В пятом часу промозглого февральского утра, бойцов ОМОН подняли по тревоге. Сергей быстро собрался и вышел из палатки. В предгорной заминированной полосе перед селом прозвучали несколько подрывов. Чуть позже в стороне сработали сигнальные мины. Все указывало на то, что со стороны гор в село зашли боевики. Постановка задач перед выдвижением на зачистку, прозвучала довольно формально. С чем придется столкнуться было не совсем понятно.
При погрузке в тентованный «Урал» Сергей чувствовал небольшой мандраж. Он всегда посещал бойца перед грядущей операцией. Менее чем через полчаса омоновцы и солдаты внутренних войск зашли в село с двух сторон. Началась спонтанная зачистка – поиск. Подрывы на минном поле предполагали, что среди боевиков должны быть раненые. Бойцы ОМОН и вэвэшники* действовали совместно, обследуя возможные пути захода группы в село.
Солдаты, подгоняемые взводным*, работали более активно. Вместе с улицами и дворами они прочесывали кусты, и тропинки предгорного села. Это принесло свои плоды - первые следы группы обнаружили именно они. На берегу русла реки под мостом, в кустах валялись два рюкзака и гранатомет. Следы крови подтверждали наличие раненых.
Сил и средств для полноценной зачистки села, военным явно не доставало. Бойцы, где то по следам крови, где то интуитивно, стали обследовать ближайшие дома. За одним из заборов, в огороде, Сергей увидел вьющийся дымок. Это давало повод к более тщательной проверке. Солдаты и омоновцы вошли во двор.
Несколько срочников* прикрывая друг друга, начали колотить в окна и двери. Бойцы ОМОН обошли дом, блокируя его с другой стороны. Сергей, действуя предельно осторожно, осмотрел хозяйственные постройки и прошел в огород. Дым шел из железной бочки. В ней слабым пламенем горели облитые соляркой тряпки. Омоновец ударом ноги повалил бочку из которой вывалилась одежда. Действие огня повредили ее лишь местами. Совершенно четко было видно, что это форменный зеленый камуфляж.
- Парни, осторожно! Здесь форму сжигают - в доме боевики! Срочникам скажите!
Вэвэшники были уже в доме, когда один из омоновцев побежал их предупреждать. Из дома послышались окрики военных и слабые женские причитания. Не успел боец ОМОН пройти внутрь, как ему навстречу солдат выволок молодого парня. Парень в одном тапочке, сильно припадал на другую перевязанную ногу. Повязка не сдерживала обильного кровотечения – судя по всему, повреждения были серьезные. Лицо раненого кривилось от боли. Его столкнули с крыльца, повалив на землю. Он попытался подняться, но боль опустила его на колени. Глядя исподлобья на солдат, парень напряженно молчал. Женские всхлипывания из-за двери перекрыл жесткий приказ оставаться в помещении.
- Парни, камуфляж в огороде догорает. Надо ткнуть его рожей в эти шмотки, чтобы не отвирался особо.
Сергей говорил несколько делано-равнодушным тоном. Один из солдат пнул чеченца в грудь. Парень, повалившись на спину, тут же попытался подняться, но получив еще удар, скрючился лежа на боку. Во двор зашел взводный срочников. Посмотрев на чеченца, он наклонился и, взяв парня за волосы, повернул его голову, заглянув в лицо.
- Поговорим, дружище?
Раненый молчал. Сергей прошел в огород к перевернутой бочке. Огонь почти погас. Соляра выгорела, не уничтожив одежды. Поковыряв носком сапога обугленные тряпки, омоновец понял, что в этой куче не один комплект одежды. Это серьезно меняло дело. Он поспешно вернулся к дому. Солдаты со своим командиром вели допрос с пристрастием. Выглядело это, как вяло текущее избиение раненого. Никаких конкретных вопросов не формулировалось. Чеченцу громко и настойчиво повторяли, чтобы он начал говорить. Парень молчал.
Сергей прошел в дом. В комнатах сидело пять человек гражданских - старик со старухой, женщина средних лет и два рослых парня-подростка. Другие бойцы в это время обыскивали дом. Внешне это походило не на обыск, а на хаотичный погром. Вещи выкидывались на пол, шкафы отодвигались и опрокидывались, местами взламывались полы. Поиск оружия редко приносил успех, но «отработать» помещение было необходимо.
Сергей уставился на подростков. Женщина инстинктивно выдвинулась, вперед загораживая их собой. Было видно, что она внутренне подбирает слова, но не знает с чего начать. Взгляд Сергея приобретал все более стеклянный вид. Он в упор посмотрел на женщину. Интонации его слов были максимально безжизненны. Привычным усилием воли омоновец оставлял свою человечность за порогом этого дома.
- На улице кто?
- Сын…
- А эти двое, кто?
- Мальчики они! Мальчики…
- Я вижу, что не девочки.
Сергей грязно выругался. Женщина болезненно поморщилась, отводя глаза, но тут же взяла себя в руки. Ее лицо выражало скорбную покорность, но это не вызвало у Сергея ни сочувствия, ни жалости.
- Тебе они кто?
- Сын и племянник. Они мальчики…
- Сюда оба подошли!
Сергей по опыту знал, что повоевавший человек имеет ярко выраженные отличительные приметы. Бесформенная прическа, грязные волосы, въевшаяся грязь на руках, особо обветренное лицо, да и много еще чего. Парни поднялись и подошли к Сергею. То, что ему бросилось в глаза, его удивило и несколько поколебало. Это не касалось примет, по которым он пытался разглядеть в них боевиков.
Один из ребят, одетый в синюю спортивную олимпийку, был удивительно похож на его младшего брата. Те же скулы и разрез глаз… Такой же непослушный ершик волос на голове… Сергей почувствовал, как его взгляд перестает быть стеклянным, а голос теряет мертвенные нотки. Оставленная за порогом человечность против его воли заявляла о своих правах. Омоновец внутренне встряхнулся и посмотрел на второго подростка. Одетый в не по-размеру большой, черный свитер, чеченец выглядел сильно напуганным. Сергею показалось, что под одеждой парня бьет легкая дрожь.
- На улице, чей брат?
- Мой…
Отозвавшимся был чеченец в свитере. Сергей внимательно посмотрел на волосы парня. Ярко выраженных признаков человека, вышедшего из леса, не было. Но кто знает – все может быть…
- Как его зовут?
- Валид…
- Тебя как зовут?
- Иса…
- Ты кто такой!
Сергей кивнул племяннику.
- Ваха…
- Иса, вообщем, сейчас пойдем разговаривать с братом. Скажешь ему, чтобы он не молчал, как партизан, а начал говорить.
На улице прозвучал одиночный выстрел. Женщина встрепенулась и устремилась к двери.
- Стоять! Здесь находимся и никуда не идем!
Один из омоновцев зашел с улицы в дом. Сергей вопросительно посмотрел на входящего.
- Что там, Саня?
- Вэвэшники пытаются разговорить этого товарища, но он, похоже, настроился партизанить до-последнего.
- Иса, оденься и пошли со мной – поможешь брату.
Мать тревожно посмотрела на сына. Иса накинул куртку и вместе с Сергеем вышел из дома. Группа солдат с раненым боевиком переместилась в огород к железной бочке. Валид с разбитым в кровь лицом стоял на коленях. Взводный держал его голову за волосы и выкрикивал угрозы, чередуя их с ударами.
С соседней улицы, прозвучала короткая очередь и несколько одиночных выстрелов. Через секунду раздался взрыв гранаты. С улицы во двор забежали несколько солдат. Шедший рядом с Сергеем Иса, посмотрел на брата и неожиданно заплакал…
- Товарищ лейтенант, на соседней улице наши дом расстреливают. Там, похоже, боевики!
Сухие щелчки одиночных выстрелов продолжали разрывать утреннюю тишину. Ухнул еще один взрыв.
- Ничего справятся. Так усилили внимание! Круговая оборона! Нам тут тоже надо разобраться с человеком…
Уверенные слова лейтенанта контрастировали с хаотичностью его действий. Было видно, что его способности допрашивать ограничены банальным избиением. Пленник продолжал молчать и допрос, как бы зашел в тупик. Взводный посмотрел на плачущего Ису. Сергей отстраненно толкнул его вперед.
- Это брат его родной. Так то, не похоже, что прям сегодня из леса. Но, блин, шмоток то в бочке, вроде как, больше чем с одного человека…
- Сюда иди…
Иса сделал несколько шагов и неожиданно опустился на колени рядом с братом, пытаясь обнять его. Лейтенант взял его за шиворот и грязно выругавшись, поднял на ноги.
- Встать! Сейчас я буду спрашивать, а ты будешь отвечать. Если только мне покажется, что ты врешь, я твоему брату башку прострелю, а ты можешь это записать на свой счет. Понятно!
Иса широко раскрытыми, полными ужаса глазами смотрел на офицера. Его губы кривились, а тело колотило крупной дрожью.
- Когда пришел твой брат?
- С-сегодня…
- Кто ему помогал? Не мог он сам припрыгать на одной культяпке. Ты знаешь людей, которые привели его?
- Я спал… Ничего не видел… Когда проснулся и встал, мама Валиду ногу перевязывала…
Лейтенант наотмашь ударил парня по лицу. Иса отшатнулся, но устоял на ногах. Автомат взводного уперся в голову Валида.
- Я же сказал не врать!
- А-а-а-а-а, клянусь, я не вру! Не убивай его!
Валид, стоял на коленях, закрыв глаза. Его губы стали двигаться, произнося беззвучные слова. Сергею, подумалось, что чеченец молится. Со стороны центра села прозвучало еще несколько коротких очередей. Лейтенант стволом автомата ткнул раненого в лицо.
- Просыпаемся! Сейчас твоя очередь говорить. Схема та же. Ты отвечаешь, иначе твой брат получает пулю. Глаза, говорю, открой, паскуда!
Чеченец не реагировал. Его глаза были закрыты, а губы шептали непонятные слова. Лицо лейтенанта исказила гримаса ярости. Он дал пощечину раненому и пальцами попытался разлепить его веки. Поведение пленника ввергало его во все большее бешенство.
- Ну, смотри же, сука, ты сам напросился!
Развернувшись к брату раненого боевика, он приставил автомат к его бедру и нажал на спуск. Хлесткий звук выстрела слился с короткими очередями на соседних улицах. Пуля подломила ногу Исы и лязгнув, насквозь прошила железную бочку рядом с Сергеем. От неожиданности Сергей отскочил назад. Не находя слов он возмущенно посмотрел в сторону вэвэшника. Сумасшедший вид офицера не располагал к нотациям и претензиям. Матюгаясь, лейтенант начал пинать Валида.
- Ты у меня заговоришь! Говори, сука!
Упавший с простреленной ногой Иса, несколько секунд корчился на земле, издавая тихий полуписк-полустон. Неожиданно быстро он стал затихать, по видимому теряя сознание. Сергей видел, как моментально почернела штанина, напитавшись сильным потоком крови. Пуля, скорее всего, повредила артерию. Солдаты-срочники стояли рядом с лейтенантом, который продолжал избивать Валида. Сумасшествие взводного не прекращалось.
- Говори, сучонок! Я сейчас уши брату твоему отрежу и жрать тебя заставлю!
Бойцу ОМОНа стало не по себе. Психика Сергея не выдерживала ужаса происходящего. Глядя на офицера, он внезапно подумал о парне похожем на брата, который остался в комнате. Непонятное чувство развернуло его, и он пошел в сторону дома. Проходя мимо хозпостроек, он заметил там движение и зашел внутрь. Из глубины, за перегородками, слышалось кудахтанье кур и тихий голос:
Цип-Цип-Цип… Цип-Цип-Цип…
Пройдя мимо стойла с коровой, омоновец заглянул за перегородку. Мальчик кормил куриц. Мирная картина в сарае резко контрастировала с тем, что происходило в огороде. Лицо чеченца было спокойно. Похоже, он не догадывался, что рядом убивают его близких. Сходство Вахи с младшим братом, показалось омоновцу еще более выразительным…
Сухие, хлесткие щелчки одиночных выстрелов в огороде заставили вздрогнуть и подростка, и Сергея. Чеченец инстинктивно обернулся на звук и увидел бойца ОМОНа.
- Ваха, ты соседей здесь знаешь?
Мальчик молчал и смотрел на Сергея, не понимая вопроса.
- Вообщем, слушай меня и делай, что я скажу. Сейчас вместе со мной выходишь на улицу, и идем к соседям. Тебе надо некоторое время побыть в другом месте. Здесь тебе оставаться не надо. Ясно?
Сергей прикидывал, что проведет подростка через двор, а там, на улице уже сориентируется, что к чему. Ваха слабо кивнул, а затем махнул рукой в другую сторону:
- Здесь можно, через маленькую калитку пройти к дяде Магомеду.
- Хорошо. Прямо сейчас и пошли. Тете твоей я сам скажу, что ты у соседей. Все пошли…
Проходя за дом, Сергей мельком взглянул в глубину огорода. Два тела безжизненно лежали на месте расправы. Ваха их не заметил и спокойно прошел к забору соседнего участка. Засунув руку в щель, он открыл невидимую щеколду. Калитка распахнулась. Подросток вопросительно оглянулся. Омоновец со смешанным чувством еще раз отметил, насколько поразительно сходство Вахи с его младшим братом.
- Магомеду скажешь, что тебе приказали покинуть дом. Назад не возвращайся. Все, иди…
Возвращаясь в дом Сергей, еще раз посмотрел на трупы в огороде. Солдаты продолжали свой разрушительный «обыск» здания. Лейтенант, все так же на взводе, отдавал распоряжения и инструктировал солдат:
- Гранатомет, который с речки, сюда принести… Значит так - у парней при обыске мы нашли гранаты. Они оказали сопротивление и попытались их взорвать… Были при этом убиты… Рядом с трупами положите пару эфок*… Все ясно? Бегом выполняем!
Солдаты продолжали оставаться в растерзанном доме, а сотрудники ОМОН пошли дальше по улице. Операция по поиску продолжалась ими еще какое то время, но уже безрезультатно. Позже Сергей узнал, что в дальнем углу огорода, в спутанном кустарнике живой изгороди, солдаты нашли оружие. Это был полиэтиленовый мешок с тремя автоматами и рацией.
Эту важную информацию, омоновец не пытался анализировать. Его чувства и мысли не рождали никаких новых выводов. Были ли все трое парней боевиками, или нет – не имело значения. В тот день, почему то, для Сергея самым важным было то, чтобы мальчик похожий на брата остался живым…

