События, так и не замеченные одной белкой

1096 год.
Эти двое не то что бы сильно привлекали внимание окружающих - мало ли людей ходят по улицам. Любопытства, само собой, также не вызывали ни повязка на глазу старшего путника, ни явные следы от довольно сильных ожогов на лбу, щеках и руках другого, чего уж говорить о его же огненно-рыжей шевелюре. Тем более, что первому его повязка ничуть не убавляла благообразия и солидности, а что до лица второго, то никакие ожоги будто бы не делали его довольно правильные черты слишком уж безобразными.
Весь прошлый день лил дождь, так что земля под ногами всё еще оставалась грязью и как-то сдавленно, глухо хлюпала под ногами. Но вот снова сверкнула молния, прогремел гром, и полило как из ведра. Все нормальные люди в таком случае прячутся по домам. По своим ли, по чьм-то ли ещё - не суть дела. Так поступают нормальные люди, однако наши двое путников ни о чём таком и не думали. Рыжий лишь плотнее закутался в плащ, натянув на голову капюшон, и спрятал где-то в складках одежды руки. Затем он рассеянно посмотрел на небо и тихо, почти что беззвучно, рассмеялся.
- А ведь когда-то, братец... Поверить не могу, что теперь это объясняют иначе.
- Иначе, но правдивей.
- Почём тебе знать? Почему они, например, не отказались от одной глупости, заменив её другой?
- А ты, как я посмотрю, не перестал себя считать мудрецом и не думаешь прекратить отпускать замечания по любому поводу.
- Ну не в разных же мы мирах живём, братец! Раз ты так считаешь, ты так считал всегда. Ну или почти всегда.
Одноглазый что-то пробормотал себе под нос и так посмотрел в сторону собеседника, что тот на какую-то долю секунды посерьёзнел, но тут же будто оправился:
- Ты что-то хотел сказать, Вотан? - тут он шепнул что-то спутнику, который, в свою очередь, нисколько не изменился в лице,- и это потому, что я ётун, верно? Тут и гадать не нужно, поверь.
Повисло молчание. Оба стояли и долго ещё не двигались с места. Одноглазый глядел куда-то вдаль, хоть обзор был не из лучших: начиналась большая дорога, находящаяся в ровно таком же состоянии, что и улицы: ей предстояло так же глухо и сдавленно хлюпать под ногами этих двоих. Рыжий таращился на небо. Он не видел там (да и не ожидал видеть) ничего особенного. Однако эта серость привлекала его чуть больше жижи, на которой он стоял. Дождь не переставал лить, и он инстинктивно морщился, когда капли падали ему на лицо. Он давно успел привыкнуть к тому, что сверху на негот капает вода, а не что-то другое, но привычка морщиться осталось. Однако, предстоял относительно долгий путь.
Глава 2
I
Эрнст, хоть уже год честно постигал в городе разнообразные науки у неплохого, как говорили, богослова (скорее всего потому, что больше ему было учиться особенно не у кого) и ходил в подающих надежды, счел необходимым для себя задать дурацкий вопрос. Один лишь раз - это ведь не ужасно! Обязаны же, черт подери, умные люди знать, что такое Ётунхейм и как туда пройти!
Оказалось, не обязаны ничуть. И мало того, что не обязаны, так ещё и заочно считают, что этот самый Ётунхейм пренепременно является чем-то таким, о чем и думать - уже чуть не преступление.
"Умными людьми" он называл в своих мыслях одного-единственного человека - своего наставника. Хотя в эту категорию входили и другие, которые, по мнению Эрнста, были ровно такими же. Он чувствовал себя довольно обиженным, ведь за один этот несчастный вопрос ему пришлось выслушать такой выговор, какой в последний раз он должен был вытерпеть когда ему было шесть, то есть ровно десять лет назад, и это было невыносимо. Эрнст взад-вперёд бродил перед большим, наславу построенным домом "умного человека", пиная попадавшиеся камни. Когда камни кончились, точнее были уже слишком, как ему казалось, далеко, он поднял голову, чтобы посмотреть чего бы ещё такого попинать. Ну или, на худой конец, надеясь увидеть что-то достойное внимания. И нашёл.
Недалеко, так что можно было худо-бедно услышать их разговор (благо, слух у него был приличный), стояли двое в потертой одежде. Разговор их показался Эрнсту довольно любопытным, главным образом тем, что почти ничего в нем не было понятно. Парень постарался сделать вид, что он чуть ли не вовсе здесь кого-то ждёт, чтобы подслушать, но он мог бы с таким же успехом не стараться: спутникам до него будто не было никакого дела. Оазговор прожолжался:
- Братец, и не надоело тебе? Сколько можно шататься по домам Мидгарда и устраивать проверку всем подряд?
- Хорошо же. Ты голоден?
- Это тут при... - тут в голосе путника засквозило подозрение, - Братец! Ты что, думаешь подкупить меня чужой едой? Считаешь, что это у тебя выйдет? - повисло недолгое молчание, которое прервал тот же человек, - Как же ты прав! Не зря тебя считают мудрецом.
II
- А пиво-то дрянное... Что, с этим скрягой ты поступишь как и со всеми?
- Локи, как поступить с ним - моё и только моё дело.
- Твоё, Вотан? Что же... Ты у нас ни крошки завсегда не проглотишь, а я так не могу. Пока ты будешь сидеть тут и размышлять, я достану и пива, и еды - вот увидишь.
- Не знал, что ты опустился до настолько мелкого воровства.
- И не опускался. Всё поймешь и ещё благодарить будешь.
Оба замолчали. Вотан, сохранив непроницаемое выражение лица, поневоле старался представить, что может выкинуть Локи на этот раз. Но, как всегда в подобных случаях, не мог. Не будет удивительным, если вдруг окажется, что его названый брат и без его присутствия за почти триста лет своего полного освобождения натворил такого, что даже поверить было не захочешь. Причём об этом либо никто не узнает, либо же новости (хотя какие это уже будут новости?) о его проделках вновь обернутся катаклизмом, пускай на этот раз и только местного масштаба, хотя кто знает? Только в этом Локи предсказуем. Сам же Локи сидел, смотрел впереди себя и ни о чём особенном не думал. Нельзя сказать, что он выжидал момент, наоборот, Вотан каким-то чудом, чуть ли не впервые в жизни, казалось, отбил у него всякое желание исполнить задуманное. Тут в комнату непонятного назначения, где, собственно, они оба и находились, вошла высокая, очень крепкого сложения женщина. Локи, доселе какое-то время ни одной эмоции не выказывавший, очень оживился и, не дав женщине сказать ни слова, подскочил к ней и начал что-то втолковывать самым тихим, вкрадчивым голосом, на который только был способен. Они оба вскоре двинулись по направлению к выходу и покинули комнату. Да, Локи явно не желает изменять своим привычкам, и ведь с каким упорством он всё чаще и чаще доказывает всем своим видом, каждым движением. каждым поступком, что если он и изменился, то где-то в самой глубине своей натуры, так что и не заметно вовсе.
Прошло чуть меньше получаса, и в дверной проем наконец-то просунулась всклокоченная рыжая голова с самым непроницаемым выражением лица, которое можно было от Локи ожидать. Он встал в проёме, повернулся и бросил той же женщине пару фраз, смысл которых без какого-либо контекста понять было весьма затруднительно. Вотан не шелохнулся. Он с видом, преисполненным достоинства, отпил из кружки и даже виду не показал, что во-первых пиво до невозможности дрянное, а во-вторых - что Локи-то вернулся и, кажется, даже готов кое-что объявить. Объявить он, правда, ни о чем не успел: в комнату ворвался низенький, тощий выше пояса и намного более толстый ниже, с редким пушком вместо волос на голове. Ворвался, встал перед Локи и замер в безмолвии, со сквозящим в его лице пренебрежением. Локи было вздумал начать говорить, но человек его тут же перебил, будто только этого и ждал:
- О чём ты хвастал?
- Если ты не расслышал, то повторю и тебе тоже: поскольку сегодня жарят свинью, а это от меня не скрылось, я заявил, что съем её всю, и если всё действительно так и будет, то твой хозяин даёт нам с братом приют дня на три и обязуется меня кормить как следует, а брату не подсовывать помои вместо пива.
Коротышка окаменел, открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь либо резкое, либо даже немного остроумное, но не выдал не звука: явно такой наглости он в жизни своей не слышал. Локи сделал такое движение, как будто хотел взять коротышку за плечи и повернуть по направлению к выходу, но последний так же быстро, как и вошел, вышел.
III
- Однако он верно сказал про хвастовство.
- Вотан, не начинай хоть ты. Скажи-ка по совести: знаешь ли ты едока лучше меня? Донар не считается, да и не должен, конечно. К тому же мы с ним в этом идем наравне.
Вотан посмотрел на пылающий позади Локи очаг, вернее на само пламя.
- Хватит намёков! Его ты почти не знаешь.
- Зато, братец,- с нажимом начал Вотан, - я знаю, что было в Утгарде, а вместе с этим и то, что ты проиграл. Да как проиграл!..
- Я был близок, Вотан, как же я был близок! И что меня подвело?! То, что я не ем всякую дрянь - только и всего!
Огонь освещал сзади рыжую шевелюру Локи так, что она казалось золотистой.
- А ведь вы так похожи, - бесстрастно продолжил Вотан.
- Ни капли мы не похожи с этим... помоечником! Представь его на месте меня и ужаснись!
Тот же коротышка притащил, ухмыляясь, полную корзину яблок и так же вышел. Локи сразу же после этого схватил целых три и начал тереть одно из них о свой рукав.
- Ты точно проиграешь, - так же безымоционально бросил старик.
- Нещ,- с набитым ртом громогласно заявил Локи, - Нишшео пошобнаа, - и посмотрел с ненавистью на очаг.

