Коряжма в красках

1
Коряжма малою частицей
В огромном СССР была.
И мне в большой стране родиться
Судьба когда – то помогла.
Рождённым был тогда в Донецке,
Где отливался уголь блеском,
А привозился в шахты лес
Нам из-под Котласских небес.
Когда был я довольно молод,
В Коряжму прибыл в первый раз,
Но чётко помню и сейчас:
Посёлка превращенье в город.
Тогда не думал, не гадал,
Что это будущий причал.
2
Живу в Коряжме и душа
Поёт, вдыхая запах роз,
Иду по снегу не спеша
Даже тогда, когда мороз.
Пусть Север не ласкает взгляд,
Где солнцем дышит виноград.
Пускай здесь златом не искрится,
Нам хлеб дающая пшеница,
Хватает красоты извне.
Обидно только мне порой,
Когда в глаза и за спиной,
Чужак - вдруг скажут обо мне.
Кто так сказал, тот оплошал,
Ведь я Коряжму защищал.
3
Я на границу шёл служить,
Чтоб днём и тишиной ночной
Могли в стране все мирно жить.
Теперь в Коряжме стал чужой.
Так мыслят только единицы,
Их жизнь как с кляксами страница.
Безграмотность видна их к счастью,
Да кумовья их тянут к власти.
Она им в радость быть главнее,
И больше денег получать,
Уму кого – то поучать
И притворяться всех умнее.
Народ им не поёт сонета,
На них работает газета.
4
Я горд, что был рождён в Союзе
И кто бы, чтобы не сказал,
Он был воспет в словах и музе,
За наш покой он трепетал.
Нет, я на месте не топчусь,
В чужую душу не стучусь,
Тем, что о прошлом сожалею,
Свой взгляд навязывать не смею,
Мне мой спасающий ковчег
Всё даровал, о чём мечталось
Была Россия и осталась
Душе и сердцу ближе всех.
5
И хоть в Коряжме нет следа
Моих родных, не ставьте крест!
Пришёл за счастьем я сюда,
Моя любовь из этих мест.
Восторг над нами и под нами,
Об этом не сказать стихами.
Земля богата буйством недр,
Тайгой и реками край щедр.
Мила Коряжма в разных красках.
Вкусите чудо голубику,
Коснитесь алых губ клубникой,
И эта явь прекрасней сказки.
Не утолить как видно жажды
С одной и той же речки дважды.

Поразмышляю о судьбе
1
Вот говорится, что конём
Нам не объехать нашей доли.
Жгут душу мысли мне огнём,
Когда живёшь, как ветер в поле.
Ответь мне Господи, дай знать,
Вот почему я рисовать
Так не могу как Васнецов?
Учить не надо языков
Художнику, чтоб мир услышал.
А вот мои стихи читает,
Тот, кто язык России знает
И если нам талант дан свыше,
То значит и судьба дана,
Как при рождении страна?
2
Я Родину не выбирал,
Как и родителей своих.
Всегда любовью к ним пылал
Был жизнь готов отдать за них.
Да и они меня любили,
От зла спасали и хранили,
Чтоб не был я рабом фашистам,
Авантюристам, эгоистам,
Дедов мне видеть не пришлось.
Сражаясь храбро на войне
Они оставили жизнь мне,
Чтоб древо жизни разрослось.
Так неужели же наш Бог,
Вновь через жертву мне помог.
3
Шагало радостное детство,
Друзей весёлый хоровод.
Природы видеть чародейство,
Мечту услышать, как поёт.
Отец и мать шли на работу
И я не ведая заботы
Не размышляя о судьбе
На озорной своей тропе
Любил её и восхищался.
Всё это сохранила память,
Отрочества не гаснет пламя
Как кто бы сам в том не старался.
Всех нас коснётся жизни участь,
Где тьмы и света ждёт текучесть.
4
Однако если нас Творец,
Создал подобием своим
То вот тогда, как тот глупец
Я буду, Господом судим.
За то, что слаб, бывал в борьбе,
Со злом мешающим судьбе.
Не усмиряя свой характер,
Мог бушевать, как горный кратер.
Господь создал Адама с Евой,
А дальше выбор был за ними,
И хоть Творцом были любимы,
К запретному полезли древу.
Так что не стоит жить в печали,
О данной нам судьбе вначале.
5
Был шанс Кудайбергена видеть,
В наш век науки цифровой,
И посчастливилось услышать,
Его дар Бога неземной.
Однако это дарованье,
Не подкреплялось нежеланьем,
Талант, имея умножать,
Чтобы певцом желанным стать
Так что судьбу куём мы сами,
Процентов, где-то, пятьдесят,
Это не надо забывать:
Не прячь талант свой за замками.
По жизни надо с ним идти,
В чём смысл его был дан, найти!
6
Откуда, как пришла любовь:
По зову, или произвольно?
Не наломать бы с нею дров,
Когда душа не всем довольна.
Она рождает эгоизм,
И в тоже время нигилизм,
Сомнением туманит ум
От ревностных тяжёлых дум.
И всё же жизнь семьи зависит,
От нас с тобой любовь моя,
От нашей жизни бытия,
Победой пусть раздор не дышит.
Пускай не порождает страх,
Отчаянье у нас в умах.
7
Возьмёшь порою в руки сказки,
Читаешь и даёшься диву.
Какие там даны подсказки,
Чтоб жить полезно и красиво!
Даже Ивашка дурачок
Злу не попался на крючок.
Не выбирал красивых лиц,
Любил зверей, животных, птиц.
Попавши в жизни передряги,
Хоть кем-то и бывал раним,
Своей судьбой он был, храним,
И развивались жизни стяги.
Не делай ничего в судьбе,
То, что не нравится тебе!

Из истории единого народа

Был слышен всюду детский смех,
Вокруг цвели цветы, сады,
В стране Советской жил успех,
Жизнь не пророчила беды.
Советский строй ещё был млад,
Но нации в себе сплотил:
Казах порой был русским сват,
Татар с узбечкой дружно жил…
Таких примеров было много,
Союз был дружен, сердцем чист.
Да вот пришёл к его порогу,
Принёс печаль войны фашист.
Дед Манжула был с Украины,
А предок деда с Волги ; русский.
Дед Кириогло жил в долине,
Молдавии - сын гагаузский.
Таким вот был Союз Советский,
В нём наций много и не счесть.
Зачем же лез фашист немецкий,
За что хотел народ известь?
Не нравился народ Советов:
За то, что думал, жил не так,
Или за землю на планете?
Всё ж в ней богатство, а не прах.
Нацист, как видно, просчитался:
Народ Советов дал отпор,
Пусть многих он недосчитался, —
Победа всё же, не позор!
В России Манжула сражался,
Погиб, но землю не отдал.
С румыном гагауз подрался,
И тот его взял ; расстрелял.
Кричит пусть кто-то: «Гибли глупо»,
Но для меня их смерть ; скала.
Всему бы миру крикнул в рупор:
За их Победу им хвала!!!

