Золотая пора

Часть 1. Угахан
1.
Но вот и служба пролетела, как долгий колоритный сон.
Остался где-то на задворках армейский длинный марафон.
А в мыслях дом родной и встречи, и планов разных громадьё,
Но только мы совсем не ведаем, что нам по жизни суждено.

Приказ подписан, форма блещет старшинским злато – галуном,
Парадный китель, словно знамя, отличий знаков на подбор.
Но всё сложилося иначе, а вместо дембеля - «губа».
В судьбу вмешалась злая драка и дом в сторонку увела.

Наградой стали мне «аккорды»: один, второй, чтоб не забыть,
Как можно враз случайной дракой всё в корне напрочь изменить.
2.
Земляк Черкащенко с Магнитки, что призван раньше был меня,
Остался в Гаровке, обжился, семьёй всерьез обзаведясь.
Решил деньжат он заработать, в тайгу податься в златори,
Сомненья все мои развеял, решив, что нам с ним по пути.

Кураж мой дембельский развеян, срок службы мой уже истек,
Решился я вдвоем с «земелей» собрать старательский оброк.
Но тут случилась с ним осечка, попутчик планы изменил.
Родилась раньше срока дочка, и весь порыв его остыл.

Вот так стихийные мгновения плетут событий узелки,
И развязать мы их не можем, то судеб наших огоньки.
Обнялись крепко на дорогу Магнитки верные сыны,
Чтоб встретиться спустя полгода и вновь навеки разойтись.

Тот эпизод был скоротечным, когда собрался он домой.
Разладился союз семейный, ничто не вечно под луной.
Я попросил ко мне заехать и успокоить мать мою,
Что обязательно приеду, познав старателя стезю.
3.
Я много раз потом пытался понять превратности судьбы,
Ведь я тогда не знал о предках и через что прошли они.
О предках, кто кайлом тяжелым в карьерах рудных на излом
Кромсали гору, чтоб воздвигнуть фундамент строящихся домн.

Оставив дом по принуждению, гонимы властью в лагеря,
Они под гнётом не сломались, сквозь тернии выжили тогда.
Тяжел был путь переселенцев, помеченных клеймом врага,
Сумели, несмотря на муки, в бессмертном подвиге Магнитки
Оставить след свой навсегда.

Как будто этот путь нелёгкий затронул край моей судьбы
И подтолкнул в трудах таёжных мне испытания пройти.
4.
Уже вернулися в пенаты и отгуляли дембеля,
А я отправился на север дорогой трудной мытаря.
Сложилось много обстоятельств, решенье было не простым,
Похоже путь мой стал извилист, но я уже проникся им.

Дорога дальняя на север Амурской области лежит,
К урочищу того Джугджура, где дух Ямбуя сторожит.
Блестят подкрылки самолета, просторы в дымке расплылись,
Вмешалась в планы непогода, дороги в узелок сплелись.

Нелегкий путь, весь из зигзагов, завис в стихийном завитке.
Погода всякая бывает, нелетная досталась мне.
Заложник ливней, ураганов с пустым карманом, налегке.
Спасибо, люди помогали прожить в транзитном тупике.
5.
Кружит змеиным изголовьем, блестит на солнце Селемджа,
И манит красками природы таёжный, горный Экимчан.
Но это лишь введение в тайну дальневосточного угла,
Как много предстоит увидеть, а где-то даже и проникнуть
В таёжной дали закрома.

Но вот закончились мытарства, Мариинск - мой предпоследний стан.
Ведь здесь я тоже ненадолго, мой путь лежит на Угахан.
Прожив на базе словно пленник и очарованный тайгой,
Попутного дождался груза, как на посту сторожевой.
6.
На Угахане быт налажен, промывка планово идет.
Народ был явно озадачен, нежданный прибыл контролер.
Досталось место в «белом доме», так называется изба
На сленг-старательском жаргоне и где хранится ЗПК.

Приняли сходу, хлебосольно в мужскую дружную семью,
Без лишних праздных многословий, здесь ложь и пафос на виду.
Быстров Валера, горный мастер из Зеи, тертый балагур,
Его приколы-поговорки, я и сегодня не забыл.

Красицкий Игорь – начучастка, как голливудская звезда,
В ковбойской шляпе и с наганом, да с родословной кобзаря.
В «бичарне» храп на весь участок, ночная смена крепко спит,
В столовой аромат котлетный, рассольник на печи кипит.

Приткнулась баня на задворке, дрова в поленницах лежат,
Кабан лежит на солнцепеке и свиньи хрюкают, визжат.

Охрана, сьемка и доводка, предел доверия высок.
Наган торжественно вручили и сейф в придачу под замок.
Вот только не по Сеньке шапка, другой замес в моей груди,
Уж лучше вольный мониторщик, чем ЗПК от всех пасти.

