Как-то вечером, я сидел в мягком кресле и разглядывал звёзды на тёмном и бескрайнем небе. Лёгкий ветер обдувал мои седые волосы и раскачивал занавеску. Полная луна освещала комнату, путая мысли о прожитой жизни и, навивала воспоминания, в которых, мне кажется, я бы отвёл особую роль для одного человека, а точнее сказать девушки. Когда-то юношей, я влюбился в неё без памяти, и до сих пор не могу забыть – эти голубые глаза, бесшабашную причёску и ту милую улыбку, в которой было столько добра и душевной чистоты, что так засели в моём сердце, и наверно уже навсегда. Лунный свет, растекаясь мистической силой, стал осмысленно воздействовать на тайну моего подсознания и всё-таки вдохновил меня под старость лет к написанию главной истории из жизни, в виде, может быть мемуаров или романтической повести, впрочем, как получится. Я взял лист бумаги, ручку, глубоко задумавшись, сделал небольшую паузу и начал писать.
Очень давно, в молодости, мне посчастливилось побывать на одном из островов Соловецкого архипелага. Мои родители уговорили меня отправиться с ними отдохнуть и, не желая слышать ни каких-либо возражений, сделали так, что я был вынужден подчиниться им. Я только что окончил институт и стал подыскивать работу, но мама говорила, что работа подождёт и у меня всё ещё впереди, а сблизиться с природой необходимо именно сейчас, особенно для такого ослабленного юношеского организма. В итоге они мне не оставили выбора и через несколько дней мы тронулись в путь.
Рано утром поезд прибыл в город Кемь. Это прибрежный городок в Архангельской области. Небольшой вокзал поначалу показался пустым, но стоило нам выйти из вагона, как отовсюду на перрон стал собираться торопливо народ. Утреннюю, прохладную тишину прервали громкие разговоры, и суетливый гам превратился в базарную площадь. Затем, добравшись до порта, нам пришлось наслаждаться прекрасным рассветом, пока не подошёл катер. До Большого Соловецкого острова мы плыли часа три, не больше и с нетерпением ждали конечной точки нашего путешествия. В гостинице «Приют» для нас был забронирован номер, и мы без особых проблем вселились в него, а уже через двадцать минут спустились в кафе на завтрак. На следующий день, без особых намерений в познании героического прошлого окружавших нас островов, вышли на самостоятельную прогулку, чтобы осмотреть местные достопримечательности. Красивых мест было много, поэтому мы решили остаться здесь на целый месяц и ни в чём себя не ущемлять. Часто после ужина я прогуливался в одиночестве от родителей и бродил по острову до поздней ночи, наслаждаясь северными красотами. В один из вечеров, я направился в сторону моря и увидел на фоне цветного горизонта изящный женский силуэт. Поначалу я не решался, но пересилив смятение, всё же подошёл к ней - это оказалась девушка, которой тоже нравилось гулять одной.
- Добрый вечер! Прекрасный закат, правда!
- Да, а ты кто? – оглянулась девушка и осмотрела меня с ног до головы.
- Костя… Константин! Я живу в «Приюте» с родителями и вот иногда выхожу сюда на берег.
- А меня зовут Эдель! – С небольшой застенчивостью, улыбаясь, произнесла девушка. Я тоже с «Приюта».
- Какое у тебя интересное имя.
- Ничего особенного, просто я родилась в Германии. Мой папа работает там, в посольстве. И каждый год семьёй мы ездим сюда отдыхать.
Всё, же какое красивое имя у неё, как сегодняшний вечер, подумал я про себя, и мы пошли по берегу, обливаясь таинственными красками заката.
Она была моего возраста, поэтому мы как-то быстро сошлись и проводили много времени вместе. Бегали по лесу, ходили по каменистому берегу, любовались морем, фотографировались у монастыря, гуляли тёплыми вечерами и наши отношения становились ближе. Целый месяц мы не расставались и, если честно, влюбились друг в друга так сильно, что даже поклялись прожить вместе долгую жизнь и умереть в один день. Пришло время отъезда, и мы стали собираться в дорогу. Подошёл катер к причалу, ожидая отплытия. Я накинул рюкзак за плечи и поплёлся за родителями. Погода резко испортилась, но пассажиры продолжали заходить на палубу. Капитан всех поторапливал и, несмотря на штормовое предупреждение, всё же вышел в море. До материка около пятидесяти километров, и у всех стало обостряться волнение, связанное с погодными условиями, потому как буря усиливалась, а катер уже находился на значительном расстоянии от острова и по намерению капитана возвращаться, он не собирался. Предупреждение было не напрасно, и буря обернулась в