Коряжма в красках

1
Коряжма малою частицей
В огромном СССР была.
И мне в большой стране родиться
Судьба когда – то помогла.
Рождённым был тогда в Донецке,
Где отливался уголь блеском,
А привозился в шахты лес
Нам из-под Котласских небес.
Когда был я довольно молод,
В Коряжму прибыл в первый раз,
Но чётко помню и сейчас:
Посёлка превращенье в город.
Тогда не думал, не гадал,
Что это будущий причал.
2
Живу в Коряжме и душа
Поёт, вдыхая запах роз,
Иду по снегу не спеша
Даже тогда, когда мороз.
Пусть Север не ласкает взгляд,
Где солнцем дышит виноград.
Пускай здесь златом не искрится,
Нам хлеб дающая пшеница,
Хватает красоты извне.
Обидно только мне порой,
Когда в глаза и за спиной,
Чужак - вдруг скажут обо мне.
Кто так сказал, тот оплошал,
Ведь я Коряжму защищал.
3
Я на границу шёл служить,
Чтоб днём и тишиной ночной
Могли в стране все мирно жить.
Теперь в Коряжме стал чужой.
Так мыслят только единицы,
Их жизнь как с кляксами страница.
Безграмотность видна их к счастью,
Да кумовья их тянут к власти.
Она им в радость быть главнее,
И больше денег получать,
Уму кого – то поучать
И притворяться всех умнее.
Народ им не поёт сонета,
На них работает газета.
4
Я горд, что был рождён в Союзе
И кто бы, чтобы не сказал,
Он был воспет в словах и музе,
За наш покой он трепетал.
Нет, я на месте не топчусь,
В чужую душу не стучусь,
Тем, что о прошлом сожалею,
Свой взгляд навязывать не смею,
Мне мой спасающий ковчег
Всё даровал, о чём мечталось
Была Россия и осталась
Душе и сердцу ближе всех.
5
И хоть в Коряжме нет следа
Моих родных, не ставьте крест!
Пришёл за счастьем я сюда,
Моя любовь из этих мест.
Восторг над нами и под нами,
Об этом не сказать стихами.
Земля богата буйством недр,
Тайгой и реками край щедр.
Мила Коряжма в разных красках.
Вкусите чудо голубику,
Коснитесь алых губ клубникой,
И эта явь прекрасней сказки.
Не утолить как видно жажды
С одной и той же речки дважды.

Поразмышляю о судьбе
1
Вот говорится, что конём
Нам не объехать нашей доли.
Жгут душу мысли мне огнём,
Когда живёшь, как ветер в поле.
Ответь мне Господи, дай знать,
Вот почему я рисовать
Так не могу как Васнецов?
Учить не надо языков
Художнику, чтоб мир услышал.
А вот мои стихи читает,
Тот, кто язык России знает
И если нам талант дан свыше,
То значит и судьба дана,
Как при рождении страна?
2
Я Родину не выбирал,
Как и родителей своих.
Всегда любовью к ним пылал
Был жизнь готов отдать за них.
Да и они меня любили,
От зла спасали и хранили,
Чтоб не был я рабом фашистам,
Авантюристам, эгоистам,
Дедов мне видеть не пришлось.
Сражаясь храбро на войне
Они оставили жизнь мне,
Чтоб древо жизни разрослось.
Так неужели же наш Бог,
Вновь через жертву мне помог.
3
Шагало радостное детство,
Друзей весёлый хоровод.
Природы видеть чародейство,
Мечту услышать, как поёт.
Отец и мать шли на работу
И я не ведая заботы
Не размышляя о судьбе
На озорной своей тропе
Любил её и восхищался.
Всё это сохранила память,
Отрочества не гаснет пламя
Как кто бы сам в том не старался.
Всех нас коснётся жизни участь,
Где тьмы и света ждёт текучесть.
4
Однако если нас Творец,
Создал подобием своим
То вот тогда, как тот глупец
Я буду, Господом судим.
За то, что слаб, бывал в борьбе,
Со злом мешающим судьбе.
Не усмиряя свой характер,
Мог бушевать, как горный кратер.
Господь создал Адама с Евой,
А дальше выбор был за ними,
И хоть Творцом были любимы,
К запретному полезли древу.
Так что не стоит жить в печали,
О данной нам судьбе вначале.
5
Был шанс Кудайбергена видеть,
В наш век науки цифровой,
И посчастливилось услышать,
Его дар Бога неземной.
Однако это дарованье,
Не подкреплялось нежеланьем,
Талант, имея умножать,
Чтобы певцом желанным стать
Так что судьбу куём мы сами,
Процентов, где-то, пятьдесят,
Это не надо забывать:
Не прячь талант свой за замками.
По жизни надо с ним идти,
В чём смысл его был дан, найти!
6
Откуда, как пришла любовь:
По зову, или произвольно?
Не наломать бы с нею дров,
Когда душа не всем довольна.
Она рождает эгоизм,
И в тоже время нигилизм,
Сомнением туманит ум
От ревностных тяжёлых дум.
И всё же жизнь семьи зависит,
От нас с тобой любовь моя,
От нашей жизни бытия,
Победой пусть раздор не дышит.
Пускай не порождает страх,
Отчаянье у нас в умах.
7
Возьмёшь порою в руки сказки,
Читаешь и даёшься диву.
Какие там даны подсказки,
Чтоб жить полезно и красиво!
Даже Ивашка дурачок
Злу не попался на крючок.
Не выбирал красивых лиц,
Любил зверей, животных, птиц.
Попавши в жизни передряги,
Хоть кем-то и бывал раним,
Своей судьбой он был, храним,
И развивались жизни стяги.
Не делай ничего в судьбе,
То, что не нравится тебе!

Из истории единого народа

Был слышен всюду детский смех,
Вокруг цвели цветы, сады,
В стране Советской жил успех,
Жизнь не пророчила беды.
Советский строй ещё был млад,
Но нации в себе сплотил:
Казах порой был русским сват,
Татар с узбечкой дружно жил…
Таких примеров было много,
Союз был дружен, сердцем чист.
Да вот пришёл к его порогу,
Принёс печаль войны фашист.
Дед Манжула был с Украины,
А предок деда с Волги ; русский.
Дед Кириогло жил в долине,
Молдавии - сын гагаузский.
Таким вот был Союз Советский,
В нём наций много и не счесть.
Зачем же лез фашист немецкий,
За что хотел народ известь?
Не нравился народ Советов:
За то, что думал, жил не так,
Или за землю на планете?
Всё ж в ней богатство, а не прах.
Нацист, как видно, просчитался:
Народ Советов дал отпор,
Пусть многих он недосчитался, —
Победа всё же, не позор!
В России Манжула сражался,
Погиб, но землю не отдал.
С румыном гагауз подрался,
И тот его взял ; расстрелял.
Кричит пусть кто-то: «Гибли глупо»,
Но для меня их смерть ; скала.
Всему бы миру крикнул в рупор:
За их Победу им хвала!!!

