Немое вдохновение (Цикл)

НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ (ЦИКЛ) (БЕДА?) Но есть вдохновение – молчать как убогий, Молчать у окна, у порога, в дороге, Молчать пред глазами убитого Бога… И думать. Но думать напрасно… Стоит мой октябрь постыло-остыло. И в ящике варится сладкое мыло. Вы ешьте его. Будет любо и мило. И свет ваших «звезд» не погаснет. А я помолчу, как молчал Солоницын, Играя Рублева на кино-страницах. Я выпустил в небо идею-синицу. Журавль улетел в поднебесье… Молчание ново. К чему моё слово? К кому? Все теперь деревянно-елово. Зачем говорить? Всё хреново-неново. Все звуки-слова – это бесье! Лишь тишь-тишина… В ней надежда и вера. В ней память. А память, она ведь безмерна. И тихая радость без лжи и без скверны… И зимней дорогой иду в никуда… Беда? НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ - 2 (ОБРЕЧЕННОСТЬ) …Весенней дорогой я шел в никуда Судьба провожала меня от порога Я внутренне вздрогнул, почувствовав Бога. И влево свернул, я не знал, что беда За третьим углом поджидала чужого Меня… Я внутренне вздрогнул и внешне продрог, И вновь попытался пробраться в другого Себя. Но не смог. И остался безного сидеть, уподобившись грустному йогу… И веруя только в убогого бога – Себя… В себя. И не больше. И только в себя. И в эго, и в центр душевной вселенной Характера, мыслей, и тихих болезней, Которые вышли, и все из меня… Не думалось, не понималось… И лезвие Бритвы скользило Любя… И лезвие бритвы… и тихий оскал … И битая карта. И туз мой бубновый, Зеленкой намазанный лоб мой дубовый, А там возле сердца – отверстье – провал. Усни. И не бойся. Спокойно… Устал… - Усни. И не бойся. Спокойно… Бай-бай… Я долго не думал - уснул, как ребенок Свернувшись в клубок и в комок, как котенок. Но веки дрожали. И век мой бонсай Меня повторял, и был я спелёнут, И край… …И край мой, и век мой, и мир мой двоились. Попытки уйти из себя и в себя Кончались печально. И только волшба Спесиво спасала. И торбы носились Неписаны дурни и в небе, и подле, и сзади Меня… И век мой дрожал и держал за плечо. Двадцатый ушел. Он был обречен… НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ - 3 (НОВЫЙ ГОД В ГОСТИНИЦЕ «ШЕРСТОН») …И век обречен. И я обречен… И вспомнилась бренно гостиница «Шерстон» Горчишников горечь, и кашлем истерзан Твой голос и мне от тебя горячо. И тлеет плечо… И тлеет рука у тебя на плече И ярок огонь у тебя меж лопаток И ты засыпаешь, сгорая до пяток. И я остаюсь один при свече. Ничей… В огне ты спала. Уж полночь пробило. Свеча догорала. Я выпил коньяк Один. Я затих. Я бесшумно иссяк… Боясь разбудить тебя спящую мило И мимо… И мимо прошел старый год – идиот. Ох, как ты его проспала безболезно! Проснулась. Прильнула. Тепла. Легковесна… И чай попросила. Я понял – воскресла. И тихо спросила: Какой нынче год? Гостиница «Шерстон» - мои сновидения, В нее возвращаюсь я словно в себя Любимого – гадкого, гладкого, мля! Да все в одиночку. Да все без тебя… В гостинице «Шерстон» мой дух обитает. Я гнал его. Я умолял - уходи. Он придурковато меня попросил: Отстань! И умойся. Ты мне не хозяин. И в комнату горничной отвалил. Вот так и живу. Без него – без себя. Я в утлой деревне. Он в «Шерстоне» готском А жизнь раздвоенье – сплошное уродство. И нет ни тебя, ни свечи, ни огня. НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ-4 (Собор Петра и Павла. Органы оргАна) Орган отыграл. Отвздыхал. Моцарт умер… И «Реквием» стих разумно