Внукам - Пете и Володе

Два Солнышка, два «чуда из Ларца»,
Крылатые и дикие, как Боги,
Они встречают Деда на пороге,
И тащат в игры. Играм нет конца.

Поменьше - Солнце, а побольше - Лед.
Ему - коньки и клюшка много ближе.
А младший - рот испачканный оближет,
И Спросит : « Почему так сладок мёд?»

Два брата - и Два полюса Земли.
Тепло и холод, ласка и разумность.
«Скажи мне, Вова, брат, какую умность
Мы только что с тобой произнесли ?»

Их разделить нельзя. Бывают дни -
И плачут и смеются многократно.
Но это единение прекрасно
Польет слезами смеха дни мои.

Их хуже нет и лучше тоже нет.
Они так замечательно ленивы.
За завтраком совсем неторопливы…
Но только потому - что есть обед.

Один умён , второй - ещё так мал…
Один хитрее, а второй - попроще.
Но Маленький - свой самый главный росчерк
Пока что, как автограф, не продАл…

Их братскую любовь не победить!
Объятья, ссоры, поцелуи, драки…
Их просто поделили Зодиаки.
Иначе вместе скучно будет жить!

Мне как-то раз приснился сон:
Я был салютом пробужден,
И вижу - в плащ-палатках у стены
Под невоенный майский гром
Сидят на кухне за столом
Два деда, не вернувшихся с войны.

И тут же - сон пропал из глаз.
Война? Что надо? Сколько Вас?
А мне в ответ: А ты присядь и не спеши.
Нам просто - выпало взглянуть,
Какую тут подняли муть
Со дна истории мальчишки - плохиши.

Дед стукнул кружкою о стол:
Ты знаешь, сколько я прошёл?
А Федор - раза в три, а может в пять!
Он ведь не дрогнул, не зассал,
Он просто - честно воевал,
Чтоб ты родился, смог стакан за нас поднять!

Дед вынул флягу: Михалек!
Я задохнулся… Я - не мог
Сказать ни слова, ведь меня так звал Отец…
Налей, теперь ты - старше нас.
Не просьба это, а приказ!
Давай махнём, теперь уже войне конец!

Он мне по-доброму кивнул
И плащ-палатку расстегнул.
Нам за Победу на троих налей.
Ты - старше нас, давай «на ты»,
Ты - наши лучшие мечты.
Я - Фёдор для тебя, а он - Андрей.

И не картинно, напоказ,
Но следы капали из глаз.
Не мог понять я, что со временем сейчас…
Что происходит в этот миг,
И лишь беззвучный рвался крик:
Как мне все годы эти не хватало вас!

Послушай внук: промолвил дед,
Мне тут приснился жуткий бред -
Такая хрень, что и не знаю, как сказать…
Что Ваши дети за войну,
За павших и свою страну
Прощенья просят… Неужели, Вашу мать?

Смоленск ты видел и погост?
Печные трубы - аж до звезд,
И в горле ком и не хватало слов.
Ты видел, что они сожгли?
Что не спасли, не сберегли?
И наших стариков и баб и пацанов…

А подо Ржевом - два из ста…
Окопов целая верста.
Всего обойма на двоих - одна беда,
И может - мертвым проще быть,
Но нужно их остановить
Штыком, лопатой или грудью навсегда.

Он мне налил, поднес из рук:
Ты не забудь про цену, внук!
И кем ты был с рождения храним…
И снова он припомнил мать…
Курилы может быть отдать?
А там и Кенигсберг - впридачу к ним?

Мне как-то раз приснился сон:
Я был салютом пробужден,
И вижу - в плащ-палатках у стены
Под невоенный майский гром
Сидят на кухне за столом
Два деда, не вернувшихся с войны.

И тут же - сон пропал из глаз.
Война? Что надо? Сколько Вас?
А мне в ответ: А ты присядь и не спеши.
Нам просто - выпало взглянуть,
Какую тут подняли муть
Со дна истории мальчишки - плохиши.

Дед стукнул кружкою о стол:
Ты знаешь, сколько я прошёл?
А Федор - раза в три, а может в пять!
Он ведь не дрогнул, не зассал,
Он просто - честно воевал,
Чтоб ты родился, смог стакан за нас поднять!

Дед вынул флягу: Михалек!
Я задохнулся… Я - не мог
Сказать ни слова, ведь меня так звал Отец…
Налей, теперь ты - старше нас.
Не просьба это, а приказ!
Давай махнём, теперь уже войне конец!

Он мне по-доброму кивнул
И плащ-палатку расстегнул.
Нам за Победу на троих налей.
Ты - старше нас, давай «на ты»,
Ты - наши лучшие мечты.
Я - Фёдор для тебя, а он - Андрей.

И не картинно, напоказ,
Но следы капали из глаз.
Не мог понять я, что со временем сейчас…
Что происходит в этот миг,
И лишь беззвучный рвался крик:
Как мне все годы эти не хватало вас!

