И вот

перед девушкой появляется картина той самой осени. Холодные капли дождя разлетаются вдребезги о мостовую. Деревья, подёрнуты красно-жёлтым заревом. На асфальте беспорядочно раскиданы мокрые листья. Ветер играет ими так, как ему взбредёт в голову. Люди сутулятся от холода и ускоряют шаги, пытаясь спрятаться от пронизывающего ветра.

Они познакомились с Фридрихом в небольшой чайной.

Она бесцельно гуляла по городу, любуясь старинной архитектурой. Чтобы согреться, девушка зашла в маленькое кафе выпить чашку ароматного чая.

Это была кофейня на первом этаже дореволюционного дома с большими окнами. Она никогда не бывала здесь раньше, но ей нравились незнакомые места, незнакомые люди: ты можешь сказать всё что угодно, быть самой собой и не опасаться за последствия сказанного.

Женщина за барной стойкой равнодушно отпустила чашку кипятка с чайным пакетиком внутри. За окном куда-то бежали полурасплывчатые силуэты, старинные фасады домов, готические арки врезались в небо, подобно мифическим созданиям из старинных новелл.

Девушка подсела к высокому человеку, с интеллигентным лицом, так как другие столики были заняты. Села и засмотрелась в окно на пробегающих пешеходов, на небо, капли дождя. Сидящий напротив мужчина задумчиво пил чай. Он посмотрел на девушку. Затем еле заметно улыбнулся.

- Вы пьёте чай с травами?

Она робко улыбнулась.

- Я всегда пью травяной чай, - смущённо ответила девушка.



Разговор полился довольно быстро, сам по себе, наращивая обороты. Иногда мы встречаем тех, кто просто продолжает наш собственный внутренний диалог. Дополняет его.

Вначале это была “Исчезнувшая империя” Шахназарова, затем творчество обэриутов, Климт, Шагал и его местечко. Собеседник был наполовину испанцем. Он жил на Арбате и казался беззаботным и беззастенчивым, как, собственно, и многие архитекторы.

Фридрих был высоким элегантным брюнетом. В нём ощущалась небольшая доля снобизма. Одновременно он казался довольно свободным и раскрепощенным. Фридрих говорил очень размеренно, неспешно, напоминая тем самым парижского бульвардье.

Сара словно проснулась. Она была в машине “Скорой”. Кафе растворилось в фиолетовой дымк - исчез и Фридрих. Вместо его добрых глаз на Сару смотрел циферблат огромных часов. Секундная стрелка судорожно бежала вперед. Было слышно громкое тиканье, которое доносилось будто прямо из головы.

Это было лишь секундное отрезвление. Воспоминания вновь поволокли Сару куда-то невероятно далеко...

Вечера они коротали в мастерской Фридриха. Здесь было темновато, всюду стояли статуи и недоделанные гипсовые головы. Сара всё время зябла в этом огромном зале, но зато можно было залезть под одеяло и согреваться раскалёнными телами друг друга. В эти моменты девушка остро чувствовала какое-то донельзя пьянящее ощущение. Она была не одинока именно в эти моменты, вопреки тому что привыкла к постоянному чувству одиночества.

Сара ненавидела долгие разговоры. Даже в обед уходила из шумного буфета, где коллеги любили свои грёзы и громыхали проблемами, но забывали о девушке, словно она была живым придатком интерьера. Сара шла в знакомый тихий сквер: её тянуло к этому месту, и она могла подолгу сидеть на скамейке, задумчиво кроша в руках горбушку и радуя местных птиц.

Отношения с Фридрихом длились несколько месяцев, а возможно, несколько дней или даже минут.… Но однажды тот перестал звонить. Всё оборвалось, словно из смартфона резко выдернули питание и устройство начало терять энергию. Сара теряла что-то внутри себя и таяла подобно свече.

Почему это произошло? Сара металась на носилках в машине, пытаясь вспомнить. Ей было очень больно.

Она писала письмо. С Фридрихом они не встречались уже много времени. Сара не хотела писать ему по “Вотсапу”, решив набросать письмо от руки. Казалось, что так будет элегантнее.

Девушка отправила свое письмо. Однако ответа не последовало.



