Любовь морковь Мухи Цокотухи

Глава первая

В полдень рокового понедельника шестого апреля Горького года. Года, давно канувшего в Лета, разве что, оставшегося в памяти отдельных индивидуумов со своим поэтическим эпитетом, принятым героем этого повествования для определения всего текущего времени, в котором и случились все нижеописанные драматические события. Досадливо склонив свою несчастную голову типичного неудачника, ко второй смене школьных занятий нехотя двигался не по возрасту высокий, пока ещё совершенно обыкновенный почти тринадцатилетний шестиклассник, еще не ведающий, как это возможно в жизни быть индивидуумом способным опереться на свою собственную личную значимость. При нём была его спортивная стать фактически мастера спорта по плаванию, с утра не растраченной на тренировке силушкой! И рост акселерата. С этим своим почти взрослым ростом, он,- Макс Гелен, сам по себе являл яркий пример явления, именуемого акселерацией, - ускорением. В частности, ускорения темпов роста. Что было типично для европейского населения времен конца шестидесятых годов двадцатого века. Когда «по естественным, но невыясненным причинам» стали рождаться дети, опережавшие в своем физическом развитии детей предыдущих поколений. Генетиками было высказано одно из множества предположений, что дети акселераты, были детьми детей военной поры. Тех, кто вынужденно перемещались по военным дорогам Европы вдоль и поперек. Вызванное этим перемещением смешение генотипов различных народов раскрыл «генетический предел» человека как такового! Таким образом, вернувшего свое естественное состояние, когда все европейцы были длинноногими кроманьонцами ростом под два метра. Впрочем, во многих случаях, и без таких «военных перемещений» их родителей, - детей периода Войны, тихо просидевших на одном месте, их послевоенные дети, в детских садиках получавшие свою порцию молока и творога, всё же, были акселератами…
Тем не менее, при всей своей долговязости и жилистости физически мощного спортивного подростка, всем своим удрученным видом Макс Гелен демонстрировал полнейшее неприятие всего того, что его скоро ожидало в негостеприимных школьных стенах. Взглянув на скорбную поступь этого несчастного юного существа вынужденного нести свой портфель за необходимыми в будущей жизни знаниями, художник-реалист недавней поры, - Решетников, точно вдохновился бы написать новую картину: «Опять за двойкой». В своём настоящем юный Макс несмел, даже мечтать, что сможет дожить до благословенного времени, когда его крепкими объятиями встретит бурная жизнь «взрослого человека». Об этом своем эфемерном будущем, он не имел даже смутного представления. И как это всегда бывает, пока что, еще не подозревая, что в это мгновенье реальности легендарных времен «развитого социализма» самого начала семидесятых годов «Века пара и электричества», как этот век называли пожилые современники, старившиеся вместе с текущим к концу столетьем, это будущее для него уже началось.
Во дворе лежали доски, а не дрова, из-под снега еще не взошла трава. Была первая неделя апреля и первый день занятий после стремительно промелькнувших весенних каникул, что гипотетически уменьшало вероятность того что на обратном пути домой его дневник окажется привычно засажен жирными двойками,- оценками его умственных способностей как ученика. Что волновало его менее всего, не видел он смысла утруждать себя учебой. Не было у него «счастья в жизни» в школе раньше, и сейчас не предвиделось. Бесполезно было тратить время на учебу в школе, когда единственно, что там ему лично можно было получить, так лишь «по шее». Только вот, если неделю назад, еще в конце марта, Макс шагал в школу с чувством полного равнодушия. Нисколько не расстраиваясь своим итоговым оценкам за третью четверть, сведенным им к «ничьей», - сплошь к тройкам. Совсем не переживая, что ему в школе ни за что! Было бы за что, он так легко не отделался бы. Точно! Подвесят дежурную порцию свежих тумаков.
То сейчас он шел в школу с чувством полного неприятия всего происходящего. Буквально, с видом не надеющегося увидеть следующий день, заведомо обреченного быть убитым на арене цирка древнеримского гладиатора. Ну, если и не убитым, то жестоко битым…
В тошнотворных позывах отвращения к своей участи, понимая, что он вновь будет персонально унижен и оскорблен разными тумаками и пинками под свой мускулистый зад. Нанесенных ему юными членами банды поселка Рабочего оккупировавшими шестой «А» класс «Сто восьмой» школы. Тех, кто еще в прошлом учебном году ходили в его одноклассниках, а ныне ставшие представителями оккупационной власти местных бандитов. Ранее к этой напасти с тумаками у Макса получалось притерпеться, заняв «свой шесток» в иерархии межличностных отношений юных школяров шестого «А» класса, будучи терпимо битым и тихо выживая в реалиях существующей действительности. Но сейчас, этим роковым днем шестого апреля, вспомнив о том, что его снова в школе будут бить и унижать, от отвращения к самой реальности, он буквально чувствовал физиологические рвотные позывы. И при этом, кроме «космического вакуума», его сознание не откликнулось, никакой мыслью, никакой идеей. Словно сама реальность вычеркивала его из списка действующих персонажей бесконечной пьесы жизни, в которой, из-за его никчемности, и места-то, ему более не предусматривалось, да и не было…
…Погруженным в такое изначально мерзкое, тошнотворное состояние, Макс дошагал до ворот Красного дома, где ему тошно стало пуще прежнего. Ведь именно к этим воротам, вчерашним утром он бежал с нетерпением и целеустремленностью «весенней жабой», чтобы, после ночных эротических видений во сне, увидеть добрую Молву на яви. И, по степени удачливости сложившихся обстоятельств, постараться забраться верхом на свою «безотказную» одноклассницу, чтобы, пока она оставалась стоять на четвереньках, на неё или в неё, «отложить роковые яйца»…
Но, каким-то чудом, сами обстоятельства вчера не допустили того, чтобы случилось то, на что его толкали собственные животные желания. Макс вчера никуда не добежал и никак не случился со страшной до отвращения доброй Молвой…
Из тошнотворного «кисейного болота» полного неприятия самого себя, вместе со своими прошлыми чаяниями и настоящими мерзкими ощущениями, почти тринадцатилетнего девственного Макса вывел голос вечного друга, почти пятнадцатилетнего девственного Ромы Репина из восьмого «А» класса, на удивление в «этой жизни» всегда оказывавшегося рядом с ним. Начиная с того, что они жили в одном Зеленом доме. Продолжая тем, что и в летних детских играх на просторах лесов полей и рек окрестностей дачного поселка «Белая Лилия», несмотря на разницу в возрасте в два года они были неразлучны. И в школе учились одной! И в бассейн ходили на тренировку к одному тренеру. Вообще, сколько Макс себя помнил, столько времени друг-Репа всегда оказывался рядом. И на яви, во дворе родного дома, на дорожках бассейна, летом на аллеях дачного поселка. Даже во сне! В собственных ярких детских снах, простиравшейся наведенной памятью из прошлой «той жизни», прогремевшей однажды в прериях времен далекого неолита с десяток тысяч лет тому назад, друг Репа со своим копьем был рядом. Только вот в школьных стенах, не имея возможности хоть как-то помочь другу детства, друг Репа вынужденно сторонился друга Макса...
— Макемота! Приветствую тебя! - произнес друг-Репа, подражая мужественному «краснокожему» киногерою мелькавшего на киноэкранах города и обращаясь к другу детства индейским именем персонажа «романов про индейцев», немецкого писателя конца девятнадцатого века Мая, ярко описывавшего приключения «бледнолицего героя» «Верной руки» и друга его,- «краснокожего» Виниту.
Хоть так принуждая юного друга своего вылезти из состояния полного неприятия всего происходящего с ним на Белом свете. Главное, всё же, заставляя Макса вспомнить о своем образе, хотя бы в играх, славного индейского воина, кому по воинскому статуту нельзя было впадать в уныние.
— Салют! Чингачгук!- по-настоящему обрадовался шестиклассник появлению друга восьмиклассника в столь критический момент бытия, когда он испытывал просто отвращение к самому себе как таковому…
Само присутствие друга Репы заставило Макса вновь, словно уже наступило знойное лето, почувствовать себя в «этой жизни» лихим индейским воином на просторах дачных лесов, полей и рек не ведающего страха. И будучи вооруженного самодельным Стальным клинком как у «длинных ножей», готового, не боясь ничего, выходить в поля, захваченными одичавшими на лоне природы свирепыми собачьими стаями.
— Макемота? В школу? А я уже отучился. Пообедаю, и на тренировку в бассейн. Через месяц спартакиада. Надеюсь, тренер включил тебя в протоколы соревнования?- озабоченно поделился собственными новостями, крепко сбитый, юноша восьмиклассник, что было весьма полезно для шестиклассника.
Что позволило Максу мгновенно преобразиться из «потерянного» школьника шестого «А» класса, жестко преследуемого юными членами враждебной банды поселка Рабочего. В бравого, познавшего вкус трудных спортивных побед почти профессионального спортсмена пловца, примером кому и был друг Репа. Кто и знаменит был тем, что он с самого раннего детства занимался плаванием и уже достиг уровня мастера спорта по плаванию. Кто пять лет тому назад, за компанию потащил Макса, тогда ещё учившегося во втором классе, за собой в бассейн, чтобы было с кем делить восторг от занятий плаванием холодной осенью, лютой зимой и слякотной ветреней весной.
— Чинга! У меня завтра «Вода». Михайлович, только на крайней тренировке в субботу не гонял нас, как «Дед Мазай» своих утопающих зайцев. А так, он обычно живьём не слезает. Требует, чтобы на весенней спартакиаде показать норматив мастера! - как другу и коллеге по спортивной судьбе пояснил шестиклассник ситуацию со своими тренировками в бассейне.
— Не повезло тебе, Маке! Учишься во вторую смену,- посочувствовал Репа, другу детства, забыв, что все шестые классы города учатся во вторую смену и его самого не миновала сия участь...
— Да, ничего...- прошептал Макс за текущий учебный год, худо-бедно, смирившийся с существующей реальностью учебы во вторую смену, даже если от этой реальности ему уже тошно было...
— Маке, я тебя, провожу. Пойдем вместе. Там, около гардероба, Канна со своей бандой деньги отбирает. Он меня хорошо знает и уважает. Всё-таки вместе учились, потом он остался на второй год в «пятом» классе. С вашего времени на второй год не оставляют, не повезло вам,- посочувствовал и благородно предложил покровительство младшему по возрасту товарищу, на два года старше его друг Репа.
И развернувшись с полпути, двинулся назад к школе, чтобы защитить друга Макса от почти шестнадцатилетнего не девственного злого Канны,- знатного члена банды поселка Рабочего.
По своему горькому опыту Макс хорошо представлял все возможные последствия этого опрометчивого и неосмотрительного шага друга Репы, вознамерившегося защитить его. Что, с большой вероятностью неминуемо обернулось бы, для друга Репы, просто битьем «ни за что», «было бы за что», то, многочлены банды поселка Рабочего и убить могли. Подобное деяния для друга Репы, с демонстрацией помощи другу Максу, однажды уже завершилось для него жестоким избиением. Проявление человеческого благородства в криминализированной среде уличной шпаны, во все времена было сурово наказуемым делом. Объективно в школьных стенах, не в силах друга Репы было помочь другу детства. Помнил Макс жуткое зрелище, виденное им в начале этого учебного года, когда друг-Репа попытался, было, заступиться за него, выступив против второгодников шестого «А» класса. Всё тогда закончилось плохо, и для избитого друга Репы, и для Макса, всё равно потом битого. Впрочем, тогда Макса бил только один второгодник. А восьмикласснику Репе тогда досталось «по репе» от четырех озверелых неучей из шестого «А» класса. Тем не менее, стремление помочь другу в беде в друге-Репе они не отбили. Даже если страшные второгодники представляли собой необоримую силу в истинном значении этого выражения...
— Чинга, не надо! Канну я знаю! - попытался Макс оградить друга Репу от необязательных бед, грозивших от встречи со школьными реалиями в лице знатного бандита и знаменитого окрест трижды второгодника.
— Маке, не тронет, так не тронет. Всё равно, пошли вместе, поговорим по дороге, у меня есть время и тема для дискуссии,- настаивал на продолжении начатого общения гордый восьмиклассник, кому, похоже, очень хотелось именно сегодня выговориться обо всём наболевшем на душе.
Вот и зашагал друг-Репа вместе со своим другом детства в сторону столь негостеприимной, родной им «Сто восьмой» школы Рабочего района Большого города.
— Что за тема для разговора?- машинально переспросил Макс, видя, что друг Репа ждал от него именно этот нужный ему вопрос…
— Маке, ты знаешь, что человек имеет три «Уровня сознания». Об этом ты сам говорил летом у костра в дачном поселке. Об этих же уровнях сознания я нынче услышал в Университете на занятиях в научном кружке «Юный криминалист», это…
— Первый уровень сознания,- «Реагирующий мозг рептилии»…
— Второй уровень сознания,- «Запоминающий мозг гоминида»…
— Третий уровень сознания,- «Эмоционально творческий мозг человека»…
Причем, в некоторых особо развитых людях, кто образовался полноценным человеком, есть все эти «Уровни сознания». Это те, в ком главенствует третий уровень сознания…
Второй уровень сознания главенствует во многих, но не во всех взрослых людях, только в тех, кто дорос до уровня зрелого человека...
Первый уровень сознания главенствует в сознании подростков! Поэтому, все свои межличностные отношения все подростки решают именно этим уровнем сознанием. Только для занятий в школе иногда используя второй уровень сознания...
…Но! Самое главное. Если взять любого бандита, юного, молодого, среднего, пожилого. То все они, однотипно, в своем сознании будут подчинены своему первому уровню сознания…
…Так что, теперь ты знаешь, какой уровень сознания главенствует в мозгу нашего Канны и всех его подручных...- сурово проговорил друг Репа, об особенностях мышления человека.
И сам Макс, своим вторым уровнем сознания, по случаю, помнил сведения из ранее прочитанных книг. В частности, из книги «Лезвие бритвы», самоучителя Российских подростков середины двадцатого века по самостоятельному определению разницы отделяющую светлую сторону силы от темной стороны силы. Как это видел Иван Ефремов, советским писателем-фантастом середины двадцатого века, знаменитый книгой «Туманность Андромеды» с описанием «утопии далекого будущего» человечества. Но в своей крайней книге «Час Быка», Ефремов описал «антиутопию еще более далекого будущего» человечества. Где вся власть оказалась, сосредоточена в «руках олигархии» и правила она своим подвластным народом с остервенением настоящих держиморд. Следствием чего Ефремов был заподозрен компетентными органами Державы в шпионаже в пользу «внеземных цивилизаций» и весь его научный архив, после его кончины был конфискован.
— Про «уровни разума» я читал в «Лезвии Бритвы» Ефремова. Но, я так и не понял, какая в этом разница, кто каким уровнем мозгом мыслит? - недоуменно протянул Макс...
— Макемота! Даже невооруженным глазом не сложно, заметить разницу в том, кто каким уровнем сознания мыслит. Вот Канна, под управлением своего первого уровня сознания живет по принципу, что если, чего-то там и нельзя, но уж очень этого хочется, то можно…
Я вот, живу при главенстве второго уровня сознания, хорошо зная, что нельзя делать того, чего нельзя делать, как бы этого не хотелось совершить…
Еще есть величайшие люди, живущие при главенстве третьего уровня сознания, их можно узнать по их девизу, что если нельзя, но это нужно сделать, то это будет осуществлено! - договорил друг Репа.
— Точно! Чинга! Всё это так… - восторженно принял всё сказанное другом Макс…
Всё так же, на синем апрельском небе светило яркое жёлтое солнце, неумолимо сгонявшее прошлогодний грязный снег, но сам Мир уже явно стал другим. Даже его тошнота прошла! Теперь шестикласснику оставалось только лишь уточнить некоторые особо интересующие его вопросы у восьмиклассника...
— Чинга! Никому не говори, ладно?- начал Макс свой основной вопрос, косясь на Красный дом доброй Молвы, к кому он вчера утром бежал, и хорошо, что не добежал…
— Ха-у! Это останется между нами!- в стиле лесных индейцев северной Америки ответил ему друг-Репа.
— Мне позавчера, ни за что, партнерша по танцевальной паре отвесила оплеуху! От чего во мне так вскипела злоба,- начал Макс, одновременно в мельчайших деталях вспоминая события рокового субботнего вечера четвертого апреля.
Как именно, после успешного концертного выступления в составе ансамбля танца Дворца Культуры «Органик», на большой паркетной сцене Дворца Культуры «Авиастроителей». В шуме бурных аплодисментов переполненного зрительного зала, сходя со сцены за кулисы, он несколько дольше допустимого отрезка времени, затянул своё сценическое объятие упругой талии своей партнерши по хореографической паре этого репетиционного сезона, почти четырнадцатилетней девственной Риты Прелестной. За что, там же, за кулисами, получил от нее тяжелую оплеуху. Моментально отбросившего его руку от ее талии, а его самого от нее подальше. Так что в служебном автобусе в свой район они, на пару до макушки залитые обидой друг на друга, возвращались на разных сидениях. Более того, эта гормональная злоба и наступившей ночью не отпустила его...
— Маке! Такая злоба это именно реакция первого уровня сознания! Так действуют гормоны агрессии андрогены, что появились в твоей крови и принудили тебя так реагировать! - На ходу уточнил друг Репа.
— Эта злоба от гормонов, так переполнила меня, что я вчера утром побежал, сначала избить, потом унизить, затем, «отложить роковые яйца» в добрую Молву. - Продолжил Макс, не став уточнять, что его андрогинная реакция с завершением рокового вечера четвертого апреля в его крови за ночь не рассосалась, наоборот, усилилась соответствующими эротическими видениями, увиденными им во сне.
Так что его злоба к роковому воскресному утру пятого апреля, на яви стала пуще прежней. Причем, такую эмоцию злобы никак было не заглушить. Нужно было действовать, на яви выплеснув на кого-либо эту свою агрессию. И лучше всего так, как это подсказывали ночные кошмары с видениями откровенно голеньких одноклассниц, тех же, Олвы с Молвой. Кто, в ночь на воскресенье так призывно махали ему во сне, своими верхними и нижними конечностями. Что он с утра, без задержек побежал к ним, в соседний Красный дом, по необоримой гормональной потребности, немедля «слился в экстазе», хотя бы с общедоступной в таких делах доброй Молвой. Да и, легче всего было, эту «злобу» «выплеснуть» именно на костлявую страшненькую девицу с заметно кривыми ногами. Кто сама всегда была готова сама зацеловать до дыр любого, кто оказывался перед ней с предложением в нее «отложить роковые яйца». Словно бы она для этого и существовала, чтобы первому встречному отдать себя всю без остатка. Чтобы кто мог, тот и «спускал» в нее всё, что набралось внутри его. Неудивительно, что зная об этих индивидуальных сексуальных особенностях доброй Молвы, вчерашним роковым воскресным утром, наскоро позавтракав, Макс и бросился бежать в Красный дом, «выплескивать» из себя, всю свою агрессивную гормональную «гадливость».
Чудом, вчера он так и не смог этого осуществить. Потому что, только выбежал из двора своего родного пятиэтажного «заводского» дома, с определяющим эпитетом Зеленый дом, где Макс жил со своими друзьями детства. Как тут же, буквально столкнулся с красивой, как античная Богиня взрослой женщиной, - мамой своей одноклассницы Тани Хава. На фоне такой увиденной на яви женской красоты. Продолжить бежать в объятия костлявой доброй Молвы, на лицо ужасной, только доброй изнутри. Чтобы лихо «слиться в экстазе» в процессе «откладывания роковых яиц» в самую несуразную девицу района, Максу стало как-то неловко. А после сказанных взрослой женщиной слов, что только у девственников сбываются все мечты, еще и очень стыдно. На этом вчерашний забег Макса с набегом на Красный дом и завершился.
Но сейчас, в это мгновенье рокового дня шестого апреля, на волне остаточного собственного отвращения к самому себе, в сознании Макса мелькнула жгучая мысль. Что его собственное существование было бы сейчас не столь тошнотворным. Если бы он набрался наглости и вчерашним утром бежал в Красный дом, чтобы заскочить не к кривоногой почти тринадцатилетней не девственной доброй Молве, ее к соседке,- рыжей красавице, четырнадцатилетней не девственной злой Олве.
Из обволакивающих заманчивых грез, Макса вывел голос друга Репы,- гордого юноши.
— Маке! В несчастную Молву и без тебя, все члены банды улицы Бычьей! Кому не лень, «откладывают роковые яйца»! И ты? Туда же? Все они живут при главенстве первого уровня сознания! И сама Молва такая же, с таким же сознанием, - хмыкнул друг Репа.
— Чинга! Вчера я как-то вовремя опомнился! И не добежал до Красного дома Молвы,- уточнил Макс.
— Молодец, Маке, вовремя остановился, не сделал того что делать нельзя! Вот, это работа второго уровня сознания, - заинтересованно и удовлетворенно произнес друг Репа...
— Чинга! Не всё так просто, добрая Молва отвратительна, как лягушка в кровати, а злая Олва, настоящая рыжая красавица. Она мне ночью снилась во сне! И я, со всей своей злобой, что кипит во мне, уже готов лезь ей под ноги. И сил нет остановить себя в этом гормональном желании, - признался Макс во всём…
И неподдельный ужас отразился в глазах друга Репы! Сейчас они на пару шли как раз мимо этого Красного дома, где жила не только кривоногая добрая Молва, а ещё и рыжая красавица злая Олва. Только вот вчера, никакой внутренней злобы Максу не хватило бы, чтобы ему хотя бы в собственных мыслях замахнуться на возможность «выплеснуть» из себя всю свою «горящую» злобу на чужую красавицу. Такие поползновения, без вариантов, были бы его последними действиями в «этой жизни». Ни то, что Макс, сейчас буквально пребывающий в категории вечно битого «мальчика для битья». Любой другой юноша, даже Рома Репин, кто об этом заикнулся бы, облизнувшись на рыжую красавицу. Гарантированно переместился бы в категорию, до смерти забитого «кровавого мальчика». Ибо, всей своей красотой, вместе с собственными внутренними органами, злая Олва принадлежала пятнадцатилетнему не девственному злому Степе, жившего в соседнем Белом доме. Тому кто, был знакомого всем в округе ещё с детства. В текущие бурные времена знаменитого тем, что он, как все серьезные члены уличных банд ускоренно прошел «курсы повышения квалификации» в колонии для несовершеннолетних неуправляемых подростков, где и приобщился к занятиям подростковым сексом, кого поймает, в того и «откладывая роковые яйца». И научился, при отстаивании собственного авторитета быть весьма скорым на расправу с любым противником, оказавшимся на его пути. Вероятность погибнуть от его рук у всякого подростка живущего в окрест Белого дома и не состоявшего членом, какой-либо уличной банды, была критически весьма высокой. Уличный, вернее тюремный авторитет злого Степы, вполне позволял ему сполна владеть рыжей красавицей злой Олвой. И изуродовать всякого, кто позарился бы на нее, на его частную собственность. Таким нынче в Горьком году был злой Степа, а все его превращения в беспощадного члена мелкой, но беспощадной уличной банды началось с того, что в позапрошлом году. Когда еще только тринадцатилетний девственный Степа стал членом банды улицы Бычьей, где заправлял и верховодил тогда пятнадцатилетний не девственный злой Киля. Вскоре, под таким руководством, за грабеж запоздалых прохожих трудящихся. В канун новогодних праздников прошлого Несчастного года, несчастный Степа оказался в колонии для несовершеннолетних правонарушителей. Откуда он «откинулся» осенью того же года, уже четырнадцатилетним не девственным злым Степой. И той же поздней осенью Несчастного года, злому Степе «попались на крючок» неуемные искательницы приключений на свои юные попки, одноклассницы Макса, - несчастные Олва с Молвой из Красного дома. Всё случилось точно по поговорке пилотов боевых воздушных змеев, армии Китая второго века до нашей эры, говоривших, что незнание законов природы не освобождало от их воздействия. Если в кровавый сарай Кили шестиклассницы Олва с Молвой зашли номинально девственными, то через полчаса оттуда они вылезли уже не девственными девицами. Одна доброй девкой готовой к дальнейшим своим унижениям, другая злой девицей, готовой унижать любого, кому не повезло влюбиться в ее «рыжую красоту»! За компанию и несчастный Филя, друг детства злого Степы, приобщился к взрослой жизни. В суетливом акте подросткового секса, доброй Молве, быстро-быстро под нос «отложив свои яйца». Последствием чего, не успев надеть трусы, он и обратился в четырнадцатилетнего не девственного злого Филю. После этого, если о чём и помышляющего, то только о том, в кого еще, актом подросткового секса ему «отложить роковые яйца». Впоследствии, до наступления зимы похотливые мальчишки улицы Бычьей пересказывали друг другу эротические байки. О том что, добрая Молва утеряла девственность, так и не обнажив свою костлявую задницу. Сначала, злой Степа силком принудил ее поцеловать в самое нутро ее подружку детства, - Олву, с кого трусики сняли. Потом, несчастный Филя быстренько ей под нос «отложил роковые яйца» и стал не девственным. Итогом, тот осенний вечер знакомства с собственной будущей взрослой жизнью, для доброй Молвы завершился в лапах злого Степы. Кто в колонии для несовершеннолетних преступников постиг таинства процесса подросткового секса с «откладыванием роковых яиц» куда ни попади, то в нос, то под хвост полового партнера или партнерши. Так, как про это вещала уличная молва, злой Степа, используя безотказность доброй Молвы, присовокупил к мерзкому делу занятий подростковым сексом, свою злую Олву, и друга детства своего, Филю. С той знаменательной поры прошлогодней осени, добрая Молва и стала «бесплатным приложением» злой Олвы…
С той мрачной поры поздней осени прошло немало времени! И вот, наступила весна, да такая бурная, что вчерашней весенней ночью Макс увидел во сне. Как во всей своей голой красе злая Олва верхом каталась на ползающей голой на четвереньках доброй Молве. И звала его присоединиться к ней. От чего его собственная внутренняя злоба от неизрасходованных андрогенов,- комплекса боевых мужских половых гормонов, забурлила в нём с животной яростью, нацеливаясь на поиск таких же, как он сам обладателей андрогенов. Чтобы с ними на яви беспощадно кроваво подраться! А потом найти носителей эстрогенов,- набора женских половых гормонов, чтобы над ними можно было в своё удовольствие жестоко поиздеваться. Боевые гормоны злобы, так или иначе, физиологически должны были быть извержены вон из глубин его юношеского организма. Для этого вчерашним воскресным утром вскочив спозаранку, он и побежал в Красный дом, зная, что от доброй Молвы, ему ни в чём не будет отказа…
…И, всё же, вчера до Красного дома Макс не добежал. И даже, брезгливо отказался далее мечтать, как он сможет лично прокатиться верхом на костлявой заднице доброй Молвы. Но, сейчас! Как бы он не гнал от себя самоубийственную мысль, поставить свою жизнь против прелестей рыжей красавицы злой Олвы. Внутренняя злоба не позволяла ему отказаться от этого начинания очередного этапа своей «этой жизни». Для чего ему нужно было, разве что, чтобы не быть убитым злым соперником, самому лишить Степу жизни! В случае гипотетической победы получая право в своё удовольствии верхом забраться на злую Олву. Для ее покладистости, чтобы убоялась нового ее хозяина, пару раз треснув ее кулаком между лопаток…
Впрочем, такие желания, нацеленные на злую Олву, долго оставаться тайной никак не могли. За подобные эфемерные желания, что без собственных андрогинных реакций организма обойтись не могли, злой Степа запросто мог если не убить, то изуродовать любого соперника. Ведь он сам ее страстно любил и очень крепко целовал, то в нос, то в хвост. А агрессивных андрогенов в его крови всегда оказывалось куда как в большей концентрации, чем у конкурента. Так что, чтобы не прогневить злого Степу, просто избивавшего в кровь всякого, кого мог, если тот, проходя мимо злой Олвы, заметно разевал свой рот на ее красоту. Чтобы целее быть, около них, никому нельзя было генерировать собственные андрогены. И по теме, как овладеть красивыми ногами злой Олвы, лучше было даже не мечтать. Вот Макс до этого рокового дня шестого апреля, на яви, в сторону рыжей красавицы, злой Олвы, не смел, даже глазом покоситься, чтобы на самом себе не испытать собственную скоропалительную мучительную боль. Так что, такая ситуация не имела решения, ни рационального, посильного для здравого рассудка человека, ни иррационального, решаемого без логического обоснования, решительным наскоком, тем не менее, иногда весьма удачно получающегося. В любом случае, любой вариант развития таких событий, решаемых потоком андрогенов, ничем хорошим для Макса завершиться не мог. И всё равно! По настоятельной подсказке собственных боевых гормонов задержавшихся в его крови с вчерашнего утра, после того как они, реакцией на пощечину Риты Прелестной разбушевались в его крови с позавчерашнего вечера, Макс ничего лучшего продолжением своего бытия и выдумать не смог. Кроме как, чтобы ему жить далее, без отвращения к самому себе, обязать самого себя, просто убить злого Степу. Так что было от чего другу Репе прийти в ужас, почувствовав ход мысли друга Макса, мыслившего так же однозначно, как мыслил древний индейский воин Маке, где-то тысяч десять лет тому назад.
— Маке, все гормональные желания первого уровня сознания, нормальному человеку можно перебить намерениями собственного второго уровня сознания. У тебя вчера это получилось, думаю! Еще не всё потеряно! Поэтому я рядом с тобой! Чтобы ты действовал намерениями собственного «Запоминающего мозга гоминида», а не желаниями «Реагирующего мозга рептилии», - прошептал друг Рома Репин.
— Чинга! Глядя на не девственных девок, Олву с Молвой...
На не девственных и очень злых парней, Степу с Филей...
Полагать, что намерения условных рефлексов пересилят желания безусловных рефлексов, сомнительная надежда, они просто живут под управлением своего первого уровня сознания, - заключил Макс.
— Что я могу тебе сказать! Мудрые преподаватели Университета, что ведут научный кружок «Юный криминалист» говорили, что в зависимости от того, какой уровень сознания главенствует в том или ином индивидууме, такая у него, и любовь, и жизнь.
Если в сознании персонажа командуют желания «Реагирующего мозга рептилии», то любовь будет «любовью-морковью»,- средством потребления...
При главенстве намерений «Запоминающего мозга гоминида», любовь будет «любовью-кровью»...
А у тех, у кого в сознании главенствует решимость «Эмоционально творческого мозга человека», для них любовь, это «любовь-вечность». Не спрашивай, что это такое, как выясню, сам всё расскажу! - заключил свою мысль друг Репа.
— Чинга! Значит! Я вчера бежал за «любовью-морковью»...
…Вчера не добежал, так сегодня запланировал, чтобы получить свою порцию «любви-моркови», самому зарезать злого Степу?- задумчиво произнес Макс обо всем своем задуманном.
И по этой теме другу Репе было, что сказать другу Максу…
— Маке! Знаешь, я почувствовал, о чём ты думал. Но, любой поход за «любовью морковью»…
…Гарантированно всегда плохо кончается...- так же задумчиво произнес друг Репа…
И, хмуро посмотрев на Макса, так и не нашедшего, что сказать в ответ, продолжил излагать свою мысль…
— Чудом! Ты, Макемота, вчера не начал грызть «любовь-морковь»! Но! И сегодня эта страсть преследует тебя! Понимаю! Слишком хороша Олва, вот ты и облизываешься на ее ноги...- выдохнул друг Репа, сурово глядя на своего юного друга Макса…
От чего Макса даже в пот бросило. Кто-кто, а он сам про свои страсти всё знал, и хорошо помнил, как ему во сне хотелось прижаться к красивым ногам злой Олвы,- рыжей красавицы. Всё после того, как предыдущей ночью ему приснились красочные видения. У него во сне, злая Олва со своими красивыми ногами, во всей своей обнаженной красе весело каталась сидя верхом на ползающей на четвереньках голой доброй Молве. Что было так заманчиво, что роковым утром пятого апреля Макс проснулся со свербящим желанием, самому покататься на костлявой заднице доброй Молвы. Именно за получением своей порции «любви-моркови», он вчера с утра и поскакал, было, в Красный дом, где лежала добрая Молва. А сегодня! Уже загорелся желанием заскочить к лежащей тут же злой Олве! Причем, от такого желания собственного «Реагирующего мозга рептилии», самому Максу было невозможно отмахнуться, предварительно физиологически не утолив неожиданно проявившуюся гормональную жажду. Пока стало не поздно, и злой Степа его самого не зарезал, из такого состояния нужно было выбираться. По крайней мере, искать способы собственного спасения от этой торчком стоящей напасти с постоянными видениями красивых ног злой Олвы.
— Чинга! Что делать-то? С этой, моей напастью?- выдохнул Макс, за разговором не заметив, как они дошли до здания школы, разве что, про себя отметив, что очень вовремя ему навстречу вышел друг Репа, отворотив его, от явно дурных мыслей требовавших отдаться стихии потребления «любви-моркови»...
— Что делать? А то и делать, что никогда никуда не залезать, чтобы погрызть «любовь-морковь»!
…Помнишь, мы вместе смотрели фильм «Спартак»?- уточнил друг Репа, и сам продолжил говорить,- Да, мы три раза вместе с тобой смотрели во Дворце Культуры «Органик». Вспомни эпизод в начале кинокартины, когда в камеру к Спартаку запустили Варению,- красивую рабыню. Все надсмотрщики, сами бывшие рабы, уставились, чтобы посмотреть, как себя поведет Спартак, когда ему предложили, ту самую «любовь-морковь»? Но Спартак, не отдался своему животному проявлению, а сказал: «Нет! Я! Человек»…
…Спартак остался человеком! Видишь, Маке, как получается. Человек остается человеком, пока он сохраняет своё человеческое достоинство и способность сказать: «Нет! Я человек»! - задумчиво произнес для друга Макса друг Репа, выискивая прецеденты по рассматриваемому вопросу…
После некоторой паузы он вновь продолжил развитие собственной мысли, со своей точки зрения, набранным «запасом слов» его собственного «Запоминающего мозга гоминида»…
— Маке! Когда нет человеческого достоинства, то нет и самого человека! Остается только двуногое животное в человеческом обличье не способное сказать: «Нет», когда этого требуют жестокие обстоятельства. Нет в таких людях ничего человеческого. Такие типы достойны того, чтобы их держали в клетке. Но рядом с такими «животными» в человеческом обличье, и человеком оставаться почти невозможно. Нужно. Или стать таким же, как все, не имеющим права на слово: «Нет». Или драться со всеми. Как дрался Спартак, сказавший, священное слово: «Нет»…
…Так-то, Макемота! Человеком быть весьма опасно! Опасно смертельно для жизни! На то пошло, каждый живущий на Белом Свете человек имеет единственный роковой выбор, как ему умереть, как животному или как человеку! - Вдохновенно делился друг Репа своими сокровенными мыслями, плодами долгих ночных романтических размышлений четырнадцатилетнего юноши, пафосной риторикой провозглашавшего идеи своего любимого кинофильма с любимым киногероем, и буквально фонтанируя энергией восторженной юношеской любви к жизни…
Так как на этот спич, Максу было нечего возразить, то друг-Репа и продолжал говорить.
— Маке! Понимаешь! Вообще, человек отличается от животного только тем, что способен выбирать, как ему жить. Главное, выбрать, как умереть? То есть, за что отдать свою жизнь. Можно жизнь разменять на «любовь-морковь». И умереть в борьбе за это! Так умирают животные. Животным стать проще простого, напрягаться ненужно. Всё само устроится. Только позволь себе делать всё что хочется, не обращая внимания на существующие моральные запреты! И всё, получишь свою «любовь-морковь»…
…Маке! Именно так живут все бандюги, такие как Степа, как Канна. Они паразиты человеческого общества и ничего другого о них не скажешь. Им бы всё грабить, отнимать, воровать, мучить и насиловать других людей! Понимаешь, меня? - проговорил почти пятнадцатилетний юноша безжалостные слова.
От этих слов друга детства, Максу стало обидно за самого себя. Ведь он всегда боялся тех, кто требовал от него бояться их. Особенно он боялся членов банды поселка Рабочего. Ведь они запросто могли убить любого парня из их Зеленого дома, будь тому хоть шестнадцать, хоть пятнадцать лет. И его,- Макса, со всем его жалким возрастом почти тринадцатилетнего подростка, они могли прихлопнуть просто «как муху». И при всём, при этом, друг Репа призывал его,- Макса, восстать над собственным страхом смерти. Прекратить бояться того что, злые члены любой уличной банды могли просто и буднично убить и его…
— Понимаю…- выдохнул Макс, восхищаясь другом детства заговорившего целыми мировоззренческими трактатами, призывая жизнь прожить совсем по иным принципам, в разрез того, как жило большинство их юных современников…
— Маке! Можно, жизнь прожить так, чтобы не стыдно было за всё человечество. Кроме нас, людей, этого никто за нас не сделает. Ты же мне сам об этом говорил год назад, как тебя, твоя подруга прошлого года,- Лена Зимерман учила. Что, когда человек соглашается на компромисс с самой правдой, то он перестает быть человеком! Каждый! Выбирает! Как Спартак в фильме. Быть ему человеком, или уйти в преступники, отказавшись быть человеком. Спартак, отказавшись от «любви-моркови», выбрал быть человеком…
…Теперь тебе всё ясно с этой «любовью-морковью»? Ясно? Что! Всякий кто ее погрызет. Тот так и останется ее грызть до самой своей кончины… - договорил почти пятнадцатилетний друг Репа, продолжая сопровождать своего почти тринадцатилетнего друга по школьным переходам близ гардероба.
Фильм «Спартак» был в числе любимых и у Макса. Так что то, о чём ему говорил друг Репа, заливаясь своими эмоциями восторга, Макс представлял себе буквально по кадрам. Да тут еще его память нашла, что вспомнить по обсуждаемой теме…
— Чинга! В прошлом году, когда я дружил с Леной Зимерман, она как настоящий вундеркинд, которая знает всё, мне говорила, что персонажа фильма «Спартак» звали не «Варения», а «Вэриния», что по латыни значит,- «универсальная». У нее были красивые ноги, уложенная прическа и пахло от нее древнеримской парфюмерией. Вэриния, сама по себе, была «любовью-морковью», выкинутой из постели владельца школы гладиаторов,- Ланистой, что означает «продавец мяса». И она была призираема любовником,- тренером фехтования, - Маркусом. Поэтому и подкладывали Вэринию к самым гонимым ученикам гладиаторам. К Дионисию в полтора метра ростом. К вечно битому Спартаку не способному к фехтованию на мечах. Жаль авторы фильма «Спартак» вовремя не подсказали этого, чем чревато пользование «любовью-морковью»,- продолжил Макс свои размышления вслух, переодевшись и поднимаясь по широким лестницам школы к учебным классам в сопровождении друга детства и удивляясь тому, как плодотворно генерируются в его голове нужные мысли, когда рядом оказывался друг Репа.
— Маке! Зато! Мы сами об этом додумались. Спартак отказался от этой «любви-моркови»! И ты вчера от этого отказался! И сегодня! Ты, тоже откажешься! И во все последующие дни, ты! Касаться «любви-моркови» никак не будешь, - с чувством исполненного долга проговорил друг Репа, о дальнейших житейских перспективах своего друга детства.
— Чинга! Да! С той, кто сама «любовь-морковь», как «универсальная» Вэриния. С той невозможно реализовать «любовь-кровь» простой семейной жизни. То есть, воспитать и вырастить своих детей, а Спартак, потом, после восстания рабов, женился на Вэринии. На той, кто может жить только в «любви-моркови» с множеством разных мужиков…
…Владелец школы гладиаторов сам вырастит Сына Спартака настоящим свободным гражданином Рима, знатным членом рабовладельческого общества, - сурово ответил Макс, удивленному другу Репе, шагая в полных опасности родных школьных стенах.
— Маке! Я об этом еще не думал! Но, ты всё точно сказал! Теперь нам с тобой ясно, что такое «любовь-морковь». И понятно, что такое «любовь-кровь». Всё так, как про это говорится в «древне корейском учении о трех возрастах человека», гласившего, что человек имеет три возраста…
В «первом возрасте» молодой человек живет, при главенстве своего первого уровня сознания, чтобы есть и физически развиваться. В этом возрасте доступна только «любовь-морковь»…
Во «втором возрасте» взрослый человек живет, чтобы размножаться. Под управлением своего второго уровня сознания, построить дом, посадить сад, вырастить сына, реализуя собственную «любовь-кровь»…
В «третьем возрасте», зрелый человек живет, чтобы любить. Жить в «любви-вечности»…
…Впрочем, очень похоже, этот третий уровень сознания редко кому-то из людей удается сохранить за собой. То есть, успешно пройти полный этап развития. Обычно, по собственной глупости и непросвещенности, люди сами стремились поскорее остановить своё развитие, если не в «первом возрасте», то тогда во «втором возрасте»…
…Да! До этого момента я полагал, что человек лишь в старости, в «третьем возрасте» по «древне корейскому учению», может постичь суть, что такое «любовь-вечность», на что нужно мощности третьего уровня сознания! Но сейчас, как бабахнуло…
…Маке! Я понял! Почему я тебе в том году по-хорошему завидовал! Ведь в том году, когда ты дружил с Леной Зимерман, ты с ней пребывал в этой самой «любви-вечности». Жаль в прошлом году я не догадался сказать тебе об этом, сам ничего этого не знал! Хорошо хоть о «любви-моркови» смог тебя сейчас предупредить! - виновато выдохнул друг Репа, понимая что, никогда не поздно и не рано, сделать то, что в своей жизни человек обязан был сделать,- вовремя объявить то, что нужно было сказать.
Но от всего услышанного, невыносимо больно стало Максу от стыда за самого себя…
— Чинга! А что говорить тут? Я же, просто, струсил…
…Тогда, в прошлом году, Лена Зимерман была вундеркиндом и знала всё! Она знала всё на свете своим «Эмоционально творческим мозгом человека»! И про Ланисту! И про Вэринию из фильма, она знала всё! Ей незачем было обращаться к своему «Запоминающему мозгу гоминида»! И никакие желания от «Реагирующего мозга рептилии» ее не касались.
В начале мая прошлого года она и меня попыталась приобщить к этому, чтобы я сам «знал всё»! Но, как увидел я, как вместо потолка разверзлась бездна звезд, куда падают вверх, когда умирают! И понял, что подруга моя, совсем не просто Лена Зимерман, а волшебная Селена Прекрасная. Так, чуть сразу и не умер со страху. Тогда, чуть домой приполз. В голове шум, ноги заплетаются. Вот, в мае прошлого года, я и испугался далее дружить с ней. Невыносимо тяжела эта «любовь-вечность» для простого человека…
Потом, в мае того Несчастного года, я завалил зональные соревнования по плаванию. За что тренер Михайлович из команды пловцов хотел выгнать меня. Ладно, ты упрямо просил за меня...
Еще, не смог я на праздничном концерте выйти на сцену танцевать, чуть из ансамбля народного танца Дворца Культуры «Органик» не выгнали. Парней мало, вот и оставили…
И в школе, если бы этот закон не отменили, то оставили бы меня на второй год…
Видишь? Я никак не выдержал тяжести испытания касательством к «любви-вечности»…
…Потом Селена Прекрасная одна, когда меня рядом с ней более не было, не выдержала…
…Как говорят, сто дней тому назад, новогодней ночью, в соответствии со своим действительным именем, она сподобилась вкусить «любовь-морковь». Престарелый любовник ее матери, из любителей «любовь моркови». В присутствии ее матери, тоже, явно любительницы «любовь моркови». Необратимо обратил ее в не девственного «любителя» «любви-моркови», с главенством в ее сознании первого уровня сознания. - Горестно проговорил Макс, только через одиннадцать месяцев после случившегося с ним несчастья, проявления человеческой слабости, сейчас осознав своим вторым уровнем сознания, степень содеянного преступлении против «любви-вечности», невозможной без функционирования третьего уровня сознания…
— Да, Макемота! За такое предательство «любви-вечности», если тебе что и положено в награду, то именно, «любовь-морковь»! То-то, тебя потянуло под задницу, сначала Молвы, потом Олвы, потом потянет, сразу к двоим им. Если Спартак на этом сломался! Похоже! Сколько не учи законы бытия, всё равно от «любви-моркови» не уйти…
…Может? Тренироваться нужно интенсивнее, чтобы о бабах думать? После тренировок и без баб приятно жить, - заключил друг Репа, для друга детства, и с сожалением посмотрел на него, горестно замолчал.
Картина существующей реальности вырисовывалась ясной, и по ней правильный вывод мог сделать даже почти пятнадцатилетний юноша. После некоторой паузы, уже шагая по школьным переходам и лестничным маршам, для подтверждения своей догадки друг Репа задался новым вопросом...
— Маке, говоришь, в субботу у тебя была слабая тренировка в бассейне, а в воскресенье ты побежал в Красный дом? – вопрошающе произнес он, начиная догадываться о причинно-следственных связях погнавших его юного друга буквально за «любовью морковью»…
— Да, тренировка утром четвертого апреля была, но Михайлович пришел расслабленный, не гонял нас, а уединился в медпункте с медсестрой Ниной и не вылезал, оставил нас, вместо «работы», просто «купаться». Так сказать, он сам устранился от службы, - пояснил Макс ситуацию.
Что в субботу с тренировки в бассейне он вернулся расслабленным, а не «выжатым насухо», как это обычно бывает после его «заплывов на дорожках», когда сил не оставалось, даже, подумать о чём-либо. И это когда все предыдущие посещения бассейна, с переживанием чудовищных физических нагрузок, от чего появлялась «пьянящая расслабленность», от приятного чувства: «спасибо, что живым остался». Ощущения возникавшего при полном израсходовании организмом запасов гликогена,- адаптированной формы глюкозы в организме необходимого как энергоресурс для осуществления биохимических реакций внутри мышечных клеток при необходимости физической работы, и в клетках мозга при мозговом штурме поставленных задач в учебе. Завершались тем, что без запасов гликогена в крови, было, и не пошевелиться, и не подумать. Интенсивные физические нагрузки полностью забирали из крови спортсмена «энергетические ресурсы», не оставляя их для нужд головного мозга, который, при менее пяти процентах массы тела расходует двадцать пять процентов энергоресурсов всего организма. С чем наступало непонимание происходящего, или эффект «спортивной умственной недостаточности»! Хорошо еще, что такой «эффект» «лечился» кусочком печения с горячим сладким чаем.
Похоже, оставшийся не растраченным на субботней тренировке запас гликогена в крови Макса, стал причиной его бед. Сначала нашлись в нём внутренние силы для генерации «посторонних мыслей», что сыграли с ним злую шутку. Побудивших его, вечером всё той же роковой субботы четвертого апреля, оказавшись на сцене Дворца Культуры «Авиастроителей» в составе своего ансамбля танца. После великолепного выступления с танцевальным номером с партнершей по хореографической паре Ритой Тыновой. Сначала, испытать назойливое нахальное желание. Потом, неуклюже реализовать его. После выступления на сцене, уж очень нежно прижать к себе партнершу по паре! За что, там же за кулисами, она отвесила ему хорошую затрещину. Чтобы он, по праву партнера по танцевальной паре, дольше положенного на то времени, не задерживал свои руки на ее талии. Более не надеясь, что «право имеет» быть нахальным с ней, очень красивой девочкой. Даже если в их хореографическом ансамбле, на десять прекрасных танцовщиц приходилось по три посредственных танцора юношей. А других парней не было! Потому что, времена на дворе стояли суровые, в их родном Большом Городе не отличались мягкостью нравов. От чего многие молодые люди, зная, что правоохранительным органам не до них,- пугливых юношей, просто не желали понапрасну рисковать собственным здоровьем, предпочитая не подвергать себя всякому ненужному риску. И просто, по вечерам тихо сидели дома.
Только вот, после возвращения домой с того субботнего концерта, в ночь на роковое воскресение, с неизрасходованным гликогеном в своей крови, Макс во сне увидел не свои вечные тренировки. Когда от «нагрузок» во сне с приснившейся тренировкой мышечная масса увеличивается так же, как от тренировок, проведенных на яви. А приснились ему голенькие одноклассницы, - Олва с Молвой. То, так голенькая злая Олва лихо верхом каталась на бодро бегающей на четвереньках голенькой доброй Молве! Да так заманчиво это было, что Максу тоже захотелось, так же покататься верхом на доброй Молве…
…Из потока этих сумбурных мыслей, Макса вывел голос друга Ромы Репина…
— Макемота! Хочешь? Жить? Больше даже не думая о «любви-моркови»! Лучше сильнее нагружай себя на тренировках, чтобы пошевелиться не мог! Я вот «железо тягаю» в спортзале бассейна. Тебе, удобнее всего приходить не на семи, а на шестичасовую воду. Тренируйся так, чтобы никакие дурные мысли не лезли в голову! И такое удовольствие получишь от физических нагрузок, что никакая «любовь-морковь» тебе уже не понадобится! - со знанием дела продекламировал друг-Репа…
— Чинга, всё ясно, постараюсь, чтобы не было никакой мысли о «любви-моркови»! А то, пока тебя не встретил, я на полном серьезе раскидывал мозгами, как мне восстать против власти злого Степы и отнять у него рыжую красавицу,- злую Олву! Хотел тебя попросить, чтобы выдал ты мне на неделю свой Стальной клинок, башку злому Степе срубить! Тот, сам постоянно ходит с большим ножом в кармане, чуть что, запросто, зарежет любого. Легче, его самого зарубить, что совсем не грех…
…Ну, не срубить башку, так шкурку ему попортить кончиком Стального клинка! Как-то не хочется, чтобы меня зарезал этот моральный урод. Лучше мне самому его зарубить! - к великому недоумению друга Репы, злобно процедил Макс сквозь сжатые зубы…
— Макемота? Ты что, ничего не понял? Ты что? Жизнь свою хочешь кинуть под ноги девки, ради «любви-моркови»? Сам хочешь стать бандитом? Прекрати, смешить судьбу. Я тебе в этом деле не помощник! Я не намерен, даже косвенно участвовать в твоей драке за «любовь-морковь». Все, кто хотел попробовать на вкус, какова эта «любовь-морковь»! Сам знаешь! Все плохо кончили...
Понимаешь, что я тебе говорю? Не всё так просто, как это, кажется, потому что, вот мы ходим, что-то делаем, а в это время все наши действия потихоньку, тайно от нас, протоколируются, записываются и подшиваются в папки для пользы дела развития человечества. Как и кто, это делает, не знаю! Может, это мы сами из нашего будущего контролируем сами себя, кого и наказываем за грехи свои…
…Но! Как считают бандиты, все люди делятся на воров и милицию! Если, ты станешь бандитом! Таким как Степа или Канна! В нормальные люди ты уже не вернешься! Представляешь, что будет? Мы вырастим! Ты будешь вором! А я буду следователем милиции, и ловить тебя! Это тебе нужно? - сверкая горящими глазами, прошептал сквозь сжатые зубы восьмиклассник, - девственный юноша обыкновенный…
От таких сказанных ему слов, Максу действительно страшно стало…
— Ужас, какой-то! Нет, конечно! Не нужно! Бандитов я сам ненавижу… - прошептал он…
— Маке! И всё потому, что молодости доступна лишь «любовь-морковь»…
— Да! Понял всё! После «любви-моркови» в юности, до конца жизни «любовь-кровь», уже просто недоступна! - Ответил Макс, потом, широко отрытыми глазами уставился на друга, и продолжил говорить…
— Чинга! А я понял, о чём ты говорил. Кто? Или что? Все наши действия «протоколирует»…
…Селена Прекрасная в том году говорила, что наш Мир, «Мир человечества», пребывает под контролем «искусственного разума» каким наделяют роботов…
…Ну, еще не наделяют! Будут наделять лет через сто, в далеком будущем…
…Так этот пресловутый «искусственный разум», чтобы человечество не натворило глупостей со своими бомбами, будет действовать, и в прошлом, и настоящем, и будущем…
…И получается, что древние Боги! Это «технологии будущего человечества», когда цивилизация по могуществу достигнет уровня Бога! - только и прошептал Макс в ответ, предоставляя другу Репе, в свою очередь уставится на него, изумленно вытаращив глаза…
— Вот оно в чём дело! Это ты сам придумал? Или все от Селены Прекрасной?- переспросил друг Репа…
— Да! Это ее слова…
— Маке, в прошлом году, когда ты дружил с Селеной Прекрасной, ты мог драться за «любовь-вечность», такое право редко кому выпадает. Если бы ты вышел драться за «любовь-вечность», я тебе сам привез бы из сада Стальной клинок и сам встал бы рядом с тобой. Для победы такого великого дела, как «любовь-вечность», можно применять личное оружие. Но, не получилось это у тебя. Я даже не представляю, как теперь тебе загладить собственную вину перед судьбой? Теперь Селена Прекрасная, как рабыня Вэриния способна лишь к «любви-моркови». А это навсегда! Вернешься к ней лет через десять уже взрослым человеком «второго возраста» с «любовью-кровью». Всё равно! С ней вместе, свалишься в ее «любовь-морковь». Никто, с «любовью-кровью» не спасет никого, кто уже попробовал вкус «любви-моркови». Спартак с «любовью-кровью» не спас свою Вэринию с ее «любовью-морковью», его растерзали, - заключил друг Репа, и далее он готов был продолжать дискуссию до бесконечности…
Но тут, появление в школьной рекреации преподавателя географии и классного руководителя шестого «А» класса Галины Ивановны, наступил физический предел сакрального полета мысли Макса, поднятого у него на невиданную высоту присутствием рядом друга Ромы Репина. Галина Ивановна медленно шагала к кабинету «Географии» вместе со старостой класса Леной Зимерман, вернее с Селеной Прекрасной. Именно с той одноклассницей, черноокой красавицей, о ком Макс только что говорил с Ромой Репиным, как о девушке, изначально рожденной для «любви-вечности», но, к несчастью, уже успевшей вкусить «любовь-морковь». С чем она превратилась в аналог не девственной с нежного возраста «универсальной» рабыни Вэринии, кому на всю ее «эту жизнь», принципиально недоступна «любовь-кровь»…
Только вот, как бы то ни было, при появлении около него Селены Прекрасной, Макс самым удивительным образом чувствовал себя комфортно. Даже «внутри» его становилось тепло. Да и, когда он был рядом с ней, ему всегда физически везло! Так что сейчас, от острого предчувствия, ожидавших его череды бурных, но приятных событий, у него даже дыхание перехватило. Удивительное реликтовое свойство Селены Прекрасной, доставшейся ей от Лены Зимерман из прошлого учебного года, когда Макс дружил с ней, и, не взирая ни на какие недоуменные взоры одноклассников постоянно пребывал рядом с ней. Похоже, и в этом учебном году, когда он уже категорически отказался от дружбы с ней, оставалось при ней…
— Макс Гелен, вы! Случайно не забыли, что пришли в школу?- иронично поинтересовалась учительница,- крупная молодая красивая женщина год как в счастливом браке с «любовью кровью» родившая ребенка...
— Здравствуйте, Галина Ивановна…
…А ты, Маке, будь человеком! Если нужно! Так дерись! - Высокопарно произнес друг Репа, кивком головы прощаясь с Максом на пороге его новой жизни, и кабинета «Географии»…