Послушай внук: промолвил дед,
Мне тут приснился жуткий бред -
Такая хрень, что и не знаю, как сказать…
Что Ваши дети за войну,
За павших и свою страну
Прощенья просят… Неужели, Вашу мать?

Смоленск ты видел и погост?
Печные трубы - аж до звезд,
И в горле ком и не хватало слов.
Ты видел, что они сожгли?
Что не спасли, не сберегли?
И наших стариков и баб и пацанов…

А подо Ржевом - два из ста…
Окопов целая верста.
Всего обойма на двоих - одна беда,
И может - мертвым проще быть,
Но нужно их остановить
Штыком, лопатой или грудью навсегда.

Он мне налил, поднес из рук:
Ты не забудь про цену, внук!
И кем ты был с рождения храним…
И снова он припомнил мать…
Курилы может быть отдать?
А там и Кенигсберг - впридачу к ним?

Столетние липы отрывисто дышат,
А я на бегу - этот шёпот не слышу.
Я к папе спешу опоздать на свиданье,
И ливень осенний - мое оправданье.

Я к папе спешу в день рожденья с цветами.
Навстречу - прохожие жмутся с зонтами,
А я, весь промокший, бегущий с букетом.
Как будто - за мною забытое лето…

Костёр из гвоздик моих дождиком смочен,
Я вымок до нитки, но я, между прочим,
Спешу, и себя вообще не жалею.
Мне б лишь окунуться в прохладу аллеи.

Мне солнце с дождем - как воскресшее лето.
Нет в этом совсем никакого секрета.
Меня, может быть, просто помнит природа -
Сюда прихожу в этот день год от года.

Чтоб куща аллей перекрыла листвою,
И каждый мой шаг очень дорого стОил…
Подняв воротник, пробегаю скорее
Следи декабристов и архиереев…

И дождик потише и будто мне рады.
Знакомая с детства поодаль ограда.
«Ну, здравствуй» - скажу я, прильнув к изголовью,
Прижавшись и телом, и потом, и кровью…

Ну, здравствуй, отец! У тебя - день рожденья!
Я тут - на минуту, на миг, на мгновенье…
Я тут - каждый год в этот день неизменно,
Про внуков тебе рассказать непременно.

Словам не позволив пролиться так сразу,
Замедлив знакомые, ломкие фразы…
Не слёзы, а дождь. На щеках моих сырость…
Я - в точности помню все то, что приснилось…

Когда ты поймёшь, что меня больше нет,
Что я не вернусь в темноте, как обычно.
Не сяду устало в прихожей привычно,
Забыв погасить надоедливый свет…

Когда ты поймёшь, что меня больше нет,
Обиды твои уподобятся тени.
И прахом - осыпятся горы сомнений.
Рассыплется пылью оставленный след…

Когда ты поймёшь, что меня больше нет,
Мечты улетят, как булыжники в воду,
И станет тебе наплевать на Погоду -
Раз я не скажу тебе утром «Привет!».

Когда ты поймёшь , что меня больше нет,
Когда ты поймёшь , что бесилась напрасно.
И было все - солнечно ,ярко ,прекрасно…
Но … продан на поезд последний билет…

Когда ты поймёшь ,что меня больше нет,
Что прОжита жизнь, что прописаны сроки.
Иуды назначены , или пророки,
А все остальное - бессмысленный бред.

Когда вдруг - сольются закат и рассвет,
А в мире останется - чёрная полночь,
И ты вдруг увидишь - я вовсе не сволочь…
Тогда ты поймёшь, что меня больше нет …

Когда ты неловко поправишь портрет…
Когда одиночество станет наградой…
Исчезнет черта между раем и адом.
Тогда ты поймёшь, что меня больше нет.

Доченька спит, разбросав по кровати
Руки , как крылья… Словно взлетает…
Ей, как одежда, весь мир - маловатей…
В снах она нежится, млеет и тает…

Светят веснушки с курносого носа,
Дрогнут ресницы, от утра скрываясь…
Спит мой ребёнок - со взрослого ростом,
Спит мое счастье, во сне улыбаясь…

Русых волос, омывая подушку,
Стелятся волны. И на пол струятся.
Снятся ей Сказки, Надежды, Игрушки…
И обязательно - Принцы приснятся…

Спит и сопит безмятежно, неслышно.
Сонными губками чмокая нежно…
Спит моя девочка, дочка, малышка.
Мой океан - бесконечный, безбрежный…

Спит моя часть благодушного Рая.
Спит моя долька великой России.
Спит, очень сладко во сне улыбаясь,
Настя, Настасьюшка, Анастасия.

Уже давно, мне кажется, пора
Подумать здраво, ясно и резонно.
Друзей моих, ушедших, номера
Взять, и стереть из книжки телефонной...

Их - нет. Остались - только имена.
Ровесников, перешагнувших в вечность...
Их отпустила в плаванье страна,
В последний рейс... Куда-то в бесконечность...

Я часто по ошибке из Москвы
Им набираю - попросить о встрече...
Обидно, странно, страшно. Но - увы!
Они - не позвонят. Я - не отвечу.

