Преодолев все средостения,
Пространств немую пустоту,
Сквозь тусклых дней коловращенье,
И лет унылых череду,
Ко мне, из дивного свеченья,
Кометой разрезая мглу,
Несётся полное горения
Твоё всегдашнее "ЛЮБЛЮ",
Как купидонова стрела,
Блаженства райского полна,
Пронзает всю насквозь меня
До основания существа,
Как дротик или как копье
Врезается в моё нутро,
Победный клич иль зов трубы,
Песнь серебристая струны,
Как факел, брошенный в ночи,
Огонь негаснущей свечи,
Иль путеводная звезда
В мерцании млечного пути,
Простое слово как ядро
Души мне прободило дно,
В нем средоточие бытия,
С ним рядом блекнут все слова,
С ним не страшна мне ночи мгла,
Или унылых дней тоска,
Пока горит эта звезда
Пока зовёт меня и плачет,
Твоё "ЛЮБЛЮ" издалека.

Соловей вдохновенною трелью
Пел сегодня всю ночь напролёт,
И казалось, что песней свирельей
Он любовь свою пылко зовёт.

А он пел все и пел, заливаясь,
О какой-то мечте своей,
Струн души потаенных касаясь,
Не давая сомкнуть мне очей.

Может быть, чтоб из дальнего края
Прилетела подруга к нему,
Так он пел, о любви все вздыхая,
И качалась ветвь на ветру.

Пел он, сон и тоску отгоняя,
Выводя рулады в тиши,
И я слушала, чутко внимая,
Эту исповедь птичьей души.

За его мелодичные речи
Я ему благодарна была,
Ведь сказал он на птичьем наречие
То, что выразить я б не смогла.

"Ну, блаженные... Помнишь мираж? У них всё наоборот. Они думали, что идут пустыней, юдолью скорби, и вдруг видят, что это был сад, где бьет животворящий родник."
Клайв Стейплз Льюис "Расторжение брака"

Вы шли долиной плача, слез,
Колка была трава,
И даже ночь была без звезд, -
Как смоль черным-черна.

Кишели змеи под ногой
И трескалась земля,
Горела нимбом над главой
Кровавая луна.

Жгли душу зноем и тоской
Мертвящие пески,
Преграды плотною стеной
Вставали на пути.

По лезвию вы шли ножа
Сквозь тысячи препон,
Из ран рекою кровь текла,
И вздох ваш был как стон.

А искуситель вам шептал:
"Бросьте надежду, вздор,
Вам рай никто не обещал,
Ваши затеи - сор!".

Но властно с Неба голос звал
Вас в светлый мир иной,
И Ангел путь ваш озарял
Далекою звездой.

Когда же дух совсем поник,
Погасли звезд огни,
Пески светились, ибо в них
Таились родники.

И сквозь ту колкую траву,
И баррикады зла,
Вам чудилась как наяву,
Блаженная земля.

Когда ж достигли той страны,
Земного рубежа,
Вы оглянулись - позади
Увидели луга.

И там, где не было конца
Пустыне, бездне слез,
О, чудо! - Бьет ключом вода,
Оазис свежих роз!

Так оказалось, что - обман
Весь мрак и скорбь земли,
Он испарился как туман,
Остался позади.

Для тех кто, не считая ран,
Зрел Радость впереди,
Для всех, прошедших вражий стан
С надеждою в груди.

Жизнь меня не баловала,
Прямо с праздничного бала,
С Петербургского двора
На обочину смела.

Где угрюмой немотою,
И всегдашним пьяным воем,
Хладно встретила меня,
Захолустная дыра.

В этой простенькой трущобе,
Без двора и без кола,
Я молила жарко Бога,
Не сойти совсем с ума.

Заунывно ветры выли,
Мерзло ежилась земля,
Мне казалось, в снежной пыли
Кто-то бродит у окна.

Будто женщина плутала,
Тихой поступью кругом,
Но меня не замечала,
Обходя кругами дом,

Только редко, иногда,
Взгляды вскользь в окно бросала,
Втайне тяжело вздыхала,
И на время исчезала,
Будто позабыв меня.

Незнакомка в ветхом платье,
С обреченностью в глазах,
С скорбной мыслью о расплате,
И с дырой на рукавах.

Иногда ко мне стучалась,
А все больше стороной,
Обходила и молчала,
Неся ношу за спиной,
И лицо свою вуалью
Старомодной прикрывала,

Я кричала ей - Постой!
Я догнать ее пыталась,
Пригласить в свой утлый дом,
Усадить, где печь пылала,
Чтоб согреть перед огнем,

Но она не собиралась,
Вечер коротать вдвоем,
Видно, ей не разрешалось,
Говорить о роковом.

Тихой поступью, кругами,
Отвернувшись от меня,
И закрыв лицо руками,
По обочине все шла...

По задворкам, закоулкам,
По дворам и по углам,
По вертлявым шатким доскам
И по узеньким мосткам,
Уподобившись теням,
Что пугают по ночам.