Коряжма в красках

1
Коряжма малою частицей
В огромном СССР была.
И мне в большой стране родиться
Судьба когда – то помогла.
Рождённым был тогда в Донецке,
Где отливался уголь блеском,
А привозился в шахты лес
Нам из-под Котласских небес.
Когда был я довольно молод,
В Коряжму прибыл в первый раз,
Но чётко помню и сейчас:
Посёлка превращенье в город.
Тогда не думал, не гадал,
Что это будущий причал.
2
Живу в Коряжме и душа
Поёт, вдыхая запах роз,
Иду по снегу не спеша
Даже тогда, когда мороз.
Пусть Север не ласкает взгляд,
Где солнцем дышит виноград.
Пускай здесь златом не искрится,
Нам хлеб дающая пшеница,
Хватает красоты извне.
Обидно только мне порой,
Когда в глаза и за спиной,
Чужак - вдруг скажут обо мне.
Кто так сказал, тот оплошал,
Ведь я Коряжму защищал.
3
Я на границу шёл служить,
Чтоб днём и тишиной ночной
Могли в стране все мирно жить.
Теперь в Коряжме стал чужой.
Так мыслят только единицы,
Их жизнь как с кляксами страница.
Безграмотность видна их к счастью,
Да кумовья их тянут к власти.
Она им в радость быть главнее,
И больше денег получать,
Уму кого – то поучать
И притворяться всех умнее.
Народ им не поёт сонета,
На них работает газета.
4
Я горд, что был рождён в Союзе
И кто бы, чтобы не сказал,
Он был воспет в словах и музе,
За наш покой он трепетал.
Нет, я на месте не топчусь,
В чужую душу не стучусь,
Тем, что о прошлом сожалею,
Свой взгляд навязывать не смею,
Мне мой спасающий ковчег
Всё даровал, о чём мечталось
Была Россия и осталась
Душе и сердцу ближе всех.
5
И хоть в Коряжме нет следа
Моих родных, не ставьте крест!
Пришёл за счастьем я сюда,
Моя любовь из этих мест.
Восторг над нами и под нами,
Об этом не сказать стихами.
Земля богата буйством недр,
Тайгой и реками край щедр.
Мила Коряжма в разных красках.
Вкусите чудо голубику,
Коснитесь алых губ клубникой,
И эта явь прекрасней сказки.
Не утолить как видно жажды
С одной и той же речки дважды.

Поразмышляю о судьбе
1
Вот говорится, что конём
Нам не объехать нашей доли.
Жгут душу мысли мне огнём,
Когда живёшь, как ветер в поле.
Ответь мне Господи, дай знать,
Вот почему я рисовать
Так не могу как Васнецов?
Учить не надо языков
Художнику, чтоб мир услышал.
А вот мои стихи читает,
Тот, кто язык России знает
И если нам талант дан свыше,
То значит и судьба дана,
Как при рождении страна?
2
Я Родину не выбирал,
Как и родителей своих.
Всегда любовью к ним пылал
Был жизнь готов отдать за них.
Да и они меня любили,
От зла спасали и хранили,
Чтоб не был я рабом фашистам,
Авантюристам, эгоистам,
Дедов мне видеть не пришлось.
Сражаясь храбро на войне
Они оставили жизнь мне,
Чтоб древо жизни разрослось.
Так неужели же наш Бог,
Вновь через жертву мне помог.
3
Шагало радостное детство,
Друзей весёлый хоровод.
Природы видеть чародейство,
Мечту услышать, как поёт.
Отец и мать шли на работу
И я не ведая заботы
Не размышляя о судьбе
На озорной своей тропе
Любил её и восхищался.
Всё это сохранила память,
Отрочества не гаснет пламя
Как кто бы сам в том не старался.
Всех нас коснётся жизни участь,
Где тьмы и света ждёт текучесть.
4
Однако если нас Творец,
Создал подобием своим
То вот тогда, как тот глупец
Я буду, Господом судим.
За то, что слаб, бывал в борьбе,
Со злом мешающим судьбе.
Не усмиряя свой характер,
Мог бушевать, как горный кратер.
Господь создал Адама с Евой,
А дальше выбор был за ними,
И хоть Творцом были любимы,
К запретному полезли древу.
Так что не стоит жить в печали,
О данной нам судьбе вначале.
5
Был шанс Кудайбергена видеть,
В наш век науки цифровой,
И посчастливилось услышать,
Его дар Бога неземной.
Однако это дарованье,
Не подкреплялось нежеланьем,
Талант, имея умножать,
Чтобы певцом желанным стать
Так что судьбу куём мы сами,
Процентов, где-то, пятьдесят,
Это не надо забывать:
Не прячь талант свой за замками.
По жизни надо с ним идти,
В чём смысл его был дан, найти!
6
Откуда, как пришла любовь:
По зову, или произвольно?
Не наломать бы с нею дров,
Когда душа не всем довольна.
Она рождает эгоизм,
И в тоже время нигилизм,
Сомнением туманит ум
От ревностных тяжёлых дум.
И всё же жизнь семьи зависит,
От нас с тобой любовь моя,
От нашей жизни бытия,
Победой пусть раздор не дышит.
Пускай не порождает страх,
Отчаянье у нас в умах.
7
Возьмёшь порою в руки сказки,
Читаешь и даёшься диву.
Какие там даны подсказки,
Чтоб жить полезно и красиво!
Даже Ивашка дурачок
Злу не попался на крючок.
Не выбирал красивых лиц,
Любил зверей, животных, птиц.
Попавши в жизни передряги,
Хоть кем-то и бывал раним,
Своей судьбой он был, храним,
И развивались жизни стяги.
Не делай ничего в судьбе,
То, что не нравится тебе!

Из истории единого народа

Был слышен всюду детский смех,
Вокруг цвели цветы, сады,
В стране Советской жил успех,
Жизнь не пророчила беды.
Советский строй ещё был млад,
Но нации в себе сплотил:
Казах порой был русским сват,
Татар с узбечкой дружно жил…
Таких примеров было много,
Союз был дружен, сердцем чист.
Да вот пришёл к его порогу,
Принёс печаль войны фашист.
Дед Манжула был с Украины,
А предок деда с Волги ; русский.
Дед Кириогло жил в долине,
Молдавии - сын гагаузский.
Таким вот был Союз Советский,
В нём наций много и не счесть.
Зачем же лез фашист немецкий,
За что хотел народ известь?
Не нравился народ Советов:
За то, что думал, жил не так,
Или за землю на планете?
Всё ж в ней богатство, а не прах.
Нацист, как видно, просчитался:
Народ Советов дал отпор,
Пусть многих он недосчитался, —
Победа всё же, не позор!
В России Манжула сражался,
Погиб, но землю не отдал.
С румыном гагауз подрался,
И тот его взял ; расстрелял.
Кричит пусть кто-то: «Гибли глупо»,
Но для меня их смерть ; скала.
Всему бы миру крикнул в рупор:
За их Победу им хвала!!!

Путь жизни
Путь жизни тот, который, пройден,
Решил сквозь память посмотреть.
Ошибок много, но не волен,
Слезами смыть, или стереть.
Бывало, вёл себя я странно,
За те деяния жжёт стыд.
И душу до сих пор жгут раны,
То поведение сердит.
Порой, когда шагалось славно,
То задыхался от обид.
Хоть и не вёл себя тщеславно,
Презрением вдруг был избит.
Кто-то из тех, кто был мне другом,
Или кого я уважал,
Смотрели на меня злым духом,
За труд, что славой умножал.
Вот и пойми, что в жизни лучше:
Хорошим быть, или плохим?
Кому-то плох, что бьёшь баклуши,
Кому-то чужд трудом своим.
Не утолить как видно жажды,
Желания вновь путь пройти.
В одну и туже речку дважды,
Как говориться, не войти!

