Альд

В чем смысл жизни? Альд этого не знал. По мнению горожан, этот человек вообще не знал ничего кроме душных трактиров, дешевой выпивки да изредка - бессмысленных драк, в которых именно он, как правило, оставался побитым. Впрочем, безграмотность в подобных вопросах мужчину никогда не волновала. День за днем он привычной плывущей походкой бродил по тухлым улочкам Провьеры, от одной пивной к другой, до тех пор, пока хозяева соглашались наливать. После этого его чаще всего можно было найти беззаботно храпящим на грязных каменных скамейках рыночной площади, подложившим под голову в лучшем случае охапку сена.
Несмотря на все вышеупомянутое, Провьерцы не гнали его прочь из города. И лишь по одной простой причине - Альда люди побаивались. Быть может, худощавый с виду мужчина среднего роста не был особо силен, не отличался ни проворством, ни жестокостью, а все же что-то в этом человеке пугало. Достаточно было лишь однажды глянуть в его затуманенные выпивкой и беспробудным бредом глаза и танцующие на самом их дне таинственные, зловещие блики еще долго бы мерещились в темноте... Конечно, за столько лет страх в сердцах местных жителей теперь плавно оплетали ветви все разрастающегося презрения и, быть может, жалости.
Альд был одинок, не имел ни дома, ни семьи. Даже имя ему досталось от местной ребятни, любившей иногда поддразнить вечно пьющего человека. На древних наречиях «альд» именно это и означало – «пьяный». Но, как заявил однажды городской староста: «Если уж свои страшатся с ним связываться, то и чужим неповадно будет!». И с тех самых пор никто уже не мог точно сказать ни сколько мужчине лет, ни откуда он взялся. Казалось, этот человек жил в Провьере всегда. И постепенно это стало чем-то обыденным, нормальным. С его присутствием просто смирились, и старались лишний раз не обращать на Альда внимания.
Обросший и небритый, с темными мешками под глазами, в грязной и изрядно пропахшей зловониями улицы одежде, он всегда производил на проезжих торговцев и редких путников соответствующее впечатление, и те никогда не задерживались. Ведь красочные слухи о том, что некий Альд Провьерский в прошлом был то ли неудачливым чародеем, то ли беглым каторжанином, толи вовсе наемным убийцей при дворе самого короля или же просто рабом, уроженцем южных земель, уже давно разнеслись по округе. В городе же стало чем-то вроде традиции каждый раз, как соберутся мужики большой шумной компанией в кабаке, в рьяном споре выдвигать все новые и более невероятные версии того, кем мог быть этот странноватый человек прежде.

— В прошлом, - пробормотал Альд, залпом осушая треть бутыли с чем-то зеленоватым и жутко пахнущим, расположившись у крыльца только что закрывшейся пивной в обществе двух других ценителей горячительных напитков, - в прошлом я был... Хотя, может, и нет. Ха, уже и не помню!
Осознав, что слушатели окончательно потеряли способность внимать его попыткам поведать что-то вразумительное, Альд усмехнулся сквозь не длинную, но спутавшуюся черную бороду, неторопливо поднялся и, шаркая изрядно стоптанными ботинками, направился в сторону рынка. Сегодня горожане вновь устраивали там какое-то шумное веселье, смысл которого он как обычно даже не пытался понять - главное, на празднике непременно будет что выпить.
При виде его рваной, просаленной рубахи с обносками жилета, горожане недовольно качали головами и спешили расступиться. Местные женщины и вовсе с опаской сторонились мужчины, от которого за несколько метров разило алкоголем. Все, кроме одной.
— Альд! Боже!.. Посмотри, на кого ты опять стал похож?! - раздался из слабо освещенного узкого проулка хрипловатый женский голос. С двумя полными корзинами овощей и крепко держащимся на спине мешком - явно с мукой – немолодая седовласая женщина с живыми карими глазами выступила вперед.
— Жиэл? Ты что ли? - потирая веки, мужчина пытался разобраться, не привиделась ли ему вдова мельника. В городе о ней давно ничего не было слышно.