вэвэшники* - солдаты и офицеры внутренних войск;
взводный* - командир взвода, офицер;
срочники* - солдаты срочной службы;
эфка* - ручная гроната Ф-1.

Автобус с омоновцами остановился на въезде в Моздок. Это была последняя остановка перед пересечением административной границы с Чечней. Бойцы выходили, разминали затекшие ноги, закуривая и оглядываясь по сторонам. Покурив, парни тянулись в сторону придорожного кафе. В ожидании заказа, кто-то сидел за столиками, некоторые прохаживались рядом, разглядывая ларьки вдоль дороги. Под самодельными навесами располагались прилавки с разным товаром. В основном это была военная амуниция и бытовая утварь. Рядом стояла палатка с холодным оружием. Красивые ножи притягивали взгляд особо. Стоили они не дешево, но щедрые командировочные «жгли карман», подталкивая парней к незапланированным тратам.

Заказав еду, Сергей, стоял у прилавка, разглядывая клинки. Он брал их в руки один за другим. Вытаскивал из ножен, трогал затейливую гравировку. Омоновец прекрасно понимал, что это не оружие, а всего лишь красивая безделица. И дело было ни в качестве клинка или крепости рукоятки. За годы службы в горячих точках, на срочной в ВДВ или в ОМОН, Сергей ни разу не сталкивался с боевым применением холодного оружия. Именно поэтому, нож на поясе не рассматривался им, как часть боевого арсенала бойца. Но не зря же говорят, что взрослые отличаются от детей тем, что у них, просто, другие игрушки! Немного поторговавшись, он купил нож, который тут же повесил на ремень.

Место дислокации отряда находилось в самом Грозном, в районе площади «Минутка». Двухэтажное здание бывшего детского садика было укреплено, заложенными мешками с песком оконными проемами и линией окопов по периметру. Бойцы обживали кубрики в глубине здания, стремясь максимально обезопасить себя от обстрелов. Служба омоновцев состояла в обеспечение пропускной работы блокпоста на выезде из города и охрану самих себя. Выезды на спецоперации были не частыми и, до времени, обходились без боестолкновений. Рутина всего происходящего навевала на Сергея все большую скуку. Именно поэтому, просьба командира съездить с документами в Моздок была встречена Сергеем на позитиве.