За горизонт, куда-то далеко
Они ушли. Им там - намного лучше
В краю, где в узел связан рубикон
И наш неотвратимый русский случай.

Но залетает ночью ангелок
Привет от них мне передать из рая...
И - прерывает сон ночной звонок,
И я, хватая трубку, просыпаюсь.

Я слышал тот звонок, я весь в поту...
Хоть понимаю, это - невозможно!
Свеча сгорела, и огонь потух...
Лишь только сердце бУхает тревожно.

Моих друзей ушедшее тепло...
Оно влияет на погоду тоже...
Забыть - нельзя. И - помнить тяжело.
И вычеркнуть - как бритвою по коже.

Уже давно, мне кажется, пора
Их отпустить. Они и так - не близко...
Но, может, не стирать их номера,
А лишь - переместить на обелиски?

Их голоса зовут издалека...
И вы меня, ребята, извините,
Но вот - не поднимается рука
Рвать эти несвязующие нити...

Иногда позови меня
Из далекой своей дали.
Как же хочется поменять
Шум столичный - на край земли.

Как же хочется иногда
Не поверить в твои слова,
Что звенят, холоднее льда,
И - в желание все сломать...

Как же хочется - дежавю,
Снова - за руки, босиком,
Чтобы - рома попить в раю,
И селедочку, чтоб - с лучком...

Чтобы - просто глаза в глаза.
Чтоб - банально рука в руке,
Чтобы - главного не сказать,
А писать слова на песке...

Чтоб - бегом через пять границ,
И полгорода - в полчаса...
Чтоб - упасть пред тобою ниц,
Чтобы плакать и чтоб плясать...

Чтоб рукой помахать вослед,
Чтобы - выпить и загрустить...
И над морем встречать рассвет.
И покаяться, и простить...

Чтобы в узел один связать
Страны, встречи и города,
Чтобы выслушать и сказать...
Чтобы - ночь из огня и льда...

Чтоб мечты превращались в явь,
Чтоб судеб не порвался круг.
Чтобы только - лишь ты и я.
И совсем никого вокруг...

По упругим бицепсам гор
Вьются локоны облаков.
Нам поёт комариный хор
Песни весело и легко.

Только ждут впереди не нас,
Даже трудно сказать кого...
Но - идёт по горам Спецназ
Не спеша, но - почти бегом!

Где-то там, далеко, весна...
Мир - в объятьях добра и лжи.
Но - идёт по горам Спецназ,
Измеряя шагами жизнь.

Вот ущелье - наш главный враг.
Свет в глаза, или тень - враги!
По-другому нельзя никак,
Шепчем : «Господи! Помоги!»

Но тропы полотно лежит
На границе прожИтых лет...
Нет - вчера. И сегодня - нет.
Только там, далеко, - рассвет...

Лишь полуночная луна
Гонит солнце отсюда, прочь,
Как небесный, большой фонарь,
Тот, что будет светить всю ночь.

Сосны - словно магнит меж скал,
Камни, как ореол небес,
Что Господь сюда натаскал,
Чтобы горный украсить лес...

Туго вьётся в камнях тропа,
Растянувшись пружиной вдаль.
Не сорваться и не упасть...
Жизнь весомее, чем медаль...

Но петляет тропа след в след,
Разлетается живность прочь.
Страха - нет и сомнений - нет!
Мы идём, углубляясь в ночь.

Одуряющий запах трав,
Опьяняющий запах гор...
Рвётся прочь из-под ног тропа,
Как заезженный перегон...

Тут ущелье - совсем не степь,
Мы зажаты плечами скал.
Бьют подошвы по камню - степ,
Ветви - пулями у виска...

Наши берцы трамбуют мир,
Спрессовав его, словно чай,
Настоявшийся на крови,
Но заваренный - невзначай...

Убеждаюсь в который раз,
Прогоняя сомненья в тень.
Если вышел в поход Спецназ,
Значит - сложится новый день!

Музыка, пропахшая костром,
Строки, прогоревшие с дровами,
К нам вернутся с возрастом, потом,
Чтобы навсегда остаться с нами...



Под ломкий шёпот сосняка
Я струны трогаю с утра...
И в унисон - течёт река
Изящным росчерком пера.

Едва родившийся мотив
Так потрясающе хорош,
Что прямо в небо он летит,
Из кожи выбивая дрожь.

Смываю строфами грехи,
Под перебор звенящих нот,
Вплетаю музыку в стихи,
А, может быть, наоборот.

Я слышу, как звенит роса,
Сочась по стрелочкам часов...
Как будто хочет дописать
Вдогонку песне пару строф...

И первый, робкий солнца луч
Поёт, запутавшись в ветвях.
Он так беспомощно могуч,
Питая светом сам себя.

О, наши вечные костры!
Тепло, Надежда и печаль!
Вы, как привет из той поры,
Что с рюкзаками на плечах.

На вид - наивно и смешно,
Но, кажется, уже давно
Висит во времени венок
Соединенных слов и нот.

И лес задумчиво затих,
И перестали птицы петь,
И в мир плывет рождённый стих
Под струн торжественную медь.