— Бестолочь, совсем уже допился, что ли?!
Виновато посмотрев на пустую бутылку в руке, Альд промямлил что-то неразборчиво и попытался припрятать склянку в карман жилета, но из-за отсутствия оного в итоге тара просто разбилась о редкие камни, которыми была вымощена главная площадь.
— Бестолочь, ей богу! Ну-ка, помоги вот лучше, - с этими словами Жиэл дрожащими от усталости руками протянула ему обе корзины.
Не раздумывая, мужчина принял тяжкую ношу и чуть сгорбившись поплелся следом за недовольно ворчавшей женщиной. Только когда они преодолели темный проулок и вышли на залитую светом из окон домов улочку, Альд увидел, что рядом со старой знакомой идет кто-то еще, надежно укутанный в черную дорожную накидку. Судя по походке, это была женщина. В руках она так же с трудом несла две тяжелые корзины.

Жилище Жиэл - оно же мельница - как было принято, располагалось у самой городской стены, возле старых ворот, которыми уже давно не пользовались. С тех пор, как большой пожар уничтожил основной дом, жилые помещения занимали первый этаж большой деревянной постройки, по-прежнему исправно работавшей благодаря усилиям хозяйки. Отворив крупный замок на двустворчатых дверях большим литым ключом, женщина поспешила зажечь фитили - только в двух фонарях из пяти. Но и такого света было достаточно, чтобы разобрать дорогу в комнате с одним единственным окном.
Находиться в таком чистом, просторном помещении Альду, как и прежде было непривычно. Поставив корзины прямо у входа, он постарался незаметно попятиться к дверям, но их уже запирала женщина в накидке. Дождавшись, пока хозяйка закроет ставнями небольшое окошко, незнакомка, наконец, сняла капюшон.
Мужчина вдруг весь как-то выпрямился, приняв на удивление устойчивую позу, и внимательно всмотрелся в черты лица женщины: она оказалась довольно молодой - на вид чуть старше двадцати. Нет, он ее не знал, и никогда прежде не видел. И все же что-то в ее облике не давало ему покоя.
- Встретила её в столице. Бедная девочка не говорит, - покачала головой Жиэл, разбирая содержимое сплетенных ею же корзин. Обменять хорошую муку, разумеется, можно было намного выгоднее, но и такой результат был совсем неплох.
— А когда увидела эти... штуки, решила, что тебе стоит показать, - продолжала бормотать хозяйка, но заметив, что мужчина едва ли её слышит, присела на один из пары грубо сколоченных табуретов и замолчала.
Альд же всё не сводил глаз с лица незнакомки, которая, подтверждая слова Жиэл о своей немоте, неизменно сохраняла тишину. Нет, она не являлась сказочной красавицей, но и некрасивой ее назвать было нельзя. В обрамлении темных, цвета пожухлой листвы волос округлое лицо с немного вытянутыми чертами, прямым маленьким носом и слегка раскосыми глазами. Но всё это мужчину мало интересовало - смотрел он, вне всякого сомнения, на расчертившие ее лицо бледно-алые полосы, напоминающие довольно заурядный, ничего не изображающий узор на посуде. Словно старые шрамы или ожоги, от которых сейчас остался лишь блеклый след, рисунок на коже.
— Это так странно, - признался мужчина и, видя непонимание в глазах молчуньи, принялся аккуратно разбинтовывать свои ладони. Что скрыто под этими неизменными повязками никто в городе не мог знать. Только Жиэл довелось видеть их однажды - точно такие же блеклые узоры, покрывавшие руки мужчины от кончиков пальцев до локтей.
Молодая женщина закивала, соглашаясь с тем, что сходство очевидно. Ухватившись за его крепкие запястья, она еще какое-то время поворачивала руки Альда, внимательно рассматривая рисунок со всех сторон. А затем многозначительно указала себе за спину.
— Она хочет, чтобы я ушел? - решил на всякий случай уточнить мужчина. Казалось, от выпитого им спиртного не осталось и следа.