полноценный шторм. Поначалу всем было интересно - адреналин кипел в сердцах, путешествующих по Белому морю в такую погоду, но вскоре этот пыл пропал, и мы задумались о реальной угрозе нашей жизни. Капитан пытался успокоить пассажиров, ссылаясь на опыт в таких походах, но в данное время это звучало не убедительно. Судно качало, как бумажный кораблик по волнам и надежда о возвращении на берег у людей стала быстро таять. Ко мне подбежал отец и бросил верёвку. Не успев крикнуть, «привяжись», его смыло огромной волной прямо в кипучую бездну вместе с другими людьми, стоявшими на палубе. В панике нельзя было разобрать, кто где. Меня тоже сбило с ног, и я улетел под лестницу. Использовав небольшое затишье, я привязал себя верёвкой, а другой конец к лестничному пролёту и приготовился к следующей адской волне. На палубе уже никого не было, только слышно, как завывает ветер и хлещет по лицу дождь. К следующей волне я был готов, но меня все ровно сбило с ног, и я ударился головой об поручни и потерял сознание. Очнулся я уже на другом судне, это местные рыбаки, которые спасли, рискуя своей жизнью, и доставили моё измождённое от борьбы за жизнь тело на берег. Меня тут же отвезли в местную больницу, где я и провалялся трое суток в неведении, что же случилось с остальными. Под вечер ко мне с визитом пришла целая делегация людей в белых халатах. Столпившись у больничной койки, они сообщили, что все попытки найти выживших людей в акватории архипелага после катастрофы закончились и, к сожалению, никого не нашли.
Я вновь и вновь выходил на берег Белого моря, а в сердце, до сих пор теплилась надежда увидеть своих родителей и к глубокому горю свою любимую Эдель, но снова возвращался, одиноко переживая о случившемся. Потом я приехал домой с грустными воспоминаниями и впал в отчаяние. Пытаясь себя успокоить после продолжительного времени, я всё же взял себя в руки и реально взглянул на жизнь. Я молод, и мне нужно принять решения, как жить дальше, пусть даже так неудачно сложилась у меня судьба, где мне пришлось потерять любимых мною людей, но жизнь продолжается, и я должен участвовать в ней для реализации своего пути.
Я прожил до старости успешную и богатую жизнь. Женился на хорошей женщине. У нас родился сын, за которого я сегодня горжусь. Виктор принял дела моей фирмы и открыл новый офис в Германии. Вскоре пришло письмо от него о помолвке с прекрасной девушкой Мартой, а через год они и вовсе решили пожениться. Несмотря на мою болезнь, мы с женой всё же смогли вырваться на свадьбу сына. Свадьба прошла грандиозно. Но с родителями невесты нам познакомиться так и не удалось. Марта со своей старшей сестрой Катрин жили вместе и сами редко видели мать. Она постоянно проводила время в научных географических экспедициях по исследованию Мирового океана и не смогла приехать на свадьбу собственной дочери из-за непогоды в Атлантике. Отца у них нет. Он погиб, когда они были ещё маленькими, поэтому мероприятие прошло в одностороннем родительском порядке.
Виктор был слишком занят делами и не мог выбраться к нам в гости долгое время. Но, как-то неожиданно, всё-таки приехал с Мартой и со своими дочками - это симпатичные и весёлые близняшки. От них нет покоя целый день, но дети должны быть такими энергичными - тогда они не назывались бы детьми. Во время ужина, я разговорился с сыном, но не по-деловому, а как мудрый, проживший долгую жизнь отец - где упрекну в шутку, где похвалю по-отцовски. Мы всегда старались уважать мнения друг друга, как, наверно так и должно быть в хорошей семье. К вечеру немного выпив Chivas Regal, сын неожиданно для моего расслабленного состояния вдруг предложил переехать с мамой к нему в Германию. Да, у него огромный дом и места хватит всем, но с ответом я не торопился, мне для этого нужно было серьёзно подумать – ведь вся жизнь прошла здесь в родных местах, и чтобы принять решение, такого рода надо время и много терпения. Потом зачем эта обуза, мы скоро совсем состаримся, а старики с годами становятся невыносимыми и довольно вредными.
Через несколько лет я остался один. Жену похоронил, болезни совсем замучили меня. Я сидел в кресле своего пустого дома и перебирал фотографии. Вспомнил то несчастное путешествие на Белом море и Эдель. Она часто приходила ко мне из воспоминаний и даже будучи женатым, я так и не смог забыть её. Рассматривая групповую фотку, где мы с Эдель и моими родителями стояли на берегу моря, понял - мне надо ехать к сыну, пока я совсем, здесь не высох от безделья, болезни и одиночества. Подготовил документы на отъезд и уже через годик расхаживал по его резиденции. Время стремительно двигается вперёд, оставляя за собой хорошие моменты жизни и, по возможности пытается вычеркнуть всё плохое из собственного архива. Девочки у сына уже стали взрослые, а мы соответственно постарели.
