Безумие Императора

Эхо призрачным покровом
Крыло зал пустынных темень,
Голоса беззвучным сонмом
Сокрушённого дилеммой

Императора Нерона,
Размышлявшего в затишье,
Сподвигали алчить трона,
Лишь один он мог их слышать.

Знает он, в порыве страсти
Одному ему лишь служит
Бремя высочайшей власти,
Всех врагов своих он душит.

Так, Британник, его шурин,
Сын распутной Мессалины,
Жаждой властии окутан -
Пусть вкусит отравны вины.

А гласа не замолкают,
Все предатели известны.
В мыслях тяжких завывает
Шёпот проклятый из Бездны.

Мать, возвысив его в царство,
Может столь же скоро свергнуть.
Образец она коварства -
Жизни он велит померкнуть.

И центурион исправно
Волю кесаря исполнил.
Агриппина умирала,
Дерзко вызов бросив, вспомнив,

Что известен сей итог был,
Ей оракул не лукавил.
"Пусть, - она ему ответив -
убивает, лишь бы правил".

Не одна она лишь мыслит
Как его предать и свергнуть.
Что жена его исчислит,
Скоро ль будет он отвергнут?

Клавдию велит он смерти
Предать зверской и жестокой.
Голову покажут черни,
Чтоб то было всем уроком.

И изменников карает
Император-всевластитель.
Глас безумный завывает,
Песнь поёт ума губитель.

Император ему вторит,
Отдаёт приказ он новый.
Пусть Сенека, стоик строгий,
Обратится в прах загробный.

И наставник его бывший
Воле царской подчинился.
Принял яду он, спешивши,
Дух в забвенье устремился.

Знает царь, решенье верно,
Умертвил в себе он совесть.
Бремя власти безразмерной
Облеклось в безумья повесть.

Сколько смысла в тех наградах,
Что достоин победитель?
Власти лишь едина правда -
Побеждает всех правитель

В состязаньях при Олимпе.
Все молчат и все страшатся
Возразить его гордыне,
Ибо в пепел обратятся.

И жена его вторая,
Что во чреве сына носит,
Грезит власть отнять, мечтая,
Как дитя её возносит.

И прикончил он Сабину,
Вместе с её скверным чадом.
Враг всегда ударит в спину -
Если сам не станет прахом.

Гневом он обуреваем
И печалью безутешной.
Только голосом питаем,
Деспотией лишь кромешной.

Наслаждаясь силой власти,
Погружался он всё глубже
В бездны похоти и страсти,
Пресыщаясь сластолюбий.

Переменчивы те нравы,
Нет предела его уздам.
Вскоре тёмный император
Очернить решил искусство.

И ему все поклонялись,
Всяк восславил его лиру,
Ибо люди лишь боялись,
Возразив, узреть секиру.

Всё согласно его планам -
Вновь ликует кровопийца.
Крови, славы океаном
Был омыт поэт-убийца.

Эхо жаждало свершений,
Дикий разум заполняя,
Ожидая извращений,
И сидел он, размышляя,

Что ему ещё запретно,
Что быть может не по силам?
Остаётся безответно
Повелителю пол мира.

И, вина смакуя сладость,
Он за сценой наблюдает.
Площади огнём объяты,
А его лишь увлекают

Свечи неугасной виды,
И пожар всё разрушает.
Смотрит, как величье Рима
В пламени восход встречает.

Лишь с остывшим его сердцем
Глас безумный затихает.
Жаль - артист с таким усердством,
Столь великий, погибает...