безумен. Органные органы стон прекратили. Я вышел под дождь. В одиночество улиц, Хотя мне на встречу народы спешили, Но все почему-то налево свернули. Меня не тревожил ночной Китай-город. И ласково дождь мне катился за ворот, и пара китайцев в ночном ресторане Мне пьяно косыми глазами смеялись. Я, кажется, с ними тащился в нирване, Мы пьяные скромно втроем обнимались Я выпил с китайцами водки. «За Моцарта!». Потом и за «Реквием» текилы заморской. И вдруг в ресторане запели хоралы, Я вместе с китайцами им подпевал. Потом заиграли четыре органа - И полная Фата Моргана.... Провал… И полный провал в никуда. В неизвестность. И в этом полете чудесность и вечность Меня поднимали в дождливое небо, Куда я когда-то мальчишкой летал. Я понял, что снова попал в быль и небыль... Но крылья просохли и дождь перестал.... Я вновь опустился на грешную землю, И понял: уже я органам не внемлю И «Реквием» Моцарта не для меня, И снова придется скрипеть в бытовухе, писать и бухать с этой жизнью-шлюхой. А Моцарт и небо – все это фигня…. НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ – 5 (Дожди декабря) «Опять на исходе исхоженных суток зачем ты, душа, доверяешься звуку и тянешь себя сквозь скупой промежуток, как тянут на волю затекшую руку?» (Игорь Сахновский) Дожди декабря... Ни мороза, ни снега…. И утлая бестолочь – мерзкая морось На землю ложиться. И серая нега Давно все накрыла бездушным узором. Зачем ты, душа, декабрем заболела, Пошто ты, на сером совсем почернела? Куда и зачем? Для кого? И что значат Твои закидоны? - Все так – не иначе, - душа отвечала. – А что ты хотел-то? Начать все сначала? Не выйдет, мой милый, Не будет веселья. А если и будет, то бойся похмелья. Оно всё рассудит. И новый твой год будет мнимым и хилым… И это пророчество душно-душевное… И этот декабрь неистово мокрый… И мысли, и чувства отвратно прогорклые… И все отношенья програмно-погромные… И память – тупая девица беспутная, Которая встроилась в мысли без ведома… Сидит в них, смеётся и горя не ведает… Ну что с неё взять? Черно-серая ведьма! НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ - 6 (Коронный вирус) Ну что с нее взять? Черно-серая ведьма… Москва опустела, корона свалилась, Дошло до нее, она превратилась в большую корову с больною отметиной. Ну что ей эбола? И ящуры пофиг! И гриппы свиные и чумные чумки. А в тундре танцуют здоровые чукчи, Под бубен камлают извечную повесть. Корона коровы - Москвы у подножья Кремля или даже у братской могилы Всех тех, о которых когда-то молились Зимой 41-его с божией дрожью. Молитва – вакцина? Что есть БЕС-рассудок? Что есть понимание непонимания? Что есть обаяние необоняния? Москва коронуется? День будет судным? НЕМОЕ ВДОХНВЕНИЕ -7 (Коронный 1 апрель) В день Смеха, по - иному, в день Дурака Москва САМОизолировалась. Люди САМОизолировалсь. Природа САМОизолировлалась, поскольку в день 1 апреля лежал снег. Хотя и таял. В день смеха и снега улыбкам не статься. А если и будут – никто не увидит. Мы в масках и мыслях, пусть даже обидных Пусть даже пустых и малоликвидных… А что еще ждать от COVID-19? А день дурака переходит в неделю… А может быть в месяц? А может и больше? Кто знает, что ближе, что дальше, что дольше? Кто знает, что средне, что лучше, что плоше? Коронный апрель… коронопродление… А может быть САМОопределение? Кого обмануть? Кому обмануться? Мой первый апрель оказался осенним И скучным, и мокрым, и тихо смятенным И хочется в прошлое