По осени в годовщину смерти Маргариты Леопольдовны, за два часа до заката, ее заботливый сын Вадик привез на джипе двух мужиков. Он нанял их возле городского Бюро занятости населения, где все время отираются личности, желающие подколымить по-быстрому, за живые деньги.
Вадим выгрузил мужиков, вынул из багажника банку черной краски с кисточками и букет цветов. Букет он положил у подножия памятника матери, краску с кисточкой сунул мужикам. Объяснив, что их боевая задача покрасить чугунную цепь, окаймлявшую участок матери. За эту несложную работу он пообещал им двести рублей и бутылку на помин души. Да, и желательно было не забрызгать черной краской белую гранитную плитку, которой была выложена площадка вокруг могилы. Поскольку у мужиков ничего для «постелить на плитку» не нашлось, Вадик, чертыхаясь, полез в джип, и после некоторых поисков вытащил оттуда толстую рекламную газету. Ее листами и прикрыли плитку под цепью.
Мужики встали с двух сторон от цепи и, предчувствуя скорую выпивку, споро начали мазать краской ее звенья. Вадик сначала покомандовал, указуя на то, что красить кольца надо и изнутри, затем, отвлеченный мобильником, удалился в кабину, где темпераментно стал обсуждать свои бизнесменские дела. Откликаться на звонки сотового телефона ему приходилось часто. Звонили компаньон, жена, ребенок, бухгалтер, снова компаньон.
Минут через сорок работа была закончена. Мужики отложили кисточки, закрыли остатки краски крышкой и, оттерев запачканные черными брызгами пальцы песком, подошли к джипу.
«Я тебе перезвоню»,- буркнул кому-то в трубку Вадим и вылез из машины. Он обошел вокруг ограды, осматривая их работу. Битумный лак на звенья цепи был намазан от души. Не свое, не жалко.
- Так, парни, работай я вашей удовлетворен, краску, кисти можете взять себе, или спрячьте где в кустах, газетку- убрать, вот вам за труды!
И сын Маргариты Леопольдовны протянул работникам две заранее приготовленные красные бумажки с несильно одетым мужиком на квадриге.
Мужики расхватали бумажки и тот, что был поменьше ростом, чернявый, сказал:
- А э-э, это, хозяин…
- Будет, - махнул рукой Вадим.
Он шагнул к машине, и тут опять зазвонил его мобильник. Вадик ответил, уже роясь в кабине, сперва нукал, затем ругнулся в ответ на услышанное и, не отрывая телефон от уха, протянул мужикам бутылку водки. Понукав еще немного, он в заключение сказал: «Черт с тобой, сейчас буду». После чего сообщил мастеровым, что в город сейчас не поедет, а поедет в другое место, так что им придется добираться домой самим, что от ворот кладбища каждые полчаса ездит автобус, и они могут запросто доехать на нем.
Потом, садясь в кабину, он увидел коробку с недоеденной в обед пиццей и отдал ее мужикам на закусь.
Рявкнув многосильным мотором джип быстро исчез из видимости.
Мужики- один с бутылкой, другой с коробкой- молча проводили его взглядами.
- Сучара- какой,- сказал высокий, - Ну что будем делать, стакана нет, одни хозяйские объедки.
- Можно на могилках посмотреть, там часто стопарики оставляют, но стемнеет скоро, а я как-то ночью кладбища не люблю. Надо к автобусу пи---вать! – ответил чернявый.
- Да, козел, мог бы хоть до остановки подбросить,- процедил высокий.
- Нужен ты ему вонючий от краски в его «круизере»,- ухмыльнулся напарник и плюхнул коробку с пиццей на столик возле ближайшей могилы. – Попи---вали!
Коробка приоткрылась, и стали видны не съеденные бизнесменом куски нарезанной пиццы: один надломленный и два абсолютно целых.
Бутылку не бросили- сунули в карман. Пошли к выходу.

Только они скрылись за деревьями, как к свежее- окрашенной цепи собрались первые посетители: баба Глаша и Виктор Васнецов. Маргарита Львовна, наблюдавшая приезд сына, царственно восседала возле своего памятника, но настроение у нее, несмотря на приезд сына, было скверное. Ни обновленная цепь, ни свежие цветы, у ее ног, ее не радовали. Не так давно она узнала, что ее законный муж, для которого возле нее и было приготовлено место, никогда его не займет. На старости лет этот пентюх, эта размазня и тряпка, из которой только ее железная воля и упорство позволило сделать человека, поставленного на столь высокую должность, женился, видите ли, на молоденькой курве. Да как он смел, подлец?!
