Весна

Весна
(основан на реальных событиях)
В рассказе используются стихи Пинаевой Н. П.

Была ранняя весна, конец апреля. Хотя посеревший снег не хотел сдавать своих позиций, но повинуясь законам природы, темнел и потихоньку таял, собираясь в журчащие ручейки. Даже в самом воздухе, напоённом ароматами набухающих почек, чувствовалась звенящая оттепель. Воробьи, громко чирикая, прыгали по дорожкам, радуясь концу зимы. Сердце билось чаще с необъяснимою радостною надеждой на счастье.
Павел с юности перевозил через Байкал путников и к пятидесяти годам был опытным вольным ямщиком, хотя занятие ямщицкой службой носило эпизодический характер. Он, как и многие односельчане, довольствовался тем, что давала природа - только трудись, не ленись. Ловил рыбу, держал огород, косил сено для коровы и лошадок, заготавливал дрова, собирал грибы, ягоды и кедровые орехи. Когда выпадал снег, ходил охотиться на изюбря, чтобы на рождественском и новогоднем столах было много мясных блюд. В декабре налим идёт метать икру подо льдом, и начинается зимняя ловля этой вкусной рыбы, которая появляется на столах и в пирогах, и в ухе, подаётся под чесноком и луком налимья молока, икра в чашках, для любителей есть и хариус, и осётр, и солёный омуль. Целый месяц женщины готовятся к рождеству: стряпают пельмени, солят икру, готовят строганину из свежезамороженной рыбы, варят кедровое молочко и выжимают кедровое масло. После праздников жена и дочь вязали тёплую одежду, а Павел шил обувь. Так размеренно протекали дни, года, если бы не поселился у них в селе ссыльный поляк. Прожив год, он был переведён в Иркутск. Никто бы и не вспомнил об этом событии, если бы обманом не увёз он с собой красавицу-дочку ямщика. Жена его не пережила этого несчастья, а Павел, взяв на себя все обязанности по хозяйству, держался из последних сил, лишь непослушные слёзы, катившиеся по его щекам, выдавали его страдания. Удушающая тоска наваливалась на него как огромная чёрная туча, закрывающая весь белый свет. Павел не видел выхода из этой тьмы и печали. Беда состарила и иссушила его, некогда весёлого и общительного человека.
Ямщик управлял тройкой лошадей, вёзшей по кругобайкальской дороге священника, возвращавшегося из Иркутска в Посольский монастырь. Они беспрестанно то спускались в глубокие пади, то медленно поднимались на хребет следующей горы, чтобы окинув взором бескрайние леса, вознаградить себя чудесным видом за невзгоды изнуряющего пути. Раскидистые ветви столетних могучих кедров взмывали вверх, к бирюзовому небу, лиственницы и сосны, подруги густо-зелёных великанов, выделяясь нежно-зелёной хвоёй, красовались рядом, нарядные тёмные ели толпились небольшими кучками и никак не могли наглядеться друг на друга. Безмолвие царило в этих безлюдных лесах, обступивших маленькую дорожку, по которой ехали путники. Путешествие по тракту, сопряжённое с опасностью, было по силам для людей, крепких духом. С одной стороны нависали над вашей повозкой и грозили обрушиться прямо вам на голову огромные стволы деревьев, толщиной по полтора, два метра, вырванные с корнем промчавшеюся когда-то бурей. Бывшие красавцы-гиганты местами лежали на ещё стоящих, уцелевших кедрах, а где-то перекрывали узкую тропиночку, петляющую между поваленными исполинами, но не огибающую мелкие деревья: саням приходилось переваливаться через них. На крутых спусках лошади мчались во весь опор, рискуя грохнуться в обрыв, который находился с другой стороны тракта. Впереди или сбоку серебристо-голубой лентой сверкал на весеннем солнышке Байкал, сливаясь с горизонтом. Они ехали без перемены лошадей, останавливаясь через каждые двадцать километров, чтобы покормить животных и дать им отдохнуть. Павел впервые решился заговорить о своей душевной боли, которая как червь точила его изнутри днём и ночью, не давая покоя. Отец Василий, выслушал рассказ ямщика о том, что его дочка-красавица сбежала из дому с ссыльным поляком, и вот уже несколько лет не даёт о себе знать, а сам он утратил всякий интерес к жизни и не видит выхода из тоски, которая как трясина затянула и парализовала его. Батюшка с отеческой заботой дал ответ на мучившие его вопросы:
- Часто единственным средством, служащим для духовного и телесного выздоровления ребенка, является покаяние его родителей. Судьба, счастье, спасение наших детей зависит прежде всего от нас, их родителей. Поэтому постараемся спасти себя покаянием и стяжанием Духа Святого Божьего, а через это спасем и наших детей. В трудах Феофана Затворника написано, чтобы мы возложили на Господа печаль свою и молились, да устроит, как Его святой Воле угодно. Бог милостив! Он мудрый, Всеблагий и Всемощный Правитель.
