Будь счастлив, сынок!

Степан злился на мать. Продала дом, и почти все деньги отдала Лиде. Сестра младше его на 10 лет. Типа, она девушка, слабый пол, а ты мужик, сам заработаешь. Интересное разделение. Он пашет, чтобы создать фундамент для будущей семьи. Дом купил, сделал там хороший ремонт. Своими руками, между прочим! Сейчас потихоньку купит мебель и все, можно сделать предложение Кате, ждет уже почти 5 лет. Того и гляди, уведут более обеспеченные. Материны деньги ой, как пригодились бы. Вмиг обставил бы дом и тут же сыграл бы свадьбу. А Лида? Где мозги вообще у нее? Без кола, без двора наклепала 2 малышей. Снимает с мужем квартиру в городе. На аренду и спустит материн дом. Глупость несусветная. Могла вообще ничего не продавать, пусть бы там жила сестра, не так обидно было бы. Год назад, Анна, материна старшая сестра, позвала ее жить к себе. Вдвоем веселее, квартира большая, чего сидеть по одиночке сычами. Так и сказала:
— Дети выросли, живут отдельно. Хватит вкалывать на огороде. Продавай дом и переезжай ко мне. Деньги отдай, кому считаешь нужным. Сюда не вези. Тут все есть. Две пенсии нам за глаза.


Мать так и поступила. Дом продала, деньги неправильно разделила и… через несколько месяцев ушла. Неожиданно, тихо, во сне. Надо бы отпустить, попрощаться, простить. Но обида не дает.


Степан поехал в город, 9 дней, надо с Лидой съездить на кладбище. Мерзкий день. Моросил мелкий дождь. Дорога скользкая. По обочине шла девочка лет 8. В курточке, без зонтика, промокла насквозь.
— Что за черт, куда этот ребенок идет?
Нажал на тормоза:
— Ты что тут делаешь, на трассе? В такую погоду и без взрослых. Куда идешь?
— В Заречное. Там отец.
— А мать где?
— В больнице, болеет сильно.
— Блин, какая погода, такие и новости. Садись в машину, отвезу. Хорошо, что отъехал недалеко. Тебя как зовут? Сними куртку, накинь мой пиджак, дрожишь вся. Адрес отца знаешь?
— Я Маша. Нет, только фамилию, Коротков.
— Смеешься, у нас сотни людей с такой фамилией. Даже я! Имя какое?
— На букву С. Сергей, наверное. Или Слава.
— Ага, или Стас, Семен, Савелий. Скажи еще Степан.
— Я не знаю. На фото написано Коротков С. Маму спрашивала, она молчит, не говорит уже.
— Покажи фото, наверняка знаю его.


Со старого снимка смотрели три неразлучные друга. Он, Степан, Семка, его двоюродный брат и учитель труда, Александр Игоревич. Или Саша, если по-простому. Все трое Коротковы и с именами на букву С.
— Ничего себе! Это же я здесь, не узнаешь? Кого мама назвала твоим отцом? На меня можешь не показывать. Я детьми не разбрасываюсь.
— Не знаю, ткнула пальцем сюда. Между ними.
— Я или Семка? Не может быть! И вообще, нам тут лет по 18 от силы. До армии еще. С кем это Семка умудрился нагрешить? Он у нас скромный тогда был, не встречался ни с кем. Как маму зовут?
— Надя.
— А фамилия?
— Скворцова.
Обдало жаром! Надюшка? Та самая, что всю душу у него вынула? Не может быть! Семка точно никакого отношения к ней не имеет, они даже не были знакомы. Степан тогда впервые пошел работать вожатым в летний лагерь. Надя работала в соседнем отряде. Первая любовь! Два месяца восторженной эйфории. Когда просыпаешься утром и думаешь:
— Как же я тебя люблю!
А вечером мечтаешь:
— Хоть бы ночь быстрее прошла!
Лишь бы увидеть, обнять.
Однажды ночью пошли купаться. Надя на глубине запаниковала, стала тонуть. Вынес на берег, делал искусственное дыхание, очнулась. Но не смогли остановиться. Любовь не знает тормозов. Смены в лагере закончились. Разъехались в разные города, потом армия, связь прервалась.