Благо мальчики ее не бедствуют, что Вадик, что Игорек, оба успешны и обеспечены, а то их папаша уже, говорят, завещание приготовил в пользу этой молодой змеи.
Заметив приблизившиеся бледные тени бабки и алкоголика, Маргарита Львовна фыркнула. Теперь она была озабочена одним, что бы ее печальная новость не стала достоянием всего кладбищенского сообщества. Имидж- все! А он мог пошатнуться от этого…

А у мужиков, шагающих по главной аллее, разговор поневоле зашел о погостах, благо могилы им попадались на каждом шагу. Сначала болтали попусту, а потом высокий рассказал, что где-то здесь, на этом кладбище, лет пятнадцать назад похоронили его отца, да вот он только не знает где, мачеха- курва пьяная- даже место не запомнила, а он в мероприятии не участвовал по причине отсидки в СИЗО. Чернявый же рассказал, что если кладбище путевое, а это, судя по размерам, наверняка путевое, то могилу отыскать – плевое дело. Там всегда есть карта захоронений, и в администрации, зная дату похорон и фамилию мертвеца, можно легко найти его пристанище. Высокий заинтересовался этим сообщением и сказал, что это- мысль, да жаль, что сейчас так поздно и администрация наверняка не работает, а приезжать специально… И он сплюнул от огорчения.
За такими разговорами они дошли до ворот и до административного домика. Далее, метрах в пятидесяти от кладбищенских ворот была автобусная остановка и там, призывно маня красными огоньками, уже стоял в ожидании автобус.
- Побежали!- сказал чернявый и ускорил шаг.
Высокий тоже вроде ускорил шаг, но тут открылась дверь кладбищенской управы, и в проеме появился мужик, прикуривающий на ходу. Высокий затормозил во внезапных сомнениях.
- Ты чего, Валерка, следующий через полчаса, помчались, - удивился чернявый.
- Ты беги, я за пузырь с тобой завтра рассчитаюсь, а мне спросить надо.
И он окончательно встал. Напарник пожал плечами и, перейдя на бег, помчался на остановку.
Валерий же неспешно подошел к курившему мужику.
Достал сигаретку и, дабы иметь повод для разговора, спросил прикурить, хотя в кармане была у него газовая зажигалка. Затянувшись пару раз для храбрости, спросил о своем. О том, что вот красили сегодня хозяину цепку, да вспомнилось, что отец его где-то здесь лежит, а вот где лежит- точно не знает, а надо бы проведать, а то похоронить не смог, так уж получилось, проведать в срок не смог, занят был, а тут вот попал по случаю, так можно ли этот вопрос выяснить, где батя лежит?
Кладбищенский молча слушал, дымя папиросой, потом также молча кивнул, но сказал, что книги-то все заперты, дескать приходи завтра, завтрева точно помогут. Надо только имя-отчество с фамилией да дату похорон знать.
Валерка тихо ругнулся, что завтра он будет черте где, и ехать специально на кладбище ему будет не с руки. Поблагодарив мужика, он запулил окурок в мусорную урну, и совсем было собрался уходить, как мужик сказал ему.
- Ну да погодь, я знаю, где ключи, щас посмотрим.
Валерка прошел за мужиком в помещение, тот открыл какое-то комнатушку и стал задавать вопросы.
«Виктор Иванович Васнецов, говоришь?.. Год какой был?... Когда ваучеры давали?... Точно 1992, месяц?.... Март…. Ну давай март смотреть….»,- он порылся в амбарных книгах и вытащил одну из них.
Они смотрели март 92 года и в самом конце списка нашли, что положили такого человека в 13 квартале, на южной его границе.