Горестей на земле больше, чем радостей. То и другое посылает Бог, то для пресечения грехов, то для покаянного их очищения, то для возвышения покорности Богу, то для подаяния повода явить мужество, терпение и другие добродетели.
Ты говоришь: «У меня много горя». Но я тебе скажу: «Смирись и увидишь, что твои беды превратятся в покой». Господь сказал: «Мир Мой даю вам». Так и нам надо действовать: когда приключится скорбь или трудные обстоятельства, будем ожидать облегчения и помощи от Бога, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби.
- Разве кому-нибудь нужно моё утешение? - сокрушённо спросил Павел.
- Конечно, помогай тем, кто окружает тебя, помогай всем, чем сможешь. В Евангелии написано: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя». Помолчав, батюшка продолжил:
- К нам, в монастырь, недавно привели маленького мальчика, сироту, ему нужна отцовская забота и любовь. Иисус Христос учил, что кто примет дитя во имя Мое, тот Меня принимает! Подумай об этом.
Занятые разговором, они неспешно подъехали к озеру и ступили на лёд, намереваясь к вечеру пересечь Байкал и добраться до Посольского монастыря.
С половины апреля до половины мая проезда по Байкалу не существует, так как море начинает играть, ломать тающие льды, освобождаясь от зимних оков, лёд становится рыхлый, образуются провалы, полыньи, и лишь некоторые отчаянные и гонимые нуждой путники на свой страх и риск пытаются пересечь озеро. Солнце с каждым часом грело всё жарче и жарче, припекая совсем по-летнему: Павел даже снял шапку и распахнул полушубок. Дивная красота моря невольно охватывала идущего через него. Похрапывая, гудел под ногами дедушка Байкал, готовый проснуться в любую минуту и скинуть ледяное покрывало, разбросать глыбы стеклянного льда, искрящегося на солнце всеми цветами радуги.
Из задумчивости его вывел резкий толчок: лошади встали как вкопанные. Спешившись, он увидел огромную трещину, рассёкшую ледяной покров пополам и тянувшуюся в обе стороны насколько хватало глаз. У Павла, как опытного ямщика, всегда лежали в санях доски, лопата и лом для сооружения моста через подобные преграды, но эта была так широка, что было решено идти вдоль, чтобы отыскать её конец. Ехали они до самого вечера, животные уже совсем выбились из сил, ступая по рыхлому льду, а конца трещины так и не было видно. Пришлось им ночевать в санях посреди озера.
С первыми лучами солнца Павел с отцом Василием стали отламывать куски льда, сооружая подобие ледяного моста через трещину. Провозились они до самого вечера, но усилия их были не напрасны: ледяная тропа была готова. Осталось лишь перевести лошадок, которым шатающиеся куски неустойчивого мостика пришлись не по нраву. Они упирались, недовольно ржали и никак не хотели перебираться на другую сторону. Вконец измучившись, с большим трудом им удалось их перевести. И снова они ночевали в ледяном плену, рассчитывая на следующий день добраться до берега. Прочитав вечерние молитвы и подкрепившись последними остатками сухарей, они и не заметили, как уснули. Утро встретило их новым «сюрпризом»: повалил хлопьями мягкий, пушистый снег, застилая всё вокруг белой пеленой. Дальше метра ничего не было видно. О том, чтобы идти вслепую, рискуя провалиться в полынью, трещину или сбиться с пути, не было и речи. А снег всё шёл и шёл, нежные и красивые кристаллики-снежинки, падая на землю, превращались в густое кашеобразное месиво, соединяясь с тающим льдом.
Два дня продолжалась метель и только к вечеру утихла, и голодные путники на рассвете смогли продолжить путь. Теперь оттепель была в разгаре, драгоценное время для позднего перехода упущено: каждый шаг давался лошадям с трудом, ноги их были по колено в водянистой ледяной жиже. Двигались сани медленно, постоянно застревая и проваливаясь в снег. А весна вступала в свои права, спеша растопить нанесённые матушкой-зимой сугробы и льды и припекая совсем по-летнему. С каждым часом движение по льдам становилось всё опаснее и опаснее, а лишний день, проведённый на озере, уменьшал шанс выбраться из ледового плена живым. Батюшка с Павлом спешились, отвязали вязнувшие сани и продолжили путь, ведя лошадей под уздцы. После полудня лошади стали проваливаться по брюхо и, совсем обессиленные, встали. Павел понял: придётся их бросить и горько заплакал, а его любимицы смотрели на него грустными глазами, как будто понимая, что прощаются с хозяином навсегда и что пришёл их последний час. Проваливаясь в снег как в болото, люди медленно побрели вперёд. Жалобное ржанье оставленных долго преследовало их, заставляя сердце сжиматься от жалости. Каждый шаг стоил им неимоверных усилий. Голодные, промокшие, измождённые, они вынуждены были пережидать наступавшую ночь сидя в жидкой каше изо льда. В кромешной тьме два обессиленных человека осознавали, что только Бог может их спасти. Под ними страшно гудел Байкал, в любое мгновенье готовый разверзнуться, вырваться наружу из-под еле сдерживающих его ледяных кандалов. То тут, то там с жуткими громовыми раскатами, сотрясающими всё вокруг, образовывались трещины.
