Название неопознано

Колыбельная

Снег никогда не закончится.
Так и будет роиться
Под фонарем,
Между двух ледяных струн.
Засыпай. Этот вечер продлится
Сколько надо для начала сказки.
Снежинки под фонарем
Постепенно станут тонким смычком,
Рисующим сон
На белой виолончели
Электрического света.
А утро будет ждать
И робко смотреть в окно
В тревоге прервать её,
Эту снежную песню.
Позволь ему не приходить,
Позволь ему не будить,
Позволь ему ждать и слушать.


Дождь и собака

Выливается в ручеек дерево,
Некрасивая скамейка,
Забытое ведёрко и совок.
Были красками ещё полчаса как,
А сейчас только лужи и капли
Вперемешку с опавшей листвой.
Под скамейкой собака,
Тяжело дышит, бессмысленно лупит
Вдруг ставшие "ни для чего" глаза.
Назад полчаса как ...
Ещё было "зачем-то",
Строило планы, смеялось.
Застыло в ненужности.
Время прячет растерянность,
Сливая себя в водосток.

Океан

Океан открывается только себе.
Не рядом с берегом,
Куда выплёвывает ракушки
Прожеванные,
Круглые камни, блестящие,
Как леденцы,
Своим языком солёным.
Не жадными чайками,
Не крабами,
Не домами богатых американцев...
Но там, где граница,
Которой по сути нет,
Где невыносимо синий переходит
В оттенок
Невыносимо синего,
Куда ложится солнце каждый вечер,
Как огненный сахар в чай,-
То место,
Которого никогда нет,
Но которое всегда будет,
Там океан.

…

Я стою на остановке,
Жду маму, она обещала прийти за мной.
Я стою на остановке,
жду любимого, он обещал прийти ко мне.
Жду минуты, часы, дни, годы ...
Мимо ходят тени людей, 
Начальников, учителей, 
Особых указаний, социальных сетей.
"Можно ли в наше время ждать?
Да у вас инфантилизм."
"И куда вы идёте? Домой? - 
Что за каприз? Аутизм"
"Какая мама? Вам уже много лет.
Какой любимый? 
Здесь "партнёры", любимых нет".
И я делаю вид, 
Что совсем ничего не хочу.
Просто вышла за хлебом,
Просто вкусное что-то ищу.
Если мамы нет и любимого нет ...
Остаются чужие, знакомые, встречные и интернет.
Он подходит ко мне,
У Него голубые глаза,
Он молчит и проводит рукою по волосам.
Что Он хочет? Ограбить или убить?
"Я совсем никого не ждала, 
Я привыкла так жить".
"Просто вышла за хлебом. Пошла погулять".
Глупо, несовременно кого-то ждать.
И тогда Он уходит и щеки мои в слезах.
Что-то я потеряла в Его голубых глазах?

Неудавшийся ангел

Сколько таких?
С землёю на груди,
Мешающей встать.
С огненными крыльями,
Разрывающими лопатки, 
Царапающими покорную кожу.
Кто победит?
Земля ли, надгробной плитой, 
Летящая откуда-то сверху,
Каждый год увеличивающая слой?
Или вы: не дающие покоя, 
Огненные языки,
Проклятием или подарком
Вздувающие унылые могилы?
Но если вырастут крылья,
Выжженным будет космос.
От этого только в глухую землю
Глядит неудавшийся ангел.

Мертвая птица

Я боюсь мертвых птиц.
До выворачивания нутра,
До остановки дыхания.
Уходящий в банально понятное
И банально глубокое
Страх взглянуть в мертвый глаз, 
Черный квадрат,
Где Ничто и Всё сливаются.
Вернувшая жизнь оболочка,
Или
Ничего, кроме жизни,
Вернувшей мир.
Безмирность мертвого глаза,
Уносящая в воронку,
По ту сторону зеркала,
Где я - 
Это сон 
Красного Короля.

Одиночество

Полюби меня
С моими стихами
Со снами моими,
С автобусными остановками,
С детьми,
С предательствами,
С моим временем,
Останавливающимся.
Полюби меня,
Не улыбки,
Не отпуск,
Не выходные,
Не секс,
Не молчание,
Не внутренний мир...
Полюби меня просто,
Как Он полюбил,
Отделив от других
Подарком, которым,
Одаривают избранных,
Святым одиночеством.

Вечер

Этот вечер не знает страха.
Он звучит музыкой Баха,
У него яблочный запах
И белой метели цвет.
За окошком звезда справа,
Над землёю раскинулось Дао,
Рядом ангел варит какао
Приглушив в своем нимбе свет.

Метет
Метёт.
Снежинки тянет к окнам,
Мир под землёй,
Мы вышли в космос.
Все завтра и вчера,
Все весна, лета, зимы,
Все птицы, бабочки и муравьи
Ещё незримы,
Но где-то рядом.
А мы захвачены зарядом
Метели, что нам кажется живой,
Что съела запах, краски, нас с тобой.

Станция Одиннадцать

Я протягиваюсь дальше в мир:
В пейзажи и дома,
В чужие тела.
Вытягиваю из вен кровь,
Выращиваю капилляры 
Клетку из ребер выстраиваю,
Тонкую кожу вышиваю,
Собою все заполняю,
Травою весенней вновь.
Все мои связи,
Реки, ручьи, снег талый
Незасыпающим нервом пульсируют,
Дышат.

Приходят,
Стальным мечом рубят,
Вонзают, грабят, предают,
Режут
По живым моим венам.
И в тихих брызгах слез и крови
Частями моими уходят. 
Всегда, каждый день. Навсегда.
А я,
Только шепчу зажмурившись:
Все проходит ...
Ne Me Quitte Pas,
Ne Me Quitte Pas ...