Как-то неожиданно, за завтраком, Марта напомнила всем про день рождения Катрин и пообещала, что приедет мама. И у меня тут же в голове от волнения прозвучало: «Ну, наконец-то я познакомлюсь с ней, а то как-то неудобно уже, прошло столько времени, а мы так ни разу и не увиделись».
Хорошее настроение задалось ещё с утра. Солнечный и спокойный день предвещал, что-то необычное и волнительное. К обеду стали собираться гости. Из кухни повеяло приятным запахом. Дети бегали по зелёной лужайке. Суета постепенно набирала ход. Я сидел в беседке около небольшого сада и как раз наблюдал за всем движением перед домом из тени и потягивал виски. Вдруг мой взгляд упал на группу людей, которые уверенно шагали ко мне. Это Виктор со своей женой и её старшая сестра Катрин, а ту старушку, что плелась позади я, к сожалению, не знал.
- Добрый день, Константин Иванович! Как я и обещала к нам приехала наконец-то наша мама. Познакомьтесь… – выдала Марта, обращаясь ко мне.
Старушка протиснулась между своих дочерей и протянула худенькую руку в мою сторону.
- Аделаида!
Я от неожиданности прижался к спинке кресла. Но пауза моей растерянности затянулась слишком долго и, мне пришлось соскочить нелепо, опрокинув при этом стакан и протянуть в ответ свою руку для знакомства.
- Константин!
- Очень приятно!
- Вы знаете, у вас такое… Серьёзное имя.
- Да? Но вы можете называть меня проще…
И я заметил, что в её глазах проскочил сарказм. Из вежливости мне пришлось, пригласить всех сесть за стол, но они отказались, за исключением этой симпатичной старушки. Этот инцидент в момент знакомства можно списать за старческий маразм, но хочется верить, что во мне ещё теплится доля разума.
- Так, как же вас звать на самом деле? – в шутливой форме, я продолжил разговор, усевшись снова в кресло.
- Эдель.
У меня по всему телу пробежала дрожь, когда я услышал это имя. Оно не такое уж распространённое, к тому же я знал человека с таким именем и этот человек, мне был когда-то не безразличен, но самое ужасное, также связано с этим человеком, то, что он очень давно погиб и мне пришлось смириться с этим горем. А теперь, через сорок лет мне предлагают окунуться в мои воспоминания таким своеобразным способом.
Она села напротив меня, и мы стали беседовать на различные бытовые темы. Чем дольше я всматривался в эту женщину, тем меньше сомнений оставалось у меня в правдоподобности желания увидеть ту самую Эдель, которую я до сих пор не могу забыть. Нет, этого не может быть! Я просто ищу повод для собственной искренности. Но, чёрт побери! Нет, это моё необычное желание увидеть её снова, выдаёт ситуацию за действительность, а иллюзия сковывает мои чувства и, я не могу с этим никак справиться.
После дня рождения Катрин, мы много времени проводили вместе и чувство уверенности, что это она, увеличивалось, как по геометрической прогрессии. А когда мы рассматривали фотографии, сделанные на Белом море, произошло невероятное. Она побледнела, стала совершенно серьёзной и, медленно подняв глаза, неуверенным голосом произнесла: - Костя-Константин?
Я онемел от неожиданности и не мог выговорить ни слова…
Время портит нашу внешность и порой изменяет её до неузнаваемости, мы увядаем постепенно, покрываемся морщинами и сединой, наши глаза тускнеют, а фигура меняет формы, и даже сознание под воздействием долгих лет становится менее податливой к образу реальности, а память хоть и подтёрлась немного, но особо исторические моменты в своей жизни может сохранить навсегда.
Сомнений в том, что это та самая Эдель и есть, не осталось более. Мы волнительно обнялись, а на сердце появилось такое облегчение, что я не ощущал это даже после приёма таблеток. Дети смотрели на нас с удивлением и наверно подумали, что мы сошли с ума под старость лет. Но эта счастливая минута была частью нашей тайны. Я сыну никогда не говорил про свою первую любовь, и оказалось, что Эдель тоже не сказала детям про меня и тот трагический день для нас обоих, который оборвал наши отношения. Позже мы часто вспоминали о нашей юношеской истории любви, но меня всё же беспокоил больше один важный вопрос, как она осталась жива после того случая. И вот недавно от неё, я услышал эту мистическую историю о воскрешении.
