КОНЕЦ СНЕЖНОЙ БАБЫ

Эта зима была длинной и затяжной. Настолько длинной, что в душе созревала уверенность: весна никогда не придет. Снег не исчезал, его становилось только больше. И даже когда наступил март, ничего не изменилось. Не было ни намека на весну. Катя устала от зимы, от нехватки света, от дней, похожих друг на друга. С каждым днем ей становилось все хуже. Она даже фамилию свою не могла слышать, потому что та тоже была «зимней» – Морозова. Как назло, на работе ее называли исключительно по фамилии. Только и слышалось:
– Морозова, ты опять прилавок не оформила!
– Морозова, когда-нибудь научишься за собой убирать? Вечно фантики от ирисок бросаешь!
– Морозова, ну сколько можно покупателям хамить!
А кто им хамит? Кто? Они сами могут такого наговорить, что три дня отходить будешь!
Катя бросила на пол сумку, куртку на тумбочку в коридоре и широким шагом прошла в комнату. Там она остановилась. Делать ничего не хотелось. Она подошла к окну и посмотрела в давно надоевший двор. Внизу дети заканчивали лепить снежную бабу. Это заставило её вспомнить сегодняшний неприятный случай в магазине.
Вошёл мужчина, попросил взвесить полкило карамели и полкило шоколадных. Вот великая важность! А она, Катя, как раз по телефону разговаривала. По очень важному делу, между прочим. А ему неймется! Вынь да положь. Катя сначала ему очень вежливо сказала:
– Мужчина, подождите. Не видите, я разговариваю!
А он в ответ:
– Нет, это вы подождите с вашими телефонными беседами. Не видите, я спешу.
Должна она видеть! Скажите, пожалуйста! Если торопишься куда-то, так зачем тебе конфеты? Но этого она ему говорить не стала. Прервала разговор и сказала:
– Если торопитесь, так мимо не пробегите. Каких вам конфет? Карамель «Снегурочка»?
Покупатель медленно оглядел ее с ног до головы, улыбнулся так противно и ответил:
– Да какая уж тут «Снегурочка»… Скорее, снежная баба.
Повернулся и вышел.
Катя так и замерла. Потом обратилась к напарнице за соседним прилавком:
– Нет, ты слышала? Сколько хамов развелось в последнее время. Работать невозможно!
А коллега ее ничего не ответила, только усмехнулась – и тоже противно, как и тот, который торопился.
Весь оставшийся день Катя только и делала, что молча взвешивала конфеты и со стуком швыряла их на прилавок. Никто теперь не скажет, что она хамит. От этого швыряния ей даже стало легче и удалось забыть противного покупателя.
А вот сейчас она пришла домой, взглянула в окно, увидела эту уродливую снежную бабу, что слепили соседские дети, и вспомнила произошедшее. Катя вспыхнула с новой силой. Неужели она и вправду такая, как сказал этот любитель Снегурочек?
Катя подбежала к большому зеркалу, включила свет, посмотрела на себя и ахнула. Это же надо – она домой пришла прямо в рабочем халате – забыла снять! Халат был грязно-серого цвета, как прошлогодний снег, да еще в пятнах от ирисок, которые она вечно жевала. Дальше – больше. Катя, вглядываясь в себя, обнаружила, что поперек себя шире, что на голове у нее не волосы, а мочалка, а глаза… Боже мой, разве это ее глаза? Они же… как картофелины… у снежной бабы! Получается, мужик этот прав был! Такого Катя выдержать не могла. Она отшатнулась от зеркала и, рыдая, повалилась на кровать.
Она не заметила, как уснула. А когда проснулась посреди ночи, первым делом побрела к окну. Ей почему-то хотелось, чтобы снежной бабы за окном не было. Но ее надежды не оправдались. Баба стояла цела и невредима, и свет от фонарей хорошо освещал ее большой морковный нос. Катя задернула штору и хотела снова отправиться спать. Но почему-то передумала и пошла в ванную стирать халат. Сделав это нелегкое дело, она еще и голову помыла и хорошенько расчесала мокрые волосы, чтобы больше не торчали в разные стороны. Ложась спать, она подумала: «Как только эту бабу во дворе кто-нибудь сломает, так сразу все изменится». Почему она так решила, и сама не знала.
Утром Катя пришла на работу вовремя, в чистом халате и расчесанная, но этого никто не оценил. Напротив, заведующая сразу накинулась на нее:
– Морозова, сколько можно тебе напоминать о витрине? Сколько? Конфеты кучей навалены, и больше ничего. Скоро конкурс, а из-за тебя нам даже третьего места с конца не светит.
Катя тут же взорвалась.
– Всегда у вас Морозова виновата! Наймите дизайнера и пусть он вам оформляет витрины. А я за такую зарплату не нанималась.
– Зарплата тебя не устраивает? Да ты и ее не отрабатываешь! Обслуживаешь плохо, покупателей отпугиваешь, ирисок, наверное, полтонны съела!
– Да заплачу я вам за ваши ириски! – в слезах крикнула Катя.
Тут в магазин начали входить покупатели, и опасный разговор прекратился. Весь день Катя молчала, к ирискам не прикасалась, хотя они по-прежнему манили её, и конфеты не швыряла. Больше в этот день ничего не произошло. Когда Катя шла домой, она надеялась, что снежной бабы во дворе не будет. Но она стояла с метлой наперевес и, как показалось Кате, с насмешкой следила за ней картофельными глазами. «Из-за нее все», – подумала Катя.