Поразмышляю о судьбе
1
Вот говорится, что конём
Нам не объехать нашей доли.
Жгут душу мысли мне огнём,
Когда живёшь, как ветер в поле.
Ответь мне Господи, дай знать,
Вот почему я рисовать
Так не могу как Васнецов?
Учить не надо языков
Художнику, чтоб мир услышал.
А вот мои стихи читает,
Тот, кто язык России знает
И если нам талант дан свыше,
То значит и судьба дана,
Как при рождении страна?
2
Я Родину не выбирал,
Как и родителей своих.
Всегда любовью к ним пылал
Был жизнь готов отдать за них.
Да и они меня любили,
От зла спасали и хранили,
Чтоб не был я рабом фашистам,
Авантюристам, эгоистам,
Дедов мне видеть не пришлось.
Сражаясь храбро на войне
Они оставили жизнь мне,
Чтоб древо жизни разрослось.
Так неужели же наш Бог,
Вновь через жертву мне помог.
3
Шагало радостное детство,
Друзей весёлый хоровод.
Природы видеть чародейство,
Мечту услышать, как поёт.
Отец и мать шли на работу
И я не ведая заботы
Не размышляя о судьбе
На озорной своей тропе
Любил её и восхищался.
Всё это сохранила память,
Отрочества не гаснет пламя
Как кто бы сам в том не старался.
Всех нас коснётся жизни участь,
Где тьмы и света ждёт текучесть.
4
Однако если нас Творец,
Создал подобием своим
То вот тогда, как тот глупец
Я буду, Господом судим.
За то, что слаб, бывал в борьбе,
Со злом мешающим судьбе.
Не усмиряя свой характер,
Мог бушевать, как горный кратер.
Господь создал Адама с Евой,
А дальше выбор был за ними,
И хоть Творцом были любимы,
К запретному полезли древу.
Так что не стоит жить в печали,
О данной нам судьбе вначале.
5
Был шанс Кудайбергена видеть,
В наш век науки цифровой,
И посчастливилось услышать,
Его дар Бога неземной.
Однако это дарованье,
Не подкреплялось нежеланьем,
Талант, имея умножать,
Чтобы певцом желанным стать
Так что судьбу куём мы сами,
Процентов, где-то, пятьдесят,
Это не надо забывать:
Не прячь талант свой за замками.
По жизни надо с ним идти,
В чём смысл его был дан, найти!
6
Откуда, как пришла любовь:
По зову, или произвольно?
Не наломать бы с нею дров,
Когда душа не всем довольна.
Она рождает эгоизм,
И в тоже время нигилизм,
Сомнением туманит ум
От ревностных тяжёлых дум.
И всё же жизнь семьи зависит,
От нас с тобой любовь моя,
От нашей жизни бытия,
Победой пусть раздор не дышит.
Пускай не порождает страх,
Отчаянье у нас в умах.
7
Возьмёшь порою в руки сказки,
Читаешь и даёшься диву.
Какие там даны подсказки,
Чтоб жить полезно и красиво!
Даже Ивашка дурачок
Злу не попался на крючок.
Не выбирал красивых лиц,
Любил зверей, животных, птиц.
Попавши в жизни передряги,
Хоть кем-то и бывал раним,
Своей судьбой он был, храним,
И развивались жизни стяги.
Не делай ничего в судьбе,
То, что не нравится тебе!

Роза
Кольнёт душу, как заноза,
То, что вижу пред собой:
Кем-то брошенная роза,
Вся усохшая, как в зной.
Втоптан в грязь шедевр величия,
Словно день взял в плен закат.
Нет в ней прежнего отличия,
Не вернуть его назад.

И она была свободной,
Средь цветов, когда росла,
А сорвали, стала модной,
Красотой своей влекла.
Если нет любви взаимной,
То свободы не найти.
Не воспеть хвалу ей гимном,
Не познав конца пути.

Она запах источала
Тем, кто ласковый был с ней
И шипами обжигала,
Стебель кто сжимал плотней.
Но нужна ль тебе свобода,
Среди грязи у двора?
Нет нужды в тебе народу,
Когда ты уже стара.

На часах приближается вечер,
А вот солнце, неспешно к закату.
Летом тьма, в это время далече:
Яркость звёзд, молодой месяц – плата.
В синеве плывёт облако ватой,
Но не тлеет, хоть солнце и жжёт.
Ожидает Оскол Новый дата,
Город с ней, день рождения ждёт.

Устремлюсь в городской парк культуры,
Горю жаждой упрятаться в тень,
Здесь деревья, фонтаны, скульптуры,
Почему – то всегда, мне мал день.
Всё равно прикоснусь я чудес,
С колесом хоть название: «Чёртово».
Вот взглянул с поднебесья, и весь
Окунулся в красу распростёртую!

В лучах солнца фонтан воду льёт,
Изумрудною нитью поёт.
Город «Новый Оскол невелик,
Но огромен истории крик.
Опишу её кратко, слегка,
Оттого, что она велика,
Всё ж негоже додумывать ложь,
И стихом порождать гнева дрожь.

Впрочем, лжи не бывает без правды,
Нужна горечь, чтоб счастье познать,
Как, не ведая запах Лаванды,
Полыне честь и славу воздать?
Только я, всё ж коснувшись истории,
Обо всём расскажу не тая.
Хоть и будет любовь в моём слове,
К тем, кого уважать начал я.

У Оскола – реки было поле,
Руси древность воспело оно,
Хоть была очень сложная доля,
Промолчать о ней будет грешно.
Ушли годы, застыли века,
Вот Оскол, в переводе река —
Так её печенеги назвали.
Им хотелось иметь эти дали!

Для кочевников степь пуще злата,
Для скота – она пищей богата.
Будут сыты и конь, и корова.
Кто уйдёт, возвращается снова.
Оскол – Батюшка явный свидетель,
Как князь Игорь спасал эту степь.
Здесь живущим он был Благодетель,
Им свобода нужна, словно хлеб.

Это поле злодеи терзали,
Взяв людей себе в плен, продавали,
И девчонок молоденьких чести,
Издеваясь, лишали из мести.
Ничего под луною не вечно,
Жизнь уходит – нельзя возвратить.
Зачем к ней относиться беспечно
И кого-то за срам свой винить.

Видел царь Алексей от престола,
Как на Юге жилось человеку.
Его душу обида колола,
И пришёл он в семнадцатом веке,
Не куда – то, к Осколу – реке,
Не затем, чтоб мириться с врагом.
С булавой царской власти в руке,
Жирный крест, чтоб поставить на нём!

Месяц май здесь давно дышит летом,
Солнца диск золотым льётся светом.
Пчёлы мёд собирают душистый
Из цветов среди трав шелковистых.
Здесь солдаты в прозрачной реке
У «Колодезя Белого» устья,
Искупавшись, могли на песке,
Обрести благодатное чувство.

Чуден сердцу восход и закат,
Рядом с ликом луны блещут звёзды.
Этот край так на краски богат,
Что не смогут их вычеркнуть годы.
Значит нужно народ защитить
От набегов никчемных соседей.
В обстановке такой трудно жить,
Можно мир обрести лишь в победе.

Появлялась без зова, как вор,
Вдруг Казацкая Вольница в ночь.
Посполитая Речь – мародёр,
Натворит дел и прячется прочь.
Не забудет и Крымское Ханство,
Показать мусульманское братство.
Вот так когти свои впивал дьявол,
Зло творил, а Святое бесславил.

Относиться к себе надо строже,
Если нас ожидает суд Божий,
Где придётся за всё отвечать,
На судьбу нам не стоит роптать.
Сатана не творит благодать,
Если он должен всё разрушать?
Защитить от него мог лишь Бог,
И призвавши царя, Он помог.

Был Указ Алексея Романова,
Так же Думы Боярской решение:
У Оскола – реки земли планово
Укрепить пограничным строением.
Разве счастье приносит подкова
Та, что конь потерял во дворе?
А наездник бьёт снова и снова,
Как коня плёткой по детворе.