ломануться. Да вот не пускают грехи мои бренные. Мой первый апрель… Так хочется в детство. Когда все обманы бывали веселыми, когда все приколы легки и не квёлые рождали тепло и чуть-чуть лицедейство… Кого обмануть? Кому обмануться? Кому улыбнуться в мобильник и гавкнуть Собакой добрейшей и сделать поправку На то, что имею от доктора справку О том, что сегодня мне можно рехнуться. Никто не поверит. Ковидное время Нас сделало масочно-невыносимыми Упёрто-упорными, незряче-незримыми… И псевдовесенняя немощь и бремя Усталостей необратимы… НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ-8 (Пандемическое) «Остановилось время. Шли часы, а между тем остановилось время…» Юрий Левитанский И время, и место, и память сквозная, Весна, улетевшая в пропасть молчанья… И тишь-тишина без слов начинанья, И падшие ангелы при расставании. Всё в прошлом…. И это примета дурная. По кругу поездки ночами в трамвае, По кругу… Безвыходно, без остановки?! По кругу … Безвылазно. И безобразны Соблазны напиться, и несуразны Попытки найти себя в грязной массовке, В толпе, в одичавшей от ужаса стае. И все же я вышел. Весь вышел. До капли. До раны. До боли. До тихого вздоха. До внутренне-тихого переполоха Души. И вроде бы стало дышаться неплохо… Но… как оказалось, повторные грабли Ударили по лбу. И память отшибло. Отшибло, отшило… меня утащило В четыре стены… Но нашел пятый угол, Которого в принципе быть-то не может. Я в нем затаился. И он мне поможет Остаться живым. До открытия улиц. Мы все по углам… Кто в четвертом, кто в пятом. В чуланах и в чумах. В больничных палатах ... У многих на лицах повязки-заплаты. …И Новый подходит короной распятый. Парадов не будет. Не будет пародий. И кладбищ не будет. И храмов не будет. Все стали серьезны. От нас не убудет… И лишь поубавится в сердце мелодий, И только прибавится в сердце пороков. НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ – 9 (Послевкусие человека) В одном из комментариев на своей странице в facebook человек, более чем знакомый (не friend!), написал: «ПОСЛЕВКУСИЕ ЧЕЛОВЕКА». Странно написал. Для меня лично. Не НАПИСАЛ для меня, а СТРАННО для меня. Вкус, послевкусие человека... Что ЭТО? И если есть ПОСЛЕвкусие, могло ли быть или было ДОвкусие? И вообще вкус человека? Одни вопросы. Пожмем плечами… …И лишь поубавится в сердце мелодий И только прибавится в сердце пороков. Ушел человек. Улетел в неизвестность. Ни слуху, ни духу… Он канул в безветрие. И горько-печальные ночью иллюзии Приходят. За них никто не ответственен. И жизнь непомерно малюсенько-узенька: ДОвкусие – вкус – ПОСЛЕвкусие тусклое… Одно послевкусие… Не вкус – имитация. Пропавшие напрочь, атрофны рецепторы, Что призрачность прикосновений недетских? Что руки, и шепот, и нерв интонации? Во внутреннем органе собственной дурости? В туманно-похмельно-тупой аберрации, Случившейся в годы нахмуренной мудрости? Что вкус человека? Что привкус потери? Потеря себя и его – это паперть? А может быть плаха? А может быть скальпель? Когда закрываются окна и двери, И всё отмирает, и… кончики пальцев Не чувствуют боли и мира, и меры… НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ -10 (Мой внук белорусский с глазами России) Два с лишни года назад в марте в Минске родился внук Тимур Витальевич. Он тоже мартовский, как дед. И тоже блондин - беловолосый, и тоже голубоглазый. И, слава Богу, совсем не чистокровный ариец. Когда ему будет 18, он вправе выбирать: гражданином