И, что получается? Эта девчушка его, Степана, дочь?
— Сколько тебе лет?
— Скоро 9.
— А точнее? Месяц какой?
— 15 апреля.
Пот прошиб, сходится! В голове все смешалось. Ребенок на него не похож совсем. Как узнать наверняка?
— Давай так, сейчас заедем ко мне. Просушим твою одежду и поедем к маме.
И тут же сам понял абсурдность ситуации. Чужой ребенок со страды может оказаться родной дочерью. Как это выглядит со стороны? Чужой дядька везет маленькую девочку к себе домой. Злые языки могут подумать черт знает, что.
— Алло, Катя? Ты можешь прийти. Нужна твоя помощь.
— Степа, это срочно, дождь на дворе?
— Да, подожди, я рядом, заеду за тобой.
Села в машину, удивленно разглядывала маленькую девочку.
— Я и не знала, что у тебя есть еще и младшая сестра.
— С чего ты взяла?
— Так похожи очень.
— Да, ладно, я ничего общего не нахожу.
Как сказать Кате, что эта малышка возможно его дочь? Не стоит торопить события.
— Помоги высушить одежду. Мне надо отвезти ее к матери в больницу. А потом передать отцу.
— Так сразу и отдай.
— Я не могу понять, кто он. Вдруг, это я.


Катя шутку не оценила. Но пошла за феном. Через час, выпив горячего чая, отправились в город. Часы отстукивали минуты. Лида наверняка уже решила, что Степан не приедет.
— Алло, я подъезжаю. Выходи на поворот.
— Здравствуйте.
Маша вежливо поздоровалась.
— Кто это тут у нас?
— Я Маша.
— А я Лида. Ты чья будешь?
— Мамина.
Степан не удержался:
— И папина! Она поедет с нами. Потом я отвезу ее в больницу к маме.
Поставили цветы, зажгли свечу. Лида глотала слезы, а Степан хмурился и отворачивался. Это очень больно, стоять у могилы мамы.
“Врачи сказали готовиться”, пронеслось в голове. Бедная Маша, как она одна в этом мире? Кем бы ни был ее отец, найти его надо обязательно.
— Не испугалась?
Девочка одна ждала их в машине.
— Нет, тут тепло, хорошо.
— Едем к маме. Сейчас все выясним.
Шаги гулко отдавались в пустом коридоре больницы. Охранник указал на дверь:
— Врач здесь.
— Маша, ты где была? За тобой приезжали из опеки.
— Я папу искала.
— Вы ее отец?
— Это надо узнать у ее мамы.
— Она совсем слаба. Не обещаю, что вы сможете поговорить.


Страшно было открывать дверь палаты. На кровати россыпь шикарных волос, бледное лицо, черты лица стали еще красивее. Спит, дыхание ровное, если бы не трубки, можно было подумать, что просто отдыхает.
— Мамочка!
Маша подбежала, обняла, поцеловала.
Медленно открылись глаза. Погладила дочку по голове.
Степан тихо позвал дрожащим голосом:
— Надюша…
Повернула голову, посмотрела и… окатила таким теплом и нежностью, как когда-то давно, в юности:
— Степа…
Буря чувств захлестнула, опустился у постели, взял за руку:
— Наденька, Маша моя? Пожалуйста, скажи да!
Лишь кивнула, устало улыбаясь:
— Прости…
— Господи, почему не сказала? Что теперь делать?
Врач подошел ближе:
— Вызовем срочно работников загса, оформим документы, что вы отец.
Надя улыбалась, по щеке стекала слезинка.
— Мама, это мой папа?
И опять кивнула.
— Ты не уйдешь?
— Нет, доченька.
Сказал и прислушался к себе. Как необычно произносить дочка, доченька. А еще труднее осознать, что он папа, отец.


В кабинете врача листал толстую медицинскую карту. Как вообще с этими проблемами дожила до этих минут? Операцию надо было делать еще 5 лет назад. Причем, очень дорогую.
— Скажите, а теперь что, поздно?
— Организм очень ослаб. Может не вынести наркоз. Риск огромный. Но хоть надежда есть процентов на 25-30. Если не делать, ей осталось максимум месяц.
Маша ни в какую не хотела уходить от мамы. Освободили кровать рядом, уснула, за день устала очень. Степан поехал к Лиде.
— Как дочка? Откуда она взялась? Ты уверен? Хотя, похожа чем-то. И даже больше не на тебя, а на моих детей. Наша порода, получается. Что делать будешь?
Степан рассказал о Наде, об операции и о том, что гарантии нет, встанет потом или… Очень тяжелый получился разговор.
— Я продам свой дом. Он как раз стоит пустой, после ремонта.
— И куда ты потом дочку приведешь? Ты же, как я понимаю, хочешь быть с ними?
— Да! Я будто схожу с ума. Боюсь потерять снова.
— А как же Катя?
— Не знаю, как объяснить. Увидел Надю и будто не было этих 10 лет. Она такая родная. Я все сделаю для нее.
— Знаешь… ты определись точно. Катя ни в чем не виновата, ждала тебя столько лет.
— Я виноват перед ней. Но от Нади и Маши не откажусь. Они моя душа.


