Марк Маслов, инвалид с ДЦП: «Меня все бросили, но я научился жить сам»

Сильная история жизни 32-летнего Марка, который сумел доказать всем, что может жить самостоятельно, нашел маму, но так и не смог ее простить.
Родные отказались от Марка сразу же после его рождения из-за диагноза ДЦП. Всё детство мальчик прожил в детском доме, и до сих пор с болью вспоминает те годы, когда он был в одиночестве, каждый день оставаясь один на один с болезнью. Совсем маленьким Марк жил в Северо-Агеевской школе-интернате, потом долгое время в Одоевском интернате, а затем попал в Первомайский дом-интернат для престарелых и инвалидов. Сейчас Марку 32 года, он снимает квартиру и работает на двух работах.
- Всегда самой главной моей мечтой было жить самостоятельно, — рассказывает Марк. — В детстве жизнь в интернате не сильно обременяет, но потом, когда ты взрослеешь, хочешь все делать и решать сам, жить там становится невыносимо.
Но в том, чтобы добиться самостоятельности, у воспитанников интерната нет помощников, все зависит только от них самих. Из-за ДЦП мне было тяжело передвигаться, я не сидел в коляске, но ходил очень плохо. Я понимал: для того чтобы начать жить полноценной жизнью, нужно нормально ходить, и решил больше двигаться.
Помню переломный момент, когда меня в девять лет впервые взяли в поход с ребятами. Воспитательница предложила мне ехать до места на машине, но я отказался, сказал, что пойду пешком.
И до сих пор я передвигаюсь сам везде, где мне нужно. Сейчас я живу в поселке Первомайском и, если мне нужно в Щекино, иду пешком. Да, трачу на это несколько часов, но я уверен: движение — это жизнь. И я знаю это лучше других.
Марк решил во что бы то ни стало выйти из интерната, но это мешало сделать заключение о его недееспособности. В 14 лет Марк не справился со школьной программой и из-за этого был отправлен в Одоевский интернат для умственно отсталых.
- Раньше в интернате можно было существовать, сейчас — это не жизнь, слишком много ограничений, все строго по закону. Но больше всего меня удивляет, как оттуда не хотят отпускать воспитанников. Почему даже если человек признан недееспособным, для него не могут организовать комиссию, чтобы у него был хотя бы шанс доказать, что он нормальный?
Когда я начал собирать бумаги, добиваться комиссии, понял, что это больше никому не нужно. Мне было обидно, что я всю жизнь прожил в государственном учреждении, но никакой поддержки от него не получил. Я сам изучил этот вопрос, копался в интернете, писал везде обращения и подключил московских волонтеров. Только тогда дело пошло.
Комиссия длилась несколько месяцев. В результате Марк убедил экспертов, что сможет жить самостоятельно. Теперь ему должны предоставить квартиру, но пока этого не произошло.
- Я прошел через весь бумажный ад. В суде даже пришлось доказывать, что я сирота: того, что я всю жизнь прожил в детском доме, оказалось недостаточно. Потом тянулись долгие судебные заседания, где я боролся за квартиру. Суд встал на мою сторону, но я попал в конец очереди на жилье. И, посчитав, через сколько лет получу квартиру, понял, что могу не дождаться. Сейчас я снова отстаиваю свои права. А пока живу на съемной квартире в Первомайском.
Поиск квартиры — тоже отдельное приключение. Марк потратил на это около пяти месяцев. Выходцу из дома-интерната была нужна временная прописка, далеко не все арендодатели готовы пойти на такое. Это вдобавок к тому, что не все готовы предоставить квартиру человеку с ДЦП.