С моего плеча слетела травинка,
Чешется нос, забитый пыльцой.
Я вернулся с цветочного рынка,
Из глины горшок притащил я домой.

В него насыпаю горой чернозём,
На стол его ставлю в пыльную тень.
Пусть ничего не растёт пока в нём,
Для меня это важный день!

Я сегодня проснулся так рано.
Моей жизни начинается дело —
Наливаю в горшок воды из-под крана,
Я сажаю Познания Древо.

У отца Древо стоит в гараже,
Его веточки сухи и жалки.
Мама своё позабыла уже,
Но на подоконниках колосятся фиалки.

Росточек уже прорастаёт слегка,
Я читаю книги, он этим живёт,
Появляется новый листочек стиха,
А его ствол обволок переплёт.

Древо особенно, как любой чтец,
Мой — пока жалкий росток.
Но я не буду, как мой отец!
И в итоге, оно подопрёт потолок!

Выбрал новые книги, готовлю закладку,
Избранное автора. Два тома.
Я надеюсь, гуляя, увидеть украдкой
Древо Познания в окне каждого дома.

Продам музу. Отличное состояние. б/у.
Я пользовался ей лишь в пьяном бреду,
А после читал всю эту муру,
И слова развеивал на ветру.

Она ускользает на заре,
Спит, будто застыв в янтаре.
А ночью не даёт мне пропасть,
Когда пожирает меня улицы пасть.

Она будто сваливается с неба
Холодным, колючим, но сладким снегом,
И я пишу для неё стихов музыку,
Но на утро отправляю всё в мусорку.

А она стонет на полке книжной…
Наверное, чувствует себя униженной.
Муза создана для поэта гения!
А не для того, кто подаёт объявление…

Я — лишь жалкий пьянчуга,
И мне не найти лучшего друга,
Чем она, которая спустилась в мой мир,
И дала слушать звуки её божественных лир.

Она может служить высокому слогу!
А я пью её понемногу,
Припадая к другому напитку,
И я должен прекратить эту пытку!

Продам музу в поношенном платье,
И даже не важно, сколько вы заплатите,
Я не в силах её воспеть,
Мне легче напиться и умереть…

Сегодня я встретил того,
Кто был мне кем-то когда-то;
Как потухло его лицо,
Как и нашей дружбы остаток.

Сложились у его рта морщины,
Улыбка, что воспоминанья навеяли.
Долго говорил этот мужчина,
Правда я слушал его рассеянно...

А он говорил, взмахивая руками,
Как он рад встрече со мной!
Как много в жизни печалей!
Я ковырялся в тарелке с едой.

Он же не касался еды,
Не отпил из бокала портвейна;
Я не встречал печальней судьбы,
Правда я слушал его рассеянно...

Но за пережитое ему почет!
Встает из-за стола, улыбка сошла.
Я оплачиваю наш счет,
Жму руку, ухожу, меня ждут дела.

Он покончил с собой, узнаю я утром.
Значит, столько горестей пережить не дано?
Нет, он пережил всё, кроме встречи с другом,
Который слушал его рассеянно...

Пришлось долго дуть ветру и лить дождю,
Но камень держался, как мог,
Однажды он скатился к подножию
Почва ушла из-под его ног.

Был заботливо он кем-то подобран,
Его бока обрасли зеленью,
Но придав строгость его кривым формам,
Обтачили, сделав людям полезнее.

Он трудился — так было условлено
Его не топил дождь, не сдувал ветер.
Но он скучал по своему дикому склону,
По времени когда его не заметили.

Его истерзали, внешность сделав красивой;
Не слышно крика из-за его молчанья,
Ему не хотелось постамента в витрине,
Ему нравилось быть лесным серым камнем.

Вы пишете дома про лес,
Сидя в комнате на кровати,
На которую кот спать полез;
Вы мешаете ему, кстати.
Ему не до ваших стихов,
Прослушав, их он не похвалит.
Он сыт и уже спать готов,
Свой сон он выше вас ставит.
Он знает, уже поздний час,
А вы занялись вдруг стихами;
Зевнув, он посмотрит на вас
Своими большими глазами.
И только закончив писать,
С котом вы найдете ответ:
Для вас не так важно спать,
Для кота не важен поэт.