какой страны быть. Быть и не казаться. Но… так ли это важно для него, для мамы (россиянки) и папы (белоруса), а тем более той - России или этой – Беларуси? А может он будет гражданином Мира? Свободным человеком. Свободным во всех смыслах. Честное слово, я бы этого хотел. Мой внук белорусский с глазами России, И что тебе снится сегодня ночами? Когда у людей потерялись причалы, Когда изначально их души в печали. И дело доходит до смертоубийства… Тебе хорошо… Ты игрушками мыслишь, И думаешь ты о своем – о небесном И спишь в облаках почти бестелесно, пока не пришло пониманье, не ищешь ты смыслов в творимом сегодня вселенной. Пока одуванчики, звери и птицы, Леса и поля, все зимы и лета Тебя обнимают, ласкают ответно… И видишь ты теплые, светлые лица И мамины руки… И жизнь многоцветна. Мой внук белорусский с глазами России, С улыбкою ангела, с тихою тайной, В которой не будет ни капли стенаний, В которой не будет мирской истерии. И только спокойное в небо взлетание… Тимур свет Витальевич, в счастье и в небо Уносится взгляд твой, и он бесконечен. И пусть он пока чуть наивен, беспечен Но как же при этом он очеловечен Той светлостью светлой по имени НЕБЫЛЬ… И небо, и небыль… И сказки, и были… И быт бытия… И домик в деревне… Тебе городскому поверить в поверья Пристало. И солнце смеётся, танцуют деревья. И нет площадей. И брусчаток, и пыли. Тебя не несут в толпе демонстрантов. «Жыве Беларусь!». Жыве – ну и ладно… ТебеНЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ (ЦИКЛ) (БЕДА?) Но есть вдохновение – молчать как убогий, Молчать у окна, у порога, в дороге, Молчать пред глазами убитого Бога… И думать. Но думать напрасно… Стоит мой октябрь постыло-остыло. И в ящике варится сладкое мыло. Вы ешьте его. Будет любо и мило. И свет ваших «звезд» не погаснет. А я помолчу, как молчал Солоницын, Играя Рублева на кино-страницах. Я выпустил в небо идею-синицу. Журавль улетел в поднебесье… Молчание ново. К чему моё слово? К кому? Все теперь деревянно-елово. Зачем говорить? Всё хреново-неново. Все звуки-слова – это бесье! Лишь тишь-тишина… В ней надежда и вера. В ней память. А память, она ведь безмерна. И тихая радость без лжи и без скверны… И зимней дорогой иду в никуда… Беда? НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ - 2 (ОБРЕЧЕННОСТЬ) …Весенней дорогой я шел в никуда Судьба провожала меня от порога Я внутренне вздрогнул, почувствовав Бога. И влево свернул, я не знал, что беда За третьим углом поджидала чужого Меня… Я внутренне вздрогнул и внешне продрог, И вновь попытался пробраться в другого Себя. Но не смог. И остался безного сидеть, уподобившись грустному йогу… И веруя только в убогого бога – Себя… В себя. И не больше. И только в себя. И в эго, и в центр душевной вселенной Характера, мыслей, и тихих болезней, Которые вышли, и все из меня… Не думалось, не понималось… И лезвие Бритвы скользило Любя… И лезвие бритвы… и тихий оскал … И битая карта. И туз мой бубновый, Зеленкой намазанный лоб мой дубовый, А там возле сердца – отверстье – провал. Усни. И не бойся. Спокойно… Устал… - Усни. И не бойся. Спокойно… Бай-бай… Я долго не думал - уснул, как ребенок Свернувшись в клубок и в комок, как котенок. Но веки дрожали. И век мой бонсай Меня повторял, и был я спелёнут, И край… …И край мой, и век мой, и мир мой двоились. Попытки уйти из себя и в себя Кончались печально. И только волшба Спесиво спасала. И торбы носились Неписаны дурни и в небе, и подле, и сзади