Запоздавший подарок

Немудрено, что Виктор, пятидесятилетний мужчина с грубыми чертами лица, хам и грубиян, по мнению окружающих, был в гневе. Его сын, двенадцатилетний оболтус Игорь, сломал лезвие у любимого швейцарского ножа отца. Этот нож служил Виктору очень давно, еще с армейских времен, будучи прощальным подарком от командира взвода, у которого Виктор был заместителем. Не только памятная вещица, но и крайне необходимая в жизни. Сколько бутылок пива открыто этим ножом! Сколько порезано закуски, и вынуто винных пробок! Не счесть. И вот, главная функция ножа, большое лезвие, теперь отломано под корень. Это ж надо ухитриться!
- Сволочь ты, Игоряха, - распекал понурившегося сына разъяренный Виктор, - как ты только посмел его взять? Я же тебе строго-настрого запретил к нему прикасаться! Хороший ты мне подарочек на день рождения сделал! Спасибо тебе!
- Да я только посмотреть хотел, а он сам сломался.
- Сам? – грозно вскричал Виктор, - да что ты мне лепишь? Как он мог сам сломаться? Не ломался – не ломался, а потом взял, да сломался?
- Ага! Сам.
- Ох, выпороть бы тебя надо, да у меня сегодня праздник, юбилей. В другое время ты бы неделю на задницу не садился. Ну, да ты же меня знаешь! Так что кончай врать, рассказывай, как дело было.
- Ну, - Игорь помялся, и убитым голосом продолжил, - я с ребятами поспорил, что он не сломается если в щель его сунуть и нажать, а он взял, и сломался.
- Ну, ты и дебил! Двенадцать лет, а ума нет. Это ж надо додуматься? Полудурок!
Виктор задумался, и сказал:
- Вот что. Тебе ведь через две недели тоже день рождения будет? Вот мое решение. Никакого подарка ты не получишь. Ты что хотел-то? Мобильник новый?
- Смартфон. Уже у всех есть, кроме меня, - обиженно заявил Игорь.
- Ну, и долго еще не будет. Это тебе наука! Не будешь брать и ломать чужие вещи.
- Ну, па-ап!
- Я все сказал! Иди отсюда, пока я тебе не вломил! Видеть тебя не могу!
Опустив голову, насупленный Игорь поплелся к выходу. Виктор, повертев в руках поломанный ножик, в сердцах отбросил его в сторону.
- Да что же за ерунда-то такая? День-то как начинается хреново!
Пройдя в другую комнату, он вскоре вышел оттуда с картонной коробкой. Немного подумав, он, открыв шкаф, засунул коробку на антресоль, в дальний угол.
К вечеру стали собираться гости. Пришли родители Виктора, младший брат с женой, сестра с мужем, и с десяток дальних родственников. Все поздравляли юбиляра, дарили подарки. Дети, визжа, крутились под ногами, пока Виктор с женой встречали гостей, но быстро утихомирились, усаженные за отдельный стол на кухне. Виктор немного успокоился, хотя досада на сына тлела в его сердце. Ну, да ничего уже не поделаешь. Не приварить лезвие обратно. Пропал ножик!
Наконец, жена Виктора, полноватая шатенка с большой грудью, пригласила гостей за стол. Оживленно переговариваясь, они расселись по местам, и притихли.
Виктор, занявший место в торце стола, предложил налить по первой, что и было незамедлительно сделано. Сестра Виктора, поднимая рюмку с водкой, закричала: - Тост, тост!
- По старшинству, - недовольным голосом сказал Виктор. – Папа, давай!
Сухонький, седой Павел Иванович поднялся со стула, и, держа рюмку, сказал:
- По старшинству, сынок, это правильно! Старших надо уважать! Хоть и ты уже не молодой. Полтинник обломился! Желаю тебе, как минимум, еще столько же, а там, как карта ляжет. Живи, сына расти, жену не обижай. Будь помягче, а то знаю я тебя. Чуть что не по тебе, сразу в драку. Надо все по-хорошему.
- Да ладно, пап, все нормально. Я же не со зла, а так, для порядку.
- Да-да, я понимаю. Только не ошибайся. Дорого иногда ошибки-то обходятся.