Когда Васнецов вышел из сторожки, кроваво-красный круг заходящего солнца только-только прикоснулся к макушкам дальнего леса, когда он нашел табличку 13 квартал, светило спряталось за ним на одну треть. И в этот момент Валерий понял, что всего полчаса- час назад он уже был здесь. Цепь, которую он красил и могила Маргариты Леопольдовны находилась в 13 квартале! Вон даже чуть приоткрытая коробка с пиццей лежит на столике, никто ее не тронул. Тридцать шагов от столика и он на южной кромке квартала. Он так близко был от могилы отца и даже не догадывался об этом! Сориентировавшись, Валерка пошел вдоль южной границы квартала, читая фамилии на памятниках. Прошел до самого угла и не нашел, пошел в обратную сторону. Потом сообразил, что за могилой-то никто ведь не ухаживал и приличному памятнику на ней взяться неоткуда. Он не смотрел теперь на памятники и ограды, а стал искать на пустырях между ними. Солнце предательски быстро исчезало с небосклона, скатываясь в подвал горизонта. Узкая полоска его испускала последний свет. И тут в наступающих сумерках Валерий увидел то, что искал. Это был даже не бугорок, а неглубокая и продолговатая ямка, на дальнем краю которой из пожухлой травы едва торчала покосившаяся бетонная ромбовидная плитка, по-видимому когда-то служившая временным памятником, теперь наполовину вросшая в землю. Валерка склонился над ней, но прочитать ничего не смог, она серьезно была заляпана окаменевшей глиной. Рукой смахнуть грязь не получалось, Валерий похлопал себя по карманам, в одном из них нащупал ключи от квартиры. Пока отчистил первые буквы, заметно стемнело. Зажег зажигалку и в мерцающем , неверном свете увидел буквы: «асне». Продолжил чистить и через пять минут вычистил обе строки. Резко дернул плиту вверх и поставил ее вертикально. Притоптал яму, чтобы памятничек стоял и траву перед ним выдернул. Потом присел и снова зажег зажигалку. Отчетливо читалось: «Васнецов В.И. 19.06.42- 30.03.92»
Не погасив зажигалку, закурил от того же огонька и, затянувшись пару раз, достал из кармана куртки заработанную нынче водку. Не торопясь, щурясь от попадавшего в глаза дыма, открутил винтовую пробку и, привычным круговым движением взболтнув жидкость, жадно проглотил несколько глотков, шевеля кадыком. Вспомнил про оставленную на столике пиццу, но было лень идти за ней, и он занюхал водку рукавом. От руки сильно воняло черной краской.
- Ну вот, батя, я тебя и нашел,- произнес Валера вслух.
- Спасибо, сынок,- вдруг прозвучал за спиной знакомый с детства голос.
Васнецов младший обернулся и вдруг увидел неясную тень. Но страшно почему-то не было. Силуэт показался до боли знакомым. Правда был он каким-то зыбким, словно ветер его раскачивал. Тень осторожно продвинулась поближе к памятнику. Валерий повернул голову, следя за ней.
- Что ты меня видишь и слышишь?- снова прозвучал знакомый голос.
- Да. Это ты, батя? – спросил Валерка удивляясь.
- Можно сказать, что он, но не совсем,- вступил в разговор кто-то третий.
Васнецов младший обернулся на этот голос и увидел силуэт, но на этот раз четкий, мужской и идущий к нему уверенно. Отчетливо слышались шорох сминаемой травы. Валерий встал во весь рост, всматриваясь в силуэт. Оказалось, что это тот самый мужик из кладбищенской администрации, что помог ему с поиском.
- Ну, как я вижу, ты отца нашел, - дружелюбно спросил кладбищенский.- А я смотрю тебя долго нет, думаю, надо взглянуть, все ли в порядке.
Ну что, свезло тебе, Виктор Васнецов, сынок вот нашелся, - обратился он к маячившей неподалеку тени отца.- Если помнить будет, то протянешь еще сколько-то лет, а то я думал, что ты, бедолага, до следующей весны не дотянешь. Залег бы на зиму и с концом.
- Тебя как зовут- то, паря,- это он снова обратился к Валерке.- А меня тут все как Богданыча знают,- представился в ответ, когда Валерий назвал себя.- Я вижу ты из наших. С господами гексеналом и люминалом, я вижу, знаком был?
И, получив утвердительный ответ, изрек:
- Ну вот, то ли где-то некровизор помер, то ли новое кладбище открывают, раз у тебя дар прорезался.
- Какой еще дар? – удивился Васнецов младший.
- Как какой,- удивился в свою очередь Богданыч,- ты это видишь?
Махнул он рукой в сторону тени отца. Валерий согласно кивнул головой.
- Вот это и есть дар: видеть тени покойников. Этот твой дар теперь тебя не покинет и сделает твою жизнь похожей на легкий кошмар,- мрачно пошутил кладбищенский.- Раньше-то ты их не замечал? А ведь они есть!