Павел исповедался в грехах батюшке и попросил рассказать об Иннокентии Иркутском, к которому они решили обратиться в этот вечер после прочтения вечерних молитв. Отец Василий с удовольствием поведал о первом епископе Иркутском:
- Владыка Иннокентий, первый епископ Иркутский, часто болел, но подвигов телесных и молитвенных не оставлял. На теле он носил власяницу, поверх которой всегда был подрясник из шкуры лося и кожаный с железной пряжкой пояс. Очень любил владыка делать что-либо своими руками. Днем тянул рыбацкие сети, шил для учеников обувь. Язычников, проживавших вокруг Иркутска, он крестил не только семьями, но и целыми стойбищами.
27 ноября 1731 года святитель отошёл ко Господу. Через тридцать три года после кончины иркутского пастыря во время ремонта Тихвинской церкви было обнаружено, что тело его и одеяние не тронуло тление. В 1805 году мощи святителя торжественно, с крестным ходом были перенесены из Тихвинской церкви в Вознесенскую и открыты для поклонения.
Чудеса от мощей святителя происходили постоянно. Вера в его заступничество перед Господом передавалась из поколения в поколение. Служившие панихиды у него на могиле и обращавшиеся к нему в молитвах получали просимое!
Когда солнце вышло из-за гор и осветило ледяную пустыню, страдальцы попытались продолжить путь, только дорога всё труднее и труднее становилась, так как солнце всё жарче грело. Вот уже и по пояс стали проваливаться пленники моря, упали на живот, в воде лежат: нет больше пути, нет больше сил идти. Завыл Павел, обеты стал Господу давать:
- Покажи мне, Господи, путь, по которому мне идти, ибо к Тебе я вознесся душою моею. Научи меня исполнять волю Твою, ибо Ты — Бог мой. Если оставишь меня, грешного, в живых, буду Заповеди твои исполнять, перестану пребывать в тоске, со смирением понесу я крест свой. Ради имени Твоего, Господи, даруешь мне жизнь; по правде Твоей изведешь из печали душу мою.
Взмолились они Господу и Иннокентию Иркутскому. Вспомнил Павел, как батюшка говорил, что всегда откликается Святой на просьбы о помощи. Лежат они, крестятся и молятся.
Вдруг перед ними крест на солнце засверкал. Узнали они его сразу, крест Посольского монастыря светится, значит и берег рядом, и спасение, а мочи идти нет, и дороги нет. Зарыдал Павел, пуще прежнего молиться стал. Лежат они, а крест всё ближе и ближе к ним, вот и купола видны, люди на берегу. Удивляются они чуду такому, ничего понять не могут, только ещё сильнее из последних сил взывают к Господу и Иннокентию Иркутскому. Тут видно стало, что Святое море откололо льдину, на которой они находились, и гонит к берегу, прямо к монастырю прибивает. Люди помогли им сойти на берег, обнимаются все, радуются. Не веря счастью своему, сразу пошли все в церковь молебен служить. Несколько дней оставался Павел в монастыре, а когда покинул стены божественного дома, Весна уже набрала силу.
Земля дарила из недр своих сокровища: зеленели поля и леса, деревья украшали себя дивными цветами, родники и реки, весело звеня, несли свои чистые воды к батюшке Байкалу, птицы рассыпались трелями:
И снова горный воздух зреет
В высотах неба чистотой.
Он чистоту растит, лелеет,
Чтоб подарить её весной.
И разливает свежесть вёсен
Голубоватый небосвод.
И отлетают зимы, осень,
Уносят снег, уносят лёд.
Уносят сердца лёд жестокий
На Север дальний, снеговой,
И в сердце проникают токи
Весенней радости живой.
Павел нёс на руках мальчика 2-х лет, и в душе его была благодать, неизъяснимое радостное чувство владело всем его существом. Весна наступила в его душе, проснувшейся от спячки вместе с ликующей природой.
Земля, скинув белый саван, воскресла, пробудилась к новой жизни. Байкал сломал ледяные оковы и, вздохнув полной грудью, зашумел, заиграл, посылая бирюзовые волны к берегам, покрытым изумрудной зеленью.
Выражая восторг, ликование природы поддерживали довольные животные, принёсшие потомство, птицы, наполнившие воздух райскими трелями, услаждающими слух. Солнечный свет купал землю потоками тёплых лучей, радость обновления разливалась повсюду, голые ветви, казавшиеся мёртвыми, возродились и украсились молодой листвой, из земных недр явилось многообразие трав и изумительных цветов, издающих благоухание. Принарядившиеся деревья черёмухи и сливы надели свои роскошные праздничные платья, преобразившись в прекрасных невест, ждущих жениха.
Земля, казавшаяся мёртвой зимой, воспрянула, ожила, расцвела, изображая и наше пробуждение, и воскресение.