И хоть весь штат укомплектован, нежданно как-то повезло,
«Румын» с артели сделал дёру, и было дело решено.
7.
Вода стремительно несется, дрожит с натугой монитор.
Сплелися руки с гидропушкой, а за спиной еловый бор.
Тайга мне радостно внимает, готова в раз открыть секрет,
Где россыпь золота скрывает лесной колдовский оберег.

Нависли сопки над увалом, петляет речка меж камней,
И страж-валун собой венчает стремительный водораздел.
Веками в недрах здесь копились золотоносные пески
А иногда и самородки играют в прятки, шалуны.

Поляна, что за монитором, рябит грибною пестротой,
От хворей разных выручает лучистый желтый зверобой.
Ондатры вдоль ручья ныряют, хозяйство крепко берегут
И рыбу вдоволь запасают, и мех от сглаза берегут.
Бросают белки шишки сверху, как будто дразнят и зовут
Сыграть по лесу в догонялки, кикимор хитрых обмануть.

Работа сменою в полсутки, обед с доставкой в полчаса.
Порою продлеваем ужин, журчит грибов сковорода.
Вскрывают грунт бульдозеристы, толкают дружно на прибор,
И я с азартом успеваю промыть за смену косогор.

Усталость тянет книзу веки, и пальцы кручьями свело,
Едва добравшись до подушки, а за окном уже светло.
8.
Когда природа тихо шепчет, работа спорится легко.
Когда кругом тайга грохочет и буря движется стеной,
Невольно грузишься бездельем, ведь часто ливень затяжной.
Спасают карты – вечный покер, в азарте ходят кадыки,
Опухли уши от колоды, набрякли синие носы.

Погода, словно сговорилась, сломить старательский разбег,
Шалят, глумясь, лесные бесы, пытаясь план свести на нет.
Простои сроки нам сдвигают, срывают планов рубежи
И в неизвестность обращают зарплаты нашей барыши.

Зато когда кругом все стихнет, воспрянет радостно народ
И солнце ярко освещает ручьёв веселый хоровод.
И дух старательский не сломлен, лишь умножается напор,
И словно камушки бросает породы глыбы монитор.
9.
Крупицы золота смывает в колоду яростный поток
И как в ловушку оседают, с резины пористой в лоток.
И словно радуясь погоде, метнулась к будке кабарга,
Все бросились ловить её, чтоб в зумпф загнать наверняка.

Вот тут наган и пригодился, да только, видно, не судьба.
Дурачась, гостья ускользнула, вокруг трех сосен обвела.
А всё кругом насквозь размыто и вязнут в топи трактора.
Мы лесорубами вступаем готовить бревна сосняка.

Из бревен стелются помосты, чтобы к бункеру проезд накрыть,
И засыпается порода чертогам злобным вопреки.
10.
Неся добычу после съёмки под пломбой в кружке ЗПК,
Невольно вздрогнешь, обернешься от визга мелкого зверька.
Мой путь ухабист и извилист, часок неспешно по прямой,
Иду с опаскою, как будто злой дух Ямбуя за спиной.

Ведь эти пешие прогоны совсем не легкий променад.
Тайга не место для прогулок,в тайге совсем другой кураж.
Здесь каждый куст как неизбежность, а бурелом как полигон,
Идешь настроже, как разведчик, сквозь неизвестности заслон.

Зато когда из чащи выйдешь и грудью полною вздохнешь
И лагерь свой вблизи увидишь развеется тревожный фон.
На склонах мох раскинул лапы пушистой шубой меховой,
Лежишь на нем, как на перине, укрывшись пряною листвой.

Пока погода позволяла, был Угахан наш впереди,
Затем аврал на Курумкане, и план уже по швам трещит.
Прореху временно латает, в порыве гонки Баладек,
Но только мало что меняет его стремительный разбег.

Хоть мы заложники погоды и фарт настрой наш сторожит,
Мы темп наш все же не сбавляем, с надеждой в завтра мы глядим.
11.
Увы, уж многое забыто, и лица смыты как песок.
Остались в памяти картинки, а где-то даже эпизод,
Как «пуп земли», что из столицы на БДР чуть не утоп.
Со внешностью киноактера, с гусарским профилем анфас,
Он переправу так устроил, что по уши в грязи завяз.

Из грунта, что лежит вдоль речки, он быстро мост соорудил.
Бульдозер, хоть и гусеничный и в хлябе вовсе не слабак,
Затрясся в ужасе, увидев гусара хитроумный план.
Но наш герой устроил шоу и на мосту своем застрял,
Просел в грязи по саму крышу, чем славу дурика сыскал.

Ещё один фигляр столичный пытался в кухне поварить,
Голодомор в тайге устроил, могли за это и прибить.
Смекнув, что кончится плачевно, сумел с участка улизнуть,
Но в памяти засел надолго, что значит «палку перегнуть».