Если гость появился непрошеный,
Лучше выгнать и в дом не пускать,
Он приходит тогда, когда скошенный
Урожай в поле, чтобы забрать.
Вот так город «Царёв – Алексеев»,
Стал постройкой, как бич от злодеев,
А иначе придут, возьмут в плен,
Уведут от родных сердцу стен.

Была крепость острогом стоялым
В Белгородской черте, где засека.
Не беда, что народ был усталым,
Эта стройка была – стройкой века.
Здесь должны почитаться права
И других Государств и Руси.
Чтоб когда увядала трава,
Свежий ветер над ней голосил.

В золотую листву падал снег
И как мог, подчеркнул синеву.
Детей радость познала их смех,
А пушистые шапки главу.
Идёт жизнь, словно полосы зебры,
Белый снег утопает в ночи.
Пора город избавить от дебрей,
Как и лето – от жара печи.

Изначально князь Львов – воеводой
Над солдатами был, обучал,
Их особой для боя методой,
Чтобы враг, словно заяц бежал.
А вот стройкой Николь – инженер,
Управлял на французский манер.
В стороне не остался и царь.
Он напомнил, как строили встарь.

Надо строить из дуба надёжнее
И не сыпать с пустого в порожнее.
Христианству – для братьев, сестёр,
Для молитв надо строить Собор.
Криминалу за то, что грешат,
Тюрьму строить похлеще, чем ад.
А служивым казарму, где спать,
И солдатскую жизнь изучать.

Кому хочется здесь послужить,
Выдать форму, дать место, где жить.
Пусть Отчизну свою защищают,
Своей Родины радость познают.
Мал «Царёв Алексеев», как гном,
И не пройдена к росту стезя.
Только всё ж Мусульманам огнём,
Выжечь жителей Веру нельзя.

Здесь Собор возвышался, как перст,
Потому из Москвы царь сюда
С Сыном Божьим серебреный крест
Для спасенья привёз навсегда.
Пел священник молитвы напевы,
Вот под них своё заняли место:
И икона, где лик Параскевы,
Так же Мощи Святых были вместе.

В позолоте сиять алтарю,
Своё царство любимо царю.
Но небесное царство всех выше
Над земными царями, Бог – Царь.
Лишь тогда в церквах символы дышат,
Когда Святость дана им как дар.
Бог Отец, Божий Сын, Дух Святой
Воздадут через Веру покой.

Город-Крепость Господь не оставит,
Как в Эдемском саду будет жизнь.
Нашей жизнью всегда Вера правит,
За неё лишь с надеждой держись.
Взять, к примеру, серебряный крест
И спасительный с ним Благовест.
Поклоняясь Христу, православные
Укрепляли себя верой в главное.

Божий Сын их спасёт от беды,
От неё, не оставив следы.
Но тогда, когда Богу молились,
Вдруг татары нежданно явились.
Всё огню подвергали, смеялись,
Веря в то, что Аллах только Свят.
Над крестом с серебра надругались,
Словно Он в их грехах виноват.

В Православных была слабость Веры?
Или Бог испытание дал?
Но есть факт в том, что лик Параскевы
Божьей Святостью их охранял.
После смерти царя Алексея
В его детях осталась идея.
Отцом строенный город любить
И Россию тем самым хранить.

Крест в Успенский Собор дарен снова
Да ещё и с мощами Святыми.
Наша вечность дана Божьим Словом,
А слова Его Верой хранимы.
В него люди идут, не гонимы,
Видел я православных и ныне.
И над городом «Новый Оскол»,
Собор светится, как Ореол.

Словно радуга в небе расцвёл
И стал сказкой – «Царёв – Алексеев».
Да вот имя сменилось на «Новый Оскол»,
И была в том царёва идея.
И пусть ветер порой в степях зол,
Шёл и шёл народ в «Новый Оскол»,
Малочисленным был этот край,
А сейчас жильцам мал каравай.

Из Ефремова, Ливен, Ельца
Были люди служивые здесь.
Не стояла пред волком овца
Волкодав прогонял его в лес.
Невозможно со скрипки извлечь
Нежный звук на обвисшей струне.
Слишком в ножны не прячь острый меч,
Хочешь мира – готовься к войне.

Только с миром найдёшь под ногами,
Где поспать, и одежду, и хлеб.
Русский край всегда красен делами,
Потому он певцами воспет.
Здесь в реке Вырезуб жил янтарный,
Рыбы герб украшают? Не странно!
Оказалось, что в реках России,
Их не ловят, то рыбы морские.

Герольдмейстеры это царице
Катерине Второй доказали.
Её подпись на новой странице
Этой местности герб подтверждала.
Вверху были три курские птицы,
Под водою – три рыбы сестрицы.
В небесах, на земле, под водой,
Есть всё то, что зовётся страной.

Катерина вторая – царица,
Вырезубом могла насладиться.
Высылал эту вкусность на стол
В благодарность ей «Новый Оскол».
Бедняку не сравниться с царями,
Не добудешь поесть, не дадут.
Коль судьбу выбираем мы сами,
Неужели же выберем кнут?

Когда бьют нас кнутом, мыслим лучше?
Или с пряником, мы бьём баклуши?
Невозможно телегу вдвоём,
Везти трепетной лани с конём.
Нельзя мышь, в храме спящую в злате,
Называть лишь за это богатой.
Она пухнет и сохнет от голода,
Только мудрость награда от Господа.

Не создать производство без денег,
Землю сеять, нужны семена.
Скрылись звёзды, без компаса берег,
Не найти, как виденье без сна.
Оскол Новый имел средь властей,
Тех, кто компасом был для людей.
И средь нищих встречались умы,
Но за бедность не купишь чины.

Вот умён крепостной и не крепок,
А хозяин твердит: ты как дуб.
Голова без ученья, так слепа,
Что он в новой работе беззуб.
Он растил и ячмень, и пшеницу,
Садоводство цвело, как зарница.
Гнал добротное, так же спиртное,
С ним общение было живое.

Лишь когда перепьёшь, то в огне,
Адской жизнью душа будет бита.
Трудно истину встретить в вине,
Если мера в момент тот забыта.
Средь кудрявых овечек нет стона,
Слышен звон колокольный с загона.
Крепостной не искал прошлый день,
Он от жизни лишь ждал перемен.

Мастера были в сёлах, что надо
Проживали не только надеждой.
Как в осенние дни листопадом,
Шли заказы на обувь с одеждой.
Нельзя жаль, назвать жизнь беззаботной,
Хоть она и казалась добротной.
Александр второй видел, как слаб
Тот народ, что в России был раб!

Видел царь, как на Русь смотрит мир,
Вот и стал крепостным поводырь,
А вернее сказать, как слуга,
Ради них взял быка за рога.
Чтоб исправить в Законе изъян,
Объявив о реформе крестьян,
Он по сути своей дал свободу,
Нигилизм был во имя народа.

Для держащих рабов всё померкло,
Теперь райская жизнь стала пеклом,
Нос решили царю утереть,
Пусть не видит Указ его свет.
Царь Указом им руки связал,
Как же им после этого жить?
У детей их отнял капитал,
Надо молча Указ заклеймить!

Поразмыслим, давайте – ка здраво,
Кто в тот миг мог сказать царю: Браво!
Где реформа? Одни разговоры,
Окунулась жизнь в ящик Пандоры,
Хоть пришлось Александру Второму
Крепостным дать свободы корону,
Они держат язык за зубами,
Ждут хозяйского супа с грибами.