Валерка стал внимательно слушать объяснение Богданыча. Для этого они примостились за ближайшим столиком с лавочкой- в ногах-то правды нет. Васнецов поставил на стол початую бутылку, а Богданычев- дежурный, носимый всегда с собой, пластиковый медицинский стаканчик, из таких в больницах лекарством поят. Закусью послужила, оставленная пицца, благо недалеко лежала и куски там нетронутые были. Тут на востоке из-за далеких городских кварталов начал вылезать толстенький полумесяц, и на кладбище стало заметно светлей. Пили по - очереди, сперва помянули Виктора Ивановича, тень его так и маячила неподалеку. Потом выпили за быстрые и удачные поиски, а затем просто за здоровье сидящих за столом.
Бутылку уговорили минут за сорок, и все это время Богданыч рассказывал, чем тени отличаются от душ, и какая перспектива ожидала теперь Валерку. Но тому подобное будущее: до конца дней своих провести на погосте- не шибко- то нравилось, его и нынешнее положение не напрягало. Надо денег – пошел, заработал, есть деньги- сиди дома, отдыхай, свобода, блин! На это опытный некровизор отвечал, что и сам пришел сюда не сразу, тоже не сильно хотелось, да судьба заставила. А свобода, она и здесь свобода. Свобода – это не когда можешь делать все, что захочешь, а когда, после того, как что-то сделал, и совесть не мучает, и на душе спокойно. Когда в ладу с самим собой живешь. За свободу, кстати, и допили остатки.
Потом Богданыч остался прибрать на столе, а Валерка подошел к тени отца и перебросился с ним парой фраз. Разговор оставил на душе неприятный осадок: отец, в представлении Валерия, был мужик прямой и суровый: когда слегка подшофе, то добрый и великодушный; сильно пьяный- грубый и хамоватый. Тень же вела себя как-то робко, заискивала, лебезила и жаловалась. Отец таким не был. Валерка пообещал навещать и разобраться с Галкой за костюм. Но в душе сразу же решил, что Галину искать не станет. Она и его с приватизацией квартиры надуть хотела, и как он ее еще в 95 выгнал и с тех пор больше о ней не слышал и слышать не хотел. Хрен с ним, с костюмом. Давно уж пропили и износили. А вот могилку отца привести в порядок надо, да только время как выбрать? В обозримом будущем в его расписании окон не проглядывалось. Сейчас к зиме надо заработать себе на зимнюю куртку и на сапоги своей подруге Алевтине, то да се, там еще. В общем, забот у безработного и так был полон рот. «Если только на будущий год»,- подумал он в извечной, ленивой русской надежде, что проблема рассосется сама собой.
Тем временем Богданыч, собрав весь мусор в коробку из под пиццы, подошел к Валерию. Тот уже распрощался с тенью отца, и вдвоем они отправились по главной аллее к выходу. В лунном свете мелькали еще чьи-то тени, но к ним никто не приближался.
Говорили тоже о тенях. Валерка высказал свое недоумение об изменении характера отца, а Богданыч сказал, что не знает, что там с ними происходит, в «том» мире, где они живут, нет, не живут, а существуют. Но со временем все они- тени- превращаются в таких же жалобщиков, от прежних характеров ничего не остается, он и не связывается с ними поэтому. Да и вообще, он не уверен, что лучше: вот такой тенью существовать годами на кладбище, или исчезнуть сразу и навсегда. Видимо, чтобы в этом разобраться, нужно умереть самому.
Дошли до ворот, в конторе светилось одно окно. Богданыч выбросил мусор в бак и зашел на пару минут в здание. Валерий сразу пошел к остановке.
Смотритель догнал его уже там и сказал, что вообще-то, автобус ходит до семи вечера, а сейчас уже девятый час. Ждать его бесполезно и нужно идти до трамвая, тут до конечной километра два всего. За полчаса дойти можно. Они закурили и неспешной походкой отправились по обочине шоссе.

А позади у ворот стояла тень Виктора Васнецова и глядела им в след. Тень стала намного контрастней и заметней, не такой бледной, какой была еще вчера. Память сына проявила ее. Глядя, как в лунном свете сын исчезает за поворотом, Виктор думал, что сейчас он вернется на свой 13 квартал и с гордостью расскажет соседям, какой замечательный и заботливый у него сын. И все будут его слушать. Да они и сами это поймут по его улучшившемуся виду.
Все-таки хорошо, когда есть сын, высокий, сильный, внимательный, красивый….


Конец


11.02.09г.

Антонов М.А. «Из жизни покойников»