Любовь – это …

Любовь - это просто решение
Выбрать пространство и время.
Однажды кто-то врывается
В то, что ты называл реальностью,
Цветы в вазу засовывает,
Чемоданы свои распаковывает,
Поселяется ближе к ночи,
Обосновывается, короче.
Садится медленно и немного печально
В старое кресло-качалку
И медленно, под шум белый
Берется вышивать сердце
На плотяном внутреннем органе твоём.
Потом ещё подселяются,
Чинить розетки и мебель пытаются,
И вот вы уже втроём.
Спроси меня: где же любимые,
С приливом уплывшие,
Ветром гонимые,
Навсегда испарившиеся?
Нет, каждый однажды находит:
Они никуда не уходят,
Но в алое сердце входят
Вышитое внутри.

Необязательное

Мы соприкоснулись с тобой
Вдруг,
Дотронулись друг до друга
Лучами рук.
И быстро снова вошли в строй
Каких-то взаимных привычек,
Кратких свиданий, электричек,
Мечты о макаронах в кастрюле,
О цветке на окне в белом тюле
О встречах,
Которых никто не пускал в вечность.
Промчались, как по касательной,
Неготовые на необязательное.
Слишком спешили
Опредметить соприкасаемое,
То, что между
Над тем, что кожа,
Не справились, похоже,
Потом забыли.
Но были.

Февраль

Небо изрезано венами черных ветвей,
Как руки уставшей женщины.
Закончились силы бороться с судьбой в феврале:
Работа, дети, авитаминоз, синяки под глазами
Выплаканного снегом солнца,
Едва заметного, белого...
А что впереди? впереди весна, еще так нескоро, -
Одни обещания, словом ...
У нее выходной, присела на минуту,
Покурила черной тучкой, посыпала крыши солью.
Скоро придет из школы ...
Надо обед готовить. а у самой слезы.
Утерла, встала,
Ворона на ветку упала.
Еще немного и будет Пасха, а там ... все сначала.

Начало

Когда я расчищу синее небо завтра
От толстого слоя серых сегодняшних облаков,
Когда я уберу обиды, одиночество и усталость,
И даже наши улыбки, разлетевшиеся бабочками тем летом ...
Когда я избавлюсь от этого 
И от снов
Про автобусные остановки
И подземные торговые ряды,
Про людей, которые учили смыслу жизни:
Втиснуться в двери вагона метро. 
Когда я расчищу пустые объятия
С ненужными...
Что встречу я, Господи?
Черный космос ничто?
И я, как в том фильме,
Где астронавт оторвался от пуповины
Своей земной плаценты
И ушёл в холодные звёзды,
Которым нет конца...
Когда я расчищу и этот страх,
Что будет за ним, Господи?
Возможно, только слабая мелодия
Пластинки, которая где-то звучала:
Колтрейн, love supreme, - что-то в роде ...
Начало.

Гендерное

Мальчик - 
Это
Указующий пальчик,
Лего,
Машинки, предметы,
Роботы, прочие минотавры,
Конечно же, динозавры,
Отрешённость,
Майнкрафт, потом танки,
"Я занят",
Фотографии чайником на море,
Фотографии с котами,
Тридцать семь и два - умирает,
Всё всегда знает,
Мимо ушей пропускает
Главное,
Совсем не боится смерти,
Но в это не верьте,
Гаджеты, виджеты,
Полезная информация,
Украина, война, вакцинация...
Девочка - это
Розовая анкета,
Колготки с сердечками,
Мамины туфли и браслеты,
Барби, принцессы,
Уже поэтесса,
Строит глазки,
Маленькие пальчики,
Влюблена в мальчика,
Лак для ногтей,
Целуется в губки,
Которые красит своим
Карандашом восковым,
"Я толстая",
Игра в пацанку и оверсайз,
Аниме,
Тренинги, осознанное родительство,
Популярная психология,
Социология,
Самореализация,
"Ну маааам",
Конечно же, Инстаграм,
Кофе, романтический ужин,
Разговоры о том, как он ей не нужен.
И да, они разные с детства, как можно заметить.
Вот, кажется, всё, я закончила,
Можете хейтить.

Ночью тихо

Ночью тихо, темно, не видно и края ноги. Кто-то чужой за стеной наматывает круги через паркета скрип. Может быть, сочиняет стихи, или молится, или несчастен, или вообще ни к чему не причастен, борется с болью зубной или болью сердца. Ночью от боли куда деться? Дневные способы, светом раскрученные, предметы подручные во тьме становятся тряпками, безжизненными железяками, таблетки уже не спасают, ничто больше не заглушает внутреннюю способность слышать. И он призывает хотя бы дождь постучать по крыше, но скрипки из вен не заглушить, не заткнуть пульсирующей крови в висках. Когда же утро? Когда же треклятый город опять будет на ногах? Словно весь мир оказался огромной прорехой в руках.
И зубы стучат друг о друга : какая мне ночь подруга? Вдруг свет ожогом от фар мусоровоза. Господи, хоть какой-то звук! Как сон растворились вопросы, а мир убежал из рук, привычно вселившись в фейсбук, телефон, папиросы ...
Пещера забытых снов

Я художник из палеолита,
Моя пещера закрыта,
Её завалило камнями.
Я остался один утром ранним
Или ночью,
Не помню точно.
Рисую почти на ощупь
Медведя, льва и черную лошадь.
Мой факел уже догорает
Совсем замерзаю.
Случайно нас откопают
Лет через тридцать тысяч
Попробуют что-то вычесть,
Что-то сложить, 
В голове уложить.
Объявят нас только людей завязью,
Просветят каким-то анализом,
Резведут руками:
Ох! Ах!
Как они разбирались в своих лошадях!
Сфотографируют, наделают открытки, продадут туристам,
Будто лошадь моя - 
Это их Мона Лиза.

