12 марта

 Взлет моей карьеры был стремителен. От психотерапевта районной больницы до главврача отделения неврозов. Обладая цепкой памятью, я много схватывал на лету, имел богатую практику и ряд успешно защищенных диссертаций. Каким-то мистическим чутьем я мог предугадывать течение болезни. И многие доктора, которым я говорил о развитии того или иного заболевания, покачивали головами и говорили: "Он так молод, а уже так много знает".
 Другие завидовали моему успеху. Но ни заслуженная среди коллег слава, ни деньги меня не радовали. Я шел проторенными путями и видел, как все в психиатрии уже давно определенно и узаконено. Мы только делали вид, что лечили болезнь, а на самом деле глушили таблетками и уколами ее психосоматику. Не отставали от нас и районные психотерапевты.
 Я тоже ходил на работу и пробовал там экспериментировать, сочетая психотерапию и медикаментозный путь. Но я понимал, что смогу помочь лишь единицам, да и то в течение полугода или года. И это при желании самих пациентов! Когда я предложил коллегам присоединиться ко мне, несколько из них согласились, но их пыл быстро угас, ибо эта работа требовала огромной самоотдачи и волевых усилий. Я остался один. Кругом было одно недопонимание. Видя тщетность моих усилий, меня вызвал главврач и, похлопав по плечу, сказал:
"Вы идеалист, коллега, а они быстро сгорают. Если бы государству нужен был прогресс в нашей области, то все было бы по-другому. Вспомните судьбу Грофа, чьи эксперименты с ЛСД открыли новую область в науке. Они показали чудодейственный результат. Оказывается не надо никакой длительной психотерапии. Достаточно нескольких сессий с ЛСД и человек переживал глубокий мистический опыт. Менялось само восприятие картины мира и своей жизни.
 Вещество вновь приблизило человека к таинству древних мистерий. Оставалось только пошире открыть дверь, найти людей, которые бы стали проводниками и духовными учителями человечества, и современный кризис обесценивания себя как личности был бы преодолен. Да и люди, видя чудесные результаты, знали бы за что платят деньги, а не тратили бы их на пустышки в форме лекарств и дорогие психологические консультации.
Мы стояли на пороге новой эры. И что в итоге? Эксперимент свернули, и все вернулось к таблеткам".
 Я переживал глубокий психологический кризис. Почва уходила из-под моих ног. Я видел людей, которым можно было бы помочь. Их болезнь пока еще явно не прогрессировала, и они могли трудиться наравне со здоровыми, иногда впадая в апатию и уныние. Как мог я пытался поддержать этих людей.
 Некоторые из них приходили полностью разочарованные. Психотерапевты в поликлиниках отфутболивали их друг к другу, в частных клиниках попадались нечистоплотные люди. Все это тяжело сказывалось на их восприятии. Они больше не верили ни психологам, ни психотерапевтам. Это был какой-то замкнутый круг.
 Постепенно я познакомился с людьми, которые, действительно могли помогать. Они приняли меня в свой круг. Мы стали одной командой.
 Наша работа состояла в помощи больным людям, которые вследствие своей излишней доверчивости, стали жертвами мошенников и по закону могли потерять все. Но, если человек у нас когда-нибудь наблюдался, то у него появлялся спасительный шанс, и мы этот шанс использовали, ставя свои диагнозы для судмедэкспертизы.
Другая наша категория были начинающие наркоманы. Их тоже можно было спасти от суда.
Потом многие бывшие приходили ко мне со своими женами и детьми и от всего сердца благодарили за оказанную помощь. Некоторые из них начинали сами вести группы, помогая уже другим выбраться из этого порочного круга.
 Но была категория людей, про которых говорили, что они прошли огонь и воду. Они могли огрызаться и жалобно давить на жалость. Артистизма им было не занимать. За каждым стояла либо малолетка, либо неоднократный приход в полицию. Они пытались вызвать сочувствие у ряда моих коллег, и это им несколько раз удавалось. Но через некоторое время их приводили снова.
 Постепенно мой кризис проходил. Но в душе все же оставалась какая-то червоточина. Она состояла в том, что человек, получая группу, мог прийти в себя. Иметь хоть скудный, но ежемесячный доход, а дальше он упирался в непробиваемую стену. Группа накладывала определенный отпечаток и ограниченную годность. Психологи и психотерапевты воротили нос от таких людей. Да и они, получая скудную пенсию, которая позволяла едва сводить концы с концами, не могли заплатить, требуемую специалистом сумму.
 И они вновь приходили к нам, чтоб получить очередную порцию таблеток.