IV
Эрнст пытался протолкаться через толпу слуг, думая одновременно о том, что там могло такого происходить. Единственное, правда, что он понимал, даже не понимал, а знал, было то, что в этом "чём-то таком" замешаны те двое странников. Ничего хоть немного исчерпывающего он из более ранних разговоров не подчерпнул, разве только мало что объясняющие фразы: "Свихнулся, видать, этот рыжий", "А я бы ему не доверял, вдруг он и не человек вовсе...", "С чего бы ему не быть человеком? Уж поверьте, сейчас наестся, потом только прогнать нужно будет. Дурак он, вот кто!"
Стоит ли говорить, что все это только разжигало любопытство Эрнста, и он мысленно поклялся себе, что всё увидит своими глазами. А теперь он еле продвигался через толпу. Наконец это ему удалось, и парень понял, что сделал это всё и не зря, и, возможно, зря, ведь теперь его жизнь, кажется, уже не будет прежней. Если не жизнь, то хотя бы картина мира.
Дело в том, что рыжий быстро, хоть и спокойно, относительно аккуратно, не смотря ни на кого из зевак, ел, а точнее - прямо-таки пожирал свинью. Скорость своего пожирания он будто не убавлял, если и отвлекался, то только затем, чтобы мстительно глянуть на огонь, и, кажется, был собой вполне доволен. Между тем, свиньи уже больше трети не было, а рыжий униматься не желал, всё ел и ел, причём явно как не в себя. Прошло немногим больше получаса, и он, обглодав последнюю кость, демонстративно схватил из несколько опустевшей корзины яблоко, сгрыз его за секунды полторы и, почему-то со столь гордым, сколь и тихим "Подавись!" кинул в пламя огрызок. Наконец, оглядел толпу самодовольно и только тогда немного расслабил пояс. Не забыл, между прочим, добавить, что "Уговор дороже денег!".
Глава 3
I
Вотан проснулся от негромких вскриков посреди ночи. Рядом на полу метался во сне Локи. "Ты всё еще здесь? Что тебе от меня нужно?! И не лень?.. Погоди, вот освободят, ты у меня... Я тебя... В змею превращусь, так ползать не сможешь! Аааййй!.. (тут он задышал хрипло и громко) Сигюн! Скорее!... Сигюн..."
Вотан сел и задумался: он понял, что сомневается в том, что этот сонный бред - очередная уловка. Он уже не смог сосчитать, сколько времени он думал, что его названый брат понёс заслуженную кару. Он отлично помнил тот день, когда по Асгарду разнеслась весть о том, что Локи (тогда уже начавший отбывать наказание) как-то повлияет на Конец Времен. Сначала казалось, что иначе и быть не может: ведь теперяшний конунг ётунов (терпевший когда-то примерно те же мучения) тогда был уже довольно давно свободен.Многие поверили новости, хоть и была она родом из Мидгарда, причём распустил этот слух неизвестные для Асгард люди. Поэтому каково же было удивление, когда все все больше и больше начали понимать, что рождения нового мира не будет. Ни для Ётунхейма, ни для Асгарда. А что до Мидгарда, то это уже их, людское дело. Локи стали с опаской, на какое-то время понемногу освобождать. Помнил, как Форсети (К его, Вотана, изумлению) первый сжалился над Локи, и предложил его по-настоящему помиловать. а он, Вотан, стоял с бесстрастным выражением лица и поймал на себе взгляд названого брата. Взгляд, который нельзя было даже ему описать одним словом. А теперь Локи мечется здесь, а он заставляет себя думать об уловке. Что ж... Может, это и вправду уловка. Он ведь почти никогда не ошибается.
II
Наутро Локи и не думал подняться на ноги: у него, по его же собственным словам, кои следует (по убеждениям вотана) делить на два, болели ожоги.
- Братец... Братец! Издеваться ты надо мной вздумал? - так Локи выклянчил обрывок тряпки и пузырек со снадобьем. Старательно вымыл себе руки драгоценной жидкостью, которой он сегодня явно почему-то не жалел, щедро смочил тряпку и водрузил себе на лоб чуть не с торжественным видом, - И ведь такое снилось... Никому бы такого не пожелал, хотя и имею право кое-кому...
Вотан промолчал - это было по его мнению лучшее, что можно сделать в таком случае.
III
За разговором наблюдал Эрнст, до которого им обоим снова будто не было дела. Теперь он впервые решил рассмотреть этих определенно в каком-то смысле удивительных людей. В старике ничего необычного он не заметил. Конечно, не у каждого нет одного глаза, но ведь этот человек также не единственный такой. Другой же по-настоящему привлёк его внимание. Привлёк невольно, по очень простой причине: по-детски любопытно было посмотреть на того, кто вчера ещё осилил целую свинью. Причём ведь с виду об этом не скажешь: Эрнст прикинул, и понял, что он сам будет даже чуть повыше рыжего. Эрнст посмотрел на него опять. А ведь если бы не ожоги, (теперь, правда, чуть более, чем наполовину закрытые тряпкой,) рыжий был бы наверняка настоящим красавцем. Хотя нет, он совершенно точно был бы невероятно, поразительно красив (и точно бы вызывал зависть Эрнста). Но что было, то было.
- Не знаю, кто ты, но я бы не видел смысла в твоём времяпрепровождении, - первым не выдержал Вотан, который без толку ждал подобной реакции от Локи, который, однако, будто вообще ничего не видел и не слышал, думая о чём-то своём.
Эрнст вошел, пискнул (одновременно удивившись, что такое с его голосом произошло) своё имя и в паре слов объяснил, кто он здесь такой. Затем сел и замолчал, уставившись в одну точку. Тут подал голос Локи, который до сего момента всё ещё не подавал признаков жизни:
- Ты самое важное забыл сказать: что ты об этом всём думаешь.
- Ничего. Правда ничего... А кто вы такие?
- Я Лофт, - с готовностью ответил Локи, будто это о чём-то говорило, - а прозвище моего брата - Злод... Высокий.
- А имена?
- А кого это интересует? Поверь, тебе кажется, что хочется об этом знать.
Эрнст не решился спорить по весьма очевидной причине: этого человека, каким бы писаным красавцем он не был (парень был из тех, кому в детстве внушили то, что красивые люди не могут быть недостойными по каким-то излишне сложным причинам), он побаивался. Лишь Вотан наконец позволил прочесть своё отношение к происходящему по выражению лица: его выражение можно было бы смело назвать "Я-это-ожидал-от-тебя, братец-но-наглость-твоя-любого-приведёт-в-недоумение(-даже-меня)").
- А вы... не собираетесь присоединиться к гхм... другим?
- Каким другим? - вскочил Локи, как будто хотел сказать: "Что-то из ряда вон выходящее происходит без меня? Это разве возможно?"
- Некоторые... собираются идти на Иерусалим, вот я и подумал, что,- он не договорил, на середине фразы поняв, что взболтнул слишком уж редкостную глупость.
- Во-первых: какой Иерусалим, а во-вторых - зачем? Хотя что я спрашиваю...
- Они хотят его освободить, - пришлось сказать эрнсту, так что он снова не узнал собственный голос.
- Это воины?
- Нет, простые люди, рыцарь там только один, да и...
- И как они это себе представляют?
- Не знаю, - выдохнул Эрнст, ведь он и вправду этого не мог понять, а наставник его только и делал, что обвинял в глупости всякий раз, когда он признавался в чем-то подобном.
- Вот и мне интересно... - Локи принял задумчивый вид, подумав заодно, что Вальхалла или же Фольквангр (или оба эти места, всё равно одно другого никак не слаще) либо спасут себя от перенаселения, либо всё произойдет с точностью до наоборот.
Глава 4
I
Эрнст потом долго думал, стоило ли говорить об этом всем тем двоим. Хотя почему бы нет? Это же вовсе не значит, что сразу стало понятно, что он сам хочет присоединиться! Точнее даже не присоединиться, а так - сбежать, чтобы потом самостоятельно идти за ними по пятам. Любопытно же!
Тут он вспомнил слова Лофта: "А как они это себе представляют?" и подумал: а как он сам себе представляет свой побег. Даже не побег - свое существование после него. Чем он будет жить? Таким образом ему придётся не идти за бедняками следом, а в прямом смысле к ним присоединиться, а это его по некоторым причинам не очень радовало.
Но Эрнст прервал свои мысли, так хотелось ему по крайней мере сбежать отсюда, а там он разберётся. Пристанет он к кому-то обязательно, рано или поздно это произойдёт, даже если бы ему вовсе того не хотелось и он бы избегал этого изо всех сил. С такими мыслями он наспех собирал узелок самого необходимого. Это самое "необходимое" он собирал уже пару недель, чуть не по нитке и по крошке, и в итоге кое-что он все-таки нарыл. Наставнику его на самом деле до него и дела нет, так что если он и будет стараться его вернуть, то только в приступе скупости: за него ему платили какие-то очень дальние родственники Эрнста, которых парень и в глаза-то не видел. Хотя какой смысл ему искать даже и в приступе скупости? Родственники же все равно о нем, Эрнсте, не справятся! Вот оно - счастье! Максимально опустошив свою голову от каких-либо посторонних мыслей, он с размаху плюхнулся на кровать. Однако же вовсе отделаться от мыслей у него не вышло. И все же - где Ётунхейм? Как в него пройти?
II
Эрнста очень волновал тот факт, что эти двое остались. Не в плохом смысле, а скорее в совершенно нейтральном. Странно было, что его наставник не выгнал их, назвав бесами, покусившимися на христианскую пищу. А ведь в народе ходили подобные историйки, кончавшиеся все как одна торжеством человека. Быть может, учёный муж засомневался или побоялся (что более вероятно). С другой стороны, потом можно наплести иную байку и выставить ночевку у себя злых сил как свой личный подвиг - никто ведь не умер, а это что-то да значит. Скорее всего, наставник Эрнста именно на это и рассчитывал. Вотан несколько раз начинал думать в том же направлении, но каждый раз обрывал свои мысли: закоренелая, старая привычка к тому, что ему открыты все двери давала о себе знать, и сам Вотан не желал от нее отказываться.