— Она хочет сказать, что у нее они еще и на спине, бестолочь! - поднявшись, Жиэл указала гостье на дверь, ведущую в маленькую спальную комнату. - Отдохни сегодня у меня, милая. Ночь уж на дворе.
Смерив Альда долгим задумчивым взглядом, молчунья все же приняла приглашение хозяйки и удалилась.
- А ты иди хоть, вымойся! Сейчас нагрею тебе воды. Где старая бочка - знаешь. А то хуже, чем свинья, ведь, честное слово!
Спорить с хозяйкой гость не стал - теперь, протрезвев, он был занят размышлениями настолько глубокими, что решение проблем житейских его не заботило вовсе.
Бочка, заполненная водой наполовину, ютилась возле покосившегося забора. Раздевшись и забравшись внутрь, мужчина присел, облокотившись о её высохший деревянный край. В воде отражался единственный источник света - россыпь ярких звезд в черном небе. Вскоре Жиэл принесла два ведра горячей воды и черпак. Поставив все на маленькую скамью так, чтобы Альд легко мог до них дотянуться, она водрузила ему на голову кусок мыла, сваренного из каких-то трав и щелока, и вернулась в дом.
Окунувшись в бочку с головой, мужчина какое-то время не двигался, будто проверяя себя, свои силы. Когда же воздуха начало не хватать, он с шумом вынырнул, расплескав добрую часть воды, и принялся тщательно растираться мылом, припоминая, что последний раз мылся здесь же. Тогда мельник и его сын еще были живы, а волосы Жиэл отливали черным, словно уголь.
Но каждый раз, как на глаза ему попадались алые полосы на руках, Альд недовольно морщился, вспоминая всё то, что так надеялся навечно смыть из памяти алкоголем... Черное, вязкое, будто живое пламя, цепко оплетающее руки, тянущее за собой куда-то вглубь кошмара наяву. И жуткий, удушающий голос. Голос того, кто всегда скрывается за маской, сотканной из злого колдовства, кто больше не имеет определенного лица, но каждое способен на себя примерить. И он шепчет отовсюду: «Я знаю, знаю, чего ты боишься!.. И чего желаешь!».
Воспоминания о прошлом отозвались болью в каждой линии обожженного узора, в каждой проклятой частице тела, не способной более стать прежней, и беззвучный вопль был поглощен водой из бочки.
Облачившись в старую, но чистую и опрятную одежду, которую некогда носил сын мельника, Альд побрился и безо всяких возражений позволил Жиэл себя постричь. Когда хозяйка принесла во двор небольшое зеркало, мужчина впервые за долгие годы увидел свое лицо. Всё тоже лицо, без единой новой морщины или волоса. Только темные тени, глубоко залегшие под глазами, напоминали, что время, проведенное в бессмысленной попытке бегства от собственных страхов, действительно было.
— Так-то лучше! Разом годов на десять помолодел, не иначе, - улыбнувшись и похлопав его по плечу, седовласая женщина поспешила вернуться в дом, где что-то ароматное уже томилось в печи.
Мужчина приблизился к тусклому фонарю в сенях и вытянув руку, присмотрелся. Все верно - узор уже начал менять цвет, темнея. Алкоголь почти полностью растворился в проклятой крови, а значит, совсем скоро узор вновь станет черным. Этого Альд допустить не мог.
Спустившись в погреб, он даже в темноте мог с легкостью найти полки с отличным виноградным вином, некогда закупленным мельником у проезжих торговцев с юга. Вспомнив суровое лицо старика с добрыми, прищуренными глазами, мужчина поспешил забрать столько, сколько мог унести. Поднявшись по ступеням, он прошел в самую просторную комнату дома. Здесь кроме длинного стола и двух лавок с добротной каменной печью были лишь пустые полки на стенах.
— Можешь всё забирать, оно мне не надобно, - не оборачиваясь, Жиэл продолжала помешивать старой деревянной ложкой суп в глиняном горшке. - Все равно пить не с кем.