***

Любовь морковь Мухи Цокотухи

Глава вторая.

Вынужденно оказавшись в дверях кабинета Географии на одном квадратном метре вместе с двенадцатилетней не девственной доброй Селеной Прекрасной, с кем нынче никто из одноклассников особо не общался, почти тринадцатилетний девственный Макс, сначала удивился, потом ужаснулся. Тому, что ему очень загорелось, точно персонажу из фильма «Спартак», задать ей вопрос, заданный в фильме Спартаком несчастной Веринии, увиденной им на кухне после того как она всё ночь подневольной рабыней провела в объятиях какого-то другого раба-гладиатора: «Тебе, не сделали больно…»…
…С трудом он удержался, чтобы не произнести вслух эти глупые слова беспомощного существа, подслащивающие «горькие пилюли» для другого несчастного существа. Хотя, виноватое выражение собственного лица спрятать от внимательных глаз Селены Прекрасной, ему не удалось. Ответом от нее получив взгляд полный жалости к нему. С чем он отвернулся и поспешил скорее убраться от нее подальше, что в этом учебном году для него уже вошло в обыкновение…
Привычно занимая свое место за учебным столом в школьном кабинете рядом со своим веселым другом, вечным исполнителем роли Бедного Ёрика,- классного шута, Макс не смог дежурно улыбнуться своему однокласснику, что-то весело сообщившего, что никак не воспринялось его сознанием. Так что друг Ёрик повторил свое дежурное приветствие…
- Макс? Что не проснулся? У тебя же завтра тренировка в бассейне…
…Я тебя спросил про Лену Зимерман, с кем ты, с таким «кривым лицом», словно лимон в одиночку сгрыз, вместе в класс вошел…
…Ты? Всё-таки, вспомнил, что в прошлом году дружил с ней? Нашел для нее слова поддержки, ведь она весь март до каникул была не в себе от одиночества! С ней никто не хочет общаться… - проговорил одноклассник слова, смысл которых со второго раза дошел до сознания Макса.
Только лишь, присутствие в кабинете Галины Ивановны, избавило Макса от необходимости малодушно ответить, что вся его дружба с Селеной Прекрасной осталась в далеком прошлом давно прошедшего времени и возобновлять с ней отношения товарищества он не намерен. И тут же, собственный второй уровень сознания «знакомыми словами» любезно напомнил ему, что всего сто секунд тому назад почти пятнадцатилетний девственный друг Рома Репин призвал его: «Быть человеком»! Тем, кто не ведет себя подло, «как скотина». И способен даже умереть «как человек». Что невольно заставило Макса внимательнее взглянуть на свои ресурсы, необходимые для того, чтобы «Быть человеком». Конечно же, он знал, что в нём не было той чудесной ипостаси: «Эмоционально творческого мозга человека», третьего уровня сознания, что человека делает истинно человеком. Разве что, при нём был, слабоватый его собственный «Запоминающий мозг гоминида»,- второй уровень сознания, в запасники которого он еще не успел ничего существенно заложить. Зато в его «Реагирующем мозгу рептилии»,- первом уровне сознания, уже кипели в собственном соку его желания, вызванные агрессивными гормонами андрогенами. С чем, само собою, самым естественным образом, невозможно было испытывать эмоции страха. Даже перед властью второгодников. Тех, кто тройной нормой набились в их шестой «А» класс. Ныне хорошо знающих, что если раньше им по общим правилам, за отсутствие знаний учителя ставили адекватную этому незнанию оценку: «неуд». То ныне, всё равно, на второй год их не оставят! И более им за оценку «удов», не нужно серьезно корпеть над учебниками. Этот «удов» им теперь ставили «бесплатно»! И это когда, по старой памяти, от оценки «удов» до оценки «хор», для простых учеников дистанция была минимальная. А чтобы получить «отлично» нужно было знать чуть больше уровня школьного учебника. Еще недавно не способные на «удов» ученики обречены были повторять курс учебы до получения этой оценки. Даже если это было принципиально не достижимо. Продержи таких «ничего не понимающих» индивидуумов в школе хоть до пенсионного возраста, оставляя их на повторный курс обучения. Они умнее от этого не становились. И тогда хитрые чиновники от образования решили, прекратить практику оставлений на второй год, обратив Державу в страну именуемой «как бы Держава». Фундаментом этого уродливого образования стали ученики, «как бы способные» выучиться хотя бы по принципу, «не мытьем, так катанием». Редкие исключения из этого правила только подчеркивали тщетность этих задумок. При этом личная неспособность к получению положительной оценки, ни при каких обстоятельствах очень злила второгодников. Любую положительную оценку полученную другими учениками они воспринимали как личное оскорбление их великого «достоинства», за которое «обидчику», уступающему в возрасте на год, на два, а иногда и на три года, полагалось суровое порицание в виде увесистой порции тумаков. Что, физиологически просто ученикам никак не позволяло продемонстрировать способности к интеллектуальной деятельности, позволяющее получать хорошие оценки в учебе. Поколение Макса было крайним, столкнувшимся с этим явлением: «оставления на второй год». И все двоечники, обязанные отстать от их класса оставшись на второй год. Вместо этого, «как вши на гребешке», «гуманно» остались в их классе. Чтобы исполнять роль солдатских «дедушек», живущих среди «духов»; волков среди молчащих ягнят; козлищ среди агнцев. Насильников-террористов захвативших заложников и заставляющих их рефлекторно искать спасение в «стокгольмском синдроме», влюбившись в своих мучителей эстрогенной реакцией, как мазохисты любят своих садистов. Хорошо было быть второгодником! Кому учиться было не нужно, зато можно было заниматься сугубо персональными делами, эмоционально предаваясь, или любви и дружбе, или ненависти и агрессии к другим персонажам бесконечной пьесе жизни, что для них было настоящей, насыщенной занимательными событиями жизнью.
…Одним из второгодников, принадлежащим категории дважды второгодников, кто совсем не хотел учиться, но был не против того, чтобы жениться, был почти пятнадцатилетний девственный Димон. Впрочем, и «жениться» у него не получилось. Притом что, в январе он начал ходить вместе с доброй Селеной Прекрасной, экзальтированно похваляясь, как он насыщенно проводил свой досуг в ее объятьях, щедро напитываясь разными, еще невиданными им удовольствиями. В таком восторге он проходил весь недавний февраль месяц, на протяжении которого восторженно описывал все свои сексуальные ощущения. Рассказывая всё это своим друзьям из Белого дома, где несчастный Димон жил сам и жили его друзья, перед которыми он откровенно хвастался своими успехами на поприще «игрушечной женитьбы». Откровенничая и перед своим новым одноклассником и старинным другом, тринадцатилетним девственным Уланом, кто, «по секрету всему свету» донес и до Макса, как приятно было другу его,- Димону, «сосаться» с Леной Зимерман, умеющей и желающей «классно целоваться». Чему добрую ее «научил» взрослый мужик, по совместительству ролей в жизни, еще являвшимся любовником ее матери. Этот «старый конь», который «борозды не портит», потому что «глубоко не пашет», лично продемонстрировав Лене Зимерман мастерский стиль потребления «любви-моркови» с низкими поцелуями. Так что ей, в её нежного возраста, не пришлось далеко ходить в поисках «любви-моркови» забираясь в разные сараи оборудованные «пятым углом», чтобы там лишиться девственности. После чего, теперь не девственная добрая Селена Прекрасная сама была готова дать любому желающему, в акте детского секса, попробовать с неё эту пресловутую «любовь морковь».
Непонятным в отношениях девственного Димона с не девственной доброй Селеной Прекрасной, начавшихся с середины января. Было то, что как-то не получилось у нее в недавнем феврале месяце уговорить его на вкушение с неё «любовь моркови». Более того! С наступлением марта месяца, он вообще прекратил свои походы к ней в Роковой дом за её сладкими поцелуями и умопомрачительными ласками. Без объявления какой бы то ни было причины, он прервал с ней все свои отношения, даже прекратил подходить к своей красавице. Буквально начав избегать её общества, стараясь физически более не приближаться к ней ближе трех метров. Перестав даже здороваться с ней. Словно, более не мог дышать с ней одним воздухом. И всё это после его восторженных рассказов завистливым пацанам, о том, как он, от восторга обладания настоящей сексуально просвещенной красавицей, забыв всё на свете, на протяжении всего февраля месяца целовался-миловался с ней. Вплотную подойдя к той грани, за которой в горячке «любви-моркови» с низкими поцелуями, просто терялась девственность. И вот, когда это уже должно было случиться, так девственный несчастный Димон, просто сбежал от не девственной доброй Селены Прекрасной. Только вот она, горячая и неуемная в ласках, с такой данностью мириться не стала. И весь прошедший март месяц, она упорно настаивала на возобновлении их тесных контактов с прежними горячими поцелуями. Да только несчастный Димон, от всех ее страданий, начал еще старательнее скрываться от нее. А она, в свою очередь, еще более рьяно усердствовала в том, чтобы, не мытьем, так катанием, завладеть его вниманием. Используя для этого самые изощренные провокации, вплоть до натуральной демонстрации всем в шестом «А» классе собственных голеньких гениталий. Что, впрочем, месяц тому назад, в марте, никого, ни к чему не склонило…
И всё же, девственный несчастный Димон, и в марте, и сейчас в апреле Горького года, оставался преданно любящим существом не девственной доброй Селены Прекрасной. С уровня прожитых им пятнадцати лет, до сей поры, он не давал поводов усомниться в том, что она по-прежнему дорога ему. И что он не потерпит посягательство на овладение ею, кто бы на ее обволакивающие ласки не претендовал. Что и случилось месяц тому назад в канун восьмого марта. Тогда, не девственная добрая Селена Прекрасная, согнав с его места тринадцатилетнего девственного Муссу. Сама уселась на заднюю парту рядом с трижды второгодником злым Канной. И выдвинув из ряда вон парту на метр в проход. В ответ на любой брошенный в ее сторону взгляд любопытных мальчишек-одноклассников нежного возраста, моментально раздвинув свои красивые коленки, показывала каждому желающему на это посмотреть, что трусиков-то на ней нет. Так, сверкая коленками и голенькими девичьими гениталиями, добрая Селена Прекрасная, молча, исключительно лишь собственными поступками, требовала от несчастного Димона, чтобы он, приревновав ее, хоть к почти шестнадцатилетнему не девственному злому Канне, хоть ко всем остальным мальчишкам класса! Или так, или этак! Через ее голенькие гениталии, сам скорее присовокупиться к членам ее кружка любителей «любви моркови», где девственникам не место.
…То, что в тот мартовский день в шестом «А» классе было не всё так просто, говорило раскрасневшимся до цвета «вареного рака» лицо злого Канны, обычно ходившего бледным. Но, вдруг утерявшего всю свою неуемность злобу, когда рядом с ним за одной партой оказалась добрая Селена Прекрасная, сама для удобства собственной эксплуатации с засовыванием им корявых пальцев в ее «срамные дырочки», заранее избавившей саму себя от трусиков. Буквально подставляя саму себя доминирующему козлищу, обитающему среди агнцев. Того кто, при всем шестом «А» классе, считал в порядке вещей больно ущипнуть свою классную любовницу,- тринадцатилетнюю не девственную добрую Бову. И еще всей своей пятерней схватить за ее большие ягодицы. И при всех одноклассницах, через материю ее трусиков, до ее крика от боли, тыкая пальцем в самое нутро ее задницы.
Впрочем, власть, властью, даже если эта власть оккупационная и бандитская. Но при всем своем авторитете хулигана, даже будучи большим членом банды поселка Рабочего, злой Канна не решился, лезь в нутро «чужой девки». Не посмел он и пальцем притронуться к доброй Селене Прекрасной, с новогодней ночи ходившей настоящим апологетом безграничного вкушения «любовь моркови». Отступившись от этого действа, не по внутреннему благородству, которого и в помине не было в нем, а от понимания того, что несчастный Димон готов был, как отдать собственную жизнь, так и забрать жизнь чужую! Всё, за неприкосновенность дырочки в заднице не девственной доброй Селеной Прекрасной. Даже если потом кровожадные и мстительные дружки злого Канны, всей своей многочленной бандой поселка Рабочего, просто и жестоко убили бы самого несчастного Димона…
От такого рассмотрения существующей реальности и своём собственном месте, даже не в системе Мироздания, а в подростковой иерархии среди одноклассников, лицо Макса обрело еще более досадливое выражение. Хорошо еще, первым уроком рокового понедельника шестого апреля, первого дня крайней четверти текущего учебного года, для шестого «А» класса «Сто восьмой» школы была Физическая география, являвшаяся одним из любимейших предметов Макса. Что, впрочем, нисколько не мешало ему в течении этого учебного года получать привычные ему оценки,- «двойки», от которых у него «не закрывался дневник» переполненный «красными лебедями». Ибо страх отстать от всех других действующих персонажей,- неучей, из-за их полнейшей умственной не способности к получению никаких других оценок кроме «двоек», принуждал его сознательно игнорировать собственные знания, опасливо соглашаясь внешне выглядеть «как все». Итогом, загружаясь совсем необязательными «двойками». Укоризненный вздох разочарования от Мамы дома было меньшим злом в сравнении с перспективой получить «по шеям» на школьных задворках от многочисленных желающих это осуществить неучей, жестко действовавших по заветам второгодников. Тех, кто на дух не переносил получения кем-либо никаких других оценок, кроме как, единственно им доступной «двойки», но властью своей, вполне способных доказать, что в школе они тоже, совсем «не лыком сшиты», а очень даже значимые «перцы»…
И вот сейчас, после случившегося судьбоносного разговора с другом-Репой. И третий день как бурлящими в его крови боевыми андрогенами, трусливо оставаться безмолвным на уроке географии Макс физически не мог. И не удержал он себя оттого, чтобы не вызваться ответить на уроке у карты, о красоте великой Южно-Африканской пустыни Калахари живописно описанной в книге Ивана Ефремова «Лезвие бритвы».
…Итогом, за свой отличный ответ, Макс получил явно заниженную оценку, «четверку». Пожалела его,- несчастного ученика, Галина Ивановна, хорошо знавшая, что за заслуженно полученную «пятерку» несчастному школяру не поздоровилось бы от одноклассников из слабоумных. Впрочем, всё это происходило в самые первые минуты новой четверти. Настроение второгодников после недельных весенних каникул было вполне благодушным. А значит, после допущенной неосмотрительности с полученной «положительной оценкой», Макс ещё не набрал сумму обычных в таких случаях, неумолимо следующих проблем и неприятностей. Тех самых, о чём обычно подсказывала сама атмосфера в классе, вдруг начинавшаяся «сгущаться темным сумраком».
Но сейчас, пока что, вокруг была лишь тишь, да гладь, ничего страшного не намечалось. Так «хорошо» в шестого «А» классе бывало редко. Но бывало! Обычно такое случалось в тех редчайших случаях «везения», когда Макс попадал в ауру источаемой Селеной Прекрасной. И сейчас, мгновенье пребывания с ней рядом в дверях кабинета Географии обернулось для него показательным успехом. Похоже, с откровенного везения началась для него «новая жизнь» в этот роковой день шестого апреля, в первый день крайней четверти текущего учебного года с персональным эпитетом,- Горький год. Никак не сигнализировали суровые лица многочисленных второгодников шестого «А» класса, об их осуждающем неудовольствии по поводу проявленной чужой интеллектуальной дееспособности. Не посуровели насупившихся в невыносимой злобе их лица, как это бывало почти всегда в суровой реальности. От чего в иные дни в классе становилось действительно мрачно. Особенно «темно» становилось, когда недовольство демонстрировал сам злой Канна. Кто любую положительную оценку полученную другим школяром в его присутствии, воспринимал как личное оскорбление его собственного «мужского достоинства» трижды второгодника. И юного ослушника осмелившегося не только знать, но и сказать, что «дважды два,- четыре», расплата с подвешиванием на его шею дежурных тумаков настигала незамедлительно.
Закономерно, что с уникальной «четверкой» в дневнике сплошь изрисованного только «двойками» и после звонка с первого урока не стал Макс спешить покидать кабинет Географии. Кроме него почти полкласса шестого «А» оставались в своем классном кабинете. Уютнее они чувствовали себя, рядом с классным руководителем продолжавшей увлеченно рассказывать о геологических особенностях Африки. Максу, как, и отличнику Крилу, и как «жадной до знаний» Ире Ким, и неожиданно присоединившейся к ним красавице Тане Хава вместе с Нелей Пятковой, было интересно узнать новое. К примеру, что Африка, в отличие от континента Европы, на целые геологические эпохи не затапливалась морем. Поэтому все коренные породы со всеми полезными ископаемыми в Африке лежали на поверхности, а не глубоко под нанесенными осадочными отложениями «морского осадочного чехла». Как это типично было выражено юрскими морскими отложениями на средне волжской возвышенности, места расположения Большого Города. Да и, после недельных каникул, Макс интересен был одноклассникам, и в иной своей ипостаси. Хорошо, что на свете были просто одноклассники, а еще лучше, что среди них был друг Мусса,- «старинный» друг Макса из поселка Рабочего. Другом и остававшегося, даже когда другие мальчишки класса этого поселка, объявив себя «более равными» в сравнении со всеми остальными своими одноклассниками, ревностно исполнять обязанности представителей оккупационной власти.
— Гели! Здорово! После того, как мы вместе сходили в Планетарий, я сам ещё два раза там побывал на лекции о планетах солнечной системы…- заключив одноклассника в дружеские объятия, радостно прокричал друг Мусса в кабинете Математики.
Напоминая Максу, как они вдвоем на каникулах ходили в планетарий,- «зрелищное» и одновременно «просветительское» учреждение для просвещения молодых людей. Необходимое для того, чтобы молодые люди «смотрели на звёзды». Так реализуя «человеческое свойство», которого начисто лишены, и животные, и «недоразвитые» бандиты, живущие при господстве первого уровня сознания, поэтому никогда и не смотревших наверх. Зато в качестве доступной им «звезды», с большим интересом стоя на четвереньках, разглядывали чужие гениталии и любовались демонстрационными актами соития, показываемого им в противоестественном, то есть в порнографическом исполнении…
— Макс! Здорово! Хорошо выглядишь! Ты, как ещё выше стал…
…Не забыл? Сегодня вечером кубковая игра! Тренер на ушах стоит! Требует нашей победы!- с другой стороны обнял Макса другой его одноклассник,- друг Улан…
— Да! Сыграем…- ответил ему Макс…
Особое удовольствие от дружеской атмосферы в классе демонстрировал мечтательно улыбающийся почти четырнадцатилетний девственный второгодник несчастный Рома Биман. Кто слыл явным поклонником красоты тринадцатилетней девственной Тани Хава,- самой прелестной девочки средних классов «Сто восьмой» школы. Девочки, безусловно, прекрасной, но имевшей странное неприятное свойство для Макса. Стоило ей переброситься с ним парочкой слов. Да хоть молча оказаться рядом с ним ближе двух метров. Как, к примеру, сейчас, совершенно случайно вышло в кабинете Географии. Так незамедлительно на Макса обрушивались неприятности. Или привычной «двойкой» за невыученные уроки. Или порцией дежурных тумаков отвешиваемых всегда пребывающими рядом его ровесниками и одноклассниками, тринадцатилетними девственными, но задиристыми кандидатами в члены банды поселка Рабочего,- Сашка с Мишком. Тех, кто старательно предваряли в жизнь директивы трижды второгодника злого Канны, большого любителя всякого рода насилия, установившего в школьных стенах главенство членов банды поселка Рабочего над всеми остальными учениками, кому не повезло быть членами его команды.
И вот, после того как, вольно или невольно, красавица Таня Хава оказалась в двух метрах от Макса, беды автоматически обрушились на его юную голову, причем с совершенно неожиданной стороны…
— Гели! Пойди сюда,- зловеще прошипел за спиной Макса тихий голос второгодника Ромы Бимана, чующего за собой силу «школьных традиций», где прав был тот, у кого было больше прав...
— Сам иди, куда подальше!- не переставая разглядывать физическую карту Африки, невозмутимо ответил Макс, поняв, что, традиционные «неприятности» наводимые на него когда рядом с ним оказывалась Таня Хава, неумолимо настигли его...
Такой ответ второгоднику от «молодого», конечно же, обескуражил несчастного Рому Бимана. Но сейчас он конфликта не искал, поэтому сразу бить Макса по голове не стал. Ему от него нужно было совсем другое. Только вот, чтобы то, ни было, как водится при общении простого школяра с второгодником, этот разговор ничего хорошего просто школьнику не сулил…
— Гели! Вот записка! Передашь её Тане Хава,- распорядился Рома Биман суровым голосом, не терпящим никаких возражений, особенно от того, кто всегда до этого покорно ему подчинялся...
— Сам передавай!- под давлением личных боевых гормонов,- андрогенов в крови, процедил Макс, бледнея от невыносимой злобы, продемонстрировав это естественное свойство унаследованное человеком от предков,- гоминид, так «красочно» общавшихся между собой без всяких слов…
При наполнении собственной крови эстрогенами,- детскими гормонами полной покорности, вегетативной реакцией организма виновато краснея, одновременно выделяя «сладкие запахи» «соглашательства» и говоря «да»! А вот, даже при самом начальном этапе выделении в кровь «упертого» андрогена,- бледневших! Выделяя «кислые» запахи агрессии, готовности драться, злобно говоря: «нет»…
Впрочем, будучи заряженным агрессивными андрогенами, Макс по-другому и ответить не мог. Его собственная, набранная им с позавчерашнего вечера «гормональная инерция», всё еще требовала от него быть агрессивным. Вообще, попавшие в кровь живого существа гормоны физиологически имели некоторое протяженное по времени побуждающее действо. Разве что, без соответствующего подкрепления нужными раздражителями, в течение некоторого времени эта «гормональная инерция» постепенно сходила на нет. Сейчас, с достаточным количеством агрессивного гормона андрогена в собственной крови, Макс физически не ощущал страха. Его «гормональный набор», определяющий многие факторы бытия живого существа, в плане взаимоотношений с другими особями, толкал его к тому, чтобы настоять на своем. Вот и пошел Макс на конфликт с Ромой Биманом, пребывая под своим «гормональным прессом»,- фактически под управлением первого уровня сознания, осуществляемого командными воздействиями, тех или иных гормонов впрыскиваемых в кровь организма. Чего для жизнедеятельности хордовых, включая: зверей, детей, гоминид и тех взрослых людей, кто «став преступником» остановив свое развитие, жил под управлением своего первого уровня сознания, вполне хватало. По этой гормональной команде своими агрессивными гормонами андрогенами, Макс готов был вступить в противоборство с несчастным Ромой Биман. Только вот, уже в следующее мгновенье, оттирая подальше просто одноклассников, плечом к плечу с одним второгодником, весьма грозно и убедительно, встало еще парочка дважды второгодников, - Димон и Киша. Все вместе, втроем, они загоняли одного Макса на место, соответствующее его мелкому школьному иерархическому рангу…
— Что, Гели? В бубен давно не получал? Сейчас отпишу!- пока еще по-дружески поинтересовался Рома Биман проблемами своего невольного юного одноклассника, явно чуть призабывшего, с каким именно «гормональным набором» ему следует пребывать в школьных стенах…
…На что у Макса никаких слов для достойного ответа и не нашлось. Даже если его первый уровень сознания продолжал реагировать как надо, всё теми же андрогенами, а не трусливыми эстрогенами. Только вот, спазмы сосудов головного мозга, напрочь отключил его способность хоть как-то шевелиться, не позволяя, «ни бить», ни бежать». Да так, что в его глазах померкло. Свалившись в микро обморок, он уже ничего не мог и ответить. Ладно, еще мог подумать про себя, своим вторым уровнем сознания «мыслящего словами». Отыскав в своей памяти несколько нужных слов соответствующих этой ситуации.
— Сейчас драться не будем! Драться будем потом!- словами, еще не произнесенными вслух, сверкнула его собственная мысль, с которой бояться было уже поздно…
Получалось, что героическую возможность, как получить в «бубен». Так и самому безжалостно настучать в «бубен» собственному обидчику, пока что, Макс, не отменил, а предусмотрительно отложил на вечер. Так, изменения «гормонального набора» в его крови, с покорной эстрогенной основы на неукротимую андрогинную основу, начали свое действо. Он желал драться, даже если его сознание настоятельно подсказывало, что сейчас его одиночное противоборство против трех «дедушек», Ромы Биман, Димона и Киши, ничем хорошим для него не закончится, он будет жестоко бит, возможно даже тремя парами ног…
— На! Передай,- угрожающе прорычал глупый и несчастный второгодник Рома Биман, сам сунув в карман костюмчика Макса маленькую, плотно скрюченную бумажечку…
После чего, виновник всего случившегося сейчас переполоха, смущенный Рома Биман, снедаемый чувством страха перед неизвестностью, поспешил сбежать с места развития событий. Ведь ещё не ясно было, какой реакцией красавица Таня Хава ответит на его письменное предложение, явно не очень умного, да и не особо решительного второгодника. Предоставившего право разрешить великую проблему его судьбы юному однокласснику. Тем более что, Макс девчонок на свою беду не боялся, о чём в его классе знали все. К этому времени, успев два сезона прозаниматься в хореографическом ансамбле Дворца Культуры «Органик», постоянно пребывая в компании юных танцовщиц, он никак не понимал причин заставлявших других мальчишек дичиться общества столь прелестных и милых созданий, кем были девочки. Да и в бассейне он тренировался в смешенной группе, вместе с девушками достойными уважения, физической силой превосходивших многих юношей подростков, запросто обгоняя их на водных дорожках. Вот на свою беду и не боялся он подходить к девочкам. Этим способностям Макса лютой завистью завидовал несчастный Сашок, просто млевшего около Тани Хава, застывая перед ней «соляным столпом». А сейчас Макс с чужой запиской в руках, вообще должен был вплотную подойти к прелестнице,- Тане Хава. И это когда любое его приближение к ней, ближе, чем на два метра завершалось для него весьма плачевно. Страшные беды незамедлительно обрушивались на его несчастную голову. Чаще всего, в виде, указывающих ему место в подростковой иерархии обидных тумаков, которых Сашок, в реализации своей лютой зависти, отвешивал Максу лишнюю порцию, всегда больше чем Мишок,- его сосед в поселке Рабочем, приятель и «корешок»…
Конечно же, по взглядам, бегло бросаемым в её сторону, Таня Хава сама догадывалась обо всём. Что разговор между Максом и Ромой Биман, поддержанным еще двумя дважды второгодниками, шел именно о ней. Да и о чём ином могли бы говорить глупые создания, глядя на нее,- первую красавицу их класса. Вообще она, в этом злополучном учебном году, как специально, всегда оказывалась в том месте, и в то время, где несчастному Максу приходилось вынужденно краснеть, наполняясь гормоном подчинения,- эстрогеном, за своё собственное детское бессилие перед кулаками одноклассников Сашка с Мишком. Как специально! Словно, чтобы Макс никогда не смел и близко подходить к Тане Хава, едва он оказывался рядом с ней, как на него налетали Сашок с Мишком, немедля начиная навешивать на его многострадальную шею причитающихся тумаков. И в обратном случае! Стоило завзятым драчунам шестого «А» класса Мишку с Сашком взяться за очередное «третирование» Макса, с традиционным подвешиванием ему тумаков, пинков и подзатыльников. Как немедленно рядом с ними оказывалась Таня Хава, своим присутствием всех участников этих жестоких игр вводя в великое смятение. И сейчас Таня Хава задержалась в кабинете Географии, может именно для того, чтобы вокруг нее возник очередной конфликт, да она не дала бы этому разгореться…
…Внутренне корчась от отвращения к самому себе и к своему бессилию, Макс промолчал, ежась от недовольства своей слабостью и от уступки сопернику. Что он так и не смог выдохнуть из себя слово свободного человека: «Нет…»! Еще испытывая весьма неприятное ощущение, что он сам за собой наблюдает из будущего. Более того, «сама вечность», то есть «искусственный интеллект из будущего», из неведомых глубин времен, контролировала его поступки темными глазами доброй Селены Прекрасной, неотрывно отслеживавшей его действия. При этом всё по-прежнему в ее глазах была лишь оскорбительная жалость к нему. Такова была цена бесславного подчинения какому-то недоумку второгоднику, пусть даже тот, на целый год был старше его. Многое чего Макс отдал бы сейчас чтобы не быть там, где была Селена Прекрасная и красавица Таня Хава, кто вместе со своими подружками, сейчас неспешно покидала кабинет Географии, всё по-прежнему секретничая на какие-то свои девичьи темы…