- Когда корабль стал тонуть, люди в панике разбежались по палубе. Ты же знаешь, людей было мало и с первой сильной волной почти всех сразу смыло в море. Шторм был настолько сильным, что судно бросало из стороны в сторону. Я забилась в рубке, надев на себя спасательный круг, и зажмурила глаза. Потом огромный поток воды хлынул на меня, и я очутилась под водой. Но, не успев оценить обстановку, моё тело стало стремительно выталкивать на поверхность. Я пулей выскочила на воздух и, качаясь по волнам, смотрела, как корабль, всё ещё на плаву уходил от меня вдаль. В том месте, где я находилась, буря стихала, и я, обхватив спасательный круг, растеряно осматривала морскую гладь и просто не представляла, что делать дальше. Быстро стемнело. Я совсем выбилась из сил и стала терять сознание. Не знаю, сколько я ещё провела времени в воде, но очнулась уже на берегу, в какой-то хижине. Передо мной стояла женщина и пристально смотрела прямо в глаза. Она ухаживала за мной ещё два дня, пока я не стала самостоятельно ходит и сказала, что только через две недели я могу попасть на материк, потому как муж ушёл в море. Они жили на острове в маленьком поселении, где мужчины занимались рыболовством, а женщины по хозяйству с детьми всё время ждали их возвращения. Прошло несколько дней, а мне казалось, что я в туристическом лагере. Прошла неделя и мне стало всё надоедать. На второй неделе я сильно стала скучать по дому, по родителям и часто вспоминала тебя. И всё это время надеялась, что вы спаслись. Возвратившись на материк, мне сообщили, что в тот злополучный день спасся только один человек, но он уже уехал. Мне было так больно на душе, что я в растерянности даже не узнала, кто же тот счастливчик, который выжил после ужаса стихии.
- А это был я. – Я грустно подтвердил слова Эдель. - Меня спасли рыбаки. Но, кто бы мог подумать, что из этой передряги выбрались только мы с тобой и не знали об этом до сегодняшнего дня.
Когда мы беседовали с Эдель, я внимательно слушал её рассказы и часто задумывался о том, если бы мы снова встретились после катастрофы, наша жизнь ведь поменялась бы в корень, всё было бы по-другому. Не было бы моего сына и сейчас бы мы здесь не сидели. Не было бы Марты и внучек. Но была бы наша дочь. Да! Она мне позже рассказала, что, приехав домой, почувствовала себя плохо и в больнице ей поведали счастливую тайну – она беременна. Вскоре родилась Катрин. И говорила, что только с помощью неё - она так и не смогла забыть меня.
Месяц пролетел незаметно, но Эдель надо было вернуться к себе домой и что она больше не вернётся в экспедицию, а будет надеяться о новой встрече со мной, пообещав увидеться в скором времени. Я проводил её на поезд и сел на привокзальную скамейку, почувствовав такую тоску. Вокруг меня ходили люди, а мне казалось, что я одинок в своём мире, у меня есть дети и любимая женщина, а я одинок в своей жизни. Ведь одиночество априори не может быть тогда, когда с тобой любимые люди. Наверно старость, независимо от присутствия окружающего рядом всего того, чего ты приобрёл в жизни - и есть одиночество, потому как уже всё сделано тобой и остаётся лишь любоваться своим творческим прошлым, какое бы оно ни было. С жуткой депрессией я вернулся домой, а потом и вовсе слёг. Новостей от Эдель долгое время не было, но я с болью в груди всё ждал и верил, что мы встретимся снова…
Дописав эту последнюю строчку, у Константина невыносимо разболелась голова, и он лёг в постель. Тело затрясло и резко защемило сердце, но он сильно не обращал внимания на это, в последнее время такие симптомы часто посещали его, а уже лёжа, задумчиво перебирая мысли обо всём том написанном мечтал, чтобы всё закончилось неожиданно хорошо.
Открылась дверь и в комнату вбежала испуганная Катрин, а за ней Виктор.
- Мама умерла! – с трудом выговорила дочь.
- Отец! – выкрикнул сын.
Константин лежал на кровати и неподвижно смотрел на детей полуоткрытыми глазами. Маленькая капелька слезы медленно стекала по щеке и у него в этот момент пришла последняя мысль, которая так и не вошла в сюжет своих воспоминаний: «Я видел Эдель всего два месяца, а любил её всю жизнь и сегодня мы умерли в один день, как когда-то шутили в молодости. Вот это наверно и есть настоящее счастье для меня! Но, к сожалению, об этом никто не узнает, и никто уже никогда не услышит».
Дети подошли к старику. Катрин взяла его за руку, но у него были закрыты глаза, и он уже не дышал.