Жаль крестьяне в свободу не верили,
Теперь жизнь уж не та как бывало.
Батогом их помещики мерили.
Хоть своих собак нежно ласкали.
А вот станешь за то возмущаться,
Можешь вмиг без работы остаться,
Хоть свободен, но будешь гоним,
Ты не нужен теперь, не ценим.

Когда раньше и били за дело,
То не так, чтоб болело всё тело.
Не впивался хозяин, как клещ,
Как ни как, он ценил свою вещь.
Но всё ж царь крепостным дал свободу,
Росло семя её как зерно.
Хоть созреет она через годы,
Кое – что было в ней учтено.

Чем ещё девятнадцатый век
Оскол Новый оставил в веках.
На Донбасс и Москву без помех
Бегал здесь паровоз на парах.
Вот с Донбассом давно нет границы,
В него братски доставят пшеницу.
Как уместны Святые слова:
Хлеб хозяин – всему голова!

Нет, товар золотой не пылится,
Продавалось зерно за границу.
Каждый день век щедрее на даты,
Стали земли уезда богаты.
Только видно не всем петь сонаты,
И такой был примерно Указ.
Тем жильцам под соломой, чьи хаты,
Удалить этот порох из глаз.

Да, солома пожаром опасна,
Так что лихо не надо будить.
Поменяйте закону согласно
Свои крыши и будите жить.
Как же быть? Город тощ был бюджетом,
А солома на хатах лежит,
У того кто зимою и летом,
Над копейкой своею дрожит.

Поразмыслить, конечно же, можно,
В тот момент была власть осторожной?
Вот и стала народ свой неволить,
Хоть умри, приказ нужно исполнить!
А с другой стороны все и сразу,
Благодарны, должны быть Указу.
Нам пожар трудно вором назвать,
Он богатых не будет искать.

Видно Юга природа здесь вновь
К беднякам проявила любовь.
Стал заменой соломе – камыш,
И не стало проблем из-за крыш.
Думать плохо о нищих – позор,
В сердце добром не виден изъян.
Перестроен Успенский Собор,
Был на деньги таких прихожан.

Пускай, нищ, но богатый душой,
В Храм, как тать, не придёт в час ночной.
Он копейкой последней поделится,
Безо лжи, в церкви Богу доверится.
Прихожанам Успенский Собор,
Был не опиум, ум не вязал.
Направлял к обучению взор
И без выбора всех обучал.

Что сказать о естественном страхе:
Механизм, как защитный инстинкт,
У животного страха на плахе,
Человек от незнанья дрожит.
Кто-то смотрит на всех виновато,
Кто-то гордо глядит свысока,
А истории лик смотрит свято,
Как ни как с нею живы века.

Помню я, в СССР пятилетки
Маяком в жизни были не раз,
Этим власть зазнавалась, но предки
Жили этой наукой до нас.
Как сквозь тучи желтел солнца лик,
Прикоснувшись садов человека,
Так Указ на построечный цикл,
Был вначале двадцатого века.

Поддержала власть «Новый Оскол»,
На строительство, дав десять лет,
Для гимназии женской и школ,
Как ни как, но учение свет.
Николая Второго дочь Ольга
Прожила хоть не так уж и много,
За собою оставила след
Чудных дел и великих побед.

Словно в зной ветерок в чистом поле
Она в трудное время спасала,
Помогала и в «Новом Осколе»,
На гимназию деньги давала.
Была сказочно Ольга красива,
Плюс к тому же ещё и умна.
Только ей революции диво
Не дало познать счастье сполна.

Но осталась и в «Новом Осколе»
О ней память, её не стереть,
Её имя гимназии-школе
Дал народ, чтобы помнить и впредь.
Вот любовью хранима семья,
Её чувство коснётся сердец,
Без неё и в учёбе нельзя,
Только с ней есть успеха венец!

Век двадцатый в Руси начат плохо,
За войною война – пруд пруди.
Молоко на губах не обсохло,
Надо в бой за Отчизну идти.
Лишь прогнали японцев, тут немцы,
Вновь пытались Россию сломить,
Бьётся горечью матери сердце,
С похоронкой на сына, как жить?

Не от пуль в душе женщин рубцы,
Появились они из-за страха,
Затевают вражду гордецы,
А родным уготована плаха.
Весь Оскол и уезд без прикрас
Ценой жертв, свою родину спас.
Но нельзя концом это назвать,
Знает Бог лишь, когда чего ждать.

Вот мужья не пришли к эволюции,
Изменения с ней долго ждать,
И решили путём революции,
Благодать в Государстве создать.
А у женщин вновь слёзы печали,
Не нужны им Аредовы веки,
Но что делать? Они обещали,
Не бросать своих милых вовеки.

Ахиллесово место царя
Всё же Ленин нашёл и взял власть.
И твердил он с трибуны горя:
Принесла революция сласть.
И отныне земля для крестьян,
Для рабочего класса – заводы.
Войн не будет, а к братству всех стран
Приведёт Коммунизм через годы.

С Красной армией белая кость
Разъярённой тигрицей сражалась,
И Антанта пришла ни как гость,
Возвратить ей богатство пыталась.
Да, сильна, крепка Красная армия,
Ей командовал Ленин со знанием,
Не жалел даже жизни своей,
Ради бедных, забитых людей.

Что есть хуже гражданской войны?
Ждут отцов с кулаками сыны.
Младший брат, брата старшего кровь,
Хочет видеть, забыв про любовь.
Утопила кровь дружбу соседей,
Помешала ей видно беседа,
Считал каждый, что правду нашёл,
В стороне не был «Новый Оскол».

Вот так вождь перекраивал мир,
По богатым не лил он слезу,
Кулаков отправляли в Сибирь,
Они были бельмом на глазу.
Загружали в вагоны, как скот,
Даже тёплой одежды не дав.
Кто не хочет в колхоз – идиот,
Ты же детям своим, как удав.

Надо снять с глаз людей занавес,
Пусть увидят, как лучше им жить:
Если волка бояться, то в лес,
Никогда не придётся ходить!
Юг есть Юг, не страшны здесь морозы,
Поднимать надо смело колхозы.
И пускай в них добро кулаков,
Будет стартом на зависть врагов.

Почему не идёт селянин,
По-хозяйски работать в колхоз?
Пусть как ком в горле стал первый блин,
Не даёт дышать носом навоз,
Не забудь, теперь это твоё,
Порастёт пусть травою быльё!
Ожидает вас новый покос,
Вдыхать будешь потом запах роз.

Председатель собой был доволен,
А народ как всегда подневолен,
И свобода глядит искося,
Из колхоза уехать нельзя.
Но, во-первых, уехать нет денег,
Во – вторых, надо паспорт иметь.
Так что ставить к двери надо веник
И бежать на работу чуть свет.

Запрещалось бить Богу поклоны,
Стали церкви, как склад под зерно,
Были жители сёл изумлённые,
Недовольство сквозило давно.
Хоть центральная власть не любила,
Слышать крик разъярённых крестьян,
Всё же местную власть осудила,
Но сочилась Христа кровь из ран.

Может было не умным начальство?
Может быть – от Советов знобило?
Их отчёт о зерне был бахвальством,
Как косой смерть голодных косила.
Заменялись бездумные кадры,
Хоть тупыми нельзя их назвать,
Свои были забиты амбары,
Зерном хлебным, чтоб легче дышать!

Было время, когда Белгородщина,
Обрела Курск, как малую Вотчину.
Хоть Великомихайловку с сёлами,
Называть было трудно холёными:
Иногда они злостью кипели,
Но как власть им велела, так пели.
Цену хора покажет нам взор,
Если песнями дышит фольклор.