Локи все оставшиеся три дня не выказал почти что ни одной эмоции. Ходил по комнате непонятного назначения, делал вид, что что-то рассматривает, но именно что делал вид. Периодически он выходил на улицу, заводил разговоры. Частенько Вотан замечал его в компании какой-нибудь явно замужней горожанки, у которой он что-то выпытывал.
Ел Локи за троих, явно желая никого больше настолько не шокировать, ел сосредоточенно, будто все время думал о чем-то одном, неизменно стараясь сжечь объедки, а не выкинуть их куда-нибудь. Эта односторонняя вражда когда-то действовала Вотану на нервы, а теперь почти не раздражала, разве что так, по привычке.
Ночью с третьего на четвёртый день Вотана бесцеремонно растолкал названый брат. Это можно было ожидать, по крайней мере одной только бесцеремонности, а всё остальное вполне себе вытекает из неё как следствие.
- Братец, скажи-ка, только честно, существует ли для тебя какая-нибудь другая забава, помимо Дикой Охоты и обхода мидгардских жилищ?
Локи, правда, к этой фразе добавил ещё тихое "думая, что ты там что-то по-настоящему решаешь", но именно что тихо, чуть завышенным голосом и с немного блестящими от страха и понимания, что говорит что-то не то, и это не скрылось от Вотана. Он недовольно, стараясь, однако, выглядеть грозно, смерил Локи взглядам, будто желая сказать, что делает последнее предупреждение (которое, однако.последним не окажется).
- Что ты хочешь этим сказать?
- Хочу сказать, что лично я иду вслед за этими горе-воинами. Как по мне если в Мидгард, то в Мидгард. Постараться, знаешь ли, окунуться во все из ряда вон выходящее, а не...Хорошо же, начинать даже не буду.
Вотан ничего не сказал, подумал только, что во-первых, Локи снова начал зазнаваться, а во вторых - он, несмотря на это, всё-таки прав. Надо же понять, кто и зачем конкретно, не подозревая, правда, об этом, рвётся в Вальхаллу. Или в Фольквангр - это не так существенно, по крайней мере - пока что. Признавать правоту Локи, правда, не очень-то хотелось, а ведь пришлось бы, не переведи Вотан немного переведя стрелки.
III
Эрнст промок до нитки, но возвращаться не хотел. Даже на время. "Обратного пути нет", - подумал парень и пошел вперед. Идти далеко. правда, он пока не собирался, его (гениальный, по его мнению, между прочим) план был таков: пройти немного, найти уголок, где можно было бы переждать ночь, а потом идти. Наверняка, если что-то пойдет не так, он поведет поиски по ложному следу. Подходящее местечко нашлось: огроменное корыто, приставленное к стене дома. Только вот стало понятно, что убежище за ним было не самое удобное, только вот разве нужно это удобство, когда наоборот спать не стоит? Вот именно. Эрнст расположился как мог и чуть не оказался завален корытом. Пришлось остаться там на хлюпающей жиже, как если бы он был какой-нибудь лягушкой. Хотя так даже лучше, хоть и мокро, грязно, склизко, темно и вообще воздуха чуть меньше, чем хотелось бы, и это мягко сказано.
Вскоре он, однако, перестал это замечать. Дело в том. что у Эрнста была одна особенность (хотя что это за особенность, если она встречается относительно часто): стоило ему только крепко о чём-то задуматься, как ему уже ничего в этом мире не казалось как отвлекающим и досаждающим, так и привлекательным помимо этих самых мыслей. Вот и теперь он снова задумался, и всё о том же. Хоть он и собирается шпионить за странным походом на Иерусалим, всё-таки безумно интересно, как, чёрт побери, пройти в Ётунхейм?
IV
- Я всё продумал, братец, так что дорогу показываю я. Сколько бы ты не пил из источника М... Всё, я замолчал, что сразу пытаться уничтожить меня взглядом? ? Всё, всё, братец, или ты хочешь, чтобы я извинился? Что - "хм"? Нечего тебе... да, и за вчера тоже. И за прошлую неделю. Уж я так извинюсь, что...
- Замолчи! - не вытерпел Вотан, прибвавив к этой поистине лаконичной фразе несколько словечек, от которых уши Локи зарделись, после чего он сам тоже бросил сквозь зубы замечание, которое я не могу, к сожалению (или к счастью?), здесь привести.
- Лофт! Лофт!
Локи резко обернулся, как, собственно, и Вотан. и начал вглядываться в фигуру человека, бегущего по направлению к ним, а значит и к месту, где уже начинался лес. Понять, кто это, не составило особого труда: этим некто в идиотской, ещё вчера белой, а теперь даже уже и не серой, идиотской шапчонке, мог быть только Эрнст.
Глава 5
I
А ведь действительно не стоило оправдываться. Или стоило... Возможно, этот элемент вежливости и поспособствовал его удаче?
Об этом уже, однако, не стоит думать: он теперь спутник Лофта и Высокого, а значит, он вряд ли пропадёт. По крайней мере что-то ему это подсказывало, только вот что - непонятно.
Лофт тем временем вполголоса затянул полуприличную песенку с таким спокойным видом, что чем дольше он пел, тем больше похихикивал Эрнст (понятное дело, не столько от смысла песни, сколько от того, как Лофт её пел).
- Замолчи! - Высокий, явно, не выдержал.
- Это последнее предупреждение, братец?
-Думай себе как хочешь, только вот...
- Мёд поэзии он пил, только пьяницей он был, - не дал ему договорить Лофт. Это была уже не та песня, да и не песня вовсе: он громко, весело, даже будто торжественно, скандировал эти строчки, в которых Эрнст, к слову, ничего не понимал. Правда, было вполне себе интересно, -
Вот он, не жалея сил, мёду взял - да перепил!
Кто-то б думать не любил, так мед тот б взял и подцепил!
Хэй!
Чудо, тоже мне, нашёл - возрождается козёл!
Ну и что же, что тогда возродилось целых два?
Видишь, парень, гость не прост,
Так не трогай костный мозг!
Хэй!
Ётунхейм! Ётунхейм! Был там Донар, но зачем?..
- А о себе ты, как я понимаю, решил промолчать. Не из скромности ли?
- Скромность, братец, великая вещь. Ты прав: как видишь, она и мне не чужда.
- Погодите, - до Эрнста только теперь начал доходить смысл этих слов, - Ётунхейм...
- Тебе это о чем-то говорит?
- Нет, вот поэтому я и решил спросить: что это?
- Земля великанов, понятное дело.
- А разве вы...
Тут Лофт, будто не услышав, продолжил скандировать, однако, будто нарочно пропустив пару строк:
- Вотан, Вотан, Вили, Ве! Ёлки-палки в голове! - и инстинктивно отбежал немного от Высокого, смерившего его уставшим, но от того не менее уничтожающим взглядом.
Однако, как быстро может поменяться отношение к людям. Теперь Эрнст почти не боялся Лофта, он даже ему начинал нравится: вряд ли с ним можно соскучиться. Высокий же стал казаться ему хоть и не то чтобы скучным (он иногда чем-то напоминал Лофта, особенно когда был в чем-то с ним не согласен), но все-таки брюзгой ещё тем. Сдержанность Высокого казалась напускной, как будто не находись тут Эрнст (или ещё по какой другой причине), то он бы вступил с Лофтом в настоящий спор. Вот и теперь Высокий упорно делал вид, что не услышал
Вот и теперь они как будто немного поссорились, чтобы потом молчаливо примириться, не говоря об этом и возобновить перепалку когда-нибудь после. Причём причина перепалки казалось Эрнсту непонятной и, возможно, дурацкой. Парень всё больше и больше был готов предположить, что ссорятся эти двое по привычке, ожидая это, друг от друга. Только вот они явно от этого подустали, особенно Высокий.
Они стояли на улице, прислонившись к стене какого-то дома. Эрнст и Лофт с воодушевлением уменьшали количество полученных самыми разными способами припасов, а Высокий всегда в лучшем случае съедал чуть не по корочке хлеба за раз, просто стоял рядом. Спор продолжался даже сейчас, когда Лофт ел (а это, безусловно, было именно то дело, к которому он относился серьезно и основательно), но прервался. Лофт, не отрываясь от еды, повернул голову вместе со всеми, кто был на улице (включая Высокого и Эрнста) и увидел толпу оборванцев торжественно вышагивающую, не забывая просить посторониться. Впереди на не слишком хорошей лошади, но и не то чтобы кляче, ехал человек наружности относительно непримечательной, в кольчуге не старой, но и не новой, причём вряд ли его собственной. Рядом на осле, возможно, с еще более гордым видом, продвигался некто в поношенной одежде. «Они», - шепнул Эрнст.
Эта толпа, где каждый выглядел устало, но изо всех сил это скрывал, двигалась дальше и начала равняться с Высоким, Эрнстом и Лофтом.
А теперь стоит заметить немаловажную вещь: Эрнст уже съел свою долю, вот только Локи принялся за четвёртую долю, равную порции Эрнста. И ведь прикоснуться толком зубами не успел! Какой-то оборванец сделал наглую попытку вырвать не присловутую еду, что вызвало искреннее недоумение Локи. Да что там недоуменнее! Гнев вызвало вот что.
А возражения не сработали. Не только не сработали воины, но сделали хуже.
- Ты отказываешь Божьим воинам?
- Не знаю, чьи воины, но вот только это моя еда. Была… точнее.