Продержав чужую сложенную записку в своих руках, так и не дождавшись удобного момента, чтобы вручить её Тане Хава, давясь своим отвращением к самому себе, Макс с недовольным видом неудачника, шагнул следом за группой своих одноклассниц, покинув тихую гавань кабинета Географии…
…Чтобы тут же за дверью, перед своим длинным носом увидеть костлявый кулак, эффектно продемонстрированный ему второгодником Ромой Биман. Не желал школьный герой-любовник оставлять свой жизненно важный вопрос на самотек без сопровождения личного контроля. Не собирался он допустить неисполнения своего наказа. Для этого с безопасного расстояния и наблюдал за Максом. Занервничав, он явно был готов жестко принудить своего «непонятливого» «молодого» визави подчиниться его «воле старшего»…
— Гели? Что кота тянешь за хвост? Сейчас! Сейчас! В морду получишь,- осадил второгодник своего «почтальона», чтобы проводя воспитательную работу стукнуть его по нерадивой голове два раза...
Дальнейшее не подчинение мальчика предназначенного для битья, в следующее мгновенье могло завершиться получением им сокрушительного удара от озверевшего Ромы Бимана. Далее подтянулись бы другие второгодники, со своей хорошей добавкой крепких ударов. Вот так и ушел бы Макс из школы уже кровавым мальчиком. Такой план бытия был каким-то неприемлемым. Бить первым несчастного Рому Бимана, когда второгодники,- Димон и Киша были недалеко, Максу еще было нельзя. Пришлось ему подчиниться. И перед кабинетом Математики догнав девичью стайку одноклассниц, непринужденно шагавших по рекреации, непосредственно представ перед укоризненными голубенькими глазками Тани Снежно нежной, прямо в её руки вложить записку с заветными желаниями другого юнца...
— Таня! Извини! Но, это тебе записка… - шепнул Макс в маленькое трогательно ушко девушки, и тут же, шустрой мышью юркнувшего в кабинет «Математики»…
Из товарищеской солидарности никто в классе не обратил внимания на это действо. Не придав никакого значения поступку Макса. Разве что добрая Селена Прекрасная посмотрела на него со своей, какой-то совсем «не живой» жалостью. Ведь много ещё всякого могли приказать всемогущие второгодники. И он, как и все остальные его ровесники в классе, все эти распоряжения обязан был исполнить. Так, как это и должно было случиться, трагически сложились два отрицательных фактора хронически неминуемого невезения Макса. Проблема получения тумаков, при вольном или невольном приближении к нему ближе, чем на два метра Тани Хава, усилилась страстью неучей поизмываться над ним, если он еще самонадеянно показал себя умником на уроке. Так Мишок с Сашком, исполняя волю злого Канны, обязаны были двойной нормой отвесить тумаков тому же Максу. Да и Сашок,- ревнивый оголец, кому каждое приближение Макса к Тане Хава было хуже тертой редьки без соли, уже горел желанием немедля унизить своего внутривидового конкурента…
И уже в следующее мгновенье, «удвоенная» неприятность не замедлила со своим проявлением. То, что должно было случиться, то и случилось. Ничего не могло удержать лавину событий, уже в следующее мгновенье реальности обрушившихся на персонажей бесконечной пьесы жизни. Так началось пресловутое «будущее» для всех участников этих событий. Именно в таком новом «будущем» Максу и предстояло выживать. Причем, никак раньше, мальчиком для битья с эстрогенами в крови, а агрессивным юношей с андрогенами в крови, годными для кровавой драки…
— О! Гели! Мы тебя везде ищем! И нигде найти не можем! Ты что прячешься от нас?- с наигранной искусственно сделанной издевательской ухмылкой, ласково пропел Максу на ухо вечно вредничавший Сашок, комично пародируя на нем самом действо с передачей им записки в руки Тани Хава…
Так, в этот роковой понедельник шестого апреля Горького года, Сашок откровенно напросился на конфликт с Максом. По давно выработавшейся привычке собираясь наградить его,- своего одноклассника, причитающейся ему в случае получения положительной оценки свежей порцией тумаков. Да еще наказать за слишком близкое приближение к красавице Тане Хава. Да и Мишок в этом деле не остался бы безучастным свидетелем, всегда помог бы Сашку с подвешиванием тумаков на шею Макса. Ведь, они имели на то право! И не столько «по праву сильного», сколько по статуту кандидата в члены банды поселка Рабочего. Такова была кровожадная политика безжалостного трижды второгодника злого Канны, делавшего всё возможное и не возможное, чтобы прежние одноклассники забыли о своей давней школьной дружбе, начавшейся со времен начальных классов, а жестоко били друг друга по голове. С интеллектуального уровня школьного братства, перейдя во мрак взаимоотношений с принципами уличной иерархией. Где главнее было стайное объединение под властью жесткого вожака, обычно какого-либо знатного члена банды. Точно так, как это принято в отряде примат. Что биологически включал в себя, человека, высших и низших обезьян. Возникших в середине Кайнозойской эры олигоценовой эпохи тридцать миллионов лет назад, с тех давних пор успешно функционируя. Некоторые представители отряда примат из «царства животных» даже в «люди выбились»! И, как внезапно разбогатевшие нувориши, уже принципиально не желали признавать своего родства с простыми «природными родственниками».
Обо всем, об этом, о родстве с гоминидами, злой Канна, конечно же, не ведал! Но ничего не запрещало ему заставлять подчиненных ему огольцов вести себя с непосредственностью диких обезьянок. Как это делали на протяжении многих миллионов лет все порядочные гоминиды Земли, выстраивавших из подобных себе особей устойчивую «иерархическую пирамиду» власти. Где старшинство определялось тем. Кто, в буквальном смысле этого слова, мог поставить себя выше третируемого оппонента, заставит соперника прореагировать эстрогенами. Чтобы потом увидеть, как униженный в конфликте соперник продемонстрирует личное подчинение своему доминанту, господину, владельцу, «главному Бандерлогу», альфа самцу в сообществе себе подобных. И встанет перед ним в «псевдо сексуальной позе», на четвереньки! Всё, как это свойственно диким обезьянам, живущим в лесах Ганга, очеловеченными персонажами Киплинга из книги джунглей: «Маугли». Только вот, не всегда так получалось. В случае с Максом, Сашок с Мишком, бить-то, его били. Но на колени так и не поставили. Через день, оказываясь в своей школе обычно до предела вымотанным на тяжеленной утренней семичасовой тренировке в своем бассейне, Макс, до поры до времени, находил для себя доводы, оправдывающие его явную пассивность, перед третировавшими его одноклассниками из поселка Рабочего. От усталости ели шевелясь, «давать сдачи» Макс не лез, сил для этого не оставалось. Но и «позу подчиненности гоминида» перед кандидатами в члены банды поселка Рабочего, никак не принимал. Всё терпел, как бы противно ни было получать причитающие тумаки, скорее оскорбительные, чем болезненные, терпеливо дожидаясь наступления своего светлого будущего. И вот «будущее», не заставив себя долго ждать, как всегда неожиданно, вдруг наступило, тихо начавшись на перемене перед уроком Математики…
— Наверное, наш Гели описался, вот и потерялся? - шуточно предположил сосед Бушина Сашка по поселку Рабочему,- Кушин Миша, с псевдо дружескими объятиями приникнув к Максу…
Эти, пока еще, два веселых друга,- Сашок с Мишком, имели давнюю привычку, появившуюся у них с начала этого учебного года, третировать Макса и в этой привычке отказать себе они не могли. Три четверти учебного года, это им сходило с рук. За это время Макс вырос, окреп и намного обогнал в своём физическом развитии своих мучителей, а они, на беду свою и не заметили этих изменений. Не учуяли, что сейчас стоял он перед ними, грозно реагируя на них андрогенами, чтобы через мгновенье атаковать сокрушительными ударов. А вот друг Мусса, тоже житель поселка Рабочего, так и оставшийся Максу другом, это не только почувствовал, но и понял, что сейчас произойдет и что, потом случится с Максом.
— Сашок! Отвалил бы ты от греха подальше, не ровен час, зашибет тебя Гели,- неожиданно встал перед другом детства Мусса, реагируя на Сашка с Мишком андрогенами, чтобы самому драться за Макса...
— Ну, Мусса! Да, мы же шутим! Играем так,- попробовал, было, сразу же оправдаться Сашок, однажды, на почве непримиримой неприязни к нему, уже испытавши как это больно драться с Муссой.
А оказавшись битым, Сашок более не желал спорить с крепким и решительным юношей, каким был Мусса. Да только, любая стая гоминид, управляемая настоящим властолюбивым вожаком, без его на то воли, несмела, провалиться даже в стихийную анархию.
— Что за шум, а драки нет?- Еще не затертым от частого применения оригинальным идиоматическим выражением, как гром среди ясного неба, раздался грозный рык главного гоминида стаи в лице авторитетного члена банды поселка Рабочего самого злого Канны, учуявшего чужие андрогены и инстинктивно определившего, что без его руководящей роли тут уже было никак не обойтись.
— Да вот! Мы хотели Гели слегка потеребить, чтобы не зазнавался, а Мусса встревает, задруги своего… - пожаловался старшему по бандитской должности почти шестнадцатилетнему однокласснику обидчивый Мишек, сам на дух, не переносивший ябедников, если другие персонажи бесконечной пьесы жизни жаловались на него самого.
После такого разоблачительного уточнения, пойманные на месте преступления Макс и Мусса,- юные бунтовщики против установившейся власти, должны были быть показательно наказанными. Пусть даже прозвенел звонок на второй урок четвертой «четверти», мстительный и «принципиальный» злой Канна на это не обратил никакого внимания. Он обязан был «соблюсти свой авторитет» и собственноручно избить, сначала Муссу, потом Макса! Потом, избить их обоих одновременно. Чтобы никому неповадно было нарушать свод «не писаных законов», гласящий, что: «всегда прав тот, у кого больше прав». Бунтовщики должны были быть жестоко битыми. И это не смотря на то что, злой Канна весь этот учебный год сидел за одной партой с Муссой, чтобы списывать всё из его тетради, пользуясь чужой способностью успешно осваивать школьные материалы стабильно получая «хорошие» оценки по всем предметам…
— Мусса? Сколько можно тебе говорить? Нет друзей вне банды! Там все враги! Случись что! Гели за тебя драться не пойдет, а твои друзья по поселку всегда встанут за тебя, и на улице, и в тюрьме,- как мудрый авторитет выговаривал знатный член банды поселка Рабочего злой Канна, пока ещё картинно демонстрировавший свою особливую справедливость в стиле древнеримского рабовладельца «ланисты», «торговца мясом», владеющего личными гладиаторами.
Что тут же и закончилось демонстративным взрывом его ярости. Это была именно та реакция, за которую злого Канну боялись и беспрекословно ему подчинялись, только бы он так больше не делал…
— Ну-ка! Пошел вон! Баран!- взревел вспыливший бешеным козлищем, поймавшим непослушных агнцев злой Канна всегда плохо переносивший всё то, что было не по его повелению.
От этого вопля знатного члена банды поселка Рабочего. От переживаемого ужаса положения, волосы дыбом встали на голове Макса. Хорошо, они у него были коротко стрижены для ношения резиновой шапочки пловца, и на это никто не обратил внимания. А издевательски удар с ноги по заднице, ране предназначавшийся Максу, достался Муссе. Друг детства в буквальном смысле, принял удар на себя. Причем, удар от самого злого Канны. И вновь, спазм сосудов головного мозга затмил взор Макса, заставил недвижно замереть в оцепенении, сделав неслышными все страшные крики злого Канны. События в кабинете Математики развивались лавинообразной скоростью, остановить которое теперь было не под силу никому из участников событий. Неприятности, которые случались «как по заказу» и без всякой отсрочки, стоило только Максу пересечь заветную дистанцию и оказаться в непосредственной близости от Тани Хава, как всегда неотвратимо настигли его. Снова, «старая примета» связывающая эту красивую девочку и «неприятности, ею приносимые», сработала! Похоже, новая «неприятность» была много «крупнее» неприятностей наносимых Максу традиционными его мучителями,- Сашком с Мишком. Ибо злой Канна провинившихся перед ним юнцов бил жестоко, всегда по голове, как всякий типичный изверг…
…От звериного гнева злого Канны, Макса и Муссу могло спасти только чудо…
Чудо! Пришло на помощь приговорённым к экзекуции юным друзьям среднего школьного возраста в образе старосты класса доброй Селены Прекрасной. Самым чудесным в этом явлении было то, что непостижимым образом, второй год подряд с момента ее появления в их классе, она всегда приходила на помощь Максу, исподволь оберегая его от всяческих школьных бед.
— Саша, успокойся! Ты же не мальчик, а взрослый парень!- очень вовремя вклинилась она в происходящий конфликт, пока не произошло ничего страшного и непоправимого…
— Ох, Ленок! Попадешься ты мне темной ночкой, да на узенькой дорожке! Ох, что я с тобой сделаю, красавица моя,- Елена Прекрасная,- сладострастно простонал злой Канна.
— Саша! Тут же дети! Будь взрослым,- в ответ тихо прошептала добрая Селена Прекрасная,- Давай считать, что я тебе уже попалась! Темной ночью. Думаю, что мы с тобой договорились!
...Да? Я иду с тобой, а ты, Саша, оставляешь этих двух мальчиков в покое...
Откровенно жертвуя собой, чтобы кроваво не били ее одноклассников, недвусмысленно уточнила она, обещая ему «немыслимое» за его уступки. Сама, открывая для злого Канны самые широкие перспективы их совместного досуга с «любовью-морковью». То, чего у доброй Селены Прекрасной, девицы приятной во всех отношениях, как у «универсальной» Вэринии было неисчерпаемый запас. Но! Явно упустившей из виду, что никакая необходимость не оправдывала во имя ее совершённую всякую мерзкую и гадость…
Будучи в учебе абсолютной отличницей, в свои двенадцать лет она более всего походила, не на девочку-подростка, а на уменьшенную копию взрослой женщины имеющей все атрибуты, характеризующие представительниц слабого пола, с первичными, вторичными и третичными половыми признаками. Сама по себе в своем нежном возрасте Селена Прекрасная была весьма интересной особой, красивой, стройной, невообразимо проницательной, знающей гораздо больше того, чего могли знать шестиклассники, даже если кому-то из них удалось бы прочитать огромное множество книг и запомнить их наизусть. При главенстве третьего уровня сознания, она знала то, чего ни в одной на данный момент изданной современной книги написано еще не было. Она и говорила так, что возразить ей было невозможно. Только вот, так было лишь до недавнего времени. Потом, сто дней тому назад девственная Селена Прекрасная вкусила «корнеплод» «любовь моркови» и необратимо обратилась в не девственную добрую Селену Прекрасную, живущую под руководством первого уровня сознания. О чём в этот понедельник шестого апреля, пусть даже с весьма своевременной подсказки друга Репы, Макс всё же знал, «запомнил в словах» своим вторым уровнем сознания, что не девственная добрая Селена Прекрасная, как универсальная рабыня Вэриния из фильма «Спартак», безотказная в «любви-моркови», не способна была к «любви-крови».
Сто дней как, не имела она в себе потенциала третьего уровня сознания, утерянного ею вместе с потерянной девственностью. С чем она лишилась и своего уникального дара, творить то, что осуществить невозможно! Но если это было нужно, то это, силой третьего уровня сознания, оказывалось осуществлено…
При этом сейчас она, уже не обращала никакого внимания на намерения своего второго уровня сознания, не позволяющего делать всё то, что нельзя делать ни при каких обстоятельствах.
Зато! Неодолимыми желаниями своего первого уровня сознания, она желала делать такое, «что делать было нельзя». Но уж очень ей этого хотелось! А такой посыл не имел в себе ничего хорошего…
Под предлогом спасения девственных одноклассников,- Макса и Муссу, не девственная добрая Селена Прекрасная предлагала не девственному злому Канне, на сегодня забыв о них, вкусить с нее «любовь-морковь». Одними обволакивающими интонациями в голосе. Точно роковая женщина, наделенная неотразимыми чарами волшебницы. Она принуждала типичного бандита, думать только о ней. И о заявленном ею заведомо ужасном действии, что ему от нее и было нужно. Она сама желала дать ему то, о чём он по отношению к ней и помыслить не мог! Только вот в этом, как во всём, что касалось деяний не девственных персонажей бесконечной пьесы жизни, ничего хорошего не было. По признаку главенства в их сознании первого уровня сознания, они физиологически не могли думать ни о чём хорошем. Все их мысли были нацелены исключительно на мерзость, на туже «любовь-морковь»,- кладезь всего плохого…
— Елена! Прекрасная! Какие могут быть разговоры! Сегодня, так и быть! Я никого бить не буду!- взвыл от предвкушения плотского удовольствия намечаемого вкушения «любви-моркови» юный почти шестнадцатилетний злодей, среди тринадцатилетних шестиклассников чувствовавший себя настоящим козлищем, забравшимся в загон к молчавшим ягнятам, чтобы насиловать жалобно блеющих агнцев.
Ибо для злого Канны, весь шестой «А» класс был его личным подворьем. Где он мог черпать для себя не ограниченные ресурсы живого материала, чтобы потешить свою похоть. Таким был этот сладострастный и кровожадный, знатный член банды поселка Рабочего. Причем, всё плохое и гадкое у него получалось, просто и непринужденно, как у злого оккупанта по праву победителя, захватившего для себя боевым трофеем, полную ресурсов сопредельную территорию.
— Тогда, я вся твоя,- тихо, но во всеуслышание произнесла добрая Селена Прекрасная.
— И я! Согласен! Пойдешь, Ленок. Вместе с Бовой. Вдвоём будете радовать меня в темном углу. На сцене по очереди, я на вас всех, свои яйца отложу!- восторженно, диким гоминидом взвыл злой Козлище, от перевозбуждения потеряв всякую осмотрительность.
До недавней поры в шестом «А» классе сексуальной жертвой злого Канны, с юного возраста познавшего вкус подросткового секса была добрая Бова, «жертва» по принуждению раннего употребления «любовь моркови». Судя по ее равнодушию ко всему. Похоже, смирившейся с участью быть для злого Канны, неким приспособлением для его занятий на ней извращенным сексом. Как к вполне естественному делу она относилась к его сексуальным пристрастиям. С конца октября текущего учебного года, с неумолимостью настоящего беспощадного рабовладельца, злой Канна уводил добрую Бову в темные закутки школы. Чтобы там, актом противоестественного секса, он в нее «отложил роковые яйца». Как дрессированная бичами надсмотрщиков рабыня, ничего кроме рабства не ведавшая, частенько по вечерам, она покорно отправлялась следом за ним,- своим господином, чтобы стоя на коленях сексуально ублажить его. После чего, вместе со спермой спустив излишки андрогенов, злой Канна был сонным и равнодушным ко всем дальнейшим событиям собственного бытия, выглядя настоящим козлищем удовлетворённого молчанием ягнят. Впрочем, этот факт жизни злого Козлища в шестом «А» классе не афишировали и шустрые пацаны из свиты этого знатного члена банды поселка Рабочего. Скорее всего, от греха подальше, по совету бывалых уголовников разглашение этой «тайны» было запрещено самим злым Канной. Вот и помалкивали все, включая педагогический персонал школы, делая вид, что в шестом «А» классе «всё нормально». Так что в школе о проблемах сексуального насилия над несовершеннолетними девочками и не заикались. А теперь, жертвуя собой ради одноклассников, в рабыни к злому Канне, просилась сама добрая Селена Прекрасная, добровольно пожелавшая заняться с ним «любовью-морковью».
От произнесенного Козлищем дежурного набора слов, сначала сально захихикали юные шалунишки, знавшие для чего их вожак водил на школьную сцену за тяжелый занавес покорную добрую Бову. Потом, по этой теме сально фантазируя, представляя себя в роли героя допущенного к процессу «откладывания роковых яиц» в свою жертву, чтобы при «ручном самоудовлетворении» пошлого онанизма, у них быстрее получалось фонтанировать своей «семенной жидкостью». Затем раздался визгливый, полный похоти гомерический хохот второгодников, давно дожидавшихся времени, когда же на их новых свеженьких одноклассницах нарастет больше мышечной массы и жировой прослойки, чтобы их можно было щипать за попки и тискать за грудки. И вот, когда пришла новая весна, похоже, они дожили до этого знаменательного дня. Наконец-то! На долю старых второгодников привалил новый праздник жизни, о чем красноречиво просигнализировали влажно заблестевшие глазки почти всех девчонок шестого «А» класса.
От всего происходящего почти все юные школьницы моментально густо покраснели и стали что-то выглядывать ничего невидящим взглядом в мнимой дали. Отрешенно, не обращая внимания на то, что их точно на ярмарке невест, принялись откровенно оценивающим взглядом разглядывать, на год, на два, один даже на три года, старше их по возрасту одноклассники противоположного пола. Подолгу задерживавших свои тяжелые оценивающие взгляды на их девичьих глазах, губах, груди, бёдрах и щиколотках. Против чего девочки шестиклассницы не думали возражать. Более того. Им всё происходящее даже нравилось. Ведь они сами нравились суровым взрослым парням, кому и возразить хоть в чём-то, было некому. Многие из девочек поспешили вылезти из-за парт, чтобы во всей красе продемонстрировать, действительно начавшие появляться у них прелестные «женские округлости». Как в любом массовом деле моментально выявились лидеры и аутсайдеры этого явно биологически предопределенного действия. Сразу же нашлись одноклассницы, кем можно было действительно полюбоваться с великим удовольствием. Рома Биман, как Сашок и Мишек, и как Слава Билин и ещё с полкласса мальчишек шестого «А» класса, более не могли оторвать восхищенного взгляда от Тани Хава, действительно снежно-нежной красавицы с голубенькими глазками сказочной Снегурочки. Но, со своей девичьей красотой она одна из немногих девушек класса скромно осталась сидеть за своей партой без откровенной демонстрации себя как таковой. Ведь она и без этого знала цену собственной красоте, так что, по этой теме была «себе на уме». Другие девчонки шестого «А» класса, самих себя, как товар «представляли лицом», как специально выставленным на всеобщее обозрение. Да так, чтобы ничто не мешало второгодникам лучше разглядеть их девичьи прелести вторичных половых признаков. Более всего в этой «бесплатной» демонстрации самих себя как таковых, преуспели разбитные подружки, четырнадцатилетняя не девственная злая Олва, и безотказная в «любви-моркови», почти тринадцатилетняя не девственная добрая Молва.
Причем, если злой Олве ещё было что предложить посмотреть вожделеющим зрелищ юнцам. Она смотрелась весьма сексуально, как девица созданная для «любви-моркови». И сейчас она делала всё для заманивания своей красотой какого-либо второгодника, очумевшего от всего происходящего. Только вот, в теории всегда готовые начать заигрываться с разбитными девицами, никто из второгодников, упорно, даже глядя в упор, не видели прелести доброй Молвы, как бы она не старалась продемонстрировать, что готова флиртовать с любым, не чуждым безрассудного геройства партнером. Незримый дух злого Степы, кому принадлежали ее красивые ноги, для остальных парней делал их невидимыми.
А вот доброй Молве на конкурентном поле девичьей привлекательности хвалиться было нечем. На её детской фигурке ничего интересного для юношеского взгляда ещё не образовалось, не округлилось и не оттопырилось. Тем не менее, не отставая от подружки, добрая Молва, как злая Олва, уселась поверх парты, выставив свои худосочные кривоватые ножки на суд юношеской общественности. Но они, просто не видели и видеть не желали, худосочные нижние конечности доброй Молвы, как бы она, всем своим видом показывала, что готова флиртовать с любым, даже никак не героического вида партнером. Для чего она демонстративно и выложила поверх стола все свои убогие прелести. Сделав это, как показалось Максу, с явным прицелом именно на его интерес к ней. Словно знала она о его вчерашней страшной тайне, о которой он сегодня, и вспоминать не желал. Как! Вчерашним роковым утром пятого апреля, это именно к ней,- не девственной доброй Молве, он твердо, вскочив, поскакал в Красный дом. Чтобы выскочить из ее лона, уже сам необратимо обратившись в не девственного мерзкого любителя «любовь моркови».
А вот доброй Молве на конкурентном поле девичьей привлекательности хвалиться было нечем. На её детской фигурке ничего интересного для юношеского взгляда ещё не образовалось, не округлилось и не оттопырилось. Тем не менее, не отставая от подружки, добрая Молва, как злая Олва, уселась поверх парты, выставив свои худосочные кривоватые ножки на суд юношеской общественности. Но они, просто не видели и видеть не желали, худосочные нижние конечности доброй Молвы, как бы она, всем своим видом показывала, что готова флиртовать с любым, даже никак не героического вида партнером. Для чего она демонстративно и выложила поверх стола все свои убогие прелести. Сделав это, как показалось Максу, с явным прицелом именно на его интерес к ней. Словно знала она о его вчерашней страшной тайне, о которой он сегодня, и вспоминать не желал. Как! Вчерашним роковым утром пятого апреля, это именно к ней,- не девственной доброй Молве, он твердо, вскочив, поскакал в Красный дом. Чтобы выскочить из ее лона, уже сам необратимо обратившись в не девственного мерзкого любителя «любовь моркови».
Пока что, в этой яркой демонстрационной обстановке воцарившейся в кабинете Математики злому Канна не было никакой необходимости вспоминать про Макса и Муссу, которых ему еще предстояло жестоко избить, если не сегодня, то, точно, завтра. Впрочем, Макс более не вспоминал, что он скоро будет бит. С позавчерашнего вечера четвертого апреля, бушующие в его юношеской крови боевые андрогены. Делали для него вопросы жизни и смерти «вторичными», а «первичным вопросом» из него физически выпирало совсем другое. И это было животрепещущим вопросом конкуренции с другими самцами, за право владеть самками. И сейчас, когда прямо в лоб всему классу, на глазах всех одноклассников, доброй Селеной Прекрасной было объявлено, что она готова немедленно позаниматься «любовью-морковью» со знатным членом банды поселка Рабочего,- злым Канной. Эффектом присутствия, точно он на талантливой театральной постановке побывал, у Макса, от катастрофически ударной дозы выброса в кровь новой порции андрогенов, буквально «глаза вылезли на лоб»! Такова была сила стресса, от английского: «давление, напряжение», в ответ на внешние раздражители, что моментально побуждало к тому или иному действию, под управляющим воздействием на поведение макро организма его собственного первого уровня сознания. Так, как это присуще всем хордовым, даже эволюционно заимевшим структуры мозга позволяющим оперировать вторым уровнем сознания. Именно эта гормональная реакция организма, обусловленная дополнительным выбросом в его кровь агрессивных гормонов, «Гормональным прессом» подвигло Макса к страстному желанию самому и поскорее, отведать «любви-моркови». Если не с доброй Молвой, и не со злой Олвой. За кого, ему,- Максу, придется, своими руками ещё зарезать злого Степу. То с доброй Селеной Прекрасной. Для этого просто, не отдав ее «на потеху» злому Канне.
На такое безрассудство с минимальными шансами на успех, Макса гнал его собственный первый уровень сознания. Впрыснутые в кровь боевые гормоны агрессии, единолично управляя поведением индивидуума, бурно принуждали, впасть в «состояние аффекта». С чем, сначала превратиться в дикого гоминида-собирателя. Потом, неистово атаковать своего врага-зверя всеми имеющими в распоряжении ресурсами! Где победителю схватки будет обеспечен временный, переходящий приз, - сама жизнь. Что вполне справедливо и при сексуальной атаке! Ведь там тоже, светил тот же приз: сама жизнь, половым путем передающаяся будущему поколению собственного животного потомства…
И это всё происходило после того, как всего полсотни минут тому назад, этим роковым днем шестого апреля, мысль о длинных ногах не девственной злой Олвы, успела быть начисто придавленной мудрым предупреждением друга-Репы. Что ему,- Максу, лучше было даже не думать, как пробовать на вкус «любовь-морковь» с рыжей красавицей! Хотя, запрета на «любовь-морковь» с доброй Селеной Прекрасной друг Репа не установил. На то пошло, ведь и Спартак из фильма связался с красавицей Вэринией,- «универсальной» дарительницы «любви-моркови». Даже если итогом, это для Спартака, так и не познавшего радости «любви-крови», завершилось гарантированной физической погибелью…

