Время порхало птичкою, словно над лесом горлица,
словно мечта крылатая в розовых полутонах.
Чувству не стать привычкою - время делить бессонницу.
Ночь – тишина распятая и упоенье: «Ах!»

Время взлетало галками и становилось куполом,
и обретало видимость, страсть воплощая в жизнь.
...Ехало с катафалками, в кубрике выло кухонном,
преодолев зависимость падать и падать вниз.

Время кружится коршуном над головой седеющей,
ждёт секунданта карканье, дождика тихий всхлип.
В пробке застряла «скорая». Гаснет окурок тлеющий.
Время больно инфарктами: «Вечность…» - не стон, так хрип.

"Как лист увядший падает на душу",©
так льётся скорбь ноябрьских небес.
Хоть в ливне нот дрожит листа диез,
он вечностью подкравшейся контужен.

Любой в объятьях рока безоружен.
Один Христос воистину воскрес.
Паденье в бездну – это ли не стресс?
А ветер подхватил и мордой в лужу.

Какая там мелодия дождя,
коль боль пронзает, словно от гвоздя,
и звук взрывает то, что было мозгом?

И ритм теряет личный метроном,
ещё цепляясь к жизни отголоскам,
которые по сути были сном.

Сегодня целый день дождит,
дробя мгновенья на осколки.
Превышен бодрости лимит
за счёт усилий кофемолки.

Стук сердца. Музыка дождя.
У каждого своё стаккато,
что бьёт ни капли не щадя
ни седины, ни листопада.

Сезон охоты. Жизнь и смерть —
так всё устроено в природе.
Небесная разверзлась твердь...
А что душа? Спокойна, вроде.

Сейчас допьёт свой кофеёк,
себя оденет по погоде
и полетит, как тот листок,
что рад нечаянной свободе.

Вода сорвётся, словно Данте - в ад,
и в бездну унесёт мои потери.
И реквием – кровавый листопад
исполнит осень, став моим Сальери.

Не испугаюсь грохота воды,
заворожённый красками заката.
Не устрашусь паденья с высоты
и вечности пронзительного взгляда.

И где-то там, где замки из песка
размыты Стикса ядовитой тьмою,
стенаний вой затмит души строка:
- Слезой вернусь, чтоб стать живой водою...

Что будет на той стороне, что скрыта стеною тумана?
Здесь мост не с картины Моне. Он словно открытая рана
той памяти, вечно хмельной, где музыка падает в бездну,
где песней становится вой… Однажды и я там исчезну.

Шагну в направлении снов по шаткому мостику праны,
надеясь, что чаша весов склонится к покою нирваны.
Пока же возьму камертон, как душу настрою гитару,
и грусть уходящих времён вольётся минором в сансару.