Время

Мы откопали себя у моря,
Нас разбудила 
Бездонность простора
И чайка в небе,
И свежесть.
Пьянящая нежность ...
Мы гуляем по магазинам,
Нам пятнадцать с половиной,
Наши пальцы пахнут малиной,
Между ними протянут разряд
Электрических линий
И мороженое одно на двоих.
Всё, что было и то, что будет,
Навсегда свободно от судей
И даже от нас самих.
Оно просто друг друга встречает,
Даже счастья не замечает
В одном шаге себя взрывает
И сбывается жизнь.
Мы на пляже вдвоем и что же?
Соль стекает по нашей коже.
Нам завидует местный прохожий
Взгляд свой свесивший сверху вниз.
И намеком на близость рук
В коробке тревожится жук,
Даже этот назойливый звук
Не заглушит биения сердца.
Друг от друга куда нам деться?
Если время уже взорвалось,
Если всё, чему надо, сбылось.

Февральское солнце

Сквозь просвет между ветками тихих сосен
Ворвалось сегодня всегда обещанное:
Пение птиц весною,
Узнавание теплого ветра,
Запах мгновения
Цветения
Белой вишни,
Рождающий нестерпимое
Жгучее желание раствориться
Или застрять
В этом времени,
Которое вдруг пошло вспять
Куда-то, где мама
Беременна ещё не мной.
Где пронзительно солнечный день
Вызывает слёзы конечности,
Через которую
Видится вечность
И ускользает вскоре,
Тесня грудь,
Выдавливая сердце сквозь ребра.
Невысказанная нежность,
Неосмысленная даже. 
От неё страшно.
Так страшно, 
Что хочется скорее облечь в предметы,
Запечатлеть в правилах,
Придумать приметы,
Ослабить возможность быть
И рано-поздно забыть,
Окунуться в февральскую проседь.
Всего лишь мгновение солнца меж сосен.

Медея

Померк мир, вчера ещё бивший красками,
Любимый, что был ласковым,
Тебя уйти просит.
В твоих волосах проседь
И пряма спина.
Ты одна.
Вы - общее до сих пор,
К чему глупый спор?
Не сочувствует даже хор.
Между вами двойная сплошная,
Как в песне Сплин,
И запах низин,
Расползается вредной заразой,
Фильмом Ларса.
Что такое он говорит?
В руке сигарета горит.
Ты не знала, что муж твой пиит?
Что он мастер так всё обставить,
Что тебе даже трудно представить.
А ты жизнь для него разорила,
В унитаз спустила 
Буквально.
Ты одна здесь сейчас реальна,
Остальное- сон, может?
Этот чертов Коринф, этот хор,
И он тоже.
Будто гипертонический криз.
Ты не знаешь где верх, где низ,
Мир плохим интернетом завис,
И сдирается с мясом кожа.
Кто поможет?
Ведь все "обсуждаемо", "неоднозначно",
Буквально обратное значит,
"Так вышло",
Что дышло.
Ты даже не дышишь.
Впрочем, он и не видит,
Пожимает плечами,
Не кажется вовсе печальным.
О боги, куда это всё причалит?
И кто за это ответит?
Но вторит страданью лишь ветер.
Медея, где твои дети?

Суббота

Потрачено зимнее.
Всё, что любовно копилось.
Ёлка осыпалась,
Дед Мороз снова стал пластмассовым,
Обманом осели праздники,
Выдохлись силы
Вместе с шампанским.
Дерево в окна коряги кажет,
Небо дождем или снегом мажет,
Растаяли голуби вместе с помойкой.
И двор, словно, после большой попойки,
Открывает осенне-забытое,
Что как-то неловко встречать.
Только колокола будут долго искать
Того, кто готов воскреснуть.
Позволь этой мёртвой зиме случиться.
Позволь накопиться
Силам, не трогай тайны.
Не оглушай её птицей ранней,
Не беспокой цветами,
Не спеши доставать краски.
Без этой умершей зимы
Совсем не прийти Пасхе.
А мир всё готовит пряники,
Новыми праздниками
Затягивает
Раны бойца павшего,
Оголенного нерва, 
Кленом опавшего.
Придумывает заботы,
Уносит покой Субботы.
Скользит по поверхности дней,
Намеренно
Не замечая того, что таится.
Мир спит,
Он почти ничего не боится.

Бумажный мужчина

Она - девочка в розовом платье,
Прячется за ноги матери,
Показывает новые туфли.
В её комнате много кукол.
Девочка красит им губы,
Стрижет волосы, прокалывает уши мамиными булавками,
Будто бы это - серьги,
Болтает с ними,
У каждой есть имя
И собственная душа.
Каждая любима и хороша.
У девочки нет отца,
У кукол нет принца.
В магазине не продаётся,
Поэтому девочка делает его из бумаги,
Одного на всех.
Прячет от мамы,
Потому что у мамы смех
Он вызывает.
Потому что ей тоже больно,
Ей принцев довольно.
Она учит девочку быть мужчиной
По целой куче веских причин:
Не плакать, когда грудь страдает,
Только девочку не обмануть,
Она знает,
Что мама шутит, что так не бывает.

Истина


В буре покоится штиль.
В небо летит острый шпиль.
В нежности прячется боль.
В одиночестве- мы с тобой.
Из смерти рождается жизнь.
В падении - крик "держись!"
В рыбе спит лёгкая птица.
В голосе - книги страница.
Снег обещает зной.
Песок- разговор со звездой.
Стул - это ноги пешком.
Смех - это в горле ком.
День хранит целый век.
Бог - это человек.