Это - Жизнь моя, я знаю,
В рваном платье, без прикрас,
С вечною тоской о Рае,
И с мешками вокруг глаз.

Я устал от вдохновенья,
Муза, не спеши,
Ты уйми немного рвенье,
Струны приглуши.

Отложи до завтра лиру,
Отдохнут персты,
Ты души моей бескрылой
Немощь пощади.

Завтра же меня разбудишь
Прямо на заре,
И опять шептать мне будешь
Песни о судьбе.

Вновь слетишь на легких крыльях
С горы Геликон,
Вместе с златострунной лирой,
Что дал Аполлон.

Им внимать я стану чутко
Будто бы дитя,
Замутишь ты мой рассудок,
Струнами звеня.

Мы сплетем узор чудесный
Из случайных слов,
Ты подсыпешь в нашу песню
Нежных лепестков.

Голубых созвучий звоны,
Тихий плеск волны,
Все это вплетешь в канцоны,
Гимны о любви.

Подпевать заставишь фоном
Эльфов и цветы,
Вырвешь жалобные стоны
Из моей груди.

Грустною строкой элегий
Дух мой вознесешь,
Буду тешиться я в неге,
В фимиамах грез.

Диктовать мне будешь стансы,
Надо мной шутя,
Или знойные романсы,
Страсти бередя.

Будем мы слагать баллады
Под твой камертон,
Ты присядешь ко мне рядом,
Задавая тон.

Как Петрарке нашептала
Ласковый сонет,
Перед ним Лаурой встала
И затмила свет.

Иль как Данте ты явила
Образ с юных лет
Беатриче вечно милой,
Шедшей за ним в след.

Незнакомкой завлекла ты
Блока в свою сеть,
Вдохновила про закаты
Песни его петь.

Так и мне, со взглядом ясным,
В платье из цветов,
Женщиной явись прекрасной,
Из других миров.

Обуздай Пегаса сбруей,
К солнцу воспарим,
В колеснице златоструйной
В мир прелестных Нимф.

А сейчас позволь заснуть мне,
Молча посиди,
Пока Эос не разбудит
Вздохами зари.

Свою жизнь на бумаге оставлю,
Никому не скажу я - "прости",
Все акценты над прошлым расставлю,
И сожгу все мосты впереди.

Свою душу чернилами вылью
На прозрачном тонком листе,
Расплещу ее звездною пылью
По загадочной Млечной реке.

Я бумагу сложу эту птицею,
Свиток жизни доверю ей мой,
Запечатав навеки страницу,
И пущу ее в небо стрелой.

Понесется в свободном парении,
Избежав тяготенья земли,
Моя птица, призревшая тленье,
С пламенеющей строчкой в груди.

Не оставлю я вовсе раскаянья,
Или знаков, следов на песке,
Только птица, унесшая тайну,
Будет петь обо мне в вышине.

Эфира чистого создание,
Так ангельски ты хороша,
Как гениальное ваяние
Из-под волшебного резца!

В тебе - и шарм и благородство,
И стана тонкого изгиб,
Манер изысканных господство,
Изящества и вкуса шик.

Твой облик светлый, безупречный,
Кристально чистый как родник,
И отрешенная беспечность,
И лучезарно-нежный лик.

Полна ты грации изящной,
А вместе - милой простоты,
Чужды тебе людские страсти
И чувства низкие чужды.

Но, злая ль это неба шутка,
Что ты осталась без отца,
Ты - бесприданница... и, жутко,
Нет в мiре места для тебя.

Нести должна ты муки камень,
И, невиновная, - вину,
За то, что злое испытание
Судьба послала - нищету.

Не долго нежною рукою
Перебирать звенящих струн,
И в пении с трепетной слезою
Скрывать тайник заветных дум.

Не долго дивною красою
Гостей случайных тешить взор,
Судьба коварною рукою
Тебе готовит приговор.

Не долго звукам чудным литься
Из полной чувствами груди,
Падешь подстреленною птицей,
Добычей роковой любви.

Как лилия в трясине зыбкой,
О грязь мараешь лепестки,
Случайною златою рыбкой
В воде зловонной чахнешь ты.

Тоской сердечною томима
В имении бедном родовом,
Мечтаешь, будто ты любима,
Играя с гибельным огнем.

Напрасно ждешь его, тоскуя,
Обманщик обручен с другой,
Он, промотав имение всуе,
Взять хочет прииск золотой.

Напрасно же тебя пленяет
Мёд сладостных его речей,
И чарами в сеть завлекает
Манящий взор его очей.

Напрасно сердце бьется чаще,
Заслышав Ласточки гудки,
И вся сияешь ты от счастья
В плену у каверзной мечты.

Под окнами чуть скрип кареты,
Накинув наскоро пальто,
Без шляпки и полураздетой
Ты выбегаешь на крыльцо.

Твой обольститель томноокий,
Любимчик, баловень судьбы,
Гуляка, на руку широкий,
Зря по нему вздыхаешь ты!

Беспечно барин твой пирует
Под музыку с цыган толпой,
Богатством, удалью смакует,
Жизнь прожигает как хмельной.