- Серега, ты здесь все ходы и выходы знаешь, съезди в штаб надо подтолкнуть одно дельце. Нам должны выделить электрогенератор. Чтобы документы не затерялись – отдай в руки, кому следует, и попробуй максимально ускорить получение.

Сказано – сделано. Отрядный УАЗик, отвез Сергея на аэродром Северный. После оформления документов, его внесли в список вылетающих на Моздок. Перед посадкой на «вертушку», как и договаривались, командир взвода забрал у бойца автомат. Ходить по мирному городу со стволом наперевес не было совершенно никакой необходимости. По возвращении, ребята, конечно же, должны были его встретить. Закинув через плечо сумку с документами и сухпайком, омоновец погрузился на вертолет.

Перелет прошел нормально. С аэродрома в пригороде Моздока, до штаба Серега решил пройтись пешком. Идти было не близко, но прогулка по тихим улицам доставляла удовольствие и совершенно не тяготила. Разыскав службу обеспечения, омоновец представил запрос на оборудование. Армейский подполковник был доброжелателен и конкретен.

- Вообщем, смотри, очередная колонна с материальным обеспечением будет сформирована и отправлена через пять – шесть дней. Либо ты сейчас улетаешь и тогда, будешь получать генератор в Грозном, либо, дождешься, сядешь старшим машины и вместе со своим генератором приедешь колонной.

- А где здесь, жить?

- Расположишься в «ветряке». Питаться будешь с водителями.

- В «ветряке»..?

- Ну, это так, общага для водителей называется. Ну, что? Годится?

Сергей пожал плечами и записал адрес общежития. Перспектива почти недельного проживания в Моздоке не сильно его радовала. Но и кубрики в Грозном были вполне себе надоевшей реальностью. Уточнив направление, он пошел искать «ветряк».

Общежитие располагалось в отдельно стоявшем здании старого клуба. Просторное помещение с высоким потолком было заставлено двухъярусными железными кроватями. Некоторые были застелены, но больше половины стояли с голыми панцирными сетками. Рядом со сценой расположились грубо сколоченные столы, на которых стояли металлические котелки, миски и кружки. Несколько парней лежали в одежде на кроватях. Бросив сумку на незастеленную койку, Серега лег на железную сетку.

Ближе к вечеру, помещение стало наполняться народом. Водители возвращались с выездов. Приближалось время ужина. Раздача еды происходила из полевой кухни на улице. Получив щедрую порцию гречки с тушенкой и кружку чаю, Сергей прошел к столу. То там, то здесь, военные выкладывали на стол колбасу, зелень и ставили водку. Буднично разливали и выпивали не чокаясь.

Парень, сидевший рядом, коротко расспросил омоновца, кто он и предложил выпить. Сергей отказался от водки. Пить совсем не было настроения, а вот матрас и подушка не помешали бы. Новый знакомый показал в сторону подсобки, где лежали скрученные матрасы. Они были сомнительной свежести, но, конечно, лучше чем голая панцирная сетка. Сергей лег и сразу задремал.

На сон омоновец никогда не жаловался. Он был из тех людей, разбудить которых можно только стрельбой из пушки. Но в этот раз поспать ему довелось лишь несколько часов. Невероятный галдеж разбудил его среди ночи. В «ветряке» на полную катушку надрывался магнитофон. Сигаретный дым плотной пеленой висел над столами, затушевывая происходившее на сцене. А там, несколько женщин и пара военных, под одобрительные пьяные вопли отжигали в полуэротичеком танце.

То ли от грохочущей музыки, то ли от табачного дыма, голова Сергея, практически сразу стала наливаться тяжестью. Полежав еще с полминуты, он поднялся и пошел на улицу. Проходя мимо подсобки, он брезгливо поморщился от характерных звуков полового акта, доносившихся из-за неплотно прикрытой двери. Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул летний воздух. Лишенная дневного зноя, прохлада ночи несколько освежила тяжелую голову.

Возвращаться в помещение не хотелось, но до утра было еще далеко. Не стоять же на улице? Сергей зашел внутрь «ветряка». Вакханалия с плясками на сцене, не просто продолжалась, она перерастала в какое-то совсем уж безумное зрелище. Одна из девиц начала раздеваться. Скинув блузку, в одном белом лифчике она перешагнула со сцены прямо на стол. Вопли военных, которые и так-то были на предельной ноте, переросли в одобрительный рев.

Неуклюже вышагивая между кружками и мисками, девушка попыталась танцевать на столе. Через несколько секунд она стащила бюстгальтер и стала размахивать им над головой. «Ветряк» окончательно трансформировался в «вертеп». Здоровенный детина с рыжей бородой подскочил к столу раскинув руки. Девица упала со стола в его объятия. Под завывания и улюлюканье компании парочка неровным шагом удалилась в подсобку…

Пьянка начала затихать только через пару часов. Проститутки, еле живые от количества выпитого и обслуженных клиентов уехали на такси. Самые стойкие вояки продолжали сидеть за столом. Они курили, догоняясь водкой до бесчувственного состояния. К пяти утра на ногах не осталось никого. Свет в помещении продолжал гореть. Уснуть Сергею, так и не удалось.

Проворочавшись пару часов, он встал и, закинув за плечо сумку, потопал в сторону штаба. Бессонная ночь совершенно выбила его из колеи и кардинально повлияла на планы. Перспектива пожить неделю в «ветряке» вызывала отвращение. К штабу он пришел в начале восьмого утра. Дождавшись знакомого подполковника, Сергей объявил, что улетает в Грозный и груз получит на месте по прибытии колонны.

- Боюсь, дружище, что ничего у тебя не получится. Только что сообщили, что под Грозным вертушка упала. Все полеты отменены.

- Вот блин! Сбили или что-то с техникой?

- Пока подробностей немного, но факт, что тебе не улететь. Так что, сиди здесь, дружище. Поедешь колонной. Точную дату и время я тебе сообщу…
Выйдя из штаба, Сергей задумался. Денег у него с собой было немного. На съем жилья их едва ли хватит, да и тратиться на это совсем не хотелось. Перспектива возвращения в «ветряк» отбрасывалась им напрочь – вторую такую ночь он просто не вынесет. Особо ни на что, не рассчитывая, Сергей пошел в сторону аэродрома.

Придя на место, он сунулся со своими документами, для внесения его в полетный лист. Подполковник не ошибся – полеты были отменены. Положение становилось совсем уж кислым. Разговор с другими военными, которые ожидали вылета, лишь усугубил картину. Вылетов не ожидалось в течении нескольких дней.

Почти весь день, Сергей слонялся по аэродрому. Безысходность ситуации усиливалась, но возвращаться в город не хотелось. Ближе к вечеру он услышал шум винтов и увидел вертолет. МИ-8 заходил на посадку. Слабая надежда затеплилась, рождая вопросы. Вернулся откуда-то или прилетел за кем-то? Сергей внимательно смотрел по сторонам. Если это «за кем-то», то главное не прозевать пассажиров и договориться со старшим. Вертолет стоял на полосе и не глушил двигатель – верный знак, что пассажиры, где то рядом.

Практически сразу, Сергей увидел группу спецназа, которая готовилась к погрузке. Тяжело экипированные бойцы выдвинулись на взлетную полосу. Быстрым шагом омоновец бросился вдогонку. Догнав парней, он, не очень понимая, кто здесь старший, обратился сразу ко всем.

- Парни вы в Грозный?

Его вопрос проигнорировали. Группа приближалась к вертолету. Досада, от ускользающей надежды на отлет, толкала к более напористым действиям. Терять было нечего.

- Парни, вы что – языки проглотили? Сложно ответить?

Один из спецназовцев, не отвечая на вопрос Сергея, подал команду:

- Так, проверили экипировку. Готовимся к погрузке.

Старший группы, прошел к пилотам с полетным листом. Коротко переговорив, он скомандовал бойцам начинать погрузку. Сергей, теряя надежду, подошел к нему.

- Звания не знаю твоего, братишка, очень надо в Грозный… Вы ж, до Грозного летите?

- У меня двадцать пять человек с амуницией. Ты понимаешь, что это перегруз для вертушки?

- Ну, перегруз – не перегруз, давай я с летунами договорюсь. Если они добро дадут, ты то – не против?

- Мне так-то, похеру, но тебя же в полетном листе нет?

- Мои проблемы! Сейчас все порешаем!

Спецназовец махнул рукой. Сергей скрылся за вертолетом. Решать какие-то вопросы с летчиком он не собирался. Постояв с минуту, вне видимости спецназовца, он вернулся.

-Все нормально! Водила дает добро! Я с вами!