Зря он это сказал, очень зря. Лучше бы молчал, о чём ему собственно потом и разъяснил Вотан, уже не стесняясь в выражениях и разнообразных намёках Локи утверждал ещё, что в первый раз за оскорблением "Женщина в мужском теле, если не хуже!" для него больше не последовало ничего. Что же, как здраво рассудил Эрнст: «Ему лучше знать».
II.
Дом, очевидно, кому-то принадлежал, только вот несколько оборванцев предварительно запугав и выгнав хозяев подручным оружием защиты и «твердокаменными» доводами в том, что их цель настолько благая, что более благой и представить себе нельзя. Уже никого, между прочим, не интересовало, с чего это всё началось, когда Эрнста, Вотана и Локи втолкнули в помещение.
Локи хотел было возмутиться, да и Вотан был, что называется, на пределе. Только Эрнст стоически вытерпел всё, не видя иного выхода из ситуации.
И всё заново, по кругу: «Как посмели? Кто такие?» Тут Эрнст и понял, что ничему его не научили, раз он не может ответить. Если бы он знал, что может уболтать этих сумасшедших, он бы точно попросил Лофта и Высокого помолчать, но вот только он не мог, и Лофт нецеленаправленно, но верно загонял всех троих всё дальше в могилу своими высказываниями. По крайней мере, так казалось Эрнсту.
Может, он и был прав, вот только разговор далеко не заходил. Вкратце его можно было описать как набор двух фраз: «Как ты посмел?» и «А вы имели право?!». Наконец, это крепко надоело всем, Лофту в том числе. Но главное – оборванцу с более важным видом, приказавшему другому поджечь палку, которую тот держал в руках. Исполнено: пылающую палку всё ближе и ближе подносили к шевелюре Лофта, делая её искрящейся, чуть не золотой. Сам же Лофт сначала безумными глазами смотрел вверх, потом с безумным криком: «Нет уж! Жри эту дрянь, а меня не тронь!», - вырвал импровизированный факел из рук ошалевшего бродяги и бросил на пол.
- Бежим! А они пусть знают Отца Волка!
Эрнст не то что не помнил, но даже не понял, как за ними, обратившимися в бегство, захлопнулась дверь. Или это ему только показалось? Он не увидел, как куду-то делся Лофт, но зато прекрасно заметил выскочившую из-за угла лошадь.
- На спину к нему! Живо!
Дальше всё было ещё быстрее и непонятнее до остановки.
III.
Эрнсту оставалось лишь с огромными глазами наблюдать за перепалкой Высокого и Лофта, в которого обернулась лошадь. Во многом именно поэтому он, Эрнст, уже довольно долго не мог пошевелиться от изумления.
- И где тебе нужно было показывать характер?! В Мидгарде?! Воистину ты женщина в мужском обличии, если не хуже! Нет, даже не в этом дело: как ты посмел делать то, чего НЕ СМЕЕШЬ?
- А ты, небось, сам хотел устроить что-то в этом роде, я же тебя не первый день знаю! Славно, нечего сказать! Славно же, ты ещё назови меня ётуном, думая оскорбить. Что мне – удавиться от того, что я ётун?
Высокий ненадолго смутился, но именно что только ненадолго.
- И кто мне это говорит?! Трус и лжец?
- А мне это говорит ас по прозванию Ужасный?
Повисла тишина, которую прервал Лофт. Он сначала тихонько, потом всё громче и громче начал смеяться ("Эх, Мидгард, Мидгард, что же ты с нами творишь..."). Высокий тоже не выдержал, но смеялся негромко, в то время как Лофт буквально чуть не катался по земле от смеха.
IV.
Эрнст с удивлением и любопытством слушал рассказы Лофта и … нет, Локи и Вотана. Честно старался осознать информацию о девяти мирах, но это не очень у него получалось, правда: он легко смог запомнить Асгард, потому что оттуда пришли его спутники, Мидгард, потому что именно там они сейчас находились, а об Ётунхейме он уже знал.
- Значит, вы асы?
- Нет, ас только Вотан. Он и его потомки считались в Мидгарде безумно важными. Все думали, что они что-то тут решают. Это неправда, конечно.
- А ты тогда кто?
- Я ётун. Родился в Ётунхейме, а живу в Асгарде.
- Они же …
- Многие прямо-таки гиганты, конечно, но... - Послышался шорох, Локи со страхом глянул за спину Эрнсту, так что и тот обернулся.
Глава 6
I.
- Что там? – хотел сказать Эрнст, но только лишь шевельнул губами, не издав не звука.
Вотан спокойно сидел, не выказав не единой эмоции, у Локи же на лице застыло выражение Великой Неопределённости. То ли он был удивлён, но никак не растерян (по словам самого Локи, он никогда не бывал в таком состоянии и не будет. Верить было можно, как показалось Эрнсту), то ли быстро прокручивал в голове варианты всего того, что могло бы сейчас произойти и что с этим можно было бы сделать, то ли издевательски смотрел в пространство – словом, на его лице можно было прочесть всё что угодно. А вот сам Эрнст был по-настоящему растерян. События с горе-крестоносцами для него пронеслись как сон, но то, что будет теперь могло совершенно спокойно запомниться намного лучше, если вообще не стать последним воспоминанием.
Из-за дерева, лишь чуть-чуть пониже его верхушки, высунулась человеческая (хотя какая к чёрту человеческая?!) голова. Если точнее - длинноволосая. Очень длинноволосая. А если совсем точно (и это было именно то, что испугало Эрнста больше всего) – женская! Если бы Эрнст сейчас не сидел, а стоял, то упал бы на ровном месте. Но он не упал, а инстинктивно заполз за бревно, на котором раньше располагался. Лёг дрожа всем телом и стал вспоминать всё, что недавно узнал. Так… Великаны. Ётуны. Они же не любят людей… Почему в Мидгарде? Мы же в Мидгарде? В МИДГАРДЕ?! Зачем? А великан может сожрать человека? В теории – да, хотя сведений о сожранных мало… А если возьмёт его, да съест? Несложно же такой – то громаде? А какой же дурак хочет, чтобы его съели? И чтобы прибили чем-нибудь эдаким тоже – всё равно. А если его не увидят? Или нет – увидят… Вдруг зрение такое, что моё почтение? Мысли поминутно обрывались; и Эрнст с пустой, если не пустейшей головой, дрожал за бревном. В глазах было темно, поднять голову он боялся, думал даже, что если он шевельнётся, его тут же заметят, и судьба его будет печальной.
II.
- Эрнст! Эрнст! Вставай же, что ты тут зарылся?
- А? Что? Вотан! Вотан! Что произошло? А Локи? Где Локи?
- Всё хорошо с ним, явно не скучает, уж поверь.
- Н-не скучает?
- Судя по тому, что он довольно долго не показывается, это так.
Эрнст был в недоумении ничуть не меньшем, чем несколько ранее.
- Долго? – повторил он механически.
И тут послышался свист.
- Пошли, сказал Вотан спокойно, но со странной ухмылкой.
Идти пришлось недолго, и перед ними открылся вид на неподражаемое, которое таковым назвать было сложно. И дверь не дверь, и окно не окно, словом – чёрт знает, что такое. И тут к ним вышел Локи с рассеянным лицом и встрепанной шевелюрой.
- Локи... - Эрнст, будучи достаточно догадливым, был поражен, так что он явно стал намного менее многословным на последние полчаса минимум.
- Я-то знаю, что я Локи,- тут он глянул на Вотана, - ну что, проспорил? Я способен решать проблемы спокойно, без издевок и наездов. Могу и всегда готов доказать, знаешь ли!
- Если бы ты так решал все проблемы, я бы поклялся отказаться от Охоты, братец. И от вражды с Ётунхеймом, ведь главным бичом Мидгарда стал бы лишь один-единственный ётун - Асгард-Локи, сын Лаувейи.
- Что за манера называть меня по матери? Однако хоть что-то ты за мной признал, - получил Вотан спокойный ответ, будто Локи и не понял издёвки, - Только вот на себя бы посмотрел, особенно пред тем, как Браги при тебе хлебнёт мёда поэзии, может, вспомнишь кое-что интересное. Но я заболтался: послушай-ка, братец, не обессудь, если я вас снова покину.
Эрнст, до которого всё снова понемногу начало доходить намного медленней, чем обычно, только осознал смысл слова "проспорил", не нашёл ничего лучше, чем спросить:
- А вы спорили?
- Мы, пока ты прятался, много чего успели решить, не только поспорить. Так что впредь старайся ничего не пропускать.
Эрнст совершенно справедливо подумал, что по крайней мере в этот раз у него бы действительно "не пропускать" ни в какую бы не получилось. Ага, конечно, великаны - это так банально и обычно - каждый день можно увидеть. А что, не так разве? Только думал он так без особой злобы, просто пришло в голову язвительное замечание - и всё. Не озвучивать насмешки он привык, делал так часто. Не то, что Локи.
II
- Вот и верь теперь Локи, когда он говорит, что ётуны вовсе не дураки.
- Поспешные выводы делаешь, - начал было Вотан и сам удивился: это путешествие в Мидгард явно выбивало его из колеи.
Он всегда утверждал, что ас в уме и сообразительности легко заткнет за пояс любого великана, но именно что только утверждал. Сам-то он прекрасно понимал, что это не всегда так. Точнее в его случае и в случае его жены - не совсем так, а если говорить, например, о Донаре - то совсем не так. Сын сыном, да и против Мьёльнира верного приёма, можно сказать, толком не изобрели, полугласный титул "Гроза ётунов" тоже никто не отменял, но что есть, то есть. А то, что тому же Донару на пути попадались наименее сообразительные образчики, значит лишь то, что именно такие асам и досаждают с завидной регулярностью. В последнее время, когда ётуны подозрительно не давали о себе почти ничего знать, Вотан говорил. что асы хитроумнее по привычке, чтобы поставить на место Локи. Если бы помогало, как говорится...