Весна так и не наступала, холода не уменьшались. Катя вновь шла на работу. Вчера она оформила витрину в детском стиле, расставила маленьких Снегурочек, но никто не оценил ее стараний. Заведующая лишь процедила: «Наконец-то. Свершилось».
А Катя дерзко сказала ей:
– И ирисок ваших я больше не ем.
На что заведующая всё так же ответила:
– Наконец-то. Тебе это только на пользу, бока и пузо малость опали.
И действительно, и халат, и юбка сделалась на ней более свободными – она проверила рукой. Катя так удивилась, что не огрызнулась в ответ. Молча ушла на свое рабочее место, взглянула на свою красочно оформленную витрину, и ей вдруг стало радостно.
Катя принялась обслуживать покупателей, и все шло хорошо, пока не явилась одна дама в норковой шубе. Она потребовала конфеты с пралине, а их как раз не было. И раз, и два, и три Катя сказала ей, что таких нет, но дама оказалась с норовом.
– Понаехала деревенщина в город, – сказала она вроде бы как не о Кате, но глядя на неё, – где уж им знать, что такое пралине.
Тут уж Катя сдержаться не смогла:
– Сама ты деревенщина! – крикнула она даме. – Чучело норковое!
И взмахнула руками так, что задела свою сумочку, из которой всё посыпалось на пол, потому что замок был сломан уже два месяца. Она села на корточки, чтобы собрать вещи и слышала, как дама визжала: «Заведующая, заведующая!». Но не это поразило Катю. Поднимая зеркальце, она машинально поднесла его к лицу и ужаснулась: оттуда на нее смотрели картофельные глаза снежной бабы.
«Доработаешь этот месяц – и до свидания!» – так ей сказала заведующая после конфликта с норковой мадам. И Катя не стала спорить. Ей самой уже не хотелось здесь находиться – надоели эти конфеты и эти покупатели до ужаса. Но больше магазина ей надоела снежная баба. Она стояла во дворе, как заколдованная. Катя не помнила, чтобы снеговики когда-нибудь столько времени оставались целыми и невредимыми – всегда их ломали, разрушали. Но на эту никто не покушался, и она торчала посреди двора – ледяная, зловещая. И тепло не наступало, а потому она даже растаять не могла. Никак не могло сбыться то, что Катя сама себе загадала: исчезнет баба – и всё изменится.
Сама же Катя немного изменилась: она похудела, стала аккуратнее и больше не ругалась с покупателями. В этот день она особенно устала – накануне 8 марта народ особенно активно покупал конфеты.
Перед самым закрытием в магазин вошла старушка. Она попросила взвесить ей целых десять сортов разных сортов – и все по триста грамм. Катя терпеливо взвешивала и слушала ее пояснения по поводу своей покупки:
– Вы уж простите меня, деточка, что так нагружаю вас в конце рабочего дня, но только сейчас смогла выбраться из дома. А нужно всех приятельниц навестить, поздравить, и каждая любит свой сорт конфет.
Катя машинально кивала ей, а протянув ей последний кулёк конфет, вдруг услышала тонкий старушечий вскрик:
– Ой, деточка! Не ту сумку взяла, дырявая голова! Все дома оставила – и кошелёк, и телефон. Вот горе-то! С таким трудом из дома выбралась!
Катя закипела. Несколько месяцев назад у нее уже был такой случай: один дед набрал пряников, конфет, вафель, печенья для внуков, а потом оказалось – у него денег нет. Ох, и оторвалась тогда Катя на этом бедном старике! Больше он в магазин не заглядывал, хотя жил неподалёку. Вот и сейчас Катя готовилась к подобному выступлению.
Но она посмотрела на старушку. Слезы блестели у нее в глазах, губы и руки дрожали. Она растерянно вертела пустую сумку и не знала, что ей делать. Что нашло на Катю, она и сама не знала. Услышала вдруг собственные слова, не веря, что это она их произносит:
– Бабушка, не переживайте так. Я заплачу за ваши конфеты. Тут всего-то ничего.
Не слушая слов благодарности, она отдала покупки старушке и сказала, что магазин закрывается.
Когда Катя вышла из магазина, то опять увидела старушку. Та стояла на крыльце и держалась за сердце.
– Переволновалась, – сообщила она Кате.
– Давайте я вас провожу, – предложила Катя. – И сумку донесу.
Старушка согласилась.
Дверь им открыл мужчина, и Катя сразу его узнала. Это был тот самый покупатель, что обозвал ее снежной бабой. Но он-то не узнал Катю! Когда ее позвали в благодарность выпить чаю, она согласилась. Сидя в комнате, она слышала разговор хозяев на кухне:
– Костя, эта милая девушка из нашего гастронома оплатила мои покупки и донесла их до дома! – вновь и вновь повторяла старушка. Это такая редкость в наши дни!
– Из нашего гастронома? – усомнился Костя. – Удивительно. Наверное, ту прежнюю уволили. И правильно сделали. Жуткая была бабища в грязном халате.
Домой Катя шла не одна – ее провожал Костя. Он так и не узнал в этой миловидной и аккуратной девушке ту продавщицу, с которой сцепился в магазине.
– А вы чувствуете – весной пахнет? – говорил он ей. – И знаете, что? У вас такие ясные и замечательные глаза. Спасибо, что помогли моей маме.
Когда они вошли в Катин двор, она первым делом кинула взгляд на то же место и остолбенела. Снежной бабы не было! Она исчезла навсегда.