Я пытаюсь слогать, но увы не выходит.
Я давно позабыл, что такое муза,
Как приятно слова под пером льются,
Но отныне кроет лишь страх и тревога,

Что всё было зря, что не стоило открываться.
Лучше б в стол писал и сжигал как Гоголь.
Пора давно смириться и молча сдаться,
Но я зачем-то мню себя творцом для народа.

И вновь жалко пытаюсь покорить пергамент.
Какой стыд и позор, и ложь, и мерзость.
Я ужасный человек - эшафот исправит,
Но пока таскаю своё бренное тело.

Продолжаю ныть, лицемерить, злиться,
Портить жизнь всем вокруг: родным, чужим лицам.
Да, я гадок, знаю, нет, не стыдно. Окститься?
Не поможет. Пропал. Поминай, как знали.

Я не готова писать.
Нет идей.
Строки выходят паршивые.
Приходится всё объяснять -
Для людей -
Свои мысли приторно-мнимые.

Как же хочется сесть и создать
На века пару шедевров,
Чтобы их изучали опять и опять,
Не в силах найти ответы.

Я не Есенин
И вряд ли когда-то стану.
Всем же плевать на слова
Коим я верен,
Нанесшим рану за раной.

До гроба их отстаю.
Я буду нести упрямо
Свет того, что говорю,
Смейтесь, но это правда.

Вы лицемерны. Вы мне противны.
Гордитесь и дальше своим двадцать первым.
Я презираю ваши жизни мотивы,
Хотя вам до этого, увы, нет дела.

Я презираю себя больше вас,
Не старайтесь уязвить мою душу.
Я давно осознал большой факт,
Что сам себе ни капли не нужен.

Вам и подавно, что уж тут говорить?
Я - злодей плохого романа,
Эгоист, психопат, лицедей,
Ненавидеть себя мне всегда будет мало.

Я ужасен - лежать мне в гробу,
Но судьба велит - еще рано.
Для чего же терзает душу мою?
Ей одной известна сей тайна.

Сейчас хотелось бы не жить,
Это легче, чем рваться на части.
Миллионы осколков души,
Говорят, разлетелись на счастье.

И вроде бы верить склонна,
Здравый смысл на верном пути,
Но если всё столь несерьезно,
Отчего же так больно в груди?

Мир померк, как банально бы ни звучало.
Слезы кончились с ними страдания.
Жизнь пуста - твой уход обозначил мне,
Утонувшей в пучине отчаяния.