Хохлу Витьку досталась кухня, стряпней сумел он угодить
Всем горлодерам и бродягам, теперь от пуза каждый сыт.
«Румына» я уже упомнил, но с ним я мало был знаком,
Уехал он спустя неделю, как я заехал в «белый дом».

Стоял со мной в другую смену на мониторе Вовка, друг,
Его прозвали «Ну-ка, дядя» за бойню, что устроил тут.
Когда рубили сруб под баню, он, как заправский лесоруб,
Сказал бугру: «А ну-ка, дядя, топор мне дай вот тут фигнуть»

Он замахнулся не на шутку, над головой топор занёс,
Но только жахнув мимо цели, себе чуть полноги не снес.
В больничке пролежав прилично, вернулся, гонор остудив,
На удивленье всей бригаде и даже дядю удивив.

Он тоже был вчерашний дембель, служил он где-то под Читой,
Я у него прожил неделю в Хабаровске между Тайгой
12.
Работа в смену, как на вахте, без выходных и проходных.
Старатель – это ведь не должность, что можно с возрастом сменить.
Старатель – это неизбежность для лиц с изломанной судьбой,
Без слез не взглянешь на прибывших, весенней раннею порой.

Здесь каждый первый алиментщик, а каждый пьющий здесь второй,
Артель для трудных, как спасенье, от доли горькой непростой.
Сухой закон не панацея, но, хоть какой не есть, заслон.
В уставе чётко он прописан. И хоть не всем он по душе,
Вот только каждый понимает, что, по-другому, быть беде.

Зато, какие здесь таланты, здесь каждый третий мастер-класс,
Побить могли бы все рекорды, но только это в другой раз
13.
В трудах всё лето пролетело, и осень в красках отцвела,
И по ночам уже за минус, и всем давно домой пора.
Прибор замерз, народ серчает, запас продуктов весь иссяк,
Решили сами выбираться, пока не дали дубаря.

Собрались быстро, без сомнений, как будто в омут с головой.
Тайга, она шутить не любит, но, видно, наш удел такой.
Забрались в кунг, брезентом крытый, ватагой дружной, матерясь.
Под низ матрасы побрасали, матрасы сверху, слово шубы,
И ящик водки про запас.

Вот тут как раз настал тот случай, когда пришлось нам выбирать,
С двух зол не то, что было меньше, а просто нужно выживать.
Мороз крепчает, зубы стынут, и даль далекая зовет,
В дороге всякое бывает, но это как уж повезет.

Маршрут намечен, путь неблизкий, надежда теплится в груди,
Что будет рейд безаварийным и что на верном мы пути.
А где-то ждут родные люди, в сердцах сигналы-маячки,
Они дорогу нам укажут, как все преграды обойти.

Часть 2. Призрак Ямбуя

1.
Горит заря за перевалом, начало стылого утра,
И рев винтов нас низвергает к подножью Майского хребта.
Познав сезонную работу промывки горного ларца,
Мне захотелося проникнуть в таинство желтого тельца.

Не то чтоб золото манило, смущая блеском бесовским,
Порыв скорее пилигрима да романтический экстрим.
Тайга встречает непогодой, дорогу напрочь замело,
Но мы нацелились серьезно дойти к зимовью засветло.

И хоть идти совсем недолго, маршрут длиннее стал вдвойне,
Ведь нагрузились мы по полной в азарте всё преодолеть.
2.
Зимовье двери распахнуло, готовы с осени дрова.
Шумит, скрываяся в распадке, строптивая река Уда.
Как будто ждала нас природа в просторы щедрые принять,
И от щедрот своих с любовью открыть готова закрома.

Вокруг зимовья ёлки дремлют, следы куницы, колонка.
Сегодня явно нас не ждала вся притаёжная братва.
Всё это только наваждение и труд нам тяжкий предстоит
Капать шурфы в тайге зимою себя возможность превзойти.
3.
Запас продуктов непочатый сокрыт в таёжном тайнике,
В консервах сроков не бывает, когда хранятся в холодке.
Сухой паёк всегда в почете, когда в походе ты живёшь,
Всё остальное, наживное, у речки жить, не пропадешь.

Таймень, ленок, галец усатый, не исчерпаем рыбный мир,
В тайге изюбры и косули, устроить можно целый пир.
Но это осень золотая богата промыслом своим
Зима добычей небогата, поэтому запас и чтим.

В бочонках папоротник засолен, томится в скрыне черемша,
Всё это нам в тайге сгодится, да без морошки никуда.
4.
Ожил наш табор, встрепенулся и печка радостно шумит.
Кипит, свистит весёлый чайник, вовсю пытаясь угодить.
Закат нам радостно внимает и освещает пик хребта,
Как будто в гости приглашает, остаться с нами до утра.

