Без вести пропавшие Сыны,
Ваши Мамы ждали вас, так ждали.
Не вернулись вы с Великой той войны,
Мамины глаза от слёз устали.

Слышала я в детстве плач один.
Бабушка о дяде моём пела,
Как пропал на фронте старший сын,
Как его обнять она хотела.

Как жалела: не был он женат,
Потому что не успел, был молод.
Пела, как он был бы рад,
Что в семье забыли слово "голод".

В плаче говорила с ним, с живым.
И вернуться к ней, домой, просила.
И надеялась, что будет встреча с ним,
Что вернёт его божественная сила.

Как молилась, чтобы Бог простил
Людям все грехи, что совершили.
Чтобы плач её сыночка разбудил,
Чтобы к мамам дети поспешили.
"Если ты от раны инвалид,
Без ноги, слепой иль был ты пленным,
Ты не бойся, мама исцелит,
Защитит", - так горько она пела.

"Возвращайся, я устала ждать.
Так хочу обнять тебя, мой милый".
Пела песню-плач с любовью мать,
Не дождавшись так исчезнувшего сына.

И растаяла сама вдали, зимой,
Когда небо кажется военным дымом.
Где-то там, над грешною Землёй,
Встретилась с родным, любимым сыном.

Во сне я в Пушкина стреляла.
Об этом стыдно мне писать.
Но что же делать: я стреляла.
Мне не дано тот сон понять…

Великий Пушкин, дивный гений
Смотрел с печалью на меня.
Стихи над ним, пугая тени,
Кружились музыкой звеня.

Я видела, как жестом плавным
Пытался он меня спасти.
Но я во сне считала главным
До точки дело довести.

И от моей руки безвольной
Погибла светлая душа.
Мне стало страшно, стало больно.
И я проснулась чуть дыша.

Не я его тогда убила.
Всё это сон, и грех чужой.
Но мучаясь себя винила,
Что мне приснился сон такой.

Как долго-долго я взрослела,
Я перестала, наконец, себя жалеть.
Пусть поздно, всё-таки сумела
Над суетой земною я взлететь.

Я вдруг смогла увидеть Бога.
Он светом озарил мой мир.
Какою глупою была моя дорога,
Хотя Всевышний рядом был.

Я суетилась, притворялась, ныла,
Считала, что неправильно живу.
Несчастной сиротою сердце было,
Но оказалось, не туда иду.

Я думала, что где-то скоро
Сумею аленький цветочек разыскать.
Я верила: воспетые Высоцким горы
Я рождена с триумфом покорять.

Во мне тщеславие зудело.
А мне казалось – Божий дар.
Считала, что свирелью пела.
А это шумный был базар.
Как много я болтала и болтала,
Я рассыпала словеса как пыль.
Чужие роли я играла.
Казалось, Бог меня забыл.

Как трудно Человеку быть собою
И слышать струны чистые свои.
Настроить Жизнь не Разумом – Душою,
Начать писать открытые стихи.

Для этого мне нужно видеть Бога.
Творец лишь – Истина одна.
Он любит всех и ласково и строго.
К нему дорога вечная трудна.

Теперь я стала взрослым человеком.
Любовь, как компас, держит верный путь.
Я не боюсь: иду я с новым Веком.
Меня теперь с дороги не свернуть.

Астрахани посвящается…
Древний город, словно детская кроватка,
Укачал меня в ночной тиши.
Здесь живётся не всегда мне сладко,
Но я здесь храню покой души.

И от города не прячу я невзгоды.
Не боюсь быть странной и смешной.
Как в музее, здесь пылятся годы,
Те, когда была совсем другой.

Здесь жила беспечною девчонкой,
Здесь купалась в Волге и любви.
Детства город помнит меня звонкой
И хранит мой смех в своей груди.

Улицы его, как бабушкины руки,
В тишине и старости лежат.
С городом родным не ведаю я скуки.
Кремль, башни мне о прошлом говорят.

Там, где я росла ромашкой смуглой,
Изменилось всё как в страшных снах.
Я хожу здесь сиротой ненужной:
Глыбами дома стоят в глазах.

Город солнца, словно детская ладошка,
Держит и не может удержать
Радости мои, мои надежды…
Золотым песком они летят.

Сегодня буду хохотать!
Хочу услышать смех свой звонкий.
Хочу ногами беззаботными болтать,
И ветру смех пошлю вдогонку.

Сегодня буду хохотать,
Резвясь, как маленький ребёнок,
И листья клёна вверх бросать,
И прыгать глупо, как телёнок.

Сегодня буду хохотать
До слёз и даже до икоты.
И смех горстями раздавать
Всем тем, кому смеяться так охота.

Сегодня буду хохотать,
Чтоб стало шумно и прикольно.
И только небо будет знать,
Как мне сегодня было больно.

Я поняла, что предала себя,
Что я живу не по своим законам.
Моё стеснительное «Я»
Бредёт устало по чужим дорогам.

Моя мечта – мой тёплый светлый дом,
С крылечком в сад, с застенчивою вишней –
Растаял сладким детским сном,
А для себя давно я стала лишней.

Я потеряла Маму, потеряла Дом,
Его разрушили и увезли частями.
Я чувствую души своей надлом
И раздаю себя, как хлеб, ломтями.

Я не грущу, я плачу о себе.
Как будто бы хозяйкою забытой.
Но не хочу покорной быть Судьбе,
Иллюзиями не буду я укрытой.