Но Эрнст был немного прав: та великанша, имя которой ни он сам, ни Вотан не знали, поступила довольно странно: она впустила в своё жилище и их тоже. Но Вотан нашёл этому объяснение: она явно живет несоизмеримо меньше очень многих других великанш, причём (как ему успел передать Локи) никогда не жила по каким-то причинам ни в Железном Лесу, ни, собственно, в Ётунхейме. Ну да это уже было не то чтобы удивительным, ведь времена поменялись и границы между некоторыми мирами подстерлись, хотя и несильно.
Где был Локи, можно было только догадываться, что, естественно, было не так уж и сложно. Но вот он пробрался к ним:
- Вздохнув с облегчением по поводу моего временного отсутствия, помните, что оно всего-навсего временное, - заявил он жизнерадостно.
- Но почему ты решил сделать свое отсутствие настолько временным?
- Улучшить, так сказать, ваше положение у меня не могло получиться, так что решил ухудшить своё.
Эрнст внимательно глянул на Локи, который, особенно в последнее время, всё ещё его удивлял. Он сейчас особенно явственно понял, что понятия не имеет, что конкретно о нём сейчас думать, согласно здравому смыслу. Или точнее согласно тому, что он считал за здравый смысл. Так-то Локи ему казался славным человеком, а то, что он поступает иногда гм... нетривиально, хотя это и не плохо даже. Навереное... по крайней мере ни за что ему не хотелось корить Локи, причем даже не потому, что этот ётун живет, по-видимому, ненамного меньше того, столько стоит этот свет.
III
- Лёд, ну или лес Железный,
Было вовсе всё равно.
Только ничего, красотка,
Не было предрешено.
До свиданья, лес Железный,
До свиданья и ты, лёд!
Ну а горе мне, красотка,
Пусть другая принесёт.
Локи напевал это, оглядывая всё подряд отсутствующим взглядом. Эрнст понимал в этих словах довольно мало. Почти что ничего, если совсем честно, это от Локи по какой-то причине не скрылось.
- О первой моей бабе, если тебя это интересует, - сказал он нарочито пренебрежительно по отношению к "бабе" и доверительно по отношению к Эрнсту.
Всё стало понятней, выстроилось в логическую цепочку, только вот информацию он смог выудить из этой самой цепочки не самую исчерпывающую. Просить у Локи подробностей он не стал - какой смысл, и тут поднял глаза. Эрнст, уже какое-то время смотрящий исключительно под ноги, теперь увидел ещё одно необычное сооружение. Подумав, что люди тут явно ни при чем, он недоумевал, кому могло понадобиться соорудить что-то навроде сарая из почти целых деревьев. Локи снова угадал его примерные мысли:
- Всё не как следует, верно? Вот для меня это как раз не удивительно: что от Донара ещё ожида... Вотан! Ведь ты тоже лишних иллюзий по его поводу не питаешь. Гроза ётунов грозой ётунов, а голова - она же головой, сам понимаешь.
Вотан приподнял брови, что на самом деле стоило истолковать как согласие, правда, высказанное с зубовным скрежетом, нехотя, пополам с мысленным "ну почему это недоразумение так редко ошибается? Ведь и не возразишь даже."
Темнело, и все трое вошли в ту конструкцию, существование которой объяснялось разве что тем только, что этот лес - какое счастье (или нет?) - никому не пренадлежал. Подожгли длинную палку, подвесили осторожно на стену. Внутри почти ничего не было: брёвна, брёвна, ещё немного брёвен, сразу несколько топоров. причём довольно-таки внушительных по размеру, огромный котёл под потолком. Всё это могло бы быть похожим на обычные вещи, само здание - обыкновенным, хотя и не совсем, если бы не размеры и общая тяжеловесность.
- А какие-то дураки думают, что так строят ётуны, - заметил Локи, - ничего подобного, ни-че-го! Видел бы ты Утгард - он даже более людской, что ли, - обратился он уже теперь напрямую к Эрнсту.
IV
Разразилась гроза, которой Эрнст когда-то страшно, вусмерть боялся, а теперь лишь немного не любил - вот и всё. Локи смотрел на улицу блестящими, даже как будто голодными глазами. Эрнст был удивлен никак не тому, что глаза были голодными, но сосредоточенному виду попутчика, что было действительно редкостью. С чего бы ему так сидеть, ни слова почти за час не сказал!
- Локи, - шепнул он в промежутке времени между громовыми раскатами, хотя и мог бы обратиться к нему и погромче. Локи молчал, будто что-то обдумывал, только вот что, понятное дело, понятно не было. Но, наконец, Локи хотел было что-то сказать, но вдруг палка потухла от порыва ветра, помимо грома где-то недалеко послышался сначала подозрительный скрип, а потом и громкие (очень, очень, прямо-таки безумно громкие) шаги. В недодверном недопроёме показалась довольно высокая , но отнюдь не гигантская, человеческая фигура. Тут Локи и Вотан чуть не одновременно начали толчками давать Эрнсту понять, что надо как-то пробраться за бревна. Но как в такой темени разобраться? Однако на практике оказалось, что это было не так-то сложно. Эрнст засел там и стал наблюдать.
Помещение снова озарилос светом, даже ещё ярче, чем раньше. Вломившийся оказался высоким, крепким, явно недюжинной силы человек с не менее огненно-рыжими, чем у Локи волосами. Судя по тому, как Локи и Вотан на него отреагировали, никакого страха он у них не вызывал, а значит и спрятаться его заставили по другой причине.
- Здравствуй, Донар!
Здоровяк смерил Локи ничего конкретного не выражающим, но всё же не бессмысленным взглядом, явно желая что-то сказать.
- Не старайся съязвить - всё равно не выйдет.
Донар промолчал, сосредоточенно начал отряхиваться, сел на пол.
- Сигюн тебе хотела кое-что передать, - в его тоне слышалась издёвка, правда неумелая, - говорила, чтобы ты был поосторожней, как будто бы не понимает, что это бес–по–лез–но.
Локи был уязвлен, и Вотан прекрасно понимал почему. Дело было в том, что его названый брат уже давно охладел к жене, даже до своего наказания. Её помощь несильно поменяла дело, разве что вызвала у Локи что-то отдалённо напоминающее благодарность.
Обычной жизни Сигюн немного раздражала Локи, но он считал себя не в праве это слишком открыто демонстрировать. Собственно, именно поэтому Локи и переменился в лице, а потом сказал то единственное, что могло стать достаточным ответным ударом:
- А твоя жена, - начал он с нажимом, - не хотела мне, - последнее слово он выделил особо, - ничего передать?
Неизвестно, думал ли Локи о последствиях своих слов, поэтому можно предположить, что он понимал, что ему ничего хорошего за это не будет, либо он ляпнул свой ответ вовсе не подумавши.
Донар резко вскочил и стал приближаться к Локи, который начал осматривать помещение в поисках путей для отступления, но пока оставался на месте. Как только Донар подошёл к нему на безусловно опасное расстояние, Локи мигом отскочил в сторону.
- Донар, - тут он увернулся от удара, - ты подумай, - снова отскочил, - прибьёшь меня – прибьёшь свой разум, - тут он отбежал подальше, - ты без моих советов как без рук - загнёшься!
- Я тебя предупреждал?! Предупреждал тебя? – громыхал здоровяк, не слушая увещеваний Локи. – Но тебе наплевать на всё! Говорил я тебе, что если ты хоть ещё раз … если вы с ней хоть ещё раз?!
- А её ты попробуй спросить почему так? Спроси, Донар, поинтересуйся. Я настаиваю! Может, хоть, на себя посмо… Ай! Ты обезумел?! Вотан, - тут Локи снова увернулся от карающей десницы Донара, - братец, что ты сидишь тут, ну что расселся?! Сына, (ой!) сына уйми! Не хочешь подумать о названом брате, - слово «брат» он особенно выделил голосом, - подумай хоть о будущем этого громилы! Ну куда, (ох!) куда он без меня-то? Ааай…
Локи грохнулся на пол, зацепившись ногой обо что-то, только вот обо что – непонятно. Однако вставать он не спешил, наоборот – чуть не устроился поудобней. – Лежачего не бьют, верно?
Донар молчаливо смотрел вниз и ничего не ответил на это замечание, наконец, бросил:
- Твое счастье…
- Ещё бы добавил «презренный ётун», хотя первое слово у тебя ох не в почёте, - не остался в долгу Локи, - предпочитаешь что погрубей. Да и при таком раскладе ты у нас презрен наполовину.
- Ты ещё не понял меня?
- Так-то ты уважаешь старших, Донар, - такого укоризненного взгляда Эрнст, к слову, никогда раньше не видел.
Здоровяк промолчал и двинулся как раз к укрытию Эрнста. От осознания этого парень нервно сглотнул, причём не зря.
- А это ещё кто?!
От одного взгляда Донара у Эрнста чуть не потемнело в глазах.
- Донар, стой!
Голос Вотана стал более суровым, чем обычно.
- Что это значит, отец?
Вотан не успел ответить, так как его перебил всё ещё лежащий на полу Локи:
- Удивительное всегда где-то поблизости, не находишь?
- Что ты хочешь этим сказать? – Вотан сам, кажется, был заинтригован.
- А то, что ас, у которого некоторое количество времени были на побегушках не один, а даже целых два человека, не привык к тому, что где-то рядом люди. В голове не укладывается! Донар, - тут Локи зевнул, - советую тебе сегодня поспать как следует. Не прямо сейчас, конечно, тебе ещё выслушивать изумительную историю нашего юного друга, но это уже,- снова зевок, - без меня.
Вскоре Локи действительно заснул. Прямо на том месте, куда он упал, спасаясь от гнева оскорбленного мужа, а Эрнсту пришлось сначала со страхом, потом более ободренно, рассказывать всё, что было с ним раньше.