Мгновение

В прозрачную чашку с водой упало солнце.
Расплескало зайчиками содержимое,
Осмотрелось вокруг, расправило 
Все зажимы
На чьем-то лице,
Сделало зримой
Трещинку на старой чашке.
Поиграло в пятнашки
С перечницей и солонкой,
Чем-то удивило грудного ребенка.
Сбежало.
И чашка - опять лишь чашка,
Вода - лишь вода из крана,
Ребенок кричит упрямо.
Время улыбнулось и снова взялось за плуг,
Продолжило вспахивать луг
Маленького пространства
Обычного дня, обычной кухни,
Переворачивать почву будней.
Время устало,
Оно долго ваяло
Это мгновение.
Возможно, даже столетие, -
Что длилось как междометие.

Весеннее

Открываю железную дверь,
Выбегаю без куртки в апрель,
В этот солнечный, бледно-голый.
Прогуляю сегодня школу!
Ни точек, ни запятых,
Ни будней, ни выходных.
Нет парты в туманной тоске,
Нет мела на черной доске.
Пойти на дневной в кино,
На сдачу купить эскимо.
Синицу прогнать с куста.
Свободны в метро места.
Прохожие в мелкой заботе,
В смартфонах, в постылой работе ...
Я им посылаю привет,
Мне только четырнадцать лет!

Шарик

Унеси меня, ветер,
Пронеси
Над крышами,
Запутай в пальцах
Рвущихся в лето,
Черных
Берёзовых веток,
Как розовый шарик
С картинкой единорога,
Который отпустила девочка
В свой третий день рождения.
Куда улетают детские шарики?
Они исчезают,
Ослепляя
Глаза нестерпимой
Синевой неба,
В которую страшно поверить.
Поверишь,
Сорвешься с места
Снегурочкой,
Белой невестой,
Оставишь внизу
Детские горки,
Нелепые колпаки,
Дуделки,
Кусочек торта
В бумажной тарелке.
Запутаться в ветках.
До конца жизни тянуться вверх
Вопросом " зачем я?",
Просачиваясь сквозь поры
Кожи,
Ставшей похожей
На бумажную оболочку
С нарисованной коровкой божьей.
Просочившись, оставить
Безнадежно болтаться
Старой тряпкой
Грязной от ветра и пыли
Транспортных выхлопов.
Посылать приветы,
Девочке трёх лет,
Рисовать ей облачных ангелов,
Целовать весенней бабочкой,
Вырезать по ночам звёзды
Из фольги блестящей.
Спускать их по верёвочке
К детскому окну,
Готовить её ко сну.
А может быть всё и не так, не знаю.
Но тянет
Стать шариком,
Исчезнувшим там, вдали.
Решишься ли?

Утреннее

Всю ночь шелестел дождь, как в клетке железной мышь.
С утра серым давится небо.
Потерявшая ориентацию птица врезается в ватный матрас,
нависший февралем.
Пахнет казённой больничной палатой.
Может придёт уже кто-нибудь с мандаринами в авоське?
Или с банкой стеклянной ещё не остывшего куриного бульона?
Развернет полотенца, хранящие тепло недавно сваренного.
Кто-то из июня или мая.
Кто-то, кто мама.
Или кто-то, кто может держать руку без стеснения сто тысяч лет до появления бабочек в небе,
Влетающих в форточку запахом сирени.
Где они?
Все эти кто-то?
Остались в одном из тысяча девятьсот?
Сестра несёт
Больничный компот и яблоко в сморщенной коже.
А рядом соседки тоже
Медитируют на вязание.
Убежать бы.
Оказаться весной ранней в Риме,
На площади святого Петра
Часов в девять утра,
Когда солнце успело открыть только левый глаз.
Сидеть на скамейке с бомжом местным, читающим солнцу гимн.
Обниматься с ним,
Гладить на его ладонях стигматы.
Вспомнить о стенах палаты,
Вернуться.
Уткнуться в подушку с больничной печатью, как в грязный снег февральского сна.
Пусть снится весна,
Хоть какая-нибудь весна...

Секретный сад
В секретном саду девочки
Жёлтые одуванчики -
Балеринины пачки,
Цветы будущей земляники - 
Их прически.
Под стеклышком - самый лучший фантик
От самой вкусной конфеты,
Который она нашла где-то.
В волосах у девочки бантик,
Сегодня красный.
Пальцы в следах
От божьих коровок,
Которых в коробке
Принёс мальчик
После сражений с крапивой зубастой.
Сегодня девочка счастлива:
Её не кладут спать,
Ей можно гулять,
Пока ни придёт мама,
У мамы какие-то "планы".

Ангел мой


Ангел мой, я не свободна.
Бабочкой торчу в ряду пришпиленных тобой.
Тяжёл этот мир 
Для тех, у кого кроме души
Ни гроша.
В нем живут муравьи, куры и кошки.
Я застыла ангельской брошкой,
Деталью сережки в твоих ушах.
Висеть рядом с сонной артерией,
Слушать биение.
Каждую ночь умирать в шкатулке
Ненужной
Среди побрекушек.
Считать по вечерам кукушек,
Когда ты не рядом.
Мой ангел, ты хорошеешь с годами,
А я ветшаю,
Исчезаю постепенно на черной доске решённой задачей.
Где все, кого было много,
Однажды уходят в зрачок Бога,
И новых ангелов нянчат.
Вдувают им бабочек в уши,
Рисуют им пёрышком души.