Меня… И век мой дрожал и держал за плечо. Двадцатый ушел. Он был обречен… НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ - 3 (НОВЫЙ ГОД В ГОСТИНИЦЕ «ШЕРСТОН») …И век обречен. И я обречен… И вспомнилась бренно гостиница «Шерстон» Горчишников горечь, и кашлем истерзан Твой голос и мне от тебя горячо. И тлеет плечо… И тлеет рука у тебя на плече И ярок огонь у тебя меж лопаток И ты засыпаешь, сгорая до пяток. И я остаюсь один при свече. Ничей… В огне ты спала. Уж полночь пробило. Свеча догорала. Я выпил коньяк Один. Я затих. Я бесшумно иссяк… Боясь разбудить тебя спящую мило И мимо… И мимо прошел старый год – идиот. Ох, как ты его проспала безболезно! Проснулась. Прильнула. Тепла. Легковесна… И чай попросила. Я понял – воскресла. И тихо спросила: Какой нынче год? Гостиница «Шерстон» - мои сновидения, В нее возвращаюсь я словно в себя Любимого – гадкого, гладкого, мля! Да все в одиночку. Да все без тебя… В гостинице «Шерстон» мой дух обитает. Я гнал его. Я умолял - уходи. Он придурковато меня попросил: Отстань! И умойся. Ты мне не хозяин. И в комнату горничной отвалил. Вот так и живу. Без него – без себя. Я в утлой деревне. Он в «Шерстоне» готском А жизнь раздвоенье – сплошное уродство. И нет ни тебя, ни свечи, ни огня. НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ-4 (Собор Петра и Павла. Органы оргАна) Орган отыграл. Отвздыхал. Моцарт умер… И «Реквием» стих разумно безумен. Органные органы стон прекратили. Я вышел под дождь. В одиночество улиц, Хотя мне на встречу народы спешили, Но все почему-то налево свернули. Меня не тревожил ночной Китай-город. И ласково дождь мне катился за ворот, и пара китайцев в ночном ресторане Мне пьяно косыми глазами смеялись. Я, кажется, с ними тащился в нирване, Мы пьяные скромно втроем обнимались Я выпил с китайцами водки. «За Моцарта!». Потом и за «Реквием» текилы заморской. И вдруг в ресторане запели хоралы, Я вместе с китайцами им подпевал. Потом заиграли четыре органа - И полная Фата Моргана.... Провал… И полный провал в никуда. В неизвестность. И в этом полете чудесность и вечность Меня поднимали в дождливое небо, Куда я когда-то мальчишкой летал. Я понял, что снова попал в быль и небыль... Но крылья просохли и дождь перестал.... Я вновь опустился на грешную землю, И понял: уже я органам не внемлю И «Реквием» Моцарта не для меня, И снова придется скрипеть в бытовухе, писать и бухать с этой жизнью-шлюхой. А Моцарт и небо – все это фигня…. НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ – 5 (Дожди декабря) «Опять на исходе исхоженных суток зачем ты, душа, доверяешься звуку и тянешь себя сквозь скупой промежуток, как тянут на волю затекшую руку?» (Игорь Сахновский) Дожди декабря... Ни мороза, ни снега…. И утлая бестолочь – мерзкая морось На землю ложиться. И серая нега Давно все накрыла бездушным узором. Зачем ты, душа, декабрем заболела, Пошто ты, на сером совсем почернела? Куда и зачем? Для кого? И что значат Твои закидоны? - Все так – не иначе, - душа отвечала. – А что ты хотел-то? Начать все сначала? Не выйдет, мой милый, Не будет веселья. А если и будет, то бойся похмелья. Оно всё рассудит. И новый твой год будет мнимым и хилым… И это пророчество душно-душевное… И этот декабрь неистово мокрый… И мысли, и чувства отвратно прогорклые… И все отношенья програмно-погромные… И память – тупая девица беспутная, Которая встроилась в мысли без ведома… Сидит в них, смеётся и горя не ведает… Ну что с