Откровение

Я повторяю очертания твоих светлых бровей кончиками пальцев — россыпь веснушек, дрожащие от нежности ресницы, теплое дыхание касается кожи. Ты жмуришься от нежности и губ твоих касается улыбка. Озорная, с примесью хулигана, живущего в тебе где-то глубоко. О таких, как ты, любил писать Есенин. Ты порой отмахиваешься, отрицая это шутливо, а затем, будто перестраиваясь на другое звучание самого себя, крадешь меня у всего мира, прописывая в своем. Впускаешь в свою квартиру, в свои мысли, в которые позволяешь мне погрузить пальцы, распутывая их, подобно спутанному клубку нитей.

Мне нравится целовать твою улыбку. Чувствовать на твоих губах приближающуюся осень, повторять ее силуэт кончиком языка и ощущать терпкость выпитого Martini Fiero. Особый коктейль: холодный тоник, лёд, кружок грейпфрута, напоминающий раскаленное солнце, пряный алкоголь и поцелуи. В памяти вмиг оживляется воспоминание той ночи, когда мы готовили его вместе. Под аккомпанемент твоих рассуждений о том, что настолько женский напиток тебя не прельщает — он и не доставлял тебе никакого удовольствия, кроме нашего, разделенного на двоих, ты пил его просто потому, что любишь меня. Сейчас губ касается улыбка. Та самая улыбка не влюбленного, а любящего человека. Без хаотичных бабочек в животе, вызывающих приступы паники и ощущения липкого страха, сковывающего сознание. У меня с тобой не без тахикардии — сердце выпрыгивает из груди, когда ты пальцами повторяешь линии моих татуировок, когда губы касаются нижней губы, будто отмечая на своей личной карте нужную геолокацию наслаждения, в которую захочешь вернуться вновь; когда мы вместе идем по Садовой, спертый душный воздух постепенно остывает, ночной Ростов загорается подмигивающими прохожим огнями, и ты находишь мою руку, трепетно сжимая ее длинными пальцами. Не без бешеного пульса, но только с тобой у меня безлимитный билет в завтрашний день, когда можно вернуться в любимые воспоминания, создавая новые, не опасаясь того, что вмиг твое счастье могут отнять.

Так что же с Martini? У тебя все проще: кола и виски, кубики чистейшего скрипучего льда, сигарета во имя удовольствия, а не привычки вечером, и сложный плейлист. Ты и сам сложный, но мне нравится решать тебя. Осторожными шагами, на носочках, будто предвкушая истину за закрытой дверью. За закрытой дверью нашей квартиры. По ту сторону нашего мира, в котором можно ходить в твоей любимой футболке, висящей на моих плечах бесформенно, но трепетно, где наши поцелуи разбросаны по паркету вместе с внезапными откровениями и признаниями, в мире, где поселилась любовь, которой мы до этого не знали: без ревности, истерик, ссор и битой посуды, где двое умеют слушать и слышать, где безусловное доверие и понимание с полуслова, с полувздоха.

Ты мне как-то сказал, что там, где любят двое, не бывает преград. Сейчас я с этим согласна. Сейчас я согласна и с тем, что, когда приходит твой человек, входит в твою жизнь, как прилив нескончаемого вдохновения, в его руках появляется безграничный рычаг власти, с помощью которого он может всего за две недели перестроить весь твой привычный мир, переписать всю историю твоей жизни. Аккуратно и кропотливо, считывая реакции и ритмы на любое из изменений. С твоим появлением я поняла, что любовь не должна быть стихийным бедствием, она всегда является прочным укрытием, в котором ты переживаешь шторм, зная, что оно не позволит тебе утонуть. Мы с тобой не выживаем друг с другом, а действуем, подобно симбиозу, не нарушая границ, не переступая тех важных черточек, о которых многие забывают. Об этом не нужно просить — сердце подсказывает, ведя меня за тобой.

Ты стал моим откровением.
Дыханием с перебоями.
Шепотом в полутьме.

Теми самыми словами, которые ты произносишь, целуя мои ладони, повторяя линию жизни губами, считывая свое присутствие на каждой из существующих дорог.

Вместе мы переживаем трансформацию, возрождение души из пепла, познаем закоулки друг друга, блуждаем по этим городам без карт и путеводителей, без каких-либо средств, стирая ноги усталостью и кладкой дорог, заполняем страницы нашей книги историей, не задумываясь о том, что нас ждет на последних строчках. Сейчас все куда проще: утром вода со льдом, которую ты приносишь в постель, а я наблюдаю, как от талой воды вспотевшего стакана начинает образовываться лужица; завтрак, который мы готовим по очереди, а затем делим это наслаждение вместе, долгие поцелуи и душ. Кому-то это показалось бы гнетущей рутиной, но для нас, как для двух людей, уставших от бесконечных игр с судьбой в Русскую рулетку, подобный расклад был всегда желаем. Он был попросту необходим.

Иногда кажется, mon amour,
что я знаю о тебе несоизмеримо много.

Твои серые глаза, золотые блики в твоих радужках, напоминающих осеннее небо с солнечными лучами, бросающими на линию горизонта свои краски. Как вмиг они могут приобрести зеленоватый оттенок, стать ясными, подобно погожему майскому утру, когда просыпаешься раньше обычного и ощущаешь магию пробуждающегося мира.

Ты всегда слушаешь музыку, находясь дома. Когда замолкаешь и отстраняешься — тоскуешь, когда смеешься заливисто, уткнувшись в мое плечо — всегда искренне. Мне нравится твоя строгость, сдержанность, холодная отстраненность с другими и нескончаемая нежность и мягкость, острота характера и чувственность со мной.

Ты — это капучино с большим количеством корицы, холодные пальцы, черные пиджаки, до хруста выглаженные рубашки, поцелуи со вкусом крепкого алкоголя в минус сорок, теплый плед и глубокие беседы на нашем балконе, наблюдая, как последние окна противоположного дома гаснут, подобно потухшим звездам.

С твоим появлением в теорию Альберта Эйнштейна теперь хочется внести корректировку: «Гравитация не может отвечать за тех, кого любовь сшибает с ног», но смысл ее определяется в наличии руки, крепко удерживающей тебя вместо нее.

Как давно ты стал моей гравитацией?