Делирий


Стою у окна,за окном война,
Годзилла крушит дома,
Складывает девятиэтажки. 
Кто я? Какая-то пташка,
Моё сердце стучит в ушах,
Мои внутренности крошат
Разрывные гранаты.
Парадом идут солдаты
По венам, кровь к голове.
Прыгают дни в календаре,
Сошло с ума и бежало время,
И разум повис на ветке.
Разум
Блаженного камикадзе,
Гордого сапиенса,
Допившегося до чёртиков.
Наш мир - это чёрточка
В словах "как-то" и "где-то".
Расщепляются элементы,
Не сходятся дебеты,
Вырываются руки из рук,
Растворяется звук.
Вышел вселенной срок,
Развоплотился Бог.

…


Стена отбивает минуты тик-так.
Не уснуть. Не проснуться от этого мрака.
Голова бездомной собакой мается,
Мечется утро, картинки меняются.
За окном чуть затеплилось раннее.
Как выбраться из глаз раненных,
Которые и закрытыми видят
Ничто во всех его видах?
 Говорю зашитым нитками ртом,
Цвету голубым полевым цветком,
Прижатым к земле сапогом
Бегущего солдата.
Зачем Ты так, Отче? Не надо...

Абьюзер

Христианская мученица, светская праведница, начитавшаяся всякого про принятие Другого.
Ты пытаешься справиться
С интуицией.
Думаешь рассосётся,
Срастётся рука, сломанная в прошлом году.
Ты знаешь, да, не идеален никто...
Дети ... Вросла в него,
Переплелась корнями или
Запуталась в щупальцах спрута
Круто.
Ты лежишь на полу,
Тебя снова вмазали в чернозем
Сапогом,
Жахнули по тебе напалмом,
Как в фильме с пальмами 
Про Вьетнам.
Ты лежишь, как тот ветеран
С кровоточивой скулой,
Отрезан бомбежками путь домой,
Да и где он?
Твой дом - маленькое пространство,
Которое тает во сне
В твоей голове.
Отрезано всё.
Не помогут прохожие. Они разводят руками, вжимаются в плечи, ухмыляются,
Не хотят мараться.
Свет гаснет,
Стихает музыка.
Чёрной чумной дырой косится окно
Квартиры абьюзер

Быть

Слишком синее небо 
Вдыхается почти летним,
Проходит сквозь,
Выходит бытием.
Я вбираю тех, кого нет,
Тех, кто есть.
Кто-то сказал, что тело
Тоже душа.
Не спеша
Живи.
Самое страшное это бабочка
В банке
Стеклянной:
Видеть, но не дышать.
Дышать, не спеша, душа - 
Сказываются слова
Складываются
В иероглиф "быть".
Замолвите там за меня ...

Уронили мишку на пол

Оторвали Мишке лапу
и голову тоже.
Он валяется под шкафом ,
из раны сочится содержимое,
смешанное с тополиным
перекати-полем.
Вместе с двумя шариками попкорна
 и всем, до чего не достал пылесос.
Здесь удобно жить, рядом с плинтусом, здесь Мишку не трогают.
Мишка видит картины,
Как кто-то проходит мимо,
шаркая пыльным тапком или ногами босыми.
Он сражается с воображаемыми врагами, нарисованными тенями 
в его пещере Платоновой.
Иногда слышит, как воют дементоры за окном.
Считает, что это доблестная армия спешит спасать его
От ... Них, которые враги.
Это слово, как пироги выпекается его больным мозжечком, заполняет поехавшее ПТСРом сознание.
Когда хозяин носил красное знамя на шее. Время забилось пылью под плинтус, копит энергию боли,
Перерабатывает личное горе, перемалывает мозги в фарш,
делает громче победный марш.

Сбитые ангелы

Стопкадром снежинки, как хлопья подушки, или пух крыла сбитого в небе ангела. Опускаются медленно на пальцы, на щёки и растворяются. Их крылья теряются, сливаются во внутреннее море, приливом вырвавшегося из глаз. Сбитые ангелы - это черные тряпки на мартовских дорогах. Их нет в списке потерь, и в списке раненых. Впрочем и списков таких тоже нет. Поэтому в них не верят. Считаешь ли Ты погибших? Сбитую нежность? Тепло между, переплетение биений, надежду?
Бывают мгновения, когда больше нет: сетей, нет тела, Ньютона, Эйнштейна, Фрейда, времени, протяжения, экспертов, на всё дающих ответ. Есть только сбитые ангелы, которых, сказали нам, тоже нет ... 


Стикс

Куда идёшь, Господи?
С алым караваном в небо.
Кого ведёшь?
Через обстрелы
Метеоритных глаз.
Дойдет ли кто?
Дошел ли?
Ты
Не устаешь
Переводить
Через Стикс
Тысячи
С нехитрым скарбом,
Думающих, пожалуй,
Не о том,
Жалеющих, что не взяли
Ту вазу и этот горшок
С собой,
Предпочитающих
Вовсе не думать
О невозвращении.
В забвении 
Уносящих свои
Стотонные сердца
По зелёным коридорам
Пыльной весенней скорби.
На привале коротком забудутся
Недолгим сном.
Подойдёшь,
Каждому руку свою уставшую
Положишь на грудь, Господи,
Сделаешь 
Сердца их вновь невесомыми,
Младенческими.
Теперь, дети, доберётесь сами.
Сгорбишься 
Под тяжестью их чемоданов и узелков.
Улыбнёшься, вздохнешь,
Повернёшь
Обратно,
Пойдешь
К другим
Умирать снова.

Между

Важно только "между"
Тобой и мной,
Кожей, одеждой...
Микропространства нежности.
Отрезок волны молчания,
Вдох,
Завершающий
И начинающий звук,
Расстояние между рук,
Паузы в клавишах,
Молчание струн,
Пустота
Стиха,
Начало внезапной мысли,
Когда повисли
Капли дождя на стекле,
Ничего
В ладонях Мадонны
Сложенных в молитве,
Девственность чистой палитры,
Белое между буквой и буквой,
Несказанное
Той девочке хрупкой,
Не доказанное
Сакральное,
Единственное
Реальное.

