Freeze

Мгла. Бездонная мгла. Сидела душа и плакала. Мимо нее пролетали лучики света, словно обворожительные мотыльки и устремлялись вверх. Где-то совсем вдали, далеко-далеко сияло невообразимо красивое яркое светило. Свет был настолько мягким и теплым, что казалось, что он сможет обогреть своим мягким теплом все вокруг, но на дне было мрачно и холодно. Казалось, что свирепый мороз проникает в тебя словно миллионы острых кинжалов, не оставляя ни малейшего шанса для укрытия. Укрытия в черном и мрачном дне не было.
Стояла безразличная и бесчувственная студа. Душа сидела, обняв свои ноги и плакала. Казалось, что она настолько разрывает темную и пугающую безмятежность, что даже воздух сотрясался, но было тихо. Душа скорбела о былом. О том, что сделала и не сделала, когда жила она в краю, краю людском и суровом. Жалела, что могла пройти путь так, а не иначе. В уже никому ненужной памяти всплывали яркие вспышки всех злодеяний, которые она совершила. Эти яркие вспышки пронзали ее бессознательное сознание, и она мучилась, страдала, но сделать уже ничего не могла. Не было ни силы, ни воли. Ее, словно как Прометея привязали к скале. Тем временем же как беспощадный, но справедливый Орел выклевывал ее печень. И так продолжалась вечность, а мгновения чудовищных поступков и зла, которое на столь коротком и столь длинном человеческом пути успела совершить душа становились в ее разуме раз за разом передавая те гнусные поступки, которые она совершала против других таких же, как и она. Она мучилась и страдала, что не смогла пройти путь достойно, что не смогла очиститься. Яркие вспышки чудовищности совершенных деяний тянули душу вниз, в бытие небытия мрачности и дикого и опустошающего холода. Душа ревела как загнанный в угол зверь. Но только этот рев пронзал всего лишь ее яство, не более. Для других она была на самом, что ни на есть дне, дне, где даже самая черная дыра, казалась ярким светом.
Душа терзалась и мучалась и казалось, что эти душевные мучения длились вечность, но вечности было мало и душа страдала за того, что пошла наперекор законом бытия, а была эгоистична, надменна и лицемерна, что, зная, как нужно было пройти свой путь, она пошла по-другому.
Беспомощная душа, разрывающаяся на миллиарды бесконечных обломков страха, падая вниз видела, что рядом с ней, чуть выше и чуть ниже, падали такие же беспомощные души. Они кривились, изворачивались, но падали и падали. У тех же у кого хоть на миг появлялись силы взмыть хотя бы на немного вверх, эти попытки не увенчивались успехом, они просто не могли подняться выше из-за того, что мгла вцепилась в их остатки существа. Вскоре после этих борений все-таки мгла побеждала их содержание, и они растворялись навсегда. Навсегда уйдя во тьму.
Душа вспоминала свои дурные помыслы, свои сделанные поступки и разрывалась от негодования. Она искренне раскаивалась, что поступала безобразным образом, что жила только для себя. Что не помогала душам, которые ее просили, что не делала добро, не проявляла милосердие, не несла свет в безумный и дикий окружающий ее мир. И душа поняла, что на самом то деле, нужно было пройти путь и не стремится к материальным благам псевдоцивилизации, а совершенствоваться духовно. Расти нужно было именно духовно и проявлять максимально благодетель и покорность. Творить добро. Душа вспоминала, что могла творить то самое прекрасное, что ей было дано на своем пути, то самое, что называется добродетель, но не делала этого. От этих переживаний душе было намного больнее и мучительнее, чем осознание того, что она, как и тысячи других раствориться в черной и пустынной мгле. Душа страдала…
Непонятным, каким-то совершенно невообразимым образом душа полетела сквозь невероятно красивую и яркую закручивающуюся реальность. Эта реальность была так отлична от той, в которой она была ранее. Здесь уже было намного теплее и уютнее и играла будоражащая ее музыка. Душа проснулась, но сказать ничего не могла, только лишь видела, что вокруг нее с заботой стоят два молодых человека, женщина и мужчина, и радуются ее появлению на свет…