2017

In the world full of inhumans
Nothing peaceful breathes free.
In the head that full of trash
No appeasement found by me.
Light is fighting with the darkness
Round by round all night around.
No result until the moment
Mankind breaks free and wins the round.
Born to live or born to die?
Born to set or stop the fire?
The unexamined unworthy life
Can only set and gain the fire…
No one knows what would be right
While the choice is waiting.
This is why when it comes to it
We are always devastating.
So badly tired of looking at the chaos
I have unluckily become a part of.
It burns the soul and hurts so much,
Making me switch my heart off.
The only way to live and prosper
Which is hidden deep behind
Is called a flame of purest good.
Enhanced it saves you and your mind.

P.s.: В далёком 2017-ом в АУЦА нас попросили написать эссе на тему “The unexamined life is not worth living”, причём дали на всё про всё не больше часа, а в конце каждый должен был зачитать свой труд вслух. Как же долго длился этот час, Вы не представляете.

Тишина. В небольшой аудитории, освещаемой энергосберегающими офисными лампами, царит тишина. Абсолютной ей мешают стать карандаши да настенные часы — всё, что издают хоть какие-то звуки. Преподаватель в это время неустанно проводит глазами, казалось бы, каждого студента, попутно шагая в своей неспешной манере. С каждой минутой количество слышимых зачеркиваний постепенно увеличивается. Идёт, кстати говоря, уже тридцатая из шестидесяти. Я смотрю на свой лист бумаги и не годую — почему до сих пор пусто? Но вдруг загорается лампочка — а что если я напишу эссе в стихотворной форме? Нонсенс! Закидают помидорами! Чересчур своевольничать — это рисковать успехом, но, с другой стороны, все мы знаем, кто не пьёт шампанское. Как быть? Целых полчаса мозг отказывался выдавать хоть что-нибудь удобоваримое, но при малейшем упоминании стиха, а точнее авантюры с ним, внезапно начинает кокетничать. Надо решать, пока настенные часы не стали тикать ещё громче. Белизна бумаги, лежащей предо мной, начинает ослеплять, а секундная стрелка всё никак не умолкает. И тут, как Мэтт в шестой серии четвёртого сезона Сорвиголовы, я мысленно проговариваю: «Fuck it». В голове молниеносно начинают происходить вычислительные процессы а-ля Алан из квартета играет в блэкджек. Карандаш же, словно окаянный, становится самым громким среди своих коллег. Немного погодя и вдохновение нахлынивает, превращая весь процесс в сплошное удовольствие. Глазом моргнуть не успел, как была поставлена финальная точка. Что это было? Я снова в сознании. Быстро устремляю взор на те самые часы — показывают будущее. Оглядываюсь по сторонам и вижу, что некоторые студенты уже уселись отдыхать, дожидаясь шестидесятой минуты, пока другие, под гнётом секундной стрелки, не дают покой карандашам. Но что там со стихом? Принимаюсь читать строку за строкой, вбирая смысл каждой буквы и знака препинания. Читаю внимательно, внимательно прочёл. М-хм. Ну и бред! Такое нельзя никому показывать! Но времени на роспись нормального эссе теперь точно не хватит, так что остается теперь мирно ждать окончания часа, зачитывания студентами своих эссе и, что самое страшное, моей очереди. Час оканчивается, студенты зачитывают свои эссе и приходит моя очередь. Начинаю. Заканчиваю. Жду осуждения. Все начинают аплодировать сидя. Что, простите? Внешность моя сияет благодарностью, но внутри меня главенствует шок.

Какова же мораль этого непростительно длинного постскриптума? Это, дорогой читатель, решать уже Вам. На то Вы и чтец.