2016

Любви заветные мечтанья,
прошепчет ночь сегодня мне
и чуть затронет ожиданье,
сердечной мукой о тебе.

Лаская ветреной природой,
я разум свой остановлю;
душа заполнена свободой,
о том, что я тебя люблю!

И светом мысли озарённой,
дарю свой мир тебе опять,
я таю в тайне одержимой,
пытаясь вечное познать.

Ликуйте ангелы святые –
другим её не уступлю,
за эти карие глаза, родные –
такую, я тебя люблю!

Всё начинается с любви, с любви заветной
и как ты не крути – она рождается внутри,
где сердце бьётся, и где душа за нас в ответе…
Пусть правят жизнью все влюблённые на свете!

«Нам год, а словно вечность мы вдвоём!»
Прожили жизнь свою – такую разную в разлуке.
Сейчас нам хорошо – мы вместе и без муки
сердца стучат, боясь, то время не догнать своё.

Нам бог дал разрешения найти друг друга,
запрятать прошлое в альбомы долгих лет.
И вот открылась дверь для воплощения побед,
и перед нами новым миром стелется дорога.

Тот горизонт мечты в дали, уже подать рукою.
У нас всё воедино и слова, и мысли, и любовь,
и верность цели, что так назначена судьбою,
и этот свет вокруг, где мы обнялись вновь.

Всё начинается с любви, с минуты первой
и в первую любовь незамедлительно поверьте –
прислушайтесь к биению сердец своих…
Пусть правят жизнью все влюблённые на свете!

Как-то райским, сладким утром, я открыл глаза;
за окном, прозрачным небом обливалась синева,
тишина давила звуки тайно, навивая сонный бред,
я проснулся, потянулся и вздохнул минутам вслед.

Время в такт стучит, как сердце, убывая точно вдаль:
хочется остановиться, но у времени заклинила педаль,
хочется вернуться в прошлое – в те счастливые года,
но они уже исчезли в памяти и не вернутся никогда.

Размышляя между делом, сон пытаюсь вспомнить…
То, что я уже очнулся – солнце хочет мне напомнить,
заглянув в моё окно, улыбаясь ярким, жёлтым светом
и теплом весенним, окуная всё вокруг блаженством.

Вот и это утро, как ни странно растворяется по миру
и сознание картины в голове моей прибавит силу.
День меня встречает, манит за углом своим чутьём,
без секретов раскрывает карты – значит мы ещё живём!

Я буду вечно там, где домик у подножья гор
в согласии мечты и замечательных рассветов,
а вечерами слушать музыку любимых волн
в спокойствии и в тишине своих секретов.

Перебирая мысли где-то в сонной перспективе,
я таю, впечатлениям прекрасным восхищаясь
и снова в этот день необъяснимо возвращаюсь,
где становлюсь в своём творении счастливей.

Я буду вечно там, где шум ручья в прохладе
опять меня зовёт своим течением во взгляде,
под тенью ивы расслабляет душу волшебства
и увлекает в бесконечность тайны божества.

Где ветер пробуждаясь тихо охлаждает тело
всё глубже проникает в этот образ естества
и этот странный привкус вещества вселенной
в моём сознании уже разбудит смысл бытия.