Весна

Оголенный нерв,
Огненно-черный, обугленный город.
Воронка выдранного зуба,
Кровоточащая вспоротая десна.
Пульсирующей азбукой морзе болью
Прокашлялась раной весна.
Огляделась после бомбежки,
Выблевала остатки единственного легкого.
Кому она теперь такая нужна?
Кто возьмет замуж?
Дрожит, всхлипывает, харкает
Серым вороньим карканием,
Музыкой городских помоек и смерти.
У нее были дети?
Не помнит, забыла
Зачем приходила
На эту Землю.
Сидит, изнасилованным лютым своим месяцем
На пепелище раскрошенного гнилого резца,
Холодным контуженным ветром плачет,
Сухой пепельной землей умывается,
Просит у Бога слез.
Потерпи, милая.
Увидишь: вернутся птицы,
Небо умоется синим,
Выплачет свежим дождем утро,
Выбегут из подвала дети,
Девочки будут играть в куклы.

…

Весна за окном
Уже во всю,
Сдержать не может слез.
По трубам,
По венам,
По слезным каналам
Из глаз янтарем.
Жалею о том,
Что я не дерево,
Что не онеметь,
Не окаменеть мне,
Не вылиться смолой,
Не стать
Молчаливой грустью
По невернувшимся
Из похода.
Ни ответного хода, 
Ни действия,
Просто дерево.
Как спасение плачущему,
Платящему,
Не умевшему скрыться
От них, от себя
В конце февраля,
Где стало "нельзя".
Когда ты - слеза
По сбитому Фаэтону,
Бывшему когда-то
Иллюзией убеждений,
Правильных мнений,
Розовых испарений
Нежной души.
Замри, не дыши.

Когда-нибудь

Когда-нибудь вернутся цвет и звук,
И воздух перестанет саднить горло,
Срастутся кости сломанных в хлам рук,
Не будет вздрагивать от шума город мертвый.

Когда-нибудь тюльпаны зацветут
И птицы снова будут петь для нас.
Из-под обломков трупы извлекут,
Когда-нибудь, но только не сейчас.

Когда-нибудь и красное вино
Вернется в хлеб, как кровь в живое тело.
А выдранное бомбами бревно
Вдруг зацветет весенним желто-белым.

Когда-нибудь закончится война,
Навек умолкнет тот, кто столько врет.
В мои стихи вернется тишина
И ангел к юной девушке придет.

Пришествие

На площади народ.
-Чего дают?
-Пришествие Бога.
-Серьезно?
-Вчера сообщали
Во всех новостях и телеграм-каналах.
Гудят, ждут
Слепые, больные, увечные.
Старая женщина хочет поднятия пенсии,
Возвращения молодости и комсомол.
Молодые ребята пришли так,
Поглазеть. Не верят, но вдруг...
Девушки просят жить на Манхэттене
И просто денег.
Мать:
"Созиждь из праха моего сына."
Многие молят о мире,
Многие - о себе:
"Просто обними и не отпускай!"
"Просто поплачь с нами".
Ждут, дыхание перехватывая друг у друга.
Солнце софитом:
Сейчас будет!
Выходит ребенок.
Испуганный взгляд,
Под носом размазал сопли,
Грязные волосы,
Глаза- черные вишни,
Руки протягивает боязливо.
"Се Сын Мой Возлюбленный, Его слушайте".
- Кого слушать?
Ребенком, конечно, займутся, органы опеки,
Мы же не звери.
Расходятся, тяжко вздохнув.
Их опять обманули.

Мариуполь

Ушедшие
Становятся скалами,
Мхами,
Цветами,
Деревьями,-
Тем, что молчит.
Они больше не тело,
Но застывшая боль,
Отказавшаяся прятаться и беречь себя.
Как целая череда
Сокрушенных богами героев.
Как стремление к бесконечности
Выбравшее предел.
Война - бесконечность,
Натыкающаяся то и дело
На оборванность, слабость,
На тех,
Кто смертен,
Превращающая в вечность
Слезы
Настоящего Бога.
Не все умрем, но изменимся все.
Осядет пепел,
Вытянутся анемоны и нарциссы,
И просто полевые безымянные,
Те что растут по обочинам дорог,
Как венки после ДТП.
Весна - это время вливания вечности:
Цветения боли,
Куличей на могилах,
Тут и там застывшее
"Ничто не забыто,
Никто не забыт".

Молитва

В переломанных крыльях ангела,
В беззубом последнем дыхании,
В никто и ничто, в невольно пролитых,
Через край перелившихся глазах,
Замороженных страхом.
Закрыть, залепить их, зашить,
Чтобы сердцем Тебя осязать,
Стать ветошью,
Вещью конечной,
Умалиться до пыли,
Или пыльцы, колеблемой словом,
Разносимой ветром.
Предчувствие солнца, зовущего.
Страшно, Господи,
На все соглашаться
Ради Тебя.
Не под крылом твоим укрываться,
Не молить о спасении
Или милости даже,
Не защиты жаждать ...
Но бежать под обстрелами,
Держа за руку Тебя четырех лет
И Тебя - полутора на животе
Через обугленный, развороченый
Мир этот вздыбленный гусеницами.
Закрыть и не видеть,
Бежать от ничто конца
В ничто Твоего начала,
Захлебываясь собственным сердцем.
Мы доберемся, Господи,
Над нами пузырь никчемности,
Бесполезности, слабости,
Нимбы святости ...
Мы придем, Господи,
К Твоей Пасхе.
Подожди!