Аммуниции было много, и перегруз вертушки, был предельный. Люди сидели, как сельди в бочке, но Серега был рад. Плюс-минус, через полчаса он будет в Грозном, а еще через пару часиков завалится в родной кубрик. Вообщем, прощай сумасшедший «ветряк» с пьяными водилами и безумными проститутками. Настроение возвращения домой, переполняло довольного омоновца…

Долетели без происшествий. Площадка приземления на окраине Грозного была Сергею незнакома. На улице начинали сгущаться сумерки. Спецназовец, глянув на безоружного бойца и, несколько неожиданно, проявил участие.

- Тебе, вообще-то куда?

- В районе «Минутки» наше расположение. Не могу сориентироваться – мы сейчас где?

- Мы сейчас совсем в другом конце города. Короче говоря, темнеет уже, давай к нам в расположение. Свяжемся с твоими – утром тебя заберут.

Все это прозвучало крайне резонно и убедительно. Но иногда, как говорится - люди не ищут легких путей. И торопливость в принятии решений толкает на опрометчивые авантюры. Именно это и произошло с Сергеем.

- Здесь поблизости есть пост с омоновцами?

- Да, здесь рядом. Вот за эти зданием дорога и там, метром двести до поста. Ты уверен? Оставайся до утра…

- Все нормально! Я с ментами договорюсь, они мне помогут… Спасибо, братишка, что на вертушку взял меня! Должен буду!

Сергей скорым шагом, пошел в сторону полуразрушенного дома. Ночь накатывала все быстрей. Спецназовцы остались за углом. Отсутствие автомата на плече рождало неуверенность. Сергей с неприязнью отметил в себе характерное чувство обеспокоенности. Он начал высматривать дорогу с блок-постом. Ни того ни другого не было. Коробка пустынного двора напрягала неестественной тишиной.

«Двести метров… Двести метров… Блин! В какую сторону-то, эти двести метров!».

Сергей обошел кругом пару зданий, понимая, что внутренняя неуверенность растет. Он уже совсем хотел вернуться на площадку, где приземлилась вертушка, но внезапно услышал шум транспорта. За углом очередного строения ему открылась широкая дорога с довольно типичным блок-постом. Облегченно выдохнув, Сергей направился к парням в знакомой экипировке. Дежурившие на посту омоновцы, на приближающегося человека с сумкой отреагировали с улыбкой.

- Ты откуда, такой «налегке» нарисовался, братишка?

- Здорово, парни! Видели «вертушка» приземлилась? Со «спецами» я прилетел из Моздока. Мне, короче, на «Минутку» надо. Можете меня с какой-нибудь попуткой отправить?

- Так-то бы можно, но темно уже, сам видишь – машин нет. Давай оставайся до утра. Утром все порешаем…

Сергей посмотрел на пустую дорогу. Сумерки сгустились, и желающих ездить по ночному Грозному не было. Ему предложили пройти в вагончик за бетонными блоками, сказав, что позовут, если появится какая-то оказия до «Минутки». В помещении все было просто и аскетично. Растянутся на кровати в родном кубрике, было бы конечно, приятней, но что ж поделать.

Не успев расположится в вагончике, Сергей услышал звук подъехавшей машины. В голове промелькнула мысль насчет попутки. Дежуривший на улице омоновец зашел внутрь.

- Короче , повезло тебе, ребята как раз туда едут! Давай, по-быстрому!

Сергей схватил сумку и выбежал на улицу. Посмотрев на машину, он с недоумением обернулся к постовому. Вместо ожидаемой «брони», УАЗика или тентованного военного грузовика, на дороге стояла видавшая виды Жигули - «шестерка». Еще большее смущение вызвало то, что водитель и пассажир рядом с ним были чеченцами в гражданской одежде.

- Давай, братишка, до «Минутки» тебя парни докинут!

Сергей вопросительно глянул на омоновца. Ехать с «чехами» по ночному Грозному не входило в его планы. Он оказался в затруднении. Судя по всему - уверенность постового, должна была, что-то означать. Но что? Может это его хорошие знакомые? Не могут же они меня к первым встречным посадить? Или они тут совсем тупые!?

Эти мысли пронеслись в голове за доли секунд. Неуверенность Сергея застряла в одной точке, не разрешаясь ответами, но и не усиливаясь критически. Пауза затягивалась. Вместе с паузой, внутри Сергея нарастали паскудные, в своей противоречивые чувства. С одной стороны, это был инстинкт самосохранения, а с другой, как бы, стыд за свое малодушие. Что-то надо было делать. Молча, с туманным осознанием, совершаемой ошибки, Сергей сел на заднее сидение. Машина тронулась. Блок-пост исчез за поворотом.

Сумерки сгустились в полноценную тьму. Освещения в разрушенном городе не было и Сергей, интуитивно пытался понять маршрут движения. В машине висела напряженная тишина. Через некоторое время в свете фар стали появляться знакомые Сергею здания, центра города. Эти места он неплохо знал. Оставшийся маршрут движения до площади «Минутка», по центральному проспекту, четко вырисовался в голове. Внутреннее напряжение стало уходить.

Водитель перекинулся с приятелем несколькими словами на чеченском. Автомобиль резко свернула направо. Этот уход с понятного маршрута несколько озадачил Сергея.

«Куда это мы?»

Темные многоэтажки заканчивались – машина въезжала в частный сектор. Первоначальная неуверенность стала оживать. Омоновец напряженно вглядывался в свет фар за лобовым стеклом. Мужики спереди обменялись еще несколькими фразами на чеченском. Деловитая, жесткая тональность коротких словосочетаний усилила тревожные сомнения. Смутные предположения и догадки трансформировались в очевидную реальность. Понимание происходящего навалилось внезапно и вдруг, со всей силой фатальной неотвратимости.

«Завозят! Это конец - допрыгался!»

В голове промелькнули кадры с изъятых кассет, которые Сергей привез из прошлых командировок. На тех страшных видео, были допросы с избиениями, пытки и казни военнослужащих боевиками. Сомнений в том, что он влип, не было никаких. Мысли лихорадочно скакали в голове пытаясь найти выход из тупика. В какой-то момент, омоновец попытался приободриться логикой понятных доводов.

«А что это, они такие смелые, блин,? Ладно, автомата у меня нет, но они ж не знают – может у меня ПМ* в кармане?»
Это было слабое утешение. Боевики может и не знали, но он-то понимал, что никакого пистолета в кармане нет. Выхода не оставалось, надо было бороться или, как минимум, попытаться подороже продать свою жизнь. Ощущение тупика толкало на отчаянные действия. Стараясь двигаться как можно естественней, он нащупал нож на поясе. Медленно вынул его из ножен и зажал в правой руке. Машина выехала в пригород.

«Других вариантов уже не будет. Уж лучше сейчас сцепиться и проиграть, чем дать им возможность спокойно и вдумчиво резать меня в каком-нибудь подвале…»

Сидя посередине заднего сидения, Сергей глазами примерился к шее водителя.

«Так, бью в шею – он теряет управление… Даже если просто порежу, он будет вне игры… Дальше, как смогу - наугад буду колоть второго… Оружие? Есть ли у них оружие? Ладно, уже не важно… Все, давай! Бей!».

Сергей впился глазами в ненавистный профиль водителя. Рука что есть мочи, сжимала рукоять ножа. Надо было ударить точно в шею!.. Точно в шею!.. Рука почти тряслась от напряжения, но команды мозга на короткий удар не следовало.

«Бей! Бей, же! Что ты медлишь, сука!»

Внутренне готовый к удару, боец не понимал что происходит. Напряжение момента перевернуло реальность. Сергей почувствовал себя посторонним наблюдателем. Он как бы перестал быть, участником происходящего и превратился в зрителя. Этот зритель, переживая за главного героя, не мог влиять на происходящее. Уже не веря в то, что это произойдет, он продолжал твердить, как заклинание.

«Бей! Бей, же! Бей, давай!»

Машина остановилась. Чеченцы вышли, обходя ее с двух сторон. Сергей развернулся к двери, выставив перед собой нож. Обойдя машину, мужчины открыли багажник. В короткие фразы на чеченском, затесался жесткий смешок. Парни, похоже, доставали оружие. Участь Сергея была предрешена…

…Чеченцы снова обошли машину и встали в свете фар. На плече одного из них была спортивная сумка. Спокойные, чуть усталые улыбки совсем не соответствовали совершенному похищению. Они обнялись и дружески похлопали друг друга по спине, прощаясь. Водитель сел на место и завел двигатель.