Лида вышла из комнаты, вернулась со свертком в руках:
— Вот, держи! Мамины деньги. Хватит на операцию. А дом сохрани, приведешь туда дочь и жену.
— Лида!
Не смог говорить, обнял и заплакал:
— Прости меня, я маму ругал, что все тебе отдала. А ты сейчас, вот так легко…
— Так это же для нашей семьи. Держись, братишка! Все будет хорошо. Приводи Машеньку, пусть побудет пока у нас.
Дважды назначали день операции и дважды отменяли. Очень слаба, опасно. Степан с дочкой постоянно были рядом. Надины глаза светились радостью. Положительные эмоции сделали свое дело. Наступил день, когда провели успешно операцию. Проблем внутри обнаружили даже больше, чем ожидали. Но врачи справились! Теперь только надо ждать. Первые две недели самые трудные.
— Наденька, я принес тебе клубнику. Ты ее любишь, я помню.
— Папа, и я тоже люблю!
— С сахаром?
— Да! Ты откуда знаешь?
Обнял дочку:
— Мамина порода!
Степан с дочкой спустились в кафе обедать. Не успели сделать заказ, как на свободный стул подсела Катя:
— Ничего мне сказать не хочешь?
— Подожди, не при ребенке. Отведу ее и поговорим.
— Вы папу ругать хотите? А за что?
— Так, понятно. Это кто же на тебя дочь повесил? Подождала, когда на ноги встанешь, дом в порядок приведешь, и хочет забрать готовенького?
— Катя! Остановись! Или подожди, или уходи. Потом поговорим.
Сидела молча, наблюдала за тем, как они едят. На глаза наворачивались слезы. Все было хорошо, никогда не ссорились. Степан надежный мужчина, был… До этого момента.


Отвел дочку к маме, вернулся в кафе. Катя сидела на том же месте, на столе стоял остывший кофе. Сел рядом, взял за руку:
— Катюша, так случилось, в мою жизнь пришла дочка. И ее мама.
Он говорил и говорил, а Катя не в состоянии была оценивать правильно информацию. Лишь одно поразило очень сильно. С какой любовью ее Степан говорил о Наде. Как такое возможно? Буквально несколько дней назад он о ней и не вспоминал, ничего не знал, ни разу не говорил. Получается, что его любовь пряталась где-то глубоко в душе. А с нею он испытывал другие чувства. Дружеские, родственные, какими они еще могут быть? И вдруг пронзила мысль:
Господи, я сама так отношусь к нему. По доброму, как к брату. Не задыхаюсь от любви. Просто привыкла, что он всегда рядом. Это неправильно. Нам не по 70 лет, чтобы жить по привычке. И что теперь делать? Отпустить? Но, все равно больно:
— Я тебе желаю счастья!
— И я тебе тоже, от чистого сердца, поверь!
— К вам можно?
Лечащий врач Нади указал на свободный стул.
— Да, конечно! Что-то с Надей?
— Нет, все замечательно! Просто не могу есть один. Составьте компанию.
— Я уже поел, а вот Катюша наверняка голодная.
— Какое имя у вас красивое.
Катя смотрела на врача и удивлялась. Раньше мужчины не вызывали у нее никакого интереса. Есть Степан, и этого достаточно. А теперь, что? Свободная? И будто глаза другими стали. Заметила все, висящую на одной ниточке пуговицу и слегка помятую рубашку. Наверняка холостой. Лицо чисто выбрито, уже хорошо. Следит за собой. Глаза красивые и улыбка приятная.
— Будем заказывать?
— Думаю, да.
Степан, улыбаясь, поднялся:
— Я к своим девочкам. Приятного аппетита.


Солнечный день, сегодня выписывают Надю. Руки сами повернули руль в сторону кладбища. Купил у входа цветы. Астры, мамины любимые. Смахнул листья с лавочки. Какая красивая березка рядом растет. Сел, глядя на родное лицо:
— Прости меня, мама, что обижался на тебя. Как подумаю сейчас, что мог твои деньги на мебель потратить, страшно становится. Ты все правильно сделала, Лида сохранила их и спасла мою Наденьку. Это ты, мама, не дала мне ее потерять навсегда. Я так скучаю, мне тебя очень не хватает. Я хочу жениться, благословляешь?
Веточка березы слегка коснулась щеки. А ведь вокруг нет ни ветерочка. Это мама дала понять:
— Будь счастлив, сынок!