Её кожа — сахар и мартини.

Аромат сандала на тёмных локонах цвета благородного обсидиана, таинственный будуар и бретели платья, соскальзывающие с плеч в полутьме. Тяжесть украшений на запястьях и пряность турецких масел на коже, горечь арабики в аккуратной чашке и гладкость глянцевого переплёта на коленях — идеальный вечер, который пустит по твоим венам приятную истому. Абрис твоего мировоззрения, написанный собственной кровью хаотичными линиями и набросками, когда не страшно флиртовать со своим обнаженным отражением в зеркале и бежать босиком под проливным дождем, держа в руках туфли. Что мешает подарить жизнь некогда спроецированной идеальной зарисовке, тому самому запредельному и недосягаемому, о котором ты грезишь каждую ночь?

Воплощай свои мечты с таким азартом, словно играешь в Русскую рулетку с самой смертью, не бойся жертвовать уютом и комфортом и помни о том, что понравиться всем невозможно. В пример всегда привожу Маргарет Тэтчер. Женщина в мире, где балом правят мужчины, аристократическая партия, напичканная разнеженными и мягкотелыми представителями и она — дочь бакалейщика, которая представляла средний класс и не стыдилась этого. Ее строгая одежда, напоминающая учительскую, нежели ту, которую дозволено по правилам носить политику высшего ранга. А существовали ли эти правила вовсе? Не для неё, потому что свой индивидуализм она несла с гордостью, первой объявляла войну тем, кто не разделял ее ценностей и не боялась заявить миру о своём присутствии. Она прекрасный пример того, как упорство и безграничная вера в правильность своих идей приводит ровно к цели, бросая к ногам весь мир. Она не боялась быть угловатой, чрезмерно грубой, невежественной, надменной — люди верили и шли за ней, этого было более, чем достаточно. Однажды Ксенофонт, богатый грек, не желающий нарушать своё привычное мироустройство, стал воином, сказав: «Стоящие перед вами препятствия — не реки, не горы и не другие люди, эти препятствия — вы сами». Станьте этой самой молнией Зевса, вынуждающей почву вибрировать и содрогаться.

Приятная кислинка арабики, терпкость недоспелой вишни на кончике языка и сердце, своим жаром уничтожающее любые преграды — оставляй свои уникальные следы и стигмы, свой авторский почерк. Принимай укусы судьбы, подобно ценным испытаниям, формирующим твою внутреннюю силу, чтобы после испить prosecco из хрустальных бокалов с фортуной до дна.