***

Любовь морковь Мухи Цокотухи

Глава третья

Лишь появление в классе учительницы математики согнало со столешниц парт на школьные скамьи, вдруг ставших бесстыжими одноклассниц, со всеми их демонстрируемыми прелестями. После чего и урок начался. Если все прежни уроки алгебры предыдущих дней этого учебного года Макс обычно проводил в полудрёме, приходя в себя после тренировок в бассейне, то сегодня всё было по-другому. С андрогенами в крови он сидел за партой и заснуть уже не мог. Понимая, что теперь очередь погибнуть в борьбе за «любовь-морковь» дошла до него самого,- просто шестиклассника «Сто восьмой» школы. Сомнений в том, что он,- почти тринадцатилетний девственный Макс восстанет против почти шестнадцатилетнего не девственного злого Канны, но не отдаст тому «на потеху» занятия «любовью-морковью» двенадцатилетнюю не девственную добрую Селену Прекрасную, в нем не было,- сомневаться было нечем. Его первый уровень сознания,- «Реагирующий мозг рептилии» сомневаться был не в состоянии конструктивно, не для этого он был у хордовых, а чтобы действовать. Как и второй уровень его сознания,- «Запоминающий мозг гоминида», из-за перелива от прилива в крови андрогенов, оказавшегося уже технологически не в состоянии хоть как-то функционировать, вовремя являя свои сомнения целесообразности собственных действий. А третьего уровня сознания,- «Эмоционально творческого мозга человека», в нем отродясь не было. Совсем не простой была сейчас ситуация в кабинете «Математики» в восприятии Макса, когда добрая Селена Прекрасная только что, десять минут тому назад, во всёуслышание сама объявила, что она готова позаниматься сексом с трижды второгодником, злым Канной. Всё потому, что в крови девственного юноши, уж очень страстно разбушевались гормоны агрессии андрогены, управлявшие его первым уровнем сознания. От чего его второй уровень сознания, мыслящий словами, «про себя» заявил, что: «на его месте должен быть, я…»…
Никаких сомнений в собственном праве на свою порцию этой пресловутой «любовь моркови», чего у доброй Селены Прекрасной было более чем надо, у Макса как-то не возникло. А если еще, само желание позаниматься «любовью-морковью», ни кого из хордовых не обязывало ни к никакой верности и щепетильности. То его первый уровень сознания, не отбрасывал подобной возможности, позаниматься этим же самым с другой девицей из одноклассниц. К примеру, с рыжей красавицей, - злой Олвой. Тем более что, она сидела в соседнем ряду учебных парт, ближе, чем добрая Селена Прекрасная, кого Максу через ряд еще нужно было высматривать. Вот всё его внимание и было отдано той, кто физически была ближе к нему. Так что, само собою получилось, что он широко «раззявил свой рот на чужой каравай», уставившись на специально выставленную из-за парты девичью ногу рыжей красавицы. Просто не имея сил отвести своего взгляда от световых бликов, игравших на капроне колготок облегавших ее мощную икроножную мышцу. Не удивительно было, что обладая такими заманчивыми ногами, злая Олва вся принадлежала злому Степе,- апологету «любовь моркови». Знаменитого тем что, как все известные члены уличных банд, тот прошел «специфические курсы повышения квалификации бандита» в колонии для несовершеннолетних трудновоспитуемых подростков. Где его присовокупили к занятиям подростковым сексом, к той же, «любви моркови». Более того, как про это вещала уличная молва, пятнадцатилетний не девственный злой Степа пользовал для этого дела, плоть четырнадцатилетней не девственной злой Олвы, вместе с ее «бесплатным приложением»,- почти тринадцатилетней не девственной доброй Молвой. Приобщив к вкушению «любви моркови», и друга детства своего, почти пятнадцатилетнего не девственного злого Филю…
…А сейчас в кабинете Математики, в трех метрах от своего носа, Макс только и видел прекрасные ноги злой Олвы. На протяжении всего урока не слыша голоса математички, он неотрывно любовался девичьими ногами одноклассницы, не понимая, что мимо его ушей и сознания пролетают реалии урока алгебры. Вместо этого, погрузившись в свои юношеские фантазии, густо замешанные на его реагировании андрогенами, он представлял себе. Как естественно смотрелась бы злая Олва, эта рыжая красавица, со всеми своими красивыми ногами, будучи измазанной в крови поверженного злого Степы, избитого в кровь и валяющегося у нее под ногами. Всё было, как в задачке по алгебре, чтобы заполучить в свои руки красивые ноги злой Олвы,- Максу нужно было «как собаку», прибить злого Степу, чтобы получилось его кровью окропить ее красивые ноги. Только вот, злой Степа, владевший злой Олвой, сам был весьма скор на расправу. Всегда был готов зарезать любого соперника, кто оказывался на его пути. И вероятность того, что в борьбе за красивые ноги рыжей красавицы, от рук злого Степы, в итоге, Макс сам протянул бы свои длинные ноги, была много выше, чем ему самому прибить своего соперника, вместе с всегда прибывающим при нём злым Филей. И всё равно, при переизбытке в крови андрогенов, гормональной реакцией первого уровня сознания накрывшей Макса с головой. Когда сама «любовь-морковь» требовала, или «помножить на нуль» собственного врага в борьбе за нее, или скоропалительно самому разбиться насмерть в неравной схватке с внутривидовым конкурентом. Но отказаться даже от безнадежной борьбы, было уже физиологически невозможно…
Закономерным итогом того, что он уж слишком откровенно, да еще с сальными грезами: «как бы ему коснуться руками ее ног», засмотрелся на девичьи прелести, специально для него выставленные из-за парты злой Олвой. По завершению, как-то совсем уж незаметно для него пролетевшего урока математики, Макс уже просто не смог встать со своего места. Жесткая эрекция не выпускала его из-за стола! Так и оставался он, переполненный специфическими гормонами сидеть на своем месте не рискуя пошевелиться и даже скинуть закинутую ногу на ногу. Основательно застряв «по естественной» физиологической причине там, где его и настигла эта напасть. Всё эти его вынужденные «кривляния» за партой после звонка с урока не остались не замеченными одноклассницами, рыжая красавица злая Олва поняла всё, про его «проблемы», а плоскогрудая кривоногая добрая Молва, для привлечения к себе его внимания принялась беспрестанно прыскать вымученным смешком в ладошку. Одновременно с этими смешками, как маленькая обезьянка желающая понравиться собрату, начав Максу старательно «строить глазки».
Так для Макса, вовремя не сбежавшего из кабинета Математики, события начали принимать комичный оборот, с участью стать легкой добычей алчущей его доброй Молвы. Эта сексуально озабоченная девица, самоотверженно проявляя свою сексуальную инициативу, сама рвалась навстречу юношеским вожделениям симпатичного ей девственного юноши. Тем более что, на любые другие увлечения доброй Молве, как и злой Олве, по скудоумию не хватало, ни ума, ни фантазии. А Макс с оценками за свои знания не более «тройки», проявлением собственных незавидных умственных способностей, от этих простых своих одноклассниц, существовавших ради занятий «любовью-морковью», не особо и отличался…
…То, что сейчас рядом в кабинете Математики оставались другие одноклассники, для Макса осталось незамеченным. Не способным оказался он воспринять своим сознанием, непостижимую и недостижимую данность из категории для него «сверхъестественного». Он видел лишь то, на что реагировал своим первым уровнем сознания. То, что для него было «естественно». Пусть даже это было весьма безобразно представлено в непрезентабельном исполнении злой Олвы и доброй Молвы, представшими перед ним во всем своем естестве просто гоминид из славного отряда примат, готовыми к натуральным отношениям. Для кого, как это всегда бывает с «глупыми созданиями», в сознании которых главенствует первый уровень сознания, заразительным мог быть всякий дурной пример с не хитрым действием сексуального характера. От чего, в своём природном стремлении к подражательству, и они сами были не прочь, как-нибудь случиться, где-нибудь в укромном углу школьного здания…
— Гели, может ты, тоже хочешь, Молву уволочь в темный уголок? Она согласна с тобой целоваться. Она может показать тебе такое, что ты, это запомнишь навсегда, - издевательски приторно ласковым голоском пропела злая Олва под аккомпанемент противного хихиканья раскрасневшейся безотказной в деле занятия «любовью-морковью», доброй Молвы.
…После некоторой паузы, с рассмотрением его второго уровня сознания возможности позаниматься-таки «любовью-морковью» с доброй Молвой, возможность чего его навязчиво преследовала уже второй день к ряду, Макс успел только удивиться тому, как сами обстоятельства толкали его к этому заманчивому, но какому-то уж очень мерзкому делу. И так как он на такое предложение никак не ответил, замерев как пришибленная жаба. То злая Олва поспешила уточнить, какое «счастье» в кавычках, от вкушения «любовь моркови» его ожидало…
— Ты! Дурра! Гелий! Ты же! Молве очень нравишься, она хочет с тобой дружить, по-настоящему тебя любить. Чтобы понравиться тебе, дурре, она даст тебе, подсосаться с ней… - договорила она.
Что не было «плоской» шуткой злой Олвы уже с полгода употребляющей «любовь-морковь» со злым Степой, в ее «сортах» как-то разбиравшейся, и ей его навязчивого внимания вполне хватало. Только вот на её подружку,- добрую Молву, члены банды Кили особо с любовью не смотрели. Разве что, грубо использовали ее в деле занятия коллективным сексом,- разновидностью той же, только уже жесткой «любви-моркови». Вот и старалась злая Олва помочь доброй Молве, не столько набраться опыта в деле контактов сексуального характера с представителем противоположного пола. Этого «опыта» у доброй Молвы было достаточно. Будь на то ее воля, количество вынужденных секс контактов, особенно с ее «хвостовой» оконечности, она уменьшила бы раз в десять. Но это было не в ее власти. Ей все больше приходилось одной отдуваться перед всем не большим, но дружным коллективом злых членов банды Кили. Так что, добрый Макс нужен был доброй Молве не для секса, а для вкушения новой, более «сладкой» разновидности «любви-моркови», с ласковыми и добрыми отношениями с временно девственным юношей, кого она лично, только поцелуями, как-нибудь на досуге лишила бы девственности. Для этого Макс вполне ей подходил. К весне этого учебного года в росте и спортивной стати он догнал всех второгодников, а многих и перегнал, хотя пока этого еще и сам не заметил. Так что, потаскаться со смазливым юношей ради интереса, было вполне приемлемым для доброй Молвы вариантом продолжения ее бурной половой жизни.
Только вот Макс, в непосредственном присутствии перед ним злой Олвы, никак не мог реагировать андрогенами на страшилу,- добрую Молву. И чувствуя, что с таким физиологическим реагированием на вожделенную рыжую красавицу, ему ещё долго придется дожидаться, когда же на нем опадут предательски торчащие анатомические особенности присущие настоящей юношеской эрекции, он вынужден был задать остро интересующий его вопрос…
— Олва! Не дурра я! С Канной идут, и Бова, и Селена Прекрасная. И я так хочу…
…Олва, пойдем со мной, и Молву прихватим! Так будет, интереснее! - Неожиданно нагло, с кривой ухмылкой произнес еще девственный юноша, переполненный агрессивными андрогенами, ничего не пристойного в завязавшемся живом общении с не девственными девицами пока что не видевшего.
Зато злая Олва, отлично чувствуя реакцию Макса на нее, постаралась быть еще более эротичной. Вот и продолжила она дожимать его не системное сопротивление, по наивности, еще ничего не понимавшего в предлагаемых ему хитроумными бестиями сексуальных выкрутасах. Будучи со всех сторон терта злым Степой в разных и многочисленных актах «любви моркови», как с носовой, так и с хвостовой оконечности. Зная всё об особенностях процесса, на которые Макса соблазняла хорошо сексуально просвещенная добрая Молва. То же, как сама злая Олва, только одно имеющая на уме,- страсть к вкушению «любви-моркови». Она буквально потребовала от него, быстрее отправляться туда, куда она его посылала. Куда сакрально безвозвратный путь, физически лежал через темный школьный закуток в компании с доброй Молвой, безотказной в распространении «любовь моркови»…
— Гели! Какой ты вдруг смелый стал! Точно дурру превратился! Иди, пока я тебе разрешаю со своей дуррой Молвой, уединяйся с ней. Она добрая и ласковая, и ты добрый, так будьте друг к другу ласковыми, целуйте друг друга низко!- Презрительно произнесла для него злая Олва…
— Ну, пожалуйста, Гелик! Пошли со мной, я вся буду твоей, с головы до ног… - простонала умоляющим голоском добрая Молва, раскрывая смысл происходящего.
…Похоже, все эти действия злой Олвы, включая демонстрацию Максу ее красивых ног, и само ее общение с ним, разыгрывались по заранее согласованной просьбе доброй Молвы. Всё, для целенаправленного его соблазнения. Вот рыжая красавица, не покладая ног своих, и усердствовала для осуществления этого плана, рьяно загоняя глупого юношу в «темный пятый уголок», словно ей самой не терпелось поскорее приобщить его к захватывающему делу, каким в детстве выглядит проба на вкус «любви-моркови». Но! Не всё было так просто! Сексуальной привлекательности не девственной злой Олвы хватило на то чтобы, еще более увеличилась концентрация в крови девственного Макса боевых гормонов андрогенов. Что, с одной стороны немедля вывело его из плена его детских страхов перед другими парнями. А с другой стороны, отогнало его от несчастья пойти совокупиться в акте «любви-моркови» с не девственной доброй Молвой, настоящей «страшилой», всегда готовой позаниматься сексом с кем ни попади. Так что, пока что, ничего не получилось у разбитных девиц, чтобы уговорить Макса, пойти и, вкусив отломившуюся ему порцию «любви-моркови», самому в нежном возрасте подростка, необратимо обратиться в типичного апологета «любовь моркови», мерзко случающегося с кем ни попади, как ни попади, и куда ни попади…
— Ладно, Олва, посмотрим, как всё получится. Только, ты иди со мной. С Молвой я не пойду. Ты мне нравишься, а не она!- фактически согласился Макс на то, от чего в нежном возрасте лучше бы отказаться сразу, чтобы самому не уподобляться не девственным девицам,- сейчас мило предлагавших ему стать таким же, как они сами,- любителем «любви-моркови»…
— Гелик? Ты умный? Или уже обезумел? Совсем дуррой стал? Сам понимаешь, о чём ты просишь? Тебя и так в классе все бьют! Хочешь, чтобы тебя на улице совсем убили? Это твоя Молва никому не нужна. Кто хочет, тот и ведет её в сарай, использовать её в личных целях, в нее «свои яйца откладывают», кто в нос, кто под хвост. А за меня Степа,- авторитет улицы Бычьей, любому дотронувшемуся до меня, головку оторвет и в зад вставит. Степа никому другому меня не отдаст. Но Молву, и других уличных девок кого на улице поймает, он в зад натягивает. Он уже всех девок на улице пересчитал, в них «свои яйца отложил», гад такой! Ты, что? Хочешь, из-за меня быть для злого Степы второй Молвой? Он тебе это быстро устроит! И в тебя «свои яйца отложит»… - проговорила злая Олва о существующей расстановке сил на данный момент бытия, что никаких светлых перспектив Максу не сулило. Что, впрочем, сейчас, при реагировании на всё его первого уровня сознания агрессивными андрогенами, юношу совсем не напугало, смысл ужасных откровений злой Олвы, никак не доходил до его сознания. Ибо, как бы он с глупым видом не пытался дешифровать ему объявленное, всё равно, соответствующего ситуации запаса слов, не было в запасниках его второго уровня сознания. Собственные гормональные реакции создали проблемы с мышлением. От чего на некоторое время он лишился способности осознания того, что сейчас ему говорили. Вот и не пришло Максу понимание того что, после его пикантных предложений объявленных им самим злой Олве. Он сам, кроме получения привычных школьных тумаков от Сашка с Мишком, явно прибавлял себе и новых бед, с получением за стенами школы хорошо поставленных боксерских ударов от злого Степы. Эта страшная перспектива бытия, с битьем теперь на улице, оказалась замещена его бесстрашными, действительно глупыми по своей сути гормональными реакциями. И пока, кругом шла его голова, всё никак не позволяя вникнуть в то, о чём так буднично ему сообщили. Ничего не помешало разбитным девицам далее продолжить говорить о своем,- о «любви-моркови». О чем, и доброй Молве было что сказать…
— Ну, пожалуйста, милая Олва, не строй из себя «мышиные глазки». Степа тебе под нос постоянно «откладывает свои яйца»… - воспользовавшись повисшей паузой, вставило она свои срамные слова.
От таких новых подробностей донесенных до его юного сознания доброй Молвой о сексуальных способностях злой Олвой, Макс впал в такое смятение чувств, что на мгновенье вообще перестал что-либо понимать. И только через пару мгновений понял, что ему нужно вспомнить. Как недавними долгими зимними вечерами, когда на лестничной площадке Зеленого дома собирались почти все мальчишки двора, ныне почти пятнадцатилетний девственный друг Репа выносил конспекты по занятиям в Университетском кружке «Юный криминалист». Главное, прихватив с собой учебник «Судебной медицины». Чтобы во всех подробностях рассмотреть представленные способы разоблачений тех или иных преступлений. Так как у Ромы Репина в силу его подростковой заинтересованности особым вниманием пользовались преступления сексуального характера, соответственно и Макс об этом явлении зафиксированных в судебных хрониках, знал не так уж мало. Оставалось только связать в единое целое официальную следственную терминологию из юридических учебников с вульгарными выражениями разбитных девиц. Чтобы с трудом, но всё же, понять, что речь шла об одном и том же, явлении, о противоестественном сексе. То есть, о «любви-моркови»,- любимом занятии мерзко случающихся, куда ни попади разных бандитов и их жертв. Разве что, всё сказанное в учебнике звучало несколько иначе. И всё же, после такого уточнения, он понял как? Как именно злой Степа, злой Олве под нос «откладывал роковые яйца».
— Олва? Тебя насиловали? В бессознательном состоянии?- выдохнул Макс, заливаясь боевыми гормонами,- андрогенами, чтобы драться в беспощадной схватке и «пробить голову» самому злому Степе, так омерзительно издевавшемуся над злой Олвой.
— Нет, никто ее не насиловал, всё по согласию. Это у них такая любовь. А чем выше любовь, тем ниже поцелуи. Она любит Степу, он любит Олву, а я, люблю тебя, Гелик… - поведала для глупого девственного Макса не девственная добрая Молва, об отношениях не девственной злой Олвы с не девственным злым Степой, в акте «любви-моркови» мерзко случающихся, куда ни попади…
— Не понимаю! Как это? Под нос «яйца откладывать»?- пробормотал юноша с «заклинившим» сознанием, от чего и тишина еще не в пустом кабинете Математики для него стала звенящей…
Пребывая в шоке от гормонального удара, если Макс что и слышал далее из сказанного ему. То смысла услышанного, затуманенным сознанием от невиданной до сей поры собственной реакции воспринять уже не мог. Из-за своей юношеской неосведомленности в подобных «щепетильных» вопросах, до крайнего мгновенья своего бытия, он наивно полагал, что заставить девицу заниматься противоестественным сексом «через рот», можно было лишь, заблаговременно превратив её в «бездыханное тело». Или заставив это делать под угрозой неминуемой смерти после страшных пыток. Предварительно, непрерывными истязаниями сделав её, на всю оставшуюся жизнь, фактически моральным уродом. А оказалось, что такая «любовь-морковь» случается и по согласию случающихся сторон. От чего огненная волна гормонального реагирования андрогенами, от первого уровня сознания, пуще прежнего взбудоражила его, и без того сексуально озабоченного подростка. Что физически, на биологическом уровне, напрочь отключило в нём все его «детские» эмоции страха, инстинкты самосохранения и способность к критической оценки ситуации потенциалом своего второго уровня сознания. С чем его гормональное реагирование стало окончательно взрослым, позволяющим, как самому умереть, так и самому убить внутривидового конкурента в «любви-моркови» и деле овладения красивыми ногами подвернувшейся под руку красавицы…
Только вот, когда юноша проговорил о «непотребных делах», о которых вслух, даже разбитным девицам прилюдно излагать было непринято. Тогда и у злой Олвы проявилась точно такая же, как у Макса гормональная реакция агрессивными андрогенами. И ее первый уровень сознания гарантированно отключил функции второго уровня сознания, со всеми «набранными памятью» привычками былой дружбы, и всякой способности к критической оценки ситуации. Так что, она сначала отвесила увесистую пощечину своей подружке детства доброй Молве. Потом, продолжением жесткого действа, уточнила свое отношение к происходящему действу…
— Замолчи! Звезда! Вонючая! Если жить еще собираешься…- произнесла злая Олва, с такими властными нотками в голосе, каким рабовладельцы помыкают собственными рабынями.
…И в звенящей тишине кабинета еще добавила…
— Пошла вон, дурра! Вечером найду применение твоему языку, засунешь его куда надо! Или! Отрежу твой язычок! Чтобы больше лишнего не болтала… - скомандовала она, принуждая добрую Молву выскочить из-за учебного стола, и закрыв лицо ладошками, стремительно выскочить из кабинета Математики…
Такая демонстрация не девственной злой Олвы своей откровенной агрессии против не девственной доброй Молвы, специфическим образом подействовала на девственного Макса. Ему, очумевшему, оттого что произошло перед его глазами, с его собственным «гормональным прессом» агрессивных андрогенов, самому захотелось немедленно начать бить, давить, мучить и насиловать несчастную Молву. А было бы за что! Так вообще, убил бы ее…
…Впрочем! Было за что! За то, что он вчера утром, вскочив, «весенней лягушкой» поскакал к ней в Красный дом за «любовью-морковью» с ней в паре. Так что сейчас, он уже начал подниматься со своего места, чтобы со всей своей неодолимой злобой, выскочив из-за стола, успеть дать зверского пинка под костлявый зад уходящей из кабинета Математики и дергавшейся в рыданиях доброй Молвы. Что говорило лишь о том, что получилось у злой Олвы утопить Макса в его собственных реакциях животной злобы, ее уничижительные действия попали на благодатную почву, и он тоже захотел быть злобным и беспощадным. Его и без того андрогинное реагирование первого уровня сознания на всё и всех, полностью отключил контроль собственных поступков вторым уровнем сознания.
— Сядь, дурра! И не дергайся! Я ее, свою рабыню, могу бить и насиловать! Она меня нет! Но, ее бить могу только я! Другим не позволяю! …- Сурово произнесла злая Олва, сажая Макса за стол…
А сама, эротично усаживаясь на столешницу стола, своими мускулистыми ногами, упором на стул, блокируя его на месте. И гордо, как победитель, оглядывая остававшихся в кабинете Математики других одноклассники, молча, безмолвными персонажами сцене бесконечной пьесы жизни, изумленно отслеживавшими как разыгрывали это драматическое действо.
— Что, Олва? Пойдешь со мной? - решительно прохрипел Макс, стоимость своей жизни, оценивая красотой ног злой Олвы, когда ее упругие бедра приблизившихся к его носу на расстоянии в пару миллиметров…
— Гелик! Да ты точно, ошалел! Но! Смотрю! Ты такой красивый, что жаль тебя отправлять в задницу Молвы! Поэтому я выгнала ее! Пусть вон идет...
...Только ноги мои руками не трогай! Степа узнает! Убьет тебя, может и меня…
…Чтобы Степа тебя вместо Молвы не использовал, ты сам убей его, и я буду твоей…
…Сейчас ты можешь иметь только Молву. И то, делая то, что она тебе позволит. Будешь целовать кривоногую звезду! Другой бабы ты не заслуживаешь…
…Ты! Как раб! Мишок тебя бить может! Ты его нет! Если бы тронул сегодня, или Сашка, или Мишка…
…Канна с Кишей измочалили бы тебя, тряпку половую, уродом сделали бы! Ладно Мусса тебя спас! Не дал тебе ударить Сашка… – сурово произнесла разбитная девица, хорошо знающая быт и нравы доминирующих самцов гоминид, даже если они существовали в обличии человеческих подростков…
И далее, она не став щадить самолюбия своего новенького поклонника, обрушив на него жуткие упреки, что никакой юноша в своей жизни услышать, никогда не пожелал бы…
— Хорошо! Гелик! Я пойду с тобой! Только тогда, когда ты! Будешь драться с Сашком с Мишком! Освободишь меня от Степы и Лену Зимерман от Канны. Ты же в прошлом году дружил с ней, всё оторваться от нее не мог. Но в этом году она дружит не с тобой, слабаком, а с настоящим парнем, с Димоном. С тем, кто не боится за нее драться с самим Канной! Не отдал Димон ее ему в марте. И сейчас не отдаст! Он настоящий парень! Поэтому, Димон может целоваться с Леной Зимерман. А ты, Гелик. Всего боишься всего! Боишься драться! Боишься! Лену Зимерман любить. Ты просто отдаешь ее другому парню, чтобы теперь Канна ей в рот «отложил свои яйца»! - Договорила злая Олва свой пафосный спич в полной тишине повисшего в кабинете…
Так как говорить более было некому, она и продолжила свои разящие речи…
— Из-за тебя, Гелик! Того, кто отрезанного ногтя на мизинце ее ноги не стоит, Лена Зимерман отдала себя Канне, она целовать низко его будет, чтобы он тебя сегодня по головке не бил!
…Гелик? Как тебя уважать? Ты сам себя не уважаешь? Свою Лену Зимерман защитить не можешь?
…Если ты отдашь ее сегодня Канне! То, я завтра, заставлю тебя низко целоваться с Молвой, - жестко проговорила для обезумевшего девственного подростка, суровая не девственная злая девица, уже испробовавшая вкус подросткового секса, обязывающего мерзко случаться, куда ни попади…
…Все слова, которые он должен был произнести в ответ, просто встали поперек его горла. Пробормотать в ответ какие-то оправдания своей трусости, отключившимся напрочь вторым уровнем сознания он не смог. Только скользнул бессмысленным взглядом по лицам остававшимся в классе одноклассников, увидев жалостливый взгляд доброй Селены Прекрасной, кого официальным именем только что называла злая Олва, и осуждающие глаза Тани Хава. И заполняя драматическую паузу, разбитная девица, наделенная беспощадной подростковой злобой, продолжила свои разгромные речи…
— Гелик! Ты, понимаешь! Ты такой никому не нужен? И Молва никому не нужна! Ты пустое место! И она пустое место! Две пустоты, ничего не родят! Только пустоту! Ты, и Молва! Целоваться, начнете! Потом, как ты поцелуешься с Молвой, Степа и тебя самого приспособит использовать вместе с Молвой, низко целовать его. Он найдет, куда именно в тебя «отложить свои яйца»… - итогом произнесла злая Олва, а так как в звенящей тиши кабинета Математики все слушали только ее, что и позволило ей проговорить всё, что она думала о личностной сути Макса…
Далее продолжать разговоры уже не имело смысла. Всё было оговорено и договорено, оставалось лишь реализовать задуманное и поторопиться с этим. Так что, ничего не помешало злой Олве убрать свои круглые коленки от длинного носа юноши, остававшегося недвижно сидеть за столом. И, стуча каблучками, сверкая своими красивыми ногами, она покинула кабинет Математики.
…От всего услышанного в свой адрес, Макс невольно, проникся не только прежним отвращением к самому себе, но и новой злобой на самого себя. Ведь он действительно был с Селеной Прекрасной в дружеских отношениях весь прошлый учебный год. Почти через день, бывал у нее в Роковом доме, изучая вопросы истории древнего Карфагена, эпохи третей пунической войны. Что продолжалось до начала мая прошлого Несчастного года. В один из роковых дней которого, его подружка и одноклассница, мощью своего «Эмоционально творческого мозга человека»,- третьего уровня сознания, второму уровню сознания,- «Запоминающему мозгу гоминида» Макса. Как носительница истинного своего «волшебного» имени,- Селена Прекрасная, навела видения того, как выглядит «Черный колодец смерти» с разверзшейся бездной звезд, куда падают вверх, когда умирают. На что он прореагировал своим первым уровнем сознания,- «Реагирующим мозгом рептилии», испытав великий ужас, на яви увидев, более всего похоже на гигантский черный ствол бездонной шахты, направленный вертикально вверх. В небеса! Этот «Черный колодец смерти», являвшимся посмертным видением, остаточной сакральной памятью из «той жизни». Когда, как не цепляйся за Землю, всё было бесполезно! Ничего неспособно было удержать от падения вверх в «разверзшуюся бездну звезд». Что так испугало Макса, что с того времени, с прошлогоднего мая и поныне до нынешнего апреля, он к Селене Прекрасной более и близко не подходил…
А сейчас, в этот роковой понедельник шестого апреля, просто одурев от собственных гормональных реакций, он,- девственный юноша, так и не понял, до чего скатился в процессе общения с не девственными девицами вооруженными неисчерпаемыми комплексами самых разных сексуальных приёмов. Что и делало их столь неотразимо сексуально привлекательными. Будучи переполненным андрогенами и злобой на свою рабскую убогость. Чувствуя, что бояться уже поздно! Он встал из-за учебного стола запрограммированным, ради гипотетической возможной благосклонности злой Олвы, даже жизнь свою положить. Еще и готовым залезь к рыжей красавице туда, откуда возврата уже никому не было. Даже если это право нужно было еще заслужить, для начала восстав против знатного члена банды поселка Рабочего, самого злого Канны,- не отдав ему на потеху свою бывшую подружку Селену Прекрасную. А потом, за новую свою подружку,- злую Олву, ещё отправиться драться с самим злым Степой и другом его злым Филей. И как-то само собою, всё это стремление Макса драться за вожделенную «любовь-морковь» со злой Олвой, исключило из программы его действий посыл, залезь в какой-то темный закуток с доброй Молвой, заведомо безотказной в деле занятий «любовью-морковью»…
Из состояния очумелости с полной потерей пространственной ориентировки, с заклинившим после гормонально взрыва сознанием, фактически уже и непонимающего, куда ему сейчас идти. Как всегда вовремя, Максу на помощь пришел друг Мусса, сохранивший ясность ума. Именно про таких людей как он, в начале века говорил Антон Павлович Чехов, что он не верит в партии, а верит в типажи людей…
— Гели, пошли…- твердо произнесенной фразой, друг детства вернул Макса в существующую реальность, даже если из этой простой фразы, сказанной ему весьма резким тоном, он всё равно ничего не понял.
Разве что, идентифицировал своим вторым уровнем сознания понимание того, что: «друг Мусса плохого советовать не станет»! Вот и подчинился услышанным словам и собственным условным рефлексам, настоятельно требовавшим от него, на урок «Русского языка» не опаздывать. С чем, Макс как-то вывернулся из-под «гормонального пресса» собственного безусловного рефлекса от первого уровня сознания, требовавшего от него, бросить всё, и немедленно схватить злую Олву за ее упругие бедра. Пока он оставался живым, не отдавая ее никому. А потом, хоть потоп! Хоть трава не расти…
Как бы то ни было, друг Мусса заставил Макса бегом броситься за ним, чтобы вместе стремглав домчаться до кабинета «Литературы». Спеша на третьей урок этого рокового понедельника шестого апреля для их шестого «А» класса «Сто восьмой» школы. Причем, как это свойственно не вовремя разбуженным сомнамбулам, Макс никак не мог понять. Где это он бегает? И кто он сам? Ничего не запоминая, что это сейчас с ним происходит? Куда он так стремительно бежит…
И с началом третьего урока, Макс всё продолжал пребывать в своем прежнем измененном состоянии. Под гормональным прессом собственного первого уровня сознания, будучи до макушки залитым андрогенами,- мужскими половыми гормонами. Единственно, что у него получалось, пользуясь потенциалом своего второго уровня сознания, так только машинально выводить в тетради по «Русскому языку» диктуемые учительницей слова. В принципе, на уроке «Русского языка» невозможно было «спать» предавшись каким-либо подростковым грезам. Слишком строгой была учительница,- Валентина Петровна. Впрочем, на протяжении этого учебного года на предыдущих уроках, Макс всё равно в состоянии мнимого бодрствования умудрялся бездельничать и перед этой, умопомрачительной красоты, строгой взрослой женщиной. Что ничем другим кроме причитающейся в подобном случае заслуженной «двойки» для него не заканчивалось. Но одной «двойкой» больше, одной «двойкой» меньше, особой роли в его школьной жизни не играло. «Двоек» у него в запасе всегда было «хоть пруд пруди». Ведь, даже если эти школьные занятия были жизненно необходимы для общего развития каждого ученика, чтобы со временем успешному выпускнику школы стать полноценным образованным человеком. То, все эти школьные уроки с уровня подросткового развития Макса в условиях жизни Рабочего района Большого Города виделись совершенно бессмысленной тратой времени. Ибо, чтобы это развитие всё же пригодилось. Нужно было, чтобы еще посчастливилось физически пережить собственное школьное отрочество. Что было весьма проблематично. Для этого нужно было быть или чрезвычайно везучим. Или до чрезвычайности «гибким» персонажем бесконечной пьесы жизни. И если, как это показалось самому Максу, гипотетически, его еще могли физически коснуться красивые ноги злой Олвы. Но вот дожить до своего мифического будущего, он просто не надеялся. Так что, орфография «Русского языка», при его такой «этой жизни», полной всяких смертельно опасных неожиданностей, вряд ли ему и понадобилась бы. И сейчас, не до учебного процесса ему было, внимая учительнице. Когда, всё по-прежнему, со своего места за партой злая Олва «как специально» выставив из-за парты свою длинную ногу, продолжала сверкать «бликами капрона» на налитых силой икроножных мышцах, эффектно подчеркивавших красоту ее девичьих ног. Чем гарантированно делало предстоящую их встречу с Максом фатально неизбежной. Похоже, если его встреча с обладательницей столь длинных девичьих ножек,- злой Олвой, было делом предрешенным. Чему уже ничего не могло помешать, ни навязчивая компания доброй Молвы, сейчас заплаканной сидевшей рядом со своей «хозяйкой». Ни опасность последующей встречи с «хозяином» самой злой Олвы, со злым Степой, прошедшим «курсы повышения» бандитской квалификации в колонии для несовершеннолетних убийц. То тогда, уже поздно было бояться, нужно было действовать, будучи, злобнее самого злого Степы. А началом активных действий, своего рода «квалификационный допуск» алчущих рук Макса к красивым ногам злой Олвы, должен был быть его бунт против власти знатного члена банды поселка Рабочего, самого злого Канны, с избавлением доброй Селены Прекрасной от необходимости в мерзости «любви-моркови», ей случиться с ним противоестественным сексом.
Под действом «гормонального пресса» боевых гормонов андрогенов, бурно бурливших в юношеской крови Макса, всякие смертельно опасные житейские перипетии с возможным для него самого летальным исходом, его более не пугали. Без детских гормонов эстрогенов в своей крови, он просто физиологически не испытывал чувства страха, словно его собственная жизнь, как критерий личного долга перед собственной Мамой, потеряла всякую стоимость. С чем его собственная жизнь теперь принадлежала не его Маме, а ему самому! То есть, он сам почувствовал за собой полное право, разменять собственную жизнь на всё что угодно! Даже на запахи ноги злой Олвы. Будучи сакрально готовым, броситься в явную авантюру с физической дракой с самим злым Канной за добрую Селену Прекрасную, Макс сейчас был таким, потому что уже стал таким! Таковыми были последствия того, что вторые сутки как, своей «этой жизни», он более не был подвластен своей, еще совсем недавно,- тех же пары суток тому назад, сидевшей в нем посцептивности,- первой из составляющих частей «сексуальности человека», характеризуемой реагированием индивидуума на «объект любви» детскими эстрогенами. Тем, что заставляет «любящего» быть неизменно мягким и податливым. Подчиненным тому «кого любит», всегда поступая так, как ему велит «любимый». Такое самоотречение в деле гормонального подчинения посцептивному напору оборачивается постоянным впрыском в кровь «любящего» нежных эстрогенов! Поэтому так легко такая детская сексуальность заставляет молодых людей, живущих при главенстве первого уровня сознания, без всякого права на «личное мнение», отправляться за «любимым», как за любимой мамочкой, хоть на край света! И вполне обыденным явлением было, когда «любящий» эстрогенами несчастный персонаж, мог даже умереть от необоримой тоски по «любимому».
Но сейчас с сексуальностью Макса уже всё было по-другому! Под действом нового своего «гормонального набора», он обрел сексуальность, что в учебниках судебной психиатрии определяется как процептивность. Или уже второй после посцептивности составляющей части «сексуальности человека», характеризуемой реагированием индивидуума на «объект любви» андрогенами, что принуждают «любящего» жестко гнуть свою линию. Заставляя того кого так «любит» поступать таким образом, что его «любимый» от его рук, запросто, помереть мог! Всё потому, что любое не подчинение «любимого» процептивному напору «любящего», каралось еще большим впрыском в его кровь агрессивных андрогенов. Поэтому для подростков, и прочих недоразвитых особей, при главенстве в них первого уровня сознания, переход «от любви к ненависти» вполне обыденное явление. Ибо у них, и «любовь», и «ненависть» обеспечивалась исключительно гормонами агрессии,- андрогенами. Поэтом при реализации «любовью-морковью», «любящий» с процептивной сексуальностью и убить может предмет своего обожания, чтобы «не доставалась никому».
К тому же, когда до тринадцатого дня рождения Макса оставались считанные дни, вместе со второй своей частью сексуальности,- процептивностью, пару дней тому назад он обрел и рецептивность,- третью составляющую сексуальности, как гоминид, так и человека, как такового. Что определяло готовностью биологического организма к исполнению детородных функций по показателю достигнутой половой зрелости. Вот, со всем этим набором «сексуальности взрослого гоминида», вместо привычного прежнего чувства безысходного ужаса от переживания происходящих событий, со стенаниями от проблем своего несчастного бытия при детской посцептивной сексуальности. Внутри Макса, без всяких сожалений о собственной горькой участи быть вечно битым, заклокотало новое, доселе невиданное чувство процептивной сексуальности, настоятельно потребовавшей от него самому физически уничтожить внутривидового конкурента. Чтобы, в свете его созревшей по возрасту рецептивности, уже никто не помешал ему выбрать себе девицу. Хотя бы, ту же злую Олву. Кто, так обольстительно сверкала перед его длинным носом острыми коленками и упругими бедрами настоящей половозрелой самки гоминида, кто сама собою, олицетворяла соблазны «любви-моркови», за которую требовалось биться «не щадя живота своего», буквально, с ярость зверя! Да еще с готовностью атаковать выявленного всякого внутривидового соперника, разорвав его в клочья. И ничего более не могло быть препятствием в возможности, добиться своего. То есть, исполнить свое природное предназначение, самому «отложить роковые яйца» внутрь самой лучшей самки…
И сидя на уроке в кабинете «Литературы» вспомнил Макс, как с десяток минут тому назад, еще в кабинете «Математики», в трех миллиметрах от его носа, темнели и терпко пахли бедра злой Олвы, просто усевшейся над ним на столешницу парты. А далее, само собою, по инерции проецируемых грез, по мотивам фильма «Спартак». С фантастическим допущением по теме получения своей порции «любви-моркови». Он самонадеянно представил себе злую Олву в балахоне рабыни. Запросто предоставляемой древнеримским кино-гладиаторам на ночь, чтобы тем не жестко было спать в одиночестве.
…От такого полета фантазий Максу стало по-настоящему «жарко». Такой рыжей красавице, и он,- Макс, в роли Спартака, балахон рабыни никак не отдал бы! Испробовал бы порцию «любовь моркови»…
…И это было ещё не всё. Впустив в себя возможность, хотя бы в грезах, вкусить порцию «любви-моркови». Макс воочию, на яви, увидел перед собой красивую как античная Богиня Любви, взрослую женщину,- Валентину Петровну, такую умопомрачительно красивую, что ею можно было просто любоваться. И Макс так залюбовался ею, что его молодая да горячая кровь подростка, требуя «любви-моркови», пуще прежнего забурлила дополнительной порцией мужских половых гормонов,- андрогенов. Смотреть на такую красоту, было невыносимо для его юношеского восприятия. И гормональный выброс, в ответ на понимание принципа красоты тела взрослой женщины, почему оно такое привлекательное, обернулось для юноши настоящей потерей сознания. Спазм сосудов головного мозга, как всегда весьма своевременно, отключил его второй уровень сознание «на самом интересном месте». Именно тогда, когда ему пришло понимание, как именно можно использовать прекрасное тело взрослой женщины, актом «любви моркови», присвоив ее полностью себе и одновременно, отдав ей самого себя всего без остатка. От чего, сначала Белый Свет померк в его глазах. Потом с ног на голову перевернулся сам Мир…
Далее, более не отвлекаясь на разглядывание изящных девичьих ножек своей одноклассницы, Макс видел лишь, и в грезах ему недоступные лодыжки взрослой женщины. Неотрывно любуясь красотой, воплощенной воплоти настоящей древней Богини Любви, он восхищался её идеальной фигурой, упивался генетическим абсолютом стройности её сильных прекрасных ног танцовщицы. Всё его внимание было захвачено любованием красоты Валентины Петровны, выгодно подчеркнутой плотно сидящим костюмом. Строгим приталенным жакетом эффектно поддерживающей ее большую женскую грудь. При весьма коротенькой юбке максимальным образом, открывающим для восхищенного взгляда ее сильные красивые ноги танцовщицы. От вида такого количества женской красоты, за которую можно было, не задумываясь, жизнь отдать у Макса забурчало в животе, словно бы перед ним выложили долгожданное деликатесное лакомство, огромную, приторно сладкую «любовь-морковь». Более того! В его голове, точно оперная ария по музыкальным гармоникам растекался чарующий голос взрослой женщины, теперь воспринимаемый юношей точно божественная музыка. От чего ему так захотелось прикоснуться к восхитительному телу взрослой женщины, красивой как античная Богиня Любви, что ему легче было умереть, чем этого не сделать. А от такого совсем не ученического желания, оставаясь сидеть за партой, он просто подпрыгнул.
…Только вот такие вольности на своем уроке Валентина Петровна не оставляла без внимания! Так что, от плена обволакивающих грез о «любви-моркови», как его руки, не сегодня, так завтра, когда он всех соперников победит, лягут на ноги злой Олвы, Макса вывел требовательный голос учительницы…
— Гелен! Встать! Что вы себе позволяете в урочное время… - как всегда сурово произнесла она, видя, что ее ученик, оставаясь сидеть за партой, очумело уставился на ее огромную женскую грудь…
Ничего другого не оставалось ему, как только встать! И на «грубый Мир», в лице внимательных серых глаз взрослой женщины, посмотреть мужским взглядом.
— Гелен! Смотреть мне в глаза! Постарайся впредь! Быть мужчиной способным смотреть в глаза женщине, чтобы при этом, вы себе не представляли! - твердым голосом призвала ученика к порядку, строгая, невероятно красивая и весьма рослая женщина,- учительница Литературы…
— Всё! Гелен! Садись! На уроке будь внимательнее, - приказала ему Валентина Петровна, кто никогда не терпела в глазах своих учеников пустоту неурочных мыслей, что безошибочно ею определялось и немедленно пресекалось принятием дисциплинарных мер.
Вся эта, строгость учительницы в купе с её абсолютной женской красотой и обеспечивало то, что у неё на уроке была дисциплинированная тишина. Чего от шестого «А» класса мало кто из учителей мог добиться. Высокая, статная, красивая и властная цветущая блондинка лет тридцати пяти с царственной фигурой великолепными ногами танцовщицы варьете, Валентина Петровна Маркова, безусловно, была самой красивой взрослой женщиной «Сто восьмой» школы и с удовольствием пользовалось своим физическим совершенством. Своим сложением буквально скроенной по моде фильмов сороковых годов стандарта немецких киноактрис своей мощью олицетворявших красоту настоящих «белокурых бестий», «арийских самок» воспетых пропагандой противника, как идеально отлаженную машину для животного секса. Всё своё детство Валентина Маркова занималась хореографией. Так что, ее крепкие ноги танцовщицы обрели генетический абсолют красоты. Чем, подтверждая старинную истину гласившую, что занятия хореографией в наибольшей мере раскрывают «генетически заложенный» потенциал красоты женского тела. Поэтому танцовщицы в любом возрасте всегда прекрасны. И выглядят они сексуально предпочтительнее пловчих, легкоатлеток и даже теннисисток! Ибо, постоянные занятия танцами с детского возраста, позволяли полностью раскрыть генетический потенциал красоты «женского тела» заложенный в девичье тело самой Матушкой природой. Вот и выглядела она так, как могла выглядеть великолепная античная Богиня Афродита. Такой женской «мощи красоты» генетического совершенства, подкрепленной могуществом античной Богини Любви, не подчиниться было невозможно. На эту красоту взрослой женщины можно было смотреть, не отводя взгляда, целую вечность. Женская красота Валентины Петровны, умноженная на её физическое совершенство, была способна починить себе почти любого человека. Включая в число ее вынужденно подчиненных самых тупых второгодников и самых глупых сексуально озабоченных девиц, на удивление в ее присутствии, не смевших даже пикнуть без её на то соизволения. Все на её уроках сидели тихо, мирно, спокойно и покорно. Словно бы боясь прогневать эту красивую женщину в облике древней Богини, только предполагая, как она ужасна в гневе. Впрочем, доходить до демонстрации гнева ей нужды не было. Ей подчинялись и так! Причем, всего этого абсолютного послушания своих учеников Валентина Петровна добивалась не голосом, а исключительно опираясь на универсальное для любой властной структуры желающей быть эффективной, золотое правило хорошего руководителя любых людских коллективов! Она всегда наказывала виновных. Не надеясь добром решить проблему борьбы со злом. Не пытаясь смиреной улыбкой дожидаться подчинения воле своей. Что на деле оборачивалось обратным эффектом. Ибо, на том персонаже, кто не добившись исполнения своей просьбы, или даже приказа, просто смиренно улыбался, удобнее всего было кататься верхом. В природе гоминид, да и человека тоже, что особенно наглядно проявлялось в компаниях подросткового возраста. Подобная заискивающая улыбка на биологическом уровне воспринималась как приглашение к продолжению уже учиненных действий, вдруг так радостно одобренных другой стороной. Что открывало возможности для углубленного продолжения начатого деяния. А умопомрачительно красивая Валентина Петровна всегда была беспощадна к тем, кто ей перечил. Вот и не было желающих конфликтовать с ней даже у самых конфликтных скандалистов. Страшно было перечить той, от которой за свои проказы, снисходительной улыбочки было не получить. Неясной природы огромная сила явственно исходила от мощной фигуры красивой взрослой женщины. По сути, представлявшей собой «видовой» собирательный образ «сверх существа», некой «Сверх Мамы». От чего всем около нее, и детям, и взрослым, хотелось лишь одного, поскорее подчиниться ей, ни в коей мере не гневить её. Непривычно красивая для школьных стен она царствовала в классе, подчиняя своей железной воле всех присутствующих на уроке учеников, заворожено любовавшихся её красотой и покорно слушавших её учительские пояснения.
…И тут, настоящей взрывной вспышкой, в сознании Макса проявились совсем не его мысли. Похоже, на самом деле всё было совсем не так, как это было в реальности! Это только лишь для «отвода глаз» Валентина Петровна была учительницей Литературы. На самом деле она была всемогущей Богиней-Матерью Афродитой, от которой нельзя было «отвести взора»! Воплоти взрослой женщины, была воплощена античная Богиня Любви обеспечивающей, все рождения! Да и все смерти, всё равно, осуществляемые во имя любви. А умереть во имя Богини Афродиты было легко, даже приятно. Так что! Что было страшиться Смерти, если ее посредством «любовь моркови» курировала сама Богиня Любви. Значит, и бояться, того что самое ужасное в жизни, фактически антипод жизни,- смерть, не имело никакого смысла. Всемогущая Богиня Любви правила Миром и всеми персонажами, обитавшими в нём, чтобы круговорот жизни не рвался. Как можно было не подчиниться воли античной Богини Любви, когда эта сверхъестественная сущность, была сутью самой биологической жизни на Земле. Поэтому, по воле Богини Любви, злой Канна через день водил в темный закуток школы добрую Бову, чтобы заниматься с ней подростковым сексом,- «любовью морковью». А она была совсем не несчастной девицей, а очень даже довольной своей жизнью, ведь в ее жизни была «любовь-морковь» от Богини Любви. Такого служения похоти, от них требовала Богиня Афродита и они ей, как все, подчинялись, никак не насыщаясь тем, чем невозможно было насытиться! Ибо похоть, была смыслом физического служения сакральной сущности Богини Любви.
Вчерашним роковым утром пятого апреля, именно античная Богиня Афродита принудила Макса быстрее бежать в Красный дом. Найти там кривоногую добрую Молву. И в момент, когда внутрь какой-либо ее телесной полости или просто на кожу лица, груди или спины, вытаращив глаза, он,- Макс, начал бы в акте «любовь моркови» на нее «откладывать роковые яйца». В то же мгновенье он сам, сроком на всю свою оставшуюся «эту жизнь», обратился бы в не девственного любителя «любви моркови».
Чудом! Этого вкушения «любви-моркови» для Макса не случилось вчера, в роковое воскресение, на второй день его бытия под гормональным прессом безудержных андрогенов. Тогда, на пути его забега из Зеленого дома до Красного дома, в охотничьем азарте ловли не девственной доброй Молвы, неожиданно его встретила очень красивая взрослая женщина. Случайным стечением обстоятельств в Мире, где ничего не бывает случайного, оказавшейся мамой его одноклассницы Тани Хава. И взрослая женщина, красивая как Богиня Деметра, словно видя Макса насквозь, объявила ему, что лишь у девственников сбываются все мечты. И тогда, вчерашним роковым утром в сознании Макса выперла мысль. Что, как бы то ни было, ему девственность лучше было не терять в заднице доброй Молвы, на лицо ужасной, но для всех вокруг «доброй» изнутри и безотказной в «любви-моркови». Что было крайне, и не эстетично, и не красиво, и не предусмотрительно по отношению собственным мечтам, которые еще должны были исполниться…
Но! Как было не подчиниться Богини Любви? Если, любые действа любого живого существа в «этой жизни», были служением ей? Даже фиксируя в своей тетради всё, что требовалось по ходу урока, Макс неотрывно, точно будущий апологет Богини Афродиты, согласный поучаствовать в обряде посвящения, восхищенно глядел в глаза взрослой женщины,- своей учительницы, воплоти которой, воплотилась сама античная Богиня Любви, приказавшая ему служить ей! И если…
От выбора возможности вкушения «любовь моркови» с доброй Молвы, в кого все мелкие члены уличной банды Кили, кому это было не лень, «откладывали роковые яйца», Макс уже сам отказался.
Вожделенная злая Олва сама категорически отказалась идти с ним, до тех пор, пока он не спасет добрую Селену Прекрасную от похоти злого Канны, а саму Олву от притязаний злого Степы.
Единственно, что оставалось Максу, в исполнении приказ Богини Любви,- служить ей. Так только, спасти добрую Селену Прекрасную от посягательств на нее злого Канны, чтобы тот не случился с ней актом «любовь моркови». И тогда! Во славу античной Богини Афродиты, актом «любовь моркови». Со своей доброй Селенной Прекрасной, Макс лихо случиться сам…
…Если, этим роковым днем шестого апреля, именно античная Богиня Афродита, с час тому назад повелела! Чтобы на глазах всего изумленного шестого «А» класса добрая Селена Прекрасная сама предложила знатному члену банды поселка Рабочего,- злому Канне, отвести ее в темный закуток школы и там предаться с ней «любви-моркови»…
…То сейчас! Богиня Афродита, не произнося никаких слов, только глядя в глаза ему, настоятельно потребовала от девственного Макса, не щадя живота своего! Восстать! Против власти не девственного злого Канны. Отняв у него право на «любовь-морковь» с не девственной доброй Селеной Прекрасной.
Что оставалось Максу, так только подтвердить, что приказ Богини Афродиты он понял…
…И когда, проходя мимо рядов парт, мимоходом заглядывая в тетради учеников, сосредоточенно пишущих под её диктовку, Валентина Петровна оказалась рядом с его партой. Он, неожиданно даже для самого себя, судорожно дернувшись, скинул с парты свой дневник. Резко бросившись за своей вещью, одновременно тыльной стороной ладони чувствительно приложившись к упругой ягодице взрослой женщины. Коснувшись самой античной Богини Любви, воплощенной воплоти учительницы Литературы. В ответ его «остро ударило» электрическим импульсом, физически прошедшим по звенящим от восторга его нервам и, заставляя его юношеские мышцы напрячься камнем.
Учительница литераторы могла принять его действо за чудовищного кощунства, с покушением на ее женскую честь. По факту прикосновения к ее запретной части тела. Макс готов был получить причитающееся наглецам звонкое и сокрушительное возмездие. Не сомневаясь в справедливости и неотвратимости ожидавшего его наказания. Впрочем, после его прикосновение «к самому красивому месту» взрослой женщины, он согласен был и умереть. Но, этого не случилось. Наоборот! В серо-голубых глазах Валентины Петровны он увидел лишь искорки благосклонности, а не огонь гнева. Она была Богиней Любви, и была совсем не против его юношеского восхищения её женской красотой. Даже наоборот. Она поблагодарила его! Наградив мимолетной едва заметной улыбкой за продемонстрированное восторженное отношение к ней, к взрослой женщине. А чтобы эта благодарность была понятна даже подростку, она одобряюще и ласково провела горячей ладонью не по моде «семидесятых» коротко стриженой голове Макса. Этим ее безмолвным поощрением его проступка, вопрос о принятии и его,- Макса, в легион любителей античной Богини Любви, был ею решен положительно. Ему оставалось лишь выбрать, с кем из уже действующих апологетов Богини Любви, ему пойти в заветный пятый угол и вкусить там «любовь-морковь». Чтобы оттуда ему самому вернуться лишенным девственности юнцом. И с величайшим удивлением, в восторженно сверкающих глазах учительницы литературы, школяр увидел, что она достоверно дешифровала ход его совсем не детских мыслей. По крайней мере, ту часть его фантазий, где он её,- взрослую женщину, представлял в роли Богини Любви, обеспечивающей подвластных ей персонажей «любовью морковью». А при виде ободрения всемогущей античной Богини Любви, воплощенной воплоти взрослой женщины, он,- юнец, уже ничего зазорного не видел в том, чтобы случиться так, чтобы с головой погрязнуть в «любви-моркови». Не задерживаясь с объявлением сакраментального выражения, сказанного какой-либо не девственной красавице: «Да! Я человек! И, ничего человеческое мне не чуждо…»…
…Похоже, именно для этого и существовала античная Богиня Любви, чтобы круговорот любителей «любви моркови» в природе никогда не иссекал…
Следующий урок бесконечного рокового понедельника шестого апреля Горького года, для почти тринадцатилетнего девственного Макса так же прошел под впечатлением, произведенным на него Богиней Любви, воплощенной воплоти Валентины Петровны. Фактически пребывая в полудреме, он и не заметил ничего из того, что вокруг него происходило уже на уроке «Немецкого языка». По своей привычке делая лишь то, что от него никаких усилий не требовало. И не в последнюю очередь, то, что для него было безопасно. А так как он очень редко прикасался к учебнику «Немецкого языка», то ему ничего другого не оставалось, как только два академических часа безучастно просидеть в углу лингафонного кабинета, мутными, нечего не видящими глазами уставившись в одну точку. Просто еще не было в нём нужной ученической черточки характера присущей успешным ученикам заставляющей их заниматься тем делом, каким нужно заниматься именно в этот момент своего бытия. Так что на этом уроке четвертой «четверти», теперь на уроке «Немецкого языка» Макс как типичный неуч не желал вникать в суть учебного процесса. Зато продолжал грезить о красивых ногах учительницы «Русского языка». И в полудреме, в полной праздности и абсолютно бесполезно для своего развития, он пережил солидный кусок своей жизни в целых девяносто минут драгоценных мгновений своего земного бытия…

***

Любовь-морковь Мухи Цокотухи.