- Ты прости, брат, тут по пути было. Решил сначала друга завезти. Мне потом, совсем неудобно, было бы возвращаться…

Сергей молчал. Единственное, на что он был способен – это кивок головы. До «Минутки» доехали без происшествий. Коротко и сухо поблагодарив водителя, Сергей вышел из машины. До расположения оставалось метров триста. Все еще плохо соображая, омоновец дошел до расположения своего отряда. Как на автопилоте, он тихо прошел мимо часового. Пройдя по коридору в свой кубрик, завалился на кровать, не здороваясь с другими бойцами. На вопросы парней отвечал односложно и почти сразу уснул. Утром командир отряда, зашел в комнату.

- Серега, ты чего, блин не докладываешь? Я кстати, втык вставил постовым за то, что проспали тебя. Ты, оказывается у нас, охрененный ниндзя! Ночью, по Грозному, шляешься! Один и без оружия…

Командир смеясь, покосился на нож на поясе Сергея.

- Впрочем, пардон, вижу, что ты вооружен! Хорошая вещица, тоже себе такой хочу купить.

- Извини, Палыч. Хотел с утра доложить, что прибыл. Все нормально… Генератор получим через неделю, раньше никак. И вот еще что…

Сергей снял нож с пояса.

- Так, по-братски, возьми в подарок, мне он ни к чему.

- От души, дружище! По законам гор с меня причитается! Сегодня и завтра отдыхай. Твои на пост только через два дня поедут…

Довольный подарком командир, покрутил в руках нож в ножнах, сунул его в карман и вышел. Сергей лежал и думал о поездке на «шестерке» по ночному городу. За его плечами были жесткие операции, включая мясорубку первого штурма Грозного на срочной службе. Он не трусил в ближнем бою, когда стрелять приходилось практически в упор. В одной из засад, он скрутил и взял в плен вооруженного боевика.

Он многое знал про себя. Эти знания, свидетельствовали, что он не трус. Но в прошлую ночь, он узнал нечто новое. Пусть и выдуманная опасность поставила его перед выбором. То, что казалось реальностью, толкало на решительное действие – ударить ножом. Ничто не препятствовало этому. Но, вместе с тем, это, «единственно правильное» решение, он так и не смог реализовать. Что-то не позволило ему это сделать. Быть может, думал он, что - «и на старуху бывает проруха», и это, всего лишь банальное малодушие? Может так, но может быть, и нет.

Много лет спустя, размышляя, что именно помешало ему убить неповинного парня, он предположил, что это не «что-то». Ему все отчетливее виделось, что это был «Кто-то». Этот Некто, остановил его руку с занесенным ножом, спасая души всех находящихся в машине. Сергей не делился этими мыслями ни с кем. Он не ждал понимания и стеснялся досужих разговоров. Но в реальном существовании этого «Кого-то» он уже не сомневался никогда.