III.
Утро выдалось мрачноватым, но как же вокруг было красиво! Однако казалось, что ни Вотан, ни Донар, ни даже (хотя так ли тут уместно слово даже?) Локи этого не заметили.
Эрнст вышел из сооружения, которое он всё никак не мог назвать дома и огляделся вокруг внимательней. Серое небо не казалось унылым, наоборот казалось намного красивее, чем ярко-голубое, со слепящим солнцем и без единого облачка.
Но тут Эрнст напрягся: у чего-то вроде озерца, бывшего неподалеку, безумно мутного, но от того не менее прекрасного, сидел молодой человек, выглядящий до тошноты аккуратно и, если так можно выразиться «правильно». Хоть чуть-чуть небрежности бы ему, и тогда явно было бы лучше.
Молодой человек сидел и кидал в воду явно принесённые с собой, такие же чистенькие, как и он сам, правильной формы камушки. Кидал он, к слову, далеко, так что Эрнсту даже завидно стало: он бы даже завидно стало: он бы даже такой пустяк, как докинуть камень до середины озера, сделать не мог. Молодой человек всем своим видом не нравился Эрнсту: нельзя было быть таким правильным, нет, так невозможно.
Тут в нашем герое проснулась воистину феноменальная наглость, он, по-детски раздражённый, подошёл, взял камень и постарался кинуть его как можно дальше. Но не вышло надо заметить. Юноша молчал, будто и не замечал непрошенного соперника. Взял камень, спокойно кинул его в воду. Эрнст не отставал, но у него всё ничего не выходило, причём с каждым разом всё хуже, и наконец, Эрнст понял, что швырялся он отнюдь не камнями, а комьями земли, в отличие от этого «вылизанного».
Эрнст опустил руки и вздохнул, - вот так взял и показал себя дураком, ну кто его дёргал? Никто.
Молодой человек посмотрел на него и улыбнулся. Это было даже хуже, мог бы и поиздеваться, было бы вполне понятно. Эрнст хотел зарыться в землю, но с силой посмотрел на юношу, который ему кого-то напоминал.
- Недоумеваешь, что я здесь делаю?
- Нет, просто... кто ты, - опомнился Эрнст, поняв, что задает совершенно закономерный вопрос.
- Форсети из Асгарда, внук Вотана. Деда моего ты знаешь.
- Ой… - Эрнст очень хотел проглотить это «ой», ничего не сказать представление, но не смог, - Я Эрнст.
- Просто Эрнст? Ничего больше сказать не можешь?
- Пока – да. Но очень хотелось бы это исправить как-нибудь, - признался Эрнст, смотря под ноги.
Форсети, несмотря на всю свою «правильность» и кажущуюся отстраненность заговорил довольно доброжелательно, будто уже забыл обстоятельства знакомства. Говорили на совершенно отвлечённые темы, коснулись, разве что, только того, что Эрнст думает о Вотане – это во-первых, (тут нашему мидгардцу стало особенно неудобно), Донаре (аналогично, но Форсети согласился с мнением о нём) и Локи (тут проблем не было, на заявление Эрнста, что он считает его довольно вменяемым, Форсети кивнул). И вот только потом они начали беседовать на отвлеченные темы, но продержались недолго.
- Форсети, - Эрнст замялся, - я несколько раз слышал от Вотана о каком-то наказании… что это значило?
Пришла очередь и Форсети замяться:
- Локи когда-то давно решили подвергнуть наказанию, - и он как можно менее красочно (по какой причине он и сам не понимал) расписал то, что пришлось терпеть записному асу.
- И долго?..
- Трудно сказать – наказывали урывками. То отпускали на время, то назад приволокут. Теперь-то его простили уже.
- А за что всё это? – задал Эрнст главный вопрос, которого можно было бы и пораньше задать.
- За неповиновение асам. Постоянное.
Форсети прекрасно знал, что смерть его отца Бальдра на самом деле не сыграла почти никакой роли в вынесение того приговора – асы – создания жестокие, к чьей-то смерти не привыкать. Да и так ли уж был виноват Локи? Эрнсту рассказывать эту историю он не стал, но мысленно обратился к нему с ней, чтобы самому в себя прийти:
«Мой отец бывал в Мидгарде и как-то решил посвататься к дочери одного конунга, только даже асу всё просто так не может даться: надо было состязаться в стрельбе из лука со слепым Хёдом, который хоть и слепой, но лучник, говорили, неплохой. Не знаю, насколько это было так, правда. Хёд выстрелил и попал в отца. Рана была серьезной,отец умер, но только дело в том, что смерть ему могла принести лишь омела.
Бабка знала,что отцу суждена ранняя смерть и чуть не всё на свете не зачаровала, желая, чтобы этого не случилось. Только про омелу забыла - да и какая от нёё опасность? Никакой. Вот и она так думала, но ошиблась. Стрелы были изготовлены из омелы, когда это стало ясно, подумали на Локи. Того тогда всё в Асгарде начало как раз приводить в бешенство. Он согласился, только вот не ненароком, в пылу ожесточенной перебранки ли?
Решили, что раз тогда у него были худшие отношения с Асгардом, какие только можно предствавить, вот он и отыгрался. Это должна была быть насмешка, но какая... Хотя он просто обязал был понимать, что Хёд мог бы и не попасть. Хотя омела ведь... Я Локи простил, поступок Фригг мне до сих пор кажется бессмысленным - отец ведь иог и как-то по-другому умереть, но от той же омелы. Чего не бывает на свете..."
Чем больше Форсети об этом думал, тем больше мрачнел. Тут к молщачим и подошёл Локи.Вид у него был серьёзным даже по меркам Видара, не точто по его собственным.
- Вселенское Молчание, - заметил он, - ни о чём рассказывать никто не думает? - Он всё ещё был серьёзней камня.
- Могу поведать великолепную историю нашего времяпрепровождения в Альвхейме год назад, - хитро ухмыльнулся Форсети, - только не перебивай.
Переключиться на такую отвлеченную тему было нелегко, тем более, что Эрнст, вроде бы развлеченный рассказом, через секунду вновь мог вспомнить об услышанное раннее. Казалось, эти мысли будут возникать у него в голове посреди даже весёлых минут, совсем не прошенные, ненужные, ещё долго. Возвращение в настоящий мир из своей головы, понятное дело, это отдаляло, причём Эрнст решил, что постарается все это скрыть, особенно, почему-то, от Локи, хоть и догадывался, что это почти невозможно.

ГЛАВА 7
Альвхейм
Форсети докладывает: никто здесь не распространяет и не думал рапространять ненависть к жителям Альвхейма. Дело в том, что некоторые могут высказать мидградцу, получившему эту историю первым, определённые претензии. (и этот мидградец даже знает, кто). Не стоит держать обиду.
Адаптированная и дополненная история, рассказанная тогда Форсети.
"Ётун Асгард-Локи!" - прозвучало под потолком. Могло бы и не звучать, ведь сразу же после этого объявления послышался звук удара обо что-то твердое, а затем и современное мидградское, хоть и особенно не распространенное ругательство: "Охх же черти лысые да волосатые!". Только потом в относительно пустующую залу (там были только Вотан, Форсети и Фрея) ввалился Локи.
Фрея поморщилась. Дело было даже не в самом ругательстве, а в том что оно было мидградским. Локи,кажется, это заметил, пожал плечами с беспечным видом и обратился к Вотану:
- Зачем позвал, братец?
- А ты будто был занят.
- Буду я ещё отчитываться!
Локи с бесцеремонным видом уселся и стал смотреть в одну точку.
- Так зачем ты меня хотел видеть, братец!
- А ты не знаешь и даже не догадываешься, как я понимаю. Ну-ну...
- А можно серьёзно?
Вотан хотел было сказать что-то вроде: "Какой в этом смысл, если кое-кто всерьёз это всё равно не воспринимает?", но промолчал. Посмотрел на раздраженное лицо названого брата, усмехнулся и начал:
- Братец, а ведь Донар скоро вернётся, не слышал?
Локи слышал, конечно, но напрягся. Вотан снова ухмыльнулся - всё шло по плану. Радовался он, однако, недолго. Локи каким-то чудом вернул себе самообладание и заметил:
- Что-то не похоже, чтобы ты пытался меня покрывать. Чувствую тут подвох, Вотан, и явный.
- Не будь таким мнительным. Стареешь вслед за мной, не иначе.
Тут Локи, что называется, ощетинился, а Вотан почувствовал удовлетворение.
- Я всего лишь решил спасти тебя, пускай и на время, от гнева Донара.
"За развесистые рога", - подумала Фрея, но тут же пресекла мысль. Во-первых, она не видела смысла в насмешках над Донаром, а во-торых, она старалась исключить не только из речи, но и из мыслей мидгарские обороты, в особенности - современные. Отчасти потому, что их так полюбил в последнее время Локи.
- Так вот, братец, - продолжил Вотан, - поэтому я и отправляю тебя с Форсети и Фреей в Альвхейм. Фрейруже там какое-то время, ты знаешь, так что он вас встретит.
А теперь можно было смотреть, как Локи пытался сделать вид, что всё в полном порядке, и даже вполне себе искусно, но то, что искренности тут было как рогов у воробья, от Вотана скрыться не могло - не первый же век друг друга знают.
II.
Добрались они легко и спокойно, что и неудивительно: верхний мир, как и Асгард, путь относительно недалекий (до Утгарда намного дольше; через Мидград там, потом через Железный Лес). Локи всю дорогу был более чем сосредоточен, и было не до конца ясно, думает ли он о несправедливости в целом и принуждении к путешествию в Альвхейм, то ли он размышлял, что бы отколоть. Возможно, однако, он был подавлен прощанием с Сигюн, точнее тем, как Сигюн с ним простилась. вот уже очень много времени она не любила отпускать мужа куда-либо, а Локи считал себя не в праве доходчиво разъяснить ей всё, что об этом думает.