Глава-четвертая

Так как в подлунном Мире всегда всё заканчивалось, истекло и время натуральных уроков. Впереди, по расписанию Макса и его одноклассников ждал «игрушечный урок» понедельника,- «классный час». Что было необходимым занятием по осуществлению планового мероприятия с административной попыткой воспитания очередного поколения школьников. И опять ученикам шестого «А» класса, нужно было пройти в свой «классный кабинет»,- кабинет Географии, в этот раз, прихватив с собою верхнею одежду из гардероба. С шутками и прибаутками, толчками и пинками, с диким хохотом и звериным визгом, нагруженные собственными куртками и мешочками с «первой» обувью, потянулись представители разбитного шестого «А» класса в нужную рекреацию, снова к кабинету Географии. По пути своего движения хулиганистые мальчишки класса занимали попадающиеся по маршруту передвижения туалеты, чтобы выкурить папироску, наполнившись изнутри клубами табачного дыма. Чего требовали специфические нравы, царившие среди подростков окраинного района Большого Города. Примитивные традиции заставляли этих юнцов отчаянно конкурировать между собой за право выглядеть в наиболее устрашающем виде максимально похожим на действующего члена какой-либо уличной банды, на кого даже посмотреть было жутко. Для чего почти каждый школяр изо всех своих сил старался не выглядеть, а быть, максимально страшным, злобным, дурным. Зачастую собственную хулиганскую значимость, лихо, доказывая личной животной жестокостью. В этом соревновании более всего преуспевали, конечно же, лидеры по умственной убогости,- второгодники. Кому, в виду их неоспоримого преимущества в проявлении дефективности в сравнении с молодыми учениками, только и оставалось, что мериться уровнем «животного зверства» только между собой. Остальных же школяров не из их круга отмеченных «печатью дегенеративности» на справке второгодника. Как бы те не старались в своем поведению подражать глупым, но агрессивным, как-то свалившимся на их головы жутким одноклассникам. Как бы ни кичились своим умением быть похожими на них. Второгодники за ровню себе не считали. Воспринимая несчастных подражателей как вынужденный фон их беззаботного времяпрепровождения в школе, нудно проистекавшего у них пока они искали для себя соответствующего их развитию, хоть какое-то развлечение. Что почти всегда требовало проявление насилия сильного над слабым, кто имел несчастье попасться им в лапы. Так что ничего другого не оставалось юным школьникам шестого «А» класса, кроме как, пытаться подстроиться под требования существующей над ними доминирующей силы, привнесенной к ним извне многочисленными хулиганистыми неучами, стечением сложившихся обстоятельств, ставшими в их социуме подавляющей силой. Причем, без биологической и генетической на то предрасположенности. Вот и получалось что, через стремление лишний раз не раздражать нервных второгодников, а подражать им, просто ученики, с каждым новым днем становились всё более и более, ленивее, злее, тупее. Что и новое поколение школьников превращало в полнейших неудачников, только и способных со временем превратиться в тех же самых глупых неучей. В тех, кто не способен был понять, что «дважды два, всегда четыре». Так, до бесконечности тиражировался психологический типаж второгодника. Кто, и сам не способен был учиться, и не позволял учиться тем, кто был рядом. Ибо, само по себе, стремления просто школьников подражать поведению второгодников было делом деструктивным, что вело к гарантированной деградации всех персонажей занятых в подобном действии бесконечной пьесы жизни. Из этой перманентно возобновляющей системы, вписанной в порочный круг подражательства слабых и младших, выходкам сильных и старших, проистекала неминуемое последующее превращение очередной генерации учеников в настоящих неучей. И редко кому из участников этих опасных игр удавалось вырваться из «болота» деградации. И получалось, что подростки сначала выстраивали свой социум, а потом сам социум создавал нужных ему персонажей. Всё в рамках старинного принципа гласившего, с кем поведешься от того и наберешься, а потом, вообще, окажешься с ним повязанным одной цепью преступлений. И ещё, в полном соответствии с тем, как об этом явлении говорили командиры подразделений легионеров древнеримской армии. В своём первом веке до нашей эры они утверждали, что подростки, отдавшие себя каким-либо поступкам, чередой этих действий получали устойчивую привычку. Эта привычка порождала характер, а характер творил судьбу. Получалось, что скверные поступки через цепочку последовательности событий, итогом всегда выпирали дурными привычками, а завершались ужасной судьбой. Так что, верно говорили рыцари тевтоны тринадцатого века! Чтобы не случилось с человеком! С ним случалось только то, что он сам для себя избрал…
К примеру, почти шестнадцатилетний не девственный злой Канна, избрал беззаботное существование трижды второгодником, кому, вместо девятого класса лучше было обитать среди шестиклассников. Вот он сейчас самодовольно, как знатный член банды поселка Рабочего, шагал по школьной рекреации, как хозяин, обнимая за плечи тринадцатилетнюю не девственную добрую Бову, давно занятой им для собственных ненасытных сексуальных утех в актах «любви-моркови». По праву оккупанта творящего злодеяния на захваченной чужой территории при полном молчании ягнят, злой Канна ещё и улыбался наглой улыбкой козлища поселившегося в овчарне среди агнцев. Маленькая, толстенькая, тихая, безответная его безотказная подружка,- добрая Бова, с огромной взрослой грудью и широкой задницей, лишь кротко улыбалась в беспощадных руках злого Канны. Похоже, она была счастлива тем что, её «господин» в этот день был в хорошем настроении. Поэтому, пока вроде бы как, он и бить её не собирался. Что было в его обычных правилах, при его бурных взаимоотношениях с представительницами противоположного пола, унаследованных им из традиции бытия своего социума. Такая «мужская» манера поведения в поселке Рабочем существовала с незапамятных времен. И неважно было, кто в данный момент оказывался в лапах злого Канны. Или добрая Бова, или какая другая его школьная подруга, как его бывшая одноклассница шестнадцатилетняя не девственная добрая Лика из девятого «А» класса. Всех своих многочисленных добрых любовниц злой Канна лихо использовал для занятия с ними неуемной «любовью-морковью». Теперь же, сияя самодовольствием от нежданно свалившегося на него жизненного успеха, он предвкушал предстоящую ему радость сексуального обладания с «любовью-морковью», ещё и двенадцатилетней не девственной доброй Селеной Прекрасной. С той кто сама, добровольно, как ей этим роковым вечером шестого апреля повелела Богиня Любви, давала злому Канне самую широкую возможность, в мерзком акте подросткового секса, ему в нее, «отложить роковые яйца». Но, по фундаментальному свойству «грубого Мира», по основному закону Вселенной,- закону сохранения энергии, гласящему. Что если где-то, чего-то неожиданно прибыло. То в другом месте, это же самое соответственно, убыло. Этим «другим» у кого к его несчастью «убыло», выпало быть, тоже неучу из дважды второгодников шестого «А» класса, почти пятнадцатилетнему девственному Димону. Тому, кто провел в объятьях доброй Селены Прекрасной весь недавний февраль месяц, а в марте уже «не мог с ней дышать одним воздухом»…
А сейчас, этим наступившим роковым вечером шестого апреля, в день, когда для почти тринадцатилетнего девственного Макса «началось будущее», шестой «А» класс в полном составе был в переходе к кабинету Географии. Молча, под впечатлением собственных гормональных реакции, всё пребывая в грезах о прекрасной античной Богини Любви, воплощенной воплоти взрослой женщины,- Валентины Петровны, тихо дошел бы Макс до нужного места в окружении школьных приятелей. Помалкивая и совсем не прислушиваясь к веселым россказням никогда неунывающего друга-Ёрика. Но события уже начали свой всё более и более ускоряющийся бег. И если Макс пока что, не интересовал ни юных, ни повзрослевших членов банды поселка Рабочего. То претензии ему были предъявлены с совершенно неожиданной для него стороны! И как восстанавливающий ясность ума, раскат грома с чистого неба, он услышал совершенно неожиданные слова сказанные персонально ему самому…
— Гели! Елене Зимерман из-за тебя придется мучиться под Канной! Она не забыла свою дружбу с тобой прошлого года, а ты всё забыл…- вывел Макса из состояния глубокой прострации и вернул в реальность голос Билли,- приятеля со времен учебы в первом классе…
— Точно, жалко девчонку! Она не в себе, как Димон её бросил,- включился в разговор другой мальчишка, живший в доме напротив, всегда серьёзный и рассудительный друг Улан…
Тут и друг Мусса успевший получить от злого Канны удар ногой, а от Макса наведенное гормональное реагирование агрессивными андрогенами, напомнил о сути происходящего…
— Гели! Ты в том году с Леной дружил. Найди уж, что ей сказать. Нельзя ее толкать на необратимую жертву. Она же навсегда останется порченной. Пусть уж, лучше Канна нас изобьёт,- заявил друг детства,- Мусса, всеми фибрами души не желавший, чтобы злой Канна, мерзко и нагло, в добрую Селену Прекрасную «отложил роковые яйца»…
Собственный второй уровень сознания, мыслящий словами, напомнил Максу «парой слов», что, и сейчас, и весь этот учебный год, он трусливо не вспоминал о бывшей своей близкой подружке,- Селене Прекрасной, с кем он дружил весь пятый класс до мая месяца прошлого Несчастного года…
И тут, по инерции своего агрессивного реагирования андрогенами, генерируемых первым уровнем сознания, неожиданно для всех одноклассников шагавших вокруг него, Макс объявил свое желание…
— Я не отдам ее Канне…- злобно процедил он, по-военному говоря, не оставляя себе пути к отступлению…
Первым, по данному щекотливому вопросу высказался рационально мыслящий друг Улан…
— Гели! Смотри! Если выступишь против Канны, он убьет тебя. Димона он уже обещал убить, а это не шутки,- сурово пояснил одноклассник всю горькую правду, от которой просто оторопь брала…
— Может, Попросим Молву, чтобы Канна в нее «отложил свои яйца». Обмен одной бабы на другую, Канну может устроить…- произнес аморально мыслящий Билли, ничего зазорного в таком размене не видя и подводя одноклассников к необходимости взглянуть на происходящее глазами, не обремененных моралью мальчишек окраинного района Большого Города…
Этими произнесенными словами Билли вольно или невольно, заставил Макса оглянуться и найти взглядом на просторах школьного паркета, несчастную добрую Молву, оказавшуюся совсем непростой девицей, а очень даже известной в определенных кругах мастерицей подросткового секса, в кого все желающие кому не лень, «откладывали роковые яйца». Но увидел Макс только огненно-рыжую красавицу,- четырнадцатилетнюю не девственную злую Олву владевшей почти тринадцатилетней не девственной доброй Молвой на правах «хамоватой госпожи» обладающей «рабыней». Покачивая крутыми бедрами, высоко неся собственную немаленькую девичью грудь, с гладко зачесанной прической монахини, в «эту жизнь» сосланной замаливать грехи, набранные ею еще в «той жизни», злая Олва прошла мимо Макса. Непроизвольно, его взгляд, без того сверкающий огнем сексуальной агрессии, от явного переизбытка андрогенов в его юношеской крови, пересекся с точно таким же страстным, потому что андрогинным, взглядом рыжей красавицы. На миг остановилось время, стремительно пролетавшее сквозь молодых людей. В этот момент реальности, под действием чар Богини Афродиты, пересеклись и накоротко замкнулись, и взоры, и судьбы Макса и злой Олвы. И с этого чудного мгновенья, он не мог игнорировать ее. Ту, кого Матушка природа щедро наделила всеми девичьими прелестями. Только вот, всей ее рыжей красотой, пользовался видный член уличной банды,- пятнадцатилетний не девственный злой Степа. Тот кто, со злой Олвой, как Хосе с Кармен из новеллы Мериме, занимался «любовью-морковью», мерзко в полости ее красивого девичьего тела «откладывая роковые яйца»…
Как бы это ни было бы странно, но никакого чувства неприятия к чужой любовнице в «любви-моркови» познавшей вкус подросткового секса, Макс не почувствовал! Наоборот. Как-то, очень щекотно стало внутри, когда взгляд его зелёных глаз, утонул во взгляде карих глаз злой Олвы. Словно два кусочка магнита сориентированных нужной стороной противоположных полюсов, сами того не желая, начали неотвратимо притягиваться друг к другу. Похоже, было, что физическая сила этого притяжения от Богини Афродиты, была явно сильнее его подросткового сознания, ещё как-то пытавшегося настоять на сохранении и удержания дистанции между ними. Ну, а то, что рядом со злой Олвой семенила по-детски выглядевшая добрая Молва, Макс даже не приметил. Не зафиксировало его зрение девицу, не отмеченную печатью девичьей красоты, а значит и не обеспеченной сексуальной привлекательностью. Поэтому для него, ее словно бы вообще в природе не существовало, как бы старательно та не выпячивала на него свои глазки. А то, что Макс видит только злую Олву незамеченным не осталось…
— Гели, не заглядывайся на Олву! Степа, если Канна живым оставит, убьет тебя за неё…
Он настоящий убийца. В колонии за убийство сидел. С ним даже парни поселка Рабочего не связываются. С Молвой делай что хочешь. Она ничья и никому не нужна. Бери ее себе, она тебе только спасибо скажет за внимание к ней. С Олвой так не получится. Видел же, как в пятницу вечером Степа целовался с ней. Она его личная баба. Он делает с ней что хочет…- на всякий случай предупредил школьного товарища осмотрительный и предусмотрительный Билли…
Как житель улицы Бычьей, где хозяйничал пресловутый, страшный и опасный уличный бандит злой Степа с наклонностями типичного убийцы, закрепленными в «закрытом учреждении тюремного типа», Билли хорошо знал, всю глубину, ширину и мерзость обсуждаемой темы…
— После таких девиц нужно отмываться в ванной с марганцовкой. Макс! Не смеши народ. Не смотри ты в их сторону. Они этого не заслуживают… - не смолчал Улан, для друга детства останавливая всю группу одноклассников шагавших дружной гурьбой, только вот, как это всегда случается в драматических действиях, уже опоздавшего со своим замечанием.
Сами события начали стремительно развиваться по своим жестким законам, не согласуясь с благими пожеланиями скорее объектов, чем субъектов истории, буйно размечтавшихся «о бабах». Когда «тормозящими» намерениями второго уровня сознания, Макс смог передавить желания своего первого уровня сознания, уже начавшие, было, у него нацеливаться на рыжую красавицу. Но, не успел он отвести свой взор от нее. Как немедля, загораживая своей грудью виды на одноклассницу в «грубом Мире» появилась во всей своей красе тринадцатилетняя девственная Таня Хава, явно желавшая своей красотой затмить для него красоту злой Олвы. Только вот! Едва Таня Хава успела с расстояния меньше чем в два метра от него сверкнуть своей красотой. Как тут же, надлежащий ответ от самой реальности, не замедлил с обрушением бед на голову несчастного Макса…
— Гели! Что смотришь, как баран на новые ворота! Иди! Рви свою задницу! Если Лена пойдет с Канной, то я тебя, вечером, зарежу…- зловещим шепотом произнес ему прямо в ухо несчастный Димон, готовый рвать и метать вокруг себя всё, начиная с виновника всех несчастий,- несчастного Макса, да только сейчас, под напряжением «Гормонального пресса», тот сам готов был драться…
— Димон! Хочешь со мной драться? Так дерись! Встретимся сегодня, после уроков, по дороге домой, один на один! Если вас, будет двое! Ты, как всегда, будешь вместе со своим другом Биманом, то завтра я тебя встречу с другом-Репой…- сурово, и совершенно неожиданно объявил Макс свой вызов на поединок дважды второгоднику несчастному Димону, от чего просто второгоднику,- несчастному Роме Биману, стало заранее стыдно за себя, и он густо покраснел до корней волос…
— Гели! Против меня ты смелый, а ты таким смелым будь против Канны! Ты! Трус несчастный…- справедливо заметил несчастный Димон, после событий месячной давности «последний раз» предупрежденный злым Канной, что следующий раз, за любое проявленное им недовольство против силы члена банды поселка Рабочего, ему уже точно, мало не покажется,- зарежут его…
— Димон! Сам будь смелым, если с ней целовался!- ответил Макс сам, отмечая, что несчастный Димон далеко ушел в деле приобщения к «любви-моркови» с доброй Селеной Прекрасной…
— Гели! Мне деваться некуда, я буду! Смелым! А живым останусь, сегодня же, тебе буду морду бить… - не отступил от своих планов на текущий вечер несчастный Димон…
— Договорились…- принял вызов Макс, удивившись, как это просто делается, когда в крови бурлят гормоны агрессии,- андрогены, тогда уже не нужен второй уровень сознания, вполне хватало первого уровня сознания, с чем можно было драться, не думая ни о каких сопутствующих последствиях…
И со стороны было кому подсказать им, что делать! И вовремя нашел знатный член банды поселка Рабочего, что в напутствии сказать им, когда в рекреации появилась классная руководитель…
— Вот это правильно, бейтесь, как олени, но потом, после школы. Не вздумайте тут портить мне праздник с Еленой Прекрасной. Убью, козлов, дранных…- сурово объявил злой Канна, выпуская из своих загребущих объятий добрую Бову, чтобы своевременно плавно смыться с глаз классного руководителя, и скрывшись в ближайшем туалете, заодно там вдоволь накуриться…
Появление классного руководителя Галины Ивановны, а главное предупреждение злого Канны, прекратило всю словесную перепалку несчастным Димоном с Максом, сейчас реагировавшим друг на друга, точно «безмозглые рептилии», исключительно первым уровнем сознания. И никто из них уступать не собирался. Ибо, когда в крови трубят боевые андрогены, отступление физиологически не возможно! Не обратив никакого внимания, что злой Канна только в ее присутствии выпустил из своего хозяйского хвата добрую Бову, классная руководитель полностью сконцентрировала внимание на стоящих друг перед другом юношей с бледными, перекошенными злобой и животной агрессией лицами. И ясно было что они, Макс и Димон, миром разойтись, уже не могли…
— Макс Гелен! Вы ли это? Прямо-таки узнать не могу…
Вы что? Драться вознамерились? - задала Галина Ивановна свой вопрос.
— Да это я! Нужно же, когда-то начинать… - «солдатской шуткой», грубой как сукно шинели, начал отшучиваться Макс…
— Гелен! Как вам не стыдно так разговаривать с учительницей!- повысила взрослая женщина свой начальствующий голос…
— Да! Надоело быть битым! Теперь! Пусть дерутся со мной, а не просто бьют меня… - хмыкнул Макс.
— Макс Гелен! Вам «двойка» за поведение! - объявила ему классный руководитель оценку его остроумию…
— Спасибо, Галина Ивановна, за вашу заботу! У сильного всегда бессильный виноват…- хмыкнул Макс, со своими андрогенами в крови, и не думая подчиняться даже своей учительнице…
— Гелен! Чтобы в субботу, одиннадцатого апреля, к двенадцати пришел в школу вместе со своими родителями. Я перед ними поставлю вопрос о злостном не соблюдении вами норм школьной дисциплины!- нервно вскричала взрослая женщина…
— Всё ясно! Только! Это ни на сколько, не освободит меня от необходимости подраться с Димоном, без драки я в плен второгодникам уже не сдамся…- и не подумал ей подчиниться юный школьник…
— Гелен! Марш! В класс! Я всё директору доложу!- вскричала Галина Ивановна и почти бегом, стуча каблуками, бросилась вон от кабинета Географии, поспешив за административной помощью.
Между тем школьная жизнь шла своим чередом. Все записные неучи шестого «А» класса, поголовно и с превеликим удовольствием, всё еще были занятые в процессе табака курения. Завзятым «курякой» уже лет пять был почти злой Канна. Хотя, в этом деле были и исключения из правил, не все второгодники курили, тот же несчастный Димон, да и почти четырнадцатилетний девственный Рома Биман, и «бесцветный» четырнадцатилетний девственный Киша, табачком не баловались. Зато среди тринадцатилетних ровесников Макса было множество последователей народной забавы североамериканских индейцев, обкуриваясь в школьных туалетах, они постоянно заставляли себя долго ждать. Так что, не все из одноклассников видели словесную перепалку озлобленного Макса с несчастным Димоном с отложенной на потом физической дракой между ними…
Как именно, в какой последовательности, классный кабинет Географии наполнился всеми курильщиками класса, в том числе и чуть передвигающимися «от старости» «дедушками» из второгодников, Макс как-то и не приметил. Полностью занятый за своим учебным столом сосредоточенным переобуванием в «первую обувь», в тяжеленные и крепкие туристические ботинки, его сознание этого не зафиксировало. Итогом, вместе с запахами прокуренного школьного туалета, в кабинет Географии вошел и злой Канна. Похрюкивая после курения, без опоры на добрую Бову он тяжело дошагал до своей последней парты и с досадливым выражением на лице плюхнулся на своё место. Его куртка уже лежала на столешнице принесенная одним из его подчиненных,- будущего члена банды поселка Рабочего. И само его появление в классе являло собой живую иллюстрацию больших бед Макса, расплату за его былую трусость. За то, что он, с мая прошлого Несчастного года оставил Селену Прекрасную без своего участия.
— А ну, тихо, шпана! У меня сегодня такое приятное мероприятие, что всем сидеть тихо. Никаких дополнительных вопросов. Кто из вас сейчас дернется, нарушит дисциплину и всё сорвет мне! Хоть ты, Биман. Хоть ты, Мишок. Каждого! Изуродую сам! Димон! Я тебя уже предупредил. Ты еще за март мне не ответил! Сегодня за тебя ответит твоя красавица! Я в нее «отложу свои яйца», а мог бы в тебя отложить… - сурово произнес злой Канна для моментально затихших своих юных одноклассников…
Строго предупредив всех присутствующих школяров о недопустимости суеты в преддверии знаменательных событий, его группового подросткового секса, как с доброй Селеной Прекрасной, так и с доброй Бовой, совсем не лишней участницы его намечающихся щекотливых приключений.
Далее, в бесконечной пьесе жизни, словно подсмотрев момент возвращения всех учеников. На удивление вовремя «как в самодеятельной студенческой пьесе» стуча каблуками, в кабинете Географии появилась, завуч по воспитательной работе Марина Владимировна Нулина, на правах административного руководителя школы объявшая, что: «классный час» о котором все ученики потом так долго говорили, на этом и завершился, даже и не начавшись…
— Макс Гелен? Не вижу тебя… – задала завуч вопрос классу…
— Я, Гелен…- ответил Макс все продолжая шнуровать свои тяжелые ботинки…
— Встать! Гелен! Когда с тобой говорит начальство…- вскричало, «административное лицо», в лице взрослой девушки в текущем году переходящей в разряд молодых женщин, заставляя шестиклассника подчиниться школьной иерархии…
— Что? Макс Гелен? Новым хулиганом, желаешь стать? Галину Ивановну до нервного припадка довел. «Скорую помощь» вызвали для нее! А для вас она милицию вызвала! С собаками…
…Всё! Всем идти домой! Уроки завершились…
…Гелен! Завтра приведешь родителей в школу, я с ними сама поговорю…- распорядилась, завуч Нулина.
Не ориентируясь на время не состоявшегося урока «Классного часа», на этом она завершила своё «руководство», с чувством выполненного долга поспешила покинуть кабинет Географии. Бросив учеников шестого «А» класса «выживать» в автономном режиме, без участия взрослых людей. Самостоятельно дожидаясь окончательной развязки, завязавшихся в тугой узел текущих событий. И остался шестой «А» класс предоставленным своей судьбе и воле многочисленных второгодников. Тех, в ком никаких человеческих качеств, похоже, не было изначально, поэтому всегда готовых к дракам. Вернее сказать, к избиениям младших одноклассников, тем более что, в шестом классе второгодники заведомо всегда были сильнее тех, кто еще не был второгодником. Похоже, ничто не могло способствовать превращению двуногих земных гоминид, в сознании которых главенствовал первый уровень сознания, в полноценного человека. Не было в них соответствующих задатков. Более того, будто боясь ненароком очеловечиться, не нуждались они, ни в учебе, ни в искусстве, ни в причастности к чему-то прекрасному. Секс, бокс, джаз, вполне удовлетворял эстетические запросы большинства примитивных существ в человеческом обличии.
…От ощущения надвигающейся беды, какая-то «звенящая тишина», залила весь объем кабинета Географии. Почувствовали простые школяры шестого «А» класса, что в этот роковой понедельник злой Канна пребывал в явно перевозбужденном состоянии. Это когда, за не подчинение ему, он и покарать мог весьма жестоко своими костлявыми кулаками. И еще то, что староста класса, сама добрая Селена Прекрасная ранее имевшей над классом делегированную ей классным руководителем всю полноту «административной власти». Ныне представляла уже совсем иную «власть»! Так что, «бузить» против нее,- бабы злого Канны, уже было невозможно. Ибо теперь она олицетворяла не формальную власть школьной администрации, а власть неформального лидера, злого Канны. Того лидерства, что основано было на доминировании одного гоминида над другим гоминидом по биологическим показателям. По превосходству в силе, в агрессивности, в неистовстве, в гормональной инерции победителя. Не формальное лидерство, как производное биологической природы гоминид, никак не вязалось с формальным лидерством, производным разумной деятельности человека, основанной на сознательной договоренности разумных существ делегировать всю полноту власти достойному этой власти индивидууму, обычно, по признаку превосходства всех остальных участников событий по критерию разумности…
…А далее, «звенящую тишину» в кабинете Географии, нарушил голос злого Канны, вожделевшего занятий подростковым сексом,- «любовью-морковью», сразу с двумя членоротыми девицами…
— Ну? Что вы, тут сидите? А ну, мальки! Марш домой! Пока я добрый и задницы вам не надрал…- всё ещё пребывая в радостном и благодушном настроении, как знатный член банды поселка Рабочего, потребовал от школяров злой Канна, безоговорочного подчинения…
…И по этой команде трижды второгодника, все «свободолюбивые», не подчиняющиеся никакому авторитету многочисленные второгодники, включая Рому Бимана, все мелкие и средние шалунишки, как Сашок с Мишком, неудержимой лавиной бросились вон из учебного кабинета. Вполне естественно, злая Олва, добрая Молва, так же, поспешили улизнуть с этой сцены бесконечной пьесы жизни со всеми ее дальнейшими, очевидно что, бурными, поэтому и непредсказуемыми событиями, от которых лучше было держаться, как-то подальше. Разве что, остался на месте дважды второгодник несчастный Димон и несчастная добрая Бова, личная рабыня злого Канны…
— Что? Оглохли? Могу повторить! Уже с пинками! Пошли вон! Бараны…- с интонациями, ни то просто «душного козла», ни то, ни просто «похотливого козлища», злобно прохрипел злой Канна и увидел себя одиноким в окружении глупых агнцев и, как-то недобро молчавших ягнят…
Вязкой, «звенящей тишиной» был ему ответ. В отличие от дисциплинированных в вопросах бандитской иерархии разных мелких членов банды, простые ученики шестого «А» класса проигнорировали этот приказ «главаря». Так, фактически начался бунт во вверенной злому Канне «на кормление» вотчине»! Никто из его юных одноклассников не бросился исполнять его повеление. Оставался в классе Мусса из поселка Рабочего, но он так же, оказался бунтовщиком. А вот других второгодников и юных хулиганов подчиненных злого Канны из жителей поселка Рабочего, рядом с ним сейчас не оказалось, и это когда он, в кое веки, оказался нуждающимся в их силовой поддержке. Явно, спинным мозгом почувствовали они, что их предводитель,- знатный член банды поселка Рабочего, как представитель уличной шпаны, слишком широко шагнул в реализации своего бандитского права позаниматься «любовью-морковью», одновременно, со своей Бовой, и совсем ему не принадлежащей Селеной Прекрасной. И его личная свита из хулиганов, неучей и прочих мелких членов его банды, оставила злого Канну одного разбираться, сначала с «цветочками», потом с «ягодками» от его опрометчивого желания. Все знали, что добрая Селена Прекрасная была девочкой «не простой», а «номенклатурной принцессой» с высокопоставленными по социальному статуту родителями! И простым парням с криминальной стези, чтобы оставаясь неприметными, как-то целее быть еще какое-то время, с ней лучше было не связываться. Но злой Канна уже ничего не соображал и творил то, что делать нельзя, как бы этого сильно не хотелось совершить…
— А ну, пошли вон! Все! Кому сказано!- наполняясь не шуточной яростью, реакцией первого уровня сознания, точно «злой гамадрил», которому малышня мешает случаться, прорычал злой Канна…
На этот «рык зверя», защищая добрую Селену Прекрасную, нужно было отвечать.
…Макс и ответил, «рыком зверя», реакцией собственного первого уровня сознания, готового сцепиться в беспощадной драке со своим внутривидовым конкурентом,- «другим зверем»…
Чудом! На самом деле всё случилось так, как в реальности не должно было случиться! Тем не менее, события уже начали свое развитие, вопреки всем правилам «цивилизованного общества», где каждому персонажу бесконечной пьесы жизни было определено подобающее ему место в социальной иерархии. И, жертвуя своей жизнью, самим собой, Макс ответил...
— Нет! Канна… - тихо, но решительно объявил он общее намеренье шестого «А» класса, лично взвалив на себя большую часть всей будущей коллективной ответственности перед криминальной властью района…
Что, по законам улицы. Да и по древним законам всех захватчиков, должно было быть пресечено немедленно и самым жестоким образом. И, взбесился злой Канна, как козёл на вдруг заговорившую капусту. Как козлище перед вздумавшим бодаться с ним агнцем…
— Что? Что ты сказал, маленький барашек? - принял решение знатный член банды, по ночам убивавший иных соперников и за меньшие их прегрешения…
— То! Что ты не получишь Лену…- за Макса ответил несчастный Димон…
— Димон! Я же тебя убью…- злобно прохрипел злой Канна…
— А ты, сначала! Меня убей… - неожиданно, со своим особым мнением вклинился в конфликт отличник друг Юрий Крылов, и это заявление было сигналом к началу коллективного бунта…
— Нет! Канна…- уже грозно, с готовностью, как умереть, так и самому убить врага, прорычал Макс в духе первобытной рептилии управляемой своими гормональными реакциями от первого уровня сознания…
— Давай! Канна! Выходи! Убивать меня… - возник несчастный Димон, решительно выбираясь из-за своего места и выходя к доске, на самое просторное место кабинета, куда вели все ряды учебных столов, и куда открывалась дверь в кабинет…
— Канна! И меня, тебе придется убить! - Будучи жителем поселка Рабочего, восстал и Мусса против «авторитета», решительно покидая своё место за учебным столом рядом с ним и присоединяясь к несчастному Димону высившемуся у школьной доски, оставив сидеть за учебным столом одного злого Канну, явно опешившего от всего происходящего.
— И меня… - так же выходя вперед поддержал одноклассников тринадцатилетний девственный Туря житель поселка Текстильщиков, где жили извечные антагонисты многочленов банды поселка Рабочего, пока что, вынужденных во временном перемирии как-то терпеть друг друга…
— И меня! И меня! И меня…- за компанию выкрикнул и Улан, и Билли, и первая из девчонок решительная подружка Селены Прекрасной,- Ира Ким…
И другие школьники становящегося на глазах сильным шестого «А» класса не собирались уступать свою одноклассницу «козлу душному»,- злому Канне. Решительно объявляя о намерении больше не соглашаться с ним. Готовые быть избитыми до-смерти! Драться насмерть, чтобы умереть человеком, а не гоминидом несчастным, не отдав девочку на бесчеловечное насилие. И в этих выкриках: «И меня! И меня…»!- Максу слышалось что-то знакомое? Только вот, его второй уровень сознания не вспомнил ничего, а первый уровень сознания, с первобытными командами: «бей или беги», для того чтобы что-то вспомнить, вообще физиологически не годился…
— И меня…- заплакав от собственного бессилья, от своей девичьей не способностью чем-то другим, кроме собственных слезок и жертвой собственной жизни защитить ближнего своего, - «други своя», покрываясь красными пятнами на добродушном детском пухленьком личике, простонала Надя Тим, - школьная подружка Селены Прекрасной, за неимением ничего другого, готовая за нее отдать собственную жизнь…
И у других девочек класса, на пушистых ресничках заблестели прозрачные слёзы. Ведь теперь их мальчишкам грозила настоящая, а не игрушечная погибель. Страшные члены банды поселка Рабочего издревле отличались подчеркнутой безжалостностью к собственным врагам…
— И меня…- горько объявила Таня Хава с мокрыми от слез голубенькими кукольными глазками Снегурочки, но горячим, живым и добрым сердечком…
Будь рядом с ним сейчас его подручные, злой Канна со всем своим бандитским авторитетом знатного члена банды поселка Рабочего, атаковал бы восставших. Даже если ему, и его свите пришлось бы туго! Ибо теперь ему нужно было не бить своих юных одноклассников, а драться с ними. Но тут даже поддержать его было некому, а в таких условиях «рабовладельцы», включая злого Канну, никогда не дерутся! В таких случаях, «такие персонажи» идут на попятную! Чтобы ударить потом, в более приемлемых, выгодных и безопасных для него условиях…
— Вот вы как? Вот вы какие? Детеныши самки дранной собаки! С вами по-хорошему, а вы скалитесь. Я ещё посчитаюсь! Со всеми! С каждым по отдельности! Персонально! Каждого выловлю! Всей своей бандой! С тебя, Димон, первого начну! Осмелели, когда всем стадом…
…Бова! И ты Ленок! За мной! На хрен…- зловеще зашипел злой Канна, переодевая первую обувь, надевая свою демисезонную куртку и «бандитскую» фуражку…
От этих слов явного внутривидового соперника,- самца гоминида, оспаривающего право на «любовь-морковь» с готовой для этого самкой гоминида. Внутри юного самца гоминида,- Макса, так взыграло желание от его первого уровня сознания, потребовавшего от него немедленно встать! И решительно сделать всё, чтобы в Селену Прекрасную, он сам, а не кто-то другой, «отложил роковые яйца»…
…С таким «острым желанием», сам не поняв, как это у него получилось? Со своего третьего ряда учебных столов, Макс лихим диким гамадрилом перескочил по диагонали в опорном прыжке на одну руку учебный стол второго ряда. И оказался у первого ряда, где «в партере» сидела объект его настоящего вожделения, добрая Селена Прекрасная а «на галерке» злобно пыхтел злой Канна. Далее, на глазах одноклассников изумленных его высоким и дальним перелетом через ряд парт, грозно грохнувшись тяжелеными, словно «десантными» ботинками о гулкий деревянный пол кабинета. Макс лихо, как «Маленький Комарик», волей необоримых обстоятельств вызвавшийся спасать «Муху Цокотуху» от «Паучка-Старичка», уселся на столешницу ее стола. Причем, сел он вплотную к Селене Прекрасной, демонстративно закрывая ее собой от загребущих рук похотливого соперника и делая невозможным ей пойти, куда ей велено, «на хрен» какой-то? В таких обстоятельствах, когда за «Паучком-Старичком» уже прилетел «Маленький Комарик», еще и вооруженный совсем не мирными желаниями. И пока ему, «как в сказке», «на всем скаку башку не срубили»! Самому злому Канне нужно было скорее убраться с данной сцены бесконечной пьесы жизни. Чтобы потом появиться уже в следующем действии живым и здоровым, при этом очень разозленным и мстительно алчущим крови своих обидчиков. И пока остававшиеся в классе школяры, после «полета по ортодоксе» Макса через никем не занятый учебный стол Олвы и Молвы, изумленно таращились в его сторону. Как он в следующее мгновенье, продолжением своего удивительного опорного прыжка, по-свойски в свою правую ладонь взял изящную левую ладошку доброй Селены Прекрасной. Дальше, больше! Тут же, уже в следующее мгновенье, левой рукой отводя в сторону его правую руку, обняв его правой рукой, она приникла к его плечу своей девичьей грудью. Как это сделала бы с «Маленьким Комариком» красивая «Муха Цокотуха» освобожденная от липко обволакивающих лап «Паучка-Старичка». Это отвлечение внимания одноклассников позволило злому Канне, пока для этого была открыта такая возможность, как-то бесшумно, как это умеют профессиональные жулики, тихо прошмыгнуть мимо Макса, вместе с нежно приникшей к нему доброй Селенной Прекрасной. И мимо других решительно настроенных мальчишек класса, именно для того собравшихся у классной доски, чтобы схватить его за задницу, но все вместе засмотревшихся на воссоединившуюся после годичного перерыва в отношениях парочку. Так, злой Канна, знатный член банды поселка Рабочего, смог беспрепятственно покинуть эту сцену бесконечной пьесы жизни. И только закрылась дверь за утекшим «ядовитым ртутным шариком» злым Канной. Как другим «ядовитым ртутным шариком» из кабинета укатилась на своих пухленьких ножках добрая Бова. Через некоторое мгновенье после этого, сначала вернувшись за свой стол, переодев обувь и надев куртку, за дверь выскочил несчастный Димон. И унес с собой буквально физически ощутимую тяжесть какого-то неотвратимого сакрального несчастья носимого им! После чего среди одноклассников шестого «А» класса осталась только одна не девственная девица, всё та же добрая Селена Прекрасная. Кто немедленно, и как то, уж очень трепетно, совсем не по-дружески, приникну своей красивой грудью, уже и не к его плечу, а к мужественной груди Макса. Точно «Муха Цокотуха», всё же поймавшая своего «Маленького Комарика» в свои обволакивающе липкие лапки. После того, как он спас ее «Паучка-Старичка», так и не сумевшего «уволочь ее в темный уголок», чтобы там в нее «отложить роковые яйца»…
…Невольно, и без того пребывающего в эйфории победителя, потому что вожделенная девица была в его объятиях, а внутривидовой конкурент просто сбежал, Макс, буквально утопал в запахе источаемого для него доброй Селеной Прекрасной. Она просто заливала его своим персональным запахом, который и за год его трусливого старания дистанцироваться от нее, времени их учебы в шестом классе, не стал для него чужеродным. Это был «до боли» знакомый ему, всё тот же «запах эвкалипта». Запах, с которым для Макса, с рокового позапрошлогоднего мая Счастливого года ассоциировался образ именно этой девочки. Когда он впервые в «этой жизни» увидел ее на сцене огромного Дворца Культуры «Авиастроителей» в составе танцевально ансамбля Дворца Культуры «Центральный». Тогда, два года тому назад, как он не напрягал свой второй уровень сознания, ничего не получилось у него вытащить из своих скудных воспоминаний по событиям «этой жизни», где это он ее видел раньше? Но, до того дня их жизненные пути не пересекались. И вспомнить ему было нечего. Они до этого никогда друг друга не видели! Но, уж очень знакомым бы блеск глаз этой девочки, «до боли» знакомо «пахнущей эвкалиптом», чтобы просто так пройти мимо неё. Вот он и не прошел! В своем сценическом для танца «польском костюме», он подошел к девочке танцевавшей «весенний танец птиц» в идеально сшитом «костюме ворона». И даже задал ей детский вопрос, на который и сам знал ответ! «Что, ты за птица…»…- спросил он тогда…
…«Я, ворон…»…- был ее короткий ответ.
...А потом, в сентябре того же позапрошлого Счастливого года, на второй неделе сентября, Макс увидел эту девочку знакомо «пахнущей эвкалиптом» новенькой ученицей их пятого «А» класса добившейся своего перевода в их «Сто восьмую» школу. Всё для того, чтобы ей учиться вместе с ним, тогда ничего против не имевшего против именно такого развития сценария бесконечной пьесы жизни с его личным участием…
И вот, сейчас, специфический запах Селены Прекрасной активировавший воспоминания «этой жизни» Макса. Самым удивительным образом, оживив функции его второго уровня сознания,- «Запоминающего мозга гоминида», которые и передавили реакции первого уровня сознания,- «Реагирующего мозга рептилии». Того уровня сознания, что всех живых существ в ком главенствовал, заставлял, жить для того, чтобы в кого ни попади «откладывать роковые яйца». Но! Главное! Вспомнил Макс то, что в начале мае прошлого Несчастного года. Селена Прекрасная возможностями своего третьего уровня сознания,- «Эмоционально творческим мозгом человека», принудила его в «этой жизни» «вспомнить всё», что было, по крайней мере, с ней в «той жизни». Тогда, почти год тому назад, привычно проводя время в ее обществе, в ее Роковом доме, всё и произошло. Попробовала она поднять его восприятие реальности, и способность к мышлению, до собственного уровня типичного вундеркинда, кто заведомо «знает всё»! Для чего и нужно обладать собственным третьим уровнем сознания.
…Начался этот сакральный процесс, непостижимый для разумения «современных мудрецов», как при физическом просмотре фильма, в котором кинопленка перематывалась «сзади наперед». В свои двенадцать лет пятиклассника Макс, силой третьего уровня сознания вундеркинда Селены Прекрасной, которая «знала всё», успел, в наведенном ею видении увидеть в «этой жизни» последние мгновенья «той жизни». Как именно в момент убиения случается «падение вверх» в разверзшуюся бездну звезд «Черного колодца смерти». Что однажды в античности случилось с каким-то неведомым персонажем бесконечной пьесы жизни, жившего в ауре «запаха эвкалипта» почти две с половиной тысяч лет тому назад. С тем кто, пребывая в самом рассвете жизненных сил профессионального воина, мастера рукопашного боя, был способен прожить еще почти полвека. Но, в «той жизни», самым предательским образом был заколот кортиком и мучительно умер, захлебнувшись кровью залившей его пробитое легкое.
…Переживание на себе самом этих ощущений, тогда для двенадцатилетнего Макса было столь ужасающим. Что он физически чуть не умер рядом со своей подружкой в ее Роковом доме. Оказавшейся совсем не Леной Зимерман, его одноклассницей из пятого «А» класса в «этой жизни», а той же Селеной Прекрасной из «той жизни», от которой всегда пахло эвкалиптом…
Тем не менее, прошлогодняя ее попытка собственным третьим уровнем сознания навести и в нем эту способность, закончилась оглушительным провалом. По итогам которого, Макс со своей посцептивной сексуальностью, то есть, с гормональными реакциями на всё и всех детскими эстрогенами, триста тридцать три дня продолжал бояться всего и более к ней не подходил. Того, пережитого прошлогоднего майского ужаса с видениями «Черного колодца смерти», Максу хватило на одиннадцать месяцев на протяжении которых он не мог заставить себя подойти к Селене Прекрасной. Перерыв в их отношениях для неё стоил потерей девственности. Что случилось с ней сто дней тому назад в новогоднюю ночь. А для него, в свете его сегодняшнего, еще далеко не завершившегося неразрешимого конфликта с трижды второгодником и знатным членом банды поселка Рабочего, самим злым Канной, это было просто смертным приговором. Теперь, и несчастный Макс, вместе с несчастным Димоном, как главные бунтовщики против оккупационной власти беспощадных членов банды поселка Рабочего, жестко установившейся в «Сто восьмой» школе. По всем законам, существующим в этой реальности бесконечной пьесы жизни, просто обязаны были быть казненными. Как-то, грязно быть больно зарезанными, чтобы другим школярам, и в их детстве, и в юности, и когда станут взрослыми, неповадно было бунтовать против всякой власти.
Но, пришло время. Макс по возрасту три дня как жил со своей процептивной сексуальностью, с реакциями на всё агрессивными андрогенами. С чем не страшно было, как убить внутривидового конкурента, так и самому погибнуть в драке с ним. Ибо, сексуальность в части процептивности,- способности к половым актам с самками, никак не позволяла отказаться от борьбы за место под солнцем, да ещё на более высокой иерархической ветке, занимаемой в соответствии с собственной злобой во взаимоотношениях с другими, юными да горячими персонажами. В итоге, за не девственную добрую Селену Прекрасную, чтобы она, как «Муха Цокотуха», этим роковым вечером шестого апреля не занималась «любовью-морковью» с не девственным злым Канной, типичным «Паучком-Старичком». С отчаянной самоотверженностью девственный Макс, как «Маленький Комарик», фактически жертвовал собственной жизнью. Такой была его плата судьбе, за то, что он отказался от дружбы с другом своим! Вернее сказать, как несколькими часами ранее этим днем, ему,- шестикласснику, объявил восьмиклассник друг Рома Репин. Это была плата Макса за его прошлогодний отказ от «любви-вечности» исходившей от Селены Прекрасной, бывшей ему близким другом. Именно за отказ Макса от «любви-вечности», триста тридцать три дня тому назад, в мае прошлого года, сто дней как, Селена Прекрасная была обращена в апологета «любви-моркови». И вот теперь, в апреле Горького года, он снова был рядом с ней, приняв ее в свои объятия. Когда она его, а не он ее, так нежно обнимал. Так, если в прошлом Несчастном году он не вытянул гуж «любви-вечности». То сейчас, он именно для этого и «перелетел» к ней через ряд столов, чтобы в Горьком году лично отдаться ее «любви-моркови». И глядя на «олимпийское спокойствие» Макса, кого демонстративно нежно обнимала добрая Селена Прекрасная, можно было предположить, что он просто, не отдавал себе отчета в том, что его скоро ожидало. Что было близко к истине, потому что, под сенью воспоминаний о прошлогодних видениях «Черного колодца смерти» с разверзшейся бездной звезд куда «падают вверх» когда умираю. Со своим, фактически сознательно выбранным самому себе «смертным приговором» с которым до следующего утра он вряд ли дожил бы. Его первый уровень сознания,- «Реагирующий мозг рептилии», отключился за ненадобностью, с андрогенами в своей крови бояться было невозможно, и бежать некуда, и драться не с кем. Второй уровень сознания,- «Запоминающий мозг гоминида», тоже перестал функционировать, свернувшись в «помалкивающее состояние», вспоминать что-то из событий своей жизни было нечего. Разве что, какой-то молнией, промелькнула мысль, что пресловутый искусственный разум из неведомого будущего придет ему на помощь, по праву того, что триста тридцать три дня тому назад, его осенила «любовь-вечность», носителем которой тогда была девственная Селена Прекрасная, от чего слезы сами собой тихо потекли из глаз девственника. Микроскопического прикосновения Макса к «любви-вечности», да на пороге перед смертью, всё же, активировало его третий уровень сознания,- «Эмоционально творческий мозг человека»…
…В изрядно опустевшем классе, где после того как, вместе с не девственными девицами сбежали все поголовно хулиганистые хлопчики и туповатые второгодники, оставались только девственники, и одна спрятавшаяся среди них, не девственная добрая Селена Прекрасная. Кто, неожиданно и для себя самой нежно приникнув к Максу, почувствовала себя не сверх мудрой представительницей много тысячелетней истории древней цивилизации. А просто беззащитной девочкой нуждающейся в защите. И она, та кто, когда была девственной никогда не плакавшая, тихо присоединилась к Максу с пролитием своих слез.
- Ну, Мато! Ну, Мато! Как же так? Зачем? Это… - шептала она дрожащим голосом, когда из темных как тайны прошедших тысячелетий волооких чёрных глаз, сохранивших глубину и запредельность волшебства самой ночи Магриба древней Финикии, как-то непривычно трогательно, покатились слёзы благодарности. А далее в кабинете Географии случилось то, чего никто и никак не ожидал увидеть. За компанию в акте стихийного единения, все девчонки шестого «А» класса в голос зарыдали, заплакали и многие мальчики, остававшиеся в классе. Но, совсем не от ужаса своего положения агнцев, предназначенных на закуску злобным козлищам. Плакали двенадцати и тринадцатилетние шестиклассники, лили слезы от ощущения пребывания на их стороне, какой-то, им неведомой, но могущественной сакральной силы, что пришла им на помощь. Точно так же, плакали бы представители порабощенного населения при освобождении их от невыносимой вражеской оккупации, при появлении своих, родных, долгожданных освободителей! Не зависимо оттого, на чем «освободители» ни прибыли бы…
— Теперь Канна, всех нас убьет…- обреченно произнес Билли, похоже, своим вторым уровнем сознания, помня всё о «этой жизни», тайно сожалевший, что не ушел из класса вместе с «хвостом» злого Канны…
— А что, Канна! Что? Голова у него из железа? - скептически хмыкнул тринадцатилетний девственный Туря, явно реагирующий андрогенами своего первого уровня сознания, как житель поселка Текстильщиков принципиально игнорировавший опасность со стороны многочленов банды поселка Рабочего.
— Ему голову, самому оторвут… - не удержался от предсказаний на недалекое будущее Мусса, из поселка Рабочего, только эта детская похвальба, уже не всем была понятна…
— Что? Канна теперь еще будет ходить без головы?- удивленно переспросила непонятливая Надя Тим, хлопая невидимо-белёсыми ресничками на наивных глазках залитых слезками…
— А я видел в деревне, как недорезанная курица без головы убежала со двора! Потом, так и ходила, пока с голоду не умерла! Я её пытался накормить, но она ничего не видела! И убегала! Когда я к ней подходил… - не остался без шутки даже в этот трагический момент бытия, вечно весёлый и никогда не унывающий Бедный Ёрик,- классный шут шестого «А» класса…
— Что? Как без головы?- удивился, совершенно запутавшись в происходящих событиях Билли, от эмоционального напряжения просто переставшего адекватно воспринимать действительность…
Сначала засмеялся отличник Юра Крылов. Потом засмеялся другой отличник класса Илин. Вскоре, гомерическим хохотом смялись все, включая девочек класса. Макс смеялся громче всех! Теперь понимая, о чем говаривали древнеегипетские военные планеристы двадцать первого века до нашей эры, говорившие друг другу: «Не бойся медлить! Бойся остановиться»…
Ужас от всего произошедшего, с бунтом против власти злого Канны, выходил из класса этим исцеляющим смехом, замещаясь верой в успех всего происходящего с ними, как со свидетелями какого-то таинства. Ничего более не могло удержать участников событий в приемлемых рамках положенного им по положению прежнего уныния. Смех был таким, что казалось, полопаются оконные стёкла. И смеялись одноклассники шестого «А» класса не просто так. Они смеялись против злого Канны. Недаром в кабинете не оставалось на этот момент ни одного из его прихвостней, словно их в классе никогда и не было. Почти все второгодники и неучи, демонстрируя свою особенность и «уникальное свободолюбие», основанное на их полной неспособности сказать «сильному» священное слово свободного человека: «Нет»…
Все они предусмотрительно смылись из класса. Сбежали, как крысы с тонущего корабля. Так, чтобы никто из них никак не был заподозрен злым Канной в нелояльности к его власти и не был замечен в проявлении свойств человечности. Того качества, что присуще полноценной личности способной сказать по своему усмотрению даже сильному, власть предержащему оппоненту, священное слово свободного человека: «Нет». Исключений в этом правиле не было, сама реальность подтверждала действенность этого правила. В классе не осталось ни единого второгодника. Среди девочек класса потерь было меньше. По показателю отсутствия качества человека сбежали «от греха подальше» исключительно не девственные девицы. Всё те же, добрые Молва с Бовой и злая Олва. Все они сбежали! Но оставили среди девственников, точно шпионку во вражеском тылу, истинно такую же, как они сами апологета Богини Любви,- не девственную добрую Селену Прекрасную. Только вот, пока что, еще некому было в классе зафиксировать причинно-следственные связи. Что приверженность к неблаговидным поступкам была свойственна не девственным персонажам бесконечной пьесы жизни, кто занимался сексом «подростков», той же «любовью-морковью», пребывая в нежном возрасте личиночной формы развития. И еще никому из одноклассников не пришло в голову начать выискивать закономерности в поведении доброй Селены Прекрасной. Кто и месяц назад могла себе позволить, дать всем желающим посмотреть на собственные голенькие гениталии. А сегодня, при всех одноклассниках, как апологет Богини Любви, она сама предложила злому Канне в нее «отложить роковые яйца». Тем более об этом не думал Макс, всё по-прежнему пребывавший со своим «измененным сознанием», в объятиях именно не девственной доброй Селены Прекрасной, удачу ему приносящей. И вообще, находясь в состоянии абсолютного спокойствия. Ибо теперь бояться было поздно, да и совершенно бесполезно…
Но! При отключенном первом уровне сознания, требующего действовать, а не думать! Или бить! Или бежать! При утере всякой способности второго уровня сознания «думающего словами», что-то вспоминая и происходящее запоминая. Без их вмешательства, как-то затеплившийся в нём третий уровень сознания, продолжил транслировать картины «образного мышления», по теме виденного им триста тридцать три дня тому назад пресловутого «Черного колодца смерти». Куда, похоже, ему предстояло, будучи убитым злым Канной «упасть вверх» в разверзшуюся бездну звезд, уже этим роковым вечером шестого апреля. Что делало завтрашний роковой день седьмого апреля, для него не существующей иллюзией…
Как бы то ни было, уже была поставлена «точка», по факту «объявлении войны» шестого «А» класса самому злому Канне и его многочленной банде поселка Рабочего. С чем пока что, злой Канна ушел. Но обещал вернуться! Да и только для того, чтобы скоро вернувшись ударить! Уничтожить своих обидчиков. Тем более что, объявление войны ко многому обязывало представителей сторон противоборства. И когда, слово было сказано, поступок был совершён. Далее нужно было продолжать политику иными средствами. Даже если они грозили ужасным кровопролитием и мордобоем. Следствием чего, понимание существующих реалий, никому из школьников шестого «А» класса добавляло оптимизма. Только Макс, со своим специфическим мышлением не паниковал, отступать ему было некуда. Как воину, вставшему на «тропу войны»,- ритуальное место североамериканских индейцев прошлых времён, свидетельствующее об «объявлении войны» соседнему племени с отменой «табу» на убийство человека из вражеского стана. Да и «искусственный интеллект» из своих глубин, как прошлого, так и будущего, вовремя подсказал его третьему уровню сознания, что боязнь смерти, это всего-навсего боязнь жизни…
И злой Канна, будучи затянут в «Клубок конфликта», в спонтанное, самозарождающееся и самоподдерживающееся явление, начинающееся с ритуальной ругани. Далее по нарастающей, перейдя к обмену ударами, вплоть до крупной драки целыми бандами против другой банды, с применения весьма весомой аргументации, буквально убивающей на месте. Так же, не мог отступиться и не быть беспощадным в своих агрессивных действиях к своим врагам.
Но! Так было нужно для развития. Ибо. Без конфликта. Нет развития. Ни личностного. Ни общественного. Так что, эти персонажи бесконечной пьесы жизни, как Макс, так и злой Канна, не принадлежали сами себе. Теперь их судьбы, решались «на небесах». Как с выставленными на шахматную доску шахматными фигурками, для того и «расставляемых», чтобы они исполнили свою функцию. Ведь, не для того предназначались шахматные фигурки, чтобы тихо хорониться в коробке неким предметом «не имеющим предназначения». Их суть была в игре с противоборством светлой стороны силы с темной стороной силы. Сами люди, будучи персонажами бесконечной пьесы жизни, были сродни шахматным фигуркам предназначенными не для того, чтобы бессмысленно жить существом «не имеющим предназначения». А чтобы, рано или поздно, быть выставленными на бой. Похоже, мирное сосуществование «сторон силы» принципиально было не реализуемо, физически и ментально пребывание этих сил рядом мирно завершиться никак не могло. В чём ничего страшного не было, если персонажу бесконечной пьесы жизни, повезло, быть выставленным на светлой стороне силы. И не повезло, если его на бой выставляли с темной стороны силы. Как не повезло злому Канне. Кто, со своими подручными бандитами и присовокупившимися к ним членоротыми не девственными девицами. По контрольному признаку их общей склонности к «любви-моркови»,- к сексу «недоразвитой молодежи», явно пребывал на темной стороне силы…