неё взять? Черно-серая ведьма! НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ - 6 (Коронный вирус) Ну что с нее взять? Черно-серая ведьма… Москва опустела, корона свалилась, Дошло до нее, она превратилась в большую корову с больною отметиной. Ну что ей эбола? И ящуры пофиг! И гриппы свиные и чумные чумки. А в тундре танцуют здоровые чукчи, Под бубен камлают извечную повесть. Корона коровы - Москвы у подножья Кремля или даже у братской могилы Всех тех, о которых когда-то молились Зимой 41-его с божией дрожью. Молитва – вакцина? Что есть БЕС-рассудок? Что есть понимание непонимания? Что есть обаяние необоняния? Москва коронуется? День будет судным? НЕМОЕ ВДОХНВЕНИЕ -7 (Коронный 1 апрель) В день Смеха, по - иному, в день Дурака Москва САМОизолировалась. Люди САМОизолировалсь. Природа САМОизолировлалась, поскольку в день 1 апреля лежал снег. Хотя и таял. В день смеха и снега улыбкам не статься. А если и будут – никто не увидит. Мы в масках и мыслях, пусть даже обидных Пусть даже пустых и малоликвидных… А что еще ждать от COVID-19? А день дурака переходит в неделю… А может быть в месяц? А может и больше? Кто знает, что ближе, что дальше, что дольше? Кто знает, что средне, что лучше, что плоше? Коронный апрель… коронопродление… А может быть САМОопределение? Кого обмануть? Кому обмануться? Мой первый апрель оказался осенним И скучным, и мокрым, и тихо смятенным И хочется в прошлое ломануться. Да вот не пускают грехи мои бренные. Мой первый апрель… Так хочется в детство. Когда все обманы бывали веселыми, когда все приколы легки и не квёлые рождали тепло и чуть-чуть лицедейство… Кого обмануть? Кому обмануться? Кому улыбнуться в мобильник и гавкнуть Собакой добрейшей и сделать поправку На то, что имею от доктора справку О том, что сегодня мне можно рехнуться. Никто не поверит. Ковидное время Нас сделало масочно-невыносимыми Упёрто-упорными, незряче-незримыми… И псевдовесенняя немощь и бремя Усталостей необратимы… НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ-8 (Пандемическое) «Остановилось время. Шли часы, а между тем остановилось время…» Юрий Левитанский И время, и место, и память сквозная, Весна, улетевшая в пропасть молчанья… И тишь-тишина без слов начинанья, И падшие ангелы при расставании. Всё в прошлом…. И это примета дурная. По кругу поездки ночами в трамвае, По кругу… Безвыходно, без остановки?! По кругу … Безвылазно. И безобразны Соблазны напиться, и несуразны Попытки найти себя в грязной массовке, В толпе, в одичавшей от ужаса стае. И все же я вышел. Весь вышел. До капли. До раны. До боли. До тихого вздоха. До внутренне-тихого переполоха Души. И вроде бы стало дышаться неплохо… Но… как оказалось, повторные грабли Ударили по лбу. И память отшибло. Отшибло, отшило… меня утащило В четыре стены… Но нашел пятый угол, Которого в принципе быть-то не может. Я в нем затаился. И он мне поможет Остаться живым. До открытия улиц. Мы все по углам… Кто в четвертом, кто в пятом. В чуланах и в чумах. В больничных палатах ... У многих на лицах повязки-заплаты. …И Новый подходит короной распятый. Парадов не будет. Не будет пародий. И кладбищ не будет. И храмов не будет. Все стали серьезны. От нас не убудет… И лишь поубавится в сердце мелодий, И только прибавится в сердце пороков. НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ – 9 (Послевкусие человека) В одном из комментариев на своей странице в facebook человек, более чем знакомый (не