Сеять хлеб, строить хорошие дома, растить детей. Жить одним словом, а не выживать, спиваясь и идя в плечевые проститутки. Такую страну развалили, сволочи».
Он отлично знал, что во все времена дорога кормила и кормит множество людей. Каждого по-разному. Кто путников грабит, кто яблоки продаёт или пирожки. А кто и себя продаёт. Мимо мелькали деревья, дорожные знаки. Он не замечал ничего. Всё это было ему хорошо знакомо. Мимо пролетали придорожные кафе и отели, в которых работали девочками молоденькие жительницы придорожья.
«И этой девочке, - мысли продолжали свой бег, - из отеля еще повезло, хотя трудно назвать такую жизнь везением. Проституция всегда ассоциировалась с полупьяными разгульными наглыми девками. А тут «всё по-настоящему». Каждый день на работу, без прогулов и опозданий. Отработала и домой. В конце квартала премия. С увеличением стажа повышение разряда и должностного оклада. Бред какой-то! Но проститутка, она и есть проститутка. А ведь как хочется молоденькой девочке, отличнице, иметь нормальную работу, с хорошей зарплатой, которой бы хватило кормить ее семью, и чтобы остались денежки на учёбу братьям. О себе она уже не думает. Но есть то, что есть. И чтобы от этой действительности не свихнуться и приходиться ей быть такой оптимистичной. Защитная реакция организма? Или она просто дурочка? Да нет, она явно не дура. Господи, не туда ты смотришь, не тем грехи отпускаешь.».
Он ехал по дороге. По этому живому организму, по этому маленькому государству, со своими законами, своими отношениями между гражданами этого государства. Он сам был частью всего этого.
Он гнал машину, думая о той девушке с тёмно-рыжими волосами, в короткой юбке, из-под которой видны резинки рваных чулков. Он с теплотой улыбнулся, вспоминая исходившее от неё какое-то чувство весенней юной радости всему на свете. И тут вдруг он вспомнил её прощальный взмах руки и взгляд ярких колдовских зелёных глаз. Таких уставших и невыносимо грустных. Улыбка сошла с его лица.
Сна не было. Он уже ни о чём не думал.
Счетчик быстро считал ложившиеся под колёса километры. Скоро он будет дома.

В небе полная луна -
На мороз.
Заблудилась тишина
У берез.

Возле елей погрустит
Вся в снегу,
Холода спустив с цепи
На тайгу.
***
Волки сели в полукруг.
Волчий вой
Над тайгой раздался вдруг
Затяжной.

Свет луны один на всех
Ледяной.
Холода им красят мех
Сединой…
***
Вот и воют все сильней
На луну.
Словно жалуются ей
На судьбу.

Но лишь светит серебром
Им луна -
Виноватая во всем
Тишина.
***
Волки воют на луну
От тоски,
Разрывают тишину
На куски.

Пусть уходят навсегда
Из тайги
Тишина да холода.
Недруги…

          2018.