Конечно, так удобно было жить:
Жалеть себя, не слышать голос сердца.
И проще на других вину свалить
За то, что не хочу уйти из Детства.

Не предавайте своё собственное «Я»,
Услышать сердце никогда не поздно.
Вернуться к Истине, она всегда одна.
Придумано всё в мире виртуозно.

Тот Мальчик, о котором я писала,
Ушёл вчера, обидевшись на всех…
Чужая женщина о нём рыдала,
И это тоже был его успех.

Всегда с восторгом говорил о маме.
Ей надо без него учиться жить:
Теперь в квартире тихо стало,
Здесь больше некому творить.

Друзьям своим всю душу отдавая,
Он, как артист, так ярко жил.
И как ребёнок, слёзы не скрывая,
Искусство трепетно любил.

Он не дошёл до сказочной квартиры,
Где прятался от серой суеты.
Упал сражённый равнодушным миром,
Никто не смог его спасти.

Ушёл от нас красивый, добрый Вова,
Всем стало одиноко на душе…
Но там, где встретится он с Богом,
Продолжит разговор о Красоте…

.
Стихи я не пишу давно:
Нет времени и света вдохновений.
Но дали посмотреть одно кино,
А там – спектакль из чужих творений.

Как будто заглянула я в окно
Того, кого совсем не знаю.
И мне то грустно, то смешно,
Но, кажется, его я понимаю…

О, интересный парадокс!
Так много мишуры, чтоб обнажить всем душу.
Но просится немой вопрос:
«Зачем ввергать себя в такую муку?»

О, как загадочна душа…
Её не разглядеть за ярким блеском,
Но даже если ты раздет до дна,
Увы, никто не хочет тратить своё сердце!

Паяца трудная судьба:
«и капли сердца падают слезами»,
Но смотрит с неба на тебя
Вертинский мудрыми глазами.

«О, люди, потеряли вы давно
дорогу к БОГу, паяцу вы поверьте.
Но жизнь ли это, если всё равно,
Что там, в душе, - свирели или черти?

Ведь ты не хочешь предавать
Того, что называется талантом.
Ты так торопишься отдать
Всё, данное с небес авансом.

Но не взрастили розы для тебя.
И не висит твоя афиша,
И не приходит зритель на тебя.
В твоём театре недостроенная крыша,

Но всё во благо сделала судьба.
Ты в этом мире просто странник.
От бесовщины БОГ спасал тебя:
Ведёт себя эстрада очень странно.

Прошёл ты одиночества года.
Жалеть тебя, что шёл не той дорогой?
Но над тобой горит твоя звезда.
Признанье притаилось у порога.

Вертинский сам всё это пережил.
Пьеро послал тебе поддержку,
Когда людей со сцены он смешил,
тот белый грим скрывал его усмешку,

Нам кажется: удачи не для нас,
Мы думаем, что что-то не успели,
Другие люди счастливы сейчас,
А мы опять несёмся мимо цели.

Любовь, как эликсир, нам всё даёт,
И в ней живут энергия и сила,
Что суждено, то обязательно придёт.
Нельзя на мир смотреть уныло.

И видео уже погасло,
И тишина кругами разошлась.
Я словно прочитала сказку
Про мальчика, чья жизнь так удалась.

Мы, татары, – народ очень дружный.
Все мы вместе большая семья.
Путь татарский - важный и нужный:
Забывать свои корни нельзя

Габдуллу Тукая мы ценим.
Для татар он гимн сочинил.
В силу гимна мы с детства верим.
Ведь поэт наш язык так любил.


Для детей и для внуков наших
Мы язык родной сохраним.

Нам из прошлого память помашет,
Если мы на нём говорим.

Мы всегда живём с именем Бога.
Эй, Татарин, живи и ликуй.
Славных праздников у нас очень много:
Ураза и Курбан, Сабантуй.

Любим мы от души веселиться.
Мы татары – весёлый народ.
Но работы никто не боится.
Труд всегда рядом с нами идёт.

Наши песни, как Волга, прекрасны.
Наши сказки всегда, как урок.
Наши танцы, как яркие краски.
Вся культура - родимый исток.

Из культуры черпаем мы силы.
У истории учимся жить.
Уважаем народы России-
Нужно Родину вместе любить.

Чтоб понять вам татарскую душу,
Нужно сделать один только шаг.
Наши песни, брат, ты послушай
И отведай сладкий чак-чак.

Сегодня я проснулась англичанкой.
Мне захотелось увидать Биг – Бен.
Прошлась по городу родному иностранкой,
Не узнавая улиц всех и men.

Мне говорили – я не понимала.
Со мной шутили – удивлялась я.
Так было странно, словно я сломала
Пружинку, важную, держащую меня.

И вздёрнув нос, и расправляя плечи,
На мрачный мир бросала грустный взгляд.
Услышав непонятные мне речи,
Я захотела в Англию, назад.

И, словно онемев, сказать пыталась,
Что я чужая и живу не здесь.
Но странно-странно, ничего не получалось:
В себе нашла я лондонскую спесь.

И я брезгливо поджимала губы,
Презрительно смотрела на мужчин:
«О, Боже, право, разве это зубы?
Не стоит им смеяться без причин»

Так гордо шла, как будто бы парила
Над скучным городом, над серою толпой.
Но что – то вдруг меня остановило…
Чихнув, я стала вновь сама собой.

Я улыбнулась людям, что есть сил
Всем крикнула: «Ура! Я россиянка!»
Но город был по-прежнему уныл.
Никто не понял, что была я англичанкой.