Павел Иванович помолчал, глядя в рюмку, и чему-то усмехаясь. Гости настороженно молчали.
- А помнишь, сколько тебе тогда было? Десять, одиннадцать? Забыл уже. Помнишь, ты на день рождения подарок от меня не получил? Обидел ты меня тогда сильно. Помнишь?
- Нет, не помню. Да когда это было! Разве все упомнишь?
- Так вот. Разбирал я давеча барахло в гараже, и наткнулся на эту коробочку. Почитай, сорок лет пролежала. И вспомнил я, что за коробочка. И обиду свою вспомнил. Теперь-то уж не буду говорить, тебя конфузить, да и отболело давно. Но тот подарок я хочу сегодня тебе вручить. На память.
Павел Иванович достал из кармана широких штанов невзрачную картонную коробочку, и протянул ее Виктору. Тот с сомнением посмотрев на отца, взял подарок, и принялся разглядывать ее. Картон был низкого качества, ярлык, наклеенный на коробку, совсем истлел, так что прочитать его было невозможно. Осторожно открыв коробку, Виктор застыл в изумлении. Затем грубые черты его лица исказились, а на глазах появились слезы.
- Папа, зачем же ты так? Что же ты сделал? Ну, как же ты?
Дрожащей рукой Виктор достал из коробочки жестяной детский пистолет, стреляющий пробками. Оружие было совсем новым, словно не лежало в гараже сорок лет, покрашено черной краской, и смазано. Взведя затвор, он нажал на курок, и пистолет громко щелкнул, повествуя о своей исправности.
Гости развеселились, глядя на подарок, и давая глупые советы по его применению. Но Виктор не слышал их, он был не в силах отвести влажного взора от пистолета. Воспоминания взвихрились в его сознании, и взрослый мужчина полностью погрузился в них.
Тогда, десятилетним мальчишкой, он страстно хотел получить от отца такой пистолет. Он даже снился ему: черный, с затвором в виде двух втулок по сторонам, угрожающего вида, и стреляющий далеко летящими пробками. Мальчишки во дворе, растеряв пробки, заряжали оружие шариками от подшипника или камешками, и пистолет все также исправно посылал снаряды вдаль. Виктор даже слышал, что находились такие умельцы, которые переделывали игрушечный пистолет под мелкашечный патрон, и тогда уже игрушка становилась настоящим оружием.
Он просто бредил этим пистолетом, так хотелось ему иметь это почти настоящее оружие. Отец обещал подарить маленькому Виктору такой пистолет на день рождения, но случайность отменила подарок.

Тогда, не спросясь отца, он взял его часы знаменитой марки «Победа», неубиваемые и водонепроницаемые. Захотелось пофорсить перед пацанами. Но форс вышел боком. Случайно им заинтересовались какие-то проходящие мимо вихрастые незнакомые парни. Взяв пацана за шиворот, они сняли с его тонкой руки отцовские часы, и, напоследок дав хорошего пинка, отправились дальше, гремя расстроенной гитарой. Зареванный Виктор побежал к отцу каяться, и получил первую в его жизни порку. День рождения Виктора в том несчастном году вообще не отмечали. Мать пыталась воздействовать на отца, но это было бесполезно.
Со временем история позабылась, но вдруг таким вот образом всплыла в день юбилея.
Задумавшись, вытерев лицо, и, словно что-то вспомнив, Виктор порывисто встал из-за стола, открыл антресоль, и достал оттуда картонную упаковку. Осмотрев ее, он прошел в другую комнату, вскоре выйдя к гостям. Сев на свое место, Виктор, блаженно улыбаясь и смотря сквозь гостей, поглаживал ладонью серую невзрачную коробочку с запоздавшим подарком.
Почти не заметив, как ушли гости, Виктор отправился в постель. Коробочку с пистолетом он положил рядом с головой, на подушку, и тревожно уснул, то чему-то улыбаясь, то жалобно кривя лицо. Иногда он вскрикивал во сне, и тогда под веками его набухали прозрачные слезы. Жена, прижимаясь грудью к его спине, иногда тихо и ласково шептала ему:
- Тш-ш-ш, тш-ш-ш, тихо, тихо. Спи, мой родной!