ПМ* - пистолет Макарова

Майское солнце жарило все более беспощадно. Глина разбитых дорог давно превратилась в твердую пыльную корку. Палаточный лагерь в пригороде Грозного жил обыденной жизнью. Само место этого лагеря посреди поля не предполагало каких-то внезапных нападений. Да и было ли кому нападать? Бои за освобождение Грозного отгремели несколько месяцев назад. Вырвавшиеся из окружения боевики ушли далеко в горы. Остатки личного состава растерзанной в боях разведроты ожидали замены и вывода на место постоянной дислокации.
Никто не привлекал полтора десятка уставших бойцов на выезды по тревоге. Вся служба солдат заключалась в охране самих себя. Из всей караульной службы у подразделения были два поста – один у палатки и второй на въезде в палаточный лагерь. Дисциплина в роте офицерами поддерживалась, но без казарменного фанатизма. Все вместе они прошли через пекло городских боев. Это рождало особые взаимоотношения между бойцами и командирами.
Впрочем, не все из боевых офицеров могли усидеть на месте. Официально это называлось взаимодействием между подразделениями, но, по сути, было личной инициативой особенно непоседливых. Одним из таких неутомимых воинов был замкомроты старший лейтенант Никонов. Еще во время штурма Грозного он познакомился с офицерами контрразведки и завел там друзей. В некоторых операциях эфэсбэшников он принимал участие единолично, иногда же брал с собой опытных бойцов из срочников. Усталые срочники, конечно, не разделяли задор и активность командира, но солдатское дело подчиняться, а посему и вопросов быть не могло.
Сменившись с караула на въезде в палаточный городок, Сергей шел в сторону ротной палатки. Он мечтал скинуть бронежилет, китель и облиться водой. После этого у него были законные четыре часа на отдых, которые он планировал проваляться на койке в палатке. Возвращаясь с поста, он мысленно благодарил прапорщика Чернова, который разрешил брать на пост РПК. По штату, за Сергеем был закреплен пулемет ПК 7,62 мм. Таскать эту тяжелую штуковину с лентой на сто патронов, заступая в караул, было очень неудобно. Ручной пулемет РПК 5,45 мм по сравнению с ним, был просто игрушкой.
Подходя к палатке, Сергей увидел Никонова и с ним незнакомого военного. Напротив палатки на грунтовой дороге стоял УАЗик «буханка». Никонов разговаривал с молодым караульным. Боец на посту, выслушав командира, потопал за палатку. Повернувшись в сторону и заметив Сергея, Никонов на секунду сощурился и двинулся ему на встречу.
- Так, Родионов, ты мне нужен. Надо помочь капитану. Бронежилет можешь снять. Оружие, подсумок с магазинами - с собой. Это ненадолго…
- Я только с поста, товарищ старший лейтенант…
- Так, Серый, я послать никого не могу – мне нужен ты. Съездишь с капитаном, обратно тебя привезут. Надо помочь… Кузьмин! Где ты ползаешь!
Караульный, рядовой Кузьмин показался из-за палатки. В руках у него были две лопаты. Недовольный Сергей прошел в палатку. Сняв бронежилет, повесил его на дужки кровати. Выйдя наружу, он взял лопаты у караульного. Ни на что, особо не рассчитывая, он вполголоса спросил Кузьмина, что это за дела.
- Не в курсе, Серый. Мне Никонов сказал лопаты притащить и все…
С РПК за спиной и лопатами в руках Сергей подошел к УАЗику. Никонов, увидев Сергея, жестом подозвал его подойти.
- Так, Сергей, все просто. В УАЗике два боевика. На них крови «выше крыши». Мы всю информацию качнули. Сдавать их на фильтр нельзя, у них большие возможности и связи – могут отмазаться. Поможешь капитану, он тебе все объяснит.
Сергей посмотрел на капитана.
- Там все готово, сержант. Поможешь мне немного. Это ненадолго…
Никонов, похлопал капитана по плечу.
- Все хорошо, Володя, сержанта моего привезешь. Это настоящий рекс - мой лучший боец. Мы с ним вместе все прошли… Давай, Родионов, в машину…
Капитан полез в кабину на водительское место. Сергей дернул ручку двери в салон «буханки». В проходе между откидными сидениями лицом в пол лежали два чеченца. Их руки были за спиной закованы в наручники. Мысль о том были ли они боевиками, лишь на секунду промелькнула в голове Сергея. Практически сразу, попав в зону боевых действий, он определил для себя, что все мужчины это потенциальные боевики. Бросив лопаты под ноги, Сергей сел на откидное сидение, направив ручной пулемет в сторону мужчин.
Эти двое ничем не выделялись из массы других. Чеченцы были одеты в гражданскую одежду, если не считать затертых камуфляжных штанов на одном их них. Лица обоих задержанных были изможденные, хотя яркие следы побоев были лишь у одного. Мужчины лежали без движения с закрытыми глазами.
Некоторое время Сергей, сидя спиной к водителю, держал свой РПК, направив на пленников. Опасности от них не исходило никакой и он, просто положил пулемет на колени. Выехав за пределы палаточного лагеря, УАЗик некоторое время ехал по знакомой Сергею грунтовке, затем машина свернула в поле и поехала по целине.
Ухабы бездорожья кренили УАЗик из стороны в сторону. Сергей держался за ручки салона и смотрел в окно, пытаясь понять на какой ориентир следует водитель. Впереди ровная местность заканчивалась и начиналась «пересеченка». Показался небольшой спуск и осыпи грунта. УАЗик остановился. Капитан вылез из кабины и, обойдя машину, открыл задние дверки.
- Подъем, мужчины. Давай-давай, просыпаемся и выходим…
Голос капитана не был грубым, но слово «просыпаемся», было явно не подходящим к этой ситуации. Чеченцы открыли глаза, немного щурясь от света. Грязь, прилипшая к щекам, делала их изможденные лица еще более страдальческими. Движения были вялыми. Развернуться и как то выйти из салона «буханки» пленники самостоятельно не могли.
- Сержант, помоги мужикам.
Неловко наступая на лопаты под ногами Сергей, по очереди приподняв за плечи, вытолкнул мужчин из салона. Капитан помогал снаружи и тянул чеченцев на себя. Ноги пленников подгибались, не выдерживая веса собственного тела. Один лицо, которого было разбито, сразу опустился на колени, прислонившись головой к бамперу УАЗика. Он закрыл глаза и прерывисто дышал. Второй мужчина был живее. Взгляд его прищуренных глаз, лишь мельком скользнувший по военным, обратился к окрестностям. Он смотрел по сторонам, очевидно желая понять, где находится.
- Так, мужчины, здесь стоим. Сержант, за мной.
Сергей прошел за капитаном. Обойдя УАЗик, военные отошли метров на десять в сторону.
- Так, Сергей, там внизу все готово. Сейчас спускаемся с этими «чехами». Здесь недалеко. Они пойдут впереди. По моей команде, кончаем обоих. Лопаты пусть пока в машине будут, за ними потом сходим. Вопросы?
Будничный тон капитана сбивал с толку. Смущение и удивление, которое задвигалось где то внутри Сергея, не как не формулировались в слова. Он молча смотрел на капитана. «У меня сейчас, наверное, очень тупое выражение лица» - отчего-то подумалось Сергею.
- Вопросов нет. Все идем…
Чеченцы все так же находились у машины. Стоявшего на коленях капитан, взяв за плечи, рывком поднял на ноги.
- Так, мужчины, идем сюда. Здесь пологий спуск, спускаемся вниз и идем прямо. Давай-давай, идем…
За спуском, по которому шли мужчины, начиналась более интенсивная «пересеченка», с небольшими осыпями открытого грунта. Чеченцы шли впереди. Пройдя несколько десятков метров, капитан придержал Сергея за рукав и сбавил шаг. Сергей, посмотрев на капитана, пошел медленнее. В голове его звучали, только что услышанные слова: «…по команде, кончаем обоих… по команде, кончаем обоих…».
Сергей никак не мог сосредоточиться на этих словах. Он, в какой-то момент, как будто отупел от всего происходящего. Понятная мысль, озвученная капитаном, никак не задерживалась в его голове. Он понимал, о чем шла речь, но не примерял эту реальность на себя. Все происходящее было похоже на кино, которое он смотрит, как зритель.
Расстояние между пленниками и военными увеличивалось. Немного не доходя до одной из насыпей, капитан повторно дернул Сергея за рукав и громко скомандовал, обращаясь к чеченцам:
- Сто-о-й! Мужчины, стоим, ждем!
Затем, тихо, обращаясь к Сергею, добавил:
- Сержант, огонь…
Сергей, одеревенел и смотрел на капитана, поглупевшим непонимающим взглядом. Состояние постороннего зрителя становилось все сильнее. Капитан, спокойно и даже ласково, тихо повторил команду.
- Огонь, боец, огонь…
Руки Сергея, подняли РПК, передернули затвор, направив ствол в сторону чеченцев. Капитан был невозмутим.
- Огонь, боец, огонь…
Деревянные пальцы нажали на спусковой крючок. Пулемет щелкнул. Выстрелов не последовало. Осечка! Наблюдающий за этим странным действом посторонним взглядом Сергей, искренне изумился: «Как же так - у «Калаша» не может быть осечек!?».
Мысли путались, рождая судорожные движения. Руки Сергея еще раз передернул затвор. Выброшенный из патронника, патрон улетел в траву. Направленный на чеченцев РПК снова щелкнул, не произведя выстрелов.
Один из чеченцев обернулся. Сначала он посмотрел через плечо, затем развернулся и исподлобья смотрел прямо на военных. Сознание окончательно раздвоилось. Сергею показалось, что он сходит с ума. В руках был нестреляющий пулемет, а прямо ему в глаза смотрел человек, которого убивали…
Которого кто-то должен был убить…
Которого он, Сергей, должен был убить…
Состояние сумасшествия породило странные поступки. Повысив голос и обращаясь к чеченцу, он крикнул: «Подожди!». Просьба Сергея к чеченцу выглядела нелепо и непонятно. Чеченец смотрел прямо на него. Совершенно не отдавая отчет в своих действиях, Сергей протянул капитану нестреляющий пулемет.
- Товарищ капитан, дайте, пожалуйста, ваш автомат…
Капитан принял пулемет Сергея и протянул ему свой автомат. Руки Сергея передернули затвор, направив оружие на чеченцев. Палец потянул спусковой крючок. Недлинная автоматная очередь повалила обоих мужчин на землю.
Сергей, в руках которого был стреляющий автомат, продолжал оставаться зрителем. Он отчетливо видел попадания от пуль в район груди и отметил, что раны от попаданий будут серьезные. Капитан забрал у Сергея свой автомат, сунув ему обратно РПК.
- Я не понял, что это была за хрень с пулеметом, сержант?
Сергей молчал. Он продолжал быть в состоянии тупого оцепенения.
- Так, давай, в машину за лопатами и назад…
Вернувшись с лопатами к месту расстрела пленников, Сергей увидел, не замеченную им сразу, свежевыкопанную яму. То, что он издалека принял за осыпь, было небольшим отвалом земли. Капитан, уже снял с убитых наручники. Закинув автомат за спину, он подтащил под руки чеченца с избитым лицом, и столкнул его в яму.
- Давай помогай…
Сергей бросил лопаты и взял второго чеченца за куртку, в районе подмышек. Вдвоем, подняв тело за руки и за ноги, военные поднесли его к яме и бросили на первого мужчину. Капитан пошел за лопатами. Сергей смотрел на лицо убитого. Не понимая логики своих мыслей, он вдруг понял, что лицо чеченца не мертво. Никаких движений не было, но, тем не менее, его лицо не было лицом мертвеца.
- Давай, сержант, не спи. Закапываем и поехали.
Капитан начал энергично орудовать лопатой, кидая грунт в яму. Земля, им отбрасываемая, ложилась на нижнюю часть тела. Сергей, держа лопату одеревенелыми руками, стал неловко скидывать в яму комья земли. Его взгляд постоянно спотыкался о лицо убитого. Кидая землю на тело, Сергей неосознанно пытался не попадать на лицо. Оно, это лицо, не было лицом убитого человека.
Грунт в яме прибывал, и первые комья земли стали падать на лоб и щеки чеченца. В последние мгновения ощущения того, что чеченец живой стали еще более отчетливыми. Было ли это игрой воображения или же, Сергей действительно увидел движение лицевых мышц, он не понял. Ужас всего происходящего усилился настолько, что стал уже физически невыносим. Тошнотворная волна стала подниматься, откуда-то снизу, вызывая слабость в одеревенелых руках. Спазм усилился, толкнув содержимое желудка наружу. Сергея вырвало…
Капитан на секунду прервался и посмотрел на сержанта. Какое-то мгновение он смотрел, как бы подбирая слова, но не найдя ничего сказать, просто продолжил швырять грунт в яму. Сергей отошел на несколько шагов и, уронив лопату сел на корточки. Тошнота и дрожь в руках перетекали в головную боль. Ему было плохо…
Как возвращались назад, и как он оказался на кровати в палатке, Сергей помнил смутно. В очередное заступление на пост, его не подняли. Он провалялся в кровати остаток дня и всю ночь, лишь однажды встав попить и сходить по малой нужде.
Рано утром в солдатскую палатку зашел Никонов. Сергей стал подниматься, но замкомроты усадил его на кровать и сам сел напротив. Сергей только мельком взглянул в лицо старшего лейтенанта. Выражение лица офицера было необычным.
- Как себя чувствуешь?
- Нормально…
- Я тебя сегодня с караулов снимаю. Давай отдохни…
Сергей молчал и смотрел в земляной пол палатки. Физически он чувствовал себя сносно, но внутренняя опустошенность, лишила его каких бы то ни было эмоций. Помолчали.
- Что там с пулеметом случилось?
- Я не знаю. Мне его, когда прапорщик Чернов выдал, я осмотрел, почистил и брал на пост.
- Ладно, с этим разберемся. Давай отдыхай сегодня.
Никонов ушел. Сергей лег на кровать. Глядя в брезентовый потолок палатки, он прислушивался к своему состоянию. Оставшись живым после штурма Грозного, он не думал, что может столкнуться с чем-то более ужасным. Но это случилось. Он не понимал, но остро чувствовал, что вчера произошло что то, что внутренне ранило и изуродовало его душу.
Это было непоправимое и болезненное увечье. Оно было страшнее, чем ближний бой в зданиях перед президентским дворцом, где перестрелка с боевиками велась практически в упор. Оно было ужаснее, чем вид разорванного тела друга, который в агонии умирал на его руках. Боль, которая поселилась внутри его, усугублялась чувством, что исправить что-либо уже не возможно…
Позже Сергей, прокручивая события предшествующие расстрелу пленных, мысленно пытался понять - где была точка невозврата. Где был тот момент, после которого, случившаяся трагедия стала неизбежной.
Прищуренный взгляд Никонова и просьба помочь капитану…
Поездка на машине и инструкции офицера…
Нестреляющий пулемет и просьба дать автомат…
Не выискивая самооправданий, Сергей приходил к мысли, что этой точки не существовало. На тот момент у него не было ни сил, ни возможностей противиться происходящему. Трагедия, которая случилась и душевное увечье, нанесенное самому себе, были неотвратимы. Случилось то, что должно было случиться. Сергей ничего не мог изменить. Он был обречен помочь капитану…