Он - промотавшийся кутила
Которому, поверь, нужны,
Как бы его ты не любила,
Златые прииски, не ты.

А ты - забава, да и только,
Чтобы потешить злую страсть,
Смешав любовь с отравой горькой,
Из под венца тебя украсть.

Твою невинность опорочить,
С цветка снять сладкую пыльцу,
И с тяжким камнем тебя бросить
На волю волн, с бедой, одну.

Затем, без совести зазрения
Чтоб под венец пойти с другой,
Тебе оставив унижение,
Честь для него, ведь, - звук пустой.

Косуля, пойманная в сети
Приманкой сладкой, но пустой,
Растерзанную, на рассвете,
Сразит тя выстрел роковой.

И может, выстрел - выход лучший,
Для лани, загнанной в тупик,
Пресекший гибельную участь
Той, чья душа сгорела в миг.

И стая белоснежных чаек
Парит над темною водой,
Крылами душу обвивая,
Что расстается днесь с землей.

Да, в этой сладкой чаше - зеле,
Но был ли выход здесь другой, -
Или любовь и... пуля в теле;
Иль брака омут затяжной.

Иль с дураком томиться участь,
Тщеславным, мелким и пустым,
Себя всю жизнь нещадно мучить, -
Все тоже, что в гробу живым.

Вот Ласточки гудок протяжный
Над Волгой как сирены вой,
О, мир, фальшивый и продажный,
Ты лучших покрываешь мглой.

Одного дай мне Боже, - покоя,
Ничего я уже не ищу,
Не хочу быть, как прежде, святою,
Подставлять свое тело бичу.

Отступи и не мучай мя, Боже,
Дай мне просто свободно вздохнуть,
Не прошу Авраамова ложа,
Пусть подышит усталая грудь.

Как нектар дай мне пить сладкий воздух,
Ароматы цветов и полей,
Любоваться, сверкают как грозы
В перламутровых каплях дождей.

Пусть мне зверь назовет свое имя,
Пропоют свою сущность цветы,
И далёкие в небе светила
Пусть поведают тайны свои.

Пусть орел одолжит свои крылья,
Распахнет вольно даль синева,
Прозвенит мне ручьями седыми
Водопад, что на склоне холма.

Я хочу раствориться с природой,
Внимать пению вещему птиц,
И смотреть как края небосвода
Озаряются вспышкой зарниц.

Как крича, стремглав падает чайка
Белоснежным в воду комком,
И вздыхает по морю как галька,
Бредя им словно сказочным сном.

В брызгах волн слушать рокот прибоя,
След в песке оставлять за собой,
Там где берег косой золотою
Обнимается с пеной морской.

Наслаждаться блаженною ленью,
Завернувшись под плед облаков,
Не по мне Твоё тяжкое бремя,
Отпусти же меня из оков.

Лишь одно прошу, пусть Твоя милость
Сохранит меня ночью и днем,
Просто будь со мной, чтоб не случилось,
Не карай меня строгим судом.

О, Магдалина, ты Любви
Душой коснулась оголенной,
Её светлейшие лучи
Тебя настигли в бездне тёмной.

Постыдной страсти быв рабой,
В угаре плотских наслаждений
Ты тосковала по иной
Любви, - дарующей спасенье.

И вот сошёл Он, Муж святой,
В притон греха, зловоньем полный,
Мария, - за твоей душой,
Чтобы воззвать тебя в мир горний.

И ты, Создателя узнав,
К стопам припала сокрушенно,
И горько о грехе рыдав,
С колен восстала просветленной.

Пришла к Нему полна вся скверн,
Ушла же девою пречистой,
Неся всю жизнь свою затем
Служение Слову бескорыстием.

Светился в пепле уголек,
Хоть страсть спалила твоё тело,
Коснулся сердца Он, разжег
Огонь в душе окаменелой.

И так великой из святых
Блудница стала во мгновенье,
Двух бездн преодолев разрыв
Одним к Христу прикосновением.

Где-то там нежно море плещется,
Волною игривой зовет,
И веселую околесицу
Ухажеру красотка плетёт.

Где-то там звезды яркие падают
С неба как молний разряд,
И кипарисы нарядные
Изумрудной свечою горят.

Где-то там цвет магнолии сказочной
Испускает хмельной фимиам,
И порхает вокруг неё бабочка,
Собирая нектар как гурман.

Где-то там так легко и весело,
Над горами орлы парят,
Зажигает пляской и песнею
Горцев праздничный древний обряд.

Где-то там волны ласково шепчутся,
Обдавая соленой струей,
Смех русалок звенящий мерещится
И Сирен, что плывут за волной.

Ну а здесь режет дождик иголками,
Вымывая холодный асфальт,
Дома жмутся углами колкими
Цвета серого как кобальт.

А на лицах гримасы угрюмые,
Каждый думает лишь о своем,
И ночами белесо- безлунными
Часто слышится чей-то стон.

Переулками узкими тусклыми
Потерянно бродит душа,
И дворами сквозит захолустными
Ветер северный, щипля глаза.