Белеют лепестками вишни,
Нетронутые клавиши органа,
Взывает сам к себе Всевышний:
«Молю, Господь, Тебя, осанна!»
Господне тело колосится
Несиженных средь лавочек рядов,
Указывает статуи десница
На поклонившуюся ветку от плодов.
«Для Себя я воздвиг этот храм
И Мною же дана была здесь клятва:
Здесь никогда не будет прихожан!
Оно одно хотя бы будет свято!
Я расписал Сам стены, купола,
Распахнуты все двери для зверей,
От них не благодарность, не хула,
И человека волк в сто крат честней.»
Сиянье низвергают витражи,
Алтарь, что приютил растенья,
Сияя, пыль вкруг Господа кружит
В свету, подобно ангела виденью.
Цветок растет в лампадке, как в горшке;
И человек, вдруг нацепивший крест,
Не просит искупления в грешке
Священника, что грешен до небес.
«Обвил плющом Я храма изразцы,
А на пол высыпал Я горсть семян,
Чтоб не ступали здесь несчастные глупцы,
Не слышать Мне молитв толпы мирян!»
И стал Господь печален, молчалив,
Сидел под сенью вишневых ветвей,
Знал Адонаи цену всех молитв,
Он не услышал собственных речей.

Она осталась последняя
В крошечной клетке под потолком,
Почти без оперения,
С надеждой найти новый дом.

Другие клетки вокруг пусты,
Разобрали всех до единой,
Одних съели коты,
Другие щебечут в гостиной.

Они не получили свободу,
Это просто новые клетки.
Платой за еду и воду
Изверги хозяйские детки.

Возьмите птичку за грош,
Её глаза так печальны,
В них взглянёшь и поймёшь,
Разгадаешь вселенские тайны.

Замки, замочки, задвижки,
Так много свисает их тут,
И всё пугает малышку,
Она боится, что её не возьмут.

Остались почти что глаза,
Следящие за входной дверью,
И крошечный клювик птенца
Не раскроется маленькой трелью.

Войдите в мою скромную лавку.
Взгляните на мой товар.
Купите птицу за малую плату
Или просто примите в дар.

Я почти полон отчаяния,
Мне пора на покой, я в летах,
Но я должен найти ей хозяина,
Она должна быть в хороших руках.

За нею придут, я верю,
Я вывеску сделал вчера:
«Купите птичку последнюю,
У нее такие большие глаза...»

если туча луну закроет,
сочинить небольшую пьесу.
писать в стихах или прозе.
за выбором уснуть в кресле.
утром листы смахнуть с живота.
допить из стакана. свалить мусор.
из окна кликнуть дворника,
пусть листы сметает во двор.
закурить. потушить о паркет.
собрать мусор. стакан наполнив,
опрокинуть. со стола капает.
горевать над потерей глав.
отмыть от вчерашнего тарелки.
пообедать с пустым холодильником.
сочинял бы ты так стихи.
из ничего рождались бы сборники.
курить, лежа на мокром полу.
пытаться возродить в памяти главы.
из пепла от сигарет смести горочку.
закрыть окна. вечер. прохладно.
проснутся от того, что слишком темно.
сидя в кресле тянуться к стакану.
обязательно написать что-то,
если, конечно, туча откроет луну.

Здравствуйте. Я — кот.
Я молод, красив, образован.
Мне от рождения лишь год,
Я живу вместе с учёным.

Мои миски сплошь из фарфора,
Мои игрушки – из шелка помпоны.
Моя мать сдохла под забором...
От голода вроде... Не помню.

Я рано понял, как я велик,
И, чтоб сверкал моего ума бриллиант,
Смахивая хвостом пыль с книг,
Я читал очередной фолиант.

В оригинале поддался мне «Фауст»,
И Софокл, и Апулей,
И я нисколечко не сомневаюсь,
Что невежд этих всех я мудрей.

Я напишу свой Толмуд:
« Философских мышлений картина» .
Конечно не всё ее поймут,
Например, какая-нибудь псина.

Я испачкал чернилами лапы,
Исцарапал кипу бумаг!
Но с названия не сдвинулся ни капли,
Ну не выражалась мысль никак.

Испортил хозяину все труды,
Ну мне же где-то писать надо!
О сколько я написал белеберды!
Наверное, плохая бумага...

И на меня сошло прозрение -
Я кот, с лапами, вот, и с усами,
И я непревзойденный гений!
То, что я мыслю, не выразить словами.

Что ж, я доволен собой безбрежно!
Такого как я не было на планете!
Пойду спрячусь в шкафу с одеждой,
Пока хозяин не увидел бардак в кабинете.

Дворник курил, сметая серый пепел метлой,
Прутья шуршали, будто ломают хворост.
Дворника смыло, спешащей чёрной толпой.
Дождь накрывал наш стареющий город.

Жались друг к другу в морщинах лица домов,
Стыдясь своей бесцветно серой кожи.
Дома будто выросли сами — поля сорняков.
Нам их жаль, ведь и мы такие же тоже.

Дождь продолжался, но русло людей стало ýже.
Бездомные на улице мокли дома.
Дождь смыл пыль, но сапогами разбрызгали лужи.
Ничего, со временем грязь отряхнется сама.

Фасад опадает, как со старых животных шерсть.
Своей жизнью расплачиваются за время.
Завтра дворник мести пойдет ровно в шесть,
А дома прижмутся друг к другу сильнее.