Начался Альвхейм, и Локи оживился, увидев огромную яблоню с невообразимым количеством плодов. Он ухватился обеими руками за яблоки, не обращая внимания на протесты Фреи, оторвал штуки четыре, в результате чего с дерева упало ещё много яблок. Либо Локи решил заниматься членовредительством, либо он ещё был взбешен. Или и то, и другое вместе.
III. Диалоги между Локи и альвхеймцами, переводчик и посредник между ними - Форсети.
Встреча
Альв: Зачем вы привели сюда ётуна? (сказано было, к слову, с вежливым недоумением)
Форсети (деликатно): Локи, они тебя гхм... Не ожидали увидеть.
Локи: меня нигде не ждут.
Форсети молчит.
Локи: Одако же пусть не волнуются: я то как прийду, так и уйду, а им тут, беднягам, жить ещё - ужас!
Форсети: Пускай вас не беспокоит наше присутствие, уверен,что здесь ненадолго.
За едой:
Локи давится непривычной едой: мяса будто нарочно не хватило, да и приказали строго-настрого сдерживаться, смотрят за каждым шагом,даже всякое желание ослушаться отбили.
Локи: Форсети, клянусь, вот будет случай, так я всё тут съем, и не обеднеют ведь!
Альв (услышав нотки обиды и издёвки в голосе Локи, обращаясь к Форсети): Что он сказал?
Форсети (в замешательстве): Я воздержусь от перевода.
Альв(с усмешкой): Но все же?
Форсети: Дело в том, что ваш край несколько не похож на наш и вполне благодатен.
Локи интересуется у Форсети, что спросил Эльф и, что Форсети ответил. Услышав, смеётся долго, до боли в животе (сначала, правда, чуть не в голос, а потом потише, почти беззвучно).
Третий случай (без заглавия):
Локи (непонятно кому и непонятно зачем): И как они только живут вовсе без баб поблизости?
Форсети бросает полный досады взгляд в сторону Локи.
Локи: Нечего-нечего! Сейчас я готов заявить это любому местному, да хоть нашему новому проводнику,а ты должен будешь это перевести.
Поспорили; так оно и произошло. Ниже приведен перевод Форсети:
Форсети (краснея, явно нежелая портить с местными отношения): Вызывает удивление ваш народ и ваши взаимоотношения ... (срывается на Локи): Ты спятил! Я не представляю, как я согласился, как я только мог ...
Локи: Ты хоть как перевёл-то?
Выслушивает, увидленно приподнимает бровь, будто пытается что-то представить и загибается в смехе.
Глава 8
II
Форсети закончил рассказывать и удивился заключению Эрнста:
- Я, пожалуй, в Альвхейме побывать не хочу.
Локи, конечно, был полностью солидарен:
- Твоя правда - нечего там делать. Я всю жизнь голову ломаю, зачем он существует.
Полдня всё шло не так, и никто из героев не мог двинуться в путь, но, наконец, Форсети поехал своей дорогой, а остальные пошли вместе.За Донаром вышагивали очень и очень подозрительно выглядящие козлы, которые тащили за собой не менее подозрительную и очень уж маленькую повозку.
Когда Донару нужно было сказать что-нибудь Локи, он обращался к Эрнсту. Например: "Передай этому вот, чтобы поскорее шёл". Эрнст не находил ничего лучшего, чем покорно испонять повеление (иначе это было никак нельзя назвать), но частенько Локи избавлял его от этой необходимости и молниеносно отвечал сам. Но наконец это ему осточертело:
- Донар, что за балаган ты устраиваешь? Что-то когда кое-кто посеял Мьёльнир, точнее позволил его, так сказать, позаимствовать, ты совсем не так со мной разговаривал. Причём посеял по собственной глупости и безрассудному, невообразимому пьянству.
Донар пробормотал нечто невразумительное, а Эрнст безо всякой задней мысли (по крайней мере, он хотел себя в этом уверить) спросил своим невинным полудетским голосом:
- А Мьёльнир - это ведь молот? Твой, - он покосился в стонору Донара, - молот?
Если бы не Вотан, вряд ли от Эрнста что-нибудь осталось. Но парень после того, как громиле пояснили (не в первый раз, очевидно), что в Мидгарде уже никто ни о ком из них не помнит, по крайней мере - почти никто, задал вполне закономерный вопрос:
- Но как можно было его потерять? Имей я такой...
Донар сжал кулаки, а Локи рассмеялся:
- Это просто отличная история!
- Не смей рассказывать!
- Наконец-то, Донар, ты прямо ко мне обратился. Но как же я люблю вспоминать этот эпизод из твоей, да и своей тоже, жизни, - вчерашней взбучки Локи явно было мало, - я не могу не рассказать!
- Хоть слово вякнешь...
Договаривать фразу Донар не стал, ведь его выражение лица и свирепый взгляд говорили сами за себя.
- Не стану, так и быть, но, о льды, нас породившие...
- Кого? - Эрнст не мог не встрять по среди фразы.
- Ётунов, - на автомате бросил Локи, - не знаю, насколько это правда, только так говорил мне когда-то отец. Знаешь, Донар, а ведь я ещё не закончил! О той истории мне сейчас всё ещё продолжает напоминать твоя свирепая морда и красные глазищи, так что сделай лицо попроще.
II
Агата выглянула в окно. Темнеющее небо выглядело особеннотусклым, но деревья, наоборот, стали красивыми и загадочными. Шёл месяц Браги, Йоль ещё не скоро.
Она задумалась об отце, который снова уехал в город, туда, где люди, совершенно им чуждые, забыли о северных богах. Говорят, что их дед видел Вотана и говорил с ним, хоть ему, деду, уже при рождении дали обычное имя на всякий случай. Обычное имя дали и отцу и ей, и её младшей сестре Марте, но богами они остались верны до последнего. И, как с гордостью заметил отец, останутся.
Агата пошла в глубь дома: надо было удостовериться, всё ли прбрано, у дверей же осталась маленькая Марта. Послышался стук в дверь. Девочка сначала было оторопела и потом только протянула руку, чтобы открыть дверь, но будто передумала.
Стук раздался ещё раз. Марта заглянула в глазок, но это не очень помогло, поэтому она с опаской выглянула в окно. Люди, стоявшие за дверью, произвели на неё сильнейшее впечатление. Вернее только двое из них. Девочка была уверена, что ихузнала, и тут же побежала открывать.
- Прошу меня простить, что сразу не отворила. Однако отец и сестра мне всегда наказывали впускать Вотана, - начала она длинную, почти что вовсе неподъёмную для себя фразу, всё больше и больше краснея, и, наконец, запнулась и побежала было прочь, как раз в то время, когда Агата уже выходила из смежной комнаты.
Девушка казалась не менее смущенной, чем её сестра и долго не могла вымолвить ни слова.И глядя на неё Локи подумал: "А ведь не дурна, но чуть братца увидела - всё, пиши пропало. Как же сложно бывает с теми, кто в нас верит".
III
Эрнст прикрыл глаза, брезгливо поморщился.
Он видел, как освежёвывают животных, но подобные зрелища ему никогда не были приятны. Локи заявил, что испортил Эрнсту впечатление, сболтнув, что козлы Донара возродятся наутро,но теперь он мысленно благодарил его за это, иначе было бы хуже, причём намного.
Он так долго держал глаза закрытыми, что чуть не заснул, а когда уже открыл их, животные преспокойно себе жарились, а Донар досадовал, что Локи тоже здесь, ведь ему, Донару, еды из-за него не хватит. На что Локи заявил, что он может сказать ровно то же самое и о себе тоже, и без разницы, чьи козлы.
Марта и Агата удивляли Эрнста: они смущались только поначалу, а потом говорили со всеми совепшенно запросто, на взгляды Локи Агата сердилась (или только делала вид), как если бы это был обычный человек, а Марта раз случайно врезалась в Донара и не молила слёзно о прощении, чего сам Донар и не требовал. Да, видно асы - это что-то совершенно отдельное, другое.
IV
- Эрнст, ты явно не спишь, верно? - голос Локи, невесть откуда взявшегося, звучал мрачновато и встревоженно.
- В чём дело?
- Ты лучше скажи, сон не идёт?
- Да, -честно ответил Эрнст.
- Это хорошо. Дело в том, что я кое-что узнал тут, и теперь мне нужно срочно поговорить с кем-нибудь ни о чём.
- Я только рад буду...
- Ну и славно. Как насчёт истории о том, как мы возвращали с Донаром его молот?
Донар в другом конце комнаты угрожающе захрапел.
- Ты думаешь, стоит?
- Да не бойся ты! Если что не так пойдет, то знай: мне приходилось получать от него по шее. Как видишь, жив ещё... Да ты не вздрагивай так, я это не серьёзно, а ты что подумал? Спит как убитый, чего там!
Эрнст всё-таки согласился, и не зря. Под периодически усиливающийся храп Донара он узнал о том, о чём и представить не мог. Правда был смысл опасаться того, что Донар в женском платье и с полузавешенным лицом будет преследовать его в ночных кошмарах. Хотя зря боялся, заснул он без сновединий.
Заснул после того, как Локи сказал ему: "Здесь появились ётуны из Утгарда. Боятся не стоит. Тебя, если возьмут, то с нами за компанию, а значит и ничего особенного не будет. Надеюсь. Очень, но не без оснований." У Эрнста чуть зубы от страха не застучали, но Локи продолжил, думая его даже ободрить:
- Агата мне это рассказала. И да, не спрашивай когда и как - тебе это не интересно, поверь мне. В массе соплеменники мои диковатые, но конунг у них вполне себе ничего. Знаешь, а он ведь в своё время провисел под землёй куда больше монго, даже в сравнение никакое не идёт. Я с ним уже раз договаривался, он обещание сдержал - сбил с Донара спесь, но и меня пристыдил. Насколько это было возможно, правда. За первое я его уважаю, а за второе - обижен. Но я хорошее тоже помню: он нас с Донаром и Тилем накормил даже. Я тебе при случае расскажу, ты мне его напоминаешь чем-то. А знаешь, как о нас узнали?