Я буду вечно там; где память не снесёт мосты,
волною сильной не утратит прелесть неземную,
не уничтожит силу воплощения моей мечты –
моей искомой веры или странствия в слепую.

И пробуждаясь в глубине неприкасаемого мира
проснусь опять от милости всевышнего кумира,
жалея всё о том, что это лишь причуды полоса, –
я буду вечно там, где одинокий домик у ручья.

Свет от лампы тень кидает на обрывки томных стен,
за окном звезда сверкает, попадая в чёрный плен,
где-то нежится под властью, силы доброй, тишина.
Или может быть к несчастью, предвещает нас луна?

Круговерть движенья в жизни приучила нас мечтать,
даже можем в этом смысле над собой всегда летать,
тянет душу к восхищенью, к неопознанным мирам,
тает, тает прошлое свеченье, исчезая, где-то там.

И проходит время вспять, а потом начнёт сначала,
для кого-то начинать опять, а кому-то жизни мало,
вертит в мире нас волна, по просторам моря перемен,
глубина событий так полна, что ни сдержит этих стен.

Осень, что-то очень смело набирает ход –
толи снег, а может листья жёлтые летят
и кружат, последний исполняя хоровод,
вслед за ветром повторяя свой обряд.

Сыро, холодно и неприятно за окном,
во дворе уже не слышен детский гам
и дождь стучит по крышам и зонтам,
стекая каплями по стёклам серебром.

Но, ведь кому-то нравится осенняя пора,
бродить по лесу золотому, – какая красота!
искать в душе привольной вдохновенье
и наслаждаться этим временем с волненьем.

Природа нам даёт забаву строгих дней,
как символ жизни в центре увяданий –
пусть тяжело смотреть на смерть огней,
но мы же знаем, что это миг очарований.

Томится день, грустит о прошлом,
ведь ночь открыла дверь свою,
где тайна в этом мире сложном
уже стоит на собственном краю.

Во мраке смотрит отраженьем
зловещим светом полная луна,
скребёт по нервам тишина
и давит душу наважденьем.

В прохладе нежного тумана
кружатся духи, словно снег,
я в дымке странного обмана,
в притворстве сонных нег.

А тени чёрные скользят вокруг,
лениво властвуют по ветру
и миллионы сильных рук
всё так же тянутся к рассвету.

Мне духи шепчут за спиною
свои тирады в страхе снов…
И, я в раздумьях свет открою,
отбросив эти тяжести оков.

Печально тает наше время,
в мученьях оставляя симбиоз
и крутит, крутит парадокс
во имя страстного сомненья.

Но канул в Лету тот урок –
в забвенье исчезающего века
и на прощанье пару строк,
здесь напишу для человека.

О, сколько этих вольных лет
ты был томим и предан делу,
покорно охраняя эту веру
в придуманный тобою свет,
и всё же сохранил секрет…

О том, что где-то в этом мире
мы тратим попусту себя
и в это время крутится земля,
а мы сидим в пустой квартире.

Чего-то ждём в покое дней –
от Бога милости опять внимая
и кажется становимся добрей,
но в этом ничего не понимая.

Да, наш век мы сотворили сами,
ты обернись и помаши рукой –
тот путь был не совсем простой
и память растворяется с годами,
где много было сделано тобой.

СТРАНА ВЕЧНОСТИ

Тишина. Возлюбленное таинство ночи́;
впадая в транс безмолвия, молчишь,
не замечая тусклой тени от свечи,
познать движенье мысли не спешишь.

И засыпая в мягкости пространства,
подвергнув тело в безмятежный стон,
в объятьях вольности и братства –
ты растворяешься в свободный сон.

Все измерения, сливаясь воедино,
в создании блуждающих идей –
вселенная во власти тьмы всесильна,
ты в слабости, покорно служишь ей.

В истоме сна, в покое окружения
и в сладком чувстве наслаждения,
блуждаешь в мире, где таит она –
в своей безумной вольности страна.

Где ужас, бред и страх – необъяснимы:
где хаос подсознанья режет свет,
где факты времени проходят мимо,
не оставляя в памяти, порой и след.

В душе, воззвав приятным пробужденьем,
трепещет сердце, изгоняя силы сна
и в глубине необратимости рожденья,
тебя покинет – вечности страна.