- Ты знаешь, чего я хочу?
- Ну, и чего ты хочешь, Сорока?
- Вот, какая у меня мечта?
- Давай уже, говори…
- На крыше казармы хочу короб к пулемету на сто патронов пристегнуть. Разбежаться и прыгнуть с пятого этажа. Лететь вниз головой, стрелять из пулемета и орать – «Слава ВДВ!»…
- Придурок ты, Сорока, придурок и есть…
Совершенно не обижаясь на «придурка», Сорока растянулся в блаженной улыбке. Было видно, что мысленно в эти мгновения он, действительно, летит вниз головой с пятого этажа, стреляя из пулемета и горланя – «Слава ВДВ».
Сергей отвернулся от Сороки и, прищурившись от солнца, уставился на дорогу. Его мечты были куда более банальны и предсказуемы. Выражались они одним емким словом – «дембель».
Усталость от службы несколько скрашивалась безопасностью теплых весенних недель. Эта безопасность, если подумать, была не такая уж и малость. Блокпост в пригороде Грозного, действительно, казался безопаснейшим местом.
Еще совсем недавно громыхающий и стреляющий Грозный, сеял смерть вокруг Сергея густо и щедро. В январских боях его подразделение, неся потери, сжималось до нескольких человек и, получив пополнение, снова шло вперед. Вспоминая убитых и раненых, которые падали рядом с ним, Сергей тихо изумлялся тому, что на его теле нет ни царапины.
На теле... На теле, но не на душе. В душе, что-то происходило. Временами, страх пережитого подступал так неожиданно и резко, что заставлял его нервно ежиться. Картины недавних событий посылали из мозга сигнал телу, которое напрягалось, ожидая удара раскаленного металла или взрывной волны… Сергей, повернулся к Сороке.
- Надо бы поработать, Сорока. Нет у нас ни хрена нормального на вечер…
Поработать, означало, наколымить каких-нибудь продуктов с проезжающих редких машин. Движение было очень скудное. Люди, покинувшие город, не спешили возвращаться. Да, и возвращаться то, собственно было некуда – город лежал в руинах.
Тем не менее, солдаты встали и присоединились к нескольким товарищам, останавливающих и проверяющих редкие машины. Иногда попадались и небольшие пешие группы людей. В основном это были женщины и дети, одинокие путники встречались совсем редко.
Белобрысый Сорока был веселым «контрабасом». Он подписал контракт и прибыл в Грозный уже после активных боевых действий – о чем, громко и активно сожалел. Его намерение в чем-то реально «поучаствовать» декларировалось им яростно и живо.
Окончательно измотанная рота никуда не привлекалась и занималась своей собственной охраной. Небольшой блокпост на дороге был единственным местом службы для остатков подразделения. Никто так не тяготился этим, как двадцатипятилетний контрактник. Прозвище Сорока ему очень подходило по темпераменту. Сразу прилипшее и созвучное его фамилии, оно заменило ему имя.
Сорока всегда улыбался. Он улыбался, и сытый и голодный. Улыбался и во время солдатских хохм, и в моменты неизбежных в мужском коллективе конфликтов. Даже во время редких и ничем серьезным не закончившихся «Тревог», он скалился в улыбке, напяливая на себя бронежилет. Будучи контрактником, Сорока не ставил себя выше срочников и в коллективе был абсолютно своим человеком.
Являясь формально старшим на блокпосте, Сорока никак не выпячивал свое старшинство. Тем более, Сергей, как единственный уцелевший среди сержантского состава, пользовался абсолютным доверием у офицеров. Все напутствия и обращения взводного перед караулом, обычно, адресовывались сразу обоим бойцам - и Сергею, и Сороке.
Проверка на дорогах редко приносила какое-то существенное дополнение к столу солдат. Но булка мягкого хлеба, пучок зелени, и редкий кусок мяса были вполне себе уместны. Так продолжалось уже несколько недель.
Сергей был бы совсем не прочь быстрее закончить эту затянувшуюся командировку. Вернуться в казарму, которая издали, после всего произошедшего, казалось уютной и родной. Усталый и измученный войной он желал оказаться, если не в родном доме, то хотя бы в расположение своей части.
И только Сорока ждал участия в боевых операциях и встреч с боевиками. В своем безудержном рвении он излазил окрестности вокруг блокпоста. Ничего интересного ему не попалось, кроме недостроенного здания. Это был дом под крышей, с пустыми оконными проемами и внушительным подвалом. Дом находился за реденькой лесопосадкой и с дороги был почти невиден.
С каждой неделей Грозный оживал все активней. Поток машин и людей на дороге оживлялся. Больше становилось и одиноких путников, которые, не имея транспорта, спешили по своим делам в обе стороны.
Сорока активно работал на дороге, уделяя особое внимание одиноким мужчинам. Начав с проверки документов, он подолгу беседовал с чеченцами. Поскольку паспорт прохожих сразу оказывался в руках проверяющего, то длительность этих бесед определялась исключительно Сорокой. Своими наблюдениями и выводами он делился с Сергеем.
- Вот этот хрен, сто процентов, боевик.
- С чего ты взял?
- Да, я по лицу вижу.
- Чего ты видишь? Реально, колхозник какой-то…
- Да, уж, колхозник… Да, он особо и не скрывает, что боевик. Говорит так…
- Ну, и чего он говорит?
- Ничего особенного не говорит, но все понятно.
- Ничего, блин, не понятно. Загнался ты, Сорока, с этой херней…
Шастающих по дороге боевиков, со слов Сороки, становилось все больше. Улыбка, не сходившая с его лица, становилась все более натянутой. Слухи о скором возвращении в расположение части, утешавшие всех бойцов, в Сороке не рождали ни радости, ни удовлетворения.
Последние несколько недель перед возвращением в часть Сергей и Сорока были разведены в разные смены. Они были старшими в своих караулах. Ожидание скорого вывода из Чечни формировало в роте атмосферу «чемоданного настроения».
За день до отъезда заступать в караул была очередь Сороки. Он уехал с бойцами, получив приказ к концу смены собрать и подготовить к погрузке находящееся на блокпосте имущество. В какой-то момент на базе появилась оказия в виде свободного ГАЗ-66, и было принято решение часть имущества забрать чуть раньше. Сергей с несколькими бойцами поехал на блокпост.
Подъехав на место, Сергей глазами стал искать Сороку, чтобы организовать погрузку имущества – печки буржуйки, нескольких кроватей и инструмента в виде лопат, топоров и прочего. Сороки нигде не было.
- Парни, Сорока где?
- В дом, пошел…
- В дом? На хрена? Чего он там забыл?
- Придет, спросишь…
Сергей не имел ни желания, ни времени разбираться с похождениями Сороки. Организовав погрузку имущества, он стоял и курил рядом с водителем «шишиги». Время от времени он смотрел в сторону лесополосы, где смутно угадывались очертания недостроенного дома.
- И надолго, он туда пошел?
- Придет, спросишь…
- Чего ты заладил одно и то же? Сказал то он чего, перед тем, как пошел?
- Ничего не сказал…
Сергей смотрел на молодого срочника, приехавшего в Чечню вместе с Сорокой одним из последних. Неясность всего происходящего рождала не то чтобы любопытство, но желание как-то прояснить ситуацию. С автоматом на плече Сергей зашагал в сторону лесополосы.
Не доходя несколько десятков метров до деревьев, скрывающих недостроенное строение, Сергей увидел своего сослуживца. Пружинящим, скорым шагом Сорока вынырнул из-за деревьев и шел навстречу Сергею. Сергей остановился, дожидаясь товарища.
- И чего ты туда таскался? Мы же смотрели, там, реально, брать нечего…
- Так, дельце одно было.
- В смысле? Что за дельце? Парни на блоке, молчат, как партизаны, ты, тоже, темнишь. Что за херня, Сорока?