Новый веник метёт двор по – новому,
Так и Курская власть по путёвому,
На народ Государством ей вверенный,
Благосклонно смотрела уверенно.
Вот и в Новом Осколе детишкам,
Был неведом ни голод, ни кнут,
В день рожденья дарили им книжки,
Пусть детей они в мир свой несут.

Строй Советский покуда был млад,
И всё ж наций культуру сплотил:
В Украинской семье – русский зять,
А казах дочку русских любил.
Приходили вновь к русским татары,
Не врагами, а дружески шли.
На счёт веры бывали в них свары,
Когда ели они пироги.

Порой спорили с пеной у рта,
Что их, правда, и вера Свята,
Но их дружба мирила всегда,
А мерилом была доброта.
Так что Новый Оскол, как пример,
Как мириться когда наций много.
Только сеял вражду Люцифер,
И привел, взял фашиста к порогу.

Ранним утром в короткую ночь,
На Союз фашист бросил всю мощь,
И всё то, на что любо смотреть,
Решил он, отобрать и стереть.
Чтобы близких своих защищать,
Надо их оставлять, покидать.
На врага, в бой суровый провёл,
До пятнадцати тысяч Оскол.

Впрочем, Новооскольцам и раньше
Бить фашиста пришлось не на марше,
А воюя за финов в войне,
Не сгореть морским волнам в огне.
Командир Анатолий Коняев
Первым в мире подлодкой под лёд
Опустился, и был уважаем
Как ни как, а команда живёт.

Год войны позади, а фашисты,
Оккупировав Новый Оскол,
Итальянцам и венграм – нацистам
Позволяли творить произвол.
И они горожан, видя слабость,
Избивали дедов и детей,
Показав бедным женщинам храбрость,
Убивали во имя идей.

В январе сорок третьего года,
Из Оскола прогнали уродов,
Хоть они себя выше считали,
Словно гады стремглав уползали.
Хоть твердят, здесь живут на авось,
Только жили не все, как моглось.
Видно в этом был явный прокол,
Был геройским и Новый Оскол.

Были люди в Советском Союзе.
Сильны Духом и телом крепки,
Хоть и помощь искали в Иисусе,
Не подставили немцам щеки.
Не отдали Советскую землю,
Как ни как, она Родина – мать!
Не взойдёт благодатное семя,
Если в землю не станешь сажать.

Города разорила война,
Но как Феникс из пепла страна
Поднималась, и вот результат,
В ней и Новый Оскол во сто крат
Стал красивей, любимей, сильней,
Возродился во имя людей.
Пусть порой всё ж проблемы бывают,
Как в войну люди их побеждают.

На вес золота руки рабочих,
С ними мирным трудом дыши город,
Месяц молод и с ним среди ночи
Можно видеть порой – серп и молот.
Векам нашим уж третий десяток,
В них остался истории свет,
Не молчу, но в истории краток,
Информации полной в ней нет.

Как философа я понимаю:
Познав мир, убеждаюсь, не знаю,
Я о нём ничего, он огромный,
И пускай буду я неуёмный,
К сожалению, жизнь коротка,
Солнца свет скроют вновь облака.
Жизни треть заберёт сладкий сон,
Менделеев был им одарён.

За секундой секунда и жизнь
Пробежала, вернуть невозможно,
Но несёт красота сердце ввысь,
Как она глубока и роскошна.
Любовался я Новым Осколом
В центре площадью и каждым домом,
Восхищаясь героями, братством,
И истории вечной богатством.

Этот клад никому не украсть,
С ним увидел я небо седьмое,
Его ценит народная власть,
В нём богатство весьма дорогое.
Вокруг города, были селения,
Даровали истории клад,
И Оскол Новый как старший брат,
Помогал пройти путь просветления.

Отрывок из Краткой истории Новооскольского уезда.
Валерий Кириогло

Пылинка макрокосмоса

Не зови пылинкой макрокосмоса,
Человеком, всё же я рождён.
Только вот не знаю, как без компаса
К Югу птичий путь определён?
Мы горды, что разум наш сильнее,
Всех созданий окруживших нас.
Почему – же муравьи дружнее
Где наш ум постичь взаимосвязь?

Нам не жить как дубу жизнью долгою,
Не всегда нас ангел защитит.
За свободу платим мы свободою,
Будешь сатаной за мир ты бит.
Может, стоит всё же призадуматься,
Для чего мы были рождены: -
От мороза сильного помучиться,
Или ощутить тепло весны?

В нашей жизни всякого немало,
Жизнь прожить – не поле перейти.
Если семя просто так упало,
То, нам смысла жизни не найти.
Если мы судьбою сами правим,
Я хочу, чтоб ум был мой не тлен,
Был всегда он молодым, и здравым,
В общем, был Творцом благословен.

Природа и человек

Одно целое вижу в природе с собой,
Даже цвет моих глаз, как небес голубой.
Быть красавцем хотелось, кого-то любить,
Хоть всегда говорят: - «С лица воду не пить».
Например, «Мухомор», хоть красив – ядовит,
Красотой своей манит, как будто магнит,
Только знание золото и приманить
Красотой он, не сможет меня, чтоб сгубить.

Человека с картошкою можно сравнить?
Я сажаю её, чтобы дальше мог жить,
Так же вот правдолюбца посадят, съедят,
Даже пусть и во благо, как нам говорят.
Мне однажды комар на лицо сел наглец,
Я почувствовал боль, когда он сосал кровь,
Наступил его жизни при этом конец,
Его жадность сгубила, а может любовь?

Вот Отелло, жену свою очень любил,
Но любовью безмерной её погубил.
Всё пройдёт, а любовь остаётся жива:
В назидание нам, живут эти слова.
Они в Библии писаны, Богом даны:
Если Бог есть любовь, ею мы спасены.
Только вот, к сожалению, я не готов,
Возлюбить безвозмездно, своих злых врагов.

Октябрь на Севере

Деревьев хвойных вид беспечен,
Им осень вовсе не предел,
А вот к берёзе словно вечер,
Она пришла, цвет потемнел.

Морозом дымным Север дышит,
Приходит солнца луч всё реже.
Короны леса заколышет,
От глаз сокрытый, ветер свежий.

Пусть Юг весной нам всем по нраву,
Да зной к красе не терпелив.
И Север осенью по праву
Прохладен, но собой красив.

Октябрь обрадует обличием,
Лаская взор со всех сторон,
Душа поёт его величию,
И сердца стук, как счастья звон.

По Северу шагаю смело,
Он к людям щедр и даровит:
Морозцем сохранит он тело,
К тому – же молодость продлит!

Толком жить

Рассвет! И солнца луч коснулся
Прекрасной, снежной белизны.
И в ней алмазный лик проснулся,
Чудесной радуги огни.
Шагаю я, как часть насилия:
Топчу величие огней.
Храни Господь их, дав мне крылья,
Природу красотой облей.
В Твоей нуждаюсь благодати,
Я с ней смогу красу воспеть.
Над гордым нравом бледной рати,
Хочу, как птица я взлететь.
Просить в молитве стану Бога:
Людей хороших возвернуть.
Подарит счастье нам дорога,
Когда не будешь лень брать в путь!
Коль крылья есть, не надо средства!
Чтоб транспортом летать в места,
Туда где проходило детство,
Писалось с чистого листа.
А может крыльев мне не надо,
Правдиво надо только жить?
Достоин разве я награды,
Если умею лишь просить?
Всё ж дай Господь ума для жизни,
Чтоб мог летать, порхать, ходить,
Даже лечить врагов, как ближних,
Как говорится с толком жить!

