Утреннее

Всю ночь шелестел дождь, как в клетке железной мышь.
С утра серым давится небо.
Потерявшая ориентацию птица врезается в ватный матрас,
нависший февралем.
Пахнет казённой больничной палатой.
Может придёт уже кто-нибудь с мандаринами в авоське?
Или с банкой стеклянной ещё не остывшего куриного бульона?
Развернет полотенца, хранящие тепло недавно сваренного.
Кто-то из июня или мая.
Кто-то, кто мама.
Или кто-то, кто может держать руку без стеснения сто тысяч лет до появления бабочек в небе,
Влетающих в форточку запахом сирени.
Где они?
Все эти кто-то?
Остались в одном из тысяча девятьсот?
Сестра несёт
Больничный компот и яблоко в сморщенной коже.
А рядом соседки тоже
Медитируют на вязание.
Убежать бы.
Оказаться весной ранней в Риме,
На площади святого Петра
Часов в девять утра,
Когда солнце успело открыть только левый глаз.
Сидеть на скамейке с бомжом местным, читающим солнцу гимн.
Обниматься с ним,
Гладить на его ладонях стигматы.
Вспомнить о стенах палаты,
Вернуться.
Уткнуться в подушку с больничной печатью, как в грязный снег февральского сна.
Пусть снится весна,
Хоть какая-нибудь весна...