Два дня усиленно готовим запасы дров и сушняка,
Придется нам везти пожоги, где грунт замерзший не достать.
Маршрут намечен вдоль изгиба у основания гольца,
Где речка плавно изгибаясь, заходит тайно в рукава.

Готовы мы извлечь из недр сокровищ горных тайники,
Чтобы весной сюда приехав, промыть волшебные пески.
5.
Баян с Тюмени, словно песня, где сядет, там и запоет -
И будто спорится быстрее работы кропотливой ход.
Но что-то как-то неспокойно, заволновалася тайга,
Порывы ветра треплют ельник, зашлась тревогою душа,
Как будто кто-то наблюдает за нашей дружной суетой
И в тайне что-то замышляет, грозя из леса нам бедой.
6.
Нежданный гость нагрянул ночью и ревом всех потряс насквозь,
Застыли все в безмолвном шоке, по телу пробежала дрожь.
Как будто в страшном сне из детства, ты хочешь спрятаться от зла,
Мы сжались в замкнутом пространстве, бежать нам просто некуда.

Ярится зверь, еду почуяв, когтями бревна бороздит.
Вот тут все поняли мгновенно, от зверя страх не защитит.
Схватили дружно карабины, Степаныч выхватил топор.
Застыли, словно в карауле, чтобы вражине дать отпор.

Потом все разом вспоминали свой лихорадочный запал
И как над Бахой дружно ржали, что чуть шаманом он не стал,
Как заклинание гундосил и дух Ямбуя прогонял.
7.
Но всё закончилось без драмы, шатун в тайгу ушел ни с чем.
Мы до утра, вздремнув в засаде, подвоха ждали целый день.
Лишь ближе к вечеру решились открыть заваленный заплот,
К тому же всех нужда достала, она, известно всем, не ждет.

Когда увидели размеры, медвежьих отпечатков лап,
Как в продолжение кошмара всех снова оторопь взяла.
Оставил он следы погрома, как будто буря здесь прошла.
Лишились напрочь мы покоя, чего ещё нам ожидать.
8.
Связались рацией с артелью, позвать на помощь егерей,
Готов лететь с «АК» маркшейдер, то именной его трофей.
Серьезно взялися за дело, шатун в тайге, как ЗРК,
Мгновенно разрывает жертву его чудовищный оскал.

Нам повезло, что наша крепость на совесть срублена была,
Что оказалась не под силу медведю крепкая стена.
Мы всё зимовье осмотрели, пытаясь выявить изъян,
И облегченно все вздохнули, поверив в свой надежный стан.

Питаться стали сухпайками, чтоб зверя кухней не дразнить,
Ходили в нужник с карабином, чтобы сдуру в пасть не угодить.
Коварство зверя всем известно, как может жертву сторожить,
Вот только нам совсем не лестно, на ужин зверя ублажить.

И также ходим за водою, на речку строго в два ствола,
Какая тут уже промывка, коль на кону твоя судьба.
9.
Прождали целую неделю, пока закончилась пурга.
Как долго же тянулось время, устали в страхе жить тогда.
Но вот подмога и на месте, во всеоружьи прибыла.
Осталось вычислить то место, где «злая сила» залегла.

Задача сложная, и егерь сказал, что случай непростой,
Огромный зверь, потеря в весе, от голода он потерял покой.
Но тут же всех нас успокоил, не в первый, не в последний раз.
Он подлежит теперь отстрелу, коль нужный вес он не запас.

Недолго скрадывали зверя, он сам рванулся напролом.
Его подрезал наш маркшейдер своим трофейным калашом.
Но и собаки не сплошали, подняли зверя на убой,
Вот только сильно пострадали, лишились лайки молодой.
10.
С души свалилась слово гиря, шатун нас крепко напугал,
К чертям таёжным он задвинул шурфовки месячный наш план.
Мы все теперь тревожней стали, с оглядкой ходим на шурфы.
Мы шок изрядный испытали, в себя ещё мы не пришли.

Но время лечит, страх растаял, и тает также снег в тайге,
Мы скоро стан свой оставляем, тот случай будет сниться мне.
11.
Не хочет с нами расставаться зимовье, что нас всех спасло.
Со скрипом кедры к нам кренятся, просяще смотрят нам в лицо.
Мы план наш всё же наверстали, и пробы все уже сданы,
С тайгой осталось попрощаться, запомнить бурные деньки.

Остались целы, без ущерба, судьба всех нас уберегла,
Мы благодарны ей за это, прощай, таёжная страна.
Мы снова птицей винтокрылой летим в промышленный острог,
Теперь надолго мы запомним шурфовки экстремальный год.

ЗПК – золотоприёмная касса