В сравнении

В сравнении увидим многое,
И созидание, и прах.
Шагало детство босоногое,
С богатой старостью в туфлях.
Познаю, что для жизни лучше,
С вершины взгляда своих лет.
Среди истории созвучий,
Найду и ложь, и правды свет.

Вот Николай второй к примеру,
Последний царь, иль император.
С народом не был лицемером,
Был славный воин и оратор.
Его супруга и дочурки,
Хотя и царственной семьи.
Летали в госпитале юрко
Солдат вытаскивая с тьмы.

Вот я служил, дрожал от счастья,
Ведь мной командовал народ!
Оратор, пеленая страстью,
Готовил, словом нас в поход!
Да только жалко, что в походе
Детей их было не видать.
У них другой подход к свободе,
На нас им с высоты плевать.

Они не царского посева,
За них не станут умирать,
За то родные древо жизни,
Любовью станут поливать.
Вот так вот зло в любовь внедряли,
Им стала Родина не мать.
Для них роднее деньги стали,
За них готовы всех продать.

А царь от власти отказался,
Отечеству, желая счастья.
За это с жизнью распрощался,
Видать был ум Екклесиаста.
Друзья мои, не прячьте лица
У врат пристанища чужих.
Иуд у нас лишь единицы,
Не надо всех равнять на них.

Из истории единого народа

Был слышен всюду детский смех,
Для них весной цвели сады,
В стране Советов жил успех,
Жизнь не пророчила беды.
Советский строй ещё был млад,
Но нации в себе сплотил:
Казах порой был русским сват,
В Москве с узбечкой чукча жил…

Таких примеров было много,
Народ был дружен, сердцем чист.
Да вот пришёл к его порогу,
Принёс печаль войны фашист.
Дед Манжула был с Украины,
А предок деда с Волги ― русский.
Дед Кириогло жил в долине,
Молдавии ― сын гагаузский.

Таким вот был Союз Советский,
В нём наций много и не счесть.
Зачем же лез фашист немецкий,
За что хотел народ известь?
Не нравился народ Советов:
За то, что думал, жил не так,
Или за землю на планете?
Всё ж в ней богатство, а не прах.
Нацист, как видно, просчитался:
Народ Советов дал отпор,
Пусть многих он недосчитался, —
Победа всё же, не позор!

В России Манжула сражался,
Погиб, но землю не отдал.
С румыном гагауз подрался,
И тот его взял, ― расстрелял.

Кричит пусть кто-то: «Гибли глупо»,
Но для меня их смерть ― скала.
Всему бы миру крикнул в рупор:
― За их Победу им хвала!!!

Не дав руки

Глядит луна сквозь черноту
Ночной тиши.
Упало сердце в пустоту
Моей души.
Его поймали, как в тиски,
Тоска и зло.
Сжимают воздух кулаки:
Не повезло.
Опять не то и вновь не так
Моя судьба.
И душит душу, словно рак,
Всегда беда.
Я на чужбине так раскис,
Как в дождь земля.
Ответ мой в воздухе повис:
Зачем здесь я?
Уходят лучшие года
В плену тоски.
А счастье мимо, как всегда,
Не дав руки.

Репейник
В саду среди лилий душистых,
Среди маргариток и роз,
В зелёной траве шелковистой
Репейник нежданно пророс.
Он соки тянул из соседей,
Ему был не страшен и град.
Твердил часто розе в беседе:-
"Кто вянет, тот сам виноват".
Бросал нагло вширь свои стебли,
Помех он, нигде не встречал,
Соседи же вяли и блекли,
Репейник же рос и крепчал.
Цветы, примирившись с утратой,
И поняв: друзей не спасти,
Всё думали: "В чём виноваты,
Что мрут, не успев отцвести?".
И вот наступила расплата,
Срубили бурьян, и цветы
Вдруг поняли, в чём виноваты:
Давали хапуге расти.

Жадность
Недавно я в объятия болезни,
Попался: как она прижалась!
Её худые руки всюду лезли
И уложить в постель меня пытались.
Она упрямо мной овладевала,
Её любовью, как свеча горел,
И я которого, свобода покоряла,
Ей, изменив с болезнью, лёг в постель.
Нет, этим я не зазнавался.
Ответную любовь ей не дарил,
Беспомощно себе лишь признавался,
Что своего здоровья не ценил.
О, жадность! Ты великое коварство.
Решив в холодный дождь скопить на жизнь,
Я, к заработанным, добавив, взял лекарство,
Чтобы с болезнью как-то разойтись.

Зависть
От искренности отличить
Её порою невозможно,
Где нужно, просто промолчит,
Меняет краски осторожно.
То облик примет вмиг несчастный,
иль загнанным зверьком кричит,
когда из крепкого запястья
журавлик счастья улетит.
Она плодит одни страдания,
Из мухи делает слона.
Есть у неё одно название,
зовётся завистью она.
Да зависть. Словно гордый Каин,
Сгубивший брата своего,
Она желает бал свой править,
Не видя рядом ничего.

Ворон и соловей
Запел соловушка любовное признание,
К нему на песню ворон залетел,
И как колдун весь в чёрном одеянии,
Своим он басом громко прогремел:
"Кому нужны твои любовные рыдания,
Что корчишь виртуоза ты дружок.
Твоя подруга только смотрит с замиранием,
Словно голодная на сдобный пирожок.
Держу пари на глаз с тобою, друже,
Твой голос чуть похуже моего.
Блаженствует Свинья под нами в луже,
Она рассудит нас достойнее всего"
Ответ был у свиньи на диво ясен.
Она сказала: "что и как не говори.
Вы убедились, голос ворона прекрасен,
А соловей мешает спать лишь до зари".

* * *
И в наши дни чего греха таить,
Невежду сами выбираем суд вершить,
А он, не видя дальше лужи,
Радёхонек, что делу служит.

Поклонение Бахусу
Когда трезвый - человек степенный,
Когда выпьет - хвастает, грешит.
Пьяному и море по колено,
Бахус его мудрости лишит.
Бывший чемпион среди борцов,
С Бахусом решил вдруг потягаться.
Бог вина, его, в конце - концов,
В грязь свалил, оставив там валяться.
Многие талантливые люди,
Не раскрылись, как цветы в мороз,
И увяли, не оставив чуда,
Оставляя близким горечь слёз.
Всех, кто любит Бахуса - он губит,
А они, всё гимн ему поют,
И все те, чью душу, он пригубит,
Сами себя в жертву отдают.

Ромашка и гладиолус
Ромашка гладиолусу сказала:
«Прошу прощения пред Вами я,
Но стебель Ваш, смотрю, облюбовала
Такая ненавистная всем тля».

«Да ты, ромашка, в поле одичала,
Кому, подумай, говоришь сначала?
Как можешь ты, ромашка полевая
Учить меня, садовое растение?
Да кто желает слушать твоё мнение?»
И покачав прекрасной головой,
Он не прислушался к ромашке полевой.
Всё было также солнце и заря,
Всё также роза красотой дразнила,
Лишь гладиолуса не стало - тля
Его безвременно сгубила.

* * *
И мы имеем в этой басне поучение:
Прислушаться и оценить любое мнение,
Иначе жизнь накажет нас жестоко,
Ведь гордость - самый худший из пороков!