***

Сара погоревала некоторое время. Но потом случайно познакомилась с другим молодым человеком в Тиндере. Его звали Данила.

С Данилой они могли говорить круглые сутки напролет. Он был очень умным, образованным, весёлым. Им было приятно вместе ходить в галереи, арт-кафе, в музеи. Что-то общее вновь вспыхнуло между молодыми людьми, и Сара вновь ощутила, что кому-то нужна.

Девушка на мгновение очнулась в машине “Скорой”. Рядом были врачи, но они также внезапно растворились. Она оказалась в японском саду, где уже писала новое письмо, сидя в живописной беседке для медитаций. Это был то ли сон, то явь.

Дорогой Фридрих!

Я пишу тебе это письмо в дивном саду. Возле меня журчат фонтаны. Недалеко растут деревья бонсай. Я прочитала, что эти деревья – миниатюрные копии дерева Бодхи, под которым Будда достиг просветления.
Я очень скучаю по тебе. С Даней мы вскоре расстались: он ударил меня. Ему что-то постоянно не нравилось. Я сказала ему, что больше не могу это выслушивать. Тогда он разозлился и кинулся на меня с кулаками. Я не хочу винить его… Просто мучительно больно.

Сару окликает какой-то человек. Это пожилой интеллигентный мужчина. На нём надета длинная индийская рубашка. Мужчина смотрит куда-то вдаль, словно сквозь девушку. У него добрые глаза и приветливая улыбка.

- Ты говорила вслух… – улыбаясь, повторил мужчина.

Сара смутилась.

- Часто сюда приходишь? - и, не дожидаясь ответа, добавил: я видел тебя...

Саре не хотелось говорить. Её связки будто не слушались.

- Знаешь, я не хочу выглядеть нравоучительно… - говорил мужчина, - но мне кажется, стоит просто жить настоящим. Всех нас обманывают, предают наши чувства… Но такова жизнь - от этого не убежать. Важно лишь одно. Как ты проходишь всё это… В этом главный секрет.

Сара замолчала. Слова задели в ней какую-то невидимую струну. И что-то давно знакомое стало выстраиваться в самой глубине её сердца. Это нечто переполняло душу и готово было вырваться наружу. Мир вокруг преобразился, неожиданно наполнившись смыслом!

Тогда она впервые подняла голову и увидела бескрайнее небо, поражающее своей безмятежностью, покоем, лёгкие облака, которые, будто случайные мысли, пересекали его в разных участках. Сара растворялась в этом небе, наслаждаясь, любуясь тем, как солнце нежно ласкает кроны деревьев.

Именно тогда она заметила художницу, сидевшую на берегу озера. С помощью кисти и красок та стремилась передать красоту природы на небольшом холсте. Девушка была задумчива. Кажется, для неё в этот момент не существовало ничего кроме озера, отражения в нём раскидистых крон деревьев и своей кисти. Сара засмотрелась и ощутила лёгкость.

- Ведь можно просто жить! – думала она, – жить, чувствовать, любить, возноситься и падать. Может быть, это и есть жизнь, её основная суть?

Девушку везли на карете “Скорой помощи” по Маросейке… Её губы застыли в безмятежной улыбке…

Где-то глубоко внутри себя она идёт по древней улице. Усадьбы, скверы, очаровательные московские дворики. Спустя мгновение перед ней открывается старинная площадь трёх вокзалов. В центре – Казанский вокзал, обширный, словно целый квартал. Напротив - Ярославский с геральдическими курочками и аристократичный Ленинградский.

Она знает, что это развилка: три вокзала - три пути. Но какой же выбрать? Это сложно. Также как выбрать чувства: одиночество, спокойствие, пылкую любовь.


***


Машина не успела добраться до больницы - Сара улетала подобно струйке дыма. Она медленно растворялась, и вместе с ней таяли в серебристом тумане отражения Фридриха, Данилы, арбатских переулков, людей на кухне в офисе, которые обсуждали свои проблемы и не думали о других. Они были всегда, и была она, были эти крыши…

Теперь она знала, что всё вокруг было лишь сном. Туманной картиной, которую мальчик рисовал на окнах кафе, где они пили чай с Фридрихом…