***

Любовь морковь Мухи Цокотухи

Глава пятая

Сил коллективно смеяться гомерическим, гормональной природы победным хохотом, одноклассникам шестого «А» класс, из числа остававшихся в кабинете Географии, хватило на триста секунд. Потом, дружно, все вместе, максимально возможным образом оставаясь сплоченным воедино коллективом, юные школьники быстренько завершили уборку классного кабинета, оказав помощь дежурным новой недели, кем были Таня Хава и Нелли Пяткова. После чего, рефлекторно сбившись в стайку, так или иначе, но оказавшись спаянными воедино, они все вместе вышли из стен своей школы на свой «последний парад» начавшийся для них сразу за парадными дверями здания, зная, что на школьном дворе их уже ждали действительно «темные силы». По-прежнему навязчивой идеей, скорее зная, чем помня об этом, что он перестал быть как все «внезапно смертным». С полчаса как, точно смертник, приговоренный к смертной казни, став «заведомо смертным», кому в течение двадцати четырех часов предстояло «упасть вверх» в разверзшиеся небеса в «Бездну звезд» «Черного колодца смерти». Макс сейчас ничего не видел и ничего не ощущал. Найдя положительные стороны того, что ни первый, ни второй уровень сознания в нем не функционировали. По крайней мере, не нужно было нервничать, от страха совершая прыжки на месте, в глазах одноклассниц выглядя жалко. А в его голове действительно не было никаких мыслей…
…Ни «мыслей желаний» от первого уровня сознания,- «Реагирующего мозга рептилии», просто не понимавшего, какую команду подавать? Бежать? Или? Бить?
…Ни «мысли слов» от второго уровня сознания,- «Запоминающего мозга гоминида», не ведающего, что вспоминать-то, когда вспоминать было элементарно нечего! Вот и устало помалкивавшего, даже по такой животрепещущей теме, как его, почти тринадцатилетнего девственного Макса, конфликт с почти шестнадцатилетним не девственным злым Канной.
…Да и третий уровень его сознания,- «Эмоционально творческий мозг человека», без того ели теплившийся, аварийно работая впервые в его «этой жизни» всего, где-то минут двадцать. Тем более, не имея «никаких тем» по рассмотрению собственного, скорее всего уже и не долгого бытия, никаких «мысли образов» пока что не генерировал…
Не удивительно что, ничего вокруг себя не видя, ни на что, не реагируя, ничего не воспринимая, даже то, что добрая Селена Прекрасная держала его под ручку, Макс просто двигался впереди отряда своих товарищей. Построившись «пингвиньей черепахой», девчонок оставив в центре каре, школьники-подростки, молча, прикрытые лишь «звездным куполом», прошли единственной дорогой мимо, черневшей в синей темени позднего апрельского вечера темной тучки очередной бандитской группы…
Может решимость настоять на своём проходящих мимо мальчишек, скорее сами оказавшиеся сакрально прикрытыми своими провожаемыми девчонками, чем способные физически защитить их.
Может, тем что, когда рядом с Максом была Лена Зимерман, теперь с именем Селена Прекрасная, кто его держала под ручку, ему всегда показательно сопутствовала великая удача…
Может большая занятость парней в черных тюремных телогрейках, тряпочных ушанках и традиционных кирзовых сапогах, чтобы и «на воле» не отвыкать от своего привычного тюремного одеяния, занимавшихся каким-то своим безотлагательным бандитским делом…
Может, «постеснявшись» милицейской машины у ворот школьного двора…
Как бы то ни было, произошло невероятное событие, позволившее школьникам шестого «А» класса беспрепятственно пройти мимо темной бандитской силы. Только потом, по выходу со школьного двора Макс понял, что он, помня о своих ощущениях под «Черным колодцем смерти». Ясно виденного им в мае прошлого года на яви в Роковом доме Селены Прекрасной. И сейчас испытывал подобные чувства, какие у него были почти год тому назад, под разверзшейся над ним бездной звезд. Впрочем, сейчас всё это остался для него невидимым, явственным только в его ощущениях.
…Затем и до его заторможенного сознания дошло, что он пока что, оставался живым. После чего и собственный разум Макса, оформил происходящие события парочкой подходящих «мысли слов» из запасников его второго уровня сознания…
— Я,- живой! - Были его первые мысли, прозвучавшие в его сознании, где мысль это слово, чем он, «помыслив словами» и идентифицировал самого себя вполне живым и мыслящим существом…
— Я с Селеной Прекрасной… - были его вторые слова-мысли, после того как он скорее учуял ее запах, «запах эвкалипта», чем увидел, что она шла рядом с ним уцепившись за его левую руку…
Чудом! Целыми и невредимыми школьники шестого «А» вышли из калитки школьных ворот, за которыми остались все физические беды и опасности. Удивительно, но до этого момента бытия Макс, просто не мог осознать, что двенадцатилетняя не девственная добрая Селена Прекрасная была рядом с ним. Хорошо получилось его второму уровню сознания помыслить в рамках собственного «словарного запаса» соответствующими ситуации словами, материализовав давно известную закономерность: «А мне рядом с Селеной Прекрасной всегда везет…- прозвучала в его сознании мысль в пересказе словами»…
Так в сознании Макса, пока очумело от всего происходящего вокруг него затих его первый уровень сознания. Возникли условия, когда чуть-чуть, но и это хорошо, как-то заработал его второй уровень сознания. Сначала позволив его память начать функционировать как «кинокамера кинохроникера», «записывавшая всё», что он видел. Потом подняв вспоминания того, как Селена Прекрасная в прошлом году принудила его воочию, на яви увидеть то, что просто смертным можно увидеть лишь во сне или перед смертью. Как над его головой разверзся «звездным куполом» «Черный колодец смерти». А далее, пошли видения от «мыслящего «образами» его третьего уровня сознания, с уточнениями, что именно так испугало его в прошлом году! Да до такой степени, что он почти год не подходил к Селене Прекрасной…
…Тогда, в начале мая прошлого Несчастного года, почти до смерти напугали его, совсем не виды «Черного колодца смерти», конечно страшные, но не убийственно ужасные. Страшнее было совсем другое! По-настоящему ужасающим были знания из «той жизни», что «видениями» были доступны разуму вундеркинда,- Селены Прекрасной, мыслящей образами своего третьего уровня сознания. Ладно бы она сама владела своими «знаниями»! Но когда она начала наводить эти «знания» непосредственно в память Макса. С чем реалии «этой жизни», буднично отражаемые «мыслящего словами» его второго уровня сознания, переплелись и запутались с образами реальности, внесенными «знаниями» из «той жизни». То, у тогда еще двенадцатилетнего Макса, в собственных мыслях возникло стихийное «двоевластие». Что для пятиклассника было еще более жутко, чем даже ощущать над собой «Черный колодец смерти» с разверзшейся бездной звезд, куда падают вверх, когда умирают. Сами его воспоминания стали принимать такой оборот, что на вопросы с уточнением времени, «в какой эпохе всё это происходит»? И с определением собственных желаний! Как ему всё это воспринимать? Или «пугаться» ощущении «той жизни»? Или радоваться своим собственным ощущениям «этой жизни»? У него никак не получилось. Ибо, «ощущения реальности» в тот роковой майский день поменяли свою полярность. То, что было со знаком «юг», стало со знаком «север». И всё «видевшееся» ему видения из «той жизни», перестали быть «каким-то вздором» со сновидениями на яви, а стали суровой действительностью. Значит! Все события из его суетливой подростковой «этой жизни» происходившие с ним «в советской школе» семьдесят пятого века с сотворения мира, оказались лишь привидевшимися ему в каком-то странном наваждении, скорее всего, просто «предсмертным видением». Всё происходящее тогда, год тому назад, Макс принял своей детской памятью, оказавшись в предобморочное состояние. Далее, ему еще пришлось услышать, как к нему обращаются «чужим именем».
И когда, мощью третьего уровня сознания Селены Прекрасной, наведенные на сознание Макса видения закрепились воспоминаниями в его втором уровне сознания. Так что, картины из «той жизни», начали казаться ему много реальнее чем события его «этой жизни». Да и как было эту реальность воспринимать как-то иначе, если Селена Прекрасная, густо источая свой запах эвкалипта, снова была рядом с ним. Более того, над ним, или вновь, или по-прежнему, зиял пресловутый «Черный колодец смерти», со всей своей разверзшейся «Бездной звезд». Куда падают вверх, когда умирают. На всё это грандиозное событие, тогда, триста тридцать три дня тому назад, первый уровень сознания Макса прореагировал гормонально, детскими гормонами,- эстрогенами, чем детеныши реагируют на смертельную опасность, чтобы бежать от нее без оглядки, надеясь на один шанс из тысячи, что убежав, можно будет выжить…
…Он тогда и убежал куда подальше, но сковывающий ужас его обездвижил. В фактически предобморочном состоянии, по стеночке он сполз на пол и остался сидеть на нём, от ужаса не в силах пошевелиться. Но и это не стало завершение драматической сцены бесконечной пьесы жизни. Далее, год тому назад, в «современных» интерьерах Рокового дома, последовало всё расставляющее по своим местам, подтверждающее реальность происходящего, сногсшибательное заявление Селены Прекрасной. Привычно, как в «той жизни», в «этой жизни» начала мая прошлого Несчастного года, и сейчас, в апреле Горького года, густо источающей запах эвкалипта…
…«Мато? Ты вспомнил меня»? Произнесла тогда Селена Прекрасная, голосом жрицы Богини Любви.
…И мрак от прикосновения к самой Вечности, неумолимо накрыл тогда пятиклассника Макса…
…Сейчас, в начале апреля Горького года, решимость третьего уровня сознания «мыслящего образами», до мельчайших подробностей, Макс вновь переживал «образы событий» годичной давности. Всё происходящее тогда, в начале мая Несчастного года, он буквально видел «в реальном времени», без всяких словесных комментарий от собственного второго уровня сознания «мыслящего словами». И без всякого на то реагирования гормональными командами первого уровня сознания. Просто снова видя, как тогда, триста тридцать три дня тому назад, в Роковом доме, рядом с ним, бессильно сидевшим на полу облокотившись о стену. Встав на коленки, чтобы быть с ним лицом к лицу. Обволакивая его всё тем же запахом эвкалипта, сверкая белками выразительных черных глаз, из «тумана предобморочного состояния», возник образ Селены Прекрасной из «той жизни». И, если тогда он ничего не мог ей сказать своим одеревеневшим языком, то она, на языке общепринятом в реалиях «этой жизни», заговорила с ним сама: «Мато! Я всегда помнила тебя! Как мы были в «той жизни»! Мы теперь, в «этой жизни»! Снова вместе»! Произнесла она «волшебные слова» из «той жизни», после которых тогда, Макс чуть физически не умер от ужаса уже в «этой жизни»…
С той давней майской поры Несчастного года, когда он от ужаса видений событий «той жизни», в «этой жизни» «с кровью» порвал с ней отношения, прошла уйма времени. Сейчас, был апрель Горького года, после длительного перерыва в их отношениях девственный Макс шагал под ручку с не девственной доброй Селеной Прекрасной. Шагавшие рядом одноклассники, каким-то удивительным образом понимая, что сейчас происходят какие-то неординарные события, хмуро сосредоточившись, не предавались никаким непринужденным разговорчикам и сопутствующим этому обыденному явлению беззаботному хихиканью. Похоже, всё же понимая, что в материальном Мире, сейчас случилось чудо…
Чудо! Доказательства, что заканчивается только жизнь! Любовь вечна…
В прошлом учебном году Лена Зимерман, когда Макс еще не знал ее истинного имени из «той жизни»,- Селена Прекрасная, на правах самого близкого друга, уводила его с собой в свой Роковой дом. Где в «этой жизни» рассказывала ему занимательные истории, гремевшие в «той жизни» в античности. Тех времен, пока Карфаген не был разрушен неуемными римлянами. Все ее откровения были яркими, логически последовательными, словно она сама была участником тех событий. И между делом, решимостью своего третьего уровня сознания, она наделяла его второй уровень сознания нужными знаниями. А чтобы ему легче было принять удивительные знания и не испугаться, она делала это в игровой форме. До поры, до времени, не требуя от него «вспомнить всё», как было в «той жизни» касавшихся приключений кельтского воина-наемника Мато. Всего того, что произошло однажды в древнем Карфагене, с погибелью того Мато, при отстаивании им права на «любовь-кровь» к своей родной дочери, этим и заслужившего у Вечности, право на «любовь-вечность»…
…Только вот, в стремлении побудить своего друга «вспомнить всё», тогда, в начале мая прошлого года, одиннадцатилетняя «одаренная всем» Селена Прекрасная явно поспешила. И тогда, очередной визит Макса к ней домой завершился для него настолько плачевно. Что от эмоционального шока вызванного прикосновением к сверхъестественному знанию, с накачкой воспоминаний из «той жизни». Он буквально, чуть не умер от ужаса в своей современной «этой жизни». С трудом психика, тогда двенадцатилетнего пятиклассника перенесла видения, оказавшиеся записанными его вторым уровнем сознания, как это будучи убитым, сорваться и падать вверх в разверзшиеся «Бездной звезд» «Звездные Врата» «Черного колодца смерти». Ужас снова пережитых ощущений смерти был столь тяжелым, что следующий день прошлогоднего мая, он пластом пролежал в собственной постели в ужасе, не выходя из дома под открытое небо, буквально боясь посмотреть вверх. И на протяжении одиннадцати месяцев запрещая самому себе вспоминать события, произошедшие в Роковом доме, в начале мая Несчастного года.
Последствием этого ужаса пережитого на яви в «этой жизни», через неделю после видений ужаса из «той жизни», Макс провалил весеннюю спартакиаду прошлого года. На соревновании юных пловцов не показав ожидаемого результата. И в составе хореографического ансамбля, едва на ногах устоял. И в школе стал получать одни только «двойки»! И если бы не отменили практику оставления на второй год, то быть бы и Максу обыкновенным второгодником, не осилившим учебу в пятом классе. Так что, начав с мая учебы в пятом классе, и с осени нового учебного года уже в шестом классе, Макс предусмотрительно стал сторониться Селены Прекрасной, более не подходя к ней. А когда она подходила к нему сама, чтобы снова, как в прошлом году поговорить на их общие «исторические» темы, он тут же уходил от неё. Итогом, после наступления нового Горького года, она вернулась с зимних каникул, уже превратившись в не девственную добрую Селену Прекрасную. И сейчас, через сто дней после нового года, этим роковым днем шестого апреля Горького года. В синем вечернем сумраке Макс шагал по родной улице Беговой в сторону своего дома в компании одноклассников, а его под ручку держала совсем не та Селена Прекрасная, кого он оставил в мае прошлого года. Рядом с ним была добрая как «Муха Цокотуха», не девственная Селена Прекрасная,- апологет Богини Любви, в кого всякий «Старичок-Паучок», не девственный злой Канна тоже, вожделел «отложить роковые яйца»! И только вмешательство в эти события, как «Маленького Комарика»,- девственного Макса, сам сценарий текущей реальности сделало совершенно непредсказуемым. Только вот за это изменение реальности, теперь Макс обязан был отдать свою жизнь…
На сто дней опоздал Макс появиться перед Селеной Прекрасной с бушующими в собственной крови боевыми гормонами андрогенами, физиологически не позволяющими чего-либо бояться. Даже оказавшись под сенью разверзшейся «Бездны звезд» «Звездных Врат» «Черного колодца смерти». И что было бояться? Когда он сам по себе, рядом с ней, был «живым воплощением доказательства», что «Кончается только жизнь! Любовь вечна»! Ведь они снова были вместе, он,- Макс, со своим прежним именем,- Мато. И она,- юная карфагенская жрица Богини Любви,- Селена Прекрасная, в свое время и зарезавшей того неведомого древнего воина Мато, не боявшегося сверти, поэтому не боявшегося и жить…
Только вот, совсем не так просто было быть рядом со жрицей Богини Любви, что Макс ощутил уже в следующее мгновенье реальности, как раз проходя под стенами, приснопамятного ему Красного дома, с лежащими там не девственными одноклассницами, Олвой и Молвой…
— Мато! Теперь ты понимаешь, что все твои детские страхи прошлого года остались за событиями этого дня! Со мной тебе не будет страшно! Кончается только жизнь! Любовь вечна! Мы снова вместе! Мы умрем вместе в один день, как в «той жизни»! Кто не боится смерти! Тот не боится жить…- с чародейственным придыханием, волшебным голосом, точно она ворожила словами, пропела добрая Селена Прекрасная…
На что «молчанием,- знаком согласия», как это выглядело со стороны, согласился Макс с ней…
— Мато! Бояться поздно! Пошли ко мне домой, там никого нет! Нам есть чем заняться после прошедших двух тысяч лет! И почти года, что ты ко мне не приходил…- певуче произнесла апологет Богини Любви, объявив это таким нежным голосом, что противиться этому сакральному вечному зову у просто юноши могло просто не оказаться физических сил.
Да и как этому было противиться? Когда от ощущения того, что эта сама «вечность пришла за ним», в этот роковой день, когда его чуть позже, но обязательно, зарежет злой Канна, Макс совсем расслабился. Наивно доверившись своему неуместному предположению, что сейчас он, вдруг неожиданно даже для самого себя осмелев. Наконец-то, хоть перед смертью, на которую он сам напросился, восстав против злого Канны, вернется к своим отношениям с Селеной Прекрасной, как это было в прошлом году.
И пошел бы девственный Макс с не девственной доброй Селеной Прекрасной в ее Роковой дом. Да как-то, понимал он, что там, как этого от него потребует его собственный первый уровень сознания, заведовавший страстными желаниями на гормональной закваске, подыгрывая первому уровню сознания не девственной девицы, не сможет отказаться от предоставленного ему права, актом «любовь моркови» торжественно в нее «отложить роковые яйца»! Так, точно «Муха Цокотуха», отблагодарит она его. За то, что он, как «Маленький Комарик» освободил ее от обволакивающих лапок «Паучка-Старичка»…
…Хорошо что, пока не случилось возбуждения, импульсом торможения, его второй уровень сознания «мыслящий словами», как-то вовремя вспомнил слова, услышанные этим роковым утром произнесенные для него другом Репой, заклинавшего его! Всегда! Чтобы не случилось! Никогда не вкушать «любовь-морковь».
…Да и третий уровень сознания, в минуты роковые «мыслящий образами», продемонстрировал виденные им с полчаса тому назад картины самой реальности. То как его одноклассники в кабинете Географии кричали злому Канне, в ответ на его угрозу убить зачинщиков бунта: «И меня! И меня…»…
Теперь Максу ясно было, почему суть происходящего была так ему знакома! Именно так кричали восставшие против рабовладельцев рабы в фильме «Спартак»: «Я Спартак, Я Спартак…»…
И далее, словно пояснениями того, что он этим днем пережил, образное мышление Макса, от его третьего уровня сознания, обратилось к сюжетным картинам из фильма «Спартак». Принудив его на грани бреда, на яви, словно во сне, посмотреть на видения кадров фильма. Изначально приняв, что киношный Спартак девственник, как это было сказано на первых минутах демонстрации того знаменитого фильма. Что изначально, с год тому назад удивило Макса, но сейчас до него дошло, почему была озвучена эта ремарка. И когда, универсальная домашняя рабыня по прозвищу Вэриния, то есть, «универсальная», красотой своих ног принудила Спартака вообразить ее, истинного апологета Богини Любви способной только на «любовь морковь». Той, с кем он будет строить отношения «любви-крови». И это когда вся слава Вэрениии, личной постельничий рабыни владельца школы гладиаторов,- Ланисты,- «торговца мясом», и любовница учителя фехтования этой школы, была в ее сраме. В полном соответствии с тем, как «по срамоте» древние римляне и определяли принадлежность персонажа к никуда негодным любителям исключительно «любовь моркови». И когда, по сюжету фильма, учитель фехтования и распорядитель жизни рабов и гладиаторов,- Маркус, послал Вэринию переночевать в камере не с обычным ее ночным партнером, полутораметрового роста гладиатором Дионисием, а к молодому девственному гладиатору Спартаку. Чтобы тот, на ее универсальной заднице приобщился к «любви моркови» и лишился-таки, своей девственности. Спартак, девственником доживший до своего «второго возраста» по «древне корейскому определителю», торжественно объявил Вэринии: «Нет! Я человек»! Оставшись приверженцем «любви-крови», он не стал в акте «любви-моркови» терять свою девственность…
…После чего киношный Спартак, почти дословно повторяя известный сюжет, как «Маленький Комарик» начал спасать свою «Муху Цокотуху», «универсальную» красавицу рабыню. Вынимая ее из загребущих лап «Паучка-Старичка»,- Ланисты, по прозвищу «торговец мясом». В этом действии, скорее всего кознями мстительной рабыни Вэрении, безотказной в актах «любви-моркови», но очень даже упорно отказывающей в «любви-крови». Спартак восстал против владельца школы гладиаторов и учителя рукопашного боя. Чтобы свободным человеком, в объятиях освобожденной рабыни Вэринии способной лишь к «любви-моркови», начать безуспешно приобщать ее к «любви крови». Поэтому! Всё у Спартака с Вэренией в семейных отношениях было плохо, даже если, за кадром остались жизненные перипетии кино персонажей. Даже женившись достаточно взрослым человеком, доросшего до своего «второго возраста», когда в его сознании главенствовали намерения второго уровня сознания, Спартак с Вэренией не мог реализовать «любовь кровь». То есть, построить дом, посадить сад и вырастить своего сына. Вэриния с ее «любовью-морковью», при главенстве в ней ее первого уровня сознания, к такой жизни была не предрасположена. Всё потому что, как это всегда случалось с рабами и рабынями, мнение которых никого не интересовало, они еще в своем «первом возрасте» подростка, поголовно теряли свою девственность. Поэтому, когда они с головой, и всеми прочими своими органами, были преданы стихии «любовь моркови», уже принципиально невозможно было им жить в парадигме «любви-крови»…
…Вот и получалось, что не девственная «Муха Цокотуха» была ментально ближе к не девственному «Паучку-Старичку», чем к девственному «Маленькому Комарику», даже если тот за нее отдавал собственную жизнь! Впрочем, «Мухе-Цокотухе» сакрально была нужна девственность «Маленького-Комарика», утеряв которую, тот сам физически становился аналогом не девственного «Паучка-Старичка». Более того, как это случилось однажды в античности древнего Карфагена с неведомым воином Мато зарезанного жрицей Богини Любви по имени Селена Прекрасная. «Муха-Цокотуха» могла и сама убить «Маленького-Комарика», если это ей приказывал могущественный «Паучок-Старичок»…
Все эти в мысли от третьего уровня сознания «мыслящего образами», за пару мгновений промелькнули в голове девственного Макса, записавшись в анналы его второго уровня сознания «мыслящего словами», затормозив желания первого уровня сознания заведовавшего страстными желаниями. Что сделало принципиально невозможным сейчас ему пойти в Роковой дом с не девственной доброй Селеной Прекрасной. Чтобы там, пошло потрясая своим правом на «любовь-морковь», ему самому в нее лихо «отложить роковые яйца». В бесконечной пьесе жизни исполнив роль «Маленького Комарика», изначально мужественно изгнав вон «Паучка-Старичка», чтобы потом самому случиться с «Мухой Цокотухой».
…И еще, по заданной теме вторым уровнем сознания припомнил Макс то, что слышал по радиосети в позапрошлое воскресение. Как-то вовремя вспомнив научный факт, услышанный им в образовательной детской передаче, где говорилось о южноамериканской хвостатой амфибии,- аксолотле. Знаменитой тем, что, если аксолотль в личиночной форме попадет в благоприятную среду, то после возрастных метаморфоз превращается в простую саламандру амбистому и размножается, уже пребывая во взрослой форме. А вот в не благоприятных условиях существования в холодных водоемах аксолотль так и остается в личиночной форме с наружными жабрами-отростками. И, пребывая в состоянии головастика, начинает успешно размножаться, откладывая икру. Такие аксолотли начавшие размножаться в личиночной форме, напрочь останавливали свое физическое развитие, и более ни при каких обстоятельствах во взрослую сухопутную саламандру не преобразовывались.
По этой же теме и третий уровень сознания Макса внес кардинальные уточнения! Что процессы свойственные половому развитию аксолотлей имеют аналоги и для модели роста молодых людей. Поэтому и получалось, что молодые люди, кто в неблагоприятных условиях начал случаться в своем нежном возрасте. На себе самом испытывали все прелести досрочной остановки развития. Явления оборачивающегося тем, что такой уже не девственный подросток, в своем развитии навсегда, до скончания времен, до самой старости, оставался с «детской сексуальностью» «вечным подростком», «пацаном», «девочкой»! Тем, кого можно село назвать: «человеком амфибией аксолотлем». Так что, тех молодых людей кто начал, и бурно продолжил, жить половой жизнью в своем нежном возрасте, оставаясь еще на уровне развития «головастика». Тех постигала участь амфибий аксолотлей с превращением в «недоразвитого», остановившего свое развитие «человека амфибию аксолотля»! В существо, живущее при главенстве первого уровня сознания, угнетенном состоянии второго уровня сознания и полном отсутствия функций третьего уровня сознания…
…И вот сейчас, сто дней как обращенной в «человека амфибию аксолотля», кем становятся все молодые люди утерявшие девственность в нежном возрасте. Сама не девственная добрая Селена Прекрасная, звала его,- девственного Макса, пойти с ней в Роковой дом. Чтобы там, в акте «любовь моркови», на всю «эту жизнь», он подарил ей личную девственность. И превратился в такого же, как она сама, как Канна, как Олва с обращенной в «рабство» Молвой, в «недоразвитого» «человека амфибию аксолотля», живущего при главенстве первого уровня сознания заведующего страстными желаниями. Что позволяло делать то, что делать, конечно же, нельзя! Но, если уж сильно хочется, то можно…
…Хорошо, что Макс не был «недоразвитым» «человеком амфибией аксолотлем», а был девственником, живущим с житейским правилом присущим обладателям второго уровня сознания, что нельзя делать того, что делать запрещено, как бы сильно не хотелось этого совершить…
…А вот Селена Прекрасная, пока сто дней тому назад бездарно и трагически не утеряла свою девственность, вообще была вундеркиндом, способной оперировать третьим уровнем сознания. С чем она могла осуществить то, что для простого человеческого разума было непостижимо! И когда что-то сделать было невозможно! Но! Если это нужно было сделать исходя из высших соображений, это исполнялось…
…В самой реальности на тихой улице Беговой, по дороге одноклассников из школы домой, после произнесенного приглашения доброй Селены Прекрасной, идти в ее Роковой дом, прошло полторы секунды. За которые Макс много чего передумал и, пользуясь вторым уровнем сознания, «мыслящего словами» в соответствии с собственным «словарным запасом». Оперируя третьим уровнем сознания, как-то, в минуты роковые возникающие при осознании смертельной опасности, драматически «мыслящего образа»! Теперь знал, что ей ответить, что он и сказал ей…
— Селена! Прекрасная! Я с тобой никуда не пойду…- произнес Макс…
После чего вокруг буквально «зазвенела» напряженная драматическая тишина…
Казалось бы, на этом действии, эпизод бесконечной пьесы жизни должен был завершиться! Но не тут–то было! На авансцену развития событий вышла тринадцатилетняя девственная Таня Хава, никак не желавшая, чтобы ее естественная красота померкла на фоне всего происходящего. И в этой «звенящей напряжением» тишине неожиданно прозвучал ее глухой от волнения голос…
— Нет! Макс! Я согласна…- объявила она то, смысл чего, на фоне зияющей для него перспективы скоро быть зарезанным, для заклинившего сознания Макса, остался неуместным сейчас каламбуром…
Поначалу, он всё никак не мог уразуметь, что же, от него хочет эта кукольная красавица с внешностью сказочной снежно-нежной Снегурочки. Произнесенные красивой девочкой для него персонально слова были не уместными, ни по форме, ни по содержанию. Как если бы на этой темной улице ему вдруг встретился сказочный персонаж и заговорил с ним человеческим голосом. Да и контекст ему сказанного никак не идентифицировался во что-то понятное. Сейчас всё продолжавшего пребывать в прострации от переживаемых удивительных ощущений вновь нахлынувших воспоминаний от неведомого воина Мато, тянувшихся за ним с прошлого года. Он просто не вспомнил, как этим роковым днем он сам передал Тане Хава послание от влюбленного в неё несчастного Ромы Бимана. Ведь с той поры, казалось, прошла целая вечность, явившая Миру совершенно нового почти тринадцатилетнего юношу, реализовавшего порыв мужских половых гормонов, заставивших его быть совсем другим персонажем в бесконечной пьесе жизни. Вот и не мог он своим заторможенным вторым уровнем сознания понять, чего она от него хотела? Непонятны ее слова были и всем остальным одноклассникам. Вот и замолчали все в полнейшем недоумении, до полного выяснения всех обстоятельств сейчас происходящих событий. С трудом Макс нашел нужные слова, подходящие к возникшей неясной ситуации…
— Таня! Ты о чём?- Удивленно переспросил он, тщетно силясь понять, чего от него хотят, когда весь потенциал его второго уровня сознания был занят воспоминаниями событий прошлогоднего мая месяца…
— Макс! Я согласна! Согласна! С тем, что написано в твоей записке… - уточнила Таня Хава «открытым текстом», произнеся свое заявление для особ ничего непонимающих, а для Макса так персонально.
— В какой такой записке?- Только и мог изумиться он, досадуя на свой второй уровень сознания, для которого «несчастного прошлого» уже и не существовало, было только «мятежное настоящее», в части, все-таки, наставшего и для него, его «светлого будущего»…
— В той записке, что ты передал мне, - настаивала на своём решении девственная девочка…
— Записке? Да я тебе ничего не писал! - Самым наиглупейшим образом пробормотал Макс, ставя и себя, и свою красивую одноклассницу в крайне неловкое положение…
— Макс! Какая разница, кто записку писал! Ты мне ее дал! Значит, это твоя записка! Я согласна дружить с тобой «на весь Мир»! - Тихо, но решительно объявила Таня Снежно нежная,- красивая девочка заранее убежденная, что ее красота, это не отразимая сила, которой должны быть подчинены все молодые люди…
— А…а…а, записка! Её Рома Биман написал… - самым наиглупейшим образом пробормотал Макс, с головой выдавая несчастного второгодника, кто с полчаса как, по приказу злого Канны сбежал из класса, при этом, ни разу не вспомнив о девочке своей мечты…
— Это неважно! Я согласна, дружить с тобой! Дружить на весь Мир… - ответила она…
Вообще, Таня Хава знала великую цену своей девичьей красоты! И нельзя было не согласиться с этим её посылом, не позволяющим ей, усомниться в том, что действительно, её абсолютная красота вполне позволяла ей делать всякие глупости. Даже, самой напрашиваться на дружбу с понравившимся ей юношей! И попробовал бы, хоть кто-нибудь из них, хоть раз посмотрев на нее, не согласиться с её выбором? Это физически было невозможно. Всё было так, как об этом говорили гоплиты древних македонцев войска царя Филиппа, четвертого века до нашей эры. Что, главное жизненное предназначение мужчины: быть выбранным красивой девушкой для дружбы с ней на весь Мир! Таня Хава и не сомневалась в полнейшем отсутствии конкуренции, с чьей бы стороны это ни было. Так что никто, пребывая в здравом уме и трезвом рассудке, не захочет гнать удачу вон от себя, самого себя лишая ее красоты. Действительно, рядом с Максом была прелестная розовощекая блондинка с чистыми голубенькими кукольными глазками жительницы снежных равнин северных просторов. С вполне сформированной ладненькой фигуркой юной длинноногой прелестницы, на которую на улице, как на красивую девочку уже начали оборачиваться взрослые мужчины активного сексуального возраста. Вот только Макс учился с Таней снежно нежной с самого первого класса, и он видел, как на его глазах формировались эти ее симпатичные девичьи формы. Как всё длиннее и плотнее становились её стройные ножки. Как наливалась красотой её девичья грудь. Как она из девочки, постепенно превращалась в девушку. Поэтому не мог он по законам мудрой Матушки природы позариться на подобные прелести девочки невиданной красы, выросшей вместе с ним в «одном гнезде»! Как растут братья и сестры, которым совсем не обязательно замечать природную красоту друг друга. Вот рефлекторно и отказывался он понимать предложения Тани снежно нежной о дружбе, как бы это заманчиво ни было.
— Таня! Не надо, этого…- несколько растерянно произнес он, как не имеющий будущего летчик-камикадзе, кому суждено скоро погибнуть, вот отговаривавший от серьёзных намерений свою несчастную любимую…
Сейчас, исподволь по-детски, всё надеясь, что красивая девочка отойдет от него, предоставив ему возможность пробиваться через трудности жизни в одиночку, не нагружая себя заботами ещё и о ней. Если, в этот полдень, при встрече с какой-либо уличной бандой кровожадных хулиганов, Макс вполне мог себе позволить быстренько ускакать в заросли ближайших «ракитовых кустов», за которыми его попросту больше никто бы не смог догнать в его стремительном беге хорошего спортсмена. То теперь, приняв предложение Тани снежно нежной, дружить с ней, он просто обязан был быть около нее, чтобы при этом не происходило. С чем он напрочь лишался своего единственного шанса на спасение,- возможности маневра. Как истребитель прикрытия времен недавней Войны он обязан был до конца находиться рядом с объектом защиты, как бы при этом враг не превосходил в силе, и не имея даже эфемерного шанса на спасение,- свободу маневра. Что явно обрекало его на гарантированно еще более горькую погибель…
— Нет! Макс! Ты в одиночку не выдержишь! Пропадешь! Со мной ты будешь думать только обо мне! А не о своих драках! И останешься в живых! Меня так Бабушка учила… - снова добавила своих решительных уточнений Таня снежно нежная, держа его за правую руку…
Так, словно бы она с Максом тут была одна, не замечая, как шагали рядом их многочисленные школьные друзья-товарищи. Не видя, как всё по-прежнему на левой руке Макса висела другая девчонка,- не девственная добрая Селена Прекрасная,- апологет Богини Любви. Будучи девственницей Таня Хава, явно не намереваясь допускать какие-либо отношения девственного Макса с не девственной доброй Селеной Прекрасной, буквально отнимая его у нее. Отгоняя, как «Маленького Комарика» от обволакивающе липких лапок «Мухи Цокотухи», отчаянно прилипавшей к своему герою защитившего ее от «Паучка-Старичка»,- не девственного злого Канны.
— Таня! Лучше я ни с кем не пойду, целее буду! - произнес Макс, третьим уровнем сознания «мыслящего образами», видя всё, что…
Что нельзя пребывая в «первом возрасте» вкушать «любовь-морковь», к чему его призывала апологет Богини Любви, не девственная добрая Селена Прекрасная. Впрочем, невозможно было в «первом возрасте» реализовать и «любовь-кровь», к чему его призывала девственная девочка. Для этого им в паре нужно было девственниками прожить еще десяток лет до своего «второго возраста». Что при ее красоте и его стати акселерата, вряд ли получилось бы. Потеряли бы они девственность в лет семнадцать, а то раньше! Но, будучи девственниками, можно было при взаимной активации третьего уровня сознания, им вместе вознестись к «любви-вечности». Только вот, пока что, у Макса просто слов не было, чтобы пояснить Тане Хава, на что он решился! Да и она сама, со своим простым сознанием подростка, не поняла бы его…
А уже в следующее мгновенье реальности началось новое драматическое действо бесконечной пьесы жизни, как это всегда случалось, когда рядом с Максом случайно или намеренно оказывалась Таня Хава. Если Максу оказавшемуся, около Селены Прекрасной, всегда везло по крупному! То, когда около него оказывалась Таня Хава, ему не везло категорически. Так проявлялся эффект совместимость по гороскопу для людей пребывающих под контролем «небесной канцелярии». Что было явлением закономерным, повторяющимся и определяющимся просто. В гороскопе были основные «стихии»,- «огонь» и «земля». Были поддерживающие, одновременно они же и подавляющие «стихии»,- «воздух» и «вода». Где «огонь» поддерживается «воздухом» и подавляется «водой». «Земля» поддерживается «водой» и подавляется «воздухом». Исходя из этого, имеем, как идеальные пары партнеров, где встречаются основные «стихии» со своими поддерживающими «стихиями». Это пары «огонь» с «воздухом», «земля» с «водой». Таким парам по жизни всегда будет везти, и удача их никогда не оставит. Были и нейтральные пары,- где «стихии» не взаимодействует со «стихией» гороскопа партнера. Это «огонь» с «огнем»! «Земля» с «землей»! «Воздух» с «водой»! К партнерам в таких парах никогда не придет крупная удача! Но к ним не придет и крупная беда. Были и несчастные пары, где встречаются основные «стихии» со своими подавляющими «стихиями». Это «огонь» с «водой»! «Земля» с «воздухом»! Такие пары долго не живут! Притягиваемые к ним крупные беды физически не позволят им жить вместе. И если от не девственной доброй Селены Прекрасной рожденной под «стихией» «воздуха» и сейчас держащей Макса за свободную левую руку, как от источника физической безопасности веяло для него лично неиссякаемым комфортом и ожидаемым везением. То, от шагающей рядом с ним девственной Тани Хава, явно исходили флюиды ожидавших его великих бед, некоторые из которых были даже не совместимы с жизнью. Ибо, сакральная «стихия» «огня» Макса. Со «стихией» «воды» Тани Хава, физически были не совместимы. С ней рядом, везение ни то что, оставляло Макса без всякого участия, а даже меняло на противоположный свой знак, становясь «неоспоримо отрицательным»…
И вот сейчас, беды не заставили себя долго ждать со своим автоматическим появлением! И пришлось Максу стойко встречать пришедшие за ним суровые испытания. Только сейчас вместо привычных тринадцатилетних девственных Сашка с Мишком, традиционно «отвешивавших» ему «дежурную порцию» тумаков. Сейчас, на перекрестке улиц Беговой и Бычьей, его ждал конфликт много жестче и по-настоящему «взрослый». Как самцу с самцом, за обладание двенадцатилетней не девственной доброй Селеной Прекрасной, почти тринадцатилетнему девственному Максу была явлена необходимость вступить в конфликт уже с дважды второгодником почти пятнадцатилетним девственным несчастным Димоном, из сумрака, появившегося перед одноклассниками. Всего с полчаса тому назад несчастный Димон выскочил следом за своим врагом,- злым Канной, откровенно трусливо бежавшего из кабинета Географии. Похоже, несчастный Димон возжелал единолично продолжить борьбу со своим противником. Тем более что он сам был в числе зачинщиков распаливших бунт агнцев против козлища,- злого Канны. Всё для того, чтобы защитить добрую Селену Прекрасную. Оставшиеся в школе одноклассники шестого «А» класса, все вместе, плотно сбившейся стайкой шестиклассников, построившись вокруг Селены Прекрасной и Макса, благополучно покинули школу. Без приключений почти дошли до перекрестка улиц с Белым и Зеленым домами. Где их сейчас и встретил несчастный Димон, всё по-прежнему пребывавшего под чарами апологета Богини Любви,- доброй Селены Прекрасной, он явно без драки всё успокоиться не мог. Так и бушевали внутри его не шуточные страсти, способные принудить любого подростка сгенерировать массу греховных эмоций,- тех же самых деструктивных желаний, направленные на разрушение. Что было настоящим бедствием проявлением, которого попавшему в злоключение персонажу бесконечной пьесы жизни, только и оставалась что, отворять ворота для проникновения пресловутой беды. Беды, как для несчастного Димона, так для Макса. Похоже, сама по себе добрая Селена Прекрасная существовала именно для того, чтобы отворять ворота, для проникновения пресловутых бед. Особенно для тех юнцов, кто целовался с ней,- апологетом Богини Любви. Весь недавний февраль она уговорить несчастного Димона, раньше предусмотренного на то срока, в его «первом возрасте» отдать ей собственную девственность. Но, не получилось у нее воплотить в жизнь сюжет Библейского мифа о вкушении «Запретного плода познания»,- атрибута Библейской мифологии, на вкушение которого раньше положенного срока Адама и Еву соблазнил «Змей искуситель»,- один из ангелов впоследствии объявленный падшим и, по совокупности содеянных преступлений перед «Богом Духом», низвергнутый в преисподнюю. Именно об этом, в недавно показанном по телевидению новом телевизионном спектакле Московского театра сатиры, по пьесе Исидора Штока, нынешние постановщики и попытались донести для своих юных зрителей основные идеи Библейских мифов в сценической форме доступной для понимания современников, - сплошь атеистов. Где основной мыслью постановки было убедить атеистического зрителя середины двадцатого века, что нельзя вкушать «Запретный плод познания»,- атрибут Библейской мифологии раньше положенного срока. А вот, когда срок подойдет, тогда и будет можно пожениться…
Чудом! Как она ни старалась, не удалось ей уговорить его, в обмен на жертвование ей собственной девственности, вкусить с нее «любовь-морковь». По удачному стечению обстоятельств. Может, и по заветам современного телеспектакля Штока. В текущей реальности добрая Селена Прекрасная так и не смогла уговорить несчастного Димона, чтобы он как мифический Адам, соблазненный Евой, наконец-то, в нежном возрасте вкусил с неё «Запретный плод познания». Это у нее не получилось в феврале месяце. А в марте месяце, точно повзрослевший детеныш,- «молокосос» около своей кормилицы, которую он месяц назад так сладко сосал, несчастный Димон уже и близко не мог подойти к доброй Селене Прекрасной. Оказавшись не в силах, противиться своим естественным реакциям от первого уровня сознания. Врожденные инстинкты, по достижению половой зрелости и способности размножаться, физиологически запрещали ему дышать одним воздухом со своей «псевдо мамочкой». Только вот добрая Селена Прекрасная, как апологет Богини Любви отцепиться от несчастного Димона, не забрав его девственность, уже не могла…
Как бы то ни было, начиная с марта месяца и до этого рокового апрельского дня, добрая Селена Прекрасная не смогла склонить несчастного Димона продолжать быть в ее обволакивающих объятиях. Программа поведения несчастного юноши, обусловленная рефлекторными командами, жестко потребовала от него «не приближаться к своей Мамочке». Но касательно высоких чувств несчастный юноша остался уязвим, право заставить его ревновать ее так и осталось при ней. Ибо несчастный Димон, как всякий подросток обыкновенный пребывал при своих безусловных рефлексах от первого уровня сознания, ещё и усиленных условными рефлексами от второго уровня сознания. С чем, распаленный собственной боевой страстью, он оказался бы рядом с ней, когда она начинала ластиться к другому подростку. Да так усердно, что непосредственно в школьном классе снимала с себя собственные трусики. Как это случилось в самом начале недавнего марта месяца. Когда несчастный Димон приложил максимум усилий, чтобы никто из мальчишек в шестом «А» классе «не заметил», как добрая Селена Прекрасная, провоцируя на взрыв ревности именно его, всем юнцам в классе показательно демонстрировала, что трусиков-то на её девичьих гениталиях нет! А для похотливого злого Канны эта демонстрация была персональной, для этого она, согнав Муссу со своего места, сама уселась за парту трижды второгодника.
Продолжение тех событий начала марта месяца, случились этим роковым вечером шестого апреля. Для достижения своих «любовных целей» через разжигание ревности, чтобы-таки, заполучить девственность несчастного Димона, неосмотрительно целовавшегося с ней весь февраль месяц. Добрая Селена Прекрасная, как «Муха Цокотуха» на стекле, всё продолжала давить своей изощренной провокацией. Надеясь, что действом ее козней, он, как «Маленький Комарик» обязательно защитит ее от «Паучка-Старичка»,- злого Канны. Даже если этим демаршем он подпишет самому себе «смертный приговор». Главное! Чтобы перед этим успел отдать ей собственную девственность, хоть перед неминуемой смертью, оставив ей на память акт «любовь моркови».
Но, разрывая шаблон намеченного сценария событий, в действо ворвался Макс! Кто, как «Маленький Комарик», первым встал на защиту доброй Селены Прекрасной от притязаний злого Канны. Не отдав ее как «Муху-Цокотуху» похотливому «Паучку-Старичку», собравшемуся в нее «отложить роковые яйца». Впрочем, и несчастный Димон не остался в стороне от этого конфликта, даже если он не смог и близко быть рядом с доброй Селеной Прекрасной. Он снова, только теперь вместе с остальными одноклассниками, встал на ее защиту, не позволив ей добровольно позаниматься «любовью-морковью», с любителем этого дела, злым Канной. Только потом, отделившись от коллектива, чтобы «маневрировать самостоятельно» и быть подальше от доброй Селены Прекрасной, несчастный Димон не пошел вместе со своими юными одноклассниками по школьному двору мимо зловеще чернеющей толпы многочленов банды поселка Рабочего, показательно скорой на расправу. И вот сейчас несчастный Димон вышел из вечернего сумрака, появившись на авансцене бесконечной пьесы жизни, когда добрая Селена Прекрасная уже явно переустановила сценарий развития событий, использовав удачно подвернувшегося ей под руку Макса, кого она и сейчас и держала за рукав его курточки. Профессионально, делая всё, чтобы уязвить высокие чувств несчастного Димона. Для этого она, точно апологет Богини Любви на работе, пуще прежнего начала ласково притираться к Максу. Что ее почитателю было невыносимо больно видеть, слышать и понимать суть происходящего. Да и никакому гордому юнцу не могло понравиться, когда близко знакомая красивая девушка оказывала внимание другому юнцу.
— Гели! Смотрю! Ты здорово развеселился! Что? Рад, что в живых остался? Это только временно! Ты сам во всём виноват! А от Лены отойди, сопля вонючая! Она не для тебя!- сурово захрипел, дважды второгодник несчастный Димон сразу же переставший быть просто одноклассником...
— Дима! Я приглашаю к себе домой Макса, и тебя приглашаю! Бояться поздно! Пошли с нами… - проникновенно произнесла добрая Селена Прекрасная, поясняя, что тут происходит, и, распаляя в конфликтующих перед ней юношах, их низменные андрогинные гормональные реакции агрессии.
Чтобы в итоге, или одного из них, или сразу двух их, она наградила бы своей жреческой милостью апологета Богини Любви, сладкой «любовью-морковью» с обязательным лишением девственности…
— Гели! Пока жив, здоров, пока способен передвигаться самостоятельно без костылей! Катился бы домой от греха подальше! Я обычно детей не бью! Но ты этого, вроде бы как, сам сильно хочешь! Да и лучше тебе будет быть битым мною, чтобы больше в школу не ходить! Теперь тебе на улице! Тем более в школе! Появляться не следует! Убьет тебя Канна! Так что! Катись ты, скорее! И прячься под кроватью, - вспыхнув животной агрессией, не совладав своими греховными эмоциями, в ярости скрежеща зубами, процедил несчастный Димон сквозь стиснутые зубы, реализуя боевой сценарий реальности.
И пристально, по-боевому, уставившись на неожиданно возникшего соперника. Управляемый желаниями своего первого уровня сознания, несчастный Димон со всей своей сексуальностью подростка вошел в конфликт с Максом. Точно как самец гоминида, вызывающий на схватку другого самца гоминида за обладание самкой гоминида, наделенной, столь заманчивой гипосексуальностью. С тем свойством, что обеспечивает самый широкий охват потенциальных половых партнеров, осуществляемым по животному принципу: «кто первым подошел, с тем и спать идти»! Но только, первым всегда подходит вожак! Вторым появляется его «зам», брат или сват! И так по всей иерархической ступени сообщества гоминид. Вот поэтому, никчемный последний по статусу иерархии индивид, может довольствоваться сексом только с беззубой старушкой. Хотя, подростковая сверх сексуальность, или так называемая гиперсексуальность, ярко характеризуемая повышенным содержанием мужских половых гормонов в крови юного гоминида мужского пола. Что несчастному Димону не оставляла никакого другого продолжения развития сюжета кроме как животной кровавой драки. Чтобы уничтожив соперника, стать победителем во внутривидовой конкуренции и на правах победителя заняться бурным животным сексом. Куда его, не мытьём так катанием, и загоняла, добрая Селена Прекрасная,- апологет Богини Любви. Что бы несчастный Димон, чувством, толком, расстановкой, вкусил-таки с нее пресловутый «Запретный плод познания». И немедля, после акта «любовь моркови», сам обратиться в «недоразвитого» «человека амфибию аксолотля» с главенствующим в сознании первым уровнем сознания. С чем потом он начал бы, вместе с ней стареть со своего нежного возраста. Ощущая как, с процессом взросление организма гоминида мужского пола, процентное содержание андрогенов в крови уменьшается от пика подростковой сверх сексуальность до «полного нуля» в старости. Завистливо вспоминая, о своем сексе в нежном возрасте, всегда осуществлявшегося под эгидой и управлением первым уровнем сознания, что оборачивается всеми типическими реакциями рептилии в брачном поведении. Где всё просто! Нужно было только поймать самку. Прижать ее к какому-либо естественному препятствию, чтобы не сбежала! Ввести в ее клоаку копулятивный орган. Сбросить семенную жидкость, избавившись от гормонального пресса. И всё! Привет предкам! Остается только перекатиться в сторону. И скрыться в ближайших кустах, чтобы больше никто его не видел и не слышал. Именно так происходит половое сношение,- секс без любви, «человек амфибий аксолотлей». Поймал, прижал, сунул, вспрыснул и сбежал! Если данный алгоритм сексуальных отношений не выдерживался, то последствия могли быть катастрофическими. Невозможность «вовремя уползти» после акта копуляции зачастую включала программу агрессии против своего полового партнера. И тогда начинался уже следующий акт трагедии постоянно злым роком преследующих злобных «человек амфибий аксолотлей», у кого секс разновидность садизма. А после секса, уже начинается голый садизм с унижением и оскорблением своей жертвы. Что иногда завершалось даже летальным исходом или просто убийством…
…Конечно же, несчастный Димон нисколечко не сомневался, что Макс поступит по давно заведенному стереотипу поведения подчиненного мальчишки, ведь перед ним был крупный дважды второгодник, которого следовало бояться и обходить стороной. Но разум Макса, получивший гормональное реагирование андрогенами, пел уже совершенно другие песни не угнетенного раба, а бесстрашного воина! С чем он, второй раз за этот роковой день, по своей воле объявил священное слово свободного человека: «Нет»! Ибо, как только его первый уровень сознания накачал его кровь боевыми гормонами,- андрогенами, так он уже ничего и не боялся. Собственный гормональный набор почти тринадцатилетнего юноши, в агрессивности нисколечко не уступал гормональному набору его почти пятнадцатилетнего соперника. Сейчас Макса просто бить было невозможно, теперь с ним нужно было драться! Биологически, по гормональной инерции он более не генерировал детских гормонов страха,- эстрогенов. Следствием чего в нем и не было самих эмоций страха. Зато, более чем достаточно, было эмоций агрессии…
— Нет… - уверенно прохрипел Макс, даже не подумав испугаться…
Ведь они были не в школе и не на страшном школьном дворе, а на родной улице Беговой, куда крупные «карательные экспедиции» членов банды поселка Рабочего заходили редко. Разве только в «частном порядке» соблюдая какой-то неформальный договор о разграничении сфер влияния с другими районными бандитскими формированиями. Да и рядом был родной дом Макса. Поэтому он должен был достойно ответить Димону из сопредельного двора, как представителю соседнего дома расположенного на противоположной стороне перекрестка улиц Беговой и Бычьей. А мальчишки Зеленого дома не смотря на вопиющее численное меньшинство, традиционно не считали себя слабее своих извечных друзей-соперников обитавших в многолюдном блоке Белого дома по улице Бычьей. Но самым главным фактором мужественного поведения Макса было то, что он был вместе с доброй Селеной Прекрасной,- красавицей, за внимание которой можно было отдать всё на свете…
— Гели! Уйди отсель! Я иду с ней…- прошипел Димон, начиная реализовать всю свою агрессию…
Но бушующие в крови Макса андрогены,- мужские половые гормоны, физически уже не позволили ему в «этой жизни» уступить свою спутницу из «той жизни», так нежно державшей его под ручку. И безусловные рефлексы его собственного первого уровня сознания требовали от него в эти минуты роковые при выявленной опасности бить, а не бежать! Бить! Отстаивая в драке свои животные права, пусть даже уподобившись при этом примитивной рептилии.
— Конечно же, не побежит! И не думай! Не испугается тебя Макс! А, ты! Изменщик, проклятый! Бросил Лену…- по этому поводу взяла и выплеснула на несчастного Димона всю накопленную на него обиду, за подругу детства до неприличия прямая Надя Тим…
И взревел дважды второгодник, сам давно и близко не подходивший к доброй Селене Прекрасной, но уступать её кому-то другому никак не желавший. И, от слов переходя к делу, леопардом прыгнув на Макса, его видя причиной всех своих несчастий ставших поводом для девчачьих оскорблений в его адрес.
Точно на киноэкране при замедленной съемке, Макс видел, как медленно, не касаясь земли, летит на него соперник, закрыв свои плохо видящие глаза,- извечную проблему несчастного Димона. Кто в свое время просто перестал учиться потому, что без очков он больше ничего не видел, а в очках стеснялся ходить. Ведь он, как великий драчун в очках драться не мог.
Увернуться от столкновения Макс мог без особого труда и напряжения. «Реального времени» на реагирование у него было «хоть пруд пруди». Но его нежно держали девичьи ручки Селены Прекрасной и Тани Хава, от чего резко дёргаться ему было невозможно. Оставалось только «скалой» принять первый удар на себя. И удар не замедлил со своим физическим проявлением. На мгновенье темень апрельского вечера для почти тринадцатилетнего юноши расцвела вспышкой бордового фейерверка, тут же превратившись в абсолютный мрак небытия. Удар несчастного Димона с лёту двумя вытянутыми вперёд кулаками пришелся в грудь Макса. Девичьи ручки физически удержали его на ногах. Даже если из его рук точно мини взрывом, было выбито всё, что он держал! Папка с учебниками и мешочек со второй обувью более не обременяли его рук. Сверкнув в его глазах «красной медузой» разлетающейся по сторонам плазмы взорвавшейся шаровой молнии к нему вернулось восприятие материального Мира! И очень вовремя! Перед взором Макса ярко высветилось искаженное ненавистью лицо противника. Сам грубый Мир был совсем не простым, если в нём медленно, как в замедленной киносъемке, несчастный Димон неумолимо отводил руку для следующего разящего удара, но не успел…
…Макс ударил раньше! Как тренирован, был это делать его второй уровень сознания, ведающий не только «словарным запасом», но и набором условных рефлексов требующих действовать так, как был «обучен». А одним из главных условных рефлексов Макса оставившего при нем с детсадовских времен, было, моментально ответить на удар ударом, если удар наносился жителем соседнего Белого дома.
Еще, на себе самом Макс испытал, что в нежном возрасте для разрешения межличностных конфликтов посредством кулаков, деятельность высших уровней сознания была совсем не лишней. По факту происходящих с ним роковых событий, всё по-прежнему, третий уровень сознания, сакрально был при нём. Что и позволяло физически на события посмотреть в «замедленном времени». И, сам не поняв, как это у него получилось, ударить так, что в «реальном времени» это было по-настоящему убийственно. Ударив с запредельно сокрушительной резкостью появляющейся в мышцах человека, когда физически драться помогали «сакральные силы» третьего уровня сознания.
В следующее мгновенье, после нанесения сокрушительного удара в скулу несчастного Димона, на руках Макса повисли его одноклассницы, на правой руке Таня Хава, на левой добрая Селена Прекрасная, не давая ему возможности добить врага. Далее, чтобы Макс более не этого видел, несчастного Димона оглушенного пропущенным ударом и повисшего на руках сердобольных одноклассников,- друга Улана и тихого Тепы, его «битой собачкой» тихо увели в темноту. А в ощущениях Макса возникла «звенящая тишина», точно сама пустота с небес опустилась на Землю, с чем реальность происходящих вокруг него событий просто пропала…