Барашки


Белые барашки по небу,
Как кошки маленькие,
Сладковатные шарики,
Летят
По голубому, чистому
Из той страны,
Где спят игрушки усталые,
Где маленькие мамы,
Божьи коровки между рамами,
Геркулес,
Лес
С ягодами.
Одну беру, на другую смотрю, третью примечаю ...
Где дни не замечают,
Ибо они -
Один большой день.
День кукол, сидящих рядком на диване.
В спальне
Под одеялом - секретные сказки.
Где не умеют еще отвечать,
Где обиды скатывают в хлебные шарики
Скучных обедов.
Где небо
Превращает каждый такой в белый сахарный,
Пускает его по себе барашком,
Играет...
Ведь небо - ребенок,
Чей мир - это мама,
Сдуваемый ветром,
Но вечно хранимый,
Как ядрышко,
Косточка вишни,
Как яркий желток солнца,
Как звездочка в центре колодца.

Воображаемые доспехи души

Ангел моей души снимает доспехи, складывает их на стульчике аккуратно, как в детском саду, перед тихим часом. Колготки коричневые, с пузырями на коленках: мое Я, мои идеалы и правила, сшитую эмиграцию, настолько внутреннюю, невидимую даже собственным глазом... Душе неуютно быть нагой, она ежится, прячется в плечи. Тянет на глаза кусочек синего казенного одеяла, смотрит в пол на старые тапочки. Невыносимая легкость ничто, приносимая болью, реальностью, малостью и слезами. Ангел моей души, вытряхнет пыль илюзий, вытащит из карманов фантики, палочки, засохшие сорванные ромашки. Закроет шторы детсадовской спальни, оставит лишь лучик света, зажатым нервом из щели, убежавшей прядью волос на коврик упавший. Оставит заброшенность и перевернутость мира, тоскующего по тяжелым доспехам. Доспехи делали душу старше, сушили слезы, без устали возводили из мусора детские замки. Но что я в итоге - лишь девочка под одеялом? Я - хрупкость, я пух от цветка, может быть, я - лишь нота? Без рифмы строка? Картинка в детском блокноте, не дорисованная до конца?

Братская могила

Месяц занозой в небе,
Срезанным ногтем на черном.
Тихо, как слышно лишь воздух.
В ушах только выстрела эхо.

Помню его, выпиваю
По капле свое молчанье.
Жую эту черную землю,
Вымоченную слезами.

Ловлю эти мертвые руки,
Их рядом  так много, много.
Не проезжайте мимо.
Мы были, мы были, мы были ...

Никто никогда не найдет нас,
Лишь я прорасту травою,
Росою вымою руки,
Потребую слез от неба.

Может быть дождь поплачет?
Над нами никто  ведь не плакал.
Мы обнимаемся крепко,
Греем друг друга, мертвых.

Видел лишь месяц белый,
То, почему мы затихли.
Господи, как же нам больно
Ночью холодной стыть вместе.

Лютый апрель

Апрель поседел, бешеной скрипкой надрывной рвет себе вены смычком.
Не разжимая зубы кричит: из слов выпадают гласные, получаются скатанные в кусок пластелина плотные фразы, спрятанные в кулак или кулаком озирающиеся по сторонам. Залезает через нос, рот, уши в души прохожих, переворачивает внутренности февральской своей снего-дождевой нождачкой. Не спрятаться в капюшон и там найдет, вычистит твое: "не вижу, не слышу, не скажу"... Унесло дом вместе с Тотошкой и правильным я, которое ты писал с большой, с больной буквы, этим апрелем. Не долго ему лютовать, самоубийственно раздирать себе руки. Успокоится, потеплеет, как миленький, научится. Выключит уже свое подростковое страдание, погасит свет. "Не верь, не бойся, не проси". Не дадут, обманут. Смирись, Гамлет. Твой отец убивал и грабил, это он был кровавым тираном, а вовсе не придуманный воображением Клавдий. Вот так, брат, бывает. Ну полно, не вой ... Бери шинель, или что у тебя там, пошли домой ...

Распятие

Чего от меня Ты хочешь?
Сердце мое не уймется.
Как ни рисуй границы,
Все будет мела полоска.
С нас разом сняли кожу,
Больше прикрыться нечем.
Взяли насильно зашкирку
Всех из мешка, да в воду.
Перед Тобою тихо
Сердце как маятник ходит:
Или спросить боится,
Или не хочет ответа.
Смертию смерть поправый,-
Скоро услышу в храме.
Что это, просто звуки,
Или инструкция к делу?

Тем, кто не может спать

Опять
Солнце встает
Для тех,
Кто не может спать.
Прозрачным
Леденцом на палочке
Из под кровати
Для тех,
Кто не может спать.
Падает
На мокрый асфальт
Там,
Где проковылял
На одной ноге голубь.
Разбивается
На десять в десятой
Частей
Бесполезного
Тем,
Кто не может спать.
На кофе осколки
Там,
Утренний телеграм,
Шипами шин,
Молчанием мин,
Для тех,
Кто один
И не может спать,
Звук выключать
В наушниках
Нейросети.
Господи, не тяни
С желанием
Выдать нам
По серьгам,
Пульсирующей
Боли зубам ...
Подай
Тишины
Тем,
Кому утром вставать,
Тем,
Кто не может спать.

Крыши

Крыши держат молчание утра,
Словно плечи Атланта небо.
Вязью арабской с востока на запад
Летят субтитры, гонимые ветром.
Крыши устали от тяжкого груза,
Им бы подняться скорее в воздух,
Крыльями белой могучей птицы,
С корнем выдрать бетонные гнезда.
Ночью булавками колят небо,
Свет пропуская звездным порталом.
Крыши питаются ангельским хлебом,
Крышам обычного воздуха мало.
Им бы хотелось иметь руки,
Могучие руки, ловить снаряды
И превращать их в шарики пуха,
Что поздним летом стелется ватой.
Крыши согнулись под грузом синим.
Тучи застряли, как сгустки мокроты.
Внизу то ли пепел лежит, то ли иней,
Гул электрички, опять на работу ...