Водрузив все семь бутылок на стол, мужчина умело откупорил одну и осушил на треть. Выставляя две тарелки с овощной похлебкой и нарезая толстыми ломтями хлеб, женщина с грустью наблюдала за тем, как пустеет уже вторая бутылка, и вместе с тем - странные темные узоры на руках гостя алеют, а затем становятся всё более тусклыми.
Когда Альд потянулся за третьей бутылью, женщина остановила его дрожащую руку, вручив мужчине большую ложку.
— Сейчас тебе это не нужно. Лучше на вот, поешь!
Есть совершенно не хотелось, но он не мог не уважить хозяйку. Похлебка оказалась на удивление ароматной, вкусной и приятно согревающей. Сама Жиэл так же принялась за еду.
Когда с едой было покончено, Альд наугад отыскал на самой верхней полке две маленькие чарки и, доверху наполнив их вином, передал одну женщине.
— Выпей со мной, - его серые, блеклые глаза смотрели с невыносимой тоской.
— Отчего ж не выпить, - пожала плечами вдова мельника, ловко опрокидывая чарку. А за ней еще одну, и еще, и еще.

Ранним утром, еще засветло молчунья вышла из комнаты и застала хозяйку крепко спящей прямо за столом. Альд - его она узнала лишь по алым отметинам на руках - сидел напротив, бесцельно разглядывая пустую тару отрешенным взглядом.
Молодая женщина бесшумно прошлась по кухне, заглянула в горшок с холодным супом, но пробовать стряпню не стала. Подойдя к деревянному столу, она с сомнением покрутила в руках одну из бутылей, принюхалась - запах пришелся ей не по нраву. Когда же её прохладные пальцы коснулись узоров на руке мужчины, он невольно вздрогнул. В тот момент молчунья смотрела на него так, как ещё никто и никогда не смотрел прежде - она действительно его понимала. Опустившись рядом на скамью, женщина с тревогой сжала дорогой серебряный браслет на запястье. Но, как и прежде, не проронила ни слова.
— Мой отец, - Альд сам не знал, к чему вдруг начал этот разговор, - он и вправду был рабом, с юга. Когда люди бежали, многих убили, остальные просто не выжили. Но он смог, выбрался. И здесь, в равнинах, у него началась новая жизнь. Тогда он женился, и у них с матерью родился я. В те дни мне казалось, что желать чего-то большего просто невозможно. Отец занялся виноделием, когда решил, что здесь это будет прибыльно. А когда мать поняла, что алкоголь сделал из него совсем другого человека, было уже слишком поздно.
Женщина внимательно слушала каждое его слово, так, словно история жизни странного, едва ли знакомого ей человека была крайне важным знанием, упускать которое было бы расточительством. Её темно-синие глаза, казалось, заглядывали в самую его душу.
— Я ведь ненавижу вино, ненавижу алкоголь, выпивку, - вполголоса произнес мужчина, поглядывая на последний догорающий фитиль. - И всегда боялся кончить жизнь как отец. Но теперь, если остановлюсь...
Посмотрев на свои ладони, он с ужасом представил, что еще хоть однажды те вновь перестанут напоминать человеческие, и в его глазах заплясали всё те же зловещие огоньки. Заметив, что молчунья приуныла, он усмехнулся.
— Полагаю, и у тебя какая-то похожая история. И у тебя колдовство отняло нечто важное, так ведь?
Неуверенно пожав плечами, женщина коснулась своей шеи, словно удерживая что-то, упрямо рвущееся наружу.
— Юда, - очень тихо сказала она, но узоры на её лице моментально вспыхнули, окрасившись в темно-алый цвет.
— Это твоё имя? - осторожно спросил мужчина.
Молчунья кивнула и чуть улыбнулась. Взгляд ее был полон решимости.

Жиэл всё ещё спала, когда оба ее гостя с лучами рассветного солнца тихо покинули мельницу, а затем - неторопливым шагом пройдя по малолюдным улицам Провьеры - и сам город.
В чем смысл его жизни? Альд по-прежнему этого не знал.
Но собирался выяснить.