***

Любовь морковь Мухи Цокотухи

Глава шестая.

При непростой ситуации и напряженности складывающейся в существующей реальности, почти тринадцатилетний девственный Макс, пришел в себя только за дверями своей квартиры, краешком сознания припоминая, что до родного порога его довел друг Ерик, благо они жили в одном подъезде Зеленого дома. Времени после возвращения домой Максу хватило, на то, чтобы всё же успеть поужинать, до того как раздалась трель дверного звонка известившего, что новое действо бесконечной пьесы жизни началось. И началось оно с первого звонка и с того, что за ним пришел тринадцатилетний девственный друг Улан, в спортивном трико и кедах, как иногда он бегал на тренировку в школу, чтобы не тратить время на переодевания. По всему было видно, что одноклассник явно хотел что-то сказать, но пока еще, он как-то испуганно промолчал. Тем не менее, всем своим видом подсказав, что еще нужно было безотлагательно осуществить этим роковым понедельником шестого апреля Горького года…
По примеру товарища по команде, Макс так же сразу надел спортивную форму своей школьной баскетбольной команды под свитер и трико. Потом, в куртке и в игровых кедах, следом за другом Уланом, бегом выскочил из дома за продолжением своих юношеских приключений. Ему и его юным друзьям, этим роковым вечером нужно было возвращаться назад в школу, но уже не по делам учёбы, а по плану розыгрыша городского кубка школьных баскетбольных команд. Впрочем, бежать плечом к плечу рядом с другом, Максу было много спокойнее, чем он бежал бы в одиночестве и не факт, что он вообще вспомнил бы о необходимости этим роковым вечером еще вернуться в школу на кубковую игру. Вот он и бежал ни о чём более не думая, как-то надеясь на своего, уж очень внимательного к нему сопровождающего его друга, не замечая ничего вокруг, не обратив никакого внимания и на милицейскую машину у ворот школьного двора. Последствием скоротечной с обменами ударами, но довольно-таки физически болезненной стычки с почти пятнадцатилетним несчастным Димоном, сейчас с полчаса после этого действа, на бегу под синим апрельским небом, в каком-то навязчивом сопровождении друга Улана, Макс никак не мог растечься мыслями. Даже по такой животрепещущей теме, как его созревший и уже перезревший конфликт с почти шестнадцатилетним не девственным злым Канной. Всё потому что его первый уровень сознания,- «Реагирующий мозг рептилии» никак ни на что не реагировал. Просто не зная, какую команду подавать! Бежать! Или Бить! Да и, его второй уровень сознания,- «Запоминающий мозг гоминида» «мыслящий словами», не ведая, что вспоминать-то, устало помалкивал. И третий уровень сознания,- «Эмоционально творческий мозг человека», без того ели теплившийся, аварийно работая впервые в его «этой жизни» всего, где-то минут шестьдесят. Тем более, не имея «никаких серьезных тем» по рассмотрению собственного, скорее всего уже и не долгого бытия, никаких «мысли образов» более не генерировал. А «несерьезной темой» он видел образ тринадцатилетней девственной красавицы Тани Хава. Так что, образ этой красивой как античная Богиня девушки, даже в свете разворачивающегося большого конфликта со злым Канной, затмил всё его сознание. От чего, как-то ни единой мысли не мелькнуло в голове Макса, по теме, а как он будет героически драться, против этого знатного члена банды поселка Рабочего. Первый уровень сознания в отсутствии гормональных реакций, не подсказывал, как ему действовать, бить, или бежать. Второй уровень сознания «мыслящий словами», не перебирал доступными его словарному запасу выражения, что он будет говорить и что делать, когда его поймает беспощадный злой Канна. Третий уровень сознания занятый сакральным образом Тани Хава, вообще не рассматривал возможность его физического противоборства против членов банды поселка Рабочего. Что, впрочем, было так же бессмысленно, как рассматривать шахматный этюд, сколько ходов успеет сделать «Белая фигура», на шахматной доске сплошь заставленной «Черными пешками». Такая задача никак не решалась. Так как единственного хода хватало для того, чтобы «Черные пешки» «съели» «Белую фигуру» без остатка. А если, думать по этой теме, было бесполезной тратой времени. То Макс об этом и не думал. И его второй уровень сознания не вывалил «на-гора» «пересказ словами» того, что злой Канна, способный избить до смерти любого запоздалого прохожего, если у того в кармане не окажется дежурной пачки папирос с коробком спичек. А его,- Макса, мог убить ещё быстрее! И даже спичек не попросить. Убить за то, что он,- Макс, встал и стал непреодолимым препятствием в деле занятия злого Канны с двенадцатилетней не девственной доброй Селеной Прекрасной «любовью-морковью», а такой демарш, не прощался никому. Такое оскорбление личного достоинства большого члена банды поселка Рабочего могло быль смыто лишь обильным пролитием крови обидчика. В первую очередь крови Макса, кто первым сказал злому Канне,- «Нет», его сексу с доброй Селеной Прекрасной. Во вторую очередь Юры Крылова. В третью и несчастного почти пятнадцатилетнего девственного Димона. Потом очередь на экзекуцию дошла бы до всех остальных мальчишек шестого «А» класса «Сто восьмой» школы…
…В ситуации, когда Максу, в каждое следующее мгновенье реальности светила перспектива быть зарезанным злым Канной. Или кем-либо из его подручных членов банды поселка Рабочего. Более-менее сознание в части функционала второго уровня сознания с пониманием происходящего с ним самим, вернулось к Максу только в мужской раздевалке школьного спортзала в объятиях товарищей по баскетбольной команде. И то после того, как тренер Георгий Георгиевич Шпак сунул ему под нос пузырек с нашатырным спиртом. Тренер школьной баскетбольной команды и сосед Макса по Зеленому дому, по возрасту был на десять лет старше. В армии срочную службу отслужил в «Спорт роте» на Дальнем Востоке, многому чему там научившемуся, и как действовать сейчас он хорошо знал…
— Что с ним?- по состоянию Макса,- товарища по команде, задал вопрос злой Тамал, в плане «кубковой» игры с командой другой школы, когда его партнер по розыгрышу игровых комбинаций вел себя как не разбуженный сомнамбул, заблудившийся в видениях о красавицах…
— Макс, только что дрался с Димоном! Вот он и не в себе,- пояснил суть дела для злого Тамала, одноклассник из Белого дома, и товарищ по баскетбольной команде, друг Улан...
— И кто победил?- поинтересовался с не скрываемым волнением друг Мусса, не успевший переодеться дома, поэтому переодевавшийся в раздевалке спортзала из школьной формы в форму спортивную...
— Димона мы повели домой. У него что-то с глазами, совсем перестал видеть. Его встретили, Степа с Филей из нашего Белого дома, они сказали, что сами займутся Димоном. Как очухается, отлежится, встанет, пойдет домой… - проговорил друг Улан сейчас скорее озабоченного судьбой своего близорукого соседа живущего с ним в одном подъезде, чем проблемами победителя произошедшей драки,- Макса…
Пояснить ситуацию попытался другой одноклассник из Белого дома и товарищ по баскетбольной команде,- тихий Тепа, прибежавшего в школу следом за Уланом и Максом, но после толчка в бок Улана, поняв отданные ему вербальные команды, как-то неловко промолчал…
— Улан? А где ты Гели встретил? Ты с ним вместе в спортзал прибежал…- был новый вопрос Тамала.
— Я за ним домой зашел…- тихо произнес друг Улан…
— Понятно! Это тебя Степа попросил? Гели в школу привести? Это в его стиле, на других свою заботу перевешивать! Вся банда поселка Рабочего в школу набилась, в спортзале на полу сидят, не помещаются! Гели, ты кипишь, замутил?- поинтересовался пятнадцатилетний не девственный злой Тамал, мелкий по значимости, но физически крупный бандит местного пошиба…
На баскетбольной площадке злой Тамал слыл отличным «центровым», а в жизни остававшийся лихим хулиганом с улицы Керосинщиков имевшего личностные свойства «недоразвитого» «человека амфибии аксолотля», у которых, если был один признак. То, были и все остальные признаки. Что позволяли злому Тамалу, в свободное от учебы и тренировок время, по уличному сленгу «шакалом» в ближайших окрестностях осуществляя силовой отъем денег у кого можно было отнять их без драки, кто был согласен с этим фактом. Еще беспощадно «отвешивая» «по шеям» кому можно было, чтобы мотивировать смысл их боязни его дикой силы, в которой сомневаться не приходилось. Ладно, Макс играл в связке со злым Тамалом, обеспечивая ему атаку на кольцо соперника. Поэтому тот и не «приставал» к нему с навязчивыми предложениями «поделиться» с ним наличными деньгами. От чего другим мальчишкам отмахнуться не представлялось возможным. И только то, что в «Сто восьмой» школе верховодил со своими членами банды поселка Рабочего злой Канна, не открывало возможностей во всей своей неуемной жестокости развернуться Тамалу. А находчивый и деятельный злой Тамал, дай ему волю в стенах школы, явно переплюнул бы своими зверствами над школьниками недалёкого и ленивого злого Канну…
Продолжение обсуждения произошедшей стычки просто школьника,- Макса, с дважды второгодником несчастным Димоном, что явно начинало в шестом «А» классе новую эпоху межличностных отношений, прервало очередное за прошедшие три минуты появление в раздевалке тренера Георгия Георгиевича…
— Команда! Юности моей! Сколько можно болтать? Все дела! Вон! За площадкой! Тут только баскетбол…- взорвавшимся гейзером прокричал тренер, в каждой игре от своих подопечных требовавший, ни больше, ни меньше, а свершения подвига, с полнейшим разгромом соперника наголову, - Лёша, выводи команду на приветствие… - решительно прервал он все посторонние для кубковой игры разговоры…
И словно перед выходом на сцену для Макса исчез весь внешний Мир с его бандами Большого Города. Даже «мыслящий образами» третий уровень сознания более не отвлекал его внимания красотой Тани Хава. В его реальности осталась только маленькая модель мира,- баскетбольная площадка, где вскоре должны были закипеть настоящие, совсем не шуточные жаркие страсти. С совершением самых натуральных героических подвигов. Совершаемых во имя спортивных деяний, пусть даже не имевших никакого особого смысла. Но, деяний имеющих великую цель. Чтобы честно, по писаным правилам победить равного по силе соперника. Для чего необходимо было превзойти спортивного конкурента в стремлении к победе всей своей командной волей, чего «понарошку» сделать было невозможно. Биться за победу нужно было по-настоящему. Со всей отдачей имеющихся, да и припрятанных «на всякий случай» сил. Как полагалось по регламенту официального матча по розыгрышу городского кубка по баскетболу среди школьных команд всё началось с того, что команды вышли на приветствие. Только вот игрокам «гостей» из «Восемьдесят восьмой» школы, при таких зрителях, можно было лишь посочувствовать! В стенах чужой школы они себя чувствовали примерно так же, как ощущали бы себя игроки Московского «Динамо» случись им приехать играть в футбол в Берлин во время начала Войны. По случаю общественного мероприятия районного масштаба, явно по распоряжению завуча Нулиной, вход в «Сто восьмую» школу для всех желающих в неё попасть был свободным. Вот и набились в неё все, кому надоело просто коротать время под открытым небом ранней холодной весны, чтобы сидеть в тепле и уюте, да ещё при стечении множества всякого молодого люда пришедших поболеть за своих друзей. Что было разнообразием в серой жизни хулиганистых парней. И их молоденьких, лично им принадлежащих, разбитных подружек. Игроки «команды гостей» с нескрываемым ужасом смотрели на многочисленных представителей различных окрестных банд, по одному только своему кровожадному виду представлявшие собой весьма устрашающее зрелище. А если бы такие «болельщики» повстречались на темной, да на узенькой дорожке, то можно было сразу же распрощаться с жизнью. В соответствии с протоколом матча, ровно в семь вечера раздался свисток главного судьи известившего, что игра, про которую потом так много говорили, началась. Наконец-то! Кипящая в жилах Макса кровь, густо замешанная на андрогенах, нашла себе подобающее применение в нешуточной борьбе с постоянным единоборством со спортивной злостью, настоящей яростью во имя желанной победы над соперником. С чем, еще больше андрогенов оказалось впрыснутым в его юношескую горячую кровь заставлявших его в игровом раже превзойти самого себя! А играл он, буквально пытался наиграться перед смертью, точно приговоренный к казни, ни о чём не «думая словами», просто, пытался надышаться в свой последний час бытия в «этой жизни»…
…Откуда-то издали, словно бы из другого пространственного измерения до его сознания долетали скандирования импровизированных трибун заполненных доморощенными болельщиками…
— Гели! Гели! Давай! Давай! Жми! Жми! Дави их…- скандировали зрители, требуя зрелищ и победы…
От этих призывов прыжки у Макса получались выше, чем у соперника, пасы резче, броски точнее. Сил в его мышцах необычно прибавило. И в одном из игровых эпизодов борьбы за спорный мяч, он с невероятной легкостью оторвал от паркета площадки вожделенный предмет спора вместе с прилипшим к нему игроком противоборствующей команды. Поймав кураж, лихим гамадрилом скакал Макс по баскетбольной площадке. Используя свой вратарский футбольный навык в эффектных бросках в почти горизонтальных полетах над паркетом перехватывал распасовки соперника. Чужие атаки, оборачивая в результативные контратаки своей команды. Играл он, вдохновенно, третьим уровнем сознания, задавливая до полного молчания голос второго уровня сознания, не сомневавшегося в том что, играет он в «этой жизни» свою последнюю игру. В пылу спортивной борьбы, гормональными реакциями первого уровня сознания полностью утонув в азарте противоборства, из-за огромного количества андрогенов в крови, по-прежнему физически не испытывая чувства страха. Со всей этой несколько не слаженной работой всех его уровней сознания, он ни то что, не мог объективно видеть окружающий его Мир. Он не желал его видеть! Не желали его глаза фиксировать то, что в школьном спортзале сидят восторженными зрителями многочлены банды поселка Рабочего. В горячке игры Макс не видел и злого Канну сидящего в гуще суровых парней своей многочленной шайки…
Между тем, игра в школьном спортзале развивалась по своим законам и команда «Сто восьмой» школы к радости и восторгу местных болельщиков полностью переиграла команду «гостей». Вокруг баскетбольной площадки стоял невообразимый шум и гам. После прозвучавшего финального свистка судьи гвалт в спортзале стал ещё более невообразимо победно-яростным! По всему было видно, что зрителям это спортивное состязание очень даже понравилось, особенно радовал победный результат. Что игроки «своей» команды подтвердили высокое реноме Рабочего района,- победа досталась своим. Подтверждая старинную истину, древнеримских военных первого века, еще тогда говоривших, что нельзя жить в обществе и быть свободным от обязательств перед ним. Потный и разгоряченный Макс с финальным свистком судьи, известившим о завершении матча, так и остался на паркете баскетбольной площадке, вместе с болельщиками разделяя радость победы. На волне победной эйфории, даже не пытаясь восстановить свою способность второго уровня сознания о чём-либо «думать словами». Ему совсем не хотелось идти назад в мужскую раздевалку, где кроме радостных объятий друга Муссы. Его ожидали «лицемерные» похлопывания по спине друга Улана, по заданию злых Степы и Фили, обеспечившего нахождение Макса в школьном спортзале полного членами банды поселка Рабочего во главе со злым Канной. Кому подчинялись все! Те же злые Степа и Филя из Белого дома. Подчинился Власти злого Канны и друг Улан. Чтобы тому удобнее было сотворить такое, что собственное сознание Макса, просто отказывалось рассматривать даже процесс этой экзекуции. Всё за то, что он, где-то ста минутами ранее, как «Маленький Комарик» демонстративно не подчинился злому Канне. Не позволив тому, как «Паучку-Старичку» поймавшему «Муху-Цокотуху». В акте «любви-моркови» в добрую Селену Прекрасную «отложить роковые яйца». Но, за неподчинение власти, выразившееся охранении друга своего. Да и, за факт сакральной защиты скорее собственной, чем девичьей чести. Макс теперь должен был физически прекратить свое существование в липких лапах злого Канны. А вот одноклассник Улан из Белого дома, еще останется жить, чтобы далее еще более продуктивно служить злобным «Паучкам-Старичкам»…
…Но! Ничего не омрачало Максу радость от переживания одержанной командной победы, первый уровень сознания, сработавший автоматически, по-простому, откликнулся победным выбросом в кровь Макса дополнительной ударной дозы гормонов победителя,- дофамина. Чем обеспечивались простые естественные радости, вплоть до пьянящей эйфории. С чем, как пьяному, чего-либо бояться физически было невозможно. Да и как-то затруднительно было раскинуть мыслями, никак не работающим и всё пытающимся по-прежнему молчать, способным, если думать, то лишь в пределах набранного запаса слов, собственным вторым уровнем сознания. Зато ничего не мешало его третьему уровню сознания, найти соответствующие «образы-мысли» на реакции своего юного организма. И оказалось, что «мыслить образами» было гораздо удобнее, чем «мыслить словами»! Да и на все возникающие «мысли-образы», никаких слов было не напастись. Тем более, просто приятно было витать в образах, все сущностные явления самой реальности, видя «в визуальных картинках», а не «в наговариваемом тексте».
Удивительным в этом явлении было только то, что ему оставалось дожить, ни то, что до своего «последнего дня»! Сейчас буквально истекал последний часа его бытия в «этой жизни»! Наступление следующего утра рокового седьмого апреля ему более не светило! И, тем не менее, «ни грамма» страха и замогильного ужаса, Макс не испытывал. Похоже, при наличии третьего уровня сознания, никакой страх над сознанием человека власти более не имел! Да и «мысли-образы» третьего уровня сознания подсказали. Что, по всем раскладам, допусти он хоть на мгновенье к функционированию собственный второй уровень сознания, чтобы оценить реальность «мысли словами», в плане, что сейчас для него будет! То, завтрашнее утро для него физически и не наступило бы…
И всё же! Всё явленное в «мысли образах» было интересно! Потому что, было неисчерпаемо! В «образах» можно было легко идентифицировать любое явление. И своей способностью генерировать «мысли-образы», Макс начал любоваться тем, что было сейчас при нём,- «образами» гормона дофамина, продолжавшего бурно будоражить его юношескую кровь. А этот гормон, сам по себе, был натуральным и истинным допингом, открывающим у спортсменов «второе дыхание», у бойцов удесятерявший силы, делая их не чувствительным к боевым ранам. И вообще, действую на раны, как чудодейственный бальзам. Ещё гормон дофамин был характерен специфическим «кислым запахом», самца дикого кабана, и гоминид, людей в частности. Этим «кабаньим запахом» отмечался победитель, а победителя любят все! Всё для того, чтобы с ним лишний раз не случались разные, необязательные недоразумения с другими самцами гоминид, на подсознательном уровне обязанные знать, что победителю всегда нужно уступать. Что естественно было для природной сути гоминид, любимых созданий Матушки природы. К этому мужскому запаху победителя, особо чувствительны были девицы, рефлекторно испытывающие слабость перед победителем. Поэтому, победителю не нужно было терять время на уговоры самок. Они сами млели и падали навзничь перед ним, видя в нём самого желанного полового партнера! Ведь от него так маняще пахло победителем. Этот «кабаний запах», своеобразным призом, настоятельно призывал самок гоминид скорее физически прилететь к самцу…
…Много чего можно было извлечь, вернее, посмотреть как научно-популярный фильм посредством «мысли образов» касательно свойств гормона дофамина. От чего ясно было, почему это лечебными свойствами дофамина воспользовались советские исследователи предвоенной поры, разработавшие и синтезировавшие «эликсир жизни»: «Гравидан»,- гормональный препарат «из мочи женщин на ранних сроках беременности» с компонентной основой дофамина. В дальнейшем этих ученных проводивших данные исследования объявили «антинаучными мракобесами», причислили к «врагам народа» и репрессировали. Такая судьба постигла, к примеру, Замкова,- мужа скульптора Мухиной, автора монумента «Рабочего и колхозницы»! Потом Замков долго не умирал на Колыме в смертельных условиях существования, тихо излечивавшего самого себя собственным препаратом Гравиданом.
...Дофамин, по совместительству так же, гормон детального запоминания мельчайших нюансов происходящего; гормон «исполнительского мастерства» танцоров и музыкантов; «циклично повторяющихся движений»; азартного охотника преследующего вожделенную добычу, заядлого грибника, карьериста расшибающего всё в конкурентной борьбе, рекордсмена в спорте и игрока с маниакальной потребностью постоянно играть, не способного остановиться в азартной игре. Но! Если нет дофамина, то нет и памяти! Зато есть типичное слабоумие, заболевание Паркинсона.
А сейчас, проникнувшись «мысли образами», так и стоял Макс посреди игровой площадки, не подозревая, что переполненный дофамином, он действительно кисло источал флюиды запаха победителя, а не собственного потного тела. При этом, даже не зная, откуда он это знал? Он более ничего не опасался. Бояться ему физически было невозможно, так как его первый уровень сознания заливался дофамином, а не кортизолом,- гормоном пораженца. Что происходило при переизбытке андрогенов в его крови и полном отсутствия эстрогенов,- гормонов трусости. Всё по-прежнему, его второй уровень сознания «думающий словами», предусмотрительно не муссировал никакие слова. Так что в образном мышлении от третьего уровня сознания Макса не было картин атаки на него многочленов банды поселка Рабочего. Видений того, как они его будут бить и убивать! Что, какой-то, еще не выявленной, но явно существующей связью, соединяющей физическую и сакральную реальность, открывало для него такой вариант развития сценария бесконечной пьесы жизни. Где он, всё же, благополучно переживал этот роковой вечер шестого апреля и, живым и здоровым, встречал завтрашнее утро уже седьмого апреля Горького года. Образное мышление могло себе представить такую реальность, где «Белая фигура», вопреки всем законам физики и правилам шахмат, сакрально поднялась над плоскостью «поля боя» и физически перестала существовать для многочисленных «Черных пешек». В складывающейся ситуации этого рокового вечера нашлось нужное решение «неразрешимого» физически шахматного этюда, ставившего вопрос по теме, «сколько ходов сделает «Белая фигура» в окружении заполонивших всё игровоё поле массы «Черных пешек»…»…
За общим шумом ликования по случаю победы школьной команды в игре, сначала Макс сам не понял, что так кардинально трансформировалась в физической реальности, что всё изменилась радикально! Сейчас «Черных пешки» физически не могли достать его,- «Белую фигуру», сакрально воспарившей над ними силой собственного третьего уровня сознания. Так что, благостной получалась картина. Внизу, на «шахматной доске», кипели страсти. Многочисленные «Черные пешки» реагируя на всё вокруг своим первым уровнем сознания, толпились на поле-боя, горя желанием в дребезги раскроить голову очередной своей жертве, на роль которого был назначен Макс. Но он в это месиво не попал! Куда попал бы, после «мысли слов» своего второго уровня сознания, проговорив про себя слова, как он физически лихо бился бы на «поле боя» головой о стену из «Черных пешек», в своей первой и последней самоубийственной атаке на них. На тех, кто сплошь представляли собой «недоразвитых» «человек амфибий аксолотлей» в сознании которых главенствовал первый уровень сознания. Все они были теми, кто как-то, кто раньше, кто позже. Кто даже на днях. На своем жизненном пути в нежном возрасте подростка утерял свою девственность. С чем они, утеряли «самих себя», - потенциал собственного второго уровня сознания, фактически перестав принадлежать самим себе, вернее сказать, собственному сознанию. Тем более, на всю их «эту жизнь», да и на всю Вечность «той жизни», лишившись права оперировать третьим уровнем сознания…
…Похоже! За фактическое жертвование своей жизнью, не столько за честь и достоинство не девственной доброй Селены Прекрасной сто дней как ставшей «человек амфибией аксолотлем» подчиненной желаниям своего первого уровня сознания. Сколько за «чистоту реальности», отстаиваемой вторым уровнем сознания, призом Максу была его собственная жизнь, еще и осененная светом «мыслящего образами» третьего уровня сознания. Что позволяло буквально заглядывать в будущее. Видя! А может, даже моделируя это будущее. Таким, каким реальность скоро станет. Так, словно бы сила намерений третьего уровня сознания позволяла у самой реальности заказать нужное будущее. Даже такое будущее, где злой Канна переставал быть страшным членом банды поселка Рабочего. И, плавным движением судьбы, превращался в гонимое всеми несчастное существо. Главное, при этом, Макс даже не пытался вторым уровнем сознания озвучивать «мысли словами» детали реализации этого события, оставляя своему третьему уровню сознания и самой реальности, право самостоятельно найти физическое решение возникшей проблемы. Что итогом обратит неформального лидера злого Канну, с бушующими в его крови андрогенами, в по-настоящему доброго малого с булькающими в крови эстрогенами. В того, кто более ни для кого не будет представлять никакой угрозы, даже для тринадцатилетней не девственной доброй Бовы! И с такой задачей, собственное образное мышление Макса от третьего уровня сознания справилось! Притом что, второй уровень сознания «думающий словами», из-за отсутствия нужных в такой ситуации заученных памятью слов, ничем не мог помочь, ничего подобного в такой «не решаемой задаче» было не вспомнить. И первый уровень сознания в решении подобных проблем был бесполезен, скорее даже вреден вмешательством реактивных гормональных реакций, ни на что кроме спонтанных действий, «бей» или «беги», не годный. Так что, самой реальности оставалось только как-то известить Макса, что «задача решена», и он не удивился, когда за его спиной прозвучал грубовато-властный девичий голос…
— Макс, привет! Все кричат! «Гели, Гели»! А вот ты кто. Ты для меня, всё по-прежнему, Макс…
…Как ты вырос с прошлого года, настоящим парнем стал! И красивый такой! Тебя хотел забрать и порвать в клочья, сам Канна. Но, лучше я тебя сама себе заберу и никому не отдам…- встав лицом к лицу юноши, проговорила почти взрослая красивая девушка, заметно уступающая ему в росте…
И только через пару секунд реального времени он определил, что к нему подошла почти шестнадцатилетняя не девственная Людон Незабвенная, бывшая одноклассница пятнадцатилетнего девственного друга Сержа из Зеленого дома. Его «Мечта» и объект его несчастной любви, которая так благостно у них начиналась, но так трагически закончилась…
В памяти Макса нестираемым воспоминанием были картины былого, как в апреле прошлого Несчастного года, когда он, - Макс, из школы возвращался вместе с Леной Зимерман, своей одноклассницей и подругой. С кем он каждый день вел свои бесконечные диалоги обо всём на свете. Иногда к их паре, по крайней мере, чтобы вместе дойти до Зеленого дома, присоединялась пара восьмиклассников, тогда еще девственная Люда Арова и ее одноклассник девственный друг Серж. По пути все вместе слушая друга Сержа перечитавшего все книги ближайших публичных библиотек и зафиксировавшего их сюжеты в анналы своего второго уровня сознания, помня и пересказывая содержание прочитанного своим друзьям. Что было еще более захватывающе, когда Лена Зимерман, способная силой третьего уровня сознания просто знать всё. По нужному поводу, озвученному в пересказе Сержа, давала удивительно обоснованные собственные комментарии. Даже то, что еще не было зафиксировано ни в какой изданной книге. К примеру, что древне финикийские мореплаватели, в свой Карфаген, из древней Америки везли табак, из неведомой древней Австралии, а в свою метрополию доставляли эвкалиптовое масло
…Только вот сейчас, по факту неуместности этих прошлогодних воспоминаний, Макс ничего не произнес. Разве что, вспомнил то, чего сам не видел, но по рассказам хорошо это себе представлял…