Эрнст начал потихоньку догадываться, в чем могло быть дело. Локи, как будто почувствовав, продолжил:
- И ведь говорила мне мать когда-то: "Не водись, сынок, с великаншами, хоть они и подобны тебе, хорошего ничего не выйдет!"... В первый раз не послушал, конечно - женился. Прокатило даже как будто. Разошлись потом, правда, как в море корабли. Второй раз по-настоящему ничем хорошим не кончился... Потом - так, мелкие неприятности. В том числе и эта.
Эрнст улыбнулся, но потом задумался, его беспокоила пришедшая совсем недавно в голову мысль:
- Локи... А конунг их ... с ним точно можно договориться?
- С Утгард-Локи-то? Можно. Думаю, он и сам понимает, что Фенрир и его дети, хоть и велики, но слишком малы, чтобы сожрать Солнце, что Ёрмунгард слишком велик для чего бы то ни было, так, что не верь Донару, когда он начнёт рассказывать про ту рыбалку, а у Хель свои дела. Ему это не хуже моего ясно. Новый мир ведь появился - ваш мир. как по мне, он действительно лучше. Интересней, знаешь ли. И вот еще что: где бы ты ни оказался к Йолю, знай: я к тебе нагряну, так что подумай об этом на досуге.
Эрнст успокоился, но несильно (Что такое Йоль, к слову, он не знал, но спрашивать не стал). Нашарил в темноте руку Локи и схватил ее, будто иначе что-то случится. Что-то, чего быть не должно. Локи замер, это Эрнст почувствовал, но руки не отнял. Так Эрнст и заснул. Хватку ослабил только когда вошел в такое состояние, в котором ничем не разбудишь.
Глава 9
- Ну и кто ты без Мьёльнира? - заинтересованно осведомился Локи, стараясь развернуть голову, хотя и так было понятно, что обращается он к Донарую
- Дурак ты! баба! - ничего лучшего ответиль громила не мог.
- А не ты разве? Кто не дал отпор?
Они были посажены спина к спине, с руками, связанными вместе, а их равно рыжие волосы были стянуты вместе, так что вертеть головой никому из них не было приятно.
- Я был безоружен, а они, - подумав начал Донар таким тоном, будто и не думал оправдываться, - их было больше.
- Для грозы ётунов это не должно быть затруднением, если ты хочешь знать, что я об этом думаю. Ну да мои советы для тебя уже ничего не значат...
- Где отец?
- А мне почём знать, где этот старый пьяница, хоть я его и ... Где Эрнст? - тон Локи сначала казался издевательским, потом сразу вдруг стал серьёзным, и последнюю фразу он произнес будто даже обиженным голосом.
- Тебе что до этого человека?
- Есть что, раз спрашиваю.
- Я тоже понятия не имею! К тому же, чем он нам может быть полезен? Отец его покрывает, главное! Знчем только?
- Будь Эрнст немного другим, я бы подумал, что мой милый братец решил готовить его в герои, и куда ему, спрашивается, в дружину столько?- насмешливо заметил Локи, но замолчал потом так серьезно, что даже Донар призадумался.
II
Эрнст понимал, что не может привлечь внимание Локи из своего дальнего угла сарая. Куда попрятались Марта и Агата было только догадываться, а он избрал себе местечко за завалом сена, и теперь чувствовал себя последним трусом, однако, поминутно пытаясь оправдать себя тем, что он ничего не может тут поделать. И он был в сущности прав, когда так думал.
- Эрнст! - послышался шёпот Агаты откуда-то неподалёку.
- Ты тоже здесь? И Марта?
- Понятия не имею, что делать. Зачем только, - и тут она оборвала фразу, сама удивившись тому, что у неё вырвалось.
- Но ведь нужно всегда впускать Вотана! - Посмотрела на сестру огромными глазищами Марта.
- Да, мы все должны его впускать, ты права, - убитым тоном согласилась Агата.
Марта выбежала из укрытия, но тут же испугалась и забежала за бочку в водой. () На улице, недалеко от их укрытия, показался дикого вида великан. Волосы его были такими же рыжими, как и у Локи, но напоминали гнездо, причем были такими явно от природы, но не из-за пренебрежения гребнем. Ну, или костер, смотря какое у кого воображение.
Агата, испугавшись за сестру, тихонько перебежала к ней за бочку. За ней последовал Эрнст.
- Осторожней, - прошептал Эрнст, - великаны могут быть и догадливыми, - правда зачем он это сказал, сам не совсем понял, но очень уж хотелось.
- Но могут быть и глупы, как пробки, - огрызнулась девушка, - а что хуже, не ясно.
То ли слух у гиганта был ничего себе, то ли ещё по какой-то причине, но он, согнувшись, чуть ли не на четвереньках, залез в постройку. Никто не успел ничего сделать, ни сказать, ни пискпуть.
- Кто такие - от этого трубного гласа у всех троих чуть не заложило уши. Эрнст присмотрелся, огрядел лицо гиганта и что-то будто начал вспоминать...
- Меня зовут Зельт (сам, сам по себе -нем.), заявил он, а в голове, как иногда бывает в случаях опасности, начинал зреть план. Ему даже показалось, что какой-то знакомый голос подсказывает ему, что делать, но списал это на страх, решив что такого не может быть.
Эрнст начал потихоньку отходить назад, Марта и Агата замерли. Гигант следовал за парнем, и случилось именно то, что случилось: он задел ручищей бочку с водой. Тут же его лапа покраснела, гигант взвыл и, разнеся потолок и стену понесся прочь.
"Я угадал, - пронеслось в голове у Эрнста, - как же я угадал..." И со страху зарылся в сено. Сентры забрались в пустую бочку.
III
Другой великан со спокойным, нестрашным лицом, волосы которого были чем-то прямо противоположным воронему гнезду, удивлённо смотрел на взлохмаченного.
- Кто это сделал?
-Да Зельбст!
- Что зачит "сам", - заметил собеседник, - раз сам, значит сам. Ничего не поделаешь, ЛоГИ.
Ложное имя Эрнста, которое Он использовал на всякий случай, всё же отразило правду: не он же опрокинул бочку, а только подвёл великана к ней, значит он не так уж напрямую виноват. И вправду "сам".
- Освободите их, - приказал второй великан.
Подошедшие ётуны были удивлены: с чего бы? Хотя у конгуна могут быть на то свои причины.
- Пророчества не торопят, - заявил Локи и хотел было продолжить.
- Вотан уже всё мне сказал, - перебил его великан.
Оставалось только смерить убийственным взглядом названного брата. Утгард-Локи (а это был, безусловно он), подумал, что владыка Асгарда и Вальхаллы явно привык думать о ётунах одинаково, Вотан явно сгрёб в их разговоре всех под одну гребёнку.
- Ты не сердишься? - полунасмешливо спросил у Локи конунг.
- Я помню хорошее, хоть многие и отрицают это. Ты нас когда-то накормил, - таким же тонов ответил тот, - и он, - тут Локи кивнул на Донара, - тоже просто обязан это помнить.
Такой ответ конунга вполне удовлетворил - его соплеменник из Асгарда остался верен себе, и это не могло не радовать.
IV
Когда чужаки удалились, Донар легко разорвал оставшиеся на руках обрывки толстенных верёвок, с презрением бросил их, чувчтвуя себя уязвлённым: связать Донару, сыну Вотана, руки зачарованной веревкой? Этот позор должен был быть смыт кровью, но отец этого явно не желал. Хоть колдовсктво спало, и на том спасибо, как выразился бы Локи.
Самому же Локи полное освобождение давалось нелегко. Он изрезал себе руки грубой верёвкой, но попыток разорвать не оставил.
Вотан, вздохнув, подошёл к названному брату, и стал помогать ему освобождаться от верёвок. Локи смотрел на Вотана с удивлением, будто не ожидая этого от него.
"Локи", - бросил Вотан и замолчал, забыв, что хотел сказать.
- Братец, только не надо награждать меня всеми моими прозвищами, которые ты так обожаешь произносить, - он хотел сказать ещё очень много, но промолчал, а через пару секунд и вовсе запамятовал всё это.
Они соединили исцарапанные, немного кровящие из-за грубых великанских веревок руки, и оба вспомнили клятву, данную немногим позже, чем день создания Асгарда. Клятву, о которой они, безусловно, оба помнили, разве что Вотан один раз отнесся к ней легкомысленно, но это уже было давно. Так давно, что даже Локи уже не попрекал. Ведь столько всего произошло с того момента: успел появиться новый мир, новый и даже чем-то лучше прежнего. По крайней мере, более интересный.
Заключение (от Локи)
Как вы думаете, что потом произошло? Правильно - Донар снова высказал, кто я такой по его мнению. Ничего нового не услышал, а о красноречии я и заикаться не хочу. Ожидал от Вотана чего-то подобного, но поинтересней, только он ничего не сказал. Я вот что тогда подумал: либо он ещё сильнее постарел за последнее время, а с возрастом пришло ещё немного вселенской мудрости, только я этого не заметил, либо что-то нечисто.
Как из этой записки можно понять, я вполне себе жив, как и все остальные. Что могу сказать? Да ничего, когда пишу, я немногословен, а на словах... Впрочем, желаю в этом всем когда-нибудь убедиться. А главное - встретить Йоль так, как это сделал я!
Ётун Асгард-Локи Лаувейсон
И да, как можно понять, ничего не могу поделать. Сам привык, чтобы меня называли по матери.