Оранжевое детство или пионерское лето

- Почему всегда только мы должны дежурить и мыть полы? Почему ваши дети даже не записаны в списки дежурных? Они что лучше нас? - Напористо обратился с вопросами к воспитательнице шестого отряда Вовка и вышел на шаг вперёд из группы ребят, плотно стоящих друг к другу на веранде. - Мы, что обязаны за них работать? Они, что - лучше нас?
- Ишь ты, какой! Вечно чем-то недовольный! Ты, как разговариваешь со старшими? - возмутилась в ответ воспитательница, и тоже сделала шаг к нему навстречу. - Ты, ты ещё слишком мал, чтобы права тут мне качать!
Её детки, щупленькие пацан и девчонка, стоявшие по бокам, сразу же спрятались за материной широкой фигурой.
- Кто у нас сегодня дежурный по списку? Берите вёдра и швабры и работайте. Остальные до обеда могут погулять по лагерю!
- А мы не согласны дежурить! Мы уже все по одному разу отдежурили, а вот они, ваши дети, ни разу! И мы не будем тоже. Сами мойте и подметайте! - выпалил Вовка. Воспитательница не смогла выдержать такой напористости одиннадцатилетнего пацана.
- Ты, мне тут ещё будешь командовать и указывать, что мне делать, сопляк! - С этими словами она быстро подошла к Вовке и заехала ему своей толстой и потной ладонью по лицу. - Сопляк!
Вовка, не ожидавший такого оборота событий, отскочил и сжал кулаки, готовый дать отпор. Но в какой-то момент он увидел испуганные лица детей этой тётки. И это его почему-то остановило. Воспитательница тоже замерла, как бы в ожидании чего-то.
Вовка, молча, посмотрел на воспитательницу. Внутри его поднималась огромная обида на ту несправедливость, которая произошла сейчас: какая-то совсем чужая тётка ударила его! И за что? За правду! За то, что он сказал то, что было и так ясно! Так же нельзя! Первую мысль, которая почему-то пришла ему в голову в этот момент, он выпалил в лицо этой отвратительной тетки: "Был бы я девчонкой, я тебе кудри-то расчесал бы!". После этого он, с прищуром посмотрел ей в глаза, потёр ударенную щёку, повернулся, быстро спустился по ступенькам веранды и побежал в сторону Енисея. Слёзы от несправедливости сами текли по его щекам. И чем быстрее они текли, тем быстрее он бежал.

В углу огромной территории пионерского лагеря было одно из укромных мест Вовки и его четырёх друзей. Они обнаружили его случайно. В самые первые дни после приезда в лагерь, они из мальчишеского любопытства изучали местность, осматривали её в поисках устройства штаба отряда перед предстоящей игрой в Зарницу. У самого обрыва росла огромная сосна, окружённая несколькими рядами маленьких молодых сосенок. Молодняк рос плотной стеной, скрывающей маленькую полянку, вполне пригодную для "штабного" шалашика, так что лучшего места было бы и не найти. В "штабе" ими всё было оборудовано как надо: в трёх бутылках из-под лимонада хранилась вода, в двухлитровой банке - запас сухарей, а в литровой - купленные на базаре у бабушек семечки.

Ноги сами привели обиженного несправедливостью Вовку в их потаённое место. За это время в его голове пронеслось несколько десятков планов протестов. Жаловаться он никому не будет. Это однозначно! Мстить этой тётке побив её детей - тоже не то! Низко! Надо было придумать что-то более ... Что, более? Вовка не знал. "Но, найду!" - думал он, уже почти успокоившись. Смыв с лица все следы своих обид водой из запасов, он лёг на мягкую траву и стал смотреть на небо. Барашки облаков, медленно плывущих по необъятному пространству голубого неба, действовали успокаивающе. Это было его любимое занятие. И не важно, что происходило вокруг: шёл дождь или светило солнце, зима была или лето. В небе было очень много интересного! Если не плыли корабли-облака, то тянулись тонкие белесые сети, постоянно изменяющиеся и выстраивающиеся в сказочные картинки. Небо всегда жило своей жизнью, как в кино меняя картинки...

Кусты зашуршали и явно не от ветра. Из плотных зарослей на маленьком "штабном пятачке" появились Вовкины товарищи.
- Вовка, ты как? Больно было?
- Не, не больно! Но, подло и обидно!
- Точно, подло! Она думает что воспитательница, то ей всё можно! И эти, её сопляк с соплячкой, молчат и хмыкают!
- Да, шут с ними. Я, наверное, пацаны, уйду из лагеря. Пойду в Красноярск. А там, в аэропорту попрошусь у лётчиков до Норильска меня взять.
- Вовка, ты чего это, всерьёз?
Вовка и не думал минут несколько назад об этом. А тут мысль протеста сама пришла в голову. "А что? Мотану в Красноярск и вся недолга!"
- А если поймают?
- Кто?
- А кто его знает, кто. Мало ли.
- Сейчас вот сухари наши ссыплю в карманы, и вперёд! Вы, не против, что я сухари прихвачу?
- Я тоже с тобой пойду.
- И я.
- И я.
- А вам-то зачем? Вы не ругались...
- Так мы с тобой. Тебя обидели, значит и нас тоже! Так же, ребята?
- Так! Так!
Вовке было очень приятно, что друзья пришли и поддержали его. - Значит, идём в Красноярск!
- Идём! - дружно ответили ему мальчишки.

Забор пионерского лагеря ребята преодолели с лёгкостью. Чтобы не петлять и не заблудиться в сосновом бору, они решили идти по краю обрывистого берега вдоль реки. Енисей протекал через город Красноярск, так что мимо не проскочат. Так думали ребята, отправившись в своё первое протестное путешествие.

Отсутствие пятерых ребят из одиннадцатого отряда обнаружилось во время обеда. А когда они не появились в спальне на тихий час, пионервожатая подняла тревогу. Директор лагеря собрал ребят старших отрядов и попросил их проверить все укромные уголки территории. Через час об исчезновении детей было известно и в милиции.

К вечеру беглецов обнаружили в тридцати километрах от пионерского лагеря. Уставшие и исцарапанные пацаны были доставлены в начале в отделение милиции села Атаманово, осмотрены местными врачами и только потом переданы "с рук на руки" в пионерский лагерь.

Ночь для "беглецов" была без снов.
На следующий день они проснулись поздно. Солнце уже стояло высоко, освещая всю мальчишескую спальню. Приятный и тёплый ветерок гулял по комнате и ласково гладил "юных революционеров" по лицам и волосам. Пионервожатая, сидевшая на табуретке посреди комнаты с трёхлитровой банкой молока в руках, смотрела на спящих ребят с уважением и ждала когда они проснуться.
- Ну вот, ребятки, бабушки деревенские вам тут гостинцев передали: молочка и пирожки с картошкой. Набегались, говорят, пусть покушают! Давайте уже, вставайте, день-деньской на улице. Это вы, конечно, зря в бега ударились. Всё можно было бы и так решить и разобраться. Ну, что было, то было! Теперь уже и позади всё...

После тихого часа ребята беседовали с директором лагеря. О чём? Это было их тайной, о которой они никому не рассказывали. А воспитательница с детьми на следующий день тихо уехала из лагеря, и больше ребята её не встречали в своей жизни. И Вовка забыл об её существовании. Навсегда. И это, наверное, правильно.