…Как в стремлении скорее взять от жизни всё что нравится, в апреле прошлого года явно поспешили восьмиклассники Серж и Люда Арова уйти с головой в любовные отношения, успев углубить их до жарких и жадных поцелуев. Что скоро вошло у них в привычку, а в уже мае за это им пришлось заплатить своей судьбой. Даже понять не успев, что обоюдное удовольствие в сексуальных отношениях для лиц нежного возраста физиологически недоступно. Подростки, пребывая в своем развитии в «первом возрасте» по древне корейскому определителю, по уровню своей сексуальности вынуждены довольствоваться просто «любовью-морковью», всегда включающей в себя элементы противоестественного секса любимого досуга «недоразвитых» «человек амфибий аксолотлей» живущих желаниями своего первого уровня сознания. Что особого удовольствия не дает, разве что, позволяет довольствоваться «побочными ощущениями». Когда как, обоюдное удовольствие в сексе доступно лишь людям «второго возраста» физически достигших способность любить, живущим намерениями второго уровня сознания. С чем только возможна реализация требований «любовь крови». Исходя из этого, получалось, что отношения полноценных людей «второго возраста» с их «любовью-кровью». К просто сексу подростков, не выросших из «первого возраста» и, по возрасту довольствующихся «любовь-морковь». Были явления не сопоставимые. В первом случае это было актом умножения жизни на Земле. Действительно, любовью. Во втором случае являлось разновидностью взаимной мастурбации партнеров. Всё это было, как сравнивать наваристый борщ, заправленный сметаной. С каким-то нелепым «кормовым набором». Когда в емкость с сырой водой накидано полдюжины чищенных сырых картофелин, пара корнеплодов крупной свеклы, луковица как есть в шелухе, пол вилка капусты, кусок свежего парного мяса! Ингредиенты, безусловно, те же самые, но эффект-то, несравнимый.
А тогда, в прошлом году, вдоволь насосавшись друг с другом в апреле, в начале мая прошлого Несчастного года, несчастный Серж с несчастной Людон собрались на ночь глядя ехать в дачный поселок «Белая лилия» с ночевкой. Чтобы там, в садовом домике под одним сырым одеялом, на пару, поспешно и негигиенично, к гипотетическому обоюдному удовольствию физически наделить друг друга «любовью-морковью». При реализации чего, если у юных любовников что-то и получалось более-менее на терпимую оценку «удовлетворительно». То только та нудная и долгая часть подросткового секса, в которой юные партнеры погружались с головой в процедуры с низкими поцелуями. Чтобы сосать друг друга, точно детеныши рефлекторно сосут свою кормилицу, о чём в подростковых песнях и пелось, о том что, чем выше любовь, тем ниже поцелуи.
Чудом, тогда в начале мая прошлого года, несчастный Серж вместе с несчастной Людой Аровой, так и не успели выехать на дачу с бурной ночевкой. В самом начале этого пути, прямо во дворе Зеленого дома их остановил их же одноклассник несчастный Вован. Кто немедленно продемонстрировал замашки злого кабеля характерного тем, что кобель бывает особо кусачим, только от жизни собачей. Когда рядом оказывалась сука, а кобели, будучи гонимый безусловным рефлексом, реализовывали свой казус кобеля, были физиологически вынужденными быть неустрашимым. Что показательно было замечено у собак волкодавов. Когда, если два кобеля волкодава, конечно же, могли погнаться за волком! Да только, они обычно «не могли» догнать его! Но когда к двум кобелям придавалась одна сука, то эти кобели волка всегда догоняли и душили, демонстрируют суке свою личную значимость. Тогда, в мае, для убедительности собственных претензий к Сержу и Люде Аровой, Вован предъявил неоспоримую аргументацию в виде дополнительных членов банды поселка Рабочего. В их присутствии, после личного зверского избиения тогда, год тому назад, четырнадцатилетнего девственного несчастного Сержа,- своего видового конкурента, пятнадцатилетний девственный несчастный Вован отобрал у него себе несчастную пятнадцатилетнюю девственную Люду Арову. На радостях такой победы, точно кобель, по итогам пресловутой «Собачьей свадьбы». Где ясно, что суку покроют! Только изначально не ясно, кто из всей толпы кобелей осуществит это первым. По легкому намеку знатных членов банды своего поселка, предварительно сильно избив ее. Несчастный Вован пьяно и жестоко, изнасиловал несчастную Люду Арову. Итогом, Вован остановил свое развитие на пятнадцатилетнем уровне восьмиклассника. Заодно навсегда остановив на уровне пятнадцатилетней девицы и развитие Людон Незабвенной. Тогда, сам того не поняв, лежа на распростертой на полу сарая в кровь избитой до потери сознания девушке, лично им обращенной в «недоразвитую» «человек амфибию аксолотля». Он и сам обратился в «недоразвитого» «человека амфибию аксолотля». По истечению ещё некоторого времени в пару десятков часов после случившегося, злую Людон Незабвенную у как нарочно опять пьяного злого Вована, «выиграл в карты» злобный Кибич. И с мая Несчастного года она принадлежала этому крупному члену банды поселка Рабочего и большому любителю «любви-моркови» в ее противоестественной разновидности как лучшего способа предохранения партнерши от нежелательной беременности…
Но на этом трагедия «любовного многоугольника» для несчастного Сержа не закончилась. С тех пор, с того прошлогоднего мая, до недавней поры апреля этого года, шестнадцатилетний не девственный злой Вован, житель поселка Рабочего и бывший одноклассник Сержа и Людон, после восьмого класса тихо ушедший учиться в ПТУ «станочников металлообработки», всё продолжал со своей бандой приходить во двор Зеленого дома. Чтобы жестоко карать несчастного Сержа, раз, за разом изуверски избивая его. Словно наказывая своего бывшего одноклассника, всё помнившего своим вторым уровнем сознания. За то, что сам Вован теперь ходил «недоразвитым» «человек амфибий аксолотлем» с первым уровнем сознания…
А сейчас Макс стоял перед чужой девушкой, как должное принимая факт того, что именно так, буквальным образом, изменялась сама реальность. Таким было физическое проявление того, как Вечность в реальности завершила шахматный этюд, над которым легко воспарило сознание Макса, будучи вооруженным третьим уровнем сознания, оказавшееся способным исподволь сакрально осуществить всё по-своему! Да еще в таком неожиданном виде. Причем, пошло это изменение реальности по пути наименьшего сопротивления. Для этого хватило случайного присутствия в школьном спортзале злой Людон Незабвенной с ее криминальной властью, весьма распухшей под сенью авторитета крупного члена банды поселка Рабочего,- злобного Кибича. Чего вполне хватило, на жердочке иерархии криминальной власти в дальний угол задвинуть злого Канну, со всеми его страстными желаниями. Итогом чего, злой Канна, сейчас ничего не мог предпринять…
И еще! Своим «образным мышлением» Макс увидел самого себя в будущем! Как он завтра в безлюдном бассейне, живым и здоровым будет блаженно покачиваться на поплавках водной дорожки, глядя, как напротив него, на поплавках покачивается товарищ по тренировкам Диана Глиб.
— Гели! Теперь ты только мой! Надеюсь! Ты, рад этому? Теперь, если будет нужно, так дерись с Канной, скажи, Кибич разрешил! Это теперь будет один на один, никто в вашу драку вмешиваться не будет. А завтра, мы с тобой встретимся и поговорим в более интимной обстановке, может, к тебе домой пойдем. Может, где еще уединимся… - произнесла Людон Незабвенная…
Та, кто, в тот самый роковой майский день прошлого года. Когда он,- Макс, в Роковом доме Селены Прекрасной, силой ее первого уровня сознания, со своим вторым уровнем сознания, увидел себя под сенью «Черного колодца смерти» с разверзшейся бездной звезд, куда падают вверх, когда умирают. Была обращена в «человека амфибию аксолотля» живущей половой жизнью в возрасте головастика с главенствующим в ней первым уровнем сознания.
— Рад! Конечно, - ответил юноша девушке, с явно желавшей расширить поле доступа к своей любимой «любви-моркови», так и не отвешенной ей, ею одноклассником несчастным Сержем…
— Если рад мне, то я тебя зацелую! До дыр…- весело пропела она, прямо в лицо Макса…
— Как Сержа…- поинтересовался он, чуть отпрянув от нее…
— Как он живет? Еще не помер? От несчастной любви? - переспросила злая Людон Незабвенная…
— Серж? Живой…- нашел, что сказать Макс, одновременно с этими произнесенными словами воочию видя, даже не равнодушие, а невыносимую злобу в глазах бывшей Мечты друга Сержа…
— Пусть умрет, он заслужил это… - безжалостно отметила она, с этими словами шагнув прочь от Макса…
Не успела злая Людон Незабвенная в своем сером пальто скрылась за фигурами подростков Рабочего района неистово праздновавших победу в баскетбольном матче своей школы. Как всего через три секунды, около Макса появился всей своей собственной персоной злой Канна, для начала отогнавшего парочку семиклассниц уж очень близко подобравшихся со спины к герою матча, в своих спортивных трусах уж очень остро пахнувшего победителем. И сразу же знатный член банды поселка Рабочего объявил, что тут происходит и кто тут главный! Пока что, главный…
— Мочалки! Пошли вон, когда люди говорят…- прокурено прохрипел мерзкий голос злого Канны…
На что Макс никак не ответил, но андрогенов в его крови вновь прибавилось…
— Гели, ты нравишься девчонкам! Людон желает с тобой познакомиться поближе. Повезло тебе. Уговорила она Кибича не трогать тебя. А я сам хотел тобой заняться. Как Степа сейчас занимается с другом твоим,- Димоном! Ему сейчас Писец пришел…- не без сожаления произнес злой Канна, демонстрируя недовольство происходящими событиями и тем, что временно лишился права распоряжаться некоторыми до недавнего времени подчиненными ему молчаливыми агнцами…
Словно не желая портить атмосферу празднования одержанной победы в спортивном состязании, ничего не ответил Макс этому знатному члену банды поселка Рабочего…
— Гели, Димон получит, что он хотел получить. Степа его, и растянет, и натянет! Пусть «опущенным» ходит, заслужил. Но, ты, если не понравишься Людон, как ее любовник. Если не будешь ее целовать нежно и низко. То придет твоя очередь. И не Степа, я тобой займусь! Не Степе же тебя отдавать, сам порву тебя! Я люблю, в нос и хвост, в мальчиков «свои яйца откладывать»…- уточнил ситуацию текущего момента злой Канна, сожалея о том, что ничего он более не мог поделать со своим кровным врагом, кем для него теперь стал, отчаянно везучий и самонадеянный Макс…
Кого сейчас злой Канна стращал перспективой горькой участи, дважды второгодник из шестого «А» класса «Сто восьмой» школы несчастного Димона. Кто, весь недавний февраль так сладко целовался с доброй Селеной Прекрасной. Да так насосавшись, что достиг полного физиологического ее неприятия, точно переросший детеныш, которого сама Матушка природа отваживала от сосцов кормилицы. Впрочем, даже перецеловавшись с ней, Димон девственности не лишился.
…Но вот, этим роковым вечером шестого апреля Горького года, как только что было сказано злым Канной. Наверняка уже, будучи жестоко изнасилован парой «Черных пешек», кем были не девственные злые Степа с Филей. Тот всё же стал почти пятнадцатилетним не девственным несчастным Димоном, насильственно превратившись в «недоразвитого» «человека амфибию аксолотля»…
…По факту упорного молчания Макса, злой Канна так и продолжил запугивать врага своего…
— Гели, живи! Пока! Мы с тобой ещё встретимся на узенькой дорожке. - Передернувшись в нервном тике, бросил он на прощание, оставляя вопрос со своим отношением к сопернику широко открытым…
Но! Каким бы всемогущим со стороны кто не казался. Всегда находился, кто-то ещё более страшный, кому перечить было невозможно. Нашелся «зверь», какой-то злобный Кибич, кто был пострашнее злого Канны. По его потухшим глазам было видно, что в этот день он был явно ограничен в своей власти, иной властью. Хотя, пока что, всё еще хорохорился, пытаясь продемонстрировать собственную великую значимость…
Чудом! После того, как чуть ранее Макс узрел третьим уровнем сознания «думающего образами», что образ несчастного Канны перешел в разряд несчастных добрых малых. Сейчас его второй уровень сознания «думающего словами», не видел в оппоненте «источника опасности». И первый уровень сознания «реагирующим реактивно» гормональными командами, будучи переполненным гормонами победителя,- дофамином. Выбирая: «бей» или «беги»! Откровенно выбирал «бей»…
Сначала Макс, разве что, дежурно удивился живучести образа старинной истины полутора вековой давности, утверждавшей, что «страшнее кошки зверя нет»! Когда Датский флот, одним только своим существованием заставлял трепетать в страхе всю, тогда слабую и раздробленную на мелкие княжества Германию. Потом, очень удивился, жалкому виду несчастного Канны, кого на этом празднике жизни после одержанной победы в игре, и бить-то, как-то по голове не хотелось…
— Саша! Живи! Пока! До завтра… - Сурово произнес Макс, заставляя несчастного Канну побелеть от желания самому атаковать вдруг появившегося видового противника, пока тот не атаковал его сам, с самыми не предсказуемыми результатами.
Только вот, весь криминальный опыт личных драк знатного члена банды поселка Рабочего, упирался в жесткие спортивные мышцы Макса. И понимание того, что теперь ему придется драться «не в толпе», а один на один. Более, не судьба ему была бить Макса, а драться с ним, да при таком скоплении зрителей, злой Канна не решился. Зато судьба, голосом тренера команды, уже никак не позволила Максу незамедлительно врезать в скулу несчастному Канне…
— Макс! А ну, марш переодеваться… - недовольно рявкнул тренер, кому игроки школьной команды были обучены в спортзале подчиняться на рефлекторном уровне, чтобы не нервировать своего спортивного наставника и не давать ему повода повторяться…
Далее, этот бесконечный роковой понедельник шестого апреля, всё-таки подошел к своему естественному завершению. Не упомнив, как именно будучи перевозбужденным одержанной победой, вернувшись с игры победителем, Макс оказался дома и в своей постели. Разве что, понимая, что ныне он был оснащен новыми знаниями и умениями, с чем он кардинально изменился. Даже мог взглянуть на ситуацию с совершенно нового для себя ракурса. Все физические законы природы говорили о том, что этот роковой день, он,- Макс, не должен был пережить. Но, он был жив и здоров, лежа себе в постели счастливо улыбался. Ведь он всё же, сказал злому Канне священное слово свободного человека,- «Нет»! Слово, за которое тот, как знатный член банды поселка Рабочего и убить мог. Тем не менее, это слово было сказано! И, словно пояснениями того, что он пережил, в обход второго уровня сознания, образное мышление третьего уровня сознания, принудило его на грани сна и яви, фактически уже во сне, посмотреть на всё несколько отстраненно, «взглядом сверху»! Как он сам, почти тринадцатилетний девственный юноша, точно «Маленький Комарик». Не отдал двенадцатилетнюю не девственную добрую девицу в роли «Мухи Цокотухи», почти шестнадцатилетнему не девственному злодею. Кто, как «Паучок-Старичок», в соответствии со своим естеством, собрался в нее «отложить роковые яйца». Мерзко позанимавшись с ней «любовью-морковью», сексом «недоразвитых» «человек амфибий аксолотлей», в сознании которых всегда бушевали желания от первого уровня сознания…
…Если этим утром шестого апреля, пятнадцать часов тому назад, Макс был одной личностью, при безусловном наличии первого уровня сознания опирающегося в своей жизнедеятельности на второй уровень сознания. То сейчас в этот роковой поздний вечер, он засыпал совсем другим человеком, помимо упомянутых уровней сознания, будучи вооруженным и третьим уровнем сознания. Для чего ему пришлось, и физически, и сакрально, лихо, пройдя пресловутый сценарный круг развития персонажа бесконечной пьесы жизни. Что получилось только потому, что он вошел в конфликт. Не отказался он войти в смертельно опасную борьбу, куда его завела добрая Селена Прекрасная, для этого, в бесконечной пьесе жизни сыграв роль «Мухи-Цокотухи». Поставив его,- Макса, перед фактом необходимости, с решимостью «Маленького Комарика» атаковать «Паучка-Старичка». За такое преступление перед оккупационной властью членов банды поселка Рабочего, этим же вечером Макс должен был просто прекратить свое существование. А он, перед перспективой неминуемой погибели, по факту бунта и противоборства «Черным пешкам», априори пребывающим на темной стороне силы. По праву девственника наделенного первым уровнем сознания и вторым уровнем сознания, обрел третий уровень сознания! То есть, силу характерную для «Белой фигуры» воюющей на светлой стороне силы! Воистину! Без конфликта нет развития…
…Более того, как хранитель и носитель этой сакральной силы, он,- Макс, не замедлил с ее применением. В приступе благородного неприятия всякой животной гадости, уже успев предупредить злого Канну, еще не сложившего полномочия знатного члена банды поселка Рабочего. Что на следующий день, если подтвердится всё-то страшное, что должен был испытать на себе несчастный Дима Черняев, пережив или умерев от изнасилования злыми Степой и Филей. То, Макс атакует его,- злого Канну, приказавшему своим подручным такому случиться! И будь, что будет! От чего, уже самому несчастному Канне придется физически жестоко пострадать за все совершённые злодеяния присущие жизнедеятельности «Черных пешек» живущих своими стереотипами поведения, предсказуемыми и биологически запрограммированными действиями. Что у неразумных существ компенсирует их неспособность к интеллектуальной деятельности…
По итогам пережитого дня, когда он в живых-то остался, лишь только потому, что не стал «разбрасываться» своей девственностью. Самым настоятельным образом его первый уровень сознания через гормональное управление посредством гормона победителя,- дофамина, безусловным рефлексом призывал: «жить и не тужить»! Жить! Назло всему случающемуся вокруг него. Где главным условием выживания было никогда, даже не пытаться вкусить запретный корнеплод «любовь моркови»…
Не менее настоятельно, буквально требуя повторить действия однажды уже приведшие к успеху, второй уровень сознания, условным рефлексом старательно запоминал, на словах, внесенных в собственный «словарный запас» Макса! Что, чтобы выжить в родной «Сто восьмой» школе, ни при каких обстоятельствах, нельзя было касаться мерзостей «любовь моркови»…
И третий уровень сознания, из бездны запредельной Вечности, подсказывал, что вообще, в нежном возрасте никак нельзя было думать о потреблении «любви-моркови». И лучше было даже не начинать мечтать о гипотетической будущей «любви-крови». А вот, бороться, искать, найти и не сдаваться, пробираясь к недоступным вершинам «любовь вечности», совсем не возбранялось. Даже если, самым удивительным образом сам «грубый Мир» был устроен так, чтобы все его персонажи бесконечной пьесы жизни в своем нежном возрасте поголовно лишали сами себя девственности и сакрально превращались в «Черных пешек» с темной стороны силы. По-другому говоря, фактически физически обращались в «недоразвитых» «человек амфибий аксолотлей», при главенстве первого уровня сознания, чтобы далее все они, друг на друге остервенело, грызли единственно им доступную «любовь-морковь»…
…Сейчас, засыпая под гормональным прессом, наполнившим его кровь гормонами победителя,- дофамином и прочими андрогенами. На фоне чего его первый уровень сознания, на яви как-то устало помалкивавшего, на терминальной грани засыпания, пока окончательно не уснул, подтвердил своё желание, если нужно, то драться с любым внутривидовым конкурентом. С готовностью, у противника отнять всё, вплоть до его жизни. В борьбе за это, не пожалев и собственную жизнь. Чем, так или иначе, удостоверив личный статус победителя с соответствующим призовым гормональным набором.
С чувством глубокого удовлетворения засыпал и его второй уровень сознания «думающий словами». Разве что, из-за великой усталости от физического перерасхода гликогена в крови, до капельки растраченного им в игре на баскетбольной площадке, физически не имея энергоресурсов, чтобы мусолить стандартный подростковый набор слов. Даже не пытаясь пересказывать про себя, как он завтра придет в школу, и с какого удара начнет бить кулаками по голове несчастного Канну.
Зато третий уровень сознания мог сполна сверкнуть своими интеллектуальными возможностями «образного мышления», что никаким «мышлением словами» было не описать. Только вот, в ярких картинах образного видения Макса, не было никакой демонстрации его запланированной драки с несчастным Канной. В место этого он просто наслаждался гармонией Мира, в котором была его одноклассница Таня Хава. Кто, этим роковым вечером, объявила ему своё намерение дружить с ним «на весь Мир»…
…Еще в прекрасном Мире «образных видений», была партнерша Макса по хореографической паре танцевального ансамбля народного танца Дворца Культуры «Органик» Рита Тынова. Девушка идеальной красоты свойственной танцовщицам. Кто, два дня тому назад, субботним вечером четвертого апреля, сходя с паркетной сцены Дворца Культуры «Авиастроителей» после великолепно исполненного концертного номера, отвесила ему хорошую оплеуху. Чтобы он не задерживал свои горячие руки на ее упругой талии, если этого не требовала сценическая необходимость. И, даже в мыслях не допускал возможности в своём нежном возрасте мечтать о ней, как о своей партнерше по занятиям «любовью-морковью», что только и доступно подросткам в их «первом возрасте». Она как знала, что до открытия возможности заполучить приз богатства «любовь крови», молодым людям «первого возраста» нужно было дожить до «второго возраста»! Почти тринадцатилетнему Максу для этого нужно было девственником прожить еще бесконечный десяток лет…
Что бывает при несоблюдении этого правила «хранения девственности» в нежном возрасте, Макс увидел на трагическом животрепещущем примере прошлогодних отношений друга Сержа с Людой Аровой. Когда сама Вечность, пояснила всем, чем заканчиваются подобные отношения в юности…
Своим «образным мышлением», можно сказать во сне необычном своей детальностью, Макс сейчас видел, во что вылились бы его отношения с Селеной Прекрасной. В будущем, года через два. Их отношения были бы точно такими же, какими они были у друга Сержа с Людой Аровой. Так что, будь Макс вместе с девственной Селеной Прекрасной обладавшей потенциала третьего уровня сознания, способной на реализацию «любви-вечности». Сохрани они совместными стараниями сто дней тому назад ее девственность! Всё равно! Ничего хорошего у них не получилось бы! При умопомрачительной ее красоте. При ее знаниях вундеркинда из «той жизни», девственниками они рядом друг с другом проходили бы лет до четырнадцати. Однажды утром, месяцев через пятнадцать, они проснулись бы в объятиях друг друга, и осознали, что они «уже нагие» и не девственные. За одну роковую ночь, успев на пару лишиться девственности. Вместо «любви-вечности», с чем живут носители третьего уровня сознания, получив тривиальную «любовь-морковь». То, что с остервенением грызут «недоразвитые» «человек амфибии аксолотли», в которых, при убожестве второго уровня сознания, главенствуют желания первого уровня сознания. Ибо, пребывая в нежном возрасте, о чём бы всякий самонадеянный подросток ни мечтал! Начиная с вожделения «любовь моркови». Продолжая мечтами о «любовь крови». Даже, думай он о «любви-вечности». Итогом, подросток всегда оставался с торчащей в нём «любовью-морковью». Впрочем, «образное мышление» от третьего уровня сознания, знало что делать! Что в этот роковой понедельник шестого апреля, при всём благополучном исходе, он,- Макс, только отложил на время довлеющую над ним неизбежность пресловутого перехода на темную сторону силы, куда переходили все «Черные пешки», имя которым был «легион». Притом что, всякие глупые юнцы, сами вербовались туда, уподобившись «глупому ишаку» соблазненного «любовью-морковью»…
Чудом! Макс этим роковым днем не принял предложения четырнадцатилетней не девственной злой Олвы, уйти в темный школьный уголок, и там с почти тринадцатилетней не девственной доброй Молвой, безотказной в распространении пресловутой «любовь-морковь». Завершив-таки поползновения на темную сторону силы, начатые им еще утром пятого апреля с его забега в сторону Красного дома. И он, не вчера, так в этот роковой день, после вкушения «Запретного плода познания», взамен утери на всю свою «эту жизнь» девственности, получал от доброй Молвы, хорошую порцию генитальной инфекции…
Чудом! Этим вечером, Макс не принял приглашения и двенадцатилетней не девственной доброй Селены Прекрасной. Кто как «Муха Цокотуха» спасенная от лап «Паучка-Старичка» пожелавшего в нее «отложить роковые яйца», настоятельно звавшая его как «Маленького-Комарика» пойти с ней в ее Роковой дом. Чтобы там ему, на ее упругой попке «недоразвитой» «человек амфибии аксолотля», в сознании которой главенствует «Реагирующий мозг рептилии», свою девственность разменять на вкус «любовь моркови». Так, по факту утери собственной девственности в нежном возрасте, не только «потерять самого себя»,- способность оперировать намерениями своего «Запоминающего мозга гоминида». Но, так и не открыв в себе возможность, пользоваться высшим потенциалом «Эмоционально творческого мозга человека».
Удивительно! Что таких очевидных закономерностей, вдруг так неожиданно сейчас открывшихся Максу, не поняла обладатель третьего уровня сознания,- настоящая вундеркинд Селена Прекрасная. Следствием этой ее неподготовленности, сто дней тому назад обращенной в «человек амфибию аксолотля».
Не всё так просто было в «подлунном Мире», где всякого подростка могли взять за рожки и ножки, и силком вставить в него эту «любовь-морковь». Если, в этот роковой понедельник не случилось ничего подобного с ним,- Максом. То только потому, что, пусть временно, но и то, хорошо. В нём самом, в минуты роковые,- фактически перед погибелью! Был, активирован третий уровень сознания. И он «вспомнил всё»! Как на яви, почти год тому назад он сам увидел сверкавший с небес «Черный колодец смерти» с разверзшейся бездной звезд. Куда, кто на яви, кто во сне, падает вверх, когда проваливаются в сон или умирает. И, как-то само собою, слезы полились из глаз Макса.
…Так он и погрузился в сон, обильно пропитывая свою подушку собственными слезами, оттого что, на сто дней он опоздал сказать простое слово любящего человека,- «Да». С чем он, лицом, а не задом, повернулся бы к двенадцатилетней девственной Селене Прекрасной, сто дней тому назад обладавшей всей полнотой силы собственно третьего уровня сознания, что редко какому жителю Земли было доступно. Но, потерять эту ипостась в нежном возрасте оказалось проще простого,- на пресловутом перекрестке «жизненного пути» только тихо «повернуть налево», с чем и случалась «потеря самого себя». Что, сто дней тому назад с ней, оставшейся в одиночестве, и случилось. Утеряв свою девственность, она стала двенадцатилетней не девственной доброй Селеной Прекрасной,- «недоразвитой» «человек амфибией аксолотлем»…
…Между тем, от невыносимой усталости хронической в подростковом возрасте, материальные уровни сознания тихо уснули «без задних ног»! Собственное «образное мышление» сакрального уровня сознания, продолжило настоятельно демонстрировать «формы-образы». Показывая, что было в далеком прошлом. Что происходит в драматическом настоящем. И что будет в прекрасном будущем! Только вот, всё «транслируемое образами» третьего уровня сознания, восхищенно «посмотреть» и успешно записать в анналы своего второго уровня сознания, чтобы утром вспомнить всё, физических возможностей уже и не оставалось. Хорошо еще осталось бы завтра на яви ощущение понимания, как всё в Мире было прекрасно! Так прекрасно! Что слёзы продолжали обильно проливаться из глаз Макса. Являя то душевное состояние, что в древнегреческих текстах определялось как катарсис. Что так и переводилось, как: «возвышение, очищение, оздоровление». Чем описывался процесс высвобождения эмоций при переживании разрешения жуткого внутреннего конфликта вызванного страшными внешними обстоятельствами, при преодолении которого и накатывает ощущение нравственного подъема, от чего он тихо лил свои слёзы «счастья», запоздалой сакральной «любви вечности» к девственной Селене Прекрасной. Той кто, как лицо безвозвратно утерявшая девственность, уже сто дней как, физически в «этой жизни» была приговорена довольствоваться «любовью-морковью». Как было не заплакать, когда видениями, пришедшими в момент засыпания, снилось ему, как он мечется по циклопическому огромному зданию со спиральной планировкой, заскакивая в как-то знакомые ему помещения, которых несколько сотен на витке, безуспешно выискивая там Селену Прекрасную. Где она должна была быть! Но! Там ее не было! В какое помещение, наполненное различными персонажами бесконечной пьесы жизни в платьях и форме разных эпох, он не заскакивал бы! Нигде в Мире грез ее не было! И слезы продолжали напитывать его подушку в Мире материальном…

****