friend!), написал: «ПОСЛЕВКУСИЕ ЧЕЛОВЕКА». Странно написал. Для меня лично. Не НАПИСАЛ для меня, а СТРАННО для меня. Вкус, послевкусие человека... Что ЭТО? И если есть ПОСЛЕвкусие, могло ли быть или было ДОвкусие? И вообще вкус человека? Одни вопросы. Пожмем плечами… …И лишь поубавится в сердце мелодий И только прибавится в сердце пороков. Ушел человек. Улетел в неизвестность. Ни слуху, ни духу… Он канул в безветрие. И горько-печальные ночью иллюзии Приходят. За них никто не ответственен. И жизнь непомерно малюсенько-узенька: ДОвкусие – вкус – ПОСЛЕвкусие тусклое… Одно послевкусие… Не вкус – имитация. Пропавшие напрочь, атрофны рецепторы, Что призрачность прикосновений недетских? Что руки, и шепот, и нерв интонации? Во внутреннем органе собственной дурости? В туманно-похмельно-тупой аберрации, Случившейся в годы нахмуренной мудрости? Что вкус человека? Что привкус потери? Потеря себя и его – это паперть? А может быть плаха? А может быть скальпель? Когда закрываются окна и двери, И всё отмирает, и… кончики пальцев Не чувствуют боли и мира, и меры… НЕМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ -10 (Мой внук белорусский с глазами России) Два с лишни года назад в марте в Минске родился внук Тимур Витальевич. Он тоже мартовский, как дед. И тоже блондин - беловолосый, и тоже голубоглазый. И, слава Богу, совсем не чистокровный ариец. Когда ему будет 18, он вправе выбирать: гражданином какой страны быть. Быть и не казаться. Но… так ли это важно для него, для мамы (россиянки) и папы (белоруса), а тем более той - России или этой – Беларуси? А может он будет гражданином Мира? Свободным человеком. Свободным во всех смыслах. Честное слово, я бы этого хотел. Мой внук белорусский с глазами России, И что тебе снится сегодня ночами? Когда у людей потерялись причалы, Когда изначально их души в печали. И дело доходит до смертоубийства… Тебе хорошо… Ты игрушками мыслишь, И думаешь ты о своем – о небесном И спишь в облаках почти бестелесно, пока не пришло пониманье, не ищешь ты смыслов в творимом сегодня вселенной. Пока одуванчики, звери и птицы, Леса и поля, все зимы и лета Тебя обнимают, ласкают ответно… И видишь ты теплые, светлые лица И мамины руки… И жизнь многоцветна. Мой внук белорусский с глазами России, С улыбкою ангела, с тихою тайной, В которой не будет ни капли стенаний, В которой не будет мирской истерии. И только спокойное в небо взлетание… Тимур свет Витальевич, в счастье и в небо Уносится взгляд твой, и он бесконечен. И пусть он пока чуть наивен, беспечен Но как же при этом он очеловечен Той светлостью светлой по имени НЕБЫЛЬ… И небо, и небыль… И сказки, и были… И быт бытия… И домик в деревне… Тебе городскому поверить в поверья Пристало. И солнце смеётся, танцуют деревья. И нет площадей. И брусчаток, и пыли. Тебя не несут в толпе демонстрантов. «Жыве Беларусь!». Жыве – ну и ладно… Тебе поважней шоколадные пятна Молочные реки, жуки мармеладные… Тебя не волнует число арестантов. В деревне есть хор соловьев – музыкантов. В деревне есть МИР… Есть спокойствие света. Спокойствие поля. Безоблачность неба, Журчанье реки. Я с тобою там не был. О чем сожалею… И нет мне ответа… поважней шоколадные пятна Молочные реки, жуки мармеладные… Тебя не волнует число арестантов. В деревне есть хор соловьев – музыкантов. В деревне есть МИР… Есть спокойствие света. Спокойствие поля. Безоблачность неба, Журчанье реки. Я с тобою там не был. О чем сожалею… И нет мне ответа…