Сорока со своей неизменной улыбкой прошел мимо Сергея.
- Это допрос, братишка?
- Просто спросил.
- А я просто ответил.
- Не хера ты не ответил…
- Ты реально мне что-то предъявляешь? Расслабься – завтра домой валим. Все нормально…
Неожиданная тональность разговора озадачила и разозлила Сергея. Но заниматься воспитанием контрактника было и нелепо и глупо. Он молча потопал за Сорокой, глядя ему в спину и недоумевая, что бы это могло значить.
Недоумение сменялось раздражением и злостью. Все это, подталкивало Сергея разобраться в произошедшем. Домыслы и догадки были бессмысленны, так как информации к размышлению не было совсем. Солдаты подошли к блокпосту.
- Сорока, у меня совсем мало бойцов на базе. Там надо имущество готовить к погрузке - дай мне Кузю. Отобьетесь здесь, если что, от чеченских полчищ и вшестером.
- Забирай…
Просьба Сергея не вызвала у Сороки никаких возражений и уж, тем более, подозрений. Тем не менее, в этой просьбе был вполне себе тайный умысел. Разозлившийся Сергей сразу по прибытию на базу отвел молодого Кузю в сторону и начал допрос с пристрастием.
- Короче, шутки в сторону. Не надо мне, на хер, никаких «придешь спросишь», говори – куда Сорока блондился и чего там за дела?
Кузя молчал. Он прятал взгляд и ежился, не в силах отвертеться от этого допроса. Было ясно, что он чего-то не договаривает. Сергей, шкурой чувствуя, что Кузя темнит, усилил давление.
- Ты охренел, боец? Чего вы там мутите? Я и тебя, блин, и темнилу этого угондошу! Что там у вас за дела?..
- Нет никаких «нас». Не гони, Серый. Я ни в каких делах не участвую…
- А, с хера ли, ты тогда партизанишь и говнюка этого покрываешь? Он завтра свалит и «поминай, как звали», а со мной тебе еще полгода служить. Короче, что там за дела и куда Сорока ходил?
- В общем, с чеченцами он в этот дом ходит…
- В смысле, «с чеченцами ходит»? Типа, это не раз и не два, а на постоянку дела какие-то?..
- На «постоянку» или не на «постоянку», я не знаю, но с несколькими «чехами» он туда ходил…
- Что за дела?
- Серый, ты сказал, говори, что знаешь – я сказал. Все, что знал – сказал. Хочешь, чтобы я навыдумывал еще чего-нибудь?
- Выдумывать не надо, но мысли-то есть какие-то? Чего у него там за дела?
- Нет никаких мыслей. Что видел – сказал…
- Кто-то из бойцов ходил с ним туда?
- Нет. Сорока всегда один… Ну, не один, а с чеченцами...
Кузя явно что-то не договаривал. Сергей сурово вглядывался в его лицо, пытаясь понять, чтобы это могло быть. Информации было не так много, но все услышанное было уже кое-что. Первое, что приходило Сергею в голову, это денежные вопросы.
Может, что-то толкнуть хочет?
Прецеденты такой «коммерции» были и у Сергея. Один чеченец приезжал на пост, договариваться «со старшим», что бы забрать из кювета железную емкость на несколько тонн. Неизвестно какого происхождения, эта железная бочка валялась в сотне метров от блокпоста.
Сергей тогда удивился, что можно продать вещь, к которой он не имеет никакого отношения. Не особо понимая, сколько это может стоить, он спросил о сумме сделки. И затем, особо не торгуясь, с удовольствием взял у чеченца предложенную тысячу рублей.
Но, что можно набарыжить с этого дома? Сергей, прокручивая в памяти их совместный поход в это строение, не находил в нем ничего ликвидного. Что же он там толкал чеченцам? Сергей перебирал варианты, понимая, что стоящих мыслей не появляется. Внезапно, его осенила догадка, которая тянула на реальную версию. Оружие! Реально, что-то из оружия толкал…
- Сучонок, блин! Неужели, правда? А, что еще-то?
Весь вечер Сергей, думал, что делать с этой информацией. Всякой «неучтенки» из числа боеприпасов у бойцов было немало, и версия про оружие была вполне правдоподобная. Но что с этой версией делать?
Так ничего и не придумав, он злился, что вывести Сороку на чистую воду, навряд ли получится. Да и времени до отъезда совсем не осталось. Впрочем, там, в части, все и так будет по-другому. Решив в сердцах, что корешить с этим с «говнюком» он больше не станет, Сергей попытался выкинуть эту ситуацию из головы.
«Похер на этого Сороку! Надо дослуживать спокойно. Дел мне больше нет, как за гребаными «контрабасами» следить…»
На следующий день, оставшееся имущество забирали за две ходки. Сергей приехал на машине и после погрузки остался с несколькими бойцами на блокпосту. Сорока со своим караулом уехал после смены первым рейсом. Сергей должен был дождаться караула из другого подразделения.
«Чемоданное настроение» не располагало к работе. Проверка транспорта практически не осуществлялась. Делать было нечего. Вчерашние дурные мысли относительно Сороки потеряли свою остроту, казались неубедительными, но и не отпускали окончательно.
«Что же он все-таки там делал, да еще и с чеченцами?»
Сергей, посмотрел на бойцов. Бросил взгляд в сторону лесополосы. Несколько сот метров – не такая уж далекая прогулка. Все равно делать нечего.
- Парни, я прошвырнусь, тут недалеко…
Скоро пройдя расстояние до дома, Сергей снова стал рассматривать его на предмет ликвидных материалов, которые можно было продать. Ничего подходящего на глаза не попадалось. Он зашел внутрь и обошел комнаты. Спустился в подвал. Тусклый свет высвечивал заваленный строительным мусором пол. Ничего, что заслуживало бы внимание, здесь не было.
Внезапно среди мусора Сергей заметил край железного люка, по типу закопанных в землю кессонов. Изначально этого железного выступа Сергей не увидел. Подойдя ближе, он ногами раскидал мусор, освобождая крышку. Крышка плотно прилегала к горловине закопанной железной конструкции. Замка на крышке не было.
Сергей нагнулся и открыл люк, вглядываясь в кромешную темноту. В лицо повеяло тошнотворным запахом гнили. Запах был не сильный, но вполне устойчивый. Сергей достал спички, чтобы подсветить внутреннее пространство кессона. Чиркнув спичку, он опустил руку вниз…
…Из груды тел только одно было повернуто лицом к люку. На лбу покойника безобразно выделялось выходное пулевое отверстие. Спичка догорала, обжигая пальцы. Зажигать вторую, не было ни желания, ни смысла…
Сдав смену новому караулу, Сергей вернулся на базу. Погрузка имущества закончилась – впереди была дорога в расположение части. Сергей хмурился, переваривая увиденное. Он повидал много смертей за последние несколько месяцев. Это была и гибель товарищей, и убитые боевики, и жертвы среди гражданских лиц. От вида мертвых тел и там, и там, веяло безобразием и ужасом.
Но человек привыкает ко всему. Так и Сергей привык к чужим смертям. В какой-то момент эти частые картины смерти притупили восприятие. Первоначальный страх и ужас перестал шокировать, и все стало дурной обыденностью. Но эта гора трупов отличалась от предыдущих. Это была особая картина смерти. Она воспринималась иначе еще и потому, что ее автор сидел рядом с Сергеем.
Мысли путались, рождая смешанные чувства. Общая оценка происходящего не сразу складывалась в душе Сергея. Понадобилось время, чтобы это произошло. Она, эта оценка, была не сформулирована внутренне, а оказалась внезапно резко прочувствованной.
В какой-то момент, глядя на веселую улыбку Сороки, Сергей испытал резкое ее неприятие. Никогда до этого, улыбка сослуживца не вызывала в нем такого странного чувства. Сейчас же, он увидел то, чего не мог видеть в реальности. Он видел улыбку Сороки, которой тот ухмылялся, делая выстрел в затылок очередной жертве…