Лазарь

Лазарь проснулся уже два месяца как.
Ты разбудил меня, друг, но зачем так?
Лазарю снились стихи,
Снилась музыка, чай, вино,
Лазарь не знал, что умер уже давно.
Мечется днями, ночами не может спать,
Ищет Его: Ты мне должен все рассказать!
Болью по венам я слышу живую кровь,
В землю бегущую и восстающую вновь.
Я вижу слезы, я чувствую сильный стыд.
Спрашиваю сестру, но она молчит.
Брожу по кладбищу с сумкой наперевес,
В сумке тяжелой душа набирает вес,
На старой могилке моей голубые цветы.
Господи, я воскрес, потому что погиб Ты?

Ранняя весна

Ветер разносит лето,
Вдыхая его в поры кожи,
Запутывая незаметно
Беременных веток косы.
Взлетают сухие листья,
Их с бабочками венчаю.
У ранней весны нет величья,
Как нищенка пробегает
Сквозь толпы уставших созданий.
Как нищенка в рваном платье
Вчерашних слежавшихся, ранних
Изломанных черных ратей.
Оттаявшие могилы,
Куски разломавшейся плитки
На памятнике забытом,
Портретов старых открытки.
Очнувщихся мух лапки
И раны зашитой нитки,
На мусорке старые тапки,
Проснувшийся скрип калитки.
Внутри меня только это:
Весна, ты как смерть у порога.
Ты - дверь меж зимой и летом,
Ты - все между мной и Богом.

Воскресение


Не истребить пение птиц весенних,
Тех, что рядом с площадкой,
Где дети подросшие матерятся,
Стремятся быть, как большие.
Живы почки на ветках,
Живы мы, бесполезные, как эти почки,
Бесполезные, как эти птицы,
И цветы полевые.
Бесполезны, а значит, блаженны,
Слабы и бессмертны.
Перевернутые страницы,
Перепутанные, как зерна,
Не имущие видимой силы,
Мы, как сказки, что ныне забыты.
Мы - дети, мы - мамы,
Мы - лапы елей и запах лета.
Мы - тихо, нас вовсе не видно.
О нас вспоминают поэты,
Которых никто не читает.
О нас не слагают песни.
Мы - то, что однажды воскреснет.

Ясон

Доживает Ясон один в трюме разбитого Арго.
Там, наверху, постоянно топают ноги,
Ясон проверяет опять: не его ли мальчишки?
Нет, не его. Это ахейцы вновь начиняют
Двенадцать своих кораблей чем-то высокоточным.
Память уже стирает ластиком главные вехи.
Кронос по капле выпил, оставив лишь горечь
И чувство липкое, будто кого-то предал.
Ясон постоянно кидает в ахейцев тяжелые камни,
Те, что еще возможно поднять его старческой силе.
За это его почитают выжившим из ума городским скоморохом.
Ясон очень верит, что его дети
Прячутся где-то в подвалах разрушенной Трои.
Несколько раз надевал на себя доспехи
И снаряжал утлый Арго для их защиты.
Но под хохот и свист возвращался всегда
И не помнил,
Что он сделал не так и куда собирался.
Старик исчезает в тумане взлетевшей армады
Ахейских сверхточных бомбардировщиков новых.
Впереди десять лет на отлов Золотой Антилопы.
Впереди десять лет, кони-вирусы, скрежет зубовный,
Вечные мальчики в лабиринтах завода ...

Дороги-столбы

Из горизонта встают столбы - маяки,
Вечные галки долгих дорог.
Там,
Где ждешь моря, 
А вдруг?
Выплывают и выплывают
Сомнамбулическими,
Такими
Одинаковыми,
Такими
Одинокими и
Беспросветными.
В дороге
Сереют сумерки,
Шиномонтаж,
Джармуш,
Неодолимое небо
Тоски.
Запомню
Столбы,
Сваями вдолбленные
В голову,
Как в детстве стихи
Про Бородино
Или звездочка октябренка,
Пришпиленная
К вечно черному фартуку.
Память о постоянно выворачиваемой,
Унижающей любви.
Дороги - столбы,
Растревоженные 
Где-то в пределах груди.
Защеми,
Сердце мое,
Не пускай,
Не давай им расти...

Очередь


Спроси облака:
Куда они движутся
День ото дня,
Почти незаметно
В этой
Очереди вечной.
За каким хлебом небесным?
Что выдают им
И куда исчезают,
Когда получают его?
Всем ли хватает?
И отчего они чернеют,
Переполняясь водой и желчью?
Оттого ли, что им
Не дали ласки?
Оттого ли, что самолеты
Их обгоняют,
Крадут
Им причитавшийся
Кусок любви
И прощения?
Оттого ли ищут они
Громоотводы
Здесь, на земле,
Тех, что агнцы,
Тех,
Что не ответят
И не вернут стрелы,
Наполненные
Ядом поражений,
Ядом,
Никогда не пришедших к цели,
Обид, непрощений ...
За чем они стоят,
Кого ждут?
Кого проклинают?
Узнают лишь те немногие,
Что заглянули
В печальные их глаза
Там, за ...

Вода из крана

Выгоняю воду из крана,
Как ленивого ребенка в школу
Из-под одеяла
Ранним утром.
Тонкая струйка воды
Не может нагреться,
Отказывается сердце
Качать тепло по венам,
Раскачивать на качелях
Теплый ветер летнего мира.
Тоскливо шипят трубы,
Ск